По иронии судьбы жалобы стариков совпали по времени с выборами в городскую думу, и такой лакомый кусочек, как голоса пенсионеров, упускать из своих рук не хотел ни один кандидат. Что уж там говорить, если перед такими мероприятиями в запущенных двориках обычно производился капитальный ремонт, тщательно задраивались все люки, ремонтировались дороги. Каждый кандидат умасливал горожан в соответствии с собственной фантазией и имеющимся в наличии бюджетом, так что в заявление стариков потенциальные градоначальники вцепились со свойственным им размахом.

В первый раз за время царствования Алексея Филипповича пенсионеры наконец-таки смогли вздохнуть спокойно. Их не тревожили по пустякам, не донимали бюрократическими формальностями и не вывешивали на доску позора. Врачам стало не до того, а уж Алексею Филипповичу и подавно. Одна проверяющая комиссия сменяла другую, а за ушедшим кандидатом в депутаты уже стояла очередь из его коллег. Проблемы с машиной превратились для главного врача в сущий пустяк — надвигались события посерьезнее.

Целую неделю Алексей Филиппович ходил красный, как рак, с огромным трудом сохраняя самообладание. Кандидаты в депутаты — это вам не тихие пенсионеры — за каждым из них стояли деньги, связи, а иногда и целые бандформирования. От них нельзя было отмахнуться или выставить вон. Вот и извивался Алексей Филиппович, как уж на сковородке, стараясь и важным людям угодить, и авторитет свой не потерять. Врачи наблюдали за этой схваткой с затаенным вниманием, сейчас для них решалось многое. Погонят нынешнего начальника — и не видать повышения зарплат, как своих ушей. Глядя на присмиревшего руководителя, и медработники свой гонор поумерили. Здороваться со стариками стали, едва ли в ножки не кланяться. И стенку позора со входа убрали, и с придирками своими больше не лезли. К какому хочешь кабинету — к такому и вставай.

Пожилые люди сполна этой передышкой воспользовались. Вновь собираться в поликлинике стали да разговоры за жизнь вести. Только Андрей с Дмитрием Петровичем от ликования воздерживались, понимали они, что не все так просто с этим Алексеем Филипповичем. До последнего будет этот хмырь за свое место цепляться, все связи напряжет, все возможности перепробует. Верткий он, как юла- это пенсионеры познали на собственной шкуре.

А главный врач между тем держался, не раскисал. Вот и сегодня он ждал очередного посланника, который ранним утром позвонил в поликлинику и обещал тщательно проверить обстановку на месте. «Сколько ж вас здесь развелось, — с гневом рассуждал Алексей Филиппович. — Какая же сволочь вас всех на меня натравила! Ну да ничего. Я со всеми вами потом разберусь, вы у меня, гады, и дорогу сюда забудете. Ишь, чего вздумали! Играть вздумали! Со мной! А эти прихвостни депутатские только и рады. Как же не вовремя это все, только дела налаживаться стали.

Мысли Алексея Филипповича были прерваны самым недопустимым для него образом. Дверь распахнулась от удара ноги, и на пороге кабинета появился огромный бугай с массивной золотой цепочкой на шее. Не спрашивая разрешения, он молча уселся за стол и посмотрел в глаза главному врачу.

— Ну че, в натуре, за беспредел ты здесь устроил, — заявил он. — Че на тебя тут жалуются? Стареньких людей, падла, обижаешь. Не по-нашему это, не по-пацански. Ответить придется.

— Ну что вы, что вы, — ластился перед бугаем Алексей Филиппович. — Ничего подобного у нас в поликлинике не происходит. Везде тишь да гладь.

— А какого хера такую баламуть развели, мать твою! Че ты мозги паришь, фраерок! Да я такими чмырями, как ты, в армии полы подметал. Вкурил, в натуре?

— Я не курю. Но дело не в этом. Вот какие конкретно у вас ко мне претензии?

— Ты меня на конкретно тут не разводи, фраерок. Это гнилой базар. Сюда слушай. Тут в бумажке моей накалякано, что ты двух чуваков реальных за можай загнал. Глумился над ними, вошь ты пузатая, вот они коньки-то склеили. Ну, че скажешь, будешь и дальше фуфло толкать?

— Послушайте, все совсем не так, люди эти старенькие совсем были. А тот второй, он и вовсе алкоголик. По этому поводу можете с врачами поговорить — они подтвердят.

