Разум предупреждал Ричарда, что он совершает ужасную ошибку. Ему следовало вернуться к себе, но один лишь взгляд на вздымающуюся над возмутительным декольте грудь прогнал прочь все благоразумие. Она стояла перед своим туалетным столиком, стаскивая с рук длинные перчатки. Медленное чувственное шуршание шелка, скользящего по запястьям, пробудило воспоминания об их первой брачной ночи, о руках, порхающих по ее коже.

Ли была так невозможно красива, что Ричард задрожал от нестерпимого желания заключить ее в объятия, прикоснуться к ней, вкусить сладость плоти. Руки сжались в кулаки.

Он упер их в бедра, чтобы удержаться и не сгрести Ли в охапку.

– Вы имеете представление, который час, мадам?

Она вытащила из волос шпильки, пробежала пальцами по голове, волосы рассыпались по спине мягким шелком, который Ричард жаждал ощутить растекающимся по своей груди. Запах ее духов просочился в легкие.

– Где вы были?

Сжав губы в тонкую линию, Ли наконец повернулась к нему. Глаза ее казались огромными, мерцающими, словно озера, и золотистые крапинки, прячущиеся среди зелени, улавливали утренний свет.

Ричард помимо воли наклонился вперед, взгляд скользнул по плечам. Провокационный покрой ее платья, прозрачность ткани, воспоминание обо всех мужчинах на балу, которые пускали слюни, пялясь на едва прикрытую грудь, взбесили Ричарда. Он вел себя неразумно и понимал это, но не мог остановиться. Ревность завладела им полностью.

– Я задал вам вопрос, мадам. Где вы были? И с кем?

Ли отошла в другой конец комнаты и только потом повернулась к нему. Ричард позволил ей это, потому что боялся, что не устоит перед соблазном, швырнет ее на кровать и погрузится в нежное тело. Но он не мог дотронуться до нее. Только не в гневе. И определенно не в тумане ревности. И даже не в страсти.

Где же все его строгое самообладание? Предельное уважение и доброта, с которыми он обещал обращаться с женой? Он потер пальцами лоб, потом задеревеневший затылок.

Она наконец заговорила, мягко, словно увещевала капризного ребенка:

– Я не понимаю твоего вопроса, Ричард. Бал у Хотонов продолжался до рассвета, и ты это хорошо знаешь. Тебе надо быть точнее в выборе слов. Полагаю, на самом деле ты хочешь знать, нарушила ли я брачные обеты.

– Ну и как? Нарушила?

Холод, дохнувший от ее улыбки, заставил Ричарда поежиться. Губы Ли дрожали, но она вздернула подбородок.

– Раз уж мы заговорили о супружеской верности, возможно, ты не станешь возражать, если я поинтересуюсь, в чьей постели ты теперь проводишь ночи?

Голос ее был холодным. Умная девочка, оборачивает против мужа его же слова.

– Определенно не в моей, – продолжала Ли. – И ограничиваешься ли ты одной? Выбор у тебя так велик, по крайней мере, как сообщила мне Рейчел, если брать во внимание всех оперных певичек и танцовщиц, всех киприоток и куртизанок, не говоря уже о благородных леди, которые с радостью нарушат свои брачные обеты, если ты бросишь на них хотя бы один зазывный взгляд своих эбеновых глаз.

– Мы говорим сейчас не обо мне.

Она скрестила руки на груди.

– Ну конечно. Какая я глупая. Ты волен делать все, что пожелаешь, а я должна оставаться преданной, верной женой, с жадностью подбирающей крошки твоего внимания, если ты сочтешь нужным бросить их мне. Едва ли это справедливо, милорд.

– Если кто-нибудь прикасался к тебе, – проговорил он полным угрозы голосом, потом наклонился к ней, опуская голову, пока их глаза не оказались на одном уровне, – он покойник.

