Уже больше месяца Миранда почти не покидала свою виллу на Багряном берегу. Целые дни напролет она лежала возле лазурного бассейна, наслаждаясь прохладительными коктейлями и нежными лучами мелианского светила. Она не принимала никого из посторонних, и сама не ходила ни к кому в гости. Даже такое событие как начало Игр не заставило Миранду покинуть уютную обитель. Одним словом, тихая и мирная жизнь богатой землянки, уставшей от надоедливого и суетного внешнего мира.

По крайней мере, так докладывали агенты майора Хорсера, день и ночь отиравшиеся поблизости от её виллы.

Правда, они иногда замечали бесшумные тени, скользившие сквозь густую листву сада, слышали глухой рокот подходивших к берегу катеров или спускавшихся с небес флипов. Но кто же будет обращать внимание на подобные мелочи в огромном городе, где все это происходит буквально каждые пять минут?

В эту ночь к Миранде явился Кэрк. Дце важно расставил клешни и сообщил:

— Мне удалось!

Миранда бросила на него нетерпеливый взгляд:

— Никто не помешал? Полиция не следила?

— В данном случае это уже не столь важно, — проскрежетал дце. — Чип — у консула, а через пару дней он попадет в руки самому Луи II.

— Да!?

— Можешь не сомневаться. Мы оставили растяпу Хорсера с носом. Я всегда знал, что если чего-то не хочет Хорсер, то И-Лим это сделает с удовольствием. Предводитель лично вручил мне чип.

— Не понимаю, как тебе это удалось? И-Лим — слишком скрытная фигура, Впрочем, ты прав: он готов во всем перечить Хорсеру.

— Пока сильные мира сего ссорятся, мы всегда сумеем извлечь из этого выгоду.

Миранда кивнула:

— Лишь бы они не помирились до конца года. Тогда Мелией смогут править те, кто действительно достоин носить титул властителей….

Плутонит стоял внутри медленно вращающегося цилиндра. Стоило лишь чуточку пошевелиться — переступить с ноги на ногу или опустить руку, как тут же раздавался звук или целая гамма. В результате получалась ужасающая, скребущая по нервам мелодия — в этом-то и состоял третий тур.

Когда Жак в полной мере осознал всю суть выпавшего на его долю испытания, то понял, что ни за что на свете не сможет выдержать конкуренцию в этом состязании — музыкального слуха у него не было с детства, поэтому резонно решил сразу же обратиться за помощью к своим внутренним приятелям. Возник только один вопрос: кого из них вызвать? Конечно, лучше всех в играх разбирался Второй, но для него больше подходили логические задачи и головоломки, здесь же скорее требовалось искусство, а не игровое мастерство. Третий, или же Дух, тоже не удовлетворял необходимым нынче требованиям — он привык действовать и отдавал предпочтения физическим состязаниям, где мог проявить выносливость или силу.

Оставались только четвертый и Пятый, Однако будить Четветого Жак не решался, и на то имелись веские причины: после каждого пробуждения — Четвертого плутонит далеко не всегда мог даже вспомнить события, случившиеся впоследствии. Четвертый умел отключать лишние, с его точки зрения, части сознания, справедливости ради надо отметить, что этот компаньон Жака обладал и вовсе непостижимыми возможностями, и плутонит его откровенно побаивался. Вообще, Четвертый был самой загадочной частью в их пятиедином альянсе.

В итоге Жак остановил свой выбор на Пятом, или Знающем. Увидев, где он находится, Жак-Пятый удовлетворенно заурчал: он был в курсе того, что ему предстояло сделать.

Он снял новехонькие ботинки из великолепно выделанной черной кожи, купленные на выигранные в тотализаторе деньги хозяина Биоцентра, и, поразмыслив, один из них водрузил на белую полоску, второй — на черную, а сам улегся на разноцветные полосы между ними. Полежав примерно полчаса, Жак решил, что уже можно подниматься. Через минуту, обувшись, он вышел из игровой кабины.

На Дворцовой площади было уже довольно много народа, но никого из знакомых Жак пока не замечал. Даже Клинка не было видно, что особенно удивило плутонита, ведь бывший пилот практически не разлучался с Эйланой, а в том, что соланийка еще не покинула Дворец, Жак почему-то не сомневался.

— Смотрите!

— Какая встреча!

— Наш знакомый!

