Глава 1,

в которой мир рушится

Если перед сном внимательно смотреть в ночное небо, можно непременно увидеть ведьму верхом на помеле. Алида это точно знала.

По крайней мере, верила.

Первый Волшебник собрал в горсть вышитые звезды со своей мантии и щедрой рукой рассыпал их по небу – Алида любила эту сказку. И в такие ночи, как эта, когда полог небес был сплошь унизан яркими огоньками звезд, ей особенно хотелось верить в доброго Первого Волшебника. И вообще в волшебство.

Ведьм не было видно. Должно быть, погода нелетная. Алида вздохнула и соскользнула с узкого подоконника: из ветхого окна неприятно дуло в поясницу. Она осторожно, стараясь не разбудить бабушку, спустилась на кухню и плеснула в цветастую чашку подогретого молока, щедро сдобрив его корицей. В шкафчике, как нельзя кстати, отыскались маковые сушки, Алидины любимые. Она усмехнулась про себя: бабушка не одобряла ее ночные вылазки за едой, а Алида, в свою очередь, не упускала возможности перекусить. В такие моменты, как этот, пробираясь с верхнего этажа на кухню, она воображала себя рисковой нарушительницей запретов, героиней захватывающей истории. Сказочной истории.

Думая о сказках, полных опасностей и приключений, Алида испытывала священный трепет. С того самого дня, как родители научили ее складывать буквы в слова, а слова в предложения, она все свободные минуты проводила в компании с книгой. Сказки уводили ее в неизведанные миры, манили в головокружительные дали и завлекали в непредсказуемые приключения. Она бесконечно восхищалась смекалкой, хитростью и смелостью сказочных героев. Но сама едва не дрожала от ужаса, стоило представить себя на месте какого-нибудь книжного храбреца, попавшего в крепкий переплет. Мудрый Ульхо, портнишка-Гренгот, Сирхи Дровосек – все они выходили из самых невообразимых передряг целыми и невредимыми, да еще и с сундуками добытого добра, но Алида, упаси Всевышний, жила в тихой деревушке и всерьез считала своим самым значимым приключением поездку верхом на корове, принадлежащей тетушке Макве.

В свои шестнадцать лет она больше всего боялась быть втянутой во что-то новое, авантюрное, нарушающее привычный ход их с бабушкой жизни. Но тем не менее лелеяла мечту увидеть хоть что-то волшебное, чудесное и невероятное.

Прихлебывая молоко, Алида снова посмотрела в окно, на этот раз выходящее в сад. Темные стволы деревьев закрывали черно-синее небо, но звезды, зависшие у самого горизонта, все равно мерцали сквозь них, будто заговорщически перемигивались. В кухне стоял аромат трав, связанных в пучки и подвешенных у потолка. У Алиды с бабушкой были травы почти от всех известных хворей. Захромала лошадь? Пожалуйста, страстогор в помощь. У дитяти режутся зубки? Золотомар облегчит боль. Голову сжимают стальные обручи? Попробуйте подкрылечник, обычно помогает. Девица желает добиться внимания заезжего городского парня? Извольте, делам сердечным обычные травницы не помогут. В этом сильна только Симониса – покровительница травниц – хитрая чаровница, принимавшая в сказках облик огненно-рыжей лисицы.

Симониса была любимым сказочным героем Алиды. Она всей душой мечтала научиться так же внимательно искать и отбирать нужные травы, знать столько же древних и сильных заговоров, уметь лечить все, даже разбитые сердца, зачаровывать не только здоровье, но и ловить удачу в банки, как падающие звезды, и собирать по каплям любовь.

Первый Волшебник сам расшил свою мантию серебряной ниткой, которую дала ему Царица Вода. Алида мечтала нанизывать бусины целительского мастерства на нить своей судьбы и стать такой же всезнающей и всесильной, как чаровница Симониса.

Бабушка не одобряла ее тягу ко всему сказочному и волшебному. Заговоры и целебные зелья не считались никаким волшебством. Для этого нужен дар, передающийся через поколение от бабушки к внучке. Для Алиды лечить было так же естественно, как для сына стеклодува – выдувать бутылки, как для дочери ткачихи – выплетать узоры из овечьих ниток.

Все занятия в мире испокон веков передавались от отца к сыну, от матери к дочери, от бабки к внуку, и редко какой наглец, а может, и простой бездельник, желавший потянуть время, шел обучаться к наставнику другой профессии.

Однажды пекарша захотела переманить Алиду к себе в ученицы, уж больно ей понравились ватрушки с корицей, которые пекла девочка. Но Алида не пошла. Она хотела быть великой травницей, как Симониса из сказок, и никто не смог бы ее переубедить.

«Заведут тебя твои сказочки, куда приличный человек и ступить не посмеет», – ворчала бабушка, когда Алида засиживалась с книгой допоздна, дождавшись, пока посетители, жаждущие получить целебные мази и отвары, покинут их избушку. «Набиваешь голову всякой ерундой, а потом заснуть не можешь. Сколько заговоров могла бы запомнить за это время».

Но Алида читала, мечтала, высматривала ведьм в ночном небе, выискивала фей в садах, ловила нимф в ручьях, загадывала желания на падающие звезды и присматривалась к каждой лисице, которая забредала в деревню: не превратится ли она в красивую рыжеволосую девушку с ярко-зелеными глазами?

Только участвовать во всех этих сказочных приключениях отчаянно не хотела. Попросту сказать, трусила. Алида разгрызла пятую по счету маковую сушку и с удовольствием слизнула крошки, прилипшие к губам. В ночной рубашке было прохладно, из кухонного окна тоже поддувало. Надо вызвать Нактиса, местного стекольщика, но для этого придется подкопить монет…

Она вымыла чашку с нарисованными васильками, смахнула со скатерти крошки, скрывая следы своего ночного преступления, и, полная ощущения, что совершила что-то восхитительно дерзкое, бесшумно поднялась наверх и шмыгнула в свою комнату, в любимую кровать под теплое одеяло, набитое гусиным пухом.

Алида немного поворочалась, прокручивая в голове приятные моменты размеренно прошедшего дня, и вскоре заснула.

Ее разбудил поцелуй, нежный, но настойчивый. В сонных фантазиях живо возник образ Ханера, черноволосого смуглого конюха с неизменно ослепительной улыбкой на красивом лице. Он раз в месяц заходил к травницам за снадобьями для лошадей, и каждый его визит Алида ждала с особенным трепетом.

– Прекрати, скоро бабушка зайдет, – сонно пробормотала Алида и открыла глаза.

Это был отнюдь не конюх.

Лицо Алиды старательно вылизывал толстяк Мурмяуз – ее верный кот, белый и пушистый, как майское облако. Или как порция сладкой ваты от городского ярмарочного торговца – такое сравнение Алиде нравилось больше.

Смутившись, она столкнула с себя кота и наспех расчесала гнездо непослушных каштановых волос. Комнату заливал солнечный свет, и Алида переживала, что бабушка снова будет ворчать, что она столько спала.

Она натянула темно-синее платье с вышитыми птицами и оправила складки на юбке. Обувь она почти не носила и не понимала, почему все деревенские девушки так мечтают о паре новых туфель.

А вот птицы всегда были ее особенной страстью, и неважно – живые или просто вышитые на платье. Она не могла сказать, что любит больше: сказки или птиц. Все окрестные стаи знали Алиду и подолгу ждали в саду и на крыше, когда же она выйдет из дома, чтобы насыпать им зерна. Задиристые синицы, шумные воробьи, золотистые щеглы, зеленоватые овсянки, а зимой пухлые свиристели и робкие снегири брали угощение прямо из ладоней травницы, совсем не пугаясь. Алида искренне верила, что эта любовь была взаимной. Бабушка подшучивала над ученицей, говоря, что птицы принимают ее густые каштановые волосы за гнездо, и в доказательство рассказывала деревенскую байку об обезумевшей старухе Имзилир, на голове которой малиновки обустроили жилище. Алида не признавалась в этом бабушке, но она была бы совсем не против, если б в ее волосах поселилась симпатичная птичка. Желательно совенок.

Она сбежала вниз по лестнице с Мурмяузом под мышкой. Бабушка, что-то бормоча, уже разливала самые ходовые настои в порционные бутыли.

– Вот и солнышко запоздалое, – не оборачиваясь, произнесла женщина. – Пороть тебя, что ли? Для дисциплины.

– Не надо, ба, – пискнула Алида, пододвигая табуретку к столешнице.

– А как еще послушанию учить? Вот я помру, а ты будешь дрыхнуть до полудня. Кто народу поможет? Кто скотину вылечит?

– Прости, ба, – ответила внучка. Она вскарабкалась на табуретку и достала с верхней полки банку муки, чтобы приготовить оладьи на завтрак.

В отличие от бабушки Стриксии, статной полнотелой женщины, чью царственную осанку, однако, успел испортить возраст, Алида была маленькой и тщедушной. На скуластом лице выделялись большие, широко распахнутые глаза необычного серо-сиреневого цвета в обрамлении густых, темных, чуть сдвинутых к переносице бровей, которые придавали ей не то обиженное, не то угрюмое выражение.

– Отец твой хотел, чтоб ты послушной стала да научилась всему, – продолжала ворчать бабушка, пока Алида бросала в тесто сочные ягоды голубики. Так вкуснее.

– Ба, да ничего он не хотел, лишь бы я не мешала ему строить карьеру да новую семью, – бросила через плечо Алида. Она не любила разговоры о родителях.

Мать сбежала от них, когда Алиде было пять: уехала с заезжим городским начальником королевской канцелярии. А отец, погоревав недолго, тоже отправился в город, где нашел работу при министерстве торговли и молодую жену, оставив дочь обучаться целительскому искусству в деревне. Иногда он приезжал за Алидой и брал ее в город, в гости, но она чувствовала себя неуютно в отцовском доме. У бабушки было лучше.

Оладьи сочились маслом и голубичным соком, и Алида с наслаждением отправляла их в рот одну за другой, еще дымящиеся, обжигающие, но такие восхитительно вкусные. Дверной звонок пропел впервые за день, и она выглянула в коридор. Эх, ничего интересного, старик почтальон. Алида-то надеялась увидеть Ханера – пусть он заходил всего пару недель назад, но вдруг какая-то из его лошадей захворала, и он придет за лекарством. «Ну нет, пусть лошадки будут здоровы», – подумала Алида и, слегка разочарованная, вернулась за стол. Она привыкла заниматься чем угодно, пока бабушка принимает посетителей. Конечно, Алида помогала ей, но только по просьбам, иначе можно было огрести пучком трав по голове за то, что путаешься под ногами и лезешь с советами.

Алиде нравилось так жить. Она знала всех в деревне, и каждый житель знал и любил добрую девушку. Здесь было спокойно. Черный лес, обнимающий деревню с трех сторон, как заботливая мама-ворона своих птенцов, надежно защищал от непрошеных гостей, которые могли внести сумятицу в размеренную жизнь деревни. Каждый день был похож на предыдущий, но Алида разбавляла будни сказочными книгами и, чего таить, свежими сплетнями, которые привозили редкие городские торговцы.

С позволения бабушки Алида выскочила во двор, не забыв прихватить с собой мешочек подсолнечных семечек. Птицы уже расселись на ветках цветущих слив, будто налитые соком плоды, и радостно защебетали, едва увидав свою подругу.

– Привет, пташечки, – поздоровалась травница. Она хорошо помнила каждую птицу, что ежедневно прилетали в сад и смотрели на нее черными жемчужинами глаз. Вот семейство овсянок, в прошлом году они даже приводили на кормушку своих птенцов. Это – стайка длиннохвостых синиц, которые белыми вспышками носятся меж ветвей. Деловитые поползни и пищухи забавно снуют вертикально по стволам, сверкая белыми брюшками. Сейчас, в середине весны, птиц стало особенно много, своим гомоном они наполняют звенящий воздух, летают с дерева на дерево, добывая корм для птенцов. Алида заливисто смеялась, наблюдая за своими друзьями, и радовалась, что трясогузки, скворцы, стрижи, ласточки и иволги благополучно вернулись в свои дома.

Мурмяуз, наученный жизнью, не трогал птиц. Однажды, будучи несмышленым котенком, он получил хорошую взбучку от стаи сорок и теперь предпочитал наблюдать за пернатыми с почтительного расстояния.

– Знать бы, о чем вы чирикаете, – вздохнула она, когда овсянка опустилась ей на макушку и принялась деловито копошиться в волосах. – Я читала сказку, в которой волшебница понимала язык птиц. Было бы здорово научиться так же.

Весь день к бабушке ходили посетители, которые жаловались то на зубную боль, то на надоевшие мозоли, то на ломоту в суставах. Некоторые старушки просто забегали поболтать или передать гостинец в благодарность за оказанную ранее помощь. Алида без устали бегала на огород за свежими травами, помогала готовить отвары и мази, запекала пирог со щавелем на обед и заваривала бабушке ее любимый кофе с какао и свежими сливками. Без этого напитка старая травница работать не могла.

Распрощавшись вечером с последним пациентом, которым, к досаде Алиды, оказался не белозубый конюх, а кашляющий старик Пхен, она наконец смогла перевести дух и уселась на скрипучем крыльце. Закат золотил небо над деревенскими шиферными крышами, а где-то на востоке набухала багровая туча, словно синяк на теле.

«Ночью будет дождь», – подумала Алида. Она любила засыпать под перестук капель по старой крыше, и вид умытого влагой леса по утрам непременно дарил ей отличное настроение на весь день.

– Хватит сидеть на ступенях, платье запачкаешь, – проворчала бабушка, выглянув из окна. – Шла бы ты в дом, девочка. Скоро грянет.

Алида послушалась. Они с бабушкой выпили чаю с кусочком сыра и отправились спать, каждая в свою комнату. Звезд в окне видно не было: туча затянула все небо, и первые робкие капли застучались в стекло, как напуганные птицы.

Страшный грохот разбудил Алиду среди ночи. Ветер выл в печной трубе с неистовой яростью, крыша хлопала листами шифера, будто раненый ворон, которому никак не удавалось взлететь. Снизу послышался крик бабушки, и Алида, быстро нацепив платье, сбежала по лестнице. Сонный Мурмяуз поковылял за хозяйкой.

Ярчайшая молния вспорола небо, осветив все уголки дома и ослепляя привыкшие к темноте глаза. Алида зажмурилась.

– Они вернулись! Собирай вещи, Алида! – кричала старая травница, лихорадочно копаясь в ящиках и шкафах.

– Кто вернулся, бабушка? Что ты ищешь?

– Собирайся, я сказала! Бери обувь, травы, флягу с водой. Шевелись!

Алида, совершенно не понимая, что происходит, схватила свою гобеленовую сумочку на длинном ремешке и принялась складывать туда пучки лекарственных трав. Дом угрожающе трясся, словно ветер решил избушку подхватить, закружить в вихре и забросить куда подальше. «Как в той сказке про девочку и щенка, которые улетели в волшебную страну», – вспомнила Алида, когда особенно сильный порыв содрал часть кровли, и холодный воздух ворвался в дом. Ей было страшно, ведь настолько жестокая буря еще ни разу не накрывала их деревеньку. И куда страшнее было видеть, как нервничает и суетится обычно спокойная и мудрая бабушка, спешно роясь во всех ящиках комодов и тумб.

Ночь сотрясали такие яростные раскаты грома, будто хотели до смерти перепугать всех жителей деревни. Снаружи доносились крики людей и треск несчастных домов, раздираемых на куски бурей. В лесу со стоном упало дерево, а молнии сверкали так часто, будто наверху кто-то чиркал отсыревшие спички, одну за другой.

– Береги это, – прохрипела бабушка, схватив Алиду за плечо. Она сунула ей в руки деревянный футляр со странной резьбой, напоминающей руны. – Отнеси его в город, передай Главе Магистрата. Смотри, ничего не напутай.

– Но что там, бабушка? Зачем мне в город? А ты разве не пойдешь? – воскликнула Алида, стараясь перекричать жуткий вой ветра. Стихия ревела, как лютый зверь. Дом мог рассыпаться на части в любой момент – ветхие перекрытия явно не были рассчитаны на такое сражение с ветром. Алида была готова расплакаться от страха и сжимала зубы, чтобы не выпустить рвущиеся из груди всхлипы. Она никогда еще не видела бабушку такой возбужденной и испуганной.

– Я не могу, – судорожно втянув воздух, ответила старая женщина. Ее руки бессильно опустились, а в тусклых глазах горело настоящее отчаяние. – Прости меня, девочка. Никому не давай это, только Главе, и постарайся не потерять. Иначе…

Бабушка не договорила. Новый порыв ветра подхватил крышу и с треском сорвал, будто осенний лист с дубовой ветви. Одна из стен не выдержала и со скорбным стоном рухнула, похоронив под собой платяной шкаф. Тело бабушки вдруг начало стремительно уменьшаться, съеживаться, усыхать, как яблоко в печи, ее глаза из серых сделались янтарными, круглыми, выпученными, веки исчезли, будто вросли в кожу. Седые волосы втянулись в голову, а вместо рук захлопали серые крылья с темными узорами.

Не веря своим глазам, Алида завопила от ужаса. Происходящее было похоже на сон, один из тех, во время которых хочется скорее проснуться.

Дымчато-серая сова, сидевшая на том месте, где только что стояла бабушка, взмахнула мощными крыльями и поднялась в воздух. С трудом справляясь с порывами обезумевшего ветра, птица вылетела сквозь отсутствующую крышу.

Алида схватилась за голову и заметалась по дому, как загнанная Мурмяузом мышь, крича и всхлипывая. Этот кошмар ни в коем случае не может быть правдой, надо скорее проснуться. Дом еще сильнее накренился, и она сообразила, что оставаться здесь опасно, выскочила на улицу через отверстие в стене, прижимая к груди сумку, в которой теперь покоился странный деревянный футляр. Белый кот на ходу запрыгнул ей на плечо и больно вцепился когтями, не желая оставаться в разрушенном доме. Почти ничего не видя из-за ночной темноты и слез, застилающих глаза, Алида побежала к лесу, борясь с хрипящим ураганом, который грозил подхватить ее, как пушинку, закружить, поднять до уровня клокочущих туч и сбросить со страшной высоты. В лесу, под деревьями, нет такого сильного ветра. Там можно переждать бурю.

Судя по испуганным крикам и треску, раздававшимся за ее спиной, остальные дома в деревне тоже рушились, не выдерживая натиска бури. Едва поравнявшись с первыми лесными деревьями, Алида споткнулась о сосновый корень, узловатый, словно палец старика. Падая, она неуклюже ударилась виском о ствол осины и, сдавленно охнув от боли, потеряла сознание.

 

Глава 2,

в которой Алида находит товарища по несчастью

Давно ей не снились такие страшные сны. Этой ночью Алида видела настоящий кошмар о страшной буре, разрушившей их избушку, а ее старая и ворчливая, но добрая бабушка превратилась в сову и улетела в неизвестном направлении.

Почему-то бок неприятно ныл, будто в него упиралось что-то твердое вместо привычного пухового матраса. Да и под головой было что-то явно жестче подушки. Алида открыла глаза и с ужасом поняла: ей ничего не приснилось. Все эти безумные вещи произошли на самом деле.

Застонав, она села на земле, ощупывая свое тело. Синяки в боку отозвались болью, а голова гудела, словно кастрюля, по которой ударили металлическим черпаком. Но кости были целы, и она осторожно поднялась на ноги. Мурмяуз мяукнул и принялся тереться о щиколотки хозяйки, радуясь, что она проснулась. Алида с тоской посмотрела в сторону сада: на месте их домика бесформенной кучей лежали бревна и доски – все, что осталось от уютного жилища травниц. Со стороны деревни раздавался шум людских голосов, должно быть, ветер порушил и другие дома, оставив местных без крова.

Алида вдруг вспомнила, что во время бури бабушка отдала ей какой-то футляр и велела беречь его… Пошарив в сумке, она нашла странный предмет и поднесла его ближе к глазам.

Темное дерево с красивым природным рисунком явно стоило дорого. Футляр украшали неизвестные руны, похожие на следы птиц на снегу. С одного бока футляр закрывался крышкой из перламутра, и, подцепив ногтями, Алида не без труда ее открыла. Сначала ей показалось, что внутри ничего нет. Но спустя мгновение на ее ладонь выпала свернутая в трубочку страница, будто вырванная из книги.

Пергамент пожелтел от времени, края рассыпались в пыль. Страница сплошь была исписана теми же непонятными рунами, что и футляр. Единственное, что смогла различить Алида, – это число 17 на боковом поле, должно быть, номер страницы.

– Мяу, – сказал Мурмяуз и снова потерся о ногу хозяйки широким пушистым лбом. Явно выпрашивал завтрак.

– Прости, мой хороший, – вздохнула Алида. – Твой корм остался в доме, а дома больше нет. Постарайся поймать себе мышку, ты же умеешь.

Кот облизнулся и нырнул в ближайшие кусты, а Алида пожалела, что не питается мышами. В желудке уже начало посасывать от голода.

«Что же говорила ба про эту страницу? Отнести в город, к какому-то дядьке… Министру? Библиотекарю? Казначею? – сосредоточенно думала она. – Наверное, сначала лучше отыскать в городе папу и все у него спросить, наверняка он лучше знает, что делать. А вообще, хорошо бы найти саму бабушку. Вдруг она в беде? В сов ведь просто так не превращаются».

В голове тут же закружился рой сказок, в которых злые колдуньи превращали несчастных женщин в птиц или еще чего-нибудь похуже. Если бабушку настигло проклятие, то непременно должен быть способ его снять. «А еще в сказки не верила», – проворчала Алида про себя и, бросив последний взгляд на деревню, двинулась прямо в лес.

– Простите, но придется вам научиться жить без травниц. Бабушку я не брошу, – сказала она уже вслух и, хрустя ветками под ногами, зашла за первые лесные деревья.

Быстрее всего в город можно было попасть напрямик через лес. Широкая просека начиналась почти сразу за садиком травниц, не защищенным никаким забором. В детстве Алида до дрожи боялась лесорубов. Их грубые голоса резали утреннюю тишину на куски, а звук, с которым падали деревья, походил на раскаты грома. Маленькой Алиде казалось, что она слышит предсмертные стоны дубов и сосен, и она часто зарывалась в одеяло с головой, оплакивая убитых исполинов.

А еще она никак не могла забыть сказку, давным-давно рассказанную мамой. Там дровосек-великан похищал сердца заблудших путников, вкладывая им в грудь холодные куски камней… Тогда мама еще жила с ними и убаюкивала Алиду, перебирая ее густые волосы, и на границе яви и сна девочке казалось, будто это птички вьют из прядей гнездо своими ловкими клювиками.

– Мурмяуз, нам туда, – позвала девушка своего питомца и зашагала по вырубке, обрамленной с двух сторон высоченными елями, макушки которых словно подпирали небосвод.

В ясном небе не было ни облачка, и ночной ураган сейчас казался бесконечно далеким, выдуманным, приснившимся. Кот трусил за хозяйкой, иногда отвлекаясь на кузнечиков и лягушек, по бедру Алиды стучала сумка, в которую помимо футляра с таинственной страницей она вчера отправила сменное платье, теплую накидку, фляжку с водой, свечу, пучок трав, походный котелок и свою любимую книгу, где была сказка о чаровнице Симонисе.

Прошагав по лесной дороге около часа, Алида пожалела, что не догадалась надеть дорожные ботинки, когда в спешке выбегала из дома. Она вообще не жаловала обувь и почти всегда ходила босиком – ей нравилось ощущать стопами теплую, покрытую травой землю. Лишь выезжая в город раз в два месяца, чтобы пополнить запас свечей, мыла, бумаги и других вещей, она надевала грубые кожаные башмаки, чтобы «не позориться перед возчиком, с голыми-то ногами», как говорила бабушка. Сейчас опавшие хвоинки, мелкие сухие веточки и камешки больно кололи и натирали нежную кожу на ступнях, а раз или два по тропе даже шмыгнула темным телом змея, и Алида не на шутку перепугалась, что со сбитыми ногами она не сможет дойти до города.

Алида присела на замшелый пень, чтобы передохнуть, глотнула воды из фляжки и прищурилась, глядя на огромные листья лопуха, который рос вдоль вырубки. Травница протянула руку и сорвала несколько крупных, покрытых мягким пушком листов. Она задумчиво повертела их в пальцах, а потом обернула листья вокруг кровоточащих стоп, перевязав их кусочками веревки, которые завалялись в карманах расшитого птицами платья.

– Теперь порядок, – удовлетворенно вздохнула Алида, когда попробовала ступить на лесную дорогу и поняла, что больше не чувствует боли.

– Мяу, – согласился Мурмяуз.

– Знаешь, малыш, – решила она поговорить с котом, чтобы скоротать путь, – может быть, было бы проще дождаться почтальона и попроситься к нему на телегу. Но почту привезут только через четыре дня. А напрямик по вырубке мы дойдем к предместьям города еще до темноты. Поэтому, уж прости, придется потопать. Но тебе даже полезно, вон как ты разъелся.

– Урр, – недовольно буркнул кот и шмыгнул в траву, заметив мышь.

Алида редко ходила в эту часть леса, но сейчас ей постоянно казалось, будто что-то переменилось. Такое нельзя увидеть, но можно ощутить, даже воздух стал другим, слегка тягучим, а всё кругом казалось ярче, резче… Будто в очень правдивом сне. «Или в сказке», – подумала она.

Вырубка скоро закончилась, превратившись в широкую лесную тропу. Алиду это не испугало, она точно знала, что все пути ведут из этого леса в город. Больше ведь некуда. И Алида решительно зашагала по тропе, прикидывая, на сколько может хватить ее самодельных башмаков.

Дорогу ей перебежала красивая лисица с мехом цвета огня. На секунду Алиде показалось, что это чаровница Симониса странствует в своем зверином обличье, и она окликнула лису:

– Погоди, пожалуйста! Я хочу стать такой же великой травницей, как ты! Научи меня, Симониса!

Но лиса, конечно же, не оглянулась и не обратила на зов никакого внимания. Алида опустила плечи: она уже чуть было не поверила, что сказки начали оживать после страшной ночной грозы. Ей ведь не почудилось, что бабушка превратилась в сову.

Откуда-то справа, из глубины чащи, до ушей Алиды донесся чуждый для этих мест звук – звон битого стекла. Следом за ним – поток отборной ругани.

– Мурмяуз, слышишь? – спросила она, обращаясь к коту. – Там, должно быть, лесорубы. Давай спросим, правильно ли мы идем в город. Думаю, все-таки глупо их бояться, ничего они нам не сделают. А если повезет, у них отыщется и телега с лошадкой, – сказала Алида и свернула с тропы в лесную чащу, надеясь, что среди дровосеков ей не встретится великан, похищающий сердца.

С ее стороны это было несколько неосмотрительно, ведь коварные леса готовы при первой же возможности заманить путника в самую непроглядную чащу, закружить, запутать, забросить туда, где лишь белеют сквозь осыпавшуюся хвою ведьмины круги, напугать шорохами, околдовать ароматами. Леса всегда были охочи до заплутавших душ, а сейчас, после страшной грозы, когда в воздухе действительно застыло ощущение каких-то необъяснимых волшебных перемен, для путников было особенно опасно углубляться даже в самую безобидную с виду рощу.

Алида прекрасно знала, что почти во всех сказках приключения, а порой и злоключения, героев начинаются именно в лесу, под сенью разлапистых чернобородых елей. Но почему-то ее это не остановило. Кто знает, может, в эту минуту путь ей указывала сама Владычица Судьба, супруга Первого Волшебника.

Алида пробралась через кусты, собрав в волосах ворох осыпавшихся листьев, нацепляла подолом платья приставучие лапки гравилата, расцарапала руки о плети дикой ежевики и вышла на светлую лесную поляну, окруженную стройными соснами.

Посреди поляны высилась башня с куполом из прозрачнейшего стекла. Точнее, когда-то высилась. Теперь опушку усеяли стеклянные осколки, обломки деревянных стен и доски перекрытий. Несколько незнакомых Алиде приборов валялись тут же, искалеченные, измятые. Ветер гонял по поляне карты звездного неба и страницы книг, вырванные из кожаных переплетов.

– И все равно я найду тебя! – с яростью в голосе воскликнул высокий рыжеволосый юноша и что было сил пнул ногой каменный фундамент того, что еще недавно было астрономической башней. Он завыл от боли и запрыгал на одной ноге, держась руками за вторую.

Алида хихикнула, и на нее с угрюмым удивлением уставились глаза, такие же синие, как васильки на ее любимой чашке, которая осталась дома.

– Птицы небесные, да у тебя же лишай! – воскликнула она, рассмотрев лицо незнакомца. – Здесь должен расти чистолик, нужно нарвать, растереть в кашицу и прикладывать на лицо каждые…

– Это веснушки, – оборвал ее юноша, и Алида смущенно замолчала.

– Прости, – выдавила она, а Мурмяуз утешительно потерся о ее ногу пушистым лбом. – Что ты здесь делаешь? – сгорая от любопытства, Алида предприняла вторую попытку завязать разговор.

От ее внимания не ускользнуло, что одет юноша был довольно неряшливо: охристая рубашка застегнута не на те пуговицы, рукава подвернуты по-разному, а колени на темных штанах вытянулись и вытерлись.

– Ищу труп учителя, – вздохнул незнакомец и принялся рыться в завалах. Судя по ссадинам на его веснушчатых руках, он занимался этим уже довольно давно.

Алида прижала ладонь ко рту.

– Твой учитель умер?! Это… Это случилось ночью, во время грозы?

Незнакомец молча кивнул. Потом, устав копаться в обломках, сел на траву и устало прикрыл глаза ладонью.

– Я думаю, что умер. Но мое сознание подсунуло мне ужасающую галлюцинацию… Так бывает во время сильного стресса. Я читал, – со вздохом произнес он.

Огонек любопытства в груди Алиды раздулся уже в нешуточный костер, и она уселась рядом с незнакомцем на опушку, скрестив ноги. Робкая догадка зашевелилась в ее мыслях, и Алида твердо решила разузнать у него все, что случилось прошлой ночью.

– Что за галлюцинация? – невинно спросила она, хлопая ресницами.

Незнакомец пробуравил ее подозрительным взглядом, словно прикидывая, можно ли рассказывать о случившемся странной незнакомой девчонке, которая вышла прямо из леса, в ботинках из лопуха, с ветками в волосах… Но все же неуверенно произнес:

– Мне показалось, что учитель превратился в козодоя и вылетел через дыру в куполе. Только не думай смеяться. Я знаю, звучит глупо.

Алида едва не подпрыгнула от изумления и радости: она не одна такая! Ей не померещилось!

– У меня все так же было! Моя бабушка превратилась в сову и тоже улетела! Тебе не показалось, не переживай. – Она захотела ободряюще дотронуться до его руки, но все желание подбадривать испарилось, когда он посмотрел на нее как на сумасшедшую и закатил глаза.

– Человек не может превратиться в птицу. Это же очевидно. Перевоплощение одного существа в другое совершенно невозможно по целому ряду объективных причин, наукой доказано, что…

– Слушай, а твой учитель, часом, ничего странного тебе не говорил? – перебила Алида, спохватившись. – Может, даже… Может, он оставил тебе какой-то предмет? – Она вспомнила о странице с таинственными письменами, которая лежала у нее в сумке.

– Оставил, – недоверчиво буркнул он. – Ты-то откуда знаешь?

– Да говорю же, с моей бабушкой то же самое произошло! Превратилась в сову и улетела, а перед этим дала мне кое-что. – Алида покопалась в сумке и выудила футляр со страницей. – Вот. Только она просила никому не отдавать, поэтому смотри из рук.

Глаза юноши поползли на лоб. Он вскочил и, едва не споткнувшись об обломок балки, кинулся к куче каких-то непонятных вещей, видимо, спасенных при крушении башни. Спустя минуту он вернулся к сидящей на траве Алиде и сунул ей под нос точно такой же деревянный футляр с рунами, похожими на птичьи следы.

– Не может быть! – закричала Алида. – А что внутри?

Незнакомец осторожно откупорил футляр и вытряхнул свернутый в трубочку кусок древнего пергамента, тоже сплошь исписанного незнакомыми письменами. На поле значилось выведенное красными чернилами число 343.

– Учитель просил отнести это в город, – сообщил он.

Алида во все глаза смотрела то на юношу, то на страницу в его руках. Что все это значит? Что это за страницы? Из какой книги они вырваны и зачем их нужно нести в город? Голова от вопросов закружилась, и она встряхнулась, как Мурмяуз после дождя. На землю посыпались веточки и кленовые семена, застрявшие в волосах.

Валяющиеся на земле книги натолкнули Алиду на мысль, и она спросила:

– А ты не можешь прочитать, что там написано? Что это за наречие? Я такого не знаю.

– В том-то и дело, – вздохнул юноша. – Никогда прежде мне не приходилось сталкиваться с подобными рунами. Должно быть, это язык какой-то далекой страны… Или безвозвратно ушедшего времени.

Они немного посидели в тишине, думая каждый о своем. Мурмяуз растянулся на солнце, довольный, что пока не нужно никуда идти. Бабочка с крыльями цвета осенней листвы села на подол платья Алиды, и девушка осторожно потрогала хрупкие крылышки.

– Я Алида, – сказала она.

– Ричмольд, – глухо отозвался ученик астронома.

– Что делать будем?

Ричмольд пожал плечами. Весь его сутулый облик выражал крайнюю степень усталости и отчаяния. Было видно, как он утомился за прошедшую ночь, как был напуган и растерян. Алида прикинула, что на вид ему нельзя было дать больше восемнадцати лет.

– Пойдем вместе в город, – предложила она. – Может, по дороге узнаем что-то об этих страницах. А в Биунуме поищем бабушку и твоего учителя. Не могли же они испариться, пусть даже и став птицами.

– Но у меня здесь книги, приборы, – промямлил Ричмольд. – Нужно продолжать вести дневник наблюдения за звездами…

– Превеликие травницы, какой дневник? – всплеснула руками Алида. – Ваша башня разрушена, учитель стал козодоем, у тебя на руках непонятная старинная вещь, а ты думаешь о каких-то скучных наблюдениях? Уж не зануда ли ты часом?

– Никакие они не скучные! Это важно для науки! И вовсе я не зануда! – вспыхнул Ричмольд, залившись неровным, лихорадочным румянцем. – Хотя, признаю, кое в чем ты права, – добавил он, переведя дух. – Все равно придется идти в город. Так и быть, составлю тебе компанию.

– Спасибо за одолжение, – фыркнула Алида и поднялась на ноги. – Мурмяуз, идем.

– Погоди, – окликнул ее Ричмольд. – Ты серьезно хочешь идти в город, обмотав ступни листьями?

– Я их отвяжу, когда мы дойдем, – сказала Алида.

– Я не о том. – Он бросился к куче уцелевших вещей и, порыскав в ней, выудил на свет пару уродливых остроносых башмаков с золотыми звездами. – Возьми туфли учителя. Если потуже зашнуровать, будет нормально.

Алиде не показалось, что это «нормально»: размер ноги учителя-астронома был явно больше, а острые носы грозились зацепиться за любой дорожный камень. Однако колодка башмаков была весьма удобной и могла защитить нежную кожу стоп от всех опасностей пути. Алида туго завязала шнурки, перебросила сумку через плечо, расправила подол платья и повернулась к новому знакомому, который старался запихнуть пятнадцать книг и телескоп в дорожный мешок:

– Спасибо за башмаки, Рич. Пошли, постараемся быть в городе до темноты.

И они побрели по тропе прочь из леса.

 

Глава 3,

в которой Алида и Ричмольд встречают странника в плаще

– Ричмольд…

– Что?

– А ты веришь в сказки? – спросила Алида спустя четверть часа молчаливого пути.

Ричмольд презрительно фыркнул.

– Я верю в научный прогресс. А почему ты спрашиваешь?

Алида вздохнула и не ответила. Не говорить же этому зануде о том, что ей кажется, будто все вокруг после грозы стало капельку волшебнее, словно еще чуть-чуть, и сказки начнут сбываться.

Лес не спешил выпускать путников из своих объятий. Тропинка продолжала виться между стволов, которые в этой части леса становились все толще, чернее, замшелее. Если бы Алида была одна, она давно бы повернула обратно в деревню и потопала бы в город привычной дорогой, той, что ездит почтальон. Но с ней сейчас было двое мужчин: Мурмяуз и Ричмольд. Они защитят ее в случае чего. По крайней мере, ей хотелось в это верить. А еще ей отчаянно не хотелось показаться трусихой в глазах нового знакомого.

– Ты уверена, что город находится там? – осторожно поинтересовался Ричмольд.

– Если есть тропинка, значит, она куда-то ведет, – бодро отозвалась Алида. – Верно? Все тропы должны куда-то вести. А куда еще можно прийти из нашего леса? Только в город.

– Сверху астрономической башни открывался обзор на весь лес. А вдалеке виднелись горы. Полагаю, можно было бы заметить, в какой стороне лес заканчивается, если залезть на высокое дерево…

– Я никуда не полезу! – ужаснулась Алида.

Ричмольд промолчал: видимо, его тоже не прельщала подобная перспектива.

Рыжий мех промелькнул между деревьев – лиса шмыгнула в кусты и с любопытством вытаращила зеленые глаза на двоих путников и кота.

– Симониса! Выведи нас из леса, пожалуйста! – обратилась Алида к лисице. Но зверь лишь взмахнул пушистым хвостом и скрылся в зарослях бересклета.

– Ты сумасшедшая? – поинтересовался Ричмольд.

– Ничего я не сумасшедшая. Просто я верю в волшебство, – надулась Алида.

Они шли уже довольно долго, и Алида начала горько сожалеть, что не успела захватить из дома что-нибудь съестное. Например, вязанку маковых сушек. Ей до смерти хотелось отведать именно сушек, и непременно густо усыпанных маком.

– Ты умеешь охотиться? – вдруг спросил Ричмольд.

– Девушки не охотятся, – ответила Алида. – И вообще, я этого не одобряю. Можно найти дикие яблони или орешник, если ты голоден.

– Ну, так найди, – буркнул Рич.

Алида возмущенно фыркнула. Хорош попутчик! Заставляет ее то лезть на дерево, то охотиться, а сам ничего делать не собирается. «Не стоило нам его с собой брать, сидел бы у своей башни до ночи», – шепнула Алида Мурмяузу нарочно громко, чтобы Ричмольд тоже услышал.

Внезапно в вышине испуганно загалдели вороны, поднялся ветер, пригибая макушки деревьев, а в следующий миг кругом стало так темно, будто на глаза Алиде набросили плотную повязку.

– Что это? Ты что-нибудь видишь? – закричала она, вертясь как волчок, пытаясь заметить хоть малейший лучик света.

– Ничего я не вижу, – отозвался Ричмольд совсем рядом, и в его голосе послышались испуганные нотки.

– Рич, мне страшно, – всхлипнула Алида и нащупала в темноте теплую руку своего нового знакомого.

Внезапно снова стало светло, ветер успокоился, вороны замолчали. Будто и не было этого минутного триумфа темноты и им все показалось.

– Здесь точно замешана темная магия! А ты мне не верил! – воскликнула Алида, когда они немного оправились от потрясения.

– Снова ты клонишь к сказкам, – вздохнул Ричмольд. – А я полагаю, что это всего лишь особенно плотная туча закрыла солнце. Магия ушла из нашего мира пятьсот лет назад, и это знает каждый младенец. Только ты никак не свыкнешься. Витаешь в облаках. И угораздило же меня связаться с маленькой девочкой!

– Я не маленькая! Мне уже шестнадцать! – запротестовала Алида. – Тогда объясни, почему это вдруг стало так темно, будто наступила ночь!

– Я же говорю, туча. Или какое-то особенно короткое непрогнозируемое солнечное затмение… Жаль, что нашей башни больше нет. Возможно, я пропустил знаменательное астрономическое событие.

Ричмольд ссутулился еще сильнее и с несчастным видом зашагал дальше по лесной тропе. Алида схватила Мурмяуза под мышку и поспешила за ним.

– Но ветер… крики птиц… как ты это объяснишь? – не унималась она.

– Может быть, у нас галлюцинация на почве голода. Ты когда в последний раз ела?

– Вчера… Неужели бывают одинаковые галлюцинации у двух разных людей?

Ричмольд ничего не ответил, просто молча мерил длинными ногами тропу. А лес тем временем становился еще дремучей, и никаких просветов, говоривших о том, что скоро чаща оборвется, видно не было. Наоборот, еловые лапы будто обнимали тропу с боков и сверху, и даже солнечный свет теперь с трудом пробивался сквозь лесной полог.

Тоненький лесной ручеек пересек тропинку, робкой змейкой взвившись по покрову изо мха и опавшей хвои. Алида с радостью бросилась к воде, наполнила пустую фляжку и освежила лицо. Мурмяуз тоже подошел к ручью и принялся лакать ледяную воду розовым языком.

– Тут гнездо, – подал голос Ричмольд, разглядывая нижние ветки деревьев. – А в гнезде пять яиц. Если удастся развести костер, можно их запечь и пообедать.

– Не смей трогать! – Алида яростной фурией вцепилась в руку парня, который уже потянулся к гнезду. – Птицы – наши друзья! Их нельзя обижать!

Ричмольд округлил глаза.

– Что же, ты и яичницу по утрам не ешь?

– Ем, – стушевалась Алида. – Но только из куриных яиц, а из этих вот-вот вылупятся маленькие сойки!

– Твоя доброта заставит тебя умереть с голоду, – проворчал Ричмольд, но послушался и не тронул гнездо.

– Лучше все-таки залезь на дерево и посмотри, правильно ли мы идем, – попросила Алида извиняющимся тоном. – Пожалуйста.

Ричмольд что-то проворчал и, поплевав на ладони, не без труда вскарабкался на нижнюю ветку вяза. Алида, затаив дыхание, смотрела, как он поднимается все выше и выше, как вдруг снова налетел чудовищный ветер, и уже знакомая непроглядная темнота окутала все вокруг. Алида закричала от страха и обхватила голову руками, когда услышала устрашающий треск. Спустя несколько долгих секунд рядом с ней с грохотом рухнуло что-то очень большое, сотрясая землю под ногами.

Тьма резко рассеялась, будто кто-то включил фонарь, и Алида вновь издала вопль ужаса: дерево лежало на земле со сломанными ветвями. Рядом, у ручья, в странной позе лежал и Ричмольд, а на его виске алела кровь.

– Рич! – всхлипнула Алида и бросилась к пострадавшему. – Рич, ты меня слышишь?! Ответь, пожалуйста! – Она затрясла юношу за плечи, но его глаза оставались плотно закрытыми.

Сзади послышался ехидный смешок.

– Мурмяуз, не до тебя сейчас! – крикнула Алида, но в следующий момент до нее дошло, что кот не мог так смеяться.

Она обернулась и едва не потеряла сознание от ужаса.

– Нет-нет, мне кажется, это сон, ты не можешь быть правдой! – воскликнула Алида, крепко зажимая ладонями глаза.

– Почему это не могу? – с обидой в голосе произнесло странное существо. Его можно было бы принять за человека, если бы не изогнутые, как у козла, рога, длинные заостренные уши, огромные черные глаза без зрачков, растянутый в ухмылке рот со множеством мелких острых зубов и два белоснежных крыла за спиной. – Я что, настолько безобразный?

