Вместо официальной допросной комнаты они привели меня в конференц-зал. По правде говоря, меня устроило бы и то, и другое — я и без того много времени провела в допросных комнатах Северного участка.

Конечно, в основном я была там как профайлер, не как свидетель.

Ну, и в последний раз, когда я была в одной из этих комнат, это было в качестве подозреваемого. Возможно, именно поэтому Ник отвёл меня в конференц-зал с его заляпанной кофеваркой Mr. Coffee, разномастными кружками, стульями с серой обивкой и U-образным деревянным столом перед белыми досками в передней части зала, рядом с опускающимся экраном для проектора.

Я сумела более-менее собраться с мыслями. Само собой, я сделала это, приструнив каждый аспект своего мозга, который поддавался контролю, и заставив его функционировать в рамках жёстких границ.

Я также уговорила Глена позволить мне остановиться и прихватить порцию настоящего кофе.

Пока что Ник вёл основную часть беседы.

— …Мы получили некоторые улики, говорящие о том, что для этого парня это не первое убийство, — говорил он мне. — Этим утром мне звонил детектив из Лос-Анджелеса. Я разослал сведения по участкам Западного побережья, ища совпадения, поскольку почерк необычный, но этот парень утверждает, что и так планировал со мной связаться. Полагаю, он увидел историю в новостях и подумал, что это может совпадать с его большим нераскрытым делом. Он считает, что наш парень может быть бывшим военным, или, возможно, принадлежать к какой-то группировке наёмников, — Ник фыркнул, сверля меня взглядом. — Может, твой бойфренд сможет нам с этим помочь.

Я не клюнула на наживку.

— Это уже попало в государственные газеты?

Ник покачал головой.

— Нет. И мы усиленно скрываем детали. Здесь это напечатали даже не на первой странице.

Я нахмурилась.

— Тогда как этот парень связал это с преступлением в Лос-Анджелесе? Он проверяет все истории, где мёртвые тела привязаны к пирсу?

— Все с применением меча, так он говорит.

Я подумала об этом, затем снова нахмурилась.

— Меч был упомянут, — сказала я, чтобы прояснить. — В газете? — когда Ник кивнул, я поразмышляла ещё немного, затем качнула головой. — Это все равно странно, Ник. Если у него не было оснований полагать, что подозреваемый направился в эту сторону, то странно, что он так быстро нашёл тебя.

Ник пожал плечами.

— У всех копов есть такое дело. То самое, что не даёт спать ночами. Насколько я могу сказать, для Мозера это именно такое дело. Но ты права, возможно, он чего-то мне недоговаривает.

— Мозер, — все ещё думая, я кивнула. — Знакомое имя.

— Ты наверное читала об этом деле. Они называют его «Тамплиер». Типа в честь рыцарей-тамплиеров. Пошло от какой-то шутки в офисе коронера, когда они провели первые несколько вскрытий и определили причину смерти.

Я моргнула. Затем мои глаза расширились.

— Подожди. Тамплиер? Он думает, что убийца Тамплиер — здесь, в Сан-Франциско?

— Он считает это возможным, да.

— Зачем, черт подери, Тамплиеру обезглавливать Джеффри Норберга? Я думала, он обычно охотится на рыбу покрупнее? Типа криминальных лордов, именитых инвестиционных банкиров или типа того? Разве его последним крупным убийством не стал тот парень из Голливуда? Про которого все говорили, что он педофил?

Ник вздохнул, пожимая плечами и переплетая пальцы над поверхностью стола.

— Мозер говорит, что он убивает тех, кого его заметки называют «паразитами» или «вампирами». Это включает богатых людей. Особенно в финансовой сфере, как твой приятель Норберг. Тут есть что-то религиозное. Отрывки из Библии. Они проникли в одну из комнат, которыми он пользовался, и она была заполнена изображениями ангелов. Всевозможной религиозной чепухой. Святыми. И дьяволом, конечно же…

Я нахмурилась.

