— Как вам уже известно, вид и направление подвластной вам магии, как и стихии, выбрать невозможно, — сверкая из-под густых темных бровей неестественно яркими зелеными глазами, вещал стоящий возле доски преподаватель по теории стихийной магии — смуглокожий брюнет с ямочкой на волевом подбородке, прямым носом и четко очерченным контуром слегка узковатых губ. — Уже к концу первого года обучения станет понятно, кому и что дано отроду. Именно это, вне зависимости от вашего желания, придется лелеять и развивать на протяжении ближайших пяти лет. И готовьтесь к тому, что в соответствии с вашими данными со следующего года вы будете разделены на подгруппы. Ну, это вступление, а теперь вернемся к теме нашей прошлой лекции, и к доске пойдет…

В аудитории, слишком просторной для находящихся в ней двенадцати студентов и преподавателя, повисла гнетущая тишина. Миор Линеон дел Сарье, внешне еще совсем молодой мужчина, которому на вид больше тридцати дать было невозможно, по слухам давно разменял восьмую сотню. Выдумки ли это? Кто знает. Ведь он маг-виртонг, и этим все сказано. Этакий красавец с обманчиво смешливым взглядом ярко-зеленых глаз. Судя по подслушанным разговорам в общежитии, едва ли не все первокурсницы с первого взгляда на преподавателя теряли дар речи и… да, влюблялись. Глупо, по-моему, ведь мы сюда пришли учиться, не так ли?

«Стоп… Что за мысли? — вмешался в ход моих размышлений вырвавшийся откуда-то из реала внутренний голос. — А как же романтическая линия? Почему бы этому красавчику не обратить внимание именно на тебя?»

«Потому что наверняка он уделяет немало внимания и другим студенткам, не хочу стать еще одной в его немалом списке сомнительных побед, пусть и с хеппи-эндным финалом. Да и вообще все эти связки типа „ректор — студентка“, „препод — студентка“ уже давным-давно набили оскомину читателям», — мысленно буркнула я в ответ.

«Не забудь о том, что поклялась создать романтическую историю», — неожиданно ворвался в мое сознание незнакомый мужской голос.

Заливаясь краской стыда, я с опаской покосилась на преподавателя, который вполне мог читать мои мысли и вот так бесцеремонно вторгнуться в мое личное пространство, но тот смотрел совсем в другом направлении.

«Ты кто?» — мысленно буркнула я.

«Твой Муз…»

— Дел Севальон, к доске, — тут же раздался голос педагога, меня опалило взглядом ярко-зеленых глаз, а по аудитории разнесся приглушенный вздох облегчения.

Бог мой, ну как же не вовремя! Но делать нечего, я поплелась к доске под взглядами одногруппников, равномерно разделившимися на ехидные и сочувствующие. А в голове билась мысль — готова ли я? Это ведь всего лишь вторая лекция по его предмету, и помню, что на дом давалось задание, вот только выполнила ли его моя героиня?

— Итак, — поднимаясь со своего места и нависая надо мной как скала, молвил преподаватель, — Камилла, поведайте нам о направлениях стихийной магии.

— Вода, воздух, огонь, земля, — выпалила я не задумываясь и, заметив, как нахмурилось лицо педагога, добавила: — Простите, это типы подвластных стихий, а направления — это боевая, аграрная и душевная магия.

— Так-то лучше, — произнес миор дел Сарье, а я чуть не запрыгала от радости, осознав, что готова. — Расскажите об аграрной магии, пожалуйста.

Ну я и рассказала.

— Хорошо, дел Севальон, садитесь, — кивнул преподаватель. — А про второе направление стихийной магии нам расскажет… — Он умолк, окидывая взглядом притихших студентов. — Стенич, к доске.

Уже усаживаясь на свое место, кинула взгляд на встающего со своего места Леона Стенича, пухлощекого улыбчивого парнишку, сына обычного пекаря, так же, как и я, обретшего магический дар уже накануне совершеннолетия и очутившегося в академии, не пройдя обучения в школе. Парень явно нервничал. Это не означало, что он не готов, просто из-за своей, мягко говоря, тучной комплекции, вызывавшей немало насмешек в его адрес, он смущался отвечать перед всей группой. Обычно веселый и разговорчивый, он тут же начинал смущаться. За неполные две недели с начала занятий некоторые наиболее лояльные педагоги, заметив эту его особенность, давали Леону возможность отвечать письменно, не сходя с места.

