Алексей Дмитриев не находил себе места. Он уже повидал на своем веку наивных ребят вроде Володьки, которые набивали себя шишки на всю оставшуюся жизнь. А Володька и вовсе мог ее лишиться. А все почему? Из–за тупой упертости, из–за желания переделать все вокруг, подстроить мир под какие–то собственные представления. Зачем? Иллюзии так губительны, а Володька не просто верил в них — он жил ими. И дался же ему этот проклятый чиновник! Таких сотни, если не тысячи! Всех не передавишь! Но как объяснить эту простую истину наивному юнцу? Кем он себя возомнил? Богом? Как глупо…

— Слушаю вас, — ответил Дмитриев, когда в его кармане настойчиво запиликал мобильный.

— Лешка, привет! Это Виктор.

— О! Здорово, — сказал Дмитриев, узнавая своего знакомого из ФСБ. — Как дела? Какие новости?

— Да в общем–то все по–старому. Но есть одна вещь. Учитывая наши хорошие отношения, не мог тебя не предупредить.

— А что стряслось? — мигом насторожился Алексей.

— Разнарядка нам пришла неофициальная. Ну то бишь халтурка, грубо говоря. На одного вашего бывшего сотрудника.

— Какого? — с дрожью в голосе поинтересовался Дмитриев.

— Некоего Володю Косенкова. Знаешь такого?

— Знаю…

— Ну так вот. Его активно разыскивают некоторые люди. Влиятельные люди. И у меня есть стойкое ощущение, что намерения у них не самые добрые. Понимаешь меня?

— Кажется, да…

— Ну вот. Дальше сам думай.

— А кому он понадобился?

— Извини, Лешка. Все что мог — сказал. Пока!

Этот звонок прогремел, как гром среди ясного неба. Конечно, Алексей предполагал, что все серьезно, но не до такой же степени! Если они подключили даже ФСБ, то охота за Володькой развернулась серьезная! Его могли схватить в любой момент. Да прямо сейчас! Где же он успел так наследить? Как они узнали, что у него осталась часть материала? Опять предатель? Но кто же он? Кому еще Володька говорил о кассете? Надо срочно предупредить парня, пусть валит из города.

Набрав номер Володьки, Алексей испытал огромную радость, когда тот поднял трубку. Это значило, что с ним все в порядке. Пока…

— Володька, это Дмитриев, — произнес Алексей взволнованным голосом. — Где ты сейчас?

— А зачем тебе? Хочешь, чтоб по мою душу снова кто–нибудь приехал?

— О чем ты?

— О чем?! Ты еще спрашиваешь! Сегодня меня ждали в собственной квартире, я чудом ушел. Нет уж, я больше никому не скажу, где нахожусь. Во всяком случае до тех пор, пока материал не опубликован.

— Черт! Ты ходишь по лезвию! Даже ФСБ охотится за тобой. Если ты не свалишь куда–нибудь — тебе конец.

— Мне некуда бежать.

— Я тебе помогу, давай встретимся. Вместе что–нибудь придумаем!

— Нет уж. Я не хочу, чтобы меня сцапали бандиты Полищука. Спасибо.

— Но я тебя не сдавал.

— Либо ты, либо Соловьев, больше некому.

— Бред! Михалычу это тоже без надобности!

— Но только вы знали о кассете.

— Может, тебя прослушивают! Да все что угодно может быть. Давай встретимся, поговорим. В любом месте.

— Нет, Леша. Я больше никому не верю.

— Но ты не можешь действовать один! Тогда ты обречен!

— Если мой материал опубликуют, меня никто не посмеет тронуть!

— Не тешь себя иллюзиями. Эти люди не прощают подобного! Я понимаю, что ты никому не веришь, но я тебя не сдавал. Ты ведь мне раньше верил. Вспомни.

— Но ты постоянно отговаривал меня от программы! — ответил Володька менее уверенным голосом. — Ты все время нашептывал, чтоб я от нее отказался.

— Конечно! Но я это делал с самого начала. Как только ее тебе поручили, и никто не знал, к чему это все может привести.

— Но ведь ты знал.

