Следующие четыре недели мелианского месяца пролетели незаметно для Жака. Он уже приспособился к здешнему времяисчислению: год делился на двенадцать месяцев, каждый из которых состоял из пяти недель. Сутки по длительности не очень отличались от земных, в чем находили особую прелесть именно туристы с Земли, но не Жак.

Он сумел за это время по-новому почувствовать Мелию, на работу с животными у него уходило теперь гораздо меньше, чем раньше. Однако в клуб-казино Жак больше ногой не ступил. Не то чтобы ему не хотелось, просто Клу всегда находил для него какое-то новое специальное задание.

И Жак в глубине души был благодарен чиуанину. Теперь он знал множество вещей, до которых додумался совершенно самостоятельно: например, что к дереву с вечно-багряными листьями, которое в единственном экземпляре росло в биоцентре, прижавшись смолистым стволом к каменному выступу у подножия горы, и которое Клу называл реликтом оледенения на соседней планете — Пилосе, лучше подходить с левой стороны, поскольку хищные ветви направлены в противоположный бок. Ещё Жак узнал, что аратонского рогоносца можно почесать двумя способами: за кончик рога — и тогда он будет ласковее котенка — и возле основания рога — и тогда необходимо скорее уносить ноги, пока цел. Если верить рассказам Клу, когда-то в биоцентре было два рогоносца, но один из них куда-то бесследно исчез.

Землянин как раз готовил питательный раствор для кормежки растений более миролюбивых, чем пилосский реликт, когда его окликнул зычный голос чиуанина:

— Жак, иди сюда! Ты мне срочно нужен для нового задания.

Новизна всегда вызывала у Жака определенную долю заинтересованности.

— Тебе будет необходимо сгонять на флипе в космопорт и встретить моего племянника. Он прибывает пилосийским рейсом через час с гостьей нашего биоцентра.

— Может, мне стоит подготовить сначала вольер для нашей гостьи? — осведомился Жак.

— Для кого? — переспросил Клу.

— Для гостьи.

Обычно непроницаемое лицо Клу вытянулось:

— Наше гостья не животное. И, наверное, будет поразумнее нас с тобой. Она из расы соланийцев, которых, насколько мне известно, даже такие гордецы, как вы — земляне, уважаете и боитесь. Если хочешь ей угодить, то запасись цветочками с приятно дурманящим ароматом. Например, кхкхаж.

Cоланийцы считались весьма древней расой — по крайней мере в сравнении с землянами. И хотя внешне они ни чем не отличались от классических гуманоидов, половина жителей Галактики старалась обходить их стороной. В ЗФЗ соланийцев называли "светящимися". На их родной планете был столь высокий уровень радиации, что без защитного костюма любой землянин не протянул бы и часа, но для соланийцев радиация стала жизненной необходимостью. Они впитывали разрушительную энергию, преобразовывая её в соответствии со своими потребностями. Вне родной планеты соланийцы испускали своеобразное свечение, а для поддержания внутренней энергии вынуждены были употреблять в пищу продукты с повышенной дозой радиоактивности.

Всю эту информацию Пятый извлек из глубин своей памяти и выложил пред Жаком. Жак вздохнул и мысленно приготовился к тому, что парочка желтых, плавно переходящих в красные, кхкхаж будет красоваться на рукавах его комбинезона всю дорогу до космопорта, заодно приводя землянина в состояние легкого опьянения. Да и помогали эти милые цветочки от излучения.

— Ты ведь помнишь Клинка? — прозвучал над ухом вопрос чиуанина.

— Да, да, конечно, — подтвердил Жак. Он ни разу в жизни не видел соланийцев, но бравого космолетчика Клинка он мог бы узнать из тысячи чиуан.

— Отлично, но, на всякий случай, я сообщил им, чтобы они не забыли одеть значки биоцентра, — Клу, как всегда, проявил верх предупредительности.

Жак автоматически взглянул на свой значок, который Клу выдал ему пять дней назад. Ничего особенного — изображение высокого дерева переливалось синим и зеленым оттенками.

— Давай, давай, поторопись, — проговорил чиуанин, — звездолеты обычно приходят без опозданий.

Жак оставил свои хозяйственные занятия и на флипе быстро добрался до космопорта. Он не был здесь со дня собственного прилета на Мелию — почти целую вечность.

