1337 год до новой эры. Междуцарствие. Гробница Тутанхамона

Период Перет

Месяц Тот

Нехези стоял рядом с архитектором Тутмосом и смотрел большой покрытый листовым золотом саркофаг, что занимал почти все пространство небольшой комнаты. Золотая маска изображенная на крышке была торжественной и печальной.

— Ты участвуешь в погребении уже третьей царственной особы, Тутмос, — прошептал Незези.

— Да в этом мне повезло. Эхнатон, Нефертити, Семенхкара и вот теперь Тутанхамон. И боюсь это не последняя моя работа.

— Кто знает, Тутмос. Это тебе компенсация за тот незаконченный бюст царицы Нефертити.

— Этот бюст мог сделать меня знаменитым в веках. Хотя кто знает, что будет нужно людям в далеком будущем?

— Скоро будет закончена усыпальница? Это интересует моего господина Эйе.

— Да. Уже хоть завтра можно поместить золотой саркофаг внутри каменного. Но на это также уйдет уйма времени. И потом можно накрывать все гранитной плитой и запечатывать гробницу. И в этот раз я могу поручиться что до тела фараона Тутанхамона кощунственные руки грабителей не дотянуться.

— Ты так переживаешь за мумию фараона?

— Нет. Дело не в мумии фараона. Мне желательно чтобы хоть одна моя гробница пережила века. Ведь гробница Эхнатона уже уничтожена! И гробница Нефертити уничтожена.

— Но ты же знаешь, что это сделали жрецы, и знаешь с какой целью они так поступили. Эхнатон объявлен проклятым фараоном, и само имя его проклинают по многим храмам Египта. Это было нужно для успокоения страны.

— Но Тутанхамон уже носит имя Амона и он не может быть проклятым.

— Может, Тутмос. Его жрецы также особенно не жалуют. Но я с тобой согласен, что эту гробницу не стоит отдавать осквернителям. Для украшения его мумии умершего фараона Эйе выделил такое количество драгоценностей, что их хватить для вооружения целого полка ливийской гвардии.

— А парадное оружие фараона? — проговорил Тутмос. — Да один его меч стоит целого состояния. Жрецы храма Амона-Ра вручили мне священный амулет с надписью "Я тот, кто зовом пустыни обращает в бегство осквернителей могил. Я тот, кто стоит на страже гробницы Тутанхамона". Жрецы заявили о громадной силе амулета.

— И ты веришь в это, Тутмос? Веришь в то, что этот амулет поможет мертвому фараону? Да плевать хотели грабители могил на заклятия жрецов Амона-Ра. Я уже вдоволь насмотрелся на всякие заклятия и более не верю в их эффективность.

— Я того же мнения, Нехези. И потому сам разработал меры, как охранить гробницу Тутанхамона. И среди этих мер есть одна касающаяся тебя, Нехези.

— Меня? Ты о чем, Тутмос?

— Зная твое окружение, я бы не хотел посвящать тебя в тайны гробницы, что я построил.

— Я совершенно не обижусь на тебя, Тутмос, за такие слова. Я и сам не хочу знать тайны этой гробницы. Тем более, что и мнение моего господина Эйе совпадает с твоим…

 

1337 год до новой эры. Междуцарствие. Дворец фараона в Мемфисе

Покои Эйе

Период Перет

Месяц Тот

Царица Анхесенамон была в страшном горе. Она переживала смерть своего мужа и не желала в течение подготовки его погребения говорить о власти и троне ни с кем.

Жрецы Ра и Себека день и ночь стояли у её покоев и ждали царского слова, по одобрению своего плана действий. А план был прост. Царице был срочно нужен новый муж, и они подбирали возможные варианты кому можно предложить корону.

Эйе также собрал своих сторонников на своей половине дворца и действовал. Он пока был единоличным правителем Египта, ибо пост главного чати страны был в его руках.

Он ежедневно принимал чиновников и офицеров из разных уголков страны. Его гонцы ежедневно отправлялись с поручениями к номархам и храмам. В столицу прибыла депутация жрецов храма Амона-Ра в Фивах. И среди этих жрецов был Ана, двоюродный брат Нехези.