— Не знал, Володька, но догадывался и хотел тебя уберечь. И сейчас этого хочу. Ты пойми, они ищут тебя по всему городу. Шерстят транспорт, всех твоих знакомых и родственников. Тебе даже нельзя возвращаться домой.

— Ну а что же мне делать? Что? — закричал юноша в отчаянии.

— Давай встретимся. Поговорим. Я что–нибудь придумаю. Я вытащу тебя.

— Хорошо. Давай в центре, где много народу. На Тверской, к примеру, возле Макдональдса.

— Идет. Через час я там буду. Только очень прошу — поймай машину. Не вздумай спускаться в метро — там полно ментов.

— Ладно.

Алексей заприметил Володьку издалека. Тот напоминал загнанного зверя — постоянно озирался по сторонам, переступал с ноги на ногу. Он старался держаться толпы, ни на минуту не оставаясь в одиночестве. Подумать только, такой амбициозный, целеустремленный, пожалуй, даже талантливый юноша превратился в параноика, шарахающегося от собственной тени. Впрочем, кто на его месте вел бы себя по–другому?

— Привет, — сказал Алексей, приблизившись к юноше.

— Привет, — ответил Володька.

Через десять минут они уже сидели в небольшой кафешке и ждали, когда официант принесет им пива и легкую закуску.

— Ну что, как ты? — поинтересовался Алексей.

— Хреново. Никто не хочет брать материал. Вчера я обошел все каналы, сегодня сунулся в газеты. Но связываться с такой крупной фигурой просто боятся. А между тем это мой единственный шанс на спасение.

— Вот что, Володька. Выбрось из головы пока этот материал. Подумай о собственной шкуре. Тебе надо линять отсюда и как можно дальше. Если о себе не думаешь, так о матери вспомни. Они ни перед чем не остановятся. Ты ставишь под удар всех близких людей.

— Да что ты мне мозги втираешь! Будто я сам не знаю. Я вообще в любую секунду ожидаю нападения. У них есть мой телефон, адрес. А вдруг они даже сейчас за мной следят, ждут подходящего момента для выстрела? Я места себе не нахожу и никому не верю. Мне кажется, вокруг меня одни враги и предатели.

— Володька, мне ты можешь верить.

— Откуда мне знать? Ну откуда, скажи? Ну даже если я тебе верю, что это меняет? Ты можешь меня защитить от людей губернатора? Сомневаюсь. Сам же говорил, они даже ФСБ подключили. А это все. Крышка.

— Давай так сделаем. Прямо сейчас я отвезу тебя к себе на дачу. Она в шестидесяти километрах от Москвы, и о ее наличии мало кто знает.

— Как же! А вдруг ты отвезешь меня в тихое место и сдашь?

— Ты что, с ума сошел?

— Да, — закричал Володька. — Да, я сошел с ума! А ты бы не сошел, если бы твою программу сняли за пять минут до эфира и вытерли ноги о твои мечты? А если бы к тебе в квартиру забрались бандиты и чуть не грохнули? Ты был бы абсолютно спокоен?

— Перестань, Володька, возьми себя в руки. На нас люди смотрят.

— Да пусть смотрят. Какая разница?

— Я тебе предлагаю хороший вариант. Пересидишь у меня на даче, а я попробую помочь. Может, еще удастся миром все решить.

— Как?

— Ты отдашь им материалы, а они оставят тебе в покое. Ты ведь теперь не будешь упорствовать?

— Теперь, наверное, не буду.

— Ну вот и славно. А на дачу ко мне можем прямо сейчас поехать. Домой тебе возвращаться нельзя.

— А как же мама? Я не могу ее здесь одну оставить.

— Хорошо. Маму твою мы где–нибудь по дороге перехватим. Позвони ей, только скажи, чтоб никаких вещей не брала — это вызовет подозрения. Так, сумку небольшую. Как будто в магазин пошла.

— Ладно.

Все перемешалось в голове у подростка. Он не знал, может ли доверять Алексею или тот заманит его в ловушку? Но, с другой стороны, иного выхода все равно не было — если он явится домой, его тут же схватят. Так не лучше ли рискнуть, ведь хуже в любом случае не будет. И как он так вляпался? На что надеялся, пытаясь протолкнуть этот чертов компромат? Он поставил под удар не только свою жизнь, но и жизнь матери, самого близкого и родного человека. Амбиции… Это они заставили его забыть обо всем. Они побороли и страх, и разум, но что его ждет теперь? Почему он не подумал? Почему не взвесил все за и против?…

Подобрав Володину маму возле метро, Алексей выехал на Ленинградское шоссе и ударил по газам.

