Глава 1

Окончание влажного сезона невозможно связать с каким–либо числом или неделей, просто настало время, когда дожди стали стихать, бури налетали всё реже. С каждым днём редели тучи, чаще проглядывало солнце. Теперь с океана после захода долетали свежие ветра, и ночи, казалось, стали даже прохладнее. Днём, под действием жарких лучей от земли поднимались густые испарения. Природа как будто оживала, миллионы цветов усыпали растения всех видов, от вечнозелёных вьюнов до могучих и редких в этих местах драгониров. Можно без преувеличения сказать: леса стали походить на райский сад. Каждый росток стремился использовать благоприятный момент, дать потомство. Множество насекомых проснулись от сезонной спячки, оживляя стрекотом и щебетом фантастическую картину джунглей. Порой трудно отличить, где тут цветы, где яркие бабочки, или даже птицы. Неожиданно заинтересовавший цветник срывается с места тысячекрылым чудом, в страхе растворяясь среди себе подобных.

Для людей окончание сезона дождей означало начало полевых работ. Именно сейчас, пока земля наполнена влагой и перепадают дожди, местные предпочитали сеять зерновые и те растения, требующие много влаги. Если опоздаешь, можно потерять урожай, иссушающая жара разгара лета погубит его. Вся колония, прекрасно сознавая, насколько важен каждый день, с восхода до заката пропадала в полях. Люди усердно трудились, забывая о сене и отдыхе, понимая — благополучие зависит только от себя. Будешь ты сыт или голоден.

За рутиной и заботами вялотекущих дней забылись многие тревоги и надежды. Переселенцы привыкли надеяться на себя, не ожидая помощи со стороны. Тем неожиданней оказалось событие, о котором все забыли и даже не вспоминали, настолько невероятным оно казалось. Началось с того, что в поместье, где Ярослав последние недели обитал, прибежал незнакомый войо и на ломанном языке модонов прокартавил нечто маловразумительное, но смысл удалось понять. Он состоял в том, что с гор в долину спустились враги, и враги эти — люди. Всеобщая готовность отразить вторжение, сработала автоматом даже у Ярослава. Рассудок уступил привычке, никто не сомневался в верности действий.

Когда спустя полчаса–час, он верхом прибыл на развилку дорог за Холмистой грядой, здесь уже собрались основные силы колонистов и войо. Навси–ла–рад вовсю рычал, наводя порядок, в отсутствие Ярослава пытаясь командовать не только своими воинами, но и людьми. Получалось не очень, антагонизм к войо оставался велик, несмотря на совместную битву несколько месяцев назад. Прибытие Ярослава внесло должный порядок.

Высказывались различные предположения кто бы это мог быть, от нового вторжения бурутти до экспедиции асмаилитов. Реальность выяснилась спустя сутки, а до того времени все пребывали в напряжении. Первая же встреча разведки колонистов с чужаками внесла ясность в положение и устранила неопределённость. Камуфляжная армейская форма отряда, вплавь переправившегося через реку Катави, дала понять — перед ними земляне. А последующий контакт людей Жигана с чужаками окончательно прояснил — спустя более чем полгода на Трон сумел вернуться Олег во главе второй волны переселенцев.

* * *

Встреча Олега и Ярослава произошла через весьма продолжительный срок, рано утром. Большая колонна повозок извивающейся змеёй выползла из джунглей на берег реки и упёрлась в разрушенную переправу. От наведённого в прошлом году недостающего пролёта моста за прошедший срок ничего не осталось. Войо благополучно избавились от него ещё в сухой сезон. Потребовалось время на восстановление, но Олег пересёк разделяющее друзей пространство разрушенного пролёта по первому брошенному через него бревну. Друзья горячо обнялись, а Ярослав, смеясь и хлопая Олега по плечу, шутя, заметил:

— Я знал заранее — все обещанные тобой сроки следует умножать на два, но не предполагал, что на самом деле их следует увеличить в шесть или даже в восемь раз.

Олег, как бы смущаясь, но на деле вполне спокойно, ответил:

— Сам знаешь, врата — вещь капризная, время в них течёт неравномерно, нас бросило на четыре месяца вперёд, сломав все предварительные расчёты. Опять же сборы затянулись, трижды переносили дату возвращения, поджидая отстающих, зато смотри, каких орлов я тебе привёл!

Ярослав, глядя на людей Олега, которые сейчас спешно налаживали переправу, заметил:

— Одеты справно и, вероятно, шли не так долго, как мы. Помнится, к моменту переправы наши люди, измученные переходами, более походили на магуза, чем на цивилизованных людей. Прогресс налицо.

Олег жестом предложил отойти от переправы. Люди заносили новые бревна, и командиры могли помешать работе.

— Да, я вёл караван новым маршрутом, безопасным и, как оказалось, более коротким. Врата открылись в пустынных верховьях Мары. В прошлом даже не предполагал наличие в этих краях зоны аномалий. Большую часть пути проделали на плотах, оттого сохранили силы.

— Ну а вы? — Олег многозначительно возвысил голос. — Как поживали без нас? Наверно, совсем потеряли надежду. Думали, завёл бог знает куда и бросил. Сгинул незнамо где?

Ярослав набрал в грудь воздуха и решительно ответил:

— Есть маленько! Столько времени прошло, думали, не вернёшься. А в дороге всякое может случиться: переправы, перевалы, грабители. Ты ведь не пустой уходил из Изумрудной долины. Поминали добрым словом, часто и сурово. Надеюсь, тебе на Земле икалось.

Олег усмехнулся:

— Что, тяжко пришлось?

— Не то слово…

— Рассказывай…

— Рассказ долгий, а переправа — не место, да и много лишних ушей, не хочу зря пугать новичков. Мои–то уже обвыкли… Вначале позволь тебя кое с кем познакомить. — Ярослав лёгким жестом пригласил пройти.

Друзья покинули мост и углубились в ближайшие к берегу реки заросли. Здесь прятались в любой момент готовые к бою, воины войо. Ярослав на ходу пытался подготовить Олега к неожиданной встрече, задавая наводящий вопрос:

— Ты когда нашёл Изумрудную долину, обследовал её целиком или только побережье с некрополем?

От неожиданности Олег даже остановился, настолько странным и не сулящим добра показался вопрос.

— А в чём дело? — требовательно переспросил он. — Какие–то проблемы?

— Не проблемы, а так, пустячок, но очень неприятный. Впрочем, всё уже улажено, и переживать не о чём.

— Тогда что? С кем ты меня собираешься знакомить?

— С войо!

— С войо? — У Олега глаза полезли на лоб.

— Да. К сожалению выяснилось — действие артефакта некрополя распространялось не на всю долину, а только приморскую часть. В глубине действие ослаблялось, как я предполагаю, отражением склонов гор и высокой грядой. Это создало тень от развилки дорог до самых западных ущелий. Небольшое племя войо нашло удобную пустующую землю с охотничьими угодьями лет пятьдесят назад и благополучно живёт в Изумрудной долине до сего дня…

— Сколько их? — перебил Олег нахмурясь.

— Примерно 200–300 копий. Сейчас у нас мир, и я хочу тебя познакомить с вождём.

— Сейчас мир? — неподдельно удивился Олег. — А что была война? Ярослав рассмеялся:

— Была, да ещё какая. Но это в прошлом. Навси–ла–рад — воин суровый, так что на тёплый приём не рассчитывай…

* * *

Подошли к зарослям вдоль дороги, где прятались войо. Навстречу явились три воина в богатом вооружении с дисковидной броней на груди, один из них — Великий вождь войо. Когда воины приблизились, Ярослав обратился к Олегу на языке моддонов:

— Разреши представить дхоу Олег, перед тобой Великий вождь войо Навси–ла–рад–амон, победитель бурутти.

Услышав слова, Навси–ла–рад только глухо рыкнул, выражая нейтральное отношение к чужаку, ещё не достойному уважения великих вождей.

В ответ Олег поднял руки в приветственном жесте, показывая чистоту своих помыслов, и спокойно произнёс:

— Сакора мирана дхоу наватаро, рад приветствовать Великого вождя войо.

Навси–ла–рад не удостоил Олега равным ответом, прямолинейно высказал, о чём он думает.

— Чем дольше живу, тем более уверяюсь в лживости людей. Когда я приносил клятву верности Дхоу Пахлаву, речь не шла о новых индлингах. Дхоу, с которым войо заключили союз, не упоминал — индлингов станет больше. Гораздо больше!

Ярослав постарался успокоить недовольство вождя:

— Дхоу, Олег мой господин и глава всех индлингов. Союз, заключённый со мной, не теряет с его прибытием силы, и тем, что нас стало больше. По прежнему леса остаются за войо, и они вольны охотиться, где пожелают.

— Это лишь слова, слова Великого дхоу индлингов Иахлава, победителя бурутти, энолов, войо, модонов и вуоксов. Он доказал — его слову можно верить. Кто такой Олег? Кого победил? Перед кем сдержал слово. Для меня он никто, пусть величает себя Дхоу кого угодно, хоть индлингов, хоть всех людей. Для войо пришлые люди — никто…

— Если не докажут обратное, — решительно перебил Ярослав.

— Если не докажут, что им можно верить, — поддержал Навси–ла–рад.

Пока шёл разговор вождей, Олег попал в странное положение, когда вопросы решались, или уже решены, без его участия. Он оказался лишним, и, не желая терпеть, резко вклинился в разговор.

— Уверяю тебя, Великий вождь, все обещания будут выполняться неукоснительно, как если бы их дал я сам. Даже не приятные. И будут исполняться до тех пор, пока не будут нарушены войо или заменены новыми.

Навси–ла–рад прервал речь, соображая над словами чужака, морда резко помрачнела. Он уловил скрытый подвох в словах Олега. Устроить так, чтобы одна из сторон как бы нарушила договор не трудно. Ответил твёрдо в тон Олегу:

— Войо будут держать данное слово до той поры, пока индлинги не нарушат своё.

Кивком головы Навси–ла–рад дал понять — разговор окончен. Войо удалились.

— Ну зачем ты так? — говорил Ярослав, когда они с Олегом шли к лошадям.

— Как? — резко переспросил тот.

— Слишком прямолинейно, что ли. Можно было и не делать намёков на возможность нарушения договора в одностороннем порядке. Зачем настраивать вождя против себя.

— Я дал понять, кто в Изумрудной долине хозяин. А если не устраивает, может убираться вместе племенем.

— Зря, зря, Олег. Навси–ла–рад и его воины могут попортить много крови, несмотря на то, что нас стало больше. Умелая дипломатия может принести больше пользы, чем давление.

— Я понимаю, — отвечал Олег, садясь в седло и не меняя жёсткий тон — вы были вынуждены прибегнуть к маневрированию в отношениях с войо, но с нашим приходом всё меняется. Я не собираюсь поддерживать союзы или договоры, которые наносят вред колонии.

Ярославу ничего не оставалось, как сев в седло, молча следовать за командиром.

* * *

Дорога заняла несколько часов, в течение которых разговор друзей не прерывался. Ярослав успел поведать о событиях, которые произошли с момента ухода Олега на Землю. Подъезжая к крепости, Олег, слегка возмущённо, обратил внимание на ранее отсутствующие строения.

— Стоило ли тратить сил на возведение капитальной воротной башни. Проще сколотить обитые железом ворота и усилить охрану?

Ярослав ответил, уверенный в правоте:

— Не скрою, мысли такие были, никто не жаждал прилагать усилий, но я настоял. В этом случае устраняются случайности, при несении нерадивой службы, создаётся препятствие, которое противник вынужден преодолевать при любых условиях, вне зависимости от количества и качества охраны.

Олег с любопытством осмотрел странную постройку, восхищаясь оригинальностью простых решений.

— Я прожил несколько лет на Троне, побывал в качестве моряка в разных городах от Марелии до Агерона, но нигде не видел столь оригинального сооружения. Тройные амбразуры для лучников, через одну бойницу которых может стрелять сразу несколько человек. Просто восхитительно!

— Как раз с бойницами пришлось повозиться, — смущённо отвечал Ярослав, — материал подходящего размера и формы оказалось трудно подобрать. Руин здесь много, но нужное попадается не часто. Много сил вложили в связи, скрепляющие башню. Землетрясение и гибель людей показали — к строительству надо относиться серьёзно, как это делали до нас ласу…

— Откуда столько железа?

— К сожалению, не все связи из железа, многие выполнены из дерева и в будущем требует заменены.

Ярослав провёл Олега по башне, показал устройство: герсы, трое деревянных, обитых железом ворот, каменные своды воротного проезда. Глядя на постройку, Олег дивился количеству потраченного труда.

— Теперь я понимаю, почему более чем за полгода вы сделали всего одну башню.

— Ну… Это не совсем так. Мы трудились весь дождливый сезон не покладая рук. Восстановили крепость, построили стапель для кораблей, — это немало. Башня — один объект из многих.

— Таких как дворец для заложницы, — с усмешкой Олег указал на четырехэтажное сооружение, высящееся над стенами.

— Ты меня осуждаешь? — вскинул брови Ярослав.

— Нет. Если строительство велось за деньги…

— Отнюдь, — решительно прервал Ярослав, — пришлось применять и бесплатный труд…

— А вот это зря, — ехидно поддел Олег, — у нас не так много людей, чтобы впустую растрачивать силы на постройку дворцов. К тому же, энолов никто не любит, и попытки им угодить или возвысить могут вызвать раздражение аборигенов. Для заложницы вполне достаточно обычной комнаты.

— Я считал, хорошее отношение к эноле вызовет ответное со стороны её собратьев.

Олег обернулся в сторону Ярослава и молвил резко.

— Разве Россия и русский народ в течение тысячи лет не проявляли благодеяний и хорошего отношения к иностранцам, а получили в ответ что–либо, кроме ненависти? Нет! И энолы ничуть не лучше, столь же эгоистичны и лицемерны. Ты правильно поступил, взяв заложницу из знатного рода, но твоё желание прогнуться перед энолами не находит во мне сочувствия. Конечно, если здесь есть некие иные, личные причины, — другое дело. Это я понимаю, пусть живёт.

Друзья прошли внутрь крепости и дворца. Здесь Ярослав показал помещения по левую сторону от мегарона, которые изначально выделил для Олега, если тот вернётся в Изумрудную долину.

— Извини, скученность в крепости не дала как следует отделать комнаты, они использовались как склады, но я не разрешил кому–либо селиться. Я прикажу, мы всё очистим и наведём порядок.

— Не беспокойся, сейчас у меня людей много больше, чем раньше, им будет чем заняться.

* * *

Караван с переселенцами достиг города только к концу дня. Людей, повозок, скота прибыло так много, что о размещении всех в крепости речь даже не шла. Они останавливались в городе, занимая наиболее пригодные для жизни руины. Переселенцы просто запрудили древний город.

Весь остаток дня у Олега и Ярослава ушёл на хлопоты по размещению этой пёстрой оравы, только на следующий день друзья смогли заняться чем–то иным. И в первую очередь Ярослав показал своё детище — корабли.

Шагая по высокой надстройке одного из них и проверяя ногой крепость палубы, Олег выражал сомнение:

— Ты уверен, с такими высокими надстройками корабль не перевернётся?

— Этот трофей не предназначен для морских переходов, — отвечал Ярослав напористо, — цель реконструкции — охрана крепости и фиорда от незваных гостей. Поэтому приказал возвести на носу и корме двухэтажные надстройки для лучников: ахтеркастль и форкастль, а над палубой в средней части корабля соорудить противоабордажные решётки, корпус судна остался прежним и не подвергся переделке.

— Но в шторм и в водах фиорда бывает крутая волна, — настаивал Олег.

— Знаю. Мы подвергли корабль кренованию, и я установил, что закат диаграммы остойчивости более тридцати градусов. Этого вполне достаточно для прибрежного судна. На дно уложим дополнительный балласт, так что «Дельфин» — так мы назвали этот корабль — спокойно может патрулировать океанское побережье Изумрудной долины и заходить в устье реки Катави для контроля за прибывающими туда судами…

С этими словами Олег с Ярославом подошли к фальшборту. Борт о борт с «Дельфином» раскачивался на лёгкой волне второй корабль. Его очертания корпуса напомнили Олегу нечто знакомое, виденное в прошлом, — «Санта-Марию» Колумба.

— Вижу, со вторым кораблём ты повозился основательно. Появилась палуба и крытая надстройка на корме.

— Да, потрудиться пришлось изрядно: удлинили корпус, положили новые шпангоуты, обшили второй обшивкой. Зато теперь корабль готов к плаванию, осталось дооснастить мачты, реи и можно в путь, хоть в Агерон, хоть в пресловутый Риналь.

— Думаешь, выдержит шторм? — продолжал сомневаться Олег.

Ярослав скривил губы в усмешке.

— Уверен. Креновали, остойчивость соответствует. Вот только с парусами проблема…

— В чём дело?

— На обоих судах всего четыре паруса: два больших и два малых. На фрегат, что стоит на стапеле и который мы сейчас строим, нет даже лоскута. Соткать вручную столько парусины пока мы не в состоянии. Купить у проходящих купцов не удаётся.

Олег сочувственно кивнул.

— Да, эту проблему придётся решать, и решить её можно только в Ринале. Только там можно купить парусину в достаточном количестве и недорого. Отсюда следует вывод…

— Какой? — не понял Ярослав.

Последовал твёрдый ответ:

— Надо плыть в Риналь.

— Сейчас?! — удивлённо предположил Ярослав.

— Да, — уверенно отозвался Олег.

— Но до сбора урожая ещё три–четыре месяца, — нет смысла идти порожняком.

— А мы и не пойдём…

Ярослав удивлённо вскинул брови, а Олег многозначительно продолжил:

— Ты забыл, я не пустой уходил на Землю, не пустой и вернулся.

— Не может быть! — выдохнул Ярослав.

— Может, Славка, может. Кстати, и твоя доля там есть, и всех кто вложился.

— Радостная весть!

— Не сомневаюсь, и сам понимаешь, дело требует оборота. Отсюда следует, кому–то придётся плыть в Риналь.

— Поплывёшь?

Олег разочарованно усмехнулся:

— Поплыл бы, кабы дела колонии не держали. Жалуются на тебя все, кому ни лень, обвиняют во всех смертных грехах, вплоть до прямой измены.

— Ты–то не веришь? — возмущённо бросил Ярослав.

— А как объяснить союз с войо? Ну это ещё куда ни шло. А заигрывание с энолами?

— Это всё дипломатия, — эмоционально выразился Ярослав, — а если кто не понимает, то мозги вправить можно.

— Ну ты не очень возмущайся, резон в словах людей есть… А Лифидец? Зачем ты его отпустил? Тут даже я засомневался…

— Я его не отпускал, а то что сделал, для него хуже всякой смерти.

— А чем докажешь? Ничем! Одни слова! Так что расследования не избежать. Готовься.

— Кто расследовать будет? Отцы–основатели?

— Не важно, но отчёт дашь и если не докажешь, обвиним в измене. Ты не имеешь права отпускать врага. Много и других, менее тяжких обвинений: в самоуправстве; в том, что учиняешь феодальные порядки. Ведёшь себя как князь. К мнению людей не прислушиваешься, изнуряешь тяжким трудом…

— Ну вы ещё многожёнство приплетите, ходят такие слухи.

— Это дело твоё, имей женщин, сколько можешь прокормить, но тем не менее этот факт не красит главу колонии. Руководитель образец для подражания, а не предмет сплетен.

— На себя намекаешь? — ехидно усмехнулся Ярослав, он уже знал — вместе с Олегом на Трон прибыла некая симпатичная девушка, и ходили слухи, будто они женаты.

— Нет, я не имею ввиду себя, — отрицательно мотнул головой Олег, — у меня иная, другая задача на Троне. Я единственный, кто способен поддержать связь с Землёй. Потому возлагал на тебя большей надежды, и разочарован, что приходится их терять. Очень нагружают обстоятельства, при которых я вынужден заниматься делами колонии помимо своих прямых обязанностей.

— Назначь другого, — отрезал Ярослав, — я не держусь за должность, найдутся и другие дела, — он кивком указал на стоящий рядом корабль.

— Знаю, знаю, — раздражённо пошёл на попятную Олег, — но одобрить откровенно неудачные решения не могу, а назначить другого, — нет кандидатур. Несмотря на то что я привёл с собой почти пятьсот человек, заменить тебя некем. Наверное, снова всем придётся управлять самому.

— Думаешь, лучше справишься?

— Не думаю, но людей надо успокоить.

* * *

Осмотрев верфи, Ярослав провёл Олега по другим значимым объектам. Наиболее важный из них — бывшую мельницу, теперь переоборудованную в механическую кузницу, — представлял Станислав как человек, который вложил в неё наибольшее количество сил и времени.

— Вижу, — с уважением говорил Олег, — кузница ещё не закончена.

— К сожалению, — как–то грустно согласился Станислав, — ещё многое следует сделать. Привод молота не готов, но крупные поковки пока не нужны. И понадобятся только к отправлению кораблей на Риналь. К тому времени привод будет готов, и мы откуём якоря.

— Я заметил, ты сумел выделать железные связи для воротной башни. Это просто чудо, что удалось выковать их вручную.

— Дело не в чуде, — не согласился Станислав, — мы построили кузницу и печь в два горна. Она позволяет калить очень длинные заготовки и вытягивать арматуру.

— Много нужно железа на укрепление городских построек и башен?

— Много, Олег Николаевич, очень много, а железа в обрез. Без больших закупок не обойтись. Запасов хватит только на якоря для одного корабля.

— Вот видишь, — раздражённо обратился Олег к Ярославу, — ещё один повод плыть сейчас, а не в середине сухого сезона.

Ярослав, глядя на струйки пламени в кузнечном горне, отвечал спокойно:

— Корабль не готов…

— Надо было вместо строительства дворцов и мегаронов все усилия сосредоточить на насущных интересах колонии.

— Не было смысла пороть горячку, — не согласился Ярослав, — хлеб созреет только к середине лета, а до той поры и товара на продажу нет, да и кузница с кораблём поспеют.

Олег напористо гнул своё мнение:

— Товар всегда можно найти…

— Такие овощи, как путюо и рамин, — саркастически усмехнулся Ярослав, — кому они нужны в Ринале?

— Корабельная древесина ценится не менее других. — сказал Олег горячась. — Выбракованных лошадей тоже можно было взять как товар! Да много чего можно взять как товар.

Стремясь успокоить перепалку друзей, Станислав сделал предложение:

— Может железо в горах поискать?

Те уставились с непониманием.

— Где ты видел залежи железа в молодых горах? — выдавил из себя Олег.

— Залежей конечно в молодых горах нет, — согласился Станислав почесав затылок, — но породы, содержащие вкрапления, случаются. Следует только хорошенько поискать, эрозия превращает их в песок. Железо моют как золото в горных ручьях и реках.

— Хорошая идея, — подхватил Олег, — тебе, Станислав Тимофеевич, и исполнять. Найди подходящих людей, пусть отправляются в горы на разведку, и главное — подготовь как следует, чтобы смогли найти…

— Да я и сам схожу…

— Нет, нет, Станислав, — отрицательно качнул головой Олег, — ты останешься в долине, займёшь место Ярослава, пока он будет в плавании.

— Зачем это? — опешил товарищ. — Или больше некому за моря плыть, хотя бы тот же Ибирин — хороший моряк.

— Нет, поплывёт Ярослав, — жёстко с металлическим лязгом сказал Олег, — это приказ…

— Значит, ты его снимаешь с должности?

— Временно…

— А ты думаешь, — в голосе Станислава прорезались ноты возмущения, — как отнесутся связанные с ним семьи, которые: Агеронцы, Ласу, Навси–ла–рад. Мы, возможно, и стерпим, но местные не столь покладисты. Будет бунт. Ибирин с Зеноном и пятьдесят Агеронцев горой встанут за Ярослава, он их вождь. Войо после отставки Ярослава останутся не у дел… Не наделай ошибок, Олег!

* * *

Втроём они покинули мельницу и кузницу, направляясь к близкому пруду, где строилась лесопилка. По пути разговаривая, но Станиславу не удалось изменить решение Олега.

— Понимаешь, — убеждал Олег, — миссия слишком важна, чтобы я мог доверить кому–то другому…

— Плыви сам! — резко возразил Станислав.

— Тоже не могу. Надо успокоить людей. После того как Ярослав отпустил Лифидца, недовольных слишком много. Или ты согласен с его действиями?

— Нет, не согласен, Славка сморозил глупость, но это не повод опускать в глазах аборигенов.

— А наши не в счёт?!

— Это ты делаешь в угоду своим дружкам — Павлу Петровичу, Шестопёру и Ольге. Она особенно возмущалась порядками, которые Ярослав завёл в колонии.

— Ничего с вами не случится, пусть недовольные успокоятся, потом снова Ярослава поставим. Согласись, общинные порядки — отживший век.

— Много ты знаешь! — возмутился Станислав, — что отжило, что нет! Насмотрелся там на Земле телевизора. Здесь всё по–своему.

Лесопилка оказалась в худшем состоянии, чем кузница. Несмотря на то что здание мельницы и лесопилки подведены под крышу, водяные колеса так же изготовлены, — привод не готов. И если мельницу можно запустить быстро, то лесопилка стояла пустая, без привода, стола и подающих катков.

— В чём задержка? — строго осведомился Олег.

Ярослав отвёл взгляд…

— Нужны поддающие валы, опоры для них и пильная рама, остальное сделать не трудно.

— Ну и …

Ярослав солгал.

— Нет железа, — отозвался слегка смущённый Станислав, — валы, опоры и раму надо ковать из железа, а его нет.

— Вот видишь… — с упрёком обратился Олег к Ярославу. — Столько времени потратил на ерунду, а главное упустил. И что теперь, предлагаете вас обоих по головке гладить?

Ярослав и Станислав опустили головы.

— Посмотрим, как сам накомандуешь, — отворачиваясь в сторону, молвил Ярослав.

— Ты нас не замай! — возвысил голос пожилой Тимофеевич, — и без того проблем был полон рот. Война, землетрясение, эпидемия, — ничего не знаешь, а берёшься судить.

— Вы, Станислав Тимофеевич, зря не обижайтесь, но решение не изменю, потому так будет лучше. Ярослав пойдёт на полуостров Риналь, как только корабль будет готов к отплытию.

После этих слов Олег покинул здание строящейся лесопилки, и уже на ходу обратился к Ярославу, когда их никто не мог слышать:

— Теперь едем в крепость, надо поговорить о разном.

— О деньгах? — с усмешкой бросил Ярослав.

— В том числе…

 

Глава 2

На главном дворе крепости, по левую руку от мегарона, располагались обширные помещения, которые после возвращения занял Олег. По мнению Ярослава, в прошлом комнаты использовались древними ласу под склады и не были самыми удобными. Они не составляли отдельного уединённого дворика, как в покоях Ярослава или Станислава. Три из них выходили прямо на центральную площадь, а остальные в глубине дворцовой постройки. Размеры комнат позволяли Олегу жить в крепости комфортно, имея место для складирования наиболее ценных запасов. По возвращении в крепость, Ярослав нашёл их заполненными множеством мешков, фанерных ящиков и тюков с имуществом, доставленным с Земли. Олег благоразумно старался наиболее ценные припасы держать возле себя, оттого комнаты стали походить на склад. Прямо здесь он выдавал ранее полученные запросы. Посредине стояли несколько складных кресел и стол. Олег жестом предложил сесть.

— Разговор будет долгим. Вначале хочу дать отчёт по поручениям. К сожалению, — Олег разочарованно качнул головой, — выполнить удалось не всё.

— Я не ожидал иного, — печально отвечал Ярослав, усаживаясь в кресло, — некоторые из просьб, мягко говоря, выполнить непросто…

— Тем не менее, большая часть доставлена, — с безразличием продолжал Олег, вынимая из большого кофра свёрток, — здесь — доверенности, договоры, расписки. Мне даже удалось найти и продать машину, брошенную тобой перед уходом на Трон…

Ярослав удивлённо вскинул брови:

— Вот уж не ожидал…

— Моё возвращение, — с лёгкой усмешкой продолжал Олег, доставая из свёртка бумаги и документы, — прошло на редкость удачно и недалеко от места предыдущего перехода. Да и разброс по времени составил всего семь дней. Чего, к сожалению, не скажешь о переходе на Трон… Так что найти брошенную машину не составило труда, я даже использовал её как транспорт, благо, имел все документы. В результате, на сегодня у тебя нет более на Земле никакой собственности. Квартира, машина проданы, и тебе причитается определённая сумма в серебре, конечно, за вычетом понесённых расходов…

Олег посмотрел вопросительно.

— Желаешь получить сразу?

Ярослав, углублённый в изучение представленных бумаг, отрицательно качнул головой.

— Заберу перед отплытием в Риналь.

— Здесь списки заказанного и доставленного имущества, — Олег передал пачку бумаг.

Ярослав пробежал глазами текст. Радовала точность выполнения. В списке отмечены почти все заявленные позиции, за исключением некоторых. Имелись разделы, как пошив женских платьев с точными расценками на всех этапах, фенидоновая смола, эструдеры, гидроцилиндры. А вот упоминаний о пилораме не было. Хотя, по мнению Ярослава, позиция наиважнейшая, колония просто захлёбывается от недостатка пиломатериала.

Он с огорчением заметил:

— Значит с пилорамой ничего не вышло?

— Посчитал цену слишком высокой. Заточной станок для ленточных пил стоит круглую сумму и весит столько, что… — Олег безнадёжно махнул рукой. — И это не считая всего остального — запчастей и инструмента…

— Жаль… — покачал головой Ярослав, — придётся лес кроить дедовским способом.

— Что поделаешь, — развёл руками Олег, — подготовка экспедиции стала в копеечку, приходилось экономить, один томограф чего стоит или УЗИ. Сам понимаешь, на медицину нет ограничений, а Ольга потребовала — кровь из носу доставь…

— Когда можно получить имущество?

— В любое время. Присылай людей, одному не унести.

— Хорошо, Станислав получит всё позже, а мне сейчас выдай только платья, хочу быстрее порадовать женщин.

Олег встал со словами:

— Честно говоря, с этим пунктом заказа вышло столько мороки…

* * *

Он не закончил фразы, в дверном проёме мелькнули тени. Помещение склада не имело других источников света, кроме дверей, потому здесь царил полумрак. Послышались знакомые голоса, и в комнату вошли Ольга Николаевна и капитан Петрович. Олег жестом предложил располагаться, Ярославу показалось, он их поджидал. Чувствуя, готовится разбор полётов, ехидно заметил:

— А где же ваш дружбан Шестопёр?

Ольга, смерив взглядом и садясь в кресло напротив, спокойно ответила:

— Шестопёр здесь совершенно неуместен. Ты должен дать нам ответ, по какой причине отпустил врага, и положить конец насаждению культа твоей личности.

Она резко обрезала фразу, требовательно гладя в лицо Ярославу. Он даже смутился под её напором. Обратил вопросительный взор к Олегу и в недоумении спросил:

— Я что, должен отвечать?

Тот пожал плечами, давая понять — деваться всё едино некуда.

— Но ответы будут не приятными, что, лучше всего скрыть. В ином случае, последствия могут оказаться плачевными.

— Ярослав, — уверенно поддержал его Олег, — если есть, что сказать, говори, иначе мы не сможем тебя понять, а человеку, который действует только в своих интересах, и к тому же тайно, среди нас не место. Говори, здесь все свои.

— Хорошо, если настаиваете. Но не думаю, что мой ответ прояснит вашу позицию.

— Ничего, мы постараемся понять.

— Хорошо. Вы наверно уже знаете, что за спиной Лифидца стоит некая организация, именуемая нами Асмаилитами и состоящая из представителей иного, неизвестного мира. Они, подобно нам, проникли на Трон с целью до конца непонятной, но предположительно, возродить в физическом мире своё божество — Асмаила.

Ольга и Петрович закивали головами.

— Ходят такие слухи, — подтвердил капитан.

— Олег просветил, — согласилась врач.

— В таком случае, вы должны понимать, основной противник — не человек. Асмаил — дух потустороннего мира, и действовать против него следует не только огнём и мечом, но и иным колдовским методом. Надеюсь, вы не против? — Ярослав с усмешкой взглянул на товарищей.

Те согласно, кивнули…

— Я уже убедился, волшебство на Троне протекает много более интенсивно, чем на Земле. Обычный и распространённый спиритизм или рождественские гадания вызывают мощный эффект. Попытки расколоть Лифидца обычными методами ничего не дали. Шестопёр обломал кулаки. Следовало применить пытки, но я не посмел на это пойти. В тайне не сохранишь, а психологическая травма, которую получат колонисты, может повредить светлому образу самой идеи переселения.

— Но ты мог делать не своими руками! — импульсивно взвился Олег. — Затем Шестопёр здесь и находится, чтобы делать грязную работу за других. В конце концов, мы ему за это платим.

— Согласен, и группа поддержки во главе с Меченым есть, но сути не меняет.

Приказы отдаю я как глава колонии, и ответственность всё равно ложится на всех. Опосредованно, но на всех. В такой ситуации решился прибегнуть к способу, исключающему вред для общества. В простоте он называется изгнанием бесов или экзорцизм. На Земле распространённое явление и не должно шокировать новизной. Как ранее рассказывал Олегу, а теперь вам, его практиковали в моей семье несколько поколений, опыт имеется. Человека после изгнания, укрепляющего его беса, легко дожать, но всё пошло не так, как я планировал. Из образованного магией портала появились сущность, которая и ранее нам помогала.

— Между прочим, — Ярослав обратился к Олегу, — я тебе ранее не говорил, опасаясь, что не поверишь. Этот самый демон и есть мой информатор, от которого я получаю сведения. Он обещал дожать Лифидца самостоятельно без нашего участия и потребовал отпустить, что, собственно, я и сделал. Но уверяю вас, его участи никто не позавидует, если за дело возьмётся падший…

После короткой паузы Ольга резко выпалила:

— Что за бред?! И вы считаете, я поверю в эти басни?

— Придётся, — уверенно заявил Ярослав, — у меня есть свидетели: Жиган, Лимон и Лопата.

Ольга возмущено фыркнула:

— Все твои люди! Да эти урки скажут всё, что ты им прикажешь.

Ярослав наигранно растерянно развёл руками:

— Моя племянница Анна тоже вызовет у вас сомнения?

— Она ребёнок… — отрезала Ольга.

— Извини, других нет, как–то не догадался пригласить всю колонию.

— Мог позвать нас…

— Ну это тоже самое.

Образовалась пауза…

— Может, стоит пригласить свидетелей? — обращаясь к Ольге Николаевне предложил Олег. — Раз таковые имеются.

— А смысл? — отвечала та, пожимая плечами. — Они скажут тоже самое.

— А мы послушаем, — настоял Олег, вставая из–за стола и направляясь к охране в дверях с намерениями всё же вызвать свидетелей.

* * *

Через полчаса–час разыскали людей Ярослава и поодиночке допросили. Вопросы задавал Олег, Ольга вставляла отдельные реплики. Ярослав с Петровичем, в основном, отмалчивались. Результаты не выявили расхождений в показаниях, люди говорили уверенно и явно о том, что видели собственными глазами.

— И что меняют эти расспросы? — подвела итог Ольга, когда люди были отпущены, и отцы–основатели остались одни. — Ничего не меняют. Ярослав, если не по злому умыслу, то по глупости, совершил халатность, граничащую с преступлением, и не может оставаться у руля колонии. Ты, Олег, должен назначить другого, желательно из вновь прибывших. Кстати, Ярослав, по твоим словам, демон должен был дожать Лифидца. Он выполнил обещание и сообщил результаты?

Ярослав развёл руками.

— К сожалению, до сих пор нет, но я надеюсь.

— Я вообще не понимаю! — Ольга импульсивно поднялась с кресла, всплеснув руками, — о чём мы говорим….

— Ты что–то предлагаешь конкретное? — в свою очередь перебил её Олег.

— Нет, но…

— Хорошо, — резко согласился Олег, — Ярослава снимем с должности, но что это даст? Другого человека нет ни среди старожил, ни среди новичков.

— С тобой прибыл человек вполне пригодный…

— Нельзя так сразу возвышать, образуются комплексы, да и есть у меня сомнения…

— А Ярослава можно?! — решительно выпалила Ольга. — Ведёт себя как феодал. Уже все именуют его князем. Трон завёл и сидит на нём, когда другие стоят. Порядок установил совсем не такой, как мы планировали. Людей в колхозы сгоняет и каждой группе поручил полностью содержать тяжеловооружённого всадника. Эдак и до крепостного права недалеко и до права первой ночи. Феодализм конкретный!

Ярослава задели последние слова, обращённые в адрес его преобразований.

— Позвольте поинтересоваться, — ехидно произнёс он, — это какие планы я сумел поломать? Что–то Олег ничего подобного не говорил. Может просветите?

— А простые планы! — импульсивно ответила Ольга, — каждый человек должен трудиться и владеть собственной землёй и распоряжаться по своему усмотрению.

— Серьёзно? — вскинул брови он.

В ответ Олег несколько смутился, но подтвердил:

— Были такие разговоры, но я не стал ограничивать твою инициативу. Это могло выглядеть как недоверие.

— И тем не менее, — вклинился в разговор до того молчавший Павел Петрович, — я и моя группа выступаем против порядков, которые давно отжили и показали свою несостоятельность ещё на Земле.

— Что же вы выступаете за фермерские хозяйства?! — воскликнул Ярослав.

— Да, — уверенно подтвердила Ольга, — частная инициатива — залог успешного землепользования.

— Конечно, я не против, — смущённо–театрально согласился Ярослав, — можно выделить отдельные участки для тех, кто желает вести хозяйство в одиночку, но такие быстро окажутся в проигрыше по сравнению с многочисленными семьями. Они не смогут выполнять не только общественные повинности, которые на них накладывает колония, но и даже собственные нужды, такие как строительство, расчистка от леса, орошение в сухой период. Поймите, фермерство — догмат индустриального общества, без определённых условий и идеологии оно мертво. Сильные скупят землю слабых, которым придётся работать на помещика подённо, а тут и до рабовладения недалеко. Зачем помещику подёнщики, когда можно задёшево купить рабов с кораблей, и совсем ничего не платить. Поймите, система фермерства для Трона — тупик. Как, впрочем, и для Земли. На смену фермерам придут латифундии, как на Земле транснациональные компании давят сельских производителей. Фермерство на Земле умирает. В отдалённой перспективе — это гибель для колонии и мотив социальной розни.

Я вижу перспективу в эвномии и укрупнении дробных коллективов. Семья — ячейка товарного производства, но объединение на добровольной основе нескольких семей в артель ведёт к увеличению их возможностей, не только на почве товарного сельского хозяйства, но и товарного производства. Увеличиваются не только их физические возможности, но и финансовые.

В результате мы сможем не только наладить изготовление всех необходимых нам вещей и предметов силами небольшой группы колонистов, но и получить прибавок для продажи за пределами Изумрудной долины. Причём исключим какую бы то ни было социальную рознь и расслоение, тем самым добьёмся эвномии. Семьи и артели — это не централизованные колхозы, это добровольные объединения в силу родственных и товарищеских связей. Не сможет фермер без накачки его финансами, без помощи сильного государства, скотом и инвентарём, транспортом, создать добавочный продукт, а семьи и артели могут. Потому как фермер один, а в семье пять–семь взрослых мужчин, тем более в артели, где двадцать–сорок…

Разговор ещё длился, пока не был прерван шумом, доносящимся с площади. Все поспешили узнать, что случилось.

* * *

Перед мегароном галдела толпа, состоящая из агеронцев Зенона и нидамцев Наростяшно. Много было среди них и землян–старожил. В меньшей степени мелькали лица и классический камуфляж новичков. Эти затесались в толпу более из любопытства, слышались возгласы на модонском:

— Пусть убираются откуда пришли… Дхоу должны избирать мы…

Ярослав быстро сообразил, что происходит и кто верховодит смутой.

Весь актив располагался на мраморных ступенях мегарона в лице старых бузотёров как Банула Наростяшно и Ибирин. Многие хорошо известные среди колонистов лица поддерживали их страстными призывами не допустить смещения вождя с должности Дхоу всей колонии. Как ни странно, но среди зачинщиков ярко выделялись нелюди. Миэле и листе, стоя среди людей, выкрикивали реплики не только на чистом модонском, но и для ясности всех присутствующих, на русском.

— Аослов наш дхоу! Не хотим пришлецов!

У них с Ярославом в последнее время наладились вполне дружеские отношения.

И что ещё более непонятно и странно, двадцать лужёных глоток подростков–заложников войо на удивление дружно завывали, собственно, ничего конкретно не понимая, но ясно сознавая, из–за чего весь сыр–бор устроен. Земляне вели себя сдержанно, но, тем не менее, семьи Ярослава и Станислава присутствовали в полном составе, а другие частично. Большинство понимая всю абсурдность ситуации и нежелательность раздоров промеж своими вели себя заторможено. Большинство предпочло бы решить всё по старинке — под ковром и не выносить сор из избы, но другие были кровно заинтересованы во власти Ярослава и старались подогреть аборигенов. Юля, Анна и Ноки открыто стояли на ступенях мегарона, выражая поддержку сохранению старого порядка, их поддерживали редкими репликами: Лимон, Лопата и Жиган. Станислав мирно наблюдал со стороны. Всего митинговало человек сто, не считая женщин и зевак.

Когда из дверей складов появилась верхушка колонии, возгласы не только не стихли, но казалось стали активнее. Ярослав и Олег поднялись по ступенькам. Олег поднял руки, чтобы толпа затихла. Выглядел он раздражённо и даже слегка удивлённо, возможно не ожидал столь бурной реакции.

Толпа затихла. Олег говорил твёрдо, держа себя в руках и стараясь подбирать слова.

— Ваши опасения по поводу снятия Ярослава с поста и тем более его изгнания беспочвенны. Я не собирался и не собираюсь этого делать… Некоторые изменения вызваны острой необходимостью момента. Я просил его плыть в город Риналь, это не изгнание, а торговля. Он вернётся, как продаст и купит товары.

Послышались выкрики:

— Плыви сам!

— Я занят размещением новых переселенцев, Ярослав по–прежнему остаётся моим первым заместителем и военным вождём Изумрудной долины. Обещаю, что впредь статус его не изменится.

После твёрдых заверений, толпа несколько успокоилась, и выступил Ярослав.

— Благодарю вас, друзья, за поддержку, и постараюсь оправдать доверие. Моё отплытие в Риналь действительно очень необходимо. Я не знаю, сколько продлится плавание, но возвращение неизбежно. Прошу не волноваться по поводу отъезда. Станислав остаётся вместо меня и не позволит действовать нам в ущерб.

Вперёд выступил Банула Наростяшно, говоря эмоционально:

— Говорят, у нас отнимут землю. Не дадим! Мы её расчищаем, удобряем, готовим, а пришлецы попадут на всё готовое. Пусть расчищают новые участки.

Толпа активно поддержала шумным гомоном.

Теперь первым выступил Ярослав.

— Я поддерживаю это решение нашего вождя Олега. Вновь прибывшие могут упустить время сева. Когда ещё новые участки будут расчищены и готовы. Моё мнение, нам следует пойти на уступки. Дать возможность провести ранние посадки на своей земле и участвовать в расчистке участков новичками.

В ответ раздались недовольные голоса:

— Кому это надо? Пусть расчищают сами…

В свою очередь выступил Олег, стараясь успокоить людей.

— Мы не собирается ничего отнимать, позвольте воспользоваться землёй временно, на один сезон. Позже, когда её будет расчищено достаточно, вернём в целости и сохранности. Обещаю, ни один участок не будет отнят насовсем. Позвольте только нашим людям прокормиться до нового сезона. Мы вернём землю владельцам.

