– О Боже! – повторил он, потому что не мог придумать, что еще сказать. Мозг его отказывался работать, он стоял перед ней на коленях и смотрел на ее живот, выпирающий под шерстяным платьем, большой, круглый живот, тяжелый его ребенком.

Воздухе шумом вырвался из легких, напомнив Ричарду, что нужно дышать. Неудивительно, что Ли казалась испуганной.

Он вскочил на ноги, чуть не потеряв равновесие, кровь прилила к голове.

– Почему ты не сказала мне?

Ли прижала кулак к губам. Рука дрожала так же сильно, как и ноги.

Ком у него в горле все рос и рос.

– Ты должна была сказать мне.

– Я хотела сказать. Я пыталась… – Ли поперхнулась всхлипом, но вскинула подбородок, глядя ему в лицо недрогнувшим взглядом влажных от слез глаз; – Я искала тебя по всему дому. Ты был в оранжерее с Рейчел. После того как ты ушел, Рейчел рассказала мне о вероломстве моего отца. После этого я уже не могла рассказать тебе. Не могла позволить использовать ребенка в качестве оружия между тобой и моим отцом…

Она говорила так тихо, Ричарду пришлось напрягать слух, чтобы расслышать ее слова.

– Я спал с тобой не из-за своей сделки с твоим отцом, – выдавил он сквозь зубы. Мучительное чувство вины прожигало дыру в животе. – Если ты не веришь ничему другому, пожалуйста, поверь в это. С самого первого мгновения нашей встречи ты стала светочем в моем черном мире.

Как какому-то курильщику опиума, Ричарду все было мало. Всегда будет мало. Он дрожал от власти, которую Ли имела над ним, но знал, что в ее руках он в безопасности. И все же он должен заставить Ли понять.

– Я никогда не презирал тебя, никогда не хотел, чтобы ты уезжала. Ли, я люблю тебя.

– Тогда почему ты отослал меня?

Он провел костяшками пальцев по ее щекам, стер слезы подушечками пальцев.

– Что Рейчел тебе сказала?

– Что ты любишь ее. Что всегда любил. Что женился бы на ней, если б не мой отец. И ты признал, что мой отец вынудил тебя жениться на мне. Я с самого начала знала это. Почему еще такой мужчина, как ты, мог решить жениться на такой как я? Пожалуйста, расскажи мне, Ричард. Я имею право знать какое оружие использовал мой отец?

Большего страха он, наверное, еще никогда в жизни не испытывал. Было сильное желание солгать, но Ричард больше не хотел иметь тайн. Все будущее зависит от этого момента.

Момента, которого Ричард так страшился. Момента истины.

– Элисон мне не племянница, – сказал он. – Она – моя дочь.

«Моя дочь». Впервые Ричард произнес эти слова вслух. Такие чудесные слова, которые причинили ему так много боли.

Ли спрятала лицо в ладонях. Плечи ее затряслись от сдерживаемых слез. Грудь сдавило с такой силой, будто железные обручи сжались вокруг ребер.

Потом Ли опустила руки и подняла взгляд на Ричарда, янтарные крапинки мерцали в слезах.

– Как ты можешь говорить, что любишь меня? То, что отец использовал эту дорогую малышку для достижения своих целей, гадко. Отвратительно. Как ты должен ненавидеть меня! – всхлипнула она и отвернулась:

Бледный из-за надвигающейся грозы свет отбрасывал резкие тени на ее лицо, морщинки боли разбегались от глаз. Возмущение, дрожащее в голосе, нацелено не на Ричарда, а на отца? Смеет ли он надеяться?

Ричард подошел сзади, так близко, что ощутил каждый ее вдох, каждый выдох. Ли не воспротивилась, когда он обвил ее руками за талию, привлек к себе на грудь, прижался щекой к волосам и вдохнул восхитительно знакомый запах роз, который преследовал его даже во сне.

– Я никогда не винил тебя, – проговорил Ричард. – И не считал, что ты в ответе за злодеяния своего отца. Как-то я сказал, что хотел тебя ненавидеть. Но я не смог. Ты была глотком свежего воздуха в моей прогорклой жизни, и я испугался. Потому что знал, с самого начала знал, что могу полюбить тебя. Видит Бог, я делал все, чтобы этого не случилось. – Он нежно убрал волосы у нее со лба. – Я люблю тебя, Ли.

Ли повернула голову так, что щека легла ему на плечо, и Ричард теперь не мог видеть ее лица, только отражение в окне.

– После того, что мой отец сделал с тобой, разве это может быть правдой?

– Ты, похоже, не удивлена, что Элисон – моя дочь. Рейчел уже сказала тебе?

Ли покачала головой.

– В этом доме, в длинной галерее, есть замечательный портрет твоего брата. Едва только увидев его, я сразу поняла, что она не может быть его дочерью. Не представляю, как я не поняла этого раньше. В конце концов, она – твоя копия.

– Хочешь знать, как случилось, что у меня ребенок от жены брата?

