На следующий день встреча состоялась. В таверне "Борода Агенобарба" за дальним столом сидели четверо. Это были Децебал, Келад, Кирн и старый раб Гая Сильвия Феликса Аристомен.

Фракиец внимательно следил за стариком. Он до сих пор не мог понять, почему Децебал решил посвятить в подробности заговора этого раба.

"Продаст он нас, — думал он. — Только одна хитрая рожа чего стоит".

— У вас дело ко мне? — спросил старик после фиала вина. — Ведь не для угощения же вы же меня сюда позвали.

— А ты не рад возможности выпить хорошего вина? — спросил Келад. — Или хозяин тебя поит лучшим?

— Хозяин? Редко такое бывает, что Феликс угощает чёрных рабов.

— Ты прав, старик. Мы позвали тебя не только за тем, чтобы угостить.

— А зачем? — старик выпил еще фиал и потянулся рукой за горячим битком с которого стекало масло.

Раб, не церемонясь, отправил его целиком в рот и стал смачно чавкая жевать лакомство. За первым последовали второй и третий битки, а затем еще и еще.

Децебал откровенно поведал Аристомену о своих планах касаемых восстания гладиаторов. Тот слушал внимательно, но когда гладиатор закончил, престал жевать и стал смеяться.

— Вон куда хватил. Славы гладиатора Спартака захотелось? Я видел твои глаза, когда ты рассматривал рисунок в доме моего господина. Я еще тогда понял, что ты за птица, дакиец.

— И я хочу, чтобы ты нам помог. Я тоже увидел в твоих глазах ненависть к хозяевам. Разве я ошибся?

— Моя ненависть сожгла мою душу уже давно и сама выгорела до тла. Но с чего вы взяли, что я стану помогать вам? Да вы хоть знаете, что такое восстание?

— Чего с ним говорить, Децебал, — зашипел фракиец. — Он стал хозяйским псом. Привык жрать объедки со стола римлянина.

— Ну, ты не шипи, — старик смело посмотрел в глаза громадному фракийцу. — Меня не так легко напугать. Я не пёс. Я ненавижу хозяев больше чем ты. Я видел на своем веку больше рабских выступлений, чем ты прожил лет на свете. Знаешь, чем они закончились? Рабов распинали на крестах, жгли на огне, варили в кипящем масле.

— И ты боишься?

— Боюсь? Нет. Я стар и моя жизнь ценности для меня самого не представляет. Но я не хочу помогать в деле, что не принесет ничего кроме смерти и горя.

— Но с чего ты решил, что у нас ничего не выйдет? — спросил Децебал.

— Да потому, что сделать то, что сделал Спартак, может повторить далеко не каждый.

— Децебал сможет! — решительно заявил Келад.

— Погоди, Келад. Не стоит меня слишком перехваливать. Скажи, Аристомен, что, по-твоему, нужно для успешного восстания рабов?

— Многое! — раб выпил новый фиал. — Во-первых, нужен вождь, способный вести за собой людей. И такому вождю нужно иметь силу характера и способных друзей. Но самое главное — это счастье. Без него ваш бунт — обречен.

— А что, по-твоему, такое счастье?

— Это удачное совпадение примет. Восстания рабов подобны кострам. Если есть сухие дрова и если сложить их в большую кучу, то достаточно икры и пламя займется и погасить его будет нелегко. Рабы те же поленья, но их нужно собрать воедино.

— Не во всем я согласен с тобой, старик, — возразил Децебал. — Если я подниму меч восстания, и за мной пойдут мои люди из гладиаторских казарм, то вскоре эти поленья сложаться сами в большую кучу. Нам стоит создать только ядро восстания. В сельских эргастериях и рыбозасолочных сараях множество рабов возьмутся за оружие.

— Это так, — кивнул старик в знак согласия. — Но придут когорты римских легионеров, тех, кто завоевал мир, и опрокинут вас. Они зальют кровью огонь вашего восстания.

— Мы умеем драться, старик.

— Верно! — поддержал дака Келад. — Децебала знают как отличного бойца и за ним люди пойдут.

— Но здесь в провинции Капанья два легиона! А это по 6 000 солдат ветеранов в каждом. Знает ли он законы войны? — палец старого раба уперся в Децебала.

— Знаю, старик. Да и не один я буду. И для этого нам нужен ты.

— Но я не полководец.

— Этого от тебя не потребуется. Ты отлично знаешь Помпеи и у тебя везде есть связи. Ты знаешь, кто есть кто. И если ты сведешь меня с нужными людьми, то мы найдем среди рабов и воинов и командиров, знающих тактику войны при помощи которой побеждают римляне. Мы вместе выработаем план борьбы и сумеем занять выгодное положение и выиграть первые битвы, как это было в случае со Спартаком. Уже сейчас в казармах школы Акциана есть рабы, что имеют опыт командования войсками.

— Да мы и не собираемся идти на Рим. Мы поднимем рабов в Помпеях, а пока император и сенаторы очухаются, мы захватим корабли и уйдем от них! — загремел Келад.

— Уйдете? А римский флот? Да вас перехватят и пустят на корм рыбам! Ибо война на море еще сложнее, чем война на суше! А среди вас есть флотоводцы? Спартак, о котором вы вспоминали, также выбрал этот путь в конце своего восстания. Он увел свои рабские легионы на юг и договорился с пиратами, чтобы они эвакуировали его войска из Италии. Но пираты взяли у него деньги и предали его.