Ли не отступила. Напротив, стиснула в кулаках лацканы его сюртука, но чтобы притянуть ближе или чтобы оттолкнуть, Ричард не знал.

– Ты сумасшедший.

– Ты права. Я схожу с ума. От ревности! Ужасно неприятное чувство, съедающее меня заживо, но, похоже, я не могу его контролировать. Сегодня я наблюдал, как мужчины пожирают глазами твои груди… – он опустил взгляд на ее тяжело вздымающуюся грудь, – и желание убить их всех было таким сильным. Так скажите же мне, мадам. Есть у меня причина убить Прескотта или кого-то другого из этих волков в человеческом обличье?

Она покусала нижнюю губу, но не ответила. Не отрывая взгляда от ее рта, он схватил Ли за руки повыше локтей и тут же пожалел об этом – жар ее кожи обжег ладони.

– Ответь мне!

– Нет.

Его брови взлетели.

– Нет? У меня нет причины кого-то убивать? Или нет, ты не ответишь мне?

Глаза ее были широко открыты, лицо побледнело. По коже пробежала дрожь. То, что из-за него она дрожит от страха, заставило Ричарда покраснеть от стыда, презрения к себе и крайнего отчаяния.

Он развернулся и выскочил из комнаты. Ли права. Он сошел с ума. Но это она – его безумие.

Ли приложила прохладное, влажное полотенце к припухшим глазам. Горло саднило, бока болели, но она не плакала.

И не открыла глаз, когда услышала скрип двери. Это мог быть только Ричард, а Ли не хотела говорить с ним. Возможно, если он подумает, что она спит, то оставит ее в покое.

Это был трусливый поступок, но она слишком устала для еще одного противоборства, еще одного гневного требования объяснений, как будто она сделала что-то дурное, как будто это она изменилась, а не он.

Ли могла почти точно определить момент, когда ее брак стал разваливаться. Это был третий день выздоровления Джеффри, когда крайняя усталость в конце концов вынудила ее пойти спать. Что произошло в ее отсутствие в комнате больного? Что послужило причиной того, что Ричард отвернулся от жены? Почему он изгоняет ее из своей жизни?

Порой Ли казалось, что он боится, но это же бессмысленно.

Какая же она дура! Вчера ночью поклялась, что покончила с ним, но это ложь. Она по-прежнему любит его. И всегда будет любить. Он с самого первого мгновения оставил неизгладимый след в ее душе.

Персидский ковер заглушал тяжелый стук сапог, Ричард шел через комнату. Он снял с ее лица полотенце. Вот тебе и притворилась спящей.

Окунув полотенце в тазик на прикроватной тумбочке, он отжал излишки воды и положил ей на лоб.

– Почему ты не сказала мне, что больна?

– Ничего страшного, – отозвалась Ли. Ей не нужна его жалость или притворная забота. – Со мной все в порядке. Просто нужно отдохнуть.

– Доктор будет здесь с минуты на минуту. Ли, я… – Ричард смолк, поднял глаза и устремил взгляд в окно, на темнеющее небо. Первые капли дождя застучали в стекло. Темные тени сделали отчетливее впадины под глазами. Глубокие морщины залегли на лбу и вокруг рта.

Гордый, надменный герцог взглянул на потолок, словно не знал, что хочет сказать. Ли поймала себя на том, что заворожено смотрит на него, не в силах оторваться.

Он откашлялся.

– Боюсь, мое поведение как вчера вечером, так и сегодня рано утром было…

– Предосудительным? Лицемерным? Непростительным?

– Именно. – Он ни на секунду не отводил взгляда, и его темные глаза были тревожащими. – Я оказался в крайне неловком положении, я вынужден… просить у тебя прощения.

Последние слова он выпалил поспешно, и Ли, несмотря на пульсирующую от боли голову, не сдержала смеха. Он склонил голову набок, глаза его расширились, на лице появилось выражение оскорбленного юноши, который признался девушке в любви, а она рассмеялась ему в лицо.