В тот утренний час первым на докладе у Эйе был Небра.

— А, приполз ко мне, старый мошенник, — недружелюбно поприветствовал толстого нубийца чати. — Решил принять мою сторону? Понял, что слово Эйе еще многое значит в Египте? Но ты пришел слишком поздно. Ты плохо служил мне ранее, а сейчас твои услуги мне не требуются. Я не люблю чиновников, что могут предать.

Нехези стоял рядом с креслом своего господина. Это он пригласил Небра на прием.

Небра криво ухмыльнулся и еще раз низко склонился.

— Я верно служил тебе, господин. Разве ты уже успел позабыть мои услуги? — нагло спросил он.

— Услуги? Но ты оказывал услуги не только мне. Ты работал на верховного жреца Ра, и твои люди ездили с докладами в Гелиополь! Я знаю это! Станешь отрицать?

— Не стану, господин. Но тогда так было нужно.

— Нужно тебе? — спросил Эйе. — Ты поначалу предал Нехези. Затем предал меня. Теперь предал жрецов Ра. Ты ненадежный человек, Ненбра.

— Ты ошибаешься, господин. Сейчас я могу помочь тебе. И твой писец Нехези знает о том, что я могу оказать тебе еще много услуг.

Эйе повернулся к Нехези. В его глазах был гнев.

— Что я слышу? Ты посмел договариваться с ним за моей спиной? Разве я давал тебе такие полномочия, Нехези?

— Нет, господин. Но Небра действительно может быть тебе полезен. И сотрудничество с ним принесет пользу.

— А у меня по этому поводу иное мнение. И ты сделал ошибку, Нехези, которая может тебе дорого стоить. Или ты подумал, что стал незаменимым? Так?

— Нет, мой господин. Но ты все-таки выслушай Небра, а затем если посчитаешь нужным, то можешь прогнать меня от своей особы.

— Хорошо. Говори! — Эйе повелительно махнул рукой, словно он уже был фараоном Верхнего и Нижнего Египта.

— Мой господин Эйе, считает, что победа уже у него в руках. Не так ли? Но он рано списал со счетов царицу Анхесенамон.

— Рано? — Эйе заменялся. — Ты думаешь, что я также глуп, как те кому ты служил? Анхесенамон не Хатшепсут и у неё нет и сотой доли той мудрости, что была у великой царицы. А сейчас, оставшись без мужа, она мне не соперница вообще.

— Но она дочь Эхнатона! — произнес Небра. — Господин забыл об этом?

— Нет, Небра. Но она также и моя внучка и дочь Эхнатона и моей родной дочери Нефертити. Ты забыл об этом? Я первый претендент на корону и я, кроме всего прочего, уже давно вершу все дела в этой стране и в моих руках все нити управления.

— Это так, но твои враги также не спят.

— Что они могут сделать? Культ Ра еще слаб и без живого Тутанхамона вся их политике ничего не стоит. А фараон умер. Боги призвали его к себе!

Эйе посмотрел на Небра и был удивлен тем, что толстый нубиец совершенно не смущен. У этого человека есть нечто про запас, что действительно может заинтересовать его. Но вот что? Толстяк даже еще не начал говорить о главном.

— Небра, когда ты, наконец, прейдешь к делу? — спросил он. — Ведь ты принес мне важные новости? Не так ли?

— Ты как всегда проницателен, мой господин. И я могу сказать тебе, что твои враги ищут для Анхесенамон нового мужа. И когда найдут, то твое положение будут не таким прочным.

— Мужа? — это удивило Эйе. Сам он ничего такого даже не предполагал. — Но где они его найдут? Я не вижу ни одного достойного кандидата, который может устроить всех в Египте. Иное дело Тутанхамон и Семенхкара, которых некогда подобрал для своих дочерей сам Эхнатон.

— И ты не видишь ни одного кандидата, господин? — ухмыльнулся Небра.

— Не вижу. Но если видишь ты, то скажи мне, — Эйе начал терять терпение.

— Жрецы Ра ищут для царицы жениха за пределами Египта. Но пока Анхесенамон в горе они не могут до неё достучаться. Однако, это скоро кончиться. И она примет их хотя бы из нелюбви к тебе, господин.

