Восточная поэзия через века пронесла легенды о любви, нежной, чистой, верной. Тахир и Зухра… Хосров и Ширин… Лейли и Меджнун… Все отступало перед силой их верности друг другу — интриги, угрозы, зависть.

Это — в переводе Павла Антокольского — начальные строки поэмы великого Низами. Гейдар Алиев с юных лет знал их на азербайджанском, не раз повторял своей Зарифе.

В середине просвещенного XX века судьба уготовила испытания любви Гейдара Алиева и Зарифы Алиевой — еще не мужа и жены, а двух влюбленных, у которых оказалась одна фамилия. Уверены, этот сюжет достоин таких же классических страниц, как чувства Лейли и Меджнуна. Когда-нибудь об этом расскажет большая сцена или большой экран.

Впрочем, спасибо талантливому режиссеру Вагифу Мустафаеву — он создал документальный фильм «История большой любви», с душевным тактом запечатлел исповедь Гейдара Алиева. С любезного разрешения автора фильма мы сошлемся на записанные им воспоминания Гейдара Алиевича о встрече с Зарифой-ханум, его судьбой, о том, как они отстаивали право самим строить свою семью.

Гейдар Алиев — это видно и по фотографиям — был видным парнем в молодые годы, привлекательным мужиком — в зрелые и даже позже; на него заглядывались и бакинские красавицы, и ленинградские, и московские. Но он, как утверждают многие, кто его хорошо знал, никогда не давал повода заигрывать с ним.

— И я понял, почему, — замечает старый учитель Лятиф Гусейнзаде. — Алиев по характеру — однолюб. Он очень любил свою жену. Наверное, это тот нечастый случай, когда две половинки счастливо нашли друг друга.

Большие, искренние чувства не принято выставлять напоказ. Они зачастую скрыты от посторонних глаз. Но когда встретятся две давние, еще с девических лет подруги, а теперь замужние женщины-матери, о чем они спросят прежде всего друг друга?

— Зарифа, ты счастлива?

Зиночка (так звали ее дома) Азизбекова вспоминала, как они откровенничали, прочитав рассказ Стефана Цвейга «Письмо незнакомки».

— А ты сумела бы так любить? — спросила Зиночка подругу. — Все отдать и посвятить любимому?

— Если я полюблю, то, какой бы ни была моя любовь, тяжелой или радостной, я пронесу ее через всю свою жизнь.

Точно так мог бы сказать и Гейдар Алиев.

«Никогда не забуду всего, что она мне рассказала о своем счастье, большой, глубокой, преданной взаимной любви, прекрасных качествах друга жизни. Характерно, что и после этой встречи, спустя годы, не раз она так же неизменно тепло и как-то по-особому вдохновенно рассказывала о своем женском, семейном счастье, находила удивительные слова, которые, к сожалению, нельзя доверить бумаге».

Каждому из нас, наверное, случалось видеть слепого человека. Вот он идет, постукивая палочкой по краю тротуара, останавливается у перехода… Чаще всего находится кто-нибудь сердобольный, переводит через улицу и мчится дальше по своим неотложным делам. А для кого-то такая встреча становится потрясением на всю жизнь. Так и случилось с Зарифой Алиевой.

В годы Великой Отечественной войны в Баку разместили десятки госпиталей. Через них прошли свыше 500 тысяч человек. Один из госпиталей был в здании университета. Девочки-школьницы, студентки ухаживали за ранеными, обрабатывали раны, поили и кормили из ложечки неподвижных. Зина читала стихи, Зарифа играла на аккордеоне.

«Помню, у окна на спине неподвижно лежал обожженный с тяжелейшими переломами летчик. Он отказывался принимать пищу, почти не открывал глаз и был совершенно безучастным ко всему, что происходило в палате. Зарифа подолгу задерживалась у его койки, спрашивала о его семье, рассказывала ему о новостях с фронта. Оказалось, что у него дома почти такие же, как мы, дочери, что он не хочет стать обузой своей семье и поэтому не сообщает им ничего. Спустя некоторое время свое первое письмо домой он продиктовал Зарифе и мы его вместе бросили в почтовый ящик. Так у нее появилась еще одна «профессия» в палате — под диктовку раненых писать и отправлять письма их родным».

