Есть такие дни, которые с самого утра начинаются паршиво. И ведь даже если пытаешься убедить себя в том, что это не так, все становится только уже с каждой минутой. Весь день тебя исправно настигают какие-то пакости, от которых не убежишь и не спрячешься.

Именно таким днем собирался стать нынешний. То Дарен понял сразу же, как проснулся поутру в жутком состоянии. Перед глазами плыли разноцветные круги, а внутри головы будто взорвалась горючая смесь, — так она гудела.

— Да-а, — вслух сокрушенно простонал он, — отвык ты пить, товарищ Дарен…

Что ж за пойло-то ему вчера подливали? Уж точно не биру! И вряд ли вино… Или все же их, только мешая? Ах, дьябол, ничего не вспомнить!

Дар медленно поднялся и, оглядев себя, еще раз мрачно выругался: неужели так сложно было вчера раздеться, прежде чем ложиться спать?! На кого он, Дарен, теперь похож — одному дьяболу известно, но сходство с разумным, а главное — трезвым существом утеряно точно.

Войник, пошатываясь, вышел из комнаты и стал осторожно спускаться по лестнице, держась за перила, потому как пол почему-то подозрительно расплывался перед глазами.

— О, — вдруг раздался смутно знакомый голос с веселыми нотками, — вот и наш алкоголик проспался!

Глаза упрямо не желали воспринимать действительность, и Дарен все таки не удержался и протер их обеими руками, начисто забыв о том, что этими самыми руками держался за перила. Да так и покатился вниз с лестницы.

Дрянной день!

— Ё-ё… — прогудел Ждан, опуская обратно так и не донесенную до рта ложку с кашей, — сколько ж он вчера выпил?

— Не "сколько", а "что", — угрюмо поправил его Яромир, наблюдая за уже суетящейся около друга девушкой, — как бы не пришлось еще тайных доброжелателей отлавливать и благодарить.

Парень перевел недоверчивый взгляд на Дара и вынес вердикт:

— Да ну. Он бы заметил.

Шатренец промолчал, не спеша делиться своими подозрениями с подошедшими.

Выглядел друг и брат, прямо-таки, скажем, худо. Лицо заплыло, коса растрепалась, одежда такая — будто ее только вынули из пасти тех самых вчерашних волков… Да еще и злющий в придачу, как незнамо кто!

— И нечего сверлить нас таким взглядом. Сам виноват. Нечего напиваться было в подозрительной компании.

Дарен плюхнулся на стул и, поморщившись, бросил:

— Ну ты-то хоть помолчи?..

— Больно? — участливо спросила Веля и потянулась пальцами к свежей ссадине на виске.

— Не трогай. Не умру.

Девушка отдернула руки и села рядом, явно обидевшись. Ждан нащупал под столом ее руку и, легонько сжав, глазами сказал:

"Да что ты из-за этого придурка расстраиваться будешь!"

Веля хотела было сказать, что "из-за этого придурка" она только рада, но не пересказывать же им свой сон, на который не поскупилась Осень?

Дар одним глотком осушил принесенную заботливым хозяином кружку с рассолом и поинтересовался:

— Я так понимаю, спрашивать, зачем вы меня искали — глупо?

— Абсолютно верно понимаешь, — усмехнулся Яромир.

— Значит, все знаете?

— Все! — охотно подтвердила Велимира, — и про тебя, и про пророчество, и про камень…

— …и про то что у стен тоже есть уши, — с наигранно безмятежной улыбкой перебил ее шатренец и укоризненно заметил: — Веля, ты взрослая девушка. Остальные эти сведения знать не должны.

"Взрослая девушка" недоуменно оглянулась и неуверенно возразила:

— Так нет никого же…

— Если ты никого не видишь, это не значит, что никого нет.

Дарен молчал, а потом спросил невпопад:

— А деньги у вас откуда?

Друзья задумались: а и вправду, откуда? Последние стрибрянники Яромир вчера выгреб на ночлег, а за еду платил…

И все дружно посмотрели на Ждана. Парень покраснел и замялся:

— Ну, завалялось у меня несколько монеток…

— Я надеюсь, ты не крал денег? — уточнила девушка.

— Нет, конечно! — неискренне засмеялся тот, — с чего ты подумала? Просто забыл вам сказать о них…

Яромир подозрительно посмотрел на него.

— Да? Забыл, говоришь? А взял ты их откуда? В камере подобрал?

— Начинается… — проворчал парень, и Веля решила пресечь начинающуюся перепалку на корню:

— Сейчас это не так важно, главное, что Дарен нашелся.

— Я не терялся, — угрюмо ответил войник, и шатренец тут же переключился на него:

— Неужели? Не спорю: как это было красиво с твоей стороны — удрать, перепугать до смерти девушку, обставив собственную смерть. Тут уже не дружбой попахивает, а чем-то другим. Тебе так не кажется?

— Яромир! — укоризненно воскликнула Велимира, — не…

Но шатренец остановил ее рукой.

— Я о вас, дураках, заботился, — буркнул Дарен, в чьей голове упрямо звонили колокола.

— А тебе не кажется, милый мой друг, что ты перемудрил?

— И мы уже сами достаточно взрослые, чтобы о себе позаботиться! — вставил Ждан, но Яр тут же смерил его таким взглядом, что тот снова замолчал.

Войник отступать не собирался:

— Перемудрил я или нет — станет понятно, когда пророчество исполнится.

— И ты всерьез думал, что можешь в одиночку изменить ход событий?

За окном мяукнула кошка и прыгнула на яблоню. Качнулись ветки, сквозь листву на миг стало видно небо — голубое-голубое.

Дарен долго молчал, а потом выговорил, смотря перед собой:

— Если ты ждешь извинений, то вряд ли дождешься.

— Нужны мне твои извинения, как русалке ноги, — успокаиваясь, пробурчал Яромир и кивнул на девушку: — а вот перед Велей тебе придется объясниться.

Дар вздохнул и снова покосился на окно: солнце сегодня не спешило прятаться за облаками, а значит день будет снова жарким и душным. И ведь смотрит, смотрит и ждет.

— Извини, Веля.

* * *

Отправились друзья сразу после того, как все помылись, причесались и собрали нехитрые пожитки. Но все равно получилось поздно: Велимире все-таки удалось уговорить Дарена посидеть минут пятнадцать спокойно, пока сама девушка ходила по его Нити и высматривала источники боли. Терпение войника вскоре было вознаграждено: неприятные ощущения ушли, в глазах перестали плясать разноцветные круги, а каждый звук больше не отдавался набатом в ушах. Мысли, что эта его слабость приблизила печальную участь Вели, он старался гнать подальше.

