— Нет, — он покачал головой, держа руки скрещёнными на груди. — Попробуй ещё раз, Элли.

Поморгав, чтобы сфокусировать глаза, я подняла взгляд со своего места на узорном коврике, где я сидела со скрещёнными ногами.

— Что я сделала? — спросила я. — Я что-то слышала.

Ревик криво ухмыльнулся, показывая на потолочную люстру.

Я увидела остатки одной из лампочек, где зазубренный осколок стекла свисал как сосулька, обнажая органические проводки под ним. Этот последний осколок упал на моих глазах, присоединившись к куче осколков на ковре. Я вздрогнула.

— Серьёзно? Ты уверен, что это была я?

Он рассмеялся.

— Думаешь, она спонтанно взорвалась? Именно в тот момент, когда ты сосредоточилась на поднятии этой штуки? — он указал неопределённым жестом на стол, всё ещё улыбаясь.

— Ты смеёшься надо мной?

Он улыбнулся ещё шире.

— Определённо.

— Ну ладно, — сказала я, поднимаясь на колени. — Довольно, всемогущий Сайримн. Ты явно слишком наслаждаешься возможностью покомандовать мной. Ты уверен, что ты здесь единственный видящий-телекинетик, который может обучить меня этим вещам?

— Просто держись подальше от стен, Элли, — сказал он, улыбаясь.

Словно осознав свои слова, он посмотрел вокруг нас. Его улыбка дрогнула и сменилась лёгкой тревогой.

— Вообще-то, если так подумать, — сказал он. — Тут может проходить газопровод. Может, нам лучше попрактиковаться снаружи.

— Трусишка, — отозвалась я.

Он рассмеялся.

— Хочешь, чтобы я взлетел на воздух?

— Почему нет? Ты же Сайримн, так? Разве ты не можешь просто поднять какой-нибудь супер щит или типа того? Тогда тебе тоже будет практика.

Бросив на меня задумчивый взгляд, он пожал плечами.

— Ладно. Раз ты преподносишь всё в таком свете. Без проблем. Тогда почему бы тебе не нацелиться на стены? Учитывая твои результаты, так нам будет даже безопаснее.

Вскочив на ноги, я шлёпнула его по руке. Увидев его улыбку, я сообразила, что именно такой реакции он от меня добивался. Притянув меня к себе, он поцеловал меня, прижав нас обоих к стене. Через какое-то время я оторвалась от него и немного отстранилась, посмотрев в окно на тяжёлые тёмные тучи, собиравшиеся вокруг гор.

— Куда нам пойти? — спросила я, гладя Ревика по животу — Для телекинеза, имею в виду, — сказала я, улыбаясь и ощущая реакцию его тела. — Похоже, нас заметёт снегом, если мы проведём на улице слишком много времени.

— Куда ты хочешь пойти? — спросил он. — Ты устала от этого?

— Нет. Не совсем устала.

Он поцеловал моё горло.

— Не совсем… устала. Это как понимать?

— Просто я чувствую себя бесполезной, наверное, — призналась я.

Я подняла взгляд и пожала плечами, увидев вопрос в его глазах.

— Я не сидела без дела так долго уже… — я задумалась на минутку. — …Ну, наверное, никогда. Я определённо не бездействовала так долго за последний год. Не то чтобы я возражала, — добавила я, заметив, что Ревик нахмурился. — Я многому учусь, и это здорово. Но думаю, мне немножко не сидится на месте.

— Разве это не похоже на школу? — спросил он, улыбаясь. — Может, на колледж?

— Я работала, пока училась в школе, помнишь? — я улыбнулась в ответ на его улыбку. — Может, это кальвинистское воспитание, но мне сама школа до сих пор кажется отдыхом. Я ничего ни для кого не делаю.

— Ты многое делаешь для меня, — сказал Ревик.

Услышав серьёзные нотки в его голосе, я поколебалась, посмотрев ему в глаза.

Увидев, что он смотрит на меня, я улыбнулась и дёрнула его за ремень, ощутив от него очередную рябь боли.

— Ты понял, что я имела в виду. Я же знаю, что понял. Ты ещё более ярко выраженный тип А, чем я. И я знаю, что ты тайком уходишь работать, когда я сплю.

