Входя под требовательным взглядом Кхёрна в портал, я гадала: «Куда же он приведёт?» Всё оказалось до обидного банальным, мы очутились в моей гостиной, и этот недоделанный божок тут же принялся учить меня жизни:
— Кать, если ты не в курсе, а судя по твоему поведению начиная с момента нашего знакомства, всё обстоит именно так… так вот, в отношениях между мужчиной и женщиной, существует такое понятие как верность.
«О, как патетично! А кто сказал, что у нас вообще когда‑либо были какие бы то ни было отношения?» — подумала, и даже успела мысленно насладиться его предположительной реакцией, но озвучить всё же не решилась. Невинно похлопала глазками, кося под блондинку. Не проканало.
— Не делай вид, что не понимаешь о чём речь. Я вижу, как ты смотришь на этого Винд–Арконте. Ты ж его разве что съесть не хочешь. Да и сегодня… в какой‑то момент мне показалось, что всё хорошо, мы счастливы… но с твоих губ срывается его имя… Даже в этот момент ты думала о нём! Ты была со мной, а отдавалась ему! Сам не пойму, что удержало меня от убийства этого типчика.
Последние слова неприятно резанули слух.
— Вот видишь? Всего лишь слово… одно единственное слово в адрес этого… Винд–Арконте, и тебе уже неприятно. У тебя лицо как книга, читай — не хочу. На нём все твои чувства, эмоции, мысли, всё черным по белому написано. Неприятно осознавать, что всё может повториться. Не могу не думать, что однажды ты вновь окажешься в его… или ещё чьих‑то объятьях. Ты должна знать: я не уверен, что в следующий раз сдержу гнев. И если он действительно дорог тебе, забудь о нём, милая. Так ты спасёшь ему жизнь.
Большего бреда в своей жизни я не слышала. Видела разборки на почве ревности между подружками и их ухажёрами и думала: «Чур меня!» И вот на тебе! Это происходит здесь и сейчас… со мной! Вот только варианта «Да пошёл ты со своей ревностью!» у меня, к сожалению, нет.
— Молчишь? Тебе даже сказать мне нечего, милая? Ты представить не можешь, чего мне стоит сейчас сдерживаться и говорить спокойно! Ещё там, на Земле я увидел тебя и потерял покой. Впервые за почти двадцать пять тысяч лет! ВПЕРВЫЕ!!! Слышишь?
Ещё один заладил: слышишь, слышишь? Нет блин, глухая я! Но поверить, что за столь долгий… охренеть, какой долгий срок! Так вот то, что я первая кто покорил его сердце, услышать с одной стороны приятно, но с другой — сохрани меня господи от таких поклонников! Хотя поздно молиться…
— Так что в делах любовных я не силён. Опыта как‑то не было. Нет, евнухом я, конечно же, не был, но вот чувства… это что‑то новое. Это… это — слабость. Стоит потерять тебя из вида, и приходит мысль: «А вдруг ты с кем‑то?», и мгновенно вспыхивает гнев! Это сводит с ума. Я ведь и место в пантеоне получил благодаря трезвости мысли, а теперь…
Умолк. Ну что на это скажешь? Лично мне его утешить нечем. Да и злить как‑то страшно. Молчу. Кхёрн же собрался с мыслями и продолжил:
— Смешно даже! Я вёл себя как обыкновенный мальчишка: поселился в твоём доме, игнорировал остальных женщин, желая привлечь внимание одной–единственной. В какой‑то момент уверовал, что добился желаемого. Ведь ты сказала «да»! Но вместо совместной прогулки на вечеринку — звонок и разгребание какого‑то хлама. Думал это розыгрыш, проверка на вшивость, и терпеливо таскал всё это барахло. Врываюсь в квартиру, предвкушая, как прижму к себе твоё тело, как ты ответишь на мой первый в нашей долгой совместной жизни поцелуй, а там… ну да ты и сама знаешь.
Хм… вот если смотреть с такой точки зрения, то я сволочь и скотина, дала надежду влюблённому парню, тот посчитал, что мы уже пара… и, соответственно, история с Элифаном — чистой воды предательство и измена. Вот только виденье одной и той же ситуации у нас с Кхёрном в корне различается. Да, в какой‑то момент я действительно на него западала, было дело, но встреча с Альрандом словно отрезвила.