Дорога серой степной змеей извивалась к югу, то скручиваясь полукольцами, то выпрямляясь. Небо синело над землей, и солнце, коварно пользуясь отсутствием облаков, пережаривало этот день будто сухари на сковороде. Ветер тоже где-то затаился до поры, и сейчас лишь проезжающие мимо караваны купцов и мелких торговцев убеждали путников в том, что они в этой пустыне оказались не одни.

— Как думаешь, — задумчиво спросил Яромир, когда они с Дареном отъехали чуть вперед, — потом, когда все закончится, стоит ли нам организовать свою команду?

Дар хмыкнул и, оглядев друга с ног до головы, ответил:

— По-моему, ты не о том думаешь. Это общение с ундиной на тебя так повлияло?

Шатренец отмахнулся и послушно перевел тему:

— Не язви. Мора хочет тебе помочь.

— Помочь в чем? Волосы отрастить? Шрамы затянуть? Яромир, у меня другие проблемы, более насущные. А любопытство — еще не причина.

Яр нахмурился и отвернулся: он с самого утра пытался уговорить упрямого войника, но, как сам шатренец и предсказывал, Дар лишь искал причины, чтобы не ехать к ундине.

— Ты не понимаешь, — наконец, сказал он, — она может предсказать тебе твое будущее. По-моему, именно оно тебя больше всего сейчас тревожит.

— И что, если я его вдруг узнаю, оно станет меньше меня тревожить?

— Если ты его узнаешь — ты сможешь что-то исправить! — раздосадовано отозвался Яромир, — думаешь, она просто так настаивала на свидании с тобой?

— Мне неинтересны ее мотивы, Яр. И знать лишнего я не хочу.

— Но почему?

— Потому что если я поддамся своему страху и желанию выжить — может случиться что-то совсем непоправимое.

— Она бы это увидела.

— С чего ты взял, что твоя ундина знает все? Богиня она, что ли? Даже Эльга не смогла ответить мне! Неужто ты думаешь, что кто-то может видеть больше?

Шатренец вздохнул и отвернулся: он и правда не знал тех пределов, до границ которых простирается могущество его подруги. Да и, как Яромир уже успел убедиться, уговаривать этого барана себе дороже.

Дорога поползла между холмами, то вздыбливаясь, то ныряя в высокую траву, лошади неспешно шагали в сторону маленького приморского городка Дортдан, находящегося чуть южнее владений Шатры. А за морем путников ждал загадочный остров Яцир, на котором требовалось найти… собственно, что там требовалось найти — друзья еще и сами толком не знали.

— Ух ты! — восторженно ахнули сзади.

Дарен и Яромир остановились, чтобы подождать парня с девушкой, на лицо которой было написано немое восхищение.

Город, простиравшийся внизу слева направо вдоль береговой полосы, был прекрасен: серебряные крыши домов отражали золотистый свет вечернего солнца отражался от красно-коричневой черепицы, разбросанной кленовыми листьями по земле; стремились ввысь серебристые купола звонниц и храмов; золотились поля пшеницы; белела каменная стена, пестревшая темными окошками бойниц, а чуть дальше и правее возвышался форт, корабли и фрегаты которого казались отсюда лишь маленькими безобидными точками на сине-зеленой глади… Город казался будто восставшим из волшебной сказки: только дотронься — и он пропадет, как мираж в пустыне.

Потому-то Веля и застыла, боясь сделать лишнее движение, чтобы не приведи Оар не разрушить эту красоту.

— Что ты там такое увидела? — засуетился Ждан, пытаясь разглядеть хоть что-то из-за плеча подруги.

Яромир проследил за взглядом девушки и, усмехнувшись, сказал:

— Добро пожаловать в Дортдан, — и тронул бока кобылы, чуть натянув поводья.

Та послушно понеслась вниз по бежевой дорожке, а пылинку спустя сзади раздался дружный стук копыт и заливистый девичий смех.

Очередь на въезд в город была не слишком большой, но постоять все равно пришлось: какой-то недоумок рассыпал арбузные корки прямо на дороге, и впереди поломалась чья-то телега, колеса которой не выдержали столкновения со столь мощной силой. Солнце уже клонилось к горизонту, делая облака похожими на кралльскую перину.

Ждан отчаянно зевал, а Веля то и дело протирала глаза: в дороге все успели устать, но девушка рассудила, что ее нытье сейчас никому не поможет, а потому молчала и ждала.

Стражники на воротах лениво переругивались, а в фургоны заглядывали с таким безразличием, словно уже лет сто в городе не было никаких казней.

— А почему они так невнимательно смотрят? — поинтересовалась Веля у Ждана.

Парень пожал плечами и нехотя ответил:

— Откуда мне знать? Нам же лучше, быстрее подойдет наша очередь.

Яромир, привставший в стременах и рассматривающий то, как тычет в мешки с мукой копьем молодой долговязый войник, со смешком ответил:

— Радоваться будешь, когда провезенная под вторым дном банда обчистит тебя в безлюдном переулке до исподнего.

Ждан в ответ что-то мрачно проворчал, не решаясь вступать в спор с заносчивым и самовлюбленным княжеским сынком, будь он хоть трижды отщепенцем. Веля же решила уточнить:

— А между первым и вторым дном разве может поместиться человек? Там же должно быть очень узко, чтобы никто ничего не заметил.

Яромир снова улыбнулся:

— А ты планируешь провезти в город что-то запрещенное?

— Нет, конечно! Просто интересно.

— Ну-у, — шатренец пожал плечами, — можно, если сильно раскорячиться.

— Пробовал? — ядовито осведомился Ждан.

Яромир ничуть не смутился и коротко ответил:

— Приходилось.

Парень, приготовивший уже язвительную тираду насчет сомнительного рода занятий шатренца, но тот своим "приходилось" снова испортил всю игру. Ждан набычился и отвернулся.

— Вы там не зевайте, — подал голос доселе молчавший Дарен, — мы следующие.

Со стражниками проблем не возникло, если, конечно, не считать ненавязчивого предложения того самого долговязого войника, сделанного Велимире в такой форме, что та покраснела, как помидор и отскочила в сторону. Дарен, к которому и метнулась девушка, ненавязчиво повернулся, открывая любопытному взору меч на бедре, и мрачно осведомился:

— Какие-то проблемы?

Стражник тут же отступил назад, заверив, что "нет, нет никаких проблем", но напоследок все-таки раздел Велю взглядом, да так, что та вжала голову в плечи.

— Да не бойся ты! — Ждан шутливо дернул ее за косу, — пока мы рядом, всякие уроды к тебе не будут приставать.

Яромир, искоса взглянув на него, иронично протянул:

— Уж ты-то, конечно, главный защитник.

— А ты помолчал бы, когда тебя не спрашивают!