Алида осторожно отняла ладони от глаз, но чудовище, вопреки ее надеждам, не растворилось в воздухе, а так же сидело на нижней ветке дуба, болтая худыми босыми ногами.

– Сгинь! Ты мне просто кажешься! – зарыдала Алида.

– Ну, незачем так кричать, малышка, – произнесло существо. – Я же тебя не съем. Только кусочек откушу. – Длинный рот снова растянулся в ехидной улыбке, обнажая острые сероватые зубы.

– Что ты сделало с Ричмольдом? Ты его убило? – всхлипнула Алида, в ужасе от того, что ей приходится разговаривать с уродцем.

– Не убило, а убил, – сморщил нос фантастический незнакомец. – И вообще, я просто пошутить хотел. Всегда любил пугать детишек. Кто ж знал, что твой дружок окажется таким слабеньким.

Алида, не сводя глаз с рогатого существа, побрызгала ледяной водой в лицо Ричмольду. Мурмяуз сидел у нее на плече, ощетинив шерсть и шипя на чудовище.

– Ты зверь? – спросила Алида. – Или птица? – добавила она, с недоумением разглядывая оперенные крылья.

– Фу, какая невоспитанная девочка, – пошевелил ушами странный незнакомец. – Я не совью гнездо в твоей шевелюре, милочка. Это не входит в круг моих интересов. Я, можно сказать, просто другой. Не такой, как вы, людишки. Можешь считать меня лесным духом, если тебе нравится.

– Быть этого не может! – воскликнула Алида. – Все такие существа встречаются только в сказках. Вас не существует! Сгинули давно. Так написано, – закончила она неуверенно, боясь взглянуть в страшные черные глаза.

Алида не любила страшные сказки. А это существо определенно могло быть частью только какой-то зловещей истории, страницы которой она предпочитала перелистывать. Если ее подозрения оказались правдивы, и после грозы мир действительно стал немного волшебным, то почему не могли претвориться в жизнь только безобидные сказки о чудесах?

Незнакомец спрыгнул с ветки, и Алида заметила, что ростом он совсем ненамного выше ее, костляв и узок в плечах, как подросток. Темно-серая рубашка расстегнулась сверху, обнажая острые и тонкие, как веточки бузины, ключицы.

– Что значит сгинули? Мы были в заточении пятьсот долгих лет, – надулся крылатый. – Как хорошо, наконец, расправить крылья на воле! Но что-то ты скучная, деточка. Тебя даже запугать нормально не выходит. Полечу, пожалуй. До новых встреч.

Рогатый насмешливо отсалютовал Алиде, взмахнул крыльями и исчез в вихре. Алида всхлипнула и с новой силой принялась трясти бесчувственного Ричмольда, причитая:

– Бедный Рич! Очнись, пожалуйста! Ты такое пропустил!

Наконец он застонал и приоткрыл глаза.

– Жив! – радостно воскликнула Алида и принялась ощупывать его руки и ноги.

– Кости вроде целы, – заключила она. – Жить будешь. Голова болит? Сейчас, найду нужную траву… – Алида принялась рыться в сумке. – Рич, ты представить себе не можешь! Я говорила, что сказки не врут! Сейчас здесь был демон, с рогами и крыльями, страшный такой! Это он дерево повалил!

– Опять ты лезешь со своими сказками, – заворчал Ричмольд. – Если бы поела тех яиц, то не бредила бы от голода.

– Ты невыносимый! – отчаянно крикнула Алида. – Да что ж это такое, где же мой подкрылечник?!

Мурмяуз зашипел и вскарабкался хозяйке на голову. Из кустов выскочила огненная лисица и бросила к ногам Алиды пучок незнакомых трав с белыми ароматными цветами. Лисица пронеслась так быстро, что юная травница даже не успела испугаться и лишь удивленно воскликнула:

– Это точно Симониса! Рич, смотри, она принесла тебе целебную траву!

Алида растерла пальцами веточку и приложила кашицу к виску Ричмольда. Он тяжело вздохнул, но сопротивляться лечению не стал.

– Взгляни, а эта трава растет здесь повсюду! Как интересно, я никогда такую не видела. Надо нарвать впрок, – заметила Алида, внимательнее оглядевшись по сторонам.

– Точно, как же я раньше не мог догадаться! – Рич хлопнул себя ладонью по лбу. – Нам нужно в Библиотеку. – Он потер ушибленные бока и сел на земле.

– Не очень-то подходящее время для чтения, – отозвалась Алида из цветочных зарослей.

– Ты не поняла. Там мы найдем ответы на все вопросы. Узнаем, что за страницы оставили нам учителя. Узнаем, что это за язык, и, может, даже оставим заявку на перевод рун.

– Но бабушка сказала, что страницу нужно отнести… Кому-то… Эх, не могу вспомнить.

– Главе Магистрата. Ты что, совсем ничего не знаешь? – презрительно сморщился Рич.

– А что я, по-твоему, должна знать? Я травница, и городские дела меня не волнуют, – насупилась Алида. – Вставай, пойдем дальше. Голова кружится?

– Нет, совсем не кружится… – немного задумавшись, ответил Ричмольд. – Ладно, признаюсь, та лисица действительно кое-что смыслит в травах.

Алида покрутила головой по сторонам, пытаясь понять, откуда они пришли и куда нужно двигаться. Должно быть, дело уже шло к вечеру, потому что с каждой минутой лес становился все темнее и неприветливее, а в воздухе веяло сыростью и прохладой. Удивительно, как незаметно прошел целый день пути, насыщенный странными событиями, от которых голова немного шла кругом.

Она уже испугалась, что им придется ночевать прямо на земле, в лесу, соорудив неуклюжие шалаши из веток, как вдруг увидела между деревьев широкую дорогу, освещенную оранжевыми отблесками, будто где-то впереди горел костер.

– Рич, смотри! Там дорога! Как мы могли ее не заметить? – едва сдерживая ликование, закричала она.

Ричмольд подслеповато сощурился, вглядываясь в полумрак, и неуверенно произнес:

– Надо же. Действительно, дорога. Ладно, давай посмотрим, все равно идти больше некуда.

Неприятным холодом потянуло со стороны дороги, будто из подвала. Алида поежилась и порадовалась, что захватила из дома накидку. Ричмольд, видимо, тоже озяб и принялся шмыгать покрасневшим носом, но Алида ничем не могла ему помочь.

Огненные всполохи становились все ярче, и путники наконец увидели впереди костер. Потянуло дымом и восхитительным ароматом жареного мяса.

На бревне у костра сидел мужчина, закутавшись в длинный черный плащ. Услышав шаги, он обернулся и, чуть сощурившись, посмотрел на приятелей. Алиду будто пронзило взглядом его искристых бездонных глаз, и она вздрогнула.

– Присаживайтесь, молодые люди, – произнес незнакомец и указал на бревно. – Странное у вас, однако, место для свидания.

Его голос был глубоким и хриплым, теплым и пугающим одновременно.

– Мы идем в город, – объяснила Алида. Присмотревшись к мужчине, она немного расслабилась: у этого, по крайней мере, не было ни рогов, ни крыльев. Умопомрачительный аромат дичи плыл над дорогой, и Алида не сводила глаз с трех аппетитных куропаток, которые жарились на вертеле.

– Какое совпадение, – отозвался незнакомец. – Я тоже держу путь в город. Не откажитесь разделить со мной мой скромный ужин. – Он услужливо указал на румяных птиц, и Алида услышала, как Ричмольд сглотнул слюну.

– Да, пожалуй… – немного поколебавшись, согласилась она. – Вы очень добры.

Мурмяуз был полностью солидарен с хозяйкой и принялся тереться о ноги мужчины, выпрашивая кусочек куропатки. Алида пыталась уговорить себя, что птицы не слишком на нее обидятся, если она отведает мяса куропатки.

Мужчина раздал по птице Алиде и Ричмольду, и друзья принялись с наслаждением поглощать горячее угощение. Алида изо всех сил старалась не думать о том, что когда-то ужин был свободной лесной птицей: настолько сильно она захотела есть. «Целый день голодания точно не поспособствует поискам бабушки», – уговаривала она свою совесть.

Здесь, у дороги, деревья росли не так плотно, и над головой виднелось небо красивого густо-фиалкового цвета. «Должно быть, город уже близко, и мы сможем устроиться на ночлег на постоялом дворе до восхода луны, – думала Алида, обсасывая куропаточьи косточки и отдавая хрящики коту. – Надо будет спросить у господина в плаще, сколько еще идти».

Она украдкой разглядывала незнакомца и отметила, что ему, должно быть, около сорока лет. Нос его, возможно, был крупноват, но не сильно портил в общем-то благородное и мужественное лицо. Алида приметила, что одежда у путника дорогая, из черной кожи и бархата. На ногах у него красовались остроносые ботинки с искусной вышивкой серебряными нитями. «Наверное, городской богач», – подумалось ей. Почему-то от мужчины пахло можжевельником.

Удивительно, но после сытного ужина Алиде еще сильнее захотелось сушек с маком, и она вздохнула. Ричмольд теперь выглядел куда более довольным и даже не ворчал.

– Не желаете ли сушек с маком? – вдруг произнес мужчина, и Алида едва не закричала от радости, когда увидела у него в руке связку превосходных сушек, как раз таких, какие она любила: с золотистыми, но не подгоревшими донышками и густо усыпанные крупными угольно-черными маковыми зернышками.

– А молодой человек, может, хочет глотнуть вина? – продолжил незнакомец, пока Алида, с выражением абсолютного счастья на лице, вгрызалась в вожделенное лакомство.

– Нет, спасибо, я не пью, – ответил Ричмольд.

– Жаль, в моих погребах собрана поистине великолепная коллекция. Если захотите, я проведу для вас небольшую экскурсию. Может, леди желает согреться спиртным?

– Ой, нет, спасибо, – пискнула Алида. Ей хватило того случая, когда она по ошибке глотнула бабушкиной спиртовой настойки от суставов, перепутав ее с лимонадом, и повторять этот опыт ей больше не хотелось.

– А до города мы скоро дойдем? – Она решила переменить тему.

– Скоро – понятие растяжимое, – отозвался путник. – Ну, скажу так, состариться по дороге ты не успеешь. Но мой дом недалеко, можете переночевать у меня.

Алида расстроилась. По рассказам лесорубов выходило, что Биунум совсем недалеко от деревни, а на практике – даже целого дня недостаточно, чтобы дойти туда. «Это все из-за того, что Ричмольд вечно бурчал, а потом еще и решил отдохнуть, свалившись с дерева, – заключила она. – Вдвоем с Мурмяузом мы бы уже дошли».

– Если вы тоже держите путь в город, то зачем вам возвращаться домой? – нахмурился Ричмольд.

– Если бы я не встретил двух уставших, голодных путников, то и не подумал бы возвращаться. – Мужчина пожал плечами и улыбнулся. – Не бойтесь, вам у меня понравится. В моих подвалах есть не только вино, но и превосходнейший коньяк.

– А как мы туда попадем? Пешком? – спросила Алида без особой надежды на другой ответ.

– Зачем же пешком, малышка? Твои ножки и так прошли чересчур много. Присмотрись, вон там. – Мужчина указал длинным пальцем на дорогу, и Алида, приглядевшись, воскликнула от изумления.

Три вороных коня были впряжены в настоящую карету, украшенную изящной резьбой. Кони щипали траву и били себя хвостами по бокам. Алида невольно залюбовалась красивыми ухоженными животными, однако слишком много вопросов к незнакомцу вилось в ее голове.

– Странно, что раньше я не заметил карету, – недоуменно протянул Ричмольд. – Спасибо, но мы, пожалуй, пойдем пешком.

– Как хотите, – ответил мужчина. – Не буду настаивать. Приятной ночи под звездами. Это очень романтично.

Он погасил костер, запрыгнул на козлы кареты и пустил лошадей шагом, будто специально давая путникам шанс изменить решение.

– Рич, ты идиот! – застонала Алида. – Он мог бы подвезти нас хотя бы немного! Почему ты все портишь?

– Это я порчу? А теперь ответь-ка, любительница сказок, ты считаешь нормальным, что разодетый мужик с каретой появляется среди леса, угощает дичью, а потом, жертвуя собственными планами, соглашается везти тебя к себе домой? Какие-то наивные сказочки ты читала, не находишь?

Алида покраснела и гневно сдвинула брови.

– Тогда ночуй здесь один, зануда! А я собираюсь переночевать в нормальном доме, а утром выехать в город. Я боюсь, что снова появится то рогатое чудовище с его шуточками! Ты что, еще не понял, что оставаться здесь опасно? Мурмяуз, побежали догонять городского господина!

Она подхватила кота и бросилась вслед за каретой, крича и размахивая руками, чтобы привлечь внимание мужчины. Ричмольд, вздохнув, поднялся и поплелся за ней следом.

 

Глава 4,

в которой Алида узнает о Договоре

Путник любезно подождал, пока они усядутся на скамьях лицом друг к другу, и пустил лошадей дальше по дороге. Ричмольд выглядел напряженным и нервно покусывал бледные губы, а Алиду не покидало странное ощущение, что она упустила из виду что-то важное, что-то такое, что всегда знала, а сейчас почему-то забыла…

Она достала из сумки книгу сказок и принялась задумчиво листать, чтобы перечитать любимую сказку про Симонису-травницу. А может, городской господин в черном плаще знает больше о том, что сейчас происходит?

– Господин путник, а вы, случайно, не замечали сегодня ничего странного? – осторожно спросила Алида, особо не надеясь, что он услышит ее из кареты.

Но путник услышал, и голос его прозвучал неожиданно громко, будто он не сидел на козлах, а устроился рядом с ними на каретной скамье.

– То, что тебе кажется странным, может быть совершенно обычным для меня, деточка, – ответил он. – Одним странно одно, вторым – другое, а для третьих вообще весь мир донельзя странен. Что конкретно ты имеешь в виду?

Алида раздумывала, стоит ли открыться ему и рассказать обо всех своих смутных догадках, поведать о том, что она ощущает волшебство в воздухе, сказать об исчезновении бабушки и наставника Рича, о страницах из ветхой книги, о существе с рогами и крыльями, о лисице с целебными травами, о всем том, что так тревожило ее сердце. «Что сказала бы бабушка, узнав, как неосторожна я стала? И где сейчас она сама?» В задумчивости Алида листала свой верный сборник сказок, пытаясь разобрать в полумраке напечатанный текст. Мурмяуз свернулся клубочком на коленях хозяйки и уютно засопел. Ричмольд прислонился головой к застекленному окну кареты и, кажется, тоже задремал, убаюканный мерной тряской.

Внезапно карету сильно тряхнуло, Алида вцепилась в подлокотник скамьи, чтобы не свалиться на пол, а экипаж с лесной дороги взмыл прямо в воздух.

Алида испуганно закричала и выглянула в окно. Под ними распростерся темный лес, и с каждым мгновением деревья становились все меньше, сделавшись похожими на игрушки из детского набора, которые отец однажды привез ей из города. А высоко в фиолетовом небе мерцали тысячи звезд, ярких, чистых, и едва ли не каждую секунду с небосвода срывалась одна, а то и две-три звезды, и падали, оставляя после себя тоненькие светящиеся черточки, будто серебристые нити, торчащие из мантии Первого Волшебника.

– Рич, мы летим! Посмотри скорее вниз! – Алида затрясла Ричмольда за плечо, и он недоуменно уставился на нее.

– Снова ты про свои… – Он округлил синие глаза и выглянул в окно, издав не то потрясенный, не то полный ужаса возглас.

– Что за чертовщина творится?! У него же были кони, а не птицы! И почему звезды так часто падают?!

– Раньше звездопады случались каждую ночь, и любой мог собрать себе целую баночку звезд, молодой человек, – усмехнулся странник. – То ли еще будет, сами увидите.

– Набрать звезды в банку?! Но это же невозможно! Разве что подобрать упавший метеорит, но и это большая редкость! – не унимался Ричмольд.

– Поверь, уж я-то знаю, о чем говорю, – рассмеялся мужчина в плаще. – Не все в жизни подчиняется формулам и расчетам. Открой глаза, парнишка, и увидишь мир во всей его первозданной, необъяснимой красоте.

– Рич, мне страшно! – всхлипнула Алида и крепко ухватилась за плечо приятеля. – Хоть бы это был сон, ущипни меня, пожалуйста!

– Можешь не причинять девушке боль, я ручаюсь, что это не сон, – произнес странник. – Держитесь крепче, скоро будем на месте.

Карета, запряженная вороными лошадьми, сделала плавный крюк в воздухе, развернулась над острыми макушками елей и двинулась прямо на виднеющиеся впереди горы, к узкому просвету между двумя отвесными скалами. Алида готова была поклясться, что раньше здесь не было никаких гор и ущелий, лес вел напрямик в город, а пологие холмы высились лишь после Биунума, но решила, что сегодня не будет удивляться уже ничему.

В приоткрытое окно кареты стремительно влетело что-то светящееся, и Алида закрыла руками голову, защищаясь. Послышался сухой треск, будто о дощатый пол ударился увесистый камень, вспышка света резанула по глазам, но потом сияние чуть угасло. Алида присмотрелась и с изумлением поняла, что на полу кареты лежала ярко сияющая пятиконечная звезда, совсем как на картинках в книжках, и бросала отблески на скамьи, озаряя все теплым светом, играя всполохами на веснушчатых руках Ричмольда и белоснежной шерсти Мурмяуза.

– Ересь ненаучная, – пробормотал юноша, презрительно пиная звезду мыском ботинка. Звезда, словно живое существо, подкатилась к ногам Алиды, будто искала у нее защиты.

Девушка бережно взяла странный предмет в руки, удивившись, что ладоням совсем не горячо и, завернув звезду в накидку, убрала в сумку. «Хочу найти бабушку и вернуться с ней домой», – подумала она. Алида всегда загадывала желание, если замечала расчерчивающую небосвод звезду. А эта, чудесным образом прилетевшая к ней в руки, просто обязана выполнить любое, даже самое невероятное желание. Едва звезда скрылась в сумке, карета снова погрузилась в полумрак.

Странник в плаще, казалось, совсем не удивился влетевшей в окно звезде. Он направил коней прямо в ущелье, и карета заскользила по воздуху между двух скал, как по выложенному камнем коридору. Алида выглянула в окно. Вершины закрыли луну, погружая ущелье в густую темень, но зато впереди, на макушке самой высокой горы, залитый лунным светом возвышался величественный замок, подпирающий небо бесчисленными шпилями и башнями, украшенный целым полчищем горгулий, усеявших карнизы и фронтоны.

Сердце Алиды сжало когтистой лапой страха: что-то жуткое, мрачное, давящее было и в очертаниях замка, и в открытых пастях его порталов, и в оскаленных гримасах горгулий. Она вдруг страстно возжелала повернуть время вспять и послушаться Ричмольда, когда он предупреждал ее о возможных опасностях путешествия в карете незнакомого странника, терпко пахнущего можжевельником.

– Рич, давай сбежим, – прошептала она срывающимся от ужаса голосом. – Пожалуйста, пока не поздно. Мне так страшно.

– Не хочу тебя разочаровывать, но уже поздно, – буркнул Ричмольд и красноречиво кивнул. Алида присмотрелась и увидела, что дно ущелья ощерилось острыми обломками скал, словно пасть мифического чудовища.

– Но ведь лошади летают, вдруг и у нас получится? – отчаянно произнесла она.

Ричмольд только устало закрыл глаза.

Карету тряхнуло, кони заржали и встали на дыбы, недовольные мощным порывом ветра, который встретил их на выходе из ущелья. Мужчина успокоил их, и экипаж пошел на снижение, держа курс на мрачный замок.

– Узнаем, как добраться до города, и сразу сбежим, правда? – взмолилась Алида.

– Постараемся, – уклончиво ответил Ричмольд.

Кони приземлились на вымощенную крупным булыжником площадку, карета с легким треском коснулась колесами земли и, слегка подпрыгивая, покатилась к могучим воротам замка. Сизоватый туман окутывал окрестности, а кусты белых роз, растущие в палисаднике, были будто подернуты инеем. Алида поежилась, глядя на жутковатые изваяния, украшающие палисад. Ей показалось, будто их белесые каменные глаза видят ее насквозь, заглядывают в мысли, в душу, в сердце, выстуживая тепло, обращая человеческое существо в такой же камень, из какого были вытесаны они сами.

Обрюзгший пожилой слуга с заспанными глазами лениво открыл ворота, и створки разверзлись, словно звериная пасть, пропуская во внутренний двор хозяйский экипаж с гостями.

Вблизи замок казался еще страшнее, нависал над каретой каменным исполином, отражая в стеклах высоких окон холодный лунный свет. Множество башен, одна выше другой, вырывались в небо, будто стремились обогнать друг друга. Самая западная башня отчего-то показалась Алиде похожей на гигантскую клетку для птиц. В некоторых окнах горел оранжевый свет, и Алида задумалась, кто же там живет…

Путник передал лошадей и карету конюху, а сам повел гостей по широкой лестнице с отполированными черными ступенями. Он взмахнул рукой, и двери распахнулись сами собой, открывая длинный коридор, освещенный факелами в кованых держателях. Шаги трех пар ног гулким эхом отзывались от каменных стен. В замке оказалось тепло, откуда-то тянуло вишневым джемом и выпечкой. Мурмяуз устроился на шее у Алиды, напоминая меховой воротник, и с тревогой наблюдал за происходящим.

Хозяин свернул по коридору налево, путники последовали за ним, и глазам Алиды предстал пышно обставленный зал с камином, несколькими диванами и массивным столом, вокруг которого было расставлено не меньше десяти изящных стульев с витиеватой резьбой на спинках. Стол был накрыт на троих, а в кресле у камина сидела смуглая пышнотелая женщина с книгой в руках. Завидев хозяина и гостей, она поднялась с места, и Алида невольно позавидовала ее роскошному парчовому платью, гладким черным волосам и красивой талии, затянутой в тугой корсет.

– Опять началось? Только проснулся, а уже девок в дом тащишь, – возмутилась женщина грудным голосом. Но потом она заметила Ричмольда, и взгляд ее смягчился.

– Это просто путники, – ответил хозяин. – Ребята заблудились в лесу. Прикажи Элли накрыть на два прибора больше. – Он наклонился, чтобы поцеловать жену, но Алиде показалось, что мужчина что-то шепнул ей на ухо, и женщина едва заметно кивнула, пытаясь скрыть удивление, мелькнувшее в черных оленьих глазах.

– Я Алида, это Ричмольд и мой кот Мурмяуз, – вежливо представила всех Алида, когда они расселись за столом. Русоволосая служанка в белом фартуке расставляла блюда с выпечкой и десертами. – А как ваши имена?

Хозяин замка сощурил хитрые глаза и усмехнулся, смотря Алиде в лицо.

– Имена так просто не открывают, девочка. Для этого нужна веская причина. Но если для тебя это так важно, можешь называть меня Теодором.

– А у нас все приличные люди первым делом представляются, – сказала Алида и почему-то покраснела. Она покрепче притянула к себе сумку со своими скромными пожитками: ей вдруг почудилось, что Теодор не отрывает от ее сумки хищный взгляд.

– Вы угощайтесь, – промурлыкала жена Теодора. – Элли так старалась, когда готовила десерты.

Алида помешкала, но все-таки положила себе на тарелку пышный бисквит с шапочкой из взбитых сливок, украшенный клубничным желе. Пирожное выглядело вполне безобидно, а после жареной куропатки у костра ей до смерти хотелось съесть чего-нибудь сладкого.

Массивная люстра, напоминающая кованое металлическое кольцо с закрепленными на нем факелами, нависала прямо над столом, и на посуде и приборах играли оранжевые блики. «Должно быть, тарелки из чистого золота», – с восхищением подумала Алида. Настоящее золото она видела лишь изредка, когда пекарша Грензен заливалась хрипловатым смехом и золотые зубы сверкали у нее во рту.

– А для кого еще один прибор? – поинтересовалась Алида, решив отведать вишневых пирожков, а заодно и домашний ирис с орехом, и шоколадные пряники с начинкой, и карамельное суфле. Ричмольд встревоженно наблюдал, как сладости стремительно исчезают во рту его знакомой, а сам лишь прихлебывал чай из фарфоровой чашки.

– Наш сын чудовищно непунктуален, – вздохнул хозяин. – Снова опаздывает к ужину.

Несмотря на роскошное убранство замка и восхитительно вкусные десерты, Алиде было здесь неуютно и даже жутко. Ей казалось, что незнакомые люди осуждающе смотрят на нее с гобеленов и картин, и она представляла, как по ночам сквозь каменные стены просачиваются завывающие беззубыми ртами призраки. Она вздрогнула и отправила в рот еще одно пирожное. Ей было спокойнее, когда она что-то жевала.

– А тебе платье тесно не станет? – осторожно спросил Ричмольд. – Кажется, у тебя сильная зависимость от сладкого. Ничего, в городском лазарете и не такое лечат.

– Сладкое помогает мне чувствовать себя комфортно, – ответила Алида. – А ты почему не ешь?

– Я не настолько зависим от еды, – фыркнул Рич.

Вдруг на мгновение все свечи погасли, погрузив зал в непроглядную тьму, а когда снова стало светло, Алида не смогла сдержать испуганный крик. На пустующем месте за столом появился уже знакомый рогатый паренек, назвавшийся «другим».

– Оу, папа, у нас гости? – спросил он, подвигая к себе все тарелки с едой, до которых смог дотянуться.

Ричмольд пролил на себя весь чай из чашки и ошарашенно уставился на рогатого.

– Рич, это он был в лесу, это он выключал свет и повалил то дерево! Я же говорила, что видела лесного духа, а ты мне не верил! – горячо зашептала Алида на ухо приятелю, пока Мурмяуз шипел на крылатое существо.

Хозяин замка вдруг от души рассмеялся.

– Мелдиан, ты что, представился девушке духом? Это так ты хотел завоевать ее доверие?

– Ну а что, не признаваться же в первую встречу, что я ожившая горгулья с восточного фасада, – пожал плечами альюд. – А, собственно, зачем мне ее доверие? – Он недоуменно воззрился на отца, и Алида заметила, как расширились его глаза. – Погоди-ка, пап, не намекаешь ли ты на то, что у нее есть… то, что нас интересует?

Мелдиан впился в лицо Алиды взглядом черных глаз без зрачков, тогда как мысли в голове у девушки сплелись в клубок. Мелдиан… Рогатый демон с оперенными крыльями… Выросший из ниоткуда замок… Хозяин в черном плаще на карете, запряженной тройкой летающих лошадей… Фрагменты этих событий начали складываться в целую картину, как сюжет на витраже, напоминая какую-то историю, которую она читала очень давно. Она поднялась из-за стола и подергала Ричмольда за рукав.

– Куда это вы собрались? – насторожился Мелдиан. – Папа еще не все вам рассказал.

– Хорошие детишки моют руки после еды, – вальяжно развалившись на стуле, произнес хозяин. – Пускай посовещаются. Бежать им все равно некуда.

Задыхаясь от волнения и нахлынувших догадок, Алида вытолкала Ричмольда в коридор и дрожащими руками достала из сумки книгу сказок.

– Будем сказки читать? – спросил Ричмольд.

– Погоди, где же это было… – Пальцы как назло не слушались, листая плотные, пожелтевшие от времени страницы. Наконец Алида нашла, что искала, и сунула книгу под нос Ричмольду.

– Читай! Мы в замке Вольфзунда, величайшего темного мага всех времен, предводителя всех демонов преисподней! – всхлипнула Алида, не узнавая свой тонкий, срывающийся голос.

– И с чего такие выводы? – нахмурился Ричмольд, бегая глазами по развороту книги, однако Алида заметила, что в его голосе больше нет прежнего скептицизма.

– На высочайшей горе примостился Черный Замок, величественный, как беззвездная ночь, устрашающий, как небесный гром, – нараспев начала Алида. Она, сама того не подозревая, хорошо помнила текст этой жуткой сказки, но разве могла она предположить, что сама окажется втянутой в этот сюжет? – Господин в плаще – сам Вольфзунд, женщина в платье – его жена Перинера, а их сын Мелдиан – тот рогатый дух, – объяснила Алида, удивляясь, как странно и жутко звучат ее слова. Одно дело верить в добрых волшебников из сказок. Другое – неожиданно попасть в логово к демону.

– Надеюсь, я всего лишь сплю в своей постели в астрономической башне, – мрачно произнес Ричмольд и устало потер пальцами переносицу.

– Надо скорее бежать, Рич, – всхлипнула Алида, чувствуя, как к глазам подбираются коварные слезы.

– Ты, наверное, не заметила, но с трех сторон от замка отвесные скалы. – Ричмольд выразительно посмотрел на нее. – А если на то пошло, то ворота, подозреваю, запираются чем-то посильнее обычного дверного замка. Для начала попробуем поговорить с этим Вольфзундом и выяснить, зачем мы ему нужны.

Они вернулись в зал и снова сели на свои места. Алиде больше не хотелось набивать живот сладостями, какие бы соблазнительные ароматы они ни источали.

– Вижу, вы ребята образованные, – ухмыльнулся Вольфзунд. – В былые времена далеко не все умели читать. Что ж, настало время кое-что вам рассказать. Мелдиан, чавкай, пожалуйста, потише, – раздраженно бросил он, и Рич закашлялся, пытаясь проглотить сразу все, что было у него во рту. – Итак, для начала проясню, что никакие мы не духи, как вы думаете. Мы всего-навсего альюды. Другие.

– Что значит другие? – пискнула Алида. От всех этих новостей у нее начала кружиться голова, и она впилась пальцами в локоть Ричмольда, чтобы не упасть со стула.

– Просто другие. Не такие, как вы. Не люди. Нас не так много, как вас, зато мы обладаем целым рядом преимуществ, – объяснил Вольфзунд.

– Каких? – спросил Ричмольд.

– Вечная жизнь и практически беспредельная магическая сила, – широко улыбнувшись, ответил хозяин мрачного замка. – Человеческие колдуны вряд ли когда-нибудь приблизятся к нашему уровню владения магией.

– Вы хотите сказать, что и среди людей есть волшебники? – произнесла Алида, с трудом сдерживая радость в голосе. Она ведь говорила, а бабушка ей не верила! Как жаль, что бабушка этого сейчас не слышит.

– Язык не поворачивается называть их волшебниками, – пренебрежительно отозвался Вольфзунд. – Кое-какую ворожбу они сотворить, конечно, могут, даже довольно ощутимую, но человеческая корысть непременно все портит. Они продают свои услуги, как торгаш на ярмарке продает засохший мармелад. Берут золотом за любую магическую услугу, тогда как у нас, альюдов, действуют совсем другие принципы.

– А вы разве ни за что не брали деньги? На какие средства тогда отстроили такой замок? – нахмурился Ричмольд.

– С нами расплачиваются услугой за услугу, малыш, – хмыкнул Альюд. – На крайний случай, всегда можно расплатиться собственной душой.

Алида вздрогнула, представив, как Вольфзунд помещает человеческие души, похожие на завитки молочного тумана, в баночки и расставляет их на полках в подземелье замка. От фантазий ей стало еще дурнее.

– Человеческие волшебники сбиваются в стада, как овцы. Альюды чаще действуют в одиночку. Ближайшее стадо магов-людей находится в Биунуме и гордо именует себя Магистратом. В Магистрат раньше входило тринадцать магов, уж не знаю, сколько их там сегодня. И сейчас я больше всего хочу поквитаться с Магистрами за обман.

– Что вы с ними сделаете? – спросила Алида испуганным шепотом. – И чем они вам так насолили?

– Всего лишь восстановлю справедливость, – ответил Вольфзунд. – И я очень надеюсь, что ты, маленькая Алида, мне в этом поможешь.

Тишина, застывшая в воздухе, нарушалась только чавканьем Мелдиана, который продолжал пожирать все блюда со стола.

– Но… как же я это сделаю? – тихо спросила Алида. – И зачем?.. И почему именно я?!

– Пятьсот лет и один день назад Главе Магистрата удалось обмануть меня самым подлым образом, – сказал Альюд. – И это был первый и последний раз, когда я легкомысленно поверил людям. Тогда мы заключили Договор, согласно которому вся магия этого мира может принадлежать в равной степени людям и альюдам, сосредоточившись в одном предмете – колдовском Манускрипте. Но ушлый Магистр встроил в Договор заклятие, которое заперло нас в небытие. Срок Договора истек, наш народ свободен, но я больше не собираюсь зависеть от людей. Мне нужно собрать эту книгу, которая хранит в себе нашу магию, и стать ее единственным владельцем. Ее часть находится в твоей премиленькой сумочке, Алида. А еще одна часть – у твоего друга. Отдайте мне ваши страницы и идите на все четыре стороны.

Алида еще крепче вцепилась в сумку. Бабушка просила отнести страницу Главе Магистрата и никому другому не отдавать… и она не собирается подводить наставницу. Но почему же Вольфзунд не отнимет футляр силой?

– Только отданные добровольно, они способны воссоединиться в целое и вернуть нам то, что отняли. – Вольфзунд будто прочитал ее мысли. Мурашки пробежали по спине Алиды.

– А если мы не отдадим? – набравшись смелости, спросила она. – Вы нас убьете?

– Отдадите. Вам ничего другого не останется. Конечно, это может произойти не так скоро, но я готов ждать и искать остальных хранителей. В конце концов, у нас пока имеется кое-какая сила, и на первое время этого будет достаточно. – Вольфзунд бросил взгляд на напольные часы с непонятными символами вместо цифр и поднялся на ноги. – Время позднее, пора на покой. Элли подготовила вам комнаты на третьем этаже, хорошенько все обдумайте, а ответ дадите утром. Спокойных снов. – Он улыбнулся так хищно, что Алида поняла: никакие спокойные сны ей сегодня точно не приснятся.

Служанка отвела их по лестнице наверх и показала две комнаты, расположенные друг напротив друга. Пожелав Ричмольду доброй ночи, Алида заперлась в спальне и с ногами забралась на большую старомодную кровать с резным деревянным изголовьем. От перины поднялось облако пыли, и она чихнула. Она раскрыла тканевый полог, чтобы не чувствовать себя запертой в клетке, и снова вытащила из сумки книгу сказок. Книга открылась на той странице, где описывался замок Вольфзунда. Алида облизнула палец и перелистнула дальше. Мурашки пробежали у нее по позвоночнику, когда она прочла:

Чтобы часть вашего Естества не стала навеки собственностью верховного демона, придерживайтесь простых правил:

Не принимай пищу из его рук.

Не смотри ему в глаза.

Не называй ему своего имени.

Не танцуй с ним на балу.

Алида сглотнула, чувствуя, как перед глазами становится темно. Три из четырех правил она уже нарушила.

 

Глава 5,

в которой замок остается позади

Тусклый луч утреннего солнца осторожно заглянул в щель между тяжелыми оконными портьерами. Алида давно лежала без сна, разглядывая свои тонкие пальцы в рассветном полумраке. Мурмяуз храпел громко, бархатисто, уютно, и даже мрачная гостевая спальня в демоническом замке казалась от этого звука приветливее.

Вольфзунду нужна та загадочная страница, которую бабушка не велела никому отдавать, кроме Главы Магистрата. Все эти годы, отрицая существование любого волшебства, бабушка хранила магическую вещь. Знала ли она, что это такое? Или выполняла еще чьи-то указания? Почему, не желая этого, именно они с Ричмольдом оказались втянуты в чью-то страшную, нереальную, даже сказочную игру? Утешало одно: Вольфзунд не хотел отнимать футляр со страницей. А значит, у них есть время подумать и решить, что делать дальше. Для начала неплохо выяснить, что это и какое отношение имеет к тому Договору… Может, это и есть страница документа?

Алида лежала и думала. Одни и те же мысли крутились у нее в голове всю ночь, мешая заснуть, и к утру она порядком устала от этой круговерти вопросов. Вставать и спускаться в зал ей не хотелось. Точнее, делать это одной было до жути страшно, а будить Ричмольда она не решалась.

– Эх, Мурмяуз, как мы с тобой докатились до того, что самым близким человеком для нас стал чудной неряшливый зануда, с которым мы знакомы меньше суток? Где наша мудрая бабушка? Жалко, что нашим попутчиком стал не Ханер. Он хотя бы красивый, – прошептала Алида, поглаживая мягкую шерсть на спине кота.

Кот мяукнул и потянулся, выставив вперед лапы с розовыми подушечками. В дверь спальни робко постучали, и Алида, вздрогнув, спросила:

– Кто там?

– Ты не спишь? Можно поговорить? – послышался голос Ричмольда, приглушенный из-за разделяющей их двери.

– Заходи, – с облегчением вздохнула Алида и провела пятерней по волосам, с досадой убедившись, что ее прическа, как всегда, напоминает птичье гнездо. «Зря не догадалась прихватить расческу», – подумала она.

Ричмольд ввалился в комнату, бледный, взъерошенный, с фиолетовыми синяками под глазами. Должно быть, тоже провел бессонную ночь.

– Я решил, что нас кто-то разыгрывает, – объявил он и уселся в кресло у туалетного столика с потемневшим от времени зеркалом. – Этот замок вполне мог принадлежать какому-нибудь феодалу, только почему-то его не было видно с астрономической башни. Должно быть, туманы укрывали его. Мужчина прикинулся этим демоном из старой страшилки, чтобы для чего-то разыграть нас. Может, хочет поставить эксперимент, как двое подростков противоположного пола будут вести себя в непредвиденной ситуации. За этим опытом должен стоять какой-то видный ученый, и я восхищаюсь им, потому что еще немного, и я бы поверил в то, что весь этот бред про волшебство – правда.

Алида издала звук, похожий на тот, с каким сдувается каучуковый воздушный шарик, и упала лицом в подушку. У нее уже не было сил спорить с учеником астронома.

– Ну что?! – возмутился Ричмольд.

– Прошу прощения, хозяин ждет вас к завтраку, – пропела служанка Элли, заглянув в спальню.

Алида и Ричмольд встревоженно переглянулись, но делать было нечего: не сидеть же в спальне допоздна. Они наспех оделись и с неохотой спустились в зал.

Вольфзунд сидел в кресле, положив ногу на ногу, и попивал чай из золотой чашки. Почему-то от его напитка так же пахло можжевельником, как и от самого Альюда.

– Подкрепитесь, друзья, – произнес он вместо приветствия и указал на стол, который сейчас был накрыт к завтраку. При виде тонких, будто кружевных, салфеток, золотистых блинов, пышных оладий, сдобных булочек, обжаренного бекона и нескольких сортов ароматного джема желудок Алиды тоскливо заурчал. Она решила, что уже поздно думать о тех правилах из книги, потому как вчера она приняла столько пищи из рук демона, сколько съела бы за неделю, оставаясь дома с бабушкой. «Ну а легкий завтрак никогда не повредит», – успокоила она себя и уселась за стол, не забыв подвинуть к Мурмяузу миску творога и вазочку густой сметаны.

– Вы подумали над моим предложением? – спросил хозяин замка.

– Для начала нам хотелось бы узнать обо всех сторонах вопроса подробнее, – ответил Ричмольд, пока Алида управлялась с блинами. – Что это за страницы и для чего они вам нужны?

– Тебе достаточно знать то, что ты уже знаешь, – нахмурился Вольфзунд. – Мы вернем себе всю силу, когда соберем страницы воедино. А тех, кто нам поможет, я щедро награжу.

– Но почему мы должны помогать вам? – не унимался Ричмольд. – Что вы с нами сделаете, если откажемся?

– Может быть, ничего. А может быть, убью. Не знаю, я пока не определился. Но что-то мне подсказывает, что рано или поздно вы сами принесете мне их и будете умолять меня принять их быстрее, чем Магистрат отыщет остальные части.

– А почему тогда бабушка велела нести страницу в город? – спросила Алида, проглотив первый блин.

– Она не могла знать, что там затевает глава доморощенных людских магов и чем это обернется для остального мира, – сказал Вольфзунд. – Хранителям было приказано оберегать страницы, а спустя пять сотен лет, в день истечения срока Договора, нести их Магистрам, вот и все. Твоя драгоценная бабушка просто выполнила то, что ей сказали. Так же, как до нее поступали прошлые поколения хранителей.

– И где сейчас наши наставники? – решилась спросить Алида. – Мы найдем их в городе?

– Это зависит от того, насколько вы будете усердны в поисках, – хмыкнул Альюд. – Но иногда желаемое ближе, чем нам думается. Буквально в нескольких шагах. Вопрос в другом: что ты будешь делать с птицей, когда найдешь ее?

Алида замерла с раскрытым для ответа ртом. В самом деле, если бабушка осталась в облике совы, то как вернуть ей человеческий вид? И как понять, которая из серых сов – бабушка? Судя по хмуро сдвинутым бровям, Ричмольд думал о том же самом. А может, искал научное объяснение превращения людей в птиц. Алида пока так и не научилась разгадывать его мысли по выражению веснушчатого лица.

– Вот и я о том, – недобро улыбнулся Вольфзунд. – Но магическая сила, вернувшись ко мне, способна не то что просто расколдовать твою бабушку, а превратить всех людей мира в птиц, а птиц всех земель – в людей. Выбирать тебе, глазастая Алида, да твоему скучному дружку.

Есть ей больше не хотелось, и она отодвинула чашку чая с молоком. Как они, обычные подростки, могут сопротивляться хитрости древнего демона? Как они могут с ним спорить или просить у него чего-то? Ему нужны те непонятные страницы, притом отдать их надо добровольно. Тогда он может помочь найти и расколдовать бабушку и астронома… Но что, если Магистрат сможет сделать то же самое? Не зря же он называет Магистров человеческими волшебниками. А вдруг демон врет? Вдруг просто завладеет тем, что ему нужно, не дав ничего взамен? Вдруг его магия поработит всех людей, и настанет конец привычному миру? Алида судорожно вспоминала все сказки и предания, в которых хоть что-то говорилось о том, что будет, если темный маг решится захватить власть над простыми людьми, но, как назло, не могла ничего вспомнить. «Потому что в сказках добро всегда побеждало зло, – с горечью подумала она. – А мне сейчас предлагают помочь победить злу».

– Простите, господин Вольфзунд, но мы все-таки идем в город, – удивившись собственной смелости, тихо произнесла Алида.

Брови Альюда поползли вверх, но он быстро взял себя в руки и придал своему лицу невозмутимое выражение.

– Что ж, это отважно и благородно, милая девочка. Бабушка гордилась бы тобой, узнав, какая ты послушная. Но, увы, птицам не дано понимать человеческую речь и уж тем более знать о том, что происходит сейчас в мире людей, – он запрокинул голову и хрипло рассмеялся. – Пожалуй, вы вправе узнать, что думает по поводу Договора ничуть мною не уважаемый Магистрат. Ступайте в город, послушайте, о чем толкуют в переулках. Но не спешите отдавать Магистрам страницы. И поменьше распространяйтесь о том, что они у вас вообще есть. Это так, дружеский совет на дорожку. Зовите меня или Мелдиана, если что-то надумаете.