— Но мы не станем ни с кем договариваться, — горячо возразил Келад. — Мы захватим корабли сами! Здесь в гаванях, если мы опрокинем римские войска Кампании, нашими станут сотни кораблей!

— А ты видел римские боевые триеры в морском бою, когда дружно грянут корабельные камнеметы и с твоих палуб сметет воинов? У римлян опытные моряки.

— И среди нас такие найдутся. Среди рабов немало бывших пиратов, что мечтают о свободе.

— С тобой тяжело говорить, фракиец. Ты ничего не понимаешь! Ничего! Твои пираты не смогут управлять судами эффективно, ибо у них нет команд. А команды должны состоять из хороших моряков и самое главное они должны знать друг друга и действовать слаженно. А у вас нет времени чтобы собрать достаточное количество моряков и поэтому первое же сражение на море вы проиграете.

— Да погодите вы! — прервал их спор Децебал. — Келад не прав. У нас среди гладиаторов есть такие, что хотят пойти по предложенному им пути. Но я поднимаю рабов на борьбу совсем не затем, чтобы нахватать в Помпеях добра, украсть корабли и податься восвояси. Нет! Я хочу вести людей против Рима и его несправедливых законов. Я хочу расшатать опоры на которых стоит эта проклятая империя.

— Но эти опоры стоят уже века! Ты самонадеян, дак. А я повидал на своем веку немало таких самонадеянных людей. Вожди из них никудышние.

— Пока опоры империи стоят! Пока рабы не нанесут им удар! И первый удар уже нанесен Спартаком. Мы нанесем удар снова! И я готов отдать свою жизнь ради этой священной борьбы.

— Но могущественные цари не смогли поколебать основы Римской империи!

— Цари не рабы. Рабы станут драться отчаянно. Так как цари не могут! Ты не знаешь силу рабского бунта, старик. Мы запалим большой пожар! Но действовать нужно осторожно, чтобы до времени никто не узнал о наших намерениях.

— Это сделать нелегко, особенно если о заговоре знают много людей.

— Вот поэтому я и обратился к тебе, старик.

— Твоя уверенность в победе мне нравиться, гладиатор. Я помогу тебе и твоим друзьям….

Когда веселье было в самом разгаре, к Децебалу подошел человек. Судя по одежде, это был раб. Рабы частенько спускали украденные и или полученные в виде подачек от хозяев деньги в кабаке у Диокла. Тому было абсолютно все равно из какого источника черпать сестерции лишь бы их постоянный поток в его таверну не прекращался.

— Ты тот, кого называют Децебал? Гладиатор? — спросил раб.

— Да это я. Чего тебе нужно?

— Я получил двадцать сестерциев за то, что найду тебя и предам вот это кольцо и слова "Жду у лавки Гермогена недалеко от дома Акциана сейчас. Приходи как можно быстрее. Этот вопрос жизни и смерти".

— А кто это предал?

— Я не знаю. Мне заплатили, и я исполнил поручение. Прощай, — раб завернувшись в драный плащ исчез среди толпы.

"Цирцея зовет меня. Это её кольцо. И я поклялся никогда не приходить к ней больше. Но ведь в этот раз она не просто зовет меня для любовных утех. Может, ей нужна моя помощь? Она же почему-то назначила свидание у дома нашего ланисты, а не у себя как обычно? И что значат эти слова о жизни и смерти?"

— Ты что не пьешь, Децебал? — спросил фракиец, увидев тревогу на лице друга.

— Я должен ненадолго отлучиться.

— Сейчас? Это в самый то разгар пирушки?

— Да. Именно сейчас.

— А-я, я догадался почему. Тот оборванец принес тебе весточку от женщины? Тогда иди. Это совсем другое дело. Мои крошки сегодня меня на свидание не приглашали и потому я не смогу развлечься в женском обществе. Хотя и у папаши Диокла есть девки, но вот Кирн смотрит на них с отвращением, а старик уже в них не нуждается. Не могу же я покинуть товарищей? Поэтому станем пить дальше. А ты иди, друг. Иди и развлекайся. Даже рабу-гладиатору иногда нужны развлечения.

Децебал поднялся и покинул таверну. Ему нужно было поторопиться. Он чувствовал, что женщина вызвала его не просто так из прихоти. Произошло действительно что-то серьёзное. Поначалу он думал взять с собой друзей, но передумал. Ведь она звала его одного, и дело могло быть тайным.

Болтаться по городу ночью было делом совсем небезопасным. В темноте орудовали ловкие шайки грабителей очищавших чужие кошельки. И эти люди могли легко всадить жертве нож в спину.

Из оружия Децебал имел при себе только большую палку, которая в умелых руках была опаснее, чем меч в неумелых. Он шел быстро и через полчаса достиг лавки Гермогена, купца торговавшего косметикой.

Там никто его не ждал.

"Неужели ловушка? — подумал гладиатор. — Но кто мог её для меня устроить? Квинт?"

Он стал осторожнее и спрятался за строениями. Там была ниша — отличное место для засады. Но в ней, к своему изумлению, Децебал обнаружил человека.

— Ты кого здесь подстерегаешь? — спросил дак, приготовив палку.

— Убери, — прошептал мягкий женский голос. — Я пришла с миром.