Когда я подняла на него взгляд, выражение лица Ревика опять сделалось задумчивым.

Я видела, как он пробегается взглядом по моему лицу с такой проницательностью, от которой моё сердце забилось чуть чаще вопреки открытой привязанности, которую я видела в его взгляде. Я улыбнулась, стараясь нарушить его сосредоточенность, но его глаза оставались серьёзными. Он выглядел так, будто пытался что-то решить.

— Что? — я ласкала его руку. — Что происходит?

— У меня есть идея. Если ты открыта для этого, Элли.

— Что за идея?

— Я бы хотел, чтобы ты пошла со мной, — взяв мою руку, он поцеловал пальцы. — Я хочу, чтобы ты увидела кое-что, над чем я работаю. Пожалуйста, Элли.

Ощутив, как моё сердцебиение немного ускоряется, я кивнула.

— Ладно. Конечно.

Я всё ещё всматривалась в его лицо, пытаясь решить, что я вижу, когда Ревик вновь потянул меня за руку, в этот раз выводя меня за собой из комнаты.

Я последовала за ним немного настороженно.

Мы всё ещё мало обсуждали идеологию, религию, политику, военные тактики, Восстание, Семёрку — да всё что угодно, касающееся войны или его роли как Сайримна.

Передо мной это поднималось всего один раз — во всяком случае, прямо.

Ревика попросили дать заявление в прямом эфире новостного канала видящих, за которым должен был последовать «вопрос-ответ» от группы видящих-журналистов. Темой заявления должны были стать его мысли по поводу недавнего объединения Семёрки с китайцами. Этот канал, по мнению Мирового Суда и СКАРБ, принадлежал к чёрному рынку, и его слушали видящие по всему миру, так что меня немного поразило, что они обратились напрямую к нему.

Ревик вежливо отклонил предложение, но в то время я задалась вопросом, делалось ли это для меня, или же скорее в связи с тем, что ни один из нас не делал открытых заявлений с той ночи, когда он потребовал от меня объяснений.

Конечно, я кое-что улавливала то тут, то там — в основном от его последователей.

Врег ненавидел Балидора до помутнения рассудка. Он ненавидел его почти так же сильно, как Ревик. И, похоже, он всё ещё воспринимал как личное оскорбление тот факт, что Ревик не убил Балидора, когда в Пекине у него была такая возможность. Насколько я могла сказать, это было единственное серьёзное разногласие между Врегом и Ревиком.

Я улавливала за этим проблески причин.

Отчасти это вызвано тем фактом, что я изменила его другу с лидером Адипана — должно быть, Ревик в итоге рассказал ему об этом. Я также улавливала намёки на то, что именно Врег сидел с Ревиком после того, как меня застрелили. Он неделями беспомощно наблюдал, как Ревик начинал умирать, как он кричал от боли, как терял контроль над своим телекинезом.

Я мельком видела образы Ревика, лежащего на кровати, потеющего и бледного, худого, как тогда, когда он только сбежал от Териана — затем я перестала смотреть.

Я знала, что Врег попытается сам убить Балидора, если окажется хотя бы на расстоянии выстрела от него. Я также улавливала мысли о том, что если ему когда-нибудь представится хоть малейшая возможность, он предпочтёт сделать это медленно.

И всё же он, казалось, ни капли не злился на меня за этот самый поступок.

Некоторые его командиры, похоже, не принимали меня — особенно женщины, но у меня сложилось впечатление, что это не столько соперничество за секс, сколько недоверие ко мне. Не только Врег знал, что между мной и Балидором кое-что было — новости внутри конструкции распространялись быстро. Некоторые открыто задавались вопросами, не была ли я шпионом Семёрки или даже Лао Ху. Я также уловила несколько вопрошающих мыслей о том, не использует ли меня и мой брак кто-то более взрослый и мудрый, чтобы проникнуть в операции Ревика.

А ещё они думали, что Ревик наивен в отношении меня.

Некоторые считали, что я вожу его за член, и это им тоже не нравилось.