Наверное, из той поры — ее обостренное чувство ответственности, готовность немедленно прийти на помощь.

Однажды, после дежурства в госпитале, она бежала домой с Зиночкой. Навстречу девчонкам шла красивая молодая женщина, шла неестественно выпрямившись, высоко подняв голову. И старалась держаться ближе к стенке.

«Зарифа судорожно сжала мне руку, приложила палец к губам и, глядя вслед удаляющейся скорбной фигуре, спросила: «Ты видела? Она слепая. Ты знаешь, я давно думаю о том, что должна стать врачом. Ведь у нас все врачи: и папа, и мама, и старшая сестра, и Тамерлан. Я хочу быть окулистом и постараюсь возвращать людям великий бесценный дар — зрение».

Прошли годы. Зарифа Алиева стала известным врачом-офтальмологом. Специалистом, признанным в медицинских кругах, а главное — среди больных. На одном из больших конгрессов она встретила Азизбекову-академика, известного историка.

— А ты помнишь, Зарифа, ту слепую женщину из сорок четвертого года?

— Все помню, — ответила Зарифа Азизовна. — И все свои операции… И нашу встречу в День Победы…

В тот день с самого утра бакинцы шли на Приморский бульвар. Казалось, там собрался весь город. Позже академик Азизбекова, внучка одного из 26 бакинских комиссаров, так вспомнила об этом дне.

«Словно весь Баку вышел в эти часы к морю. Незнакомые люди обнимали друг друга, поздравляли, плакали, вспоминали родных и близких. Мы пробирались к нашему любимому дереву, оно и сейчас стоит наискось от Кукольного театра. И там Зарифа остановилась, как вкопанная, перед женщиной в черном платье и почти покрывавшим седую голову черном келагае — траурном убранстве азербайджанских женщин. Зарифа, обычно застенчивая с незнакомыми людьми, смело подошла к ней и, обняв, тихо сказала: «Ана-джан, сними траурный платок, сегодня праздник». Женщина заплакала. Зарифа, еще крепче обняв ее, спросила: «Муж?»-«Нет, сыновья… Трое моих сыночков».

Возле них остановился высокий молодой человек.

«Не плачьте, мама», — тихо и нежно сказал он».

Как легенду нам рассказывали в Баку, что это была их самая первая встреча, Зарифы и Гейдара. В красивый сюжет хотелось верить, но, увы, в тот день наши молодые герои встретиться не могли. Гейдар Алиев с Зарифой познакомился лишь в сорок седьмом, в Кисловодске. Вот как он сам вспоминал об этом:

— Старший брат поехал отдыхать в Кисловодск и пригласил меня… Там я никого не знал, а у моего брата было много знакомых. Мне попалась на глаза одна девушка, мы потом с ней познакомились. Как выяснилось, мой старший брат знал ее семью, отца ее хорошо знал. И хотя знакомство было коротким, чем-то эта девушка задела меня за сердце…

Вскоре после этого знакомства старшего лейтенанта Алиева как перспективного офицера направили в Ленинград, в школу МГБ СССР по переподготовке руководящих кадров. В письмах старшему брату он словно бы мимоходом интересовался, что поделывает их кисловодская знакомая, как поживает. Гасан не томил Гейдара неизвестностью, тем более что от своего друга Тамерлана, брата Зарифы, знал о первых шагах доктора Алиевой.

Окончив с отличием курс разведнаук, Гейдар Алиев получил направление в Министерство госбезопасности Азербайджанской ССР — начальником отделения Второго отдела. Уточним для непосвященных: это контрразведка. И напомним: начальнику отделения 27 лет. Родные уговаривали его: пора создавать семью.