Космопорт представлял собой огромный купол, от которого в направлении посадочных площадок простирались лучи-переходы. Жак по своему опыту знал, что эти переходы подвижны и могут подстраиваться к трапу звездолета.

Прибывающих пассажиров надлежало ожидать в громадном зале под куполом. С легким чувством проникновенного трепета Жак вновь ступил на мраморные плиты этого зала, и его сразу же окружил бесконечный поток разноголосья. Динамики космопорта ежеминутно выплевывали сообщения о чьем-то прибытии или отлете. Обрывки фраз настойчиво стучались в сознание каждого посетителя космопорта. О чем только здесь не говорили! Далекие миры и соседи по улице, космический экспорт и бутерброды на дорогу, чьи-то похороны, плавно переходящие в чье-то наследство, и какие-то махинации, закончившиеся банкротством. Но больше всего слухов сейчас порождал новый военный космопорт, возводимый каким-то чудаком-земляном в южном полушарии Мелии. Впрочем, некоторые осмеливались утверждать, что он вовсе не землянин, а обыкновенный сенатор, решивший построить за счет планеты свой собственный маленький флот. Сверхновые линкоры и крейсера уже где-то сходили со стапелей космических верфей.

Этот бурлящий поток информации едва не захлестнул Жака, но поскольку землянин не имел склонности к распространению сплетен, то общительные гуманоиды и ксеноморфы постепенно оставили Жака в покое, образовав вокруг него внушительное по размерам свободное пространство…

— Черт побери, Хорсер, ты мог бы быть и откровеннее!

— С кем? Неужели с тобой? И-Лим, я всегда подозревал, что у тебя есть чувство юмора, но не думал, что оно настолько меркантильное.

Металлическая маска И-Лима недовольно засопела:

— Я всего лишь хочу узнать, сколько космолетчиков тебе удалось нанять?

— Об этом мечтает знать половина Галактики. Но так и быть, я скажу тебе по секрету: вполне достаточно.

— Хорсер, с тобой совершенно невозможно разговаривать, — Предводитель игроков запыхтел ещё больше.

— Я, как тебе известно, не сторонник пустой болтовни. Я ведь не спрашиваю у тебя, сколько ты нанял специалистов из "золотого отряда".

— Но я бы поделился с тобой этой информацией.

— Я и сам это знаю. Ровно двадцать шесть. Не густо, — Хорсер оскалился, ощущая свое превосходство. — Понимаю, что они стоят дорого. Что на большее число финансов не хватило?

— Вовсе нет, — парировал И-Лим. — мои деньги практически не пострадали. Я сумел заполучить всех наемников "золотого легиона". Всех кто остался жив.

— Что я слышу? — эльсинорец удивился на сей раз вполне искренне- От "золотого легиона" остались лишь воспоминания?

И-Лим промолчал. Знаменитый "золотой отряд", лучшие наемники Галактики — когда-то к их числу принадлежал и сам И-Лим. Их парадная форма была сделана из желтого металлизированного материала, который повсюду называли "золотой парчой". Вторым неизменным их атрибутом были маски. Никто и никогда не видел, какие существа скрываются под самой знаменитой вывеской в космосе. Бойцы "золотого легиона" обладали воистину фантастическими возможностями. Некоторые могли менять форму и приспосабливаться к различным жизненным средам, что делало легион незаменимым в конфликтах на малоисследованных планетах. А именно там и зрели многочисленные галактические заговоры и собирались гнезда пиратов.

Разумеется, Хорсер все это знал, равно как знал и прочие уязвимые места Предводителя:

— Можешь не отвечать. Меня уже проинформировали о той подлой засаде, которую устроил для "золотого легиона" наш добрый враг Луи II, надо сказать, он оказал нам огромную услугу, нажив себе 26 персональных недругов.

— Луи объявил о созыве Ассамблеи звездных баронов, — мрачно произнес И-Лим.

— В самом деле? Но это же прекрасная новость! — вскричал эльсинорец. — Я давно ждал от него этого шага. Наконец-то начнется война.

— Не вижу в этом ничего хорошего, — пробасил И-Лим. — Ведь Луи преследует только одну цель — захват Мелии, и Ассамблею созывает лишь для того, чтобы навербовать побольше союзников.

— Вот именно. А это говорит, что король Утремера не уверен в своих силах. Если бы он был так силен, как трубит его пропаганда на всех перекрестках Галактики, ему не понадобились бы союзники в таком количестве. Более того, ему понадобиться несколько месяцев на создание хотя бы чуточку управляемой коалиции — бароны нынче очень несговорчивы. За это время мы воплотим в жизнь наши планы.