Однако я позволила себе роскошь не думать обо всём этом — ни о Восстании, ни об их идеологии, ни о том, кто считал меня сукой за измену их боссу. Я пребывала в своеобразном добровольном отрицании, пока он учил меня телекинезу и mulei, пока мы проводили время, плавая, ходя в походы, делая друг другу массаж, много занимаясь сексом и фактически ведя себя так, будто мы оба отправились в долгий отпуск.

Я также позволила себе роскошь предположить, что шестимесячный запрет на операции всё ещё в силе. Вопреки его полуночным исчезновениям и тем моментам, когда он отрешался, чтобы поработать через виртуальную сеть, я не думала, что он разворачивает полноценные операции у меня под носом.

Однако теперь, следуя за ним на нижние уровни, расположенные ближе к зонам, куда Гаренше водил меня на экскурсии по военному командному центру, я всё же задавалась вопросами.

Я всегда имела склонность недооценивать то, какое количество дерьма он мог проворачивать параллельно.

Теперь он больше рассказывал, конечно, но в нём всё ещё сохранялась та одержимая сторона; я постоянно замечала её проблески, даже с Фиграном, о котором он рассказывал мне по минимуму.

Как только мы вышли из жилых и развлекательных зон комплекса, уровень активности увеличился в разы. Это заставило меня задаться вопросом, как часто в прошлом он уводил меня подальше от этих частей лагеря.

Шагая вместе с ним по одному из высоких навесных проходов, который разделял самый крупный бокс дока, я вновь поразилась тому, как им удалось создать миниатюрный город здесь, на западных границах Китая. Вообще-то я всё ещё не знала, где именно мы находились, но подозревала, что не слишком далеко от Кашмира, поскольку не раз слышала его упоминание вместе с Пакистаном, Таджикистаном и Афганистаном, и судя по контексту, все эти территории находились поблизости.

Так что на самом деле, мы и от Памира ушли недалеко.

Посмотрев по сторонам, я также невольно задумалась о финансировании.

Ревик это услышал, что заставило меня задуматься, как долго он прислушивался к моим мыслям.

— Финансирование — это не проблема, Элли, — сказал он, обвивая рукой мою талию. Повернувшись, он прижал меня поближе к себе и остановился посреди прохода. — Пока что у нас есть всё необходимое.

— Это я поняла, — я позволила своему взгляду скользнуть по ангару. — Всё это… — я покачала головой. — И ты раздаёшь евро так, будто у тебя карманы бездонные. Ревик, которого я помню, был немного более… осторожным. С деньгами.

— Ты хотела сказать «скупым»?

— Нет, — я покачала головой, улыбаясь. — Не скупым.

— Прижимистым? — предложил он, улыбаясь в ответ.

— Просто осторожным, скорее.

— Ага, — он пожал плечами, сжимая одной ладонью металлический поручень, а другой всё ещё обнимая меня. — Думаю, ты ещё мягко выразилась, — он серьёзно посмотрел мне в глаза. — Но Элли, дело никогда не было в деньгах. Дело было в возможности уйти.

— Уйти? — переспросила я.

Он кивнул.

— Мне никогда не нравилось быть уязвимым и вынужденно соглашаться на работу, которая мне не нравилась. Я хотел иметь возможность отказаться. Причём так, чтобы не оказаться где-нибудь в работном лагере.

Я всмотрелась в его лицо, задумавшись.

— Джон называл тебя барахольщиком, — сказала я. — Он говорил это в хорошем смысле. Любя, имею в виду, — обвив рукой его талию, я помассировала его грудь. — Он говорил, что ты один из тех людей, которые складывают наличку в матрас на случай, если банковская система однажды рухнет.

— Ты и половины не знаешь, любовь моя, — сказал он, усмехаясь. — Джон — умный парень, я всегда это говорил. У меня припрятаны банковские счета по всему миру, чёрт подери. Наличная валюта тоже, наряду с несколькими другими запасами. Я собирался однажды показать тебе всё это, но вечно не подворачивалось удачного момента, — он поколебался, всматриваясь в мои глаза. Рукой он вновь крепче обнял меня, прижимая к себе. — Я изменил своё завещание, Элли. Знаю, это немного нелепо, учитывая, что мы связаны… но у меня нет другой семьи, кроме Тарси.