После твёрдых заверений Олега удовлетворить все нужды колонистов толпа успокоилась и даже, начала расходиться, но ещё много осталось недовольных.

Олег с Ярославом вернулись на склад, у них оставалось много тем для обсуждений. Ольга и Петрович с раздражением ожидали, сидя в креслах, они не пожелали участвовать в митинге.

— Гнусный фарс, — презрительно выразилась Ольга Николаевна, — и организаторов не видно.

Ярослав постарался сгладить недовольство.

— Ну, честно говоря, у нас много бузотёров, один Наростяшно чего стоит, опять же Меченый с компанией, Ибирин с агеронцами, так что вовсе не обязательно, чтобы кто–то их организовывал преднамеренно…

Олег заметил холодно и слегка раздражённо, обращаясь, в первую очередь, к Ольге и Петровичу.

— Принимая во внимание обстоятельства, я решил — никакого официального снятия Ярослава не будет! Не тот момент, да и халатность с Лифидцем не наносит вреда. Расформирования семей, как то вы предлагаете — тоже. Все желающие жить и хозяйствовать единолично получат землю или по желанию смогут расчистить новый участок.

— Это подрывает существующую систему, — резко заметил Ярослав.

— Это право людей… жить так, как они хотят, — отвечала Ольга, — это то, ради чего мы все шли сюда!

— Не всегда человек адекватно понимает реальность, в которой живёт…

— Всё! — резко прервал Олег. — Вопрос закрыт. Семьи сохранятся, так уж сложилось исторически, и ломать устоявшиеся традиции считаю глупым.

— Но… — попыталась возразить Ольга Николаевна, — семьи задавят одиночек.

— А у нас свобода, — отвечал ей Олег, разводя руками, — и, кроме того, кто захочет жить вне сложившихся устоев, в любом случае будет нести повинности наравне со всеми колонистами, как в общественном труде, так и в военном деле.

Ничего не ответив, разочарованная Ольга встала и вышла из комнаты.

Петрович последовал за ней. Только на улице послышались их раздражённые голоса, но быстро стихли. Недовольные оппоненты покинули площадку.

 

Глава 3

Олег кивнул, указывая на один из тюков.

— Забирайте шмотки.

Ярослав, выйдя из дверей, приказал Трубе и Лимону забрать со склада имущество. Ещё не были перетасканы все тюки с вещами. Олег вновь кивнул Ярославу.

— Пошли со мной, — безапелляционно позвал он.

Ярослав последовал за другом в дальний конец помещений. Узкий извилистый коридор со стенами из огромных, плохо обработанных базальтовых глыб привёл на западную террасу. Здесь, перед входом в апартаменты, стояла охрана. Вовсе не новички из только что прибывших, а лучники старого призыва. Потеряв несколько месяцев назад своего командира, долгое время оставались под опекой капитана Петровича. Они быстро восстановили старую дружбу с Олегом, который их готовил ещё на Земле.

В комнатах, теперь занимаемых Олегом, ранее помещалась охрана западной стены, из мечников Шестопёра. Они находились в прекрасном состоянии. Стены оштукатурены, побелены известью. После землетрясения на заново восстановленные перекрытия уложена черепица новой выделки. Устроены деревянные досчатые потолки, с прорезанными световыми колодцами. Нехитрая мебель, изготовленная руками переселенцев — несколько столов, сундуков и полок — оттеняла бледность и пустоту помещений. Олег мановением руки указал на стол.

— Проходи, садись, — сказал он, доставая из сундука коньяк, с добродушной улыбкой пояснил, кивая на бутылку, — специально вёз распить с тобой. Хороший коньяк!

— Не откажусь, — ответил Ярослав, садясь на скамью.

На столе появились рюмки, закуска земного происхождения. Но, прежде чем налить, Олег извлёк продолговатый свёрток из непромокаемой камуфляжной ткани — положил на стол.

— Это подарок, — загадочно произнёс он.

Глядя на завёрнутый в материю предмет, Ярослав предположил:

— Ствол?

Олег с усмешкой отрицательно покачал головой и, отвернув пробку бутылки, стал разливать. Золотистая жидкость искрилась в лучах падающего с потолка солнечного света.

— Не так прозаично, — заметил Олег, откинув край материала, свёрток завертелся по столу, блеснуло золото эфеса и ножен, — шпага! — Я знал, что ты умеешь ей пользоваться не хуже, чем мечом. Вот решил презентовать. Делал хороший мастер.

— Даааа… — протянул Ярослав, — умеешь ты найти тропинку к сердцу человека.

Взял подарок в руки, вынул из ножен. Полированная сталь слепила глаза, отражая лучи.

— Однако подобная роскошь в наших условиях мало применима. На Троне более в ходу хельме да длинные мечи. Шпагой, да ещё и такой красивой, в щиты войо тыкать малопродуктивно, здесь надо колоть коротким мечом.

— Как видишь, подарок скорее для парада, но и в бою пригоден. Лезвие широкое, прочное…

— Хороша! — поспешно воскликнул Ярослав, — это боевая шпага, пластичная, но крепкая, — он проверил оружие на изгиб, — и в то же время тяжёлая, — взвесил, — мало, мало, до меча не хватает…

Олег заметил:

— Такой и колоть и рубить сподручно. Именно то, чего здесь на Троне не хватает для рождения искусства…

— Искусства дуэли? — хмыкнул Ярослав.

— Не совсем, скорее кодекса чести. — сказал Олег напористо.

Ярослав отмахнулся, поднимая рюмку.

— Это всё самурайские замашки, нам они ни к чему.

— Ну что, выпьем за встречу, а главное, за тебя, за успех нашего дела!

— Выпьем, как говорится, чтобы свеча не угасла. — поддержал Ярослав.

Выпили, закусили…

* * *

— Кстати… — после паузы сдержанно заметил Олег. — Что это твои люди болтали о какой–то смертельной молитве. Это серьёзно или как?

Ярослав ответил быстро в тон другу.

— О каком человеке на моё место упомянула Ольга Николаевна?

Олег вскинул брови от неожиданности:

— Я первый спросил…

Ярослав добродушно усмехнулся…

— Хорошо, отвечу первым. Есть такая магия в нашем мире. Способ убить человека, не прибегая ни к яду, ни к кинжалу…

— В первый раз слышу, а почему молитва?

— Потому как молитва и есть, молится человек своему божеству, хотя вероятней всего, демону…

— И как это происходит?

— Да внешне ничего особенного, раскачивается взад и вперёд, да бормочет себе под нос словечки разные, типа: убей того–то, убей того–то. Вот и всё.

— И действует?

— Говорят, работает, да не у каждого, иначе на Земле все друг друга уже давно поубивали. То есть человек нужен особый, со способностями. Ну а что с такими способностями можно сотворить здесь, на Троне, не знаю. Вполне возможно, всё будет гораздо эффективнее и для нас хуже. Если демон нам не врёт!

— Значит, это всё серьёзно?

— Если у Асмаилитов есть такой человечек, следует ожидать любой пакости.

— Какой?

— Да любой. К примеру, эпидемию вновь завезут, или кто из командиров скончается от сердечного приступа, враг новый появится, или много что ещё может случиться, а на источник неприятностей и не подумаешь. Молитва как бы их притягивает, и в результате — человек был, да помер по естественным причинам. Не придерёшься.

— А ты эдак можешь? — хитро прищурился Олег.

— А мне это надо? — Ярослав аж отшатнулся.

— А если общество попросит?! — напирал друг, повышая голос.

— Да ни в жизнь, — отрезал Ярослав, — это самое последнее, чёрное дело, ни за что. Хоть режьте.

— Тогда как с этим злом бороться?

— Порезать вражину втихаря.

Олег неожиданно встрепенулся:

— Так тебе этим и заняться! Всё едино плывёшь в Риналь. По пути супостата найдёшь и порешишь.

— Поди его сыщи, — недовольно буркнул Ярослав, — да и времени потребуется без меры, — безнадёжно махнул рукой.

— Ничего, сколько надо, столько и потратишь, а вражину надо сыскать.

Ярослав, как бы между прочим, намекнул:

— Есть и иной способ?

— Какой? — резко уцепился Олег. — Выкладывай.

— Смертельная молитва, способ воздействовать ментально на судьбу и бытие, в таком случае должен быть и адекватный ответ. Нечто вроде защиты на тонком уровне. Зовётся — посвящение. Именно о нём демон и упомянул. Честно говоря, я не силён в этом, и многого не знаю, но суть примерно такова: требуется посвятить человека, или народ, или страну какому–нибудь божеству. И уже оно берёт на себя ответственность и защищает ментальный уровень целого народа. Но тут есть одна заковырка, — отзыв. В тайне всё держать надо, причём, глубокой.

— Не слыхал никогда о таком, — заметил Олег, закусывая, — больше похоже на бред, и ты хочешь сказать, всё это правда?

— Согласен, похоже на бред, но это тайное знание, где ж ты о нём услышишь? Кстати сказать, ходят слухи, что все несчастья России в двадцатом веке исходят отсюда. Враги, а их немало, каким–то способом узнали, какому божеству посвящена наша страна и народ. Совершили обряд отзыва божества, или если хочешь иначе — духовной силы. Пошли несчастья, войны, разлад в обществе, бездуховность, эгоизм.

— Больше похоже на бабушкины сказки, — неуверенно выразился Олег.

— Похоже, — вздохнул Ярослав.

* * *

Олег, глядя в глаза Ярослава и вновь разливая коньяк, жёстко произнёс:

— За годы, прожитые здесь, я видел столько необычного, что научился не отвергать с порога любые бредни и даже если предупреждения исходят из уст приведения. Ты сказал это тайные знания, потому и должно остаться между нами. Делай всё, что требуется, обезопась людей и колонию, посвящай, если необходимо.

— Как видишь, демон–информатор многого стоит, хотя и не дал расколоть Лифидца. Впрочем, он не человек, — нужно ждать, может ещё проявит себя. Тем не менее, он остановить прервать действие врат…

— Зачем ему это? — удивлённо заметил Олег, перебивая товарища. — Зачем помогает нам?

Ярослав усмехнулся.

— Они с Асмаилом давние недруги, а здесь на Троне, Асмаилиты притесняют его адептов. Во всяком случае, я так понял. Если обратиться к истории, Асмаил принадлежит к семейству демонов по рождению, то есть титанов, и есть зло в своей духовной сути. Наш демон падший, из семьи хоть и языческих, но божеств, имел, и до сих пор имеет множество последователей, как на Троне, так и на Земле. Тем более, что его статус всегда был очень высок и в злых намерениях не замечен. И даже мы — христиане, априори признаем его сущность как божественную, хотя и отождествляем с творцом.

— Почему же превратился в демона?

Ярослав пожал плечами…

— Денница тоже до падения был ангелом, да возгордился, — гордыня, всё она проклятая. Может наш бесёнок и был когда–то почище других, но семейка его не отличалась ангельским характером. И оказались по ту сторону баррикад всё чохом, невзирая на личности… Но нашему повезло, зацепился за Трон, нашёл тёплое местечко, и теперь его хотят выжить, а идти–то некуда, разве что прямо в ад под крылышко недругу Асмаилу. А ему это надо?

— Значит, вы со своим дружком предлагаете прервать работу врат?

— Во–первых, — мрачно поправил Ярослав, — не дружком, а союзником, и то временным. И попрошу в дружбе с демонами не обвинять. Могу обидеться. Во–вторых, я предложил поискать способ как–то воздействовать на врата, чтобы прервать связь с родным миром наших противников. Ты сказал, что не знаешь такого. Демон тоже, но дал нам ниточку. Некий волшебник Меллоуз из города Риналь будто бы может помочь. Кстати, ты такого не знаешь?

— Нет, — задумчиво произнёс Олег, — не слышал, может не из Риналя, иначе бы знал. Все местные волшебники на слуху. Может из другого? На полуострове Риналь много городов кроме столицы, такие как Бразанна, Драмнен, Цитай, может демон имел ввиду не город Риналь, а одноимённый полуостров Риналь?

— Демон выразился точно: Волшебник Меллоуз возможно сможет помочь. Дословно.

— И что ты предлагаешь?

— Искать Меллоуза. Плыть в город Риналь и искать. По всему, кроме меня, некому. Кроме того, демон советовал — хватит отсиживаться, пора нанести ответный удар, иначе можем вновь получить по соплям.

— И что ты предлагаешь? — спросил с неподдельным интересом.

— Есть несколько вариантов… — как бы нехотя протянул Ярослав.

— Какие? — настаивал Олег.

— Самый доступный — обезвредить бурутти, захватить долину. Клинья под эту операцию подбиты, люди есть, как в самой Бурутти, так и в Агероне.

— Рискованно…. Ещё?

— Можно и не сейчас, позже. Разграбить Семнан. Нанести удар в самое сердце врага. Получим не только много нужной информации, но и денег, и славы. Думаю, найти людей для такого дела не составит труда и здесь у нас в Агероне, и в Ринале. Говорят, Риналь с Семнаном давно на ножах.

— Афёра… — резко отмахнулся Олег. — И себя, и людей погубим. Семнан — неприступная крепость, армия, флот. Перебьют!

— Ну, тогда не знаю, можно провести разведку, найти Меллоуса, вражину эту, о которой демон говорил. Взять языков.

— А вот это нравится, меньше риска. А главная задача какая? Серебро доставить на Риналь. Деньги должны работать, без них никакое дело не устоит, а с ним мы рано или поздно любых Асмаилитов изведём. Дам тебе рекомендательные письма к друзьям и инструкции, как себя вести с торговцами, какие цены назначать. Главное, не сбрасывать весь товар сразу и не сбивать цен. Менять серебро на золото только через доверенных лиц, никогда не продавать случайным людям, даже если дадут выгодную цену. Думаю, справишься, если будешь следовать правилам.

Когда распределишь товар, часть продашь, нужное купишь, корабль с грузом должен уйти в Изумрудную долину. Подбери человека, который сможет вернуть без твоего участия. Сам останешься на Ринале, вести обмен и хранить полученное. Думаю, к концу лета всё будет реализовано, а наш корабль с грузом вновь придёт в Риналь, с ним и вернёшься. К этому времени все операции в Семнане должны быть закончены. Языки взяты, Меллоуз найден, вражина на том свете. Понятно?

— Будет сделано, — уверенно отвечал Ярослав, подымая вторую рюмку.

— Ну, за успех!

Выпили по второй.

— Много людей с собой возьмёшь? — спросил, морщась, Олег. — И когда корабль будет готов к отплытию?

— Корабль подготовим недели за три, в крайнем случае, четыре, — отвечал Ярослав, закусывая.

— Нормально, — согласился Олег, — время терпит.

— Людей хочу взять десяток, максимум полтора…

— Бери больше, — уверенно посоветовал Олег, — могут пригодиться, не горшки с маслом везём. Лошадей возьми, чтоб не пешком ходить. Побольше оружия.

— Взять бы Станислава…

— Нет! Он мне здесь нужен. И вообще, из старичков возьмёшь минимум, не хочу ослаблять колонию. Дам тебе человечка одного, посмотри, чего стоит.

— Из новых?

— Да.

— Не тот ли, которого на моё место метили?

— Нет не тот, но на вид дельный, может помощником станет, из кубанских казаков.

— Южанин?

— Да, но не всё с этим призывом ладно, хочу тебя просить…

— В чём дело? Слышал, сомнения выражаешь?

— Не совсем сомнения, а вроде предчувствия гложут…

— Какие?

— Спокойно как–то всё…

— Радоваться надо, — усмехнулся Ярослав.

— Радуюсь, но в душе кошки скребут, гладко как–то всё прошло, ни ментов, ни спецслужб, никто не наезжал, не предупреждал, что людей идеями глупыми смущаю. Не могут наши действия пройти мимо ушей ФСБ. Не верю.

— Может им на нас глубоко плевать, исчезла тысяча без следов, ну и фиг с ним, не хотят делать лишних движений, у них по стране каждый год сто тысяч исчезает бесследно, никто и не чешется.

— Всё может быть, но не верю. Крыса завелась, вот и тихо.

— Хочешь, чтобы я её вычислил?

— Вместе…

— А если нет? Если только домыслы?

— Слишком всё гладко! Во всяком случае, в третий раз точно возьмут и к стенке поставят.

— Значит, возвращаться на Землю больше не собираешься?

— Почему? Собираюсь, но не сегодня и не завтра.

— Тогда когда?

Олег пожал плечами.

— Может, год, может, два, сколько потребуется. Хочу поручить тебе поработать с людьми в этом направлении. Может, найдёшь крысу, заодно и с новичками познакомишься. Структуру походную необходимо переформировать в постоянную, более отвечающую местным условиям и согласованную с традициями. Вот этим и займёшься до отплытия, а я обустройством вновь прибывших. Дел невпроворот…

— Кто–нибудь из твоих вновь прибывших домой просился? — неожиданно для Олега спросил Ярослав. — Ну или, на худой конец, недовольство проявлял?

— Как же без недовольных? — развёл руками тот. — Всё гладко не бывает.

— Общий список есть?

Олег достал листы, исписанные убористым почерком, передал другу. Ярослав окинул взглядом, вникая в содержимое.

— Думаю, если откинуть женщин, детей и тех, кто в возрасте, останется не так много. Сотни две, — заметил он.

— Есть те, кто никак не может быть крысой, — уточнил Олег. Это казаки и староверы. Все они друг другу приходятся родственниками. Маловероятно, чтобы в их ряды затесался посторонний.

— Согласен. Следует выделить тех, кто стоит особняком, кого вербовал не ты сам, а привели другие. Он не может быть хилым и слабым, на такое задание пошлют человека со стойким характером и крепкими мышцами, а таких, я думаю, среди новичков не так много. Если по этим критериям отбросить всех, кто предположительно не может быть засланцем, останется не так много. Человека…

— Три–четыре, — перебил Олег, указывая на конкретные фамилии. Я об этом уже думал, но прощупать — времени не хватало.

— Я щупать никого не буду, но присмотрюсь. Кстати, кто–нибудь из тех, кого ты сам предполагаешь, заговаривал о возвращении или хотя бы из его окружения или друзей.

Олег задумался на секунду.

— Нет. Возвращения желают люди, в основном, слабосильные, впечатлительные, которые тяготы переносят с трудом. Им помогать надо, а не проверять.

— Рано ещё. Засланец только через год попросится домой, когда его от ожидания клинить начнёт, а пока набраться терпения и ждать. Рано или поздно он мимо тебя не пройдёт, потому как ты — единственный путь назад. Вот тогда и возьмём.

— А если к Асмаилитам переметнётся, через них возвращаться задумает?

— Это, конечно, возможно, но лично я бы не рискнул. Это надо совсем отмороженным быть, чтобы волку в пасть лезть.

— Но крыса не знает…

Ярослав развёл руками.

— Что делать, в этом случае, пожалуй, и не уследишь. Придётся действовать в догон.

 

Глава 4

После долгих разговоров с Олегом Ярослав покинул крепость, намереваясь познакомиться с командирами новых переселенцев и заглянуть на верфь, где требовалось придать энтузиазма строителям. Две недели, отведённых самим Ярославом на подготовку экспедиции, казались совершенно недостаточны. Но если действительно желать выполнения задач, то следовало спешить. По пути нужно заглянуть домой, где его ждали.

Возвращаясь в городской дом, Ярослав обратил внимание на изменения, произошедшие в городе, который ещё недавно состоял из одних руин. Если не считать домов, восстанавливаемых Ярославом и другими крепкими семьями — Станислава, Силыча или, из аборигенов — Наростяшно. Остальные постройки, не то что лежали в первозданном виде, но разбирались на восстановление зданий, крепости, верфи или близлежащих поместий. С прибытием новых переселенцев картина изменилась, ближайшие к крепости постройки оказались все без исключения заняты. Люди, как муравьи, стремились быстрее обустроить жильё. На пустых в прошлом улицах образовалось оживлённое движение. Повозки, запряжённые лошадьми, или двухколесные арбы с быками, гурты крупного и мелкого скота, а то и просто толпы людей, направляющиеся по делу и без дела или перетаскивающие камень, везущие на повозках свежесрубленные бревна, инвентарь, или мешки с посадочным материалом, — всё пришло в движение. И даже старожилы, захваченные всеобщей турбулентностью прибытия новичков и довольные в прошлом одними поместьями да малой кельей в крепости, вдруг осознали, что могут остаться без жилья в городе. Пока не поздно стремились занять подходящие руины. Хаотический процесс — кто первый вселился, того и жилплощадь, вызывал трения. Поэтому Ярослава осаждало много просителей, считающих себя ущемлёнными или в ссоре с соседями. Ярослав вынужденно принимал до сих пор не свойственную роль судьи. Несвойственную по причине, что до сих пор необходимость в судье отсутствовала. Да и ссор, как таковых, не было, места хватало всем. Сейчас же всё поменялось. Старожилы оказывались в обиде по нерасторопности и предвзятом мнении, что им де всё и так принадлежит, а вновь прибывшие старались отхватить кусок пожирнее, не считаясь с мнением уже существующих общин. Потому Ярославу приходилось урезонивать и тех, и других.

Городской дом Ярослава к весне основательно восстановлен. На отделку затрачено много сил и труда. Причём Ярослав не стесняясь привлекал к работам не только своих, но и людей из других семей. На весну восстановлены перекрытия и покрыты черепицей крыши; комнаты оштукатурены, побелены; полы настланы и покрашены; установлены где требуется лестничные марши и сделаны галереи, непосредственно примыкающие к жилым помещениям. Над центральным двором возведена сплошная крыша со световыми колодцами, а небольшое помещение сродни мегарону, в котором имелись такой же очаг и трон, отделано росписью. Здесь Ярослав собирался принимать просителей.

Без всяких сомнений жить в городском доме гораздо удобнее, чем в тесных клетушках дворца–крепости. Второй этаж занимали многочисленные спальни и жилые помещения. На каждого приходилось по одной–две отдельных комнаты. После переезда сразу стало намного просторнее. Вещи, ранее громоздившиеся в крепости горами чуть ли не до потолка, теперь легко помещались в складских помещениях на первом этаже или дальней хозяйственной части, отчего комнаты и спальни выглядели пустыми. Никто ещё не успел обзавестись мебелью. Чаще люди даже из семьи Ярослава не имели её совсем, спали на полу, на набитом сеном матрасе. Редко положение скрашивали простые столы, лавки или сундуки. На первом этаже разместились: зал для приёмов, оружейные, склады для наиболее ценных вещей. Здесь же в передней, можно сказать, официальной части дома, размещалась школа, которую могли посещать все дети переселенцев–землян. Школа содержалась целиком за счёт семьи, а учителями определялись те, кто сам наилучшим образом знал предметы и способен преподавать.

Вглубь здания шли столовые, кухни, а на заднем дворе располагались помещения, для хранения продуктов с устроенными здесь горшками–хатумами. Далее хлев для скота, конюшни, сеновалы. Сюда переведена ботная мастерская, которой уже не находилось места в крепости. В небольшом помещении располагались ручные жернова для помола муки.

Особенностью дома стало устройство бани на русский манер, что среди переселенцев–землян стало не рядовым событием. До сих пор благодаря тёплому климату, народ использовал для мытья близлежащий ручей, ну или воду в ведре. Но окультурить процесс желали многие. Поэтому баня в доме Ярослава стала неким символом прогресса. Народ ходил узнать, как устроено с желанием сделать подобное или даже лучшее. Поднятая волна, на первый взгляд, обычного сооружения, естественным образом затронула туземцев. Те, кто постоянно жил в доме, и те, кто приходил, дивились не понимая причин мыться горячей водой, тем более многие и холодной не мылись.

Проявила интерес и Миэле. Энола естественно отнеслась к предложению мыться горячей водой крайне насторожённо. Но не предвзято и с любопытством. Тем не менее, обливание кипятком не понравилось, и после первой попытки повторять не пожелала, предпочитая по старинке ходить к ручью. Остальные аборигенки из семьи Ярослава, вроде Ноки, подобно эноле и рады были отказаться, но их никто не спрашивал. Миэле, видя подчинение традиции со стороны всех в семье, а она, по местным представлениям — часть семьи Ярослава именно как заложница, была вынуждена, скрепя сердце, исполнять ритуал, тем более что сам её хозяин не раз упоминал, что не любит грязных женщин. Впрочем, исполняла формально, скорее имитируя процесс.

Жизнь в новом просторном доме понравилась всем, включая Миэле, которой выделили отдельные апартаменты. После переезда, в крепости в помещениях Ярослава оставалась лишь охрана, а сами комнаты заняты под склады. Жить одной, с листе Лигиэло и охраной из незнакомых людей — скучно, несмотря на достаточный комфорт в её высоком тереме, изнутри напоминавшем по убранству жильё энолов. По этой причине они с листе целые дни проводили в новом доме или поместье. Втягиваясь в жизнь человеческой семьи, точнее, общества людей, волей–неволей вынужденна мириться с его особенностями. Выяснялись некоторые нюансы ведения хозяйства энолов. Так, на удивление, выяснилось — несмотря на чёткую позицию энолов, как собирателей и охотников, и полное пренебрежение сельским хозяйством. Первородные в тайне им занимаются, и не только относительно лесоводства, садоводства, что не считалось позором, но выращиванием растений на грядках, что тяжкий грех. По словам Миэле, их народ в настоящее время плотно заперт в лесах и горах, не имея возможности собирать злаки и овощи на открытых пространствах степей и лугов. Поэтому каждая семья, втайне от сородичей, иначе позора не оберёшься, разрабатывала небольшие огородики на лесных полянах и строго оберегала от сородичей. Порой целые семьи, уходя, якобы, на охоту, сеяли в укромных местах горных долин зерно или садили рамин. Потом, когда продукты оказывались в деревне, говорили, что они собраны с риском для жизни в степи. Все об этом знали, но вынуждены мириться. Мир вокруг Древних лесов стремительно менялся.

* * *

Возвращения Ярослава ожидали с особым нетерпением. Труба с помощниками принесли в дом огромные баулы с вещами. Предстояла раздача. Открывать без разрешения никому в голову не пришло. Баулы и некоторые из ящиков сложили в крытом дворе, где сейчас находилось большинство народа, в том числе и Станислав с сыном.

Только первые вопросы к Ярославу оказались совсем о другом.

— Ну, что вы там решили? — первым делом поинтересовался Станислав, не успел тот переступить порог дома.

— Через две–три недели уходим в Риналь, — твёрдо ответил тот, давая понять, что всё уже решено.

— А нам это надо?

Ярослав, понимая — от его слов зависит мнение людей не только об Олеге, но и о нём самом, как о командире независимом от чужого влияния, постарался вложить в слова максимум убедительности. Потому, сделав паузу, во время которой подошёл к мешкам и разрезал плотно склеенную упаковку, ответил:

— Дело в том, что нам это не просто — надо! А, возможно, будущая судьба каждого зависит от результатов поездки. Мы плывём не столько за тем, чтобы продать и купить товар, а для того чтобы определить на местности врага, Найти подходы к его логову, найти союзников для сопротивления. Не секрет, что бурути подосланы Асмаилитами, чтобы уничтожить нас. Причину ненависти мы не знаем, но стоит определить. Так что отплытие — дело решённое.

Он стал доставать вещи из баулов, распределяя со списком, составленным более полугода назад. По большей части одежда, обувь, ценные инструменты, которые невозможно изготовить на Троне. У Станислава помимо обычных вещей в заказ входили делительная головка, нониусы, победитовые резцы. Его заказ самый тяжёлый по весу состоял целиком из железа. Весовая доля других, значительно более низкая, заполнялась хорошей обувью одеждой. Женщины–землянки основательно запаслись косметикой, духами, порой в ущерб обычным вещам. Требования моды уступили место практическому интересу, поэтому из–за ограничений в весе заказали, по большей части одну, максимум две вещи на выход, остальные практичное, простые: рабочая обувь, одежда.

Каждый подходил к Ярославу, получал своё, расписывался в ведомости.

Затем настало время раздавать подарки, то есть те вещи, которые получены за счёт колонии или лично Ярослава. Только под конец он достал то, что, по местным меркам, могло составить состояние. Женские платья, пошитые Олегом под заказ из самых дорогих материалов. Они даже для Земли составляли значительные суммы, ну а на Троне. Изначально все шесть предназначались исключительно для Анны и Юли, но в последнее время семья изменила состав. Нежданно–негаданно объявилась эльфийка, которую он, даже если и хотел бы, но не мог обойти, и Ноки, не желавшая покинуть семью и променять состоятельное положение рабыни на непредсказуемое замужество. Возможно, он и не стал бы что–либо дарить рабыне, но не мог себе позволить кого–либо обделять, даже если этот человек в глазах общества стоит на низшей ступени. В результате одарил иначе — по платью каждой, а два утаил, оставив про запас. Платья были изготовлены в одном стиле, свойственном моде Земли, но разного покроя и разных материалов и цвета. Особенно роскошно платье, изначально предназначенное для Анны, золотого атласа с маленькими шитыми платиной лилиями по всему полю, подол и отворот украшало платиновое шитьё из тонкого растительного узора. Высокую талию опоясывал пояс в виде тяжёлой шёлковой широкой ленты с идентичным шитьём, концы которого спускались много ниже колен. Неглубокое декольте украшалось тонким блестящим серебряным кружевом. Образ подчёркивал строгую роскошь без излишеств.

По причине близости размеров всего подошло Миэле, а Анне пришлось довольствоваться вишнёвым с золотым шитьём несколько иного кроя. Юля получила то, что ей и предназначалось, потому по причине высокого роста никому не подходило. Это платье серебряного с отливом атласа с золотыми лилиями и шитьём по покрою схожее с первым, а по производимому впечатлению — лучшее из всех. Ноки пришлось довольствоваться голубым. Белое, более похожее на свадебное, и пурпурное, не самое удачное, остались в запасе.

Роскошные подарки вызвали бурю эмоций. Тем более что с платьем шёл, как это и полагалось, весь комплект: туфли, бижутерия, сумочки и прочее. Сразу последовало переодевание и нечто похожее на дефиле. Причём Миэле оказалась захвачена всеобщей радостью не меньше других. Все женщины, включая жену Станислава Людмилу, и остальные приоделись и приняли участие в семейном празднике, возникшем спонтанно. Миэле дополнила свой наряд множеством украшений, с которыми, похоже, никогда не расставалась. Голову украсила золотая диадема, а шею — изящное колье из мелких изумрудов. В порыве чувств, вероятно, после выпитого, эльфийка сделала несколько дорогих подарков девушкам. Так, Анне — бриллиантовое колье, Юле — серьги с сапфирами, Ярославу — перстень с крупным рубином.

* * *

К сожалению, Ярослав не мог долго присутствовать на празднике, ждали иные заботы. Каждый день промедления оттягивал решение важных задач. Он вынужденно покинул дом в разгар веселья. Время шло, и его ждали на верфи. Уже в дверях остановила Анна.

Она была в подаренном великолепном платье с неглубоким декольте. Её вид мог свести с ума любого мужчину, особенно в тех спартанских условиях, в которых жили переселенцы. Ярослав намеревался одеться подобающе собранию командиров и военному смотру. Все заняты праздником, и они в оружейной остались одни. Анна проявила инициативу.

— Разреши, я помогу тебе застегнуть пряжки на спине, — предложила она тоном, не терпящим возражений.

Впрочем, эта процедура давно стала обыденной, ещё с момента попадания на Трон. Анна часто заменяла оруженосца. Сейчас она привычными движениями затянула ремень в пряжке, соединяющей ожерелье и бригандину. Последовала короткая пауза и прямой вопрос.

— Когда Олег собирается нас вновь покинуть?

Ярослав смутился, ответив несколько нерешительно:

— Похоже, на этот раз не скоро… Или ты устала ждать?

— Я уже не жду, — отвечала Анна с видимым безразличием, — просто интересно.

— Данное слово… — попытался оправдаться он.

— Мне давно безразлично, сколько времени прошло и когда всё произойдёт, — перебила Анна, обнимая его и целуя в губы.

— Ты знаешь, моё место здесь…

— Я не тороплюсь…

Неожиданно их прервали, в оружейную вошёл Станислав:

— Ах, вот вы где? Нам пора!

По дороге на верфи Станислав заинтересованно спросил.

— Если дело отъездом решённое, кого ты возьмёшь? Олег пытается не позволить идти вместе с тобой, но я могу настоять.

— Не вижу смысла. Боюсь оставлять семьи без присмотра, нет другого кроме тебя, кому я могу доверять.

— Но, Сергей… — попытался вставить слово Тимофеевич, но Ярослав предупредил вопрос:

— Согласен, на Жигана можно положиться, но не во всём. Как он себя поведёт, имея власть, можно гадать. Как бы то ни было, общее прошлое с Меченым может стать решающим и поставить под сомнение преданность нам. Именно эти резоны имеет ввиду Олег, сохраняя вокруг себя максимальное число преданных людей.

— Самый преданный — это ты. Почему отсылает именно тебя, а не едет сам?

— Боится не справлюсь с вольницей новых переселенцев.

— Да ну? Ты в это веришь?

— Справится–то справлюсь, но какой ценой? И в прошлый раз люди не сразу привыкли к моим замашкам… Олегу будет легче притереть новичков и старожил.

— В таком случае, зачем посылать именно тебя? Почему не Жигана или Силыча или думаешь, не справятся там, в Ринале.

— При всех качествах Силыч не потянет. Жиган справится без сомнений, но не надёжен сам знаешь почему. Да и не в теме. Потому вариантов у нас с Олегом нет. Он должен остаться здесь, чтобы колония нормально без конфликтов развивалась, а я должен плыть, чтобы исполнить задуманное и при случае не ступить на стезю измены. Так что всё он делает правильно, хотя и грубовато. Хочет сразу показать, кто здесь хозяин.

— В таком случае, кого ты возьмёшь?

— Вначале думал не более десяти человек, но Олег требует больше. Предполагаю взять тридцать человек. Однозначно, пойдут Ибирин и Зенон, прекрасные моряки и преданные мне люди. С ними пятнадцать агеронцев и как противовес пятеро нидамцев. Из своих: Жиган, Труба, Молчун и Бомба. Ещё намереваюсь просить у Силыча его брата Бориса, мы друг друга хорошо знаем. Ещё пятерых возьмём из новичков, причём, скорее всего Олег даст двоих из их командиров, чтобы ослабить. У них сейчас двести пятьдесят боеспособных мужчин при шести начальниках. Посылая со мной двоих, он разобщает, заранее ставя в ослабленное положение по отношению к нам, старожилам, несмотря на численность. Одновременно мужики получают опыт, и по возвращению будут иначе относиться к происходящему. Снимут розовые очки и лишатся значительной части самомнения.

— Женщин будешь брать?

— Не бабское это дело, хотя у местных нет предубеждения к женщинам на море, как впрочем и у меня, да и Дрегон тому пример. Если кто–то возьмёт с собой жён я не стану возражать. Как я слышал, аборигены ходят целыми семьями.

* * *

Верфь встретила умиротворённой тишиной, большинство людей сейчас заняты на земле своих поместий. Страда — не самое подходящее время, чтобы отвлекать людей на такую ерунду, как корабли. Между тем, человек пять–шесть тесали кривыми топорами заготовки палубных бимсов и новые шпангоуты, лежащие на плазе. Фрегат к этому моменту представлял собой конструкцию из перекрещённых между собой шпангоутов, стрингеров и подпорок. Причём, набор корпуса установлен на стапель лишь наполовину. Работы предстояло ещё очень много, а к огибанию набора обшивкой ещё не приступали.

Первым делом Ярослав искал на верфи Зенона. Этот молодой агеронец лучший из всех кораблестроитель. В прошлом он участвовал не только в изготовлении лодок, что умели почти все рыбаки, но и настоящих кораблей, потому стал главным помощником Ярослава. Его умение сплачивать доски, выбирать пазы под шканты, делать плотную конопатку удачно дополняли знания Ярослава в теории корабля и принципах строительства. Особо ценным оказался опыт Зенона в выборе древесины на отдельные детали, такие как нагели, кницы. Используя знания Ярослава и опыт Зенона, им вдвоём удалось разработать и осуществить на практике технологию изготовления корпуса корабля с минимальным использованием металла для крепления. Почти весь корабль делали исключительно из дерева, железные гвозди заменили деревянные нагели по местной технологии. В отличие от земного способа, когда доска обшивки пробивается гвоздём насквозь, модоны крепят обшивку шкантами и нагелями только изнутри. Собрав на стапеле обшивку, они уже затем устанавливают внутри шпангоуты.

Зенон предлагал строить фрегат привычным способом, но Ярослав, понимая трудности, при установке более массивных шпангоутов внутри готовой обшивки, категорически отказал, предпочтя способ постройки корабля, начиная с набора, как это делают на Земле. Зенону это крайне непривычно, но не посмел возразить. Получилась оригинальная технология из смеси земных и местных способов постройки. Большой удачей оказалось, что с последней группой агеронцев прибыло много рыбаков, знакомых с плотницким делом и умевших строить лодки. Они и составили основной костяк верфи.

Зенона нашли внутри набора. Он выбирал малку с носовых шпангоутов — дело тяжёлое и требующее умения. Вокруг валялись горы щепы и разный специфический инструмент. Увидев командиров, Зенон оставил работу, опустил на кучу щепы кувалду, недовбитый резец так и остался торчать в теле шпангоута. Отирая пот собственным хитоном, выбрался наружу. Его обнажённый торс блестел от пота.

— Ты в курсе, что Дхоу Олег требует за три недели подготовить «Палладу» к отплытию? — сказал Ярослав.

— Он мне не начальник, — буркнул Зенон, отхлёбывая воду из полой деревянной фляжки, которая для удобства использования торчала между шпангоутов.

— А я для тебя кто?

— Дхоу! Оуна наватаро! — уже более уважительно согласился агеронец.

— В таком случае все работы на стапеле прекращаются, и вы готовите «Палладу» к выходу в море в две недели…

— Нам одним не справиться, надо звать людей из поместий.

— Вызывай своих. Помощь на земле окажет вся колония. Вот Станислав распорядится…

Тот подтвердил сказанное.

— Уже сегодня наши люди выйдут на участки агеронцев, занятых на достройке Паллады.

— Сегодня к полудню люди должно трудиться на пристани. Кстати, сегодня вы должны снять лес с подвесов и приступить к изготовлению мачт, затягивать это не следует.

— Дерева тяжёлые…

— Для этой цели вам будут выделено двадцать человек. Затем они займутся своим делом, а вы немедленно приступайте к обделке мачтовых деревьев. За неделю всё должно быть готово. А на место снятых подвешены новые бревна для сушки. Для этого ты выберешь в лесу подходящие, а люди Петровича срубят и на лошадях доставят.

Выдели также людей доделывать релинги на корме и пусть все доски палубы вновь проконопатят, рассохлись. На это дело возьми людей Колтука. На этом пока всё. Я сам буду здесь к вечеру…

После осмотра работ и поиска недостатков Ярослав намеревался покинуть верфь, чтобы прийти сюда позже уже в качестве простого рабочего. Зенон спросил:

— Кто поплывёт на полуостров Риналь?

Интерес к этому был всеобщим.

— Пока не знаю, — пожал плечами Ярослав, — но ты и твои люди поплывут точно. Пойдут лучшие из тех, кто уже не раз ходил в море, и опытен. Всего агеронцев будет пятнадцать человек. Полный комплект команды.

Зенон оживился. Путешествие на полуостров Риналь всякому сулило приличный барыш. Спросил с интересом:

— Сколько товара можно брать с собой?

— Это будет видно по загрузке корабля, а людей ты определишь сам.

Назначенное на полдень некое подобие смотра должно собой знаменовать для новичков окончание походной вольницы и переход на новые формы комплектования подразделений. До этого времени Ярослав почти не касался их жизни. Получалось, как бы старожилы жили сами по себе, а пришельцы, запрудив город, по собственному усмотрению. Слиянию и должен послужить смотр, устроенный на площадке возле Белой башни. К сожалению, по известным причинам не было возможности собрать сразу всех боеспособных мужчин и составить представление об их подготовке и качествах.

Из двухсот пятидесяти землян удалось оторвать от работ две трети, но давало понять, что собой представляет эта ватага. Тем не менее, все командиры взводов и рот присутствовали и представлены, как подобает в настоящей армии. Здесь же находилась часть старожил: мечники во главе с Шестопёром, копейщики Петровича, лучники, агеронцы и даже два десятка воинов войо. Навси–ла–рад отсутствовал, но его воины здесь глаза и уши. Все они, как это и положено на смотре, вооружены, со щитами и копьями в отличие от новичков землян. Олег представил Ярослава:

— Господа, представляю моего заместителя Ярослава Конева. С сего дня вы под его командованием, как начальника вооружённых сил колонии и военного вождя. Ему также принадлежит вся административная власть в моё отсутствие. По земным меркам и численности наших сил на сегодня его звание равно полковнику. Прошу любить и жаловать…

После чего Ярослав, как подобает, вышел вперёд и поздоровался со строем, вскинув руку под козырёк.

— Здравия желаю, товарищи переселенцы, — он преднамеренно не называл их ещё ни воинами, ни солдатами.

В ответ раздалось недружное «Здравия желаем!», потонувшее в каком–то хрипе и всхлипываниях. Отовсюду неслось подуставное «Ваше благородие», то «Гражданин начальник», то простое мужицкое «Здоров будь», а то и «Здоровей видали». Ярослав, не отнимая руку от козырька, обернул голову в сторону Олега с укоризненным взором. Тому оставалось только пожать плечами и развести руки, мол, не до ерунды было.

— Плохо! — выкрикнул Ярослав. — Ко мне как к вашему командиру, — он вновь взглянул в сторону Олега, — а по воле вышестоящего руководства, с сего дня произведённого в полковники, следует обращаться «товарищ полковник» или кому неприемлемо подобное обращение, «Ваше превосходительство». Попробуем ещё раз…

Вторая попытка, а затем третья взбодрили строй и быстро показали, кто здесь командир, а кто подчинённый. Ярослав не стремился усердствовать, (здесь не было судов и комендантского взвода), но, в том числе и это, быстро дисциплинировало людей, когда аккуратно указывали на место в строю. После представления Ярослав вместе с Олегом и командирами первого призыва — Шестопёром, Петровичем, Станиславом — обошёл строй, знакомясь с людьми. Крайними правыми стояли терские казаки в чёрной форме, сапогах и папахах и командир роты, рослый бородатый чернявый мужик с погонами полковника на плечах и крестом Георгия на груди.

— Командир первой роты, полковник Пётр Бирюк, — представился он, сделав шаг вперёд.

— Рад знакомству, — протянул руку Ярослав.

Тот ответил твёрдым рукопожатием.

— Звание полковника Вам присвоено в армии? — поинтересовался Ярослав.

Мужик помрачнел, ответил недовольно:

— Никак нет, кругом станичных старшин.

Видя, что человек в возрасте и по всем меркам должен был служить в Советской Армии, переспросил:

— Ваше армейское звание?

Мужик стушевался, медля с ответом. Окружающие ждали. Выдавил:

— Рядовой.

— Не страшно, — ободрил Ярослав, — моё — младший сержант, и это не мешает руководить колонией.

Следующим шёл круглолицый розовощёкий командир взвода с погонами старшего лейтенанта.

— Командир первого взвода старший лейтенант Коваль, — отрапортовал он, бодро вскинув руку, затем произнёс, как нечто, о чем следует упомянуть, — в армии не служил.

— Ничего, лейтенант, — поддержал его Ярослав, — не боги горшки обжигают. Через полгода будете не хуже вон тех.

Он кивком головы указал на шеренгу клыкастых здоровяков войо, буквально пожирающих строй людей. Их кровожадный взор горел непередаваемым чувством.