И то приглашение на вечеринку. Если бы поблизости как назло не появилась Леночка–змея, я ни за что бы его не приняла. В итоге кавалера всё равно ждал облом, но не срослось. А встречи с Элифаном… вызывавшим такие противоречивые чувства. От мысли, что нам больше никогда не быть вместе, всё внутри холодеет. Вот я и полюбила. Впервые. Взаимно. Но стараниями Кхёрна это пылкое и такое светлое чувство превратилось в беспросветную боль, бесконечный страх за любимого.
По–моему, в этой ситуации мы оба жертвы, я — обстоятельств, он — собственной фантазии. Придумал, поверил, а мне теперь расхлёбывать. И что бы я ни сказала, он не изменит своего мнения, лишь ещё больше накалится обстановка. В этом сомневаться, увы, не приходится.
— Мне больно, — уже тихо добавляет стоящий напротив бог.
Смотрю в его чёрные как ночь глаза, и мне становится так жалко… его, себя. И обидно! Обидно за то, что обречена быть не с тем, кто любим. Его жаль, потому что не смогу дать то, чего он так жаждет.
Неправильно истолковав мой взгляд, Кхёрн приблизился. Неожиданно нежно обнял. Его губы коснулись моих волос. Трепетно скользнули от виска к щеке, опустились на шею, вновь найдя ту самую чувствительную точку. Кхёрн отстранился, а я, так и не смея открыть глаза, почти успела поверить, что это — всё, и больше ничего не будет, но тут же ласковый и какой‑то неуверенный поцелуй заставил забыть о надеждах.
Его губы становились всё горячее, всё настойчивее. Руки непрестанно ласкали моё безвольно сдавшееся на поругание тело. Жалея его, гоню прочь мысли об Элифане. Но… вскоре нежданно вспыхнувший огонь желания заставляет забыть обо всём. Словно во всём мире остались только он и я. А потом… пришла злость на саму себя, и стало так противно. Из‑за того, что вынуждена спать с нелюбимым… из‑за того, что лишена права выбора… из‑за того, что несмотря ни на что жалею его… из‑за того, что схожу с ума от его ласк! Из‑за чувства вины, потому что в его объятьях забываю даже собственное имя, не говоря уже об Элифане…
Стоило порталу захлопнуться за Кхёрном и в комнате тут же материализовалась смущённая Алсея. Окинув взором царящий в гостиной беспорядок, вполне натурально вздохнула, и переведя взгляд на меня, робко спросила:
— Кать, Аль может уже выходить? У Кхёрна голос такой злой был, что я… спрятала Альранда за ширмой в ванной комнате.
Хорошо, что пояснила, за обилием минувших событий я не поняла, о ком вообще речь.
— Выяснила, о чём он хотел поговорить?
— Угу, — понуро кивает эльфа.
— И?
— Тяжело ему, Кать, — вздыхает призрак.
Всё, что за последние недели навалилось, как‑то разом вспомнилось. Осознание себя оборотнем, способность к магии, многочисленность миров и рас их населяющих, чувства к Элифану, возрождающийся демон, Кхёрн со своими условиями, а ещё… ещё очень захотелось поговорить с родителями начистоту, и… и да, познакомиться с дедушкой! А тут ещё этот принц недоделанный. И я… я не выдерживаю:
— Нет, Алси, это тебе тяжело, мне тяжело, а он… он… как ты могла, забыть всё что он сделал?
— Он сестру потерял… — шепчет Алсея, а мне так и хочется заорать: «Ты ещё эту стерву пожалей!» — А тут ещё и мама умирает… — на призрачные глаза духа навернулись слёзы.
— А ты о своей маме когда в последний раз слышала? — вкрадчиво так интересуюсь и вижу, что огромные глаза эльфы превращаются даже не в озёра, в моря, из которых берут начало нехилых размеров водопады.
Понимаю, что задела за живое, что надо бы утешить подругу, но вот чем? Подхожу, обнимаю полностью материализовавшегося духа. А та знай себе призрачным носом хлюпает. И тут в голову приходит абсолютно бредовая идея:
— А хочешь, после того как Кхёрн упокоит демона, я приглашу сюда твою маму? Ну или кого‑нибудь другого, кого ты хотела бы повидать?