От этих голосов у Жака пробежала по спине легкая дрожь. Он не слыхал их довольно долго, но забыть… такое забыть невозможно! Плутонит без особого труда узнал обладательниц этих криков — сестры аманас тотчас же его окружили.

— Как давно не виделись.

— В нашем вкусе.

Теперь Жак получил возможность рассмотреть ананас получше, чем в момент первой встречи.

— А что это вы — и без И-Лима? — осмелился заговорить плутонит, видя, что так просто от общества сестричек ананас ему отделаться не удастся. Ведьмы они, конечно, были порядочные, и их манеры оставляли желать много лучшего, но, приглядевшись, Жак обнаружил, что на мелианской земле аманас выглядят просто шикарно.

— И-Лим занят.

— И-Лим играет.

— И-Лим хочет обыграть Хорсера.

Жак понимающе кивнул: желания Предводителя Игроков были легко объяснимы.

— Говорят, ты — лидер.

— Один из лучших.

— Лучше И-ЛиМа,

— Но И-Лим силен.

— Ещё не начались парные игры.

— Будь осторожен.

— Минутку! — Жак попросил их остановиться, уловив в словах аманас нечто ценное. — Значит, будут еще и парные игры?

— Конечно, с выбыванием.

— Один против другого.

— До самого финала.

— И вы думаете, что И-Лим сумеет в них победить? — с каждой минутой разговора Жак все больше и больше смелел, а сестрички казались симпатичнее и привлекательнее. — Как они вообще проходят?

— И-Лим все может.

— Разумеется, он победит.

— Конечно, он проиграет.

— Игроков разобыот на пары.

— Важно не встретиться с сильным.

— Тогда можно добраться до верхних мест.

— А игроки знают, кто будет их соперником в предстоящем раунде и какая будет игра? — Жак, задавая этот вертевшийся на языке вопрос, внезапно ощутил, насколько он несведущ относительно предприятия, в которое ввязался.

— Нет, никто не знает.

— Или почти никто.

— Да все знают.

В это мгновение Жак заметил, как от его рукава куда-то потянулась ниточка. Сконцентрировавшись, плутонит вернул себе утраченную бдительность и обнаружил, что одна из аманас не устояла перед соблазном попробовать его одежду.

— Эй, нельзя ли поосторожнее?! — возмутился Жак. — Может, И-Лим вас плохо кормит?

Впрочем, возглас Жака не произвел на аманас ни малейшего впечатления.

— Очень вкусный.

— Сладкий?

— Кислый?

— Вкусный.

— Терпкий?

— Соленый?

"Держись от них подальше!" — всплыли в сознании Жака слова майора Хорсера. Гастрономические настроения аманас лишний раз подтвердили мнение эльсинорца и побуждали плутонита к вполне резонному желанию убраться подобру-поздорову куда-нибудь в скрытое местечко типа биоцентра.

Внезапно Жак увидел краешком глаза, как через площадь стремительной походкой движется Мерсон.

"Черт! — подумал Жак. — Только его здесь и не хватало".

Консул ЗФЗ тоже увидел плутонита.

— Жак! Вы обязаны зарегистрироваться! — Мерсон прокричал ещё издали, не боясь привлечь к себе внимание толпы, и давая Жаку понять, что в этот раз разговор будет серьезнее, и плутониту не удастся вывернуться, как в прошлый раз.

— Вот ведь какой липучий, — пробормотал Жак себе под нос.

И тут плутонита осенила совершенно новая идея:

— Сестрички!

— Да?

— Что?

— Что случилось?

— Можешь звать меня Лори.

— Друзья называют меня Кори.

— Йори, — скромно представилась последняя.

— Пока мы дожидаемся результатов, вы, наверное, жутко проголодались?

Вопрос плутонита попал точно в цель.

— Жак, такой милый!

— Верно. Жак прелестный!

— И вкусный!

— Так вот, — Жак самодовольно улыбнулся. — Я угощаю!

С этими словами плутонит указал в сторону консула ЗФЗ, который уже подобрался к ним почти вплотную.

— Что? О чем вы говорите? — Мерсон был явно не в курсе специфичности диеты аманас.

— Какая прелесть!

— Шикарно!

— Съедобно!

— Что съедобно? — по-прежнему недоумевал Мерсон.

— Не что, а кто! — поправил его Жак и дружески похлопал консула по плечу. — Еще увидимся.

— До свидания, Жак!

— Милый Жак!

— И вкусный!