— Это ты вызвала меня сюда? Но почему ты скрываемся?

— Я должна была убедиться, что ты один.

— Но кто ты такая? Почему у тебя кольцо, принадлежащее другой женщине?

— Другой? Ты разве еще не узнал меня, мужественный Децебал?

— Цирцея? Это ты? Здесь? Одна? Но почему? Или ты решила проверить моё мужество?

— Нет. В твоей смелости я не сомневалась. Были сомнения насчет благоразумия, но и с этим у тебя все в порядке. Я вызвала тебя сюда и спряталась в нише. Ты сразу же оценил обстановку и благоразумно спрятался там же.

— Чего ты хочешь? — сурово спросил он.

— Спасти твою жизнь.

— А ей кто-то угрожает? — с сарказмом спросил он.

— Ты разве забыл, что у тебя есть враг? Однажды тебя уже похищали пираты и только всемогущие боги не дали тебе тогда умереть. Из-за тебя рутиария Квинта выставили на улицу с позором. А он хоть и боится Акциана, но мстительности ему не занимать. Да и не остался Квинт на улице без средств умирать под забором. Его приютил мой муж. Ты ведь уже знаешь, что я жена Гая Сильвия Феликса?

— Знаю.

— Я слышала разговор мужа и Квинта. Рутиарий предложил ему свои услуги для самых грязных дел. И он рассказал мужу, что я обращалась к Акциану с просьбой о знакомстве с тобой. И ваш ланиста мне помог. Муж был вне себя…

…Толстый с обрюзгшим лицом Гай Сильвий Феликс готов был взорваться от ярости.

— Эта шлюха опозорила мое имя! Я давно знал, что она мне не верна, но это превзошло все, что было раньше. Теперь она связалась с презренным гладиатором! Я растопчу её!

— Погоди, господин, — произнес рутиарий. — Если ты хочешь официально дать делу ход через эдила, то это грозит тебе еще большими бедами.

— Мне? Это она пойдет к столбу позора!

— Верно, твоя жена станет посмешищем, но вместе с ней и ты. Твое имя станут склонять плебеи на всех перекрестках. И так имя госпожи Юлии и так притча во языцах. Хотя многие знатные женщины ведут себя таким же образом. Они разводились уже по три-четыре раза. Но никто не может обвинить их официально и бросить им в глаза упрек. А все почему? Их мужья соблюдали приличия. Госпожа Кальвия, например, была отвергнута мужем по причине бесплодия. Хотя все знают, что у ней уже двое незаконных отпрысков — мальчик и девочка. Если ты устроишь скандал, то повредишь собственному имиджу. А впереди выборы в городской совет. Зачем тебе нужны проблемы накануне выборов? Квириты не подадут голосов за опозоренного.

Феликс подумал и осознал, что Квинт прав. Огласка в таком деле только помешает его удачной карьере. За него действительно никто больше не отдаст своего голоса, если он станет посмешищем.

— Что же ты предложишь? — спросил он рутиария.

— Главным виновником твоего бесчестья стал Акциан. Он принял на себя позорную роль сводника. И он запятнал твое имя грязью. Я с двумя верными людьми прикончу его в его доме.

— Ты?

— Разве он не выгнал меня с позором? Он наказал меня, а не презренного раба-варвара! Я сумею отомстить за нас обоих. Только нужны деньги. Те люди, которых я намерен призвать, не станут работать даром. Мне нужны три тысячи сестерциев немедленно и три после окончания работы.

— Получишь. Но разве ты не боишься, что тебя увидят и обвинят в убийстве? Акциан человек очень опасный.

— Я все предусмотрел, господин. Мы оденем плащи, какие носят гладиаторы и проникнем в дом к ланисте. Акциан послал на смерть во время игр в Капуе друзей Децебала, любовника твоей жены.

— Я слышал об этом. Хотя Акциан здесь ни при чем. Ему было крайне невыгодно терять таких бойцов. А ланиста всегда, прежде всего, заботиться о собственной выгоде.

— Это не важно. Главное, все подумают, что это месть Децебала. Нужно только дождаться когда гладиатор получит позволение посетить город и проведет ночь к винной лавке Диокла. А такое бывает часто. Вот мы и убьем сразу двух зайцев. Акциан отправится в Аид, а гладиатора обвинят в его убийстве.

— Да ты умный человек, Квинт. Хоть твоя репутация и порядком подмочена, но ты сможешь мне пригодиться. Удачно убрать главного своего врага и обвинить в убийстве другого врага. Да это тоже самое, что прихлопнуть одним ударом двух надоедливых мух!

— С этим я и пришел к тебе, господин. Мы можем помочь друг другу.

— Но ты должен молчать, если хочешь работать на меня. Никто не должен знать, что пользуюсь нечистыми средствами. В глазах квиритов моя репутация должна оставаться кристально чистой.

— И тени не упадет на тебя, господин. В этом можешь не сомневаться.

Два человека прекрасно поняли друг друга и остались довольны разговором. Квинт нашел себе нового покровителя, а Феликс исполнителя для щекотливых поручений.

Но два дельца и подозревать не могли, что их разговор был подслушан…..

….-Ты понимаешь, чем это тебе грозит? Они все подстроят так, что вина падет прямо на тебя.

— А когда ты об этом узнала, Цирцея?