В очередной раз шмыгнув носом, эльфа встрепенулась, и глядя на меня, молча кивнула. Вздыхаю. Пусть уж так… по крайней мере, слезы больше не льёт. Всё же звенящая мелодичным смехом она мне больше нравится. И вот, ломаю голову: как поднять ей настроение? Ну и себе заодно, а то уже и жить‑то тошно становится.
— Так… с Альрандом я поговорю, лорда ректора попрошу выделить ему комнату в общежитии. С учётом моего положения, да и ситуации в целом, он не откажет, — отстраняюсь от прижавшейся к моему плечу призрачной эльфы, заглядываю в глаза и с показной весёлостью восклицаю: — Да! И кстати! Ты же практически завершила обучение? Значит многое умеешь, и…
Раздаётся новый «шмыг». «Да чтоб тебя! Только не начинай…» — мысленно взмолилась я. Сил на дальнейшее утешение, если честно, не осталось, а если сорвусь…
— Умела, — пошмыгивая, поправляет меня дух.
— Пусть так. Вот я и подумала: учебники — это хорошо. Но! Знания мешают реализовать потенциал, ибо накладывают ограничения, — «Эм… во как заломила! Любо дорого послушать!», а вот во взгляде эльфы просыпается заинтересованность.
Благополучно забив на продолжающего сидеть в ванной принца, рассказываю про то, как освоила магию огня. Пользуясь случаем упомянула ненужность произнесения заклятий. Ведь впервые создавая портал, пришлось шептать предположительно используемое Кхёрном заклинание, а уже второе, спонтанное, перемещение, прошло без слов! Ну а про моё факир шоу во время обеда, она и сама оказалась наслышана из разговоров соседей по общежитию. Вспоминая их восхищение, эльфа так счастливо и гордо сверкала глазами, словно речь шла не обо мне, а о ней!
— …и вот я подумала, — продолжаю рассуждать, — что если, не вникая в тонкости, освоить ещё что‑то? Но мне понадобится твоя помощь!
— Пример показать не смогу, но опишу, что должно получиться. И не по учебной программе! Я видела, как работают величайшие стихийники! И если… то… ты же станешь САМЫМ великим магом на Карпеге! — воодушевлённо сверкая глазками, резюмировала Алсея.
— Ага, — беззаботно откликаюсь, словно это, само собой разумеется. — А ещё, когда Кхёрн разберётся с Верзаулем, устроим встречу с твоими родными! А потом… — не давая эльфе опомниться, продолжаю: — Потом… я тут подумала: если существует магия, способная развоплотить физическое тело, высвобождая остающийся неприкаянным дух…
— Со мной всё было иначе, — вновь погрустнело привидение.
— Знаю, но я не о том! Если вообще существует такая возможность, то не забивая голову навязываемой студентам теорией, предположим, что живое существо есть находящаяся в гармонии смесь двух различных видов энергий. Одна, более стабильная…
— Дух, — выдохнула Алсея.
— Правильно. Вторая, более подверженная воздействию как внешних, так и внутренних, исходящих от того самого духа, факторов. От старости и болезней… в вашем мире как мне кажется, не умирают?
Призрак кивнул, подумал, и всё же произнёс:
— Если только сами того не захотят. Ну, например, устали жить…
— А если дух может сознательно уничтожить тело, что мешает поступить наоборот?
— При этом дух тоже исчезает, — эльфа явно намекала на различие с собой, и надежда в её глазах медленно таяла, а вот этого допустить я никак не могла:
— Да, но мы не закончили! Вариант перевоплощения Эльмы в твоё тело не обсуждается. Забудь! Важно не это. Существует магия, способная просто уничтожить тело, сохранив дух, а значит можно сделать всё с точностью до наоборот. И не вздумай говорить «нет». Именно такие внутренние барьеры не дают магам создать, к примеру, синее пламя. Я не знала, что это невозможно, и вуаля!
— Ты попробуешь? — хлопая ресничками, едва слышно прошептала Алсея.
— Это… это очень ответственно, Алси, — не то, чтобы я испугалась, но и спешить не стоило. — Освоим сначала магию ветра или воды. Зная, что не существует ничего невозможного, мы обязательно добьёмся желаемого!