— Ну что, так и будем молчать? — поинтересовался преподаватель, глядя на мнущегося возле доски, потупившего взгляд парня.

— Боевая магия… — едва слышно пролепетал он, да и то мне удалось его расслышать только потому, что сидела на первой парте.

— Что?! — как-то театрально приложив к уху ладонь, изображающую слуховую трубку, не без скрытого ехидства переспросил преподаватель, а мне стало искренне жаль попавшего под раздачу товарища.

«Ну давай же, Леон, ты справишься!» — мысленно крикнула я, посылая в его сторону волну своей уверенности, за что тут же огребла полный негодования взгляд педагога.

— Боевая магия позволяет использовать защитные и атакующие заклинания, работающие как локально на выбранной цели, так и по площади, — вмиг расправив ссутуленные прежде плечи, гораздо громче и решительнее произнес стоящий возле доски студент.

— Дел Севальон, вам первое и последнее предупреждение, — ничего не поясняя, холодно произнес педагог, чем вызвал удивление ребят. — Стенич, продолжайте.

Я мысленно молилась, чтобы Леон успел ответить на все вопросы, прежде чем мое поддерживающее заклятие спадет. Навыков ведь у меня практически нет, о том, что подобное вообще возможно, я узнала на прошлой неделе, вычитав в одной из книг, и в тот же день испытала заклинание на тогда еще незнакомом парне. Собственно, на первой же переменке после проведенного эксперимента мой подопытный отловил меня в коридоре. Я жутко испугалась тогда, ожидая, что он предъявит претензии, но нет, поблагодарил, и как-то так вышло, что мы подружились.

Стараясь не смотреть на друга и лишний раз не смущать его, взглянула в окно и тут же отвела взгляд: небо было затянуто свинцовыми тучами, готовыми вот-вот разразиться дождем, ветер трепал ветви деревьев, а впереди еще одна пара и потом физкультура, которая вне зависимости от погоды проходила на открытой площадке. Не самое обнадеживающее зрелище, грозящее перспективой вымокнуть и изваляться в грязи.

Отогнав дурные мысли, повернулась, сев боком, благо подобное не возбранялось, облокотилась на спинку стула и задумчиво окинула взглядом попадающих в поле зрения одногруппников. Аудитория просторная, широкие полупрозрачные парты, рассчитанные на двух студентов, хотя на каждой из них легко поместились бы и четверо. Видимо, так специально задумано, чтобы исключить возможность списывать друг у друга или использовать шпаргалки. Стоят парты в три колонки, и между ними проходы почти метровой ширины. На первом ряду, ближнем к доске, сидит пять человек, на втором шесть, на третьем — один Леон.

Так уж вышло, что мне и Леону никто не захотел составить компанию. К сожалению, товарищ не пожелал перебираться на первый ряд, а я не могла сесть дальше от доски из-за зрения, ну а остальные либо уже успели сдружиться между собой со школьной скамьи и даже не помышляли сесть порознь, либо откровенно демонстрировали свое презрение к магическому выродку из небогатой семьи, принадлежащей к низшему слою аристократии, то бишь ко мне. А в сторону простолюдинов такие вообще не смотрели.

За самой ближней партой в моем ряду сидели две неразлучные подружки — слегка полноватая рыженькая болтушка Сеймона и полная ее противоположность, но манере поведения тихая, а внешне — худощавая жгучая брюнетка по имени Кайра. Обе девушки были не из знатных родов и ко мне относились вполне доброжелательно.

Дальше сидели Демин и Райза — близнецы брат и сестра. Казалось бы, они всего лишь кулицы, как и я, но я-то всего-навсего человек, а они виртонги, уже одно это объясняет высокомерное выражение на их нереально красивых лицах, обрамленных шикарными шевелюрами цвета густых сливок.

