Старик нахмурился, созерцая размытый, окутанный жёлтым дымом вид на центр Лос-Анджелеса, который простирался вплоть до бледно-голубой полосы отдалённого моря. Заговорив, он не стал отворачиваться от размытого пейзажа, уж точно не для того, чтобы посмотреть на более молодого, стильно одетого мужчину, стоявшего рядом с ним.

— Ни в коем случае, — его голос звучал ровно, безапелляционно, как будто тема уже закрыта. — Ранее я уже отклонял это твоё прошение, Брик. Я не понимаю, почему ты снова и снова заставляешь меня повторяться. Ты рискуешь развязать полномасштабную войну с экстрасенсами, если сделаешь это. И это ничего нам не даст.

Он повернулся, награждая молодого тяжёлым взглядом.

— …Ты не сумеешь справиться с тем, что выпустишь на свободу, Брик. Ты достаточно высокомерен, чтобы считать, будто ты можешь справиться… но ты не можешь. А я не стану разбираться с этим вместо тебя. Они грязные животные. Они также намного опаснее и хитрее, чем ты думаешь.

Брик, стоявший рядом с ним мужчина, вздохнул. По крайней мере, внутренне.

Он не позволил ни капле этого вздоха отразиться на его красивом лице или в глазах.

Он, конечно же, был знаком с позицией старика в отношении тех, кого он упорно называл «экстрасенсами». Учитывая то, кем он являлся, и тот факт, что он все ещё функционировал как глава их организации, все они прекрасно знали убеждения Константина в этом вопросе. Большинство из них знало о присутствующем там личном факторе, хотя старик редко говорил об этом аспекте, и определённо не с подчинёнными вроде Брика.

Константин уже потерял своего фаворита из-за видящих.

С тех пор он считал их опасными — не заслуживающими доверия, но и не теми, кого стоит от себя отдалять, по крайней мере, не с таким количеством членов, каким они располагали. Константин и тот презренный кусок экскрементов, который руководил видящими, выступали инициаторами перемирия между двумя расами. Константин все ещё придерживался этого трусливого документа, и не только из-за секретов друг о друге, которые они хранили от людей.

Однако Константин был стариком.

И вопреки тому, кем он являлся, он — всего один.

Брик, напротив, стариком не был. Стоя там и притворяясь, будто он с заботой и безграничным терпением слушает все нытье, пердёж и невнятные жалобы старика, он размышлял над собственной молодостью. Он также благодарил ангелов свыше, что ему не передались нелепые страхи старика в отношении «экстрасенсов».

Брик пришёл в эту жизнь с именем Бэйшл. Это было хорошее, традиционное имя, дарованное ему его истинным отцом.

Однако все называли его мистер Брик. Или, ещё чаще, просто Брик.

Если бы они знали его в определённый период его жизни, они могли бы также называть его Зеркало.

Но существовало мало живых, помнивших это имя. Большинство, скорее всего, даже не помнили, как Бэйшл получил прозвище Брик. Многие в компании, вероятно, никогда не слышали его настоящее имя, так что вообще не знали, что Брик — это прозвище.

Все это устраивало Брика.

Он всегда питал странную нежную любовь к вымышленным именам. За годы он также выяснил, что наличие не несущего в себе угрозы прозвища скорее помогает ему, нежели вредит.

Однако о Константине Брик никогда не слышал никакого другого имени, кроме Константина.

У Константина не было фамилии, насколько известно Брику. У него определённо не было прозвищ.

Он был просто Константином.

Если он когда-либо был известен под другим именем, поиски Брика этого не выявили.

В настоящий момент они стояли плечом к плечу у окна пентхауса в высотном жилом здании в центре Лос-Анджелеса. За этими стеклянными дверьми располагался балкон с замысловатой каменной работой и мраморным покрытием на обеих стенах, а также на перилах самого балкона. Горгульи нависали над фонтанами с лесными нимфами и изогнутыми рыбами, выполненными из ещё более дорогого мрамора. Цветущие лианы свисали с каменных шпалер и укрывали те самые стены, усеянные лицами каменных ангелов.

Вся обстановка была очень европейской, очень красивой, и Брику очень нравилось здесь бывать… хотя, возможно, не сейчас, не в худшие часы испепеляющего солнца.