Он поцеловал моё лицо, скользнув пальцами в волосы.

Прежде чем я успела переварить всё, что он сказал, Ревик вновь заговорил.

— Твоё имя тоже должно значиться в моих банковских счетах, — сказал он. — Мы позаботимся об этом на этой неделе. Я не хочу, чтобы ты где-нибудь застряла без денег. Ты не должна зависеть в этом от меня, Элли.

Я посмотрела на него, изрядно опешив.

Ревик снова улыбнулся при виде моего удивлённого выражения. Крепче прижав меня к себе, он поцеловал меня в губы, запустив руку в мои волосы.

— Я не хочу скрывать от тебя что-либо, — мягко сказал он, вновь целуя меня и притягивая мой свет. — Спрашивай меня о чём угодно. Я тебе расскажу. Обещаю.

Я кивнула, лаская его живот через рубашку. В последнее время мне становилось сложнее не слишком поддаваться эмоциям с ним. Не знаю, чем это вызвано, но я чувствовала, что это влияло на него. Когда я подумала об этом, Ревик вновь поцеловал меня, томительно притягивая мой свет. Поцелуй сделался более чувственным, и я осознала, что таю, прижимаясь к нему и запуская ладони под его рубашку.

Мгновение спустя Ревик отстранился и повёл меня дальше по проходу. Он довёл меня до лифта в конце решетчатой платформы.

Я постаралась перевести дух, следуя за ним.

Временами я ощущала в нём так много от мальчика; меня всё ещё выбивало из колеи осознание, что они оба — одна и та же личность. Некоторые изменения были незаметными, например, как когда он хотел впечатлить меня теми вещами, о которых ранее не распространялся.

Некоторые моменты напоминали мне о том, каким он был во время нашего медового месяца в хижине. Разговорчивый и как будто более молодой — почти оголодавший без любви и привязанности. Но даже в хижине я не помнила в нём такой явной игривости или желания поделиться стольким о себе. Я знала, что, скорее всего, отчасти это вызвано долгим временем, проведённым в той пещере.

И всё же даже это теперь казалось частью него.

Это больше не беспокоило меня и даже не казалось несвойственным Ревику.

Я осознала, что размышляю над его словами, складываю их с тем, что мне известно о нём. Мне никогда раньше не приходило в голову подумать об его отношении к деньгам. Теперь я вспомнила, как на корабле он рассказывал, что банкротство означало рабство, особенно для видящего.

Учитывая всё то, что я узнала с тех пор, это заявление казалось мне логичным.

СКАРБ, похоже, работал, опираясь на взятки и знакомства. Заберут ли тебя, арестуют ли тебя, во многом зависело от того, с кем ты знаком — или напротив, кем были твои хозяева.

На самом деле, чем больше я об этом задумывалась, тем отчётливее понимала, что видящему откровенно опасно быть без денег. Тебя могли сдать в работный лагерь, продать мафии, борделю или крупной корпорации. Нужно лишь оказаться в неправильном месте в неправильное время, без денег и связей, которые давали возможность откупиться.

Пока мы ждали, когда лифт поднимется к нам снизу, я осознала, что размышляю над этим более глобально, в плане отношения видящих к дерьмовой работе, которую им приходилось выполнять. Система практически заставляла их идти на поводу, работать в кругах военных и проституции, заниматься промышленным шпионажем на долгосрочной основе — хотя вообще-то они могли бы в большей мере жить сегодняшним днём, где-то подрабатывать как экстрасенс, или даже соглашаться на чей-то фетиш время от времени.

Учитывая наши способности и востребованность подобных навыков в человеческом мире, мы никогда не должны быть вынуждены наниматься на постоянную работу. Мы все должны быть свободными агентами.

Подняв взгляд на Ревика, я увидела, что он улыбается.

Прежде чем я успела спросить, он поцеловал меня — в этот раз крепче. Я не успела перевести дух, как он опять поцеловал меня, прижимая к себе.

— Я люблю тебя, — пробормотал он. — Боги. Как же сильно я тебя люблю.

