— Я бы хотел попросить вас об услуге, мой король.

Помедлив, вампир прочистил горло.

— … Я прошу смиренно. Но с некоторой настойчивостью.

Брик поднял взгляд от прямой трансляции на планшете, который стоял на антикварном дубовом столе. Экран в настоящий момент показывал прямой новостной эфир с массового политического митинга людей в Хьюстоне, штат Техас.

Переключив внимание со светловолосого мужчины, читавшего речь на экране, на светловолосого мужчину, стоявшего перед ним, он слегка удивлённо поджал губы, но увидев его серьёзное лицо, окинул повторным взглядом.

Когда мужчина не отреагировал на его пристальный взгляд и ничего больше не сказал, Брик один раз кивнул.

— Говори.

Вампир прошёл глубже в комнату, его идеальное, неподвижное лицо оставалось неподвижным, пока он выходил на то место, где свет пламени осветил его щеки, лоб и нос с одной стороны. Он встал перед столом, за которым работал Брик. Что-то в официальности этой позы вызвало беглые воспоминания в сознании Брика.

В человеческом мире до обращения Дориан был лордом.

Странная мысль для такого момента, но Брик не слишком углублялся в эту тему.

И всё же высокий привлекательный вампир всё ещё хранил в себе остатки той сущности.

Он нёс её в себе даже тогда, когда замахивался своим обшитым сталью скейтбордом на голову своей жертвы, или когда одевался как молодой панк, или как молодой технарь, или как биржевой маклер, или как ассасин, или когда он делал себя совершенно неприметным.

Возможно, такое остаётся на уровне генетики.

А возможно, никто не может избавиться от своего изначального образа даже при смене биологического вида… даже после ста с лишним лет.

— Что я могу сделать для тебя, брат мой? — спросил Брик, откидываясь на спинку.

Наблюдая за лицом другого вампира, он сложил ладони на солнечном сплетении, позволяя вращающемуся креслу скрипнуть. Он слегка покачивался, закинув одну ногу на колено и легонько отталкиваясь от края стола, и с некоторым любопытством наблюдал за серьёзным выражением этих кроваво-красных глаз.

Дориану несвойственно колебаться — из-за чего бы то ни было.

Серьёзно, всё, что Дориан говорил вслух нормальным голосом — уже событие.

— Очевидно, ты чего-то очень сильно хочешь, — заметил Брик. — Говори, возлюбленный друг. Ты знаешь, что я мало в чем тебе откажу.

Дориан поднял взгляд от огня.

Его похожие на стекло глаза всё ещё отражали это пламя, отчего привычный кровавый цвет радужек становился ещё насыщеннее обычного. Его длинный идеальный подбородок слегка напрягся перед тем, как он посмотрел на своего короля, встретившись с ним немигающим взглядом.

— Я бы хотел, чтобы вы дали мне разрешение, — сказал он. — Тренировать его.

Брик приподнял брови.

На протяжении нескольких секунд тишину нарушало лишь тиканье старинных напольных часов, которые стояли у стены возле плотных штор, заслонявших балкон за его столом.

Когда Брик заговорил, его тон граничил с предупреждением.

— Тренировать… его? — его губы изогнулись в притворной озадаченности. — Кого «его», скажи на милость?

На это Дориан не потрудился ответить.

Он посмотрел обратно на огонь, и эта лёгкая ожесточённость его черт проступила ещё явственнее.

Воцарилось очередное молчание.

Затем Дориан заговорил, всё ещё глядя на огонь.

— Вы слишком заняты, чтобы заниматься этим, — произнёс он безупречно вежливым голосом. — Вы, прошу меня простить… слишком мягки. Вы питаете к нему слишком нежные чувства, чтобы сделать это должным образом.

Дориан помедлил, вероятно, ожидая выговора.

Не услышав такового, он перевёл взгляд и посмотрел Брику в лицо. Выражение благородного вампира сделалось прежним, плоским как камень.

— Люсия с ним откровенно бесполезна, — продолжил он. — Она вообще его не сдерживает. Она позволяет ему вырабатывать дурные привычки. Она потакает им, считая их забавными.

Дориан заметно скривил губы.

— …Она как щенок с ещё одним щенком, — холодно добавил он. — Она слишком слаба для него. Слишком молода. Она его сведёт в могилу. Или просто сделает его неконтролируемым. Его надо приструнить. И это должно произойти сейчас. До Сан-Франциско.