О тех шестерых, что сидят на втором ряду за мною, даже вспоминать не хочется. Две девушки Лайиа и Кадира, живущие в соседней комнате в общежитии, и четверо парней, имена которых я пока что не запомнила. Все они из высших слоев аристократии, герии, и даже кто-то из них дерц. Удивительно, что принцев среди них не затесалось. Дело в том, что вуз, педагоги и студенты не вымышлены мною, а взяты из очередного сновидения со всеми их внешними данными и характерами. Сколько же в этих высокородных было презрения ко всем остальным! Доставалось даже близнецам, и не важно, что они являлись их соплеменниками.

Дело в том, что испокон веков сильных магов за заслуги перед отечеством возвышали, даруя более высокие титулы, либо же наделяли таковыми, если они происходили из простолюдинов. Одаренные женщины рожали исключительно от магов, производя зачастую самых обычных, лишенных магии детей. Но позднее, в одном из поколений обязательно рождались маги, и зачастую неслабые. Поэтому, вне зависимости от одаренности, высокотитулованные особы всегда заключали браки исключительно с равными себе по титулу плюс-минус одна ступень иерархии, что в принципе не мешало им содержать гаремы из простых смертных. И наличие магии у простолюдинов задевало их за живое. А если учесть, что виртонги считали себя сверхрасой, то страшно даже подумать, как же их коробила необходимость изо дня в день находиться рядом с одаренными людьми-простолюдинами.

Короче говоря, с первых же дней обучения наша группа разбилась на два лагеря: в одном были люди, в другом виртонги. Хотя последние и между собой успевали грызться, а точнее, гнобить близнецов, стоящих на самой нижней ступени аристократической иерархии, граничащей с безродными.

— Садитесь, Стенич, — произнес тем временем педагог, и все опять замерли, ожидая, что же будет дальше — лекция или очередной вызов к доске?

Миор дел Сарье окинул взглядом присутствующих, всмотрелся в какие-то записи на лежащем перед ним листке бумаги и начал уже открывать рот, собираясь что-то сказать, как вдруг раздался решительный стук в дверь. Педагог скривился так, будто только что выпил полстакана уксуса, и крикнул:

— Входите!

Дверь в аудиторию распахнулась, и на пороге появился высокий, крепко сложенный русоволосый парень лет двадцати с лишним. Из-за моей спины тут же раздалось какое-то невнятное шипение и недовольное фырканье. Но следом вошел сам ректор — миор Рантеон дел Шантуа, и все присутствующие, включая педагога, тут же подскочили со своих мест, приветствуя главу академии.

— Садитесь, садитесь. У нас неожиданное пополнение, — торжественно молвил ректор, кивнув в сторону парня. — Прошу любить и жаловать, дерц… — как бы случайно обмолвился он и после краткой заминки продолжил: — Миор Полиней дел Ларго. Внесите его в список группы, — сказал он педагогу. — Пропущено всего полторы недели занятий, так что наверстаете, — с этими словами ректор развернулся и покинул аудиторию, притворив за собой дверь.

— Сын первого советника, — и не думая пасовать перед титулом новичка, приподнял бровь преподаватель. — Имейте в виду, тут все равны, — произнес он. Подумал и уже тише добавил: — Насколько это возможно. Выбирайте себе место и садитесь.

Парень, все это время продолжавший рассматривать присутствующих, явно заметил кого-то из знакомых, поджал губы, отчего те превратились в тонкую полоску, и, сделав несколько шагов вперед, еще раз задумчиво глянул на меня, потом на одиноко восседающего на третьем ряду Леона, на свободные парты и, тряхнув головой, будто решившись, подошел к моему столу:

— Можно?

— Мм… Да, — отозвалась я, убирая с соседнего стула сумку и придвигая к себе раскатившиеся едва ли не по всей столешнице немногочисленные канцелярские принадлежности.

Оставшаяся часть занятия прошла спокойно, если можно так сказать о довольно обильном потоке информации, изливаемом педагогом на бедных студентов, не без труда успевающих строчить конспекты. К концу лекции на пальцах без преувеличений появились мозоли, а сами руки мелко подрагивали от напряжения. О состоянии многострадальной головы лучше не вспоминать. Жаль, что с пробуждением дара обретается абсолютная психоэмоциональная память, что в некоторых случаях, безусловно, полезно, ибо способствует усилению концентрации, но лучше бы просто память стала совершенной.