Боль пронзила моё сердце и перехватила дыхание. Мои пальцы крепче сжали его руки.

Ревик вновь поцеловал меня, уже медленнее, притягивая мой свет, уговаривая слиться с ним. Я почувствовала, как его боль усиливается, обостряется, когда я всхлипнула ему в рот. Когда мы в этот раз оторвались друг от друга, я посмотрела ему в глаза, ощущая очередной прилив эмоций, который застал меня врасплох.

Я отвернулась, подавляя ту часть меня, которая готова была расплакаться.

Кабина лифта прибыла, издав тихий сигнал и остановившись на нашем этаже.

Ревик улыбнулся, поцеловав меня в шею.

— Пошли, — настоял он, когда я начала гладить его спину. — Я всё равно хочу кое-что тебе показать.

Не отпуская меня, он одной рукой открыл металлическую решётку перед дверьми лифта. Потянув за мою ладонь, чтобы я зашла за ним внутрь, Ревик целовал меня всё то время, что лифт опускал нас глубже в скалу. Навалившись на меня, он прижал меня к решетчатой стене в задней части лифта, ласкал меня через одежду, и когда мы доехали до низа, я уже практически забыла, что мы здесь делали.

Когда лифт остановился, Ревик открыл двери, повёл меня по очередным коридорам, пока мы не вошли в ещё одну двухуровневую комнату, почти полностью заполненную органическими консолями.

На главном экране я увидела какие-то планы чего-то вроде небоскрёба, минимум в сорок этажей.

Я присмотрелась к планам, затем взглянула на видящих, которые работали над трёхмерными изображениями того же здания. Некоторые из них, похоже, прогоняли симуляции через виртуальную сеть.

Многие напряглись, когда вошёл Ревик, остановились, встали на ноги и отдали честь перед тем, как он отмахнулся от их формальностей. Я видела, как некоторые смотрят на меня. Один из них, красивый разведчик с ближневосточной внешностью, которого звали Локи, адресовал мне откровенно хмурый взгляд.

Я видела его раньше в столовой и возле рингов mulei и знала, что он один из тех, кто считал меня шпионом. Очевидно, он не собирался конфликтовать с Ревиком из-за этого, но он и не особо скрывал своё неодобрение. Мгновение спустя он развернулся на стуле, надел наушники и сосредоточился на симуляциях.

— Ещё раз, — сказал он кому-то на другом конце линии.

Потянувшись к уху Ревика, я пробормотала:

— Это твоя большая доска?

— Какая большая доска? — прошептал он в ответ, рассмеявшись.

— Ну, ты понимаешь, — сказала я. — Та самая большая доска?

Щёлкнув языком в шутливом упрёке, он улыбнулся, жестом показывая на главный экран и планы здания, которые я заметила с порога. Теперь я заметила, что они казались мне немного знакомыми. Я принялась листать образы в памяти своего света.

— Мы отправляемся туда, — сказал Ревик.

— Мы? — переспросила я, нахмурившись. — Кто мы?

— Я и несколько отрядов. Через неделю. Может, через две.

Увидев, должно быть, унылое выражение, появившееся на моём лице, Ревик привлёк меня поближе и поцеловал, несмотря на присутствие других видящих в комнате.

— Я хочу, чтобы ты отправилась с нами, — тихо сказал он.

— Я? Зачем?

— Я обещал тебе шесть месяцев.

— Без операций, — сказала я, дёрнув его куртку. — Я помню. Прошло только два, Ревик. От силы.

— Семь недель, — уточнил он. — Но кто считает, — он вновь поцеловал меня, используя больше своего света. Отстранившись, он добавил: — Я обещал шесть месяцев без операций, Элли. Или проводить только те операции, чьи цели и средства ты предварительно одобришь.

— Ах, — я улыбнулась ему. — Ты думаешь, что я это одобрю.

— Да, — сказал он, крепче обнимая меня. — Хочешь заключить пари?

— И что я получу, если выиграю? — поинтересовалась я.

Крепче обвив нас своим светом, Ревик послал мне весьма детальное изображение процесса вознаграждения. К концу этого образа я вцепилась в него, обняв его рукой под курткой.