— Мое настоящее имя Юлия. Теперь я могу тебе его открыть. Узнала я об этом несколько дней назад, но сообщить не могла. Муж не спускает с меня глаз. Приставил соглядатаев. Только теперь я смогла вырваться, облачившись в одежду рабыни.

— И что ты посоветуешь мне сделать? Предупредить Акциана?

— Да. Но покушение должно состояться и ты не должен спугнуть Квинта. Стоит прикончить врага — вырвать у него жало, чтобы он больше никого не смог ужалить.

— Стоило взять с собой друзей.

— Нет. Это дело тайное и никого в него посвящать не стоит. Иди сам, и жди врагов. Ведь на арене ты легко смог справится с тремя врагами. А чтобы ты не был безоружным возьми вот это, — женщина протянула ему меч.

— Меч? Ты знаешь, чем рискуешь, вручая мне оружие? Гладиаторам запрещено носить мечи под страхом смертной казни.

— Ты после избавишься от него. А вопрос не боюсь ли я — глупый вопрос. Если бы я боялась, то сидела бы сейчас дома.

— Ты советуешь мне сесть в засаде у дома Акциана?

— Именно. Они станут охотиться за ланистой, а ты за ними. Иди. Времени у тебя почти не осталось. Если захочешь меня увидеть, то не ищи на старом месте. Я более не могу посещать тот дом. Муж сменил там всех слуг еще вчера.

— И как я смогу тебя найти?

— Так значит, ты хочешь меня видеть? Не так ли?

— Я бы хотел поблагодарить за предупреждение, — покраснел гладиатор.

— Я так и подумала. Я дам тебе знать сама. Иди, и да сопутствуют тебе боги.

— Иду. И благодарю тебя за заботу о моей жизни….

…У дома лансты долго жать не пришлось. Трое убийц в гладиаторских плащах подошли к двери черного хода, и один из них быстро и ловко отпер замок. Тот даже не скрипнул.

"А они солидно подготовились к делу, — подумал гладиатор. — И ключ достали и двери смазали. Нужно успеть вслед за ними".

На его счастье они двери за собой только прикрыли, но не заперли. Очевидно, оставили пути к отступлению.

Лестница легко скрипела под ногами убийц. Они шли к своей цели — к комнате, где спал ланиста. Децебал следовал за ними на небольшом расстоянии.

"Они знают куда идти. Очевидно, подкупили кого-то из рабов Акциана. Вот сейчас, когда он потянется к ручке двери, я нападу. Иначе ланисту могут убить за несколько секунд до моего вмешательства".

Дак приготовил меч, но тут произошло нечто, чего ни он, ни наемные убийцы ожидать не могли. Трое преступников упали на пол и, издав несколько всхлипов, затихли.

"Что же это? — подумал Децебал. — Почему они вдруг упали? Неужели гнев богов поразил их?"

Где-то сверху послышался топот ног. Услышав его, дак понял, что небожители здесь совершенно ни при чем.

— Господин! — закричали оттуда. — Здесь еще один!

— Убить его!

— Стреляй!

— Чего медлишь?!

Децебал был буквально оглушен этими криками и бросился назад к двери, но на него навалились сразу же несколько человек и повалили на пол.

— Он у нас. Вспороть ему живот? — спросил громадный рыжий детина, что оседлал дака сверну.

Гладиатор почувствовал, как холодное лезвие кинжала уперлось в его шею.

— Нет, — дак узнал голос Акциана. — Я хочу сам вырвать кадык этой свинье. Ну что попался, собачий корм?

Факел осветил лицо гладиатора.

— Кто это? Децебал? А где Квинт? — задал сразу же три вопроса Акциан.

Гладиатор жестом попросил убрать клинок от своего горла. Ланиста приказал убрать меч.

— Я бы тоже хотел узнать, где Квинт. Я пришел сюда за ним.

— Что это значит? Ты среди тех, кто покушался на мою жизнь, раб! — лицо Акциана пылало от гнева. — Зря я тогда оставил тебя в живых. Нужно было еще после твоего побега отдать тебя куриальному эдилу! А я только покрывал твои преступления, собака!

— Но, господин…

— Молчи! В твоих руках меч! И ты среди моих убийц! Никогда больше не стану верить рабу! Это мне наука!

— Что с ним делать? — спросил рыжий. — Прикажешь убить, господин?

— Убить? Нет. Я сдам его властям. Пусть его допросят в городской тюрьме для рабов.

— Ты зря думаешь напугать меня этим, Акциан, — решительно заявил Децебал. — Но я хочу заявить тебе, что не покушался на твою жизнь.

— И ты думаешь, я поверю тебе? И это после того, как ты был пойман среди моих убийц? Ты ведь явился в мой дом с оружием в руках! А уже только за то, что гладиатор шатается по городу ночью с мечом его можно распять! Хотел отомстить за друзей? Нашел виновного в их смерти? Дурак! Да никто не хотел больше меня чтобы они остались живы!

— Я бы мог все тебе объяснить, господин.

— Я не стану тебя слушать, раб. Ты и так слишком долго злоупотреблял моим терпением.

— Но если ты меня послушаешь, то никогда не пожалеешь об этом.

— Тогда скажи мне сначала, раб, что ты здесь делал?

— Они пришли за твоей жизнью, а расплатиться за эту жизнь хотели моей головой. Я решил помешать им, сломать мою судьбу, господин.