– Ты так сильно любил ее?

Он отпустил Ли, прошел к камину и стукнул кулаком по мраморной облицовке.

– Нет. Думал, что люблю. Когда мы были молоды. Но с тех пор я осознал, что любил мечту, которую она воплощала. Я собирался жениться на ней. Конечно, это было до того, как она вышла за моего брата.

Огонь в камине угасал. Ричард присел на корточки и подбросил полено, рассыпав искры, снопом полетевшие в дымоход.

– Поэтому я вступил в армию. После Ватерлоо дома устроили торжество, чтобы отпраздновать мое возвращение. Пир горой, вино рекой и все такое. Я очень много выпил. Так много, что, в конце концов, обнаружил, что лежу голый на своей кровати. Даже не помню, как попал туда. Следующее, что я помню, – это Рейчел подо мной. Я думал, это сон. Я думал, что сплю и вижу сон. Пока она не прошептала мое имя. Тогда я понял. Но мой ночной кошмар только начался. – Ричард прижал ладони к глазам, но ничто не могло остановить муку, терзающую его тело. Ничто не могло остановить воспоминание, выжженное в его мозгу. – Я услышал, как открылась дверь. Услышал голос Эрика. Никогда мне не забыть выражение его лица.

– Что было потом? – прошептала Ли.

– Девять месяцев спустя родилась моя дочь. Эрик никогда не отказывался от нее. Джеффри говорит, он обращался с ней как с собственным ребенком. Мне бы следовало радоваться этому, но я жил в аду. Зная, что предал брата. Зная, что у меня есть дочь, которую я не могу видеть, не могу прикасаться, не могу обнимать.

Ричард встретился с ее взглядом, блестящим от непролитых слез. Хотелось положить голову ей на грудь, но Ричард боялся дотрагиваться до Ли, боялся потерять те остатки самообладания, которые у него еще были.

– Я ни разу не видел ее, пока ей не исполнилось четыре годика. О, иногда я наблюдал за ней издалека, когда няня выводила ее гулять в парк. Но я не мог пойти домой. Не мог посмотреть в лицо брату, зная, что предал его. А потом Эрик умер.

Иисусе, глаза его были горячими и влажными, словно он вот-вот заплачет.

– Моя дочь – моя чудесная, прелестная, невинная дочь – живет со мной, в моем доме, и я не могу назвать ее своей.

Дыхание его стало резким. Он заходил по комнате.

– И как будто этого мало, я украл твою невинность, не дал тебе выйти за Александра… – Господи, он даже не может облечь это в слова. Ричард стиснул зубы. – За Александра, которого ты любила, – мне нужно было прикрыть свои грехи. А потом я отослал тебя, беременную моим ребенком, одинокую и беззащитную. Я такой же негодяй, как и твой отец.

Ричард закрыл глаза, провел ладонями по лицу. Он знал о ее приближении. Слышал мягкие шаги по ковру, но не мог заставить себя встретиться с ней взглядом. Ричард чувствовал себя таким незащищенным, уязвимым, раскрывшим все свои самые тайные, самые страшные грехи.

– Я так давно люблю тебя, – прошептала она, пробежала кончиками пальцев вдоль его щеки.

Его страхи, должно быть, отразились в глазах, ибо Ли кивнула. Погладив ладонями плечи, грустно улыбнулась:

– Я хотела выйти за тебя. Правда хотела. Да и как могли быть иначе, когда ты ворвался в мою жизнь со своими черными, как у демона, глазами и жадными, горячими поцелуями, которые раз и навсегда прогнали все мысли о любом другом мужчине?

Тон ее был поддразнивающим.

– Думаю, вначале это было страстное увлечение. Меня влекло к тебе с самого первого мгновения нашей встречи. Ты был таким красивым, таким властным, таким сильным. Как же я могла устоять и не влюбиться в тебя? Потом я убедила себя, что, должно быть, люблю тебя из-за интимной стороны нашего брака. Но все это были недостаточные причины. Теперь я знаю, какой ты человек, какие жёртвы ты принес… и это я не стою твоей любви.

Она остановила его протесты кончиками пальцев.

– И все же ты говоришь, что любишь меня, и я благодарю Всевышнего за этот подарок, который он даровал мне. Я благодарю Бога за дар твоей любви.

Ричард привлек ее в свои объятия. Ее слезы капали ему на щеки, смешивались с его слезами, а его язык сплетался с ее языком. Ричард скользнул губами вдоль ее скулы.

– Я люблю тебя, – простонал он, и слова эти стали еще слаще от вкуса ее дыхания у него на губах, затем от шепотом произнесенного ответа: «И я тебя».

Он стащил накидку с ее плеч, медленно развязал ленты, удерживающие платье под грудью. Ли поймала его руку, но перевела взгляд на стену.

– Я стала такой большой. Я тебе не понравлюсь.

Ричард приложил пальцы к ее губам.