— И Мозер считает, что убийца — наёмник? Или был им?

— Он думает, что он в высшей мере обучен владению оружием и другими боевыми искусствами, — поправил Ник. — Что может означать наёмника. Или это может означать военного, какого-нибудь помешанного на выживании психа или профессионального борца, который изучал оружие на стороне… или даже копа, либо кого-то в правоохранительной системе. Это может означать многое. Где бы преступник ни получил эти навыки, согласно профайлеру Мозера, он все ещё может там работать. Или он мог заняться самоуправством, никому не сообщив… либо потому что сорвался, либо из-за какой-то чокнутой миссии, которую понимает он один. В любом случае, он не оставляет улик. Что не так-то просто в наши дни.

— У этого парня есть подозреваемые? — я перевела взгляд между Ником и Гленом. — Из того, что я читала, у них нет ничего конкретного о личности Тамплиера, но ты продолжаешь говорить «он». Это просто условное обозначение? Статистическая вероятность? Или у него есть основания полагать, что это мужчина?

Ник снова пожал плечами.

— Косвенные. Мозер говорил, что большинство убийств требовало физической силы. То, что на причале — в том числе. Конечно, убийца мог иметь напарника. Или это может быть женщина, всерьёз занимающаяся поднятием тяжестей. Но за исключением этих вариантов, скорее всего, это делает парень-здоровяк. Вне зависимости от пола, если это работа одного человека, то он необычайно силен.

— Этот Мозер… он приедет сюда?

— Сегодня после обеда. Он и его напарник, — Ник посмотрел в свой блокнот. — …Парень по имени Хокинг. Но это определённо дело Мозера. Он их пробивной человек. Привлекает всевозможных сторонних консультантов для профайлинга и прочего.

Я слегка улыбнулась, не утруждаясь подчёркиванием иронии.

Затем я взглянула на Глена, замечая, как слегка поджались его полные губы. Однако это не казалось нацеленным на меня или Ника.

Я гадала, что он думал обо всей этой истории с Тамплиером.

Я также задавалась вопросом, не было ли ему неприятно, что эти лос-анджелесские копы явятся сюда и влезут в их дело. Если убийства Тамплиера все ещё были задокументированы только в Калифорнии, то дело, скорее всего, пока не будет федеральным, но если этот Мозер прав, то все может идти к тому.

Эта история получала много эфирного времени в месяцы перед моим отъездом в Париж.

Я не очень за ней следила — по очевидным причинам — но я вынуждена была предположить, что это по-прежнему крупные новости, не только для Калифорнии, но и для всей страны.

Американцы любили серийных убийц.

Особенно тех, кто притворялись карателями, чинящими самосуд.

Особенно тех, кому нравилось странное оккультное дерьмо, включающее дьявола и ангелов.

— Мы должны поговорить о Норберге, Мири, — сказал Ник. — Псих этот Тамплиер или нет, мне нужно проработать твою связь с ним. Мозер тоже спрашивал меня о нем. Он составляет профили всех жертв, пытаясь разобраться в менталитете этого парня.

Подняв взгляд, я увидела, что Ник наблюдает за мной с этой пристальной пытливостью во взгляде. Я знала, он все ещё думал, что я веду себя странно. Я усиленно притворялась, что не замечаю, но это заставляло меня сильнее контролировать свой разум.

— Ладно, — я кивнула, проводя пальцами по волосам. — Начинай.

Ник кивнул, наклоняясь к столу.

— Этот парень, Норберг… он сделал шесть звонков на твой сотовый за два дня до своей смерти, — он передал мне распечатку телефонных звонков. Его голос содержал больше желчи, когда он добавил: — Конечно, ты не в курсе, учитывая твоё решение выпасть из жизни на последние несколько недель. Мы получили доступ к оставленным им сообщениям, и они были весьма… эмоциональными. И обвиняющими. Вдобавок за тот же период он восемь раз звонил в твой офис. Опять-таки, я предполагаю, что ты этого не знаешь…

Игнорируя его сарказм, я покачала головой.