– Представляю, каких огромных усилий тебе это стоило, – проговорила Ли чуть осипшим голосом. – Уверена, ты не часто произносишь эти слова.

Он коротко кивнул:

– По-моему, это впервые.

– Не сомневаюсь, – отозвалась Ли, прикасаясь пальцами к губам, чтобы спрятать улыбку. Он взглядом проследил за этим движением.

Тоскливое желание, которое она прочла в его глазах, пустило сердце в галоп, а кожа вспыхнула. Его теплый знакомый запах манил ближе, искушал обхватить ладонью щеку и прижаться губами к губам. Натянутость в их отношениях так резко отличалась от прежнего игривого подшучивания, что на глаза навернулись слезы.

Его улыбка сникла.

– Правда, моим злым нападкам на тебя нет оправдания, и мне ужасно стыдно. К своему великому удивлению, я обнаружил, что ревнив, – неприятное чувство, которое я до встречи с тобой никогда не испытывал. Но обещаю, такого больше не случится. Надеюсь, ты простишь меня.

Его признание должно было порадовать Ли, ибо означало, что она небезразлична ему – ведь если бы была безразлична, с чего бы он ревновал? Но голова слишком болела, чтобы беспокоиться об этом.

Должно быть, Ли задремала, потому что когда в следующий раз открыла глаза, Ричард разговаривал с доктором Эшкрофтом. Коренастый доктор, слушая Ричарда, поправлял свой парик, но они говорили слишком тихо, чтобы разобрать слова.

После ухода Ричарда доктор придвинул к кровати стул.

– Его светлость сказал мне, что вам нездоровится. Давайте посмотрим, сможем ли мы установить, что с вами. Похоже, вы плакали. Это часто случается?

Ли кивнула. Вообще-то она редко плачет, но в последнее время кажется, будто каждый новый день приносит причину для слез. Обычно Ли удается сдержать их. Но бывают дни, как сегодняшний.

– И от вида еды вас тошнит?

– Да, – подтвердила Ли, чувствуя, как лоб покрывает липкая испарина, подогреваемая растущим беспокойством. Она затеребила край одеяла. – Вы знаете, что со мной?

– Еще два вопроса должны подтвердить мой диагноз. Как давно вы замужем? Два, три месяца?

– Почти три.

– А когда у вас последний раз были месячные? Еще до свадьбы, полагаю. Так?

Интимный вопрос заставил ее щеки вспыхнуть.

– Не нужно стесняться меня, ваша светлость. Вы должны рассказать мне все, если хотите, чтобы я поставил диагноз.

Ли задумалась. Доктор прав. Женского недомогания у нее не было уже несколько месяцев. А она и не заметила.

Святые небеса! Она приложила ладонь к своему плоскому животу и взглянула на доктора. Смеет ли она надеяться?

Дыхание перехватило. Лихорадочное биение сердца разгоняло кровь по чреслам. Пальцы покалывало, стопы занемели. Она смотрела на доктора.

Он кивнул, и очки соскользнули на кончик носа.

– Мои поздравления, ваша светлость. Полагаю, ваш ребенок должен появиться на свет примерно через семь месяцев.

Ли прижала к губам ладонь. Глаза медленно закрылись, мысли обгоняли дыхание. Она представила черноволосого мальчика, точную копию отца. Потом перед глазами возникла темноволосая девчушка с черными как угольки глазками. Как удивительна жизнь! Как раз когда мир стал таким унылым, Господь послал ей самый бесценный дар.

Ребенок. Ли поклялась, что будет самой замечательной матерью, и ни капли не сомневалась, что Ричард станет чудесным отцом.

– Теперь вы не должны забывать про еду, – говорил доктор, – даже если вначале вас будет подташнивать. Это пройдет. И побольше отдыха. – Он поднялся и одернул жилет. – Герцог будет очень доволен.