Последнее слово в устах аманас звучало как наивысший комплимент. Удаляясь от площади по направлению к биоцентру, Жак услышал истошные вопли консула, тщетно пытавшегося освободиться из объятий инопланетных Фурий. Аманас плотным кольцом окружили Мерсона, их пышные фиолетовые шевелюры густым облаком окутали несчастную жертву.

— Пустите! Пустите меня! Что вы делаете?! Прекратите! Прекратите немедленно! Я консул 3ФЗ! Вы не имеете права! Вы за это ответите! Спасите! Помогите!

Жак поразился изощренному диалекту Мерсона, но настоящее блаженство он испытал, поняв, с какой легкостью он избежал сразу двух неприятностей. Впрочем, общаться с аманас оказалось делом не очень сложным; теперь плутонит находил их вполне сносными и даже в чем-то милыми созданиями. А касательно вкусов — тут, как говорится, дело сугубо личное…

— Мистер Гамильтон.

Глава корпорации поднял голову от бумаг, разложенных на столе, и воззрился на вошедшего.

— Здравствуйте, советник.

Чейши учтиво поклонился, но отказался сесть в кресло, вежливо предложенное Гамильтоном.

— У вас еще не пропало желание познакомиться с принцем? — осведомился трубчатолицый.

Гамильтон снова отвлекся от бумаг:

— а что? Появилась такая возможность?

— Если вам угодно, вы можете следовать за мной. Вас желает видеть первый принц Мелии.

Это сообщение заставило Гамильтона едва не подскочить на месте: он так долго ждал, когда же, наконец, с ним соизволят связаться первые особы государства, и вот этот день настал.

— Где принц?

— Следуйте за мной, — спокойно повторил Чейши.

Землянин повиновался.

Обычно разговорчивый трубчатолицый в этот раз проявлял редкую сдержанность. Он молча вел Гамильтона по длинным коридорам, которым, казалось, не будет конца, вдвоем они спустились по лестнице в подвал здания, где их ожидала двухместная машина весьма странной конструкции.

— Я не вижу у нее колес, — произнес, приглядевшись, землянин. — Да и как можно перемещаться на машине под землей?

— Мы же на Мелии, а не на Земле, — саркастически заметил советник. — А этот граундер имеет магнитное силовое поле. По тоннелю обратной поляризации мы попадем в нужное место.

Чейши открыл кабину и пригласил землянина присоединиться к нему, сиденья оказались достаточно мягкими: было видно, что аппарат предназначался для перевозки важных персон, или, во всяком случае, привыкших к комфорту.

— Долго ехать? — спросил нетерпеливо Гамильтон.

— Часа два.

Ответ советника поверг Гамильтона в некоторое уныние: два часа! И это лишь ради визита к принцу! Однако землянин взял себя в руки — в конце концов, он сам добивался аудиенции. Так стоило ли отказываться из-за таких пустяков, как дальняя дорога?

Чейши почти не ошибся в своих вычислениях: граундер остановился через сто пятнадцать минут после старта. Но скорость его передвижения была так велика, что Гамильтону ничего не удалось рассмотреть сквозь чуть затуманенное стекло, кроме мелькающих с ошеломительной быстротой бесконечных серых стен.

Подвал, в котором остановился граундер, был значительно просторнее первого. По нему деловито сновали люди и роботы. Вся их кипучая деятельность была направлена на перетаскивание грузов из одних отсеков в другие.

— Очень похоже на эвакуацию, — заметил землянин.

На этот раз Чейши промолчал и указал Гамильтону на каменную лестницу, ведущую вверх. Глава корпорации устало вздохнул; путешествие его чрезмерно утомило, ноги, руки казались неимоверно тяжелыми, даже дышать было трудно. Каждый вдох требовал определенных усилий.

— Еще немного, и мы — у цели, — подбодрил советник Гамильтона, видя, что тот совсем поник духом.

— Здесь нет лифта? — спросил Гамильтон.

Чейши отрицательно покачал головой:

— В целях безопасности все пользуются только лестницами.

Больше землянин ни о чем не спрашивал своего попутчика и лишь упрямо переставлял ноги; с одной ступеньки — на вторую, с одной — на вторую…

Гамильтон насчитал четырнадцать этажей, прежде чем они остановились перед массивной бронированной дверью, возле которой их встретил лорд Бальдуэн. Адмирал выглядел свежим, будто недавно выпил кофе и принял душ.

