Выделенный на подготовку месяц пролетел быстрее, чем неделя после посвящения, на смену белым ночам пришла тьма, и последние занятия проводились под покровом ночи в глухих карельских лесах. На протяжении всего этого времени друзья не виделись. Пелагатти ежедневно загонял Светлану до изнеможения. Занятия проводились самые разнообразные: девушка уже довольно хорошо овладела основами рукопашного боя, стрельбой из многочисленных видов короткоствольных огнестрелов, без проблем ориентировалась в темноте, при этом умудряясь пробираться абсолютно беззвучно — ни одна веточка под ногой не выдавала местоположения девушки, немногочисленное лесное зверье воспринимало её как естественную часть окружающей среды — не шарахалось прочь, чем могло бы выдать притаившуюся. Усовершенствованы были и магические навыки.

Света могла подчинить себе всех окружающих в диапазоне почти пятидесяти метров. Девушка искренне недоумевала — зачем ей подобный навык? Но наставник не желал вступать в диалог, он по-прежнему был требователен и немногословен, а в редких случаях, когда ученица не желала поступаться принципами и выполнять требования, ещё и жесток. Нет, он не бил её. Даже не приближался. Сторонний наблюдатель, если бы таковой нашёлся, решил бы, что у девушки приступ обострения какого-то заболевания. Еще мгновение назад бодрая и здоровая, она мгновенно бледнела и загибалась от пронизывающей всё нутро невыносимой боли. Эти наказания быстро отучили Свету от попыток оказывать сопротивление. Ей искренне хотелось отплатить наставнику, но все знания, имевшиеся в её арсенале, были ничем в сравнении с опытом Пелагатти. На сон ей выделялось не более трёх часов в сутки и час на некое подобие медитации, и как ни странно для молодого организма этого было достаточно. Побочным эффектом столь быстрого обучения стало внезапно проснувшееся, обострённое либидо. В свои девятнадцать будучи девственницей Света с ума сходила от частенько накатывающего всепоглощающего желания, объектами которого за неимением других представителей противоположного пола был остававшийся непреклонным наставник.

В этот день Пелагатти был хмур, и как девушка ни лезла из шкуры вон, пытаясь во всём угодить, он постоянно выражал недовольство действиями подопечной. Света искренне проклинала тот день, когда они сунулись в злополучную редакцию. Что ждёт её дальше она не знала, где её друзья — тоже. А наставник не позволял ей и слова молвить вне рамок обучения, не говоря уже о пространных разговорах о неопределённом будущем.

Занимался рассвет, когда она выскочила на поляну, поросшую низеньким, не выше бедра молодым подлеском. Наставника рядом не было, но девушка знала: он следит за каждым её движением и стоит ошибиться, тут же настигнет наказание. Её цель была близка. Она не знала кто это, только чувствовала — этот некто там, в конце поляны. И этот кто-то не спит в столь ранний час, и он опасен. Сейчас человек расслабленно сидел, она это видела сквозь густо поросший кустарник и высокую траву как некий цветной энергетический контур. Обострившийся слух улавливал ровное дыхание жертвы. Она должна убить. Казалось бы, что в этом сложного? Моральные устои за время тренировок сломлены, необходимые навыки получены. Достаточно на расстоянии применить новые способности, и не обязательно магические. Просто метнуть кинжал. Но убить не видя врага рука не поднималась. Впервые её целью было не животное, а человек.