— Я и сам задумывался о создании семьи, — вспоминал Гейдар Алиевич. — Это естественно. И потом, согласно азербайджанским обычаям, мать, родственники устраивали нечто вроде смотрин. Среди тех, на которых мне предлагали жениться, были и очень хорошие, красивые девушки. Но, видимо, мои чувства к Зарифе были настолько сильнее, что мне захотелось вновь увидеться с ней.

На счастье, Гейдар встретил Тамерлана, с которым время от времени перезванивался. Как-то они гуляли по набережной Каспия и Тамерлан пригласил приятеля заглянуть к ним:

— Познакомлю с отцом, он не раз бывал в ваших краях. Современному читателю в России, да и в Азербайджане имя Азиза Мамед Керим оглы Алиева мало что скажет. Между тем еще при жизни его, врача, доктора медицинских наук, уважительно называли врачевателем общества. В 30–е годы он был наркомом здравоохранения Азербайджана, затем, в начале Великой Отечественной, возглавлял Советскую миссию в Иране, о чем мы уже рассказывали, был секретарем Дагестанского обкома партии… К тому времени, когда Тамерлан представил отцу своего товарища, Азиз Мамедович, недавний заместитель Председателя Совета Министров республики, был не у дел. Гостя он встретил с непритворным радушием, как всегда было принято в этом доме. Предложил чаю, заметив с улыбкой, что Зарифа скоро вернется…

Азиз Алиев был одним из самых образованных людей в республике. Профессиональное знание медицины, культуры, музыки… Вовсе не из почтения к номенклатурным чинам его дарили своей приязнью композиторы Узеир Гаджибеков и Муслим Магомаев, кстати, дед и тезка популярного во всем Союзе певца Муслима Магомаева, ректор Азербайджанского университета Абульфаз Караев, легендарный Самед Вургун, выдающийся ученый, первый президент Академии наук республики Мирасадулла Миркасумов. Наркома Азиза Алиева, в отличие от иных коллег, не часто видели на трибуне. Он не любил «толкать речи». Занимался конкретным делом — создавал новые медицинские службы; писал учебники для медицинских вузов на родном языке; выискивал талантливых ребят и направлял их в ведущие вузы Союза. Расул Гамзатов вспоминал, как Азиз Мамедович Алиев предложил ему учиться в Москве, в Литературном институте имени Горького: «Тебе обязательно надо продолжить образование». Большой талант Расула Гамзатова засверкал в Москве еще ярче.

Возможно, эта история, услышанная в доме Азиза-муаллима подсказала через годы Гейдару Алиеву, уже первому секретарю ЦК Компартии республики, решение направлять талантливых ребят из глубинки в столичные вузы, возможно, он сам пришел к такой мысли. Во всяком случае в главном они оказались едины. Сегодня в иных странах советские и российские дипломы объявляют недействительными. Но это пройдет… Остается самое главное: школа в том большом и глубоком смысле, когда мы говорим о школе академика Ландау, тоже, кстати, бакинца, о школе академика Иоффе или академика Алферова. В Советском Союзе самые лучшие вузы страны были открыты — и не за деньги — для паренька из шахтерского поселка в Донбассе, для его сверстников из горного села в Азербайджане или забытого Аллахом кишлака в Узбекистане…

Жизнь отца, Азиза Мамедовича, была самым лучшим примером для его детей. Трое из них, Лязифа, Тамерлан и Зарифа, стали докторами медицинских наук. Зарифу Азизовну, одного из самых авторитетных офтальмологов Союза, избрали академиком АН Азербайджана.

Возможно, кто-то, читая эти строки, заметит: как не стать академиком при таком отце и муже?! Знаем, мол, как это все делается…

Не будем спорить. В полемике такого рода действенны факты, а не эмоциональные всхлипы. Так использовала или нет Зарифа-ханум авторитет отца и мужа?