Давая такие обещания, конечно же, понимала, что какие‑то границы всё же должны существовать, вот только думать о них совсем не хотелось. Уж лучше и вправду быть не ведающим преград на пути к своим желаниям ребёнком, чем опустив руки плыть по течению.
Входим в ванную, где нас терпеливо дожидается спрятавшееся за ширмой его высочество. На очаровательном личике Алсеи ни намёка на грусть: глазки сверкают, по губам скользит улыбка. Заметив эти перемены, Альранд вопросительно воззрился на меня.
— Это не обсуждается, — не хотелось слушать лекцию о том, что задуманное невозможно, да и вообще излишне с ним откровенничать. — Я устала. Давай коротко и по существу: что с твоей мамой, и зачем тебе моя?
— Моя умирает, — выдыхает он, а мы с эльфой, вспомнив минувшие дебаты, переглянулись. — Твоя должна принять правление. К тому же её отец, то есть твой дед, узнав, что Сальгимонта жива, уже весь извёлся.
М–да, кто‑то излишне буквально понял мои слова. Ну про деда приятно слышать, конечно, но в остальном? Слишком лаконично. А я ведь устала. Неимоверно. Да, для поддержки Алсеи бодрюсь и улыбаюсь, но… я хочу есть! Хочу спать! А мне ещё тащиться… пусть и порталом, к директору. Вдох. Выдох. Спокойствие…
— С моей всё ясно, но имеется ряд сложностей. А теперь, конкретнее о твоей маме, — потребовала я.
— Никто не знает, — понуро выдавил принц. — Она стала угасать. Потеряла интерес к жизни, — на этих словах Алсея взглянула на меня, видимо, как и я, припомнив недавний разговор. Если наши предположения верны, то его мать можно спасти. А Альранд продолжал: — Ни я, ни другие маги не могут определить причин, и помочь не в силах. Ей осталось немного… совсем… а я… я застрял здесь! — на этих словах он сорвался, и здоровенный кулак с силой впечатался в стену.
«Вот только бесить меня не надо…» — думаю, а вслух говорю иное:
— Кхёрн скоро избавится от демона, границы падут. Она дождётся, а там может что‑нибудь и придумаем… — ляпнула и офигела: «Кто меня за язык тянул? Что за дурная привычка всё взваливать на себя?». Родственничек с затаённой надеждой смотрит на меня, а я, вспоминая казавшиеся ранее нелепыми требования, взираю на него и тихо так интересуюсь: — А дух Эльмы исчез или?..
— Остался, — со вздохом признаётся. — Никому покоя не даёт. В замке находиться невозможно.
Но главное я уже услышала.
— И идея о том, что её как феникса можно из пепла возродить, принадлежит ей? — уточняю. Кивает. — А каким образом не говорила?
— Она… она не знает. Но согласно какому‑то из пророчеств, а сестра на них была буквально помешана, она уверовала, что именно ты в силах вернуть духу его изначальное тело.
Физиономию Алсеи, услышавшей эти слова, надо было видеть! Да что уж там, я и сама обнадёжилась. На этой оптимистичной ноте я отправилась на поиски ректора. Как и ожидалось, проблем с расзмещением случайно решившего навестить родственничка не возникло.
Когда наконец‑то добралась до столовой, за окнами уже сгустились сумерки. Большая часть столиков в зале пустовала. А немногие присутствующие, явно задержавшиеся в ожидании очередного развлекательного шоу, основательно завалив столы учебными принадлежностями, делали вид, что занимаются. Как‑то жаль их вдруг стало, но сил на увеселительные программы всё равно не было.
Быстро поев, прихватила дополнительно ещё один поднос с едой и перенеслась в собственную гостиную. А там меня уже поджидала полная сил и энергии, сверкающая глазами и бурлящая жаждой деятельности Алсея! И я поняла: поспать сегодня вряд ли удастся…
И понеслось!
— Если ты не против, проще начать с магии воды, — не успела я поставить поднос на стол, выпалила взбудораженная возможными перспективами эльфа. — Дело в том, что её можно видеть и контролировать визуально, ну а когда освоишь, можешь практиковать то же самое, но с ветром. Например…
Несмотря на усталость, я скоро увлеклась. В Алсее погиб великий педагог. Вещала призрачная эльфа красочно и самозабвенно, а у меня в воображении вслед за её словами рождались картины и небольшие, но наполненные спецэффектами видеоролики.