— Понятно, — серьёзно отозвалась я. — А что получишь ты, если я проиграю?

Он улыбнулся.

— Я уже сказал тебе. Я хочу, чтобы ты пошла со мной, Элли.

— Средства тоже? — уточнила я.

— Средства. И цели, — повторил он.

Я невольно немного расслабилась. Он выглядел уверенным.

— Ладно, выкладывай.

Прислонившись к металлическим перилам, отделявшим нас от нижней части комнаты, он щёлкнул пальцами и показал одному из видящих, что нам нужно две гарнитуры. Одну он протянул мне, вторую вставил в своё ухо и посмотрел, как я делаю то же самое.

Как только я её надела, передо мной открылось крупное, более детализированное трёхмерное изображение здания. В этот раз оно было почти фотографически реалистичным, хотя я видела через стены элементы самой постройки. Затем Ревик что-то сделал, и теперь уже казалось, будто мы парим в воздухе снаружи здания.

— Головной офис СКАРБ, — пробормотала я, прочитав наружную вывеску. — Мне стоило догадаться, — я осознала, что присматриваюсь, сравниваю это со зданием, которое ранее видела на мониторе. — Это не одно и то же здание.

— Нет. Не одно и то же.

Я взглянула на него. Стены вокруг нас исчезли, но я всё ещё ясно видела Ревика. Он улыбнулся мне, показав на новое здание.

— Мы хотим устранить систему регистрации видящих, — сказал он.

Здание устремилось на нас, и я вздрогнула, когда мы миновали стены и приземлились в одном из коридоров. Он провёл меня через ряды столов с дорогими консолями и людьми в деловых костюмах, которые работали за отгороженными столами. Низкие стены перегородок между столами делали людей похожими на мышей в лабиринте, каждая из которых скорчилась над своим кусочком сыра.

— Обработка происходит здесь, — сказал он, обводя жестом помещение. — Они также держат в этом здании видящих. Особенно молодых, без регистрационных знаков. Но они не задерживаются надолго, это скорее передержка перед транспортировкой. Их численность незначительна.

Мы опустились на несколько этажей.

Он показал мне другие зоны здания, включая комнату на первом этаже, где имелся длинный ряд окон, как в банке или на вокзале. Насколько я понимала, видящие стояли там очередями, держа какие-то стопки бюрократических бланков и различные образцы тканей. Я знала, что многие из них наверняка были родственниками и супругами, платящими штрафы.

Я почувствовала, как мой подбородок напрягся.

Здесь мы тоже не задержались надолго. Он показал мне нижний этаж, содержавший несколько уровней камер временного содержания, каждая из которых вмещала минимум четыре-пять видящих в тесном пространстве. Они явно спали по очереди, и я заметила, что большинство женщин не имело одежды. Их тела покрывали синяки и кровь.

— Ревик, — моё горло сдавило, я вцепилась в его запястье.

Он взял меня за руку.

— Прости, — мягко сказал он. — Я покажу тебе главную цель.

Он опустил меня на несколько этажей ниже камер, затем провёл по длинному подземному коридору. Я осознала, что этот коридор тянется далеко за пределы здания, которое он мне показал. Подняв взгляд вверх, я увидела в реконструкции виртуальной реальности, что туннель тянулся под улицами города, а на несколько этажей ниже находился суб-коридор, покрытый камнем и цементом.

— У них нет сетевой базы данных, — объяснил Ревик. — Они загружают данные на спутник каждые двадцать четыре часа, через сервер-посредник, который подключается к центральному процессору только для передачи данных, и они делают это вручную. То же самое с вводными параметрами. Данные за день отправляются во вторичное хранилище, откуда потом вручную переводятся в главное хранилище. Для более удобного доступа эта информация закидывается в парочку резервных систем, полностью органических и сетевых. Одна из них находится в Соединённых Штатах, в Вашингтоне. Есть также базы в Дубае, Аргентине и Южной Африке. Мы считаем, что определили все базы, кроме одной. Гаренше сейчас работает над этим.