Место, где они стояли, было кондиционируемым, тихим. Оно также было красивым, конечно же, совершенно стерильным со своими современными европейскими линиями и минималистичной мебелью из тикового дерева.

Окна, через которые они смотрели, были сильно тонированы — настолько сильно, что через стекло солнечный свет напоминал закат, хотя Брик знал, что сейчас около двух часов дня.

Константин повернулся к нему, его вытянутое лицо обладало странным сходством с мраморными статуями по ту сторону стекла.

— Есть и другие способы, какими мы можем это сделать, Брик. У нас есть другие слуги, включая и тех, что в системе…

— Не в этом месте.

Легчайшая тень недовольства коснулась губ Константина.

— Я в курсе. Я говорю тебе, что это можно устроить.

— И все же это не устроили. Вопреки множественным попыткам.

Бескровные губы Константина поджались в тонкую линию, и Брик поднял ладонь в извиняющемся жесте.

— Я говорю вам, сэр, мы пробовали этот подход. Он завершился полным провалом.

Брик вежливо склонил голову и покачал ею. Оба жеста являлись скорее продуманной махинацией, нежели коммуникацией.

— …Они отсеяли всех кандидатов, которых мы им предложили, сэр, за исключением небольшой горстки. Те немногие, что не отсеялись, не пережили процедуры, кроме одного. Этот единственный — теперь обитатель психиатрической больницы Бонавентара возле Атланты, Джорджия.

Помедлив для пущего эффекта, Брик сделал волнообразный жест рукой.

— Они не станут никого нанимать, за исключением тех, кто прошёл обширное исследование в их системе. Они дисквалифицируют потенциальных работников даже за посещение многих частей света. Они берут анализы крови и, кажется, способны довольно многое определить по этим анализам… намного больше, чем просто раса, от которой происходит данный индивид.

Он помедлил, позволяя своим словам быть услышанными в полной мере.

— При всем уважении, Патрон, мы не можем рисковать собой таким образом. Более того, если мы слишком далеко зайдём в своих попытках проникнуть внутрь, они могут понять, что мы в курсе природы их маленькой «операции» и переместить наших людей полностью за пределы досягаемости. Если будет установлена связь с нашими именами, не останется никаких оснований полагать, что правительство не станет действовать против нас и не развяжет куда более опасную войну, чем та, с которой мы имеем дело сейчас. Я сделал все возможное с параметрами, которых вы требовали. Мой подход сделает работу быстро и эффективно… и если мы не оставим свидетелей, не останется и прямой связи с нами.

— Ни в коем случае, — сказал Константин.

— Но могу ли я спросить, почему, сэр? — настаивал Брик. — Почему вы прислуживаете этим животным вместо наших собственных людей?

Константин наградил его тяжёлым взглядом.

— Я знаю, что у тебя имеется личная заинтересованность в этом, Брик, так что я закрою глаза на твою бесстыдную манеру разговора. Я сказал тебе, почему. Вести войну на двух фронтах не пойдёт нам на пользу.

— Что заставляет вас думать, что видящие вообще узнают об этой операции?

— Они узнают. Экстрасенс будет говорить.

— Говорить? С кем? — Брик поднял руки, в этот раз с трудом сдерживая презрение. — Мы отрежем его от всех ему подобных. Мы сделаем его беспомощным в отношении его расы. Нам, по правде говоря, куда меньше чего терять по сравнению с видящими теперь, когда мы знаем, что разоблачение для нас уже могло наступить.

Умолкнув на полуслове при виде резкого взгляда в глазах Константина, Брик пожал плечами.

— В любом случае, если он станет проблемой, мы его убьём.

— Он, может, и одиночка, но он племянник по браку, — напомнил ему Константин. — Счастливчик… Чарльз, может, и не в восторге от него, но честь обяжет его отомстить. Ты знаешь, как думают эти животные. Они верны своему клану.

Брик улыбнулся, кивая.

— Да. Так и есть. Но опять-таки, сэр, вы исходите из утверждения, что они будут знать, что это мы его похитили.

Поколебавшись при виде того, как недовольно поджались губы другого, он продолжил менее легкомысленно.