— А бабку-то за что в могилу свел, сволота?

— Вот вы же взрослый, уважаемый человек. У вас ведь и охрана солидная наверняка есть?

— А то. Имеется такая, в машине меня братва ждет. А ты мне зубы-то не заговаривай. Я такие фишки мигом секу. Я тебе не фраер дешевый!

— Да нет, вы не так меня поняли. Вот ваши братки — они наверняка крепкие здоровые мужики, в форме себя держат. Так?

— Ну так.

— Вот, видите. Вы не стали бы в телохранители девяностолетнюю старушенцию брать. Правильно?

— Ну да.

— Вот и я не стал, потому с бабой Дуней мы и расстались. Но должен вам заметить, по обоюдному согласию.

— Ладно, здесь ты отмазался. А что за хрень с доской позора? Что ж ты, гадина, над стариками изгалялся?

— Какая такая доска позора? У нас такой сроду не висело, можете сами посмотреть.

— Да? Ну смотри, фраерок, коль надул меня — вернусь. И тогда не жить тебе. Я знаешь что с фуфлыжниками делаю?

— Догадываюсь, уважаемый кандидат в депутаты. Догадываюсь.

— Ну тогда чао-какао! Хотя, честно скажу, рожа мне твоя ну совершенно не нравится…

Не успел Алексей Филиппович перевести дух, как нагрянул еще один подающий надежды кандидат. Этот был поприличнее, но все равно утюжил так, что мало не покажется. Ох и натерпелся от них главный врач, ох и намучался. А к каждому ведь индивидуальный подход нужен, иначе ведь в клочья разорвут. Но нет, не разорвали, хотя целую неделю мурыжили. Алексей Филиппович и сам не промах оказался: все свои связи в Министерстве на ноги поднял, всех друзей обзвонил, папу напряг, который в былые годы весьма известной личностью слыл. Отмазался от всех, отбрехался. Хотя семь потов за это время сойти успело, даже постарел на глазах. Но не таков был Алексей Филиппович, чтобы отчаиваться — он всегда до конца боролся и сейчас бороться будет. «Все вам припомню, маразматики старые, — говорил он себе. — И волжанку свою новую, и депутатов этих зачуханных. Держитесь у меня теперь. Устрою я вам веселую жизнь!».

Когда многочисленным проверкам подошел конец, Алексей Филиппович первым делом вызвал в свой кабинет Лизу.

— Ну, рассказывай, Лизонька, — сказал он.

— Что? — робким голосом спросила она.

— То есть как это что? — взревел главный врач. — Какая скотина мой автомобиль покромсала? Кто проверку на меня наслал? Быстро!

— Сейчас, сейчас, — испугалась женщина. — Значит, проверку пенсионеры на вас наслали. Алексей и Дмитрий заводилами были, а с ними Степан, Софья, Илья и Кирилл. А вот кто с машиной вашей так поступил — не знаю. Но думаю, эта же компания. Больше вроде и некому.

— Тебе, Лизочка, не думать положено, а знать. Знать! Ты уяснила?

— Да, Алексей Филиппович. Простите, пожалуйста.

— Ладно, так уж и быть. Но чтоб в следующий раз все четко докладывала!

— Конечно. Все так и будет.

— Хорошо. А до этой банды я доберусь. Своими руками изничтожу, а ты мне в этом поможешь.

— Но как?

— Информацией, глупенькая моя, информацией! Неужели ты еще что-то можешь сделать?

— Не знаю, я…

— Вот и молчи, коль не знаешь. Меня слушай. Итак, кто из них наиболее уязвим?

— В каком смысле?

— Господи! Да в прямом. Ты же все про них знаешь, какие у них проблемы, чем взять их можно?

— Ну… Андрей и Дмитрий одни живут. Проблем у них вроде бы нет, разве что от безделья мучаются.

— Дальше, что еще?

— К Степану и Кириллу тоже особенно не подкопаешься, про них мало что известно. Но вроде бы все одинокие. Кирилл — бывший врач, иногда больных консультировал.

— Смертельные исходы были?

— В смысле?

— Ну когда его помощь людей до могилы довела. Совет неправильный дал или еще что-нибудь? Может, не прямо, а косвенно где замешан?

— Да нет. По такие случаи я не слыхала, вот он Дмитрию даже помог.