Ли схватила его за руку:

– Постойте. Не надо рассказывать ему.

– Почему? Его светлость ужасно беспокоится. Я должен заверить его, что все в порядке.

– Но я хочу сама рассказать ему. Вы ведь понимаете?

Он потрепал ее по руке:

– Конечно. Я просто сообщу ему, что беспокоиться не о чем, а вы сами поведаете ему добрую весть.

– Спасибо, – дрожащим голосом проговорила Ли. Она дождалась, когда дверь за доктором закроется, затем засмеялась.

Ребенок! Ли соскочила с кровати и быстро оделась.

Быть может, теперь призраки прошлого больше не будут стоять на пути будущего.

Ричард стоял в оранжерее и смотрел на мышку, съежившуюся в углу клетки. Мышка тоже смотрела на него своими большими карими глазками-бусинками. Она была окружена красотой – розами, орхидеями и восточными камелиями, – но все равно была животным, запертым в клетке. Так же как Ричард заперт в клетке своего прошлого. Своих грехов.

Страхом, настолько огромным, что подгибались колени, дрожали руки. Жарким стыдом, жгущим горло. Нет оправдания его отвратительному поведению, за это он потихоньку лишается рассудка.

Стук дождя по стеклянной крыше, оглушающий по своей силе, разносился по оранжерее. Неистовый порыв ветра сотряс рамы. Ричард закрыл глаза, вызывая в памяти образ златовласой Ли, трепещущей на пике наслаждения.

Желание было настолько сильным, что он начал дрожать, но это было больше чем физическая боль. Ему хотелось держать спящую Ли в объятиях, утешать, когда плачет. Хотелось любить ее. Проклятие, да ведь он любит ее.

Боль ударила в середину груди, нестерпимая в своей силе. Долгая одинокая жизнь простиралась перед ним. Невыносимо представить ее без Ли. У него только два пути.

Он может оставаться запертым в клетке теперешних страданий или рискнуть всем ради возможности счастья со своей женой.

Решение казалось достаточно простым, но Ричард боялся, что легче будет отрубить себе руку, чем облечь свой стыд в слова.

Позади него послышались мягкие шаги. Запах лавандовой воды наполнил ноздри. Ричард раздавил в кулаке лепестки орхидеи, когда Рейчел обошла стол и остановилась перед ним. Он никогда не будет знать ни секунды покоя, пока эта дьяволица живет с ним под одной крышей. Инструмент Божьей кары. Цена его грехов.

Он яростно выругался себе под нос. Надо уйти, пока он не поддался низменным инстинктам и не придушил ее прямо на месте.

Ли отправилась вначале в библиотеку, где Ричард проводил много времени над гроссбухами и документами. Там мужа не было, поэтому она заглянула в кабинет, комнату управляющего, столовую и даже в конюшню, где ее настиг внезапный порыв ветра с дождем. Все это время Ли репетировала слова, которые скажет: «Ричард, у нас будет ребенок. Ричард, я беременна. Ричард, ты будешь отцом».

Все это казалось неподходящим, чтобы выразить восторг момента. Как отреагирует Ричард? Завопит от радости? С бесконечной нежностью заключит жену в объятия? Воззрится на нее в потрясенном молчании?

Вернувшись в большой холл, она встретила дворецкого, стоящего на часах у дверей.

– Ты не видел герцога?

Слуга церемонно поклонился:

– Полагаю, он в оранжерее, ваша светлость.

– Спасибо, Харрис, – поблагодарила Ли с такой широкой улыбкой, что, без сомнения, выглядела немного глуповатой, особенно с влажными волосами, в беспорядке обрамляющими пылающие щеки. Но ей все равно. Она слишком счастлива. Направляясь по коридору в сторону оранжереи, Ли подавила свой малодушный страх, что Ричард может не обрадоваться. В конце концов, каждый мужчина хочет иметь ребенка, который будет носить его имя. А такой мужчина, как Ричард, имеющий дома, имения, титулы, особенно.