Эйе задумался. В словах Небра была правда. Он сам не подумал об этом. Если жрецы подыщут для царицы иноземного принца, то его примет Египет. Жрецы посадят его на трон с тем условием, чтобы ограничить его вмешательство в политику, а все бразды власти получит Анхесенамон и стоящие за ней клики жречества и знати! Умны жрецы Ра! Умны.

— И ты имеешь своих людей в лагере моих врагов? — спросил Эйе.

— Да. Такие люди у меня есть. Я могу найти для тебя не один десяток преданных слуг в лагере врагов.

— Предатели не много стоят, — возразил Эйе.

— А вот это ошибочное мнение, господин. Предатели могут быть очень полезны. Их только нужно умело подбирать в лагере врагов.

— И ты это умеешь? Ты это хотел сказать?

— Именно так, господин. Я могу подобрать для тебя верных соратников, господин.

— А с чего это тебе переходить на мою строну? — Эйе посмотрел на Небра и даже привстал со своего кресла. — С чего я могу знать, что мои враги не подослали тебя ко мне?

— А это легко, господин. Мне сейчас выгодно служить тебе. При Тутанхамоне я легко мог найти себе покровителей, но после его смерти гелиопольское жречество отказалось от моих услуг. Просто через меня они влияли на окружение фараона и в том числе и на тебя, господин. Но теперь они меня списали со счетов. И меня и моих людей. И если я не получу поддержки важного лица в государстве, то вся моя организация развалиться и развалиться быстро. Но выгодно ли это тебе? Разрушить легко, но создать заново трудно.

— Я полностью присоединяюсь к словам Небра, господин. Его люди могут проникнуть везде. И он искал покровителя. И если не ты им станешь, то его могут взять другие. Например, люди Хоремхеба.

Эйе был недоволен услышанным, но признаваться вслух в том, что Небра прав не хотел.

— Хорошо. Я подумаю над тем, что ты сказал мне Небра и приму решение. Можешь идти!

Когда толстяк вышел, Эйе повернулся к Нехези.

— Завтра же предашь Небра все средства необходимые для его содержания. И в том же объеме, что он получал при Тутанхамоне.

— Значит, господин доволен тем, что я сделал?

— Да. Но делать это нужно более тонко. Слишком большое доверие такому человеку как Небра оказывать не стоит. И твоя вина в том, что он почувствовал сейчас свою силу и свою нужность. И потому я был суров с тобой в его присутствии. Но он должен мне донести в тот же час, когда Анхесенамон примет кого-либо из жрецов Ра или Себека. А еще лучше доложить мне о том, о чем они там говорили.

— Я предам ему твои слова, господин. Но Небра и сам знает свои обязанности. Он хитер и обмануть его трудно.

— Обмануть можно кого угодно, Нехези. Запомни это. Но мне сейчас интересует иное. Ты получил сведения из лагеря Хоремхеба?

— Да. Там многие офицеры его армии требуют от него вернуться в Египет для охраны особы царицы Анхесенамон.

— И что он?

— Хоремхеб пока колеблется. Он не может разобраться в той ситуации, что происходит здесь.

— Это хорошо. Сейчас дорого время. А он его упускает. Стоит послать ему новости и пусть попробует разобраться в ситуации.

— Новости? Фальшивые?

— Нет. Зачем? Подготовь для него папирус с истинным положением вещей. При нем нет ни одного дельного чиновника, что поможет ему все понять и сделать выводы.

— Значит, собрать все и послать ему? Но через кого? Нужен тот, кто пользуется его доверием.

— Твой брат Ана прибыл в Мемфис. Ты все расскажешь ему, а он обо всем напишет Рахотепу и отправит гонца в Сирию. А Рахотеп все поведает Хоремхебу.

— Ана? — Нехези не знал этого. — От Аны к Рахотепу, а от Рахотепа к Хоремхебу? Но Ана человек верховного жреца Амона. И жрецы могут понять, смысл твоего послания, господин.

— Они сейчас на моей стороне.

— Ты уверен, господин?