Представьте себе такую сценку. В Баку на отдых прилетают с семьями два заместителя министра внутренних дел Польши. Их сопровождает заместитель председателя КГБ СССР Филипп Денисович Бобков. По протоколу высоких гостей должен принять и первый секретарь ЦК Компартии республики Алиев. Но он в зарубежной командировке. Гостям город показывает Зарифа Азизовна. По программе — визит в один из райкомов партии. Она отправляет гостей на пышную встречу, а сама остается в машине.

— Я вас подожду здесь. Я же не партийный работник, не сотрудник ЦК.

Очень поучительный пример человеческой этики, а в основе всякого общения для Зарифы-ханум лежала врачебная этика, о которой она много размышляла.

«Подвижники нужны как солнце» — так назвала Зарифа Алиева одну из глав своей книги, посвященной врачебной этике. «Обращение к чеховской фразе, — пишет Фатима Абдуллазаде, — было предопределено ее отношением к русской культуре в целом. Через всю свою жизнь она пронесла страстную любовь к Чехову и Рахманинову».

Но мы забежали вперед.

Знакомство Гейдара и Зарифы приходится на годы, когда Азиз Алиев был в опале. «Через что прошли эти молодые люди — дочь неугодного властям опального политического деятеля и юноша, являющийся одним из подающих большие надежды сотрудников системы госбезопасности, — для того, чтобы быть вместе навсегда, останется их личной тайной», — замечала Фатима Абдуллазаде.

К счастью, Гейдар Алиевич не унес эту тайну с собой. И потому еще раз поблагодарим Вагифа Мустафаева за то, что летом 2001 года он записал эти трогательные свидетельства.

— Мои чувства к Зарифе становились все сильнее и сильнее. С ее стороны я тоже чувствовал любовь. И я принял решение: связать свою судьбу с ней.

На службе, конечно, знали, что Гейдар Алиев встречается с дочерью опального политика. По настоянию всемогущего Багирова, первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана, Азиза Мамедовича выставили из Совмина. Тучи нависли и над семьей. Жену Азиза Мамедовича, Лейли Гаджи Джаббар кызы, избрали делегатом XIII съезда Компартии республики. Утром, принарядившись, Лейли Гаджиевна ушла на съезд и вдруг неожиданно быстро вернулась. Дома удивились:

— Что случилось? Неужели съезд уже закончился?

— Нет, съезд продолжается, но Багиров меня прогнал. — Лейли-ханум нашла в себе силы улыбнуться. — Сказал, чтобы я сдала свой мандат и ушла.

Слух об этой истории, обрастая фантастическими деталями, разлетелся по всему Баку. Знакомые, друзья, даже родственники обходили семью Азиза Алиева десятой дорогой. Телефон в их доме звонил все реже.

Гейдар Алиев вспоминал:

— Спустя несколько дней я увиделся с Зарифой-ханум.

Она мне сказала, что мы не можем больше встречаться. Я спросил: почему? Она сказала: «Ты же знаешь, что моего отца сняли с работы. А ты работаешь в органах и можешь пострадать. Думаю, наша связь должна прекратиться». Я возразил: наши отношения не могут зависеть от того, кто и где работает. Они не зависят ни от твоего отца, ни от моей работы…

Между нами зародились искренние отношения. Она меня очень любила. И я ее очень любил. И потому я сказал: ты не беспокойся. Она ответила, что не о себе беспокоится, тем более что отца уже сняли с работы. «Я беспокоюсь о тебе. Может случиться так, что это повлияет на твою службу».

Гейдар Алиев знал об этой ситуации побольше, чем Зарифа. За ее отцом следили. Телефон прослушивали круглые сутки. Понятно, фиксировали и звонки Гейдара, его разговоры с Зарифой. Вызов к министру госбезопасности республики Емельянову не стал для Гейдара неожиданностью.

— Мы немного поговорили о работе. А затем он спросил меня: «Ты с такой-то девушкой встречаешься?» — «Да», — ответил я. — «А ты знаешь, что ее отец Азиз Алиев освобожден от занимаемой должности?» — «Знаю». — «Товарищ Багиров о нем очень плохого мнения». — «У меня об этом нет информации».