Затем шёл второй взвод, третий. Ярослав обходил строй, не спеша, но и особо не задерживаясь. Если интересовала личность рядовых, останавливался, спрашивал:

— Кто таков?

Отвечал и почти поголовно без выхода из строя, что не по уставу и показывало анархию в головах. Кто служил, делал как положено, но всё равно как–то сумбурно. И таковых оказалось крайне мало.

После терцев шли взводы москвичей, питерцев, затем сборные с миру по нитке, в конце два взвода староверов и отдельный десяток лучников — личная охрана Олега. Среди сборного взвода Ярослав заметил до полутора десятка относительно хорошо вооружённых людей, но с заметным уклоном к вычурности. Тихо спросил Олега:

— Что за народ?

— Толканутые, — с лёгкой иронией подмигнул тот. — Энтузиасты! Не забижай!

Ещё одно экстравагантное существо стояло в рыцарских латах, при полном параде с тефтонским крестом на груди. Его поддерживала пара компаньонов, своим внешним видом демонстрировавших ландскнехтов при господине. Все до зубов вооружены колюще–режущим инструментом и представляли собой внушительное зрелище. Ярослав вновь обратил взор к Олегу. Тот шепнул:

— Генрих фон Берг — немец, реконструктор–энтузиаст. Знаком по «Гастингсу». За пояс заткнёт наших. Я его со временем полагаю на место Шестопёра.

Ярослав учтиво обратился к немцу, подавая руку:

— Рад знакомству, гер Берг, надеюсь, наша колония и планета Трон оправдает Ваши ожидания.

— Всё просто супер, — выпалил фон Берг на чисто русском языке почти без акцента, отвечая крепким рукопожатием.

— У Вас прекрасный русский…

— Оо! Я три года готовился, — восторженно признался немец, — я знал со слов Олега, буду здесь единственным иностранцем, удостоенным его доверия.

— Что же ваши кнехты?

— Оо! Они даны мне Олегом в качестве оруженосцев, — Берг похлопал одного по плечу. — Хорошие парни.

Проходя далее, Ярослав заметил, обращаясь к Олегу тоном, не терпящим возражений:

— Пошлём со мной. Каков гусь, надо проверить.

— Да ни за что, — отрезал тот, — он мне здесь нужен. Вон того бери, — кивнул головой на стоящего в переднем ряду командира одного из сборных взводов.

Ярослав взглянул пристально. Парень лет двадцати восьми, то есть старше их с Олегом по годам, рослый, фигура подтянутая, крепкая, лицо скуластое, добродушное и улыбка приветливая, располагающая. Посмотрел на него Ярослав, всем парень хорош: и статью, и ум чувствуется, и образование. Да только в глазах нет жизни, пустые какие–то, не то что бы холодные, не злобные, а отсутствующие, как будто человек телом здесь и говорит и улыбается, а сам где–то далеко. Впрочем, витать в облаках само по себе не преступление и грешат этим многие. Да только зачем этот умница и по всему успешный в жизни человек здесь, что потерял? И фамилия как то резанула ухо…

— Шведов. Командую этим, — парень кивнул в сторону взвода, — маскарадом.

Ярослав удивился неожиданно фривольному обращению, невольно взглянув на его людей. Действительно, восьмой взвод представлял собой с одной стороны приметное, а с другой печальное зрелище. Именно здесь почти две шеренги занимали, как сказал Олег, толканутые, а это почти пятнадцать человек. Наверное, не понимание субординации не могло остаться безнаказанным.

— Почему обращаетесь не по уставу? — довольно резко спросил Ярослав.

— Я не военный, и устава не знаю. Отвечаю как могу.

— И кто Вы по профессии, если не секрет?

— Юрист.

— Да… — удивлённо протянул Ярослав. — Гуманитарий! Это для нас весьма кстати. Законы наши несовершенны, а прямая экстраполяция земных — бессмысленна. Нет здесь тюрем, милиции и прочего. Не будут работать. Потому Вы для нас — просто находка. Думаю, сработаемся…

Неожиданно вклинился Олег с лёгкой добродушной улыбочкой:

— Анатолий у нас на все руки мастер, благо что имеет высшее образование. Прекрасный спортсмен и мастер ножевого боя.

Ярослав вскинул брови, оторопело глядя то на одного, то на другого.

— Вот это да! — воскликнул он. — Да Вы — кладезь! Станислав, немедленно организовать секцию единоборств. Надеюсь, товарищ лейтенант не откажет…

— Буду рад, — с улыбкой согласился Шведов.

— При таких талантах многое прощается, — ехидно продолжал Ярослав. — Олег, у нас есть устав строевой службы?

— Кажется, есть, — неуверенно отвечал тот.

— Дайте товарищу лейтенанту.

А затем продолжил, уже обращаясь к Шведову:

— К утру выучить и доложить! — а затем к командиру третьей роты, громко, чтобы все слышали, — Павел Петрович, вижу, без Вас никак не обойтись. Берите дело строевой подготовки в свои руки. Основательно погоняйте новичков, невзирая на должности.

— Слушаюсь, — бодро козырнул капитан.

* * *

Далее осмотрел толканутых. Верховодил среди них парень лет двадцати пяти с хорошими физическими данными, невысокий, крепкий. Кольчуга плотно подогнана, хороший фанерный щит, обшитый пожарным рукавом, прекрасный стальной футуристический шлем в виде кошачьей оскаленной головы, на поясе меч с гламурной рукоятью, как будто сейчас из магазина подарков.

— Кто таков? — обратился к нему Ярослав и получил неожиданно ясный и чёткий ответ после уставного выхода из строя.

— Командир отделения, старший сержант Шершов.

— Служили?

— Так точно, товарищ полковник.

— Оружие к осмотру.

Меч оказался вполне себе ничего, хорошей стали и в ухоженном состоянии, без ржавчины и отлично заточенный.

— Запасное оружие имеется?

— Так точно.

— Учебное?

По осмотру Ярослав разрешил сержанту встать в строй, а сам скомандовал для всех в строю:

— Разойтись. Взять оружие. Построиться к досмотру.

* * *

Досмотр занял много времени, в течение которого Ярослав обошёл и осмотрел предъявленное оружие у всех новичков. После чего распустил строй. Положенное в таких случаях прохождение становилось бессмысленным — никто ничего не умел.

После собрал командный состав, включая командиров отделений в одном из портиков Белой башни. Высказался о впечатлении.

— Честно скажу, совсем неплохо. Я предполагал, будет хуже. Новобранцы — народ хороший, конечно, мало что умеют, но на то и командиры, научить всему, что знают сами. Первейшая потребность — переформирование. Подразделения между собой неравнозначны, а это в бою пагубно. И я не вижу в строю аборигенов. У нас они изначально основная сила, а Вы ими пренебрегаете. Вместе с вами прибыло несколько сотен модонов, сейчас они разбрелись по окрестностям. Никому не подчиняются и, похоже, не собираются участвовать в общественных работах. Каждому разыскать всех своих дикарей, составить списки. В следующий раз они должны стоять в строю.

К сожалению, я покину долину и не смогу участвовать в подготовке отрядов, но меня заменит Станислав Тимофеич. Он в курсе дел, и я думаю, с вашей помощью должным образом подготовит новые подразделения. Основой их станут наши старые принципы, ранее положенные в формирование первой и второй рот. Это выделение от каждого десятка всадников с конём и вооружением. Судя по нашей численности, я с радостью сообщаю, — он обернулся к сидящему здесь Олегу, — мы можем иметь два с половиной десятка полноценных копий, а потому с полным правом можем поднять банерет или, по–русски, знамя…

Собрание командиров продолжалось до позднего вечера, нашли решение многие вопросы комплектования, размещения и службы. Возвращаясь домой, Олег спросил, двусмысленно намекая на прошлый разговор:

— Ну как тебе показалось?

Ярослав понял о чем речь, ответил сдержанно:

— Шведов — человек со странностями, но присмотрюсь, пришли его ко мне на корабль, пора приучать людей к палубе. Завтра выйдем в море на «Дельфине».

— Не боишься?

— А чего опасаться, погода хорошая, а мы далеко не пойдём. Вдоль побережья к устью Катави и обратно. Кстати, что будем делать с демонами, давно пора всех к ногтю… Жаль, ухожу, а так бы… Теперь тебе придётся этим заниматься.

Вот обживёмся и обязательно покончим с этим гадюшником. Нужно будет тщательно подобрать и подготовить людей.

 

Глава 5

Спустя три недели на корабль со звучным названием «Паллада» покинул Изумрудную долину. Судно ходко бежало на юго–восток, оставляя по правую руку далеко уходящую в море горную гряду. На румпеле поочерёдно стояли Ибирин и Зенон, зорко следя за курсом корабля и уровнем прилива. Воды к югу от долины, усыпанные обломками скал и подводных рифов, требовали особого внимания. Буруны волн на вершинах, показывали места смертельной опасности для путешественников. Чтобы избежать рифов Ярослав под одобрение команды, приказал взять мористее, и теперь шли на удалении от берега, что на горизонте чернела лишь мутная полоска. Погода жаловала ровным, северо–восточным пассатом, давая команде время на отдых.

Как и предполагалось, команда состояла из тридцати человек, но обстоятельства внесли коррективы. Разбирая бумаги, Ярослав нашёл рекомендательное письмо, составленное Ольверо к руководству академии Риналя в отношении Анюты. Хорошо зная и способности племянницы, решил — будет неплохо до начала образования, в долине, в течение полугода или более пройти подготовку в известной академии.

Вести ребёнка в компании матросни и бросить в неизвестность не то что чужого, а чуждого мира — неразумно. Потому решил взять в компаньоны Анюте — Юлю. Пусть следит за ребёнком, а также учит в меру сил, тем более, Юля — человек грамотный, как–никак высшее образование. Если сказать честно, сам Ярослав не мог дать большего. Ну и в остальном жизнь с Юлей в Ринале будет более комфортной. Но есть недостаток! Защитить она ребёнка сможет, учить тоже, а вот заниматься хозяйством… Если относиться к этому со всей серьёзностью, то вряд ли. Не тот человек. Учитывая обстоятельство, следовало брать с собой ещё кого–нибудь, к примеру, Анну. Как ни странно, девушки друг друга удачно дополняли. Но, рискуя жизнью племянницы, Ярослав не желал рисковать ещё и Анной.

Вначале хотел делать всё сам — стирать, готовить, но возникло обстоятельство, которое решило вопрос. И обстоятельство это — Ноки. Девушка потребовала взять на борт, а на отказ прореагировала бурно, с обещанием покончить с собой или пуститься следом на попутном корабле. Делать нечего, пришлось брать. По своему устройству корабль — место для дам неприспособленное, поэтому разместил девушек в кормовом трюме прямо на ящиках с серебром. Правда, ни они, никто другой на корабле не знал, что в ящиках. Иллюминаторов в отгороженном от остального корабля отсеке не было, кроме решётки люка, выходящего на палубу каюты капитана, то есть Ярослава. Потому сокровище находилось чуть ли не под двойным наблюдением.

Ярослав с Анютой размещался в каюте на роскошной для такого небольшого корабля постели. Остальная команда где придётся: в трюме — вместе с грузом и лошадьми — или на палубе под надстройками. Только в носу под палубой выделено место для камбуза и продуктов, которое с натяжкой можно назвать каютой, но по назначению не использовали из–за опасности пожара. Готовили на палубе у левого борта на очаге, сложенном из кирпича и глины.

Из–за скученности в трюме, так и на палубе, загромождённой множеством корабельных припасов: бухт–троса, клеток с курами, свиньями, бочками пресной воды, запасом дополнительных реев и мачт, разобранной шлюпкой (вторая, значительно более крупная, тянулась привязанной за кормой корабля), якорных канатов и самих якорей, а также рундуков с вещами, людям приходилось устраиваться где придётся. Чтобы весеннее солнце не донимало матросов, над палубой натянули циновки. Только три человека на корабле, помимо капитана и его семьи, пользовались некоторым подобием удобства. Это Ибирин, Зенон и Жиган. Они занимали две каюты по бокам от капитанской. Точнее, это не каюты в полном смысле, а просто два шкафа длиною в человеческий рост, временно пристроенные к борту под палубой кормовой надстройки. Тем не менее такое расположение — большая привилегия. Остальные в команде облюбовали места по желанию, но различный менталитет диктовал предпочтения. Агеронцы, поголовно рыбаки, для них морская стихия — родной дом. Выбрали открытые пространства, предпочитая жить и ночевать на воздухе на палубах. Для землян иначе. Привычка всегда иметь крышу над головой загоняла в трюм. Люди Ярослава предпочли место ближе к своим лошадям в центральной части судна, возле грот–мачты у коновязей. Здесь под большим решётчатым палубным люком достаточно светло и не так душно. Новичкам досталась носовая часть или камбуз.

Наростяшно и четверо нидамцев ютились под палубой носовой надстройки среди закреплённых обитых железом деревянных якорей. Делать железные якоря времени не осталось, поэтому взяли снятые с «Дельфина» деревянные.

Груз корабля состоял из малоценной рухляди, собранной, как говориться, с миру по нитке, кто что мог. Это была материя, как местной выделки, так и привезённая с Земли, корзины кожаных и деревянных сандалий. Деревянный же сельхозинструмент. Небольшое количество шкур животных, упряжь для колесниц и лошадей, сёдла местного и земного типов. Главная часть груза — сырьё, называемое на Земле пенька и изготовленные из неё канаты, верёвки различной толщины и длины. Всё это было сделано из местного растения типа вьюна или лианы в течении прошедшего полугодия и изначально предназначалось на продажу. Самым главным грузом, конечно, исключая содержимое ящиков под каютой Ярослава, стали лошади. Дело в том, что долина не самое удобное место для их разведения, и у переселенцев оказался избыток лошадей. Не скажешь, что велик, но четырнадцать в трюме поместилось, и Ярослав намеревался десяток продать. Казбек, Сокол и Белка не продавались.

* * *

После того как рано утром «Паллада» покинула Изумрудную долину, вплоть до полудня держали курс на юго–восток, стремясь обогнуть далеко уходящий в море мыс. По словам опытных моряков, на конце его существует широкий и безопасный пролив между мысом и уходящим далеко в море островом. Пройти здесь много удобнее и безопаснее, чем огибать острова, к тому же усыпанные вокруг мелкими скалами. Океан пустынен. Ни единого паруса. Ранняя весна — не время для путешествий, урожай на полях Агерона только зачат. Грузы в городах Риналя ещё готовятся. Ветер с северо–востока, и, хотя парусами управляли руки недостаточно опытные для настоящей корабельной оснастки, а встречное течение затрудняло плавание, корабль легко скользил по волнам и заметно продвигался вперёд.

Ярослав облюбовал место на палубе надстройки, сидя на решётчатом релинге, далеко выступающем за корму. Рядом Ибирин, управляя румпелем и пуская острые словца в адрес новичков, неуклюже работающих с реями и парусами. Переход Ибирина и Зенона от привычного кормового весла к румпелю прошёл безболезненно, но не без ворчания, хотя править румпелем как в том, так и в другом случае — одинаково. А вот поворотливость корабля под кормовым рулём они оценили быстро и на вопрос Ярослава: «Будет у вас свой корабль, что поставите — руль или весло?» — дружно ответили: «Руль».

Как уже говорилось, «Паллада» в силу обстоятельств несла уменьшенное вооружение из четырёх парусов вместо положенных на трёх мачтах и бушприте семи–восьми или даже десяти. Скорость значительно падала, но выбора не было. Ярослав приказал распределить имеющиеся по мачтам неравномерно, — больше парусов к носу, чтобы меньше рыскал и лучше принимал ветер. На бушприте поставили малый как блинд, самый большой как фок, второй малый — фор–марсель, второй большой — грот–марсель.

Ни Ибирин, ни Зенон, ни кто другой на корабле не представляли, как придать ходкости за счёт перераспределения парусов, поэтому командовал единолично Ярослав. Агеронцы вынужденно заняли позицию лоцманов и кормчих. Лавировать круто к ветру они тоже не умели, хотя сам принцип представляли, но на их посудинах в прошлом сделать это сложновато. Кормовое весло — всё же не руль, оттого судно уваливалось под ветер. Но Ярослав не унывал. Моряки они бывалые и спустя какое–то время всё переймут. Команда работала споро, несмотря на изначальную принадлежность к разным культурам и даже мирам.

Реи поднимали и опускали, дружно налегая на вымбовки шпиля — тоже устройство, не знакомое морякам, но сразу оценённое по достоинству. И хотя столь маленькое судно, как Паллада, в принципе не требовало шпилей для подъёма реев или грузов. Всё можно поднять с помощью обычных талей. Ярослав озаботился изготовлением шпиля. В силу неумения получившийся массивным. Вместе с тем появилась возможность иметь на «Палладе» более тяжёлые якоря, что для корабля без механического двигателя вопрос выживания. Появилась возможность использовать огромные камни вместо якорей или в дополнение к ним. Шесть таких каменюк загрузили в трюм вместо балласта.

* * *

Такелаж Паллады, устроенный по типу Земных кораблей, имел свои особенности.

Поднимать и опускать марсели приходилось посылая людей на реи, что вызывало у агеронцев дружный смех. Ходить по канатам ещё никто не привык, а рыбаки вовсе не жаждали лазать на марсы. Потому вся верхняя работа с парусами ложилась на землян. Ярослав так и распределил людей по реям: своих на марсели, модоны и нидамцы на нижние. Следует заметить — для уборки грота или фока никто не поднимался на реи, как на современных наших судах, просто отдавали фалы и топенанты, реи опускали на фальшборта, а здесь уже крепили.

Присматриваясь к новичкам, Ярослав старался не отдаляться от людей, но и не фамильярничать. На корабле он капитан, и все должны уважать его требования.

Спокойное море и яркое солнце располагали не только к отдыху, но и работе, которая на парусном судне всегда есть. Видя — команда изнывает от безделья в течение пары часов, назначил каждому работу по силам. Одним — доконопачивать палубу, которая за прошедшие пару месяцев успела рассохнуться, других — красить внешний борт, где слабая охра легко крошилась, третьих — подтянуть ослабевший за неделю такелаж. Работы на корабле хватало всем.

Ограждённый от ежедневного труда, Ярослав проявил интерес к искусству, которое для капитана должно составлять часть натуры. Ярослав нигде специально не учился, но книги по навигации были привезены в электронном виде ещё в первый раз, да и Олег имел необходимый минимум информации по астрономии и картографии. Пришло время использовать знания. Олег снабдил его всеми необходимыми инструментами и приборами, включая: компаса, секстанты, хронометры, гакабортные лаги. И даже такой роскошью как полутораметровый дальномер, старый, немецкий, ещё времён войны, поеденный ржавчиной, но исправный. К сожалению, он находил ограниченное применение из–за невысокой дальности действия, но можно определить высоту и длину гор, берегов, расстояний до объектов.

Поставив на палубе надстройки стол, Ярослав расстелил чистый лист бумаги, чтобы заниматься картографированием проплывающих мимо берегов. Занятие скучное, но, при отсутствии каких бы то ни было карт, необходимое. Являясь прекрасным лоцманом, Ибирин смотрел на работу Ярослава с иронией, имея все ориентиры в голове. Легко смотреть свысока на то, что лично тебе не нужно. Даже компасы его заинтересовали, постольку поскольку волшебные игрушки. Следует заметить, явление склонения на Троне много больше, чем на Земле, то есть магнитный полюс Трона находится много дальше географического, и это следовало учитывать. Занимаясь картографированием, Ярослав ощутил необходимость в помощнике с умением хоть что–нибудь нарисовать. Среди своих таковых не было изначально, рыбаки–агеронцы вообще не склонны к художеству. Вызвал на палубу новичков.

— Кто умеет рисовать? — серьёзно поинтересовался Ярослав.

Большинство пожало плечами.

— У нас станица хош и большая, а даже в школе учителя рисования нет. — беспечно заявил один из терцев.

Ярослав раздал каждому по клочку бумаги, карандаши и говорит:

— Ну–ка, нарисуйте мне вон ту гору, кто как сможет.

Через пять минут парни вернули бумагу, исполнив приказ. Ярослав посмотрел и воскликнул:

— Прекрасно, Анатолий! Чувствуется, Вы не только нож в руках держали, но и карандаш!

— Не совсем так, ручка — моё орудие труда.

— Раз так, будете помогать рисовать карту и панораму берегов.

Ярослав про себя отметил: «Вот так Шведов, на все руки мастер. Не ожидал! Тут неволей задумаешься, возможно, и Олег, и я на его счёт ошибаемся, и никакой он не шпион. Во всяком случае, зачем так лезть вперёд со своими умениями. Непрофессионально. Следовало быть серой тенью, не отсвечивать… А этот…»

Чтобы не терять время, взял в ученики ещё несколько человек: Трубу, как оруженосца; Жигана, куда без него; Молчуна с Бомбой.

Глядя на индлингов, и Зенон с Ибирином заинтересовались, тем более ходить никуда не надо, уроки проходили прямо здесь, у румпеля. Ярослав учил людей прочитанному в книгах и что сам успел понять или старался разобраться. Как говориться, учил и учился сам.

* * *

К полудню увидели пролив, и Ибирин уверенно положил курс ближе к югу, так чтобы идти серединой промеж берегов. Ширина пролива в полтора километра, расстояние до выхода — десяток. Никто не сомневался, что «Паллада» с лёгкостью его пройдёт, но резкие порывы ветра с окружающих гор заставили напрячь силы. Вначале северный ветер заставил корабль привестись с угрозой, врезаться в берег. Ярослав, не медля, скомандовал:

— Правый галс! Выбрать брасы правого борта!

Опешившему от неожиданности Ибирину:

— Больше право руля!

Тот в изумлении выполнил команду, автоматически повинуясь окрику, и когда корабль лёг на прежний курс, разразился бранью:

— Тысяча морских дьяволов богу ветра в задницу! Что он творит?

— Не зевать на румпеле! — окрик Ярослава привёл его в чувство.

— Что делается? Эк он нас вертанул!

— Видел, что бывает, когда слишком много парусов?

— Да, едрёть хрень!

— В море при слабом ветре это не страшно, а вот шквал перевернёт корабль. В узости даже слабый может выбросить на скалы…

И, обращаясь к команде:

— Убрать фок. Лучше медленно да безопасно.

После этого Ярослав окончательно уяснил, в какую авантюру они ввязались.

До выхода из пролива направление ветра менялось дважды, и оба раза с яростным порывом, но, уменьшив паруса до минимума, удалось благополучно проскользнуть мимо негостеприимных берегов. Последний порыв оказался попутный, и корабль, как пушинку, выбросило на морской простор.

* * *

Солнце клонилось к западу, когда далеко впереди в синей дымке вырисовывались очертания горной долины с окаймляющими её периметр вершинами. Склоны причудливой формы, крутые с одной стороны и пологие с другой, вздымались в неприступную высь, а низкий берег, разрезанный протекающей речкой, вдавался глубоким широким заливом.

Долину увидели, когда до неё оставалось ещё много миль хода, и лишь после нескольких часов приблизились к берегу. К этому времени солнце заходило, и близился вечер. До селения в глубине залива оставалось плыть несколько миль, а тут, как назло, и ветер стих, и сумерки стали быстро сгущаться. Не оставалось иного выхода, как выйти на середину залива, бросив якоря. Ибирин и Зенон знали каждую пядь побережья, но предпочли дождаться рассвета подальше от берега.

Совсем стемнело, лишь звезды светили на небосклоне, когда с корабля бросили якоря и, наконец, покончили со всеми делами. Большинство предпочли отдохнуть, другие, оставаясь на палубе, привольно расположились группами, вполголоса переговаривались, впадая порой в долгое молчание. Вдруг в трюме послышался шорох, громкие яростные крики, из люка появились Труба и Молчун, таща за собой сопротивляющуюся девушку в простом наряде аборигенов. Мгновенно выяснилась суть произошедшего. Перед поражённым Ярославом, отворачиваясь и пряча лицо в косынку, стояла Анна. В её распущенных волосах застряли клочки пеньки и мусор.

— Та–ак… — всё, что сумел выдавить Ярослав в ответ на акт злостного неповиновения.

И после долгой паузы продолжил:

— В трюм её! С глаз долой! До возвращения в Изумрудную долину, пусть сидит под замком.

Труба и Молчун сцапали сопротивляющуюся девушку, нота с кошачьим визгом кричала:

— Не трогайте меня!

Вывернулась из рук и бросилась прочь, не глядя куда. Далеко убежать не удалось. На палубе много народа. Через секунду её поймали и скрутили. Анна яростно отбивалась и кричала как можно убедительней:

— Я с вами плыть хочу! Ярослав! Ярослав! Я с вами… не буду обузой!

Ярослав в ответ промолчал, и только на лице от злости ходили желваки.

Внешне оставался спокоен. Действовать иначе он не мог, неподчинение грозило потерей авторитета. В душе же боролись противоречивые чувства. С одной стороны он восхищался Анной, её смелостью, желанием быть рядом с товарищами, а возможно лично с ним; с другой — страх за неё, глупую. Уже с первых шагов путешествие обещало стать опасным. Пока так размышлял, глядя на исчезающий в вершинах гор закат, мысли прервал подошедший Ибирин. Жиган и почти вся команда оказались свидетелями происшедшего.

— Дхоу наватаро, — учтиво обратился Ибирин, — Вы желаете завтра возвратиться назад?

Все слышали последние слова. Ярослав нахмурился, предчувствуя — одна беда с неподчинением влечёт за собой другую.

— Желаю, — ответил он твёрдо.

— Плохая примета, — едва слышно молвил Зенон, но так что все слышали.

Ярослав в ярости стрельнул в него глазами.

— Ветер противный — поддержал брата Ибирин, — потеряем несколько дней на возвращение. Придётся идти вокруг островов, пролив не пропустит, даже на вёслах нас снесёт ветром и течением.

— Течением? — переспросил Ярослав.

— Да, — уверенно подтвердил Зенон, — течение в проливе с севера на юг.

Ярослав остался в раздумье, — обстоятельства складывались не так, как предполагал.

Уходя с палубы, резко ответил:

— Утро покажет!

* * *

В каюте на подвесе горит масляный светильник, тускло освещая людей и предметы. На корабле нет ни электричества, ни даже керосина. Анюта спала, широко раскинув руки по постели. Духота дня ещё не сменилась прохладой ночи, ставни окон каюты раскрыты и из них слабо веет дуновение морского бриза. Анна сидит возле окон на широкой скамье, спиной опираясь о перегородку капитанских штульцев и не отрываясь смотрит, на затухание зари в вершинах дальних гор. Рядом, наслаждаясь прохладой, дремлет Ноки. Юля, сидя за столом посередине каюты, доканывает вечернего барашка. Кости и остатки трапезы горкой возвышаются на деревянном подносе посередине стола. Вероятно, девушки только что поужинали.

Ярослав подсел к Анне, осторожно спросил:

— Ты на меня в обиде?

— Нет, — тихо ответила та, по–прежнему не отводя глаз от живописно искрящихся голубовато–золотистых вечерних вершин.

— Зачем тогда сбежала? Наверное, знаешь, насколько опасно путешествие, и сколькими близкими людьми я рискую. Не хватало ещё тебя.

— Знаю, но мне так скучно в огромном пустом доме, где, кроме лошадей, коров, ослов и аборигенов, никого не осталось, — Анна импульсивно взмахнула рукой, будто отгоняла мысль, как назойливую муху. — Станислав Тимофеич всё время на службе, Людмила в поместье и даже заноза–эльфийка спряталась у себя в тереме. Мне оставалось лишь спать или подгонять в работе туземцев. Ни то, ни другое не по мне.

— Не уж–то не найти работы по душе? — искренне удивился Ярослав. — У нас огромное хозяйство.

— Там без меня хватает командиров. Дела поместья сейчас в руках жены Станислава. Она всем заправляет. Из мужчин в доме лишь младшие Хвербекусы и то до полудня пропадают на полях. Как стали Вы уходить в учебные плавания, дом опустел.

— И ты…

— Решила не тянуть кота за хвост. Перед отплытием спряталась на корабле, тем более среди тюков с пенькой схорониться не составляет труда.

— Как погляжу, ты с собой прихватила много вещей? — спросил Ярослав, указывая на тюки, до сих пор лежащие в каюте. — Как пронесла?

— Ходила дважды.

— А охрана?

— Пускать меня на корабль никто не запрещал, пронесла под видом твоих и спрятала среди тюков.

— Следовало бы наказать охрану, да не за что… Хоть сам себя наказывай…

— Я с вами поплыву?

— Нет, не проси, — твёрдо отрезал Ярослав.

— Я хочу со всеми!

— Хорошо, что тебя быстро обнаружили, и можно вернуться. Один–два дня ничего не решают.

Анна, ничего не говоря, отвернулась.

До сих пор молчаливая Юля встряла в разговор.

— Правильно решил. Только тебя нам здесь не хватало. Море не для слабонервных.

Анна метнула в сторону подруги острый взгляд.

— Наверное, поэтому ты в последнее время столько ешь, нервы успокаиваешь. Смотри — лопнешь.

— Я? — искренне удивилась Юля, вскинув брови. — Ем?

— Ты!

— А что, нельзя?

— Располнеешь, некрасивая станешь.

— Что…о?

— Ярослав тебя разлюбит…

Видя, что девушки готовы поцапаться, он постарался остановить начинающую заводиться Анну, положив свою ладонь на её руку.

— Ничего, — заметил он весело, — на реях жирок сойдёт. Глядишь, к концу пути станет намного стройнее.

 

Глава 6

Утром застали на рейде неизвестный корабль. Возможно при постановке на якоря, в темноте не заметили. Впрочем, чужаки точно также проспали Палладу. Когда рассвело, они увидели что на рейде не одни, опустили весла и замахали руками, всем своим видом давая понять о желании подойти ближе. Ярослав, глядя на приближающийся с виду обычный корабль, спросил Ибирина.

— Стоит ли подпускать? Не лучше поднять якоря и уйти в море?

В ответ Ибирин пожал плечами:

— Я не вижу вооружённых людей, похоже обычный купец.

— Чего же ему от нас надо?

— Затеять торговлю или сообщить что–то важное.

Пока корабль маневрировал на вёслах, Ярослав рассмотрел судно: с виду типичное беспалубное, по размеру близкое к «Палладе» или чуть меньше. Его нос высоко загнут кверху, сзади две кормы с таким же высоким подъёмом и перекладиной на высоте пояса человека. Между ними медленно поворачиваются кормовые рулевые весла. Груз от непогоды закрыт кожаными дублёными тентами.

Ярослав насчитал на борту незнакомца восемь матросов и скомандовал:

— Ибирин, оставь на палубе восемь своих людей, остальным спуститься в трюм и не показываться. В трюме всем вооружиться и быть готовыми к бою.

Лишние спустились вниз, а под палубой началось неожиданное оживление, возня и приготовления. Течение помогло чужаку приблизиться, и с расстояния в пятнадцать метров, человек с его борта прокричал:

— Я Хадид–торговец, — старался обратить на себя внимание один, по виду обычный бородатый матрос.

Судя по замызганной одежде, грязному, видавшему виды хитону и всклокоченной бороде, дела у торговца далеко не лучшие. Осмотрев корабль, на котором негде спрятаться, да и худосочная фигура кормчего не вызывала сомнений, Ярослав разрешил пришвартоваться.

Когда корабли с лёгким стуком сошлись, а матросы бросили и закрепили швартовы, Хадид, ступив на палубу «Паллады», учтиво поклонился Ярославу, без всяких сомнений найдя хозяина корабля, тем более что в этот момент он не был в полном вооружении, а лишь подпоясан мечём.

— Оуна наватаро уважаемый, — сложив руки в приветственном жесте, молвил торговец.

Не успел Ярослав сложить руки в ответном жесте, как Ибирин возмутился фамильярности гостя:

— Как ты смеешь так обращаться к знатному воину. Разве не видишь, перед тобой великий Дхоу индлингов!

Хадид испугался, мелко закланялся.

— О! Прошу простить меня неразумного, от старости и великих трудов совсем ослеп, не увидел тебя. Прости великодушно, Оуна наватаро Дхоу.

— Оо! — отвечал уважительно Ярослав, делая приветственный жест. — Не надо извинений, уважаемый торговец, мой кормчий слишком строг к тебе. Не надо восхвалений. Я обычный вождь маленького народа, затерянного среди песков времени и пространства. Ответь мне, что ты хотел спросить или поведать или показать свой товар?

— Дхоу! Я скромный торговец, хочу предложить осмотреть товар, возможно, что–нибудь заинтересует, и уважаемый Дхоу почтит меня покупкой.

— Хорошо, давай посмотрим, — согласился Ярослав, спускаясь за борт корабля.

Борт «Паллады» после перестройки оказался в среднем выше бортов обычных местных кораблей. Матросы уже сняли кожаные тенты с товаров, уложенных на дне в живописном беспорядке. По первому впечатлению здесь всё, что может пожелать душа небогатого поселенца: плуги, бороны, сельхозинвентарь, но количество не большое (два–три лемеха, десяток борон, кузнечный инструмент). Так же обстояло дело с тканями, едва четверть предложения составляла вновь пошитая одежда: туники, хламиды, плащи и шляпы. Остальное ношеные вещи различной степени дряхлости. Тот же процент металлолом в отношении вещей новых или отремонтированных. Одним словом, не корабль, а лавка старьёвщика. Имелось даже битое стекло в отдельно стоящей корзине. Ярослав, взяв в руки обломок когда–то изящной стеклянной вазы, сочувственно спросил:

— Вижу, дела Ваши, уважаемый Хадид, идут далеко не блестяще?

— Не то слово, Оуна наватаро, — сокрушённо кивая головой, согласился старик, — но жаловаться — грех, благодаря помощи предков свожу концы с концами.

— К сожалению, мне Вас порадовать нечем. Всё это нам не нужно.

Зенон с Ибирином, молчаливо глядя с высоты фальшборта на корабль, заваленный хламом, наконец, не утерпели, и младший из братьев сказал:

— Дхоу наватаро, пора бы в путь, здесь нет ничего полезного…

— Оуна наватаро, — немедленно перебил его торговец, обращаясь с вызовом, — а что бы ты хотел?

— Кхе, — крякнул в ответ Ибирин, — он спрашивает, что бы я хотел. Да ты от рождения не видал таких вещей…

— А всё же? — не унимался торговец.

Братья переглянулись.

— Железный нагель.

Торговец задумался, и Ярослав уже подошёл к борту, чтобы подняться на «Палладу», когда Хадид воскликнул:

— Есть! Есть железный нагель, — бросился к куче металлолома и после откидывания мешающих предметов извлёк из–под самого дна пруток железа толщиной в полтора пальца, — во! — поднял над головой.

Со стороны агеронцев, наблюдавших за сценой с надстроек корабля, раздался дружный смех и реплики:

— Это же кочерга!

— Зато какая кочерга! Из самого храма в Ругоне. Можно сказать, святая! Сколько даров богам она приобщила к горнему миру…

— Не бреши, — отмахнулся Ибирин, — такими кочергами пробивают опоку в домнах.

— Клянусь предками, она из храма в Ругоне. Если сделать из неё нагель или другой такой гвоздь, корабль приобретёт в своём теле талисман и защиту богов.

— Ха, — гаркнул Ибирин, не веря в слова торговца.

Другие матросы, в свою очередь, смотрели на кочергу иначе, чем кормчий. Менее искушённые в жизни и более доверчивые, они с большим трепетом относились ко всякого рода приметам, поверьям, артефактам, в том числе и к разным святым предметам. Следует отметить, что «Паллада» уже имела на своём борту деревянную ступень из храма в Витри и небольшой якорь, сделанный из камня разобранного храма где–то в горах Риналя. Говорили, он держит лучше, чем все другие вместе взятые. Обе реликвии были тщательно подписаны и достались современному экипажу вместе с кораблём. По этой причине, не обращая внимания на слова Ибирина, матросы уже тащили заначку, чтобы сложиться и выкупить кочергу. Даже Зенон взглянул на брата осуждающе.

Ярослав, видя как легко обманул его моряков хитрый торговец, тем не менее не стал противоречить, из храма эта кочерга или просто шуровка. В любом случае делает её реликвией вера людей, а не природная принадлежность. И чудеса творятся не потому, что данный пояс касался тела какой–то святой или даже самого бога, а потому что творит чудеса человеческая вера. По вере и чудо.

Ибирин, видя глупость происходящего, сплюнул за борт и отвернулся. Матросы уже отдавали серебряки, и Ярослав, опасаясь за переплату, заранее одёрнул торговца:

— Из кочерги этой действительно при некоторой сноровке можно сделать хороший нагель, но не проси много. Я знаю цены на металл, тем более горелый.

— О, нет, Дхоу наватаро, я не прошу много, лишь пять долей серебра.

— Чтож, за простую крицу дают в Агероне десять долей. Цена стоящая, покупайте.

— А Вы, Дхоу, сделаете нам нагель? — не совсем уверенно спросил один из рядовых матросов.

— Если хорошо попросите, — согласился Ярослав, перелезая через борт.

Пока шёл обмен, торговец, как бы между прочим, спросил:

— А у вас есть что продать, возможно, старая одежда, лом, бой, что везёте.

Любопытному торговцу ответил Ибирин:

— Ни боя, ни старой одежды у нас отродясь не бывало, тем более железного лома. Корабль только отремонтирован, подобрали всё до гвоздя, а везём мы пеньку, канаты и лошадей в Риналь, да таких, что тебе, старик, отродясь не видать и денег не скопить.

— И какая цена на лошадей?

Вопрос этот поставил всех в тупик, особенно Ярослава. Сколько могут стоить их лошади в Ринале? Олег по этому поводу инструкций не давал.

— Кстати, сколько могут стоить лошади? — спросил он у Ибирина.

Тот задумался.

— Если за модонского или степного хорошего коня дают три золотых, то за крупного и крепкого десять, а за лучшего могут дать тридцать. Ну а у нас такие кони, что и цены им нет, лучше лучших.

— Тогда пятьдесят? — предположил Ярослав.

Ибирин пожал плечами:

— Как договоришься…

Хадид всё слышал, поглядывая то на одного, то на другого и молвил с вызовом:

— Ногата Дхоу, можно посмотреть?

— Ха, — выдохнул Ибирин, — откуда у тебя столько денег, старик? Иди торгуй туниками!

— А ты почём знаешь? — с презрением в глазах взвился Хадид.

— Хорошо, — согласился Ярослав, — лезь, смотри.

Торговец поднялся на палубу, агеронцы сняли с трюмного люка парусиновый брезент, сдвинули решётку.

— Ох–ох–ох, — в восхищении закачал головой торговец, — какие огромные кони, выше человека. Просто звери, а не кони. Где вы их взяли?

— Где взяли, там уже нет, — мрачно ответил Ярослав, — что понравились? Берёшь по пятьдесят золотых?

— Нет, — замотал головой Хадид, — столько у меня нет, а вот одного могу купить.

Ярослав обратил внимание на странное и, на первый взгляд, ничем не мотивированное желание торговца купить скакуна даже за высокую цену. «Что–то тут не так, — с недоумением подумал он, — не мог Хадид выложить огромную сумму только из самолюбия, желая досадить Ибирину. Или он лучше знает конъюнктуру или имеет на примете человека, способного дать больше». Взвесив все за и против, отказал.

— Извините, уважаемый Хадид, я не готов сейчас продавать лошадей, не зная цен в Ринале.

— Вам не дадут больше, — уточнил торговец.

— Возможно, но это будет настоящая, а не завышенная цена. Если у Вас будет желание купить, сможете удовлетворить его через полторы недели в Ринале. Прощайте…

* * *

Подняв якоря, корабли одновременно вышли из залива, следуя вдоль берега на юго–юго–восток. От возвращения в Изумрудную долину пришлось отказаться из за усиления противного ветра. Круглобокий корабль Хадида быстро стал отставать, тем более северо–восточный ветер требовал идти правым галсом, для чего он мало приспособлен. Торговцу приходилось постоянно доворачивать корабль с помощью кормового весла, что утомительно. В свою очередь «Паллада» поставив все паруса, стала быстро наращивать разрыв, чему способствовал свежий утренний бриз. Но ещё, чуть ли не до конца дня, парус торговца маячил за кормой. Порывистый ветер нагонял волны, с вершин срывая барашки и брызги, которые ударяли в левый борт, порой залетая на палубу. Под его напором корабль слегка кренился, показывая для своего типа хорошую мореходность. Для Ярослава это стало первой, настоящей проверкой Паллады на прочность, а также конструктивных решений, заложенных в проекте. Предыдущие, учебные, выходы в море проходили в благоприятных условиях и очень осторожно.

Ландшафт берега претерпел большие изменения. Величественные горные пики взметнулись на недосягаемую высоту в несколько тысяч метров, искрясь на весеннем солнце переливами ледников и покрывающего их снега. По словам бывалых моряков, предстояло в течение ближайших трёх дней обогнуть основную горную гряду, последнюю на пути, самую обширную и величественную. Горы теснились одна к другой великолепными кряжами, каменными уступами и островерхими террасами. Всё красовалось, как в фантастическом амфитеатре, где за склоны отрогов цеплялись деревья, корнями хватаясь за скалы. Дальше альпийские луга перемешались с глубокими ущельями, снег спускался с вершин, вплотную касаясь изумрудной зелени. И всё великолепие переливалось на солнце тысячами сочных оттенков и ярких, порой контрастных, красок. Глядя в бинокль на всю эту красоту, Ярослав невольно залюбовался и заметил помощникам:

— Да, как жаль, что у нет настоящего художника, чтобы запечатлеть всю прелесть этих гор.

С ним согласились. Ибирин посоветовал не уходить далеко от берега слишком, потому как здесь глубоко и нет подводных скал. Потому можно весь день любоваться горами. Приняв во внимание слова кормчего, Ярослав, тем не менее опасаясь порывов ветра, который может в свежую погоду погнать на скалы, приказал держаться от берега подальше, чтобы при случае иметь время изменить курс, уменьшить парусность или бросить якоря. Но и в этом случае, на расстоянии трёх–пяти километров создавалось впечатление, будто корабль идёт в тени этих величественных и прекрасных громад.

* * *

Выполнив с утра необходимые измерения (промеры глубины выхода из залива и скорости судна), Ярослав поставил на съёмку берегов и картографирование трёх человек: Жигана, Шведова и Трубу. Затем ушёл в каюту заниматься делами, исполнение которых в скором времени станет очень остро.

Олег оставил целую инструкцию, составляющую увесистый талмуд, по правилам и рекомендациям финансовых операций. Ярослав должен был всё изучить и строго следовать, не отклоняясь в сторону. На последнее Олег особо упирал, как в устных беседах, так и письменно, что порой лучше в чём–то потерять, чем ввязываться в рискованные аферы, с результатом заранее неизвестным. Для Ярослава всё это тёмный лес, но он и не собирался в чём–либо отклоняться, тем более с его предвзятым мнением относительно торговли вообще и финансистов в частности. Но делать нечего — приходилось изучать и следовать. Составной и значительной частью инструкции было определение качества драгоценных металлов, их объёма, веса и процентного содержания. Именно этими опытами Ярослав сегодня и занимался, тем более что потребность в опыте появится уже через несколько дней. Выгнав из каюты всех на палубу и расставив на столе весы, реактивы и пробирные камни, он в течение полудня ставил опыты, измеряя вес и состав имеющегося у него золота и серебра. Получалось не очень, — всё же не его стезя. Раз в час или когда опыты надоедали, выходил на палубу проверить курс, ветер, внести поправки в деятельность команды.

В один из таких выходов к нему обратились матросы–агеронцы.

— Дхоу наватаро, — стеснительно говорили они, теснясь кучкой возле ступеней лестницы, ведущей на надстройку, — Дхоу обещал нам сделать железный нагель.