Девушка стелилась по земле, умудряясь ни единым шорохом не выдать своё присутствие. И вот фигура жертвы шевельнулась, повела плечами, словно разгоняя кровь по затекшим от долгого пребывания в неподвижности мышцам. И… их кажется было двое… Света замерла. Ей показалось, что «жертва» или тот, кто был ближе обернулся, и несмотря на разделявшее их расстояние и густой подлесок устремил взгляд на притаившуюся в траве девушку. Этого не может быть! — твердила она сама себе. Тем временем голова жертвы слегка склонилась под странным углом, напоминая прислушивающегося к чему-то зверя. И было в этом движении что-то неуловимо знакомое. Вот только что именно Света понять не могла. Да и боялась отвлекаться, зная, что следом придёт невыносимая боль, которая заставит её если и не застонать, то как минимум выдать себя хрустом веток, под сжавшимся в болезненной агонии телом. Она чувствовала, что жертва из добычи с легкостью может превратиться в охотника. Тем более у неё имеется нежданное подкрепление. Сейчас человек прислушивался, чувствуя чьё-то присутствие. И в этот момент какое-то шестое чувство подсказало ей, что где-то сбоку подкрадывается иная угроза. Кто-то ещё был здесь и целью этого кого-то была именно она. В сознании мелькнула мысль о подлости наставника, который отправил её на задание, сделав одновременно целью для кого-то ещё. И как выкрутиться? Их трое: охотник, жертва и случайный… (или не случайный?) свидетель. Избавиться от кого-то одного не привлекая внимания остальных — сложно. Но первым делом надо убрать именно охотника. Тем более он один или точнее одна. Судя по проявившейся ауре им была женщина.

Света притаилась мысленно нагнетая уверенность в том, что всё получится так, как надо. Она словно раздвоилась: одна часть сознания ликовала, словно уже одержала победу, вторая ощущала то, что предназначалось врагу. Света едва сумела отгородиться от охватившей всё тело боли. Слишком явно прочувствовала, слишком чёткие образы вызвала. Второй части сознания даже не пришлось нагнетать понимание того, что она проиграла и глупо умирает. Неимоверные тоска и злость обрушились на сознание, заволакивая собой всё, глуша те чувства что так старательно удерживались первой половиной сознания. Горло прорезала щемящая боль и вдруг всё прекратилось. До обострённого слуха с запозданием донёсся какой-то неприятный хлюпающий звук и послышалось предсмертное сипение. Силуэт охотника припал к земле, хватаясь за шею, в районе которой образовалось странное затемнение, словно там выходили наружу, покидая тело жизненные силы.

— Света, — едва различила девушка чей-то зов, и вдруг осознала чей: Сова!

Хотелось кинуться к жертве, помочь, спасти, но пришло осознание, этот голос принадлежит не охотнице! И не жертве. Та или тот скорее всего, тем временем очень тихо удалялся к кромке леса. А вот кого-то третьего в зоне видимости не было, видимо им и была Сова, которая не особо таясь пробиралась к ней теперь уже сзади. Девушка не знала радоваться или плакать. Да, Сова получается спасла ей жизнь, но в тоже время спугнула жертву, и та уже скрылась, оставив едва различимый след. Значит охота предстоит долгая. О том, чтобы не выполнить поставленную задачу Света и не помышляла.

— Угораздило же нас так вляпаться, — присаживаясь рядом тихо произнесла подруга. — Да и ты хороша. Ведьма недоделанная. Ты же саму себя едва не убила…

— Чего? — непонимающе уставилась на неё Света.

— Того. Ты связала себя и жертву, это первая ошибка. Ты получала всё-то что и она, ну может немного слабее. Во-вторых, ты не заметила, что в какой-то момент она закрылась зеркалом, отражая твои посылы на всё окружающее, в том числе и на тебя. Я сама едва не загнулась находясь в зоне действия заклинания. Она могла прибить тебя как беззащитного щенка.

Света была шокирована этой новостью. Вот почему её вдруг так скрутило…

— Спасибо, — только и смогла выдавить девушка и её рука потянулась к всё ещё саднящей шее.

Пальцы коснулись чего-то мокрого и липкого. Решив, что чем-то испачкалась, Света вытерла руки о штаны, оставив на ткани буровато-красный след, и тут же с непониманием уставилась на окровавленную руку.

— Об этом я и говорила, — заметив её взгляд, кивнула Сова. — Ты связала себя с ней, как… как куклу Вуду и её прототип. То есть ты получала те же ранения, что и твоя жертва, а логичнее использовать эту связь в обратном направлении, — пояснила она и заметив непонимание в глазах подруги, пояснила: — Например привязываешься к жертве, наносишь себе ранение которое не вызовет мгновенную смерть или потерю сознания. Иначе жертва, если своевременно примет меры, может выжить в отличии от тебя. Так вот, и не теряя драгоценного времени надо сбросить всё негативное, все травмы свои на жертву, этим ты добиваешь её. Следом надо разорвать связь, и вуаля! Ты жива, пуст и слаба из-за потери сил. Жертва — мертва.