Шатренец пожал плечами, не желая затевать очередную перепалку: настроений не было.

Дарен вдруг остановился и поднял голову, потом свернул направо и махнул рукой друзьям, чтобы следовали за ним.

— Ты куда? — окликнул его Яромир, — там дальше есть хорошая Гостильня.

— На хорошую у меня денег не хватит, — отозвался Дар и продолжил, — тем более, что та, в которую я вас веду, тоже неплохая.

— Это "Золотой Козлик", что ли?

— Она самая.

Шатренец поморщился:

— Там девки приставучие.

— Да ну, — войник лишь отмахнулся, — не кочевряжься. Если не захочешь ни с кем ночь проводить — пошлешь. В чем дело-то?

Но, увидев, какую гримасу состроил в ответ его друг и брат, Дарен хмыкнул:

— Разбаловался ты со своей Морой.

— Если бы ты сам к ней сходил…

— Яр, не начинай, а? Посчитаю нужным — схожу. А девки в таких заведениях и должны быть приставучими.

Велимира лишь вздохнула: она так не считала, но что возьмешь с мужиков? Не самой же им троим постель греть….

Девушка даже плечами передернула.

Грузный вышибала, стоявший на входе и подкидывающий на ладони злат, лениво окинул путников взглядом и снова вернулся к своему занятию. Столиков свободных в самый что ни на есть питейный час было всего два: рядом с лестницей и у входа. Подумав немного, Дарен отправился к лестнице. Ждан дернул его за рукав:

— Почему туда?

— Оттуда вход удобней просматривать.

Парень спорить не стал: сейчас его больше привлекали молоденькие разносчицы, снующие вдоль зала в предельно открытых нарядах. Фартучки, правда, уже давно не были стираны, но издалека, вроде и незаметно.

Велимира тоже их заметила, но лишь поморщилась: юбки были непотребно короткой длины — до колена, чем активно и пользовалась изрядно подвыпившая мужская половина города. Девушки дежурно хихикали и спешили дальше с подносами, уставленными золотой пенящейся бирой.

— Что, присмотрел себе девку на ночь? — ехидно осведомился Яромир у Ждана над ухом, заставив того вздрогнуть.

— Тьфу на тебя! — искренне обиделся парень, отвлекшийся от созерцания смуглых тонких ножек, обладательница которых как раз прошла мимо них. — Всю малину испортил!

Шатренец проследил за его взглядом и едва слышно хмыкнул:

— Тебе не по зубам. Спорим?

Ждан, в общем-то, и не собирался вовсе делить с кем-нибудь постель в эту ночь, но желание утереть нос этому бесцеремонному княжьему сынку было очень велико и слишком давно возникло. Он криво ухмыльнулся и стукнул по протянутой ладони:

— Спорим! На что?

Яр прикинул, что будет для него наименьшим ударом по самолюбию, если он все-таки проиграет, после чего предложил:

— На желание?

— Идет!

Веля посмотрела на них, нахмурившись, и укоризненно спросила:

— И не стыдно вам?

Яромир пожал плечами, а Ждан пробурчал что-то вроде: "если уж этому любителю юбок не стыдно, то мне и подавно не должно быть".

Дарен промолчал, но только лишь потому, что был занят собственными мыслями.

Гостильня и впрямь оказалась уютной. На каждом столике стояло по большой светильной лампе, которые те же разносчицы зажигали с наступлением темноты: круглобокие, из толстого стекла, они были похожи на глиняные горшки, только чуть приплюснутые. Столы были старательно вытерты, но все равно пестрели следами-выбоинами от ножей особо нервных посетителей и похабными словечками, выцарапанными теми же ножами или вилками. Стулья не выглядели дорогими, но по крепости могли уступить многим своим собратьям даже в кралльском дворце; а то как же: ведь если после каждой пьяной драки покупать новые стулья — то и разориться недолго.

И пищу, к слову, в "Золотом Козлике" тоже готовили съедобную. По крайней мере, после посещения гостильни не требовалось стремглав бежать в сортир или на прием к лекарю.

Друзья молча уминали хорошо прожаренное, но достаточно жесткое мясо, мужчины попивали биру, а Ждан то и дело косился на чернокожую девочку — уроженку Яцира. Он даже не ополовинил свою кружку, силясь понравиться молоденькой разносчице, но та все равно проходила мимо, не убирая с лица доброжелательную улыбку, но и не подпуская к себе никаких своевольных мужских рук.

Яромир, наблюдая за этим, лишь посмеивался, но молчал. Правда, его веселье быстро улетучилось, когда в заведение зашли еще трое и уселись за тем самым вторым столиком, что был у двери. Шатренец весь подобрался и тихо окликнул Дарена:

— Ты в курсе, что за нами хвост? — и молча, одними глазами указал на вошедших.

— Да, я их еще при выезде из столицы заметил, — откликнулся войник и усмехнулся: — расслабься, Яр. Они нам неопасны.

Яромир еще раз кинул осторожный взгляд на столик у двери. Внешность у всех троих была совсем не примечательной: черные короткие волосы, аккуратные усики, простые, незапоминающиеся лица… Сын-отщепенец одного из шатрских князей достаточно повидал таких людей, чтобы сомневаться в их принадлежности к определенному виду профессии. А потому все-таки уточнил:

— Ты уверен?

— Уверен. Это привет от его высочества.

Шатренец чуть расслабился, но не преминул спросить:

— С чего это наш ненаследный принц так озаботился сохранностью твоей жизни?

Дарен пожал плечами.

— Скорее всего, ему просто необходимо, чтобы я дошел до цели… живым. А вот зачем — другой вопрос…

— На который у тебя нет ответа, — закончил за него Яромир, — знаешь, Дар… Я не люблю, когда меня пасут. Сразу бараном себя чувствую… О, смотри.

Яр, криво улыбаясь, указал на Ждана, что-то нашептывающего той самой девушке. Дарен послушно повернулся, тоже ухмыльнулся, и как раз успел увидеть, как красавица, резко выпрямившись, отрезала:

— Хам! — и влепила парню пощечину.

Парень медленно повернулся к столу:: на лице его было написана детская обида, а в глазах застыло выражение полного непонимания ситуации. И тут уж Яромир с Дареном захохотали в голос, вгоняя в краску Велю, которой совсем, ну ни капельки не было смешно.

— Ты проиграл, — отсмеявшись, сказал Яр и хлопнул сконфуженного Ждана по плечу, — итак, мое желание…

Он наклонился к уху парня и прошептал несколько слов, после чего самодовольно откинулся на спинку стула. А Ждан, едва дослушав, вскочил и возмущенно заявил:

— Я не буду этого делать!

— Но ты же мне проспорил, — напомнил шатренец, посмеиваясь в предвкушении нового веселья.