Дориан замолчал.

Он неподвижно стоял там, явно ожидая ответа на свои слова.

Теперь Брик хмурился скорее озадаченно, нежели раздражённо. Позволив рукам опуститься на подлокотники кресла, он сложил пальцы домиком, всматриваясь в лицо своего друга.

— Это для тебя важно? — спросил он.

Дориан сжал челюсти.

— Да, — только и ответил он.

— Почему? — спросил Брик, и в его голос просочилось любопытство.

На это Дориан тоже не ответил.

Он лишь стоял там, напоминая эфемерную мраморную статую с кроваво-красными глазами.

— Вы отклоняете мою просьбу? — спросил Дориан.

Брик моргнул.

Вопрос не был грубым.

В нем не содержалось даже намёка на пассивную агрессию.

Вопрос был осторожно вежливым, совершенно лишённым эмоций, контекста, любой степени неповиновения. И всё же явный интерес вампира, его решение прийти и прямо попросить Брика, сделать это важным вопросом и даже услугой — всё это немало интриговало Брика.

Однако Дориан явно не намеревался делиться с ним своими мотивами… по крайней мере, не без деликатного подталкивания со стороны самого Брика. Дориан имел право не делиться своими мыслями, конечно, поскольку он явно давал понять, что будет уважать любое решение Брика. Брик был не из тех лидеров, которые требовали докладывать всё без исключения, и уж точно не тогда, когда верность ему оставалась непоколебимой.

И всё же его молчание явно разожгло любопытство Брика.

Однако тот факт, что Брик не знал точные причины тяги Дориана к этому заданию, не повлиял на его финальное решение.

— Нет, — сказал он, принимая решение и глядя в лицо вампира, который был его правой рукой. — Нет, Дориан. Я тебе не отказываю.

Помедлив, он добавил:

— Ты можешь тренировать его, возлюбленный брат, — увидев, что напряжённые губы вампира слегка расслабились, Брик заговорил предостерегающим тоном.

— Ты не станешь его ломать, Дориан… ни в коей мере. Ты не будешь ломать его разум, его тело, его дух. Ты не будешь ломать ничего в нём. Никаких необратимых повреждений.

Слегка усмехнувшись над своими словами, Брик легонько взмахнул рукой.

— Если честно, я бы предпочёл, чтобы его не слишком ломали даже временно, — пробормотал он. — Я согласен с тобой, что это нужно сделать до Сан-Франциско. И всё же мы не можем слишком долго откладывать эту поездку. Так что у тебя есть один месяц, брат. Ты меня слышишь, Дориан? Один месяц. И он должен быть почти в безупречном состоянии, когда мы будем готовы пуститься в путь. Никаких видимых следов.

Брик посмотрел в эти красные глаза, слегка нахмурившись.

— Эти условия понятны, брат?

Выражение лица Дориана напоминало неподвижный камень.

— Одного месяца достаточно, — только и сказал он.

— Никакого ломания, — Брик нахмурился, грозя ему пальцем. — Я серьёзно, брат. Я не хочу, чтобы он был помятым в этом отношении. Ты сможешь испытать его истинные точки напряжения, когда он привыкнет быть одним из нас, и если тогда тебе всё ещё захочется это сделать. Не сейчас. Только не тогда, когда он так молод. И я хочу регулярные доклады о прогрессе. Мы будем обсуждать это каждый день, мой возлюбленный друг.

— Благодарю вас, мой король, — Дориан согнулся пополам, опустив туловище и руку в официальном поклоне. — Я очень ценю эту услугу. Из-за неё я ещё сильнее у вас в долгу, чем прежде.

Брик наблюдал, как он завершает поклон.

Он проследил за пальцами высокого вампира, когда они едва не задели напольный паркет.

Однако озадаченность так и не покидала его, даже когда его «правая рука» повернулся и вышел за дверь, не обернувшись.

* * *

— Уходи. Немедленно.

Наоко застыл.

Его взгляд заметался туда-сюда, он замер, не до конца надев пошитое на заказ пальто, стоя перед антикварным деревянным гардеробом. Он уставился на высокого вампира с пустым лицом и бело-светлыми глазами, который стоял на пороге его комнате.

Ник заметил полное отсутствие выражения на его лице, затем взглянул на Люсию.

Вампирша одевалась рядом с ним. Когда Дориан заговорил, она только-только накинула полупрозрачную чёрную шаль на плечи поверх тёмно-зелёного платья.