— Как я и сказал, я сделал все возможное с теми параметрами, которые были мне даны. Если вы хотите, чтобы я придумал другой план, это потребует времени. Возможно, значительного количества времени.

Константин продолжал хмуриться.

— Или, возможно, мне нужно найти того, кто сможет воплотить план, соответствующий перечисленным мною параметрам.

Помедлив, он позволил своему голову зазвучать более примирительно, почти по-отечески.

— Я знаю, что ты молод, Брик, и что это для тебя личное, как я и сказал. Но ты не осознаешь, что предлагаешь, затевая войну с созданиями этого вида. Он также связан, что усугубляет проблему. Экстрасенсы вообще не способны вести себя разумно, когда дело касается их пар. Она будет охотиться на нас. Её никак не урезонить… даже угрозой разоблачения. Ей будет все равно, особенно если ты его убьёшь.

Снова забормотав, он покачал головой.

— Ты действительно не хочешь знать, какими свирепыми они могут быть при таких обстоятельствах, Брик.

Брик улыбнулся, он ничего не мог с этим поделать.

— Потому что подобное настолько чуждо нашей расе?

Константин резко повернулся, награждая его неверящим взглядом.

— Ты действительно ничего не понимаешь, если считаешь, что это одно и то же. Более того, этот племянник Чарльза считается плохим даже среди собственного рода. Ты знаешь, что он профессионально убивает? Для людей? Как мы можем доверять тому, кто не имеет чести?

Брик подавил желание опять закатить глаза.

— Он наёмник, да, — признал он. — Но это едва станет для нас недостатком, учитывая то, для чего он нам нужен. И Константин, мы не можем использовать одного из нас, что оставляет нам ограниченное количество вариантов. Серьёзно, использование любого постороннего в этом задании несёт риск. С видящим мы хотя бы можем воплотить убедительные угрозы. Их сложнее убить по сравнению с людьми, что также будет несомненным преимуществом, учитывая окружение. И что ещё важнее, сама процедура его не убьёт.

— Она и людей не убивает.

Брик невольно фыркнул.

— Вовсе нет. Всего половину. А остальную половину сводит с ума. Как долго я должен ждать, и скольких я должен натренировать и выбросить в поисках того, кто пройдёт весь процесс без этих двух результатов? Способности людей и видящих к регенерации не поддаются сравнению.

Старик отмахнулся от его слов, признавая их с недовольством и уклончивым жестом. Повернувшись, он опять стал смотреть через тёмные тонированные окна.

— Ты же не думаешь его завербовать, не так ли? — Константин слегка повернулся, бросая на него многозначительный взгляд. — Потому что это я, возможно, мог бы преподнести Совету, — он изучал лицо Брика. — Я слышал, что брак не был одобрен… что Чарльз активно пытался предотвратить союз. Источники сообщают мне, что его новый «племянник» в курсе этого, и скорее всего, подчиняется исключительно из уважения к своей новой жене.

Брик поправил свой чёрный галстук поверх пошитой на заказ чёрной рубашки, пользуясь этим временем, чтобы подумать, как ответить. Он расправил линии такого же чёрного и пошитого на заказ пиджака поверх рубашки. Этот наряд стоил ему неприлично больших денег за одну только одежду, не считая классических итальянских туфель, бриллиантовых запонок и соответствующих наручных часов.

Для Брика это стоило каждого пенни.

Если он собирался играть в создание ночи, он будет делать это со стилем.

— Нет, — наконец сказал Брик, обдумав все возможные ответы. — Я не думаю, что племянника Чарльза можно завербовать. По сути, чем больше я об этом думаю, тем сильнее подозреваю, что нам скорее всего придётся убить его в конце всего этого, если вы действительно хотите скрыть от Чарльза детали нашей вовлеченности. Племянник обладает сильной волей. Я также не охарактеризовал бы его как «охотно вступающего куда-либо»… вопреки его контрактам в армии. Он богат, высокомерен, любит роскошь, имеет хорошие связи и привык обладать несправедливым преимуществом над своим окружением.

Брик почувствовал, как его губы изгибаются в усмешке прямо перед тем, как он встретил взгляд Константина.

— Практически как я, только с дерьмовым вкусом в одежде, — он улыбнулся.