— Ты… Ты — скотина!

— Она самая. Иди давай.

Ждан покраснел и, показав тому неприличный жест, все же направился в сторону стойки.

— А что ты загадал? — поинтересовался Дарен, когда тот отошел на достаточное расстояние.

— Чтобы он пошел к хозяйке за стойкой и сказал ей то же самое.

Дар усмехнулся:

— Думаешь, дочка уже успела пожаловаться?

— Уверен.

Тем временем бедный Ждан подошел к стойке и, запинаясь на каждом слове, все-таки сказал тот же текст на ухо хозяйке — дородной женщине лет пятидесяти. Та пару пылинок изумленно глядела на белобрысого нахала, покрасневшего, как маков цвет, а затем вышла из-за стойки, банально схватила его за ухо и поволокла к выходу.

— …и чтоб я тебя больше здесь не видела!

Парень кубарем скатился с лестницы, и дверь со стуком захлопнулась за его спиной.

Ждан поднялся, потирая ушибленный бок и громко обложил матом шатренца, хотя вряд ли тот мог его слышать.

— Что, тоже пытался к хозяйкиной дочери клинья подбивать? — сочувственно поинтересовался вышибала и продолжил: — ну, ничего, бывает. Хозяйка-то погорячится-погорячится — и простит.

— Откуда ж я знал, что она ее дочь?! — проскулил парень, садясь на ступеньку и с обидой думая о том, что шатренец-то с Дареном точно знали. И ничего не сказали. Ну не сволочи ли?

Вышибала похлопал его по плечу и предложил:

— У меня картишки есть, хочешь перекинемся?

— Ну, можно, — неуверенно отозвался Ждан, — только стемнеет же скоро.

— Пару партий успеем, — заверил его вышибала, доставая засаленные и помятые карты из кармана штанов, — меня, кстати, Демичем кличут.

— Ждан.

Яромир с Дареном снова хохотали, а Веля, нависая над ними и уперев руки в боки, пыталась взывать к напрочь отсутствующей совести друзей.

— И совсем это не смешно!

— Нет, ты видел? — выдавил шатренец, обращаясь к войнику, — за ухо…

— Хотел бы я знать точное звучание этой фразочки, — откликнулся Дар, утирая слезы, — ну, даете…

Девушка чуть ли не кричала:

— Вы меня слышите? Прекратите смеяться!

Яр первым успокоился и взглянул на Велимиру:

— Да ладно, что ты так нервничаешь? Посидит немного на улице, ничего с ним не случится.

— А если его обокрадут? — не сдавалась девушка, — а лук он свой здесь оставил.

— Вряд ли лук его смог бы ему помочь в ближнем бою, — справедливо заметил Дарен, — Веля, правда. Сейчас лето, не зима, ничего он себе жизненно важного не отморозит.

— Нет, вы сейчас пойдете к хозяйке и все объясните!

— Никуда мы не пойдем, — весело заявил Яромир и добавил: — правда, Дарен?

— Правда, — кивнул тот и продолжил: — мы спать лучше пойдем.

Велимира несколько пылинок стояла с открытым ртом, услышав такие речи, а потом возмущенно воскликнула:

— Да вы пьяны!

— И с чего бы это? — еще сильнее развеселился Яромир, — брось, Вель. Хозяйка отойдет немного и сама его впустит.

— А если до утра ждать придется?

— Ну и подождет, — пожал плечами Дарен, — от него не убудет, а впредь внимательнее станет.

— Но так же нельзя!

— Кто тебе сказал? — шатренец взял ее за руку, — Пойдем, Веля, спать. Мы с Даром устали, ты устала… пойдем.

Но девушка, подозрительно шмыгнув носом, вырвала руку и убежала за дверь.

В общем и целом, комната, рассчитанная как раз на четверых, была неплохой. Правда, комарья за день налетело так, что Дарен с Яромиром поначалу подумали, что где-то под потолком устроился осиный рой. Однако, это были только комары. Много, много комаров.

— Боюсь, мы рискуем не проснуться утром, — мрачно заявил Дар, глядя на темную жужжащую тучу под потолком.

Яр хлопнул себя по затылку и удрученно спросил:

— А на них действует отвод глаз?

Войник подал плечами:

— Не знаю. Может быть. Надо у Вели спросить. А что, у тебя есть какой-то оберег?

— Есть, — вздохнул шатренец, — где-то на дне сумки валяется… Может быть, мне сходить за ней?

— За Велей? Да не надо, сама придет. Еще и белобрысого приведет, несмотря на все старания хозяйки.

Яр хмыкнул и стал рыться в собственной сумке, вываливая оттуда все, что лежало сверху. Но чем больше становилась куча на кровати, тем серьезнее становилось лицо шатренца.

— Что-то случилось? — спросил Дарен, заметив, что друг будто окаменел.

— Случилось, — непослушными губами проговорил Яромир, не зная, что делать.

Внезапно дверь распахнулась и на пороге появились Ждан с Велимирой.

— Вы еще не спите? — парень заглянул в комнату, наткнулся на кучу вываленных вещей, побледнел и попятился обратно.

— Я тебя убью, — тихо и безжизненно прошелестел Яр, сжимая кулаки и приближаясь к нему, — убью, гаденыш.

Веля, не совсем понимая, что происходит, быстро подумав, приняла сторону слабейшего, то есть Ждана, и загородила дверной проем.

— Яромир, успокойся, — послышался голос Дарена из глубины комнаты, — сядь и расскажи, что случилось.

Шатренец медленно повернулся к другу и медленно выговорил:

— Что случилось? Ты меня спрашиваешь, что случилось? — он с пылинок десять молчал, а потом прорычал: — этот гаденыш украл у меня кольцо Зария!

— Какое кольцо? — забеспокоилась девушка и повернулась к Ждану: — ты правда что-то украл у Яромира?

— Я… мне… нам нужным были деньги! — парень тщетно попытался оправдаться.

Яромир взбесился еще больше:

— Веля, отойди от двери!

Девушка вздрогнула от его рыка и отчаянно помотала головой: пусть Ждан и вор, но в драке силы будут неравны.

— Ты его покалечишь!

— Не покалечу, — осклабился шатренец и добавил: — убью. Отойди!

Он навис над девушкой скалой, заставив ту вжать голову в плечи и пискнуть:

— Дарен! Сделай же что-нибудь!

— А что я могу сделать?

— Поговори с ним… Объясни, что Ждан не нарочно, ну пожалуйста!

Дар глянул на друга и с сожалением сказал:

— Боюсь, тебе и правда лучше отойти.

Веля перевела беспомощный взгляд на шатренца:

— Вы с ума сошли?..