— Я и так-то думала, что связь сразу обнаружат… — неуверенно произнесла Света, пытаясь оправдать свой пробел в «образовании».

— Это заметить невозможно. Я это увидела лишь по характеру полученных тобой ранений. Тебе повезло что я её ранила, а не сразу убила. Умерла-то она не сразу, но и держать заклинание у неё сил не было. Да и ты слава богу ощутив неожиданную боль инстинктивно отдала ей всю дрянь и связь порвала.

— То есть я… — Света заглядывала в глаза подруги и неопределенно крутила пальцем указывая на свою шею, — там… сильно?

— Царапина у тебя. Глубокая, но царапина. Ты успела сбросить это на неё, когда зеркало спало. Это плюс. Но в целом ты сглупила. Тебя наставник что на охоту выгнал? — догадалась Сова.

— Угу.

— А меня на прогулку. Понаблюдать за всем и вся. Прости уж, что добычу отняла.

— Нет. Не отняла, — спохватилась девушка, заметив, что следы уже едва различимы. — Она… он скрылся.

— Седой? — поджала губы Сова.

— Так там… — Света указала направление, — Седой был?

И только сейчас, она с удивлением осознала, что сидит на лужайке игнорируя продолжение задания, а наказание не приходит. Это было странно. Возможно наставник решил, что это она уничтожила охотника, и ожидает дальнейших действий ученицы? Но как же жесток этот Пелагатти! Выходит, здесь была она, Сова, Седой, а значит… там… там Елена? Забыв об осторожности девушка выпорхнула из низкорослого кустарника и кинулась к недавней противнице. Метрах в десяти нашелся уже остывающий труп Елены. По начинающей подсыхать крови на шее девушки ползали вездесущие мухи. Света буквально упала на землю рядом с распростёртым телом. Сознание отказывалось верить в случившееся. Елена… кроткая Елена, подруга, опора… теперь её нет… — кричало всё внутри. Горло сдавила боль потери, слёзы хлынули из глаз. Света в этот миг ненавидела весь мир: проклятых наставников, себя, Сову…

— Молодец девочка, — послышался рядом незнакомый мужской голос с певучим акцентом. Света сквозь пелену слёз уставилась на подошедшего, это был один из учеников Пелагатти и обращался он к Сове.

— Не заслужила я похвал, — с отвращением отворачиваясь от трупа подруги, процедила та.

— Ты не права. Давайте отойдём в сторонку. Тут вскоре уберут, — произнёс мужчина и направился в сторону леса. Света ощутила, что воля её вновь сломлена, как и тогда в проклятом издательстве. Тело помимо воли само поднялось с земли и последовало за «рыцарем». — Ты не поняла, — он взглянул на ученицу. — Ты на данный момент спасла жизнь себе, ей и вашему другу. Лучше одна жертва нежели три или все, — в его интонациях слышались отеческая забота и гордость за свою ученицу, он говорил так словно перед ним несмышлёный ребёнок, которому требуется объяснять прописные истины.

— Не поняла… — уставилась на него Сова, а Света неожиданно ощутила спокойствие и даже позавидовала тому, что у подруги адекватный, способный на диалог и объяснения наставник.

— По обычаю должно быть состязание, но условия его проведения устанавливает старший из наставников. Зачастую выжить должен только один из «потока». Вот и по плану Пелагатти вы должны были стать жертвами друг друга. Выжил бы только один, самый способный и везучий. Не смотрите на меня круглыми глазами, так было всегда. Мне в своё время повезло. Нас ведь было пятеро и учили нас не в пример вашему экстренному курсу, полные три года.

— Но приехало же ещё двое его учеников, помимо вас? — воззрилась на него Светлана.