Константин нахмурился ещё сильнее, и Брик отвернулся, позволяя своему голосу зазвучать более деловито.

— …И прежде всего, он не примкнёт к нам потому, что мы раса врагов, — сказал он, все ещё поправляя рукава. — Он никогда не примкнул бы к нам уже по одной этой причине.

Когда другой выгнул бровь, Брик склонил голову.

— В отличие от некоторых наших шпионов, я полагаю, что его преданность расе искренна. Я знаю, его критикуют за то, что он держится в стороне от товарищей-видящих, но по моим наблюдениям, не неверность заставляет его действовать таким образом. Он имеет глубинное идеологическое расхождение во взглядах с Чарльзом. Которое, кажется, разделяет его жена. Подозреваю, он завербовал бы на свою сторону больше видящих, если бы мог, уведя их от стада Чарльза. Я также подозреваю, что он надеется использовать связи своей жены с Чарльзом, чтобы в какой-то момент так и сделать… скорее всего, именно поэтому сейчас он ведёт себя как паинька. Чтобы завоевать доверие Чарльза.

Склонив голову со слабой улыбкой, он продолжил деловым тоном.

— …Так что нет, я не думаю, что его можно завербовать. Хотя жаль, мне бы он понравился, учитывая то, что я видел. Он хитёр, умён и знает, как вести долгосрочную игру… даже с его женой. Он также не сторонится хорошей драки. Полагаю, он скорее наслаждается сражением, а это ещё одна причина, по которой он идеален для этой работы.

Увидев своё отражение в тонированном стекле, он поправил галстук одним движением вправо и издал шутливо-прискорбный вздох.

— В любом случае, для этого нам не нужно его вербовать. Я вполне уверен, что его можно принудить. Его даже можно контролировать, полагаю… с нужными инструментами и мотивацией, а я намереваюсь использовать и то, и другое.

— Как?

Выражение лица Константина оставалось непроницаемым, но Брик все равно улавливал отдельные проблески. Более того, тот факт, что ему удалось вовлечь его в эту маленькую игру «вопрос-ответ», говорил о том, что Константин находил слова Брика более убедительными, чем показывал внешне.

— Как и вся его раса, он имеет слабости, — сказал он. — В частности одна слабость, судя по тому, что я слышал, будет легко удерживать его под контролем.

— И что это за слабость? — спросил Константин.

— Его жена, конечно же, — склонив голову в знак очевидности, Брик улыбнулся, упираясь руками в металлический подоконник окна и разминая спину. — И да… для его вида это печально предсказуемая слабость. Однако очень полезная для нас.

Константин не отводил взгляда от лица Брика.

Он также не выглядел убеждённым.

Долгое время они оба просто стояли там, глядя на небоскрёбы города и океан вдали. Брик не смотрел слишком часто или слишком долго, но по напряжённому лицу старика он видел, что тот взвешивает сказанное Бриком.

В конце концов, его тонкие губы плотно поджались, и он вздохнул.

— Ничто из этого не принесёт нам проку, Бэйшл, если он не сможет сделать то, что нам от него требуется. Более того, ранее ты говорил, что он даже не в курсе нашего существования, верно? Согласно договору с Чарльзом, эта информация не предоставлялась никому в обоих лагерях, кто бы уже не обладал этими сведениями. Так что тебе сначала придётся просветить его на эту тему.

— Или… нет, — сказал Брик, пожимая плечами. — Едва ли он идиот. Он и сам прекрасно сложит два плюс два, особенно когда окажется внутри того учреждения. Предварительное уведомление может только дать ему лишнюю причину бороться с нами.

Константин наградил Брика тяжёлым взглядом из-под черных и серых как железо бровей.

— Здесь многое стоит на кону. Возможно, вся наша семья.

— Я понимаю это, сэр. Поверьте, понимаю.

— Иногда я сомневаюсь, — глаза Константина вновь вернулись к созерцанию горизонта. — Временами кажется, что ты слишком наслаждаешься этой работой, Брик… даже при твоём желании освободить Лилу. И ты слишком молод, чтобы помнить наши первые столкновения с экстрасенсами.

Брик услышал в этом настоящую злость.