Но Яромир, не ответив, аккуратно отодвинул Велимиру в сторону. Ждан бросился бежать по лестнице, шатренец рванулся за ним, но девушка успела вцепиться ему в руку и протараторить заговор, не будучи уверена, что тот подействует.

Но он подействовал.

Дарен мрачно посмотрел на два тела в проходе и сказал одно-единственное слово: пусть и не цензурное, но зато в полном объеме выражающее все обуревающие его чувства. Потом встал и, подойдя к ним, легко потрепал Велимиру по щеке, но девушка не очнулась. Войник вздохнул, поднял ее на руки и отнес на кровать, укрыв одеялом. С Яромиром нежничать он не стал: грубо потряс за плечи и, убедившись, что реакции на его действия нет никакой, волоком оттащил к другой кровати.

Побег от побегу не легче.

Дарен сел на кровать, подпер кулаком подбородок и задумчиво посмотрел по очереди на девушку и лучшего друга и окончательно убедился в том, что попал в лазарет для душевнобольных.

С этой мыслью он и заснул.

* * *

Яромир вырвался и съехал по перилам вниз… в совершенно пустой зал. Недоуменно оглянулся по сторонам и поднял взгляд наверх, где, облокотившись о перила, стояла Веля: злая и с растрепанной косой.

— Где белобрысый? — осторожно поинтересовался шатренец, остывая, — где все?

Девушка посмотрела на него исподлобья и еле слышно сказала:

— Их здесь нет.

Шатренец медленно вздохнул, чтобы не сказать чего обидного, потом поднялся к Велимире и протянул к ней руку, но в последний миг отдернул руку и потер пальцами светлую бровь.

— Что ты сделала?

— Погрузила тебя в сон.

В зеленых глазах появилась смешинка.

— А сама-то зачем заснула? Или ты мне тоже снишься?

Веля потеребила кончик косы и призналась:

— Это нечаянно вышло. Я хотела только тебя усыпить.

Яр посмотрел на ее виноватое лицо и снова вздохнул. Что же Дар делает с простой весницкой девушкой?..

— Пойдем, поговорим.

— Зачем?

— Я кое-что тебе расскажу. Помнишь, ты спрашивала, как мы познакомились с Дареном.

Они зашли в их же комнату.

— Помню, — тихо отозвалась Веля.

Яромир сел на кровать и выжидающе посмотрел на нее. Девушка, помявшись, все же села рядом и, опустив голову, сложила руки на коленях. Шатренец смотрел на нее и никак не мог начать разговор. С чего, зачем ему это рассказывать? Кому-то от этого легче станет? Да нет…

Молчание затянулось, и Велимира, не поднимая глаз, робко напомнила:

— Ты хотел рассказать…

— Да.

* * *

Осенью ночь всегда раньше накрывала землю, усыпая небо ночными светлячками-звездочками. Зароссцы верили, что звезды — это костры небесных туземцев — ночных путников. И любой странник отсюда, с земли, мог увидеть Дорогу, что выведет из любого, даже самого запутанного путешествия. Правда, далеко не все дороги выстланы звездами: очень часто приходится прокладывать их самим, оставляя за собой бесконечные нити млечных путей.

Но осенью костры разгорались ярче: вспыхивали отблесками алмазов, звенели ночным колокольным перезвоном, вплетались искрами в голые ветки деревьев, пели, звучали…

Говорят, что где-то за Южным океаном есть место, где видно, как звезды рождаются, а потом уплывают на небосвод. Сказки, конечно, все эти рассказы. Но в каждой сказке есть своя доля яви, и Яромир как никто другой знал об этом.

— Эй, шевелите задницами! — крик ударился о снежную твердь, и та поглотила его полностью, без остатка. — Утром вы мне нужны живыми!

Всадники мрачно переглянулись: секст-велитель, Рэйн, успел всех достать до печенок.

Они шли уже шестой день, и сегодня-завтра должны были встретиться с другим отрядом, шедшим навстречу, для очередного маневра. Двадцать пацанов и пятеро опытных войников — невеликая сила, а тут еще мороз этот… Яромиру, выходцу из южных земель, было вдвойне тяжелей переносить холод, но, в конце концов, он сам напросился: сбежал из дому ради сомнительного счастья не быть убиенным дома, не отличил натурального песца от подделки. Вот и оставалось молодому шатренцу мерзнуть и стучать зубами, проклиная собственную глупость. Единственное, что его утешало, так это то, что остальным было не лучше. Но удовольствие наблюдать распухшие красные носы своих товарищей тоже было довольно таки сомнительным.

— Стойте! — внезапно скомандовал Рэйн и поднял руку в широкой перчатке.

— Что там? — поинтересовался Димитрий, рослый войник лет сорока-сорока пяти со стальным взглядом и безжалостной рукой: по крайней мере.

Рэйн мягко спрыгнул с коня и котом подкрался к ближайшим кустам, сквозь которые как раз открывался замечательный обзор на долину, засыпанную снегом, плывущую параллельно полосе безжизненного елового леса.

— Кажется, неприятель решил срезать путь, — раздался голос Димитрия, подошедшего к секст-велителю.

— Думаешь?

— Уверен. Шпионы его величества хорошо работают, этого отряда здесь быть не должно.

— Сможешь сосчитать отсюда, сколько их?

Димитрий прищурился:

— Хочешь подраться?

— Руки чешутся, — ухмыльнулся Рэйн и кивнул на свой отряд: — да и у этих цыплят того и гляди сосульки на носах повырастают.

Войник поморщился.

— Только не говори, что тебе стало их жаль.

— Ты абсолютно прав. Я невыносимая меркантильная сволочь. Если мы их немного пощиплем коринцев — звание мне обеспечено.

— Как знаешь, Рэйн. Их шестнадцать.

— Хорошо, — мурлыкнул секст-велитель, потирая руки в перчатках, — эй, молодежь, подтягивайтесь!

И что им оставалось делать?

Яромир вздохнул и замерзшими руками в перчатках достал из-за спины лук, открыл колчан.

— Так, кто у нас тут по мишени с тридцати шагов попадает? — Яр шагнул вперед, шумно шмыгнув носом. Ой, аукнется ему еще этот переход!

— Вон в те кусты и сними лучников.

Шатренец нахмурился: обостренное юношеское чувство справедливости взыграло.

— Из кустов? Это не…

Рэйн оскалился и рявкнул:

— Приказы обсуждать вздумал?

Яромир скривился и пробурчал:

— Никак нет, вашество.

— Поговори еще у меня тут! Живо! Кру-угом!

Яр развернулся и направился к тем самым злосчастным кустам вместе с другим пареньком, как его там? Торни? Шонри?.. как-то так. Этих акиремцев всех и не упомнишь.

