Он сумел оставаться в сознании во время поездки. Его передали другим людям, не из тюрьмы, которые погрузили его в фургон без опознавательных знаков. Они надели ему на голову тканый мешок, как и предупреждал Брик. Они приковали его к металлической скамейке в задней части фургона, тоже как предупреждал Брик, приковали его лодыжки друг к другу и к металлическому полу.
Он знал, чего от него хотел Брик.
Он знал, почему Брику было нужно, чтобы это ему сообщил видящий.
Так что всю поездку он использовал свою память и органы чувств видящего, чтобы каталогизировать каждое мгновение поездки. Он подсчитывал каждый промежуток, каждый поворот, каждую кочку на дороге, каждый раз, когда они замедлялись, останавливались, или даже сменяли полосы.
Он считал каждую секунду, судя по скорости своего сердцебиения после того, как наркотик замедлил пульс и дыхание. К счастью, тот факт, что они его одурманили, также означал, что они оставили его в покое, так что отвлекающих факторов было мало. По запаху и зрению до того, как они надели на него мешок, он знал, что его перевозят шестеро мужчин. Четверо из них сидели сзади с ним, у двоих были ружья. Они переговаривались между собой, в основном о спорте, но также о каком-то преступном инциденте в центре города Лейк-Джордж, где застрелили двух офицеров полиции.
Затем это изменилось.
Фургон остановился.
Оставив мешок на нем, с Блэка сняли наручники, приковывавшие его к сиденью и полу. Четыре охранника отвели его в новый фургон, который внутри пахнул чистящим средством и заставлял нос чесаться. Четыре человека, которые пахли совершенно иначе, чем первые четверо, залезли в заднюю часть фургона вместе с ним, новый фургон завёлся и поехал.
Новая команда не говорила вообще ничего.
Блэк задавался вопросом о смене автомобилей. Зачем? С чего бы им делать это?
Даже раздумывая над возможными причинами, зачем им сбивать с толку кого-то, следующего за ними, Блэк никогда не переставал каталогизировать детали поездки, включая любой уловленный запах и услышанный звук, начиная от отдалённого свистка поезда до звука шин в различных частях дороги.
Его ещё четыре раза перемещали в разные фургоны с разными командами.
Каждый раз это была новая команда охранников, разных возрастов и габаритов. Последние две команды были вооружены автоматическими винтовками и одеты в кевларовые жилеты, о чем он догадался опять-таки в основном по запаху и по тому, с какими звуками двигались их тела.
Примерно на половине той поездки они вкололи ему ещё одну дозу из шприца.
Много раз Блэк ощущал запах воды — поначалу пресной, но когда они приблизились к месту назначения и прошли ещё одну смену транспортного средства, он осознал, что чувствует запах солёной воды всякий раз, когда ветер дул на них спереди.
То есть они ехали на юг — во всяком случае, примерно.
Должно быть, он чувствует запах Мексиканского залива.
Когда фургон наконец-то остановился в финальном месте назначения, Блэк по-настоящему боролся за то, чтобы оставаться в сознании.
Задние двери фургона слева от него открылись, и он подпрыгнул, осознавая, что находился на грани засыпания. Руки схватили его за ноги, которые, как он только тогда осознал, были босыми. Они сняли кандалы с его лодыжек, затем сняли наручники, приковывавшие запястья к скамейке и полу грузовика, но оставили их прикованными друг к другу. Ещё две пары рук схватили его с обеих сторон и практически вынесли из фургона, все ещё оставляя мешок на его голове.
Блэк старался поспеть за их шагами, но наркотик и потеря адреналина начинали брать верх. Он прикусил язык, стараясь держать разум в тонусе, и попытался запомнить как можно больше окружения, пока они вели его через просторное по звуку пространство. Эхо шагов говорило ему о высоком потолке — склад или, возможно, огромный погрузочный док. Он слышал работающих там людей, но их было мало и между ними находилось большое расстояние. Помещение было удушливо жарким и влажным, оно пахло маслом и солёной водой, морем и потом.