— Это… финалисты из разных курсов, так сказать. Мы навсегда привязаны к наставнику и к своим ученикам. Эта связь сильней чем кровная и практически не рушимая. То есть ученик становится свободен, обретает более высокий статус и! (он выделил это слово) получает таланты, то есть способности убитого им, если исхитряется конечно убить своего учителя или же наставника своего учителя, что почти невозможно. Ну и если их убьёт кто-то другой, то вы просто обретаете свободу. Опыт даёт о себе знать, новички крайне редко умудряются одержать верх. Своим поступком ты возвысила и освободила: и себя, и её, — взгляд мужчины остановился на Свете, — и меня, и прочих учеников Пелагатти. Ваш друг же всего лишь сохранил на данном этапе свою жизнь.

— Бррр… — мотнула головой девушка. — То есть наша задача убить своих наставников?

— Нет. Но это выход. К примеру, у тебя был наставник, — смотря на Свету излучающими покой и располагающими к доверию глазами произнёс мужчина, — и теперь его нет. Ты свободна вне зависимости от того, что не самоличным расправилась с ним. Мой наставник убит моей ученицей, это освобождает и её, и меня. Мы теперь не связаны, — он взглянул на Сову, — а значит незачем жаждать моей смерти, девочка. Если честно меня это радует. А в целом… поздравляю! Считается, что все вы, включая вашего выжившего друга, прошли испытание.

— Но зачем всё так жестоко? — передернула плечами Сова.

— Естественный отбор, постоянное самосовершенствование. Для одних стимул не расслабляться, для других обрести свободу и новые способности. Выживать должен сильнейший. Мастер не возьмёт ученика, пока не будет уверен в своих силах, а дальше начнётся тренировка у обоих. Обычно это затягивается на годы. Чем более опытен мастер, тем больше учеников он может позволить себе одновременно.

— Но нас же разделили? — заметила Света.

— На вашу подготовку дали месяц, а не стандартные пару лет. Один человек с этим не справился бы.

— Постойте… — начиная кое-что осознавать, произнесла Света. — Если вы говорите, что возвышены и освобождены все трое выживших, и вы… это значит… Пелагатти больше нет?

Мужчина лишь скупо кивнул в ответ. Девушка с несвойственным ей злорадством порадовалась тому, что её мучитель получил по заслугам. Это объясняло почему не пришло наказание в то время, как они беззаботно болтали на поляне.

— Но как? — удивлённо поинтересовалась она. На фоне этой новости боль из-за смерти подруги несколько притупилась, отойдя на второй план.

— Излишняя самоуверенность. Он считал тебя, — взглянул на Свету говорящий, — тряпкой и незаслуженным лидером, а в той, — мужчина кивнул в направлении оставшейся где-то вдали поляны, — он видел огромный потенциал для воина одиночки. Вот это и было его ошибкой. Не учёл, что несмотря на пропаганду, кто-то останется верен старым привязанностям и поможет со стороны. Привязал себя к ней, желая изнутри пронаблюдать за происходящим, за это и поплатился. Да, она могла предвидеть, но видела лишь связанное с ней или теми переменными, которые сумела учесть. В вашем случае, она прекрасно знала кого шла убивать… понимаю не приятно это слышать, но лучше вам знать правду. Так вот, она совершила фатальную ошибку, не подумала о том, что кто-то посмеет вмешаться в её расправу, и что этот кто-то окажется не на её стороне.

— Почему вы меня сразу не предупредили? Да и Седого? — воззрилась на наставника Сова.

— Не мог, — просто ответил он. — Я не имею права вмешиваться в воспитательный процесс, к тому же это ведь экзамен, а педагог не должен вручать студенту шпаргалки. Вашего друга отправили на медитацию, а о том, что нужно выжить твердили на протяжении месяца. И ровно столько же этому учили. Разве этого мало? Тебя я послал на прогулку, дав лишний намёк: «наблюдай за всем», это должно было тебя уберечь, ну и конечно же ты сама должна была решить — чью сторону принять в этой схватке. Ты сделала свой выбор. Скажу честно, вы двое сильны, ваш мужчина — осторожный трус.

— Он не такой! — тут же вскинулась на защиту любимого Сова.

— Не глупи девочка. Ваши чувства остались в прошлом поверь мне. Возможно это горько осознавать, но теперь вы не опора друг для друга, теперь вы соперники, вынужденные порой взаимодействовать во благо ордена. Не забывайте о том, как он поступил ощутив угрозу, — мужчина кивнул в сторону поляны. — Когда-нибудь в ответственный момент он также предпочтёт тихо убраться прочь не вступая в бой, спасая свою шкуру. Это свойства одиночки. Думаю, вам есть о чём поговорить и без меня? — неожиданно предположил «рыцарь» и Света ощутила, что принуждение исчезло, они с Совой переглянулись, а её бывший наставник добавил: — К обеду вы должны быть в монастыре, у вас пара часов. Советую провести очищение.

— Сделаем. А где Седой? — взглянула на него Сова.

— Думаю его уже доставили на место. И… забудь о нём девочка. Он уже не тот кем был прежде. На вашем месте, я бы ему не доверял. Наши тренировки ломают людей. У кого-то возобладает чувство долга, у кого-то эгоизм и жажда жизни. Его случай — второй. Но вы от меня этого не слышали, — добавил бывший наставник и быстро пошел прочь.

С его уходом пришла тишина. Подруги неспешно пошли следом за ним, не решаясь нарушить затянувшееся неловкое молчание. Каждая хотела рассказать слишком многое, и каждая не знала с чего начать. Обе винили себя в случившемся и чувствовали, что этот день останется в памяти навсегда.

Вскоре подруги вышли на очередную полянку, но эта не напоминала ту, на которой развернулись трагические действия. Она была небольшой, без подлеска, поросшая довольно высокой травой. Ветра не было, но в небе быстро неслись перемежаясь между собой то темные тучи, то низкие облака, между которыми нет-нет, а проглядывали чистые островки ясного неба и каким-то чудом постоянно светило солнце. И свет этот был странным: очертания даже далёких деревьев, казались излишне четкими, перенасыщенными цветовыми гаммами, пространство казалось как-то преломлялось создавая оптический обман зрения, делая всё вокруг каким-то нереальным.

Возле края поляны нашлись два толстых ствола поваленных корабельных сосен, напоминающих длинные скамьи, словно специально брошенных здесь для одиноких, усталых путников.

— Он прав, — нарушила затянувшееся молчание Сова. — Надо очиститься, — произнесла Сова и поймав удивлённый взгляд подруги, пояснила: — Разожжём костер, и у меня тут… — женщина полезла в карманы своей армейской камуфляжной куртки и достала оттуда небольшой рулон бумаги, наподобие тех что заправляют в факсы, но немного уже. Следом на свет появились два карандаша. — Надо насобирать хвороста. И побольше, — забыв пояснить свой дальнейший план произнесла Сова и направилась в сторону леса.

Ничего не понимая Света последовала примеру подруги и вскоре между двух поваленных сосен полыхал немалых размеров костёр, рядом с которым образовалась огромная куча хвороста. Пламя с радостью пожирало дрова, шипела закипая смола на брошенных в костёр свежих сосновых ветвях. Сова села на один из стволов и протянула подруге большой кусок бумаги и карандаш.

— Мы должны избавиться от злости, обид и чувства вины, — пояснила она. — Иначе они хуже любой порчи сожрут нас изнутри, и избавить нас от этого недуга никто другой не сможет — только сами. Лучше сделать это сейчас, чем ждать последствий, — смотря на буйно горящее пламя разглагольствовала женщина. — Смотри в огонь и вспоминай… хорошо бы с детства, но сейчас у нас нет на это времени, поэтому давай начнём с нашей последней поездки в Патошино.

— Что вспоминать? — так и не поняла Света.