И именно сейчас, слушая призрака, я вдруг поняла почему мне легче освоить магию, нежели местным. Они выросли в мире, где магия так же естественна, как и дыхание. Наблюдая за близким окружением, впитывали с рождения некие ограничения, дальше которых не прыгнешь. В моём же мире магия имела место лишь в буйном воображении авторов книг и кинорежиссёров. Но зато те отрывались по полной! Для их героев не существовало преград.
Выслушав очередные нюансы визуального представления, создаю портал, переносясь за тот самый памятный барак. Относительная темнота не смущает. Эльфа предусмотрительно объяснила, как создаются магические светильники. Это довольно несложное действо быстро превратило место, где я планировала проводить свои эксперименты в хорошо освещённую небольшую лужайку.
Стоит признать, поначалу не особенно‑то и получалось. В какой‑то момент даже приуныла, решив, что переоценила свои способности. Но не сдалась. Решив создать нечто более привычное, я‑таки подвесила в воздухе колыхающийся, казалось, вот–вот готовый лопнуть и пролиться шарик воды. Внутри такой талантливой меня всё возликовало! Стараясь не потерять настрой, повторяю устроенное некогда в столовке шоу, но в этот раз вместо огня — вода.
На фоне звёздного неба зрелище получилось феерическое! Водные фигуры, окрашенные светом трёх лун в разные оттенки, переливались, словно стенки мыльного пузыря, отражая многочисленные огоньки развешенных в воздухе магических фонариков…
Не удержавшись, я засмеялась и отвесила поклон несуществующей публике:
— Овации, господа!
Конечно же, никто не зааплодировал. Зато пришёл голод. Перенос в столовую, быстрый перекус, очередной наполненный едой поднос во избежание потери времени телепортируется прямо к бараку.
Насытившаяся и уверовавшая в свои силы, вновь пробую то, что описала Алсея. И… о, чудо! Возникшая, наконец‑то, водная плеть становится живым продолжением моей руки. Извивается змеёй, покруче, чем ленточки у гимнасток. Меня охватывает опьянение всесилием… и вновь голод.
Теперь приходит черёд воздуха. Алсея права. С ним сложнее, ибо не видно. И тут идея: неизвестно, существует ли здесь магия земли, но по фильмам и книгам лично я прекрасно помнила её возможности.
Начала я всё с того же шарика, но земляного. Потом создала этакий кнут, пару раз хлестнула воздух, убедившись, что он не рассыплется. Удовлетворённая результатом, возвела в разных частях полянки земляные столбики. Убедилась, что несмотря на моё рассредоточение, они стоят, продолжила тренировку с воздухом. Создала невидимый хлыст, ударила по верхушке одного из столбиков… он, обильно запорошив густую травку землёй, укоротился.
Какое‑то время, испытывая азарт, я экспериментировала, ела, отлучалась в туалет, где вкратце рассказывала Алсее о своих достижениях, и вновь практиковалась. А потом, в очередной раз вернувшись в свои апартаменты за очередной порцией наставлений от духа, вдруг услышала какой‑то далёкий, едва различий зов о помощи. До неузнаваемости искажённый голос явно принадлежал мужчине, большего я сказать не могла. Элифан?! Вдруг с ним что‑то случилось? Сердце сжалось от боли. Отмахнувшись от взволнованно уставившейся на меня эльфы, не особо задумываясь о последствиях создаю портал к обладателю голоса и оказываюсь…
Так уж вышло, что на территории гимназии имелось два кладбища. Первое, совсем древнее, принадлежало ещё прежним владельцам замка. Второе же, отделённое от старого низеньким неприметным заборчиком, хранило в себе останки так или иначе погибших преподавателей и студентов, которые по каким‑либо причинам не были забраны домой.
Так вот, оказалась я в наиболее старинной части этого малопривлекательного места, и было здесь многолюдно и жутковато…
Вдали виднеется словно объятая пламенем полоска реки. Небо затянули мрачные тучи, но свет лун сквозь них всё же пробивается, придавая и без того невесёлому пейзажу вид ада на земле. Под ногами стелется, двигается словно живой, густой туман. Он то клубится тёмной плотной массой, то, окрашенный красной луной в пугающий багровый цвет, перетекает с места на место словно раскалённая лава.
Оглашая окрестности треском, неподалёку вспыхивает ослепительная молния. В воздухе, над пустырём на окраине кладбища, заливая всё ярким светом загораются десятки магических фонариков. И моему взору предстаёт фантастическая по своей красоте полупрозрачная, переливающаяся как мыльный пузырь полусфера. Внутри которой стоят, лежат и сидят, зажимая раны, человек двадцать из преподавательского состава во главе с ректором гимназии.
Среди присутствующих ярко красной шевелюрой выделяется леди Элеонора, на коленях которой покоится светленькая головка какой‑то эльфы. Неподалёку от неё, ссутулившись и придерживая правую руку, начиная от локтя и ниже напоминающую обугленную головёшку, восседает ректор. Метрах в трёх от него на земле распростёрлось невеликое тельце его бывшей «замши». Даже мимолётного взгляда хватает, чтобы понять: с настолько неестественным поворотом головы даже в этом мире уже не живут.
Вид измученных, окровавленных, скрипящих зубами, а порой и откровенно стенающих людей сводит с ума. Но я не могу оторвать взора от этой страшной картины… ищу… сказав одного — совру, волнуюсь‑то за обоих. Хоть Кхёрн и испортил мне жизнь, но смерти не заслужил. А если что‑то случится с Элифаном, то жизнь окончательно утратит смысл.
О том, что здесь происходит, я догадалась с первых секунд появления. Да что там… услышав неведомый зов, кинулась сюда, зная, что это опасно. И вот стою. Я здесь. Они там. И не могу разглядеть: где мои… мужчины? О боги! В дальней части сферы, опираясь одной рукой о землю и покачиваясь то ли от ранений, то ли от слабости, стоит на коленях до боли родной силуэт с рассыпавшимися по плечам шатенистыми волосами, в которых… я зажмурилась и вновь открыла глаза. Нет, к сожалению, не показалось. Почти треть волос самого любимого в мире существа покрывала густая седина.
И тут замечаю, что вторая его рука протянута в сторону, словно давая кому‑то не такую уж и надёжную, но опору, а там… чего никак уж не ожидала, так это перемирия этих двоих. Там, судя по позе — в той же стадии истощения, стоит Кхёрн.
Что‑то меняется в их позах. Теперь бог опирается о плечо обессилено упавшего уже на четыре конечности Элифана, выставив вперёд указующий перст, из которого в сторону скрывающего всех их купола бьёт поток энергии, проходит мгновение, и вот она уже едва струится. Купол то тут, то там начинает прогибаться, словно под порывами несуществующего ветра. Раздаётся хлопок, и защиты больше нет.
И тут же откуда‑то доносится жуткий, рвущий барабанные перепонки рёв, переходящий в… (странные ассоциации), в ликующий, победоносный вой…
И в круге света, образованного магическими фонариками, появляется гигантская, метров четырёх, поблёскивающая красной чешуёй фигура из фильма ужасов. Стояло это чудище вертикально, как человек. Чем‑то смахивающая на бычью, увенчанная толстыми витыми рогами голова монстра сверкнула очами, и трава под ногами едва успевших откатиться в сторону людей полыхнула огнём. Довольный рёв и следующая атака. И опять огонь. Растерянно наблюдаю, не зная: что делать, чем помочь?
И вдруг замечаю, что Элифан и Кхёрн упали. Неумолимо приближающееся чудище уже почти настигло их. В его руке взвился огненный бич, напоминающий те, которые по рассказам Алсеи пыталась создавать я. Всё внимание монстра обращено исключительно на МОИХ мужчин! Неспособные перемещаться раненые тут же становились жертвами. Но убивал он их нехотя, без азарта. Остальных же, хоть как‑то способных бороться за свою жизнь, отгонял прочь ленивыми ударами огненной плётки, явно оставляя на десерт.
Огромные, покрытые красной чешуёй ручищи, вздымаясь вверх, начинают творить какое‑то жуткое заклятье. Не успев понять, что делаю, посредством портала вмиг очутилась между чудовищем и его жертвами. Сзади послышался крик. Кто‑то требовал, чтобы я убиралась, кричал, что это опасно.