— Вот как? — Акциан заинтересовался словами дака. — Но как ты узнал о планах Квинта?

— Мне рассказал о них твой друг. Только имя его — открою только тебе одному.

— Отпустите его, — приказал Акциан.

— Но, господин, он может быть опасен. Ведь он пришел вместе с убийцами.

— Он моя собственность и его смерть мне весьма невыгодна. Отпустить!

Децебал поднялся и в свете факелов увидел стрелы, поразившие наемных убийц. Он были посланы рукой бойцов умевших обращаться с луком.

Его провели в атрий, где они остались с ланистой вдвоем. Акциан не предложил ему сесть и не угостил вином.

— Говори, — бросил он рабу.

— Я был вызван из таверны Диокла, где сидел с друзьями по твоему позволению, господин. Пришел незнакомый мне раб и предал приглашение на встречу у лавки Гермогена от госпожи Юлии. Она и рассказала мне все.

Децебал кратко изложил все, что ему было известно об этом деле.

— Похоже на правду, — произнес ланиста в ответ. — Похоже. Значит, я зря обвинял тебя, Децебал?

— Я не убийца, господин!

— Но могу ли я верить тебе? — вскричал Акциан. — А если ты все это только что придумал, чтобы избежать заслуженного наказания?

— Господин, я совсем не виню тебя в смерти Юбы и Давида. И я даже не виню того человека, кто заставил тебя послать их на смерть! В их смерти виноват Рим. Все те, кто придумал варварские забавы гладиаторов!

Акциан внимательно посмотрел в глаза своему рабу.

"А, похоже, что этот молодчик не лжет, — подумал он. — Пожелай он меня прикончить — просто задушил бы прямо в казармах! На подготовку тайного убийства он не способен".

— Ты можешь спросить обо всем у госпожи Юлии, и она подтвердит тебе мои слова. Она ведь твой друг, господин? Хоть я и не знаю, что вас связывает. Очевидно, нечто из прошлого.

— Это совсем не твоего ума дело, гладиатор. Хорошо! Я верю тебе и прошу меня простить за мои подозрения.

— Ничего, господин. Я понимаю твои чувства, и сам мог бы поступить так же на твоем месте.

— Садись рядом со мной. Выпей вина, — На сей раз, Акциан сам наполнил второй фиал…

….Квинт был рад тому, что он перестраховался и не пошел вместе с убийцами. Те и не хотели брать его с собой — сказав, что не хотят никого посвящать в тонкости своего ремесла.

Возглавлял банду сириец по имени Гобрий. О нем в Помпеях ходила недобрая слава и многие использовали его, дабы избавиться от конкурентов. Брал он за работу дорого, но всегда выполнял заказы.

Теперь ему не удалось отработать денег аванса, но и просить вернуть их, было некого. Наемный убийца пал, выполняя свой долг, если эти высокие слова могут быть отнесены к такой человеку, как Гобрий.

Акциан явно ждал его, и визит врагов не был для него тайной. Это подтвердило славу ланисты, как человека опытного и осторожного.

Не зря говорили, что Акциан содержит "уши" везде и никогда не скупиться щедро платить за полученные сведения. Квинт сам, когда работал на Акциана, не раз слышал его слова, что, нельзя заплатить за информацию слишком много.

Предстояло все пояснить Гаю Сильвию Феликсу. Хотя Квинт знал, что сильно он на него не наедет. Теперь они в одной связке и враг у них один. И Акциан наверняка знает о роли Феликса в этом деле. И теперь богатому всаднику предстояло позаботиться о своей собственной персоне.

Раб привратник сразу же сообщил о приходе рутиария. Квинта провели в покои хозяина.

— Я хотел тебя видеть.

— Я сразу пришёл к тебе, господин.

— Ты не выполнил свою задачу? Не так ли?

— Нет, господин. Слухи уже дошли до тебя? Наш город просто проводник слухов. Впрочем, как и любой другой город. Но в провале нет моей вины. Слуги Акциана прикончили банду Гобрия за несколько секунд. Их явно ждали там. Даже шума борьбы не было.

— Все убийцы мертвы? Никто не выжил? — с тревогой в голосе спросил всадник.

— Нет. Это я выяснил через доверенных рабов. Слуги Акциана уложили их стрелами в мгновение ока. Но не надейся, что Акциан ничего не знает, господин. Если его ищейки так быстро сумели нейтрализовать наш заговор, что всякому понятно — он знает, кто направил на него удар.

Феликс побледнел. Об Акциане болтали разное, и становиться врагом такому человеку, помпеянцу совсем не хотелось.

— А ты знаешь прошлое этого Акциана, Квинт? Я хочу знать кто он на самом деле?

— Я знаю его прошлое и знаю его настоящее имя. Но поверь мне, господин, тебе лучше не знать таких тайн. Крепче будешь спать по ночам. А доносить властям Акциан не станет. Он будет действовать по-другому.

— Подошлет ко мне убийц?

— Нет. Это было бы слишком просто. Я служил у него и знаю, чего от него ждать. Акциана погубит страсть к театральным эффектам.

— Ты уже придумал что-то, Квинт? — спросил всадник. — Придумал как нам спастись?

— Да, господин. Но мне стоит поостеречься самому. Если тебя ему достать не так просто, то до моей глотки Акциан добреется легко. И никто ему за это не отмстит. Кому я нужен? Он от всех откупиться.