— Плохо это. Плохо. С остальными что?

— Илья как-то с бандитами из-за квартиры сцепился. Два инфаркта пережил.

— Что за бандиты? Откуда?

— Да я не знаю. Вроде бы даже не в нашем городе это было.

— Ай, как жаль. Ну а Софья. С ней что?

— А она вместе с внучкой живет и ее мужем. Те избавиться от нее хотят побыстрее, да вот случая никак не представится.

— Так-так. А это уже интереснее. Значит, мешается она им?

— Вроде бы да.

— Какое совпадение. У меня она тоже в печенках сидит. Вот что сделаем, ты мне ее домашний телефон сообщи, а потом иди к пациентам. Дальше я сам все сделаю.

— Конечно, Алексей Филиппович.

— Вот и чудненько. Только знаешь, что: со стариками пока посговорчивее будь и к мелочам не цепляйся. Бурю надо переждать. Пусть думают, что я на мировую пошел, и не суетятся. И остальным врачам передай.

Заполучив телефон Софьи, главный врач поудобнее устроился в своем кресле и набрал номер. Алексей Филиппович очень хотел, чтобы трубку взяла не внучка, а ее муж, и удача улыбнулась ему.

— Алло, — раздался в трубке грубый бас.

— Здравствуйте! Это Сергей Геннадьевич?

— Он самый. С кем я говорю?

— Вас беспокоит Алексей Филиппович. Я главный врач поликлиники, где постоянно пропадает бабушка вашей жены.

— А с ней что-то случилось? — с надеждой в голосе поинтересовался молодой человек.

— Не по телефону. Если не сложно, зайдите ко мне сегодня. Сможете?

— Да без проблем, я все равно пока без работы. А во сколько?

— Да когда вам удобнее. Скажем, через час вас устроит?

— Договорились. Буду.

— Отлично. Номер моего кабинета 304. Буду вас ждать.

— До встречи.

Когда ровно в оговоренный срок кабинет Алексей Филипповича пересек огромный жлоб в видавшей виды куртке и потрепанных штанах, главный врач понял, что с этим человеком он обязательно найдет общий язык.

— Здравствуйте, — сказал Алексей Филиппович, протягивая руку.

— Добрый день. Так зачем я вам понадобился? Что-то случилось?

— Пока нет, но может случиться.

— О чем это вы?

— Понимаете ли, в чем дело, у Софьи очень серьезные проблемы с психикой.

— Это я уж сам знаю. Проходу мне не дает. Каждый день пилит, что я работу должен искать. А где ж я ее найду? Не охранником же мне идти в самом деле или дворником? У меня, между прочим, гордость имеется.

— Ах, как я вас понимаю! И мне с Софьей дела иметь просто невыносимо. Бедняжка уже давно из ума выжила, ей помощь квалифицированная требуется. Пока она еще не опасна для общества, но скоро, я вас уверяю, и вашу семью, и нашу поликлинику ждут с ней очень большие проблемы.

— А что за проблемы-то?

— Буйная она очень. Вы это на своей шкуре уже сполна испытали, а ведь это только цветочки. Она здесь порой на медсестер кидается, матом кричит. А один раз анализы лабораторные разбила.

— Ничего ж себе!

— Да-да, все так и есть. Можете у врачей поинтересоваться.

— А что же делать?

— Есть только один выход. Нужно Софью в соответствующее место поселить. Где за ней уход будет надлежащий. Только там она не будет представлять угрозы для окружающих.

— Стационар какой-то имеете в виду?

— Почти. Дом для престарелых.

— Во как! Ну если для дела нужно — это я не против. Коль вы советуете, как я могу спорить?

— Вот и хорошо, рад, что мы понимаем друг друга. Скажите, а жена ваша согласится на это?

— А куда ж она денется? Я ж в доме мужик, меня всем слушать положено.

— Вот и отлично. Тогда вы завтра вместе с ней приходите. Надо кое-какие бумажки подписать будет. А уж договориться с нужными людьми, оплатить переезд Софьи — это я возьму на себя. Как говорится, все за наш счет.

— Ого! До чего наша медицинская система дошла! Неужели у нас в стране что-то бесплатно делают?

— Еще как делают, Сергей Геннадьевич. Мы ради здоровья своих пациентов на любые жертвы готовы.