— Скажите, что происходит? — произнесла женщина. — Почему мы должны скрываться? От кого?

— Мам, это долго объяснять. Важно то, что теперь мы в безопасности.

— Это как–то связано с теми людьми, которые на нас напали, да? Они могут прийти еще раз?

— Может и не придут, но лучше подстраховаться.

— Но что ты им сделал? Скажи?

— Ничего.

— Тогда объясни…

— Мама, потом, — резко оборвал ее Володька. — Давай до места доберемся.

Юноша пристально вглядывался в заднее стекло, пытаясь понять — нет ли за ними погони, но ничего подозрительного не замечал. Машины, едущие следом, то шли на обгон, то сворачивали с основной трассы, одним словом, не вызывали подозрений.

— Ну что, Володька, заметил что–нибудь? — поинтересовался Алексей.

— Да вроде пусто.

— Обрати внимание на черный мини–вэн. Он едет за нами от Речного.

— Да ладно! Где он?

— За три машины от нас. Особнячком держится.

— Как же ты его обнаружил? Я минут десять смотрю и ничего!

— Опыт, Володька. В общем, приготовьтесь к маневру. Минут через пять будем отрываться.

— Сумеем?

— Попробуем. Главное, чтоб они палить не начали.

— Прямо на трассе?

— Запросто…

— Ой, господи, — запричитала женщина. — Что же это делается…

Володька был близок к истерике. Ну почему он не отдал эту чертову кассету? Глядишь, закрыли бы программу, и все обошлось. Так нет! Решил погеройствовать, пойти на принцип. И что теперь? Он словно заяц спасается от своры голодных волков…Почему он никого не слушал, почему довел ситуацию до критической, ведь изначально было понятно, что никаких шансов у него нет. Все куплено. Все продано или поделено между влиятельными группировками, и кто он такой, чтобы тягаться с ними? И вот сейчас Лешка рискует из–за него жизнью, а может, и везет в западню… Ничто не мешает ему остановиться и сбагрить «опасный груз». Но нет, кажется, он не собирается останавливаться. Похоже, он всерьез намерен вытащить Володьку из этого ада. Но что он может? Станет ли дача надежным укрытием, и вообще, удастся ли до нее добраться?…

Если бы юноша мог повернуть время вспять, он ни за что не взялся бы за эту программу. Теперь он понимал, почему от нее отказались более искушенные сотрудники. Но как жаль, что это случилось так поздно, когда уже ничего нельзя исправить. Почему Лешка не дал ему в морду, чтобы привести в чувство и стряхнуть груз свисающих с ушей амбиций и мечтаний о славе. Какая слава, какие амбиции! Господи, как хочется жить…

Алексей резко нажал на газ и, нарушая все возможные правила, прямо по встречке помчался вперед. Мини–вэн не замедлил совершить подобный маневр. Теперь он не скрывался — просто отпала нужда. Перестраиваясь из полосы в полосу, Дмитриев не задумываясь обгонял и подрезал транспорт, попадающийся на пути, а когда открылся съезд в какую–то деревушку, Алексей кинул туда машину, с трудом вписавшись в правый поворот. Лишь чудом машина не перевернулась. Лишь чудом Алексей никого не сбил — слава Богу людей на съезде в данный момент не было.

— Господи Иисусе, — причитала женщина на заднем сиденье, нашептывая какие–то молитвы.

— Спокойно, — поддерживал пассажиров Дмитриев. — Прорвемся.

Петляя какими–то закоулками по камням и кочкам, Алексей уверенно вел машину по одному ему ведомому пути. Автомобиль жутко трясло, но Володька очень надеялся, что они не застрянут. Черный мини–вэн исчез из поля зрения, и это позволяло рассчитывать, что они сумели оторваться. Куры и гуси в спешке разбегались в разные стороны, старухи кричали им в след грязные ругательства, но Алексей не обращал на это никакого внимания. Его уверенности можно было только позавидовать.