Ярослав успел с утра забыть о купленной экипажем святой кочерге, но ему напомнили. И хотя желание что–либо делать, кроме необходимого, отсутствовало, изготовить пару нагелей приятней, чем возиться с реактивами. Приняв во внимание настрой команды, он согласился, обращаясь к Зенону, неформальному лидеру рыбаков и стороннику покупки:

— Хорошо, поднимай из трюма меха, горн и наковальню. Будет вам святой гвоздь!

Агеронцы поспешили исполнить приказание, пока Дхоу не передумал. Среди них не было ни одного кузнеца, хотя плотники отменные, люди богобоязненные и почитающие предков.

— Однако надо подумать, куда его установить?

Послышались различные предложения, как то: на планширь, чтобы каждый мог видеть; в форштевень, чтобы был впереди. Ярослав предложил:

— Нужно, чтобы от нагеля была не только внешняя польза как реликвии, но и действительная, для крепости корабля. Предлагаю одним скрепить степс мачты и фальшкиль, второй загнать в форштевень в районе гальюна. Места нагруженные, и от наших действий корабль станет только прочнее.

Спустя несколько часов, Ярослав изготовил пару нагелей с большими шляпками, по которым по просьбе команды пустили надпись, с помощью зубила и керна выбив буквы модонского алфавита, более похожие по своему виду на клинопись: «Сей гвоздь изготовлен из кочерги жертвенника храма в Ругоне» За это время матросы проделали с помощью коловоротов соответствующие дыры в местах крепления и по команде Ярослава загнали горячие нагели на место, расклепав раскалённые концы на шайбах.

* * *

На место ночной стоянки прибыли значительно раньше намеченного времени. На этом берегу не имелось удобных бухт или укрытых стоянок. Единственным подходящим местом был узкий фиорд на половине пути до ближайшей горной долины. Каменистое ущелье не имело выходов на берег, отроги скал круто вздымались в небо, а лот показал сто пятьдесят метров глубины. Якорных канатов хватало едва на двести, потому и пришлось подойти вплотную к скалам и забросить якоря. До сумерек оставалось несколько часов, но Ярослав не рискнул вести корабль дальше. По словам Ибирина, до самой горной долины удобных стояночных мест больше не было, а провести ночь в открытом море вблизи скал опасно, даже если лечь в дрейф.

Остаток дня Ярослав посвятил распределению работ на корабле и подготовке экипажа к внезапному нападению противника. Поэтому проверил знания каждого, кто где должен стоять во время тревоги, за что отвечает, куда должен бежать и какие действия предпринимать в отношении врага, особенно на ночных стоянках. Также предупредил, что сегодня будет учебная тревога, и выясниться, кто как будет действовать спросонок. Проверка подготовки вылилась в учебные схватки на палубе корабля, в которых участвовал весь экипаж. Новички–переселенцы оказались на высоте, и Шведов регулярно выходил победителем. Естественным образом встал вопрос его особой подготовки и передачи опыта товарищам. Анатолий не стал ломаться и начал проводить уроки мастерства всем желающим. Ярослав соблюдал дистанцию, не стремясь показывать свои умения перед потенциально опасным человеком. Кто знает, как распорядится судьба, но команда стала просить показать им бой со Шведовым, потому как тот побеждал всех, а Ярослав считался лучшим бойцом на корабле, то не мог отказать.

Они вышли друг против друга, раздетые по пояс, босиком, с зажатыми в правых руках деревянными ножами, точнее, с обычными острогаными короткими палками. Вначале долго кружили друг против друга, делая короткие ложные выпады и стремясь ввести противника в заблуждение. Бой пусть и учебный, но абсолютно серьёзный, протекал, на первый взгляд, медленно, — ни тот, ни другой не желал нападать первым, строя стиль на контратаке.

— Что же Вы, капитан, не действуете? — весело высказал упрёк Шведов. — Начинайте!

— Не в моей натуре… — коротко ответил Ярослав, отступая перед очередным предположительно ложным выпадом, оказавшимся, в результате, очень опасным. Ярослав вновь и вновь отступал под напором врага до той секунды, когда отступление должно превратиться в бегство, а напор Шведова в полноценную атаку. Тогда сделал попытку блокировать и стремительно атаковал. К сожалению, Анатолий оказался ловчее, он успел, не закончив своей атаки, защитить себя нож в нож, перехватил руку Ярослава и определил окончание схватки последним незаконченным ударом возле шеи. Бой оказался проигран вчистую за один приём.

Конечно, такой исход для Ярослава малоприятен, но он прекрасно сознавал — существуют и лучшие бойцы, нежели он сам. К проигрышу одиночного боя следует относиться спокойно. Команда бурно выразила неудовольствие, особенно агеронцы, земляне реагировали сдержанней, а Жиган так вообще казался хмур и вид имел недовольный. Команда кричала: «Ещё, ещё!» Но ни Ярослав, ни Анатолий не проявили желания, хотя команда настаивала. Тогда с предложением выступил Ибирин.

— Ногата Дхоу, попробуйте одержать победу с помощью щита и меча.

И хотя оба ещё не согласились, им уже подали учебное оружие. Анатолий первым надел на руку щит и взял деревянный меч. Видя, что тот согласен, Ярослав последовал его примеру. Подготовка Шведова в этом случае оказалась хуже. На первом, будто бы ложном выпаде раскрылся. Немного, но достаточно для удара в грудь. В другой раз он уже не рисковал открывать левый бок, но при очередной атаке Ярослав принял удар деревянного меча на щит, одновременно ударив по вытянутой руке. В третий раз Шведов уже не знал, что предпринять, вся его теория ножевого боя здесь не действовала. Больше не атакуя первым, он стал искать победы на контратаках, но успешно подставив щит под удары Ярослава в правую и левую верхние четверти, излишне высоко поднял щит и сразу пропустил удар по ногам. Послышались крики, громкие победные возгласы, свист — большинством команды была принята победа вождя.

Оставив щиты, бойцы дружно обнялись.

— Ну, я хотя бы сумел реабилитировать проигрыш в глазах туземцев, — тихо молвил Ярослав, протягивая руку.

— Надеюсь, Вы не в обиде? — вежливо поинтересовался Шведов, отвечая на рукопожатие.

— Я — нет, а вот они… — Ярослав намекнул на мнение команды, в основном состоящей из преданных людей с особым местным менталитетом, которые за честь вождя могут и постоять в неформальной обстановке. Анатолий продолжил, сокрушённо качая головой.

— Несмотря на успех в ножевом бою, я не ровня в фехтовании. Это разные дисциплины. Вы не против принять в ученики?

Ярослав даже если и хотел отказать, не мог этого сделать перед лицом команды. Ответил уклончиво:

— Я согласен, если Вы дадите мне несколько уроков ножевого боя.

— Без проблем… — уверенно согласился Шведов.

— Тогда жду каждое утро после завтрака.

* * *

Стемнело, и команда разошлась по местам для сна, в каюту к Ярославу заглянул Жиган и с порога упрекнул в неосторожности. В каюте никого не было, за исключением Ярослава и уже спящей Анюты. Девушки предпочли спать на палубе, нежели в душном трюме. Да и говорил Жиган тихо, едва слышно.

— Зачем ты связался с этим Шведовым? Не мог отказаться, не ронять достоинства перед дикарями?

— Ты зря беспокоишься, Сергей, — постарался успокоить Ярослав, — не произошло ничего непоправимого. Подумаешь, проиграл один учебный бой.

— Ты не прав, Славик, — резко возразил тот, — у них авторитет вождя держится на непогрешимости и непобедимости. По их представлениям Анатолий бросил тебе вызов. Стал претендентом на власть. Это они понимают, и я думаю, это прекрасно понимал он, соглашаясь на бой с тобой, хотя мог отказать, но не захотел. Понимаешь, ни один из нас не пойдёт на такое: ни я, ни Труба, ни Молчун или Бомба. Мы всё понимаем и не желаем какого–нибудь противостояния. Наоборот, стремимся быть заодно. Шведов — иной тип, и он хочет большего, чем у него сейчас есть…

— Мне кажется, ты преувеличиваешь проблему, — перебил раздражённо Ярослав, — мы все должны держаться вместе, иначе погибнем. Думаю, понимает и Шведов. Кстати, как он тебе показался? Чего стоит?

Жиган задумался, но ответил быстро и почти шёпотом.

— Одно слово — мент.

— Мент? — удивлённо переспросил Ярослав.

Казалось, их с Олегом догадки и опасения находили подтверждение в мнении такого тёртого человека, как Жиган, который даже не подозревал об их с Олегом разговорах и поисках предполагаемого шпиона. Меж тем Жиган продолжал со злостью:

— Я ментовскую сущность вижу как под микроскопом.

— Но он уверяет, что штатский юрист…

— Мама у него юрист, а папа — вертухай, — зло огрызнулся зек с двадцатилетним стажем. — И ножевой бой у него сродни ментовскому…

— Ну, Сергей, — развёл руками Ярослав, — само по себе быть ментом — не преступление.

— Все они одной серой мазаны в мешок и в омут…

Ярослав заметил в словах друга неприязнь и поспешил одёрнуть.

— Ну ты не придумай сцепиться, будь сдержан, если что подметишь, докладывай, а там решим.

— Не изволь сомневаться, начальник…

Корабль торговца Хадида пришёл на стоянку поздно в сумерках, бросил якоря ещё ближе к берегу, чем «Паллада», на расстоянии полусотни метров.

Следующее утро и день прошли однообразно, как и предыдущие. Паллада оставив за кормой корабль Хадида, по воле случая принявшего роль попутчика, остановилась на ночь в глубине ущелья, протяжением в десять километров и находящегося в глубине морского залива. По этой причине вторая половина дня до вечера оказались потрачены, для подхода к его оконечности. Здесь взору мореплавателей предстала живописная картина песчаного пляжа и выхода к уходящим вдаль ущелиям. Ярослав приказал бросить лоты и со шлюпки обмерить стоянку. Место казалось удачным, абсолютно диким и могло служить укрытием от непогоды для целого флота. Сами решили до того, как стемнеет осмотреть и составить представление об окрестностях…

 

Глава 7

Первый город на пути в Риналь и, в общем–то, второй, виденый Ярослав в бытность на Троне, — Низмес, по словам кормчих, лежал далеко от моря в глубине плодородной долины реки Кандо на расстоянии более дня пути от морского берега. И Зенон, и Ибирин предлагали не тратить зря время, провести ночь в устье реки и с утра идти дальше. Тем более делать в Низмесе экипажу «Паллады» нечего. Конечно, мнение экипажа — дело важное, но инструкции, полученные от Олега, требовали передать заранее оговорённую часть основного товара некоему Харму — жителю города и, соответственно, получить сумму в золоте.

«Паллада» вошла в устье реки в середине второго дня пути от мыса Матапан, сэкономив время за счёт движения ночью по компасу. Ещё день они потратили на движение против течения, благо ветер был попутным. И только в начале следующего бросили якорь на широком речном плёсе возле каменных стен города Низмес.

Значительное удаление города от побережья спасало жителей от морского разбоя, и от дурного климата в устье реки с многочисленными низменностями, болотами и протоками. Отстраняясь от устья, город лежал на правом берегу реки на невысокой возвышенности, переходящей на пределе южного горизонта в горное плато. Окрестности города, исключительно плодородные, представляли собой множество полей земледельцев, сады, пашни, выпасы скота. Казалось земледелие в Низмесе процветает, но уже чуть далее от поймы реки шли голые каменистые всхолмления, красноватые плато, не имеющие растительности. Горы на севере тянулись с запада на восток единой неделимой мощной стеной, не имеющей разрывов, и даже с расстояния в сотню километров казались огромными и монументальными.

Низмес сильно отличался от виденного ранее Агерона. Серая каменная стена полностью опоясывала город, за её пределами не было строений или предместий, отсутствовало также какое бы то ни было дополнительное укрепление, акрополь или замок. Город простирался единой серой громадой с кривыми улочками и небелёными приземистыми домиками. Подготовили шлюпку, и Ярослав съехал на берег в сопровождении двух агеронцев, оставив команду ожидать возвращения и ни в коем случае не сходить на берег. Шлюпка высадила пассажиров и вернулась обратно, а Ярослав со спутниками направились к открытым воротам города.

Берег реки в этот час представлял собой бойкое торжище от уреза воды до городских стен. Здесь продавали плоды своего труда местные земледельцы и ремесленники. Множество лодок, лёгких челнов, гружённых зеленью, рыбой, овощами болталось на привязи в волнах реки, приткнуты носом к песчаному берегу, или вытащены на землю, все они представляли собой лотки торговцев. Далее к стенам шли состоятельные, оседлые владельцы, торгующие зерном, сельхозинвентарем и посудой. У самых стен стояли навесы с аккуратно разложенной вновь пошитой одеждой, обувью или отрезами материи. Спутники хотели было прицениться и уже полезли в кошели за грошами, но Ярослав одёрнул:

— Нет времени на пустые хождения между рядами. Сделаем дело, отпущу с корабля на торг.

Поднимаясь на возвышенность ближе к городским воротам и окинув взглядом окрест, Ярослав заинтересовался стоящими у причалов кораблями. Похожие он видел у заходивших в Изумрудную долину торговцев. Решил, если время позволит, осмотрит их.

В воротах суровая стража обратила внимание на подозрительного вида чужаков. Бородатый воин в медном остроконечном шлеме и чешуйчатой броне ниже колен с копьём в руках преградил дорогу.

— Кто такие? Чего надо? — он прекрасно видел подошедший к городу необычного вида корабль и сошедших с него Ярослава со спутниками.

— Сакора Яна, уважаемый страж, — спокойно ответил Ярослав, сложив руки в приветственном жесте, — мы — мирные торговцы из Агерона — прибыли в Низмес для продажи пеньки и лошадей…

— Ступайте на центральную площадь города, — перебил его воин, — там в пританее найдёте Сабук резо, доложите ему своё желание торговать в нашем городе…

— А-а, — неуверенно протянул Ярослав.

— Что ещё? — нетерпеливо спросил страж.

— Не подскажете, уважаемый страж, где мне найти торговца Харма? У меня к нему выгодное торговое предложение.

Страж смерил таким взглядом, будто хотел сказать: «Посмотри на себя, какое может быть у тебя торговое дело к жителю Низмеса?» Действительно, в эту минуту Ярослав мало походил на рядового торговца из Агерона, о чем сразу и пожалел: стальной хауберк, лишь частично прикрытый актеоном, остроконечный шлем в руках матроса–слуги, меч–бастард, способный вызвать зависть у любого воина от Агерона до Риналя. Никак не тянул Ярослав на торговца, одеждой которых являлась не более чем синяя туника. Его можно было принять за вождя-Дхоу какого–нибудь народа или разбойника–пирата. Имея все основания подозревать недоброе, тем не менее страж кивком согласился помочь и подозвал какого–то босоногого мальчишку, из целого выводка себе подобных шныряющих на торжище между рядов.

— Ты знаешь, где живёт торговец Харм?

Тот часто закивал, мол, знаю хорошо.

— Проводи наватаро.

Мальчишка с радостью согласился.

* * *

Они шли следом за проводником по широким, но кривым, хаотически застроенным улицам, несколько раз сворачивали в переулки, сокращая расстояние. Все постройки города, серые от штукатурки, со следами облезлой побелки, будто вышедшие из–под руки одного каменщика, походили друг на друга, как родные братья. Внешние стены одно- и двухэтажных зданий не имели окон. Заборы и перемычки между домами, крытые красной черепицей, создавали однообразный ландшафт и только зелень плодовых деревьев, в маленьких садиках да поросшие травой и кустарником сточные канавы скрашивали унылый пейзаж.

В конце пути мальчишка привёл к ничем не примечательной двери из толстых дубовых досок, прочной и надёжной.

— Здесь живёт торговец Харм, — сказал пацан, указывая на дверь, и уже было хотел убежать, как Ярослав остановил его, предлагая за оказанную услугу мелкую серебряную монету. Мальчишка посмотрел испуганными глазами и отрицательно замотал головой.

— Что Вы, наватаро, мне не надо, я не за деньги…

— Я просто в благодарность за услугу, — настоял Ярослав, удивляясь нерасторопности мальчишки.

— Нет, нет, наватаро, — отказывался мальчик, отступая, — если узнают, что взял незаслуженно…

Он сорвался с места и в испуге убежал.

Ярославу поведение ребёнка показалось странным, но отнёс его на неиспорченные местные нравы. Толкнул запертую дверь. Постучал. Через пару минут скрипнул деревянный засов, дверь открыл седоватый чернявый мужчина среднего роста с крепкой мускулистой фигурой в синей тунике матроса и таких же штанах. Лицо, казалось, выражало раздражение по поводу нежданного гостя, будто его отвлекли от важного дела. Не успел хозяин раскрыть рот, Ярослав выпалил условленную фразу пароля:

— Вы Харм?

— Да, наватаро, — согласился незнакомец.

— У Вас продаётся Алаброкский джут?

Зрачки хозяина неожиданно расширились, и он с запинкой, с некоторой задержкой на переваривание услышанного неуверенно промямлил:

— Аллаброкского осталось мало, могу предложить Ферстодский сырец.

— Благодарю, наватаро, мне подойдёт и Ферстодский, — чётко продекламировал ответ Ярослав.

Хозяин потоптался и предложил пройти:

— Проходите в дом, Наватаро.

Ярослав переступил порог, пристально осматривая место. Агеронцы шли следом. Хозяин провёл их через вестибюль во внутренний дворик. Деревянные, ярко раскрашенные колонны поддерживали галереи второго этажа, белёные стены контрастировали с красочно расписными наличниками окон и дверей. Посреди дворика пестрели яркими цветами клумбы. Между выложенными каменными плитами дорожек зеленела стриженая трава. Везде чистота порядок. Они вслед за хозяином прошли вглубь дома, по дороге не встретив ни одной живой души. Заходя в маленькую комнату, Харм попросил:

— Оуна наватаро, прошу, пусть Ваши люди подождут снаружи.

Ярослав кивком согласился:

— Останьтесь здесь. — скомандовал матросам.

Сам проследовал за хозяином.

* * *

Комната представляла собой белёное известью помещение с каменным полом и единственным окном, выходящим во двор. Из мебели только пара окованных железом сундуков, лавки вдоль стен и нечто вроде конторки посередине, за которыми работают стоя. Ярослав на первый взгляд определил комнату как кабинет хозяина. Впрочем, он не нашёл здесь обычных для кабинета бумаг, книг, или документов. Всё тщательно прибрано или даже вовсе не использовалось. Хозяин спросил тоном несколько отвлечённым:

— Почему Олег не приехал сам, а послал Вас?

— У Дхоу Олега нет возможности. Вы, наватаро, без опасений можете работать со мной точно так, как это был бы сам Олег, — заверил Ярослав.

— Я Вас не знаю, — выразил сомнение Харм.

— Но мой товар того же качества…

— Не вижу серебра.

— Наше серебро единого качества, и его содержание в металле очень высокое. Вам такое просто нигде не взять, — Ярослав выложил на конторку пару небольших слитков, — а вот Ваше золото я должен проверить, оно, как я полагаю, разного состава.

Харм согласно кивнул головой.

— Везите Ваше серебро, я приму его.

Ярослав после этой фразы опешил, смысл её мог быть двояким, потому решил уточнить.

— Оуна наватаро, Вы имеете в виду, что Вы примите мой товар и только?

— Да, — спокойно согласился Харм.

— Когда Вы намерены выдать мне соответствующую сумму в золоте?

— Когда обменяю серебро на золото. — спокойно ответил торговец, ни один мускул на его лице не дрогнул.

Ярослав вообще растерялся. Олег на подобный случай никаких инструкций не давал, будто и не предполагал схожего развития событий, хотя настрочил увесистый том. Или предполагал в такой ситуации действовать естественным для здравомыслящего человека образом.

— Значит, хотите сказать, у Вас золота нет?

— Нет, наватаро, — согласился хозяин.

— В таком случае, чего стоят ваши договорённости с Олегом? По ним Вы должны передать мне золото в обмен на серебро, но никак не иначе.

— Да, согласен, но деньги не могут лежать без движения, они вложены в товар, в людей. Я не смогу собрать нужную сумму в один день, тем более мне самому нужно произвести обмен, иначе золота не получить.

Ярослав оказался в тупике. Видя замешательство Харм предложил:

— Передайте мне условленное серебро и через месяц–другой получите соответствующее количество золота.

Но Ярослав был дальновиден, чтобы лохануться. Похоже, его разводили, притом глупо, как наивного туземца.

— А какие Вы дадите гарантии? — жёстко спросил Ярослав, начиная раздражаться. — Может быть, товары, долговые обязательства или другое имущество.

— Моё честное слово. — торговец проявил удивление.

— Недостаточно. — отрезал Ярослав.

— Можно составить пастору на этот дом…

— Он не стоит и десятой части суммы.

Харм пожал плечами, давая понять — большего он не может дать.

— Хорошо, — согласился Ярослав, уже всё для себя решив, — я не могу нарушить договорённости — серебро в обмен на золото. Спустя час мы отплываем. Едва Вы найдёте товар, милости прошу в Риналь, там завершим сделку. Но серебро не будет Вас ждать.

На деле Ярослав не знал, сумеет ли самостоятельно найти другого клиента. Ведь не будешь ходить по рынку и кричать: «Кому серебро? Свежее серебро…» Как пить дать, потянут за спекуляцию.

Казалось, торговец не удивился ответу, но смягчил позицию.

— Зачем так скоро отплывать и терять покупателя. Не лучше подождать день–два, возможно, что–то удастся придумать. У меня есть должники и спрятанные клады. Чтобы всё собрать, нужно время.

Теперь уже точно зная — его обманывают, Ярослав выдержал паузу, будто думает и произнёс как бы с неохотой:

— Я могу задержаться до вечера, но не более. Товар ходовой…

— Это слишком малый срок, хотя бы три дня.

Ярослав отрицательно покачал головой, не собираясь менять планы и подставлять себя. Оставаться на ночь рискованно.

— Это окончательное решение? — спросил Харм, помрачнев.

— Да! — твёрдо заявил Ярослав.

Торговец безнадёжно взмахнул руками.

— Я сделаю, что смогу…

Разговор окончен. Ярослав покинул дом торговца в сопровождении своих людей и, не задерживаясь, вернулся на корабль.

* * *

Сразу после подъёма на борт, собрал команду.

— Судя по первой встрече, нас здесь не ждали, придётся задержаться до вечера, а возможно, и до утра, потому как пройти извилистым фарватером ночью будет сложно. Поэтому всем оставаться начеку, броню не снимать и вооружёнными на палубе не показываться. Вообще никто не должен знать, что нас здесь тридцать человек. На верху остаются лишь назначенные агеронцы. Борода, ты находишься под носовой надстройкой в готовности перерубить якорный канат.

После речи народ оказался в смятении, и Жиган выразил, можно сказать, всеобщий интерес:

— Ярослав, что–то случилось? Может ты ожидаешь нападения?

— Нет, лишь меры предосторожности, но считаю в данный момент необходимые.

— Значит, на берег никто не сойдёт? — разочарованно спросил Наростяшно.

— Нет, Банула, нужно подождать.

Многие из тех, кто после более чем полугода жизни в джунглях Изумрудной долины хотел побывать на большом торгу, тяжко вздохнули.

Неожиданно в разговор вступил Шведов.

— Простите, капитан… — наигранно неловко начал он.

— Что–то хотел спросить, Анатолий? — с готовностью согласился Ярослав.

— Я, конечно, человек новый и многого не знаю, но из–за чего сыр–бор? Зачем на нас нападать? Мы что, кого–то обидели? Или груз особо ценный, или Вы, капитан, пока были в городе, кого–то пришили?

Ярослав не смутился. В принципе, эти вопросы мог сейчас задать любой, Шведов их только озвучил. Ответил со спокойной сдержанностью:

— Не совсем так, и новички, действительно, многого не знают. Конечно, я в городе никого не убивал и ни с кем не ссорился. В то же время наш груз достаточно ценен, чтобы у неразумных могло возникнуть желание отнять. Сейчас нас никто и ничто не защищает: ни закон города Низмеса, ни международное право, о котором здесь никто не помышляет. И даже если пританы города не сочтут для себя интересным положить глаз на наш корабль и груз, воспротивиться чему мы по малочисленности не сможем, если, конечно, вовремя не сбежим, но есть и пираты. Разбой в местных водах, мне не дадут солгать Ибирин и Зенон, процветает. И то, что стоим на реке у стен города, а не в открытом море, ничего не меняет. Возможно, днём никто не решится напасть, но ночью надо быть осторожней. Я предлагаю, не дожидаясь захода солнца, уйти и спрятать корабль где–нибудь в протоках.

Матросы закивали головами.

— Да, да, спрятать корабль будет разумно.

* * *

День прошёл в напряжённом ожидании. Ярослав расхаживал по палубе надстройки, высматривая на берегу Харма, наблюдая за проходящими мимо лодками с грузом или отплывающими в низовье судами. В течение дня лишь пять небольших кораблей покинули пристани города Низмес, а вновь пришёл один. Между тем, у дальних причалов стояло (ремонтировалось или строилось) около сотни различных кораблей. В здешних краях ранняя весна не считалась удачным временем для кораблевождения. Многие кормчие с периода штормов, всё ещё отстаивались в портах. И, конечно, главная причина застоя — изменчивые противные ветра. Пройдёт немного времени, устоится южный тёплый муссон, корабли потянутся на север к Агерону и на северо–запад к Семнану и Марелии.

Смеркалось. Четыре солнца Трона начинали прятать свои глазки за возвышенности на западе речной долины реки Кандо. Розоватый закат, значительно более продолжительный, чем на Земле, окрашивал предметы в серовато–оранжевые тона. Понимая — тянуть больше нельзя, Ярослав скомандовал:

— Поднять якоря!

На тихом и будто вымершем судне неожиданно поднялась суета. Матросы побежали на шпиль. И в то же время вроде как кто ждал начала ухода. К борту подлетела лёгкая речная лодка, более похожая на чёлн, с единственным гребцом на вёслах. Незнакомый человек закричал, замахал руками, выражая желание, чтобы его выслушали. Якорь только поднимали, и Ярослав подошёл к борту узнать, что нужно одинокому лодочнику. Им оказался крепкий бородатый мужик, посланец от Харма.

— Оуна наватаро, — взмолился он, — Харм просит Вас не уходить, подождать ещё несколько часов. Харм собирает товар для обмена и будет готов к утру.

Ярослав в любом случае не мог никуда уйти без риска в темноте посадить корабль на мель. После короткой паузы — согласился.

— Передай Харму, я буду утром на этом месте.

Незнакомец оттолкнул лодку от борта, а «Паллада», повинуясь лёгкой руке Ибирина и подхваченная тёплым ветром, устремилась вниз по течению.

Утро застало «Палладу» на якоре в излучине реки в десяти километрах ниже по течению. Ярослав посчитал расстояние достаточным для безопасной ночной стоянки. Вдоль берегов реки расстилались возделанные поля земледельцев, зеленели рощи. Тут и там среди зелени просматривались черепичные крыши домиков. Несколько рыбаков притулились на песчаной косе, разделяющей старицу и основное русло. Заросшая мелким кустарником и непригодная для земледелия, эта коса надёжно скрывала корабль от взоров со стороны реки. Возвращение к городу потребовало гораздо больше времени и сил, чем уход. Несколько часов кряду команда боролась со встречным ветром, дующим из знойных просторов пустыни, отчаянно маневрируя на узком фарватере, когда становилось совсем невозможно, брались за весла. В результате титанических усилий и риска при каждом новом повороте сесть на мель до рейда Низмеса добрались только к полудню.

* * *

Их уже ждали. Харм стоял на берегу, уныло глядя, когда Ярослав сойдёт с корабля.

— Я думал, Вы покинули нас, — печально молвил он, — и мои труды по поиску товара пропали даром.

Ярослав ответил несколько раздражённо.

— Честно признаюсь, были такие мысли, но я дал слово. Вы приготовили товар? — сразу перешёл к делу.

Харм кивнул.

— Всё готово.

Ярослав подхватил саквояж с вещами и поспешил следом. На этот раз его сопровождали четверо хорошо вооружённых людей, в том числе Шведов, умения которого могли оказаться кстати. Молчун и Бомба прикрыли броню и мечи широкими накидками. Вчерашний строгий страж в воротах посмотрел искоса на процессию, но ничего не сказал.

В доме Харма, в том же кабинете, что и вчера, Ярославу пришлось изрядно повозиться. Золотишко, оказалось не лучшего качества. И если с монетами дело обстояло более–менее ясно, их оставалось только взвесить, то украшения, уродливые слитки или разрубленные на куски предметы, — вызывали множество вопросов. Помогли составленные Олегом инструкции, гласившие: при невозможности точно определить пробу — всё относить к низкокачественному, чем Ярослав не замедлил воспользоваться. Харм не ювелир, скорее разбойник, и, видя мастерство Ярослава не вмешивался, соглашаясь с принятыми решениями при понижении стоимости предметов. В свою очередь, Ярослав, видя явно криминальное происхождение вещей, не утерпел спросил:

— Прошу прощения, уважаемый Харм, конечно, это не моё дело, но разрешите поинтересоваться происхождением вещей. Судя по грубому обращению, многие из них получены способом, неадекватного обмена.

Харм саркастически усмехнулся. Несмотря на чужое слово, уловил смысл.

— Наватаро, Вы имеете в виду разбой? Не совсем так, — отрицательно покачал головой торговец. — Конечно, моя деятельность не совсем законна и презираема в обществе, но я не пират.

— Вы меня заинтриговали, — вскинул брови Ярослав, — а кто же?

— Я даю деньги в долг.

— Благородное дело…

— Да, наверно, — грустно согласился Харм, — где–нибудь в Семнане или Лифиде, но не у нас.

— Вы просите с несчастных больше, чем дали?

— Да, — согласился тот, — с прибавкой.

— Честно говоря, я тоже недолюбливаю таких людей…

— Не удивлён. В Низмесе и почти во всех городах Риналя брать прибавок противное законом, как вредное для общества и запрещённое богами.

— В моей стране это называется давать деньги в рост, и не запрещено.

— Верно, оттого много нищих?

— Полно. Но разве в Низмесе вообще нельзя дать в долг, другу, например?

— Почему? Можно, и сколько угодно, и даже поощряется, но без прибавки. В виде благодеяния. Позже, по возвращении долга облагодетельствованный может отблагодарить заимодавца, если есть чем, а может и нет. Таков закон. Но если имел такую возможность и не отблагодарил или, что хуже, заимодавец разорился, пританы могут привлечь неблагодарного к суду и наказанию.

— Странные законы, — протянул Ярослав.

— Куда уж странные, — согласился Харм. — Есть в наших законах ещё один способ давать в долг без прибавки, но при этом извлечь выгоду. Дать в долг под прибыль.

Ярослав был вновь удивлён.

— Как это так?

— Очень просто, — с готовностью пояснил Харм. — К примеру, владелец корабля не имеет достаточно товаров, чтобы отплыть в путешествие. Он просит в долг, чтобы купить необходимые товары. Ему дают. Кормчий отплывает, а по возвращении разделяет полученную прибыль с заимодавцем в соответствии с количеством вложенного серебра и за вычетом на оплату команды, фрахта, продуктов и ремонта. Если корабль погибнет, заимодавец не получит ничего. Долг не распространяется на имущество и дом должника, только на прибыль.

— Интересное решение.

— Куда уж интересней, и многие этим живут.

— А если земледелец?

— С прироста зерна по отношению к сумме долга.

— Если неурожай?

— Потеряно будет всё, но землепашцы не разорятся.

— И Вы, наватаро?

— Увы, — покачал головой Харм, — не я…

Ярослав вскинул брови в удивлении:

— Незаконно?

Харм промолчал.

* * *

После проверки золото уложили в мешки на дно корзин с джутом. Анатолий, Молчун, Бомба и ещё трое людей Харма надели корзины на спины и понесли в порт. Никто из них не подозревал, что несёт, хотя, наверное, вопросы себе задавали. На берегу корзины перегрузили в шлюпку, затем на корабль. В каюте Ярослава Харм пересчитал слитки и остался доволен. Серебра оказалось по весу в три раза больше, чем золота, и поневоле пришлось выделять больше людей. Команда пребывала в приподнятом настроении. Все видели, ранее оставленное дело продвигается. Вместе с грузом ушло семь человек. Ярослав, проводив носильщиков до городских ворот, поспешил в порт, где стояли морские корабли и строились новые. До отплытия оставалось час–полтора, и он хотел осмотреть то, что вызывало наибольший интерес. Многие из команды просились на берег, но оставлять корабль без охраны невозможно. Он разрешил пройтись по торгу носильщикам при возвращении. Как и все, девушки стремились на берег, мотивируя — уж от них никакого толку нет, и если пройдут по торгу, вреда не будет. Тем не менее, Ярослав запретил, исключая Юлю. Если есть потребность, пусть она одна купит всё необходимое но и в этом случае не должна отставать от мужчин.

Времени оставалось мало, и Ярослав поторапливался. Тем не менее, на верфи нашёл много интересного. Особенно способы крепления обшивки к шпангоутам. Каждый строитель решал подобные вопросы индивидуально, потому варианты представляли большое разнообразие. На верфи, если можно так назвать две сотни метров совершенно никак не оборудованного пологого берега: ни заборов, ни стражи, ни каких бы то ни было препятствий для осмотра. Полтора десятка корпусов разной степени готовности стояли под лёгкими навесами из тёса и циновок. Редкие строители, по большей части молодые люди, одетые лишь в штаны или набедренные повязки, монотонно выполняли обыденные действия: тесали брусья, подгоняли доски обшивки, варили смолу в больших глиняных котлах. Ярослав обратил внимание — на половине кораблей не было рабочих, остовы стояли пустые, никто не мешал тщательному осмотру. Вооружённый бумагой, карандашом и рулеткой, он набрался наглости и стал делать зарисовки прямо с натуры. Пренебрежение к секретам казалось странным, но попытки осмотреть строящиеся корабли не родили протеста, чем Ярослав и воспользовался. Интерес вызвал строящийся корабль, у которого имелось то, о чем, казалось, местные не знали — палуба. Оказалось это не так. Местные имели понятие, что такое палуба, но по каким–то причинам пренебрегали, во всяком случае, до сего дня Ярослав не видел ни одного палубного корабля. Причины заинтриговали. Ярослав постарался наиболее подробно зарисовать способы крепления палубы и остального набора.

Время за любимым занятием летит быстро, прошёл час, полтора. Уже на «Палладу» вернулись носильщики, а он не мог оторваться. На борту команда ждала отплытия, а капитан завис незнамо где. Выполнив намеченное, Ярослав, казалось, уже спешил на «Палладу», но как не побывать на борту уже построенного корабля, когда он стоит рядом с берегом, и над водой услужливо перекинута сходня. Чернобровый бородатый матрос, немолодой, в серой тунике с голубой каймой весело смеётся, глядя на зачарованного незнакомца. Ну как не напроситься в гости?

— Сакора Яна оуна наватаро, — вежливо, с поклоном приветствует его Ярослав, — разрешите, уважаемый, подняться на борт, осмотреть ваш великолепный корабль?

— Отчего же, Наватаро, — доброжелательно согласился моряк, — поднимайтесь, смотрите.

Ярослав с готовностью взбежал по сходням. Корабль привлёк его по той же причине, что немного ранее строящийся, — наличием палубы. Здесь всё было, как на настоящем судне, а не на шлюпке: и люки, и трюм, и настоящая каюта. Конечно, не «Паллада», где всё более современно, но всё же всерьёз.

Судно, размерами: пятнадцать на пять метров, с высоко поднятыми остроконечными носом и кормой имело сплошную гладкую палубу от носа до кормы без возвышений и преград. Единственная мачта сейчас уложена вдоль палубы, по центру, вместе с реем и парусом. Здесь же большие кормовые весла. Всё аккуратно сложено и укрыто от непогоды. Большой грузовой люк позволяет перевозить габаритные. грузы. Каюта оказалась небольшой выгородкой трюма с будкой на палубе для трапа и окон. Ярослав осмотрел. Тесное помещение треугольного плана с пятью лежаками для матросов и полками вдоль стен. На них стояла глиняная посуда, уложены разные необходимые в пути вещи, инструмент. Очень тесно, возвратясь на палубу, Ярослав спросил:

— Вы хозяин судна?

— Нет, наватаро, — ответил тот, — я матрос, служу за плату.

— А сколько Вам платят?

— Одну долю серебра в день, и только плавании. Сейчас я занимаюсь ремонтом.

— По какой причине на вашем корабле есть палуба, а на других её нет? Заинтересовала такая странность.

— Удивительного в этом ничего нет, наватаро. Сделать палубу стоит денег, а хозяева стараются не тратить их зря. К тому же корабли малые по вместимости, палуба — это вес, отнятый у груза…

«Действительно, — думал Ярослав, — местные облегчают суда, чтобы взять как можно больше груза и меньше платить за строительство».

— А то, что корабль может утонуть?

— Он и с палубой может утонуть, — ехидно уточнил моряк, — на всё воля богов. Затраты на постройку должны быть меньше, чем прибыль от грузов, иначе корабельщики разоряться. Часто прибыль от одного рейса покрывает стоимость постройки. Хозяевам не выгодно строить дорогие и прочные корабли.

— Но, — попытался возразить Ярослав, — судно с палубой лучше держит волну и может сделать больше рейсов.

— Это не так, наватаро, с палубой, без палубы, — они тонут примерно одинаково. Всё зависит от искусства кормчего. Во всяком случае, будь у меня корабль, я выбрал бы обычный.

В этот момент Ярослав заметил некоторое оживление на берегу. Несколько воинов кучковались возле уреза воды, вдоль берега к ним вели лодку. Со стороны ворот, спешила группа вооружённых людей. Что–то явно затевалось. Не имея более возможности оставаться вне корабля, Ярослав спросил:

— Оуна наватаро, Вы не против заработать пару монет? Отвезите меня на Вашей лодке на тот корабль, — он указал на стоящую посреди реки Палладу.

Моряк без разговоров согласился.

Ярослав прибыл вовремя. На берегу воины только загружались в лодки, когда «Паллада» отдала якоря. Не имея времени на подъем, приказал Борису немедленно перерубить канаты, и подхваченное течением судно, быстро удалилось от места стоянки.

— Что случилось? — воскликнул Ярослав, обращаясь к подчинённым и глядя, как городская стража на лодках пытается подойти к «Палладе».

Подхваченное ветром судно быстро увеличивало разрыв, но вопрос остался без ответа. Впрочем, первого взгляда на группу носильщиков хватило, чтобы предположить события. Они были пьяны. Ярослав глянул на Шведова, глаза его блестели.

— Ты тоже датый? — возмущённо воскликнул он. — Я назначил тебя старшим!

— Но ничего не случилось!

— А это кто за нами гонится? — Ярослав качнул головой в сторону преследователей, — Сейчас же отвечай, что произошло? Нельзя ни на минуту оставить! Вляпаетесь!

Взглянул на Юлю. Девушка пьяна не менее других. Злобно скомандовал:

— Марш в каюту!

Затем обратился к команде:

— Кто мне объяснит, что произошло? Подрались или кого–то ограбили?

Бомба отрицательно замотал головой.

— Подрались, — сокрушённо согласился Анатолий.

— Никого не убили?

— А кто его знает? — махнул он рукой.

— Так! — решительно подвёл черту Ярослав. — Все знают, что бывает за пьянство?

Провинившиеся обречено закивали головами. Ехидно уточнил:

— Экзекуция завтра поутру, когда протрезвеете! Сечь под допингом — впустую переводить труд палача и нервы капитана…

 

Глава 8

Море встретило «Палладу» свежим встречным ветром. Она, отчаянно маневрируя, пробивалась сквозь набегающие потоки тёплого воздуха. Наступало время южного муссона и ожидать попутного ветра не приходилось. Если не принять экстраординарных мер, можно стоять, ожидая погоды в устье Кандо до середины лета, когда с севера пойдут караваны с зерном. Понимая бесперспективность ожидания, Ярослав принял решение продвигаться вперёд короткими галсами максимально круто к ветру, как это позволяла конструкция корабля. К сожалению, за первый день пути продвинулись вперёд от силы на пятьдесят километров, но и это, по мнению Ярослава, было лучше, чем совсем ничего. Уже к вечеру следующего дня выяснилась бесперспективность коротких манёвров, и не сильно утомляющих команду, но неприятных. Уже в первую ночь Ибирин предложил встать на якорь в знакомой бухте. Ярослав возразил:

— Какой смысл тратить время на бесцельное стояние у берега по ночам?

Их разговор слышала вся команда. Ярослав продолжал:

— Я понимаю, движение ночью опасно к северу от мыса Матапан, где море усеяно рифами. Здесь их не вижу, а ты и сам утверждаешь — море чисто до Риналя. Что мешает идти ночью? Мы умеем ходить по азимуту и знаем, в каком направлении проходит берег. Даже если ветер сменится, мы не приблизимся к нему в кромешной темноте, я всё рассчитаю.

Скрепя сердце кормчие согласились на эксперимент, но остались при своём мнении, то есть, категорически против.

Всю ночь Ярослав вёл «Палладу» в открытое море правым галсом под пятнадцать–двадцать градусов лагом к ветру и берегу, конструкция не допускала большой угол, корабль начинал дрейфовать.

Когда рассвело, команда схватилась за голову, берега не видно. Они находились в открытом море. И хотя в бинокль просматривалась тонкая полоска, чувство оставалось неприятное. Никто из команды не удалялся от берега. Даже Ибирин ходил на Рух от одного видимого на горизонте острова к другому, и ни в коем случае ночью.

Конечно, Ибирин и Зенон, понимали, в каком направлении плыть, чтобы берег стал осязаемо ближе. Остальная команда, да и большая часть землян по неопытности находилась в смятении пока берег вновь не стал виден невооружённым глазом. Тогда все вздохнули с облегчением. К концу дня приблизились настолько, что «Паллада» вернулась на вечерний курс, и Ярослав смог произвести счисления, а Ибирин определиться, где находятся. Оказалось, за сутки прошли семьдесят пять километров по прямой, что значительно больше, чем в первый день. Ярослав высказал мнение, что когда будет опыт, то смогут проходить большее расстояние. Во всяком случае, всё удалось, и движение в открытом море более не вызывало сдержанный ропот команды.

* * *

Двое суток последовательно удалялись и приближались к берегу в медленном, но неуклонном движении на юг. Погода стояла великолепная, ветер свежел, но в меру. «Паллада» скользила по изумрудной глади моря, взбивая килем пенные буруны. Команда в бодром состоянии, хотя значительную часть припасов съели, но рыбная ловля пополняла рацион. Все понимали большую перспективность хоть и медленного, но движения, чем бессмысленное стояние на якоре.

Меж тем, несчастье пришло не с той стороны, с которой могли ожидать. На третий день заболел матрос–агеронец. Врача на корабле не было, и его роль занимал в меру сил любой член команды. Если быть точнее, то Горх — так звали моряка — стал недомогать накануне, но никто не обратил внимания. Мало ли что с человеком. Утром третьего дня по выходе из устья Кандо ему стало плохо, поднялся жар, и он потерял сознание. Ярослав, не будучи медиком ни по профессии, ни даже по натуре, как это водится, измерил температуру и приказал выделить отдельное место на палубе подальше от других. Быстро выяснилось — симптомы болезни очень похожи на признаки уже виденной им полгода назад эпидемии в Изумрудной долине.