Но страха уже нет. Кончился, остался только азарт. В конце концов, это всего лишь мой бред. Или сон? Да какая в принципе разница? Главное, что я вполне готова порубать этого красномордого на… бли–ин… ну и что в таких случаях настоящие герои говорят? Ведь видела же кучи фильмов, да и в книгах читала, как всякие крутыши мочат таких вот монстриков едва ли не пачками.
Помню, что в соответствии с жанром, в самый ответственный момент герои норовят поцеловать прекрасную незнакомку… или знакомку? Неважно. В моём случае это абсолютно неприемлемо, ибо поцеловать хочется Элифана, и тогда Кхёрн станет куда более опасен, нежели этот красный… гхм…
Стриптизёр! Чёрт! Вот это меня смущает. Демонов не учат прятать своё хозяйство? Ну хотя бы перед боем с такими вот всеми из себя прекрасными, почти принцессами. А тот на мгновение растерявшись при виде такой решительной меня… в общем, то ли за столько лет пребывания в забвении смекалку растерял, то ли испокон веков оригинальностью не отличался, но вместо уже примелькавшейся огненной плети и пламенных плевков метнул в такую красивую меня всё ту же, уже виденную мной в самом начале, молнию.
Не впечатлило! Мгновенно созданный мною, по образу и подобию стоявшего здесь прежде, прозрачный купол распылил снаряд на миллиарды искр. А из‑за спины донёсся полный облегчения вздох начинающей приходить в себя общественности. А мне так весело вдруг стало. Победа, хоть и маленькая, опьянила. И так захотелось устроить очередное показательное шоу.
Вспомнив всё те же киношки и книжки, ну и фентезюшные онлайн игрухи, решила, что огнём этого гада не проймёшь. А времени на эксперименты у меня не так и много, начнётся откат, и я сама, без посторонней помощи, тупо загнусь от голода. Создав нехилых размеров водную плеть, ударила. С предплечья на мерзкой красной лапе отлетело несколько крупных чешуек, явив взглядам начавшую медленно сочиться чёрную кровь. Послышался полный гнева рёв, и в нашу сторону одно за другим полетели всё те же, и всё так же не достигающие цели, огненные снаряды.
Внутренне возликовав, не удержалась и захлопав в ладошки несколько раз подпрыгнула. За моей спиной после этого стало как‑то подозрительно тихо. Бью ещё раз, всё той же водяной плетью, но гад, отскакивая назад — уворачивается! Обидно… ну да ладно…
— А как тебе это? — выкрикиваю, одновременно нанося удар и воздвигая за спиной чудища высокую земляную стену.
Как он взвыл! Ка–ак взвыл! Любо–дорого. Аж заслушалась… и тут же навалился чёртов откат. А следом панически заметались мысли в поиске решения возникшей проблемы. И о чудо! Меня‑таки осенило! Как всегда, не зная, практикуют ли это здесь, и подействует ли, выбрасываю в сторону руку и тяну–у, тяну–у-у отовсюду энергию. На соседних кустиках, сухо шурша, опадает листва, травка под ногами стремительно жухнет, а тело вмиг наполняется силой.
— Вот теперь, пободаемся, — с такой милой, ну ни разу не зверской улыбкой на устах оповещаю прифигевшего от моей непосредственности демона.
Ну а что? Сам нарвался. Нефиг было просыпаться и народу жизнь портить. Оглядываюсь на тот самый народ. Сидят раззявив рты, и даже стонать от полученных ранений забывают. Ну вот и чудненько. Значит, шоу удаётся на славу!
Наношу новый удар. Сволочь пытается вправо метнуться, а там… ну да, я тоже не оригинальна! У него же и научилась. Там очередная стена… ещё удар… м–м-м… какой сладкий вой… это, скажу я вам, даже покруче, чем стон любимого в экстазе! А этот полудурок ломанулся влево. Хи! Он бы ещё на меня попёр. Там давно уже тоже стеночка возвышается и ждёт его, болезного, в свои объятия.