— Вот здорово! Скажите, а вдруг Софья не согласится?

— Согласится. Никуда не денется. Это я возьму на себя.

— Ну спасибо! Приятно с вами дело иметь.

— Совершенно взаимно. Завтра с супругой буду вас ждать.

— Заметано!

А на следующий день оба они были в кабинете Алексея Филипповича точно в назначенный срок. И справочку соответствующую без лишних слов подмахнули. Видно было, что не терпелось обоим от старушки избавиться. Довела, видать, сильно. Главный врач был только рад, теперь осталось дело за малым. Договорившись с семейной парой, что позвонит им, когда все формальности будут улажены, он проводил их до дверей и поднял телефонную трубку.

— Алло, Ванечка, — сказал он. — Здравствуй, дорогой. Узнал?

— Да как не узнать! Ты меня тогда так выручил, если бы не ты…

— Ну-ну, будет тебе о прошлом вспоминать. Ты мне лучше вот что скажи, не в службу, а в дружбу. Справочку одну мне нарисовать сможешь?

— А что за справочка?

— Да так, ерундовина. О том, что Малякина Софья Андреевна не в своем уме, следить за собой не может, в постоянном присмотре нуждается, ну и так далее. Сам знаешь.

— Да как же я тебе такое сделаю? Это ведь осмотреть надо и еще…

— А вот это все совершенно не обязательно. Или напомнить, как я четыре года назад задницу твою спасал?

— Лешенька, все сделаю в лучшем виде. Я добро помнить умею.

— Вот и славненько, другого я и не ждал. Через пару дней надеюсь получить от тебя нужную справочку. Мой шофер, когда эту старушенцию повезет, по пути к тебе и заскочет. Всех благ!

Повесив телефонную трубку, Алексей Филиппович довольно улыбнулся. «Ну вот и все, — подумал он. — Остался последний аккорд и можно расходиться по домам…»

А пенсионеры, между тем, по-прежнему пребывали в благодушном настроении. Главный врач затаился, гайки не закручивал, и доску позора, судя по всему, восстанавливать не собирался. Оживилась поликлиника, вновь улыбки на лицах появляться стали.

— Вот и получил наш начальник по ушам, — радовался Степан. — Теперь все по-другому у нас пойдет. Как раньше будет.

— Не торопись, — ответил Андрей. — Никто еще не знает, чем эта ситуация закончится.

— Да ладно тебе, он больше не полезет. Он ведь себе не враг.

— А может, нам с ним перемирие заключить? — предложил Кирилл. — Все ж лучше, чем на ножах постоянно быть, да колкостей друг от друга ждать.

— Мир? С ним? — возмутился Степан. — Да я скорее ему горло перегрызу, чем договариваться о чем-то буду.

— Согласен со Степаном, — заявил Андрей. — Он бабу Дуню погубил, Серегу. Нас всех опозорил. Никаких дел с этим человеком я иметь не намерен.

— И я тоже, — добавил Дмитрий Петрович. — Но продолжать войну я бы тоже пока не стал. Оглядеться нужно, посмотреть, как этот гад будет дальше себя вести.

На том и порешили, а затем очередь к хирургу заняли. Любопытно было старикам, развернут их или нет? Пошлют за направлениями и медицинскими картами или и так все сойдет? Каково же было их удивление, когда хирург не только принял их без всяких бумажек, но даже шутил и улыбался, крепкого здоровья всем пожелал. Другие пенсионеры, узнав об этом, еще больше обрадовались. Мигом от кабинета терапевта разошлись, да очереди к другим врачам позанимали. Как в былые времена. Никто беды не ждал и опасности не чуял. Уверены были, что Алексей Филиппович слабину дал. Понял, что жареным запахло, и пошел на попятную! Только Андрей, Степан, да Дмитрий Петрович убеждали стариков победу раньше времени не праздновать, да только куда там!

На следующий день Алексей Филиппович вызвал Лизу в свой кабинет и велел ей плотно закрыть за собой дверь.

— Ну как там обстановка, Лизонька? — спросил он. — Что в моей вотчине творится?

— Старики радуются, победу празднуют. Уверены, что вы отступились, и все теперь будет, как раньше.

— Замечательно. Вот ведь наивные, а? Совсем меня не знают! Ну да ладно, еще что?