— Ты представляешь примерно, куда мы едем? — поинтересовался Володька.

— Естественно. Я здесь раньше жил — все закоулки знаю. Сейчас огородами проедем и снова окажемся на Ленинградке. Надеюсь, уже без всяких неприятных попутчиков.

И правда, спустя пятнадцать минут они вновь ехали по знакомой трассе, но теперь их вроде бы никто не преследовал.

— Уф, — произнес Володька, стирая со лба испарину. — Кажется, оторвались.

— Похоже на то. Плохо, что они знают трассу. Вычислить, куда мы направились, для хорошего аналитика труда не составит…

— Что же теперь будет? Они ведь наверняка твои номера срисовали.

— Дача записана не на меня, так что здесь все чисто. У нас есть как минимум день. Я за это время постараюсь что–нибудь придумать. В любом случае, больше нам с тобой деваться некуда.

— А если они сейчас нам на хвост ментов посадят?

— Не успеют. Осталось всего ничего. Километров через пять повернем, а дальше по поселковой дороге поедем — там никого сроду не было.

— А как же тогда нас могут вычислить?

— Преследователи доложатся, где нас упустили. Наверняка эта информация уже дошла до ближайшего поста ГАИ. Менты станут нас ждать, но не дождутся. Значит, мы свернули где–то раньше. Вот этот участок, между мини–веном и гаишным постом, и будут шерстить. Вариантов там не то чтобы много, но хватает. День в любом случае есть. А скорее всего, даже немного больше… Черт, ну и вляпался же ты из–за своей упертости…

До дачи они добрались без приключений. Транспорта на проселочной дороге было немного, и заподозрить кого–то в преследовании просто не находилось повода. По пути они миновали множество дачных участков, заброшенных полей и колхозов. Чем дальше автомобиль удалялся от городской черты, тем спокойнее становилось на душе у Володьки. «И чего Алексей так волновался, считая, что у них не больше одного дня, ведь чтобы обследовать все места только на этой дороге уйдут недели?» — подумал юноша.

Дом Алексея находился в глуши, рядом с лесом. Выйдя на улицу, Володька с наслаждением вдохнул свежий воздух и опустился на траву. Дорога отняла слишком много сил, да и нервное напряжение последних дней давало о себе знать. Алексей открыл калитку, вошел в дом и зажег свет. Затем они вместе с Володькой уложили в кровать его маму, а сами вышли на улицу.

— В общем, посиди здесь пока, — сказал Алексей. — Я попробую что–нибудь придумать. Надеюсь, получится. Кстати, где пленка с компроматом?

— У меня с собой.

— Давай. Постараюсь сговориться с людьми губернатора.

— А у тебя есть на них выходы?

— Найду.

— Черт… ну ты точно меня не сдашь? Ведь если у тебя будет кассета, во мне уже отпадает необходимость…

— Ты дурак что ли?

— Прости, Лешка. Просто не знаю, кому верить… Совсем запутался…

— Ладно, все в порядке. Сиди здесь и не высовывайся из дома. Ни на улицу, ни в магазин. Продуктов в холодильнике на первое время хватит. Мобильник выруби и никому не звони. Вроде все… В общем, давай, держись. Я за тобой скоро приеду. Надеюсь, с хорошими новостями.

— Спасибо, Лешка! Не понимаю, почему ты так стараешься ради меня?

— Потому что мы в ответственности за тех, кого приручили.

— В смысле?

— Потом поймешь. Да, и вот еще что. В кладовке лежит ружье. На самый крайний случай. Сообразишь, как пользоваться?

— Надеюсь, не понадобится…

— Я тоже. Но на всякий случай. В общем, давай. Счастливо!

Обнявшись с Володькой, Алексей сел в машину и поехал обратно в Москву, а юноша еще долго стоял возле дома, провожая взглядом автомобиль. Теперь он остался практически один и мог рассчитывать только на себя…

***

Как только Дмитриев позвонил и ввел его в курс последних событий, Соловьев не на шутку разволновался. Он был уверен, что у мальчишки хватит ума не лезть в это дело. И его слова в горячке о каком–то там оставшемся компромате Александр даже и не думал воспринимать всерьез. А тут вдруг такое! «Вот дурак, — подумал Соловьев, — чего он хотел добиться»! Мысли о собственных проблемах моментально отошли на второй план. Парня надо было спасать. В конечном итоге, именно Александр впутал его в это дело и чувствовал за судьбу юноши ответственность. Если с Володькой что–то случится, он просто не сможет себе этого простить. За душой и так накопилось достаточно грехов, но нынешний, безусловно, может стать самым тяжелым…

Схватив телефонную трубку, Александр набрал номер Красницкого.