— Я сумею помочь тебе, Квинт. Вот послание к моему управляющему на загородную виллу. Там ты будешь в безопасности, и ни в чем не будешь нуждаться.

— О, как ты щедр, господин. И ты не пожалеешь о своей щедрости. Я сумею тебе отслужить.

— Но что ты мне посоветуешь?

— Ты значительная фигура в городе и Акциан станет действовать очень осторожно. Я же стану защищать твои интересы как свои. Но сейчас, господин, дай мне лошадей и охрану, чтобы я мог исчезнуть из города. Связь со мной может тебя скомпрометировать, поэтому, чем быстрее, я исчезну — тем лучше.

— Это я уже давно предусмотрел. Лошади и охрана ждут тебя во дворе….

…Юлия прислала за Децебалом свои носилки. Молодой раб-галл передал ему приглашение от своей госпожи. Гладиатор принял его и влез в носилки. Еще никогда в своей жизни дак не пользовался таким видом транспорта. Но выбирать не приходилось, раз Юлия так решила, значит, именно так было нужно.

Сильные рабы-носильщики взялись за ручки, и Децебал поплыл над землей. Впереди носилок бежал глашатай и кричал:

— Дорогу носилкам благородной госпожи Юлии!

Гладиатор смотрел на дорогу сквозь занавеску. Она уходила к высоким пологим холмам и терялась за чертой города. Каменные плиты вросли в землю и стали частью ландшафта, такой же как и поросшие пожухлой травой холмы. Вдали виднелись загородные дома богатых жителей Помпеи.

"Очевидно, она нашла другой дом для встреч за городом", — подумал дак.

Мимо носилок промчался на лихой лошади императорский курьер из Рима, в сопровождении десятка всадников охраны. Этому лошадей меняли без всяких проволочек на каждой станции, поэтому кони отряда выглядели столь свежими и резвыми.

Навстречу попался богатый торговец, что путешествовал на собственных мулах со свитой из 15 рабов. Его громоздкая повозка сверкала позолотой и шелестела занавесями из тончайшего шелка.

Децебал знал, что эту ткань доставляли из далекой страны серов. Так римляне тогда называли Китай. И была она безумно дорогой, и далеко не каждый патриций мог себе позволить подобную роскошь. Купец хотел пустить пыль в глаза, показывая свое богатство.

Вдалеке показались строения придорожного постоялого двора. Децебал знал, что он называется "Колесо" и именно оно было изображено на потускневшей медной доске. Эта доска, согласно императорскому рескрипту, содержала перечень услуг, которые данное заведение предлагало клиенту.

В нескольких сотнях метров от "Колеса" рабы свернули с большой дороги и вскоре донесли гладиатора до небольшого домика, утопавшего в зелени апельсиновых деревьев. Носилки были опушены, и Децебал получил приглашение выйти.

Гладиатор ступил на белые плиты, которыми был облицован двор перед изящным строением из розового мрамора.

— Госпожа ждет вас в доме.

Гладиатор вошел и увидел Юлию.

— Привет божественной Юлии от гладиатора. Он благодарит её за доброту и спасение своей жизни.

— Не будь столь помпезным, Децебал. Это тебе не идет, — женщина жестом отпустила рабынь.

Они остались одни.

— А ты не боишься что эти рабы, что несли меня на своих плечах словно сенатора, проговорятся своему мужу?

— Нет. Эти рабы мои и они служат мне не за страх, а за совесть. Впрочем, они уже давно не рабы, а вольноотпущенники. Они умрут, но ничего не скажут. Да их и спрашивать никто не станет. Все знают, что это меня несли на виллу.

— А как ты сюда попала на самом деле?

— В одежде моей служанки. Пошла на рынок вместо неё. А сама служанка уже несколько дней гостит у своих родственников. Соглядатаи моего мужа ни к чему не придерутся. Я поняла, что самое лучшее средство спрятаться — это быть на виду.

— Умно.

— А вот ты, Децебал, поступаешь крайне неумно.

Он с удивлением посмотрел на женщину.

— Что ты имеешь в виду, Юлия?

— Ты должен бросить свои бредни о восстании гладиаторов. Это приведет тебя к гибели. И ничего не даст тем, ради кого ты начнешь эту борьбу.

— Но откуда ты знаешь о заговоре?

— А ты уверен во всех своих людях?

— Во всех! — решительно заявил Децебал. — Никто из них не мог предать наше святое дело!

— Но это не значит, что кто-то предал прямо. Некоторые их твоих гладиаторов много болтают, а в тавернах есть уши. Это люди, которые слушают и доносят. Им за это платят. И называются они фискалами. И если через них враги Акциана узнают о заговоре, они не приметнут донести властям и скомпрометировать вашего ланисту в глазах городских магистратов.

— Я поговорю об этом с моими людьми. Но ты, я думаю, не донесешь на нас? Хоть ты и знатная дочь патрицианской семьи.

— Я совсем не сочувствую вашему делу, Децебал. Но я не предам вас. Предательство мне претит. Но я тот фискал, что продал мне свою тайну, может продать её еще кому-нибудь.

— А кто этот фискал, Юлия? — поинтересовался дак. — Откуда ты знаешь его?

— Услуги подобных личностей могут быть полезны иногда. Это маленький и щуплый человечек. Он бедно одет почти всегда пьян, но разум его всегда чист и готов делать выводы.

— Ты можешь показать мне его?

— Зачем? Ты хочешь с ним разделаться? Не стоит. Пока он не опасен. Я дала ему слишком много денег и ему просто невыгодно предавать меня.

— Но это до поры до времени. А если завтра он станет говорить? И кто из моих людей распустил язык? От кого он узнал о наших планах?

— Не знаю. Он часто бывает в известной тебе таверне "Борода Агенобарба". А там часто собираются гладиаторы.

"Стоит предупредить всех, кто посвящен в дело, о болтливости, — подумал дак. — Хотя и я часто кричу слишком громко!"

— Дело не в том, кто слишком много болтал из твоих товарищей. А в том, что тебе стоит бросить все эти мысли. Ты мне дорог. Ты единственный человек, которого такая женщина как я способна любить. Ты достоин моей любви. Я так решила давно.

— Но я же раб, Юлия. А разве достоин раб любви свободной женщины? Я не сумел сохранить своей свободы.

— Не стоит начинать этот разговор заново, Децебал. Я уже много раз говорила тебе, что в нашем мире каждый может попасть в состояние рабства. И я могу. А твои слова о том чтобы героически умереть, но не стать рабом, я совсем не разделяю. Смелость не в том чтобы умереть, а в том, чтобы жить и снова победить злые обстоятельства.

— Вот с этим я полностью согласен. Жить и бороться — вот наша задача. Я не зря попал в Рим! Я здесь научился сражаться и многое понял. Здесь я узнал о Спартаке и его борьбе и здесь я нашел друзей. Они многому меня научили. Именно здесь я смогу помочь моей родине, что сражается с римскими легионами.

— Насколько я знаю, сейчас войны в Дакии нет.

— Сейчас да, но эта война обязательно возобновиться. Римляне не успокоятся, пока не покорят мою страну.

Децебал оказался прав. При втором сыне ныне правящего в Риме императора Веспасинана Флавия, императоре Домициане и его приемниках императорах Нерве и Траяне Дакия будет покорена и её столица Сермизегетуза падет. И она также станет римской провинцией.

— А больше ничего хорошего ты не нашел в Италии? — спросила она.

— Нашел. Я нашел тебя. И это…большая удача.

— Это подарок судьбы, Децебал. И мы не должны пренебрегать этим даром капризной богини.

— Но мы и не пренебрегаем им, Юлия, — дак попытался обнять её.

— Я не об этом, Децебал, — женщина отстранилась от него. — Мы должны бежать вместе. Бежать из Италии.

— Бежать? Куда?

— Это не так важно. Мы сумеем выбрать уголок где сможем спрятался от всех. Разве это не то, о чем ты мечтал?

— Да, но у меня есть и другие обязательства, Юлия. Это обязательства пред моими товарищами. Они поверили в меня, и я не могу их предать.

— Значит, ты будешь продолжать готовить восстание гладиаторов? Я думала, что ты умнее. Неужели ты думаешь, что сможешь победить Рим? Твоя глупость приведет только к твоей гибели. И не только твоей, но и твоих товарищей. Позаботься лучше о себе и своем собственном счастье. Боги даруют удачу достойному и глупо пренебрегать их священной волей.

— Ты не поймешь моих мотивов, Юлия. Я делаю это не ради своей славы и не надеюсь на победу над Римом. Я хочу положить свой камень в здание свободы…

На следующий день вечером Децебал снова получил разрешение на посещение города. Но целью его была в этот раз совсем не таверна "Борода Агенобарба", хотя шел он именно туда. Вино было всего лишь прикрытием его вылазки.

Он искал встречи с Аристоменом. Если раб сможет, то придет туда, и они поговорят. Если же нет, то или хозяин его задержал, или ничего нового ему пока сделать не удалось. Тогда придется пить вино и щупать местных девок, чтобы оправдать свой очередной приход в таверну и не вызывать никаких подозрений.

Но старый раб пришел.

— У меня мало времени, — тихо произнес он. — Закажи еще амфору вина и блюдо битков.

— И после этого ты утверждаешь, что времени мало? — усмехнулся гладиатор и сделал заказ.

— Ты ничего не понимаешь. Меня могут обвинить в связях с мятежниками и сегодня все должны видеть, что пришел пожрать и выпить вина.

Служанка Диокла поставила на стол блюдо с дымящимися битками истекавшими маслом. Раб сразу же набросился на еду с прытью бродячей собаки.

Затем другой слуга принес им вино. Децебал наполнил фиалы пахучей жидкостью.

— Итак? Что ты принес мне?

— Новости есть. Среди рабов господина Септимия Руфа Галона много таких что с радостью возьмут в руки оружие.

— Что это за рабы? — спросил дак.

— Рыбозасолочных сараев этого римского купца-патриция. Живут хуже собак и мрут как мухи. Условия жизни у них хуже не придумать. А хозяин настоящий зверь. Хотя сам он проживает в Риме и у нас не бывает, но управляющего поставил под стать себе. Среди его рабов есть человек по имени Сармат. С северного берега Понта Эвксинского (Понт Эвксиникий — Черное море). Что называется родился на коне. Командовал у тамошних вождей отрядом конницы. Был сотником.

— Знаток правил конного боя? Отлично!

— Но он хочет вначале встретиться с вождем восстания. Я обещал ему это.