— Чего ты застыл? — пробурчал Шонри, пристраиваясь рядом, — давай по-быстрому, у меня сейчас пальцы отмерзнут. Мои — троое слева, твои — справа.

— Шонри…

— Я Шон, — перебил его акиремец, — потом поговорим. Нам Рэйн сейчас головы оторвет.

Шатренец только вздохнул и легко наложил стрелу на тетиву. Чуть колыхнулись ветки у них над головой — и тут же вдали коринец осел на землю, разбрызгивая кровь по белому-белому снегу.

Зима в этом году, как назло выдалась снежная-преснежная, никто из старожил и не припоминал таких огромных сугробов и морозов. Елки все до единой были присыпаны снегом, будто чертополохом, на дороге, в оврагах — везде лежал этот мерзкий, холодный белый снег!

— Чего застыли? — прошипел секст-велитель, — продолжайте!

Шон послушно продолжил, а Яромир, тоскливо поглядев вдаль, где уже началась суматоха, вдруг застыл: лицо его окаменело.

"Не может быть! — кричал разум, — такого просто не может быть!"

Но, видно, Нородж с Моартой в этот раз объединили свои усилия — и на Нити Яромира вновь завязался узелок, да такой, что либо иди назад, либо рви нитку к хренам собачьим.

Там, в сорока шагах от него, стоял друг его детства — зеленоглазый Зарий, мать которого была урожденной коринкой. Как, как его могло сюда занести? Почему он примкнул к Корину, а не к Заросии?

Не было у Яромира ответов на эти вопросы. Он смотрел на друга во все глаза и не стрелял. Просто не мог выстрелить. А Зарий, вдруг подняв глаза, различил знакомые золотые волосы и, оставив умирающего товарища, просто пошел вперед. Туда, где за елками скрывался их маленький отряд, туда, где ждала его смерть.

— Стреляй, щенок! — прошипел Рэйн, толкнув его в плечо.

Но шатренец, обернувшись, вдруг зло посмотрел на командира и выпалил:

— Пошел ты! — и ломанулся сквозь елки навстречу другу-врагу.

Тот остановился в двух шагах от Яра и опустил руку с мечом. Слова были не нужны, все читалось по глазам: боль — вопрос, спокойствие — ответ, вина — осознание, горечь — понимание…

— А помнишь нашу игру в Белый Орден? — вдруг сказал Зарий.

"Елка, береза, дуб… вот, то, что надо!

Яр перекинул детский лук за спину и быстро взлетел по стволу, цепляясь ногами за подворачивающиеся дупла. Маленькая голова с короткими светло-русыми волосами высунулась из листвы. Глаза сияли неудержимым любопытством и предвкушением нового развлечения.

С другой стороны дороги все еще шуршала листва: Зарий, видно, был не так проворен в лазании по деревьям.

Дорога долго пустовала, но, в конце концов, ожидание мальчишек было вознаграждено: из-за поворота показалась девочка лет двенадцати-тринадцати, несущая корзинку с лисичками.

— Кто идет? — звонко крикнули с противоположного дерева.

Девочка остановилась и с любопытством оглядела говорящие деревья. "Деревья" же не преминули прошуршать:

— Стойте на месте! — и вскоре рядом с девочкой возникли два мальчугана со встрепанными шевелюрами.

— Прекрасная дама, позвольте проводить Вас до Вашего дома, — расшаркался Зарий, важно кивнув головой.

— Слышали мы, разбойники в здешних краях пошаливают, — добавил Яромир.

"Прекрасная дама" пару пылинок недоуменно смотрела на них, а потом, вытащив листик из волос Зария, засмеялась:

— А вы кто такие будете?

— Мы — Рыцари Белого Ордена! — раздался в ответ слаженный хор.

— Да так его уже нет, — еще больше развеселилась девочка.

Мальчишки переглянулись, а потом Яромир, напустив на себя важный вид, заявил:

— Это происки врагов. Мы состоим в этом ордене и настоятельно просим Вас принять наше предложение проводить Вас.

— Ладно, — согласилась та, продолжая смеяться, — проводит меня, пожалуйста, благородные рыцари.

Яромир с Зарием вскинули мечи, специально выкованные другом отца для этих игр, на плечи и пошли по обеим сторонам от дамы. Дама в свою очередь тут же полюбопытствовала:

— А мечи у вас настоящие?

— Почти, — смутился Яромир, но, тут же об этом забыв, похвастался: — а меня уже отец на настоящих драться учит! Честное слово!

— Да прямо-таки отец?

— Ага!

Девочка задумалась и до самых городских ворот молчала. Потом, распрощавшись, поблагодарила "отважных рыцарей" и пошла в другую сторону.

А через день ее истерзанное тело нашли на той же самой дороге.

С тех пор Яромир с зарием больше не играли: поклявшись отомстить за неизвестную им девочку, они попросили удвоить им тренировки — и, решив, что готовы, пошли искать банду ублюдков. К слову, они их нашли, и даже, кажется, кого-то убили сами, прежде чем их обоих избили до полусмерти…"

Отец-то его тогда всех их перевешал, и Яромира, когда тот поправился, самолично выпорол, чтоб наука на будущее осталась. Однако ж, нет, видно, этой науки было мало. Снова в чужую войну ввязался…

Шатренец грустно усмехнулся:

— Мало нам было той порки.

— Мало, — согласился бывший друг, — а что делать? Они мою мать убили, Яр.

— И ты из-за какой-то горсти придурков примкнул к Корину?

— Сам знаю, что дурак. Вообще не надо было сюда ввязываться. Но уж очень силен был Зов… Ты же знаешь, у нас, у Путников, всегда так.

— Знаю. Потому и не виню тебя.

— И на этом спасибо.

Они немного помолчали под аккомпанемент звонкой ругани обоих сторон, которые боялись стрелять, чтобы ненароком не попасть в собственного товарища.

— Что делать будем? — наконец, спросил Яромир.

— Не знаю, — пожал плечами Зарий, — я не командир — ты тоже. Только разве что…

Но договорить он не успел, покачнувшись со стрелой чуть ниже левого плеча. Алое пятно быстро расползалось по ткани куртки, а сам Зарий неверящим взглядом уставился вниз. Вот так вот просто?.. Все так просто? Пару минут боли — и спокойные объятия Моарты?..

"Иди же ко мне, мой храбрый, — хрипло рассмеялась богиня в голове у коринца, — я жду тебя!"

— Подожди, — прохрипел Зарий, хватаясь за плечи подхватившего его друга детства, — Яромир, слушай… меня. Кольцо у меня… на пальце, — он закашлялся и сплюнул кровью, — пусть будет твоим. Сними…

"Приди ко мне, — мягко повторила богиня: он уже видел ее черные крылья над своей головой, — тут нет боли и нет страха, и ненависти тоже нет. Ты же так хотел этого?"

