Выбраться на новую трассу по косогору труда не составило, как и поймать попутку до города, где Маша арендовала на длительный срок джип, не лежала у неё душа к легковушкам. Ехали почти без остановок, сменяя друг друга за рулём. Маша с облегчением вздохнула и поудобнее устроилась на пассажирском сиденье, однако отдохнуть девушке не удавалось. Оживлённо болтавший парень вдруг умолк, а вскоре ехавшая справа машина издала протяжный, режущий барабанные перепонки сигнал. Маша взглянула в окно: соседняя машина, отжимаемая их джипом, вынужденно пылила по обочине.

— Эй, ты что творишь? — обращаясь к другу, воскликнула девушка и заметила на его лице всё ту же глуповатую улыбку и рассредоточенный в пространстве взгляд.

Придерживая руль, девушка прямо на ходу нашарила наощупь на заднем бутыль, и напоила его бабкиным отваром. И больше не расслаблялась. Кто знает, когда его вновь накроет? А жить почему-то очень хотелось.

На ночь они остановились в придорожном отеле. И вновь ей приснился сон.

Маша сквозь сон услышала далекий зов о помощи. Подскочив с постели, она прислушалась. Ничего. Прошлась по дому в поисках бабушки, заглянула во двор. Но той нигде не было. На душе стало неспокойно. Она чувствовала — что-то случилось. Но что именно? Не удавалось даже вспомнить, кому принадлежал звавший на помощь голос: женщине или мужчине? Плеснув пару раз водой на лицо, пригладила растрепавшиеся волосы и вышла на улицу. Небо заволокло тучами. Было зябко и пасмурно. Где-то мычала корова. На улице, жалобно смотря девушке в глаза, жалась к забору Ромашка. Она оказалась не доена. Ощущение боли в раздувшемся вымени, исходящее от животины, сводило с ума. Осторожно подоив страдалицу и задав ей корма, девушка вышла на улицу. Вечером она себя плохо чувствовала и до утра так и не встала с кровати. Да и бабушка почему-то не заходила. Что с ней? Она никогда не стала бы так обращаться с Ромашкой. О Свете почему-то мысли даже не возникло.

— Хочу найти бабушку, — тихо произнесла она, но ничего не произошло.

«Я неправильно задала вопрос?» — досадовала девушка. Как должно работать заклинание поиска? Спросить не у кого. Бабушка говорила, что все знания придут сами по мере необходимости. А вот не работает, и всё тут!

— Ты всё можешь, всё знаешь, — раздался возле самого уха чей-то шёпот.

Девушка заозиралась по сторонам. Вокруг — ни души. Голос принадлежал женщине. Маша готова была поклясться, что слышала его.

— Не пытайся меня увидеть, — звучал голос мягко, напевно.

— Варвара? — передернув плечами, в надежде отогнать неприятно бегущие по коже мурашки, догадалась девушка.

— Да, девочка, это я. Клава счастливая, у неё есть жизнь, есть ты. У меня была она, был он, но сестра отняла у меня последнее.

— Бабушка ни в чём не виновата…

— Вместо того, чтобы отомстить, она связала мне руки. Забрала всё, что имело для меня значение. Всё, что было дорого. Больше полувека я старалась обойти её заклятия и обрести какое-то подобие свободы, отомстить…

— Месть глупа и бессмысленна, — выпалила девушка.

— А моя смерть была разумна и осмысленна?

— Она не могла помочь! Они убили бы и её!

— Может и так, — согласилась Варвара. — Было так.

— Где бабушка? — в голосе девушки ощущалась враждебность.

— Я почти обрела вторую жизнь, а она их изгнала, — словно не слыша вопроса, продолжал вещать голос.

— Где она?!

— Там, где и положено быть. У неё есть родной дом, не место ей среди убийц. Думаешь, я погубила собственную сестру? Нет. Хотя… были такие мысли, были… но давно. Я вам не враг. Мне помощь ваша нужна. Но она и говорить со мной не желает.

— Зачем ты убила Костю? — произнесла Маша и ужаснулась: ей-то какое дело до неведомого парня? Это что же получается? Она во сне видит то, что происходит с сестрой?

— Хм… я ожидала вопроса: «Чего ты хочешь от меня?» Сдался тебе этот юнец. Ты красавица, а с моей помощью к твоим ногам упадут самые завидные женихи.

— Не нужны мне женихи. Он мой друг.