Шеф посоветовал молодому офицеру прекратить знакомство с Зарифой Алиевой, потому что это может помешать его карьере. И пригрозил на прощанье: «Иначе ты не сможешь работать в органах».

Увольнение из органов госбезопасности было сродни «волчьему билету». Человека с такой отметкой в трудовой книжке или военном билете никуда не принимали. Гейдар Алиев мог потерять не просто любимое дело: ведь он был кормильцем в семье. На его попечении были мама, младшие братья и сестры, которые еще становились на ноги.

— И все же я оставался при своем мнении. И не прервал отношения с Зарифой. В то время Баку не был так освещен, как сейчас, мы находили укромные места, незаметные для постороннего взгляда. — Вспоминая об этом, Гейдар Алиевич лукаво улыбался, было видно, как приятно ему вернуться в молодые годы.

Чаще всего они виделись в Губернаторском саду, раньше его называли Английским. В этом старом парке, заложенном еще в XIX веке, было много темных аллей, где парочки укрывались от любопытных глаз.

— У входа в сад была троллейбусная остановка. Я назначал встречу на этой остановке. Я был молод и смел, ничего не боялся, ходил, как положено по службе, с пистолетом. Зарифа была молодой девушкой, к тому же красивой. А вы знаете, красивые девушки обычно привлекают внимание, к ним могут даже приставать… Я подходил к остановке троллейбуса и ждал ее. Затем мы направлялись в сад.

Впрочем, уловки молодого чекиста не уберегли его от нового вызова на ковер к генералу Емельянову.

— Почему вы не выполняете наши требования? — спросил хозяин кабинета, в котором всего через десяток лет предстояло работать Алиеву.

— Знаете что, — отозвался Гейдар после затянувшейся паузы, — есть работа и есть человеческая жизнь. Я люблю свою работу. И вы меня цените как работника. И здесь поводов для беспокойства нет. Но вторая сторона моей жизни, которая, быть может, более важная для меня, — моя семья, мои чувства, моя любовь. Я люблю эту девушку. И она меня любит. Как я могу расстаться с ней? Я сказал ей, что это никак не укладывается у меня в голове. Я должен объяснить ей причину. Или сказать, что я ее не люблю. Или что у тебя есть какие-то недостатки, которые меня не устраивают и потому я должен расстаться с тобой. Я не могу сказать, что расстаюсь с любимым человеком, чтобы остаться в органах.

Емельянов был умным человеком и, как казалось Алиеву, понял его. Но одно дело Емельянов как старший товарищ, у которого были дети — ровесники Гейдара, другое дело — министр госбезопасности. Голос его стал тверже:

— Нам придется решать вопрос о твоей работе. Вероятнее всего, ты ее потеряешь…

Так бы, конечно, и случилось. Мог загреметь в далекие, холодные края Азиз Алиев, а следом вся его родня, друзья сыновей и дочерей… Но в ночь на первое марта 1953 года невидимые миру силы перевернули очередную страницу истории. В Москве, на Ближней даче потерял сознание человек, который правил Советским Союзом и половиной мира. Когда охранники осмелились к нему войти, он едва дышал. Пятого марта стране объявили о том, что Иосиф Виссарионович Сталин скончался. Через четыре месяца арестовали и судили Берию, следом — его выдвиженцев в республиках. В Азербайджане судили Багирова, министра госбезопасности Емельянова, его заместителей.

Больше Гейдару и Зарифе не приходилось скрываться.

— Наши встречи легализовались, — Гейдар Алиевич с явным удовольствием припомнил словечко из профессионального языка разведчиков. — Мы оба были счастливы… А теперь, зная все это, скажите: стоит ли мне доказывать, насколько глубоки корни моей любви?!