– Я думал, ты поняла, но, полагаю, выразился недостаточно ясно. Я всегда считал тебя красавицей, но я люблю тебя не за твое лицо и не за твое тело или волосы. Я люблю тебя как личность, люблю тебя за твою душевную красоту. Ты носишь моего ребенка, и я хочу видеть тебя. Всю.

Твердо удерживая ее взгляд, Ричард вернулся к завязкам платья. Пальцы его дрожали, когда он стащил платье с плеч и дал ему соскользнуть на пол, отправив туда же и мягкую хлопковую рубашку. Ричард никогда раньше не видел беременной женщины. Он затаил дыхание, сглотнул ком, вставший в горле, затем опустил взгляд.

Живот Ли был круглым и выступал высоко под грудью. Грудь увеличилась, соски казались огромными. Взгляд метнулся к лицу, и Ли улыбнулась, взяла руку мужа и приложила ладонью к своему животу, пока он не почувствовал это.

Твердый, быстрый толчок. Ричард засмеялся и опустился на колени, благоговейно пробежав руками по животу.

– Наш ребенок, – прошептал он, боготворя Ли.

Она погрузилась пальцами ему в волосы, Ричард встретился с ней взглядом.

– Спасибо за этот дар, который ты носишь в себе. – Ричард поцеловал ее живот, затем поднялся на ноги и приблизил губы к ее губам. – Спасибо за то, что любишь меня.

Ричард подхватил жену на руки, удивившись ее легкости, затем мягко положил Ли на кровать. Она приподнялась на локтях.

Ее взгляд не отрывался от его рук, пока он снимал сюртук, потом жилет, потом рубашку. Он застонал и стащил бриджи. Глаза Ли потемнели, любуясь его прекрасным, возбужденным телом. Ричард лег на кровать с ней рядом, потом потянул ее руку к своей груди.

– Прикоснись ко мне. Пожалуйста, прикоснись ко мне.

Он резко втянул воздух, когда она пропустила между пальцев густую поросль черных волосков, покрывающих грудь. Прикосновения Ли были мучительно нежными и самыми чувственными на свете. Не было больше между ними ни преград, ни тайн.

Жизнь, наполненная любовью, манила Ричарда домой.

Он опустил Ли спиной на подушки и прижался губами к шее, упиваясь сладостью кожи. Ли ухватила его за плечи, и ее стон удовольствия подтолкнул Ричарда слишком близко к краю. Как давно, как чертовски давно он не прикасался к ней. Хотелось, чтобы это продлилось, но едва ли он выдержит слишком долго.

Он проложил ленивую дорожку к груди, втянул один дымчато-розовый сосок в рот, руки исследовали ее, дивясь переменам в теле. Ли всегда была прекрасна, но сейчас выглядела цветущей, соблазнительной, светящейся от удовольствия.

Ричард взглянул на ее пылающее лицо и улыбнулся:

– Скоро наш ребенок будет сосать твою грудь.

– Ты чудесный отец для Элисон, – сказала она и пропустила его волосы сквозь пальцы, убирая упавший на лоб локон. Голос ее дрожал от волнения, восхищения и желания. – Нашему ребенку повезло.

Отец. Этой мысли еще предстояло до конца проникнуть в сознание Ричарда. Он снова будет отцом, только на этот раз в этом не будет ни стыда, ни позора, ни боли предательства. Не будет отчаянной тоски по ребенку, которого он никогда не сможет назвать своим.

Только любовь. Только радость.

Потом Ричард отодвинул в сторону все мысли о ребенке и, спустившись ниже, прижался губами к ее бедрам. Он лизал, покусывал, целовал, прокладывая путь вниз по ноге, задержался на чувствительном местечке под коленом, засмеявшись, когда Ли задрожала, потом стащил с нее чулки, ртом повторяя путь, пройденный руками.

Ричард чувствовал, как бешено стучит пульс, как колотится сердце, когда пустился в обратный путь по другой ноге.

Он притянул жену в свои объятия, прижал к груди, дыша глубоко, чтобы успокоить бешеный стук сердца.

– Я хочу доставить тебе удовольствие, – проговорила Ли знойным, низким голосом. Глаза блестели, волосы чувственно рассыпались по его груди. Дыхание ее затрепетало на его все еще пылающей коже.

– Ты не можешь доставить мне большего удовольствия, чем уже доставила…

Его кожа туго натягивалась под каждой нерешительной лаской. Все мысли о возражениях улетучились в одно мгновение. Ее не нужно было учить темпу, ритму, напряженности. Она училась этому по его мычанию и стонам.

От самообладания не осталось и следа. Хотелось широко раздвинуть ей ноги, приподнять бедра и погрузиться глубоко в ее тело, хотелось почувствовать, как она смыкается вокруг него, но Ричард боялся причинить вред ребенку. Затерявшись в ощущениях острого желания и любви, он запутался пальцами в ее мягких волосах, а когда кульминация, словно гигантская волна, накрыла его с головой, притянул ее губы к своим и прошептал:

– Я люблю тебя.