"Не этого!.."

"Но твоя мать уже заждалась тебя"

И, как по мановению легендарной волшебной палочки, рядом с темным силуэтом Моарты появилась женщина в белом одеянии. На ее лице была всезнающая и спокойная улыбка: такая же, какой была при жизни. Она протянула руку. Ему. Только ему.

"Иди ко мне, — повторила богиня, — не медли"

— Да… — прошептал Зарий, — я иду к тебе… мама.

А Яр смотрел на оседающее тело и все в нем будто обрастало белой ледяной коркой, которая покрыла весь Корин. Внутри что-то оборвалось и с глухим звоном распалось на две части: до и после — так порвался узелок, направив Нить совсем в другую сторону. Шатренец вдруг обернулся и со звериным рыком кинулся на секст-велителя, еще не успевшего опустить лук.

— Ты чего, сдурел?! — заорал Рэйн, тоже доставая свой меч, — щенок, да ты хоть понимаешь, что ты делаешь?

Но Яр не понимал. Он никогда не верил в то, что во время боя глаза застилает кровавая пелена, но сейчас именно это и произошло. Он ничего не видел и ничего не понимал, и не хотел слышать. Движения, доработанные до автоматизма еще с наставниками в Шатре, были сами по себе, а разум — сам по себе.

И он не видел, как упал на землю ревущий от боли его командир со вспоротым животом.

Его никто не стал останавливать, да даже если бы и хотели, то не успели бы. И Яромир, поджегший тело собственного друга, был уже другим. Совсем не тем улыбчивым парнем, которого знали его товарищи и однополчане. Нет, совсем не тем.

Он смотрел на огонь, вертел в пальцах кольцо и думал о том, что со временем он научится улыбаться, может быть даже смеяться. Но предательство — не его удел. И так будет до конца его жизни, или пусть хоть сам Оар-Создатель испепелит его на месте.

— Спи спокойно, друг. Ты отмщен.

И было неважно то, что вокруг кипит бой и что его могут убить.

Даже то, что после его определили в тот злополучный отряд смертников за убийство вышестоящего по должности и, фактически, за явное дезертирство.

И даже то, что эта рана не заживет никогда.

* * *

— …в общем-то, так мы с Дареном и познакомились, в этом отряде, будь он трижды неладен.

Велимира сидела, прикрыв глаза, не шевелясь и, похоже, даже не дыша. Руки ее все так же покоились на коленях, а глаза были закрыты.

— Ну вот, — огорчился Яромир, — ты расстроилась. Я же говорил, что это грустная история.

Веля открыла глаза и медленно сказала:

— Я не расстроилась, — и, помедлив, добавила: — это хорошо, что ты рассказал.

— Почему?

Девушка вздохнула и посмотрела на него: шатренец хотел было отвернуться, боясь увидеть в его глазах жалость — но жалости не было. Понимание — да, было, гнев был. А жалость как-то обошла стороной юную чаровницу. Может потому, что она видела вещи и похуже в своих видениях… Кто знает?

— Тебе больше никогда не приснится та снежная скала.

Яромир нахмурился и заметно напрягся:

— Откуда ты знаешь?

Но Веля покачала головой и мягко положила свою руку поверх его, напрягшейся до самых кончиков пальцев.

— Знаю, — она непонятно дернула губой, будто вспомнив что-то не слишком приятное, и добавила: — я буду молчать.

— Спасибо.

Девушка чуть помолчала, а потом поинтересовалась:

— А про свойство отпугивать насекомых Зарий тебе сказал?

— Да нет, — шатренец пожал плечами и тут же спохватился: — когда я тебе успел рассказать?

— Ты не говорил. Я сама догадалась, — Велимира весело улыбнулась, — правда, это был только побочный эффект.

— Да? А каким же было главное назначение кольца?

Девушка тоже пожала плечами и с сожалением сказала:

— Не знаю. Мне надо было его посмотреть раньше.

— Ладно. Главное, чтобы никто другой до этого не догадался. И кому этот придурок мог его сбагрить в веснице? Главное: когда успел?..

Веля дернула губами, а потом вздохнула:

— А Ждан дурак. Не сердись на него, пожалуйста, — и, заметив, что шатренец помрачнел, как грозовая туча, добавила: — я понимаю, как это кольцо было важно для тебя. Но ты ничего не сможешь исправить, лишь сожалея об упущенном. Отпусти его вместе со своим прошлым. И может быть оно к тебе вернется, но уже навсегда очищенное от крови товарища.

Лунный свет лился в окно, вырисовывая белой акварелью светлую дорожку на полу. Тишина стояла такая, что было слышно, как шепчутся за стенами гостильни яблоневые деревья. Пойти бы по этой дорожке да до самой луны!

— Ты правда так думаешь?

— Правда. Мы никогда не говорим пустых слов, Яромир, тебе ли не знать.

И правда: ему ли нее знать? Он, как никто другой знал, что сила в слове. И слово это живое, им и воскресить можно, и убить. И потому права была эта маленькая девушка с растрепанной золотистой косой, обреченная всю свою жизнь ждать пробуждения в кошачьем обличье.

Утро выдалось пасмурное: облака затянули небо, и ветер, таившийся вчера по кронам деревьев, радостно вырвался на свободу, шелестя страницами забытых книг, забираясь бесстыжими пальцами под легкие юбки девушек, вздувая их куполами звонниц, играл волосами маленьких детей и нес воздух с моря: соленый, как кровь и терпкий, как самое дорогое вино, и такой же пьянящий, кружащий голову.

Ждан все посматривал на шатренца настороженно, но тот и словом не обмолвился насчет случившегося. То ли сон на него так благостно повлиял, то ли причина заключалась в другом… в другой, золотоволосой и голубоглазой. Парень предпочитал о втором не думать, потому что толком и не знал, что, собственно, стоит в такой ситуации думать насчет этих двоих.

Дарен переменам в настроениях друга если и удивился, то виду не показал. Да и лицо, как было вечно мрачным, с чуть нахмуренными бровями, так таким и осталось.

А Веля… та вообще увиливала от любых расспросов с такой изворотливостью, что любая змея позавидовала бы.

"Ну и ладно, — решил Ждан, — дьябол с ними".

В порту было многолюдно, сильно пахло рыбой — свежей и не очень, морем и сильно заросшими личностями, снующими в толпе и там же побирающимися. Воров наверняка тоже было пруд пруди, однако угадать, кто же из этих милых пареньков — вор, не представлялось возможным. Может быть, вон тот, в серой бандане с узкими серыми глазами? А, может, и вот этот, белобрысый и черноглазый…

"Да уж, — подумал Дарен, отбирая кошель у мелкого пацана (и чего его везде обокрасть пытаются?), — воистину: порт — самое злачное место!"