Вольфзунд встал с кресла и распахнул дверь, ведущую в коридор, приглашая Алиду и Ричмольда к выходу. Приятели переглянулись, не веря своим глазам: демон беспрепятственно выпускает их из замка? И даже не попробует запереть в темной башне и морить голодом, чтобы они отдали страницы? Алида ждала подвоха, недоверчиво вглядываясь в непроницаемое лицо. Но Вольфзунд спокойно подождал, когда они выйдут в коридор, а затем открыл главные ворота, выпуская гостей в замковый палисад.

– Вниз со скалы ведет лестница, спуститесь по ней, а затем держите путь на восток. Город уже близко, заблудиться не получится. Было приятно иметь с вами дела, молодые люди. Надеюсь на скорую встречу, – хитро улыбнулся Альюд и указал Алиде и Ричмольду на узкие ступени, выдолбленные прямо в скале.

«Наверное, хочет, чтобы мы свернули шеи», – подумала Алида, но вслух сказала:

– Спасибо за гостеприимство, господин Вольфзунд. Передавайте привет госпоже Перинере и Мелдиану. Мы подумаем и сообщим вам о нашем решении. – Она присела в реверансе, как учила бабушка, и демон расхохотался.

– Счастливого пути, юные хранители.

Алида и Ричмольд, не веря тому, что покидают замок Вольфзунда живые и невредимые, начали осторожно спускаться по ступеням, держась руками за выступы скалы. Мурмяуз примостился на шее хозяйки. Ветер дул с хриплым подвыванием, бросая спутанные пряди волос Алиде в лицо. Некоторые ступени так истерлись от времени и искрошились на ветру, что ноги грозили соскользнуть с них. Алида старалась не думать о том, что с ней случится, если она оступится и сорвется вниз. Клочья облаков и тумана застилали обзор, мешая рассмотреть, сколько еще им спускаться, и они даже не знали, продолжается лестница или обрывается, загоняя их в ловушку.

Сумка била ее по бедру, мешая спускаться. Мурмяуз больно впился когтями в плечи и испуганно ворчал, глядя расширенными от ужаса глазами в мглистую бездну, расстилающуюся впереди. Ричмольд тащился позади, то и дело изрыгая тихие проклятия, и Алида не хотела представлять, что будет, если он запутается в своих длинных ногах и завалится ей на спину.

– Надо отдохнуть, – крикнул Ричмольд спустя пару десятков минут, и его голос, подхваченный ветром, унесся куда-то в сторону.

– Не очень-то удобное место для привала, – возразила Алида. – Как-нибудь уж постарайся не свалиться. Я чувствую, осталось немного.

Она соврала, ведь и понятия не имела, сколько еще будет длиться эта лестница, и ноги ее уже тоже начало сводить, а руки озябли и покраснели от яростного ветра. «Кто знает, может, Вольфзунд заколдовал спуск, чтобы он никогда не кончался? Чтобы мы обессилели и разбились, и тогда он спокойно заберет страницы». Почему-то Алиде стало стыдно, когда она представила, как ругалась бы бабушка, узнав, что она так и не отдала страницу Главе Магистрата, и стыд придал ей сил. Она зашагала увереннее, вспоминая глупый детский стишок про птичку-синичку:

Сильный толчок обрушился на ее спину, и с отчаянным воплем Алида полетела вниз, выставив вперед ладони, обдирая кожу на руках и коленках о каменные щербатые ступени. Каким-то чудом ей удалось изловчиться и закрыть голову руками, и теперь она просто катилась кубарем, отсчитывая ребрами ступени, переставая понимать, где верх, а где низ, и предоставив Первому Волшебнику позаботиться о ее судьбе.

Казалось, спуск длился целую вечность. Наконец Алида рухнула на землю, удивляясь, что еще может что-то чувствовать и о чем-то думать. В следующее мгновение на нее рухнуло что-то большое и тяжелое.

– Я ужасно извиняюсь, – простонал Ричмольд и откатился в сторону.

– Нас спасло мое природное везение, – отплевываясь от песка, забившегося в рот и ноздри, пробормотала Алида. – Мы знакомы совсем недолго, но ты меня, кажется, бесишь.

Она поднялась на ноги, ощупывая свои ребра и руки. Тело отзывалось глухой болью от ушибов и ссадин, но серьезных повреждений Алида у себя не обнаружила. Мурмяуз, как и положено коту, благополучно приземлился на четыре лапы и вылизывал растрепавшуюся от падения шерсть.

– Я же говорил, что надо отдохнуть, – оправдывался юноша и болезненно сморщился, пощупав свой правый бок. – Вот теперь, кажется, ребро сломано…

– Ладно, сейчас посмотрю, – смягчилась Алида. – Расстегивай рубашку.

Бледная веснушчатая кожа на боку Ричмольда начала покрываться орнаментом из синяков и кровоподтеков. Алида умело пробежалась пальцами по каждому ребру, как музыкант по клавишам странного черного ящика на ножках, который она видела на картинке в книжке.

– Обычные ушибы. Жить будешь, – заключила она и достала веточку шабрета из сумки. – Протри листьями синяки, и болеть почти перестанет.

Алида замолчала, вглядываясь вдаль, и ее сердце замерло в груди холодным булыжником. Теперь ей стало понятно, почему Вольфзунд так легко отпустил их. Если у них и был шанс добраться в город живыми, то самый ничтожный.

Впереди раскинулась отнюдь не равнина, как ей сначала показалось. Огромное болото с чернеющими глазами топких луж и скелетами мертвых деревьев звало путников в свои смертоносные объятия, под покров ядовитой духоты смрадного тумана. То ли от пасмурной погоды, то ли от обволакивающего землю тумана на болоте царил мглистый сумрак, будто здесь не существовало дня и ночи, а постоянно царствовали унылые сумерки.

– Рич, пойдем обратно и попросим у него пару летающих лошадей, – страдальчески произнесла Алида. – Я не пойду через болото!

– Ну, даже не знаю, что лучше. – Ричмольд красноречиво взглянул на ступени, уходящие далеко ввысь.

Он подошел к тоненькому сухому стволу осины и потянул на себя. Мертвые корни с легкостью вышли из земли, влажно чавкнув грязью. Ричмольд обломил верхнюю и нижнюю части ствола, и теперь у него в руках была длинная и крепкая палка.

– Надо же прощупывать дорогу, – ответил он на вопросительный взгляд Алиды. – Я пойду впереди, а ты ступай за мной.

– Заглаживаешь вину за падение? – спросила Алида, все еще отряхивая платье от грязи. – Что ж, это очень мило.

Ричмольд слегка смутился, но уверенно пошел вперед, прощупывая болото палкой.

– Хорошо бы найти моего папу, он всегда знает, как поступить, – сказала Алида. – Он такой добрый и большой… а твои родители тоже живут в городе?

– Моим родителем был Герт, астроном, – сухо ответил Ричмольд. – Когда мне было два года, он выменял меня у цыганки на мешок фасоли. Сразу понял: не может быть у смуглой женщины такого бледного ребенка. А она и рада была, потому что остальные прохожие даже потертого медяка не подавали. Плохо ей было со мной побираться, я даже не ревел.

– Ох, – сказала Алида, попытавшись вложить в этот вздох все свое сочувствие.

Она и не задумывалась, что Ричмольду может быть хуже, чем ей самой. У нее были родители, хоть она и не жила с ними, а ученик астронома, получается, остался совсем один. К тому же, подумала Алида, с его патологическим неверием в чудеса ему должно было чрезвычайно трудно принять тот факт, что астроном все-таки превратился в козодоя. Может быть, Ричмольду было бы даже легче, если бы наставник прозаично погиб при крушении башни. Странно, но она не подозревала о существовании астрономической башни в их лесу. А может, просто редко смотрела вверх, когда собирала травы для бабушкиных снадобий?

Нога Алиды со всплеском соскользнула в топь. Она поморщилась: башмак астронома теперь был покрыт толстым слоем темно-коричневой грязи.

– Вы постоянно жили в башне? Как два затворника? – спросила она, стараясь успевать за быстрыми шагами Ричмольда. Мурмяуз посапывал в сумке, свернувшись клубком, и пойманная ночью звезда мягко подсвечивала его пушистые бока.

– Иногда выбирались в Биунум по другой дороге. От нашей башни к главному тракту вела тропа, а там ловили попутную телегу. Герт сдавал в Библиотеку дневники с наблюдениями, а за это ему давали несколько монет. Он в основном книги на них покупал, ну и еду для нас. А кроме книг мне друзей и не надо было. Никогда не умел знакомства заводить. – Ричмольд глухо хмыкнул. – Однажды приехали в город, мне лет восемь было. Герт мне говорит: «Поиграй, Ричик, с детишками в мяч, пока я делами займусь». Ну, я встал в сторонке и смотрю, как ребятня мяч пинает. Задумался и не заметил, как мяч от стены отскочил и мне в лицо летит. Нос перебил, а я еще и упал на мостовую, синяк был огромный на всю… спину. Тогда и понял, что подвижные игры – не мое. Просто сидел на ступенях Библиотеки и читал. Или наблюдал за прохожими. Цыган, кстати, в городе давно нет. А моих настоящих родителей Герт не велел искать, уж не знаю почему.

Алида улыбнулась. Она и сама любила засиживаться за книжками допоздна, но все же не упускала возможности поиграть с деревенскими девочками. Особенно ей нравилось сидеть под сенью дубов и мастерить кукол из цветков одуванчика и сухих веточек, а потом шить для них одежку из разноцветных лоскутов. Потом, повзрослев, они дружно увлеклись гаданиями на суженого, во время которых Алида воображала себя настоящей ведьмой, которая проводит древний магический обряд, загадочный, как черный лес за деревней. Только вот воск в ее блюдце почему-то никак не хотел напоминать портрет конюха Ханера, а уныло сжимался полупрозрачным комком на донышке.

– А почему вы не шли жить в деревню? – спросила Алида, послушно ступая туда, куда направлял ее Ричмольд. – Никто из наших даже не знал, что в лесу живут еще двое людей.

– Сам не знаю. Герт не хотел привлекать лишнее внимание, чтобы на него не повесили налог на незаконного ребенка. Деревенские бы точно растрепали, а городским до нас дела вроде бы не было. А уж звезды… Ты представить себе не можешь, какой обзор открывался каждую ночь с вершины башни! В деревне, в низине, такого не увидишь, это уж точно.

Алида прекрасно могла себе представить и даже на секунду закрыла глаза, чтобы воображение нарисовало на ее сомкнутых веках волшебные яркие созвездия и всполохи пролетающих комет.

– Я в детстве смотрела из окошка на лес и думала, что звезды – это дырочки в небе, которые проделали елки своими острыми макушками, – сказала Алида, и Ричмольд рассмеялся. – Будто солнце просвечивает через отверстия в ночном пологе.

– А я-то думал, ты верила в сказку про мантию Первого Волшебника, расшитую звездами, – усмехнулся Ричмольд. – До сих пор, небось, веришь.

– Уж сейчас глупо не верить во что-то, – заметила Алида. – Или ты и в Вольфзунда до сих пор не поверил?

– Все спросим в Магистрате, узнаем, что на самом деле стряслось, – отмахнулся Ричмольд. – Не сотрясай воздух без дела, а то болотная муха в рот залетит.

На болоте стоял отвратительный, удушающий запах, и Алида боялась, что ядовитые пары могут их отравить, закружить голову и увести куда-нибудь во владения болотника. Но вслух своих опасений не высказала, чтобы Ричмольд снова не поднял ее на смех.

– Я думаю, это все электричество, – произнес Ричмольд спустя четверть часа молчания, нарушаемого лишь хлюпаньем ног, сосредоточенным сопением приятелей и мерным похрапыванием Мурмяуза.

– Элек-что? – удивилась Алида. – Это какое-то новое научное течение?

– Столичные ученые уже несколько лет экспериментируют с электромагнитными полями и импульсами. Я читал, – объяснил Ричмольд. – Предположительно, с помощью импульсов можно передавать различные изображения. Вот я сейчас подумал: кто знает, можно ли передавать ощущения? В таком случае, этот мужчина, которого ты приняла за демона Вольфзунда, видный ученый, которому удалось заморочить нам головы. Летающие кони, звездопад, замок – навязанные нам образы. Ну, вроде как бреда наяву. И наставники, превратившиеся в птиц, были частью эксперимента. А мы с тобой – что-то вроде подопытных крыс.

Алида, в сотый раз вытаскивая ноги из топи, возмущенно фыркнула.

– Значит, и ужин, и завтрак были галлюцинацией, да? И твою башню, и мой дом разрушил этот твой элек-лирический инпульс? И он же похитил бабушку с твоим астрономом, я правильно поняла?

– Электрический импульс, – машинально поправил ее спутник. – Я еще не прорабатывал деталей своей гипотезы, но в общих чертах… – Он осекся, заметно смутившись, и Алида со злорадством поняла, что Ричмольд осознал всю неправдоподобность своего предположения.

– Надо было захватить у Вольфзунда мешочек сушек, – сказала она. – Кто знает, сколько еще идти по этому болоту.

– Ты вообще думаешь о чем-то, кроме еды? – раздраженно бросил Ричмольд. Он воткнул свою палку в грязь и присел на полусгнивший, густо обросший мхом ствол, вытирая лоб рукой.

– Я думаю сразу о стольких вещах, сколько ты и представить себе не можешь, – надулась Алида, присаживаясь рядом. – Лучше скажи, господин ученый, в правильную ли сторону мы идем?

Ричмольд задрал голову кверху, хмуро вглядываясь в затянутое тучами небо. Потом облизал палец и выставил его вверх, снова нахмурился, повертелся на месте, что-то пробубнил себе под нос и пожал плечами.

– Я ученик астронома, а не географа. Может, в твоих сказочках описано это болото, раз уж ты уверена, что мы были в гостях у демона?

– Вот и отлично! Сиди здесь и жди своих импульсов, которые выведут тебя. А мы с Мурмяузом позовем Симонису, и она нам поможет! – вспылила Алида. С каждым часом этот Ричмольд все сильнее раздражал ее.

Но усталость не дала ей встать и сию же минуту выполнить свою угрозу. Они с Ричмольдом посидели еще несколько минут бок о бок, стряхивая грязь с одежды и обиженно сопя друг на друга. «Найду папу в городе и сразу же распрощаюсь с этим врединой, – думала Алида. – Пусть ищет своего Герта один, не станем ему помогать. Когда он заявит о том, что над ним ставили эксперимент с этими импульсами, его быстро заберут в Авенумский лазарет для умалишенных».

Тем временем загустевший воздух болота окутывал их, словно заботливая мать, которая оборачивает дитя одеялом, мягко и вкрадчиво обнимал за плечи. Одежда и волосы пропитались едким запахом, и сам болотный воздух готов был навеять грезы о родном доме, о горячем угощении, о теплых кроватях, о былой жизни.

Где-то вдалеке заухала сова, и Алида подскочила как ужаленная:

– Бабушка! Она там!

Алида подхватила с земли сумку, отяжелевшую из-за спящего в ней кота, и побежала по кочкам, напрочь забыв об опасностях трясины.

– Стой, сумасшедшая! – окликнул ее Ричмольд. – Ты же провалишься! Возьми хотя бы палку, а я найду себе другую.

– Но там бабушка! Она зовет меня на помощь! – воскликнула Алида.

– С чего ты взяла? Я вообще ничего не слышал. Но если тебе так хочется, пошли к твоей бабушке. – Ричмольд вскочил и бросился за Алидой, не забывая наспех ощупывать осиновым стволом болото перед собой.

Сова закричала снова, уже намного ближе, а ей ответили другие совы, и звуки множились, повторяемые эхом, разлетались по воздуху, кружа голову, окончательно запутывая, сбивая с толку.

– Бабушка, где же ты?! – в отчаянии закричала Алида, когда голоса сов зазвучали со всех сторон, окружили ее, захохотали, будто глумясь над ее беспомощностью.

Однажды она играла в жмурки на поле за деревней. Стоял знойный августовский полдень, и старшие девочки, крепко завязав Алиде глаза пестрым ситцевым лоскутом, закружили ее, словно детский волчок. Она просила их остановиться, но они смеялись, и кружили, кружили, кружили ее за острые локотки, и смеялись, смеялись… Солнце пекло в макушку, словно собиралось поджарить дюжину оладий на ее голове, сладкий аромат болиголова навязчиво заползал в ноздри, и Алида мечтала о глотке свежего воздуха, о том, чтобы эта круговерть закончилась, чтобы ей развязали глаза, чтобы смех прекратился, чтобы игра больше не продолжалась… в тот день Алида впервые потеряла сознание. Бабушка долго ругалась, когда нашла ее одну, лежащую в поле у дороги. Старшие девочки сбежали, когда поняли, что их маленькая подружка от жары и кружения лишилась чувств. Бабушка потом не разрешала Алиде играть с ними вплоть до наступления весны.

– А по-моему, это кричит козодой, – задумчиво протянул Ричмольд. – Я же не бегу сломя голову и не зову Герта. Болота наверняка кишат птицами, так что это совершенно обычное явление для этого времени года.

– Ты ученик астронома, а не орнитолога, поэтому не можешь знать, что на болотах живут лишь выпи, кулики да некоторые другие птицы, – в тон ему возразила Алида. Голос Ричмольда немного вернул ей чувство реальности, и она осознала, что едва не свалилась в трясину. Она сделала шаг назад, удерживая равновесие на крутой кочке. Струйки испарений тусклого серо-зеленоватого цвета поднимались от земли, то тут, то там воспламеняя слабые огненные всполохи, жуткие, страшные, похожие на свечи в доме покойника, которые зажигают обычно в день похорон. Алиду передернуло. Ей показалось теперь, что от болота веет могильным холодом, и она обхватила плечи руками, пытаясь унять внезапную дрожь.

– Алида, ты не в себе, – сказал Ричмольд, подойдя к ней вплотную. – Бесконечных болот не бывает, тем более здесь, так близко от города. Я тысячу раз бывал с Гертом в Биунуме, и, поверь, ехать по дороге совсем недолго. Здесь просто нет места для бескрайних топей. Не думай о своих сказках, просто иди дальше, я уверен, что скоро мы выйдем в город.

– Рич, это все Вольфзунд, – всхлипнула Алида. – Он морочит нас, чтобы мы сдались и отдали ему страницы. Он не просто так отпустил нас из замка.

Низкий и не слишком выразительный голос Ричмольда действовал на нее отрезвляюще, и Алиде вдруг захотелось взять его за руку, чтобы убедиться, что он рядом, такой реальный и живой, что он поможет ей выбраться из болота и скажет, что уже скоро все станет хорошо.

Ричмольд вздохнул и пошел дальше, махнув спутнице рукой, чтобы она следовала за ним. Алида немного постояла, потом тряхнула головой, прогоняя остатки туманного морока и мрачных мыслей, и поспешила догонять своего приятеля.

– Рич, – снова позвала его Алида. – Рич, посмотри, пожалуйста, внимательно. Ты что-нибудь видишь впереди?

– Я вижу мерзкие трясины и твердо намерен в самое ближайшее время оставить их позади, – отозвался он. – У тебя снова галлюцинации?

Алида вглядывалась в однообразный пейзаж, стараясь убедиться, что ей просто померещилось. Но вот снова среди топей возникла странная бесформенная фигура без глаз, с плоской головы до коротких ног покрытая илом. Она закричала:

– Вон там, Ричмольд! Смотри скорее туда!

Но пока друг подслеповато щурился, фигура исчезла и появилась уже совсем в другом месте. Пусть у этого существа не было глаз, но Алида была уверена, что оно видит ее. Мурашки пробежали по позвоночнику, и Алиде стало еще страшнее. Надо выбираться отсюда как можно скорее, бежать во весь дух, пока демонические видения не сделали их вечными заложниками болота, не заманили на самое дно мутных вод, не заточили на грани между жизнью и небытием…

В детстве бабушка пугала Алиду сказками про болотных духов, которые зажигали огни и заманивали путников в трясину. Человек, сгинувший на дне болота, не мог оттуда выбраться и застревал между сном и явью, беспомощный, страдающий, не чувствующий ничего, кроме липкого ужаса, пожирающего его сердце. Этот липкий страх начал преследовать Алиду, цеплялся за подол ее платья, как репейник, карабкался выше, грозя сжать ледяными пальцами горло, а потом заполнить собой все ее мысли и ощущения.

Внезапно ее внимание привлекло странное теплое свечение, исходящее откуда-то снизу. Алида вздрогнула и заметила, что звезда на дне сумки разгорелась ярче и Мурмяуз таращит на нее заспанные глаза. Ну конечно! Путеводные звезды редко падают с небес, но верно служат тому, кого выбрали своим хозяином. Девушка осторожно взяла звезду в ладони и легонько подбросила ее в воздух, с замиранием сердца следя: упадет в болотную топь или нет?

– Нашла время играть, – возмутился Ричмольд. – Что ты надумала?

– Тсс. – Алида приложила палец к губам, и звезда, слегка покачнувшись, поплыла по воздуху, набирая скорость с каждой секундой. Очертания страшного болотника рассеялись во мгле, будто никого там и не было, а туман заискрился золотистым свечением, словно солнце наконец-то пробилось сквозь тучи и озарило дорогу.

– Рич, это же дорога в город! – воскликнула Алида, изрядно напугав Мурмяуза. Кот выпрыгнул из сумки и снова устроился меховым воротником у нее на шее.

Тонкой змейкой завилась перед ними тропа, вполне надежная и безопасная на вид. Звезда зависла в метре от земли, как бы приглашая идти за ней; а впереди темнела поросль кустов, за которой вполне могло скрываться что-то кроме болота.

– Ладно, идем, – согласился Ричмольд и первый потрогал мыском тропу, убеждаясь в ее реальности. – Вроде всё чисто.

Алида послушно пошла за ним и, прежде чем нырнуть за стену кустов, оглянулась назад. На высокой горе, окруженный покрывалом тумана, виднелся мрачный замок, протыкая шпилями хмурое небо. Нет, это не могло быть галлюцинацией или электрическим импульсом, что бы ни говорила наука. Пусть Ричмольд упирается сколько хочет и ищет ответы в своих умных книгах, а она будет слушать свое сердце и полагаться на то, что скрыто в любимых сказках.

 

Глава 6,

в которой происходит неожиданная встреча

За кустами оказалась река, и откуда-то в обход болота к ней вела грунтовая дорога, переходящая в старый горбатый мосток. Алида разглядела серые шиферные крыши на другом берегу и радостно дернула Ричмольда за рукав.

– Мы выбрались, Рич! Должно быть, это пригород! Если повезет, рыбаки нас накормят!

Иногда к ним с бабушкой приезжал отец и возил Алиду в город за покупками. У него были знакомые среди рыбаков, и за разговором девочке часто перепадало угощение в виде связки сушеной корюшки. Но со временем отец приезжал все реже, а рыбаки стали видеть в ней не смешную лохматую девчушку с фиалковыми глазами, а потенциальную партию для их немытых, недалеких, пропахших рыбой сыновей. Алиду расстраивала эта перемена, но деревенские рыбаки запомнились ей как в общем-то приветливые и беззлобные люди. В любом случае, попросить немного еды не опаснее встречи с демоном.

Звезда скользнула обратно в сумку, как послушный ручной зверек, и товарищи зашагали по мостику в сторону виднеющихся впереди домов. Алида заметила на берегу нескольких мужчин с удочками и помахала им рукой, а они заулыбались и замахали в ответ.

– Они милые люди, и где-то здесь должен быть трактир, – сказала она. – Если повезет, нас накормят и расскажут, как найти этого Главу Магистрата. А может, они даже слышали, куда подевались наставники-птицы.

– Бесплатно накормят? Ты серьезно? – скривил губы Ричмольд. – Что-то эти твои рыбаки не слишком похожи на благотворителей.

– Ну а что такого? Можно даже попробовать постучаться в любой дом и попросить две тарелки супа, – пожала плечами Алида.

– Просто поражаюсь. Тебя ничему не научила встреча с тем странным мужчиной, которого ты считаешь альюдом? Что насчет твоего инстинкта самосохранения? – шикнул Рич.

– С таким настроем, конечно, рассчитывать не на что. Именно поэтому ты будешь молчать, – решила Алида. – И постарайся приветливо улыбаться. Если ты, конечно, это умеешь.

Она откинула волосы назад и уверенно поднялась на крыльцо первой попавшейся хижины. Она трижды постучала в дверь, покрытую облезлой выцветшей краской.

– Убирайтесь, попрошайки, – проскрипел прямо за дверью старческий женский голос. – Нечего прибедняться, у нас у самих амбары ветром разнесло.

– Простите, пожалуйста, но мы всего лишь уставшие путники, которые хотели подкрепиться тарелочкой супа, – жалобно протянула Алида.

– А у меня не трактир, – ответила старуха за дверью. – Убирайтесь, иначе я выпущу собак.

– Простите за беспокойство, – пискнула Алида и поспешила ретироваться. Встреча с собаками ее и Мурмяуза совсем не прельщала. – Рич, у тебя есть деньги? – спросила она, сбежав по ступеням к ожидающему ее Ричмольду.

Он так изумленно уставился на нее, что Алида поняла все без слов.

– Ладно, ясно, зато телескопы с тобой, верно? Это, несомненно, очень важная вещь в пути.

– А у тебя детская книжка и пучок вонючих трав, – огрызнулся Ричмольд.

– Вонючих трав, которые моментально вылечили твои ушибы! – воскликнула Алида. – Мог бы и поблагодарить меня! Ты меня так бесишь! – Потом, подышав и немного успокоившись, она добавила: – Трактир должен быть на соседней улице, я помню, как отец пил там пиво. Найди его и посиди там, послушай разговоры, а я пока добуду нам денег.

Не став дожидаться ответа попутчика, она бросилась вниз по деревенской улице, удивляясь своей замечательной идее.

Кусты сирени, кое-где еще сохранившие гроздья ароматных соцветий, обступили неприметный домик, выкрашенный в темно-зеленый цвет. Спугнув стайку кур, Алида взбежала по ступеням и дернула колокольчик у двери с вывеской «Ломбард».

Она уже была здесь однажды, лет шесть назад. Отец оставил ее во дворе, а сам шагнул внутрь, сказав, что ему нужно занять немного денег. Пока маленькая Алида играла со щенком у этого самого куста, отец договорился о деньгах и вернулся довольный, и в тот день он купил ей сверток ярких леденцов, а себе – большую кружку пива.

– Здравствуйте, господин, – поздоровалась Алида, влетая в полутемное помещение, заваленное самым разным скарбом. Тусклый свет играл на медных поверхностях самоваров и чайников, отражался от позолоты фарфоровых чашек и подсвечников, множился в хрустальных подвесках светильников и переливался на боках стеклянной посуды. Мурмяуз зевнул во весь рот, не слезая с плеч хозяйки, и застыл, увлеченный играми солнечных зайчиков на полу. Пожилой господин с двумя пучками седых волос на затылке с интересом разглядывал потертое зеркало в резной оправе, которое и отбрасывало блики на пыльный деревянный пол. Он поднял взгляд на посетительницу и вопросительно уставился на нее поверх старомодных очков.

– Слушаю вас, сударыня, – проговорил мужчина тонким надтреснутым голосом.

– Мне нужны деньги, – объявила Алида. – Столько, чтобы хватило нам с товарищем покушать, ну и коту рыбы купить. Вы ведь дадите мне денег? – добавила она уже не так уверенно, глядя в непроницаемое лицо хозяина ломбарда.

– Что закладываете?

– Что?

– Чем поделитесь со мной, девушка? – терпеливо повторил хозяин ломбарда. – Золото, серебро, другие металлы? Антикварные книги или предметы обихода? Предупреждаю, только в хорошем состоянии.

Алида стушевалась. Золота, серебра и других металлов у нее отродясь не было, предметы обихода все остались в разрушенном ураганом домике, а старинные книги… Что он там сказал насчет старинных книг? Но нет, бабушка ведь совершенно точно сказала нести страницу Главе Магистрата, а не владельцу ломбарда. Хотя про футляр она вроде ничего не говорила…

Алида расстегнула сумку, заметив, что господин с жадностью пытается туда заглянуть. Свет упавшей звезды вырвался наружу, но она сделала вид, что не замечает ничего странного, и извлекла деревянный футляр с рунами.

– Не знаю, подойдет ли вам это, но, мне кажется, вещь очень и очень старая, – сказала она, пытаясь открыть крышку футляра, чтобы достать оттуда страницу. – Еще бабушкина, – пояснила она, сморщившись от боли, когда ноготь вывернулся в сторону от ее попыток снять крышку. – В общем, внутри кое-что личное, и я готова отдать вам только футляр. – Алида улыбнулась, извиняясь, и протянула его хозяину ломбарда, предлагая ему самостоятельно открыть и отдать ей страницу обратно.

В эту секунду дверь ломбарда распахнулась, заставив колокольчик залиться визгливой трелью, и в помещение, спотыкаясь, ввалилась знакомая долговязая фигура.

– Я так и знал, что ты сумасшедшая! – гневно воскликнул Ричмольд, вырывая из рук Алиды футляр. – Твой мозг вообще работает или только генерирует бредовые сказки?

– Молодой человек, у нас принято вести себя прилично, – просипел господин, явно огорченный сорванной сделкой.

– Простите, – бросил юноша и, больно схватив Алиду повыше локтя, выволок ее на улицу.

– Отпусти меня! – зашипела Алида, выворачиваясь. – Если ты не понял, я пыталась выручить немного денег нам на обед! Нам обоим, а не только себе!

– И решила заложить вещь, ради которой мы и потащились в город? Гениально! Ну почему мне попалась именно глупейшая из всех окрестных девчонок?!

– Никакая я не глупейшая! – крикнула Алида. – Я собиралась заложить не страницу, а всего лишь футляр! Знаешь что, Ричмольд? Пошел ты к лешему!

Она отцепила бледные пальцы, крепко сжимавшие ее плечо, и со всех ног бросилась прочь, размазывая по лицу слезы обиды. Мурмяуз спрыгнул на землю и потрусил за хозяйкой, приглядываясь к местным воробьям, купающимся в дорожной пыли.

Алида пробежала мимо торговой лавки с вяленой рыбой и плетеными сетями, мимо покосившихся, отчасти пострадавших в ураган деревенских домов, через аллею плакучих ив и выскочила на широкую, вымощенную светлым песчаником дорогу. Впереди белели первые городские здания, сложенные из красивого камня, но от расстройства Алида даже не смотрела на них.

Мысок башмака зацепился за дорожный камень, и Алида растянулась на земле, в кровь изодрав колени. Она зарыдала в голос от боли, обиды и усталости. Подниматься на ноги ей совершенно не хотелось.

– Алида, что ты здесь делаешь? – раздался совсем рядом знакомый раскатистый голос, и крупный мужчина с пивным животом и копной седеющих каштановых волос поставил ее на ноги. – Почему ты здесь одна?

– Папочка, я все-все тебе расскажу, – всхлипнула Алида и уткнулась в отцовскую грудь, пропахшую тушеной капустой и копченой свининой.

– А еще мы, кажется, видели самого настоящего болотника, но звезда осветила нам путь, и мы вышли из болота, – вещала заметно повеселевшая Алида, доедая калач с кунжутом, когда они катили в телеге по городу. Отец поймал по пути повозку, и Алида, успокоившись, начала выкладывать ему все, что произошло после урагана. – Звезду я тебе тоже покажу, просто боюсь, как бы она не выскочила из сумки, тут так трясет на дороге. Эх, пап, а можно мы все-таки найдем Ричика и заберем его к себе? Он же такой неприспособленный, только о научных гипотезах думает. Ты, главное, не говори ему, что это я просила, а то я обиделась и не разговариваю с ним.

– Как же я твоего Мичмольда отыщу? – расхохотался отец. – Он, наверное, уже на полпути в город, а там знаешь сколько людей?

– Ричмольда! Папочка, ты его сразу узнаешь. Он высокий, как ты, очень рыжий и некрасивый, весь в веснушках, будто больной, – качнула головой Алида. – Ему тоже в Магистрат нужно, но один он не дойдет. Ты представляешь, я уже половину леса прошла, а он все сидел на обломках своей башни, ждал у моря погоды.

Алида говорила и говорила, а между делом думала: верит ли ей отец? Не считает ли ее легкомысленной фантазеркой? Или, еще хуже, сумасшедшей…

Отец с молодой женой жили в маленьком доме, сложенном из белого кирпича, стоящем на самой окраине города. Пестрые петунии и настурции оживляли сухую глинистую почву дворика, а пять пухлых несушек деловито клевали что-то у порога.

Милли, розовощекая молодая женщина с круглым лицом, расставляла чашки и тарелки на грубом непокрытом столе, и Алида заметила ее округлившийся живот.

– Ой, папа, вы ждете пополнения? – спросила Алида. – Поздравляю!

– Спасибо, спасибо, – рассеянно проговорил отец. – Скажи еще раз, Алидушка, ты утверждаешь, что бабушка куда-то пропала?

– Превратилась в сову и улетела, – уверенно повторила Алида, отхлебывая сладкий чай из большой кружки, по форме и размеру напоминающей среднее ведро.

Милли едва не выронила кусок пастилы, который собиралась отправить рот, и вопросительно уставилась на дочь мужа.

– Алидушка у меня фантазерка, – улыбнулся отец. – Но в городе действительно говорят об исчезновении некоторых людей. До крайности странная ситуация… Что ты говорила насчет какой-то бумажки?

– Это страница из старой книги. Бабушка просила отнести ее Главе Магистрата, – объяснила Алида.

– Ума не приложу, какие дела были у мамы с этим старым прохвостом, – задумался отец. – Но ты не торопись отдавать просто так, сначала выясни, сколько Магистр заплатит за эту вещицу. И с собой ее не таскай, оставь дома.

– А Ричмольда мы поищем? – спросила Алида.

– У него тоже есть непонятная страничка? – вопросом на вопрос ответил отец, оживившись.

Алида кивнула.

– Ладно. Сходи пока к Библиотеке Магистрата и постарайся выяснить, для чего им нужны страницы. А я вернусь в рыбацкую деревню и поищу твоего дружка… – Отец осекся и посмотрел на Алиду странно, будто начал о чем-то догадываться. – Кажется, я понял. Этот Ричхард – твой жених? И вы придумали легенду о ночевке в замке демона, чтобы я смягчился и позволил вам жить у меня? Хитро, доченька. Но ты же знаешь, какой штраф придется мне заплатить, если власти узнают, что я скрываю неженатую пару.

– Папа! – Алида едва не вылила на себя чай из чашки-ведра. – Что ты такое говоришь? Никакой он мне не жених! И вообще, мне всегда нравились брюнеты! Если бы ты с ним поговорил, то понял бы, какой он невыносимый зануда, да ни одна девушка не захочет с ним помолвиться!

– Разберемся с этим позже, – отмахнулся отец. – Сначала проясним насчет ценности страниц…

Он надел шляпу и вышел за дверь. Алида сгрызла еще пару орешков в карамели, допила полуостывший чай и, забежав в свою комнату на втором этаже, чтобы забросить сумку, выскочила на улицу. Верный Мурмяуз пошел следом, видимо, боялся оставаться в незнакомом месте.

Она примерно помнила, как идти до Библиотеки, по слухам, самой большой и древней в королевстве. Городские улицы расходились от нее кругами, перечеркнутые прямыми проспектами, и карта города напоминала изображение лучистого солнца. По городским окраинам ютились маленькие дома из белого камня, а ближе к центру здания и торговые лавки были побогаче: порой с украшенными цветными витражными окнами и с причудливо оформленными ящиками для писем. Алида пробежала по улице до широкой мощеной дороги, свернула налево и устремилась в сторону центральных улиц.

Она видела Библиотеку лишь раз, когда отец отвозил ее к кварталу книготорговцев за недавно вышедшим справочником лекарственных трав. Алида издалека любовалась величественным зданием с круглым зеленым куполом, но образ прекрасного строения с высокими башнями, богато украшенными лепниной, долго потом занимал ее мысли. Она даже пыталась нарисовать Библиотеку Магистрата на клочке бумаги и показать бабушке, но, сделав несколько корявых набросков, поняла, что рисование не относится к числу ее талантов.

Остроносые башмаки постоянно задевали камни, и она присела на первое попавшееся крыльцо, чтобы снять неудобную обувь. В городе не было шишек и иголок, которые кололи ноги, как в лесу, поэтому она решила, что дальше пойдет босиком. Алида связала шнурки вместе и забросила башмаки за плечо, чтобы потом вернуть Ричмольду.

Алида обнаружила, что крыльцо вело в торговую лавку. На стеклянных витринах красовались такие восхитительные куклы, что она в восторге замерла, разглядывая чудесные игрушки. Где-то внутри проснулась маленькая девочка, игравшая в куклы из цветов и веток, мечтавшая о фарфоровой красавице с блестящими и мягкими кудрями, так похожими на настоящие.

«Если отец прав и Магистр действительно согласится выкупить страницу, то я непременно куплю себе такую куклу, поставлю на полку и буду любоваться», – подумала Алида и, воодушевленная, побежала дальше.

Она прошлепала босыми ногами по мраморным ступеням, полукругом расположившимися перед главными дверями, потянула на себя ручку и вбежала внутрь. Воздух в помещении казался золотым: свет, проникая сквозь высокие узкие окна, отражался в золоченых перилах широкой лестницы, играл на люстрах и канделябрах, бросал блики на пол из золотистого песчаника. Алида вдохнула волнующий, так любимый ею сладковато-пыльный аромат старых книг и прошла к столику, за которым сидел бледный парнишка в темно-синей мантии, похожий на взъерошенного вороненка.

– Добрый день, – сказала Алида, размышляя, как к нему обращаться – на «ты» или на «вы». Он выглядел даже чуть младше нее, но, с другой стороны, занимал должность при главной Библиотеке королевства, значит, чего-то да стоит.

– По какому вопросу? – скучающим голосом произнес мальчишка, раскрыв толстую книгу в темном кожаном переплете, и обмакнул перо в чернила. – Ваши имя и фамилия, пожалуйста.

– Алида Фитцевт, – ответила Алида. – Мне нужно поговорить с Главным Магистром. Моя бабушка оставила для него одну вещь.

– В самом деле? – оживился «вороненок». – И что это за вещь? Можно на нее взглянуть?

– Это страница из старинной книги. К сожалению, она у меня не с собой. Сами понимаете, тащить ценную вещь через весь город… Вы запишете меня на прием?

– Просто поразительно, но вы уже третья за последние два дня, кто обращается с подобным вопросом, – сказал служащий Библиотеки. – Я даже зафиксировал сообщения о неких галлюцинациях… Скажите, мисс Фитцевт, ваша бабушка, случайно, не претерпела некоторые… изменения?

– Она превратилась в большую серую сову! – с готовностью сообщила Алида, радуясь, что кто-то помимо них с Ричмольдом видел превращение наставников в птиц. – Я не рассмотрела, было темно и страшно, но, кажется, это была неясыть.

Служка заскрипел пером по пергаменту, и Алида заметила, как он выводит: «Требует встречи с Магистром… Тяжелые галлюцинации… Возможно, сумасшедшая…»

– Я не сумасшедшая! – воскликнула Алида. – Как ты вообще можешь судить обо мне спустя какую-то минуту общения?!

– Башмаки, мисс Фитцевт, принято носить на ногах, а не на плечах, – надменно произнес мальчишка. – Да и волосы порядочные девушки расчесывают. Глава Магистрата сейчас находится в отъезде, приходите через четыре дня. Желаю вам удачи в охоте на неясыть.

Он захлопнул книгу записей и красноречиво указал Алиде на дверь. Она громко фыркнула, подхватила на руки Мурмяуза и выбежала на улицу.

Бабушка рассказывала, как во времена ее юности одна девушка съела на спор целый лепесток белены, а потом пыталась поймать гнома в желудевой шапочке под крыльцом курятника. Когда что-то видит один человек, это может и не быть правдой, а вот если одно и то же видение посещает двоих, троих или целую группу людей, то, скорее всего, все случилось на самом деле. Алида точно помнила, что не ела никакой белены. Да и Ричмольд тоже. А теперь она узнала, что по крайней мере еще двое обращались в Библиотеку по поводу загадочных страниц… Жалко, что нельзя сейчас же поделиться своим открытием с Ричмольдом! Он, хоть и зануда, но все-таки видел все то же, что и она. Нельзя же считать совсем чужим человека, с которым ты провел время в сказочном замке Альюда.

 

Глава 7,

в которой кое-что проясняется

Немного расстроенная и задумчивая, Алида вернулась в дом отца. Она оставила обувь во дворе, чтобы хорошенько отмыть ее потом от грязи, а сама вошла в столовую и едва сдержала радостный крик.

За столом, рядом с отцом, сидел Ричмольд и угощался бутербродами с домашней куриной колбасой. Отец что-то рассказывал ему, а юноша согласно кивал рыжей головой. Алида быстро взяла себя в руки и нацепила маску обиженного безразличия. Нельзя, чтобы тот подумал, будто она рада его видеть.

– Ну что, дочь, этот? – спросил отец.

– Этот, – согласилась Алида и закусила губу, чтобы не улыбнуться.

Ричмольд смущенно разглядывал свои руки. Отец, спохватившись, сказал:

– Ладно, пойду немного поработаю с документами. Не ссорьтесь, ребята, – и, подмигнув Алиде, скрылся в примыкающей к столовой комнатке.

Алида деловито наполнила свою чашку чаем и насыпала в вазочку шоколадных конфет. Ей не хотелось первой начинать разговор с Ричмольдом, ведь не она же начала истерить в ломбарде и не она назвала его сумасшедшим.

– Привет, – пробормотал Ричмольд.

Алида гордо молчала, жуя конфету с черносливом.

– Прости, ты не сумасшедшая. Вроде бы, – сказал Ричмольд.

– Ладно. А ты можешь не идти к лешему, – наконец-то смягчилась Алида и широко улыбнулась. – Я рада, что ты нашелся.

Ричмольд скромно улыбнулся в ответ, и Алида невольно подметила, что улыбка ему к лицу.

– Я уже побывала в Библиотеке Магистрата, – гордо сообщила она. – Главный Магистр в отъезде, но какой-то противный мальчишка сказал, что за последние два дня уже несколько человек приходили с похожей проблемой. Ты понимаешь, Рич? – Она заговорщически зашептала, приблизившись к нему: – Мы с тобой нормальные, не только мы видели, как люди превращаются птиц. Нам надо найти остальных пострадавших, может быть, они лучше знают, что делать. А папа вообще говорит, что страницы нужно не отдать, а продать, и я уже решила, что куплю себе куклу на вырученные деньги.

– Я подумал, что было бы неплохо посетить квартал книготорговцев, – сказал Ричмольд. – Если внимательно слушать, там можно узнать много чего интересного…

– Оставь вещи здесь, на всякий случай, – посоветовала Алида. – Надеюсь, папа не обидится, если мы поживем у него недельку-другую.

– Что, и я… Могу пожить? – удивился Ричмольд.

– Ну да, а что такого? Мы ведь друзья, – пожала плечами Алида.

– Друзья, – улыбнулся Ричмольд, и в его глазах промелькнуло какое-то новое, незнакомое Алиде выражение.

Они основательно подкрепились стряпней Милли и выбрались на улицу, держа курс на квартал книготорговцев.