— Вот и мне не нужны были, — произнёс голос, и послышался звук, похожий на вздох. — Эти безмозглые курицы думали — мне одного мало. Мол, я всех хочу! Вот и забрала бы… потом… если б не Клавка. Помоги мне вернуться. Я научу тебя всему, что знаю…

Где-то заорали петухи. Маша в холодном поту вскочила с постели, окинула взглядом комнату. Они по-прежнему были в отеле. На соседней кровати тихо посапывал подозрительно улыбающийся Витя. Господи, когда же его отпустит-то? И тут до Маши дошло, что у неё во сне вопреки обыкновению были светлые волосы, и она говорила с Варварой о явно неактуальных для себя темах, и даже в какой-то момент это отметила. Получается, теперь она видит сны из жизни Светы? Что у них там произошло? Неужели и вправду Клавдия пропала? Волнение возрастало, вопросов становилось всё больше, а ответов — ни одного.

Девушка взглянула на часы и, достав бутыль с отваром, подошла к улыбающемуся во сне Вите. Парень приоткрыл глаза и, призывно улыбнувшись, привлёк девушку к себе. Через мгновение Маша забыла о необходимости куда-то ехать, чем-то кого-то поить. Она ощутила тот незабываемый сон наяву.

Прервались молодые люди только после того, как в комнату начали усиленно стучаться, напоминая о том, что пора освобождать номер. Маша с сожалением напоила друга отваром и с горечью осознала, что он ничего не помнит о происходящем в состоянии транса. К вечеру второго дня друзья оказались возле Новороссийска и встали перед выбором: куда ехать дальше? Немного поспорив, Маша настояла на каком-нибудь тихом местечке на Азовском море. Совсем не хотелось оказаться в водовороте туристической жизни, суеты, тянуло к покою и песчаным пляжам.

До окончательного пункта назначения они должны были добраться уже затемно, но судьба решила иначе. Не доезжая километров семи, автомобиль зачихал и заглох. Витя, несмотря на сгущающиеся сумерки, с умным лицом залез под капот, но это не помогло. Решили переночевать в машине, а утром поискать мастерскую, и вдруг в окно кто-то постучался. На Машу сквозь оконное стекло смотрела высокая, худощавая старуха с кажущимися очень странными в темноте глазами.

— Сломались, касатики?

— Да, бабушка, — отозвался Витя.

— Так вы машину-то оставьте здесь, не бойтесь, не украдут. Небось, дом ищете? У меня есть, где поселиться. Может, посмотрите? Не понравится, так переночуете, а на утро сосед вашу машину глянет, да и поедете.

Предложение оказалось как нельзя кстати, и друзья согласились. И лишь оказавшись в просторном, уютном доме, Маша в шоке уставилась в незрячие бельма старухи.

— Что смотришь, девонька, — морщинистое лицо исказилось в пародии на щербатую улыбку.

Закрытые бельмами глаза обратились к девушке и, казалось, смотрели прямо в душу. Старуха прислушалась к чему-то и, поняв, что они одни, произнесла:

— Не случайно вас сюда занесло, девонька. Ты с куклой таскаешься, да только сделать ничего сама не сможешь.

Маша вылупила глаза: эта-то откуда всё знает? Мир окончательно терял последние черты привычности. Это что ж получается? Куда ни плюнь, сплошные ведьмы?

— А плевать, девонька, не надо, — явно прочитав её мысли, ухмыльнулась старуха. — Много нас по миру, не спорю. Да только никто в том не признается. Пришло моё время перед создателем за грехи ответ держать. Помоги мне. Я в долгу не останусь. И мальца спасу и… отвязать тебя не смогу. Это кровное. Но силу ты получишь достаточную и сама надеюсь от темной избавишься… жизнь наладишь…

— И чем помочь? — почуяла неладное девушка.

— Так-то я тебе и сказала. Хочешь куклу свою человеком вновь сделать? Помогу. Но сначала пообещай, что выполнишь всего лишь одну-единственную мою просьбу.

Предложение странное, но заманчивое. Воздействие Варвары на Витю так и не прекращалось, хотя их разделяло уже почти две тысячи километров. Видимо, расстояние не имело значения, и ехать дальше смысла не было. Да и сны, когда-то затмевавшие реальную жизнь, теперь пугали и выматывали девушку. Вот только справится ли бабка и чего запросит?

Забрав из машины часть вещей, вернулся Витя, и возможности продолжить разговор в тот вечер так и не представилось.

Ночь в очередной раз измучила девушку странными снами, да и Витя на утро опять сидел кукла — куклой. Взглянув на друга, Маша решила согласиться. Старуху, как оказалось, звали Валентиной, и было ей ни много, ни мало, а целых сто два года. Родных у неё никого не осталось, так и доживала свой век в одиночестве, изредка сдавая часть дома отдыхающим. Благо место было удачным: располагался дом на окраине небольшого хуторка, приютившегося на холме возле самого моря, а из окон открывался потрясающий вид на бесконечный синий простор.

— Ну что, решилась, девонька? — за утренним чаем, не обращая внимания на присутствие вопросительно приподнявшего бровь Вити, поинтересовалась старушка.

— Да, — проигнорировав интерес товарища, коротко ответила девушка.