Наша любовь прошла через трудные испытания. Нас хотели разлучить. Но мы не отступили. Ни она, ни я… Моя вера в силу искренней любви подтвердилась. И после этого мы тридцать лет счастливо прожили. У нас двое прекрасных детей — дочь Севиль и сын Ильхам… Но, к несчастью, Зарифа-ханум рано ушла из жизни.

В тот трагический апрельский день 1985 года, в залитую холодным дождем Москву мы еще вернемся, а пока останемся в Баку, где Гейдар и Зарифа позвали гостей на свадебный чай. Угощали «Мишками на Севере», самыми дорогими в то время и самыми вкусными конфетами. Купили, удивляя продавщиц, целый килограмм.

Однажды Зарифа, встретив Зиночку Азизбекову, справилась о самочувствии ее мамы.

«Я ответила, что на почве диабета она катастрофически теряет зрение. Это был ответ, ни к чему не обязывающий. Спустя два-три дня, открыв на звонок дверь, я не поверила своим глазам. На пороге стояла Зарифа. "Я ехала на работу и вспомнила твои слова о мамином зрении. Ты извини, времени у меня очень мало, но я хочу посмотреть все-таки глаза Иззет-ханум". (Ее звали так же, как маму Гейдара Алиевича. — Авт.) Удивительно, мама не видела Зарифу многие годы, но по голосу или интуиции узнала ее: "Доченька, какими судьбами?.."» Все, что можно было тогда сделать для старой женщины, Зарифа-ханум сделала — по велению своего доброго сердца.

В 1977 году Зарифа Алиева защитила в Московском НИИ глазных болезней имени Гельмгольца докторскую диссертацию «Состояние органа зрения у работников некоторых предприятий химической промышленности Азербайджана». Она глубоко занималась профессиональной патологией глаз. Индустрия открывала все новые производства — а как они сказываются на здоровье работников?

Очень точно сказал об этом академик РАМН, директор НИИ глазных болезней Михаил Краснов. Приведем его слова:

— В той области нашей науки, которая больше всего привлекала Зарифу Азизовну, ситуация складывалась даже несколько парадоксально. Труд создал человека, но он создал и особые условия жизни на производстве, где человек проводит треть сознательной жизни. Казалось бы, все это — аксиома, в том числе в отношении глаз и зрения. Состояние зрения для полноценного труда в наше время не только исключительно важно, требования к нему в современном обществе растут с каждым годом. Между тем обобщающих научных трудов на эту тему до сих пор нет. Нужно было обладать социальным чутьем Зарифы Азизовны, чтобы поставить свое дарование на службу этой крайне трудоемкой, сложной, благородной, но не всегда благодарной задаче. Усилиями Зарифы Азизовны была впервые создана научно-исследовательская лаборатория профессиональной патологии зрения.

Из отзывов специалистов можно собрать несколько страниц о профессиональной стороне дела. Главное в них не только медицинский аспект, но и огромная социальная значимость работ Зарифы-ханум. А еще — ее человеческие качества.

«Я счастлива, что в течение многих лет имела удовольствие встречаться с Зарифой Азизовной в деловых, семейных и дружеских условиях, — писала директор Московского НИИ глазных болезней имени Гельмгольца К. В. Трутнева. — Мой покойный муж, профессор Шербатов Иван Иванович, был знаком с семьей Алиевых раньше, чем я. И я прежде всего от него слышала самые теплые слова в адрес Зарифы Азизовны, Гейдара Алиевича и еще тогда маленьких их детей — Или и Севы».

Профессору О. Добромысловой запомнилось множество мелких, но таких характерных деталей.

…Вместе с мужем, тоже профессором, она отдыхала в санатории недалеко от Баку. Их пригласили к Алиевым.

«В назначенное время мы вошли в дом, и я впервые увидела Зарифу Азизовну. Небольшого роста, подвижная, она сразу вызвала симпатию. Ее изящная фигура была обтянута шелком домашнего простого платья, на маленьких ногах — босоножки. Большие черные восточные глаза излучали доброжелательность».

Дружеская встреча продолжалась долго, муж Добромысловой играл Рахманинова, говорили о взрослых детях…

«Было уже поздно, когда мы после ужина собрались уходить. В это время с работы возвратился муж Зарифы Азизовны. Он вошел в комнату быстрым шагом, высокий, стройный. По его лицу было видно, что он устал. Мы заспешили уходить. И тут с милой улыбкой ему навстречу пошла Зарифа Азизовна. Подойдя к мужу, она приподнялась на цыпочки, так как муж был намного выше ее, нежно поцеловала его в щеку и что-то тихо проговорила. Очевидно, проинформировала, что за гости в доме. Любезно поздоровавшись, хозяин уговорил нас побыть еще немного, посидеть с ним и попить азербайджанского чая. В этот момент за столом в полном составе собралась вся семья и стала особенно заметной роль маленькой хозяйки, умело дирижирующей всей семьей».

Через день-два Зарифа Азизовна с семьей улетела в Болгарию. Затем подошел к концу и отпуск Добромысловых. Люди постарше помнят, как было в те времена с билетами на самолет и поезд. В санаториях и домах отдыха их продавали по спискам, «дикари» занимали очереди у касс с вечера. Зарифа Азизовна из Болгарии позвонила своим знакомым в Баку, чтобы Добромысловым забронировали билеты и проводили их.

Академик Н. Пучковская припомнила такую чисто житейскую деталь. На съезде офтальмологов один из его участников повредил ногу. Конечно же, его устроили в одну из лучших бакинских больниц, конечно же, пригласили на консультацию самых авторитетных врачей, но мало того — Зарифа Азизовна привезла человеку, заболевшему вдали от своих родных мест, «вещи из своего дома, чтобы облегчить его длительное пребывание вдали от близких».

Добрым словом вспоминают Зарифу Азизовну все, кто ее знал. «Я видел ее, когда был в гостях в семье Алиевых в Баку и в Загульбе, — рассказывает Александр Сергеевич Дзасохов. — Зарифа-ханум отличалась редкостной доброжелательностью. Она по-настоящему соответствовала своему научному званию доктора медицинских наук. Это была счастливая супружеская пара. К несчастью, Гейдар Алиевич потерял супругу в апреле 1985 года в Москве. Я видел, как он был потрясен этой трагедией. Могу уверенно сказать, что Зарифа-ханум сыграла важную роль в становлении семьи Алиевых, в воспитании замечательных детей: дочери Севиль, ученого-востоковеда, и достойного сына своего отца — Ильхама, который продолжает дело Гейдара Алиевича, возглавляя суверенный и дружеский России Азербайджан».

…К своей свекрови, Иззет-ханум, она относилась словно к родной матери. И очень переживала, когда весной 1956 года мама Гейдара Алиевича тяжело заболела. В соседней палате лежал Самед Вургун. Чаще всего с Иззет-ханум оставалась Рафига. И чуть ли не каждый день наведывались Гейдар и Зарифа, ее брат Тамерлан.

Однажды они увидели, что дверь в палату, где лежала Иззет, обычно полуоткрытая, на этот раз закрыта наглухо. Как оказалось, накануне ночью скончался Самед Вургун и врачи не хотели, чтобы Иззет-ханум узнала об этом.

Шафига в то время преподавала в Ленкорани. Ей передали: «Мама очень хочет вас видеть». Взяв трехлетнюю дочурку, Шафига поспешила к автобусу… Но в больницу ее не повела, оставила у друзей. В палате уже были Гейдар, Джалал, Агиль и Рафига.

— А где дитя, Шафига? — спросила ее мама. Узнав, где осталась внучка, встревожилась:

— Вернись за ней, Шафига! Да поскорее. Там болеют гриппом, ребенок может заразиться… Иди, Шафига, береги дитя.

Больше они не виделись.

«Целый месяц она снилась мне по ночам, — вспоминала после Шафига, — бодрой и здоровой… Она утирала мои слезы…»