Скрыть факт страшной болезни не представлялось возможным, да и не было смысла. Наоборот, следовало провести все необходимые меры предосторожности. В первую очередь выделить место для карантина, что на корабле подобном «Палладе» затруднительно, особенно при скученности, которая царит на борту. Обращаясь к команде, Ярослав потребовал:

— Если это та зараза, следует отделить больного от здоровых, чтобы не передалась остальным. Для этого надо создать карантин, как это сделала Ольга Николаевна в Изумрудной долине. Места у нас мало, но больные не должны лежать вперемешку со здоровыми. Для этого ты, Зенон, — он указал на товарища рукой, — изберёшь себе помощников из команды. Пойдёте возьмёте доски, брусья, соорудите на носовой надстройке за фок–мачтой будку. В ней больным, а я предполагаю, болезнь не ограничится одной жертвой, будет удобнее. Свежий ветер станет продувать помещение, и находиться будут на максимальном удалении от команды.

— Прошу слова, Ногата Дхоу, — перебил его речь известный бузотёр и любитель перечить Банула Наростяшно, — Зачем нам больной на борту?! — резко выкрикнул он. — Мы что, можем вылечить? Да он всех заразит! Мы помрём!

После слов, брошенных в неподходящий момент, когда напряжение достигло максимума, эмоции команды прорвали незримые барьеры.

Люди буквально взорвались, совершенно не обращая внимания на командиров. Все закричали, стараясь переорать друг друга. Одни кричали:

— За борт его!

Агеронцы отвечали:

— Хочешь жить — прыгай сам!

Ибирин предложил своим громоподобным басом:

— Берег рядом, никого за борт бросать не будем. Высадим!

Земляне, даже такие ушлые, как Жиган, опешили перед напором аборигенов. Шведов подкрался со спины и прошептал на ухо Ярославу:

— Что будем делать, начальник?

Ярослав, оценивая ситуацию, не посчитал её безнадёжной. Конечно, если пойти на поводу команды, и дать возможность высадиться, они в страхе разбегутся. Знал — агеронцы по натуре легко возбудимы, но и успокаиваются быстро. Стоит хорошенько одёрнуть. Спокойно ответил Анатолию:

— Ничего не будем, пусть проорутся!

Меж тем, кое–кто уже желал менять курс, и Ярослав был вынужден повысить голос:

— Тихо! Слушаем меня!

Затем выдержал паузу, пока все не остановились и не замолкли. Только после стал говорить, спокойно с расстановкой.

— Никого за борт кидать не будем — это нехорошо. Предки нас осудят. Высадить на берег — ещё хуже. Мы прогневим богов, если преднамеренно начнём распространять заразу на берегу. Погибнем не только мы с вами, погибнут тысячи ни в чём не повинных людей. Поэтому тот, кто посмеет исполнить бесчеловечное желание, будет иметь дело со мной. Меч мой ещё не заржавел в ножнах. То же самое будет с теми, кто вздумает бунтовать против моей власти. Требую подчинения, как ваш вождь и кормчий корабля. Всем ясно?

Ярослав не стал продолжать речь, пока все не согласились с его словами или хотя бы не кивнули.

— Да, Дхоу! — виновато соглашалось большинство. — Понятно.

Только затем продолжил:

— Мы должны обезопасить себя от заразы. Сейчас Зенон и выбранные люди идут и делают карантин. Остальные — каждый сам себе… Вы поняли меня? Каждый изготовит на лицо повязку, чтобы не дышать друг на друга заразой. А Банула Наростяшно сделает ещё и повязку для Горха.

— Почему я? — протянул обиженно он.

— Потому — язык без костей, — зло уточнил Ярослав. — Теперь меньше передвигаемся по кораблю, каждый сидит на своём месте и как можно дальше от товарищей. Ни курс, ни способ движения менять не будем. Так и впредь пробиремся в Риналь навстречу ветру.

К полудню Зенон с товарищами соорудили на палубе носовой надстройки строение с лёгкой руки Ярослава, прозванное карантином. В неё перенесли Горха, но по размерам в будке места хватало ещё на четырёх человек. Она надёжно защищала от солнца, ветра, и не было душно, как в трюме. Большие, затянутые циновками окна, не препятствовали доступу свежего воздуха. У Ярослава не было рекомендаций по лечению, но общеизвестно — болезнь победили с помощью антибиотиков, которые имелись в запасе корабля. Их в большом количестве доставил Олег с Земли. Выбор основательный, с описаниями, почитав которые, Ярослав выбрал подходящие. Имелись таблетки и инъекции, Ярослав предпочёл последние. Уколы делал сам, никому не доверяя и к больному не подпуская.

* * *

Беда не ходит одна. К концу дня на корабле уже пятеро больных, включая Горха. Заболели двое агеронцев из команды Зенона, Молчун и Шведов из землян. Можно делать первые выводы. Ярослав быстро сопоставил личности и предшествующие события. Заболели те, кто сходил на берег в Низмесе, то есть и он сам — Ярослав — был одной из кандидатур. Следовало обо всём позаботиться заранее. Вызвал в каюту значимых людей из команды: Зенона, Ибирина, Жигана, Трубу, Наростяшно. Обрисовал ситуацию:

— Потому как я сам был в Низмесе, могу слечь уже сегодня или завтра. Приказываю: после меня власть на корабле переходит по старшинству к Сергею, затем Трубе, Ибирину, Зенону, Наростяшно. Цели всем известны, хотя без индлингов выполнение станет возможно лишь частично. Если нас всех не станет, вам, Ибирин, Зенон, Наростяшно, следует в любом случае добраться до Риналя, продать груз, купить товар и, не ввязываясь в нечто большее, вернуться в Изумрудную долину, доложить обо всем Олегу. Знаю, вы, по слухам, предполагаете, — мы плывём в Риналь ради большего, чем просто торговля. Я своей властью запрещаю предпринимать какие бы то ни было действия против наших общих врагов самостоятельно, без совета с Дхоу Олегом. Только товар и возвращение назад. Остальные распоряжения будут передаваться по старшинству от капитана к капитану, если смерть посетит нас. Сейчас, Зенон, я предполагаю увеличение числа заболевших, поэтому на кормовой надстройке следует построить ещё один карантин на шесть человек, его следует соорудить в течение ночи. Надеюсь, справитесь.

— Сделаем, — уверенно подтвердил Зенон.

— С появлением новых заболевших движение станет невозможным, поэтому завтра к полудню ложимся в дрейф. Кстати, Ибирин, здесь есть поблизости безлюдные острова, где бы мы могли укрыться от непогоды?

— Дхоу наватаро, — с сожалением отвечал Ибирин, качая головой, — нет здесь островов.

— Печально, — согласился Ярослав, — придётся держаться в море. Если подойдём к берегу, команда разбежится, и всё дело пойдёт прахом. И так решено, если будут ещё больные, завтра ложимся в дрейф, если нет, продолжаем движение.

Ночью заболела Юля. Утром она не смогла подняться на палубу. Как и у других, случился жар, озноб и полное бессилие. Ярослав сделал инъекции, потеплее укутал, но не решился поднимать из трюма наверх, в карантин. Помещение могло быть заражено и продолжать там оставаться Ноки и Анне небезопасно. Поэтому Ярослав запретил кому бы то ни было спускаться в сокровищницу, где ящики с серебром продолжали служить постелью Юле. Он сам опасался заражения, потому изгнал из каюты всех девушек, в том числе Анюту, оставшись один. Ухаживая за Юлей, выходил на палубу только за тем, чтобы проведать больных в носовом карантине. Больше никого к ним не допускал. Возможно, боги смилостивились, но до вечера никто не заболел.

* * *

Прошло три дня в однообразной, наполненной тяжким чувством близящегося конца, жизни корабля. Как и в предыдущие, «Паллада» лениво маневрировала навстречу ветру. В дрейф так не ложились, потому болезнь прекратила распространяться. То ли карантин помог, то ли действительно боги смилостивились (все на корабле строго находились в повязках, смачивали их водой, стирали ежедневно одежду, драили палубу и все предметы), но Юля стала последней из заболевших. Теперь становилось ясно — зараза подхвачена во время пьянки в трактире Низмеса, потому Ярослав не заболел, да и не все из участников гулянья, а только некоторые. Имея подозрения, он как–то позвал в каюту Бомбу.

— Расскажи–ка мне, дорогой мой друг, всё по порядку, что там случилось в трактире? Кто был зачинщиком безобразия?

Бомба мялся, делая виноватый вид, потому как сам участник, но на вопросы вынужден ответить.

— Ну..у, — протяжно начал он, — с нами была Юля, и она сказала, проходя мимо…

— Что сказала? — подбодрил Ярослав.

— Ну… из трактира шёл такой запах…

— Дальше…

— Что она умрёт, если не съест сейчас мяса.

— Действительно? — удивился Ярослав.

— Да! — подтвердил Бомба. — Она в последнее время всё ест и ест. Всех кур на корабле сожрала. И в этот раз вынь да роди ей птицу печёную с корочкой. Вот и уговорила всех.

Действительно, в последнее время Юля была какая–то задумчивая, сама не своя. К себе не допускала, а уж прожорлива… Если говорить честно, большая часть поголовья кур, взятых на борт перед отплытием, съедена именно ей. И в Низмесе потянуло на жаркое.

«Странно», — подумал Ярослав.

И тут пришла мысль.

— И ела она птицу в трактире?

— А как же…

— А кроме неё?

— Все ели.

— И что давали?

— Что–то вроде перепёлок.

— Хороши?

— Скажешь! — с удовольствием подтвердил Бомба.

— Понравилось?

— Да мне не досталось, — махнул рукой парень.

«Опа–на, — подумал Ярослав, — а я ведь тоже перепёлок в Низмесе не ел! Уж не…»

— А кто ел?

— Дак, почитай все они сейчас… — парень осёкся от пришедшей в голову мысли.

— Ты, смотри, помалкивай пока! — быстро остановил Ярослав. — Позже скажем, а то вдруг ошибаемся. Народ обрадуется, мол, другая зараза. Рано ещё, понял?

— Понял.

Ярослав отпустил парня.

«Что же получается, — думал Ярослав, — это другая зараза, типа сальмонеллёза? Может быть, а может, и нет. Карантин снимать рано, точнее, вовсе нельзя, пока все не поправятся».

От сердца немного отлегло, но вновь защемило: Юля лежала в тяжёлом состоянии.

И чем дальше, тем становилось хуже. Она впадала в продолжительное забытьё. Температуру удавалось сбить, но ненадолго. Оставалось надеяться на молодой крепкий организм и молиться богу. Остальным в карантине не лучше, особенно тяжкое состояние у первого заболевшего агеронца Горха. Он лежал без сознания, не мог ни есть, ни пить. Ярослав поил его и делал всё, что знал, но оказать ухода, какой могла дать Ольга, он не мог. Команда боялась даже проходить мимо карантина. На свой счёт же Ярослав думал: «Если суждено умереть, то так тому и быть. Если нет, то волю бога ничто не изменит».

Как то Анна пришла справиться о здоровье подруги. Сейчас они втроём — Анна, Ноки и Анюта — жили на палубе в незанятым больными кормовом карантине.

— Ты хочешь увидеть Юлю? — спросил Ярослав, беря её за руку и приглашая сесть возле кормовых окон.

— Да, Ярослав, — печально согласилась девушка, присаживаясь возле него, глаза блестели от слез.

— Но я не могу тебе позволить спуститься вниз. Ты можешь заразиться…

— Я надену на лицо повязку и накину простынь поверх головы, — взмолилась Анна.

— Но к чему этот риск? Вы с Юлей не были такими уж близкими подругами и часто ссорились. К чему это?

— Понимаешь, Ярослав, — Анна постаралась вложить в слова всю глубину чувств, которые испытывала, — несмотря ни на что, я люблю Юлю. Мы вместе перенесли много невзгод, и сейчас, когда может произойти непоправимое, хочу попросить у неё прощения за все причинённые обиды. Мне её очень жаль, — из глаз покатились слезы, — мы очень близко сошлись в последнее время.

— Моя милая, любимая Анна, — Ярослав в чувствах обнял девушку, — я понимаю твой порыв, но и ты пойми меня, я не хочу лишиться сразу обеих. Потому не пущу к ней.

— Пожалуйста, — протянула умоляюще Анна, — на минуту.

— Не проси.

В ту секунду, когда он произнёс последние слова, из расположенного посреди каюты решётчатого люка послышался стон. Вероятно, Юля пришла в себя и слышала их разговор. Затем раздалось едва слышно, тихо, вроде лёгкого выдоха:

— Анна, Анна!

Голос Юли был слаб и безнадёжен.

Девушка вскочила на ноги, воскликнув:

— Юля, Юля, он меня не пускает!

Она бросилась на колени к закрытому решёткой люку. Ярослав успел поймать девушку, оттащил от люка, стараясь успокоить:

— Я предвидел твои желания, но не проси меня делать глупости.

Когда он выпроводил из каюты заплаканную Анну и спустился в трюм, Юля уже лежала в забытьё.

* * *

После того как Ярослав не пустил её к Юле, Анна не оставила идею навестить подругу. Дело в том, что хотя они и жили сейчас не в каюте капитана, а на палубе надстройки, решётчатые люки проходили сквозь обе палубы, а будка кормового карантина по недостатку места построена как раз вокруг этого самого люка. Лёжа здесь в своей постели, Анна слышала всё, что происходит ниже: как мечется в бреду Юля. Как зовёт почему–то именно её. Ноки с Анютой тоже слышали и поддержали идею Анны спуститься в трюм без разрешения. Тем более, это сделать нетрудно, решётки легко сдвигаются, и спуститься вниз не было проблем, не привлекая внимания не только Ярослава, но и никого из команды.

Сказано — сделано. Ярослав подолгу занимался больными на носу корабля. Ноки пошла отвлекать, Анюта закуталась в одеяло, будто они все спят, а Анна, прихватив простынь, повязку и сдвинув решётку, спустилась в каюту. Она знала, что за невыполнение приказа ей грозит наказание в виде розг, и Ярослав не пожалеет, потому как не может иметь на корабле любимцев, даже если этот любимец вечерами с ним целуется.

Надев маску и накинув простынь так, что она закрыла её с ног до головы, Анна спустилась ниже. Юля лежала в душном, затхлом трюме, полураздетая, под одной–единственной простынёю, сырой от влажности помещения и пота, бегущего с неё ручьём. Анна позвала:

— Юля…

Но больная находясь в забытьи, не отвечала. Тогда она потрясла её за плечо, даже сквозь простынь чувствуя жар разгорячённого тела.

— Юля, Юленька, — позвала, рыдая, Анна.

Больная с трудом приоткрыла веки, едва слышно произнеся имя:

— Анна…

Она узнала подругу.

Юля, делая над собой тяжкое усилие, приподняла голову от сбитой сырой подушки, прошептала:

— Я хотела просить тебя…

Пот крупными каплями катился по её лицу. Анна, стараясь успеть сказать, выразить свои чувства, пока та вновь не провалилась в забытьё, срывающимся голосом молвила:

— Прости меня, Юленька! Прости за всё!

Но, вероятно, Юля её не слышала или не поняла сказанного, обращённая к собственным мыслям и желаниям. Губы её дрогнули.

— Ты мне должна обещать, Анна, — Юля произносила слова так тихо, что с трудом можно было их разобрать.

В порыве чувств Анна была готова исполнить всё что угодно.

— Всё что пожелаешь, Юленька! Всё что пожелаешь…

— Мы умираем.

— Нет! Нет! Не говори так! Ты поправишься!

— Брось, я знаю. Ты должна мне обещать не оставлять Ярослава.

— Я не оставлю… — из глаз Анны катились слезы.

— После меня он останется один. Я знаю, он тебя любит…

— Я тоже…

— И ты его…

Юля не могла более говорить, каждое слово давалось с великим трудом, но она напрягла остатки сил:

— Ты должна пойти к нему.

— Я? — удивилась Анна до такой степени, что слезы перестали бежать.

— Да, ты пойдёшь прямо сегодня, пока я ещё жива.

— Но, Юля…

— Иначе вы оба никогда не решитесь. Он не подойдёт первым… Обещай…

Анна немедленно согласилась, лишь бы не расстраивать больную:

— Я пойду, Юля. Пойду, обещаю.

— Тогда мы умрём спокойно.

— Почему мы? — очень удивилась Анна.

— Я беременна…

Не в силах сдержать подкатывающие слезы, Анна разрыдалась изо всех сил. Держа сквозь простынь Юлину руку, она в исступлении трясла её, думая, что с последними словами из Юли ушла жизнь, но та не отвечала, её сознание вновь провалилось в беспамятство.

На палубе послышались командные шаги, и Анна поспешила покинуть трюм. Ярослав мог войти в любую секунду. Она быстро поднялась в капитанскую, затем выше, в карантин и в последние секунды поставила на место решётку люка, когда дверь скрипнула, и к себе зашёл Ярослав. Анна видела сквозь решётки, как он, не задерживаясь, спустился вниз. Она откинулась на постель, глядя в дощатый потолок. В голове бродили противоречивые мысли. На палубе слышался девичий смех. Это Ноки шутила с матросами. Она исполнила обещание, сумев отвлечь своего господина на несколько минут. Анюта спала рядом, раскидав одеяла и простыни и занимая почти половину тесного помещения. Анна решительно не желала ни о чем думать, но данное несколько минут назад обещание не давало покоя.

Она признавалась себе — то, что предлагала Юля, не раз приходило в голову, но природная скромность не позволяла переступить черту. В то же время понимала — без решительных действий с её стороны Ярослав никогда не решится на нечто большее, чем хоть и близкие, но дружеские отношения. Данное когда–то слово возвратить её домой в целости и сохранности значило для него больше, чем собственные чувства. В этом весь Ярослав, и поступить иначе есть измена, предательство своей натуры. Одновременно понимала, барьер между внешней стороной Ярослава и его внутренним желанием очень тонок, если Анна, решительно настроена, разрушить его. И совершенно непреодолим, если пассивна. Долго в ней боролись страх, желание, любовь и жалость к умирающей подруге. Юля лежала внизу совершенно беспомощная, и никто, в том числе и она сама, ничего не мог сделать. Возможно, именно это чувство долга перед подругой послужило каплей, переполнившей чувства, или просто оправданием желаний, но неожиданно Анна привстала на постели и решительно откинула циновку с решётки люка. Внизу обнажённый по пояс Ярослав спал на своей постели, широко раскинув от духоты руки. Рядом тяжело дышала Анюта, разметав постель в подобной позе. Анна даже усмехнулась, настолько похожи их натуры, — решительность и кротость. Но она уже всё решила, осталось только принудить себя.

* * *

Каждый вечер Ярослав допоздна задерживался на палубе и возвращался к себе, когда солнце уже садилось. Маленькие хитрые глазки Кар переставали мерцать на горизонте среди утёсов и пустынных плоскогорий, тянущихся вдоль восточного побережья полуострова Риналь. В преддверии ночной мглы начинали тускнеть красно–жёлтые всполохи зари, и столь продолжительный на Троне закат начинал уступать место полумраку. В отличие от вечнозелёных глухих дебрей Изумрудной долины ночь в океане, более ясная из–за подсветки лун, позволяла морякам спокойно работать на палубе, не прибегая к помощи факелов или фонарей. Близость берега, возможно, и не усыпанного скалами и подводными рифами, как рот акулы зубами, всё равно создавал опасность быть выброшенными на него. По этой причине Ярослав приказал делать поворот ещё засветло, когда отчётливо видна черта береговой линии.

Оставив вахту, спустился к себе и, войдя в каюту, застал необычную картину: посреди почти кромешной тьмы, царящей в глухом помещении, освещаемом лишь парой окон, на постели чётко определялся силуэт девушки. На «Палладе» девушек немного, да и Ярослав за прошедшее время научился различать членов своей семьи не только по голосу или звуку шагов, но и по силуэту или даже отбрасываемой тени. В долине не было электричества и даже свечи или масляные лампы использовались редко. Несмотря на это в сумеречное время активность людей не снижалась. Вот и сейчас он точно определил, кто занял постель, смущённо спросил:

— Анна, ты что тут делаешь?

Ответа не последовало, девушка спала или искусно притворялась. Не получив ответа, попытался разбудить, но, на удивление, не удалось. Анна или действительно крепко спала или вовсе не желала покидать каюту. И в том, и в другом случае Ярослав решительно не мог выпроводить её вон, это неприлично, да и команда увидит. Как она проникла сюда, совершенно не важно, девушки без стеснений пользовались каютой, здесь им намного удобнее, чем среди переполненной моряками палубы.

Глядя на спящую Анну, Ярослав поймал себя на мысли: «Я что, теперь всю ночь должен так стоять? Вовсе не собираюсь». Он лёг на свободное место, благо с лихвой хватало на двоих. То ли он разбудил девушку, то ли она продолжала начатую игру, но Анна недовольно перевернулась во сне и решительно обняла его. Ярослав в один миг поглупел и попытался высвободиться из цепких объятий. То есть, он, конечно, вовсе был не против, но как–то всё случилось неожиданно, а он так туго соображал. Сбежать не удалось, руки Анны держали крепко, и тут, конечно, всё стало ясно. Немного поколебавшись, он сломленный напором, обнял Анну, почувствовав в ответ, как она подалась к нему всем телом. На самом деле он был очень рад воспользоваться минутной слабостью девушки, но, поцеловав в висок, едва слышно спросил:

— Мне так неудобно…

Анна только крепче сжала объятия.

— Юля больна… — было продолжил он.

В ответ она впилась своими губами ему в шею и прошептала на ухо:

— Молчи… Ни о чем не думай… Я исполняю её волю.

Последней мыслью Ярослава было, что слова Анны вполне похожи на правду и более не мог сопротивляться чувствам.

 

Глава 9

Пробуждение наступило от грохота в вовсе не закрытую дверь. Ибирин тарабанил в створку кулачищами, зычно, то есть, во всё горло, крича:

— Ногата Дхоу! Дхоу! Секу! Секу Дхоу!

Услышав страшное для каждого моряка слово, Ярослав молниеносно поднялся с кровати, на ходу натягивая штаны. Анна, едва успев понять смысл сказанного, прикрываясь простыней, уже последовала его примеру.

Выскочив на палубу, Ярослав поспешил подняться на палубу надстройки. Здесь, ожидая капитана, уже собралась команда. Ярко светило солнце, дул умеренный ветер, редкие барашки облаков бежали по небу, но, осмотрев горизонт, Ярослав обратил внимание на восток. Там, среди кучевых облаков, не предвещавших неприятностей, тончайшим контуром обрамляла тучи сизая полоска, с виду едва заметная.

— Шквал! — выдохнул Ярослав имя ужаса.

— Секу Дхоу, — подтвердил Зенон, стоя у румпеля.

Все ждали приказов вождя, прекрасно понимая, чем грозит опасность.

Мысли в голове роились как снопы искр. Серьёзный шторм для «Паллады» верная гибель, если будет с востока. В течение пары часов их унесёт к Риналю и разобьёт о берег. Якоря будут последней надеждой. Но разве можно реально назвать якорями то, что закреплено у них на борту, — деревянные брусья с привязанными к ним камнями. «Паллада» слишком тяжела и представляет большую площадь для ветра, чтобы её можно было держать просто с помощью сброшенных за борт камней.

Дуновение ветра с востока вывело из оцепенения, завивающиеся вихри пробежали по палубе, подымая редкие облачка пыли и куриных перьев из опустевших клеток на рострах. Люди всполошились, предчувствуя ужас надвигающейся катастрофы. Даже Ибирин в волнении и надежде спросил:

— Что будем делать, Дхоу?

Времени очень мало, и терять на пустые раздумья нет смысла.

— Свистать всех наверх! — резко выкрикнул Ярослав традиционную формулу таким голосом, что мог, казалось, разбудить мёртвого, хотя свистать на «Палладе» было нечем. — Убрать паруса, опустить реи! Зенон, держать корабль под ветер! Наростяшно, убрать больных из карантина в трюм! Труба, Жиган, опустить марса–реи!

Команда, ещё секунду назад пребывая в ступоре, бросилась выполнять приказы. Ветер заметно крепчал, жёстко раздувая паруса, и Ярослав, не ожидая, когда реи будут опущены по–нормальному, распустил шкотовые концы, а за ним и гитовы с возгласом:

— Берегись! Отдаю грота–шкоты! Грота–рей пошёл!

Лишённый креплений, грота–рей дрогнул и бешено хлопая шкаторинами паруса полетел по мачте вниз со страшным грохотом и треском рухнул на ростры и закреплённые на них запасные реи и стеньги. Казалось, рей переломится сам или переломает под тяжестью всё на палубе, но бегущие через блоки шкоты и гитовы сдержали свободное падение, и ростры выдержали. Подручные Зенона бросились крепить бешено хлопающий огромным пузом на ветру громоздкий парус. Ярослав видел, как, следуя его примеру, Ибирин опустил фок–рей, а его собственные люди на стеньгах уже крепили развевающиеся на ветру марсели. Опустить на палубу верхние реи, подобно нижним быстро, никак не получится. Нидамцы во главе с Наростяшно спускали больных в трюм, и Ярослав с удовольствием заметил, что его команда за прошедшее время многому научилась, привыкла и действует расторопно и чётко.

Ветер быстро менял направление с южного на восточное, но удар стихии всё ещё ничто не предвещало. Всё так же ярко светило солнце, бежали лёгкие кучевые барашки облачков. Погода стояла настолько обманчива, что в сердце закрадывалась мысль: а вдруг пронесёт? И страшное предзнаменование секу — лишь игра больного воображения. После успеха с фок–реем Ибирин подошёл к Ярославу, усиленно рассматривающему в бинокль далёкий берег на западе.

— Выбираете место, где нас должно выбросить? — саркастически гоготнул он.

— Как думаешь? — не обратив внимания на сарказм, молвил Ярослав. — Далеко до Цитая?

Ибирин, не задумываясь, указал направление.

— От места нашего поворота полдня пути! — громогласно заявил он. — Там заметные издалека скалы.

— Если засечь азимут, — Ярослав быстро проделал работу с компасом, — мы сможем выйти на него даже в кромешной тьме.

— Там скалы круче, — усмехнулся кормчий.

— По твоим собственным словам у города Цитай хорошая защищённая с моря бухта и порт. У нас есть шанс, возможно, единственный укрыться там.

— У цитайской бухты узкое горло, — отрицательно покачал головой Ибирин, — нас скорее вынесет на скалы, чем мы попадём в неё.

— А у нас разве есть выбор?

— Если идти прямо, выбросит на пологий берег, да и дно там не так глубоко, как возле Цитая. Возможно, якоря удержат, а нет — спасёмся.

— И потеряем корабль?

Ибирин пожал плечами, желая, видимо, сказать: «Что поделаешь, — судьба».

— Это неприемлемо, — жёстко отрезал Ярослав. Кораблекрушение не входило в планы. — Поставив штормовой парус, станем править к Цитаю. На якоря надежды мало, да и силу будущего шторма мы не знаем. Если сильный — сорвёт с якорей, если слабый — пройдём в ворота цитайской бухты, — и кивком головы приказал: — Идите готовьте парус на бушприте и крепите якоря за бортом, времени осталось мало, а потом его вовсе может не быть.

Ещё не были до конца опущены все реи и закреплены за бортом якоря, как ветер посвежел и скоро обратился в шторм. Шквал налетел на судно в брызгах и пене и в один миг накрыл корабль ревущей упругой стихией. Порыв ветра поднял в воздух все незакреплённые предметы, многочисленные снасти и тросы взлетели вверх, извиваясь, как змеи, кнутами хлеща по реям и вантам. Казалось, надёжно построенные карантины разлетелись, как карточные домики, а их доски вперемешку с пустыми клетками и разбитой щепой, подхваченные потоком воздуха, улетели за борт. Люди в страхе перед стихией попрятались в трюмы и под надстройки, а вахтенные, обязанные оставаться на своих местах, искали концы, чтобы покрепче себя привязать. Зенон, стоя у румпеля, принял первые потоки перелетевшие через гакаборт, но он не смел покидать место, от него зависела судьба корабля. Управляя рулём, он держал кормой к волне, иначе, ударив в борт и снасти, шквал легко перевернёт корабль.

Ярослав занял место капитана чуть поодаль бизань–мачты. До него уже долетали брызги, окатывая с ног до головы, но время тёплое, и холод не ощущался. Он командовал действиями людей, сам помогал крепить грот–марса–рей.

Не прошло и десятка минут, как самый настоящий шторм с остервенением трепал корабль. Оглушающий рёв всплесков, свист ветра в блоки и шум ударяющих снастей наводили тоску на сердца. Громады волн поражали «Палладу» всею своею силою и обрушивались всею толщею на корму. Корабль стонал и дрожал, как испуганный великан. Тяжкий скрип расходящихся частей внушал ужас и опасения, что жалкое сооружение готово в любую секунду рассыпаться. Сначала клубы облаков катились отдельно над волнами, но вскоре море превратилось в жерло вулкана. Ветер не успевал унести одну тучу, как уже другие напирали всё ниже и ниже, всё чернее и чернее. Казалось, все ветры и все демоны спущены с цепей.

Ударил гром. С неба хлынули потоки дождя, блеклой пеленой покрывая горизонт. Большую шлюпку за кормой било и трепало волнами с угрозой разбить о корму корабля. Герметично закреплённый смолёный парусиновый тент не позволял ей сразу заполниться водой, поэтому Ярослав приказал отдать как можно больше удерживающий её трос и постараться спасти ценное имущество, чтобы она не приближалась к корме, а буксировалась поодаль. Сделать поворот оверкиль ей мешал балласт. Но если это всё же произойдёт, тогда уже ничего не поделаешь. Шлюпка изначально подготовлена выдержать серьёзный напор стихии, и подобное развитие событий по отношению к ней планировалось.

После яростного шквала ветер смягчился, позволив команде поставить на бушприте взятый на все рифы блинд и внести в стремительное движение по направлению к скалам некоторую толику управления. Идя в полный бакштат, Ярослав правил курсом на заметные высокие скалы Цитая, которые сквозь пелену дождя едва проглядывали. При этом шторм вынуждал учитывать сильный дрейф по направлению ветра и править много южнее створа Цитайской бухты под значительным углом к ветру. По этой причине «Палладу» сильно кренило на правый борт с ежеминутной опасностью быть опрокинутой налетевшим шквалом. Но иного пути не было, как рисковать положить корабль на борт или, сдрейфовать на скалы.

Выполнить задуманное оказалось сложнее, чем предполагалось. Шторм нёс попавший в эпицентр стихии корабль с ужасающей скоростью, не достижимой в обычных условиях. При этом, несмотря на все усилия команды дрейфовал. Приходилось каждые десять–пятнадцать минут корректировать курс, беря всё круче и круче к ветру. Но делать это до бесконечности невозможно. Рано или поздно наступит момент, когда сделать это будет уже нельзя, иначе напор перевернёт судно. Но и выбора иного не оставалось. Ярославу и его товарищам следовало точно выйти на створ бухты Цитая или быть разбитыми о скалы.

В течение полутора часов шторм унёс подхваченный стихией корабль на расстояние, которое он способен преодолеть за день. Берег и скалы приближались с угрожающей быстротой. Казалось, никакие усилия не спасут гибнущее судно. Сколько ни правил курс Ярослав, стараясь удержать позицию, сошедшие с ума ветры и налетающие шквалы уносили корабль к ревущим бурунам, окаймляющим высокие утёсы. Когда до входа в бухту осталось несколько миль и стало ясно — попасть туда, что верблюду пройти через игольное ушко, Ярослав приказал:

— Ибирин, вы с Борисом идёте на нос и будьте готовы по моей команде бросить якоря. Мы с Зеноном сделаем резкий поворот, и в этот момент обрубите найтовы. Но не торопитесь, бросайте якоря поочерёдно…

Моряки ушли в нос, где под надстройкой их ждали товарищи.

Ярослав выждал время, когда люди подготовятся и встанут по местам: кто у закреплённых за бортом якорей, кто на шкоты и брасы блинда. Время шло. Все готовы, и Ярослав подал команду Зенону у румпеля руля.

— Круто лево на борт, поворот фордевинд, — прокричал он в медный рупор, стараясь переорать свист ветра в снастях.

Несмотря на оригинальные словечки, которыми часто сыпал Ярослав, сопровождая команды, Зенон знал, что от него требуется, и готов исполнить. Бывалый моряк, не торопясь, аккуратно и осторожно, не делая резких движений, переложил руль влево на борт. И по мере того как «Паллада», повинуясь кормчему, покатилась влево на ветер, всё больше и больше кренясь под напором стихии на правый борт, всё круче и круче перекладывал руль. Полученной при этом манёвре инерции с лихвой хватило, чтобы быстро перейти точку, когда ветер дул перпендикулярно в борт, и не перевернуть корабль под напором шторма.

Ярослав строго следил за поведением судна и когда настал момент, резко и жёстко выкрикнул:

— Блинд брасопить, левый галс…

На носу засуетились, выбирая басы и шкоты, ставя парус под углом к изменившему направление ветру.

Несмотря на риск, манёвр удался. «Паллада», черпая правым бортом штормовую волну и угрожающе кренясь, сделала требуемый поворот и встала навстречу ветру в крутой бейдевинд. По своей конструкции она не могла долго находиться в таком положении и должна начать дрейфовать, но Ярослав ждал этого момента, самого выгодного для отдачи якорей, когда корабль ещё не потерял инерцию от успешного манёвра, но и не начал страшное движение на скалы.

— Отдать первый левый! — скомандовал он.

Зловеще сверкнули топоры, и якорь ушёл в бушующие волны, будто это не деревянная громада, обитая железом в полтонны веса, а пушинка. Не успел левый достигнуть дна, а травимый им якорный канат с рёвом грохотал о битенги, с большой скоростью вырываясь из трюма. Поступила команда бросить первый правый, а затем ещё два. Всего бросили четыре якоря из ранее имевшихся шести. К сожалению, два были потеряны в Низмесе во время бегства.

Якоря достигли дна, и скоро неуправляемый дрейф прекратился. Команда вздохнула с облегчением. Волны с остервенением били в корпус, свистел ветер, на палубу летели пена и брызги, корабль стонал под напором стихии. Ярослав, перейдя в носовую часть, внимательно следил за состоянием канатов и якорей. Сейчас от этого зависела жизнь экипажа. Якоря врезались в грунт и держали корабль. Но, если к этому относиться халатно, напор стихии сорвёт с якорей, и тогда уже ничто не спасёт.

* * *

В течение полутора десятков минут Ярослав заметил существенно большее натяжение первого левого каната в сравнении с другими. Это очень опасно, и чревато тем, что вырвет якорь из грунта, или вообще оборвёт канат, так как вес корабля ложится на один, а остальные почти не принимают усилие. Положение складывалось критическое. Видя неожиданное замешательство Ярослава, Ибирин спросил в волнении, до конца не понимая причин замешательства:

— Дхоу, Вы смотрите на канаты так, будто хотите зачаровать их, — прокричал он, стараясь превозмочь рёв стихии. — Бросьте, Дхоу! — выдохнул он как выстрелом из катапульты. — На моей памяти ещё не одному волшебнику не удавалось остановить ужасающую силу моря!

— Нет, мой друг, — ответил Ярослав, в свою очередь напрягая голос, чтобы быть услышанным за рёвом волн. — В моем взгляде не больше волшебства, чем у последней курицы, зарезанной к ужину. Просто видишь, как натянулся один из четырёх канатов? Я думаю, в прошлом ты не встречал такого. Три из четырёх якорей ослабли и не держат. Нас с гибелью разделяет всего лишь один якорь.

Ибирин присмотрелся пристальней, воскликнул:

— Тысяча песчаных демонов, морскому царю в печёнку… действительно, один…

— Раньше такого ты не видел по причине каменных якорей. Они равномерно держат нагрузку. Наши из дерева и железа, потому часть встретила более мягкий грунт, один твёрдый. Возможно, он зацепился за скалу или риф.

— Что делать, Дхоу? Я никогда не использовал такие якоря и не знаю, как поступить. Может, попытаться подтянуть ослабленные канаты с помощью этого устройства, которое имеется у нас на корабле для поднятия рея?

Ярослав перебил, понимая, о чем идёт речь, и отрицательно качая головой:

— Даже если мы будем вращать шпиль всем экипажем, у нас не хватит сил выровнять усилие на якорях. Оно слишком велико, и есть опасность вырвать якорь из грунта или оборвать канат. Так, с ходу, не знаеш, что сделать…

Простояв одну–две минуты в задумчивости, Ярослав, поливаемый брызгами волн, ударяющих в нос корабля, наконец твёрдо объявил:

— Думаю, надо не подтягивать корабль, а наоборот, ослабить канат, на который ложится вся нагрузка. Думаю, нам это удастся.

После раздумий и споров, наконец, отдали перетянутый канат, равномерно распределив нагрузку между якорей. С радости Зенон даже воскликнул:

— Возможно, нам удастся в этот раз отштормовать.

После успешной операции с якорями в команде образовалось приподнятое настроение, в противовес прошлой атмосфере уныния и страха.

К сожалению, радость была недолгой. Через десять минут канаты ослабли вновь. Их выровняли, но тщетно. При каждой попытке выровнять канаты вновь ослабевали, то один, то другой. И что хуже всего, начался дрейф. Медленно, метр за метром, якоря сдавали, бороздя огромными деревянными рогами- кореньями дно моря. Если попадались риф или скала, якорь цеплялся за них, натягивая канат и грозя оборвать или переломиться сам.

Среди команды слышались предложения бросить за борт все имеющиеся каменные якоря в подмогу деревянным, но Ибирин на них зыкнул громовым голосом:

— Болваны, толку не будет. Посмотрите, какой секу! Мы держимся ещё на волнах благодаря прозорливости Дхоу, предложившего изготовить такие. С камнями нас уже разбило бы о скалы. И вы предлагаете бросить за борт нашу последнюю надежду…

* * *

В спорах и треволнениях прошло два часа ужасающей борьбы со стихией на грани жизни и смерти. Сколько раз ровняли канаты, никто не помнил, но похоже, что всё время посвящали попыткам во что бы то ни стало не потерять якоря. Среди суеты и волнений, ревущих упругих волн, мерно вздымающемся на гребне волн корабле, Ярослав заметил некое изменение. Вначале неясное, но затем отчётливое изменение направления ветра. Он знал цену счастливому случаю и готовился заранее. Приготовили блинд, Зенон встал у руля. Ярослав приказал попытаться сохранить хотя бы часть якорей, выбрать их. Первая попытка вырвать якорь из грунта с помощью шпиля привела к облому штока. Канат обмяк и повис за бортом.

Порывы ветра, усиленные волной, сделали своё жёсткое дело. Один из канатов лопнул с хлопком, подобным выстрелу. Остальные якоря начали дрейфовать, не касаясь грунта. «Палладу» несло прямиком на скалы. Ярослав в этой ситуации постарался проявить видимое хладнокровие, хотя на душе скребли кошки. Берег–то, вот он, рукой подать, десять–пятнадцать минут дрейфа. Немедля прокричал в рупор, стараясь превозмочь рокот стихии:

— Рубить якоря! Ставить блинд! Ибирин, правый галс, взять на гитовы! Зенон, лево на борт, поворот оверштаг!

«Паллада», повинуясь правильно выбранному манёвру, повернула и глубоко легла на левый борт до такой степени, что волны захлестнули планшир фальшборта, и в шпигаты на палубу хлынули потоки воды. Но корабль — детище ринальских мастеров и плод бурной фантазии Ярослава — выдержал насилие со стороны своего хозяина, гулко скрипя членами, он выровнял посадку и устремил бег прямо в игольное ушко бухты Цитая. Изменивший своё направление штормовой ветер, перемешанный с дождём и морской пеной, подхватил судёнышко и понёс в последний путь, из которого уже при всём желании не было возврата. Одно неверное движение рулём, вовремя не взятые гитовы или запоздалая команда — всё, конец! В узком проходе их разобьёт о скалы.

Это может показаться невероятным, но пролив, точнее, узкую щель между скал, возвышающуюся справа и слева без малого на тридцать метров, прошли на редкость удачно, лишь один раз порыв ветра склонил курс «Паллады» в сторону, но уверенная рука опытного кормчего вовремя исправила. Ярославу даже не пришлось вмешиваться. Не успел он поднять рупор к губам, как Зенон, опережая слова приказа, изменил положение руля, и послушная посудина склонилась в нужном направлении.

* * *

Спустя более чем четыре часа жёсткого шторма «Паллада» стала посреди цитайской бухты. Потеряв все надёжные деревянные якоря, команда корабля бросила за борт то, что осталось в трюме — крупные мраморные или известковые камни с просверлёнными в них дырами. По недостатку канатов их вязали по десятку штук на один и сбрасывали за борт поочерёдно. Крайне удачным оказался отказ Ибирина использовать их в помощь утерянным. Ветер в бухте стоял жёсткий, но волна за малостью акватории — низкая, тем не менее, при отсутствии якорей «Палладу» могло выбросить на берег. Команда после счастливого избавления от опасности благодарила богов и предков о ниспослании избавления от стихии. Высказывались предположения о даровании удачной перемены ветра новым святым предметам, установленным в корпус накануне, и по причине благоволения к ним богов. Матросы спорили и рядили, кому возносить благодарности и жертвы: морскому богу, предкам или святой матери–заступнице моряков. Ярослав не вникал в споры, хотя многие желали привлечь вождя свою сторону, но его занимали более насущные вопросы. К примеру, полузатопленная шлюпка за кормой, каким–то чудом до сих пор болтающаяся на волнах. Он одёрнул спорщиков:

— А ну, ребята, тащите её к борту и вычерпайте воду. Она позволит уже сегодня наладить связь с берегом. Не придётся ждать окончания шторма, и собирать из частей новую.

Желание быстрее наладить связь не было плодом сиюминутного расчёта. В порт Цитай планировали следующий захода для сбыта товара. По словам Олега в Цитае жил не просто клиент, а добрый старый друг, на помощь которого мог рассчитывать Ярослав. После шторма корабль имел множество повреждений в оснастке, корпусе и деревьях мачт, которые требовалось срочно устранить. Нужно что–то решать с больными, купить провизию, да и после трудов команде требовался отдых.

Ещё до окончания порывов стихии Ярослав рассчитывал выйти на связь с человеком Олега и исполнить цель, ради которой затеяна экспедиция — получение прибыли.

Ярослав чётко отдавал себе отчёт — без живительной силы финансов колония обречена влачить жалкое существование и не способна продвинуться даже при использовании новых технологий. Землян слишком мало. Золото открывало иные перспективы: приток рабочей силы, искусных ремесленников и надёжных воинов для защиты границ. Засунув подальше собственные принципы — отвращение к торгашеству и мздоимству — Ярослав собирался выполнить планы Олега и, если удастся, перевыполнить.

 

Глава 10

Друг и компаньон Олега, оказался мужиком лет тридцати с курчавой русой, короткой стриженой бородой и такого же цвета копной упругих волос. Улыбчивое лицо с правильными чертами и прямым классическим носом производило впечатление беззаботной доверчивости. По впечатлению Ярослава, подобный образ никак не вязался с его торговой деятельностью, ноТимарх оказался дельным и отзывчивым человеком.

Шторм бушевал в течение двух суток, потоки дождя глухой пеленой покрывали и город Цитай. Резкий, смешанный с ливнем порывистый ветер, даже в укрытой бухте подымал крупную волну. Паллада, потеряв основные якоря, медленно дрейфуя, с трудом удерживала положение на стоянке. Приходилось с помощью весел восстанавливать положение. Как нельзя кстати, оказалась помощь Тимарха. По просьбе Ярослава, он и его люди доставили на корабль новые якоря, в результате чего, дрейф наконец прекратился и команда смогла передохнуть. Друг Олега предлагал свой дом для отдыха усталых людей, несмотря на опасность заражения, но Ярослав категорически отказался. Он более опасался за целостность команды, чем распространения эпидемии. Да и появление в городе чужаков могло привести к слухам и враждебному отношению к имеющему на борту больных. Лучше оставить всё, как есть, и сразу по окончании шторма убраться из Цытая.