— Только я обещал им возвращение столицы в Фивы и полное восстановление культа Амона, как главного культа страны. Они ставят на меня, Незхези. И станут во всем мне помогать. На Хоремхеба они не смогут опереться.

— Ты мудр, мой господин! У тебя еще будет приказы?

— Да. Твоя жена Мерани должна обеспечить мне встречу с Вездесущим. И сделать это стоит как можно быстрее. Мне нужны пойманные грабители могил чтобы успокоить жрецов Амона и стражу мира мертвых. И он если не желает потерять моего расположения должен мне в этом помочь. Мне нужно показать, что я забочусь о гробницах умерших знатных египтян больше чем другие фараоны Египта. А слухи о дерзких делах грабителей некстати беспокоят жителей страны. Сейчас мне это не нужно. И скажу больше — это для меня вредно. Мои враги могут сказать, что это за правитель, что не в состоянии обеспечить покой мертвых?

— Я все предам, господин! Но не пора ли прекратить деятельность этих преступников вообще?

— Это пытались сделать многие фараоны и чати уже больше тысячи лет. Жрецы еще со времен Древнего царства запугивали грабителей страшными заклятиями и гневом богов. Их ловили и казнили страшными казнями в назидание иным. Но меньше их не стало. Можешь мне ответить почему?

— Кто может сказать такое, господин? — не нашел ответа Нехези.

— Да потому что пока в стране есть те, у кого имеются и большие имения, и дворцы, и дома, и сотни рабов и слуг; и пока есть те, у кого нет ничего и кто должен день и ночь гнуть спину и получать палки, такое будет продолжаться. Бороться с этим можно и нужно, но победить это зло нельзя. Но зато можно сделать вид, что я стал побеждать его и благодаря этому получить признание многих. Ладно, Нехези. Хватит об этом. Иди. И пусть сюда зайдет Тутмос. Я хочу с ним говорить. Он прибыл во дворец?

— Да, господин. Он ждет твоего повеления в приемной.

 

1337 год до новой эры. Междуцарствие. Дворец фараона в Мемфисе

Покои царицы Анхесенамон и покои великого жреца Ра

Период Перет

Месяц Тот

Придворные офицеры ливийской гвардии замерли пред царицей.

Па-Баста младший, начальник стражи царицы, сын того самого командира ливийской гвардии Эхнатона с обожанием смотрел на повелительницу.

Она сегодня оделась особенно торжественно, чего не делала уже давно со времени смерти своего царственного супруга.

На Анхесенамон была тонкая рубашка поверх белого гофрированного платья. Рукава с бахромой не закрывали красивых рук женщины, и браслеты с драгоценностями сплошь блистали на её запястьях. Локоны черного парика прикрывали голову и плечи, а венчала парик золотая диадема изящной работы фиванских ювелиров, украшенной изумрудами и лазуритом.

— Ты удвоил стражу у моих покоев? — спросила она Па-Баста.

— Как ты и приказала, госпожа. Без твоего приказа мои гвардейцы не пропустят к тебе никого.

— Это хорошо. А то мой дед Эйе уже порывался прийти ко мне со своими фальшивыми соболезнованиями.

— Его не пустили к тебе, ибо ты приказала, что не желаешь его видеть.

— Я бы желала вообще выгнать его из дворца прочь! — гневно вымолвила царица.

— Тебе стоит только приказать, о, госпожа. И к вечеру его здесь уже не будет. Мои гвардейцы верны только тебе. И ты можешь на них положиться. У Эйе здесь много людей, но мало воинов и мало стражи. Мы легко справимся с ними.

— Нет, нет, — поспешно сказала она. — Это вызовет ненужные сплетни в столице. Эйе все еще верховный чати Верхнего и Нижнего Египта. И у него в покоях жрецы из Фив. И он может заявить им, что его жизни угрожает опасность быстро сбежать из Мемфиса. А в Фивах он станет еще опаснее. Мне нужно посоветоваться.

— С кем госпожа желает говорить?

— Пригласи ко мне жреца Ра. Ведь он ждет моего приема?

— Ждет, великая госпожа!