— Врачи некоторые ропщут. Не понимают, почему от них то одного требуют, то другого. Сначала без направлений никого даже пускать не велели, а затем, наоборот, порядки былые вернули.

— Что ж. Куда им, недальновидным, мои мысли постичь? Этого я и не ждал. Ладненько, с ними я потом сам разберусь и политику партии разъясню. Вот столько с пенсионерами вопрос улажу и за медперсонал возьмусь. Еще новости есть какие-нибудь?

— Да вроде бы нет.

— Хорошо. Тогда вот что сделай. Как Софью одну увидишь, выцепи ее и ко мне в кабинет веди. Но только так, чтоб никто больше этого не видел. В смысле, никто из ее друзей.

— Конечно, Алексей Филиппович, сделаю.

— Вот и славненько. Иди работай.

Вызвать Софью на разговор для Лизы проблем не составило. Женщина обычно раньше всех приходила — к самому открытию поликлиники. Не сиделось ей дома с родной внучкой и ее лодырем-мужем. Смотреть на них было больно, а в последнее время даже противно. На замечания они не реагировали, к мудрым советам не прислушивались. «Отвяжись», «Сами разберемся», «Достала уже» — других слов они и не знали.

Подкараулив старушку на третьем этаже, Лиза взяла ее под руку и повела к главному врачу, объяснив, что у Алексея Филипповича имеется к ней важный и серьезный разговор.

— А что стряслось-то? — удивилась Софья.

— Вот от него все и узнаете. Мне он не докладывался.

Алексей Филиппович тоже приезжал в поликлинику заблаговременно, поскольку был очень пунктуальным человеком и никогда не опаздывал. В отличие от многих других руководителей, он считал, что хороший начальник обязан прибывать на рабочее место одним из первых, чтобы быть примером для других. Он с радостью встретил Софью и предложил ей сесть. Расположившись в кресле, женщина почувствовала себя очень неуютно. Ей было попросту страшно сидеть здесь наедине с этим человеком, выдерживать его пристальный взгляд. Она опустила глаза в пол и положила руки на колени, как примерная ученица в начальной школе. Алексей Филиппович улыбнулся, точнее, оскалился, как голодный волк в предвкушении скорой добычи. Но Софья совсем не обратила на это внимания…

— Здравствуйте, — обратился к ней Алексей Филиппович.

— Здравствуйте.

— Печальные новости у меня для вас, Софья Андреевна, очень печальные.

— А что случилось? — перепугалась женщина

— Понимаете, в чем дело… Как бы это помягче сказать… Знаете ли вы, что ваша внучка и ее муж жалуются на вас? Говорят, что жить с вами под одной крышей просто невыносимо.

— А вам-то какое до этого дело? — возмутилась Софья. — Вы в мою личную жизнь не лезьте!

— Да я бы и не лез, кабы не одно обстоятельство.

— Какое такое обстоятельство?

— А вот это, — ответил Алексей Филиппович, протягивая Софье документы, подписанные Сергеем Геннадьевичем и его женой. — Полюбуйтесь. Черным по белому написано, что отказываются они от вас и намерены поместить вас в дом для престарелых.

— Как же так, — растерялась женщина, не веря собственным глазам. — Да что же это делается… Я ж заботилась о них… Пылинки сдувала… Знала, что недолюбливают меня, но чтоб в дом для престарелых сдать…

— Да, Софья, к моему глубокому сожалению, все именно так и обстоит. Я понимаю, как вы расстроены, но там вам на самом деле лучше будет. И заботой, и уходом надлежащим обеспечат. Ну зачем вам жить с людьми, которые от вас избавиться хотят? Самой-то не обидно?

— Обидно мне или нет — не ваше дело. Я… Я… вообще не понимаю, что происходит…

— Вот я вам и пытаюсь объяснить. Завтра документики ко мне придут о вашей полной недееспособности. А это значит, что опекуна вам назначат. Скорее всего, им станет Сергей Геннадьевич. И уж тогда вы без его ведома и шагу ступить не сможете. Ни пенсию получить, ни в магазин сходить. Вам оно надо?

— Какой еще опекун? Я ведь сама о себе всегда заботилась…

— Раньше, может, и заботились, а сейчас возраст уже не тот. К тому же, сами подумайте, ну не нужны вы никому, даже родственники от вас отказались. Думаете, просто так? Нет, все закономерно, вы всем только мешаетесь. Зачем навязываться, вы же умная женщина. Не упрямьтесь, все формальности я улажу, от вас и не потребуется почти ничего. В доме для престарелых вам спокойнее будет, там мой хороший друг делами заправляет, он о вас позаботится.