— Здравствуйте, Анатолий Аркадьевич, это Соловьев.

— Слушаю тебя.

— Помните, паренек у нас был, готовивший программу про Полищука?

— Ну и что?

— Он в беду попал. Губернатор его прижимает.

— Плевать!

— Ну как же! Вы ведь его рекомендовали. Он ведь не чужой вам человек!

— Я не собираюсь портить отношения с людьми из–за сына горничной! Это просто смешно!

— Но он нуждается в помощи!

— А кто в этом виноват, кроме него? Сам вляпался, сам пусть и вылезает. У меня полно дел!

«Вот сволочь!» — крикнул Александр, бросив трубку. — Кому же еще позвонить? Разве что Ладыгину. У него ведь есть связи на самом верху.

— Добрый день, это Соловьев!

— Да, я узнал.

— Василий Иванович, у нас паренек есть один — Володька. Ну вы ведь помните его программу про губернатора.

— Такое не забудешь. Чуть не погорели все из–за этого шоу.

— Его хотят убрать. Нужна ваша помощь.

— Ну а я‑то здесь причем?

— У вас ведь есть знакомые в Кремле. Вы можете попытаться как–то разрулить ситуацию через них и…

— Послушай, Саша. Во–первых, он наш бывший сотрудник, а значит, не имеет к нам ни малейшего отношения. Во–вторых, его по–хорошему предупреждали. Он не понял. Так что сам виноват.

— Он готов отдать кассету. Только помогите.

— Нет, Саша. Уже слишком поздно.

— То есть?

— По моим данным, на него уже дали отмашку.

«Откуда вы знаете?» — хотел было произнести Соловьев, но сдержался, поняв, что Ладыгин все равно не скажет. Вместо этого он задал другой вопрос:

— Но ведь можно это как–то отменить. Он готов к сотрудничеству.

— Поздно, Саша. И вообще, не парься на этот счет. Это не твоего ума дело. Все.

Александр откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Володька пришел к нему в кабинет таким робким и забитым, зато в дальнейшем проявил себя настоящим мужиком. Он решился на то, на что у Соловьева никогда не хватило бы духу. И пусть двигала им исключительно глупость и наивность, — какая разница? Это взрослые люди могут спокойно разложить все по полочкам и принять решение, а юности свойственна горячность, и как жаль, что она порой заводит в беду таких ребят, как Володька.

Что еще мог сделать Соловьев, кому позвонить? В последние годы он общался в основном с корреспондентами да Красницким. Влиятельные люди в его в записной книжке, конечно, значились, да вот только знаком с ними Александр был шапочно и просить их помощи в столь щекотливом деле никак не мог. Но даже если он свяжется с ними, разве рискнут они влезть в подобное мероприятие? Нет. Им нет до этого дела, как Красницкому или Ладыгину. Им на все плевать. Они живут в своем тесном мирке, орудуя миллионным состояниями и ручкаясь лишь с равными себе. На остальных они привыкли смотреть свысока, равнодушно. В их мире денег и интриг человеческая жизнь не стоит и гроша. Они уже давно разучились жалеть и сострадать — в том обществе, где они вертелись, это было не в почете…

Но как же больно от этого бессилия, как противно! Ведь Володька верил ему, наверное, даже уважал… А Соловьев вынужден бросить его на произвол судьбы. А что еще остается? Что он может сделать? Схватиться за оружие и отравиться воевать с людьми губернатора? Обратиться в милицию? Подать в суд? Идиотизм! Он и правда ничего не может… Но как часто приходится говорить себе эти слова. Как часто приходится опускать голову и молча наблюдать за царящим вокруг беспределом, утешая себя подленькой мыслью, что ты бессилен!