— Наконец-то, я вас уже заждался, — голос лигийца показался Гамильтону необычайно густым и громким. — Не говоря уже о принце. Он прибыл десять минут назад. Его высочество не любит тратить время попусту.

— Если бы здесь был лифт, мы бы поднялись гораздо быстрее, — проворчал землянин: даже его обновленное тело протестовало против таких нагрузок.

— Пройдемте, — адмирал набрал на дверном пульте комбинацию из десяти цифр, и металлическая панель плавно откатила в сторону.

Они оказались в достаточно просторном кабинете, выдержанном в строгом административном стиле два ряда кресел самых диких форм вдоль широкого стола, во главе которого располагалось существо, при виде которого Гамильтон едва не потерял дар речи,

— Это, наверное, шутка, — проговорил землянин, но исключительная функциональность кабинета и согнувшиеся в покорном поклоне фигуры лорда-адмирала и советника мгновенно убедили его в обратном.

— Не может быть, — еле слышно прошептал землянин, чувствуя, как пол уходит у него из-под ног…

Провалявшись на своей койке в Биоцентре несколько часов и пообедав в небольшом ресторанчике, Жак счел за благо вернуться обратно на площадь. Казалось, на ней собралось все население Мелии — такая была давка, и чем ближе к Дворцу — тем хуже. И тут Жак ощутил все прелести популярности — толпа перед ним расступалась, как по мановению волшебной палочки, приветственно крича и помахивая руками, лапами, хвостами и бог весть чем еще. Плутонит легко оказался в первых рядах — возле самых ступеней.

— Угу, явился, — по этому возгласу нетрудно было опознать Клинка. Чиуанин заметно нервничал и сразу же набросился на Жака с расспросами,

— Где моя Эйлана? Тебе было поручено за нею наблюдать. Я спрашиваю, где она?

— Да вон она, — Жак небрежно указал на сверкающую соланийку, только что вышедшую из Дворца. — Что ей может сделаться на этой благословенной планете?

Взгляд Эйланы горел неистово, казалось, что вот-вот полетят искры — и это в самом лучшем случае.

— Ты опять справился быстрее меня! — гнев соланийки обрушился на плутонита, ибо никого другого под рукой не оказалось. Не обвинять же в собственных неудачах Клинка?!

— Более того! — встрял в разговор невесть откуда появившийся майор Хорсер. — Он еще успел прогуляться по городу, побеседовать с консулом, пообедать и поспать пару часиков.

Последнюю фразу Жак автоматически переадресовал себе; ведь было яснее ясного, что Хорсер хочет показать ему свою осведомленность. И в самом деле: разве что-нибудь могло ускользнуть на этой планете от пристального взгляда майора?

— Эйлана! Мы уходим отсюда немедленно! — проговорил Клинк. — Иначе эти два негодяя доведут тебя до нервного срыва!

— Это весьма любопытно, — продолжил эльсинорец, — я никогда не видел нервного срыва у соланийки. Ни разу! Разрешите взглянуть?

Майор открыто издевался над Клинком, но зацепить как следует Эйлану ему не удалось.

— Я остаюсь здесь! — соланийка отчеканила каждое слово, давая понять, что майор может не рассчитывать на ее слабости. — Я хочу узнать результат.

— Да!? Но это будет еще не скоро, — произнес эльсинорец, поправляя серебристую накидку возле шеи, — ведь каждое из музыкальных произведений, сочиненных игроками, прозвучит на площади и лишь после этого загорится табло с окончательными результатами. Сегодня будет ночь музыки, но подлинные шедевры будут исполняться уже ближе к рассвету — не раньше.

— Так долго? — в голосе соланийки послышалось разочарование. Она полагала, что процедура объявления победителей значительно короче.

— Чего же вы хотели? Участников немало. А на Мелии, как вы понимаете, очень любят то, что на других планетах именуют музыкой, — глаза эльсинорца озорно блеснули. — О, начинается!

Над притихшей площадью полились первые звуки мелодий, сочиненных всего несколько часов назад во Дворце. Первые штук пятьдесят представляли собой редкостное сочетание, отдаленно напоминающее нечто среднее между зубовным скрежетом и пронзительными воплями.

Очевидно, щадя слуховые рецепторы слушателей, распорядители необычного концерта воспроизводили новоиспеченные "шедевры" фрагментарно. И тем не менее…

Глаза Эйланы расширились от ужаса:

— И это мы будем слушать до самого утра?!