Чем дольше книга лежит в доме, тем дороже она стоит. Это было, по мнению Алиды, одним из главных отличий книги от, скажем, ее любимых сушек с маком. В королевстве ценили книги: справочники, энциклопедии, сказки, азбуки стояли на полках или теснились в сундуках почти в каждом, даже самом бедном доме. И если случалось так, что куры в курятнике переставали нестись, корова давала меньше молока, а со службой как-то не ладилось, всегда можно было разжиться монетами, продав пару старых книг. Конечно, жители расставались со своими сокровищами неохотно, но во многих семьях книги были единственной ценностью, которую можно выгодно обменять в случае наступления голодных времен. Их извлекали из сундуков, снимали с полок и, обмотав для сохранности в какую-нибудь тряпицу, несли туда, где книгам знали цену, – в квартал книготорговцев.

Пропахшими пылью и кожаными переплетами книжными лавками заведовали истинные знатоки, готовые выложить за особо редкий том целый мешочек звенящего золота. Но чаще всего книги простого люда оценивались куда скромнее, в десяток-другой медяков, реже – в пару серебряных монет. В детстве Алида думала, что владельцы книжных лавок знают все-все сказки на свете, и жутко завидовала им, представляя, как тоже откроет такую лавочку, когда станет уважаемой и мудрой травницей. Книготорговцы считались кем-то сродни волшебникам: неприлично богатые и фантастично умные, они вызывали трепет и безмерное уважение у простых горожан.

Алида с Ричмольдом прошли по арочному мосту, перекинутому через городскую реку с зеленоватой, мерзко пахнущей водой, и, миновав улицы с жилыми домами, оказались в узком мрачном переулке. Дома здесь были сложены из пыльно-серого кирпича, лозы плюща обвивали стены и заглядывали в окна, блестящие черными стеклами. Из-за постоянных сумерек керосиновые фонари на столбах и над входными дверями горели здесь и днем, и ночью, заливая отполированную ногами мостовую неровным светом.

Книжные лавки здесь были в каждом доме, и торговцы интересовались только определенным видом книг. По вывескам нетрудно было понять, где можно найти кулинарные книги, где справочники и трактаты по демонологии, а где детские книги с картинками. Некоторые торговцы, не желая платить за аренду лавки, расположились прямо на улице, разложив книги на расстеленных на земле шалях.

Алида с горящими глазами заглядывала в каждую витрину, радуясь, как ребенок, когда ей удавалось разглядеть особенно красивый книжный переплет или открытый разворот с иллюстрацией. Ричмольд же хладнокровно читал вывески и пробегал глазами по ассортименту и посетителям лавки, присматриваясь, какую лучше посетить.

– Рич, пойдем сюда, в «Цитадель сказок», – предложила Алида. – Я думаю, торговец сказками точно что-то слышал о страницах с рунами.

Парень фыркнул.

– Если хочешь получить достоверные данные, спроси ученых, а не сказочников. Вот, «Колыбель истории» – подходящая лавка.

Он скользнул за дверь, и Алида последовала за ним в полумрак душной, пропахшей пылью и свечами лавки.

На полках теснились книги, свитки, отдельные страницы под стеклянными рамами, деревянные таблички и фрагменты переплетов, сохранившиеся, должно быть, со времен владычества магии. Алида не выдержала и громко чихнула несколько раз подряд, когда пыль настойчиво защекотала ее ноздри.

Дряхлый старик, похожий на грифа, показался из-за стеллажей и укоризненно уставился на посетителей.

– Древние книги любят тишину, девушка, – сказал он полушепотом. – Вы пожаловали продать или купить?

– Нам нужна ваша консультация, господин, – ответил Ричмольд. – Насчет рун.

– Увы, я всего лишь заведую вопросами купли-продажи, ну и немного занимаюсь реставрацией, – пожал плечами старик. – В рунах разбирается мой брат, но сегодня не его рабочий день. А лучше всего вам обратиться в Магистрат. Там вам точно помогут.

– И ничего твоя наука не всесильная, – злорадно заявила Алида, когда они вышли из «Колыбели истории» и пошли дальше по кварталу. – Зайдем к сказочникам и сразу всё узнаем!

– Тихо, – произнес Ричмольд, сосредоточенно вглядываясь в редких посетителей торговой улицы. Алида проследила за его взглядом и догадалась, что его внимание привлекли двое молодых ребят, которые о чем-то оживленно спорили.

– Идем за ними, только осторожно. Кажется, я кое-что слышал, – шепнул Ричмольд, и они с Алидой, старательно притворяясь простыми зеваками, поспешили за незнакомцами.

– Я говорю тебе, началась игра на скорость, – твердил низкий русоволосый парень блондину-верзиле. – Почти как лапта. Ударил – беги. Вот они и бегут наперегонки.

– Что ж он тогда из города уехал, если им нужно спешить? – спросил верзила.

– Искать других хранителей. В Манускрипте 344 страницы, а найдены, не считая наших, только тринадцать. Наверняка Вольфзунд будет соблазнять хранителей золотом. У него, говорят, весь замок набит сокровищами.

Алида и Ричмольд встревоженно переглянулись и незаметно подошли еще ближе к ребятам, обратившись в слух.

– Ну а что плохого в том, чтобы продать этому Вольфзунду странички, раз он так хочет? – пожал плечами блондин. – Может, и мы продадим? Хоть разбогатеем.

– Тебе так не терпится сдохнуть? – вспылил щуплый парнишка. – Если альюды вернут власть, всем придет конец! Верховный альюд заберет наши души, а тела превратит в бесчувственных прислужников.

Алиде пришлось зажать себе рот, чтобы не издать испуганный возглас. Непременно нужно их догнать и поговорить, ведь они, кажется, знают, из какой книги эти страницы и для чего нужны Магистрату и Вольфзунду одновременно.

– Привет, – улыбнулась Алида, подскочив к незнакомцам. Те недоверчиво переглянулись, русоволосый недружелюбно нахмурился.

– Чего тебе? Заблудилась в городе? – буркнул он.

– Кажется, нам нужно с вами кое о чем поговорить, – произнес Ричмольд, и молодые люди посмотрели на него совсем уж недобро.

– Магистратские? – спросил русый.

– Это как? – удивилась Алида.

– Возможно, вы нас недопоняли, – сказал Ричмольд. – Мы услышали кое-что о Вольфзунде и неких страницах и хотели бы узнать подробности, если вас не затруднит.

– Ладно, если вы не подосланные Магистратом, приходите на собрание вольных хранителей, – сдался русый. – Сегодня в семь вечера, под Изумрудным мостом. Если заметим слежку – пожалеете.

Проболтавшись до вечера на городских улицах, Алида с Ричмольдом порядком утомились, но время провели довольно-таки приятно. Алида с удовольствием глазела на магазинные витрины, особенно долго разглядывая платья и шляпки с нарисованными на ткани птицами, вдыхала ароматы печеных каштанов и яблок, сожалея, что не догадалась занять у отца хотя бы несколько монет. А еще она была рада, что Мурмяуз остался дома и ей не приходится больше переживать за него и бояться, что кот потеряется или его ненароком раздавят в толпе.

Изумрудный мост был самым широким и старым в городе. Перекинутый через ту же дурно пахнущую реку, он гордо возвышался над ней, замшелый и давно не ремонтировавшийся.

Под сенью плакучих ив алел костерок, а вокруг двигались тени десяти – двенадцати молодых людей. Алида издалека различила русоволосого и блондина: они стояли в центре, и, кажется, что-то доказывали остальным.

– Кого это бесы приволокли? – громко спросила девушка с длинной черной косой. Алиду покоробило, что она была в брюках, а не в платье. – Кайл, Джер, нечего вам было в городе шляться. Нацепляли репьев.

– Не бесись, Эмма. Они не подсыльные. Скорее всего, такие же вольные хранители, – угрюмо сказал Кайл, низкий русоволосый парень с резкими чертами лица. – Подходите ближе, – бросил он Алиде и Ричмольду, а сам принялся ковыряться длинной палкой в костре.

Они подошли, игнорируя любопытные, а порой и откровенно недружелюбные взгляды вольных хранителей, и присели на сложенные горкой валуны, служащие здесь чем-то вроде кресел.

Молодые люди напряженно замолчали, пытаясь понять, безопасно ли возвращаться к обсуждению в присутствии чужаков. Алида с интересом разглядывала их: здесь были и дети, не старше двенадцати лет, а были ребята и постарше, лет двадцати – двадцати трех. Почти все были одеты вполне прилично, явно не нищенствовали.

– Твой учитель тоже стал птичкой? – спросил маленький мальчик с небесно-голубыми глазами и подсел к Алиде, доверчиво глядя ей в лицо.

– Моя бабушка стала совой, – вздохнула она. – Меня зовут Алида, а это Ричмольд. Наши наставники передали нам непонятные страницы и исчезли. Мы хотели отнести их в Магистрат, но не нашли Главу, – сказала она громче, чтобы все собравшиеся ее услышали.

По толпе прошелся ропот: кто-то облегченно вздохнул, кто-то скептически хмыкнул, кто-то принялся шептаться с товарищами.

– Мы все здесь были учениками, – сказал Кайл. – Но теперь мы – вольные хранители. У некоторых из нас есть страницы из какой-то развалившейся книги, некоторые просто лишились наставников, у которых и страниц-то никаких вроде бы не было. И только мы можем решить, кому наши страницы достанутся: альюдам или Магистрату.

– Прости, пожалуйста, но мы не совсем понимаем. Мы кое-что слышали о старом Договоре, но для чего нужны эти страницы? – спросила Алида как можно мягче. У нее по рукам побежали мурашки, когда она поняла, что большинство хранителей смотрит на нее с враждебным подозрением. Она инстинктивно прижалась поближе к Ричмольду, рассчитывая на его поддержку и защиту.

Кайл немного пошептался со старшими хранителями, потом, еще сильнее нахмурив брови, скрестил руки на груди и сказал:

– Нам удалось выяснить, что это части древнего Манускрипта, в котором заключена вся магия мира. Много веков назад Магистрат и альюды подписали Договор, чтобы разделить поровну между собой магические способности, и заключили их в Манускрипт. Не знаю, как Магистрам удалось обмануть демона, но только после подписания Договора альюды исчезли совсем. Вроде как их заточили в небытие, точно не знаю. А Вольфзунд, в свою очередь, проклял Манускрипт. Теперь, когда действие Договора закончилось, проклятие Верховного Альюда свершилось, и потомки первых хранителей превратились в птиц. Вот и все, что мы знаем.

– Но почему тогда Манускрипт распался на страницы? И что будет, если отнести страницы Главе Магистрата? – спросила Алида, начиная подозревать, что встреча с вольными хранителями оставит им больше вопросов, чем ответов.

– Магистрат разделил Манускрипт, чтобы его было труднее собрать демонам, и раздал страницы Хранителям – потомкам волшебников. Они не учли, что страницы могут затеряться с течением времени. Но сейчас Магистрату нужно снова собрать все страницы вместе. То же самое хочет и Вольфзунд. Ему нужно вернуть былое могущество, а Магистрату нужно снова отправить демонов в небытие, чтобы не делить с ними волшебство. Ну и есть такие предположения, что Вольфзунд устроит конец света людям, в отместку за обман, – сказал Кайл.

Костер весело потрескивал, ветер приносил с реки прохладный, пахнущий водорослями воздух, который шептался с листьями ив, заплетая тонкие ветви в косы. Внезапно Алида вздрогнула от своей догадки: выходит, бабушка, а значит, и она сама – потомки волшебников? И учитель Ричмольда тоже… Если Магистрат восстановит Манускрипт, то среди людей опять появятся колдуны? А замок Вольфзунда снова сгинет вместе с его обитателями? Она посмотрела на Ричмольда, который сидел, обхватив голову руками и уперев локти в колени. «Бедный, как ему, должно быть, тяжело во все это поверить», – подумала Алида.

– И откуда вы это узнали? – спросил Ричмольд. – Где доказательства твоих слов?

– Ты, должно быть, не читал Демонодиум, – хмыкнул Кайл. – Ну, естественно, у тебя ведь не было доступа к древним секторам Библиотеки.

Ричмольд стал белым как полотно, и веснушки на его лице проступили еще ярче.

– Я прочитал все научные книги, авторитет которых непоколебим, – холодно ответил он. – С чего мне верить непроверенным источникам?

– А девчонка-то поумнее будет, – заметила Эмма. – Вы уже решили, кому отдадите свои страницы?

– Бабушка сказала, что только Главе Магистрата, – ответила Алида. – А вы случайно не знаете, он денег за них не дает?

Среди хранителей послышались смешки.

– Поэтому я и говорю, что надо нести Вольфзунду! – крикнул курносый парнишка лет тринадцати. – Я слышал, он может делать золото буквально из всего, даже из соломы! Ему ничего не стоит отдать за каждую страницу по мешочку монет!

Эта тема явно была болезненной для общества вольных хранителей. Поднялся страшный гвалт, грозящий перерасти в настоящую потасовку. Уступать никто не хотел: ни те, кто решил продать свои страницы альюдам, ни желающие отнести их в Магистрат. Алида поняла, что не одна она думала нажиться на продаже страниц, и почувствовала, что краснеет от стыда. О чем они вообще могут спорить, если возвращение власти к Вольфзунду грозит опасностью для всех людей? Неужели их не пугает возможность скорой расправы? Как они могут думать о личной выгоде, когда от их решения зависит, каким будет завтрашний день?

– Так может, отдадим страницы Магистрату просто так? Без награды? – сказала она, но ее голос потонул в шуме споров.

– Замолчите, идиоты! Новая девчонка хочет сказать! – крикнул Кайл. Удивительно, но его послушались. Все спорящие уставились на Алиду, кто с недоверием, а кто с интересом.

– Признаюсь честно, я тоже думала о том, чтобы получить вознаграждение от Магистрата, – робко произнесла Алида. – Но если Вольфзунд действительно так опасен, то, мне кажется, лучше отдать страницы Главе Магистрата безвозмездно… Чем скорее люди соберут Манускрипт, тем быстрее все станет как прежде. И наши наставники вернутся.

– Отдать бесплатно?! Да они точно магистратские шпионы! – возмутился один из старших парней.

– Сейчас побегут в Магистрат и расскажут, что у нас есть части Манускрипта! – захныкал курносый мальчик.

– А потом нас отправят в тюрьму за предательство, – хмыкнула черноволосая Эмма. – Хватайте девчонку.

Алида не успела понять, что происходит, как их с Ричмольдом окружила толпа вольных хранителей. Судя по взглядам, ни на что хорошее рассчитывать не приходилось. Алида судорожно сглотнула и вцепилась в руку Ричмольда. Что с ними хотят сделать? Связать и бросить в реку? Избить и оставить под мостом?

Крупный блондин, Джер, грубо схватил Алиду за локоть и дернул на себя. Она не устояла и упала на колени возле костра, едва не обжегшись о горячие угли.

– Не трогайте ее! – крикнул Ричмольд и схватил с земли толстую палку, готовясь защищаться. В толпе загоготали.

– Ты хоть драться умеешь, задохлик?

– Смотри, не выбей себе глаз!

Ричмольд сунул конец палки в костер, и подсохшая древесина мигом загорелась. Он помог Алиде подняться на ноги и, угрожающе размахивая горящей палкой, уверенно двинулся на хранителей.

Один из младших мальчиков завизжал, когда Ричмольд опалил его рукав, еще некоторые отступили добровольно, освобождая ему путь.

– Испугались тощего юнца с веткой? – рявкнул высокий темноволосый парень с родимым пятном на шее. – Бей его по коленкам, не убегут!

Старшие хранители бросились на приятелей, и Алида уткнулась лицом в рубашку Ричмольда, чтобы было не так страшно.

– Бежим во весь дух, – шепнул он ей и сорвался с места, одной рукой прижимая к себе Алиду за плечи, а в другой держа факел. Алида побежала так быстро, как только могла, с трудом поспевая за длинноногим Ричмольдом, а крики хранителей за спиной придавали ей сил и скорости. Они взбежали на мост, пронеслись по нему до ближайшей улицы и свернули в переулок. Сердце стучало в ушах Алиды, как молот, дыхания не хватало, а голоса преследователей слышались все ближе. Им нужно где-то укрыться, иначе их непременно догонят. Что сделают с ними разозленные побегом хранители, она не знала, да и не хотела знать. Внезапно ей показалось, что она видит какую-то знакомую лавку слева. Если повезет, никто не заметит, как они шмыгнут за дверь…

– Рич, сюда, – задыхаясь, указала она, и беглецы проскочили за дубовую дверь, украшенную цветной мозаикой, и забились в пространство между полом и витриной, дыша тяжело и часто, как загнанные в угол кролики.

 

Глава 8,

в которой все труднее понять, кому верить

Алида лежала, прижавшись лицом к спине Ричмольда, и ей казалось, будто у нее сразу два сердца: так часто и гулко раздавались удары в груди. Под витриной было пыльно и тесно, но и относительно безопасно. Отсюда не слышно звуков с улицы, и никак нельзя было понять, где сейчас вольные хранители. Пробежали ли мимо? Или обыскивают каждый дорожный камень?

Ричмольд завозился. Наверное, хотел посмотреть, что происходит. Алида шикнула на него, чтоб не толкался, но вдруг чьи-то цепкие руки схватили ее за плечи и выволокли из-под лавки.

Алида крикнула от неожиданности и принялась было брыкаться, но вовремя сообразила: это не один из хранителей. Перед ней была незнакомая девушка с очень светлой кожей и почти белыми волосами.

– Злые уходить, – произнесла та с сильным акцентом. – Другой одежда.

Ричмольд выбрался самостоятельно, задев ногой ножку витрины и чуть не разбив ее. Он подозрительно посмотрел на незнакомку исподлобья и молча двинулся в сторону двери, но она схватила его за руку и оттащила.

– Они вас помнить. Одежда и другой выход! Я помочь!

Алида обвела лавку глазами. С полок и витрин на нее смотрели фарфоровые куклы в роскошных нарядах и с блестящими кудрями волос. К потолку были подвешены стеклянные фонарики, напоминающие по форме репу или брюкву, и разноцветные блики от них разбегались во все стороны. Ее осенило: это же та самая лавка, в которой она мечтала купить куклу!

Светловолосая девушка выдвинула из-под витрины внушительных размеров сундук и принялась копаться в нем, извлекая наружу отрезы тканей и какие-то странные, вышедшие из моды наряды. Наконец она вытащила из сундука темно-бордовое платье, расшитое черным стеклярусом, широкую мантию цвета индиго с золотистыми алхимическими знаками и две маски, закрывающие почти все лицо, кроме подбородка.

– Надевайте, – сказала спасительница, сдувая со лба прядь. – Вечером праздник в кабак. Я вас провести.

Алида с сомнением повертела в руках платье, сшитое из настолько мягкой ткани, что хотелось уткнуться в него лицом. В конце концов, они ничего не потеряют, но что, если их новая знакомая тоже как-то связана с вольными хранителями или, что хуже, с альюдами? Подумав еще немного, Алида все-таки надела старинное платье поверх своего собственного, а Ричмольд облачился в мантию и вертел в руках маску.

– Прятать лицо, – сказала светловолосая. – Хранители не узнать.

Алида сдула пыль с маски, украшенной маленькими, искусно вылепленными из фарфора перышками. В центре маски, там, где у людей находится нос, красовался аккуратный позолоченный клювик, что придавало ей сходство с головой синицы. Она завязала ленты на затылке и взглянула на Ричмольда. Тот, в маске со скорбным лицом арлекина, не отводил взгляда от их помощницы. В окружении реалистичных, чуть жутковато глядящих стеклянными глазами кукол он смотрелся на удивление органично, будто сам когда-то был искусной игрушкой и сидел на полке, дожидаясь своего покупателя.

– Кемара, – сказала спасительница и ткнула себя пальцем пониже ключиц. Алида поняла, что она только что назвала свое имя, но, наученная горьким опытом, решила пока не представляться в ответ.

Кемара сняла с полки куклу, держащую в фарфоровой руке ключ, подошла к стеклянному стеллажу с натянутыми на деревянные манекены кукольными платьями и нажала на какой-то рычаг сбоку. Стеллаж отъехал в сторону, негромко позвякивая стеклянными дверцами, и глазам Алиды предстала низкая дверь, выкрашенная в тот же цвет, что и стена.

На улице громыхнула повозка, грубый голос закричал что-то лошадям, и Алида вздрогнула от неожиданности. Но в лавку никто не входил, мозаичная дверь даже не открывалась, и она немного успокоилась.

Кемара зашептала что-то кукле и поднесла ее к двери. Рука куклы зашевелилась, пристраивая ключ в узкую скважину неприметной двери. Алида подумала, что кукла, должно быть, заводная. Не могла же фарфоровая красавица самостоятельно двигаться? Даже для такой любительницы сказок, как Алида, это было слишком.

В замке щелкнуло, и дверь слегка приотворилась.

– Выход в другой часть, вас там не найти, – сказала Кемара и с силой, неожиданной для такой хрупкой девушки, толкнула сначала Ричмольда, а потом и Алиду за дверь.

Какофония звуков обрушилась на Алиду, как снежная лавина. Дверь захлопнулась за ее спиной, почти слившись со стеной, отделанной под камень.

Это действительно был самый настоящий кабак, с гремящей незамысловатой музыкой, смехом и спорами подвыпивших посетителей, с грохотом посуды, шкворчанием масла на сковородах и топотом ног о дощатый пол. Здесь было жарко, пахло потом, вином и жареным беконом. Алида с удивлением отметила, что почти каждый посетитель был в маске или расшитом плаще, а некоторые, например Ричмольд, – и в том, и в другом. Появившимся из незаметной двери новым гостям здесь никто не удивился. Алида даже не могла с уверенностью сказать, заметили ли их вообще.

Фигуристая дама в красивой, украшенной перьями и стеклянными камнями маске, подскочила к Ричмольду и закружила его в быстром, каком-то диковатом танце под странную ритмичную музыку, которую играли притаившиеся в углу артисты с масками на лицах. Ричмольд, смущенно улыбнувшись Алиде, позволил незнакомке увлечь себя в глубь кабака, где кружили еще несколько пар в маскарадных костюмах.

«Нашел время веселиться», – угрюмо подумала Алида и решила обидеться на приятеля. Она устала за день и проголодалась, в длинном бархатном платье было неудобно двигаться, маска с синичным клювиком неприятно давила на переносицу, вызывая тупую головную боль. Алида обвела глазами кабак, но все столы были заняты полупьяными парами и компаниями. Протиснувшись мимо танцующих и не без злорадства отметив, что Ричмольд уже несколько раз наступил на ноги своей партнерше, она наконец заметила то, что искала.

В темном углу приютился небольшой столик на троих, за которым сидел мужчина в насыщенно-сливовом шелковом плаще и маске с длинным клювом. Она видела похожие в книжке о лечебных травах. Кажется, в старину лекари наполняли клювы таких масок дезинфицирующими сборами, чтобы не заразиться во время эпидемий… Интересно, этот господин использует свою маску по назначению или просто вырядился к вечеринке?

– Вы не будете против, если я присяду? – спросила Алида и, дождавшись, когда мужчина согласно кивнет, устало развалилась на стуле. Металлические ножки противно скрипнули по каменному полу, заставив Алиду поежиться.

Перед мужчиной стояла тарелка с картофельными чипсами и свиной отбивной, а в бокале плескалось вино, от которого пахло ежевикой. Алида сглотнула слюну. У нее не было с собой денег, и ей хотелось скорее вернуться домой, но сначала нужно подождать Ричмольда. Ох уж этот Рич! Алида наблюдала за ним, стараясь вложить во взгляд как можно больше осуждения, но он, как назло, не смотрел на нее, будто зачарованный диким мотивом и пластичной красавицей. Алида фыркнула.

– Плохое настроение легко прогнать хорошим вином, – произнес мужчина, и Алида вздрогнула. Где-то она слышала этот голос с хрипотцой… – Угощайтесь, милая.

Тут же перед ней появился бокал ежевичного вина, такого дурманяще ароматного, а следом за ним и тарелка печеной картошки с сыром и помидорами.

– Нет, спасибо, – ответила Алида, с подозрением смотря на аппетитную пищу, которая возникла перед ней буквально из воздуха.

– Очень зря, – усмехнулся незнакомец, снял свою маску и отпил из бокала.

Алида ахнула и в ужасе вскочила – перед ней был Вольфзунд. Она отчаянно захотела сбежать из кабака, спрятаться от демона, но запуталась в полах платья и неуклюже завалилась на пол. Вольфзунд помог ей подняться и осторожно усадил обратно за стол.

– Ну что вы, милая Алида, не бойтесь. Вы же гостили у меня, и я не причинил вам абсолютно никакого вреда. Может, потанцуем?

Алида помнила четыре правила из книги сказок: не ешь, не смотри в глаза, не называй имени, не танцуй. Она отрицательно помотала головой. Надо скорее брать Ричмольда и бежать. Почему он так долго?

– Я смотрю, моя жена увлекла твоего друга, – сказал Вольфзунд. – Надо ему быть осторожнее, а то я и приревновать могу.

Алида снова едва не вскрикнула от страха. Ричмольд танцует с Перинерой! Почему-то она подумала, что лучше бы им быть избитыми вольными хранителями…

– Кушайте, моя хорошая, – елейным голосом произнес Вольфзунд. – Вы ужинали и завтракали у меня, помните? Так что вам нечего терять. На голодный желудок вы явно плохо соображаете.

Алида поколебалась еще немного, а потом подвинула к себе тарелку с картошкой и жадно набросилась на еду.

Ричмольд, уже сняв маску, подсел к ним. Его лицо раскраснелось от танцев и жары, и он выглядел счастливым до тех пор, пока не взглянул на соседа Алиды по столику. Гримаса ужаса расползлась по веснушчатому лицу, и он подскочил, сжимая кулаки.

– Снова вы! Вы специально нас выслеживаете?! Зачем?! Мы не отдадим вам ничего! – крикнул он.

Вольфзунд рассмеялся, легонько взмахнул кистью руки, и на столе появилась еще одна тарелка, на этот раз с сочным говяжьим стейком и гарниром из запеченной лапши.

– Я уже объяснил твоей подружке, что ничего с вами не сделаю, молодой человек. Ты только что отплясывал с моей драгоценной супругой, так почему бы не отужинать со мной? Тем более для нас троих это уже почти стало милой традицией.

Ричмольд нахмурился, но присел на стул, вызывающе скрестив руки поверх мантии, выданной Кемарой.

– Отлично играют мои музыканты, не находите? – спросил Вольфзунд, постукивая пальцами по столешнице в такт новому неистовому мотиву.

Алида чуть не поперхнулась ежевичным вином.

– Ваши музыканты? Так это…

– Да, это мое заведение, – подтвердил Альюд. – Оно спало вместе с нами долгие пятьсот лет, но, как видите, ничуть не пострадало. Я счастлив снова устроить здесь маленький бал-маскарад для старых знакомых.

Алида присмотрелась к посетителям кабака. Все они явно наряжались специально для этого вечера. Глаза сверкали сквозь прорези в масках как-то особенно ярко, то ли от выпивки, то ли…

– Здесь все альюды? – с трепетом спросила она.

– Здесь те, кто рад приятно провести время, – пожал плечами демон. – Называй их как хочешь, милашечка.

Алиду передернуло от этих его словечек и пронзительного, видящего ее насквозь взгляда. Она уткнулась в свою тарелку, с удовольствием отметив, что готовят здесь превосходно.

От духоты или терпкого вина в голове у Алиды шумело, но почему-то ей был приятен этот шум, успокаивающий и убаюкивающий, как посапывание Мурмяуза или шелест листвы на рассветном ветру. Удивительно, но она не чувствовала напряжения, сидя рядом с Вольфзундом. Не было и страха. Может, он заколдовал вино?

– Мы можем задать вам вопросы? – осведомился Ричмольд.

– Невероятно любопытная молодежь пошла. Что ж, это похвально, – пожал плечами Альюд. – Давай, астроном. Попробуй вытянуть из меня все, что пожелаешь.

– Вы правда устроите конец света? – выпалила Алида прежде, чем Ричмольд набрал воздуха, чтобы спросить то, что хотел.

Вольфзунд запрокинул голову и рассмеялся. Алида смутилась, но, по ее мнению, этот вопрос был едва ли не самым важным.

– Ну уж нет, я планирую еще пожить в этом мире, и уничтожать его у меня нет ни желания, ни возможностей, – сказал Альюд, вытирая пальцем слезы, выступившие на глазах от хохота. – Это вам в Магистрате такое сказали?

– Что тогда вы сделаете, заполучив Манускрипт? – сурово спросил Ричмольд.

– Спрячу его хорошенько, – пожал плечами Вольфзунд. – Подальше от людишек. И стану, как прежде, жить-колдовать да добра, кхем, наживать.

– Вы будете красть души невинных людей? – выдохнула Алида.

Демон посмотрел на нее неожиданно серьезно и внимательно, без издевок и насмешек, задумчиво обвел длинным пальцем край бокала, на дне которого еще плескалось немного вина. От Вольфзунда дохнуло можжевеловым духом, горьким и пряным, будоражащим какие-то мрачные, неведомые Алиде ощущения.

– Милая неравнодушная Алида, ты должна понять одну вещь. Когда ты ее поймешь, то многое в мире станет для тебя яснее, – вкрадчиво произнес он. – Ты знаешь лишь одну сторону истины, но она далеко не единственная. Представь себе такую ситуацию. Да что представлять, приведу в пример тебя саму. Ты девушка, честно скажу, небогатая. С твоей бабушкой приключилась досадная неприятность: она превратилась в сову. Допустим, это и не самое страшное, во что может превратиться беззащитный простолюдин, но, соглашусь, лучше оставаться в собственном теле. К кому ты обратишься за помощью? Полагаю, к кому-то могущественному и сведущему в магии. Например, ко мне, но что ты дашь мне взамен? Золото? У тебя его нет. Равно как и других ценностей. Но есть кое-что дороже всех богатств, сверкающее ярче, чем самое чистое золото. Маленькая птичка, что трепещет в твоей груди, отзывается на каждый стук юного сердечка. Твоя душа, Алида. Точнее, всего лишь ее часть.

Вольфзунд протянулся рукой через стол и прикоснулся пальцем к груди Алиды, чуть ниже яремной впадины. Она сглотнула, чувствуя, как кожа под двумя платьями покрывается мурашками.

– Но зачем они вам? Эти души? – прошептала она.

– Ох, Алида, тебя потянуло на личные вопросы, – отмахнулся Вольфзунд. – Просто запомни, что у каждого есть что-то, за что он готов продать душу. И то, что я беру плату за свои услуги, вовсе не является злом. Зла вообще не существует, равно как не существует и добра. Мир многомерен, многолик, он переливается разными цветами в зависимости от того, под каким углом посмотреть. Прямо как стекляшки на твоей симпатичной маске. Подумай о моих словах на досуге.

Алиде сделалось жутко. Душа для демона – все равно что разменная монета. То, что трепещет в груди и дарит ей чувства, волнения, всю радость жизни, может быть отдано, как мешок муки, в обмен на услугу. Но в чем-то Альюд был прав: весь вопрос в том, какая будет услуга.

Вольфзунд повернул голову в сторону, с легкой улыбкой любуясь посетителями кабака. По его расслабленному виду ни за что нельзя было догадаться, что он только что говорил о жутких сделках.

Аппетит у Алиды пропал, и она отодвинула тарелку с остатками картофеля. Усталость снова навалилась на нее, дикая музыка начала раздражать, босые ноги мерзли на каменном полу, а спина, наоборот, покрылась испариной под толстым платьем. Ричмольд тоже отставил тарелку и разглядывал свои ногти, погрузившись в мысли, ведомые только ему самому.

– Пойдем домой, Рич, – устало вздохнула Алида. – Приятного вечера, господин Вольфзунд, – немного помешкав, добавила она.

– Ну что вы, друзья, неужели вы думаете, что я выгоню вас просто так на улицу посреди ночи? Вы ведь опасаетесь шайки юных хулиганов, гордо именуемых себя вольными хранителями, я прав? – встрепенулся Вольфзунд.

– Правы, – подтвердила Алида, уже не удивляясь, как он узнал об их злоключениях.

– Тогда позвольте мне подвезти вас. – Демон схватил со стола свою длинноносую маску и двинулся по направлению к двери, которую Алида раньше почему-то не замечала. Они с Ричмольдом переглянулись, но деваться было некуда, и приятели поплелись за демоном.

Воздух на улице был свежим, прохладным, напоенным ночными ароматами города, и Алида обрадовалась очутиться под открытым небом после душного кабака. Дверь заведения вывела на незнакомую городскую улицу, которая сейчас была безлюдна, если не считать подвыпившего мужчину, который обнимался со столбом. В свете фонаря кружили какие-то бесцветные мотыльки, глухо ударяясь тельцами о стекло.

На дороге стояла уже знакомая друзьям карета, запряженная вороными лошадьми. Алида не на шутку испугалась: вдруг демон снова увезет их в замок и заставит отдать страницы Манускрипта, угрожая спустить их с каменной лестницы?

– Не переживай, милашка, – улыбнулся Вольфзунд, почувствовав ее страх. – Клянусь своим именем, я просто отвезу вас к твоему папочке. Кстати, на вашем месте я бы не сводил с него глаз…

– О чем вы? – спросила Алида, все-таки влезая в карету.

– Сама узнаешь, – отмахнулся Альюд и, когда Ричмольд сел напротив Алиды, захлопнул каретную дверцу и запрыгнул на козлы.

На этот раз кони пошли шагом по дороге, не поднимаясь в воздух, но городской пейзаж за окном проносился так быстро, что огни фонарей сливались в одну размазанную световую полосу. «Снова его черная магия», – подумала Алида и прислонилась головой к стенке. Спустя несколько минут карета остановилась, и она узнала отцовский домик. Внизу горел свет: наверное, отец с женой дожидались их.

– Приятных снов, – произнес Вольфзунд, помогая Алиде спуститься на землю. – Все-таки я надеюсь, что мы с вами придем к соглашению. Заходите на бокал вина, милая. В любое время.

Отец и Милли правда сидели на кухне, не ложась спать, и вскочили из-за стола, едва Алида и Ричмольд вошли в дом.

– Всевышний, где ты была? И почему на вас такая странная одежда?! – воскликнул отец.

– Всё в порядке, пап, – выдавив измученную улыбку, сказала Алида. – Мы были в городе и, если честно, очень устали. Не волнуйся, мы не связаны с бандитскими шайками, пиратами или чем-то таким. – «Просто едва удрали от хранителей других страниц и поужинали с верховным демоном, – подумала она. – А потом выпили с ним немного вина, такого черного и терпкого, как колдовская летняя ночь. Да и от самого демона пахло чем-то горьким, притягательным… Не нужно было пить вино, папочка, я и сама это поняла».

Ей многое хотелось обсудить с Ричмольдом, но усталые ноги и гудящая голова молили об отдыхе. Алида скинула бархатное платье, решив завтра вернуть его Кемаре, вымылась в тесной душевой комнате и, обнявшись с Мурмяузом, устроилась на кровати. Кот уткнулся носом в плечо хозяйки и довольно замурчал. Ричмольд возился за стенкой и чем-то гремел, наверное, проверял сохранность своих телескопов.

Из этой комнаты тоже виднелся кусочек звездного неба, но Алида не стала выслеживать ведьм верхом на помеле. Честно говоря, от всего этого непонятного волшебства она уже порядком устала. Все же некоторым вещам лучше оставаться в сказках и никогда не происходить в реальности.

 

Глава 9,

в которой предать может самый близкий

Золотистое летнее утро врывалось в окна, стучалось в стекло, щебетало сотнями птичьих голосов, заливало все вокруг теплом и светом. Сквозь сомкнутые веки Алиды просачивались солнечные лучи, ласковые, нежно-персиковые. Она улыбнулась сквозь сон: сейчас бабушка позовет ее к завтраку, она выпьет на крыльце чашку горячего какао с шапочкой взбитых сливок, вдохнет полной грудью свежий летний воздух, а потом они с Мурмяузом пойдут угощать птичек семечками.

Алида с наслаждением потянулась в постели, разлепила веки и с разочарованием поняла, что ничего этого не будет.

Комната была знакомой, но не той, в которой она привыкла просыпаться. Алиде даже стало немножко обидно, что теперь по утрам ей приходится думать о куда более серьезных и неприятных вещах, чем общение со стаей синиц в заросшем бабушкином саду.

Алида умылась, выудила из сумки изрядно помявшееся платье в цветочек и облачилась в него, подумав мимоходом, что неплохо бы попросить у Милли утюг. Дверь в спальню была приоткрыта, и Алида догадалась, что это Мурмяуз выходил ночью на кухню полакать воды. Она набросила сумку на плечо. Почему-то ей показалось, что лучше не оставлять вещи без присмотра, особенно сейчас, когда творится невесть что с этими страницами. Алида заплела волосы в косы и без стука ворвалась в комнату, где ночевал Ричмольд.

– Ты все валяешься?! – возмутилась она, когда увидела, что друг до сих пор лежит в кровати. Ричмольд испуганно натянул одеяло до самого подбородка, сурово поглядывая на Алиду.

– Сама небось только вскочила, – пробубнил он. – У тебя что-то срочное?

– Конечно срочное! – возмутилась Алида такому глупому вопросу. – Вот скажи честно: ты хочешь, чтобы Магистрат опять заточил Вольфзунда и остальных в небытие? Не кажется тебе это чем-то… эгоистичным?

– Мы не встречали других альюдов и понятия не имеем, чем они могут быть опасны. Мы всю жизнь жили без них, наши наставники жили без них, так почему бы и дальше не жить без них? – ответил Ричмольд.

– Мне показалось, что Магистрат ведет себя агрессивно… Они хотят устранить конкурентов, правда? А альюды, насколько я поняла, просто хотят спокойной жизни.

– Тебя заколдовал этот демон, – вздохнул Ричмольд. – Ты планируешь ослушаться наставников, не так ли? Ясно же сказано: несите страницы Главе Магистрата. Не верь Вольфзунду, от него всего можно ожидать. Он мне не нравится.

– Потому что сам факт его существования бьет по твоей самооценке, – фыркнула Алида. – Признай уже, что ошибался.

– Ну допустим, есть какие-то стороны жизни, еще не изученные наукой, – неохотно согласился Ричмольд. – Но нельзя безоговорочно доверяться неизведанному. Я понимаю, Алида, ты, должно быть, в восторге от оживших героев из твоей книжки, но включи здравый смысл.

Алида действительно была в восторге, только признаваться в этом было страшно даже себе самой. А еще ее смущало, что Магистрат, судя по всему, жаждет без малого уничтожить альюдов. Конечно, Вольфзунд и его прислужники могут быть опасны для всех… Но что, если они действительно не желают зла простым людям? Что плохого в том, что в их мире будут жить ведьмы, колдуны и альюды? Она сможет встретиться с Симонисой и узнать кучу интереснейших вещей, стать великой травницей. Алиде было сложно разобраться в противоречивых чувствах, но она не хотела отдавать страницу Магистрату до тех пор, пока точно не уверится, что так будет лучше для всех.

Дверь в комнату Ричмольда открылась, и вошел отец. Он был бледен, глаза как-то рассеянно смотрели на них.

– Доброе утро, молодые люди. Не помешал?

– Привет, пап, – улыбнулась Алида. – Как спалось?

– Выйди на минуточку, Алидушка, – сказал он.

Алида вышла в коридор, и доски пола под ее ногами заскрипели. Отец протянул ей позвякивающий мешочек из плотной ткани, и Алида догадалась, что там лежат монеты.

– Возьми, пожалуйста, доченька, – сказал он. – Это меньшее, что я могу для тебя сделать.

– Спасибо, папочка, – улыбнулась она. – Но как же вы? Тебе тоже нужны деньги, у Милли скоро родится ребенок.

– О, не переживай, Алида, – отмахнулся отец, почему-то не глядя ей в глаза. – Нам с Милли хватит… Вот, возьми еще.

Следом за мешочком отец протянул дочке связку отличных маковых сушек, таких золотистых и ароматных, как теплый сентябрьский полдень.

– Ух ты! Мои любимые! – засмеялась Алида, принимая угощение. – Большое спасибо!

Она благодарно обняла отца, а он как-то порывисто прижал ее к своей широкой груди и почему-то сказал:

– Прости меня, доченька.

Внизу раздался тяжелый топот нескольких пар ног, и Алида насторожилась. Она вопросительно взглянула на отца, но он, опустив глаза, поспешил скрыться в кладовой комнате.

Мурмяуз взбежал по лестнице и прыгнул на руки хозяйке, испуганно ворча. Алида прижала кота к себе и отступила обратно в комнату Ричмольда, который уже оделся и стоял напротив двери, тоже встревоженный шумом.

– Что там такое? – спросил он.

Не успела Алида ответить, как на второй этаж ворвались четверо мужчин в форме. Один из них заломил Алиде руки и грубо отвернул ее лицом к стене.

– Где страницы? – рявкнул мужчина ей в ухо. Еще один держал Ричмольда, а двое перерывали комнату вверх дном.

– Я не понимаю! – воскликнула Алида. И она правда не понимала, откуда они узнали о страницах и почему решили так грубо ворваться в дом, будто здесь прятались опасные преступники. Вдруг они обидят отца? Или Милли?

– Врешь! – заорал мужчина и наотмашь ударил Алиду по щеке. Перед глазами у нее поплыло, но она увидела, как взбешенный Мурмяуз отважно бросился на служащего и вцепился когтями в его лицо. Мужчина завыл и отпустил Алиду, и этого оказалось достаточно, чтобы она успела отскочить в сторону и, подхватив с пола один из телескопов Ричмольда, обрушить его на затылок другого служащего.

– Рич, бежим! – крикнула Алида.

Ричмольд изловчился и пнул мужчину, который держал его за шиворот, ногой под дых. Пока последний нападающий соображал, что происходит, Алида подхватила сумку, Мурмяуза, взяла за руку Ричмольда и шагнула в открытое окно.

Она знала, что окна верхних комнат выходят на козырек крыльца: ребенком она часто выбиралась туда ночью и сидела, болтая ногами и мечтая, лакомилась черешней со старого дерева.

Козырек застонал, когда на него ступили сразу две пары ног, но Алида быстро перескочила на узкий карниз, лентой огибающий весь фасад отцовского домика. Если сейчас уцепиться за ветки черешни, то можно быстро спуститься и скрыться за углом… Козырек и карниз точно не выдержат веса преследователей, но они могут поджидать их внизу. Бежать надо как можно скорее.

– Рич, постарайся ничего себе не сломать, – попросила Алида и, потянувшись на цыпочках, схватилась руками за ветки дерева. Она оттолкнулась ногами, черешня наклонилась вперед, но затем податливо спружинила, и Алида с Мурмяузом благополучно спрыгнули на землю.

Следом и Ричмольд грузно упал на траву. Алида поднялась, отряхнулась и помчалась мимо кустов калины за угол улицы. Вопросы, словно назойливые мухи, кружили у нее в голове. Почему пришли именно в их дом? Кто рассказал про страницы? Что это за люди? Служители Магистрата? Вольфзунд явно действовал бы другим способом, более изящным и бескомпромиссным. Эти олухи даже не могли оказать достойное сопротивление двум подросткам и коту, наверное, думали, что приятели испугаются и сразу выложат им страницы. «Не на тех нарвались», – с мрачным удовольствием подумала Алида, подбегая к небольшому зеленому скверу.