— Может ты и прав.

Хорсер саркастически хмыкнул:

— Еще бы я не прав! Знаешь, сколько народа мы пригласили на нынешние игры?

— Догадываюсь.

И-Лим все прекрасно понял: знаменитые мелианские игры, устраиваемые ежегодно под эгидой Лиги Казино, в этом году послужат великолепным прикрытием для переброски на планету дополнительных военных формирований, для сбора новейшей информации, для вербовки новых агентов, для заключения союзов и договоров с планетами, враждебными Утремеру.

— Это придумал наш король или ты? — спросил Предводитель.

— Какая разница?

— Н-да, — протянул И-Лим, — главное — воплощение хорошей идеи на практике, не так ли?

— Если говорить об идеях, — Хорсер многозначительно почесал нос, — то нам не помешает записать в ряды союзников вон того субъекта с цветочками.

И-Лим воззрился в направлении, указанном эльсинорцем, и увидел входящего на смотровую площадку Жака.

— Ты бы знал, как он презирает Утремер, — продолжал Хорсер. — Его свидание с консулом этого королевства завершилось отличным нокаутом. Правда, я сам не видел, но мои риллы были просто в восторге.

— Странно, — проговорил Предводитель, — он все такой же белый, как и в день приезда.

— Я уточнил кое-что, — решил похвастаться Хорсер, — на некоторых планетах есть специфическое излучение, приводящее к полной депигментации внешних покровов.

— Но не на Земле, — хмуро ответил И-Лим. — И что он вообще сегодня делает в космопорте? Ты уверен, что драка с консулом Утремера была настоящей?

— Еще какой настоящей.

— Я не о том по настоящему ли он бил консула. Может быть, это было подстроено специально, дабы вызвать наше доверие?

— Маловероятно. Уж слишком примитивный прием. Агенты Утремера действуют более изобретательно. Они обладают одним превосходным качеством — незаметностью. А этот Жак слишком заметен.

— А тебе не кажется, что большая заметность — отличное прикрытие? За слишком яркими внешними проявлениями мы забываем следить за главным. А это главное он может умело скрывать.

— Слишком уж мудреная комбинация.

Эльсинорец и Предводитель игроков вплотную приблизились к Жаку. Землянин почувствовал, как забился в самый угол подсознания Четвертый — он явно не хотел иметь ничего общего с И-Лимом. Неуверенность коварным червем грызла Жака изнутри. Землянин ощутил вокруг себя незримое кольцо противников: он уже был осведомлен о том, что рядом с этой парочкой всегда шныряют их собственные агенты. Но, спасибо Клу, теперь он — работник биоцентра, и никто к нему не придерется безнаказанно. Жак кое-как подавил набежавшее волнение, однако, былая легкость исчезла, её не мог вернуть даже запах полосатых цветов, обвивающих рукава костюма.

— Приятная встреча, — прорычал сквозь ряды острых зубов эльсинорец. — Что поделываешь? Цветочки для кого? Неужели для Клинка — племяша Клу?

— Что ты, Хорсер, — прогудела маска И-Лима, — наш друг Жак, наверное, ждет его прекрасную спутницу. Не думаю, что такой гуляка как Клинк, прилетит в плачевном одиночестве.

— А я не думаю, — вскипел Жак, внутри которого все протестовало против этой несносной парочки, — что мое присутствие здесь касается вас обоих, у вас — свои дела, а у меня — свои.

Жаку, впрочем, не показалось, что даже такой резкий тон сдержит поток намеков и шквал эмоций двух гигантов Мелии.

— Интересно, с кем он прилетит? — осведомился Хорсер, будто и не слыхал слов Жака, — Хотел бы я взглянуть — хоть одним глазком.

— А я предпочел бы двумя, — заявил предводитель.

Жак попытался сделать вид, что разглагольствования Хорсера с И-Лимом его ни в малейшей степени не касаются, и уставился сквозь стекло на поле космодрома. В этот момент как раз заходил на посадку со свистом, пробивающим сонарный барьер, долгожданный звездолет с Пилоса. Это кастрюле подобное творение звучно шмякнулось на оплавленные плиты летного поля. У землянина сердце сжалось при виде такого приземления: он уже приготовился увидеть санитарных роботов и медсестер-лигиек, спешащих на помощь пострадавшим пассажирам, переломавшим себе ребра и позвонки, однако ничего подобного не происходило. Мягкие лучи-переходы устремились к медленно отбывающимся корабельным шлюзам.