Он слышал чаек — много чаек — предположительно через открытые двери, в которые въехал фургон. Звук был достаточно громким и настойчивым, что Блэк поймал себя на мысли о том, что они должны находиться прямо у воды.
Затем он услышал перед собой скольжение автоматических дверей, и его встретил поток холодного воздуха.
Кондиционер.
Затем он слышал повсюду вокруг себя людей, проходивших мимо, разговаривающих друг с другом.
Он попытался уловить обрывки разговора своим помутившимся сознанием, большая их часть казалась отрывистой, бессмысленной, либо стихала слишком быстро, чтобы он что-то уловил. Он слышал, как они говорят о комнатах, о том, что им нужен тот или иной человек; ещё один человек обсуждал дозы медикаментов.
Его разум представил пункт неотложной помощи в больнице или, возможно, зону ожидания в оживлённой медицинской клинике. Он знал, что его разум может заполнять пробелы, учитывая, что они называли это место лабораторией, но эта новая комната и пахла как госпиталь. Чистящие средства и резкий запах спирта едва маскировали более тёмные запахи вроде крови, желчи, пота и страха.
На полу лежал ковёр, и Блэк слышал компьютеры, телефоны… пикающие машины.
Затем кто-то, женщина с резким, профессионально звучащим голосом, подошла прямиком к ним и заговорила с одним из охранников.
— Вы из Креншоу?
— Да, — сказал мужчина справа от него. — Вы нас ждёте, верно?
— Жду. Это новенький? Номер 3297T2?
— Это он. Первое поступление. Все бумаги здесь, — мужчина помедлил, в голосе внезапно прозвучало сомнение. — Вы одна? Обычно мы передаём их вашей команде безопасности.
Она вздохнула — судя по звуку, вымоталась и перетрудилась.
— Боюсь, сегодня только я. Мне понадобится, чтобы вы доставили его для меня. Наша команда безопасности была занята… — она поколебалась, как будто вспоминая, о чем вообще говорила. — …чем-то другим. Это не проблема?
— Нет, вовсе нет, мэм. У нас есть допуск в лаборатории.
— Отлично. Следуйте за мной, пожалуйста.
Эти руки начали тащить Блэка через то, что, должно быть, являлось холлом здания.
Все ещё борясь с помутнением, он постарался отследить все вокруг, пока они шли. Он слышал, как множество людей проходит мимо них в более крупной передней комнате, а затем в более маленьких, когда они вошли в прилегающий коридор. Ещё примерно дюжина человек прошла мимо них к тому времени, как они дошли до первого поворота. Об охране никак было не узнать, но очевидно, здесь свободно расхаживало много людей, значит, охрана относительно небрежна, по крайней мере, в передней части учреждения.
Возможно, именно поэтому они держали его с мешком на голове и одурманенным. Возможно, дело не столько в поездке на нескольких фургонах без окон, сколько в невозможности узнать любую часть здания, пока он не попадёт в охраняемую зону.
После того, как они прошли несколько разных коридоров, стало намного тише.
Затем они внезапно остановились. Двери пикнули и открылись перед ним, и Блэк осознал, что стоит перед лифтом.
Они завели его внутрь, и ещё мгновение двери оставались открытыми, пока раздавалась серия тихих сигналов — видимо, нажимали кнопки на панели лифта справа от двери.
Должно быть, на самом лифте какая-то система безопасности. Может, пропускная система. Может, биосканирование. В любом случае, после небольшой задержки двери закрылись, и в его животе возникло тянущее ощущение.
Кажется, лифт опускался очень долго.
Когда кабина лифта наконец остановилась, и двери снова издали сигнал, Блэк понятия не имел, сколько этажей они миновали. Лучшее, что он мог сделать — подсчитать, сколько времени им потребовалось, чтобы добраться с верхнего этажа до этого.