Наоко не знал, откуда ему это известно, но он точно понимал, что команда правой руки Брика адресовалась ей, а не ему.

Словно увидев это знание на его лице, Дориан адресовал следующие слова ему.

— Сегодня ты никуда не пойдёшь, — сказал он.

Молчание сгустилось, превратившись почти в одушевлённое существо.

Затем Наоко нарушил его, издав полный неверия смешок.

— Чёрта с два.

Другой вампир не дрогнул.

После небольшой паузы он прошёл глубже в комнату и встал прямо в центре пола, точно посередине антикварного ковра, занимавшего половину комнаты Наоко. Дориан двигался как тень — так тихо, что Наоко едва слышал его перемещение.

Незваная тень, заметил про себя Наоко.

— С каких это пор ты отдаёшь мне приказы? — холодно сказал Наоко. — Убирайся нахер из моей комнаты, мёртвоглазый чудик…

Вампир перебил его.

— …С этих самых пор.

Слова вампира прозвучали почти безразлично, но они явственно донесли посыл. Он едва удостоил Ника взглядом. Повернув голову, он уставился на Люсию этими глубокими рубиновыми глазами.

— Уходи. Немедленно. Ты не будешь контактировать с ним. Пока я не разрешу. А этого не случится минимум месяц.

Наоко ещё шире раскрыл глаза.

— Да какого ж хера…

— Молчать, — в этот раз старший вампир повернулся к нему.

Пристально посмотрев ему в лицо, Дориан показал самые кончики клыков.

Что-то в его глазах, в кровавом бурлении этих ровных безжизненных радужек заставило молодого вампира помедлить.

Однако ненадолго.

— Убирайся нахер из моей комнаты! Сейчас же! — прошипел Наоко, тоже показывая клыки. — Я тебя не приглашал, и мне совершенно точно не нужна нянька, чёрт подери. Скажи Брику…

— Брик уже дал мне разрешение тренировать тебя, молодой брат. И каждую секунду, с каждым словом, слетающим с твоих губ, ты лишь подтверждаешь неотложную потребность в этой тренировке, — холодный взгляд высокого вампира переключился на Люсии. — Убирайся. Немедленно. Я не буду повторять ещё раз.

И без того белая как мел кожа Люсии побледнела ещё на один оттенок.

Светловолосый вампир наблюдал своими безжизненными как у акулы глазами, как она обходит высокого мужчину, сжимая на груди полупрозрачную чёрную шаль и поспешно направляясь к двери. Её высокие каблуки застучали по паркету, как только она сошла с ковра, и этот звук напоминал цокот коготков маленькой собачки. Она мельком обернулась на Наоко через плечо, и в её прозрачных стеклянных глазах виднелся заметный страх.

Он честно не мог сказать, был ли это страх за себя или страх за него.

По правде говоря, ему было насрать.

Она ещё не дошла до двери, когда он сдвинулся с места.

Развернулся на пятках — и просто метнулся.

Он устремил весь свой вес вперёд, направив тело к ближайшему выходу и проломившись через окно квартиры на четвёртом этаже.

Его лицо и руки врезались в стекло, затем внезапно очутились в ночном воздухе. Он усиленно замахал руками и ногами, стараясь отдалиться от здания, пока не упал на землю.

Его единственный шанс заключался в эффекте неожиданности.

Эффекте неожиданности, а также беге со всех ног, пока он не уберётся из пределов видимости вампира. В отличие от человека, он не источал запах, который вампир мог легко отследить.

Его ступни даже не коснулись тротуара, когда чьи-то ладони стиснули его бицепсы как стальные когти. Они так крепко сжали мышцы, впились так безжалостно, что удержали напрягшиеся мускулы на месте, и заставили Наоко приземлиться одновременно с тяжёлым вампиром.

Недолгая радость Наоко превратилась в ярость.

Логика уже не сопутствовала его попыткам бежать.

Он извернулся в воздухе, пнул другого вампира и использовал свой вес, чтобы попытаться отбросить его.

Он хотел, чтобы Дориан кувыркнулся через голову.

Ему это наполовину удалось к тому времени, когда они долетели до брусчатки — то есть, он не перевернул его полностью, но он сместил центр опоры высокого вампира, использовав против него его же вес. В воздухе он сумел толкнуть его достаточно быстро и сильно, чтобы Дориан ослабил свою хватку перед приземлением.