..Он выкатился первым, это была очень символично. Для чужаков он казался металлическим ящиком на причудливых колесиках шаровидной формы; но на его борту красовалась гордая надпись СМИИР /Современный модульный илинийский имитационный робот/. Он знал, что является высшим достижением илинийской расы, которая доверила ему ответственную миссию — представлять их на ежегодных Мелианских Играх.

СМИИР выдвинул сенсоры первого порядка; он изучал, его изучали, то был вполне нормальный процесс" не выходящий за рамки предусмотренного. Мелианский космопорт показался роботу тусклым и невзрачным — слишком много живой ткани. Разве это можно сравнить с тем непоколебимым великолепием, которое источал монолитный космоцентр Илинии?! Вот где истинное величие прогресса, вот где настоящий блеск!

Шишечка первичных сенсоров спряталась, а вместо нее появился массивный блок глубоких полисенсорных модуляторов. СМИИР настроился на наиболее интенсивную волну, направленную на него. Она исходила от трех существ, переговаривающихся между собой, но абсолютно разнородных. СМИИР усилил волну звуковых колебаний.

Маска И-Лима не выдавала эмоций, зато его голос был полон сарказма:

— Очередная илинийская железка. Вы только посмотрите на это чудовищное создание зацикленного разума! Похоже, илинийцы так и не извлекли уроков из всех предыдущих игр, машина не может состязаться с живыми существами, но на Илинии в это не верят. И их наука произвела на свет новую Самую Модную Идиотскую Илинийскую Развалину, и разумеется, считает ее непогрешимый шедевром.

— Но-но! Поосторожнее, И-Лим! — взвизгнул Хорсер. — Не оскорбляй нашего гостя!

— Эта штука движется в нашу сторону, — неожиданно для самого себя изрек Жак. До сегодняшнего дня у землянина почему-то не возникало ощущения об отсталости илинийской техники. Однако тирада И-Лима наталкивала на размышления, Предводитель и майор обернулись к нему одновременно.

— Назвать робота "штукой", — когтистая лапка эльсинорца в смятении почесала черный нос, — Я определенно нахожусь в компании двух сумасшедших.

— А, по-моему, наш друг Жак начал рассуждать здраво, — отозвался И-Лим, — Мелия даже из землянина сделала человека.

СМИИР подкатился к троице: образы И-Лима и Хорсера были извлечены из файлов памяти — творцы машины рекомендовали ни в коем случае не приближаться к этим субъектам.

— Вы должны принести мне свои извинения настойчиво и противно пропищала машина.

— Должны? — Предводитель игроков слегка нагнулся над роботом. — А где же в таком случае наши долговые расписки, в которых указано, в какой форме и сколько извинений с нас причитается?

Секунд десять СМИИР переваривал полученную информацию, затем как-то неестественно осел на пол и завертелся волчком, завывая сиреной и призывно питая красными и оранжевыми лампочками.

Ошалевшие от наблюдаемого зрелища Хорсер и Жак замерли на месте, боясь пошелохнуться.

Наконец, СМИИР остановился и умолк, на его шишечке, одиноко торчащей сверху, слабо светился рубиновый круг.

— Ну вот — сломался, — с чувством глубокого удовлетворения произнес И-Лим.

— Этого, следовало ожидать, — процедил Хорсер. — Роботы — вещь тонкая, и не выдерживают столь грубого вмешательства. Он просто перегорел. Что я теперь скажу илинийскому консулу?

— Пару комплиментов и пожелание улучшения качества продукции, — ответ Предводителя вызвал внутри майора холодную ярость: И-Лим, конечно, прав, но ведь никто не знает, сколько роботов-шпионов уже заполонили Мелию, так что в душе Хорсер мог пожелать лишь ухудшения качества илинийской продукции.

Тем временем из луча-перехода выскочили четверо илинийцев — технический персонал, сопровождающий детище планеты. Они с явной спешкой бросились к роботу и, подхватив его, понесли в сторону ремонтной мастерской космопорта, семеня всеми шестью конечностями и поминутно скользя на отполированною мраморе пола.