Она осмелилась обернуться и с облегчением заметила, что погони не видно, и подумала, что неплохо бы передохнуть и привести мысли в порядок. Алида замедлила шаг и присела на скамью, рядом с которой высился какой-то замшелый валун. Ричмольд, тяжело дыша, опустился рядом, а Мурмяуз запрыгнул на колени хозяйки и принялся вылизывать свои лапы.

– Вещи взял? – переведя дух, спросила Алида.

Ричмольд гордо продемонстрировал потертый мешок.

– Отлично. Как думаешь, сколько нам тут отсиживаться?

– Полагаю, сколько захотим, – пожал плечами Ричмольд. – Или ты думаешь вернуться?

– Конечно! – горячо воскликнула Алида. – Вдруг они будут пытать папу и Милли? Рич, как ты считаешь, это люди Магистрата? Но откуда они о нас узнали? Или они решили обыскать каждый дом в городе?

Ричмольд как-то странно на нее посмотрел. Бабушка так смотрела на безнадежных больных, которые, вопреки всему, верят в чудесное исцеление.

Алида недоумевающе взглянула на него, и кусочки случайных деталей сегодняшнего утра начали выстраиваться в цельную картинку.

Бледный отец с бегающим взглядом, мешочек монет и связка сушек. «Прости меня, доченька». Она ведь все рассказала ему о страницах еще при встрече. Неужели… Но нет, он не мог предать их! Зачем ему? Наверняка это вольные хранители рассказали Магистрату. Но откуда тогда люди в форме узнали адрес?

В глазах защипало, а сердце забилось, как пойманная птица, и вовсе не отчаянный бег по городу был тому причиной. В голове вспыхивали молнии возмущения, злости, обиды, удивления, и Алида не понимала, какому из этих чувств уделить больше внимания. Ричмольд молчал, напряженно глядя перед собой. Алида, не выдержав, горько заплакала.

Алида долго надрывно рыдала, как никогда раньше, переживая, между делом, как бы ее сердце не разорвалось от боли. Мурмяуз и Ричмольд молчали, за что она была им очень благодарна, ведь никакие утешения не помогли бы ей сейчас.

«Ах, папочка, мой добрый и надежный папуля, что же они предложили тебе взамен меня? Сколько я стою, по твоим меркам? Уж не тридцать ли серебряных монет?»

Слезы мешали ей дышать полной грудью, голова раскалывалась, легкие надрывно сжимались от частых вдохов, но она все рыдала и рыдала, просто не в силах остановиться. Ей не хотелось ничего. Плакать тоже не хотелось, но это выходило само собой.

Рич робко и нерешительно обнял ее за плечи и прижал к костлявой груди. Она уткнулась ему в рубашку мокрым лицом, чувствуя, как он осторожно перебирает пальцами пряди ее волос. От запаха его одежды, пропитавшейся ароматами чего-то съедобного, ей стало самую малость спокойнее, и слезы из глаз потекли медленнее, а всхлипы скоро прекратились совсем.

Алида с дрожью втягивала воздух, замерев на груди у друга. Отчаяние и боль переросли в тянущее, холодное ощущение горя, смешанного с обидой. Она потеряла бабушку. Теперь потеряла и отца.

Ричмольд напевал какую-то успокаивающую мелодию, смутно похожую на колыбельную. Удивительно, но звук его низкого голоса подействовал на Алиду отрезвляюще, вселил в ее страдающее сердечко крошечный проблеск света. Может быть, у нее даже получится улыбнуться сегодня…

– Что это за песня, Рич? – спросила она, утирая слезы тыльной стороной ладони.

– Не знаю. Герт пел мне ее, когда я грустил.

– А ты часто грустил?

– Бывало, – выдохнул он.

– Мне нравится, как ты поешь, – честно призналась Алида и посмотрела на друга.

Щеки Ричмольда вспыхнули румянцем, и он отвел глаза.

– Надо решить, что делать дальше, – сказал он.

«Решить, что делать дальше». За последние дни она так часто слышала эту фразу, что ее начало тошнить от этих слов. Она так устала, ей теперь было все равно… Может, Рич сам решит? Он мужчина, он старше, ему не так больно от предательства отца. У него и нет отца.

Внезапно замшелый валун, возвышающийся около скамейки, зашевелился, и Алида вскрикнула. Заросший седой бородой старик в пальто, напоминающем старый пень, выпрямился во весь рост, прокашлялся и присел к друзьям.

– День добрый, молодые люди, – просипел он. – Простите великодушно, я, кажется, ненароком оказался свидетелем драматической сцены.

– Что вам нужно? – недружелюбно спросил Ричмольд, все еще прижимая Алиду к себе.

– Да ничего толком не нужно, – пожал плечами старик. Алида почувствовала кислый запах старости и несвежих носков, исходящий от него, и сморщила нос.

– Рич, пойдем поищем гостиницу, – сказала она, и вдруг замерла, увидев такой знакомый футляр с рунами, выглядывающий из кармана старика.

– Ах ты, вор! – зашипела Алида и бросилась к старику. Он опешил и вытаращил глаза.

– Прошу прощения, девушка, но, боюсь, я ничего у вас не крал. Эта вещь моя.

Алида остановилась, непонимающе хлопая глазами. Перед ней что, еще один хранитель? Только их сейчас не хватало! Она решала: снова ей расплакаться или убегать, но сил ни на то, ни на другое уже не осталось, и она расстроенно опустила плечи. Будь что будет.

– Вы хранитель? – спросил Ричмольд. – Откуда у вас этот футляр?

– Учитель отдал, – сказал старик. – Мы изучали некоторые науки, не очень-то жалуемые Магистратом. Недавно с моим Зильтиром приключилась беда, так я думаю, и Магистрат в этом повинен. Только им, говорят, под силу превратить человека в этого, как его, аиста.

Алида оживилась, обратившись в слух. Так кто заколдовал наставников: Вольфзунд или Магистрат?

– Сколько же вашему учителю лет? – удивилась она вслух.

– Девяносто пять недавно отмечали, а потом хлоп, и вместо человека – птица, – грустно произнес старик. – Тут говаривают, что не у меня одного такая неприятность. Скучаю я без старика, а штуковину эту нипочем не понесу в Магистрат. Нехорошие там люди, ох, нехорошие.

– Почему вы так считаете? – спросил Ричмольд.

– Надо уметь слушать, – ответил старец. – Волшебство невиданной силы – обратить человека в птицу. Кто на это способен? Сами Магистры и способны, стало быть, хотя раньше от них такого не видели, только фокусы по мелочам. Ко мне тут подошли молодчики в синей форме, спрашивали, не видел ли я, где обычно собираются какие-то ребята, вроде бы что-то ценное есть у них. Я-то знаю, конечно, но ничего не сказал, больно подозрительные типы. Хотя они и обещали мне сто золотых монет. Но я не поверил.

Алиду передернуло. Сто золотых монет дают за информацию о страницах Манускрипта. Что ж, отец и Милли вполне смогут купить себе на эти деньги домик побольше.

Старик вытащил из кармана маленький ножичек и принялся обстругивать ветку, сорванную с куста. Стружка зеленой коры наполнила воздух горьким, но приятным ароматом.

– Но кто-нибудь ищет наставников? – спросил Ричмольд. – Может, есть поисковые отряды или еще что-то. Эти люди ведь были важны для города. Они все добились чего-то в жизни. Были мастерами, учеными. Их нужно вернуть.

– Магистрат скрывает от людей то, что случилось с учителями. Считает, такое сильное магическое происшествие напугает народ. Но, я слышал, в столице собираются плыть за Большую Воду, в Птичьи Земли. У одного богатого торговца антиквариатом тоже пропал учитель. Торговец снарядил корабль и набирает команду.

– Птичьи Земли? – удивилась Алида. – Что это такое? Я никогда о них не слышала.

– Малоизученный край, – пожал плечами Ричмольд. – Там в основном непроходимые леса, болота и туманные пустоши, никаких полезных ископаемых или пригодных для жилья земель. Не очень привлекательное место для жизни.

– Людей там нет, только какие-то дикари, зато птиц пруд пруди, – ответил старик. – Почему этот торговец уверен в том, что заколдованные наставники полетели туда, я не знаю. Но, может, у него есть веские причины так считать.

– А как попасть в столицу? – неожиданно для себя спросила Алида.

Ричмольд вытаращил на нее глаза, а Мурмяуз даже прекратил умывать мордочку лапой.

– Авенум в одном дне пути на восток, – прокряхтел старик. – Всегда можно нанять повозку, если есть чем платить. Дальше – на вокзал, садишься на поезд, который идет до Большой Воды. А там уж сама разберешься. – Будто прочитав ее мысли, старик подмигнул, а потом лег на лавку и как ни в чем не бывало захрапел.

Алида даже не успела хорошенько обдумать эту идею, а странный старик уже подтолкнул ее к решению. Кто найдет их наставников, кроме них самих? Кому еще это нужно? Бабушке, должно быть, страшно быть совой. Она нуждается в помощи, а Алида сейчас так далеко…

– Рич, я поеду в Птичьи Земли, – твердо сказала она, поднимаясь со скамейки. – Ты со мной?

Ричмольд молчал, ковыряя мыском ботинка землю. Потом нагнулся и поднял какой-то камушек, сдувая с него пыль.

– Ты только что узнала о существовании этих земель и сразу решила туда ехать? – спросил он.

– Я не для своего удовольствия! А ради наших наставников! – возмутилась Алида.

– Смотри. Как думаешь, как она погибла? – Он протянул ей то, что держал в руках. Это был вовсе не камень, а пустая раковина виноградной улитки.

– Какая мне разница? Так ты едешь искать Герта или нет? – Алида не понимала, как он может думать о каких-то раковинах, когда она просит его принять решение.

Ричмольд снова замолчал, вертя в длинных пальцах раковину. Летний ветер ерошил его огненные волосы, шевелил ворот рубашки, и Алиде вдруг очень захотелось, чтобы он не бросал ее одну, чтобы они продолжили путь вместе, защищая и поддерживая друг друга, как это было до сегодняшнего дня. «Я даже больше не назову тебя занудой и не скажу, что ты меня раздражаешь. Только поедем вместе, ну пожалуйста», – думала она, но не решалась произнести это вслух.

– Прости, но нет, – покачал головой Ричмольд, и Алида опустила глаза, чтобы скрыть разочарование. – Твое решение – порыв души, а я предпочитаю выбирать головой. Я пойду в Библиотеку, найду Демонодиум, поговорю с Магистрами и сделаю то, о чем просил Герт. Верну страницу владельцам.

– Будто бы ты не понял, что в Магистрате лжецы и трусы! – воскликнула Алида. Ей нужно во что бы то ни стало убедить Ричмольда в своей правоте. Они не могут сейчас разлучиться! Ей будет так страшно одной.

– В Магистрате лжецы и трусы, альюды – пройдохи и собиратели душ. Никто не лучше, Алида. Мне кажется, Герт и твоя бабушка были правы, – сказал Ричмольд. – У наставников, должно быть, были веские причины просить нас именно об этом. Они наверняка знали больше, чем известно нам.

– Значит, мы с Мурмяузом поплывем одни, – упрямо буркнула травница, никак не желая верить в это.

– Ищите наставников и возвращайтесь, – пожал плечами Ричмольд. – Я буду ждать вас в Библиотеке. Надеюсь, мне удастся узнать что-то новое, а потом мы вместе решим, верить ли Магистрату. Я не отдам свою страницу, пока ты не вернешься, обещаю. Идет?

Алида хотела обидеться, но понимала, что это глупо. Действительно, лучше будет раздобыть побольше информации, чтобы принять верное решение. Если, конечно, Магистрат силой не отнимет все страницы к тому времени… Кажется, им, в отличие от альюдов, совершенно неважно, отнята страница или отдана добровольно. По крайней мере, пока Алида будет путешествовать, никто не соберет Манускрипт: минимум одной страницы, с номером семнадцать, будет не хватать.

– Рич, – сказала она.

– М-м?

– Я была не права. Ты меня больше не бесишь. – Алида обняла друга, уткнувшись лицом в его грудь. Ричмольд обнял ее в ответ, и они замерли, вдыхая сладко-печальный аромат увядающих кистей сирени, которыми были усыпаны кусты вокруг них.

– Береги себя, Мурмяуза и страницу, – произнес юный астроном. – И купи новые ботинки.

– И ты береги себя, телескопы и страницу, – улыбнулась Алида. – Я постараюсь быстро управиться. Если удастся, я отправлю тебе письмо на адрес Библиотеки Магистрата. Хорошо?

– Хорошо, – выдохнул он. – Я провожу вас и прослежу, чтобы вы сели в повозку до Авенума. Никому не говори, что ты хранитель.

– И ты будь хитрее. Скоро все наладится, правда?

– Правда.

Они пошли из сквера по узким улочкам к центру города, где можно нанять экипаж. Солнце играло в листьях, как котенок с клубком, птичий гомон не утихал ни на секунду, но у Алиды на душе лежал тяжелый камень. Было ли это дурным предчувствием, болью от предательства отца или просто нежеланием расставаться с другом, она не знала. Она не могла похвастаться особенно острой интуицией, чем частенько раздражала бабушку. «Травница чует беду, как чует и успех, – говорила ба. – Поэтому ее сложно обвести вокруг пальца. Не давай обманывать себя, Алида».

Вот и сейчас она не чувствовала, обманывается или поступает правильно. Но сидеть здесь, в городе, когда бабушка, возможно, в чужих землях, ей было невыносимо. В конце концов, у нее остается верный помощник, который выяснит все до конца, пока она будет заниматься поисками наставников.

Она верит Ричмольду. Он будет ее ждать и расскажет все, что ему удастся узнать.

 

Глава 10,

в которой пути расходятся

Над Большой Водой гуляют злые ветра, Алида читала об этом. Они как шакалы: бродят по волнам и ищут, в чью бы глотку вцепиться ледяными зубами. Бабушка пела ей песню про Большую Воду, но Алиде куда приятнее было слушать про лес, птиц и поляны, красно-зеленые от сочных ягод, но не про бесконечную гладь соленой воды.

Она купила у одного паренька шерстяное пальто с капюшоном, шарф и крепкие ботинки, чтобы хоть как-то защититься от холода. Мурмяузу, должно быть, хватит его пушистой шубки, но Алида специально взяла пальто попросторнее, чтобы коту хватило места за пазухой.

Два дня назад они попрощались с Ричмольдом, а она уже скучала, хотя раньше как-то жила без него целых шестнадцать лет. Они тогда купили Алиде билет на общую повозку, которая едет в столицу, и спустя сутки бесконечной тряски, принесшей только тошноту и головную боль, Алида и Мурмяуз оказались в Авенуме.

Во время пути ей постоянно хотелось повернуться, дернуть Ричмольда за рукав и сказать ему что-нибудь. Обратить его внимание на красивое дерево. Попросить рассказать про созвездия над столицей. Но, обернувшись, она находила только тучную женщину с бородавкой на лице и тощего старика, который постоянно жаловался на боли в суставах. Ричмольд так и не изменил своего решения и, несмотря на все уговоры Алиды, остался в городе.

После тяжелой дороги на телеге предстояло путешествие на паровозе. Алида поначалу лишь немного испугалась огромного черно-бордового чудовища из металла, изрыгающего клубы пара, скрежещущего и свистящего, а потом пришла в настоящий ужас, когда забралась во чрево этого монстра. Она решила экономить отцовские деньги и взяла билет на нижнюю скамью. После нескольких часов тряски, грохота и выслушивания назойливых разговоров соседей у нее так разболелась голова, что даже Мурмяуз, свернувшийся на макушке вместо шапки, не смог помочь.

Съежившись на жесткой скамейке, она кое-как пережила этот день, время от времени подкрепляясь пирожками с капустой, которые купила на одной из станций. Коту перепало вареное яйцо и куриные ножки.

Алида увидела совсем маленький кусочек столицы, однако многоэтажные жилые дома с витиеватой лепниной на стенах и заостренными кверху блестящими крышами, чистые мостовые и стриженые живые изгороди произвели на нее неизгладимое впечатление, и она даже начала фантазировать, что непременно переедет с бабушкой сюда, как только они вновь встретятся. Особенно Алиду впечатлили широкополые шляпки столичных дам, украшенные цветами и искусственными фруктами. Она твердо решила прикупить себе похожую на обратном пути и прикрепить на нее парочку игрушечных птичек.

После суток тряски в поезде Алида и Мурмяуз прибыли в порт. Здесь воздух отчетливо пах солью, водорослями и копчеными моллюсками, которых местные торговцы, разложив по деревянным ящикам, предлагали всем приезжим. Порывистые ветра, дети тех самых знаменитых ветров, что гуляют над Большой Водой, докучали тем, что запутывали волосы и трепали подол платья, как знамя. Алида обула новые ботинки, накинула пальто и потопала по деревянному настилу к пристани. Впереди до самого горизонта простиралась какая-то непонятная пустыня серо-стального цвета, и запах соли доносился именно с ее стороны.

– С дороги, девочка! – заорал грязный мужик с телегой, полной сушеной рыбы. Алида отскочила в сторону, вляпавшись ботинком в липкую, размокшую от влаги черную землю.

Торговцы сновали повсюду, наперебой расхваливая свой скарб. С новоприбывших поездов сходили и смешивались с портовой толпой приезжие самых разных мастей. Здесь были и аристократы в дорогих ботинках, как у Вольфзунда, и чистые, но скромно одетые студенты, и цыгане в многослойных нарядах и пестрых украшениях. Алида, забыв о приличиях, разглядывала абсолютно каждого прохожего, стараясь тем не менее сама держаться чуть в стороне. Где много народу, там велик шанс лишиться своих скромных пожитков. А ни с чем, что было в ее сумке, она расставаться не собиралась.

– Билеты на суда! Лучшие путешествия за Большую Воду по выгодным ценам! – горлопанил лопоухий парнишка лет четырнадцати, размахивая пачкой бумажек. Алида прошмыгнула мимо орущего многодетного семейства и остановилась перед билетером.

– Мне нужно на корабль, который плывет в Птичьи Земли, – сказала она.

Парнишка недоверчиво осмотрел Алиду и Мурмяуза и цокнул языком.

– Туда плывут классные ребята. У них отличная команда бойцов, оружейников, охотников. А ты им зачем?

– Не твое дело! Просто продай мне билет, – заупрямилась Алида.

Мальчишка хохотнул.

– Так я не продаю билеты на шхуну Пристенсена, – ответил он. – Он не берет пассажиров. Тем более тебя. Они едут не развлекаться, а заниматься делом, понимаешь?

– Чем это я хуже них?! – возмутилась юная путешественница. – У меня тоже, между прочим, важные дела в Птичьих Землях!

– Женщина на борту – к беде, ясное дело. Хочешь путевку на круизный парусник? Посмотришь с моря на прибрежные города. Если повезет с погодой, даже загоришь немного. Больше ничего предложить не могу, – пожал худыми плечами торговец билетами и развернулся, всем своим видом давая понять, что больше не собирается тратить свое время на болтовню со странной незнакомой девчонкой.

Алида молча развернулась и зашагала к краю пристани. В порту стояло около дюжины прекрасных величественных кораблей, Алида встречала что-то похожее на картинках, но увиденное вживую не шло ни в какое сравнение с иллюстрациями в книгах. От красоты, мощи и величия пришвартованных судов у Алиды захватило дух. Здесь были торговые фрегаты и бригантины, вальяжно покачивающиеся на волнах, шхуны и тендеры, хлопающие связанными парусами, будто нетерпеливые птицы крыльями, а рядом ютились небольшие лодки и парусники. Один из парусников, набрав пассажиров, отчаливал, и Алида помахала ему рукой, мысленно желая удачи путешественникам, куда бы они ни держали путь.

– Ты потеряла родителей, девочка? – пробасил здоровенный незнакомец в моряцкой форме. – Проводить тебя до поезда?

– Нет-нет, – пробормотала Алида. – Подскажите, пожалуйста, какой из кораблей отправляется в Птичьи Земли?

– Да вон пришвартован, с багряными парусами. – Мужчина махнул могучей рукой, и Алида заметила средних размеров шхуну из темного дерева. На корме у нее были вырезаны старинные орнаменты с изображением подводных чудовищ, а нос украшала фигура оскалившегося волка.

– Веселенький кораблик, – пробормотала Алида. – А это правда, что туда нельзя купить билет?

– Им обуза не нужна, – ответил моряк, смерив Алиду оценивающим взглядом. – Тем более девчонка, еще и с кошкой. Только отвлекать будете. А тебе-то туда зачем?

Алида даже немного обрадовалась: раз уж ничего не выйдет, то можно со спокойной совестью купить обратный билет и вернуться к Ричмольду. Но именно совесть успокаиваться не хотела и отчаянно вопила о бедственном положении бабушки. Нужно что-то срочно придумать… и идея пришла. Раз уж на борт не берут девушек, то Алида сделает так, чтобы никто не понял, что она – не мальчишка.

Она отбежала в сторону, спрятала Мурмяуза под пальто, замотала лицо шарфом до самых глаз, убрала волосы в капюшон, спустила длинные рукава и, убедившись, что полы верхней одежды спускаются почти до щиколоток, скрывая юбку, уверенно пошла к шхуне с багряными парусами.

Ее внимание привлек высокий широкоплечий мужчина в камзоле дорогого сукна, который задумчиво рассматривал судно, жуя толстую сигару. Почему-то Алида усмотрела в его облике и тяжелом взгляде черты опытного путешественника и уверенного мореплавателя.

Она дернула его за полы камзола.

– Чего тебе, попрошайка? Мелочь не дам, – рыкнул мужчина. – Проваливай!

Алида не сдавалась. Она постучала кулаком себе в грудь, а потом махнула рукой на шхуну.

– Тебя? В команду? Шутишь, – усмехнулся моряк. – Кем хоть хочешь быть? Поваренком? Или палубу драить?

Алида помотала головой и полезла в сумку, молясь, чтобы мужчина не заметил ничего подозрительного. К счастью, то, что было ей сейчас нужно, лежало на самом верху. Она достала пучок лекарственных трав и показала незнакомцу. В воздухе тут же разлился успокаивающий аромат чабреца, такой чуждый для этого места, насквозь пропахшего солью и рыбой.

– Так ты это, травник будешь? – удивился мужчина. – А морду чего замотал? Угревую сыпь сам себе вылечить не можешь? – Он рассмеялся над собственной шуткой и потянулся к шарфу Алиды, но она ловко увернулась и сердито замотала головой.

– Заразный, поди? Ну извини, таких не берем. Инфекции нам на судне не нужны.

Алида снова неистово замотала головой, соображая, как бы без слов уговорить этого болвана взять ее. Моряк внимательно оглядел ее с головы до ног, что-то обдумывая. Он почесал подбородок, а потом повернулся к шхуне и, сунув в рот два пальца, оглушительно свистнул.

С борта шхуны свесилась голова краснощекого толстяка.

– Фирдо, ну-ка спустись!

Спустя минуту толстяк уже стоял перед «дорогим камзолом», как про себя его окрестила Алида.

– Звал, капитан?

«Ого, это я удачно подошла», – подумала Алида.

– Тут немой пацан с пучком вонючей травы. Как думаешь, под силу ему вылечить язвы Корнитуса?

– Бес его знает, – отмахнулся Фирдо. – Но травник в пути лишним правда не будет.

Внезапно Мурмяузу показалось слишком душно за пазухой у Алиды, и кот начал вертеться, пытаясь высунуть морду между пуговиц пальто. Алида заметила, как округлились глаза капитана, и залилась краской, искренне надеясь, что шарф, скрывающий ее лицо, не запылает от стыдливо горящих щек.

– Что там у тебя? – резко спросил капитан. – Снимай пальто.

Алида отчаянно замотала головой. Если они увидят ее платье, это будет катастрофа! Не видать ей Птичьих Земель и бабушки… Она пыталась что-то сообразить за пару секунд, но у нее не было практики принятия настолько стремительных решений.

Травница неуклюже расстегнула верхнюю пуговицу пальто: пальцы плохо слушались от волнения, к тому же мешались длинные рукава. Если расстегнуть всего одну пуговицу, там будет виден только шарф… Или нет?

Белая кошачья физиономия вырвалась на свободу, оценивающе разглядывая двух мужчин. Капитан удивленно вскинул бровь, а потом расхохотался. У Алиды немного отлегло.

– Лечебный кот? Я наслышан о том, что в некоторых землях верят в целительную силу кошек. Ладно, будет ловить корабельных крыс. Идем.

Он махнул Алиде рукой, требуя следовать за ним, и решительно двинулся по наспех сколоченной лестнице, ведущей на борт шхуны. Алида, чуть подобрав полы пальто, поспешила за капитаном, сосредоточившись на том, чтобы не упасть с трапа. Ступени были довольно далеко друг от друга.

Они поднялись на борт, и Алиде пришлось ухватиться за леерное ограждение, чтобы не потерять равновесие. Шхуну ощутимо качало на волнах, и палуба, казалось, хочет убежать из-под ног, сбросить с себя травницу, как норовистая лошадка. «Меня никогда не тянуло к кораблям, а их, видимо, не тянет ко мне. Что ж, ради бабушки мы постараемся наладить отношения», – подумала Алида.

Трое мужчин играли в кости у надстройки, и смерили нового члена экипажа незаинтересованными взглядами. Моряцкую форму здесь никто не носил, вопреки ожиданиям Алиды, и от этого разношерстность команды бросалась в глаза. Один из играющих носил охотничью куртку из толстой коричневой кожи, замшевые штаны и высокие сапоги, нож в потертом чехле болтался у бедра. Другой матрос был одет в простую рубашку неопределенного цвета и старые, растянутые на коленках бриджи, тогда как третий щеголял в горчично-желтом камзоле и ботинках с вышивкой.

– Порядок, ребята, мы нашли травника, – ухмыльнулся им капитан. – Только парнишка, похоже, немой. Не доставайте его особо, обращайтесь только по делу.

Затем он развернулся на каблуках в сторону Алиды и, схватив ее за руку, отвел на дальний конец палубы, кивнув головой в сторону двух деревянных ящиков. Алида догадалась: он приглашает ее присесть.

– Значит так. Моя фамилия – Пристенсен. Это мое судно. И порядки устанавливаю здесь я. Я не стану спрашивать, почему ты онемел или что случилось с твоей рожей. И не спрошу, почему ты вдвое меньше нормальных пацанов твоего возраста. Мне даже наплевать, для чего ты набиваешься в мою команду. Но имя свое все-таки напиши. Если умеешь, конечно.

Пристенсен достал из кармана своего камзола кусок пергамента и грифельный карандаш. Алида осторожно взяла их и принялась аккуратно писать свое имя. Она уже начала выводить последнюю букву, как вдруг спохватилась и затерла ее пальцем, превратив в темное пятно. Получилось «Алид». «Почти как альюд», – подумала она и невольно содрогнулась.

– Почерк как у девчонки, – хохотнул Пристенсен. – Ладно, Алид. Добро пожаловать в команду «Волчьей пасти». Твоя каюта – первая слева от камбуза. Учти: что-нибудь учудишь – выкину за борт. Но первым туда полетит твой кошак. Всего хорошего.

Капитан потрепал Алиду за плечо, едва не сбросив ее с деревянного ящика, и быстрым шагом удалился.

Сказки о морях и морских путешествиях, которые читала Алида, чаще всего были страшные: о суровых штормах, о гигантских осьминогах и кальмарах, которые поглощали суда, о болезнях и пьяных драках. В этих сказках не было принцесс, волшебниц или фей, потому что женщин морские путешествия не терпели. Единственными существами женского пола в тех сказках были русалки: беспощадные и алчные демоны глубин, жадные до человеческих душ, совсем как Вольфзунд. «Интересно, а русалки тоже теперь вернулись? Они не утащат нашу команду на дно? Если они нападут на „Волчью пасть“, то, может быть, не тронут меня из женской солидарности?» – подумала Алида, то съезжая к краю ящика, то откатываясь опять на его середину.

Качало немилосердно. Облака затянули небо сплошным покрывалом, словно бельмо, разросшееся на глазу старика. Если бы на берегу не зеленели редкие деревья, можно было бы подумать, что внезапно наступил октябрь. Вот-вот норовил брызнуть промозглый дождь, и Алида плотнее закуталась в пальто. У нее порядком кружилась голова, а докучливый скрип мачт въедался в мозг, словно назойливый мотив ярмарочного шарманщика.

Теперь ей нельзя говорить. Нельзя показывать свое лицо. Нельзя снимать пальто. Нельзя даже спросить, сколько дней плыть в Птичьи Земли. Ах, если бы только Ричмольд был с ней! Он-то умеет подобрать правильные слова. Он умный. Он даже храбрый, пусть и не отдает себе в этом отчета. Алида вспомнила, как он защитил ее от разгневанных вольных хранителей, как неожиданно яростно отбился от того магистратского служки. Ей снова стало больно от предательства отца. Сто золотых за них обоих или за каждого? Наверное, отец хотел совсем избавиться от прошлой жизни, о которой ему напоминала Алида своим существованием. Колебался ли он, когда продавал дочь Магистрату? Хотелось бы верить, что это решение далось ему тяжело. Хотелось бы верить, что он сейчас сожалеет. Интересно, у них просто отняли бы футляры со страницами Манускрипта или отправили их в тюрьму? Может быть, Магистрат решил казнить тех, кто укрывает страницы, по обвинению в пособничестве Вольфзунду?

Как же просто ей жилось в деревне с бабушкой. Как сложно все стало сейчас!

Алида поднялась и, держась за леера, поплелась искать свою каюту. Хорошо бы обустроиться заранее и продумать, как она будет обедать с замотанным лицом. Она вспомнила, что предусмотрительно надела себе на шею связку сушек. Травница запустила руку под пальто, нащупала сушки, сжала одну из них пальцами, и несчастное хлебное колечко с сухим треском раскололось на несколько частей. На палубу посыпались крошки и маковые зернышки. Алида осторожно продела руку под шарф и сунула кусочек сушки себе в рот. Получилось неплохо. «Интересно, смогу ли я продержаться весь путь на одних сушках? И хватит ли моей связки до Птичьих Земель?» – подумала она.

По пути через палубу она встретила еще нескольких членов экипажа, которые смотрели на нее недоверчиво, но без удивления: весть о странном парнишке-травнике быстро разлетелась по судну. Мурмяуз трусил рядом, прижавшись к ноге Алиды. Кот был напуган, ведь он никогда не вдыхал такой насыщенно-соленый воздух, никогда земля под его ногами не шаталась. Алида заглянула в одну из деревянных бочек, выстроившихся вдоль надстройки, и обнаружила там сушеную сельдь. Она незаметно вытащила одну рыбешку и вручила Мурмяузу: пусть друг порадуется угощению. Кот схватил сельдь, благодарно мяукнул и прыгнул на соседнюю бочку, которая, к счастью для него, оказалась плотно закрыта крышкой.

Алида отыскала нужную дверь и вошла в свою каюту. Низкий потолок нависал в полуметре над ее головой; света, из покрытого пылью иллюминатора, было явно недостаточно, чтобы осветить помещение, однако она разглядела небольшой стол с керосиновой лампой, табурет и две узкие кровати. Настроение, и без того не радужное, окончательно испортилось. Почему-то Алида надеялась, что здесь будет хотя бы крошечная душевая комната или, на худой конец, отдельное помещение, где можно переодеться. Ни того, ни другого не оказалось. И, судя по всему, у нее будет сосед по каюте.

– Что же, мне теперь и спать в пальто и шарфе? – прошептала она.

Алида забросила сумку на кровать и села рядом, болтая ногами в воздухе. Если она по-прежнему будет молчать, то, может быть, хотя бы не поссорится с соседом. Интересно, он очень вредный? А вдруг пьяница? Алида содрогнулась, представив, какое амбре может наполнить каюту, окажись ее сожителем какой-нибудь грязный неряха.

Дверь со скрипом отворилась, впуская второго обитателя каюты, и Алида прижала к себе сумку со своими сокровищами. Из ее груди вырвался изумленный всхлип, который она поспешила замаскировать кашлем. Она узнала этого высокого, ладно сложенного юношу с черными как смоль волосами, густыми бровями и неизменной белозубой улыбкой на смуглом лице.

Это был Ханер, конюх из их деревни.

 

Глава 11,

в которой Библиотека полна тайн

Весь день Ричмольд обдумывал план действий, скрупулезно просчитывая каждую деталь. То, что он задумал, было довольно рискованно. Но за последние дни он совершил столько сомнительных поступков, сколько не совершал за всю свою жизнь. В конце концов, сейчас ему было что терять, и он просто не мог позволить себе ошибиться, поэтому действовать нужно с необычайной осторожностью.

Магистрату нужны страницы Манускрипта. Альюдам нужны страницы Манускрипта. Магистрат ищет по городу тех, у кого хранятся страницы. Альюды пока, должно быть, готовятся к каким-то действиям, и это затишье пугало до ледяных мурашек. Им необходимо согласие хранителя, поэтому охотиться в темных углах и отнимать футляры альюды не станут. Но кто может знать, к каким уловкам они прибегнут, лишь бы настроить хранителей в свою пользу? В ход могут пойти и угрозы, и хитрые чары. От этой неопределенности было страшно.

Ричмольд решил начать с самого очевидного. Нельзя понять намерения человека, пока не поговоришь с ним. А он пока и не предпринимал попыток пообщаться с Магистрами, только Алида ходила в Библиотеку, да и то не сильно преуспела. Получается, сам он почти ничего не знал о целях человеческих колдунов, во власти которых были почти все крупные города королевства с тех самых пор, как короля признали сумасшедшим.

Он всего лишь спросит. Нет ничего плохого в том, чтобы осторожно спросить, ведь правда? Он будет предельно аккуратен. Они не могут знать каждого хранителя в лицо. Даже если это лицо довольно запоминающееся.

Рич никогда не считал себя смелым человеком. Он рос скромным, тихим мальчиком, вечно уткнувшимся в научные книги. Герт даже посмеивался, что всегда находил Ричмольда там, где и оставил, в отличие от всех других городских детей, которые разбегались в разные стороны, стоило их родителям или опекунам отвернуться.

Ричмольд боялся, что его голос предательски дрогнет, когда он будет лгать. До самого вечера он набирался решимости, гуляя по центру города. Заглянул еще раз в квартал книготорговцев и долго стоял, любуясь астрономическими картами, неизмеримо прекрасными и притягательными. Он решил, что когда-нибудь, когда у него будет собственный дом с комнатой-обсерваторией, он непременно увесит все стены самыми подробными картами звездного неба и будет смотреть на них, мечтая о путешествиях к далеким галактикам.

Но все это будет нескоро. Сейчас ему нужно разобраться с тем хаосом, который поглотил его привычную жизнь, словно черная дыра какую-то незначительную звезду.

Ричмольд потеребил уголки воротника рубашки – он всегда так делал, когда нервничал. Наспех пригладил непослушные рыжие вихры, надеясь, что это поможет ему выглядеть прилично, и шагнул в двери Библиотеки.

В приемной сидел совсем молодой мальчишка, чем-то напомнивший Ричмольду вороненка. Он сосредоточенно разглядывал какие-то бумаги, с напускной важностью делая вид, что не замечает вошедшего.

– Добрый вечер. – Ричмольд постарался придать своему голосу уверенности. – Я бы хотел поступить на службу при Библиотеке.

– Вы обучены? – деловито осведомился «вороненок».

– Я… я астроном, – запнулся Ричмольд.

– Ваша бумага, пожалуйста, – служка протянул руку.

Планы рушились с треском, еще не успев толком развернуться. Надо срочно что-то придумать, как-то заговорить ему зубы… Ведь никаких бумаг, подтверждающих хотя бы какую-то ученость, у него не было.

– Я учился много лет, но… мой наставник скончался за день до моего экзамена, – произнес Ричмольд. – Я готов начать с самых простых поручений.

– Астроном, значит… – Мальчишка испытующе взглянул на Ричмольда, и тот почувствовал себя нерадивым школьником, хотя был намного выше и на несколько лет старше библиотечного служки. – Скажи, астроном, в каком созвездии находится туманность, известная под названием Око Первого Волшебника?

– В созвездии Водолея, конечно, – с готовностью выпалил Рич, радуясь, что знает ответ на этот вопрос.

– Что ж, – кивнул «вороненок», – я выпишу вам рекомендацию, поднимитесь с ней к Магистру.

– К Главе Магистрата? – не веря своему везению, спросил Ричмольд.

– Конечно, нет, – фыркнул служка, обмакивая перо в чернильницу. – Глава в отъезде. Вас примет господин Дивидус. Вот, – он протянул бумагу с еще не высохшими чернилами. – Идите по правой лестнице на третий этаж, затем спуститесь на пол-этажа ниже и дальше по винтовой лестнице до самого верха. Свернете налево, стучите в первую дверь.

– Спасибо, – улыбнулся Рич, взял бумагу и побежал искать Магистра.

Удивительно, сколько коридоров, лестниц и залов было в Библиотеке Магистрата. Конечно, Рич был наслышан о несметном количестве хранящихся здесь книг, но он и представить себе не мог, как выглядит это богатство. Здесь не было полок и стеллажей. Книги хранились прямо в нишах, устроенных в массивных каменных стенах. Если бы служка не указал ему точный путь, он бы заблудился здесь, как в лабиринте и, наверное, умер бы от счастья, оказавшись наедине с таким количеством книг. Но сейчас у него было важное дело и отвлекаться было некогда.

Почему-то у Ричмольда мелькнула мысль, что в Библиотеке было бы проще простого спрятать сколько угодно людей: живых или мертвых. Замуровать в стенные ниши, завалить тоннами книг. Вдруг их наставники где-то здесь? Вдруг Герта держат в заложниках среди фолиантов и свитков?

Он отбросил эту идею, резонно сказав сам себе, что у Магистрата нет никаких причин удерживать бывших хранителей страниц Манускрипта. Ведь, если верить тому, что сказал вольный хранитель Кайл, их наставники были потомками первых магистров.

Ричмольд взбежал по винтовой лестнице, свернул налево и осторожно постучал в дверь, украшенную резным орнаментом со звездами и книгами. Никто не пригласил его войти. Тишина в Библиотеке стояла такая, что Ричмольд отчетливо слышал собственное дыхание. Он поднял глаза к сводчатому потолку из зеленого стекла и увидел, как пылинки танцуют в льющемся сверху свете. А потом, потеряв терпение, толкнул дверь и вошел внутрь.

Рич ожидал, что попадет сразу в кабинет, однако дверь открыла взгляду извилистый коридор, стены которого тоже были сплошь заняты нишами с книгами. Вероятно, его стук просто никто не услышал. Юный астроном прошел по коридору и наконец очутился в круглом помещении с вытянутыми окнами. Посередине комнаты размещался стол, заваленный свитками и ветхими книгами. Ричмольд задрал голову кверху и увидел, что синий потолок расписан золотыми звездами. Он улыбнулся.

Раздался чей-то кашель, и юноша вздрогнул. За столом сидел древний старец с длинной белой бородой, и Рич просто не заметил его за стопками книг.

– Как вы сюда попали, молодой человек? – просипел старик, протирая бордовым рукавом очки в странной шестиугольной оправе.

– По лестнице, – растерявшись, пробормотал Ричмольд, но вовремя вспомнил, что держит в руках бумагу от служки-вороненка. – Вот, мастер Дивидус. Мне выписали это внизу.

Старик взял бумагу и принялся скрупулезно ее изучать. Часы на стене громко тикали, и Ричмольду показалось, что они отмерили не меньше тысячи секунд, прежде чем Магистр, прокашлявшись, снова подал голос.

– Так вы, значит, хотите поступить ко мне учеником? Что ж, это похвально. У меня не было ученика уже лет пятьдесят. С тех пор много работы накопилось.

Ричмольд кивнул, не уверенный, нужно ли отвечать на вопрос старика.

Магистр отодвинул стул, и ножки его противно заскрипели на каменном полу. Старик поднялся с места, низенький и горбатый, словно гном, и прошаркал к обитому фиолетовым бархатом креслу. Он тяжело опустился и махнул рукой на соседнее кресло. Ричмольд истолковал это как приглашение и тоже сел.

– Вы юноша не безграмотный, но, полагаю, и не слишком ученый, – сказал старик, и у Ричмольда от возмущения запылали уши, но он решил пока ни с чем не спорить. Ему нужно завоевать доверие Магистра и зацепиться в Библиотеке, чтобы больше узнать про Манускрипт. – Я попрошу вас произвести перепись книг. Их тут тысячи, если не миллионы, как вы могли заметить. Полагаю, к тому времени, как вы закончите, багаж ваших знаний существенно пополнится, вместе с жизненной мудростью. Помнится, последний переписчик занимался этим семьдесят лет и умер, не дожив до девяноста, едва закончив перепись книг первого этажа.

Ричмольд сглотнул, почувствовав, как его кадык скользнул вверх-вниз по длинной шее. Хотелось бы верить, что его не запрут в Библиотеке, чтобы он семьдесят лет переписывал книги. Магистр, заметив волнение нового ученика, посмотрел на него почти сочувствующе.

– У нас всё на добровольной основе, не переживайте так. Я буду отпускать вас на танцы в пятницу вечером, не стоит бояться.

– Что будет входить в мои обязанности, Магистр? – поинтересовался Рич.

– О, ничего сложного. Я выдам вам учетный альбом, а вы перепишете туда сведения обо всех хранящихся книгах в таком порядке: имя автора, название книги, место издания, год, количество страниц. А потом отсортируете их в алфавитном порядке. Работа долгая, но можно начать сразу со второго этажа.

– Угу, – произнес Ричмольд. Он размышлял, стоит ли прямо сейчас спросить что-то из того, что его интересует, или же нужно познакомиться с мастером Дивидусом поближе.

– Приступайте, юноша. У меня сейчас нет времени с вами разговаривать. Все эти трудности…

– Трудности с волшебством? – дерзнул Ричмольд, сам удивляясь, как этот прямой вопрос вырвался, словно выпущенная на волю птица.

Магистр чуть прищурил свои выцветшие водянистые глаза.

– Вы правы, – ответил он. – Но мы работаем над тем, чтобы снова взять ситуацию в свои руки.

– Вы ищете способ превратить наставников обратно в людей? – выпалил Ричмольд, еще больше поражаясь собственной решительности, граничащей с безрассудством.

– Наши задачи более глобальны. – Магистр поджал губы. – Вы поразительно осведомлены. Вы были близки с кем-то из хранителей?

– Нет. Просто подслушал разговор на площади, – соврал Ричмольд.

– Да уж, сведения разлетаются по свету со скоростью смертоносной эпидемии, – проворчал Магистр. – Ладно, мы займемся тем, чтобы сведения хранились в секрете и не пугали простых людей. За работу, молодой человек. Альбом и перо возьмите у Виро. Это служка в приемной, – пояснил он, заметив недоумение в глазах Ричмольда.

Ричмольд спустился к «вороненку», несколько раз опасно споткнувшись на лестнице, забрал тяжеленный толстый альбом с обтрепанными по краям страницами и черный грифельный карандаш. Перо и чернильницу он брать не рискнул: если он обронит кляксу на какой-нибудь ценный фолиант, то ему придется продать себя в галерное рабство, чтобы расплатиться с Библиотекой.