— Все моменты, когда кто-то тебя не так понял, что-то не так сказал или сделал, неправильно истолковал твои действия обвинив или осудив, пусть и не вслух, а взглядом или замеченной тобой мыслью. Всё это не проходит бесследно, оставляя свой отпечаток. Всё это записывай, никто кроме тебя это не увидит, так что не криви душой. На одну сторону чужие ошибки, на вторую сторону то что подумала, сказала или сделала не так по отношению к окружающим ты сама. Захочется плакать — плач смотря в огонь, боль уйдёт, придёт искупление. Мы не уйдём отсюда пока не напишем всё, что сумеем вспомнить до сего момента. Пусть опоздаем, пусть нам влетит, но мы должны это сделать, — завершила она и уставилась в полыхавшее перед ними пламя, словно дав безмолвную команду: «Начинаем!»

Сначала Света бессмысленно таращилась в огонь. Она честно пыталась припомнить что-то из обид, но будучи натурой незлопамятной, ничего припомнить не могла. Вместо этого в голову лезли события гораздо более ранние: странные исчезновения людей в деревне, поход в Костин дом, бабушка… бабушка против её воли заставила забыть её о многом и сидеть не выходя из дома до прибытия Маши. Первые строки легли на листок. Маша тоже заставила её забыть о произошедшем и о существовании чего бы то ни было неестественного для обычных людей, навязывая чуждый ей образ жизни в городе. И вновь список пополнился. Строки одна за одной ложились на бумагу. Тут оказались и события того позднего вечера, когда кто-то управлявший джипом сбил её возле озера. И разговоры медперсонала в больнице. Всплыли какие-то неудачные фразы Сергея, Семёна, Седого, Совы, Елены…

Света настолько вжилась в сопереживание минувших дней, что напрочь забыла о том, что последней уже нет в живых, и её смерть в немалой степени и на её — Светиной совести. Вспыли в памяти и неудачные обмолвки монахов, а уж наставнику была посвящена целая поэма. Параллельно всплывали и какие-то неловкие моменты, когда она по недомыслию осуждала или обижала окружающих, эти воспоминания так же занимали своё место на длинном бумажном свитке. В какой-то миг обида начинала буквально душить, подступая комком к горлу и застилая полыхающий перед глазами огонь пеленой слёз, но девушка продолжала изливать душу на лист ни в чём не повинной бумаги. Наконец-то на лист легли последние строки. Всё было сказано. И даже боль, вызванная смертью Елены как-то смягчилась, пришло осознание того, что в сложившейся ситуации — это действительно было наименьшим из зол. Девушка в шоке уставилась на длинный, исписанный мелкими буковками лист. Она и предположить не могла, что где-то внутри сидит столько всего. Взглянула на Сову, но женщина не замечая ничего вокруг задумчиво смотрела в начинающий уже прогорать костёр.

Тихо вздохнув, Света ещё раз, уже вполне осознанно перечитала написанное и вдруг осознала: да, еще недавно всё это давило изнутри, а теперь казалось словно эти слова написаны кем-то другим, словно не пережито ею лично. Не было уже обиды, боли, злости или чувства вины. Света посмотрела на застывшую в немом ожидании подругу. Та демонстративно скомкала свой не менее исписанный лист и бросила в огонь. Пламя тут же схватило свою добычу, и лицо женщины как-то расслабилось, просветлело. Света повторила действия подруги и ощутила, как прошлое окончательно убрало свои грязные лапы от её души, оставив вместо негатива — покой, а вместо боли — пустоту, на место которой тут же начали всплывать светлые, радостные моменты жизни.

Как выяснилось они вполне вписались в график. Притоптав остатки костра по краям, чтобы он не дай бог не разошёлся без присмотра по сухой траве к лесу, подруги болтая о том и о сём направились в сторону монастыря. Единственное что всё же омрачало Светино настроение в этот момент, это новое чувство вины перед Еленой, за то, насколько же просто она приняла смерть подруги, во имя спасения себя и друзей. Однако Сова беспрестанно болтая, что раньше ей было несвойственно, не давала девушке сосредоточиться на чувстве вины. Впереди ждало многое, и их задача остаться чем-то цельным, единым, помочь друг другу в сложившейся непростой ситуации. Это, несмотря на кажущуюся внешнюю беззаботность они чётко осознавали. Вот только Седой почему-то никак не вписывался в эту картину ни в сознании Светланы, ни в мыслях любившей когда-то этого мужчину Совы.