Пока Жак долгим взглядом провожал этих жуков-переростков, в зал ожидания проникло нечто, заставившее землянина мгновенно забыть о существовании такого серого создания как СМИИР.

Три гуманоидные фурии с растрепанными фиолетовыми волосами и огромными чемоданами свирепо озирались вокруг.

Жак почувствовал, как лапка эльсинорца решительно тянет его за локоть куда-то прочь от И-Лима.

— Это зрелище не для слабонервных, — негромко проговорил Хорсер.

И-Лим же с распростертыми объятьями двинулся навстречу трем сестричкам-аманас:

— Как долетели?

Аманас обошли вокруг Предводителя, придирчиво рассматривая его со всех сторон, а потом с радостным воплем бросились ему на шею:

— Да это же И-Лим!

Тут Жак понял, что имел в виду Хорсер: аманас в порыве яростной неясности были готовы разорвать Предводителя на куски, и все три сестрички говорили одновременно, что-то о том, какие трудности были с визой, и о том, как им понравилось на Мелии в прошлый раз.

— Не хотите ли познакомиться с моими приятелями? — услышал Жак сквозь неумолчный гомон голос И-Лима.

— Конечно!

— Кто они?

— Где они?

Шерсть на затылке эльсинорца встала дыбой, и он, чуть выдвинувшись вперед, грозно рыкнул:

— Мы не в вашем вкусе.

Затем, развернувшись к Жаку, Хорсер тихонько добавил:

— Они — вполне мирные создания, но имеют вредную привычку питаться одеждой и кожей, так что ты тоже не в их вкусе. В последних словах эльсинорца землянин уловил явственный нажим, казалось, будто голос майора прозвучал прямо в мозгу Жака, внушая ему мысль, что с аманас лучше вообще не иметь никаких дел.

— Красавчики.

— Кто они?

— Мы сами решим.

— В нашем вкусе.

— Странные.

— Разумеется.

— Хорошая компания.

— И-Лим старается.

— Отменно.

Не дожидаясь повторного приглашения, аманас окружили Жака и Хорсера. В этот миг землянину показалось, что Предводитель мог и неслучайно указать фуриям на него и майора.

Эльсинорец оскалил зубы и завопил:

— Я — майор Хорсер, я здесь представляю власть Мелии!

Жак увидел, как одна из аманас попыталась укусить верткого эльсинорца, и вдруг сан ощутил чье-то необыкновенно легкое прикосновение к своему рукаву. Пожалуй, это было уже слишком!

Жак взмахнул руками, и пыльца кхкхаж золотистой пеленой повисла в воздухе. Спустя пару минут все три гостьи И-Лима в глубоком обмороке лежали у ног Жака и Хорсера.

— Вы — два бесчувственных к красоте чурбана! — Предводитель Игроков приблизился стремительной походкой. Он буквально кипел от негодования. — Это же нежные и чуткие создания! Что вы с ними сделали?

— На них произвела впечатление моя речь, — самодовольно поднял голову эльсинорец.

— Скорее уж эти мерзкие цветы! — воскликнул И-Лим. — Из-за вас я теперь должен сан нести их чемоданы в гостиницу!

— Лучше позови своих прислужников! — молвил Хорсер, а затем громко и пронзительно свистнул.

Аранхи И-Лима явились на зов эльсинорца почти также быстро, как если бы их позвал хозяин самолично.

— Этих леди и их барахло — во флипы и в гостиницу! — распорядился майор, — Живо! И Предводителя своего прихватите!

Первую половину приказа аранхи выполнили четко и неукоснительно, но к И-Лиму подступиться не посмели.

Следующие полчаса, пока шла выгрузка других пассажиров, троица простояла в глубокой молчании. Оскорбившийся И-Лим нарочито избегал даже смотреть в сторону Жака с Хорсером. Каждый думал о своем, но всех снедало нетерпение: землянин ожидал Клинка и его спутницу соланийку а Хорсер жаждал увидеть эту встречу. Ради чего все еще оставался в космопорте предводитель, не знал никто.

— Все, Клинк не прибыл, — пробурчал Хорсер, когда основная масса пассажиров уже миновала таможенные ворота и показался бесконечный поток багажа. — Мы напрасно проторчали здесь столько времени.

— Ещё не все потеряно, — снисходительно заявил И-Лим. — У Клинка есть мания — выходить последним. В этом, конечно, есть известная доля прелести, Клинк не из тех, кто вечно спешит и бежит, расталкивая всех локтями. Он любит шествовать — важно и торжественно.