Секретное дело сладилось быстро и без задержек. Вместе со свежими продуктами Тимарх доставил на корабль условленную сумму в золоте, а под видом проданных товаров вернули серебро. Повреждённая оснастка и порванные паруса требовали большего ремонта или даже замены, но ничего не вышло. Тимарх пытался помочь, но купить паруса в не удалось. Следовало, делать заказ парусных дел мастерам с месячным сроком изготовления. Паллада вынуждена по окончании шторма идти в море с лохмотьями, что остались и чинить оснастку в пути.

Неудача с такелажем не стала последней. Умер Горх — матрос агеронец, заболевший первым. Тело зашили в парусину и опустили на дно залива, скрывая происшествие не только от горожан, но и от людей Тамарха, обряд погребения провели в тайне. Остальные больные находились в критическом состоянии. Чтобы ни делал Ярослав, ничто не помогало. Люди лежали в горячем поту без сознания, а их товарищи сторонились карантина, боясь подхватить заразу.

Юля металась в бреду, не узнавая Ярослава, который почти всё время стоянки проводил рядом с ней, изо всех сил стараясь облегчить страдания. Он винил себя за глупость, когда решил взять женщин в путь. Душевные терзания вылились в часы оцепенения и нежелания чем–либо заниматься кроме ухода за больными. Он подолгу просиживал возле постели Юли, глядя в одну точку или молясь Богу, в которого верил. В те дни не только он, но и команда чувствовала, что для их товарищей приближается неумолимая развязка.

Рано или поздно, но шторм закончился, из–за туч выглянули солнца, и с тяжёлым сердцем экипаж Паллады направил потрёпанное и не получившее ремонта судно в открытый океан. Ни Ярослав, ни Зенон с Ибирином не хотели более оставаться на рейде и ждать, когда пританы города попросят переполненное больными судно, удалиться. Солнце играло на белых стенах, возвышающихся террасами домов города.

Искрились ещё мокрые, красные черепичные крыши, а на самой вершине горы сверкали в лучах солнца золочённые крылосы храма предков. Паллада уходила в неизвестность, без новых парусов и почти без якорей с бередящим душу сознанием, что нового шторма им не выдержать.

* * *

Свежий восточный ветер кренил мачты Паллады, подымая лохмотья повреждённой оснастки. Из четырёх парусов годными оказались два, которые в начале шторма уложили и не пользовались. Наиболее нагруженный блинд порвало в клочья, а пошедший на его замену фок–марсель так раздался в своей основе, что и ушивать бесполезно. Всё же Ярослав заставил людей чинить паруса, а грота–рей, который всё же треснул при падении, стянуть бугелями из троса… С поставленными как марсели парусами, Паллада, потеряв скорость, тяжело шла на юг. Удачный восточный бриз, крепчал и мог в любое время обратиться в новый шторм…

Ночь провели на стоянке в одной из бухт побережья, не рискуя идти ночью на повреждённом корабле в бурном море. К сожалению, в дополнение к постигшим корабль несчастьям, добавилось ещё одно, которое следовало ожидать после сильного шторма. Паллада дала течь. Стихия расшатала набор корпуса, изначально построенный не так прочно, как хотелось бы. Ремонт в Изумрудной долине основательно усилил корабль, но не настолько, чтобы он мог долго сопротивляться перегрузкам. Ярослав сразу поставил людей конопатить швы и черпать воду вёдрами, потому как помпы не было. Только в Ринале можно было купить столь совершённое устройство, а простые купцы не обременялись дорогими приспособлениями. Прилагая массу усилий, сократили течь, но уровень воды в трюме стоял по щиколотку.

Хорошим предзнаменованием стало выздоровление Шведова. Крепкий организм справился с болезнью первым из команды. Утром, когда Паллада бороздила волны в трёх переходах от цели своего путешествия, Анатолий пришёл в себя и даже сумел подняться на палубу. Улучшение состояния вызвало бурю эмоций среди экипажа, по большей части состоящего из людей простоватых и не умеющих сдерживать чувства, будь то горе или радость. Никто не остался в стороне в выражении сочувствия… радости от выздоровления товарища. Меж тем парень оставался плох и после отдыха на воздухе Ярослав проводил его назад в носовой трюм, где сейчас располагался карантин.

Вечером тихо так, что никто не заметил, кроме Ярослава, умер матрос арегонец. Ему не было хуже или лучше, остальных, или меньший уход получал. Но после некоего оцепенения и продолжительного беспамятства, он как бы пошёл на поправку: жар спал, пришёл в себя и даже сумел спокойно заснуть и более не проснулся. Ярослав был крайне опечален исходом, потому как поверил — парень выкарабкался.

Состояние Юли не внушало радужных надежд, она шла через этапы болезни как остальные. После нескольких суток жара и метаний, наступило оцепенение. Температура спала, но девушка не приходила в сознание, тело била мелкая дрожь, более похожая на предсмертные конвульсии, когда мозг посылает хаотичные сигналы всем мышцам тела, совершенно беспричинно. Позже прекратилось и это. Юля лежала на своей постели с закрытыми глазами, холодная и влажная от неестественно жирного пота. Ярослав не покидал её ни на минуту. Жизнь шла своим чередом, где–то на палубе слышался топот босых ног, раздавались зычные команды Ибирина. Корабль миновал город Драмнен, и до Риналя оставалось два перехода, а Ярослав ждал исхода. Он не мог снять с себя ответственность, что подчиняясь эгоизму взял девушку с собой вместо того, чтобы оставить в Изумрудной долине. И вот сейчас она умирала. Он не мог себя простить и не мог смириться. Сейчас, когда не был занят другими больными, почти всё время находился возле ложа.

Часы сменялись часами, и в один из утренних часов в трюме послышался грохот сдвигаемой решётки люка, и голос Жигана вывел Ярослава из оцепенения.

— Славка, хватит убиваться, поднимайся, ты нужен…

На палубе ему указали на корабль, идущий в двух с половиной кабельтовых к югу пересекающимся с Палладой курсом.

— Ну и что особенного? — спросил Ярослав, вовсе не удивляясь. — Вблизи Риналя море оживлённое, — Окинув взглядом горизонт, Ярослав насчитал ещё три паруса.

Ибирин, подав ему бинокль, недовольно рявкнул:

— Он правит прямо на нас…

— И что удивительного, — пожал плечами Ярослав, беря прибор и поднося к глазам, — ветер опять южный, а мы идём левым галсом почти перпендикулярно к встречным кораблям. Вполне вероятно, пересечём курс, какому — нибудь судну, идущему с попутным ветром на север.

В ответ Ибирин только хмыкнул, а Зенон уточнил:

— Уже битый час он правит точно на нас, ещё немного, и мы столкнёмся.

Жиган поддержал аборигенов:

— Не может идущий на север кормчий всё время менять курс, в соответствии с изменением нашего положения. Это не имеет смысла, разве что не желает напасть.

Не выдержав, Ибирин постарался обратить внимание на детали:

— Посмотри, Дхоу, сколько на нём парусов. Зачем это?

Разглядывая в бинокль корабль, Ярослав и сам заметил необычное явление, на нём было поднято непомерное по местным меркам количество парусины. Кроме большого грота развернули треугольный марсель, закрепив концы на ноках рея и мачты. Редкостным образом на носу установлены временные мачты: фок и бушприт, на которых также развёрнуты два паруса. Лишённый предвзятого мнения о примитивности местных мореходов, Ярослав не удивлён, но восхитился сообразительности кормчего, сумевшего вооружить судно так, что значительно повысил скорость. Только не обилие парусов заставило Ярослава испытать подозрения в отношении встречного корабля, а его малая осадка. Судно шло недогружённым. Казалось бы, что с того. Но в сочетании с остальным: высокой скоростью и странным пересекающимся курсом, наводило на подозрения в дурных намерениях.

Глядя на скользящее по волнам судно, Ярослав заметил на палубе всего двух человек: кормчего и матроса чем–то занятого в носовой части корабля. Само по себе это нормально, но тоже зацепило…

— Ибирин! — резко скомандовал он. — Правь под ветер! Меняем курс! Посмотрим, как он себя поведёт.

…И обращаясь к товарищам:

— Вооружиться. Приготовить луки и арбалеты, но на палубу не показываться. Зенон и я на верху, остальным укрыться, кроме тех, кто стоит на брасах. Всем быть готовыми к бою.

Пока команда выполняла приказ, Ярослав наблюдал, как чужой корабль медленно повторил манёвр Паллады, явно желая догнать. К сожалению, перегруженное судно, потерявшее во время шторма часть парусов, не могло тягаться в скорости с недогружённым чужаком. Не смотря на предпринятый манёвр, он настойчиво приближался. Иллюзии случайного пересечения курсов исчезли.

Труба и Анна принесли снаряжение и Ярослав прямо на палубе вооружился. Обращаясь к Жигану и команде приказал:

— Разделитесь на две половины и укройтесь под носовой и кормовой надстройками. Натяните под палубой тент, чтобы даже попав на корабль, вас не сразу заметили. Все возьмите щиты и копья. Атакуйте по моей команде, сбрасывая тент.

Люди разошлись по назначенным местам. Обращаясь к Анне и Трубе, он приказал:

— Вы оба отвечаете за Анюту и Юлю. Укройтесь в каюте и, если дело будет худо, постарайтесь спасти. Мы не знаем, сколько людей на том корабле, — он кивнул в сторону чужака, — возможно, человек десять — пятнадцать — это хорошо, и мы победим. А если под кожаными покровами спрятались пятьдесят бурутийских воинов в чешуйчатых панцирях… Или на борту чужака есть колдун…

— Как мы можем спастись, если дело будет плохо? — с удивлением спросила Анна. — Мы — на корабле, а вокруг — море. Разве что прыгать за борт.

— Именно так, — твёрдо указал Ярослав. — Вы оба хорошо плаваете, а берег — каких–то десять километров, за день можно доплыть. Но это в крайнем случае. За кормой — шлюпка, садитесь в неё. А сейчас марш с палубы…

* * *

Медленно странный корабль нагонял Палладу. Ярослав, стоя на палубе, угрюмо наблюдал за движением чужака, делающего явно враждебные манёвры. На чужаке, как и на большинстве местных посудин, отсутствовала палуба, но под кожаными тентами могли скрываться люди.

Корабль приближался, и напряжение росло, никто на Палладе не предполагал причин странного поведения, потому готовились к худшему. Под палубами образовалась тишина, все стояли молча со щитами в руках и копьями наперевес, двумя фронтами, обращённым к средней части судна, от взоров снаружи их скрывала завеса из тентов.

Когда чужак, нагнав Палладу, приблизился на расстояние десяти метров и встал борт о борт, произошло то, чего так все долго ждали. Кожаные тенты откинулись, с криками и рёвом явилась свету толпа бородатых мужиков в синих туниках, с топорами, мечами и щитами в руках. Предвидя развитие событий, Ярослав в сердцах даже фыркнул себе под нос:

— Как всё предсказуемо…

В тот момент он даже не пошевелился, стоя возле борта и опираясь правой рукой о меч, будто это трость и только лицо исказила суровая складка.

В свою очередь пираты, а это были именно они, не собирались медлить. Забросив кошки, быстро притянули корабли и бросились на абордаж. Борт Паллады оказался выше, потому разбойники вынужденно полезли на борт захватываемого корабля в средней части, где он ниже. Подбадривая себя громкими криками, воем и улюлюканьем и одновременно стараясь испугать врага. Очутившись на палубе, вначале никого не увидели — кроме одного воина с мечом в руке, стоящего на палубе надстройки. Громким возгласом человек окликнул на языке модонов.

— Кто вы такие и что вам здесь надо?!

Ярослав произнёс эти слова громоподобно в медный рупор, который использовал для подачи команд, и все могли его слышать даже в штормовую погоду. Сейчас окрик подействовал на врага странно. Разбойники, а их было не более пятнадцати человек, обратили взор в сторону громкого голоса и многие даже прекратили бег по палубе.

Целью Ярослава не было испугать или как–то иначе воздействовать на врага. Он сразу заметил, что пираты просчитались, думая встретить на Палладе обычную команду в шесть — десять человек при одном максимум двух вооружённых людях. Они даже помыслить не могли, кто плывёт. Целью Ярослава было привлечь к себе внимание и соответственно отвлечь от носовой надстройки, где его люди могли нанести удар в спины опешившим врагам. Но план Ярослава не удался.

Вероятно, окрик под настройками поняли как команду к атаке, сбросили завесы укрывающие ряды бойцов. То, что разбойники увидели за тентами, ввело их в оцепенение и секундное замешательство. Образовалась немая сцена с той и другой стороны. Команды начать атаку не поступало. Бородачи в синих туниках увидели ряды огромных щитов, нацеленные на них копья и покрытые стальными шлемами головы воинов. Суровые взгляды глаз, не предвещали ничего доброго, гримасы лиц выражали готовность убивать. Тело покрывала чешуйчатая или кольчужная броня, а одного взгляда на воинов достаточно, чтобы сравнить силы и понять — они не туда попали. У самих разбойников даже щиты далеко не у каждого, да и маленькая, куцая броня имелась только у вожака. Ясно проглядывался результат боя.

Последующие действия разбойников оказались весьма неожиданные, как для команды Паллады, так и для Ярослава. Взревев, как бык, вожак разбойников потряс в воздухе копьём и бросился назад, прочь с Паллады. Его сотоварищи, быстро сообразив, что дело — дрянь, рванули следом. Реальный шанс выкрутиться — быстро сбежать на свой корабль и отчалить. Паллада — на тот момент тихоходна и не сможет догнать.

Действия оказались столь неожиданно–стремительны, что команда Паллады замешкалась с погоней. Ярослав, быстрее оценив шансы разбойников спастись, резко выкрикнул, обращаясь к своим:

— Чего вы ждёте? Взять их!

Опомнясь, люди бросились вдогон, а сам Ярослав перемахнув через ограждения палубы надстройки, спрыгнул прямо на борт корабля разбойников. Следом через борт посыпались агеронцы и люди Ярослава. Разбойникам удалось быстро расцепить корабли, но время оказалось потрачено слишком много, чтобы преследователи успели перебраться.

И даже в этом случае пираты оказались расторопны, все, как один бросили оружие и попрыгали в море, благо берег — «не так далеко». Через минуту корабль оказался в руках команды Паллады, и воины весело смеялись над резвостью удирающих разбойников.

Вместе с командой и к Ярославу пришло облегчение, он отвечал за экспедицию и жизни людей. Неопределённость с чужаком крайне напрягала. Это могли быть, кто угодно: бурути или Асмалиты, их могли выследить, да и разбойники встречаются разные. Можно благодарить Бога, что всё удачно закончилось с этими горе — пиратами. Меж тем, Ярослав не собирался упускать пловцов:

— А ну, ребята, — весело скомандовал он, — садитесь в шлюпку и отловите этих молодцов, узнаем, кто они такие.

Команда занимала места в шлюпке, за спиной Ярослава раздался тихий, но знакомый голос:

— Что у вас тут произошло, и почему драка — без меня, — Юля пыталась шутить, но срывающийся голос выдавал великую слабость.

Ярослав обернулся и увидел Юлю, стоящую, опираясь о фальшборт. Анна и Труба осторожно поддерживали её.

— Зачем ты встала? — непроизвольно вырвалось у Ярослава, — ты ещё очень слаба.

— Мне лучше… — тихо ответила Юля, а Ярослав поднялся на борт Паллады и заключил девушку в объятья.

Через секунду он даже усадил её на ступени трапа.

— Всё равно ты зря покинула постель…

— Я услышала шум и захотела узнать, что случилось. Анна и Труба сказали — нас преследуют пираты и помогли подняться на палубу.

— Ты зря беспокоилась, на наше счастье разбойники оказались настолько глупы, чтобы напасть малыми силами и одновременно умны, чтобы сбежать, до того, как их перебьют. Абордаш более похож на комедию или даже фарс. Может быть, тебя перенести в каюту, боюсь, может стать хуже.

— Позволь мне немного подышать свежим воздухом…

Вскоре шлюпка вернулась с уловом. Раздался зычный голос Ибирина:

— Взгляни, Дхоу, какого морского демона мы тебе доставили.

Послышался звонки щелчок оплеухи и глухой стон. Ярослав с любопытством обратил взор к кораблю разбойников, но не покинул свой, просто подойдя к фальшборту. От увиденного глаза полезли на лоб:

— Хадид?! — узнав торговца, выдохнул Ярослав. — Не может быть. Какие люди, и где твой корабль? Теперь я понимаю — разбойники знали, что делали.

* * *

Через пять минут выяснились обстоятельства нападения. Разбойники оказались простоваты, не стремились запираться или лгать. Пойманные на месте преступления они лишь молили о пощаде. Выяснилось — Хадид в их шайке наводчик, а его брат возглавлял разбойников. Узнав, что индлинги везут богатый груз лошадей, Хадид донёс брату, но не отказался участвовать в захвате, рассчитывая на долю в награбленном. Оба они крепко просчитались. Хадид ещё при первой встрече неправильно определил численность команды и вооружение. Теперь он получал оплеухи не только от крайне недовольных матросов Паллады, но и от своих за глупость, и за то, что подвёл. Как Ярослав заметил по физиономии несчастного торговца, будущее ему рисовалось в жутко мрачном свете, что недалеко от истины.

Призвав товарищей, Ярослав испросил совета:

— Что теперь делать с этими людьми? По идее их следует повесить, но рука не поднимается. Ни убитых, ни раненых, ни с той ни с другой стороны. Глупое нападение более нас рассмешило, но отпускать без наказания тоже нельзя…

— Можно конечно и не вешать, — подал голос Ибирин. — Можно утопить! Так меньше возни.

— То есть, ты считаешь, что пиратов надо перебить?

— Считаю — будет меньше хлопот…

— Корабль ринальский, — поддержал брата Зенон, — сами они — из союзного города. Если мы доставим разбойников в Риналь, это не приведёт ни к чему хорошему. Как рабов продать не сможем, представляю, как возмутятся торговцы рабами, если мы выставим на продажу соплеменников. А корабль отнимут, как только приведём его в порт. Возможно, нас самих обвинят в разбое и захвате корабля.

Такой расклад озадачил Ярослава. Пришлось задуматься.

— Хороший корабль… — протянул он.

— Знаю, хороший, — подтвердил Ибирин, — не хочется пускать на дно.

— Есть способ обмануть ринальцев?

Зенон задумался.

— Можно кое–что переделать, чтобы корабль выглядел иначе. Не бросался в глаза. Кое–что срубить, как–то высокий хвост. Перекрасить.

При некоторых усилиях сойдёт за корабль из Цитая. Они похожи.

— Много уйдёт времени? — поинтересовался Ярослав.

— К утру сделаем…

— Что же делать с бандюганами?

Зенон молча пожал плечами.

— Можно представить их рабами, купленными в Низмесе, — не уверенно предложил Ибирин.

— А кто их заставит молчать? — поправил брата Зенон.

— Кляп, — усмехнулся Ибирин.

— Нет, это всё неприемлемо, — включился в диалог Ярослав, — наказать мы их должны хотя бы за попытку убить нас, но и рисковать мы не можем. Корабль переделаем и перекрасим, а по прибытии в Риналь его надо сразу продать. Разбойников в рабов обращать не будем, а посадим в трюм, в колодки. Пусть сидят неделю. Затем, когда дело с кораблём и его грузом будет улажено, предложим выбор или смерть или долговая пастора как матросов нашего корабля. Составим, как положено, в присутствии Сабука города Риналь и пусть попробуют не согласится. А затем идут на все четыре стороны, как говорится: долг платежом красен. Могут сразу заплатить в срок, ну а нет желания — прошу пожаловать на борт матросом.

Ибирин в пользу слов вождя гоготнул:

— Не думаю, что кто–то откажется. Пара лет в моей команде — достойное наказание за наглость.

 

Глава 11

Город Риналь — цель долгого и опасного путешествия, открылся команде Паллады ранним утром следующего дня. На берегу просторного залива, в лучах южного солнца раскинулся большой торговый город. Белизну стен оттеняли красные черепичные крыши. Зелень в садах предместий и извилистые ленты мощёных улиц змеями обтекали подножия городских возвышенностей, издалека заметный холм Акрополя или скорее укреплённый дворец правителей города поражал размерами и господствовал над остальной застройкой. Городские стены, извиваясь, карабкались по холмам, отделяя собственно город от обширных предместий.

В порту лес мачт заслонял пирсы и набережные, множество кораблей, не находя место у причалов, стояло на якорях в большой портовой бухте, для надёжности охваченной со всех сторон укреплениями. Размеры порта превосходили всё ранее виденное Ярославом на Троне, здесь в плотном строю теснились многие сотни кораблей, значительная часть которых в Ринале пережидала неблагополучный для судоходства период.

Сразу при проходе мола и сторожевой башни, стало заметно — Паллада может не найтись места у пирсов. Строй кораблей под разгрузкой был исключительно плотным. Ярослав обратил взор к Ибирину, к его знаниям и опыту:

— Друг мой, — вкрадчиво просил он, — сейчас, как никогда, мы не можем ждать. Возьми лодку. Плыви вперёд. Делай что хочешь, заплати кому требуется, чтобы нам уступили место, но лошадей следует немедленно выгрузить на берег. Несколько недель пребывания в трюме, не прошли даром, мы можем их потерять или лишние дни задержки могут пагубно отразиться на здоровье. Повторюсь, делай, что хочешь, но лошадей мы должны выгрузить прямо сейчас.

Старый моряк только крякнул в ответ:

— Сделаем.

Взяв лодку и четверых гребцов, Ибирин быстро ушёл вперёд. Пока Паллада медленно продвигалась среди хаотически стоящих на якорях судов. Используя взятый на все рифы блинд и лёгкий южный бриз, Ярослав исключительно медленно лавировал, стараясь подойти ближе к усеянным кораблями причалам. Он заметил, для манёвров в порту опасаясь столкновений никто не использует парус, только весла. Подверженный минутной слабостью гордыни, он желал показать перед моряками с других кораблей некий шик. Пройдя акваторию порта, встать на стоянку исключительно с помощью парусов. Некоторый опыт имелся, но опасность столкновения оставалась высокой.

Матросы соседних кораблей вскакивали на ноги, кидались к якорным канатам и вёслам, когда идущая со скоростью Паллада резала им корму. В довершение к опасному манёвру на привязи за кормой Паллады тащился цитайский корабль без парусов, команды и весел при одном лишь кормчем, который с трудом справлялся с удержанием курса.

Не успел Ярослав встать на стоянку и убрать паруса, как со шлюпки Ибирин замахал руками, указывая на пустое место у причала, которое следует быстрее занять. Таким образом, не становясь на якорь и не убирая парусов, и не используя весел, Паллада без остановки проследовала к пустому месту.

Отдав швартовы, Ярослав немедленно побудил команду начать разгрузку ценного груза и пришвартовать к борту полупустой корабль пиратов. По возвращении Ибирина созвал людей, чтобы каждому дать задание.

— Возблагодарим богов за удачу, а Ибирина — за умение. Чего тебе, друг мой, стоило уговорить кормчего уступить своё место?

— Благодаря заступничеству предков — ничего… Услыша бедственное положение наших лошадей, он сжалился над несчастными животными и уступил очередь совершенно бескорыстно, тем более его товар — медь может подождать ещё сутки.

— Тем не менее, — заметил Ярослав, — нам следует выразить благодарность доброму человеку, как это принято в здешних краях…

— Хорошая выпивка — лучшая благодарность среди моряков! — воскликнул Ибирин.

— В таком случае, — уверенно продолжил Ярослав, — как только закончатся хлопоты с устройством на новом месте, всех ждёт трактир за мой счёт и доброе веселье…

Речь прервали бурные возгласы одобрения всей команды.

— А сейчас, — вновь продолжал Ярослав, когда крики восторга угасли, — требую быстрого и точного выполнения приказов. Ибирин, на тебя возлагается самое ответственное. Найди подходящее, недорогое жильё и конюшни для лошадей. Самое главное, чтобы конюшни были как можно ближе к жилью, и могли всё время находиться под присмотром. Ещё чрезвычайно важно: найти за городом добрый выпас. Кони ослабли, требуется свежая трава, отдых и разминка. Отправляйся и займись этим немедленно.

Зенон, — тебе поручаю разобраться с пританами, оплатой причалов и тех денег, что мы должны городу. Другое задание — быстрее найти покупателя на наш трофей, очень хорошо, если корабль к вечеру не будет маячить возле нас.

Наростяшно, тебе найти подходящие повозки для перевозки лошадей в конюшни, сомневаюсь, что они смогут идти самостоятельно. Долгое стояние на привязи в конец измотали несчастных животных. Они даже сейчас упали бы с ног, если бы не поддерживающие их на весу полотнища.

Анатолий, пусть ты ещё совсем плох и не оправился от болезни, возьми на себя командование охраной пленных и корабля, чтобы ни один не смог сбежал. Сам займусь разгрузкой.

Как можно предположить, у Ярослава было ещё дельце, о котором он не стремился упоминать, но и исполнить быстро не получалось, приходилось в первую очередь заниматься размещением людей и грузов.

* * *

Лошадей поднимали прямо из трюма, с помощью талей и шпиля, не рискуя обессиленных животных выводить на палубу по сходням. Опускали на пирс, где для них постелили солому. Большинство из утомлённых животных так и ложились на подстил, исключая Казбека — животное сильное и гордое, нежелающее показывать слабость. Конь, превозмогая усталость и слабость, сразу встал на ноги и даже пытался идти, но ноги сильно ослабли, их била дрожь. Глядя на вожака, и другие, особенно кони, пытались встать, но неуклюжие попытки могли вызвать несчастье. Ярослав немедленно приказал матросам удерживать лошадей от попыток встать, пока те не сломали себе ноги.

В довершение трудностей с разгрузкой, случилось происшествие неприятным образом отразившееся на спокойствии животных. В момент когда Ярослав, находясь в трюме, руководил подъёмом очередной кобылы, и большая часть уже находилась на берегу, раздался дикий трубный рёв.

Что это было — понять совершенно не возможно, но неслось с соседнего корабля и походило на рёв дикого быка или летящего по небу дракона. Конечно, если бы Ярослав мог слышать, как ревёт дракон. Тем не менее, звук раздавался настолько громкий, трубный и явно агрессивно–надрывный, что естественно лошади напугались. Начали рвать удила, бить копытами в стойла, пытаясь вырваться. А рёв всё продолжался и продолжался с некоторыми перерывами.

Ясно представляя, что сейчас творится на причале, Ярослав бросился наверх спасать животных. К радости обнаружил — дела обстоят, не так плохо, как казалось в первый момент. Конечно Казбек вырвался и убежал. Остальные пытались встать, бились, но матросы справились с первым испугом лошадей и те начинали успокаиваться, всё ещё дико вращая глазами и не находя подле себя опасности.

Быстро обнаружился виновник паники. На соседнем корабле прикованное цепями к балкам, стояло животное на первый взгляд очень похожее, по крайней мере для Ярослава — на слона. Несмотря на значительно меньший рост, скотина чрезвычайно голосистая. Садясь на задницу мини–слон дико оглашал причал рёвом, чем выражал своё неудовольствие лишению свободы. Вероятно, подобно лошадям Ярослава, животина прибыла в Риналь на торги и сейчас после долгого заключения на утлой посудине, всем сердцем стремилась оказаться на берегу, для чего и подгоняло пленителей трубным гласом. Ярослав заметил — местный слон сильно отличается от земных сородичей не только малым ростом, но и другими признаками: вместо двух бивней у земных у него имелось четыре, торчащих по паре из верхней и нижней челюстей. Отсутствием хобота, вместо которого имелся короткий нос длиною в локоть, который зверь и задирал к небу, производя трубный и чрезвычайно резкий звук. Воспроизводящий рёв обычных слонов, но на более высокой ноте. И какой–то поджарой, стройной фигурой, свойственной значительно более подвижным животным, чем слоны Земли. Словом Ярослав видел совершенно незнакомое существо, но ясно понимал, что перед ним всё–таки слон. Заинтригованный увиденным спросил у матросов:

— Что это за зверь?

— Хумма, Дхоу, — весело смеясь, отвечали моряки, в очередной раз стараясь успокоить лошадей после немыслимых рулад, выводимых чрезвычайно настойчивым соседом.

* * *

Разгрузку пришлось прервать до лучших времён, когда хумму не удалят с причала.

Пока тянулось ожидание, появился Ибирин в сопровождении старого знакомого. Увидев на палубе Паллады человека, которому был в большой степени обязан, Ярослав добросердечно заключил в объятия со словами:

— О…о! Кого я вижу! Дрегон — собственной персоной. Проходи, проходи, дорогой друг, мы всегда рады тебя видеть… Рассказывай, как плавание, успешно ли продал товар и какие планы на будущее?

— Великий Дхоу. Плавание, благодаря помощи предков, прошло благополучно, — Дрегон с уважением поклонился. — Товары проданы за хорошую цену, а вскоре наступят времена, когда задуют попутные ветры, и я собираюсь идти в Бурути. В свою очередь смею спросить Дхоу, как здоровье моих детей, что остались на вашем попечение?

— Не беспокойтесь, мой друг, — уверенно отвечал Ярослав, — дети живы, здоровы, с попутным ветром ждут возвращения родителя…

Затем, ласково взяв кормчего за плечо, продолжил разговор, чрезвычайно любезно:

— Хочу просить тебя, уважаемый кормчий, оказать услугу мне и всем жителями Изумрудной долины…

— С превеликой радостью, Дхоу наватаро, — Дрегон в знак согласия склонил голову, а Ярослав продолжил:

— Желаю просить тебя доставить в долину груз, который мы здесь в Ринале купим. В основном это железо и различный инструмент. Наши планы с закупками столь велики, что в любом случае придётся нанимать один-два корабля, и, я думаю, почему не дать возможность заработать нашему лучшему другу. Конечно, если есть свободное место на борту и это не принесёт ему неудобств или лишних расходов.

Дрегон расплылся в довольной улыбке:

— Не сомневайтесь, Дхоу, любой груз будет доставлен в целости и сохранности, конечно, если на то будет воля богов и разрешение морского царя.

— Вот и хорошо, — Ярослав похлопал по плечу друга, — Прошу заранее известить о дне ухода, чтобы мы могли вовремя подготовить груз.

Дрегон вновь склонил голову, а Ярослав продолжал разговор, обращаясь к Ибирину. Разговор иногда прерывали дикие крики с соседнего корабля, но они уже никого из людей не волновали. Лишь лошади продолжали вздрагивать и в испуге озираться по сторонам.

— Как тебе удалось так быстро повстречать нашего друга?

— Это оказалось не сложно… — с готовностью пояснил Ибирин. — Все Агеронцы и Бурути собираются в одном месте, называемом трактир «Зубатка». Там я и нашёл этого разбойника за кувшином бразанского…

Ярослав уже заметил, что оба уже навеселе.

— Похоже и ты не преминул присоединиться к другу.

— Грех перед предками, после долгого пути не пропустить кувшинчик, — уверенно пробасил Ибирин.

Ярослав кивком согласился:

— Как обстоят дела с постоем?

— Дык затем Дрегон и здесь…

Ярослав вскинул брови, а Дрегон продолжил:

— Вы, Дхоу, индлинг и, возможно, не знаете местных порядков. Нам запрещено жить в городе Риналь и даже посещать без надобности места торга. Мы с вами — иноземцы и законы в отношении нас строги. Все иностранцы живут каждый в своём отдельном предместье, и всем положено жить только в нём и нигде более. Да только слава богам у нас тут дружная община. Мы, модоны, не делимся на бурутийцев, нидамцев или агеронцев. Живём дружно, помогаем, чем можем. И, как раз для вас есть место у меня в доме. Пока оно пустует в ожидании гостей, потому можете перебраться прямо сейчас. Только вам, Дхоу, следует лично переговорить с нашим пританом и внести соответствующую плату на содержание гостиницы.

Ярослав удивился:

— Лично говорить с пританом? Велика честь для притана. Да и дел у меня — невпроворот, неужели недостаточно Ибирина или тебя?

— Лучше всё же вам, Дхоу, — вкрадчиво не согласился Дрегон, — побывать самому. Притан должен знать, кто отвечает за людей, кто хозяин и господин. Мы с Ибирином — маленькие люди. Притану нужно ваше слово.

— Хорошо, — недовольно согласился Ярослав, — ты поведёшь к притану, а ты Ибирин продолжишь разгрузку до возвращения.

Через несколько минут Ярослав, одев лучшее платье — шитый золотыми орлами красно–белый актеон. И вооружась до зубов: в хауберк, чёрного шелка с серебряной клёпкой бригандину. Последовал за Дрегоном. Чтобы выглядеть ещё презентабельней, в сопровождение взял Трубу, как оруженосца.

* * *

Покинув порт через ворота в крепостной стене, они углубились в чрезвычайно живописные и запутанные предместья города Риналь. Первое, на что обратил внимание Ярослав, это всюду — мощённые камнем улицы. Даже расстояние между очагами предместий пересекали шоссейные дороги, движение на которых возможно в обе стороны одновременно. Вдоль дорог тянулись каменные заборы, из–за которых свисали густые ветви деревьев, отчего дороги казались в тени этих великанов. Солнечные блики, пробиваясь сквозь листву, играли на камнях мостовой, погода стояла жаркая сухая, но бриз с моря слегка освежал атмосферу. Дома вдоль дорог и небольшие поместья имели каменную застройку с красными черепичными крышами и небольшими застеклёнными окнами вторых этажей. Изредка встречались трехэтажные постройки, а вот одноэтажных не было вовсе, даже в пригородах.

Извилистая дорога быстро привела их к воротам предместья Пелены, занимаемого агеронцами. И представляло собой отдельный, обнесённый стеной, чрезвычайно похожей на крепостную, городок. Их незамедлительно пропустили, и в скорости достигли пританея. Двухэтажное здание стояло посреди небольшой торговой площади, в миниатюре повторяющей своих более крупных собратьев. Проходя мимо рядов лавок, Дрегон заметил:

— Смотрите, Дхоу, здесь у нас свои законы: торговцы могут покупать и продавать всё, что хотят, никому не платя мзды.

Ярослав кивком согласился. Действительно и торг и городок ухожены и даже уютны.

Притан встретил в небольшой комнате сразу по правую руку от входа. Увидев роскошный наряд Ярослава, полное вооружение, шлем в руках оруженосца, глаза его резко скользнули к переносице:

— Чем могу служить, Оуна наватаро, — молвил он, вскочив на ноги и мелко кланяясь.

Дрегон было хотел поправить притана в обращении к вождю и набрал от возмущения в грудь воздуха, но Ярослав жестом запретил говорить, подняв руку. В свою очередь он склонился в уважительном поклоне перед пританом и молвил с расстановкой:

— Сакора яна оуна наватаро, я Дхоу народа индлингов Ярослав, военный вождь Изумрудной долины и города Ласу. Прибыл в Риналь по торговым делам и прошу разрешения поселиться в одном из ваших гостевых домов, тем более по словам этого уважаемого кормчего, есть свободные места.

Притан по выражению лица вначале даже немного опешил, не зная, как сказать, но затем собрался и рассыпался в извинениях.

— Прошу меня простить, Дхоу, за бестактность, я не узнал вас…

— Не стоит извинений, откуда вы могли знать.

— Что вы, что вы, Дхоу, молва о вас…

Дрегон неожиданно вклинился:

— Да я раз сто рассказывал, что знаком с Дхоу долины Лассу…

— Точно, точно, — любезно продолжал притан. — Дрегон нам тут все уши прожужжал о ваших подвигах и благородстве, честно признаюсь, верил с трудом, но сейчас ясно вижу перед собой великого воина.

— Простите, притан, у меня мало времени, если есть желание, прошу в Зубатку, а сейчас надо срочно разместить четыре десятка людей и полтора десятка лошадей. Прошу на время оставить любезности — к делу, притан.

— Сию минуту, Дхоу, — как бы встрепенулся выборный чиновник, — я не заставлю долго ждать…

После оформления соответствующего договора и внесения денег, Ярослав становился владельцем небольшого гостевого дома с пристроенным к нему хуммарием, сроком на два месяца, с возможностью продления.

Осматривая здание, Ярослав убедился, что строили его с умом и потенциалом надёжной охраны. Прочный прямоугольник стен заключал в себе внутренний двор с галереями на втором этаже. Первый с внешней стороны периметра здания не имел окон. На втором они более походили на бойницы. Имелся отдельный ход в хуммарий, так местные называли обычную конюшню, по–нашему «слоновник». Здесь торговцы держали животных — от коз и ослов до хумму, доставленных в Риналь на продажу. В данный момент хуммарий пустовал, если не считать мелкого рогатого скота, который вряд ли потревожит отдых лошадей. К сожалению, арендовать хуммарий целиком не было возможности, иначе многим из гостей придётся пристраивать своих животных в иные места. По этим причинам заняли лишь соответствующее число стойл и появление беспокойных соседей вроде хумму, могло ожидаться в любой день. Тем не менее, это было лучше, чем ничего.

* * *

Закончив дела в предместье, вместе с Дрегоном возвратились в порт. За время отсутствия хумму увели, лошади выгружены на причал, матросы выносили пеньку, канаты и другое имущество. Работы продвигались успешно, и казалось, к вечеру они освободят причал. А вот с захваченным кораблём оказалось не всё так чисто. Под слоем камней балласта и каменных якорей обнаружили много слитков меди. Точнее именно медь и служила разбойникам балластом, лишь сверху прикрытая камнями. По словам Ибирина стоимость обнаруженного груза составляла большую сумму и, вероятно, захвачена незадолго до нападения на Палладу. Что стало с хозяевами, кораблём и экипажем, Ярослав не стал выяснять и запретил это делать своим людям, но догадаться — не трудно. Разбойники — они и в Африке разбойники. Самое неприятное — на каждом слитке клеймо Риналя, и продать медь без риска не получится. Решением Ярослава перегрузили слитки на борт Паллады, по примеру разбойников укрыв балластом.

Позже возвратился из пританея Зенон, приведя покупателей, скупающих товары оптом на причале или даже с кораблей. Пенька их не заинтересовала, точнее давали низкую цену, а вот корабль ушёл с молотка. В преддверии нового судоходного сезона образовался устойчивый спрос, потому промеж покупателей произошла короткая перепалка, кому достанется корабль. Поэтому Ярослав сильно не завышая цену, отдал за сотню золотых тому, кто утверждал, что уже завтра выйдет в море, и судно ему надо срочно и позарез. Хотя, если поторговаться, мог выжать из купчин сто десять — сто двадцать, но предпочёл получить меньшую цену, но, чтобы корабль ушёл из Риналя, как можно быстрее. Торговец ушёл счастливым, как впрочем и Ярослав, избавясь от опасного приобретения.

К вечеру Палладу отвели на место якорной стоянки, и Ярослав смог заняться наиболее важными делами. Оставив на хозяйстве Жигана и Ибирина, сам в сопровождении Зенона предпринял вылазку в город на торг, якобы осмотреть нанятую лавку, узнать цены, но на самом деле, искать человека по имени, а точнее кличке — Фокс.

В городских воротах их не остановили. Удалось пройти посты стражи вместе с вечерними торговцами рыбой. Большинство из них являлись местными рыбаками и несли улов на рыбный торг в верхнем городе.

* * *

Поиск Фокса не составлял большого труда, но сопряжён потерей времени.

Ни Ярославу, ни, вероятно, Олегу не было известно его место жительства, следовало, обходя трактиры, искать человека определённой внешности или же ненавязчиво расспрашивать завсегдатаев и хозяев. Рано или поздно человек объявится…

Как и предполагалось, первый заход оказался неудачным… Обойдя с Зеноном несколько трактиров, никого не нашли, так же и расспросы ничего не дали. Тем не менее, Ярослав успел ознакомиться с городом и побывать на нескольких рынках. Собственно город Риналь располагался на холмистой равнине, на берегу обширного морского залива. Над городом господствовал холм с дворцом правителей, усиленный крепостными стенами. Сам город, также опоясанный периметром стен, давно в них не помещался и оттого имел множество пригородов, которые занимали пространство за городской стеной. Насколько мог видеть глаз, всюду тянулись черепичные крыши, сады, вились ленты мощёных дорог, и всё это перемежалось островками пашен, перелесками или даже очагами предместий и местечек с плотной застройкой и окружённых собственными стенами.

Центральная часть города, застроенная добротными домами землевладельческой знати или богатых торговцев, имела широкие мощёные улицы, на которых свободно могли разминуться две крупные повозки. Интенсивное движение на центральных улицах говорило о торговой сущности города и близости рынков. Площади Риналя, как это часто бывает, имели каждая свою специализацию, но в отличие от рынков Агерона, которые Ярослав хорошо знал. Представляли собой покрытые вытоптанной травой открытые пространства низин, промеж застроенных холмов. Здесь в Ринале всё гораздо благоустроеннее.

Так лавка, которую они сняли, представляла собой каменное сооружение с прочными дверями. Она являлась одной из нескольких сотен расположенных на рынке и предназначенных для продажи тканей, шерсти, пеньки, льна–сырца, мешковины, корзин, столярных изделий. Если говорить с точки зрения Ярослава — хозяйственный рынок, предназначенный для торговли в розницу. В порту имелся корабельный рынок, где они так же могли продать пеньку и канаты, но на общем совете с Ибирином и Зеноном, решено торговать здесь. Во-первых, получить большую цену, во-вторых, на портовом рынке шансы продать товар резко снижены по причине сквозного качества самодельных канатов и собранной с миру по нитке пеньки. А вот на хозяйственные нужды товар вполне годится, да и цена не ниже корабельной, а иной раз — и выше. Во всяком случае, так утверждали агеронцы.

Имелись в Ринале и другие рынки: рыбный, зеленщиков, гончаров и даже особый рынок рабов. Крытый пакгауз с клетушками камер для товара и забранными решёткой окнами. Ярослав и Зенон прошли мимо и ни тот ни другой даже не решились заикнуться, не то, чтобы зайти посмотреть. Путь лежал в сторону, куда более интересного места. Один из самых дорогих в городе, да и почитай в мире, рынок лошадей. Впрочем, по утверждению Зенона в Ринале несколько рынков, где продают лошадей, но этот самый престижный, и здесь выставляют лучших.

Придя на место, Ярослав оказался удивлён, малому выбору животных, да и сам рынок представлял собой, хоть и каменной кладки, но простую конюшню или хуммарий, как здесь говорят, тем более слонов-хумму продавали рядом. Пройдясь вдоль стойл и поговорив с продавцами, большинство из которых не являлись хозяевами животных, выяснили — прикидки цен на лошадей верны. Стоимость хорошо обученного коня колеблется от 20 до 30 золотых. Качество предлагаемых животных значительно выше среднего, все кони хорошей лошадиной стати, но как здесь водится — малорослые и лёгкие в кости. Конечно, это не те пони, которых он купил когда-то в Новом Нидаме, а настоящие кони способные нести седока или тянуть колесницу, но и не столь рослы и сильны по сравнению с лошадями, разводимыми на Земле. Конечно, Ярослав доставил в Риналь далеко не лучших, выбракованных лошадей, но даже немолодые крестьянские работяги выглядели значительно внушительнее местных. И не только ростом и весом. Они много выносливее. Могут тянуть воз в полтонны весом в течение дня, что для местной породы становилось непосильной задачей даже в парной упряжке.

Резко сказывались тысячи лет селекции, хотя у Ярослава не было в продаже тяжеловозов, но в колонии таковые уже имелись.