— Ну что же, — покивала каким-то своим мыслям хозяйка. — Одно скажу, парнишка вспомнит всё, хоть и связь с тёмной потеряет. Уж потом ты сама его от внутренних терзаний спасать будешь. Согласна?

— Хорошо, — не совсем понимая, почему старуха потом не поможет, согласилась девушка.

Витя кидал ничего не понимающие взгляды то на одну, то на другую. Маша собралась поинтересоваться, сколько они должны за проживание. Деньги были, и место ей нравилось, но, не желая оказываться в долгу, девушка всегда предпочитала предоплату. Однако старуха её опередила:

— Ничего вы не должны. Кроме твоего обещания, — отмахнулась она и едва слышно добавила: — Деньги на тот свет не заберёшь…

Дальнейшее удивило Машу. Хозяйка вручила ей какую-то корзинку, велев идти на море и до сумерек не возвращаться. Девушка надела купальник, прихватила всё необходимое и, снедаемая тревогами и любопытством, побрела на пляж.

Погода выдалась чудесная, приятный песочек и обилие ракушек радовало, однако девушка не могла в полной мере оценить все прелести, помимо всех тревог давило ещё и ощущение, словно она продала душу. Чего от ведьм ждать? Ближе к полдню солнце начало немилосердно жарить, и она перебралась в тень невысокого разлапистого куста, где впервые за долгое время спокойно продремала пару часов. Жара спала. Перекусив найденными в корзинке продуктами, Маша искупалась и, нежась на теплом песочке, попыталась разложить по полочкам события последней недели. С трудом верилось, что это происходило в реальности и с ней, но факты оставались фактами, привычные стереотипы рушились на глазах. Колдовство, гипноз, жизнь после смерти, управление чужим телом на расстоянии… стоп… — что-то внезапно осенило Машу, но, мелькнув на границе сознания, растворилось в сумбуре мыслей. Девушка чувствовала: это что-то важное. Она попыталась вспомнить все, о чём думала до того, ощущая, что та самая мысль где-то рядом…

И вдруг многое встало на свои места: по словам Клавдии, Варвара подпитывалась чужой жизненной силой, контактируя через Витю с окружающим миром. Но это прекратилось. Или нет? Девушке казалось, что она своевременно успевала привести в чувство друга… хотя той ночью… в отеле она крепко спала. Кто знает, что успел натворить не отвечающий за свои поступки товарищ? Маша понимала, что ответа на этот вопрос не получит, да и не хотелось ничего знать. Витька… благодаря её стараниям выходит из-под ведьминого контроля, а значит… именно ему грозит опасность. Девушка молилась о том, чтобы Валентине удалось снять заклятие с друга. В нынешнем состоянии он, сам того не подозревая, представлял опасность для окружающих.

Солнце клонилось к закату, и Мария, искренне надеясь на добрые вести, засобиралась «домой». На пороге её встретила жутко осунувшаяся хозяйка дома.

— Всё хорошо, девонька, спит твой касатик, — сиплым голосом произнесла старуха. — Пришёл и мой черёд отдохнуть, — добавила она и поманила девушку за собой.

Войдя в дом, Валентина, не говоря ни слова, прошла в свою довольно просторную комнату и указала на старомодное трюмо:

— Маша… в том ящике все нужные бумаги, — упоминание настоящего имени из уст старухи вызвало удивление девушки. — Не будь смешна, я многое о тебе знаю, — заметив реакцию собеседницы, невесело усмехнулась та. — Даже то, что тебе пока неведомо. Ты же, как кутенок слепой, носом тычешься, а во что, не разумеешь. Но ничего, девонька, это ненадолго. Скоро прозреешь. Сейчас ящик не тронь, — заметив, что Мария направилась к трюмо, остановила её Валентина. — Придёт время, тогда и возьмёшь.

— Что там?

— Любопытство сгубит тебя. Потерпи. Ты поймешь, когда время придёт, — деловито расправляя кровать, словно собралась укладываться спать, произнесла пожилая женщина. — Ты лучше мне водицы принеси… уморилась я что-то… только чистой, с колодца набери.

Девушка послушно исполнила просьбу старухи, которая к её возвращению уже лежала в кровати. Маша понимала, что в столь почтенном возрасте усталость дело нормальное, однако не терпелось узнать, чего же хочет от неё эта пожилая женщина. Но спросить сейчас не решалась, уж очень жалко смотрелась старуха.

— Возьми, — протянула ей пустой стакан Валентина.