Образ, нарисованный предводителем, не очень-то вязался с тем, который хранил в своей памяти Жак. Землянин промолчал: он уже мог бы порассказать кое-что о маниях на Мелии, но у него не было для этого настроения.

И все-таки Клинк появился.

Он был типичным чиуанином, и Жак узнал его сразу: Клинк ничуть не изменился. Но зато его спутница…

Да, она тоже была гуманоидна, но с притягательным изяществом — свидетельством жизни очень активной в условиях умеренной гравитации — и достойным разве что богини, с потрясающим сиянием, буквально истекающим от нее самой,

— Чертова галактика, — прошептал себе под нос Хорсер. — Соланийка. Безумный храбрец Клинк — одна ночь с соланийкой стоит целого года жизни.

Клинк расправил и без того не в меру широкие плечи:

— Что-то я не вижу радушного приема, не узнаю родную Мелию.

— Позвольте мне поздравить вас с прибытием, — выступил вперед Жак, — полагаю, не только от нашего биоцентра, но и от всей Мелии — самой гостеприимной планеты Галактики.

И-Лим и Хорсер лишь молча кивнули, одобряя действия сотрудника Клу. Впрочем, оба были уверены, что приветственную речь можно было сделать и более изящной.

Но соланийка все восприняла иначе.

— Стой на месте! — ее звонкий голос колоколом отозвался в ушах Жака, попытавшегося сделать еще пару шагов навстречу гостям. — Замри! Не приближайся ко мне, плутонит!

Жак остановился: трудно было сделать более ошеломляющее заявление, и более точное.

— Как вы его назвали? — переспросил Хорсер. — Плутонит?

— Интересная новость, — проскрежетал И-Лим с затаенным удовлетворением.

— Я же говорил, что он — не землянин, — эльсинорец едва не прыгал от радости.

Внутри Жака все перевернулось, ему почудилось, что он проваливается в глубокую пропасть, из которой уже никогда не сможет выкарабкаться. Вскрытие столь тщательно спрятанной информации грозило Жаку большими неприятностями: к землянам в космосе уже привыкли, но ведь соланийка назвала его представителем расы, о существовании которой мало кто подозревал. Когда Жак это четко понял, то сделал единственное, что еще оставалось в его силах — разбудил в своем сознании Пятого. Плутонит уже давно не прибегал к его могучей силе Знания, он даже не ведал как оно достается Пятому, откуда он его черпает, но иного средства Жак сейчас не видел.

Тембр Жака-Пятого изменился почти до бархатного:

— Надеюсь, вы все же примете, несмотря на мое необычное происхождение, скромный презент — этот букет мелианских цветов.

Жак-Пятый протянул руки к соланнйке, и пьянящие кхкхаж тут же обвились вокруг локтей светящейся гостьи.

— Он не обидел вас? — кинулся к соланийке Хорсер.

— Нет, — голос гостьи заметно смягчился, очевидно, ее гнев прошел так же быстро, как и возник, — Эйлана благодарна плутониту за подарок. Эйлана не забывает щедрости и великодушия.

Жак отступил назад, теперь он вновь был самим собой, и Эйлана ему больше не угрожала. Клинк дружелюбно похлопал Жака по плечу:

— Будь к ней снисходителен, друг, она очень не любит выходцев из солнечной системы — почти также, как утремерцев. Однако ты проявил блестящую находчивость: лично мне пришлось потратить целые сутки лишь на то, чтобы иметь право к ней приблизиться. Все соланийки необычайно осторожны.

— А заодно надменны и опасны, — буркнул себе под нос Хорсер.

Жак, сопровождавший Эйлану вместе с Клинком на парковочную площадку флипов, обернулся на эту негромкую реплику майора. Жаку внезапно захотелось узнать, что имел в виду эльсинорец, но ситуация не позволяла.

И-Лим тоже посмотрел вслед удаляющейся троице:

— Так значит, плутонит.

Но Предводителя не слышал даже Хорсер, стремглав умчавшийся к своим агентам — раздавать новые указания.

— Плутонит, — повторил И-Лим, будто смакуя это слово, а в действительности пытаясь сосредоточиться на анализе той информации, которая говорила о приближении серьезных перемен — ведь о плутонитах никто уже давно не слышал.