В Библиотеке сладковато пахло старой бумагой, Ричмольд всегда любил этот запах, такой уютный и спокойный. Он с упоением взялся за работу, трепетно и нежно раскрывая каждую книгу, чтобы списать сведения с титульного листа. Его руки тут же покрылись тонким слоем пыли, но ему нравилось это чуть скрипучее ощущение на кончиках пальцев.

Он взял из ниши двадцатую по счету книгу и уже привычным осторожным движением откинул переплетную створку, готовясь внести в альбом имя автора. Но имени здесь не стояло. На титуле витиеватыми буквами было выведено одно-единственное слово:

Демонодиум.

Сердце Ричмольда забилось чаще. Что говорил Кайл насчет этой книги? Ведь из нее он узнал подробности Договора между Магистратом и альюдами? Наверняка здесь есть о том, как расколдовать наставников и где их искать. Ричмольд нетерпеливо раскрыл книгу на странице с оглавлением и принялся искать то, что его интересует. В наступивших сумерках залы Библиотеки освещались факелами, однако он не помнил, чтобы кто-то приходил зажечь свет. Может быть, в подобном и состояло несложное волшебство Магистров? Он нашел заголовок «Договор» и принялся листать книгу в поисках нужной страницы.

Сперва Ричмольд не поверил своим глазам: сразу после 122-й страницы шла 153-я. Он провел пальцами по развороту и нащупал бахромчатые края. У него в голове не укладывалось, что кто-то мог кощунственно выдрать тридцать страниц старой библиотечной книги. Однако факт был налицо. Кто-то очень не хотел, чтобы подробности Договора стали известны. Но произошло это после того, как книгу прочел Кайл. Или он наврал?

Ричмольд вернул книгу в нишу, стараясь запомнить это место, чтобы при необходимости снова найти. Юноша подошел к высокому окну и выглянул на улицу. Город уже застилали мутно-серые сумерки, и фонарщики зажигали огни в придорожных фонарях. Из рыбного ресторана неслась задорная мелодия вперемежку с женским смехом. Ричмольд почему-то подумал, что в этом заведении подают купленную в рыбацкой деревне рыбу, приписав к ее стоимости парочку нулей. Мысль о еде напомнила ему о том, что он забыл спросить, каким теперь будет его быт. Полагается ли комната помощнику Магистра? Покормят ли его ужином? В королевстве ученики обычно жили при своих наставниках, деля с ними кров и пищу. Но соблюдают ли принятый распорядок в Библиотеке, Ричмольд не знал. Он собрался было снова заглянуть к мастеру Дивидусу, как вдруг его взгляд привлекла крытая телега, которая остановилась у входа в Библиотеку.

Пятеро мужчин в синей форме, точно такой же, в какой были те, что пришли тогда к ним с Алидой, помогли нескольким людям спуститься с телеги. В полумраке трудно было разобрать возраст и пол прибывших, но Ричмольду показалось, что они не очень-то рады оказаться здесь. Они жались друг к другу, беспокойно переминались с ноги на ногу и озирались по сторонам. Конвойные повели людей по ступеням, и Рич бросился к лестнице, чтобы послушать, о чем будут говорить внизу.

Он облокотился на отполированные темные перила, блестящие в свете факелов. Внизу хлопнули тяжелые двери, и послышался топот многих пар ног.

– Не разбредайтесь! – крикнул один из конвойных. – Подойти к столу!

Ноги зашаркали по плитке. Ричмольд внимательно слушал, подумывая, не стоит ли ему спуститься вниз и посмотреть, что происходит, в открытую. Но почему-то ему не хотелось попадаться на глаза конвойным: вдруг они его узнают? Он машинально ощупал свой мешок, так и висевший на плече. Футляр со страницей был на месте, и Ричмольда это успокоило.

– Виро, запиши их имена. Магистр распорядился на их счет.

– Все верно, мастер Дивидус и мастер Волхвокс предупредили о прибытии гостей. Назовите ваши имена, господа, – важно произнес Виро.

Наперебой послышалось несколько голосов, но потом они поняли, что лучше стоит говорить по очереди, и принялись называть свои имена. Ричмольд заметил, что все голоса были очень молодыми, некоторые даже почти детскими. Многие показались Ричмольду странно знакомыми, и он вспоминал, где мог их уже слышать, как вдруг одно из имен сразу многое прояснило:

– Карло, Кайл.

До Ричмольда наконец дошло, что это были за люди. Вольные хранители. Магистрат нашел их и для чего-то привел в Библиотеку. Интересно, а что стало с их страницами? Их отняли или нет?

Он еще сильнее перегнулся через перила, и они опасно скрипнули.

– Ученик, ты тоже спускайся. Хватит там скрипеть, – крикнул служка, и Ричмольду пришлось пройти вниз, молясь звездам, чтобы конвойные его не узнали.

Но в зале Библиотеки были только Виро и общество вольных хранителей, похожие сейчас на стаю встревоженных растрепанных воробьев. Все они в напряжении прижимали к себе свои мешки и котомки, некоторые просто держали руки в карманах. Ричмольд догадался, что они, должно быть, переживают за сохранность страниц. Если конвойные не отобрали их, то это странно вдвойне.

– Ученик, ты был в столовой? – спросил Виро.

– Нет, – ответил Рич.

– Тогда пойдем все вместе, – вздохнул Виро не без самодовольной полуулыбки. Он, должно быть, был счастлив почувствовать себя важным. Мальчишка встал с места, расправив полы своей темно-синей, почти черной мантии, и повел новичков за собой по коридорам первого этажа. Вольные хранители угрюмо молчали, и Ричмольд подумал, что пока не самое удачное время пытаться их разговорить.

В Библиотеку был вхож всякий желающий, но только в специально отведенные дни. Герт каждый месяц возил дневники наблюдений и сдавал их сюда, получая несколько монет, а Рич сидел на ступеньках в обнимку с книжкой и ждал, когда учитель вернется. Вести его под нос к Магистрам Герт не хотел. Несколько дряхлых стариков, называющих себя волшебниками, заправляли, по сути, всеми городскими делами. Именно их инициативой было введение всех новых налогов, например на незаконных детей или незарегистрированное сожительство. Герт боялся, что его оштрафуют за сокрытие ребенка. Поэтому он позволял себе заговорить с Ричмольдом, только когда они покидали город и усаживались в телегу.

Ричмольд и представить не мог, сколько длинных коридоров и непонятных залов насчитывает Библиотека Магистрата. Почему-то он думал, что кроме нескончаемых читален и келий Магистров там больше ничего нет, но сейчас обрадовался, узнав, что заблуждался.

Виро провел вольных хранителей по всему первому этажу, потом – вниз по лестнице, в прохладные полуподвальные помещения. Ричмольд шел позади всей процессии, волнуясь о том, как бы хранители не подумали, что это он сдал место их собраний Магистрату.

За следующим поворотом оказалось просторное помещение с небольшими окнами под потолком. По центру размещалось несколько печей и столешницы с необходимой кухонной утварью, а вокруг них выстроились длинные столы со скамьями. В помещении аппетитно пахло свежим хлебом и супом. В дальнем углу Ричмольд заметил трех стариков в богато украшенных мантиях, которые что-то тихо обсуждали за тарелками с дымящейся похлебкой.

– В Библиотеке ученики и гости всегда могут взять столько еды, сколько им необходимо, – сообщил Виро, и его голос гулко отразился от каменных стен. – Уже много лет здесь живут только Магистры и служащие, поэтому повара готовят немного. Но если вы подождете, на вашу долю тоже приготовят ужин.

Ричмольд присел за крайний стол и опустил голову, разглядывая свои пальцы, покрытые книжной пылью. Вольные хранители, недоверчиво шепчась, заняли ближний к печам стол. Рич кожей чувствовал на себе их недобрые взгляды и вздрогнул, когда Кайл решил подсесть к нему.

– Продал нас, астроном? – спросил вольный хранитель.

– Я здесь ни при чем, – начал оправдываться Ричмольд. – Я поступил на службу учеником и весь вечер разбирал книги. Я даже не думал о вас.

– Все тут ясно, мы сразу поняли, что вы с подружкой магистратские шпионы, – хмыкнул Кайл. – Ты глупо выглядишь, когда оправдываешься. Кстати, где твоя красотка?

– Она отправилась искать наставников, – ответил Ричмольд, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

– И что ж ты ее не поддержал? Или твои хозяева не отпустили?

– Нет у меня никаких хозяев! И мы не шпионы! – вспылил Ричмольд. – Я не виноват, что вас нашли! Нас и самих чуть не повязали те, в синей форме.

– Ладно, ладно, астроном, не бесись так. С тобой мы еще разберемся. Веди себя хорошо, силы-то неравны, сам понимаешь.

Кайл махнул на Ричмольда рукой, как-то многозначительно хмыкнул, а потом поднялся со скамейки и пошел к кухне, где двое поваров ставили чугунки с супом в печи.

Магистры за дальним столом с улыбками посматривали на хранителей. Рич нахмурился. Очевидно, хранителей привели в Библиотеку по приказу Магистров. Очевидно, Магистрам необходимы страницы Манускрипта, чтобы собрать книгу и стать владельцами заключенной в ней магии. Нужно ли им так же, как альюдам, чтобы страницы были отданы добровольно? Выходит, они пытаются задобрить хранителей гостеприимством, чтобы переманить на свою сторону? Наверняка Магистрам, слывшим добрыми волшебниками, будет проще убедить хранителей в своей правоте, нежели альюдам во главе с Вольфзундом.

Рич прямо сейчас поднялся бы к Дивидусу и отдал свою страницу. Людям он доверял больше, чем вернувшимся альюдам. Его сдерживало только обещание, данное Алиде. Ему до сих пор было не очень понятно, почему о Магистрах ходили неприятные слухи. Их простые фокусы давно не считали настоящим волшебством. За те пятьсот лет, которые прошли с момента заключения Договора, Магистрат сильно изменился и растерял былое доверие.

Звон посуды вырвал Рича из раздумий, и он тоже подошел к кухне, чтобы взять свою порцию ароматного супа с ломтем горячего хрустящего хлеба.

После ужина Виро расселил хранителей по четыре человека в ученические комнаты, а Ричмольда отвел в тесную, но уютную комнатушку, предназначенную для библиографа при Библиотеке.

Он омылся неприятной прохладной водой из таза, переоделся в чистую пижаму, которая ждала его на кровати, лег, не накрываясь одеялом и глядя в узкое окно. Сейчас, в наступившей тишине, которая обычно сопровождает минуты до полуночи, он понял, чего ему так не хватало весь день: звонкого голоса Алиды с ее пустой, но милой болтовней. Ричмольд мысленно пожелал ей удачи в пути и уснул, представляя, где она сейчас может быть.

 

Глава 12,

в которой у Алиды возникают проблемы

Алида с двенадцати лет была уверена, что влюблена в Ханера. Но ее раздражало, что половина соседских девушек тоже вздыхали при виде красавца-конюха.

Все началось жарким июльским днем. Ромашка, любимая кобыла Ханера, красивой «яблочной» масти, сильно расцарапала шкуру на боку, напоровшись на гвоздь, торчащий из изгороди. Слепни и мухи тут же налетели на рану, которая в летнюю жару начала нехорошо гноиться. Юный конюх не сразу заметил, что с его любимицей приключилась неприятность, и повел животное к домику травниц только под вечер. Бабушка отлучилась собирать цветы полуночницы – редкого растения с соцветиями в форме полумесяцев, которое лучше всего срезать в сумерки, и Алиде пришлось принять позднего посетителя самой. Она хорошо запомнила, как взволнованно блестели черные глаза юноши в свете коридорной лампы и каким сочувствием она прониклась к бедной раненой лошадке. Ученица травницы наспех собрала необходимые снадобья в корзинку и побежала на конюшню, едва поспевая за конюхом.

Она растолкла лепестки календулы, листья шалфея и тысячелистника в кашицу, капнула золотистой заживляющей настойки с горьким запахом из бабушкиного пузырька и нанесла смесь на бок Ромашке, шепча старый заговор, вычитанный в потрепанной книжке. Алида сама не очень-то верила в силу слов, но заклинание звучало так притягательно-волшебно, что она вдруг почувствовала себя великой травницей древности, умеющей исцелять одними лишь наговорами.

Наутро Алида обнаружила букетик васильков на крыльце, и у нее не было никаких сомнений насчет того, кто мог его оставить. Пронзительно-синие васильки, подаренные в знак благодарности пятнадцатилетним конюхом с черными глазами, пробудили в сердечке Алиды такой сладкий восторг, что она потом попыталась изобразить эти цветы на чашке.

Получилось на удивление неплохо, и эта чашка до сих пор оставалась у Алиды самой любимой, потому что напоминала о букете от Ханера.

Но сейчас она почему-то все чаще ассоциировала этот рисунок с цветом глаз Ричмольда и искренне удивлялась такой перемене.

Первая ночь на шхуне «Волчья пасть» далась Алиде тяжело. Она, не снимая пальто и шарфа, устроилась на узкой кровати, отвернувшись лицом к стене. На Ханера она старалась не смотреть, чтобы он ненароком не узнал ее. А ночью ей открылась жуткая правда о предмете воздыхания: конюх храпел так раскатисто, что стены каюты дрожали. И даже шарф, намотанный так высоко, что закрывал уши, не спасал от шума. Судно стремительно бороздило простор Большой Воды, раскачиваясь на волнах, то поднимаясь вверх, то ухая вниз. Алида содрогалась от страха каждый раз, когда особенно мощная волна сажала шхуну верхом на свою горбатую спину, а потом, выждав пару мгновений, спускала вниз.

Кое-как Алида задремала в объятиях докучливой качки и храпа Ханера. Мурмяуз свернулся у нее в ногах. Кажется, конюх не узнал кота, и это, несомненно, было Алиде на руку. Она проснулась с первыми лучами солнца, пробивающимися через пыльный иллюминатор. Ханер еще спал на соседней койке, беззащитный и взъерошенный, и Алида постояла немного, любуясь им, стараясь не дышать, чтобы не разбудить. В любой другой день она многое отдала бы за возможность путешествовать с ним в одной каюте. Может, это и есть то, за что она могла бы отдать часть души Вольфзунду?.. Но сейчас им с Мурмяузом желательно как можно реже попадаться на глаза команде. Они доплывут до Птичьих Земель, а потом пойдут в одиночку искать бабушку. Правда, где именно ее искать, она еще не придумала. Да и с чего Пристенсен взял, что наставники там? Но это был лучший вариант из имеющихся. Не бездельничать же в городе!

Алида осторожно вышла из каюты на напоенный сыростью воздух. Багряные паруса натянулись на ветру, как выпуклые лепестки шиповника. Во все стороны от шхуны растянулось серое полотно беспокойных волн с белыми гребешками пены. Алида никогда не видела, чтобы вода простиралась настолько далеко, и ей вдруг подумалось: а что, если Большая Вода бесконечна? Что, если они, закружившись на волнах, сбились с пути и плывут куда-нибудь, где земная поверхность обрывается водопадом, который спускается прямо в бездну Вселенной?

– Эй, парень, это ты травник? – Незнакомый голос разбил сонную утреннюю тишину, нарушаемую до этого лишь скрипом мачт да вздохами волн.

Алида быстро проверила, на месте ли шарф и не выглядывают ли пряди длинных волос, и, убедившись, что всё в порядке, обернулась.

Говорил бедно одетый матрос с невыразительным рябым лицом. Алида кивнула ему и, чуть расставив руки в стороны, чтобы держать равновесие на качающейся палубе, двинулась к нему.

– Странный ты парень, Али, – сказал рябой, разглядывая ее с головы до ног. Алида удивилась, что за день пути ее имя приобрело загадочный иноземный колорит. – У Липучки глаз слезится, может, посмотришь? Я тебе кое-чем заплачу.

Алида снова кивнула. В конце концов, ее взяли ради того, чтобы она исполняла обязанности лекаря на судне. Жаль, конечно, что она не может расспросить, кто такой Липучка и что приключилось с его глазом. Матрос улыбнулся и повлек Алиду куда-то в сторону носа шхуны, за кают-компанию. Команда потихоньку просыпалась, наполняя воздух над судном смешками и разговорами. С камбуза послышалось громыхание посуды.

Алида не поверила своим глазам. Среди бочек с кислой капустой стояло животное, отдаленно напоминающее пони, с длинной коричневой шерстью и вытянутой шеей и неспешно пожевывало сено. Правый глаз животного действительно слезился.

– Это Липучка. Он альпака, – пояснил матрос. – А я, кстати, Дрей. Я хочу подыскать ему невесту в Птичьих Землях. Мне тут по секрету сказали, что у древунов прекрасные поголовья альпак. А с таким глазом, боюсь, шансов сосватать Липучку немного.

Алида приблизилась к альпаке и внимательно присмотрелась к его глазу. Оказалось, к ресницам животного пристала сухая травинка, царапая роговицу. Она ласково погладила животное и ловко убрала травинку своими тонкими пальцами. Липучка благодарно лизнул Алиду в переносицу – едва ли не единственный кусочек лица, не закрытый шарфом. Алида хихикнула и спохватилась, что смех может ее выдать.

– Ох, какой ты ловкий! – присвистнул Дрей. – И Липучке нравишься. Слушай, Али, вы уморно смотритесь вместе. Жалко, сфотографировать нечем. Но могу зарисовать. Стой рядом с Липучкой.

Алида слышала, что в столице появились чудесные аппараты, которые могут запечатлеть мгновение. Человек пролезал под шторку, прикрепленную к коробке, потом что-то колдовал внутри, и на специальной пленке оставалось изображение того, кто или что стояло напротив коробки. Кажется, это и называлось «сфотографировать».

Дрей быстро водил угольком по бумаге, смотря то на Алиду с Липучкой, то на листок. Спустя пару минут он с широкой улыбкой протянул его девушке, и Алиде пришлось зажать ладонью рот, спрятанный шарфом, чтобы не рассмеяться в голос.

На листке была изображена обаятельная альпака, а рядом с ней – смешное, замотанное в шарф и безразмерное пальто человеческое существо с большими глазами. Она и не задумывалась до этого момента, насколько уморительно выглядит. Не зная, как еще выразить свою благодарность, она обняла рябого. Дрей слегка смутился, а потом полез копаться в мешке, который стоял рядом с ногами Липучки.

– Вот, Али, возьми за помощь. В знак нашей с Липучкой признательности. Это смородиновый сидр. Моя матушка готовила. – И Дрей протянул Алиде бутылку, завернутую в серую бумагу.

Алида сначала поколебалась, но потом приняла подарок. Может быть, ей еще придется с помощью сидра налаживать с кем-нибудь отношения в Птичьих Землях. Ну, или сама выпьет, если совсем не останется надежды отыскать бабушку.

Спрятавшись в дальнем углу судовой столовой, она подкрепилась гречневой кашей с кусочком масла. И очень вовремя: едва Алида вновь натянула шарф до глаз, как в кают-компанию вошли капитан Пристенсен, Ханер и еще трое незнакомых мужчин. Капитан, заметив Алиду, уверенным шагом подошел к ее столу и присел рядом.

– Пора за работу, Алид. В третьей каюте мы разместили Корнитуса. Старик раньше водил дружбу с Магистрами и научился у них кое-каким фокусам, которые помогут нам в поисках. Но язвы на ногах сильно ему досаждают. Он не сотворит волшебство, если будет страдать от боли. Помоги ему, травник.

Алида вгляделась в серые глаза капитана, которому было чуть больше сорока на вид, его каштановые волосы густо усеяла седина, отчего они стали похожи на сахар, смешанный с корицей, который Алида любила добавлять в теплое молоко. Интересно, он так же любит своего учителя, как она – бабушку? Так же жаждет найти его, расколдовать, успокоить? А если не удастся, то согреть птичку за пазухой, пригладить растрепавшиеся перышки, прошептать, что скоро все наладится. Наверное, каждый на «Волчьей пасти» мечтал об одном. Найти, разобраться, помочь. Жалко, что нельзя спросить Ханера, какими ветрами его занесло на судно. Жалко, что нельзя спросить капитана, достались ли им в тягостное наследство страницы книги.

Она вошла в третью каюту, наступив на деревянный порог, и чуть не свалилась с ног от тяжелого запаха болезни, окутывающего комнату, словно ядовитый болотный туман. На единственной постели лежал старик, разметав длинные желтоватые волосы по подушке. Алида оставила дверь открытой, чтобы пустить хоть немного соленого воздуха внутрь, и подошла к больному, жалея, что не может ни о чем его расспросить, не выдав себя.

Лоб старика был горяч, будто чайник, душный пот обволок его худое тело, но темные глаза смотрели ясно и проницательно. У Алиды по спине пробежало несколько мурашек, захотелось снять пальто, тяжелое и жаркое, мешающее свободно двигаться. Она многозначительно посмотрела на старика, прося разрешения взглянуть на его язвы, и он едва заметно кивнул головой.

Алида откинула шерстяное одеяло и едва не задохнулась от смрада гниющей плоти, который поднимался от худых, синюшных, изъеденных багровыми язвами ног старика. Она с первого взгляда поняла, что тот несчастный пучок чабреца да тысячелистника, которые лежали у нее в сумке, будут здесь бессильны. Злоба на капитана волной залила ее душу: как можно было брать на борт больного старика, не подумав о необходимых снадобьях?

Она нагрела над свечой воду с травами, и воздух в каюте зашевелился, расправил крылья, наполнился ароматами жизни, такими до слез горькими и резкими, но приятными. Судно сегодня качалось сильнее, чем вчера, перемешивая душный воздух. Осторожно, стараясь не расплескать, Алида поднесла отвар к старику и намочила им тряпицу, чтобы омыть его ноги. Она дышала через рот, чтобы не так чувствовать запах болезни. Бабушка учила ее, что для травницы важно научиться не впитывать в себя беду, не замечать смрада и уродства, не представлять, что чувствует больной, а лишь спокойно, с холодной головой подбирать нужные травы и выполнять необходимые действия. Для Алиды это было почти что волшебством, которое она пока до конца и не усвоила. Она всегда жалела больных. И всегда ее сердце сжималось при виде того, что недуг может сделать с таким хрупким человеческим телом.

Вот и сейчас ее уже начало подташнивать, то ли от запаха, царившего в каюте, то ли от качки, ставшей причиной постоянной головной боли. Алида уже поняла, что ненавидит море. Ей было тоскливо без милых деревьев, и сердце сжимало тисками, когда вместо прекрасных лесов она видела только чужую, враждебную пустыню цвета стали. Большая Вода напоминала ей спину какого-то исполинского зверя, на хребте которого и раскачивалась их шхуна с надутыми парусами, готовая вот-вот наклониться так сильно, что борт зачерпнет воды. Узнать бы, сколько еще будет длиться это мучение.

Старик застонал, когда она принялась омывать травяным отваром его багровые влажные язвы. Алиду затошнило сильнее, и она принялась глубже вдыхать ртом воздух, сдерживая подступающий спазм. «Что же я за травница такая, которая не может выдержать вида ран?» – злилась она на себя. Симониса, должно быть, даже не морщилась, исцеляя самых тяжелых больных.

Судно тряхнуло, подбросило на волнах, как бумажный кораблик в весеннем ручье, голову Алиды сжало крепким обручем боли, тошнота вздыбилась к самому горлу, и она, не в силах больше сдерживаться, выбежала из каюты и бросилась к краю борта. Съеденный завтрак оказался в воде, чем вызвал восторг круживших над шхуной чаек. Алиде стало легче, она постояла еще немного, подставив лицо колючему ветру и тяжело дыша. Длинный шарф, который она держала в руке, волочился по палубе.

Мурмяуз подошел к хозяйке и принялся тереться лбом о ее лодыжки.

– Ты не голодный, малыш? Будешь бараночку? – заворковала травница и взяла кота на руки, прижимая любимца к груди. Мурмяуз в ответ прильнул к ней, мягкий и доверчивый. Алида развернулась лицом к палубе и с ужасом поняла, что приключилась настоящая катастрофа.

Она стояла без шарфа на лице, в расстегнутом пальто, и ветер трепал полы платья с цветочным узором. Капюшон сполз, и ее длинные спутанные волосы рассыпались по плечам и спине, словно космы русалок с картинок в ее книжке. А напротив, у выхода из кают-компании, стояли семеро членов команды шхуны и, раскрыв рты, смотрели на Алиду. Кто-то гадко присвистнул.

Один из матросов толкнул другого локтем в бок:

– А ты взгляни, травник-то ничего! Вылечишь меня, малышка?

Сердце Алиды ушло в пятки. Как она могла допустить такую оплошность? Наивная дурочка… Она крепче прижала к себе Мурмяуза и свою сумку, хватаясь за них, как утопающий за пробковый круг. Среди матросов был и Ханер: стоял и криво ухмылялся, как остальные. Ничего не говорил им. Не пытался ее спасти.

Алида пискнула и бросилась бежать. Шарф предательски обвился вокруг ног, и она грузно повалилась на палубу, больно ударившись подбородком. Послышался мерзкий мужской гогот.

– Давай я тебя подниму и согрею в своей каюте, – сказал моряк в охотничьей куртке, которого Алида видела играющим в кости в первый день прибытия на шхуну. – Да что мелочиться, мы все тебя согреем, мы парни добрые!

Алиде было невыносимо противно слушать их хохот, особенно когда оглянулась и поняла, что Ханер веселится вместе со всеми. Охотник подбежал к ней и рывком поставил на ноги, нагло разглядывая ее с головы до ног. Алида зашипела и дернулась, но могучие руки держали слишком крепко.

– Ну чего ты нас боишься, милашка? – оскалился матрос. – Пойдем к нам, тебе понравится.

Мурмяуз отчаянно бросился на обидчика, вцепляясь когтями в его шею, но тот сбросил с себя кота, словно назойливое насекомое. Алида всхлипнула.

– Это что ж выходит, Али – девчонка? – Алида узнала голос Дрея и вздохнула с облегчением. Может быть, он уговорит их не трогать ее.

– Девчонка, к тому же и сносная на мордашку, – усмехнулся матрос, продолжая держать Алиду за обе руки. – Ты с нами, Дрей?

– Ребята, вы что учудили-то? Капитан вас всех выкинет, если травницу обидите! – Дрей подошел вплотную к команде. – Отпустите ее, ну зачем она вам?

– Тебе, может, и незачем, а от меня жена полгода назад ушла, – заявил крепкий матрос в холщовой рубашке и приблизился к охотнику, оценивающе разглядывая Алиду. – Ничего, пойдет. Годков пятнадцать есть небось.

Охотник перехватил Алиду поперек талии и забросил себе на плечо, как тюфяк с зерном. Она пыталась брыкаться, колотила кулачками его широкую спину, тянулась укусить в шею, но тому все было нипочем. Под гогот своих дружков охотник потащил ее к надстройке.

– Что затеяли, псы?! – прикрикнул Пристенсен, выходя из рулевой. – Это что, наш… Травник?

– Паршивка тебя провела, старик, – засмеялся схвативший Алиду. – Но ты не переживай, сейчас мы научим ее себя вести.

Пристенсен еще несколько секунд переводил недоумевающий взгляд с команды на травницу, а потом, пожав плечами, произнес:

– Ладно, развлекайтесь, только не переусердствуйте. Она нам еще нужна, – и скрылся в рулевой.

Слезы брызнули из глаз Алиды. Грубые мужские руки под омерзительный хохот и улюлюканье тащили ее, маленькую и легкую, в каюту, а она не могла даже дать отпор. Дрея, единственного ее защитника, отпихнули, разбив ему губу, а капитан Пристенсен даже не посчитал нужным вмешаться. Но обиднее всего было то, что Ханер смеялся вместе со всеми и даже виду не подал, что узнал свою соседку-травницу.

Алида была уже готова покориться судьбе, когда произошло что-то необъяснимое. Шхуну вдруг закачало так сильно, что древесина палубы и мачт застонала, как раненый зверь. Паруса забились, словно бешеные птицы, стремясь сорваться с привязи и улететь на волю. Мужчина в охотничьей куртке покачнулся и едва не выронил Алиду, но ухватился за леер и удержал равновесие.

Остальные члены команды перестали смеяться и принялись опасливо озираться по сторонам, будто испугались, что их нападение на девушку вызвало гнев морских божеств. Алида подняла голову и увидела тень, промелькнувшую в небе на фоне мутно-серых облаков.

«Хоть бы не нападение», – зажмурившись, подумала Алида. Она читала о пиратах, орудующих в море, о сиренах и русалках, которые завлекали суда в свои владения, о страшных чудовищах, притаившихся на глубине, и горячо надеялась, что ничего подобного с их шхуной не случится.

Корабль наклонился так сильно, что «охотник» все-таки упал, выронив Алиду, и девушка кубарем покатилась по палубе к дальнему борту. Ее обидчики держались кто за леера, кто за мачты, Дрей с Липучкой тоже скользили вниз по наклонной палубе, а Мурмяуз обхватил Алиду лапами за шею, как ребенок, и испуганно дрожал. Пристенсен кричал и ругался, призывая команду занять свои места и выровнять судно, пока «Волчья пасть» не захлебнулась солеными волнами, вгрызающимися в ее бока.

На секунду Алида подумала, что она могла бы отвязать один из пробковых кругов и спрыгнуть с ним в воду, чтобы отделиться от экипажа и доплыть до Птичьих Земель самостоятельно, но тут же поняла, что не знает, сколько еще придется плыть. Проще попытаться уговорить матросов больше не трогать ее… Пригрозить каким-нибудь несуществующим заклятием… Придумать сказку о моряках, которых поглотило чудовище пучин, когда они пытались обидеть травницу…

Алида не успела додумать мысль. Чьи-то руки подхватили ее под мышки и подняли так высоко в воздух, что шхуна, оставшаяся внизу, казалась размером с ботинок. Вопль ужаса вырвался из ее груди, и Мурмяуз визжал вместе с ней, отчаянно цепляясь когтями за ее платье.

«Это не их поглотит неведомое чудовище. А меня», – едва не теряя сознание от страха, подумала Алида.

 

Глава 13,

в которой объявляется еще один хранитель

Ричмольд старался избегать мест скопления людей, среди малознакомых он чувствовал себя неуютно, замыкался и стеснялся. Но сейчас ему было просто необходимо оказаться в кругу таких же, как он, потому что голоса книг в голове за целый день слились в такую навязчивую какофонию, что ему мучительно хотелось заглушить их человеческими голосами.

Он отыскал вольных хранителей в одном из залов верхнего этажа, сидевших полукругом прямо на полу и негромко разговаривавших. Младшие жались к старшим, как охочие до ласки щенки. Помещение освещалось одной-единственной лампой, которую хранители поставили на подоконник, и в теплом полумраке их лица казались бледными, а глаза – сияющими. Сквозь черноту высоких окон выглядывали жемчужинки звезд, и вид знакомых созвездий заставил Ричмольда улыбнуться, едва он вошел в зал.

С его появлением разговоры затихли, и он залился краской, поняв, что все взгляды обращены в его сторону. Рич поколебался, раздумывая, стоит ли подсесть к хранителям или отправиться в свою комнату, чтобы провести вечер в одиночестве.

– Иди к нам, – произнесла девушка с черной косой, Эмма. – Садись.

Ее голос прозвучал вполне дружелюбно, и Ричмольд, ссутулившись, прошмыгнул вглубь помещения и уселся на пол чуть в стороне от вольных хранителей, скрестив длинные ноги.

Здесь книжные голоса были почти неразличимы, зато отчетливо слышался другой звук: биение сердец в футлярах. Ричмольд потряс головой, желая выгнать из своего сознания эти чужеродные звуки. Если будет время, он поищет медицинские книги, которые помогут ему разобраться с этим странным явлением.

– Голова идет кругом? – улыбнулась Эмма. Ричмольд недоверчиво взглянул на нее, но знакомая, видимо, была действительно в хорошем настроении.

– Немного, – признался он. – Устал.

– Тут вполне неплохо, – сказала Эмма. – Мне кажется, Кайл тоже рад тому, что нас сюда привезли. – Немного помолчав, она добавила: – Спасибо.

Рич возмущенно фыркнул и машинально сжал кулаки.

– Я никому не рассказывал о вас! Сама спроси Дивидуса! Мы об этом не говорили! Хватит винить меня в том, чего я не совершал!

Вольные хранители замолчали и повернулись к Ричу. Он прикусил язык, чувствуя, как все лицо заливает краска.

Кайл вытянул шею, чтобы посмотреть на Ричмольда, и громко хмыкнул.

– Да, здесь лучше, чем под мостом. Горячая жратва, с крыши не капает, сносная постель. Жалко, что нас выкинут обратно на улицу, когда мы отдадим страницы.

– Поэтому вы всегда держите их при себе? – спросил Ричмольд.

– Откуда ты узнал? – прищурился Кайл.

Рич сглотнул. Значит, он один слышит сердца страниц. Значит, это только с ним что-то не так.

– Ну… у вас сумки, – промямлил юный астроном. Он не собирался рассказывать об этой своей недавно обнаруженной странности.

– Да ты наблюдательный, – скривился Кайл.

Кто-то хихикнул. Белобрысый Джереми громко расхохотался.

– Нет, не поэтому, – ответила Эмма. – Мастер Дивидус сказал нам, что мы остаемся хранителями страниц до возвращения Главы. Кроме него никто не имеет власти собирать страницы. Так что мы пока ждем.

Она слегка улыбнулась, и Ричмольд уставился в пол, смутившись.

Дождь шел уже третий день, не переставая, и Ричмольд откровенно скучал, переписывая книгу за книгой в бесконечной Библиотеке. Ему начало даже казаться, будто он сходит с ума. Как иначе можно объяснить ту странную перемену, которая начала с ним происходить?

Он мог поклясться, что слышит книги. Различает сотни тысяч, если не миллионы, разных книжных голосов, и они звучат в его голове то как нежные колокольчики, то гремят натужными басами. Он усмехнулся, представив себе, что сказал бы Герт, если бы он заявил ему об этом. «Такое лечат, и весьма успешно. Но только в домах, чьи стены окрашены в желтый цвет», – сказал бы учитель и ободряюще похлопал бы Рича по плечу.

Это не было галлюцинацией или наваждением. Наверное, не было. Сейчас, узнав Алиду, так искренне верящую в сказки и волшебство, встретив Вольфзунда и, наконец, услышав от самого Магистра, что магия теперь все-таки занимает какое-то место в мире, Ричмольд почти не удивился, когда впервые услышал эти голоса. Сначала тихие и робкие, они пробивались, как подснежники сквозь корку льда, с каждым часом становясь все крепче и сильнее. И теперь, на пятый день своей службы при Библиотеке, Ричмольд уже мог отличить голос старинного фолианта от писка какого-нибудь садоводческого календаря. Он даже почти не обращал на них внимания, как не обращают внимания на тиканье часов или шелест ветра в листве. Голоса стали его привычными спутниками, иногда даже помогающими работать.

Но странно было другое.

Помимо голосов, Ричмольд слышал и даже чувствовал глухое, влажное биение сердец. И эти сердца не принадлежали людям. Одно из них билось совсем рядом – в его собственной сумке.

Не надо быть умником, чтобы догадаться, что это оживают страницы, исписанные «птичьими» рунами. Что Манускрипт набирает силу, напитывается магией, словно хлебный мякиш, опущенный в бульон. Ричмольд не знал, слышат ли вольные хранители это сердцебиение, но трое старых Магистров, с которыми он пересекался в трапезной, явно были чем-то встревожены и постоянно переговаривались шепотом.

Сегодня он шел не переписывать книги, а убираться в конуре дряхлого Дивидуса. Старик отбыл по делам, и Ричмольд почему-то подозревал, что эти дела как-то связаны с отсутствием Главы Магистрата. Очевидно, Глава выехал куда-то и пропал, оставив своих коллег-Магистров ломать головы и над поисками страниц, и над его исчезновением.

Ричмольд вошел в кабинет Дивидуса и со вздохом осмотрел комнату, оценивая масштаб работ. Магистр просил прибраться на его столе и навести порядок на книжных полках, однако Ричмольд решил, что этого будет явно недостаточно: чтобы кабинет принял более-менее опрятный вид, придется попотеть.

Рич не был ярым блюстителем чистоты, напротив, нередко именно он устраивал жуткий бардак в астрономической башне, за что получал от Герта нагоняй. Но сейчас ему хотелось отличиться, завоевать доверие старика. Пора бы ближе подобраться к истинной цели его пребывания в Библиотеке. Выяснить, наконец, для себя и Алиды, что Магистрат собирается делать с Манускриптом и чем это может обернуться.

Ричмольд распахнул окна, впустив в кабинет свежий воздух. Перестук капель по каменному подоконнику немного заглушил голоса книг в его голове, и он довольно улыбнулся. С улицы тянуло влажной землей, мокрым камнем мостовых, островатым ароматом напоенной коры, листьями и свежестью. Интересно, там, где сейчас Алида, тоже идет дождь?

Он принялся раскладывать книги и бумаги на столе Дивидуса, предусмотрительно убрав чернильницу на полку, чтобы не залить ничего важного. Ворох пыли заставил Ричмольда расчихаться, и он пожалел, что не догадался захватить ведро с водой и тряпку, чтобы протереть стол и полки.

Вольные хранители все эти дни слонялись по Библиотеке без дела, как тени, задумчивые и несмелые. Ричмольд тихо ухмылялся, радуясь, что их спесь мигом опала, как осенняя листва. Им не запрещали выходить, но они все равно постоянно торчали в Библиотеке, частенько на том же этаже, где переписывал книги Рич, и отвлекали его своими разговорами. Он не сомневался, что они в открытую наблюдают за ним, чтобы подловить его на чем-то. Ричмольд не собирался ничего им доказывать и просто молча переписывал книги в альбом.

Он перебрал стопку ветхих изданий на столе, смахнул пыль с канделябра и выдвинул ящик. Там были сложены птичьи перья для письма, запасные баночки чернил, стопки чистого пергамента и какие-то страницы, вырванные из книги. Ричмольд бросил на них беглый взгляд и похолодел, различив слова «Договор», «альюды», «Магистрат». Он выхватил страницы из ящика и быстро пробежался по ним глазами. Так и есть. Недостающие страницы Демонодиума! Ричмольд опустился в кресло Магистра и погрузился в чтение.

…силы. Споры длились долгие годы, но в конце концов решение разделить магию поровну, заключив ее в книге, устроило обе стороны.

Фатальным же для обеих сторон стало желание перехитрить противника.

Магистрат вложил всю свою мощь, чтобы встроить в Договор заклятие, которое сразу после подписания бумаги заточило альюдов в небытие. Но силы магов-людей хватило лишь на заключение сроком в пять сотен лет. В свою очередь Вольфзунд, правитель альюдов, тоже вложил в Договор свое заклятие, но какое, ведомо ему одному.

Договор не выдержал сразу двух сильных заклятий, и после его подписания и заточения альюдов магия исчезла совсем, ушла из нашего мира, оставив о себе только воспоминания. Магистры утратили способность наколдовать что-то серьезнее праздничного фейерверка, но старательно скрывали свою немощь, по-прежнему обещая людям оказание магических услуг.

Наши Магистры, однако, оправдывают звание мудрейших представителей человеческого рода. После заключения Договора они разделили Манускрипт на страницы и отдали их на хранение своим поверенным.

Дело в том, что по-прежнему остается вероятность, что по истечении срока Договора альюды сумеют вернуться в наш мир и, скорее всего, захотят отомстить за обман. Но они не смогут в полной мере пользоваться своей силой, пока Манускрипт разделен на страницы. Поэтому в случае возвращения демонов Магистрату следует придерживаться простых инструкций:

– вернуть страницы, забрав их у хранителей;

– собрать их строго по порядку, восстановив первоначальный облик Манускрипта; заниматься этим должен Глава самолично;

– убить хранителей, закрепив магические связи их жертвенной кровью;

– уничтожить Манускрипт, высвободив заключенную в нем магию, и тем самым окончательно повергнуть альюдов.

Для выполнения последнего пункта необходимо, чтобы действующий Глава Магистрата раздобыл Священный Всполох – всеуничтожающий огонь с Могильных Пустошей. Тела Хранителей и Манускрипт необходимо сжечь в огне Священного Всполоха с прочтением всех необходимых заклинаний. Если страницы не отданы хранителями добровольно или если кому-то из хранителей удастся избежать смерти, ритуал может выйти из-под контроля и обернуться самым неожиданным образом.

Помните, Магистры будущего, только от вас зависит, кому в этом мире будут подвластны колдовские силы .

Ричмольду стало холодно, то ли оттого, что он сейчас прочел, то ли оттого, что окно за его спиной до сих пор было открыто.

Убить хранителей. Уничтожить Манускрипт. Так вот что на самом деле нужно Магистрату! Вот за чем уехал Глава: за Священным Всполохом, который сожрет хранителей вместе с их страницами.

Он еще раз перечитал страницы из Демонодиума и задумался: все выглядело так, будто Дивидус хотел, чтобы Ричмольд их прочитал. Иначе зачем Магистру вырывать листы и класть их в верхний ящик собственного стола? Спрятал бы целую книгу, да понадежнее, если боялся, что кто-то узнает подробности сделки.

Или это не Дивидус подложил их в стол?

Ричмольд заложил руки за спину и принялся мерить кабинет Магистра шагами, напрочь забыв об уборке. Нужно все рассказать Кайлу. Нужно бежать отсюда вместе с вольными хранителями. Или они вынуждены принести себя в жертву, чтобы не дать темной магии восторжествовать?

Он не чувствовал в себе подобной самоотверженности. Он вообще смутно представлял себе, что такого должно произойти, чтобы он добровольно согласился положить ради этого собственную жизнь. Разве что-то, грозящее Герту… Но разве сейчас наставник не в опасности?

Ричмольд снова сел в кресло и перечитал все по третьему кругу. О том, что хранители превратятся в птиц, ни слова. И как им помочь, конечно, тоже не написано. Должно быть, это и есть проклятие, встроенное в договор Вольфзундом. И Ричмольд понял: чтобы разобраться с наставниками-птицами, нужно просить помощи самого Альюда.

Дверь в кабинет приоткрылась, и Ричмольд судорожно засунул страницы обратно в ящик, изо всех сил стараясь придать своему лицу беззаботное выражение. Но вошел не Магистр. Это был Кайл.

– Мастер Дивидус отлучился? – удивился Кайл, но тут же ехидно скривился, рассматривая Ричмольда. – А ты что, его замещаешь? Советую для начала отрастить бороду.

Ричмольд нервно дернул головой, а потом коротко кивнул.

– Так да или нет? Что ты тут торчишь? Мне нужен Магистр, – фыркнул Кайл нетерпеливо.

– Мастер в отъезде, – наконец выдавил из себя Ричмольд и втянул носом воздух. – Кайл, я должен тебе кое-что сказать.

– Захотел признаться в том, что сдал нас? Ну, валяй.

– Я не о том, – фыркнул Ричмольд. – Мне удалось кое-что узнать… некоторые детали…

– Да что ты мямлишь, астроном? Сюда бы твою девчонку, она хотя бы умеет понятно разъясняться. Но так-то я не спешу, заикайся дальше.

Щеки Ричмольда вспыхнули багровым румянцем, но он решил постараться держать себя в руках и не хамить в ответ.

– Магистрат убьет хранителей, а Манускрипт уничтожат, – сказал он.