В хуммарии удалось посмотреть вблизи местную породу слонов. По счастью здесь же оказался владелец животных и воспитатель или, мы бы сказали «дрессировщик». Хозяин, видя любопытство иноземца, сразу догадался, что посетитель никогда не видел хумма и ничего о них не знает. В свою очередь Ярослав постарался расспросить о назначении животных.

— Это мой Бикси, он добрый малый, — хлопая ладонью по шее хумма, говорил торговец Алия.

Хумма добродушно мотал головой.

— Для чего его используют? — спросил Ярослав, изображая из себя ну совсем простака.

— Бикси — воин, — отвечал хозяин, и в его интонации чувствовалось уважение к подопечному.

Ростом хумма не выше Казбека, спина покатая, как у индийских слонов, на которой красовалось крупное седло из дерева и кожи. У седла не было стремян, но имелись особые, составляющие одно целое с седлом ступени, на которые седок мог опираться ногами. Да и само седло имело необычный вид и походило на вьючное седло для мулов со скрещивающимися спереди и сзади перекладинами. Не смотря на странный, архаичный вид из седла даже при всём желании трудно вылетать.

Вспомнив — слоны пугливы и сильно привязаны к седокам, спросил:

— Какую цену вы просите за хумму, обученного для войны?

— За этого — тридцать золотых, — отвечал Алия, начиная проявлять интерес к иноземцу.

— Я слышал, хумма очень любят своих седоков, а к чужим — агрессивны, каким образом Бикси привыкнет к новому хозяину?

— Это зависит от воспитания и характера животного. Многим требуется время для привыкания, для этого при хумме служит воспитатель. Если животное слишком привязалось к первому воспитателю, то часто воспитатель сопутствует ему всю жизнь, переходя от одного владельца к другому вместе с хумма, тем более многие воспитатели — рабы, и их продают вместе. Так Бикси продаётся вместе с воспитателем-рабом Мумаром.

— Не кажется ли вам, уважаемый Алия, что седло слишком громоздко для хуммы и с него воину не удобно вести бой? — спросил Ярослав, предполагал разговорить словоохотливого хозяина. Тот, видя интерес покупателя, а Ярослав выглядел состоятельным человеком, не отказал в любезности удовлетворить любопытство иноземца.

— Конечно сёдла не легки, и сражаться с них надо уметь, но в схватке главный боец Бикси, затем хумму и воспитывают приёмам боя.

— Наверное, это красиво…

— Да! — с энтузиазмом подхватил владелец животного, — Бикси бросается на врага, будь то пехотинец колесничий или другой хумма…

— Хумма сражаются между собой? — вскинул брови Ярослав.

— Ещё как… — уверенно заверил торговец, — хумма бьют врага бивнями, топчут ногами, напирают грудью, всячески стремятся победить, часто хумма, потеряв своего седока, сражаются в одиночку, чтобы отомстить за гибель господина или просто в порыве боевого азарта.

— Прекрасное животное! — воскликнул Ярослав.

— Самое прекрасное…

— И умное….

— Самое умное…

— То–то и плохо.

— Почему? — обиженно сдвинул брови Алия.

— Слишком умное и не пойдёт на сплошные ряды копий, оно слишком хорошо понимает: копья — смерть. Лошадь — намного глупее, но и её трудно приучить идти на верную смерть.

Владелец хуммы несколько смутился, потому отвечал после паузы.

— Все живые существа боятся смерти и хумма тоже, и человек. Зачем гнать хумма на копья. Хумма должен сражаться с хумма, колесничие — с колесничими, пешие воины — с пешими.

— Да, — с готовностью согласился Ярослав, — если у них будет выбор.

 

Глава 12

В эту ночь Ярослав оставался на борту Паллады вместе с охраной, Анютой, всё ещё больной Юлей и самым ценным грузом. Большая часть команды устраивалась на берегу, готовя помещение и размещая лошадей.

Утром, оставляя корабль на попечение Жигана, а Юлю — на Аню и Ноки, вместе с Анютой отправились в город на поиски академии Риналя. Появление Ярослава в таком месте требовало выглядеть соответствующе, то есть респектабельно, но без роскоши и соответствовать местной моде. Ярослав одел синюю тунику и в тон ей — штаны, перепоясался обычным мечём местного изготовления. Анюта также на время лишилась обычных для детей-землян камуфляжных брюк и куртки, поменяв на длиннополое светло-бежевое платье и головной убор местных рыбачек, в виде чепца. Анюте привычной к подвижному образу жизни наряд не нравился, но выбора не было, и, как следствие, испортилось настроение.

Найти академию не составило труда, хотя здание не соответствовало земным понятиям об учебных заведениях подобного ранга. Обычный особняк в центре города, в тихом районе состоятельных владельцев. Добротное, каменной кладки двухэтажное здание ничем не выделялось в общем рисунке улицы. Не было ни вывески, никаких бы то ни было особых элементов архитектурного убранства, указывающих на статус заведения. Всё очень строго, без излишеств, резные полуколонны обрамляли воротный проезд, ажурные решётки на окнах второго этажа. На первом по местной моде окна. Вместо них глухие ниши занимали барельефы на мифологические темы.

Ярослав и Анюта переглянулись, здание внушало некоторую неуверенность:

— Ну что, пойдём? — тихо спросил он.

И Анюта кивнула.

— Мы же решили.

— Потом не плачь и не просись домой… Неизвестно, чему и как здесь учат, — Ярослав пожал плечами, — конечно кто–нибудь из нас всё время будет рядом, но я вынужден уезжать и часто надолго. Тебе придётся оставаться одной. Подумай, стоит ли оно того.

— Но меня здесь научат быть волшебником…

— Ты этого хочешь?

— Да… Ольверо говорил: у меня способности.

— Но быть волшебником, это стать не таким, как все. Ты готова к этому?

Анюта пожала плечами:

— Не знаю. Кроме меня, некому.

— Да, но…

— У тебя ведь не получается…

Ярослав махнул рукой, мол не стоит и говорить.

— Значит, остаюсь только я.

Они поднялись по каменным ступеням парадного крыльца, и Ярослав толкнул высокую, резную деревянную дверь.

Оказалось не заперто? Створка поддалась и мягко растворилась. Не успел удивиться беспечности хозяев, как перед их с Анютой взором появился человек в белой тунике с недовольной физиономией, будто его оторвали от какого–то важного дела. Металлический ошейник говорил — перед ними раб-привратник, но тон слов и манера поведения оказались иными:

— Чего надо? — резко спросил он, уперев руки в бока.

Ярослав даже опешил от такого обращения, ни тебе обычных слов вежливости, ни поклонов, да ещё и от раба. «Вероятно, — думал он, — недолюбливают здесь простой народ, а каковы господа, таковы и рабы». В свою очередь Ярослав одет в простую синюю тунику, и привратник счёл его за моряка. Отвечая, он не рискнул повторять ритуал приветствия, наглый раб мог принять его подобострастие.

— У меня письмо к ректору академии, — спокойно, без эмоций ответил он.

— Отдай его мне, — протянул руку наглый раб. — Я сам передам архимагу.

Понимая — его уже дважды унизили, Ярослав тем не менее уточнил абсолютно спокойно:

— Волшебник Ольверо, передавая письмо, распорядился отдать лично в руки ректору академии Риналя, тем более — письмо касается меня и моей племянницы.

Ярослав кивком головы указал на Анюту.

— А…а, — понимающе протянул человек, лицо исказила презрительная гримаса, — желаете поступить в ученики, много вас таких ходит…

Слова раба крайне заинтересовали Ярослава, и о многом говорили, вероятно, они с Анютой не единственные претенденты на поступление в академию, но судя по тишине в коридоре, желающих учиться, не так уж много. Не утерпел выразить пришедшие на ум мысли:

— Не вижу очереди…

— Что? — не понял раб.

Ярослав с готовностью уточнил:

— Говорю, ходят таких, как мы, много, но очереди не вижу…

— А… а, — снова протянул человек и с безразличием дёрнул плечами.

Ярославу надоел бессмысленный разговор с привратником, он резко одёрнул:

— Давай, веди.

Раб, поворачиваясь и начиная движение, коротко бросил:

— Тебе повезло, моряк, архимаг Анастагор сегодня здесь.

* * *

Они прошли по коридору, идущему во внутренний дворик с рядами ярких цветов и зелёными шапками стриженных растений. По пути Ярослав обратил внимание на боковые двери, ведущие в комнату охраны. Двое вооружённых стражников проводили их взглядами. «И всё же здание охраняется, — отметил для себя Ярослав». Покинув дворик, прошли коридорами в дальнюю часть дома, в то, что нашим языком можно назвать «сад». Здесь росло несколько плодовых деревьев, яблони и вишни, дорожки посыпаны гранитной крошкой. Мраморные резные наличники окон первого этажа и играющими на рельефах солнечными бликами резко контрастировали с зеленью сада. Привратник остановился перед открытой настежь дверью, погода стояла жаркая и даже морской бриз, слабо освежал удушливую атмосферу. Обращаясь в сторону помещения, но не переступая порог, молвил, низко склоня голову:

— Господин. Моряке письмом от вашего ученика Ольверо.

Ярослав замешкался и из дверей послышался резкий, живой голос:

— От Ольверо… Пусть заходит.

Привратник обратил взор в сторону Ярослава, побуждая к действию, и он шагнул в проем дверей. После того, как глаза привыкли к полумраку помещения, (переход от яркого света оказался существенным). Увидел перед собой человека по внешности удивительно похожего на волшебника из сказок. Одет Анастогор в нечто похожее на широкий длиннополый льняной белый халат или другими словами можно назвать «тогу». На ногах — стоптанные сандалии на босу ногу. По жаркой погоде одежда не имела рукавов, оставляя плечи обнажёнными. Лицо волшебника светилось улыбкой и выражало неподдельный интерес к посетителю. Несмотря на внешне большой возраст, седую окладистую тщательно расчёсанную бороду до середины груди, глаза волшебника — живые и подвижные, выражали чувство природного любопытства.

— Ну же, давай письмо, — торопил маг, встав из–за заваленного бумагами стола и спеша навстречу посетителю. — Не терпится узнать, о чем пишет Ольверо.

Ярослав, как подобает, склонился в поклоне, и, доставая из–за пазухи письмо, протянул волшебнику:

— Сакора яна оуна наватаро, — молвил он, сложив руки в приветственном жесте, — волшебник Ольверо написал эти рекомендательные письма в отношении моей племянницы Анюты, предполагая её способности в магии и определяя: академия Риналя рассмотрит возможность её обучения.

Взломав печати, архимаг пробежал глазами написанное и неожиданно воскликнул:

— О…о! Вы и есть тот самый вождь индлингов Ярослав? Именно так — Ярослав, без какого — либо акцента или обычного коверканья аборигенами сложного русского имени.

Ярослав крайне удивился реакции незнакомого архимага и его осведомлённости, а Анастагор, предвосхищая вопросы Ярослава, продолжил:

— … наслышан, наслышан, Ольверо писал о вас в самых благоприятных словах и очень похвально. Схватки, битвы, победы. Всё очень любопытно. Говорят, вы прекрасный воин, всадник. Поговаривают о чудесах. Оживших древних амритах, о битвах с вуоксами, с Деспотом Бурути, с ночными демонами. Отделить, где правда, где ложь — крайне трудно. Надеюсь, всё услышать, так сказать, из первых уст. Ах, — спохватился волшебник, — присаживайтесь, вождь. Ваш костюм простого матроса вводит в заблуждение.

Анастагор крутнулся на месте, поспешил к заваленному бумагой креслу, смахнул все предметы на пол, подтащил его к столу, скрипя ножками о каменные плиты пола.

— Присаживайтесь, — требовательно сказал он, хватая следующее и делая попытку разгрузить от вещей. Ярославу показалось, что волшебник не часто принимает гостей, помещение явно не приспособлено для приёмов, и поспешил оказать помощь, со словами:

— Я собственно, здесь ради племянницы Анюты, — они на пару подтащили тяжёлое кресло к средней части комнаты, где у стола, предположительно, должна происходить беседа.

— Племянница? — переспросил Анастагор.

— Да, Ольверо говорил, что у неё есть все задатки для учёбы в академии.

— Ольверо писал о девочке, которую нашёл среди индлингов, но приём в ученики академии — вопрос не простой, — Анастагор устроился в своём собственном кресле за столом. Ярослав и Анюта уселись каждый в своё, рядом, таким образом, что волшебник сидел к ним вполоборота. — Одной рекомендации мало, требуется провести испытания, собеседования, а затем вопрос выносится на усмотрение совета города. Когда все стороны согласны и нет препятствий, составляется договор. Если будущий ученик -ребёнок, то договор заключается с его семьёй или опекуном. Возможно, вы уже знаете, но договор заключает в себе многие обязанности, как со стороны академии, так и со стороны ученика.

Ярослав согласно качнул головой:

— Ольверо мне рассказывал об обычных договорённостях и возможности индивидуального подхода.

— Да, в особых случаях совет города идёт навстречу.

— Каковы наши шансы учиться в академии?

Анастагор на секунду задумался, глядя то на одного, то на другого посетителя.

— Шансы? — он кивнул. — Большие. Если Ласос — казначей города одобрит, и слова Ольверо подтвердятся, мы примем её в академию, но расскажите мне, что там происходит в лесах севера. Нелюдь объединяется? Мне пишут, — Анастагор схватил свиток со стола и, показав его, бросил обратно. — Огромная толпа нелюди пересекла пустыню и осадила Рахин. Гарнизон с трудом сдерживает натиск.

— Мне пришлось видеть штурм вуоксов в Новом Нидаме… — но Анастагор не дал договорить.

— … Я уверен, дело не обходилось без Семнана, их агенты подстрекают нелюдь выступать против городов и народов, союзных Риналю. Им не удаётся победить открыто, стремятся сделать чужими руками.

Волшебник фыркнул, выражая крайнее презрение.

— Вуоксы — смелые воины, — продолжал Ярослав, — но тактика грешит шаблонностью, чувствуется недостаток опытных командиров, но когда мы можем пройти испытания, и что для этого требуется сделать? — Ярослав изо всех сил старался не уводить разговор в сторону от академии и учёбы, тем более не испытывал желания обсуждать своё прошлое, особенно вопросы, связанные с военным делом.

В ответ Анастагор усмехнулся, глядя на Ярослава с пониманием и перевёл взгляд на Анюту. Его улыбка приобрела добродушный ласковый вид:

— Так как тебя зовут? — мягко спросил он.

— Аня, — неуверенно ответила та.

— Странное имя, — заметил волшебник, вскинув брови, — не знакомое.

Ярослав поспешил уточнить:

— Полностью имя звучит как Анна. Означает — божья милость.

— Подойди ко мне, Аня, — продолжил волшебник с каким-то заговорщическим видом, — я хочу сделать подарок. Думаю, он тебе понравится, — и, сложив перед собой руки лодочкой, протянул навстречу встающей девочке.

Когда их руки встретились, Анастагор раскрыл ладони, Ярослав увидел мерцающий мотылёк пламени. Это был малый сгусток энергии, воплощённый в виде некоего волшебного существа, своим видом повторяющего привычный для человека предмет: бабочку или мотылька с прозрачными пламенеющими крылышками, излучающими тонкий желтоватый свет.

Анюта должна была взять существо в руки, но в первый момент испугалась обжечься, ведь мотылёк представлял собой обычное пламя.

— Не бойся, бери, — успокоил волшебник, — он не причинит тебе вреда.

Анна протянула ладошки, и существо смело нырнуло в спасительную обитель человеческих рук.

— Ну что скажете? — настойчиво спросил Анастагор, обращаясь к Ярославу. Его взор излучал превосходство и удовлетворение, — а, по словам Ольверо вы сами не лишены божественного дара.

Глядя на мерцающее в руках племянницы пламя, Ярослав понял, что перед его взором как раз и происходит самое, что ни на есть сложное испытание на способности в магии. Чтобы вот так просто удерживать в паре сантиметров над ладонями источник не просто магии или волшебства, а воплощение неживой материи посредством магии в одухотворённую сущность, созданную другим человеком, надо обладать поистине незаурядной способностью и, главное, восприятием структуры чужой магии. Если Ярослав попытается удержать в руках неодухотворенный плазмоид, созданный к примеру Ольверо и переданный из рук в руки, то сгусток энергии просто рассыпалется, серьёзно покалечив или даже взорвётся. На столько трудно воспринять и подпитывать то, что создано другим. Пожалуй, даже легче создать самому. Впрочем, у Ярослава вместо плазмойдов образуется нечто странно чёрное уничтожающее, словно материя гибнет, разрушается в его руках.

Ничего не ответив, Ярослав лишь с пониманием качнул головой, а Анастагор, вновь усмехнувшись, ласково обратился к Анюте.

— Это живой дух, созданный нашей с тобой волей, теперь он будет служить тебе и, когда во мраке ночи потребуется свет, стоит только вспомнить о нём.

Восхищённо глядя на мерцающий в руках мотылёк, Анюта нерешительно спросила:

— Насовсем?

В ответ Анастагор добродушно улыбнулся.

— Собственно говоря, он создан тобою, хотя ты этого не заметила, потому принадлежит только тебе и никому иному служить просто не сможет.

— Спасибо, — ответила Анюта, и до сих пор ужасно стесняясь, села на своё место.

— Как видите, — продолжил Анастагор, обращаясь к Ярославу, — у девочки — несомненно талант и препятствий к обучению с моей стороны не предвидится. Завтра я сообщу о вас совету и пританам города. Возможно, придётся уточнить детали, составить договор. Вероятно, потребуется время и нескольких встреч в присутствии заинтересованных сторон. В конце концов хозяева города сами заинтересованы в приобретении способных учеников и не станут препятствовать, не смотря на увеличение расходов. Если всё же меркантильность станет преобладать, я обращусь напрямую к … — Анастагор запнулся и, взмахнув ладонью, рассёк воздух, — я, пожалуй, сразу поставлю в известность о вашем прибытии Тимонома, так будет проще и быстрее. Со своей стороны предлагаю завтра познакомиться с учителями и приступить к занятиям. Метр Гринье — прекрасный человек и имеет богатый опыт общения с детьми. Его помощница Критана работает исключительно с девочками. Уверяю вас, академия Риналя — лучшее в мире учебное заведение, и вам не о чем беспокоиться…

— Куда и во сколько мы должны прибыть, и каким образом я узнаю о встречах? — прервал его Ярослав, предполагая после уточнения, откланяться, но Анастагор быстро раскусил:

— Э…э, — протянул он, весело смеясь, — вам, вождь, не удастся так легко от меня отделаться. Пока всё не расскажете, я не отпущу вас… Как там поживает мой ученик Ольверо, он писал: встретились вы в Агероне?

Дальнейший разговор свёлся к рассказу Ярослава о путешествии из Нового Нидама в Агерон и последовавших затем событиях в Изумрудной долине, о которых Ольверо не знал и не мог рассказать в переписке. Анастагор оказался человеком любопытным и пытливым, способным находить зерно истины в мелочах, а потому — придирчивым. Ярославу приходилось держать ухо востро, чтобы не сболтнуть лишнего. Утаивать одно, превозносить другое, обходить молчанием значительные пласты событий, о которых волшебнику вовсе не следует знать. Просидев до полудня и изрядно проголодавшись, они с Анютой наконец откланялись, дав согласие явиться следующим утром в указанный Анастагором пансион в одном из пригородов Риналя к волшебнице Критане, которая введёт в курс повседневных дел. О необходимости последующих действий Ярослава предупредят заранее с помощью посланников, для чего он сообщил место своего пребывания Пяленах.

* * *

По возвращении на Палладу Ярослава встретил Ибирин в компании с Сабук Адраст — нотариусом пританея. Пленные в трюме корабля давно заждались решения судьбы и по словам команды находились на взводе, не понимая, почему до сих пор ещё живы и предполагая худшее — продажу в рабство, причём, можно сказать в родном городе, что их отчаянно злило. В любой момент следовало ожидать бунта. Представляя Адраста, Ибирин среди прочего заметил:

— Не сомневайтесь Дхоу, уважаемый Сабук вошёл в наш конфликт с частью команды недовольной оплатой и уверяет, что проявит понимание, если люди неправомерно сочтут себя обманутыми.

Ярослав уважительно склонил голову в поклоне перед чиновником города.

— На моей памяти, — согласился Сабук, — не много ситуаций, когда команда, получив деньги от кормчего, отказывалась выполнить обязанности, и составление долговых пастор в этом случае наиболее удачный выход из ситуации, чтобы избавиться от бунтовщиков и не понести потерь в деньгах. Правда вам следовало озаботиться этим заранее… — упрекнул в конце нотариус.

— К сожалению, в море трудно найти Сабука.

— Да! — С готовностью согласился человек, — лучше нанимать людей в крупных портах с надёжными служителями пританея.

В ответ Ярослав только развёл руками:

— Что делать, иногда руки требуются немедленно… Надеюсь, в Ринале я наберу хорошую команду.

— Не сомневайтесь, Риналь славится исключительно толковыми и добросовестными матросами.

— Я могу чем-то помочь? — в свою очередь вежливо осведомился Ярослав, стараясь предупредить желания Адраста.

— Нет, что вы, Дхоу, мы с вашим помощником сделаем всё в лучшем виде, и уже завтра вы сможете получить готовые пасторы.

Процесс не заставил себя ждать. Разбойников хватали по одному и, несмотря на крики и возмущение, составили документы, насильно приложив большие пальцы в соответствующие места керамических пластин. Через каких-то десять минут Сабук Адраст удалился, заверив Ярослава о исполнении своих обязанностей к полудню следующего дня.

* * *

Тем временем заботы не оставляли Ярославу времени на праздность. Следовало разгребать ворох накопившихся забот. Первым делом он подвиг команду немедленно начать ремонт корабля, а Зенону — найти добросовестного исполнителя на верфях Риналя. Он прекрасно понимал, что команда, отвлечённая массой повседневных дел, не сможет провести надлежащий ремонт, а корабль уже сейчас следовало отправлять назад в Изумрудную долину с закупленным грузом. И даже в этом случае Ярослав оказался крайне стеснён, как по времени, так и в наличии людей, решив переложить груз забот на иные плечи. Когда на корабле появился Дрегон, он вызвал его в каюту, переговорить без посторонних:

— Послушай, Дрегон, я знаю, ты — хороший моряк и разбойник. Я приютил твоих детей, когда был риск потерять семью, знаю, хотя бы из благодарности, ты не обманешь. Нам крайне не хватает проверенных людей, а Паллада должна как можно быстрее уйти на север с грузом железа и других необходимых товаров.

— К чему вы клоните, Дхоу? — выразил непонимание простоватый моряк.

— Хочу просить тебя вести Палладу в Изумрудную долину без меня, Ибирина и Зенона. Одному.

— Ваш корабль… — опешил кормчий.

— Да и, надеюсь, ты доведёшь его в целости и сохранности. Ибирин, и Зенон мне нужны здесь, у меня крайне мало людей, на которых я могу положиться.

— Но, Дхоу, такое доверие… — удивлялся ошарашенный Дрегон. — И ваш корабль имеет сложные паруса, по словам Ибирина управлять им нужен опыт… Справлюсь ли я…

Ярослав, видя неуверенность человека и чувствуя, что он вот — вот откажется, перебил:

— Не бойся, Дрегон. Ибирин наговорил лишнего из желания превознести себя. Тебе следует вести корабль привычным образом, как умеешь. Не следует повторять ни наших ошибок, ни наших успехов. Действуй так, как считаешь целесообразным лично для себя, чтобы безопасно привести корабль в Изумрудную долину. Я дам тебе в помощь трёх индлингов, и это будет всё. Остальную команду наберёшь сам по своему усмотрению.

Дрегон хотел было вновь возразить и уже раскрыл рот, но Ярослав пресёк возражения:

— Уверен, справишься. Ты — опытный моряк и осеннее путешествие в бушующем океане доказывает это. Сейчас весна, ветра легки и благоприятны. За свой труд получишь соответствующую плату, тем более, вести группу кораблей не впервой. В прошлом владел и двумя и тремя кораблями, просто сейчас у тебя такая чёрная полоса в жизни. А поэтому десяток золотых монет не будут лишними.

Услыша о деньгах, Дрегон сговорчиво закивал головой:

— Да, времена тяжёлые и подработка очень кстати.

— А я о чем и говорю, — горячо поддержал Ярослав. — Боюсь из–за нехватки денег и твой собственный корабль пойдёт недогружённым?

— Да это так, Дхоу, — согласился кормчий.

— Мы заполним его нашим товаром. И вот ещё что. Ты мой друг, хорошо знаешь Риналь, порядки и обычаи?

Дрегон согласно кивнул.

— Понимаешь, в Изумрудной долине позарез нужны люди. И не просто селяне — земледельцы, а опытные ремесленники: каменщики, кузнецы, плотники, стеклодувы. Надо найти людей, готовых переселиться.

Дрегон удивился.

— Мало вероятно, чтобы мастер решил поменять Риналь на вашу наполненную нелюдью глухомань.

— Я понимаю, — с готовностью согласился Ярослав, — мастеру мы на фиг не нужны. Риналь — благоустроенный город, но я не имею в виду людей успешных. Всегда есть и те, кто не удел, отягощён долгами, в бегах или просто является молодым подмастерьем без перспектив стать мастером. А мы предоставим человеку землю, инструмент, жильё, мастерскую и даже семью, не считая рынка сбыта товара. Думаю, найдутся люди, которые польстятся на посулы.

— Обещания богатые, — усмехнулся Дрегон, — а сможете обеспечить?

— Ну, это дело третье, главное заманить, и не то, чтобы в долину, а хотя бы на борт корабля.

Дрегон весело гоготнул:

— Воистину, вы, Дхоу, наш человек…

— А то. Берёшься?

— Раз уж такое дело, и оплата — щедрая. Берусь.

— Тогда уже сегодня подключайся к ремонту корабля. Ты заранее должен быть в курсе дел и совершить несколько пробных выходов в море, чтобы понять, как работает парусность Паллады, а Ибирин и Зенон тебе помогут, объяснят.

* * *

К вечеру закончили работы по разгрузке корабля, переправили на берег всё, включая трофейные слитки меди и имущество команды. За прошедшие сутки моряки подготовили дом в Пеленах и переправили больных. Ярослав лично позаботился о Юле. Вместе с больными и женщинами в город доставили и самую ценную часть груза, организовав круглосуточную охрану в доме. Быстро и незаметно дом превращался в маленькую крепость. Изготавливались прочные двери, ставни на окна, дополнительные перегородки, заделывались камнем лишние проёмы. Для хранения сокровищ выделено отдельное помещение в самой защищённой части, рядом со спальней Ярослава, в нём сделаны новые прочные двери с засовами.

В результате на Палладе к вечеру остались только пленные и балласт, корабль полностью готов к ремонту, о котором Зенон договорился с одной корабельной артелью. Мастера обещали через несколько дней приступить к работе, и пока ещё не было смысла переправлять разбойников на берег, но обстоятельства сложились иначе. Сабук Ардаст оказался человеком исключительно ответственным и доставил изготовленные пасторы уже в день оформления, что технически непросто. Если хочешь сохранить прочность документа, обжиг следует вести в течение многих часов. Тем не менее, не успел Ярослав покинуть Палладу, и провести ночь на берегу, как о борт стукнула лодка, охрана доложила о прибытии Сабук Адраста. Пленные освобождены от колодок и, как это и положено в присутствии нотариуса получили каждый свои долговые пасторы. На чём миссия Сабука закончилась, и он покинул корабль, получив деньги за оказанную услугу. Разбойники не знали, что от них хотят, оставаясь в недоумении и предчувствуя — самое худшее обойдёт стороной. В этом случае долговая расписка — неплохой вариант развития событий. Обращаясь к теперь уже бывшим пленникам, всё ещё не покинувшим трюм Паллады, Ярослав высказал свои пожелания:

— Я обещал наказать вас особым способом, который ничуть не легче петли. Каждый из вас получил долговую пастору на различные суммы, сообразуясь с предполагаемым имущественным состоянием. С этой минуты вы свободны и можете идти, куда пожелаете, но долг обязаны вернуть в указанный срок. В противном случае — начну судебное преследование и взыщу через власти Риналя. Конечно, можете бежать, но тогда не найдёте места на родине, а ваши семьи обречены на голодную смерть, скитания и нищету. Можете подать в суд, но кто поверит, я — уважаемый и состоятельный человек и Дхоу, ни один правитель не захочет ссориться, рискуя навлечь враждебные действия. Так что для вас есть один выход: смириться с положением и стерпеть полученное справедливое наказание. Для тех, кому есть чем платить. А нет, так я предлагаю погасить сумму трудом матроса на моей службе. Выбор за вами. Те, кто пожелает, может остаться с нами и отправиться в предместье Пелены, где сейчас команда, кто не желает — скатертью дорога… — в конце добавил, понуждая к действию, — теперь поднимаемся на палубу и ждём лодок для отправки на берег.

Бывшие пленники, шлёпая босыми ногами по трапу, спешно поднимались наверх, желая быстрее покинуть трюм, ставший их темницей, и в котором у многих являлись тяжкие думы о бренности жизни и близости конца. В то время, как ждали шлюпку для отправки на берег многие изъявили желание просить милости не бросать их на произвол судьбы.

— У меня трое детей, вождь, — молил бородатый матрос, — три золотых! Помилуй! Мы не видали таких денег!

— Если будешь добросовестно служить — спишу или растяну срок. Во всяком случае, не позволю семье умереть с голоду. Команда получает хорошую плату, и это относится ко всем.

После многие из разбойников ободрились и увидели реальные мотивы службы под иным началом. Десять человек из пятнадцати изъявили желание вступить в команду Паллады. Остальные смотрели на главаря, бывшего кормчего, который с отрешённым видом стоял в стороне, ожидая шлюпку. Его вид говорил — он не из тех, кто ради денег продаст честь или в отличие от простых моряков имел, чем отдать. Но и долг ему Ярослав назначил в пятьдесят золотых, так что, кто знает, о чем думал разбойник.

 

Глава 13

Утро застало Ярослава на новом месте. Окно небольшой комнаты выходило в тенистый сад, огороженный каменной стеной. Свежий утренний бриз доносил йодистый запах моря, солнечные блики играли на подоконнике и деревянном строганном полу комнаты. Юля спала на специально доставленной для неё с корабля кровати. Последние дни ей становилось лучше, девушка выздоравливала, и Ярослав надеялся — воздух земли и возможность отдыха в саду, будет способствовать улучшению самочувствия. Стараясь не разбудить, он собрал одежду и покинул комнату, выйдя через двери на галерею внутреннего дворика.

В новом просторном доме команда разместилась совершенно иначе, нежели в тесном трюме корабля. Многие из команды, такие как Аня, Ярослав, Жиган, Ибирин получили отдельные комнаты. Но и остальные располагались свободно. Всего около сорока человек, считая и бывших пленников. Первые этажи здания, предназначенные под склады, заполнили товары, сгруженные с корабля, снасти и имущество. Сегодня предполагалось многое сделать, как команде, так и Ярославу. Следовало обойти рынки, прицениться и начать закуп товаров для отправки в колонию. Важнейшей частью груза должно было стать железо и изделия из него. Девять тысяч квадратных футов парусины. Километры троса самой лучшей выделки, а кроме того: красители, сода, поташ, льняное и оливковое масло, вино, ткани, медь и медные изделия и ещё много других наименований предметов, которые не могли быть изготовлены в долине, но колонисты в них нуждались. Предполагалось, корабль будет загружен под завязку.

Меж тем, уже сегодня следовало озаботиться началом торговли. Процесс этот в розницу — не быстрый, потому начинать следует как можно раньше. Конечно, Ярослав не собирался стоять за прилавком лично, у него хватало людей, но контролировать, придавать трудовой настрой нужно постоянно. Большой заботы требовали лошади. После двух дней отдыха они окрепли. Ярослав распорядился найти недалеко от предместья выпас и организовать охрану ценных животных. Он надеялся — через неделю, когда лошади войдут в норму, отдохнут и округляться, предъявить к продаже, а пока следует ждать.

Не забывал и об иных задачах, будет время, он продолжит поиски Фокса. К сожалению, планам Ярослава на сегодня не суждено сбыться, во всяком случае — частично. Не успел побывать в конюшне, и как это водится у добрых воинов, лично накормить и почистить Казбека. Матрос охранник сообщил о появлении в доме посланника от самого Тимонома города Риналь.

Ярославль оказался удивлён визитом и, передав исполнение утренней чистки лошадей Трубе, поспешил узнать, что случилось.

В зале для гостей он встретил человека хорошо одетого, приятной наружности и мягкими манерами, типичный царедворец. Одет — в красную тунику с золотым шитьём и аппликацией. Рисунок — строгий, но роскошный… Опоясан коротким мечом в серебряных, начищенных до блеска ножнах, на ногах — мягкие шнурованные сапожки, на плечах — однотонный голубой плащ с золотой застёжкой.

— Сакора яна Дхоу наватаро, — с достоинством приветствовал посланник. — Я Нелей — посланник Махесте Тимонома города Риналь Ахава. Мой господин приглашает уважаемого вождя народа индлингов почтить своим присутствием дом Тимонома.

Вероятно, неготовность Ярослава к такому повороту событий читалась на лице, посланник с лёгкой, понимающей усмешкой продолжил, стремясь учтиво ввести варвара в курс дела:

— Приём — специально в вашу честь и отказать — невозможно. Это было бы верхом неуважения к правителю города…

Совладав с первой растерянностью, Ярослав прервал посланника:

— Без всяких сомнений приглашение для меня — честь, но я смущён. Чем заслужил такое уважение? Я — вождь маленького племени и в Ринале — всего третий день.

— Ваша слава летит впереди на крыльях побед, — учтиво склонил голову посланник.

— Когда я должен прибыть?

Нелей вновь ответил, легко склонил голову:

— Когда Дхоу наватаро пожелают. Махесте предпочёл бы видеть сейчас. Он прислал колесницу с возницей, но если Дхоу предпочтёт носилки, я распоряжусь и они будут доставлены. Просто Махесте посчитал — для знатного воина, колесница предпочтительнее…

— Согласен, уважаемый Нелей, колесница для воина более почётна, но будет ли у меня время как следует подготовиться к визиту? Всё так неожиданно, и кроме прочего я с моей племянницей обязан сегодня прибыть в пансион «Волшебное утро»…

— Не беспокойтесь, — уверенно пояснил посланник, — вы можете сделать это позже. Учителя подождут, а вот наватаро Анна, если на то будет ваша воля…

Ярослав догадался, о чем речь, когда посланник ещё не закончил начатую мысль, и резко обрезал:

— Нет! Она ещё ребёнок, и нечего делать при дворе в обществе взрослых людей.

— Общество просто хочет видеть новую ученицу, оказать уважение, возможно поднести подарки.

— По нашим традициям подобное совершенно неприемлемо. Я могу отказать?

— Вы полностью вправе, — Нелей учтиво склонил голову.

— В таком случае разрешите вас ненадолго оставить, привести себя в порядок…

* * *

Откланявшись, Ярослав поспешил к себе в комнату, где с помощью Анны и Трубы переоделся. Возможно, с таким простым делом он мог бы справиться один, но пришлось спешно распаковывать вещи, искать подходящую одежду. В результате нарядился в то, что по его мнению наиболее соответствовало случаю, и состояло из вещей, полученных в наследство от Охерибо Велласа. Не рискуя ходить без брони, надел кольчугу без подоспешника на одну шёлковую исподнюю рубашку, прикрыв сверху пурпурной туникой. Роскошный, шитый золотом плащ Велласа, покрытый причудливым узором из цветов и фантастических животных и его золотой пояс, инкрустированный эмалью, могли стать предметами зависти многих средневековых правителей Земли. Наряд дополнил меч, добытый Ярославом в дебрях северных лесов. Он предпочёл именно его, хотя имел к поясу родной крытый эмалью меч, но огромные рубины горели на солнце более презентабельно, нежели эмаль. В современное время на Земле подобный наряд мог выглядеть вульгарной роскошью, но на Троне — прямо противоположно. Именно бросающаяся в глаза роскошь считается синонимом достатка и благородства. Вождь обязан выглядеть богато, иначе потеряет достоинство в глазах общества.

Не зная порядков при дворе Тимонома, пригласил Дрегона ехать вместе с ним, при необходимости оказать помощь советом или подсказкой. Дрегон жил в Ринале уже около полугода, не считая более ранних посещений, хорошо знал местные нравы и по его словам один раз удостоился чести побывать на приёме во дворце и поднести подарки отцу нынешнего Тимонома.

— Мне нужен твой совет, Дрегон, какое подношение сделать Тимоному? Я не представляю местных традиций. Будет ли достаточно отреза дорогой материи или лучше оружие, к примеру, этот отделанный эмалью меч?

Дрегон на секунду задумался, теребя давно не стриженную бороду.

— Не знаю, что сказать, Дхоу. Тимоном Риналя — человек очень состоятельный, это вам не Бурути или главы семей Агерона. Ахав владеет огромными землями не только в Ринале, но и в Бразанне и Драмнене, что для него отрез или меч, а вот хороший конь даже для него мог бы стать значительным подарком…

— Ну … у, как раз кони — наше богатство и раздавать их — разорительно, да и не настолько нужен колонии Тимоном Риналя. Обойдётся обычным подарком. Забирай меч и отрез, поднесёшь нашему хозяину и переоденься во что–нибудь более подходящее, нежели засаленная туника матроса.

* * *

Когда вышли на улицу, их ждали две колесницы и посланник Нелей. От удивления он развёл руками:

— Дхоу наватаро, какой чудесный вид! В этом наряде вы просто император, кто бы мог подумать, что владеете такой роскошью.

Ярослав конечно понимал: слова Нелея — просто форма лести, но вынужден поддержать.

— Уверяю вас, наватаро, это не единственное богатство, которым владеет вождь индлингов, но посмотрите сюда, — Ярослав мановением ладони указал на предметы в руках Дрегона.

По вашему мнению эти подарки достойны подношения?

В ответ Нелей скорчил безразличную мину:

— Уверяю вас, Дхоу наватаро, Махесте с благодарностью примет подарок, — и широким жестом руки пригласил Ярослава проследовать к колесницам, — Прошу, выбирайте любую.

Нельзя сказать, что увиденное удивило Ярослава, но колесницы представляли совершённую конструкцию для своего уровня развития, намного превосходя те, что он видел в Агероне и Новом Нидаме. На память приходили боевые повозки Древнего Египта, тоже очень лёгкие, но имелись и существенные отличия. Большим прогрессом можно считать тонкую и прочную стальную ось с бронзовыми втулками, хорошо видимыми в основании ступиц колёс. Его четыре спицы являлись минимально возможным набором для сохранения прочности. Меж тем в Агероне применяли колеса с шестью и даже с восемью спицами, словно это телега, а не колесница. Да и вес ринальских явно ниже, чем виденных ранее. Отличительная черта колесниц — мягкие кожаные бандажи на ободе колёс. Ярослав, стремясь понять назначение этих псевдошин, перед посадкой аккуратно пощупал их рукою, как это делается у автомобиля. Оказалось довольно упруго! Нелей, заметив интерес Ярослава, с готовностью заметил:

— Вас интересуют кожаные накладки? Думаю, вы никогда не видели таких.

— Да, — согласился Ярослав, — в Агероне применяют железный бандаж, отчего колесницу немилосердно трясёт.

— Действительно, накладки стали применять совсем недавно, лет десять назад. При этом ход становится более плавным и мягким.

— Что там внутри? — живо интересовался Ярослав, вновь нажимая бандаж пальцем.

— Смолистые волокна дерева энуя. От времени они становятся плотными и упругими, хорошо смягчают движение. Но служат недолго, через полгода — год их следует менять.

Они поднялись, и колесница неспешно тронулась в путь. Проезжая мимо каменных изгородей поместий и застроенных островков предместий, Ярослав не имея другого занятия кроме созерцания живописной картины пригородов, старался расспросить Дрегона, что он знает о правителе Риналя.

— Каков он человек? — заинтересованно спрашивал Ярослав, — в чём сила его власти?

Дрегон отвечал задумчиво, держась за поручень колесницы, которая, не смотря на бандажи, порядком трясла.

— Дхоу наваторо, видите ли, Ахав — не вождь, не деспот и не глава семьи, как это водится в Агероне. Он Тимоном — самый богатый землевладелец Риналя. Здесь всем заправляют гаморы землевладельческая знать. Если в Бурути и Агероне земля принадлежит семьям, и семьи распределяют участки земли про меж земледельцев, то здесь иначе. Земля принадлежит гаморам безраздельно.

— А как же Бурути?

— Бурути — лишь деспот, земля ему не принадлежит, он силой принуждает людей исполнять собственную волю, фактически являясь безраздельным хозяином и земли и людей, но совет старейшин действует самостоятельно, лишь согласуя свои решения с волей деспота.

— Ну а гаморы — кто они такие?

— В Ринале примерно сотня крупных гамор. У каждого — своя гетерия, в которую входят более мелкие землевладельцы, способные выставить воинов.

— В таком случае, если кругом — гаморы, кто работает на земле? Кто её возделывает?

— В Ринале есть земледельцы, которые ещё не утратили права на участки, но таких становится меньше. Примерно половина плодородной земли Риналя принадлежит гаморам, и они постепенно захватывают новые земли. При этом земледельцы часто остаются на месте, превращаясь в арендаторов. Их положение бесправно выгнать в любое время, хозяева могут. Потеряв землю, человек вынужден заниматься чем-то другим, становиться моряком, торговцем или браться за ремесло.

Ахав — один из самых богатых и уважаемых гамор, его власть исходит от возглавляемых им гетерий. Он руководит советом старейшин города и избран гаморами на должность Тимонома, призванного обеспечивать богачам политические права в зависимости от имущественного положения. Ахав сильно зависит от поддерживающих его богатых гамор, которые при желании могут лишить его власти. В последнее время Тимоном, стремясь предотвратить недовольство народа, ввёл много законов, ограничивающих произвол землевладельцев, особенно, что касается незаконного захвата земли. Людям были возвращены отнятые наделы. Таким образом, Ахав пытается усилить свою власть, ища поддержки в народе. Если найдёт, то может стать Деспотом или даже Императором.

— Я слышал: на востоке есть империя Эрин. Чем власть там отличается от Риналя и Агерона?

— В отличие от Агерона, где всем заправляют главы семей, или Семнана, где сила в руках торговцев, Император Эрин — военный правитель, почти как вождь, только передаёт свою власть по наследству, в отличие от Риналя, его власть освещена богами и поддерживает большая часть простого народа. Торговцы и гаморы существуют, но ограничены в своей алчности…

* * *

За разговором достигли крепостных ворот, где городские улицы повели их вверх, к основанию дворцового холма. Ярослав любовался городом, его прочными каменным домами, красивой добротной одеждой горожан.

Размышляя в пути, приходил к мысли — не смотря на трудности, Ахав — хороший правитель, и город процветает. Проехали мимо кварталов ткачей, изначально людей зажиточных, затем пошли красильщики, кузнецы. Улица, постепенно повышаясь, привела в верхний город с домами знати. Здесь можно видеть гуляющую публику в дорогих нарядах, окружённую толпой слуг. Навстречу спускались колесницы, запряжённые парами дорогих коней. Слышался рёв хумма с хумариями в неуклюжих сёдлах. Улицы в центре стали оживлённы — Нелею пришлось стороной объезжать заполненные покупателями и торговцами рыночные площади. Тем не менее, быстро достигли подножия стен дворца.