Что бы ни располагалось по другую сторону этих дверей, тут было тихо.
Туфли на высоких каблуках раскатисто стучали по полу, пока женщина шла вперёд них. Опять-таки, несколько раз они останавливались, и он слышал несколько серий сигналов, сообщивших ему о том, что здесь внизу приняты дополнительные меры безопасности. После четвертой серии сигналов дверь открылась, и донеслись звуки других людей, а также тёплый воздух с запахом человеческих созданий.
Он знал, что здесь воздух, скорее всего, тоже кондиционируется, так что не мог предположительно оценить их количество, но слышал, как по меньшей мере трое поздоровались с этой женщиной, пока они шли.
Они называли её «доктор Нгуен».
Они прошли ещё через несколько раздвижных стеклянных дверей, затем Блэк осознал, что находится в небольшой комнате — это он определил и по течению воздуха, и по акустике. Они подвели его к столу с мягкой обивкой, толчком заставив сесть на него, затем лечь. Он почувствовал, как мышцы по всему его телу напрягаются, когда они сняли браслет наручника с одной его руки, приковав к чему-то металлическому надо головой, тогда как другое его запястье приковали к столу.
Он стиснул каждую свою мышцу, когда его запястье приковали к противоположной стороне. Затем они прикрепили к ошейнику цепь, сделав это с обеих сторон, чтобы он не сумел поднять голову.
Затем они повторили процесс с лодыжками.
— Этот послушный, — заметила доктор Нгуен. — Он вообще не сопротивляется.
Охранник, заканчивавший с его правой лодыжкой, издал смешок.
— Думаю, дело в наркотиках, док. Мы дали ему добавку из-за его габаритов. Во дворе он был бойцом, так что не рискуйте с ним.
— Поняла, — сказала она, вздыхая. — Спасибо, что доставили его, — она слегка повысила голос: — Джонатан? Ты не мог бы проводить этих мужчин обратно наверх?
— Конечно, доктор Нгуен.
Через несколько секунд двери закрылись, и в комнате внезапно стало намного тише. Блэк все ещё чувствовал в помещении как минимум одного человека помимо доктора Нгуен. Он осознал, что задышал тяжелее, стараясь лежать тихо. На голове у него все ещё был мешок.
Как раз когда он подумал об этом, доктор Нгуен вздохнула, заговорив с кем-то другим.
— Окей, давай посмотрим на него.
Кто-то подошёл к нему, обутый в ботинки с резиновыми подошвами, которые скрипели — а не стучали, как каблуки доктора Нгуен. Оказавшись сбоку, он сдёрнул с его головы мешок. Внезапная яркость освещения заставила Блэка вздрогнуть и моргнуть.
Он услышал двойной вздох и увидел над собой лица женщины и мужчины.
— Что? — женщина, обладавшая голосом, который он слышал от доктора Нгуен, подошла к двоим другим, так что теперь на него смотрели три лица.
Доктор Нгуен помедлила, уставившись ему в глаза.
Она была красивее, чем Блэк представлял себе мысленно — миниатюрная вьетнамка с длинными черными волосами, лет, может, сорока пяти. Ещё в комнате присутствовал худой мужчина с редеющими каштановыми волосами и ореховыми глазами за дизайнерскими очками, которому было без малого сорок на вид, и светловолосая женщина с носом-пятачком, которой не могло быть больше двадцати пяти.
— Он один из них? — спросил мужчина. Он продолжал пристально смотреть в глаза Блэка с каким-то изумлением. — Я никогда прежде не видел таких глаз.
Доктор Нгуен тоже посмотрела на Блэка, но покачала головой.
— Нет. Пигментация глаз у носителей В-гена всегда одинакова. В тюрьме его кровь анализировали. Он определённо человек.
Светловолосая женщина хихикнула, уставившись на него.
— Он очень хорошенький, — сказала она. — Они сказали, за что он сел?
— Убийство, — холодно ответила доктор Нгуен. — Множественные убийства, по меньшей мере два из них с отягчающими обстоятельствами. Как и у всех остальных, его преступления достаточно тяжелы, чтобы он не мог претендовать на условно-досрочное, Джина, так что соберись. Мне все равно, как он выглядит — он монстр.
Блэк осматривал комнату, стараясь сфокусировать взгляд.
Помещение было на удивление пустым, но определённо несло отпечаток науки и медицины. Стеклянные стены замыкали относительно небольшое пространство с одной стороны, и Блэк видел, как проходят люди в коридоре за комнатой, некоторые из них с любопытством смотрели на него через толстое стекло. Аппарат ЭКГ и вентилятор стояли у стены, вместе с дефибриллятором и пластинами электродов. Он видел покрытый тканью поднос с различными инструментами, стоящий на поверхности шкафчика для хранения во всю длину стены. Однако у кровати или самого стола он не видел ничего, кроме табурета.
И ещё стойки капельницы.
Блэк настороженно наблюдал, как доктор Нгуен начала крепить к этой стойке пакет с препаратом, проверив надпись спереди и только потом повесив упаковку.
— Вы уже собираетесь уже начать его процедуры?
— Лучше давать им первую дозу, когда они все ещё одурманены от транспортировки, — холодно ответила доктор Нгуен. — И я хочу быть здесь на случай, если у него остановится сердце.
Блэк почувствовал, как его живот скрутило узлом.
— Что там? — отрывисто спросил он. — Что в пакете?
Доктор Нгуен нахмурилась, глядя на него, затем покосилась на светловолосую девушку со странным носом-пятачком.
— Приготовь дополнительные 0,05 мг лоразепама на случай, если у него начнутся конвульсии, — она взглянула на него. — Сначала проверь его показатели. Он может быть наркоманом с такой-то терпимостью… при условии, что люди из Креншоу знали, что делали, когда подбирали ему дозу, — она склонилась над ним, просвечивая его зрачки маленьким фонариком. Дважды проверив его зрачки, она снова нахмурилась. — Сейчас он вообще должен быть без сознания.
Она посмотрела ему в глаза, поджав губы.
— Ты наркозависимый?
Блэк покачал головой.
Она продолжала смотреть на него, поджав губы, затем взглянула на мужчину в дизайнерских очках.
— Вероятно, он лжёт. Я собираюсь приступать и ввести первую дозу.
— Что там? — снова спросил Блэк.
Она наградила его очередным жёстким взглядом, но проигнорировала вопрос.
Когда блондиночка поднесла к нему иглу, Блэк напряг руку, и она нахмурилась на него, грозя пальчиком, точно он был собачкой.
— А теперь просто расслабься, ладно? Мы тебе не навредим.
— Дерьмо собачье, — рявкнул Блэк, сверля её сердитым взглядом. — Вы только что сказали, что я, блядь, могу умереть от этого. Вы думаете, что я глухой?
Но очевидно доктор Нгуен достаточно наслушалась. Она посмотрела на парня в очках.
— Вколи ему лоразепам. Просто держи электроды наготове.
В этот раз Блэк сопротивлялся по-настоящему. Даже вспомнив, зачем он здесь, чего от него хотел Брик, чем он угрожал ему и Мири, он не мог просто лежать и позволять им убить его. В итоге им троим пришлось удерживать его, пока в его руку с противоположной стороны от капельницы не вонзилась игла. Блэк ахнул, когда это случилось, и за считанные секунды его сознание отяжелело, едва не вызвав приступ тошноты.
— Блядь, — выругался он, глядя в потолок. Он моргнул, пытаясь сфокусировать глаза.
— Что с ошейником? — сказал стоявший над ним мужчина. Он поддел его пальцем, как будто он являлся дорогим ювелирным украшением. — Они вам сказали, доктор Нгуен?
Доктор Нгуен лишь пожала плечами.
— Они просто сказали, что он опасен. Полагаю, они использовали ошейник, чтобы контролировать его приступы чрезмерной жестокости.
— Разве у них нет для этого одиночных камер? — спросил мужчина.
Она наградила его ровным взглядом.
— Он в одиночной и сидел, Крис.
Мужчина кивнул, поправляя очки на носу.
Однако теперь Блэк с трудом мог сосредоточиться на них. Он мог лишь смотреть, его шея ощущалась так, будто сделана из цемента, когда женщина ввела вторую иглу в другую его руку — эта соединялась с капельницей. Блэк смотрел, как она закрепляет её пластырем, затем колёсиком открывает доступ жидкости по трубке от пакета в капельнице. Затем она сжала пакет руками, чтобы стимулировать приток жидкости.
— Надеюсь, этот выживет, — выдохнула Джина, наблюдая за его лицом, пока Блэк с трудом удерживал глаза открытыми. Она смущённо улыбнулась ему. — Он слишком хорошенький, чтобы умереть.
Доктор Нгуен не ответила. Она лишь смотрела на него, слегка поджимая губы, и сверялась с часами.
Это последнее, что запомнил Блэк.
* * *
Он очнулся с криком.
Боль вырвала его из бессознательного состояния, но одна боль не могла заставить его глаза видеть, или его мозг работать, не говоря уж о том, чтобы связно мыслить. Он не мог контролировать свои мысли. Он не мог контролировать своё тело или звуки, которые он издавал. Звуки эхом разносились вокруг него, искажённые, как будто доносившиеся из-под воды, но он не мог ничего осознать.
Там были люди, но он их не хотел.
Он кричал и звал её…
Он кричал… все его сознание тянулось к ней, его свет…
Он едва ощутил, когда сработал ошейник.
Та боль, что разрывала его — другая боль, тот жидкий жар, воспламенявший его кровь, пытающий проесть его кожу, кости и плоть, боль, которую не могли заглушить в нем даже наркотики — стёрла все остальные ощущения. Все как будто растворилось в бочке кислоты. Как будто он наблюдал, как его тело сгорает заживо. Как его разрубают на куски тупым мачете.
Однако в конце концов ошейник сделал то, чего не сумели наркотики.
Сознание Блэка отключилось… и он обмяк на кровати.
* * *
Я резко проснулась, задыхаясь и покрываясь потом. Сев так быстро, что закружилась голова, я сшибла лампу с ночного столика в панических попытках найти телефон.
Однако как только он очутился в моей руке, я могла лишь сидеть там, прижимая его одной рукой к груди, ища слова, которые не могла ухватить. Пальцы другой руки стискивали надетую на мне футболку — одну из футболок Блэка, которую я вечером вытащила из его чемодана. Я не помнила, какого она была цвета, но теперь она пропиталась потом и выглядела чёрной.
Долгое мгновение я не шевелилась.
Я сидела там в темноте, тяжело дыша и скуля как раненое животное.
Те несколько минут я не знала, где нахожусь. Даже после осознания эта информация показалась бессмысленной… бесполезной. Я была одна. Я была одна, и я все ещё не знала, где он, но на кратчайшее мгновение я ощутила его. Я ощутила его во мне.
Я ощутила его, и кто-то, блядь, убивал его.
Моя рука тряслась, когда я зажала одну из кнопок быстрого набора на телефоне.
Я не утруждалась приветствием, как только он ответил, хоть и понимала, что разбудила его.
— Мири? Мири, что такое? Что случилось?
— Звони им, — сказала я. — Ты должен им позвонить. Сейчас же.
— Что случилось? — Чарльз прочистил горло. Я чувствовала, как он просыпается, а его свет обвивается вокруг меня, пытаясь понять, что случилось, была ли я в опасности. В кои-то веки я едва заметила это. — Мириам. Что не так? Что случилось?
— Блэк… — я хотела продолжить, но не смогла, подавившись словами. — Мы не можем больше ждать, — наконец произнесла я. — Мы не можем, дядя Чарльз. Они его убивают.
— Gaos, Мириам. Дорогая моя… мне очень, очень жаль.
Я покачала головой. Я не желала это выслушивать, не сейчас.
— Звони им. Сейчас же, — я закрыла глаза, стискивая зубы, пока мой разум пытался осознать это, уложить в сознании. — Скажи Брику, что я хочу поговорить с ним. Только с ним.
— Но зачем, Мири? — голос дяди зазвучал настороженно, даже сквозь сочувствие. — Он убил одного из своих, Мириам… он худший змий, даже по их меркам. Ты не можешь ему доверять. Ты не можешь доверять ни единому его слову. Что бы он ни говорил.
— Мне не нужно доверять ему, — я стиснула зубы, борясь с болью в груди и стараясь думать сквозь неё, и покачала головой, не адресуя этот жест никому. — Никаких обещаний. Не в этот раз. Мы начнём рушить их холдинги, — холодно произнесла я. — Все подряд. Начиная со здания в порту. Если они хотят блядской войны, они её получат.
Я почувствовала, как тревога змеёй струится в свете моего дяди.
Я не ждала, когда он за мной поспеет.
— Они его убивают, дядя Чарльз. Я знаю, тебе на него плевать, но послушай меня. Если они его убьют, я сделаю все, чтобы сжечь каждого из них дотла, блядь. Все, что потребуется, дядя Чарльз. Будь прокляты обе расы… будь проклято разоблачение. Я сделаю все, что придётся. Ты понимаешь?
На том конце воцарилось молчание.
Затем я ощутила импульс злости и в моем дяде тоже.
— Ладно, Мири, — мрачно сказал он. — Я позвоню им, — его голос зазвучал жёстче. — Если ты не сможешь договориться о возвращении Блэка живым и невредимым, тогда я сделаю все, что ты захочешь. Я с тобой, Мириам. Ты понимаешь? Я на твоей стороне. До самого конца. Тебе не нужно беспокоиться обо мне… ты моя кровь, и я с тобой.
Я не ответила. Я не могла.
Так что я просто повесила трубку.
Сделав это, я сидела на кровати, глядя во тьму. Я смотрела в сторону океана через полупрозрачные занавески по обе стороны открытых окон, но я ничего не видела.
Мне понадобилось ещё несколько мгновений, чтобы осознать — я не могла дышать, потому что плакала. Слезы застряли в моей груди, вырываясь тяжёлыми рыданиями, которые как будто разрывали меня на куски с каждым вдохом.
Я хотела разгромить что-нибудь.
Я как никогда в жизни хотела убить кого-нибудь.
Брика. Константина. Моего дядю. Мозера.
Но сильнее всего мне хотелось стереть воспоминание о том, что я ощутила в свете Блэка за те несколько секунд после пробуждения. Ужас в его свете. Его мольбу, чтобы я спасла его. Боль, которую он испытывал — которая превосходила все пытки, какие я могла себе представить, даже с войны.
Думаю, я сделала бы что угодно, чтобы вышибить это воспоминание из своего разума… стереть его, заставить исчезнуть… изменить каким-то образом.
И в то же время, если бы я могла поменяться с ним местами — прямо сейчас — если бы я могла поместить себя туда, где находился он, а его — в эту постель, я бы сделала это в мгновение ока.
Тот факт, что я не могла этого сделать, что я не могла ничего для него сделать, вызывал во мне столько ярости, что я могла лишь сидеть там и давиться горячими слезами.
Я не знала, сколько времени прошло в этом потерянном состоянии.
Все, что я знала — это то, что я все ещё сидела там, когда телефон начал звонить и вибрировать, все ещё прижатый к моей груди.