— Я не знала. Но я не удивлена.

— Нет? — переспросил Ник.

Глен поднял руку, показывая Нику притормозить.

— С чего бы ему столько звонить? — спросил Глен, поворачиваясь ко мне.

Я взглянула на Глена, затем выдохнула, запуская пальцы в волосы.

— Потому что у Джеффа Норберга были серьёзные проблемы с границами.

— В смысле? — снова Ник, снова с резкими нотками в голосе.

Выдохнув в этот раз с нетерпением, я наградила его бесстрастным взглядом.

— В смысле у него проблемы со словом «нет». Он злился, если я не была доступна для него 24/7, вне зависимости от того, работала я или нет, была ли я с другим клиентом… и вообще, была ли я в стране. Он пытался использовать всевозможный психологический шантаж, чтобы добиться от меня желаемого.

Я откинулась на стуле; он издал громкий металлический звук и заставил меня резко дёрнуться вперёд и схватиться за край стола. Я забыла, какие тут старые стулья.

— …Я пыталась с этим справиться, но не смогла, — добавила я, с глухим стуком выпрямившись.

— Поэтому ты отказалась от него как от клиента? — сказал Ник.

Я кивнула.

— Да. В конце концов, я дала ему направление на встречу с коллегой.

— Как давно это было? — спросил Ник.

— Шесть месяцев назад, — нахмурившись, я осознала, что потеряла некоторое время. — …Может, семь. Это было сразу после того, как я вернулась из Бангкока. Может, через четыре-пять дней.

— Как ты пыталась с этим справиться? — сказал Глен, привлекая мой взгляд к себе. — Перед тем, как отказаться от него. Как психолог справляется с такой ситуацией с клиентом?

Я вздохнула, восстанавливая равновесие на стуле.

— Поначалу я пыталась поговорить с ним об этом. В ходе того изначального разговора я предупредила его, что с этого момента буду все жёстче пресекать его всякий раз, когда он выдвинет необоснованное требование или переступит границу, которая мне покажется неуместной… или попытается манипуляциями добиться от меня желаемого. После этого я несколько недель делала именно то, о чем сказала ему. Я останавливала его — часто на середине предложения, чтобы пресечь его рассказ о том, почему у него было право так поступить. Я предельно ясно указывала, что он делал, и не отступала вопреки его отрицанию или попыткам перевести тему. Я объясняла ему, что его недостаток уважения к границам других людей был огромной составляющей того, что изначально привело его в мой офис…

— А именно? Из-за какой проблемы он пришёл к тебе, док?

Я издала невесёлый звук.

— Преследование. На него подала в суд женщина, которую он нанял и в конце концов уволил.

— Они направили его к женщине-мозгоправу после того, как его обвинили в преследовании женщин? — спросил Ник, и в его голосе звучало неверие.

Я кивнула, взглянув на него.

— Иногда так делают. Иногда это срабатывает, давая им безопасный способ попрактиковаться в соблюдении границ с теми, кто обучен оберегать свои границы.

Ник фыркнул.

— Но ты отказалась от него после Бангкока?

— Да, — сказала я. — Он оставил более тридцати все более агрессивных сообщений на моём офисном телефоне за ту неделю, что я была за границей. Он также звонил на мой личный номер, которого я ему никогда не давала, а значит, он получил его каким-то неподобающим путём.

— Что случилось с женщиной, которую он преследовал? — спросил Глен. — Той, другой?

Я уставилась в стол, хмурясь и вспоминая.

— Как я и сказала, она подала на него в суд… изначально за домогательство и незаконное увольнение. Она также оформила на него запретительный ордер… опять-таки, за преследование, поскольку он продолжал досаждать ей и её семье даже после увольнения. Она утверждала, что само увольнение было отплатой за её отказ спать с ним. Его компания решила вопрос с ней. Вне суда, полагаю. Они выдвинули визиты к психологу как условие для Норберга, чтобы сохранить его место в совете… из целей подстраховки, полагаю.