— Пусть войдет! Я жду его!

Царица величественно подошла к трону и села на него. Её окружили изысканно одетые женщины, из числа придворных дам, и чиновники-придворные что носили титулы носителей опахала, которые стали медленно опускаться и подниматься над головой повелительницы Верхнего и Нижнего Египта.

В помещение с колонами, расписанными сценами из семейной жизни царственной четы, и статуями, изображающими умершего фараона Тутанхамона, вошли жрецы храма Ра в Гелиополе. Их было трое, и все были одеты в белоснежные жреческие одежды с золотыми украшениями с избраниями фигуры солнечного бога Ра. В руках они держали посохи и на их лысых головах блестели капли пота. Видно было, что жрецы волновались.

Харибра, верховный жрец храма Ра, низко склонился пред троном царицы, а его товарищи пали ниц. Царица повела им подняться.

— Говорите, почтенные жрецы, с чем вы пришли ко мне, бедной вдове, потерявшей любимого мужа?

— В тебе, государыня, течет кровь великого Яхмоса. Кровь величайшей династии в истории страны Кемет! И ты не можешь об этом забыть.

— Я и не забывала об этом, почтенный Харибра. И я помню свой долг перед богами, перед страной и перед народом.

— Но тогда мы должны предложить тебе стать во главе Египта и править страной твердой рукой.

— Но разве пока я была в великом горе, страной не управляли? Разве великий чати моего мужа Эйе не управляет страной как и ранее? Еще мой отец доверял Эйе и мой муж полностью полагался на него. Что же вам еще нужно?

— Эйе не устраивает многих верных подданных фараона, великая госпожа обеих земель. И ты уже знаешь, что мы предлагали тебе взять власть в свои руки при жизни твоего мужа Тутанхамона. Но твой муж умер. Боги призвали его к себе. И теперь тебе стоит взять себе нового мужа и дать Египту нового фараона.

— И вы конечно уже выбрали мне мужа? — царица начала гневаться.

— Нет, о, госпожа обеих земель, выбирать мужа можешь только ты. Как могу я ничтожный слуга Ра советовать той, кто равна богам? Мужа ты выберешь себе сама. А я могу только дать тебе совет, если ты, о, великая госпожа обеих земель, захочешь получить этот совет.

— Считай, что я хочу его получить. Кого же ты советуешь мне взять в мужья? — царица несколько успокоилась.

— Никто из египтян не может быть равным по крови великому Яхмосу, и потому мы советуем искать царственного принца за рубежами страны.

— Иностранного принца? Это ты хотел сказать, жрец?

— Именно это. Но решение принимать тебе, о, госпожа.

— Иностранца? Это хороший совет, но какого иностранца?

— Чтобы не уронить достоинства страны, нужен принц из великого царства. И для этого подходит сын великого царя хеттов Суппилулиумаса. У него есть несколько сыновей и один из них вполне может стать фараоном Египта.

— Хеттский царевич? Но не уронит ли это чести Египта?

— Нисколько, госпожа. Он будет только фараоном, и твоим мужем, но править станешь ты. Зато ваши наследники упрочат великую 18-ю династию великих фараонов. Ведь ты возьмешь в мужья не своего подданного, не своего слугу, но представителя великого царского дома. И это помимо всего прочего упрочит союз между государствами. Также это поможет тебе отстранить Эйе от управления страной. Он ведь уже вообразил себя пожизненным чати страны Кемет.

— Вот как? Пожизненным? Ну, это мой почтенный дед поторопился. Я сумею ему доказать, что он не так уж и не заменим. Я доверяю тебе, жрец Харибра, составить письмо к хеттскому царю.

— Значит, ты согласна с моим предложением? — с радостью спросил жрец.

— Да. Это мне подходит. Но я еще подумаю, пока ты будешь составлять послание…

Харибра приказал своему писцу начать составлять предварительный документ.

— Я готов записать твои слова, великий господин, — произнес писец приготовившись.

"В первый год царствования, великой царицы Верхнего и Нижнего Египта, божественной Анхесенамон, дано в священном городе Мемфис в третий месяц Перет в 12 день.

Великому царю государства хеттов Суппилулиумасу.

Меня постигло великое горе о котором ты уже несомненно слышал. Мой муж великий фараон Верхнего и Нижнего Египта Тутанхамон умер. А ты знаешь, что сына у меня нет и некому предать трон великой страны.

Ты знаешь, что я по крови принадлежу к великой династии божественных фараонов и хочу, чтобы эта династия продолжилась. Я знаю, что у тебя, великий царь, есть много сыновей. И я прошу тебя, великий, дать мне одного из своих сыновей в мужья, с тем, чтобы он мог стать моим мужем и фараоном Верхнего и Нижнего Египта.

Сам понимаешь, великий царь, что мне негоже брать себе в мужья одного из своих слуг, и я желаю взять мужем сына такого великого государя как ты. Ведь мой муж фараон Тутанхамон был по крови близок великой династии великого божественного фараона Египта Яхмоса.

Пришли мне своего царевича, и он станет фараоном и связи между Египтом и царством Хеттов упрочатся по воле всемогущих богов на многие века. И вместе мы сокрушим всех наших врагов и станем править в мире и согласии по воле богов. И дружба эта продлиться и далее при наших наследниках и наследниках наших наследников".

— Я все записал, великий господин, — писец отложил стил.

— И как ты находишь стиль послания?

— Ты сказал хорошо, великий господин. Это настоящее послание одного великого государя к другому равному ему по силе государю. Ты можешь отлично руководить всеми внешними отношениями нашей страны, не хуже чем это делает Эйе и его части.

— Я давно это знаю. Знаю, но пока сделать ничего не могу. Пока. Мне нужно время в верные люди.

— Я готов сделать все, что прикажет господин.

— Ты? Нет, друг мой. Послание повезешь не ты. Ты нужен мне здесь. Да и не твое это дело письма отвозить.

— Но это не простое письмо. Это письмо к царю хеттов.

— Но везти его нужно тайно. Тайно! Не с большим эскортом и не со знаменами фараона. Мне пока нужно, чтобы никто о послании не узнал.

— Но Эйе все равно узнает, о чем ты, великий господин, говорил с царицей. Среди её окружения наверняка есть тот, кто обо все донесет Эйе. Ведь ваш разговор не был тайным.

— Если бы он был тайным, то Эйе все равно бы узнал о нем. И потому мне выгодно, чтобы он думал, что я и не пытаюсь от него скрывать замужество нашей царицы. Но вот о письме, что уже готово, он знать не должен. Пусть думает, что мы только готовимся его составлять.

— Понял, мой господин.

— Тогда перепиши все начисто на новом папирусе, а старый уничтожь. Новый же принеси мне тотчас. Я сразу же пойду на прием к царице. И на этот раз мы встретимся с ней наедине.

— Будет исполнено, мой господин…

 

1337 год до новой эры. Междуцарствие. Эйе и Анхесенамон

Борьба деда и внучки

Период Перет

Месяц Паофи

Мерани лежала рядом со своим мужем Нехези. Она смотрела на него и молча теребила волосы на его голове.

Он откинулся на ложе и думал о том, что приказал ему Эйе.

"Ему нужен Вездесущий. И он задумал снова всем угодить, заплатив за все головами нескольких десятков грабителей могил. А если ему понадобиться и голова Мерани?"

— Ты счастлив, мой господин? — спросила она.

— Что? — Нехези отвлекся от своих мыслей. — О чем ты, жена?

— Я спрашиваю, счастлив ли ты быть мои мужем?

— А разве это не видно? Я каждую ночь провожу с тобой, и мы мало спим, жена. Это ли не доказывает то, что ты для меня все? Разве мои слова что-то новое для тебя откроют?

— Но я хочу слышать, как ты меня любишь, Нехези. Понимаешь, хочу. Я ведь все-таки женщина и в этом ничуть не отличаюсь от других жен. Я желаю, чтобы мой муж был до беспамятства в меня влюблен и повторял об этом всегда.

— Я люблю тебя, Мерани. Я не могу жить без тебя и хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.

— Говори еще! — она обвила его шею руками. — Говори!

— Странно как ты изменилась, Мерани. Раньше ты не особенно слушала такие слова из моих уст.

— Раньше, — прошептала она. — Это было уже так давно, Нехези. С тех пор прошло много времени и ты уже совсем не тот мальчик, что был поднят благодаря своему редкому умению чертить знаки на папирусе. Теперь ты мужчина и воин. Мужчина, искушенный в придворной борьбе и мужчина способный на поступок. Да еще на какой. Твоя рука решает судьбы великой страны. Твоя, а не твоего господина Эйе.

— О чем это ты, Мерани?

— О кинжале зубы змеи. Но не стоит вспоминать об этом. Пусть прошлое останется прошлым. Знаешь, как много я после этого думала о тебе. И поняла, что, такого как ты более нет. И в твоих руках судьбы такой великой страны как Египет.

— В этом ты не права, Мерани. Таких, как я, готовых на поступок, в Египте немало. И я не вершу судьбы Египта. Нет. Их вершат другие, хотя иногда моими руками. Но, таких мужчин, что так любят тебя более нет. В этом я действительно один единственный.

— Ты слишком скромен, муж мой. И тебе нужна именно такая жена как я.

Затем они прекратили говорить и снова занялись любовью. И только под утро, так и не уснув, он заговорил о поручении Эйе.

— Твоему господину нужен Вездесущий? — удивилась она. — И ты до сих пор не сказал мне об этом?

— Но нам и без этого было чем заняться и о чем поговорить. Ты сможешь ему предать просьбу Эйе?

— Да. Смогу через Ки.

— Ки? Этот старик еще жив? Не могу поверить.

— Мне самой иногда кажется, что Ки не человек, а ночной сфинкс. И он только приобретает образ человека. Многие, кто старше меня, помнят его таким же. Он не изменился и за это время, что я его знаю. Его много лет пытались поймать слуги фараона и стражи мира мертвых и его прозвали неуловимым.

— Но однажды его поймали, не так ли? Ведь ты когда-то попалась вместе с ним?

— Да, но он тогда снова сумел уйти от стражей. Ки невозможно поймать. Он слишком хитер и умен и знает все уловки тех, кто охотиться за ним.

— А тебя он тогда бросил?

— Ки все сделал правильно. Он знал, что ты спасешь меня. Он многое знает, этот Ки. В то время стражи поймали не только нас, но и еще некоторых из нашего братства. И Ки видел на их лицах печать смерти. На их, но не на моем. Когда меня вместе с другими подвесили внутри Сфинкса они спрашивали, где же правда в предсказаниях Ки? Говорили, что я вместе с ними в страшной могиле и никто меня не спасет. Они умерли, а я выжила, и ты спас меня.

— А если Ки и есть Вездесущий? Ты никогда не думала об этом?

— Нет, — решительно покачала головой Мерани. — Он не Вездесущий. Вездесущего никто и никогда не видел и не знает его лицо. А лицо Ки многим известно.

— А мне кажется, что именно он глава братства грабителей.

— Ничего ты не понимаешь, мой муж. Зачем предполагаешь и думаешь, о том чего не знаешь? Не стоит тебе забивать голову непонятным. У тебя и так много чем стоит заняться в ближайшее время. Твоему господину Эйе предстоит жестокая борьба за власть. А если она предстоит ему, то и тебе.

— Это так, но Эйе много чего не желает мне говорить о своих делах. Он боится и не доверяет мне. И я много чего не могу понять. Например, зачем ему этот Вездесущий на самом деле? Что реально дает ему сотрудничество с ворами и осквернителями праха мертвых?

— И ты не понимаешь что? — она посмотрела ему в глаза.

— Понимаю в общих чертах. Но реальной выгоды не вижу. Та помощь, что он уже оказал братству много больше, чем братство дало ему взамен.

— Ты не прав, муж мой Нехези, с братством сотрудничали многие. И многие понимают его силу и ту пользу, что оно может принести. Братство во многом помогает правителям страны. Ведь нет у нас более мощного союзника, чем фараон, что стремиться стереть память о своих предшественниках и приписать себе их деяния. Так уже было в истории нашей страны и еще будет не раз…