Он знал, что частично она направлена на него, на его мнимое высокомерие и отказ знать своё место. Но Брик предупреждал остальных, включая Константина, об угрозах, которые эти чужаки представляли с самого начала. Он не чувствовал необходимости теперь притворяться, будто у него коленки дрожат.

Перемирие являлось фарсом.

Все, что оно делало — это позволяло этому мудаку Чарльзу — или «Счастливчику», как называли его последователи — набирать силу и укреплять власть. Это дало ему время построить империю, наряду со временем на поиски все большего и большего количества рекрутов в свои ряды, внушения им все большего и большего количества рьяных идеологических верований.

Если бы решение было за Бриком, он стер бы их с лица земли, когда их здесь было совсем немного. Затем он поручил бы постоянной команде охотников отыскивать и убивать каждого нового по мере появления.

Он определённо не стал бы стоять, стенать, хныкать и заламывать руки, пока они становились внушительными. Теперь Счастливчик напрямую конкурировал с ними в мире, включая сферу бизнеса. Ничтожная дань, которую он платил, никогда не оправдывала допущение этого, не для тех, кому здесь изначально не место.

Это не их мир. Этот мир принадлежал Брику и ему подобным.

Так что нет, Брик не станет извиняться.

Эта проблема происходила всецело от чистой тупости отдельных стариков. Проблему полностью можно было предотвратить и легко сдержать — пока не стало слишком поздно.

Но они не слушали. И теперь они звали Брика, чтобы зачистить все это.

Он созерцал припудренный смогом пейзаж до самого океана, размышляя над всем этим и снова склоняя голову, почти как в нервном тике. Когда он заговорил, его голос содержал нотку безразличия, скорее всего, в полусознательной попытке разозлить старика.

— Я отношусь к своей работе очень серьёзно, Константин, — сказал он. — Если ты волнуешься о способности видящих действовать в ошейнике… не волнуйся. Он обучен впечатляющему количеству человеческих навыков и навыков видящего, многие из которых отлично послужат нашему делу. Если он сумеет избежать смерти, пока адаптируется к жизни там, я не сомневаюсь, что он сумеет выполнить задание, которое мы перед ним поставим.

— А если Чарльз узнает, что мы поместили его в этот маленький зверинец?

— Не узнает, — голос Брика звучал решительно. — У Чарльза нет активов в том учреждении. По правде говоря, я сомневаюсь, что Чарльзу вообще о нем известно… или что он в принципе знает о наших проблемах с разоблачением.

И вновь Константин нахмурился, качая головой и не отводя взгляда от окна.

— И как ты изначально планируешь поймать его?

Брик улыбнулся. Теперь старик просто хватался за соломинки.

— Эта часть вовсе не требует вашего беспокойства, Патрон. Она уже на стадии реализации.

— Уже на стадии реализации? — Константин повернулся, в этот раз открыто сверля его сердитым взглядом. — Ты запустил план в действие? Я и Совет недвусмысленно запретили тебе двигаться в этом направлении. Ты достаточно высокомерен, чтобы все равно сделать это?

— У меня сложилось впечатление, что здесь присутствуют более срочные временные границы.

— Когда? — спросил другой выразительным тоном. — Когда это произойдёт?

— Вы бы хотели узнать полный план действий, сэр? — вежливо спросил Брик. — Обычно такие детали ниже вашего достоинства, вот почему сегодня я не стал обременять вас ими. Но я, конечно же, с радостью подчинюсь и изложу подробности каждого нашего шага. Вы вольны посетить наше следующее собрание. Я попросил их встретиться со мной в центре через час, так что если вы хотели бы составить мне компанию…

Старик отмахнулся от него, наградив суровым взглядом.

— Ты все равно предполагал, что я одобрю это, — холодно сказал он.

Брик снова подавил улыбку.

— Я ничего такого не предполагал, Патрон, — он заставил свой голос звучать заверительно. — Я лишь хотел, чтобы механизмы были наготове, на случай если мне удастся вас убедить, — помедлив, он вложил в свой голос больше скрытого смысла.

— …Конечно, как вы знаете, я могу быть таким невнимательным в плане уведомления других людей. Я мог вообще забыть назначить эту встречу с вами… или, возможно, я не проинформировал бы вас о полном масштабе своих планов.