Яромир, ловко лавируя между людьми, тащил за собой Велимиру, за ней ломился Ждан, стараясь не выпустить из виду золотистую косу подруги, а замыкал шествие Дарен, выразительно печатая шаг.

Отсыревшие и местами прогнившие доски скрипели под сотнями ног, а солнце нещадно палило, заставляя людишек прятать голову под головные уборы и двигаться еще быстрее, чтобы скорее добраться до спасительной тени.

— Пассажирское судно "Красное" отбывает через полпобега! — раздался голос неподалеку, — следующий рейс на Яцир только через два дня!

— Отлично, — лаконично промолвил Яромир и потянул бедную девушку в совершенно другую сторону.

Серое здание таможни ничем не выделялось среди своих собратьев. Разве что четвертым этажом. Внутри него все было так же серо и однообразно: что обои, что люди, работающие в нем. Заунывный старичок без проблем выписал короткие билеты Яромиру, Дарену и Ждану, взяв с "господ" слово, что будут следить за весницким парнем, а вот с девушкой возникли проблемы.

— Эгей… Извините, братцы, но на чаровников особое распоряжение требуется. Из Академии.

— Откуда вы знаете, что я чаровница? — наивно удивилась Веля, не замечая покачивающийся маятник, стоящий на столе.

Яр молча указал ей на него глазами — и Велимира затихла, огорченная.

— Девушка не училась в Академии, — спокойно подал голос Дарен.

— Тогда я не имею права пропустить ее. Она может создать помехи при передвижении.

Дарен, до этого молча изучавший старика глазами, медленно произнес:

— Под мою личную ответственность.

И без того узкие глазки сузились еще больше.

— Молодой человек, вы отдаете себе отчет в том, что если что случится…

— Ничего не случится. Мы спешим. Выпишите, пожалуйста, билет.

— Хорошо, — ворчливо проскрипел его собеседник, — но если вдруг что…

— Мы поняли, — с нажимом повторил войник, — поспешите, пожалуйста.

Веля тихо выдохнула за его спиной, разжав кулаки. Яромир успокаивающе положил ей руку на плечо и чуть слышно сказал:

— Спокойно. Все будет нормально.

— Знаю. Просто…

Она замолкла.

— Что?

— Ничего. Просто велик соблазн попробовать избежать неизбежное, — девушка натянуто улыбнулась, — не бери в голову.

Шатренец пожал плечами и ловко выхватил у Дарена из руки один из посадочных билетов.

— О! У меня место в каюте!

— А что, здесь лотерея? — оживился Ждан, тоже примериваясь к желтоватым невзрачным листочкам.

— Без толку, — ухмыльнулся Яр, — все равно спать на палубе будешь.

— Иди ты!

Парень фыркнул и нарочито небрежно вытянул первый же билет, убрав в нагрудный карман. Правда, потом все-таки взглянул на него украдкой, дабы разувериться в последних подозрениях.

— Что, боишься, что смоет? — насмешливо хмыкнул непонятно откуда взявшийся шатренец над самым его плечом.

— Тьфу! — сплюнул Ждан, засовывая билет обратно.

Веля пихнула Яромира в бок локтем, тоже улыбнувшись.

Даже Дарен, кажется, лицом просветлел.

Как же, цель близка как никогда, осталось всего-то перебраться через Лазурное море, да потом найти одного настоятеля храма… Яцир — остров маленький, вдоль и поперек можно пересечь за седьмицу. И Дарен не сомневался, что они найдут.

По мнению Вели со Жданом фрегат "Красный" совершенно не отвечал своему названию, но шатренец, улыбнувшись уголкам губ ласково похлопал рукой по карме, и сказал:

— А ведь и правда: красный.

— В смысле? — уточнил парень, еще раз недоуменно оглядев корабль.

Этим тут же воспользовалась коварная животинка, никак не желавшая менять твердую почву на подозрительно шатающуюся груду досок. Лошадь попятилась и громко фыркнула, чуть не сбив маленького парнишку лет четырех. Тот разревелся и кинулся мамке в живот, а уж женщина вступилась за чадо, как подобает матери:

— Что ты творишь, оглобля белобрысая? Ребенка убьешь!

— А чего он под мою лошадь лезет? — в ответ возмутился Ждан, посильнее накрутив на руку повода.

— Держать надо лучше свою кобылу, а не на девок глазеть!

— Это я-то на девок глазею?!

— А что, — хмыкнул рядом уже немолодой матрос, — проблемы с этим?

— Да нет у меня никаких проблем! — парень со злости так рванул ремни, что бедная лошадка, жалобно рыкнув, все-таки ступила на палубу.

Дарен, до этого довольно щурившийся на солнце, повернулся и встрял в перепалку между грозным народом и белобрысым:

— Сделай одолжение, заткнись.

С лошадьми вышла небольшая загвоздка: мест на животных осталось аккурат меньше на одно, чем требовалось друзьям, и Дару пришлось хорошо потрясти кошельком, чтобы внушить доверие капитану и заверить того, что лишняя лошадь не станет для фрегата "Красного" мертвым грузом.

Велимира молчала, отрешенно глядя на светло-русые, почти что золотистые волосы просветлевшего лицом Яромира и думала о том, что ей, именно ей суждено эту идиллию разрушить.

"Не хочу, — вдруг, даже для самой себя неожиданно подумала девушка, — не хочу ничего разрушать!"

Но — поздно. Нити давно поменяли свое направление, и теперь даже Слезе Судеб, Анродову камню, не под силу исправить его: слишком много жизней вплетено в узор мира, слишком много узелков на Нитях, кропотливо завязанных осенью.

Девушка перевела взгляд на Дарена и вздохнула.

— Ты чего? — спросил войник, не оборачиваясь.

Веля поспешно отвернулась и быстро сказала:

— Ничего.

Дар не стал ничего отвечать, продолжая глядеть на удаляющийся берег Заросии, страны, которая дала ему все, а потом так же беспристрастно все отобрала.

Страны, которая ему подарила Василину и Велимиру.

Страны, в которой он встретил Яромира.

Страны, где он стал объектом охоты для всей правящей верхушки.

Страны, которая когда-то была ему домом.

А старичок, проследив за отбытием "Красного", вытащил из стола аккуратную черную папку, открыл ее где-то ближе к концу, вложил аккуратно исписанный листочек с только что высохшими чернилами, и, легко поднявшись с кресла (куда только хромота подевалась?) отправился в назначенное место, чтобы передать ценный доклад тому, кто в нем был кровно заинтересован.

И правда, надо же на что-то жить скромной канцелярской крысе?