По той же причине, как только они приземлились, Ник ударил первым.

Приземлившись задницей на неровную поверхность на секунду раньше Дориана, Наоко вскочил на ноги, как только ощутил, что хватка пальцев ослабла.

В процессе он сумел заставить вампира перевернуться, затем сопроводил это двойным пинком по голове и ударом в центр широкой груди вампира. Ник скорее ощутил, нежели увидел, как более высокий и более тяжёлый вампир проехался по улице перед тем, как ткнуться лицом в брусчатку.

Наоко не стал ждать.

Изогнув тело в быстром рывке, чтобы приземлиться на обе ноги, он услышал звучный вздох приближавшегося пешехода, который думал, что они оба сильно пострадали. Наоко протолкнулся мимо человека и отбросил его в сторону, словно тот был бумажной мишенью.

Он перешёл на бег, на всей скорости метнувшись в тёмный переулок.

Опять-таки, он ушёл недалеко.

Мощный вес врезался в него сзади, так стремительно и неожиданно, что Наоко не просто споткнулся — он полетел прямо лицом в тротуар. В его скуле и челюсти взорвалась боль, за которой последовал сильный глухой удар по лбу.

Вместо того чтобы оглушить, удар разъярил его.

Он едва успел осознать, что с ним случилось, как эти стальные руки опять стиснули его бицепсы как пара лиан, подняв на ноги, затем резко дёрнув и развернув лицом в противоположную сторону.

Зашипев, Наоко запрокинул голову и боднул, ощутив крепкий удар, когда его череп встретился с подбородком вампира.

В отличие от предыдущего раза, хватка пальцев на его руках не разжалась.

Другой вампир даже не издал ни звука.

Наоко осознал, что вампир не издал ни звука с тех самых пор, как он проломил окно. Если он и издал какой-то звук, Наоко его не услышал даже с вампирским слухом.

Мгновение спустя пальцы одной руки отпустили его.

Как только рука освободилась, Наоко замахнулся…

… и в это самое мгновение холодная рука стиснула его горло.

Рука дёрнула его назад, прижав тело Наоко к каменному телу. Наоко шипел на него, плевался, пытался впиться зубами в руку под плащом, которая прижимала его к груди вампира. Извиваясь в его хватке, он не переставал сопротивляться всё то время, что его тащили по улицу в сторону их жилого здания.

Вампир тащил его, оставаясь безмолвным и безразличным, подталкивал вперёд, не обращая внимания на его размахивание кулаками, пинки и угрозы. Наоко не раз попадал в цель этими пинками и ударами, но вампир даже не дрогнул.

При виде приближавшейся двери их жилого здания, в его груди взорвалась ярость. Издав гневный вопль, он метнулся всем весом назад, оттолкнувшись от тротуара обеими ногами и швырнув на вампира всё своё тело.

В этот раз ему удалось застать его врасплох, и хватка Дориана на его другой руке ослабла. Наоко не пытался ударить его. Вместо этого он вывернулся, используя дополнительную инерцию, чтобы высвободить голову и шею.

Он наполовину вырвался…

Затем эти стальные пальцы сжали его горло.

Не успел Наоко осознать случившееся, как его спина врезалась в кирпичную стену, образовывавшую фасад здания. В этот раз он ударился так сильно, что почувствовал, как кирпичи стены трещат и ломаются под его позвоночником. Он невольно издал всхлип, на мгновение обмякнув в хватке другого вампира, свесив ноги и ступни над тротуаром.

Когда он посмотрел вниз, Дориан уставился на него, полностью обнажив клыки. Его лицо заливала кровь, черты исказились в яростной гримасе. Его светлые волосы запачкались кровью. Он гортанно рычал, и этот звук вибрировал в его груди и горле.

Он приподнял Наоко над тротуаром, и его рука образовывала длинную идеальную диагональную линию.

— Шевельнись, и я тебе шею сверну, — прошипел он.

Наоко моргнул.

Затем его затопила ярость.

Она горячей, неконтролируемой волной заполонила его разум, его тело, каждую часть его естества.

Без единой мысли в голове он врезал светловолосому вампиру кулаком по лицу, согнувшись в талии и вложив в удар весь свой вес.

Он ощутил, как его костяшки пальцев соприкоснулись с плотью, ощутил торжествующее, холодное чувство возмездия, когда пальцы другого вампира ненадолго разжались…

Затем всё потемнело.