Схватив стакан со стола, Александр бросил его в стену и грязно выругался. А затем вновь подошел к телефону и позвонил Дмитриеву.

— Леш, я ничем не могу помочь. Красницкий и Ладыгин заявили, что не будут вмешиваться.

— Черт! Ладно, попробую через своих ребят что–нибудь сделать.

— Надеюсь, у тебя получится. Чувствую себя последней скотиной!

— Брось! Ты сделал все, что мог.

— А ты долго планируешь держать его на даче?

— Долго не получится. Место могут вычислить довольно быстро. Завтра его заберу.

— Ладно. Если что — звони.

— Договорились.

***

Попрощавшись с Соловьевым, Алексей связался с Виктором, своим знакомым из ФСБ.

— Привет, это Дмитриев.

— Здорова!

— Слушай, Витя, поможешь мне выйти на ребят, которые заказали Володьку?

— С ума сошел? Нет, конечно.

— Это очень важно. Просто скажи им, что компромат у меня и дай телефон.

— Ты что, решил себя вместо него подставить? Чокнулся? Лешка, эти люди не будут шутить. Если я дам твой телефон, они через пять минут будут знать твой адрес, а через десять отправят киллеров.

— Тогда скажи, что некто из ЛТН хочет связаться по этому делу. Витя, очень прошу.

— Ну и доставучий ты! Я же подставлюсь!

— Как–нибудь анонимно сообщи. Должен ведь быть способ. Мне нужно во что бы то ни стало с ними переговорить. Я хочу спасти жизнь парнишке. Ему нет и двадцати пяти лет. Он совсем зеленый пацан, просто вляпался по глупости.

— Без ножа режешь.

— Вить…

— Хорошо, я все передам. Если они захотят, то выйдут на связь.

— Спасибо огромное! С меня причитается!

Алексей заметно нервничал. Если что–то пойдет не так, он не только не сможет спасти Володьку, но и себя подставит под удар. Если ему все–таки позвонят, нужно будет как–то их убедить. Но как? Это ведь отморозки. Они убили Бархатова, затем Лебедева и ему в свое время грозили. Для них нет ничего святого — они тупо идут к цели, не считаясь с трупами… С этой мразью нужен только один разговор — автоматная очередь, да вот только не было у Алексея автомата и армии под боком, чтобы смести всю эту нечисть одним махом. Он был один. Как и Володька. Один против стаи волков…

Дмитриев вздрогнул от телефонного звонка. «Неужели они, — подумал Дмитриев. — Как же быстро работают, суки!»…

— Алло, — сказал Алексей.

— Мое имя Дмитрий. Мне передали, что ты жаждешь общения.

— Есть предложение.

— Выкладывай.

— Оставьте в покое Володьку. Он готов сотрудничать и передать вам все документы.

— Поздно чухнулся твой Володька.

— Погоди. Погоди. Что значит поздно? Он все отдаст и будет молчать.

— Очень много людей вовлечено в процесс. Потрачены солидные деньги.

— Ну и что? Вы ведь получите то, что хотели.

— Нет. Теперь уже это не имеет значения.

— А если я вам скажу, что компромат у меня?

— Тогда ты должен будешь нам его отдать.

— В обмен на жизнь Володьки.

— Ха! Только на твою. Этот парень уже списан со счетов.

— Да пошел ты! — крикнул Алексей, вешая трубку. — Хрен вы до него доберетесь!

Теперь выбора у Дмитриева не осталось. Лишь один человек мог еще что–то предпринять — Гурам. О связях и положении этого человека Алексей мог лишь догадываться, но предполагал, что открыть казино в самом центре Москвы простому смертному вряд ли по силам. Собственно, так они и познакомились. Казино нуждалось в хорошем пиаре, и Алексей с помощью ресурсов ЛТН запросто его обеспечил. Гурам не поскупился — денег отвалил от души, гораздо больше, чем предполагала соответствующая такса. С тех пор связь они не потеряли и общались время от времени. Связываться с криминалом совсем не хотелось, но… Сейчас на кону стояла человеческая жизнь. Слишком высокая цена, чтобы идти на поводу у принципов. Он просто снял трубку и набрал номер.

— Здравствуй, Гурам, сказал он. — Помоги, если сможешь…