Кайл развалился на соседнем кресле и уставился на Ричмольда так, будто у него за спиной выросли стрекозиные крылья.

– Что ты такое несешь, астроном? Тебе метеор по башке настучал?

– Магистрат убьет хранителей, как только заполучит наши страницы. Причем мы должны отдать их добровольно, – упрямо повторил Рич. – Так надо. Таков ритуал. После всего этого альюды снова сгинут, и высвободившаяся магия будет принадлежать только Магистрам.

– А Вольфзунд? Что сделает он, если заполучит эти чертовы страницы? – спросил Кайл, на этот раз без издевки в голосе.

– Не знаю, – честно ответил Ричмольд.

Молодые люди замолкли, думая примерно об одном и том же. Что, если им в любом случае придется положить свои жизни только из-за того, что они случайно оказались связаны с этими ничтожными клочками пергамента? Нельзя ли просто сбросить футляры в сточную канаву, да гори оно все синим пламенем? Но что-то подсказывало, что теперь они связаны с этими страницами, какие-то невидимые паутинки протянулись от сердец хранителей к тем сердцам, чье колдовское биение слышал Ричмольд.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – махнул рукой Кайл. – Может, Магистры уже передумали. Они же нормально к нам относятся. Вроде бы.

Рич так и не закончил уборку, а вечером получил выговор от Дивидуса, который вернулся из города с мешком каких-то трав и связкой пахнущих медом желтых свечей. Ученик астронома поднялся на третий этаж и уселся скрестив ноги на полу напротив панорамного окна. Дождь по-прежнему застилал улицу, превращая фонари за стеклом в растекшиеся кляксы света. Но город все равно жил привычной жизнью.

Экипажи разъезжали по мостовым, доставляя пассажиров по домам или отвозя на развлечения. Прохожие прятались под большими зонтами, осторожно перебегая дорогу, стараясь не замочить ботинки в лужах. Из рыбного ресторана, расположенного напротив Библиотеки, доносилась музыка, едва слышная за стеклами.

Ричмольду не хватало звезд. Пуховое покрывало туч всегда было ему ненавистно, оно прятало от его глаз единственную, величайшую страсть в его жизни – звезды. У него изрядно портилось настроение, если несколько ночей подряд нельзя было любоваться на созвездия.

Звон битого стекла и женские крики разрезали напоенный влагой уличный воздух, и Ричмольд встрепенулся, вглядываясь в окно.

Большие витрины рыбного ресторана лежали осколками на тротуаре, как расколотый лед. Музыка оборвалась, посетители с криками высыпали на улицу, а внутри ресторана одна за другой гасли люстры, будто какой-то великан тушил свечи пальцами. Одна из женщин упала, запутавшись ногами в подоле собственного платья, но официант в черно-белой форме поспешил поднять ее и помог бежать, опираясь на себя. Вслед за людьми из распахнутых дверей медленно выползла черная тень, бесформенная и непроницаемая, словно воплощение самой тьмы.

Ричмольд сглотнул. Что-то нехорошее происходило сейчас в самом центре города, под носом у Магистрата. Тень перевалилась через порог модного магазина и теперь бесчинствовала там, выгоняя под дождь новые стайки испуганно вопящих людей.

Люди бросались под экипажи, ловили попутные телеги, лишь бы скорее покинуть эти места, в которых происходило что-то необъяснимое, что так напугало их. Но одна фигурка, одетая не по погоде легко, отчаянно мчалась в противоположную сторону, прямиком к ступеням Библиотеки. Рич напрягся, вглядываясь и гадая, кто это мог быть. Ему показалось, что он уже где-то видел эти бесцветные волосы… Он бросился вниз по лестнице, чтобы постараться первым узнать, кого сюда пригнал этот странный вечер.

В двери колотили так безумно и отчаянно, словно от этого зависела жизнь половины мира. Ричмольд бегом преодолел последний лестничный пролет и бросился к дверям, перегоняя что-то ворчащего себе под нос Виро.

– Приемный день послезавтра, книги сегодня не выдаем, – раздраженно сказал «вороненок», приоткрывая дверь, но какой-то светлый и мокрый до нитки вихрь едва не сшиб его с ног, врываясь в приемную Библиотеки.

Беловолосая девушка, тоненькая и гибкая, как ивовый прут, стояла в центре приемной, судорожно дыша и прижимая к себе цветастый мешочек. Ричмольд узнал ее. Это была Кемара, та самая девушка из кукольной лавки, которая спасла их с Алидой от озлобившихся хранителей.

– Они прийти за я! Отобрать, – всхлипывала она сквозь слезы, и ее непонятный иноземный акцент слышался еще сильнее. Кроме того, Ричмольд заметил, что Кемара картавит, плохо выговаривая звук «р».

– Девушка, у нас тут не странноприимный дом, – высокопарно прервал ее Виро. – Поищите более подходящее заведение, которое может вас принять.

– Я ее знаю, – вступился за Кемару Ричмольд. – Она торгует куклами на окраине. Наверное, что-то случилось с ее магазином… Да, Кемара?

– Прийти и хотеть отобрать, – всхлипнула она, смахивая со светлых ресниц не то слезы, не то капли дождя. Ее белые, почти прозрачные волосы намокли и свисали с плеч, как сосульки. – Нужно Магистр.

– Ради Первого Волшебника, говорите нормально! – возмутился Виро. – Ничего не понятно из вашей косноязычной болтовни. Давайте по порядку. – Он уселся за свой рабочий стол и приготовился записывать.

– Она не может говорить по-другому! Она из каких-то далеких земель, ты что, не понимаешь? – осадил его Ричмольд. – Кто-то напал на лавку Кемары и хотел что-то отобрать. Наверное, грабители. И сейчас ей нужно поговорить с кем-то из Магистров.

– Да ты не только астроном, а еще и переводчик, – съязвил служка. – Если бы я тревожил Мастеров по всем тем пустякам, с которыми приходят недалекие горожане…

– Вот, – прошептала Кемара, вытаскивая из своего мешка такой знакомый деревянный футляр с рунами. Теперь Ричмольд все понял: альюды пришли за ней, за ее страницей. И скорее всего, это демоны учинили те беспорядки в ресторане, чтобы запугать людей. Кемаре больше негде искать укрытия, кроме как в Библиотеке.

– Проводи ее в трапезную, Рич, – сказал Виро, не сводя глаз с футляра. – Я схожу за Магистрами.

Из сбивчивого рассказа Кемары, сопровождающегося всхлипами и нервной икотой, стало ясно, что Вольфзунд наколдовал какие-то тени и послал их запугивать людей в городе, а сам явился в кукольную лавку и предложил Кемаре отдать ему футляр. Она так перепугалась, увидев демона, что схватила только футляр и бросилась бежать, не успев даже удивиться, что он не бросился за ней в погоню.

Магистры внимательно ее выслушали, накормили пшеничной кашей и позволили остаться в Библиотеке столько, сколько необходимо. От внимания Ричмольда не укрылось, что на морщинистых лицах стариков проступало плохо скрываемое торжество. Еще бы, очередной хранитель пришел прямо в их руки, не став даже слушать Вольфзунда.

Кемара обсохла, согрелась, вытерла слезы и ощутимо повеселела. Вольные хранители, так и продолжающие держаться кучкой, недоверчиво поглядывали на девушку, шепотом обсуждая ее белые волосы и ресницы, акцент и странные украшения, свисавшие с бледной шеи на узкую грудь. Ричмольд подсел к ней, чтобы она не чувствовала себя одинокой.

– Ты теперь здесь прятаться, – улыбнулась Кемара.

– Я не прячусь, просто пытаюсь докопаться до истины, – ответил Рич. – Прости, твоя одежда осталась в доме у отца Алиды.

– О, ничего страшно, – отмахнулась Кемара. – То были тряпки старый, не нужно мне. А где девочка?

– Алида отправилась в Птичьи Земли. Прошел слух, будто наставники могут быть там.

При упоминании о Птичьих Землях глаза Кемары словно заволокло дымкой тоски, и она грустно вздохнула.

– Ты была в Птичьих Землях? – спросил Ричмольд.

– Я там рождаться. Красивый край, – ответила она, теребя уголок скатерти. – Скажи, Магистры нас защищать?

Ричмольд открыл было рот, чтобы рассказать о том, что, по его догадкам, Магистрат убьет хранителей, едва заполучит все страницы и Священный Всполох, но в серых прозрачных глазах Кемары плескалась такая наивная, почти детская надежда, что он произнес:

– Да, они должны нас защитить.

«Пусть поспит несколько ночей без страха, а потом что-нибудь решим», – подумал он.

 

Глава 14,

в которой нас встречают Птичьи Земли

– Ну почему ты постоянно визжишь, когда со мной сталкиваешься? Не такой уж я и страшный, – обиженно произнес смутно знакомый голос прямо над ухом Алиды.

Она удивлялась, почему ее сердце до сих пор бьется, не разорвавшись от страха. Пересилив себя, она оглянулась через плечо и увидела два сильных белых крыла, которые размеренно поднимались и опускались у нее за спиной.

«Все-таки умерла и лечу к Первому Волшебнику, – обреченно подумала Алида. – Мурмяуза жалко. Остался совсем один».

Но ветер так рьяно путал ее волосы, таким влажным холодом обдавал голые лодыжки, что Алида засомневалась: а чувствуют ли всё это мертвецы? Она осмотрелась внимательнее и увидела, что ее держат чьи-то костлявые руки, обтянутые сероватой кожей. И тут ее осенило.

– Отпусти меня, проклятый демон! – завопила Алида, перекрикивая шум ветра в ушах.

– Что, прямо здесь? – поинтересовался Мелдиан, кивнув на сизую морскую рябь.

– Ну… Нет, конечно, – немного подумав, возразила Алида. – Но как только под нами будет суша, сразу отпусти, хорошо?

– Естественно, не тащить же мне ваши туши пожизненно, – фыркнул рогатый.

Белые барашки морской пены рябили внизу, но Алида старалась не смотреть на них, чтобы голова не закружилась еще сильнее. С одной стороны, она была даже рада покинуть судно, но, с другой, она пыталась понять, куда и зачем несет ее Мелдиан.

– Мы летим к Вольфзунду? – обреченно спросила Алида.

– Папин замок в противоположной стороне. География не твой конек, верно?

– Тогда куда ты нас тащишь? И зачем?

– Не зря отец говорил, что люди туповаты, – вздохнул альюд. – Ты намылилась в Птичьи Земли, так? Ну, вот я тебя туда и примчу. Или ты предпочитаешь быть растерзанной той матросней? Приличная девушка поблагодарила бы своего доброго спасителя.

– Спасибо, – спохватилась Алида. – Если ты, конечно, меня потом не убьешь.

Через несколько минут полета она настолько осмелела, что отважилась взглянуть вниз. Алида увидела собственные ноги в ботинках, которые болтались на фоне все той же бесконечной водной глади. Она снова испугалась, подумав, что, возможно, придется лететь несколько дней, если не недель. Интересно, Мелдиан позаботится об их с Мурмяузом пропитании?

– А когда мы прилетим? – осторожно поинтересовалась Алида.

– Скоро, а может и не скоро. Смотря как считать, – ответил демон. – Папа бы прочитал тебе целую лекцию на тему быстротечности времени и относительности всего сущего, но я, слава Первому Волшебнику и Преисподней, не такой нудный. Может, с возрастом стану. Кстати, о занудах. Где твой огненноголовый лев?

– Ричик в Библиотеке, – вздохнула Алида.

– Вот как. Он читает, а девчонка бороздит просторы морей в компании каких-то раздолбаев. Хорош защитничек. Как тебя на корабль-то занесло?

– Я услышала, что один торговец собирает команду, чтобы плыть в Птичьи Земли и искать наставников. Наверное, бабушка тоже улетела туда после… Ну-у, после превращения. Вот и поехала искать корабль… Птичьи Земли ведь правда притягивают птиц?

– Если бы я не хотел тебя расстраивать, то сказал бы, что да. Но я люблю, когда людишки плачут, – усмехнулся альюд. – Но почему-то видеть слезы на твоих прелестных глазках мне не хочется. Поэтому я, пожалуй, лучше промолчу. Скоро сама все увидишь.

Мелдиан сложил крылья и вошел в такой головокружительный вираж, что Алида в очередной раз попрощалась с жизнью и представила, что увидит вместо себя седоголовую старушку, когда в следующий раз взглянет в зеркало. Ни морские путешествия, ни воздушные ей совершенно не нравились. Была бы ее воля, она бы вообще ни за что не покинула свою деревенскую избушку.

Впереди под ними замаячило что-то буро-зеленое, похожее на заплатку на шелковом покрывале воды. Пятно стремительно росло, и Алида, наконец, поняла, что они снижаются и летят к суше.

– Добро пожаловать в Птичьи Земли, – сказал Мелдиан и мягко опустился на покрытую травой пустошь. Ватные ноги не держали Алиду, и она присела на траву, прижав к себе испуганного Мурмяуза. Мелдиан сложил крылья за спиной, точь-в-точь как голубь, и сощурил черные глаза без зрачков.

– Тебя укачало, что ли?

Алида кивнула. Спазмы действительно скручивали ее желудок, и, если бы она открыла рот, чтобы ответить, ее бы наверняка стошнило.

Трава здесь росла какая-то особенная, не зеленая, а сизоватая, будто покрытая тоненькой корочкой сахара. Вокруг было так тихо, что воздух казался спящим, застывшим. Крикнешь – и расколется на миллионы прозрачных частиц.

– А где птицы? – спросила Алида. Ей думалось, что, раз это место зовут Птичьими Землями, то ее непременно встретят целые стаи галдящих пернатых друзей. Но пока не то что птиц, даже комаров не было видно.

Мелдиан рассмеялся.

– Птиц тут предостаточно, можешь не сомневаться. Но не все такие, как ты думаешь.

– А птицы-Наставники тоже здесь? – затаив надежду, спросила травница.

– Пойдем-ка лучше подкрепимся, – сменил тему рогатый. – У отца здесь есть небольшой домик, за лесом. Приготовься, снова будем лететь.

Он распахнул руки навстречу Алиде, словно приглашая его обнять. Алида рассудила, что в одиночку, да еще и пешком, без карты она вряд ли найдет бабушку, уж скорее заблудится. Переборов отвращение, она шагнула к этому странному существу и обняла его костлявое, но крепкое и жилистое тело. Мурмяуз оказался зажат между ними, но принял свою участь безропотно. Мелдиан с мягким шелестом расправил свои крылья, и Алида невольно залюбовалась ими: белые, большие, с длинными маховыми перьями, плотно прилегающими друг к другу, будто черепицы на крыше. Альюд сделал ими первый взмах, и путешественники оторвались от земли, снова отдавшись во власть прохладного, но не такого яростного, как над морем, ветра.

Воздух здесь пах так, как любила Алида: землей и деревьями, свежей травой, камнями и корой. Она немного расслабилась, убедившись, что Мелдиан не собирается делать ей ничего плохого.

– Не завидую я твоим матросам, – произнес на лету альюд. – Несладко им придется.

– Почему? – спросила Алида. – Мы же благополучно долетели.

– А ты видела береговую линию перед пустошами? Сплошные обломки камней. Тут причалить можно только с одной стороны. Но там Поле Птиц.

– И что с того?

– Эх ты, наивная душа, небось синичек представляешь? Не-е, эти птички не так просты. Посмотри направо. Видишь?

Алида повернула голову, до боли в пальцах вцепившись в куртку Мелдиана, чтобы не упасть, и увидела песчаный пляж, а после него – поле, сплошь усеянное какими-то растениями с жирными листьями и огромными раздутыми бутонами в форме бочонков.

– Если хозяйки не хотели вторжения чужаков, они выпускали пташек. По крайней мере, так было раньше. Стоит задеть кустик, и из каждого такого бутона вылетает разъяренная птица. Они стаей набрасываются на чужаков и выклевывают им глаза. Крики, кровь – словом, не самое приятное зрелище.

– И ты не боишься за свои глаза? – с ужасом воскликнула Алида, в красках представляя картину, описанную демоном.

– Мне нечего бояться, я свой, с хозяйками почти дружу. Ты тоже не бойся. Я скажу, что ты со мной для одного дела. Только не спрашивай пока, для какого, договорились?

– Договорились, – вздохнула Алида, понимая, что снова альюды ее перехитрили. Хоть бы «дело» этого рогатого типа не стоило ей жизни…

За пустошью виднелся лес, дремучий и страшный, деревья в нем показались Алиде гораздо выше обычных, и она заволновалась. В сказках в таких лесах непременно водилась нечисть, а героя подстерегали опасные испытания. Она так устала, что хотела просто лечь на мягкий мох и подремать, предварительно подкрепившись несколькими маковыми сушками из связки. Хотя, зачем ей бояться лесной нечисти, когда герой из страшных сказок и так несет ее в своих когтистых лапах? Алида представила, как Мелдиан бросит ее в гигантское гнездо на растерзание таким же, как он сам.

– Не цепляйся ты так, я же держу, – проворчал альюд, морщась. Наверное, цепкие пальцы Алиды больно щипали его. – Лучше достань свирель из левого кармана.

– Что? – ошарашенно спросила Алида.

– Ну свирель, дудочка такая. Давай, доставай.

– Зачем? – Алида не понимала, снова он шутит или говорит всерьез.

– Да что ж вы, женщины, за существа такие? Сказал: достань свирель! Быстро!

Алида послушно скользнула пальцами в карман куртки альюда и действительно нащупала там тонкую деревянную дудочку с отверстиями и показала Мелдиану.

– Да, она. Молодец. Играть умеешь?

Алида неуверенно поднесла свирель ко рту и дунула. Получилось что-то среднее между скрипом старого ботинка и хрипом умирающего. Мелдиан прижал свои подвижные заостренные уши и спикировал на толстую ветку дерева. Круглые темно-зеленые листья всколыхнулись от веса альюда и пассажиров.

– Все сам, все сам, – вздохнул он. – Ну ладно. Не привыкать.

Алида отпустила Мелдиана и аккуратно присела на ветку, поглаживая Мурмяуза. Она затаила дух, наблюдая, как демон осторожно выдувает из свирели изящную и витиеватую мелодию. Сначала робко и несмело, мелодия словно птенец расправляла крылья, потом, постепенно усложняясь и разрастаясь, она окрепла и потекла над деревьями плавно, как дым от костра в первую майскую ночь. Алида заслушалась. Она и представить не могла, что Мелдиан такой искусный музыкант.

– Красиво, – выдохнула путешественница.

Мелдиан махнул ей рукой, прося не мешать, и продолжил выводить свою колдовскую трель. Алиде почудилось, будто откуда-то дохнуло полынью и черемуховой пыльцой. Этот мрачный и неприветливый лес как будто зазвенел тысячей крохотных колокольчиков, ожил, задышал, расправил плечи. Он был живой, это сразу стало заметно. Алида, затаив дыхание, любовалась наступившими переменами. Она стала замечать, как красиво сверкает паутина, притаившись в ветках, как дрожат на кончиках листьев капельки росы, похожие на осколки волшебных зеркал.

Откуда-то издалека донеслась ответная мелодия, и, казалось, ее выводил целый хор прекрасных, неземных женских голосов. Мелдиан удовлетворенно выдохнул и отнял свирель от своих узких губ. Но музыка не прервалась. Дудочка пела теперь сама собой, продолжая самозабвенно выводить переливчатую мелодию. Рогатый бережно опустил свирель в карман и повернулся к Алиде с Мурмяузом.

– Хозяйки ответили. Можем лететь дальше. Хватайся.

– А кто такие хозяйки? – зачарованно произнесла Алида. Этот лес, несмотря на свою мрачность, казался ей теперь самым волшебным местом на свете. Мурмяуз тоже успокоился и притих, свернувшись клубком у нее за пазухой.

– Папины подружки. Сирины. Ты когда их увидишь, постарайся о своем думать. А то с непривычки так голову заморочат, мама не горюй, – живо откликнулся Мелдиан.

Сирины, или сирены, Алида помнила этих волшебных существ по сказкам. Полуженщины-полуптицы, завлекающие путников в смертельные объятия. Она сейчас очень надеялась, что Мелдиан не поведет ее на верную смерть. Но больше полагаться было не на кого, и Алида доверчиво обняла рогатого, а он снова взмыл в воздух, осторожно поднимаясь над древесными кронами.

Сначала Алиде показалось, что макушки впереди растущих деревьев унизаны большими пушистыми соцветиями, похожими на те, что распускаются на вербе по весне, только гораздо больше. Женское пение становилось все громче, сплетаясь с волшебной музыкой свирели Мелдиана. Но, когда одно из «соцветий» перепорхнуло с одной ветки на другую, Алида поняла, что это живые существа.

Крупные, гораздо больше коршуна или филина птицы усеяли лесные деревья. Но птицами их можно было назвать лишь отчасти. Голова, шея и грудь у них были точь-в-точь как у обычных женщин. Лица светились какой-то потусторонней красотой, пестрые перья сверкали множеством оттенков в неярком свете пасмурного дня. У многих женщин-птиц головы и груди были украшены тиарами и тяжелыми ожерельями из деревянных бусин, перьев и необработанных кристаллов.

– День добрый, девушки, – поздоровался с сиринами Мелдиан, отчего те лучезарно заулыбались, а некоторые, самые молодые, смущенно захихикали, томно поглядывая на крылатого парнишку.

– Что это за девушка с тобой, Мел? – спросила женщина-птица с красивым густо-синим оперением и тиарой, украшенной еловыми шишками. – Она вроде бы не чужая… Но и не из таких, как ты.

– Это знакомая моего отца, – ответил Мелдиан. – Она хранительница.

Сирины заохали и важно закивали Алиде, словно одобряя ее присутствие в своих землях. Она хотела спросить, не видели ли они птиц-наставников, но пение сиринов, которое продолжало литься откуда-то, словно сотканное из воздуха, даже когда они говорили, убаюкивало ее. Алида будто видела сон об уютном доме, о чашке с васильками, о пучках трав под потолком, о бабушке… Почему-то в этом сне был и Ричмольд, не угрюмый и задумчивый, как обычно, а со счастливой улыбкой на лице. Очертания женщин-птиц то расплывались перед глазами, подергиваясь непонятным туманом, то снова приобретали ясность.

– Усыпили вы бедняжку, девчата, – услышала она голос Мелдиана, доносящийся будто из-под слоя ваты. – Полетим мы в папин домик, а потом к древунам, по делам. Я к вам еще загляну, милашки.

Сирины снова захихикали и стали посылать альюду воздушные поцелуи, элегантно взмахивая цветными крыльями. Алида изо всех сил старалась не провалиться в сон, ведь нельзя оставлять Мурмяуза одного в компании демона. Еще и страница в ее сумке… Ну конечно! Мелдиан специально протащил ее мимо усыпляющих сиринов, чтобы уговорить отдать страницу! И как она сразу не догадалась?

Алида с усилием разлепила глаза и угрюмо сдвинула брови. Она будет начеку. Он ее не проведет. Она сжала ремешок сумки так сильно, что костяшки пальцев побелели. Как все-таки жалко, что Ричмольд с ней не поехал! А может, просто струсил? Может, давно отдал свою страницу Магистрату, да и в ус не дует? А она здесь рискует жизнью, разыскивая их учителей…

Под ними расстилался дремучий лес, как бескрайний ковер, сотканный из лохматой шерстяной пряжи зеленых оттенков. Душистый лесной воздух приятно обдувал лицо, и Алида поймала себя на мысли, что теперь ей вовсе не страшно лететь. Наоборот, полет начал доставлять ей удовольствие, и, если бы не желание казаться серьезной и бдительной, она давно бы рассмеялась.

Между темными макушками деревьев показался просвет, и Мелдиан спикировал вниз. На поляне высился небольшой каменный дом, больше похожий на кладбищенскую часовню с острым шпилем и окном-розеткой. Дом был обнесен забором из длинных неотесанных кольев, на которых были надеты какие-то серо-бурые кругляши. Альюд приземлился на ноги перед домом, и Алида отцепилась от него, по-прежнему крепко сжимая рукой ремешок сумки.

– Внутри, может, немного пыльно, но ты не стесняйся, проходи. Ноги можешь не вытирать, – напутствовал Мелдиан. Он еще раз дунул в свирель, и мелодия замерла, оставив лишь густую тишину, типичную для любого другого леса.

Алида повернулась ко входу, намереваясь войти внутрь, но ее взгляд споткнулся, остановившись на ограде. Ее прошиб холодный пот. То, что она сначала приняла за каменные кругляши, оказалось черепами, подозрительно похожими на человеческие.

– Ну да, а что? – пожал плечами Мелдиан, проследив за взглядом травницы. – Должен же кто-то присматривать за домом. В замке – горгульи, а здесь – вот эти ребята.

Осознание того, что он так спокойно говорит о несчастных погибших, заполнило разум Алиды, как ядовитый болотный газ. Все веселье и радость полета куда-то делись, рассеялись, как утренний туман. Скорее всего, они и были просто мороком, насланным сиринами.

– Я никуда с тобой не пойду! – вдруг заявила Алида. – Вы – чудовища! Человеческая жизнь для вас ничего не значит! И вы на самом деле надеетесь, что мы отдадим страницы сами? Да я лучше брошу ее в огонь, чем отдам тебе и твоему папаше! – Страх, усталость и обида за тех, кому принадлежали эти черепа, навалились на Алиду, сдавили грудь, мешая дышать. Она больше не хотела встречаться ни с чем волшебным, нет, никогда в жизни, ни за что на свете! Пусть эти альюды останутся в сказках, пусть отправляются в небытие, жестокие и беспринципные, такие чуждые привычному миру. Уж лучше отдать страницу Магистрату, пусть Магистров и называют отчего-то лжецами, всё же они люди, а не воплощения каких-то неведомых сил.

– И куда же ты пойдешь? – резонно заметил Мелдиан. – Сирины не тронули тебя только потому, что ты была со мной. Ну, и моя свирель помогла. Ступишь в чащу – и твоя бабуля точно не дождется внучку.

– Мерзкие шантажисты, – возмутилась Алида, для успокоения поглаживая мягкий мех Мурмяуза. – Скажи хотя бы, для чего я тебе нужна?

– Вот поэтому мы и идем в дом, – сказал альюд. – Лес, понимаешь ли, может подслушать. А я не люблю, когда меня слушают те, для чьих ушей этот разговор не предназначен.

Он поднялся по крыльцу и отворил тяжелую дверь. Та издала жалобный скрип, и Алиде пришлось войти вслед за ним. Ей и правда не хотелось оставаться одной в этом неправильно тихом лесу, но снова гостить у демонов, да еще и без Ричмольда, тоже представлялось сомнительным удовольствием.

Внутри дом оказался очень похож на Черный замок Вольфзунда: такие же каменные стены, украшенные гобеленами, темная мебель с витиеватой резьбой, но вот пол был выстлан массивными красноватыми досками, а не камнем. Мелдиан зажег несколько светильников, потому что скудного света, льющегося через окна, явно было недостаточно. Алида присела к столу, а Мурмяуз устроился в кресле. Рогатый покопался в кухонных ящиках и извлек оттуда сдобные булочки, варенье, пироги с капустой и домашнюю колбасу.

– Да не пугайся ты, все свежее, – усмехнулся он. – Я уже бывал тут на днях. Пополнил запасы. Чай черный или зеленый?

– Черный. Если есть смородиновый лист, то с ним, – ответила Алида.

– Все есть, – сказал альюд и потряс стеклянной банкой с душистыми травами к чаю.

Травница вздохнула, стараясь взять себя в руки. Волею судеб она вынуждена проводить время в компании альюда, но это, пожалуй, лучше, чем прятаться от матросов на «Волчьей пасти». По крайней мере, она уже в Птичьих Землях, и, судя по всему, у нее есть приличные шансы узнать здесь что-то о наставниках и проклятии, настигшем их. Она попробует договориться с Мелдианом. В конце концов, пока здесь не так уж и страшно, если не считать жуткую ограду. И даже есть, чем перекусить.

– Можно называть тебя Мелом? – спросила Алида, когда перед ней появилась большая чашка горячего ароматного напитка. Ее настроение немного улучшилось после первой съеденной булочки с вишневым джемом.

– Называй, – согласился альюд, отправляя в рот пироги и толстые куски колбасы. – В общем, если ты больше не собираешься истерить, расскажу тебе, зачем мы здесь. Ты слышала про древунов?

Алида покачала головой. Ей не очень хотелось выслушивать сложные объяснения о еще каких-то волшебных расах, но кто знает, вдруг это поможет ей в поисках?

– Древуны – племя природных магов. Их нельзя отнести ни к альюдам, ни к людям – скорее, они промежуточное звено между теми и другими. Они обладают магией, но не такой всесильной, какой обладали мы в былые времена. Их силам подчиняется природа. Древуны варят прекрасные зелья, знают заговоры на погоду, выращивают редкие растения, разводят животных. Они не бессмертны, но живут значительно дольше людей. Здесь, в этом лесу, находится одно из крупнейших поселений древунов. И на одной из их девушек – Лиссе – я собираюсь жениться.

Алида открыла рот. Она-то тут при чем?

– И как я тебе помогу? Украду ее и притащу под венец?

– Мы с Лиссой виделись всего один раз, и пока она не очень-то мне доверяет, – прижал уши Мел. – Ну да, внешность у меня не самая привлекательная, понимаю. Женщины так устроены, что охотнее верят себе подобным, не находишь?

– Может быть, – нахмурилась Алида.

– Ну так вот, ты постучишь в дом к Лиссе, прикинешься заблудившейся бедняжкой. А еще лучше будет, если ты скажешь, что твоя мама тоже из древунов. Напросишься погостить. А между делом расскажешь, какой я душка и очаровашка. Идет?

– Мел, – промямлила Алида, соображая, как бы помягче намекнуть ему, что план никуда не годится. – Мел, как я объясню, каким образом я попала в Птичьи Земли?

Мелдиан махнул рукой:

– Ой, ну придумай что-нибудь. На метле прилетела, скажи. Разве сложно соврать?

– Ну, допустим, у меня получится, – предположила Алида, болтая ногами. – Ты обещаешь взамен рассказать мне, где искать наставников?

Мелдиан сощурил страшные черные глаза, бездонные и пустые, как пропасти. Алиде сделалось жутко под этим взглядом, но она его выдержала. Если имеешь дела с демонами, учись играть по их правилам.

– Ладно. Если Лисса согласится пойти со мной на бал, я расскажу тебе все, что знаю о наставниках. Идет?

– Погоди, погоди! Какой еще бал? Мы на такое не договаривались! – возмутилась гостья. – Так что мне ей говорить?

– Ну подумаешь, забыл уточнить, что кричать-то сразу? – проворчал Мелдиан, облизывая варенье с пальцев. – В сущности это ничего не меняет. Ты все равно расскажешь, какой я отличный кавалер. А она сама поймет, что лучшего партнера по танцам найти невозможно. Не волнуйся, у древунов сейчас на уме только предстоящий бал. Особенно у девушек.

– По рукам, – немного поколебавшись, важно согласилась Алида, слабо представляя, как уговорит эту Лиссу провести время с таким чудищем. Мелдиан рассмеялся:

– Я смотрю, ты осваиваешь искусство сделок. В будущем тебе это пригодится. – Альюд подмигнул ей и пожал протянутую руку Алиды.

– Так ты что, выходит, правда влюблен в эту Лиссу? – спросила Алида у Мелдиана, когда они шли лесной тропой в сторону поселения древунов. – А зачем тогда флиртовал с сиринами?

– Умей различать флирт и стратегическую хитрость, – отмахнулся Мелдиан. – А вообще, не твоего ума дело, маленькая смертная. У нас уговор, не забыла? Будешь совать нос в мои дела – передумаю и ничего тебе не скажу про твою драгоценную бабулю.

Алида то и дело поглядывала, идет ли Мурмяуз за ними. Белый кот послушно трусил по тропе, не решаясь исследовать окрестности. Алида и сама не решилась бы. Уж больно мрачным был этот лес, особенно без музыки свирели Мелдиана. Ветки деревьев свисали над тропой так низко, что иногда даже касались макушки Алиды, и она вздрагивала, каждый раз воображая, будто ее трогают щупальца какого-то чудовища. «В моем положении глупо бояться чудовищ, ведь я иду за одним из них», – обреченно подумала она, шагая за Мелом.

– Я покажу тебе дом, а ты постучишься в дверь и напросишься на чай. Если чая не будет, придумай что-нибудь, любой предлог, чтобы завести разговор. Ты Лиссу сразу узнаешь. Она красивая, – наставлял ее альюд.

– А что, разве ты сам не пойдешь? – спросила Алида.

– Я бы пошел, если бы не встретил тебя. И тогда у меня созрел план получше. Сама посуди, я бы выглядел последним ослом, если бы сам принялся уговаривать ее пойти со мной на бал. А тут приходишь ты, вся такая милашечка с котиком, и между делом с восторгом описываешь, какой я молодец. Женщина всегда верит женщине, ну, согласись.

– Вот и не всегда, – упрямо возразила Алида. Она предпочитала не верить женщинам. По крайней мере, не всем. Особенно после одного случая.

В любой деревне королевства традиции оставались сильнее, чем в городах. И в безымянной деревеньке, где выросла Алида, несколько раз в году с размахом отмечали традиционные крестьянские праздники. Это произошло всего год назад, когда жители отмечали Летнее Солнцестояние. Алида вместе с другими деревенскими девушками старательно плела венки, рассчитывая произвести фурор во время вечерних танцев у костра. Конечно, Алида мечтала впечатлить Ханера и предвкушала, каким восторженным взглядом одарит ее конюх, едва заметит ее восхитительный головной убор.

– Вплети подсолнечник, – посоветовала ей Каина, которую Алида на тот момент считала своей лучшей подругой. – Желтый хорошо подчеркнет твой необычный цвет глаз.

Алида так и поступила, вплела в венок несколько соцветий с темными семечками внутри, совсем позабыв, что утром угощала такими же подсолнечниками садовых птиц.

Заметив свою покровительницу в аппетитном венке, стая шумных синиц вылетела из кустов, плотно облепив прическу Алиды. Они путали ее волосы своими коготками, клевали венок, вытаскивая из него цветы в поисках семечек, оставляли белые пятнышки на отглаженном платье. Стоит ли говорить, как громко хохотали деревенские девушки? Но громче всех – Каина. Остаток вечера Алида провела, отстирывая платье и расчесывая волосы, проклиная подругу за совет.

Потанцевать с Ханером в тот вечер она так и не смогла. А сейчас, наверное, и не захотела бы. Алида вздрогнула, вспомнив, как безучастно рыцарь ее мечты наблюдал за галдящей толпой мерзких моряков, которые тащили ее, беспомощную и вырывающуюся, в каюту.

Надо спросить у Мела: а он защитил бы свою Лиссу в случае опасности?

И следом другая мысль пришла в голову Алиде: а Ричмольд умеет танцевать? С Перинерой тогда в кабаке получалось вроде бы неплохо. Когда бабушка вернется, надо бы пригласить его в гости на какой-нибудь праздник.

Деревья внезапно расступились, и Алида с Мелдианом оказались на окраине деревни. Дома здесь стояли не рядами, а выстраивались по окружностям, образуя большой внешний круг и внутренний, поменьше. Алиде это напомнило то, как растут поганки в темных чащах, образуя ведьмины круги. Домики были хоть и старые, но довольно ухоженные. Вокруг некоторых росли цветы, в основном наперстянки и аконит. В огороженных плетеными ивовыми заборчиками дворах паслись толстые несушки.

– Тебе нужен третий дом слева от дороги. По малому кругу, – весело сообщил Мелдиан и довольно пошевелил ушами. – А я пойду подкреплюсь ватрушками у знакомой старушки. Удачи. Встретимся через два часа у главной деревенской жаровни. – Он похлопал Алиду по плечу и засеменил к одной из избушек. Из-за тяжелых крыльев, сложенных за спиной, Мелдиан двигался немного вразвалочку, как голубь.

Алида рассеянно взяла Мурмяуза на ручки, разгрызла очередную сушку из изрядно поредевшей связки и пошла отсчитывать третий дом слева от тропы. Древуны, должно быть, были ужасными домоседами, ведь на улице она не увидела ни души.

Дойдя до нужной избушки, Алида робко постучала в дверь.

– Если это снова ты, то я за себя не отвечаю! – грозно произнес женский голос, и дверь отворилась. На Алиду уставилась высокая стройная девушка со светлыми пепельно-русыми волосами. – Извините, мы знакомы?

«Должно быть, это и есть Лисса, – подумала Алида. – Вроде бы красивая».

– Простите, пожалуйста, но не будет ли у вас чая для меня и моего котика? – жалобно спросила Алида, приподняв Мурмяуза повыше.

– Котик тоже не прочь почаевничать? – с подозрением спросила хозяйка.

– Он очень любит чай. Особенно с молоком, – заверила ее Алида и, не теряя времени, просочилась внутрь дома. Хозяйка, должно быть, опешила от наглости непрошеных гостей, но ничем не выразила своего недовольства.

– Ладно, вскипячу чайник. Меня зовут Лисса, – произнесла хозяйка и Алида едва сдержалась от победного клича. Первую часть задания она выполнила – попала в нужный дом.

– Я Алида, а это Мурмяуз, – сообщила она. – Мы немножко заплутали. Мы приехали на бал, – брякнула она первое, что пришло в голову из того, что говорил Мел.

Лисса посмотрела на нее подозрительно, разливая чай по глиняным кружкам, но, видимо, упоминание бала убедило ее в том, что незнакомка не из врагов.

– Так ты ведьма? – спросила наконец Лисса, усаживаясь за стол напротив Алиды.

– Я увлекаюсь травами, – уклончиво ответила Алида. – У вас просто роскошная наперстянка во дворе.

– О, я рада, что ты оценила, – польщенно улыбнулась та. – И с кем ты хочешь танцевать на балу?

– Мой друг скоро приедет. Он астроном, – соврала Алида. – А вы?

– Я вообще не хочу туда идти, но этот приставучий альюд… Даже не знаю, безопасно ли ему отказать. Уж больно морда страшная, – пожаловалась Лисса.

Алида поняла, что настало время действовать.

– Так вы – та самая Лисса? – притворно удивилась она. – Ну надо же! Мелдиан только о вас и говорит. Вам очень повезло, он просто замечательный… парень… точнее, альюд.

– В самом деле говорит? – недоверчиво спросила Лисса, заправляя прядь светлых волос за ухо. – Я-то думала, он смеется надо мной…

– В самом-самом деле, – горячо заверила ее гостья, попивая травяной чай. Она постучала кончиком ложки по соцветию мяты, чтобы оно опустилось на донышко кружки. – Он в вас так влюблен, что пылает до кончиков рогов.

Лисса смущенно улыбнулась и встала из-за стола. Она постояла у окна, а потом снова заговорила с Алидой, чуть более взволнованно, чем прежде.

– А как тебе кажется, он не слишком… ну… страшный? Не посмотрят ли на меня косо на балу?

Алида не знала, как обычно выглядят остальные древуны и альюды, которые соберутся на этот их праздник. Может быть, рога и глаза без зрачков вкупе с острыми зубами считаются у них верхом красоты и элегантности?

– Он мил и галантен, – ответила травница, предоставляя Лиссе самой решить, имеет она в виду внешние или душевные качества рогатого кавалера.

Лисса заметно оживилась, и мечтательная улыбка с легким румянцем сделали ее лицо еще красивее. Алида с удовольствием рассматривала простое серо-зеленое платье хозяйки с красивыми вышитыми деревьями и птицами. Она решила, что девушка в таком прекрасном платье просто не может быть опасной, и облегченно выдохнула. Что ж, гостить у древунов в Птичьих Землях пока не так уж страшно.

– А где твое помело? – внезапно спросила Лисса.

Алида от растерянности едва не выронила чашку и вопросительно уставилась на новую знакомую.

– Что?

– Ну, помело, метла. Ты же ведьма, правильно? Раньше они всегда прилетали на бал верхом на метлах. Хотя, это будет первый бал за последние пятьсот лет, так что многое могло поменяться.

– Ммм, – промычала Алида, судорожно соображая, что бы ответить. Действительно, как она объяснит свое появление в Землях? Про шхуну, наверное, лучше молчать: мало ли, что подумают древуны и сирины. Прослыть шпионкой ей совсем не хотелось.

От ответа ее освободил требовательный стук в дверь.

– Лисса, открой!

– Ой, мама пришла, – сказала хозяйка и бросилась к двери.

Едва дверь приотворилась, Мурмяуз мяукнул и устремился на волю, к щебечущим птицам. Алиде не оставалось ничего, кроме как броситься ловить кота. Она прошмыгнула мимо Лиссы и ее матери, высокой стройной женщины в расшитом платье и с накинутым на плечи цветастым платком. Алида понимала, что стыдно сбегать вот так, не попрощавшись и не поблагодарив за чай, однако она отчаянно боялась, что ее неведьминская сущность скоро будет разоблачена.

Алида догнала Мурмяуза, подхватила его на руки и бросилась бежать по деревенской улице. Помимо ядовитых растений, древуны выращивали овощи и фруктовые деревья, и юная травница невольно залюбовалась безупречно ровными грядками без единого сорняка и аккуратными кронами яблонь и слив. В деревне было удивительно тихо, и ей это нравилось куда больше шумного и суматошного города. «Почти как в нашей деревеньке», – подумалось Алиде.

Мелдиан сидел на лавке, сооруженной из толстого бревна, и наигрывал на свирели незамысловатую мелодию. Алида сразу поняла, что на этот раз музыка не была волшебной. Никакой таинственной атмосферы мелодия не создавала, но все равно была приятной. Похожую картинку она когда-то видела в книжке: человекоподобное существо с заостренными рогами сидит, сгорбившись, и сосредоточенно дует в изящную дудочку.

– Это мы, – сообщила Алида и присела на лавку. Мурмяуз устроился рядом с ней и принялся умывать мордочку лапой.

– Ну что, согласна она выйти за меня? – нетерпеливо засовывая свирель в карман куртки, спросил альюд.

Алида опешила. Ее заданием было уговорить Лиссу пойти на бал с Мелдианом, ни о какой женитьбе речи не шло!

– На бал пойдет, – неопределенно тряхнула головой Алида. – Наверное.

– Отлично, – выдохнул демон. – Согласиться танцевать вместе на нашем балу – это все равно что вступить в серьезные отношения, – пояснил он. – Напомни, что я там тебе обещал?

Сердце Алиды гулко забилось. Вот ради чего она проделала опасный путь! Сейчас она точно узнает, где искать бабушку и Герта! И ее затея с плаванием в Птичьи Земли не будет напрасной.

– Ты обещал сказать, где найти заколдованных наставников, – с надеждой произнесла она и во все глаза уставилась на Мелдиана. Сейчас, готовясь услышать заветные знания, она больше не считала его уродливым чудовищем. Вполне милый парнишка, только странный.

– Ах, вот оно что… я обещал рассказать то, что знаю. Так вот, – Мел пошевелил заостренными ушами, – я ничего о них не знаю. Извини. – Альюд пожал плечами и снова достал из кармана свирель.

Алиде показалось, будто весь воздух из ее легких выпустили, оставив только удушающее, горькое разочарование. Ее снова обманули. Она старалась, расхваливала этого рогатого плута перед девушкой-древуном, а он берет и говорит, что ничего не знает про наставников?! В горле у Алиды запершило, а глаза застлала пелена слез.

– Но у нас был уговор! У вас не принято срывать сделки! – в отчаянии крикнула Алида, чувствуя, что еще чуть-чуть и разрыдается, как маленькая заблудившаяся девочка. «А я и есть маленькая заблудившаяся девочка, – подумала она. – Так чего мне стесняться?» И Алида завыла в голос, позволяя слезам умывать лицо, уносить в своем потоке всю боль, всю обиду, всю растерянность и всю безысходность, что разрывали ее сердце.

Мягкое крыло опустилось ей на плечо, но Алида сбросила его. Если бы не остатки самообладания и не страх за свою жизнь, она бы с удовольствием повыдирала все перья Мелдиану и отдала бы их Мурмяузу для игр.

– Я ведь не нарушил условия сделки. Я и правда ничего не знаю о ваших птицах, это дела отца. Лучше тебе поговорить с ним, – произнес рогатый, и в его голосе Алида различила нотки сострадания. Но ей не нужно было сочувствие этого уродца. Ей нужна была бабушка и дом.

– Я сейчас же пойду и расскажу все про тебя Лиссе! – зашипела Алида, вытирая слезы со щек. – И плевать, что она узнает, что я простой человек. Главное, чтобы поняла, какая мерзкая у тебя душонка!

– Ну, это если ты убедишь ее, что хоть какая-то душонка у меня имеется, – усмехнулся Мелдиан, но выражение его лица быстро сменилось, когда он увидел, что Алида действительно встала и решительно двинулась обратно, к дому Лиссы. – Эй-эй, постой! Мы так не договаривались!

– Не тебе учить меня честности, – заявила Алида и ускорила шаг. Надо предупредить Лиссу, чтобы искала себе другого партнера по танцам.

– Алида! – отчаянно крикнул Мелдиан, и травница со злорадством отметила истерические нотки у него в голосе.

Алида решила сократить путь и бросилась напрямик через дворы, перепрыгивая низенькие ограды и стараясь не потоптать аккуратные огороды древунов.

На бегу она оглянулась: не бежит ли Мелдиан за ней? Не горит ли желанием убить ее, чтобы ничего не рассказала? Но погони не было. Должно быть, демон посчитал, что Алиде не хватит духу его сдать.

Алида врезалась во что-то мягкое и навзничь упала в сено, которым был устлан один из деревенских дворов. Мохнатая голова с уморительной мордочкой недоумевающе уставилась на Алиду, а Алида уставилась на нее. «Это же Липучка», – подумала она и поднялась на ноги, отряхивая платье от налипших сухих травинок.

Во дворе топтались, сбившись в кучку, не меньше дюжины разномастных пушистых альпак. Животные настороженно поглядывали на незваную гостью, помахивая короткими хвостами.

– Скоро к вам приедет ваш друг по имени Липучка, – сказала Алида альпакам. – Жалко, я не могу сообщить Дрею, что вы здесь действительно живете. Хотя он скоро приедет и сам все увидит.

Алида осторожно погладила альпаку, в бок которой она неуклюже врезалась, и пошла дальше уже спокойным шагом. Мелдиан за ней не гнался. Алида не понимала, значит ли это, что альюд посчитал ее неспособной рассказать обо всем Лиссе или, может, задумал новую хитрость.

Между оградами садов и уличными дорогами встречались выложенные из камней кострища с горками золы внутри. По пути Алиде встретилось несколько местных, и она заметила, что все древуны – и мужчины, и женщины – были высоки и красивы, носили длинные волосы, сплетенные в жгуты и косы, а одежду предпочитали свободную, скроенную из плотных тканей, украшенную богатой вышивкой по рукавам и подолам. На Алиду здесь смотрели с любопытством, но без враждебности. Со своим маленьким ростом она чувствовала себя ребенком, заблудившимся среди незнакомых взрослых людей.

Наконец она узнала дом Лиссы, украшенный наличниками с вырезанным чертополохом. Шустро взлетела по ступеням крыльца и вбежала в дверь.

В комнате за столом сидели Лисса, ее статная мать и Мелдиан, распивая чай с плюшками и над чем-то весело хохоча. Если уж Лисса с матерью так благосклонны к Мелдиану, то, конечно, ее слова ничего не изменят, а узнав, что она никакая не ведьма, а обычный человек, волею судеб заброшенный в чужие земли, древуны запросто могут ее выгнать. Наверное, расстройство так явно отразилось на ее лице, что Лисса заметила это и подошла к новой знакомой, оставив мать и рогатого альюда чаевничать вдвоем.

– Что случилось, Алида? Почему ты чуть не плачешь? Пойдем к нам, садись, – мягко сказала древун, по-дружески приобнимая ее за плечи и подталкивая к столу.

– Не танцуйте с Мелдианом, – насупившись, попросила Алида. – Он обманщик.

– И как же он тебя обманул? Пойдем за стол, расскажешь все как есть.

Лисса взяла Алиду за руку и повела к столу, Мурмяуз с готовностью потрусил впереди них, запрыгнул на стул, проверяя, что же там имеется вкусного.

Мелдиан хитро сощурился, глядя на Алиду, и ее щеки вспыхнули. Поливать грязью альюда в его присутствии ей было стыдно, к тому же она прекрасно понимала, что стоит ему рассказать, кто она на самом деле, ее тут же выдворят из деревни.

– Алида хотела изучить местные травы. Она совсем не опытная ведьма, к тому же большую часть жизни провела в забытьи. Ты ведь поможешь ей, Лиссушка? – сказал Мелдиан и с хлюпаньем сделал глоток горячего чая.

– Возрождение старых традиций – это замечательно, – кивнула мать Лиссы. – Твой отец будет присылать нам на обучение молодых чаровниц?

– На балу сами все у него спросите, – отмахнулся рогатый и едва заметно подмигнул Алиде.

Алида открыла рот от удивления, но тут же поняла, что Мелдиан снова ее перехитрил. Конечно, он знал, что она не посмеет сказать о нем ничего плохого, если он первый выгородит ее саму. Алида потупила взгляд и принялась рассеянно качать ногой. Лисса поставила перед ней чашку чая, в котором плавали лепестки васильков и ягоды бузины, и ободряющее сжала ее руку.

– Пойдем, расскажешь, – шепнула хозяйка. – Если уж он набивается ко мне в мужья, то я хочу знать о нем все, в особенности неприятные вещи.

Она повлекла Алиду за собой в комнату, и та, захватив чашку, послушно пошла за ней.

В комнате было две кровати с изголовьями из кривых коряг, деревянный стол с потемневшим зеркалом в рамке-подставке, несколько полок с книгами и сундук для одежды. Деревянные стены украшали домотканые ковры с изображениями животных и птиц, а по бокам двух окон висели занавески с вышитыми маками. Лисса села на кровать, заправленную лоскутным покрывалом, и постучала ладонью рядом с собой, приглашая Алиду сесть.

Кровать оказалась настолько мягкой и удобной, что Алида не удержалась и довольно охнула. Когда-то у нее была почти такая же…

– Давай выкладывай, что у вас стряслось, – нетерпеливо сказала Лисса. – Как он тебя обманул?

Алида поерзала, соображая, что можно говорить, а что нельзя. Она вдруг почувствовала, насколько устала что-то скрывать, юлить, недоговаривать. Она скучала по Ричмольду и по тем дням, что они провели вместе, ведь ему она могла говорить абсолютно все, что тревожило ее душу и волновало сердце. Ей не хватало друга, перед которым можно стать, наконец, честной, который выслушает, посочувствует и даст совет. Она понимала, насколько неосмотрительно будет рассказать всю правду почти незнакомой девушке, да еще и находясь в чужих, полных темной магии и непонятных существ землях. Алида даже легонько усмехнулась тому, сколько раз ее настроение сегодня менялось, заставляя принимать множество разных, порой противоположных решений. Но желание выговориться пересилило и, понимая, что, возможно, копает яму сама себе, гостья сказала:

– Лисса, я не ведьма. Я ученица травницы из деревни близ Биунума. И все, чего я хочу, – это найти мою бабушку и других учителей, которые несколько дней назад превратились в птиц. Мелдиан обещал мне помочь, если я помогу ему. Но он не сказал мне ничего про то, как их можно вернуть. Я… я не знаю, что мне делать, – Алида сглотнула ком в горле, – и не знаю, куда идти. Мне страшно. И грустно, очень грустно, – всхлипнула травница.

Лисса обняла Алиду за плечи и прижала к своей груди. Алида с готовностью уткнулась лицом в мягкое платье своей новой знакомой и расплакалась, чувствуя себя потерянной и глубоко несчастной.

– Твоя бабушка была хранителем? – спросила Лисса.

Алида кивнула.

– У нас нет заколдованных людей, – продолжила она. – Мы бы чувствовали это. Клянусь, это так. Спрашивать нужно у того, кто их проклял. У Вольфзунда. Он будет здесь на балу, через три дня. Дождись и поговори с ним. Во время праздника он должен быть в хорошем настроении. – Лисса задумчиво помолчала, перебирая пряди волос Алиды, а потом выпалила с плохо скрываемым любопытством в голосе: – А эта… вещь… Она сейчас у тебя?

Алида мигом поняла, что она имеет в виду страницу Манускрипта, и нехотя кивнула.

– Покажи, – жадно попросила Лисса.

Алида вздохнула, не чувствуя в себе сил сопротивляться, и, порывшись в сумке, достала футляр. Глаза Лиссы вспыхнули интересом, но она не стала брать вещь в руки, лишь полюбовалась на расстоянии и улыбнулась.

– Точно, настоящая хранительница, – сказала она. – Теперь моя очередь. Иди сюда, – она поманила Алиду к сундуку и отбросила крышку.

В деревянном сундуке с обитыми металлом уголками таилось настоящее сокровище. Алида, затаив дыхание, насчитала не меньше тридцати темных футляров, украшенных рунами. Тридцать страниц Манускрипта, за каждую из которых Магистрат и альюды готовы перегрызть друг другу глотки.

– Моя много раз прабабушка была одной из ключевых хранителей, – отвечая на немой вопрос гостьи, сказала хозяйка. – Теперь ты понимаешь, почему Мел так настойчиво желает танцевать со мной? – с грустным вздохом добавила она.

– А разве древуны не приближенные альюдов? – спросила Алида. – Разве вы не должны отдать это все Вольфзунду?

– Мы – свободный народ. Мы никому ничего не должны, – гордо сказала Лисса. – Захочу – отдам. А может, захочу, чтобы Магистрат стал могущественным. Как решу, так и будет. Как ты решишь, так и будет. Пока еще все в наших руках.

– А если половина хранителей решит так, а остальные – по-другому?

– Значит, будет война, – вздохнула Лисса. – Но я думаю, до этого не дойдет. С большой вероятностью я отдам свои страницы Вольфзунду. Раньше ведь у альюдов была сила, и все жили неплохо, а полной власти у людей-волшебников не было никогда. Мы не можем знать, будет с ними лучше или хуже. Поэтому разумнее повторить то, что уже было. А ты как решила?

– Я не знаю, – честно ответила Алида. – Мой друг остался в Биунуме. Он хотел познакомиться с Магистрами поближе, а я поплыла искать наших наставников, чтобы они нам все рассказали. Я думала, они здесь, в Птичьих Землях, а теперь и не знаю, куда идти дальше и что делать…

– Ну-ну, хватит плакать. – Лисса взяла ее за руку и погладила теплым пальцем по тыльной стороне ладони. – С чего ты взяла, что они здесь? И как добралась через Большую Воду?

Алида замерла, думая, стоит ли рассказывать про шхуну «Волчья пасть» с полутора дюжинами решительно настроенных мужчин, которая на всех парусах мчится к заколдованной земле.

– Лисса, невежливо так надолго запираться, Мелдиан уже скучает, – послышался у двери голос матери Лиссы, и девушка крикнула в ответ:

– Уже иду, мам!

Она снова повернулась к Алиде и сказала:

– Вот что, Алида. Поживи до бала у меня, в моей комнате. Маму я уговорю, не переживай. Потом потолкуешь с Вольфзундом и узнаешь, где искать ваших заколдованных наставников. Я помогу тебе всем, чем смогу.

– Спасибо, – улыбнулась Алида.

Лисса вышла в общую комнату и принялась о чем-то беседовать с рогатым и матерью, звеня чашками. Через приоткрытую дверь в спальню вошел Мурмяуз, довольно облизываясь, – чем-то уже поживился. Алида сгребла кота в охапку и завалилась на кровать, утопая в мягкой перине. «Интересно, а Мелдиан хочет жениться на Лиссе только из-за тридцати страниц Манускрипта, чтобы выслужиться перед отцом, или она правда ему небезразлична?» – подумала Алида. Ей понравилась эта девушка с холодными серыми глазами и благородным точеным лицом. Надо будет отблагодарить ее пирогами за гостеприимство. Алида зарылась лицом в мех Мурмяуза, представляя, что может сейчас делать Ричмольд. «Три дня, – сказала она себе. – Я узнаю, где бабушка, всего через три дня».

 

Глава 15,

в которой хранители разоблачают шпиона

Кемара сидела чуть в стороне и наблюдала, как он переписывает книги. Не то чтобы Ричмольду это мешало. Просто он не привык, когда кто-то смотрит, что он делает. Он смущался и пару раз допустил ошибки в записях. Голоса книг в его голове при этом возмущенно восклицали.

Сегодня было солнечно. Свет заливал Библиотеку, заставляя пылинки красиво танцевать в его лучах. Ричмольд почти привык жить здесь и каждый день с головой уходил в свое занятие. Вольные хранители его не донимали, если он уходил в дальние коридоры. Там было тихо и спокойно. Конечно, если не брать во внимание голоса книг, которые он теперь слышал все громче и отчетливее.

– Ты красивый, – вдруг сказала Кемара. – Золотой.

Ричмольд заметил, что солнце как раз заглянуло в окно и заливает светом всю его фигуру. Он усмехнулся и мотнул головой.

– Ты, наверное, выбрала неправильное слово. Про меня нельзя так сказать. – Он снова уткнулся в книги, с недовольством замечая, как румянец смущения заливает его лицо.

Ричмольд всегда знал, что он некрасив, хотя Герт частенько пытался убедить его в обратном. Он был слишком худым, слишком долговязым, слишком нескладным. Его чуть вздернутый нос отличался какой-то изломанной горбинкой, а за широкий рот с бледными губами его в детстве дразнили жабой. Хуже всего были веснушки: они покрывали каждый сантиметр светлой кожи. Ричмольд их ненавидел. Он носил волосы чуть длиннее, чем остальные мальчишки его возраста, чтоб спрятать торчащие уши и немного сгладить острые скулы. Но каждый, кто хоть раз его видел, первым делом обращал внимание на глаза. Они были большие и печальные, такого насыщенного синего оттенка, что казались неподходящими этому резкому и неправильному лицу. Ричмольду не нравился собственный взгляд, когда он смотрел на себя в зеркало. Ему казалось, что ученый-астроном должен смотреть решительно и целеустремленно, а не обладать взглядом побитой собаки. Поэтому он старался не смотреть людям в лицо, предпочитая разглядывать из-под рыжих ресниц дорожные камни и обувь прохожих.

– Все правильно, – после минутного молчания произнесла Кемара. – Красивый. И добрый.

Ричмольд смущенно улыбнулся и поспешил отделаться от общества Кемары, выйдя на свежий воздух. Он не мог сосредоточенно заниматься делом, когда она сидела рядом и молча смотрела, как карандаш в его пальцах скользит по шершавой бумаге, записывая строчку за строчкой.

Магистры до сих пор были доброжелательны и щедры к хранителям, но Ричмольд усматривал в их поведении елейность, искусственность. Он не мог понять, кажется ли ему так из-за прочитанного в Демонодиуме или Магистры и правда усыпляют бдительность гостей, а сами готовят их к страшной участи. «Как поросят на убой», – промелькнуло у него в мыслях.

Когда Ричмольду было шесть, они с Гертом отправились на ярмарку прикупить свежих яиц и копченого мяса. Учитель отвлекся на разговор со знакомым ученым, которого случайно встретил в толпе, а Ричмольд, привыкший держаться на почтительном расстоянии, чтобы не навлечь на астронома гнев властей, остановился у загона с потешными розовыми свинками, которых фермер привез на ярмарку. Поросята принялись деловито обнюхивать мягкими пятачками веснушчатые пальцы мальчика, и Рич робко рассмеялся, поглаживая щетинистые лбы своих новых приятелей.

– Кого из них ты выбираешь, мальчик? – спросил полный, пропахший сеном и навозом фермер.

Ричмольд вопросительно взглянул на торговца. Он что, предлагает ему забрать поросенка домой? Рич слышал, что в богатых семьях детям позволяли заводить щенков и котят, чтобы вместе играть и даже брать их промозглыми осенними вечерами с собой в постель. Но Герт был строг и не позволял Ричмольду тащить в башню даже светляков, которых мальчик ловил и сажал в стеклянную банку. Он на минуту представил лицо Герта при виде ручного домашнего поросенка и чуть не прыснул от смеха.

– Ручаюсь, из этого парня получатся отличные отбивные. В меру жирные, нежные и сочные. Где твоя матушка? Давай я расскажу ей, какими приправами натереть мясо, чтобы его вкус стал особенно изысканным.

Фермер поймал одного из поросят, некрупного и пухлого, который понравился Ричмольду больше всех остальных своим золотистым чубчиком над упрямым лбом, и поднял его за ноги. Поросенок завизжал, брыкаясь в воздухе, и Рич побледнел. До него, наконец, дошло, что имел в виду фермер. Он предлагал мальчику не завести поросенка в качестве домашнего любимца. Он предлагал приготовить из милого друга сытный обед.

Мальчик бросился искать Герта. Народу на ярмарке стало больше, и ему приходилось протискиваться через лабиринты ног, ища глазами знакомые остроносые башмаки с вышитыми звездами. В тот день он едва не затерялся в толпе, а Герт ругал себя за то, что оставил Ричмольда одного.

Рич потом долго грустил, переживая, что его друг-поросенок отправится на отбивные или в рагу. Все-таки свинки были упитанные и ухоженные, о них явно хорошо заботились. В его детской голове с трудом укладывалось понимание, что можно сначала заботиться о живом существе, а потом убить, пусть и для поддержания собственных сил. Но голод быстро взял верх, и уже на следующий день Ричмольд уплетал копченое мясо с овощами и хлебом.

Почему-то он именно сейчас вспомнил этот эпизод из своей жизни. Сейчас, когда Магистры так добры и щедры к хранителям. Как фермер к поросятам…

Три раза на дню в трапезной накрывались столы, и повара, которым приходилось теперь работать несравненно больше, чем когда-либо, выставляли тарелки с дымящимися супами, печеным мясом и картофелем, тушеной капустой, пирогами и свежим хлебом. Гостей Библиотеки кормили сытно и вкусно, и постепенно хранители расслаблялись, растрачивали свое недоверие, становились ленивыми и вальяжными, как раскормленные коты. Ричмольд поражался такой скорой перемене и начал подумывать, а не подсыпают ли Магистры какое-то зелье в еду?

«Уже думаю, как Алида», – усмехнулся он.

Вчера вечером в городе снова происходило что-то странное. Даже страшное. Вокруг Библиотеки сгустилась тьма, плотная и осязаемая, и даже огни уличных фонарей были не в силах пробиться сквозь нее. Вольные хранители и Ричмольд с Кемарой замерли перед башенными окнами, и каждому в сердце закрадывался страх, приправленный тоской.

А потом тьма закричала. Завопила десятками голосов, истошно, неистово, и голоса эти делались то громче, то тише, метались по сторонам, сплетались, сталкивались друг с другом, разбивались на острые осколки, которые вгрызались в душу, многократно усиливая парализующий ужас.

– Почему Магистры ничто не делать? – чуть слышно всхлипнула Кемара, и гости Библиотеки словно очнулись от морока. Кто-то неуютно передернулся, Эмма обняла себя за плечи, будто хотела согреться, Кайл зажал уши и затряс головой, силясь избавиться от назойливого крика.

– Вероятно, не могут, – ответил Ричмольд.

Они так и не смогли сойтись во мнении, кричали это реальные люди, попавшие в плен тьмы, или же чернота сама издавала эти звуки, порожденные колдовством.

Очевидно, происшествие с необъяснимой тьмой заметили не только обитатели Библиотеки. Утром все городские газеты трубили о возвращении магии в королевство: об этом вещали мальчишки-рассыльные, которые вопили на площади, стараясь перекричать друг друга.

Ричмольд встретил старика Дивидуса стоящим у окна в коридоре на третьем этаже. Магистр, сложив руки за спиной, неотрывно смотрел на площадь перед Библиотекой, где наперебой выкрикивали заголовки ежедневных газет. В каждом из них поднималась тема магии, и по нахмуренным бровям старика было ясно, что Магистрат это крайне не устраивает.

– Люди испугались вчера, господин, – произнес Ричмольд, вставая рядом с учителем. Он помолчал немного, дожидаясь хоть какой-то реакции Магистра, но ее так и не последовало. Ричмольд отважился продолжить разговор: – Вы считаете, это была магия? Она действительно вернулась в королевство? Или все происходящее имеет научное объяснение?

Дивидус вздрогнул, повернул голову к парню, и тяжелый взгляд его бледно-зеленых глаз заставил Ричмольда нервно сглотнуть.

– Запомни, мальчик, – сурово проскрипел старик. – Нет никакой магии помимо той, которую могут сотворить Магистры. Нет и не будет никогда. И не смей выходить на улицу и говорить людям всякую чушь, которая уже роится в твоей голове. Я чувствую, как смердят твои мысли, мальчик. – Старик зловеще погрозил Ричмольду узловатым пальцем, покрытым сетью морщин, и астроном потупил взгляд.

– Простите, мастер Дивидус, я не имел в виду ничего такого… Ничего… Странного. Но… позвольте предположить. – В горле у него пересохло, а в висках глухо стучало, отнюдь не придавая смелости. – Народ всегда найдет свое объяснение. Люди не слепцы. Они видели и погром ресторана, и вчерашнюю темень. И то, что они додумают, будет в сотни раз хуже правды, которую вы пытаетесь скрыть. Народ верит Магистрату. Особенно с тех пор, как короля признали сумасшедшим.

Магистр хмуро молчал, сдвинув брови к переносице, и Ричмольд расценил его молчание как разрешение продолжать. Он набрал побольше воздуха, растерянно блуждая взглядом по площади. Почти все газеты уже раскупили, и взбудораженные горожане обсуждали новости, собравшись в группы.

– Выступите перед людьми. Вы же должны понимать, что сейчас им нужно ваше ободрение. Расскажите, что скоро все станет по-прежнему. Успокойте их, пока их воображение не нарисовало жуткие картины происходящего.

Магистр чуть приоткрыл рот, будто собираясь возразить, а потом шумно вздохнул и всем телом повернулся к Ричмольду. Рич почему-то почувствовал стеснение от того, то старик едва достает ему до подбородка, и втянул шею в плечи, пытаясь казаться чуть меньше ростом. Он не смотрел в глаза учителю, боясь увидеть там гнев. Он уже смирился с тем, что сейчас его выгонят из Библиотеки и он больше ничего не узнает, ничем не поможет Алиде и так и не выяснит, можно ли доверить Магистрам страницы.

– А в чем-то ты прав, мальчик, – неожиданно произнес старик, и Ричмольд изумленно уставился на него. – Мы выступим перед городом. Вдолбим этим невеждам, что нет никакой магии. Точно. Так и поступим. Приступай к работе, мальчик, книги ждут.

Книги и правда ждали. Их голоса манили, они по нему скучали. Рич прижал к груди свой альбом для переписи и, широко шагая, пошел по коридору, ссутулившись и смотря на свои разношенные ботинки. Он боялся, что Магистр передумает и накажет его за дерзость, и поэтому старался скрыться из поля зрения старика как можно быстрее.

Выступать пришлось Виро. Магистры снабдили его длинным свитком с крайне напыщенной речью о невозможности иной магии, кроме магии Магистрата, и отправили служку на площадь. Ричмольд сначала разволновался, представив, как щуплый и совсем еще мальчишка в темной мантии и со взлохмаченными волосами будет выступать перед толпой, но, услышав его уверенный звонкий голос, успокоился. Если кто-то и был способен обнадежить перепуганных горожан, так это самоуверенный и слегка надменный Виро.

Ричмольд слушал его выступление с башни, приоткрыв окно и обложившись фолиантами. Он понемногу учился контролировать голоса книг, и при желании мог отодвинуть их на задний план своего сознания, чтобы не мешали слушать главное. Он и не заметил, как Кайл и Джереми, рослый блондин, которого они с Алидой видели вместе с Кайлом в квартале книготорговцев, подошли к нему и встали у окна, тоже вслушиваясь в звуки с улицы.

– Магия Магистрата всесильна и беспредельна, но держится под жесточайшим контролем, – бойко вещал Виро, и его голос взлетал до самых высоких башен Библиотеки, вспугивая голубей с карнизов. – Не верьте глупым сплетням, которые распространяет пресса. Не позволяйте мракобесию туманить ваш светлый разум. Все чудовища существуют лишь в сказках и вашем воображении. Но Магистрат защищал, защищает и будет защищать город и всех его жителей, уверяю вас, весь ваш страх…

– Ты веришь ему, астроном? – бросил Кайл, поворачиваясь к Ричмольду. От неожиданности Рич вздрогнул, и кончик карандаша, хрустнув, переломился, оставив на бумаге некрасивое серое пятно.

– Виро или Магистрату? – уточнил Ричмольд.

– Старикам. Вроде складно балакает, да только больно у тебя рожа напряженная, астроном. Что тебя не устраивает? – Кайл недружелюбно скрестил руки на груди. – Иногда я думаю, что было бы, если бы они не позволили нам жить в Библиотеке. Вот та кричащая темень сожрала бы нас вместе с потрохами. Заметь, те, другие, колдуют рядом с Библиотекой. Они знают, что мы здесь. Кто-то им рассказал.

Ричмольд растерялся, не понимая, куда клонит Кайл, и какого ответа ждет от него. Рич поднялся с пола, отряхнул штаны от книжной пыли и сделал вид, что ему срочно нужно взять стопку новых книг из глубокой каменной ниши.

– Куда побежал? – окликнул его Кайл. – Ты не ответил. На чьей ты стороне, астроном?

Рич оглянулся и, встретившись с колким взглядом хранителя, пустился бегом по коридору. Прочь от вопроса, прочь от самого себя, от насквозь лживой речи Виро, льющейся с площади, от своих сомнений. «На чьей ты стороне, астроном?» И правда, на чьей?

Сердце страницы стучало в сумке, на уровне бедра, напоминая о неотвратимости принятия решения. Резкий, холодный Кайл был слишком категоричным во всех своих суждениях, и Ричмольда это пугало. Он не понимал этого невысокого хранителя с недобрым прищуром глаз. Кайл так яростно стал защищать стариков-Магистров, что даже забыл о намерении продать страницы.

Сомнений быть не могло. Во всем мире только Вольфзунд способен напустить морок на город. Откуда-то он узнал, что хранители прячутся в Библиотеке, и поэтому колдовал именно здесь. Под носом у Магистров. Хотел он показать свою силу или пытался запугать хранителей, Ричмольд не знал.

Ученик астронома сбежал на этаж ниже и забился в самый дальний коридор, где его и обнаружила Кемара.

От безысходности Ричмольду хотелось выть. Знал ли Герт, что Магистрат уничтожит и книгу, и хранителей каждой страницы? Или он выполнял поручение своего учителя, а тот – своего, и страшные подробности затерялись в веках, рассыпались прахом, будто их никогда и не существовало?

Он чувствовал себя как пшеничное зернышко, оказавшееся между жерновами. С одной стороны – победа демонов и торжество черной магии, с другой – собственная смерть. И, что еще хуже, смерть Алиды. Смерть Кемары. Рич не знал, что ему сейчас делать. Бежать из Библиотеки, сдаваться Вольфзунду или оставить страницу здесь? А может, подбросить футляр первому встречному незнакомцу, а самому бежать? Хотя бы в те же Птичьи Земли, за Большую Воду. Найти там Алиду и спрятаться вместе от Священного Всполоха. Умирать Ричмольду не хотелось.

Первым воспоминанием в его жизни были звезды. Яркие сияющие звезды смотрели прямо ему в глаза с темно-синего небесного полотна, а он во все глаза смотрел на них, мерцающие в обрамлении черных верхушек сосен. Почему-то именно этот эпизод врезался ему в память, и Ричмольд часто думал о том, как младенец мог очутиться посреди ночного леса. Герт никогда не отвечал. Может, и сам не знал.

С тех пор каждую ночь, на той хрупкой грани между бодрствованием и сном, он снова видел те же самые звезды, словно в первый раз. Они звали, манили, пели ему колыбельные, посылали таинственные, но прекрасные сновидения, убаюкивали уставший за день разум, а иногда, как ему казалось, даже перебирали холодными лучами пряди его густых волос, как делала бы мать, будь она у него.

Герт говорил: не осталось в мире ничего, что не могла бы объяснить наука. Нужно просто найти правильную книгу, отыскать ее в развалах блошиного рынка или выманить из рукава старого библиомана в квартале книготорговцев, что начинается в паре улиц к северу от здания Библиотеки. Отыскать и прочитать, высвободить великое знание, заключенное в безликих чернильных силуэтах букв.

Пусть Герт заменил ему отца и мать, друзей и подруг, братьев и сестер, но он всегда называл его только по имени. Герт, астроном. Высокий жилистый мужчина с седеющими каштановыми волосами до плеч. Порой Герт так увлекался новыми книгами, привезенными из города, что забывал об обеде и ужине, и тогда Ричмольд, подгоняемый голодом, сам готовил себе и наставнику незамысловатые блюда. Получалось хуже, чем у Герта, намного хуже, а его природная неуклюжесть и даже неряшливость всегда норовили еще сильнее испортить стряпню: то яйца отправятся на сковороду вместе со скорлупой, то фасоль безнадежно обуглится в казане, то соль отправится в кофе вместо сахара… Ричмольд злился на себя, но ничего поделать не мог. С его уникальным талантом притягивать досадные неприятности ему оставалось только благодарить Всевышнего каждый раз, когда ему удавалось спуститься по винтовой лестнице башни, не запутавшись в собственных длинных ногах.

Все уже записано в книгах, все можно объяснить. Но скажи мне, Герт, как объяснить твое исчезновение? Где искать тебя, Герт? В какой книге найти ответ?

Ричмольд сидел на ступенях у входа в Библиотеку, спрятав лицо в ладонях. Он ясно понял, что совершенно не знает, что теперь делать. Он не понимает, что происходит и какая книга может ему это объяснить. Прошла уже целая неделя, а он не продвинулся ни на шаг к разрешению загадки. Лишь узнал, что Магистры, возможно, убьют их всех. Прошла почти целая неделя, как от Алиды нет никаких вестей.

Алида. «Зачем Всевышний сделал так, чтобы мы встретились?» Ричмольд не верил в судьбу и предназначение, не верил в сказки и легенды. Он верил в науку, верил в то, что рассказывал ему Герт, верил в то, что завтрашний день будет похож на вчерашний. Но все оказалось гораздо сложнее, стоило ему спуститься с башни и окунуться в мир без мудрого совета наставника. Эта маленькая девочка с гнездом спутанных волос на голове безоговорочно верила в любую сказочную ересь, в любой ненаучный бред, и сейчас выходило, что в ее детских убеждениях было больше правды, чем в истертых от времени учебниках. Как же так вышло? Какая сила заставила мир перевернуться, изменить свои законы и порядки? И как вернуть все обратно?

Ричмольд больше всего на свете желал, чтобы все оказалось лишь сном. Чтобы в его дорожном мешке не было страницы, исписанной незнакомыми рунами. Чтобы Герт спустился к нему в комнату и позвал выпить чаю с овсяным печеньем. Чтобы Алида была здесь, рядом…

Он был терпелив. Он умел ждать, пропуская сквозь себя мгновения и минуты, как ночная темень пропускает звездный свет. Когда наблюдаешь за небесными светилами, терпение особенно важно. Но сейчас он чувствовал, что его внутренние струны готовы вот-вот лопнуть.

Надо что-то делать, прямо сейчас. Магистрат просто тянет время, разыскивает остальных хранителей, собирает осколки древней магии, ищет Священный Всполох, что уничтожит Манускрипт, а вольные хранители сидят за стенами Библиотеки, сбившись стайками, как встревоженные птенцы, и переливают из пустого в порожнее городские слухи. Может, стоит бежать? Уносить отсюда ноги, пока не поздно. Оставить страницы здесь, как велел Герт… Или Магистрат все равно отыщет хранителей, где бы они ни были, и убьет ради возвращения былого могущества? Хоть бы Алиде удалось что-нибудь выяснить…

Когда он в детстве падал и расшибал в кровь колени или ладони, Герт обнимал за плечи и говорил, что все в порядке, ерошил копну его отливающих на солнце золотом волос. Ему очень не хватало этого. Как бы он хотел, чтобы кто-нибудь сейчас тоже обнял его худые плечи и прошептал на ухо, что все непременно будет хорошо.

– Ричмольд, смотри, это ты. – Он вздрогнул, услышав совсем рядом голос Кемары, и повернулся к девушке, которая присела на ступени рядом с ним. В руках она держала тканевую куклу, изображающую паренька с рыжими волосами. – Я ее сделать и вот, хочу подарить, – улыбнулась Кемара, и Ричмольд не смог не ответить на ее робкую улыбку.

Она протянула куклу Ричу, а потом осторожно вырвала у себя с головы белый волосок и тоже отдала ему.

– Ты повязать кукле на шею волос, он защищать тебя. Знаешь, есть особые поверья, очень старые. Куклы могут спасать, дарить удачу, любовь… а могут убить. Эта защищать тебя, если ты сам повязать волос. Попробуй. – Она вложила волосок в ладонь Рича и сжала ее мягкими девичьими пальцами. Ричмольд снова почувствовал, как предательский румянец заливает его лицо до корней волос.

Конечно, он не верил, что тряпичная игрушка может как-то повлиять на судьбу. Но подарок принял и спрятал куклу в сумку. Кемара продолжала сжимать пальцами его ладонь, и Ричмольд попытался освободиться от ее крепкой хватки. Не то чтобы прикосновения этой странной чужеземки были ему неприятны, но что-то казалось ему странным, противоестественным…

Он окинул задумчивым взглядом хрупкую, полупрозрачную фигурку Кемары, облаченную в воздушное белое платье. Замешательство лишь усилилось, когда он увидел ремешок сумки на ее костлявом плече. Значит, футляр со страницей у нее с собой. Но что-то было не так, а что, Ричмольд пока не мог понять.

Было слишком… Тихо, несмотря на городской шум и гомон на площади. Непривычно и неестественно тихо, будто в комнате с покойником.

– Спасибо, Кемара, – сказал он. – Ты не возражаешь, если я пойду поработаю?

– Работай, – улыбнулась она, и в ее глазах заплясали теплые искорки. – Только не забыть повязать волосок. Тебе скоро понадобится.

– Ладно. Только ты, пожалуйста, не приходи ко мне, – произнес осторожно Рич. – Я люблю работать один. Ты хорошая, с тобой интересно говорить, но погуляй пока по Библиотеке или поболтай с другими, с хранителями. Хорошо?

– Хорошо, – согласилась Кемара, и Ричмольд облегченно вздохнул, поняв, что она не обиделась. Ему не хотелось ее расстраивать, было в ее облике и странном выговоре что-то трогательное, почти детское, вызывающее сочувствие и теплоту.

Размышляя о том, что надо бы получше узнать Кемару, расспросить о ее прошлой жизни в Птичьих Землях, Рич снова вернулся в Библиотеку. Виро уже сидел за своим столом, по-прежнему гордый и надменный.

– Как прошло твое выступление? – спросил Рич.

– Прекрасно, – ответил служка. – Магистры составили безукоризненную речь, люди разошлись успокоенные и довольные. Магистрат делает все для города, а эти болваны придумали что-то про темную магию. – Виро хохотнул и покачал головой.

– А сам-то ты веришь в то, что Магистры желают нам добра? – спросил Ричмольд.

В глазах Виро мелькнуло замешательство, но отвечать он не стал, только пробормотал что-то про занятость и принялся копаться в бумагах. Рич покачал головой и пошел навстречу книжным голосам, которые звали его из стенных ниш.

Лишь когда дневной свет померк, предоставив настенным канделябрам единоличное право освещать коридоры и залы Библиотеки Магистрата, Ричмольд оторвался от переписи книг. Альбом уже подходил к концу, чистыми оставались лишь три страницы. Рич наловчился разбирать полустертые надписи на обложках и титульных листах, и теперь переписывал книги гораздо быстрее, чем в первый день своей службы. Это занятие помогало ему приводить мысли в порядок, да и руки были заняты. Зато уши Ричмольда ловили любой обрывок разговора, любой уличный звук, любое слово, сорвавшееся с губ Магистров. Голоса книг, конечно, отвлекали, но одно он уяснил точно, особенно после выступления Виро на площади: Магистрат лжет. Может, для простых людей действительно лучше не знать о возвращении альюдов, но эти напыщенные речи о том, что Магистрат заботится о горожанах, были Ричмольду противны.

Он поужинал овощным рагу с копченостями, отнес пустую тарелку на кухню и отправился искать Кемару. Ему хотелось поговорить с кем-то, кто смотрит на него без подозрения и злобы в глазах. С кем-то, кто был бы к нему так же участлив, как Алида.

Кемары не было видно в трапезной, и Рич пошел к спальным комнатам, прислушиваясь к звукам полусонной вечерней Библиотеки.

– Завтра вздернут ведьму, – произнес голос Кайла за углом, в башенном зале. Рич и не заметил, как поднялся на верхний этаж Библиотеки: за эти дни он так привык к бесконечной беготне по лестницам вверх-вниз, что перестал считать лестничные пролеты и этажи. Юноша притаился у стены, слушая продолжение разговора.

– Она завалила троих на рынке, – пробасил Джереми. – За убийства надо казнить, это верно.

– Поэтому завтра мы отдадим свои страницы Дивидусу или Волхвоксу. Чем быстрее вернется Глава и уничтожит книгу, тем скорее будет покончено с этими темными мразями, – с неприязнью в голосе сказал Кайл. – Пусть страницы дожидаются Главу в его кабинете.

Ричмольд затаил дыхание. Вольные хранители знают о возвращении альюдов и об уничтожении Манускрипта. Нужно попробовать уговорить их повременить с решением. Неужели они не верят, что вместе с Манускриптом Магистрат убьет и хранителей? Неужели им мало того, что написано в Демонодиуме?

– Может, дождемся Главу? – спросила какая-то девушка-хранитель.

– Не торопитесь. – Ричмольд вошел в зал, освещенный факелами. На полу сидели все, кого они с Алидой видели в тот день под мостом. Дюжина пар угрюмых глаз уставилась на него, и Рич смутился, принявшись нервно теребить ворот рубашки.

– Что значит не торопитесь? – сощурился Кайл и спрыгнул с подоконника, на котором до этого сидел. – Расскажешь нам про то, что нужно подружиться с демонами? А, астроном? Хочешь, чтобы мы предали тех, кто нас кормит и дарит кров?

Кайл подошел к Ричмольду, невысокий, но дерзкий и недружелюбный, и Рич попятился назад, не зная, куда девать глаза. Он уже жалел о том, что вышел из своего укрытия.

– Пожалуйста, подумайте лучше. Магистры – они ведь лгут всему городу. Не исключено, что лгут и нам. Кайл, ты же видел Демонодиум. Читал, что там написано. Они убьют нас всех, получив страницы, – неуверенно произнес Ричмольд. Хранители продолжали смотреть на него с недоверием.

– А альюды? Хочешь, чтобы мы попали в вечное услужение демонам? Это лучше, чем власть Магистрата? Расскажи нам, раз ты такой умный. Рассуди нас, астроном. – Кайл подошел вплотную, заглядывая Ричу в глаза, цепляясь за него своими колкими черными зрачками.

– Я не знаю, – прошептал Рич.

– Это он сдал нас альюдам. Это из-за него они колдуют около Библиотеки. Хотят нас запугать. Это он шпион Вольфзунда, – заявил Кайл, и холодный пот пополз по спине Ричмольда, когда он увидел, какая откровенная вражда загорелась в глазах молодых людей. Многие вскочили с мест и двинулись к ним с Кайлом. Рич отошел спиной к окну, и через рубашку его кожу неприятно обдувал прохладный вечерний воздух, просачиваясь сквозь щели между стеклами и рамой.

– Я предлагаю избавиться от крысы, – рыкнул Кайл. – Мы ведь почти приняли решение, а этот вечно пытается сбить нас с пути. Он засланный, и как мы раньше не догадались, а, ребята?

Рич будто врос ногами в пол, застыл, не в силах пошевелиться. Он откровенно не понимал, откуда столько злости и ненависти взялось у вольных хранителей и почему они решили выместить свои чувства именно на нем, скромном ученике, который, в общем-то, никогда им и не досаждал со своими советами.

– Послушайте, – пролепетал он сипло и нервно облизнул пересохшие губы. Он должен придумать что-то, что убедит их. Придумать прямо сейчас, сию минуту. Нельзя отдавать страницы Магистрату. Не сейчас. Опасно вкладывать такую мощную силу, как магия, в руки тех, кто постоянно врет и пользуется своей властью. Даже альюды виделись сейчас куда менее корыстными. Они просто хотели вернуть себе то, что принадлежало им когда-то. А Магистрат может устроить настоящий переворот в королевстве, получив волшебство.

Всем известно, что король уже много лет считается безумным. Это была старая история, как-то связанная с королевой и придворным лекарем. Никто не может занять дворец в Авенуме, пока действующий правитель жив, но, Ричмольд был уверен, Магистрат с радостью возьмет управление королевством в свои руки, как только завладеет магической силой.

Не дав ему додумать, Кайл схватил растерявшегося Ричмольда за ворот рубашки и ударил спиной об оконное стекло. Послышался звон, но стекло осталось на месте, удерживаемое переплетением рам. Кайл притянул парня к себе и со всей силы толкнул его коленом в солнечное сплетение, сбив дыхание.

Рич почувствовал, как стекло башенного окна не выдерживает напора его тела и лопается, рассыпаясь на тысячи острых осколков, впивающихся через рубашку в кожу. На лице Кайла промелькнуло недоумение, будто он не ожидал, что все выйдет именно так.

Звон битого стекла заполнил помещение. Эмма истошно закричала. Некоторые из младших хранителей заплакали.

Ночной воздух, прохладный и влажный, принял его в свои объятия, и Ричмольду почудилось, что мгновение застыло, замерло. Он с восторгом смотрел на звезды, огромные и ясные, как блюдца, а они смотрели на него с высоты бескрайнего неба, улыбались, пели ему. Обиды на хранителей больше не было. Остался только он сам и звезды, яркие звезды.

Ослепительная, как вспышка молнии, мысль осенила его. Кемара. Ее футляр пуст. Там не бьется сердце.

А спустя мгновения, растянувшиеся в целую вечность, последовал удар, такой внезапный и жестокий, что Рич даже удивился.

И больше он не чувствовал ничего.