Поскольку Джеффри Норберг был мёртв, я могла сказать им об этом.

— Разве он не женат? — сказал потом Глен, взглянув в свои файлы, как будто внезапно вспомнив их содержимое.

Я невозмутимо посмотрела на него.

— Ты не очень часто работаешь с преследователями, да, Глен? — спросила я.

Когда Глен вздрогнул, я вздохнула, делая несколько глотков кофе.

— Прости, — сказала я. — …И да. Джефф Норберг был женат. Это много раз всплывало в наших беседах. Он постоянно использовал жену в качестве щита, как причину, почему он вообще не мог сделать то, в чем его обвиняла бывшая сотрудница, ведь его жена физически привлекательна. Я честно думаю, что в беседах со мной он тоже видел всего лишь прикрытие. Дальнейшие аргументы против женщины, которая его обвинила, и судьи и копов, которые ей поверили, — я пожала плечами, со вздохом кладя руку на стол. — Для него это было схемой. Очевидно. Он не особенно был открыт для обратной связи с моей стороны относительно его поведения.

Я встретилась взглядом с Гленом.

— Так что я дала ему направление к новому доктору. Там я настоятельно рекомендовала в будущем направлять его только к мужчинам-психологам, по крайней мере, пока он не начнёт открываться на тему того, что действительно с ним происходит. По правде говоря, я списала его со счетов.

— Почему? — спросил Ник.

Я снова спокойно взглянула на него.

— Потому что он не хотел помощи, Ник. Он не искал терапии… его принудили к этому. Он искренне считал, что с ним все в порядке.

— Я не это имел в виду, — раздражённо сказал Ник. — Я имел в виду, почему ты не пошла дальше? Не подала какой-нибудь рапорт?

— Я действовала согласно своим рабочим протоколам, Ник. Он не сделал в мой адрес ничего незаконного. Ещё нет.

Ник нахмурился ещё сильнее. Он хотел сказать что-то ещё, но Глен его перебил.

— Ты говоришь, он был каким-то социопатом? — сдержанно поинтересовался он.

Я посмотрела на него, затем пожала плечами.

— Возможно. Этим словом часто разбрасываются, но думаю, это потому, что многие люди демонстрируют отдельные признаки. Есть и другие причины, по которым человеку может недоставать самоанализа, эмпатии и/или ответственности. С самого начала я подозревала, что он может страдать от нарциссического расстройства личности, или НРЛ, которое находится в спектре антисоциальных расстройств личности, часто обвиняемых в подобном поведении.

Я пожала плечами, взглянув на Ника, который продолжал хмуриться на меня.

— …В любом случае, — добавила я. — Он не хотел моей помощи. Он хотел играть в игры. Когда я не стала этого делать, я превратилась в одну из его «сучек», которых нужно поставить на место. Любые попытки противостоять ему или разбить иллюзию того, что он в порядке, а все остальные безумны, просто приводили его в ярость. Это приводило к обострению, не к переоценке, и он питался драмой. В результате отношения сделались совершенно нерабочими. В конце концов, единственным решением стало отсутствие каких-либо контактов. Мне пришлось полностью выйти из его игры.

Все ещё раздумывая, я добавила:

— Если честно, думаю, мужчина-психолог столкнулся бы с большинством тех же проблем… но мужчина-психолог с меньшей вероятностью подвергся бы физическому риску в результате, поскольку конкретная проблема Норберга сводилась к женщинам. Они также сумели бы наблюдать за ним в поисках знаков, что его болезнь может обостряться.

Глен кивнул, царапая заметки на жёлтом блокноте перед собой.

Он выглядел так, будто прекрасно за мной поспевал, и я ощутила лёгкое чувство вины из-за того, что разговаривала с ним как доктор, с ноткой скрытой враждебности, которой вовсе не гордилась.