Звонок, извещающий о конце занятия, прозвучал самой прекрасной музыкой. Покидав учебники и тетради в сумку, я встала, собираясь проследовать к выходу из аудитории, где меня уже ожидал шустро собравшийся Леон. И вдруг…

— Ну что, Ларго, — раздался из-за спины голос одного из высокородных виртонгов, — готовься к сладкой жизни.

— Ты только на угрозы и способен, — совершенно спокойно отозвался новичок. — И напомню, — парень с усмешкой глянул на задиру, — магические дуэли и нападения запрещены уставом академии до третьего курса. А мы, на минуточку, на первом.

— Посмотрим, кто первым нарушит это правило, — парировал виртонг и направился к выходу.

— Зря ты с ними связываешься, — убедившись, что никто, кроме соседа по парте, меня не услышит, пробормотала я.

— Мы с ним с семи лет бодаемся, — беззаботно пожал плечами парень. — И как видишь, я все еще жив. Но спасибо. Поль, — протянул он мне руку.

— Мила, — отвечая на рукопожатие, отозвалась я, гадая, что такого ценного привнесет этот сон в мой сюжет?

Но долго поразмышлять на эту тему не удалось, ко мне подошел заждавшийся Леон.

— Мил, пообедать не успеем, — произнес он и как-то ревниво глянул на все еще стоящего рядом Поля.

— Да-да, идем, — примирительно улыбнулась я. — Ты с нами? — проигнорировав недовольство друга, поинтересовалась у новенького, и тот согласно кивнул.

В коридоре к этому моменту было безлюдно и настолько тихо, что наши шаги отдавались эхом от стен и высокого потолка. Столовая располагалась в соседнем здании, а на улице, как назло, накрапывал мелкий дождик. Поежившись перед распахнутой дверью, откуда тут же пахнуло сыростью и прохладой, не глядя на новенького, я припустила рысцой следом за бодро потрусившим к вожделенному зданию вечно голодным Леоном.

Столовая встретила нас приятным теплом, ароматом свежей выпечки и приглушенным гулом голосов. Очередь у линии раздачи к этому моменту почти рассосалась, что и немудрено, поскольку на обед отводилось не так уж много времени. Прихватив поднос с тарелками, я отошла от раздачи и тут же заметила призывно машущих нам Сеймону и Кайру. Учитывая то, что свободных мест в зале практически не было, я тут же кивнула застывшим рядом со мной ребятам и направилась к девчонкам.

— Я не одна, вы не против? — сугубо для приличия поинтересовалась, хотя еще в аудитории заметила бросаемые ими заинтересованные взгляды на новенького.

— Конечно, не против, — улыбаясь, хором отозвались девушки, сдвинув свои подносы поближе друг к другу и освобождая место для нас.

— Это Поль, — как только мы уселись, представила новичка. — А это — Леон, Сеймона и Кайра, — указывая взглядом на друзей, добавила я.

Дальше было не до разговоров. Время поджимало, а если не успеем поесть, то… до ужина еще далеко. Поэтому все ускоренно жевали, хотя было заметно, что и у новенького, и у девчонок имеются вопросы, только Леон вопреки обыкновению помалкивал. А я все ждала, когда же произойдет в этом моем сне нечто, ради чего стоило показывать этот фрагмент сюжета во всех деталях.

Закончив с трапезой, мы отнесли подносы в окошко мойки и все той же бодрой рысью понеслись обратно к учебному корпусу, заскочив в аудиторию перед самым звонком.

— У нас новенький? — Преподавательница по теории целительской магии, женщина пожилая, даже на вид выглядящая лет за шестьдесят, окинула Поля взглядом холодных черных глаз. — Представьтесь, — обратилась она к парню.

— Полиней дел Ларго, — вставая со своего места, послушно произнес он.

— Дел Ларго, говорите? — В ее глазах мелькнул интерес. — Ну что же, я Дарлетта дел Навитор, можете обращаться ко мне магистр дел Навитор. — Она окинула взглядом группу и добавила: — Это касается всех. Я так понимаю, ваш дар проснулся совсем недавно? — На этот раз ее слова снова были обращены к Полю.

— Два дня назад.