Их пальцы коснулись, и девушку словно молнией пронзило. Стакан со звоном упал на пол. Ошарашено отскочив прочь, Маша переводила взгляд со своей руки, в которой до сих ощущалось покалывание, на беззаботно улыбающееся лицо старой ведьмы. И что-то в выражении лица старухи настораживало. Появилась в нём не свойственная той безмятежность. Девушка осторожно коснулась руки пожилой женщины, и та безвольно сползла с матраца. Возникшее мгновение назад непонятно откуда появившееся плохое предчувствие ударило по нервам. Маша попыталась нащупать пульс. Ничего. Сбегав за зеркальцем, поднесла к лицу. Ничего. Хозяйка дома была мертва.

— Ещё одна, — не зная, что делать в подобной ситуации, сокрушенно выдохнула девушка.

Маша опрометью бросилась в их с Витей комнату, на ходу собирая вещи. Однако, как она ни теребила друга, тот лишь сонно ворчал и норовил зарыться головой под подушку. Осознав тщетность своих попыток, она выудила из сумочки лежавшие там на черный день сигареты и вышла на улицу. Вообще-то она не курила, но в стрессовых ситуациях, нет-нет, да выкуривала одну — две сигаретки.

И вдруг многое встало на свои места: Валентина знала о своей смерти, она была готова, и излечение Вити — это посмертный подарок преемнице. Преемнице? Именно так в сознании сформулировалась её роль. Бог с ним. Пусть и так. Теперь это не имело значения — сделанного не вернуть. Главное, что понятно стало и многое другое: например, её книга по сути описывает жизнь Варвары. Пусть в тот момент, когда строки рождались на экране ноутбука, девушка и была уверена, что пишет о своих фантазиях, но незнание не освобождает от ответственности. Могло ли это разгневать Варвару? Могла Варвара влиять на тех, кто, прочитав книгу, узнавал о её существовании? Возможно, она подпитывалась ими? В принципе — да, но… тогда ей было бы невыгодно исчезновение книг. Значит, наоборот, она не хотела, чтобы о ней стало известно? Или был некто ещё? Тот кто разыскивал и уничтожал эти книги? Опять же зачем? Возможно чтобы предотвратить влияние ведьмы? Увы, это всего лишь догадки. Жаль, правоохранительным органом это никак не объяснишь. Если у Валентины всё вышло, а девушка чувствовала, что Витина связь с ведьмой разорвана, значит, нет смысла прятаться. Не будет книг о Варваре, не будет и жертв.

Где-то в небе вспыхнула, оставив на мгновение белый росчерк, падающая звезда. «Моё желание… чтобы ведьма сгинула навсегда!» — мысленно выпалила девушка и вернулась в дом. Переполненная решимости Маша вернулась в комнату покойной. Трюмо. Бумаги. И лишь мельком просмотрев документы, безвольно сползла на пол. Здесь были незапечатанный, слегка потёртый, словно его неоднократно открывали, конверт и разложенные в два прозрачных полиэтиленовых пакетика стопки бумаг и документов. Среди последних оказались паспорт, свидетельство о рождении, пенсионное удостоверение, удостоверение блокадника… хм… так она тоже из Питера? — удивлённо констатировала девушка. Однако второй пакетик с документами удивил гораздо больше. В нём оказались бумаги на дом и земельный участок, в которых полноправной совладелицей числилась Вронская Мария Степановна. Маша протерла глаза, проверила все данные из документов, ошибки быть не могло: она уже давно является владелицей этого дома. Дальше лежали бумаги на квартиру… в Питере. Но как такое возможно? Документы оформлены семь лет назад. Получается, Валентина откуда-то знала об её существовании уже тогда? Ей было-то ещё восемнадцать!

— Да уж… ничего не скажешь, хорош подарочек, — пробормотала Маша, окидывая взглядом просторную комнату.

Подарок, конечно, был королевским. Однако девушка находилась в недоумении. Что ей теперь делать? Первым порывом было разбудить друга и уехать из дома странной старухи, но теперь она не могла так поступить. Предстояло похоронить женщину. Удивительно, но, то ли потому, что она мало была знакома с усопшей, то ли учитывая её почтенный возраст, горечи при виде беззаботно улыбающегося бездыханного тела Маша не испытывала. Взгляд упал на конверт с письмом, откуда-то появилась уверенность, что оно адресовано ей, и, прихватив послание, девушка вышла на улицу, где устроилась на лавочке и в пробивающихся из окна лучах света начала читать:

«Если ты читаешь это письмо, девонька, значит, судьба сжалилась надо мной, и привела тебя в мой дом. Всё моё имущество принадлежит теперь тебе. Ты удивишься, откуда старая тебя знает? Не бывает в жизни случайностей, куда ни посмотри, сплошные закономерности. Я твоя прабабушка, со стороны отца. Возможно, он обо мне никогда не говорил. Его вины в том нет. Его мать — моя дочь, была жутко своенравной, и однажды, пойдя против воли родителей, отказалась поддерживать отношения. Ни я, ни мой покойный супруг для неё больше не существовали. Когда я узнала, на ком женился мой внук, то попыталась вразумить его через нежелающую меня знать дочь. Конечно же, она не послушала. Я почувствовала, как ты появилась на свет, уже тогда ощущался потенциал, но кто-то постоянно тянул из тебя жизнь. И я обнаружила связь, ту самую, которой так боялась. Не мне было тягаться с застрявшей между мирами озлобленной ведьмой. Уехав сюда, я признала свою слабость. Да, я струсила, сдалась. Но ради тебя. Останься я там, и нам обоим пришлось бы худо. Я откуда-то знала, что придёт день, и ты войдёшь в этот дом. Я обязательно дождусь встречи с тобой. И если ты читаешь это письмо, то этот момент настал. Перед уходом я посильно помогла тебе, в этом я уверена. И моя смерть станет тем лезвием, что разрежет нить, связывающую тебя и ту ведьму. Прости, что не сумела оградить тебя, слишком далека я была. Теперь ты обладаешь немалой силой, начни новую жизнь, я верю — ты справишься. И не вздумай горевать. Ты меня не знала, ни о какой любви с твоей стороны и речи нет. Похорони меня и какое-то время поживи в этом доме. Вид из окон в нём не плох, не правда ли? Он успокаивал меня. А по ночам здесь такое яркое звёздное небо, не то, что в пасмурном Питере. Вот только с глазами всё хуже становится. Счастья тебе, Машенька. Целую тебя, девонька моя».

Маша несколько раз перечитала послание. Во всё это сложно было поверить. Как же тесен мир, как непредсказуемы людские судьбы. Вот жила себе одинокая старушка, а оказывается, у неё до недавнего времени, и внук был, и правнучка. Вот только что-то мешало ей пойти навстречу, а они об её существовании и не догадывались. Да и Маша, со смерти отца считавшая себя сиротой, обрела кучу родных. Да и каких родных!

В эту ночь девушка так и не сомкнула глаз, а наутро началась суета. Представилась она дальней родственницей, но вопросов относительно «своевременно» почившей хозяйки это не устранило, лишь оправдало присутствие. Благо дом был оформлен на её настоящее имя и никому в голову не пришло проводить параллель, иначе бы точно обвинили бы в покушении ради наследства. С учётом возраста Валентины лишних сложностей не возникло, заключение патологоанатома и прочего, удалось получить довольно быстро. Чему Маша была искренне рада. Эта часть прабабкиного подарка её не очень устраивала. Похороны прошли уже к вечеру второго дня. Как оказалось, Валентину на хуторе любили — на поминки собралось всё местное население.

Витя тем временем почти ни на что не реагировал. Девушка даже успела испугаться, что у Валентины ничего не вышло, но каким-то неведомым ранее чутьём поняла: у парня в голове каша, он вспомнил всё, что происходило, когда он был вне себя. Маша старалась лишний раз его не тревожить. Когда будет готов, сам заговорит, а пока её дело сторона.

Жизнь для девушки обрела новые краски, появилась жажда действия, вот только, что именно делать, она не знала. Начали происходить странные вещи: то она знала, о чём думает собеседник, ещё до того, как тот озвучит свои мысли, то предугадывала, что какой-то предмет вот-вот упадёт, и успевала подхватить его на лету. Ничто уже не удивляло, всё происходящее казалось само собой разумеющимся.

До конца лета оставался месяц и, наблюдая за медленно приходящим в себя другом, Маша твердо решила провести остаток каникул здесь. А потом… ну, во-первых, её ожидала учёба, во-вторых, она решила написать новую книгу. Нет, конечно же, не о Варваре. Сюжет уже созрел, несколько сопливо-романтический, но именно этого ей сейчас и не хватало. Она никак не могла забыть ту ночь в придорожном отеле, которая окончательно расставила всё по местам. Но, к сожалению — лишь для неё. Витя в тот момент был не в себе. Да, сейчас наряду со всем прочим, он вспомнил и об этом, но слишком сильным оказалось потрясение. Ведь его руками, пусть и против воли, были убиты как минимум четыре ни в чём неповинных человека, и это только те, о ком было известно Марии. Витя об этом говорить не хотел. К тому же и девушка осознала, что с самого начала его влечение было навязано извне, да и тянулся он не к ней, а к давно сгинувшей ведьме, впоследствии нашедшей способ, пусть и ненадолго, но воплотиться.

Маша не испытывала к Варваре никаких родственных чувств, напротив, даже ненавидела ту, что искорёжила её жизнь. И именно месть стояла на третьем месте. Она не собиралась отдавать приоритет ведьме, достаточно того, что она двадцать пять лет провела словно во сне. Вера в то, что обязательно найдётся способ упокоить Варвару раз и навсегда, укреплялась с каждым взглядом на не находящего себе места друга.

День сменялся днём, Маша прикладывала все силы, стараясь вернуть друга в нормальную колею. Но новые способности открыли для девушки и потаённые мысли молодого человека, те, с которыми он пытался бороться, с отвращением к самому себе. Подруга пыталась заставить товарища откровенно говорить, но он замыкался в себе.

Витя оказался тем самым опальным сыном сибирского магната. Именно он должен был делить наследство со Светиным женихом. Он же являлся и тем богачом, который через третьих лиц выкупил земли и согласовал строительство дороги. Теперь, окунувшись в воспоминания, парень не понимал, что им двигало. Была ли инициатива убийства навязана Варварой, что несколько облегчило бы его внутренние терзания, или же он сам выбирал жертвы? Как ни пыталась утешить его Мария, но парень твердил одно и тоже:

— Какая ей разница, кто будет жертвой? Ей нужны были силы. Это я! Именно я виноват в том, что умерли эти люди.

— Ну, не они, так другие, ты всё равно бы убил кого-то. В этом нет твоей вины.

— Если бы, действительно, это были случайные люди, я мог бы согласиться. Но, Машк, как ты не поймёшь, ими стали именно те, кто мне мешал! А не настолько мне те деньги нужны. Мне и того, что есть, достаточно, да и половина наследства — это сумма немалая, так зачем же я сделал это?

И так продолжалось до бесконечности. Казалось, ещё чуть-чуть, и парень или сойдёт с ума, или сведёт счёты с жизнью. Маша не выдержала, коснулась его руки и тихо произнесла:

— Ты никогда не бывал в Патошино, ничего не знаешь о Варваре, о моих снах и выдуманной истории из моих книг ты тоже почти ничего не помнишь, а файлы с их содержимым безвозвратно удалишь, едва их увидев. Твой отец погиб, его жена объявлена без вести пропавшей, и других наследников нет. Три дня ты отдохнёшь в этом милом месте, где тебе очень понравилось, и поедешь входить в права наследования.

Девушке очень хотелось сказать: «И ты любишь меня…», но это было бы нечестно как по отношению к другу, так и к самой себе. Мгновение поколебавшись, она отдернула руку, и парень встрепенулся. Куда и делась давешняя печаль, тоска. Он задорно улыбнулся и произнёс:

— Манюнь, а Манюнь? А как ты смотришь на идею ночного пикника на берегу? С шашлычками и шампусиком?

— Эм… — растерялась не ожидавшая столь разительных перемен девушка. — Ну как бы я не против, — улыбнулась она, горюя, что не додумалась поступить так раньше.

Вот только теперь уже её снедали внутренние терзания: правильно ли она поступила? Честно ли это — отнять у человека часть жизни, пусть и не самую лучшую. Совета спросить было не у кого. Может, Клавдия что-нибудь и подсказала бы, да где она сейчас? Пожалуй, лучше уж так, чем видеть вечно поникшего Витю, который того и гляди сунет голову в петлю, — решила девушка и закрыла для себя эту тему.

* * *

Маша вопреки запретам вернулась в город. Она чувствовала, что лично ей ничего не грозит, вот только в полиции объяснить это было не просто. Но она всё же отстояла своё право, однако и те убедительно потребовали иметь при себе всегда, но не отсвечивать в Питере выданными документами, а при малейшем подозрении на угрозу информировать органы.

Близились новогодние праздники. Витю Мария не видела с того дня, как они простились на море. Казалось, молодой человек напрочь забыл о существовании девушки. Но она не могла его винить. Его чувства изначально были навязаны, она сама заставила его обо всём забыть. Хотя теперь и скучала. С опозданием осознав, что все те годы, в тайне от самой себя, любила молодого человека. В связи с вынужденной потерей она вновь превратилась в Снежную королеву, поставив жирный крест на вопросах личной жизни. Нет, деревянной ниже пояса она не стала, но тут ей очень даже помогли сайты знакомств, изобилующие немалым количеством самцов, тяготеющих к одноразовым отношениям без обязательств. Однако какие бы пылкие экземпляры ей не попадались, эта пародия на секс не шла ни в какое сравнение с пережитым ранее с Витькой.

В фирме по-прежнему всё было в порядке, а вот учёба как никогда увлекла девушку. Теперь-то она знала, что под многим из народных баек имеется реальная основа. За это время она и в себе обнаружила немало новых талантов.

Кстати, книга уже тоже была написана, да только ни одно издательство ни под каким предлогом не желало принимать работы «проклятого автора». Но Мария не сдалась. Конечно невозможно было объяснить им что проблема не в авторе, а именно в содержании книг. Изменив название произведения, переписав синопсис и аннотацию, она представилась чужим именем и настояла на личной встрече с редактором. Ну, а дальше в действие вступили вновь обретённые способности. Вскоре книга вышла, причём под её родным именем и фамилией, что вновь вызвало бум и живейший интерес в кругу тех немногих, кто был осведомлён о прошлой скандальной истории. Не заставили себя ждать и сотрудники правоохранительных органов. Они не понимали, зачем девушка, игнорируя их требования, рискует жизнью, а также, почему издательство выпустило книгу запрещённого автора. И опять Маша пустила в ход новые методы убеждения. В итоге дело конечно не закрыли, но её и издателей оставили в покое.

И вновь тираж разошелся на ура, не в столь короткий срок, но были раскуплены все до единого экземпляры. Отзывы читателей вызывали противоречивые чувства. Позиционировалась её продукция, как легкое чтиво для домохозяек. Это показалось оскорбительным. И она затаила обиду. После смерти Валентины, она многое воспринимала не так, как прежде. Куда и делась кроткая и смиренная девушка.

На праздники она решила наконец-то вырваться в Патошино. При мысли о поездке ей было не по себе, но откладывать дальше, прячась от самой себя, было бесполезно. Она понимала, что рано или поздно должна будет навестить родных. Тем более, что возле озера её по-прежнему ждало одно незавершенное дело. Вот только справится ли она? — в этом Мария не была уверена.

Не желая застревать в пробках вместе со всеми выезжающими за город на новогодние праздники, Маша выехала за два дня до окончания рабочей недели. До места она добралась без проблем и навскидку решила прокатиться по трассе дальше. Взглянуть, как ведутся дорожные работы возле Патошино. Оперативность дорожных служб искренне поразила девушку: уже имелся очевидно не так давно запущенный в эксплуатацию съезд! Повернув в сторону деревни, Маша заметила впереди несколько полицейских машин и собиралась проехать мимо. Но, откуда ни возьмись, появился сотрудник ГИБДД и взмахом палочки приказал ей остановиться.

— Ваши документы, — не забыв предварительно представиться, попросил гаишник. — Цель вашего визита?

— Родственников навестить еду, — удивилась такой жесткой пропускной системе девушка.

— Фамилия ваших родственников, — вступил в разговор полицейский, и только тут Маша поняла, что ответа она и не знает. Раньше как-то не интересовалась. И как это полиции объяснить?

— У меня тут двоюродная бабушка и сестра. А вот фамилию я их не знаю, — как есть призналась Маша.

В голове мелькнула мысль: жаль, что я не умею без контакта внушать сразу нескольким людям. Это так облегчило бы задачу…

— А имена у бабушки и сестры есть? — не унимался полицейский.

— Да, Клавдия Семёновна и Светлана. А что?

Но полицейский потерял уже к ней интерес и, кивнув коллеге, забрался обратно в машину.

— Удачного пути, — протягивая документы, произнёс ГИБДД-шник.

Что-то здесь было не так. Ну, понятно было бы такое внимание где-нибудь на подъездах к элитным базам отдыха, мало ли какой нувориш там отдыхает, может, и мэр даже или депутат какой, а тут-то что? Где-то глубоко внутри засело нехорошее предчувствие. Внутри деревни дорожные работы ещё велись. Посёлок зимой выглядел заброшенным. В сгущающихся сумерках, на фоне белых сугробов, проплывали мимо мрачные окна домов. Нигде ни единого лучика света. Может, перебои с энергоснабжением? Хотя и собак не слышно. Раньше стоило проехать по деревне, и начиналась такая перекличка, что по голосам всех псин пересчитать можно было. Однако вон в доме Клавдии свет горит. Видно его издалека. Где все? Ну дачники, оно понятно, может, и понаедут: выходные-то ещё не начались. Но остальные? Неужто все съехали?

Маша запарковала машину, вошла во двор, ожидая, что вот сейчас откроются двери и выйдет заслышавшая шум Клавдия, но никто не вышел. Девушка постучала в окно. Тишина. Волнение накатило новой волной, и она заскочила в дом. Одна комната — свет горит — пусто. Вторая так же. Кухня — никого. Светкина комната — пусто. Что-то остановило девушку перед входом в бабушкину спальню. Несмотря на то, что в доме было жарко натоплено, по коже пробежал холодок. Маша неуверенно толкнула дверь.

В кресле возле кровати дремлет Света, держа за руку лежащую на постели до невозможности истощенную Клавдию. Бледные впавшие щеки старухи шелохнулись, приоткрылись поблёкшие глаза, и в них мелькнуло облегчение. Сухонькая, словно обтянутая пергаментом, трясущаяся рука медленно протянулась навстречу к гостье.

— Я уж думала, не дождусь тебя, девонька, — голос прозвучал ломко, скрипуче.

Такое предисловие очень не понравилось Маше, что-то было в нём знакомое. Удивительно, Света по-прежнему дремала, не замечая, что кто-то пришёл.

— Я её усыпила, — проскрипел голос. — Лучше так. Целее будет. Тут защита. А выйдет — сгинет. Увези её, Машенька. Хотя бы в город забери.