У дверей в оранжерею Ли приостановилась, чтобы успокоить расходившиеся нервы. Сквозь листву она видела сюртук Ричарда – зеленый кашемир, облегающий широкую спину, и ноги в черных панталонах. Перед ним стояла Рейчел в шелковом персиковом платье, достаточно элегантном, чтобы предстать перед самим королем. Голубые глаза Рейчел были широко открыты и устремлены на Ричарда с явным обожанием.

Дыхание Ли застряло в горле, пока она не почувствовала, что вот-вот задохнется. Дождь, колотящий по крыше, заглушал все слова, которые они говорили, но невозможно было ошибиться в том, как накалена была атмосфера между Ричардом и Рейчел, почти чувственная энергия висела в знойном, душном воздухе.

Прежде чем Ли успела подойти к ним, Ричард сорвался с места и стремительно вышел через дверь, ведущую в сад. Дождь ворвался в проем, зашлепал по каменному полу, пока резкий порыв ветра не захлопнул дверь.

Ли стояла не шелохнувшись, застыв на месте от ошеломляющих подозрений, зародившихся у нее в голове. Затем ноги сами понесли ее, увлекая ближе к Рейчел.

– Ты влюблена в моего мужа, – сказала Ли, поражаясь, что ее голос звучит так твердо, так спокойно и уверенно, ведь внутри у нее все дрожит. Она подумала о ребенке и постаралась успокоиться.

Рейчел вскинула брови и выпятила губы, но не в смятении или удивлении, а, скорее, в довольной усмешке.

– Конечно. А он любит меня.

Это ложь, и Ли не станет отвечать на нее.

– Я хочу, чтобы ты покинула этот дом. Можешь устроить все сама, или это сделаю я, но ты уйдешь. Сегодня же.

– Бедное, несчастное дитя. – Рейчел покачала головой. – Ты не понимаешь. Полагаю, ты мечтаешь о долгой счастливой жизни в любви и согласии. Беда в том, Ли, что мечты рано или поздно рушатся. Он любит меня. А ты просто средство для достижения цели.

– Это ты размечталась, – проговорила Ли с большей убежденностью, чем чувствовала. – Ричард ненавидит тебя.

Рейчел рассмеялась мягким, мелодичным смехом. Всегда истинная леди, даже когда крушит врагов.

– О, это он сказал тебе?

– Ему не нужно говорить. Я вижу это в его глазах всякий раз, когда он смотрит на тебя. – Или это притворство?

Эта предательская мысль лишила Ли дыхания, но она отбросила ее прочь.

– Ты видишь ненависть… или желание?

Ли силилась совладать с бурей, разразившейся в ее душе. Что-то определенно произошло, что-то заставило Ричарда покинуть ее постель, но только не это.

По крайней мере, теперь она понимает причину враждебности Рейчел. Все ее оскорбления, облаченные в ласковые слова, все высказанные шепотом намеки, целью которых было вызвать трения между Ли и Ричардом. Рейчел скажет что угодно, сделает что угодно, чтобы причинить Ли боль.

– Я больше не намерена слушать твои злобные наветы. Я распоряжусь насчет твоего отъезда. Ты уезжаешь. Сегодня же.

Высоко подняв голову и расправив плечи, Ли пошла к двери. Рейчел обогнала ее, быстрая как угорь, и преградила путь.

– Если бы не ты со своим презренным папашей, мы бы с Ричардом уже поженились.

Ли ахнула.

– Я тебе не верю. Даже если бы он хотел жениться на тебе, он не может. Ты вдова его брата. Его сестра! Перед Богом и перед законом.

– Это не имеет значения. Он бы послал приличия к черту. Или мы уехали бы из страны. Разве ты не видишь? Он всегда любил меня, а я его. В детстве мы были неразлучны. А когда повзрослели, поженились бы, если бы не мои родители. Они обручили меня с Эриком против моего желания. Ричард был безутешен. Он вступил в армию, чтобы сражаться с французами, но на самом деле убежал из дома, чтобы не видеть меня со своим братом.

– Дешевая же твоя любовь. Гроша ломаного не стоит. – У Ли защемило сердце при мысли о тех душевных муках, которые пережил Ричард после такого хладнокровного предательства. Неудивительно, что он замкнулся в себе. Как он мог полюбить снова, после того как предложил свое сердце этой стерве, а она растоптала его, как какую-нибудь ненужную безделушку? – Если б ты его действительно любила, то не послушалась бы своих родителей и вышла за него.

– Это не так просто, и тебе это хорошо известно, – парировала Рейчел, пожав изящным плечиком. – Женщина не властна над своей судьбой. Я ничего не могла сделать. Но Ричард не понял. Он был уязвлен. Да, ты права, одно время он ненавидел меня. Но все изменилось, когда Эрик умер. Я стала свободна, и мы бы воссоединились, если б не твой отец со своими интригами и шантажом.

Рейчел – лгунья. Ни единому ее слову нельзя верить, однако это не мешало злым, жестоким словам безостановочно крутиться в голове Ли: «Интриги и шантаж, интриги и шантаж, интриги и шантаж».

Она силилась заставить себя уйти, нет, убежать от ядовитых миазмов, скапливающихся вокруг, но ноги не двигались, как будто были привязаны к полу ползущим плющом.

– Что ты имеешь в виду?

Рейчел пожала плечами:

– Не могу поверить, что ты не догадалась. Но не мне это рассказывать. Давай просто скажем, что у Ричарда есть тайна и он страшно боится, что общество узнает правду. Твой отец узнал секрет от Джеффри, представляешь? И заставил Ричарда жениться на тебе.

Ли хотела убежать, спрятаться от ужасных слов, которые атаковали ее самые потаенные страхи, но она как будто превратилась в камень и не могла пошевелиться. Она пыталась отгородиться от жестоких откровений Рейчел, но они прорывались сквозь ее оборону и хлестали своим вероломным значением.

– Почему он женился на тебе? – вопрошала Рейчел. – Не можешь же ты, в самом деле, верить, что он хотел этого? Просто он должен быть защитить того, кто для него дороже жизни. Это меня он любит. Никогда не забывай об этом. Почему, по-твоему, он с такой страстью набросился на тебя в гостиной в тот день, когда вернулся из Йоркшира?

Ли покачала головой. В голове все смешалось, мысли путались.

А Рейчел все продолжала свое безжалостное нападение:

– Не тебя он хотел тогда, а меня. Мы были вместе в библиотеке, но я сказала, что не могу спать с ним, когда в доме его жена. Из-за твоего отца он не может отослать тебя прочь. Поэтому я отправила его израсходовать свою похоть на тебя. Каково это знать, что он спит с тобой, но закрывает глаза и представляет меня?

С отстраненно-скучающим видом Рейчел изучала орхидею справа от себя.

– Хочешь знать, на чем основывается твой брак? Ричард женился на тебе и спит с тобой, а твой отец гарантирует молчание после рождения первого ребенка мужского пола. Как только Ричард получит наследника, он бросит тебя. Даже не сомневайся.

Ли прижала ладонь к животу.

– Нет, я тебе не верю.

Рейчел встала позади Ли, своими гнусными словами обжигая ей шею.

– Подумай, каково это для него. Вынужден спать с женщиной, которую ему навязали подлым обманом. Но он стискивает зубы, закрывает глаза и выполняет свой долг. Ты нужна ему лишь до тех пор, пока не родишь ребенка. Тогда его тайны будут в безопасности и он выбросит тебя. И если не веришь мне, спроси его. Давай, – с издевкой бросила Рейчел. – Попроси его отослать меня прочь. Заставь его сделать выбор между нами. Или ты боишься?