— Какая разница? Ведь завтрашний день все равно объявлен выходным — игр не будет, — Хорсер явно пребывал в хорошем настроении, в противном случае он вряд ли стал бы так разглагольствовать. — Неужели вам не нравится? Вы только вслушайтесь: какое удивительное сочетание металла и металлопластика…

Эйлана решительно взяла Клинка за руку, и они оба удалились, так и недослушав мнения майора об особенностях музыкальных творений на Мелии.

Жак остался один на один с Хорсером и решил воспользоваться ситуацией, чтобы кое-что выведать у скрытного эльсинорца:

— Майор, вы не могли бы меня просветить относительно парных игр, ведь они начнутся уже довольно скоро?

— Какая осведомленность, — хмыкнул эльсинорец, прочищая коготком левое ухо.

— Так, да или нет? — Жак проявил настойчивость: ведь, бог весть, когда еще выпадет возможюсть поговорить с Хорсером с глазу на глаз?

— Конечно, нет. Спроси об этом у И-Лима. Если захочешь. А вот и он сам — легок на помине. Что-то он сегодня без аманас, или, может быть, у них несварение желудка? — эльсинорец хитро покосился на плутонита.

— Согласно моих расчетов, — заметил Жак, — время обеда уже давно прошло.

Предводитель и в самом деле выглядел не лучшим образом: его статная фигура слегка осунулась, будто на нее свалился неожиданный груз забот.

— И-Лим, как себя чувствуют аманас? — участливо осведомился эльсинорец.

— Ума не приложу: что на них нашло? — Предводитель пребывал в состоянии задумчивости. — И ведь говорил же, чтобы не ели все, что под руку попадется — мало ли гадости вокруг бродит.

— Да, уж — более точно и я бы не сказал, — произнес Хорсер. — Впрочем, наверное, консул показался им достаточно вкусным, раз они ободрали его так, что беднягу пришлось срочно госпитализировать.

— Может, стоит отнести ему цветочки — на память?

— Он еще жив? — спросил Жак, и тут же понял, что в компании Хорсера следовало быть поосторожнее в выборе слов.

Эльсинорец воззрился на плутонита как гарпия на барашка:

— Разумеется; мало нам дипломатических неприятностей, Мерсон и так строчит ноту за нотой. Не хватало лишь межпланетного скандала. В официальном протоколе об этом происшествии написано, что Мерсон пострадал из-за разногласий со своим соотечественником.

— Это не совсем точно, — заметил Жак.

— Конечно, — облизнулся эльсинорец. — И все это понимают — и на Земле, и на Мелии,

— Надеюсь, вы не арестовали аманас? — поинтересовался плутонит: у него внезапно возник интерес к судьбе сестричек.

— Какая забота! Черта с два! — разразился тирадой Хорсер. — Они ведь являются участницами Игр, а столь мелкое правонарушение не может служить поводом для их ареста — по крайней мере, до окончания турнира. Жаль, что тебя тоже наказать не удастся. Я имею в виду на Мелии. Ведь Мерсон потребовал твоей выдачи Земной Федерации как особо опасного преступника.

— Но ведь вы этого не сделаете, не так ли? — спросил Жак.

— Я подумаю, — многозначительно хмыкнул эльсинорец.

— Конечно, не сделает, — зазвучал голос из-под маски Предводителя, — Это не в интересах майора Хорсера. Хотя неплохо бы, чтобы Мелия и ЗФЗ договорились об экстрадиции — взаимной выдаче преступников. Скажу по секрету, наш майор почти безукоризненно следует принципу "враг моего врага — Мой друг".

— До того момента, пока жив первый, — хмуро уточнил эльсинорец.

— Разумеется, — пробасила маска, — игрок игрока всегда поймет.

В этот момент из динамиков Дворца послышался столь отвратительный скрежет, что Жак поспешил заткнуть уши и не смог оценить обмен любезностями между Хорсером и И-Лимом.

Следующее произведение было еще хуже, и плутонит счел за благо покинуть площадь.

— Надеюсь, это не твой опус? — эльсинорец повернулся к Предводителю.

— Нет, ни в коем случае, — И-Лим машинально сверился с каталогом, достав его из складок плаща. — Так-так, это творение илинийской железяки. Жаль, что она не развалилась еще в космопорте. Тебе не нравится? По-моему, в этот раз они превзошли сами себя!