Девушка стояла, ничего не понимая. На тебе, съездила на праздники к родне. Патошино и так ассоциировалось с проклятыми снами, ведьмой и прочим малоприятным, но это уже перебор.

Старуха всё также тянула руку к гостье, и Маша не выдержала, подсела рядом.

— Возьми, — проскрипела Клавдия. — Ты всё поймёшь.

Решив, что та желает ей что-то отдать, Маша коснулась руки, и вновь в глазах девушки взорвались миллиарды искр, тело свело судорогой и отпустило. Маша посмотрела на свою занемевшую кисть — ничего. Взглянула на Клавдию и отшатнулась: знакомое выражение блаженства и покоя. Рядом зашевелилась Света.

— Ой… прости, я уснула, — как-то вымучено улыбнулась она. — Ой… что с ней?

— Она умерла, Свет, — тихо ответила Маша.

Ей не надо было касаться тела усопшей, чтобы понять это.

Откуда-то пришло знание о происходящем в Патошино и о том, что надо делать. Повернувшись к сестре, Маша взяла девушку за руку, взглянула в глаза и произнесла:

— Так ей будет лучше, она отмучалась. Не страдай, не плачь, отпусти её. Она любила и всегда будет любить тебя.

Света преданно смотрела в глаза сестры, и Маше вновь стало противно. Опять она вмешивалась в чужую жизнь, навязывала не свойственные ситуации чувства. Но лучше так, чем девчонка будет изводиться.

— Ты не выйдешь из этого дома до нашего отъезда. Радуйся тому, что она умерла не в муках, а с улыбкой на устах. Мы уедем в город. У тебя будет своя квартира. Это будет твой лучший Новый год. Ты проживёшь долгую счастливую жизнь без ворожбы и суеверий, — завершила девушка и отстранилась.

Ей казалось, что её руки испачканы какой-то мерзкой липкой грязью, желая смыть её, девушка выскочила в кухню и начала плескаться в умывальнике.

— Приготовь поесть, — деланно будничным голосом произнесла она и с удивлением отметила, что Света беспрекословно подчинилась.

Ну, а ей теперь предстояло заняться похоронами. Решив не тянуть, она поехала к выезду на трассу, где в последний раз видела сотрудников полиции. Уж они-то точно подскажут, куда ей обратиться в этой глуши.

— Тебе клюв бы оборвать за такие вести! Синица, мать твою… да вы что тут, охерели все? — вместо сочувствия вылупился на девушку полицай.

После долгого виртуозного мата, перемежаясь им же, была высказана краткая картина происходящего: все, кто не съехал в другие населённые пункты — исчезли. Кого-то начали разыскивать соседи, когда оные ещё имелись, кого-то приезжавшие на выходные родственники. Уже месяц, как в деревне остался всего один-единственный жилой дом, о котором Маша и принесла невесёлую весть. Посёлок буквально вымер. Да мало ли куда по пьяни или по дури угуляли жившие в Патошино три с половиной калеки, но исчезновение четверых дорожных рабочих за последний месяц поставило всех на уши.

— Говорил я этому идиоту — останови строительство! Нечисто здесь, мать его так! Да куда там! У него ж как у того гуся бабок, что ему люди-то?.. — не унимался полицейский.

На шум сбежались и другие сотрудники правоохранительных органов. Их теперь тут дежурить заставляли. А на носу Новый год, и, понятное дело, их это не устраивало. С горем пополам девушка выяснила всё, что требовалось, и даже упростила себе задачу. Двое из патрулировавших освидетельствовали смерть, созвонились с необходимыми службами в райцентре и велели утром ждать машину.

К наступлению выходных всё было закончено. Сестру разок из дома Маша всё же выпустила. Не смогла отказать ей в праве проститься с бабушкой на кладбище. Перед тем настояв, чтобы Света заблаговременно упаковала свои вещи. Девушка безропотно подчинилась, вызвав у Марии очередной укол совести.

По возвращению в город, Маша первоначально поселила девушку у себя. Из квартиры доставшейся ей от Валентины, ещё предстояло выселить квартирантов.

Маша ощущала, как её буквально переполняют новые знания и возможности. Но использовать их не хотела. Каждый раз, применив какой-нибудь фокус из арсенала полученного в наследство от родственниц, она долгое время ощущала себя грязной.

Новый год прошёл как в тумане. Желая хоть чем-то порадовать сестру, Маша заказала столик в дорогом клубе. Ей было больно смотреть на то, с какой бесшабашностью проводит время девушка. Но лучше уж так. Иначе лила бы та слёзы в подушку, — вздыхала Маша. В свои неполные двадцать шесть она ощущала себя слишком старой для всей этой мелочной суеты, пусть хоть девочка несознательно, по чужой указке, но радуется жизни.