— Но я не хочу… Не хочу, Алексей Филиппович, — заплакала женщина. — Я не мешаюсь ведь никому, я на путь их правильный наставить пытаюсь. Куда ж мне из родного дома-то уходить? Я привыкла к нему, к райончику нашему. Здесь ведь вся молодость моя прошла.

— Софья Андреевна, но поймите и вы меня. Я как главный врач желаю вам только добра. То, что вы пытаетесь молодежь свою перевоспитать — это похвально, да вот только внучка ваша и ее муж считают, что это старческий маразм. Утверждают, что житья от вас никакого нет, замучили вы их, загоняли. А заботиться они о вас больше не в силах.

— Врут охальники! Все врут от начала и до конца!

— А вот это уже не мое дело, вы в дом престарелых поедете в любом случае. Это уже решено.

— А если откажусь?

— А в этом случае вам назначат опекуна, который будет тщательно за вами приглядывать и лишит всяческой свободы. Кроме того, не забывайте и о своих друзьях, вы их очень подведете, если не подчинитесь.

— Почему это я их подведу?

— Ну как же. Думаете, я не знаю, кто мою машину искорежил?

Софья вздрогнула, и вся как-то съежилась. Алексей Филиппович мигом смекнул, что попал в цель. Ни секунды не сомневаясь, он продолжил активное давление на женщину.

— Так вот, — сказал он. — Все это мне прекрасно известно, и свидетели у меня имеются, которые из окон поликлиники все прекрасно видели. А здесь и до уголовного дела недалеко. Неужели вы хотите, чтобы Андрей и Дмитрий Петрович сели за решетку? Там и молодым сложно, а уж старики и вовсе долго не протянут.

— Нет, — закричала Софья. — Не трогайте их, оставьте в покое, Христом Богом прошу!

— Хорошо, я ж не злодей какой-нибудь, нонимаю все. Погорячились люди, с кем не бывает? Подпишите нужные бумажки, и я об этом забуду.

— Ладно, — обреченным голосом сказала Софья. — Давайте ваши бумажки.

— Вот и хорошо. Здесь распишитесь и здесь, — ответил Алексей Филиппович, протягивая нужные документы.

— И что теперь со мной будет?

— Ничего страшного, можете идти домой и собирать вещи. Завтра в 10:00 спускайтесь к подъезду, за вами заедет машина.

— А я ведь пирожков испечь собиралась, — печальным голосом произнесла Софья, смахивая навернувшиеся на глаза слезы.

— Ну, дорогая, у нас ведь поликлиника, а не базар. Не забывайте об этом.

— Конечно… Простите. Это я так…

— Ну вот и хорошо. Не волнуйтесь, на новом месте вам будет хорошо, еще лучше прежнего. Это я вам обещаю. Только вы не говорите об этом своим друзьям, им пока лучше не знать. Для их же блага.

— Хорошо. Я пойду домой и вряд ли кого-нибудь увижу.

— Вот и славненько. Всего вам доброго. Завтра не опаздывайте, водитель будет ровно в десять утра.

Когда расстроенная Софья покинула его кабинет, Алексей Филиппович снял телефонную трубку и связался с Лизой.

— Привет, — обратился он к ней.

— Добрый день!

— Вот что, Лизонька. Предупреди врачей, что завтра в 12:00 у нас будет небольшое совещание. Явка обязательна. И пусть кто-нибудь объявление об этом напишет, чтоб пациенты были в курсе.

— Ясно, Алексей Филиппович. Все сделаю.

— Благодарю!

Повесив трубку, главный врач поликлиники откинулся на спинку своего кресла и зевнул. Он был уверен, что все пойдет по плану, без единого срыва и недоразумения. Подобные многоходовые комбинации он проделывал уже не раз и достаточно в них поднаторел. «Об меня обламывали зубы и более маститые волкодавы, — с улыбкой подумал он. — А здесь какие-то пенсионеры, за которыми ни денег, ни власти. Вообще никого! Кроме тупоголовых кандидатов в депутаты, которые отвалили сразу после завершения предвыборных компаний. Смешно!»