Хуже того, я понятия не имела, откуда эта враждебность вообще взялась.

Мне нравился Глен. Всегда нравился.

— Так что он сделал, когда ты разорвала связь? — спросил Глен.

В этот раз я ответила более нормальным голосом, вскидывая руки.

— Практически именно то, что и ожидалось, — сказала я, и моё раздражение в адрес Норберга проявилось заметнее. — Он сказал, что я веду себя «эмоционально», и что я наношу прямой вред его программе лечения. Он обвинил меня в «непрофессиональном», «неадекватном» и «безумном» поведении. Он позвонил нескольким моим коллегам, чтобы наврать про меня перед тем, как подал официальную жалобу в профессиональный комитет. Он сказал по меньшей мере одному из них, что мы спали вместе. Нескольким другим он сказал, что я помешалась на нем и домогалась его в сексуальном плане. Он заявил, что я делилась его психологической историей с людьми на его работе. Он заявил, что я угрожала его жене. Он нашёл способы сфальсифицировать мои письма, намекающие на нелегальные или крайне неэтичные действия, и переслал их коллегам, часто с репликами, предположительно написанными мной и оскорблявшими или лгавшими о тех же коллегах. Он создал в фотошопе обнажённые фотографии меня и разместил их на сайтах порномести.

Услышав полный неверия звук от Ника, я невесело фыркнула.

— …К счастью, я знаю кое-кого, кто борется с этими сайтами, так что я быстро это пресекла. Если бы это продолжалось и дальше, я бы подала запретительный ордер за регулярное преследование. Он звонил на мой личный и рабочий телефоны в любое время дня и ночи, заявляя, что у него «кризис», и он подумывает о суициде. Когда я отправила его на горячую линию предотвращения самоубийств, он сказал, что я холодная бессердечная сука, и он разрушит мою карьеру, даже если это будет последнее, что он сделает.

Ник издал очередной изумлённый звук. Когда я взглянула на него, он уставился на меня с неверием в глазах. Глен снова поднял руку, чтобы его заткнуть.

— Возможно ли, что он совершил эту попытку? — спросил Глен. — Суицида?

Я закатила глаза — просто ничего не могла поделать.

— Крайне маловероятно. Конечно, он наверняка симулировал бы попытку, чтобы вызвать сочувствие и отметиться в пункте неотложной помощи, чтобы доказать моральные страдания при подаче иска. Я ожидала, что он попытается сделать что-то такое, а потом подаст на меня в суд за некомпетентность или преступную халатность или что-то подобное. У него были деньги, и он из такого сорта людей.

— Ты имела дело с таким прежде?

Я кивнула, снова вздыхая.

— Давненько, но да. Профессиональный риск.

Глен взглянул на Ника.

Только тогда я заметила, что Ник все ещё уставился на меня, и его выражение граничило со злобой. Когда он заговорил, его голос звучал опасно тихим.

— Почему ты не рассказала мне об этом парне, Мири? — сказал он.

Я посмотрела на него, поджимая губы.

— Потому что это моя работа, Ник. Я следовала протоколу… практически всем правилам. Я информировала своих коллег, как только это стало уместным. Тот парень, к которому я его отправила, Дейв Эстерхаус, получил от меня обширные заметки после своей изначальной оценки. Он не впервые имеет дело с подобным. Он определил в Норберге потенциального нарциссиста с женоненавистническими тенденциями на первой же сессии, и я ничего ему ещё не говорила, поскольку мы оба согласились, что Дейв должен оценить его свежим взглядом. Он сказал, что у Норберга на лбу было написано «план», как только он вошёл в комнату. Эстерхаус знал, что этот парень попытается манипуляциями настроить его против меня. Он сказал, что Норберг уже присматривался, как можно навредить мне его руками… и что он уже обвинил Дейва в том, что он кастрированный подхалим. Я бы никогда не направила его к тому, кто не располагал клиническим опытом и зрелостью, чтобы увидеть Норберга таким, какой он есть.