Брик помедлил, бросая на него очередной многозначительный взгляд.

— …Если, конечно, вы не пожелаете наложить прямой запрет даже сейчас, когда я объяснил, что это единственный способ, по которому все может сработать. Тогда, конечно же, я полностью отменю операцию и проведу вечер за более приятными занятиями.

Константин наградил его проницательным взглядом.

Брик улыбнулся, сохраняя глаза пустыми.

Он знал, что Константин его услышал. Он давал старику выход. Он предлагал взять полную ответственность за операцию, при этом правдоподобно отрицая своё участие перед Советом.

Старики были лишь горсткой трусов. Им все равно, как Брик делал то, что делал, пока им не приходилось за это платить.

Когда Константин ничего не сказал, Брик вежливо продолжил.

— …Мой человек в департаменте полиции Лос-Анджелеса устроил все для меня ещё недели назад, но я легко могу все перекроить. Или мы можем позднее поставить крест на операции, если что-то пойдёт не так. Поимка — это лёгкая часть. Сейчас мы имеем куда больше контроля над различными переменными, чем потом, когда он будет внутри. И он никак не узнает, кто изначально поместил его туда… если только я ему не скажу.

Константин издал тихое фырканье.

— Твой «человек» в силовых структурах? Ты им доверяешь?

— Амбиции всегда идут на сотрудничество, сэр.

Старик не улыбнулся.

— Достаточно, чтобы обдурить этих экстрасенсорных отбросов?

Брик снова подавил желание закатить глаза. Этот ископаемый старик действительно не понимал, как все устроено? Брику не нужно ничье сотрудничество в этом вопросе. Больше нет. Они нашли свои способы ослепить экстрасенсов.

— Обо всем позаботились, Патрон. Я обещаю.

Старик нахмурился ещё сильнее, но не заговорил.

Брик продолжал все тем же приятным тоном.

— Мне стоит отозвать все, сэр? Или мы предположим, что я был менее открытым в этом разговоре, и вы просто понятия не имели об экстремальных и шокирующих мерах, которые я предпринял ради безопасности нашей расы?

Наблюдая, как старик поворачивается обратно к тонированному окну, а недовольство все ещё искажает черты его лица, Брик утаил очередную улыбку.

Он уже знал, каким будет ответ, ещё до того как старик повернулся.

Константин наградил его одним из своих проницательных взглядов.

— Я не припоминаю, чтобы ты вообще упоминал что-либо об экстрасенсах в нашей беседе, — сказал он холодным голосом. — Более того, когда я спросил тебя об этом, ты прямо сказал мне, что отказался от этого плана, Брик… после того как я напомнил тебе, что похищение экстрасенса для этих целей напрямую противоречит пожеланиям Совета.

Брик кивнул.

— Именно так все помнится и мне, сэр.

Красноватые глаза Константина посмотрели ещё пристальнее.

— Я буду защищать наше перемирие, Бэйшл, — добавил он более холодным тоном. — А это значит, что если экстрасенсы свяжутся со мной по этому вопросу, я выражу им свои соболезнования и предложу помощь, если это возможно. Если придётся, я даже признаюсь в том, что возможно какой-то мятежник среди нас действовал вопреки приказу. Если они поверят и в это, я предложу им помощь в выслеживании и убийстве этого мятежника, — его глаза содержали в себе тот холодный подтекст. — Так что не оставляйте отпечатков пальцев в этой своей операции, мистер Брик. От этого вполне может зависеть ваша жизнь.

Брик улыбнулся, поправляя галстук.

— Конечно, сэр. И все ваши, ну… дипломатические махинации определённо имеют смысл, учитывая ваш крайне рациональный ужас перед экстрасенсами.

Глаза Константина сделались ещё холоднее.

Брик лишь улыбнулся ему, сохраняя лицо нарочито пустым, и в конце концов Константин отвернулся. Когда он сделал это, улыбка Брика померкла, оставляя его лицо неподвижным как стекло.

Игра закончена, мудак. Я выиграл.

Эти старые хрычи могут трястись из-за мысли о сражении с экстрасенсами, но Брик определённо не трясся.

Они страшились войны.

Брик находил эту идею прямо-таки заманчивой.