И тут краем сознания улавливаю звук осыпающегося где‑то камня… а–а-а… это древние склепы потеряв остатки поглощаемой мною энергии рушатся. Нехорошо, конечно, так с чьим‑то последним пристанищем обращаться, да и памятники архитектуры, можно, сказать рушу, и почти совестно мне. Честно–честно! Но до меня вдруг иное доходит: от соприкосновения с землёй этот стриптизёр кастрированный… упс… а я и не заметила, как отхватила этот столь важный кусочек демонячьей тушки. То‑то недоумеваю: чего он так взвыл только что? В общем, от соприкосновения с землёй его вой больше напоминает полные мук стенания.
Вот тут я его и упаковала. Собственно, не много и оставалось‑то: передняя стеночка да потолок. Вой затих, заглушённый многометровым слоем плотного грунта. А я вдруг ощутила, что энергия в меня больше не поступает. Не потому, что отвлеклась на радостях и тянуть забываю, просто неоткуда уже. А всю живность я сразу для себя блокировала, чтобы этому монстру не уподобиться.
Стою. Смотрю на дело рук своих, а полюбоваться есть на что: кругом разруха, на кладбище не осталось ни одного строения, да и растительность в азарте я всю извела, одна безжизненная, больше смахивающая на песок, почва кругом. Лишённый подпитки купол потихоньку то тут, то там колыхаться начинает, значит вот–вот рухнет. А сколько продержится моя земляная тюрьма?
И тут рядом слышится незнакомый хриплый голос:
— Уделала тебя девчонка, Кхёрн…
Оборачиваюсь. Над пытающимся подняться с земли черноглазым богом возвышается мерцающая фигура в развевающемся на несуществующем ветру синем плаще.
— Теперь ясно, кто тебя ясности ума лишил. И она того стоит, друг. Прости уж, что в ответ на просьбу никто не пришёл. Общим решением тебе был дан шанс, но ты его не использовал.
— Я… я… — жалобно проблеял низвергнутый бог.
— Ты больше не с нами, — вздохнула фигура. — А девочку береги. Если по зубам тебе придётся. А ты, малышка, — взгляд его полыхающих синим огнём глаз обращается ко мне. — продолжай в том же духе, и когда‑нибудь, возможно, займёшь достойное место в наших рядах.
— О боги!.. — понимая, что моя шизофрения прогрессирует, закатив глазки взвыла я.
— Ха–ха–ха!!! — смех синеглазого божества раскатами грома прокатился по округе. — Она думает, что спит! Спит!!!
Вот тут мне стало нехорошо. И очень даже обидно. Благополучно забыв о том, кто передо мной, как рявкну:
— Урод! Тебе в детстве не говорили, что над больными смеяться грешно?
А в ответ новый приступ истерического смеха в его исполнении.
— От другого кого не стерпел бы, а ты… иди уже, девочка… иди. А этим, — кивает в сторону всё ещё чудом сохранившейся земляной тюрьмы, — этим уже я займусь. Не по силам это простым смертным, — пренебрежительный взгляд в сторону уже вставшего на ноги Кхёрна, — хоть ты и не так проста, конечно, если сумела и демона спеленать и главу нашего пантеона свергнуть. Но они, — взор на притихшую толпу оставшихся в живых преподавателей, — они не должны были пострадать и коль ты был здесь, значит и должен был обеспечить их безопасность!
— Что для тебя жизнь пятерых? — окидывая взглядом валяющиеся на песке безжизненные тела, до отвращения холодно и цинично вопрошает Кхёрн.
— Ты так и не понял: бывает так, что без жертв не достичь победы над великим злом, а бывают… бессмысленные жертвы.
Мужчина отвернулся от бывшего главы своей епархии, взглянул на меня, улыбнулся краями губ и, потянувшись ко мне, надел на шею какой‑то медальон.
— Надеюсь он хорошо тебе послужит, — едва слышно прошептал, и театрально щёлкнув пальцами, создал огромный портал.
Народ уговаривать себя не заставил, и помогая друг другу, потянулся в ведущее ко входу в наш госпиталь, синее сияние. А я… Я, под удивлённое восклицание оставшегося за моей спиной синеглазого бога, остатками сил создала свой личный портал в замок Винд–Арконте. И под гневным взором Кхёрна подхватила под мышки начинающего приходить в себя Элифана и шагнула в портал.