Ник кивнул. Это напряжение в его глазах приугасло.

И все же я не могла не думать о том, что он задал такой же вопрос, как Блэк.

Я сложила руки на столе, копируя позу Ника.

— Если бы он дошёл до криминального поведения, поверь мне… ты был бы первым, кому я позвонила. Ну, — поправилась я. — Полиция, то есть. Если бы это попало к вам, ребята, скорее всего, об этом сообщил бы кто-то другой.

Глен хихикнул.

Глаза Ника не содержали ни капли юмора, когда я подняла взгляд.

— Это не смешно, Мириам, — сказал он.

Улыбка Глена погасла. Я ощутила его недоумение, когда он в этот раз взглянул на Ника. Обычно Ник лучше всех владел черным юмором. Как и для парамедиков и реанимационных сестёр, для копов это было способом скрыть страх.

Глен подумал, что Ник ведёт себя довольно странно, я это заметила.

Как раз когда я подумала об этом, Ник взглянул на своего напарника.

— Дашь нам минутку, Фрейкс?

Глен поколебался, мельком взглянув на меня. Затем кивнул, вставая на ноги.

— Без проблем.

Он оставил картонную папку с файлами и жёлтый блокнот на столе, в пределах моей досягаемости. Я уставилась на папку, вынужденно подавляя импульс подтащить её поближе и заглянуть туда. Частично это было простое любопытство, но Ник также упомянул, что хочет, чтобы я взглянула на тело, так что я также хотела быть готовой.

Я никогда не питала нежных чувств к мёртвым телам.

— Мириам, — сказал Ник, перемещаясь и занимая место Глена прямо напротив меня. — Этот парень был опасен? Для тебя, имею в виду. Ты… ну знаешь. Оценила его другим способом?

Я посмотрела Нику в глаза.

— Конечно. Но не всегда ясно, то ли кто-то просто думает о каком-то действии, то ли он действительно его совершит, Ник. Ты это знаешь. Многие люди лишь хорохорятся. А большинство нарциссистов — трусы.

Ник кивнул, но я видела, что его все ещё что-то гложет.

— Как насчёт мотивов убийства Норберга? — спросил он. — Есть мысли?

Я озадаченно посмотрела на него.

— У тебя есть подозреваемые, которых я могла бы проверить?

— Нет. Пока нет, — все ещё наблюдая за моими глазами, он добавил: — Мы, конечно, проверим ту женщину, которую ты упомянула… и её мужа, и всех людей в её жизни, которые могли нацелиться на него. Но мы мало что можем сделать в данный момент.

Я кивнула, но продолжала наблюдать за его лицом.

— Что ж, если твой лос-анджелесский детектив прав, возможно, тебе и не нужно усиленно искать мотив.

— Верно, — согласился Ник.

— Ты все ещё хочешь, чтобы я взглянула на тело?

— Да, — он наконец отвёл взгляд, моргнув и кивнув, как будто забыл, о чем хотел меня спросить. Его выражение ожесточилось, и он уставился в стол. — Хотя, полагаю, более логично пригласить Блэка взглянуть на него. Из-за версии с наёмником… но и для другого тоже, поскольку ты говоришь, что многое для тебя все ещё ново. Я уже подумывал привлечь вас обоих как возможных консультантов, и начальство, кажется, не возражает. Он лицензированный сыщик с опытом в платной охране, так что это не совсем противозаконно…

Он снова поколебался, глядя на меня.

Я буквально чувствовала формирующиеся вопросы.

— Иисусе, Ник, — сказала я. — Не сейчас, ладно? Не здесь. Мы поговорим об остальном потом, ладно? Сейчас не время.