Я кивнула. По слухам, Гаренше был каким-то гением органических машин. Врег и Ревик периодически дразнили его этим, говорили, что у него наверняка была органическая подружка, раз он так умело заставляет их выполнять все свои пожелания.

— Места загрузки — это простые хранилища, Элли. Копии, — объяснил Ревик. — И они все органические, так что мы намного проще проникнем туда из Барьера. Нам нужно нанести прямой удар по главному процессору. Поэтому они нарочно сделали его из неорганических элементов. Интерфейсы, которые ты видела в обработке данных, тоже органические, но большинство людей не знают, что само главное хранилище — настоящий динозавр. Все оборудование родом из прошлого столетия. Оно работает чертовски медленно в плане передачи данных, но это также означает, что к нему невозможно получить удалённый доступ. Нужно находиться там лично, чтобы получить этот доступ. Из Барьера его никак не взломать.

Вновь всмотревшись мне в глаза и убедившись, что я понимаю, Ревик пожал плечами.

— Нам нужно две команды. Одна займётся самим Секретариатом, вторая — главным процессором. Как я уже говорил, они подкрепляют органику использованием обычных серверов, но это лишь временное хранилище, пока они не закончат обработку в главном процессоре. Затем сервера стираются… опять-таки, чтобы исключить махинации с данными. Они никогда не хранят там данных и изменений больше, чем за один день. СКАРБ — невероятные параноики, и никогда не используют органику для всего, что связано с регистрацией видящих. По понятным причинам.

Ревик указал на несколько маленьких изображений, показывая мне серверную комнату в здании самого Секретариата.

— Резервы делаются по ночам, — сказал он. — Но этот процесс они тоже разделяют, в основном из-за низкой скорости главного процессора. Если обе команды отправятся туда ночью, то, как я и сказал, мы можем помешать загрузке, но это будет только один день регистрационных записей и обновлений. Нам нужно добраться до главного процессора, Элли. Это критично важно.

Я кивнула. Пока он говорил, я осознала, что он наверняка прав.

Скорее всего, я не буду против этой миссии.

— А люди? — спросила я. — В тех камерах. Ты же вытащишь их, не так ли, муж? — я посмотрела на него. — Раз уж будешь там.

Его лицо осветилось медленной улыбкой.

— Конечно, жена.

— И ты же не захочешь вломиться туда, размахивая оружием? — продолжила я всё ещё небрежным тоном. — Ну, то есть, это же не операция для СМИ. Ты захочешь пробраться и унести ноги так, чтобы они какое-то время даже не догадывались о пропаже данных, если такое возможно. Таким образом, ты сумеешь удостовериться, что разобрался со всеми резервными системами, пока они не попытались переместить их в очередное неорганическое устройство.

Он задумчиво кивнул.

— Это наиболее логично, да, — произнёс он таким же будничным тоном. — Если мы сумеем не привлекать внимания до тех пор, пока не ударим по всем местам загрузки и не сотрём всё, что осталось на серверах…

— А ты, конечно, не захочешь делать этого, пока не убедишься, что уничтожил главный процессор, — я взглянула на него. — Ну, знаешь, на случай, если они решат перенаправить данные через спутник в какое-нибудь место, которое ты ещё не нашёл.

— Естественно, — ответил Ревик, слегка улыбаясь.

Однако его взгляд изменился, и теперь он наблюдал за мной с такой пристальностью, которой я давно за ним не замечала.

— А спутник? — спросила я. — Тоже органика?

— Основные компоненты — да. Гарри сейчас работает над ним.

Я посмотрела обратно на здание, вновь подумав о тех клетках и нескольких сотнях видящих, которые теснились там как крысы. Ревик сказал, что их численность на месте «незначительна». Что же тогда в его понятии много?

Затем я вспомнила, что все видящие в работных лагерях и тюрьмах видящих были подключены к системам безопасности через идентификационные метки и имплантаты, на основании регистрационной системы. То же самое относилось и к большинству видящих, удерживаемых против их воли в борделях, корпорациях, а также работающих по контрактам, организованным крупными торговцами.

Я стиснула челюсти, затем посмотрела на Ревика.

Он всё ещё напряжённо наблюдал за мной.

— Так когда мы отправляемся? — спросила я у него.