— Ну что же, — вздохнув, произнесла педагог. — Учиться будет нелегко, ведь у вас нет начального образования, которое другие студенты успели получить в школе магии. После лекций найдите меня в учебной части, я подготовлю список требуемых для изучения тем и учебных пособий, которые помогут вам устранить пробелы в знаниях. Садитесь, дел Ларго.

Меня аж передернуло. Ишь как соловьем распевает, небось прекрасно понимает, чьим сыном является Поль, и желает выслужиться. Ведь мы с Леоном тоже попали сюда, минуя начальное магическое образование, но никто помощи нам не предлагал.

Минувшая сценка оставила неприятный осадок в душе. Нет, я не буду ее писать. Ведь у парня есть все предпосылки, чтобы стать другом главной героини, а с таким настроем ни о какой дружбе речи быть не может. Вот сейчас отмотаем все немного назад и…

— Что за черт?! — вырвалось у меня.

— Вы что-то хотите добавить, дел Севальон? — удивленно приподняв тонко выщипанную бровь, воззрилась на меня преподавательница.

— Нет-нет, простите, — пробормотала я, вновь и вновь повторяя столь привычные попытки откатить события, но по-прежнему ничего не выходило.

Преподавательница, вмиг забыв обо мне, продолжила лекцию, а я из всех сил, до головной боли пыталась вспомнить мельчайшие детали, будь то скрип чьего-то стула, шарканье, неразборчивый шепоток, чтобы восстановить тот момент, когда педагог знакомилась с новеньким. Собственно, я хотела вычеркнуть из сюжетной линии задевший меня момент — когда магистр Навитор предложила помощь Полю. Но, увы, вопреки ожиданиям, ничего не менялось. Я по-прежнему была в том же времени, педагог уже вовсю что-то рисовала на доске, параллельно объясняя, а я…

Я ничегошеньки не понимала. Ведь всегда — да-да, именно всегда, стоило мне во сне пожелать изменить сюжет, откатить пару минут назад, чтобы не услышать или не сказать нечто нежелательное, и все возвращалось на круги своя, а дальнейшие события текли своим чередом, но с учетом моих пожеланий. А сейчас ничего не происходило. И это пугало. Нет, не то, что Поль, в отличие от нас с Леоном, получит помощь, а то, что я потеряла контроль над собственным видением и теперь понятия не имела, куда меня все это заведет.

Лекцию я слушала вполуха, панически перебирая в голове причины произошедших перемен. Затем пришел черед физры, и я вдоволь навалялась в грязи на полосе препятствий, где тренер не делал никаких поблажек никому, будь то девушка или парень, высокородный или простолюдин, виртонг или человек. «Неизвестно, к чему у вас проявится предрасположенность. Вдруг вы окажетесь боевым магом? — отвечал физрук на стенания изможденных студентов. — А боевые маги в первую очередь воины и должны не только боевыми заклинаниями уметь кидаться, но и содержать тело в хорошей форме». Народ роптал, доказывая, что им это не нужно. «Вот когда окажетесь в ситуации, исключающей возможность применения магии, тогда и оцените пользу физической подготовки, которая, надеюсь, спасет ваши жизни или жизни ваших коллег». На это нам сказать было нечего, приходилось сжимать зубы покрепче и продолжать измываться над собственным телом, выполняя задаваемые нам кажущиеся запредельными нагрузки.

Кстати, на физкультуре Поль отличился, вызвав похвалу из уст педагога, чего не удостаивался никто за прошедшие пять занятий, и яростное шипение высокородного виртонга и его прихвостней.

В раздевалку я вползла в числе последних и в прямом смысле на четвереньках, с ног до головы потная и грязная настолько, что самой противно было касаться собственной одежды и тела. Все душевые кабинки к этому моменту были уже заняты, и я по своему прошлому опыту знала, чем это кончится. Горячая вода подавалась сюда из специального бака, который периодически, а точнее, во время самого занятия магически нагревался. Холодная же вода шла самотеком. В итоге те, кто мылся последним, был вынужден делать это очень быстро и отбивая зубами чечетку.

И ведь не пойдешь вот такой свиньей через всю академию, да и вещи надевать жалко, не приняв душ. А спортивный костюм и кеды… Мало того что грязнущие, в таком виде комендантша даже на порог общаги не пустит, чтобы не наследила в помещении.