В воротах стража пропустила гостей Тимонома без вопросов. По своей конструкции крепость в Изумрудной долине для Ярослава представлялась более замком феодала, нежели дворцом. Верхнее укрепление Риналя сильно отличалось. Если акрополи Агерона и Нового Нидама служили последней защитой жителям городов и содержали в себе лишь склады с запасами на случай осады, то крепость Риналя являла смесь различных задач, во всяком случае назвать её «замком», не получалось. Скорее «кремль», но и этот земной термин не отражал назначения. Здесь на небольшом участке вершины холма теснились постройки всевозможного характера. Значительное место занимали храмы богам, которые в виде террасы возвышались один над другим. Вперемешку с храмами чернели проёмами прочных ворот склады, имелись небольшие домики охраны и прислуги, конюшни и отдельные дома, по мнению Ярослава принадлежащие богатым гаморам. Над всем этим хаосом, на самой вершине красовался дворец правителя с отдельными воротами.

Колесницы остановились посреди внутреннего двора, окружённого со всех сторон двух этажными галереями. Центральный вход украшали мраморные колонны и резной портал распахнутых настежь дверей. Сойдя с колесницы, Нелей пригласил гостей пройти внутрь, Ярослав и Дрегон проследовали в указанном направлении.

Зал для приёмов оказался схож по конструкции с мегароном в Изумрудной долине. Четыре массивных каменных колонны поддерживали своды. В самом центре — нечто похожее на очаг или жертвенник. Каменный, покрытый тонкой изящной резьбой трон располагался у правой стены по отношению к входу. Здесь стояли столы с трапезой и толпилось человек десять придворных. До появления гостей, они о чем-то бурно спорили, слышались возбуждённые голоса. Ярослав не успел понять, о чем идёт речь, прежде, чем Нелей объявил о прибытии. Сразу голоса стихли, а взоры обратились в их сторону.

— Махесте! Наватаро! — громким, но мягким голосом, привлёк внимание Нелей. — Представляю Дхоу индлингов — наватаро Арослав, — царедворец склонился перед сидящим на троне Тимономом.

Ярослав увидел человека, разительно отличавшегося от своего окружения. Лицо узкое, выразительное, чёрная борода коротко стрижена, все черты лица тонкие, выражение — жёсткое. Одет по придворным меркам просто, в чёрное с серебром длиннополое одеяние. На рукавах и вороте — пуговицы в виде отделанных серебром хрустальных гранённых кристаллов.

На слова Нелея Тимоном встал с трона, сделав пару шагов навстречу, и приветствовал Ярослава учтивыми словами:

— Мне доставляет удовольствие видеть вас, Дхоу наватаро, в городе Риналь, позвольте с должным почтением приветствовать благородного Вождя, слава которого перешагнула моря, и гостеприимно растворить перед Вами двери моего дома.

В ответ на учтивые слова Ярослав выступил вперёд и с поклоном, также учтиво произнёс:

— Свидетельствую своё почтение, Махесте Тимоном. Я с радостью принял оказанную честь посетить Ваш спасаемый богами дом, и прошу принять от меня скромный подарок в честь встречи и надежды на добрые отношения между нашими народами.

Ярослав мановением руки призвал Дрегона выступить с подарками. Старый разбойник, как водится в таких случаях, замешкался, но тот час оправился и решительно шагнул с протянутыми вперёд руками и подарками. Возможно, Дрегон поднёс бы их прямо Тимоному, но его на пути ловко перехватили. Один из царедворцев принял подарки, сразу отступив по правую руку от господина, тоже повторил и Дрегон возвратясь на место, но уже с пустыми руками.

— Прошу прощения, Дхоу, — спокойно говорил Тимоном Ахав, — если вызову Ваше неудовольствие сожалением — ваша племянница наватаро Анна, будущая ученица Академии Риналя и Ваша наследница, не смогла оказать нам честь своим присутствием, — произнося эти слова, Тимоном аккуратно, и якобы не заметно пощупал двумя пальцами край подаренной Ярославом ткани — шёлкового золотого атласа.

Ярослав ответил, слегка склонив голову и как можно учтивее.

— Прошу прощения, Махесте, моя племянница — ребёнок нежного возраста, впечатлительная, очень скромная и стеснительная. Общество взрослых мужчин может оказать неблагоприятное влияние на её здоровье.

— Абсолютно с вами согласен, Дхоу наватаро, наши разговоры тяжелы для детских ушей, но позвольте тогда посредством Вашей милости передать Наше почтение уважаемой наватаро Анне и скромные подарки…

Из–за спины Тимонома вынырнул человек в расшитой золотой тунике с повадками лисы на челе и рулоном материи в руках. Поверх стоял серебряный ларец, вероятно, с женскими украшениями. Невольно взгляд обоих упал на материю подарка и сравнение с атласом Ярослава, присутствующим по другую руку от Тимонома говорило не в пользу последней, хорошей, но льняной ткани. Ахав отвёл взгляд, но, пользуясь врождённой привычкой, не смутился, коротко бросив:

— Ваш подарок, Дхоу, действительно царский.

Ярослав лишь с лёгкой улыбкой коротко склонил голову в знак благодарности.

В ответ Тимоном жестом указал на стол, но не уставленный яствами, а другой, свободный.

— Прошу прощения, — говорил он решительно, — позвольте поинтересоваться, Дхоу, каковы цели вашего прибытия в Риналь?

* * *

Оба прошли к столу, и Ахав жестом предложил присесть на кресла. На столе сразу как по волшебству появились бокалы, наполненные рубиновым вином и хрустальный кувшин.

— Моё посещение Риналя в этот раз, — Ярослав, как бы смутившись, пояснил, — надеюсь, буду часто видеть благословенный город, — связано с торговыми делами. Как вы, наверное, уже знаете, — Ярослав осторожно приподнял свой бокал над столом в ответ на жест Тимонома отведать вина, — Изумрудная долина испытывает недостаток многих товаров, но и многое может предложить взамен…

— Я уже слышал о лошадях, — заметил Ахав, отпивая глоток и ставя бокал обратно на стол. — Неужели правда то, что о них говорят?

— Не знаю, что о них говорят в Ринале, мы ещё никому не показывали, разве что их могли видеть на пристани во время разгрузки, — ответил Ярослав, пригубив вино в бокале.

Ахав усмехнулся.

— Я знаю всё, что происходит в городе, а разгрузка необычного товара и прибытие известного человека, не прошли мимо глаз множества людей. — Тимоном подал знак говорить одному из придворных, что окружали во время беседы.

В разговор вступил молодой человек в голубой, шитой узором тунике, на бледном лице пробивались редкие волосы бороды и усов.

— По словам бурутийских воинов, участвовавших в битве в Проклятой долине, всадники налетели на них, как ощеренный клыками змей. Копья пробивали человека насквозь вместе со щитом. Кони бросались в воду, и, пользуясь огромным ростом, поднимались прямо на борт кораблей. Бурутийские воины ничего не могли сделать с закованными в железо амритами…

Царедворец закончил, а Тимоном взглянул вопросительно.

Ярослав отвечал медленно с лёгкой усмешкой:

— Ну..у, долину Проклятой уже никто не называет. Теперь это Изумрудная долина — за великолепие своих лесов. Проклятие снято окончательно и навсегда. Что же касается боя, то сейчас бурутийцы станут усиленно врать, стремясь оправдать проигрыш какими-то непреодолимыми обстоятельствами.

Несмотря на то, что я привёз не самых лучших коней. Лучшие нам самим нужны. Это самые обычные лошади, просто более крупной и выносливой породы. Действительно, хорошо обученные кони прекрасно себя показали в бою, но на самом деле здесь нет ничего такого, чего не могут сделать ваши всадники.

— А амриты?

— Амриты — просто закованные в броню люди, подобно вашим воинам на хумма.

Неожиданно вступил в разговор один из придворных, среднего возраста мужчина с надменным голосом и манерами:

— Махесте было бы достойно внимания видеть поединок амрита с хуммой.

Тимоном вскинул брови:

— Действительно, подобные всадники могут составить противников хумме? — и вопросительно взглянул на Ярослава.

— Я конечно благодарен Махесте Тимоному за тёплый, радушный приём, но кони — ценный товар и могут быть ранены в поединке, но если кто–то купит, то может делать всё, что пожелает.

— Сколько вы за них просите? — с деланным любопытством поинтересовался Ахав.

Ярослав с готовностью ответил:

— Предполагаю, пятьдесят золотых долей за каждого и десять — за случку от производителей.

Среди присутствующих раздался ропот:

— Дорого… баснословная цена…

Ярослав поднял ладонь, призывая к вниманию.

— Это предварительная цена. Я готов торговаться по конкретным сделкам. Лошадей — не так много, их достоинства заметны невооружённым глазом. Когда окрепнут, я на деле докажу их силу и выносливость в сравнении с лучшими лошадьми Риналя.

— Ну, а если я куплю у вас их всё оптом? — прервал Тимоном.

— Продавая по отдельности я получу больше.

— Это ваше право, — согласился правитель.

* * *

В этот момент по рядам придворных прошёл шёпот, и некоторые расступились. В зал как вихрь влетел архимаг Анастагор в своих белых развевающихся одеждах и хлоп на стол перед Тимономом пачку бумаг. Взмахнул ладонью, призывая лишнюю публику удалиться. Ярослав сразу заметил — вольное поведение мага в присутствии правителя говорит о его высоком, доверительном положении при дворе и в отличие от остальных царедворцев много позволено. И не удивительно, если учесть какой вес занимает академия в мире и зависимость государства от магов. Даже Ярослав вынужден ради получения колонией полноценного волшебника передавать на обучение в академию близкого человека. В других обстоятельствах он не сделал бы подобного.

Анастагор выпалил, обращаясь к Ярославу:

— Я жду в Волшебном утре, а Вы, оказывается, здесь, насилу мне доложили. Где моя будущая ученица? — оглянулся, а затем добавил, как бы смущаясь вольного тона, и обозначил лёгкие поклоны в сторону обоих правителей, — Махесте, Дхоу наватаро.

Ярослав ответил первым:

— Простите, уважаемый Анастагор, но посланник Нелей посоветовал в первую очередь ехать ко двору Махесте.

— Да, конечно, — с готовностью согласился маг и немедленно перешёл к делу: — С вашего позволения я подготовил проект договора между городом Риналь и Дхоу индлингов Ярославом на обучение его племянницы в академии. Уважаемый Ласос — хранитель казны, — Анастагор сделал лёгкий, одобрительный поклон в сторону присутствующего здесь человека, который вопреки просьбе Архимага к придворным, покинуть зал, всё же остался, — согласился оплатить расходы на нового ученика.

Хранитель казны кивнул в ответ и обратился к Тимоному:

— Я посчитал — десять золотых в год не станут тяжким бременем, а город получит дополнительного мага, тем более штаты академии далеко не заполнены.

Ахав загадочно улыбнулся и, сделав глоток из бокала, произнёс, обращаясь к Ярославу:

— Как видите, ваша просьба нашла благодарное согласие с нашей стороны, но… — правитель обратил взор к архимагу, понуждая продолжить начатую мысль.

Анастагор с готовностью подхватил канву разговора:

— Прочтите договор, Дхоу, и обратите внимание: мы готовы принять в академию наватаро Анну, при условии, если и лично вы пройдёте обучение, — архимаг решительно протянул проект договора.

Ярослав вскинул брови и даже на секунду потерял дар речи, настолько неожиданным стало условие приёма в академию его племянницы.

— Но…о, — протянул он, даже не зная, что сказать, а Анастагор немедленно перебил, стараясь успокоить собеседника и не вызывать немедленного отторжения.

— Мы создадим для вас самые льготные условия, вы не будете обязаны присутствовать на занятиях, как это делают другие ученики. Мы понимаем: ваши обязанности перед собственным народом требуют больших забот, терпения и времени, и постараемся свести обучение к необходимому, когда будет такая возможность. Но убеждение основано на необходимости учить Вас и госпожу Анну.

Ярослав ответил, спустя несколько секунд раздумий. На первый взгляд предложение казалось весьма странным, и напрашивался вопрос: зачем Риналю неспособный к магии человек. Свет клином не сошёлся на академии Риналя, существуют и другие. Но следующей мыслью стало: прежде, чем делать категорические заявления, следует прояснить причины требований. Ответил сдержанно:

— Я польщён и очень благодарен! Но откуда столько внимания к моей скромной особе? Право слово, и в мыслях не было подобного, а учитывая малые способности, предполагал: меня близко не подпустят к академии.

Смею допустить здесь нечто иное… Возможно, вместо учёбы придётся заниматься совершенно другими вопросами…

— Вы недалеки от истины… — подтвердил Ахав.

— Вы не совсем правы, — опроверг Анастагор, — у Вас есть потенциал, и я готов лично уделить внимание подготовке. Уверен: кое — что получится. Но не могли бы Вы, Дхоу, оказать некоторые услуги нашему городу в области организации воинских контингентов всадников…

Тимоном прервал архимага:

— Сейчас для нас сложилось крайне трудное и запутанное положение. Отался незавершен конфликт с Семнаном. Их войска готовы к продвижению в сторону союзного нам Арраса, с другой — город Рахин осадила толпа нелюдей, и мы не знаем, держится гарнизон, или город уже пал. Наши силы сосредоточены недалеко от Витри и испытывают трудности со снабжением из–за постоянных разбойных нападений на корабли с продовольствием. Распыление сил по трём направлениям: против нелюдей, Семнана и пиратов крайне нежелательно. В этих условиях мы испытываем нужду в опытных командирах и контингентах войск…

— К сожалению, воинов дать не могу, потому — не имею, — пояснил Ярослав, разведя руками.

— Мы предлагаем: оказать услугу другого рода, — продолжал Тимоном, — в империи Эрин и успешно применяют отряды всадников. Хумма остались как церемониальные и представительские животные. У нас иначе. По причине недостатка пастбищ отряды всадников не развиты. Мы по старинке применяем колесницы, как ударную силу конных отрядов.

— Простите, Махесте, но я человек в Ринале временный, а отряды всадников требуют постоянной заботы и внимания, не думаете ли вы, что я брошу дела своего народа и займусь вами, только по причине непринятия моей племянницы в академию, ведь есть Эрин, Олигон, Альби, в конце концов Лифид и Семнан?

Услыша имя Семнана, Ахав и Анастагор прямо аж в лице переменились от неудовольствия.

«Действительно, — думал Ярослав, — получение академией Семнана такой ученицы как Анна и естественным образом друга в лице Ярослава и его народа — крайне не желательно. Конечно в военном отношении колония в Изумрудной долине не ровня Риналю, но крови может попортить много, организовав разбой на торговых путях. В особенности на линии Агерон-Риналь, по которой идёт большая часть продаваемого на полуострове хлеба. Таким образом, малая фигура Ярослава становится ключевой в большой игре. Конечно, — размышлял Ярослав, — у переселенцев и власти, тайно управляющей Семнаном в лице Асмалитов глубокие противоречия и собственные счёты, но Ахав и Анастагор об этом не знают. Не знают они и того, что он решится учить Анну в Семнане только в том случае, если ему крепко обнесёт голову. Он себе не враг, но отказывать городу Риналь нет резона. Стоит поторговаться и согласиться на самые по возможности малые услуги».

Пока Ярослав размышлял, Ахав и Анастагор пытались его успокоить:

— Что вы, что вы, — дружно возразили они.

А Архимаг убедительным тоном продолжил:

— Мы ни в коем случае не ставим под сомнение ваши обязанности перед народом индлингов. Лишь просим оказать услугу в силу возможности и дружеского отношения к городу Риналь…

— Возможно, — продолжил Ахав, — наши союзные отношения могут предотвратить агрессию соседей. С другой стороны, дружеские отношения и взаимная поддержка могут быть оформлены в виде союзного договора.

— Я подумаю над вашим предложением, — согласился Ярослав, пытаясь увести разговор к менее серьёзным, чем взаимные обязательства государств, темам. Он взял со стола проект договора и углубился в чтение, сразу вскрыв неприятные моменты.

— Уважаемый Анастагор, — обратился он с вопросом к магу, — я не нахожу пунктов, связанных с проживанием моей племянницы. По моим представлениям, а точнее со слов Ольверо, ученикам предоставляется жильё за счёт академии?

— Да, — согласился архимаг, — для учеников младшего возраста существует пансион Волшебное утро, но возможно, в особых случаях, размещение в отдельных домах.

— В договоре нет упоминания об этом. Я считаю, не смотря на свою закрытость, пансион не может обеспечить моей племяннице надёжную охрану. К тому же вы требуете моей учёбы. Вы думаете: я готов жить в пансионе? Мой статус не позволяет так низко пасть, но содержать в Ринале собственный дом — обременительно. Особенно во время личного отсутствия. И тем более снимать гостиницу. Тут следует заметить: статус моей племянницы тоже — высок. Мы представляем целый народ. Я — как вождь, она — как единственная наследница…

Анастагор обратил вопросительный взор к Тимоному:

— Думаю — мы можем учесть особые обстоятельства?

Ахав кивнул.

— Согласен. Город Риналь предоставит ученице дом и прислугу при условии десяти лет последующей службы…

— Восьми! — перебил Ярослав, — и право самостоятельного найма прислуги, охраны, права проживания в доме лиц по усмотрению хозяев, права сдачи дома внаём, полностью или частично.

Анастагор смущённо заметил.

— Вообще–то десять лет — стандартная форма обязательств учеников академии.

— В наших традициях подобные обязательства ограничиваются пятью годами, но вы сами понимаете, уважаемый Анастагор, — Ярослав усмехнулся, — где восемь, там легко растянуть до десяти при помощи отпусков. Кроме того я прошу не исключая обычное правило годичных отпусков в течение службы, на период обучения моё исключительное право — на неограниченные отпуска для меня и моей племянницы. По моему требованию и с согласия уважаемого Анастагора… Думаю, график обучения на ближайшие два года мы согласуем отдельным документом.

Оба и Ахав, и Анастагор согласно кивнули головами, а Ярослав продолжил:

— Кроме того, мне известно правило получения учениками академии гражданства Риналя. Это тоже не отражено в договоре, а является важным обстоятельством. Оставаясь иностранцами и я, и моя племянница ограничены в проживании, передвижении по городу и стране. Существует множество других ограничений, важных с точки зрения безопасности Риналя, и пустых, унижающих достоинство даже обычного человека, не то, что вождя. Считаю: уравнивание прав очень важным.

— Думаю, за этим дело не станет, — с готовностью согласился Ахав, — Наватаро Анна получит полное гражданство, а вы — ограниченное, с отсутствием права занимать некоторые государственные должности и, в первую очередь, выборные.

— Прекрасно, — удовлетворённо воскликнул Ярослав, — если так пойдёт дело, я, сам того не желая, буду вынужден взяться за ваших всадников.

Вся компания рассмеялась.

* * *

После заминки и приглашения гостя к накрытому столу, Ахав спросил:

— Что вам может потребоваться для отряда в пятьдесят воинов?

Ярослав неопределённо пожал плечами.

— В первую очередь выпас и конюшни. Я не представляю традиций вашей армии, по тому нужны два человека: один компетентный в военном деле, другой — призванный решать задачи, связанные с финансированием и вооружением отряда.

— Думаю, за этим дело не встанет. Казармы колесничих Сетх подходящее место для нового отряда. По поводу денег обращайтесь напрямую к присутствующему здесь Ласосу. Если возникнут сложности, прямо ко мне. Вход в мой дом для вас будет всегда свободен в любое время. Нелей — мой посланник, который доставил вас сюда, хороший воин и опытный военноначальник, если Вы сочтёте его подходящим, станет помощником. Можете приступать хоть завтра.

— Прошу прощения, Махестре, за меркантильные вопросы, но с моей точки зрения подобная служба должна оплачиваться, не смотря обязанности в силу договора ученика. Я не владею источником дохода в Ринале и не являюсь землевладельцем, и не могу себя обеспечить в повседневной жизни. Те средства, которыми я владею, являются результатом службы моему народу и использовать их на службе Риналю по крайней мере не честно.

— Сколько вы хотите?

— Во сколько оцениваете годичный доход командира отряда колесничих? — спросил Ярослав у присутствующих.

Те переглянулись. Ответил Ласос неуверенно:

— В среднем землевладение получает шестьдесят серебряных долей в год. Это двенадцать — пятнадцать золотых.

— Ну вот, платите мне два золотых в месяц.

После этих слов похоже у Ласоса отлегло от сердца, казначей уверенно взялся за жареную птицу. Ахав не удостоил ответом желание Ярослава, вероятно считая столь незначительный вопрос решённым. Все четверо с утра крепко проголодались и усиленно налегли на поглощение съестного. Дальнейший разговор свёлся к частным вопросам вооружения и комплектования отряда. Из более серьёзного стоит упомянуть вопрос Ярослава относительно поддержания дисциплины в отряде:

— Смею предположить, традиции дисциплинарных взысканий в армии Риналя и нашей различны? Сомневаюсь, что гамор можно пороть по прихоти командиров?

— Для подобных наказаний нужны веские основания, — подтвердил Махесте Ахав.

— Различия в способах поддержания дисциплины могут стать непреодолимой преградой для моей службы в армии Риналя. Если приказам не будут подчиняться в силу каких — либо причин, будь то: традиции, личная неприязнь, усталость или прихоть, я не смогу выполнять обязанности, и это должно быть отражено в договоре.

— Что вы имеет в виду? — удивился Ахав.

— Следует написать согласованный документ, в котором будут расписаны воинские преступления и полагающиеся за них наказания, а также порядок привидения наказания в исполнение. У нас такие договоры зовутся уставом, и я готов за соответствующую плату подготовить и согласовать устав конницы Риналя. К примеру у нас за пьянство полагаются розги, а за бегство с поля боя — смертная казнь.

— Не думаю, что наши понятия о наказаниях сильно разнятся, — не согласился Тимоном, — за бегство с поля боя — наказание такое, что мало не покажется.

— Прекрасно, Махесте, но за сон на посту, за отступление без приказа, за нападение на командира, за паникёрские высказывания, за неподчинение в бою — смертная казнь на месте без суда.

— Без суда? — удивился Ахав.

— Да. И ещё следует добавить такое понятие, как «децимация», думаю: его точно нет.

— Странное название.

— Это казнь за трусость одного, всего подразделения или по выбору командира каждого третьего, пятого, десятого.

— Да это изуверство, — воскликнул не в силах сдерживать возмущения Ласос, — просто какое–то варварство и дикость.

— Согласен, но позволяет поддерживать строгую дисциплину и действовать в бою как одно целое. Подобно тому, как выразился один из ваших приближённых, как ощетинившийся копьями змей.

— Похоже, люди Вас слушаются безоговорочно, — печально заметил Анастагор.

— Скорее терпят, как некую неизбежность, хотя децимацию мы ещё никогда не использовали, хватает и обычных наказаний, впрочем розги не просыхают.

Тимоном заметил несколько смущённо.

— Сомневаюсь, что смогу обеспечить такой дисциплиной. Гаморы — народ своенравный, вспыльчивый, но в любом случае стоит попробовать.

— Думаю, если будет создан соответствующий регламент наказаний и обеспечено исполнение, крайние меры не потребуются, но записи оных всё же следует сделать.

 

Глава 14

По окончании приёма Ярослав покинул прохладную залу и вышел под сень галереи внутреннего двора. Солнце пекло нещадно, жара стояла удушающая. Здесь в укрытии благодатной тени ожидали своей очереди полтора десятка знатных молодых людей. Некоторые по окончании приёма поспешили внутрь дворца оказать необходимые услуги Тимоному, но большая часть оставалась ждать, проводя время в тихих разговорах или кучкуясь вокруг интересных собеседников. Некоторые предпочитали переждать жару в праздном одиночестве. Лошади и колесницы большей частью стояли также в тени галерей. Ярослав сразу заметил Нелея, Дрегона и возниц, с которыми приехал во дворец. Рядом стояли лошади и колесницы. Все желали спастись от полуденной жары. Анастагор просил не уезжать сразу, а дождаться окончательного обсуждения договора, и ехать из города вместе. В свою очередь Ярослав был готов покончить с договором как можно быстрее, ждали другие дела. Помня предложение Тимонома в отношении Нелея, решил выяснить его мнение к повороту судьбы.

Только сделал несколько шагов в сторону колесниц, как дорогу преградил знатный человек, виденный Ярославом в зале дворца и сделавший предложение о поединке всадника и хуммы. Не имея возможности пройти или обойти наглеца, Ярослав обратился желая понять в чём дело:

— Чем могу служить Наваторо… к сожалению, не имею чести знать вашего благородного имени? — несколько смутился Ярослав.

Придворный отвечал крайне надменно и вызывающе.

— Моё имя Леон из рода Промнес. Меня знает весь Риналь, я богатейший землевладелец города. Впрочем меня не удивляет невежество маррана… — Его друзья коротко хохотнули, потешаясь открытому оскорблению. — Мною сделан вызов на поединок, чем делаю честь такому человеку, как ты. Отказ может рассматриваться как оскорбление. Я не считаю славу воина достоверной без подтверждения, а отказ — трусостью или неуважением.

— Чем же я могу вам помочь?

— Принять вызов и сразиться со мной: в противном случае, обвиню в трусости и всем об этом расскажу.

— Не считаю склонность к пустому бретерству добродетелью, тем более по такому ничтожному поводу как доставить удовольствие лично мне неизвестному человеку. Я уже дал ответ в присутствии Вашего хозяина и обосновал. Если есть желание сразиться в пешем поединке, могу рассмотреть предложение, но при условии предоставления веских оснований. А сейчас позвольте пройти, меня утомляют бессмысленные разговоры, — Ярослав сделал попытку покинуть неприятного собеседника, но ему не дали.

Леон схватил за плащ на плече, не позволяя удалиться.

— То есть ты хочешь сказать — я могу вести только бессмысленные разговоры? — угрожающе спросил он.

— Нет, — с готовностью согласился Ярослав, — но не испытываю желания в обретении данным разговором какого–либо смысла и милостиво прошу благородного Гамора Наватаро отпустить плащ, и позволить пройти с миром.

— Я позволю тебе идти только, когда сам пожелаю и для принуждения к поединку готов оскорбить наглеца действием и показать его трусость всем окружающим, что он не достоин права носить меч и звание Дхоу.

Это уже серьёзный вызов не только Ярославу как воину, но и как вождю, способному постоять за себя. Как он сможет защищать других снеся оскорбление, но Ярослав был готов не в ввязываться в конфликт до конца:

— Да мне по пояс ваши, Наватаро, угрозы действием, после не пожалейте о них!

Ответ крайне удивил Леона и разозлил, гамор в порыве гнева поднял руку и сделал попытку с размаха ударить кулаком в лицо, но Ярослав ожидал и с лёгкостью увернулся, уйдя в сторону и вниз. Ответить резким ударом апперкота он посчитал в тот момент равносильным нанести оскорбление достоинству знатного человека, и не придумал ничего лучшего, чем коротко пнуть по голени. Результат оказался ошеломительным. От казалось бы, незаметного, но исключительно болезненного удара, Леон согнулся в три погибели. Выпустил плащ и упал на каменные плиты галереи, держась за голень с протяжным глухим стоном.

— У…у!

Пользуясь полученной свободой, Ярослав постарался удалиться от группы агрессивно настроенных гамор. Большинство из них даже не успело заметить, что произошло:

— Какова наглость! Варвар ударил Леона! Марран ударил Леона!

Часть тут же схватились за кинжалы, совершенно не обращая внимания, что действия Ярослава ответные. Тем временем он спокойным шагом удалялся, не обращая внимания на оставленное позади себя возбуждение. Один из молодых людей по виду совсем юный и, возможно, близкий друг Леона, не сумел сдержаться и бросился следом с обнажённым кинжалом.

Не успел Ярослав расслышать стук шагов за спиной, возмущённый возглас: «Умри», и обернутся, как его пырнули кинжалом в спину. Кольчуга выдержала удар, введя нападающего в недоумение. На варваре не было брони только плащ и туника, но убить с ходу не получилось. Тело оказалось как обычно мягким, но не пробиваемым. Вторым ударом он пытался добить наглеца, но Ярослав уже не позволил. Обратясь к врагу, он с лёгкостью перехватил руку в районе кисти. Затем крутанул с такой силой, что хрустнули суставы, а молодой человек с резким вскриком упал на колени, выпустив оружие.

Подобной наглости никто не ожидал, двое ближайших сподвижника Леона обнажили короткие мечи и сделали несколько шагов в сторону Ярослава, намереваясь расправиться с варваром настоящим образом. Тому пришлось бросить поверженного противника и взяться за меч. Назревала потасовка, и Ярослав поспешил отступить к колесницам, чтобы быстрее покинуть дворец, но что–то пошло не так. Увидев полуобнажённый рубиновый меч Ярослава, его противники резко остановились, на их лицах прорезались недоумение и испуг. Один из них выкрикнул в сторону Ярослава:

— Будь ты проклят! Мы тебя ещё достанем! — ни тот, ни другой не сделали более ни шага вперёд, чтобы вступить в бой. Что-то их остановило, и Ярослав не смог определить, что. В тот же момент раздался громкий незнакомый голос, и из–за гамор вышел возмущённый человек в белом балахоне.

— Стойте! Остановитесь! — возопил он, воздев руки к небу. — Как вы смеете поднимать оружие на невинного человека. Вложите мечи в ножны и прекратите скандал. Как ни странно, его послушались, возмущённые придворные, убрав оружие, разошлись по укромным углам, только оскорблённый до глубины души Леон шипя, бросил в сторону Ярослава:

— Мы ещё встретимся, я раздавлю тебя хуммой!

— Простите неразумных юнцов, Оуна наватаро, — молвил человек, приближаясь быстрыми шагами и складывая ладони в умоляющем жесте, — они не понимают, какое преступление совершают и какое суровое наказание ждёт от господина города…

Ярослав живо заинтересовался незнакомцем, пытаясь в образе найти отражения души и свойств характера. Перед ним стоял ещё молодой человек, благообразной наружности, чёрные, тщательно зачёсанные волосы волной ниспадали до плеч. Знак небесного ключа на груди говорил о принадлежности к культу новых богов Асмаила и Асмадея.

— Благодарю вас наватаро, за вовремя оказанную поддержку. Простите, не имею чести знать вашего благородного имени.

— Зовите меня просто, — скромно потупил взор адепт. — Брат Хевра.

— Благодарю, брат Хевра. Вижу, Ваши слова пользуются среди гамор уважением.

— Вы преувеличиваете моё влияние, но не скрою, в последнее время небесный свет осиял многие блуждающие во тьме души. Среди порока и невежества они — как луч надежды на торжество великих принципов свободы и человечности.

— Свободы от чего? — удивлённо спросил Ярослав неожиданности концовки речи адепта.

— Свободы духа, — излишне спокойно уточнил Хевра.

—Ах, духа, — понимающе качнул головой Ярослав, — а мы всё по–старинке…

— Позвольте, — прервал его Хевра, — как можно верить в молнии и громы, будто посылают их предки на головы нерадивых потомков…

— Действительно, — с готовностью согласился Ярослав, — такие глупости.

Неожиданно разговор прервали. Анастагор, торопясь к Ярославу и размахивая в руке свитками договора, возмущался на ходу:

— Слава Богам вы живы! Вспыльчивость гамор известна, но вы–то хороши. Дали себя спровоцировать, — маг пренебрежительно взглянул на жреца и не удостоил приветствия, исключая нелепый кивок. Ярослав сразу приметил, Анастагор недолюбливает жреца.

Впрочем Хевра оставался пассивен и, смиренно склонив голову, молвил.

— Вижу у Дхоу много важных дел, но если есть интерес к проповеди света и любви, будем рады видеть в нашем кругу, поведать истины, скрытые под покрывалом сознания.

— Без сомнения мне будет интересно, — с готовностью согласился Ярослав.

Когда Хевра удалился, Анастагор выразился откровенно:

— Змея уползла…

Но не развил мысль, а продолжил, будто спохватясь:

— И так, потеряно много времени… Едемте вождь, нам надо закончить с этим договором.

* * *

По возвращении в пригород, Ярослав предполагал — выполнив миссию Нелей оставит их, но как, ни странно, гамор вызвался сопровождать Анастагора и Ярослава в пансион и обратно.

— В том, что случилось, есть и моя вина, — с сожалением пояснил Нелей,

— Махесте поручил охранять вас, чтобы избежать подобных столкновений. Он предполагал заносчивость гамор в отношении, как они говорят, марранов.

Ярослав почувствовал неприятный смысл незнакомого слова, переспросил:

— Марранов?

— Так в Бразанне и Витри зовут свиней. Марран — любой иноземец, человек стоящий ниже по положению. Для вас вождь конфликт с Леоном опасен. То, что произошло во дворце, не будет иметь последствий, потому, как Вы находились под покровительством Тимонома и вероятно Леона накажут за выходку в отношении гостя, но в другом случае могут казнить за нападение на гамора. Будьте осторожны. Зная характер Леона, следует ожидать повторения попыток затеять ссору. Он и его гетеры не прощают унижений.

— Но помилуйте, — Ярослав выразился крайне удивлённо, — я лишь защищался, меня ударили в спину ножом!

— Не имеет значения, кто начал ссору — спокойно уточнил Нелей, — Знатный гамор упал перед мараном на колени, и унижение можно смыть только кровью. Предупреждаю, они не оставят произошедшее без последствий…

— Спасибо, я обязательно учту Ваши предупреждения и буду осторожнее. Кстати Махесте Ахав обещал, в случае подписания договоров и если займусь организацией отряда всадников, гражданство Риналя.

Нелей задумался.

— Это многое меняет… Вы сможете отстаивать права в суде и становитесь в один ряд с нами. Ещё лучше, если Махесте выделит участок земли. Будете гамором не на словах, а на деле…

Анастагор присутствовал при разговоре и принял участие, когда коснулось сферы его интересов.

— Академия Риналя заинтересована в Вашей милости Дхоу. Думаю, наделение землёй найдёт отклик среди магов, так и правителя города. Если всё же подходящего поместья не найдётся, я готов уступить одно из своих…

— Это прекрасный выход, уважаемый Анастагор, — Нелей слегка склонил голову в учтивом поклоне.

В ответ архимаг продолжил.

— Если вместо шестидесяти серебряных долей в год вы получите поместье — более выгодно для нас всех. Вы Дхоу займёте более высокое положение в городе, а казна сохранит средства. Предполагаю, Махесте не станет возражать…

— Но это не освободит от конфликта, а лишь укрепит положение, — уточнил Нелей.

Анастагор подтвердил:

— Да это так, но Леон уже не сможет просто напасть и убить, он будет вынужден сделать вызов по всем правилам, а вождь вправе отказаться…

— Если сочтёт необходимым, Тимоном может запретить поединок, — живо дополнил Нелей.

— Академия тоже может ходатайствовать о запрещении, если сочтёт нежелательным, — с готовностью уточнил Анастагор.

— Помилуйте, Наватаро, — возмутился Ярослав, — вы считаете, что я обязательно буду убит Леоном?

— Нет, если поединок будет пешим, но Леон не станет сражаться пешим, это ниже его достоинства. Леон — всадник хумма, и вас убьёт хумма. Думаю, вам стоить купить хумма и обучиться этому искусству…

Время уходило, и Ярослав вынужденно покинул собеседников, чтобы подготовить всё необходимое для поездки. Первым делом: им требуется надёжная охрана. По прошествии трёх дней лошади окрепли и могли выдержать неспешное путешествие. Трое тяжело вооружённых всадников и шестеро арбалетчиков будут надёжной преградой на пути желания гамор отомстить. Кроме того нужна помощь Анны в деле более полного оформления договора.

Все вооружились до зубов, чем произвели впечатление на Нелея и Анастагора, которые ещё никогда не видели рыцарскую конницу в полном уборе. Кони закрыты попонами, потому могли ожидать нападения хумма. Казбек нёс чешуйчатую броню, именно на нём должен вступить в схватку с хуммой Ярослав, если нападение всё же последует. Сам он ехал впереди на обычной кобыле, сберегая силы Казбека. Следом — Труба в качестве оруженосца и Бомба — кутюрье. Анюту вёз перед собой в седле Молчун. Арбалетчиками служили матросы из команды уже знакомые с работой механизмов. Стандартным порядком, медленно тронулись в путь. По происшествии малого времени колесницы с Нелеем и Анастагором быстро ушли вперёд, но вернулись, не желая терять из виду спутников.

 

Глава 15

Пансион Волшебное утро — обширное поместье в пригороде. Вся территория обнесена каменной стеной с прочными воротами. Внутри — сады, площадки для игр, беседки, павильоны для отдыха и занятий. К подъезду красивого каменного двухэтажного дома вела мощённая дорога. Всё ухожено и роскошно.

Сойдя с лошади, Ярослав последовал за Анастагором. За ним едва поспевали Анна и Анюта. Войны осталась снаружи, расположась в тени аккуратно стриженых деревьев, окружающих центральный корпус пансиона.

Гостей встретили метр Гринье, его помощницы — Критана, Фих и Коэс, воспитанницы разных возрастов: Олора, Зара, Эсхина, Мирина, Ликдама и Орфика. Причём Коэс не была человеком, а энолой. Ярослав сразу заприметил, хотя её уши подрезаны, но овал лица чётко указывал на принадлежность к лесному народу.

Анастагор всех представил, в том числе и учениц.

— Сакора мирано Дхоу наватаро, — смущаясь говорила каждая, делая замысловатый поклон.

Юные воспитанницы явно стеснялись грозного варвара, всего в броне и при оружии. Шпоры его звенели на плитах пола, едва он делал шаг.

Метр Гринье показался Ярославу адекватным своему положению стариком, поземным меркам лет шестидесяти пяти. Достойным учителем с добродушным выражением глаз и открытым лицом. Он произнёс без тени сомнения или предубеждения:

— Сакораа мирано Дхоу наватаро — рад приветствовать славного вождя в стенах нашего пансиона. Уверен, вы не пожалеете, доверив нам племянницу. Мы не пожалеем ни сил, ни времени, чтобы воспитать знающего волшебника и достойного человека.

— Надеюсь на вас, — низко склонился перед учителем Ярослав. — Анюта — моё единственное сокровище…

Затем им показали пансион, провели по этажам и залам. На взгляд Ярослава — всё очень достойно. Учебные комнаты, залы для танцев и приёмов, лаборатории. Большая Библиотека заинтересовала Ярослава, он даже спросил разрешения посмотреть несколько книг. Затем — второй этаж, комнаты воспитанниц. Скромные помещения, в каждом — стол, кровать со свежим льняным бельём, платяной шкаф, полки для книг. Всё просто, аскетично, ничего лишнего, но всё необходимое присутствует и — надлежащего качества. Порядок идеальный. Ярослав не смог сдержать эмоций, хотя и понимал, что к его приезду тщательно готовились.

— Великолепно! — воскликнул он. — Поздравляю наватаро Гринье! Ваш пансион не оставляет желать ничего лучшего! Думаю, не ошибусь, передавая в Ваши руки свою единственную наследницу.

Анастагор, видя искреннее восхищение гостя, едко заметил:

— Признайтесь Дхоу, вряд ли собственный дом в городе обеспечит лучший комфорт вашей племяннице, чем Волшебное утро.

Ярослав выразил недоумение:

— Вы хотите, чтобы я нашёл недостатки? Или разве дело в комфорте?

— Да, я знаю, — сразу согласился маг, слегка смутясь.

Ярослав тотчас продолжил:

— Дело в надёжности охраны, её достаточности, в безопасности.

— Отсутствие стражников, не означает отсутствие безопасности. Волшебное утро охраняет магия. Метр Гринье — один из лучших волшебников, посвятивший жизнь воспитанию нового поколения.

— Согласен, но если есть возможность, зачем разлучать Анюту с семьёй?

На это Анастагору нечего возразить, и он жестом предложил продолжить осмотр.

Слова Архимага задели, но причин Анюте жить в собственном доме было много, больше, чем Ярослав собирался озвучить. И даже не безопасность главное. Главное — ежедневный контроль, наблюдение и воспитание. Возможность исключить какое–то бы ни было чужеродное влияние. На что собственно пансион и рассчитан. А Ярослав не собирался оставлять ребёнка на попечение аборигенов. С Анютой всегда должен находиться кто–то из землян и непрерывно вести обучение в соответствии их представлениями. Сейчас это Анна и Юля. Девушки образованные и способные передать знания и культуру. Ярослав не собирался допускать превращение Анюты в аборигена.

Осмотрели кухню и столовую, приготовленные обеды. Всё чисто, опрятно, медная посуда начищена до блеска, но пища совершенно иная, иного приготовления, не то, что едят земляне, но даже агеронцы.

— М…м, да…а, — странно выразил Ярослав, скроив кислую мину, обескуражив Гринье.

— Что–то не так? — поспешил прояснить Анастагор.

— Видите ли, — протянул Ярослав. — Мыть посуду холодной водой с золой у нашего народа — дурной тон. Разве трудно нагреть воду на огне и использовать моющие средства, мыло или хотя бы щёлок. Смею предположить по отсутствию соответствующей посуды на кухне, моются девочки также холодной водой с золой. Метр Гринье поспешил оправдаться:

— Никак нет, Дхоу наватаро, девушки конечно моются холодной водой, нос мылом, есть и статься расходов.

— Неужели трудно, при вашем можно сказать безграничном финансировании, устроить котёл с горячей водой и подать водопровод в те помещения, где это требуется. Ну или просто на худой конец греть воду на огне и подавать в кувшинах.

Анастагор ответил слегка высокомерно, свысока:

— Употребление горячей воды считается непозволительной роскошью и вредит воспитанию.

— Ах так, — сменил позицию Ярослав, — тогда конечно, но у нас всё даже крестьяне моются горячей водой, и это не влияет на уровень воспитанности. Тем более девчонки не воины.

— Разве? — удивился Анастагор.

— А… ну тогда это меняет дело, — развёл руками Ярослав.

* * *

Закончив осмотр, Анюта осталась знакомиться с коллективом, а Анастагор, Ярослав и Анна удалились в личные покои Архимага в пансионе для обсуждения окончательного варианта договора. Процесс не быстрый, особенно когда встревает профессиональный юрист, хотя и не доучившийся. После полутора часов обсуждений у Анастагора волосы стали дыбом. Текст вылился в двадцать рукописных страниц, а дополнениям не было конца. Без сомнения в лице Анны Земля теряла проницательного юриста. Девушка находила противоречия, которые следует разрешить и условия, которыми следует дополнить как говорится: на ровном месте. Даже по мнению рядового землянина, не говоря уже о жителях Трона. Юридическая мысль которых находилась в глубоком провале. Несмотря на сложности, текст договора был закончен и Анастагор обещал — Сабук пританея начнёт изготовление соответствующей пасторы уже завтра. Ярослав удивился, он считал пасторой небольшую долговую расписку.

— Неужели будет изготовлена пастора с текстом на двух языках? Для меня это кажется странным и невозможным. Не проще составить договор на бумаге?

— Бумага может сгореть, сгнить, исчезнуть, — единственно пастора сохраняет преемственность законности и долговечность существования.

Архимаг снял с полки и поставил на стол резную шкатулку ценной породы дерева.

— Вот для примера пастора метра Гринье, заключённая с ним городом Риналь тридцать лет назад. Прекрасный образец искусства высоких пастор.

Ярослав увидел тонкую фаянсовую пластинку размером формата немного более А4, идеально белую, испещрённую мелким изящным шрифтом. Заглавия украшены растительным орнаментом, края — резьбой и яркой эмалью. Отпечатки пальцев — разнотонные серебряные, золотые. Изящная вещица, совершённое искусство неизвестное Земле. Буквы вырезаны резцом и залиты чёрной эмалью. Ярослав взял в руки, осмотрел и прочёл тексты с обеих сторон пасторы. Вернул.

— Значит будет нечто подобное?

— