Минут десять на кухне царила тягостная тишина. Казалось, гость умер на кухонном столе. Она трижды подносила руку, чтобы тряхнуть его за плечо, и трижды отдергивала. Наконец бомж оторвал свою лохматую башку от стола и виновато поднял глаза.
— Извините, что принес вам столько беспокойства. Я не могу больше пользоваться вашей добротой. Мне надо срочно уходить.
— Куда? — спросила Маргарита.
— Не знаю. Но рядом со мной вам находиться опасно. Меня ищут.
— Кто, милиция?
— Нет. Милиции я не нужен. Меня ищут здоровые парни в черных куртках. У них под куртками пистолеты с глушителями.
«Шизик!» — подумала Маргарита и вздрогнула…
— Что вы такого натворили?
В глазах гостя мелькнула боль.
— Я знаю то, чего мне знать нельзя.
— Что именно? — напирала Маргарита.
Бородач низко наклонился к столу и, снизив голос до полушепота, произнес:
— Только, ради бога, никому ни слова. Это очень опасно. — Он испуганно поднял глаза на люстру и шепотом спросил: — Это не камера?
— Это светильник, — ответила Маргарита.
— Так вот, — продолжил он, недоверчиво косясь на люстру. — Я узнал способ, как стать самим собой. Нужно сначала вспотеть, а потом выйти на ветер.
«Точно, шизик, — убедилась Маргарита, услышав этот бред. — Вот, влипла»…
Гость немного помолчал, затем медленно поднялся из-за стола.
— Я пойду. Дайте мне мое пальто и ботинки.
— А вашего пальто уже нет, — ответила хозяйка, поднимаясь с табуретки и направляясь в прихожую. — Но есть куртка. Вот примерьте!
Она достала из пакета черную болоньевую куртку и надела на гостя. Куртка пришлась впору. Маргарита мигом отыскала в шкафу свою черную вязаную шапочку и напялила бородачу на голову. Он безропотно выдержал и эту процедуру. Вид у него получился вполне приличный. Мужик как мужик. Ни один милиционер не докопается. Единственное, что его портило, — это кеды и короткие, выше щиколоток, джинсы. Гость стеснительно посмотрелся в зеркало и благодарно улыбнулся хозяйке.
— Прощайте, — произнес он перед тем, как выйти. — Вы очень добры и… очень красивы!
Он тотчас развернулся и вышел вон. После того как хлопнула входная дверь, а следом — железная решетка, Маргарита спустилась по стене на пол и закрыла ладонями глаза. У нее внутри все сжалось. Ей никто никогда не говорил, что она красивая.
Маргарита посмотрела в зеркало. Какая же она красивая? Дура она бездушная! Выпроводила больного человека черт знает куда… Прошла в кухню, чтобы увидеть из окна, как он выйдет из подъезда, и вдруг увидела на столе его мятые шестьдесят рублей и горсть мелочи.
«Как же он без единой копейки пройдет в метро?» — мелькнуло в голове, и глаза непроизвольно налились слезами. Маргарита соскребла деньги в карман и выбежала из квартиры. Она догнала его внизу, когда бомж пытался открыть дверь подъезда.
— Антон! — крикнула женщина из открытого лифта.
Мужчина повернул голову и замер. Маргарита подбежала к нему, схватила за рукав и потащила обратно. Он почти не упирался. Только в лифте произнес.
— Зря вы вышли в халате. Можете простудиться.
Маргарита ничего не ответила. На пятом этаже молча вытолкнула его на площадку, а затем втащила в квартиру.
— Никуда вы не пойдете, — произнесла она властно. — Вам некуда идти. Вам нужно в больницу. Там вам восстановят память.
— Что вы? — грустно улыбнулся он. — Больницы те парни проверяют в первую очередь.
Гость снова был раздет и посажен за кухонный стол. На этот раз Маргарита решила активно вовлечь его в домашнюю работу. Как после выяснилось, картошку чистить он умел, но очень плохо. Кожуру снимал толсто и медленно. А перед этим он ее очень долго и тщательно мыл. Зато нарезал чищенный картофель очень тоненькими ровными квадратиками. После чего спросил, можно ли из части того, что он начистил, сделать салат по-корейски.
— Валяйте! — разрешила Маргарита. — Вы были в Корее?
— В Корее не был. В Китае, кажется, был.
Картофель он только на минуту опустил в кипяток, после чего промыл, высыпал в тарелку, приправил солью, уксусом, перцем и тертым яблоком. Ничего подобного Маргарита не пробовала за всю свою жизнь.
— А что вы еще умеете готовить?
— Салат из мяса омаров. Омаров можно заменить креветками.
Маргарита закатила глаза.
— Вас этому тоже научили в Пекине?
— Нет. В Милане.
— Так вы, может быть, были поваром?
Антон задумался.
— Нет, поваром точно не был. Я мыл бутылки.
После неловкого молчания он продолжил:
— Это был какой-то огромный завод за колючей проволокой по производству водки. Таких, как я, там было много.
— Что значит: таких, как вы? — спросила Маргарита.
Антон замер и долго мучительно двигал бровями. Затем взглянул на свою ладонь и произнес:
— Это значит меченых. Работали там только меченые. Немеченые присматривали.
Снова пошел какой-то бред. Стоящая у плиты Маргарита на всякий случай повернулась к нему вполоборота.
— Кто же вас метил? — спросила Маргарита.
— Сатана, — ответил Антон.
Маргарита вздрогнула.
— Вы его видели своими глазами, Сатану?
Ложка, которой Антон мешал салат, выпала из его рук. Глаза сделались безумными.
— Кажется, да, — прошептал он, еле слышно. — Он высокий, черный. Глаза карие. Брови широкие, сросшиеся. На нем длинное черное пальто, а поверх пальто белый шарф. Он всегда в бабочке и в блестящих лакированных ботинках. Над бровью шрам. Под ухом родинка величиной с монету. Он видит насквозь и слышит все, до самых затаенных мыслей.
«Он очень больной», — подумала Маргарита и посмотрела на часы. Первый час. Светка уже должна явиться с прогулки. По воскресеньям они с Кирюшкой гуляют только до обеда.
Хозяйка оставила гостя на кухне, приказав следить за кипящей кастрюлей, а сама направилась в спальню звонить Светке. И точно, Светка только что вернулась с прогулки, не успела даже разуться.
— Что? — изумилась она. — Бомж у тебя до сих пор?
— Да не совсем он бомж. Он просто меченый…
— Немедленно выгони, дура!
— Я уже пыталась, но не получилось. Помчалась за ним и вернула обратно.
— Даже так? — задумалась Светка. — А звонишь чего?
— Его нужно поместить в больницу. По-моему, он не совсем здоров. В понедельник прозондируй у себя. Есть ли у вас места?
— Он тебе что же, дорог? Ладно, не отвечай! Я поняла! Сидите, я сейчас подъеду.
— Спасибо, Светка! И еще вот какая просьба. Прихвати какие-нибудь штанцы своего мужа… И обувь…
Светка явилась через полчаса, запыхавшаяся, красная, полная энергии. Сразу стало весело. Едва влетев в квартиру, она оттолкнула подругу и, не разувшись, прошла на кухню. С минуту она молча смотрела на «казанское чудо», затем произнесла: «Здрасьте!» и дурашливо кивнула. «Сейчас поставит руки в боки и выгонит», — подумала Маргарита.
— Доброе утро, — вежливо ответил бомж и растерянно перевел взгляд на Маргариту.
Светка взяла подругу за рукав и вывела в коридор.
— А мужик-то породистый, — произнесла она и сбросила с себя дубленку. — Ставь чайник, сейчас я его выведу на чистую воду…
После того как чайник вскипел, Светка выпроводила Маргариту из кухни и принялась тестировать незнакомца по всем направлениям. Маргарита даже из соседней комнаты слышала, как неохотно отвечал гость на серию ее глупых вопросов. Но потом ответы его сделались уверенней, бубнение превратилось в членораздельную речь. «Такая разговорит кого угодно, — подумала Маргарита. — Все-таки она профессионал…»
Таким образом они беседовали около часа. Маргарита все это время сидела как на иголках. Наконец на кухне разговор прекратился, и Светка вошла в комнату.
— Ну что? — спросила хозяйка, робко поднимая на подругу глаза.
Вид у гостьи был усталый. На лбу испарина, на щеках румянец. Она опустилась в кресло и промокнула лицо платочком.
— По-моему, никакой шизофрении у него нет. Просто сильно напуган. На первый взгляд может показаться, что у него мания преследования, но у кого мания, тот прежде всего боится за себя. Он боится за окружающих. Это самая болезненная его точка. С чем это связано, выяснить не удалось. А вообще натура у него чувствительная. Пролетарию это несвойственно. Он не из пролетариев. На физической работе, судя по всему, недавно. Чем занимался до этого, не помнит. Но потеря памяти связана у него не со стрессом.
— А с чем же? — удивилась Маргарита.
— Не знаю, — ответила Светка. — Память мужику можно вернуть только в том случае, если поместить его в ту же среду, из которой он вышел. Разбудить ее можно даже с помощью предметов из его бывшего обихода. Понимаешь? Твоя кухня ему чужда. И предметы, которые на твоей кухне, ему непривычны.