— Когда? — он снова нахмурился, ещё сильнее. — Когда вы с Блэком опять решите удариться в Тарзана и Джейн, а вас силком выволокут из его квартиры? Или мне просто надо подождать, пока у одного из вас не обнаружится очередная потенциальная связь с серийным убийцей? — бормоча это, он массировал шею сзади мускулистой рукой. — Второе и так случается с вами на регулярной, бл*дь, основе.

Поджав губы, я поначалу не отвечала. Затем, посмотрев ему в лицо, я вздохнула, осознавая, что тоже хотела прояснить ситуацию.

— Как насчёт сегодня вечером? — спросила я.

Он слегка подпрыгнул, удивлённо взглянув на меня.

— Только ты и я?

— Или ты, я и Энджел.

— Но не Блэк, — сказал Ник, как будто проясняя.

Недоверчиво качая головой, я фыркнула, скрестив руки на груди.

— Вы с Блэком не очень-то ладите, Ник. Я лучше подожду, когда вы сможете находиться в одной комнате и не угрожать жизни друг друга.

Ник даже не моргнул.

— Если ты правда хочешь в это углубиться, Мири, я могу заметить, что ты и с Энджел не очень рационально вела себя этим утром. Или ты собираешься отрицать, что едва не откусила ей голову за то, что она пальцем тронула твоего чокнутого мальчика-игрушку?

Я начала отвечать, но потом передумала, прикусив губу.

Наблюдая за моим лицом, Ник фыркнул, понижая голос.

— Ты задела её чувства, знаешь ли.

Крепче закусив губу, я кивнула, не поднимая взгляда.

Пару секунд Ник просто смотрел на меня, как будто решая, стоит ли давить. Затем он, кажется, тоже передумал. Вздохнув, он откинулся на стуле, перемещая свой вес. Он заставил голос звучать нейтрально, почти дружелюбно.

— Забудь. Сегодня вечером за ужином — звучит отлично. Здорово будет обменяться сведениями… по делу, имею в виду, поскольку потом мы будем говорить с Мозером и его напарником, и я бы хотел, чтобы ты при этом присутствовала. Возможно, мы сумеем совместить это. Я поговорю с Энджел.

Сложив руки на столе, он наклонился ко мне.

— Слушай. Возвращаемся в настоящее. Ты, вероятно, знаешь, что я хотел твоего присутствия не только для того, чтобы спросить о Норберге… и не потому, что этот придурок тебя преследовал. Я надеюсь, что ты сможешь указать нам верное направление, док. С нашим текущим плохим парнем. Ты можешь… ну знаешь… сделать ту штуку, которую ты делаешь? Дать нам отправную точку?

Вздохнув и отложив проблему с Ником и Блэком, я развела руками в смахивающем движении, которое, как я только потом осознала, зеркально вторило одному из странных жестов Блэка. Я попыталась скрыть это, сцепив пальцы на столе, но я видела, как наблюдали за мной глаза Ника.

— Как, Ник? — сказала я, привлекая его взгляд обратно к моему лицу. — Я не могу прочесть труп. У тебя нет подозреваемых. Как, по-твоему, это вообще работает?

— А что Блэк? — спросил Ник более ворчливо. — Этот парень — частный детектив. Как он обычно делает это? Я полагаю, что он более «либерально» обходится со своими способностями, судя по твоим словам.

Я задумалась на несколько мгновений, затем пожала плечами.

— Понятия не имею. Почему бы тебе не спросить у него? Ты сказал, что все равно собирался нанять его.

Ник нахмурился, но я видела, что он уже более-менее смирился с необходимостью сделать это. Он все ещё смотрел в сторону, когда заговорил вновь.

— Ему это тоже не понравилось, да? — проворчал он. — История с Норбергом.

Вздохнув, я снова провела пальцами по своим длинным волосам.

— Нет, — сказала я.

— Ты ему об этом не рассказывала?

— Нет, — сказала я, бросая на него сердитый взгляд.

Ник кивнул, его лицо не дрогнуло.

И все же я уловила лёгкий проблеск удовлетворения.