Пока искупалась, замерзла до посинения. Несмотря на боль во всех мышцах, растерлась как следует полотенцем, стараясь хоть немного разогнать кровь, переоделась и поплелась в общагу, надеясь, что уж по дороге-то, ну или в крайнем случае в самом общежитии точно что-то должно случиться сверхэффектное для дальнейшего сюжета, не зря же я вижу все это?

Вышла на улицу и вздохнула с облегчением — дождь закончился!

Иду, навострив ушки — вдруг что-то важное от кого-то случайно услышу? Но нет. Народ после занятий разбрелся по комнатам, и на пути как назло встречались лишь одиночки либо группки, болтающие о моде и о погоде. Вошла в общежитие, внимательно глянула на всезнающую комендантшу, но та всего лишь бросила в мою сторону короткий безразличный взгляд поверх съехавших на переносицу очков и продолжила читать газетку, сидя в кресле возле окошка.

Пока добралась до комнаты, тоже ничего не произошло. Никто даже не встретился по пути! И в комнате обнаружилась соседка — белокурая Лейра с третьего курса целительского отделения. Не отрывая глаз от учебника, она кивнула в знак приветствия и… все! Ну вот вообще — все! Ничего не понимаю.

Я побродила по комнате, перерыла свои вещи в надежде обнаружить хоть что-то интересное, в ванную комнату заглянула, и опять меня ждало разочарование. Ну ведь должно же что-то произойти! Просто обязано! Мне всегда виделись лишь те фрагменты, которые либо помогали выбраться из тупика, когда я не знала, как бы позанятнее соединить сюжетные линии, но сейчас никаких соображений у меня не было, имелся лишь абстрактный вопрос: что делать с любовной линией. И что? Неужели вот этот совершенно никчемный сон должен будет ответить на этот вопрос? Бред! Ладно, подождем, может, на ужине произойдет что-то, а ранее имевшие место события вплетутся в общую канву повествования, дополняя картину?

— Ты долго в облаках витать будешь? — привлекла мое внимание соседка.

— Что? — не поняла я.

— Чем быстрее ты наверстаешь программу школы, тем легче будет усваивать текущий материал, и наоборот, если будешь так сидеть, мечтательно глядя в окно печальными глазами, то отставание будет только нарастать, и…

— И? — не выдержала я.

— Тебя отчислят. А после этого лишат магии. Оно тебе надо?

— К-как это лишат? — не веря своим ушам, спросила я.

— Вот так, — отозвалась девушка. — Вчера ты после занятий пропустила собрание, помнишь?

— Мм… — только и смогла выдавить я, а собеседница закатила свои неестественно голубые глаза:

— Я же тебе потом рассказывала о том, что там было.

— Н-не помню… — борясь с приступом паники, пробормотала я, параллельно ломая голову, как могло так случиться, что сюжет стал развиваться без моего ведома?

— На границе со степями война. Ведутся ожесточенные бои.

— Вот только не говори, что и нас туда могут кинуть. У нас есть дар, но совсем нет опыта.

— Могут, но старшекурсников. А опыт иначе как на практике и не получишь, — на удивление рассудительно произнесла девушка. — Речь не о том. Помнишь, на прошлой неделе во все газеты попала сенсационная новость — ученые выявили способ, как, изъяв магическую силу у одного существа, передать ее другому?

— Э-э-э… Ну да, что-то такое было, — тихо отозвалась я, хотя, если честно, не помнила, чтобы нечто подобное приходило мне в голову.

— Ну и вот. Так как маги на вес золота, то введена новая мера пресечения за нарушения и халатность: если маг не оправдывает возложенные на него государством надежды, то у него изымают дар. Ведь всегда найдутся верные, умные и сильные личности, но обделенные магическими способностями… Увы, не люди, а виртонги.

— Это же несправедливо! — воззрилась я на Лейру в надежде, что она шутит, но нет, девушка была серьезна.

— К сожалению, это логично, — отозвалась соседка. — Виртонги физически сильнее людей и живут раз в десять дольше, а значит, для государства выгоднее передавать силу именно им… — Она вздохнула. — Вот я и говорю: учись, иначе… Ты же не старшая дочь, так ведь?

— Угу, — буркнула я, уловив ее толстый намек на то, что альтернативой учебе может стать гарем ненавистного герия Телано.

Но так ведь не должно быть! Да, я могла увидеть во сне захватывающий поворот сюжета в том направлении, в котором изначально все и задумывалось: якобы подслушать нечто полезное, но не эти обсуждения рутинных событий повседневной жизни моей героини, пусть и насыщенных живыми эмоциями, и не более того. Я шаг за шагом узнаю что-то, о чем не собиралась писать. Тут же вспомнился случай на лекции по теории целительской магии, когда я пыталась откатить ситуацию назад, но ничего не происходило. Где-то внутри заворочался неприятный ком пока еще не сформировавшихся опасений.

— На ужин идешь? — выдернула меня из раздумий Лейра.

— А? А-а… Да-да, иду, — несколько заторможенно отозвалась я.

Как ни лелеяла я надежду, в столовой тоже ничего не произошло. Ну почти ничего, не считая довольно неприятного разговора с севшим за наш стол новеньким. Заметив, что он постоянно пытается задеть главу нашей элитной шайки виртонгов и даже за едой косится в их сторону не обещающим ничего хорошего взглядом, я не удержалась и тихо, так чтобы никто, кроме Поля, не услышал, произнесла:

— Лучше не связывайся…

— Да ладно, — так же тихо отозвался он, и голос при этом прозвучал совершенно спокойно, что и ввело меня в заблуждение относительно смысла сказанного, но последующие слова повергли меня в шок: — Я совета не спрашивал. Не стоит считать себя чем-то большим, чем ты есть. Если я сел рядом с тобой, это не означает, что ты мне интересна или симпатична, это всего лишь способ не видеть постоянно перед собой Каитора дел Корена и его прихвостней, — завершил он свою отповедь и, прихватив свой поднос, ушел, вызвав удивленные взгляды ничего не понявших друзей.

Сказать, что мне стало обидно, значит ничего не сказать. Кто бы мог подумать, что из такой короткой фразы можно раздуть целого слона? Ведь я не желала ему зла. За что он так? И вообще, кто он такой? Что тут делает? Я не планировала появления нового действующего лица. Вот возьму и вычеркну из сюжета! И как только проснусь, сразу же забуду о его существовании.

— Чего это он? — поинтересовался Леон.

Не желая вдаваться в подробности, я лишь плечами пожала и, потеряв всякий аппетит, извинилась перед ребятами и поплелась обратно в общагу. Все тело ломило после чрезмерных нагрузок на физкультуре, на душе было паршиво после стычки с Полем, еще и паника нарастала: почему ничего существенного не происходит, кроме незапланированных по сюжету новостей и появления этого неадекватного новенького? Почему я не просыпаюсь, в конце концов? Никогда еще я не проживала во сне целый день.

Выйдя на улицу, зябко поежилась. Сыро и промозгло. Дождь уже закончился, но с наступлением темноты существенно похолодало. Тучи разогнало, и с неба холодными взглядами взирали Дея и Легос — два ночных спутника Рестанга, первый из них, по преданиям, покровительствует женщинам, второй — мужчинам. И признаком их расположения считается принимаемый в тот или иной момент окрас, и поговаривают даже, что каждое живое существо в одно и то же время может видеть одни и те же ночные светила разного цвета. Сейчас более миниатюрная Дея была пугающе кроваво-красной, что мне совсем не понравилось. Вряд ли это могло предвещать что-то хорошее.

Оторвавшись от созерцания звездного неба, прибавила шагу, торопясь поскорее попасть в тепло общаги. Несмотря на боль в натруженных мышцах, буквально взлетела на свой этаж и, быстро скинув вещи, побежала отогреваться в душ. Не хватало еще, чтобы моя героиня простыла. Какой-то частью сознания я понимала, что это всего лишь мой сон и только от меня зависит, что потом включить в роман, а что — нет, но… Засела где-то внутри, словно заноза, пугливая мысль: вдруг я тут застряла надолго? Подставила лицо под обжигающе-горячие струи воды. Она смывала усталость, грела и немного успокаивала. И все же откуда такие мысли о том, что я здесь задержусь? Не знаю. Но чувствую — это возможно.