— Где и когда мы встретимся?

— Здесь! В этой таверне. Сармат сейчас будет. Его отпустили с хозяйским управляющим за припасами для прокормления рабов Галона.

— Так он придет? Сюда?

— Да, он сумел вырваться. Хотя для него это нелегкое дело. И еще есть одна новость. В сельском имении Гая Клавдия есть немало бывших кавалеристов. Все как и Сармат конники с детства. Фракийцы, скифы, аланы. Я подумал, что можно будет создать из них конный отряд.

— Верно. Конница нам необходима. И если посадить этих исконных конников на лошадей и дать им оружие, то мы сразу же сформируем охранение и разведку. А в самом городе есть какие-нибудь контакты? Здесь же так много рабов.

— Много. Но дело опасное, и сразу найти нужных людей не просто. Но я работаю в этом направлении.

Входные двери в таверну скрипнули, и на пороге показался новый посетитель. Старик залпом выпил еще два фиала вина и вскочил с места.

— Мне пора, Децебал. Наш гость пришел и нельзя, чтобы меня видели в его компании.

— Где? — дак стал смотреть по сторонам.

— Вон там у дверей. Он заметил меня и идет к столу. Теперь вы сможете сами познакомиться, а мне пора.

— Когда тебя ждать снова?

— На третий день. Приходи если сможешь.

К даку приблизился высокий, черноволосый, смуглый человек. От него несло конским духом (очевидно, помогал управляться с лошадьми) и одет он был много хуже Децебала в грязную тунику и потертые кожаные сандалии.

Но в осанке и фигуре этого раба угадывался воин, а не раб в рыбозасолочных сараях. Хотя рабская доля солидно потрепала этого человека, и его тело от непосильной работы стало сухощавым. Но было видно, что появись в его руках меч, он себя покажет как настоящий боец.

— Ты, дакиец по имени Децебал? — спросил он без приглашения усаживаясь напротив на скамью.

— Да, я дак по имени Децебал. Я раб-гладиатор. А ты Сармат?

— Сармат, и я тоже раб в настоящий момент. Но мне передали, что ты собираешь людей, что хотят порвать оковы рабства?

— Но я собираю не кого попало. Мне нужны воины готовые умереть за свободу.

— Тогда я тебе подойду. Я как раз из таких. Но я хотел видеть вожака восстания. Это ты?

— Вина? — дак предложил гостю полный фиал.

— Не откажусь. Но ты не ответил на мой вопрос. Ты стоишь во главе бунтарей?

— Товарищи по гладиаторской казарме избрали меня руководителем союза борьбы. Но я не стану держаться за свою власть и предам командование более достойному и опытному полководцу, если таковой найдется, — заявил дак. — Для меня дело важнее личных амбиций. Если ты знаешь правила войны, то я пойду в бой под твоей командой.

— Нет, — тряхнул головой Сармат. — Я командовал небольшими группами людей. Я отлично могу исполнять приказы, но не водить в бой солдат.

— Я также не водил в бой полков у себя на родине, но сейчас понимаю как это важно — возглавить борьбу. И я учусь всему, что могу.

На широком скуластом лице Сармата заиграла улыбка. Ему понравились слова Децебала.

— Тебе нужна конница? Ты думаешь об этом, не так ли?

— Да. Мне необходима конница в самом начале восстания. А ты конник с молодых лет.

— У нас у сарматского племени роксоланов все конники детства. Даже девочки. В былые времена, когда наше племя было большим и великим, юным сарматкам выжигали правую грудь, чтобы не мешала рубить мечом. И девушка не могла выйти замуж и завести детей до тех пор, пока не убьет первого врага.

— А есть ли среди твоих товарищей по рыбозасолочным сараям такие как ты? Бывшие конники?

— Есть. И не мало. Если будут кони, то я обещаю тебе 120 отличных всадников. И это только на первое время. Затем, когда восстание станет разрастаться, мы соберем только в Помпеях до тысячи кавалеристов.

— Твой энтузиазм радует меня, Сармат. Когда мы поднимемся, я выведу за собой несколько сот человек. Это мои товарищи-гладиаторы, что жизнь готовы отдать за дело свободы.

— У тебя в союзе борьбы уже так много людей? — искренне удивился Сармат.

— Нет, пока нет. В союзе пока всего десяток гладиаторов. Но это не главное. Я обещаю, что когда мы восстанем, нас будет не менее 300, а то и 500 бойцов. Стану сразу же формировать ядро будущей армии и стану поднимать рабов.

— Вот это дело! Все наши пойдут за тобой. В сараях у нашего хозяина жизнь хуже тюрьмы для рабов. Будь он проклят.

— Так ты согласен подняться на мятеж против власти Рима со мной и моими людьми?

— Да.

— Но разве ты не знаешь как это опасно? Мы рискуем очень многим. Если заговор будет раскрыт — тебя казнят. И не просто казнят.

— Не продолжай. Я все это знаю лучше тебя. Я раб уже пять лет. Я и мои люди с тобой. Когда планируешь поднимать людей?

— Сигнал тебе передаст Аристомен. Но сам понимаешь, что спешка в таком деле не нужна. Пока вербуй сторонников и готовь их к борьбе. Если сумеешь завести контакты с другими рабами — хорошо.

— Я сделаю это. Уже давно у многих их наших людей чешутся руки. Многие готовы взять за оружие….