«И правильно чувствуешь, — раздался в голове уже знакомый мужской голос того, кто ранее представился моим Музом. — Вы, авторы, не осознаете одну важную деталь: вы творцы, боги, созидающие миры и населяющие их. Вершители судеб. Каждая созданная вами планета, раса, ситуация — реальны. Ты сейчас в одной из таких реальностей».

— Я бог? — растерянно пробормотала я.

«Нет. Теперь ты не бог, а простая смертная девочка с недавно проснувшимся даром».

— Но как же? Это ведь мой мир. Мой сон…

«Ты слушаешь, но не слышишь, — спокойно отозвался голос в моей голове. — Это уже не сон, это реальность».

— Но… Я не хочу вот так… Здесь…

«Я тоже не хотел, чтобы моим именем швырялись всуе, давая клятвы, которые не собирались выполнять».

О чем он? Это что, кошмар такой? Как мне проснуться?!

И тут же вспомнилась сцена из реала, где я сижу на кухне перед чашкой остывающего чая, лелея в себе обиду от маминых жестоких слов, и сгоряча клянусь своим Музом, что напишу историю с трижды проклятой романтической линией. Но я ведь честно хотела попробовать!

«Вспомнила? — В голосе невидимого собеседника послышалась усмешка. — Так вот, ты не находишь, что между „попробую написать“ и „клянусь своим Музом, что напишу“, существует разница?»

— Д-да… Я… Я не со зла.

«Я тоже, — как-то грустно ответил Муз. — Но тебе как создателю миров надо понять, что все тобою сказанное — это не просто слова, они приводят к неким последствиям, и за них надо нести ответственность. Да, когда-то я выбрал тебя из тысяч. Долгие годы оберегал, дарил идеи, помогал создавать сюжеты. Но, к сожалению, у нашей братии имеется кодекс, и как бы я ни жалел тебя, вынужден дать урок. Так что смирись. Теперь это твоя жизнь».

— Что?! — воскликнула я, забыв, что меня могут услышать.

— Эй! Там все нормально? — громко, перекрывая шум льющейся воды, крикнула из-за двери одна из соседок по этажу, явно ожидавшая, когда же я освобожу душевую. — Помощь не нужна?

— Все нормально, я уже скоро! — выключая воду и поспешно вытираясь, громко ответила я и едва слышно обратилась к Музу: — Как мне вернуться? Там же мама. Она волнуется, и…

«О ней не беспокойся, — прервал меня он. — Я позаботился о том, чтобы она считала, будто ты внезапно укатила отдыхать. А как вернуться обратно? Ответ один — исполни обещанное».

— Но… — быстро натягивая халат, воспротивилась я. — Как же я напишу роман и добавлю то, чего хочу, если ситуация вышла из-под моего контроля? Я ведь не могу теперь ничего изменить!

«В том урок и заключается: твои слова, поступки, как я уже говорил, приводят к неким последствиям. Думай перед тем, как что-то произнести или сделать, вживись в образ, не забывай о том, что ты не тридцатилетняя раскрепощенная женщина из свободонравного мира, а восемнадцатилетняя невинная девушка. И помни — у тебя не будет возможности переписать сюжет. Уже сейчас книга пишется, четко протоколируя происходящие здесь события. И если ты желаешь ей успеха, то не изменишь ни строчки».

Я молчала, ожидая продолжения, но Муз больше не подавал голоса, в то время как в дверь уже начали стучать, требуя поторопиться.

Вернувшись в комнату, я сразу занырнула под одеяло, игнорируя ворчание соседки по поводу того, что кому-то явно в гарем хочется. Да, я понимала, что Лейра права и надо усиленно учиться, учиться и учиться, как завещал незабвенный дедушка Ленин, но сейчас, когда на мою голову свалились такие новости, я все равно была не в состоянии что-либо усвоить из учебного материала. Так и лежала, надеясь, что Муз пошутил и я вот-вот проснусь в своей квартире и пойду на кухню нить с мамой чай, рассказывая про свой странный сон. Но, увы, чуда не случилось, и я заснула здесь — в вымышленной мною же реальности.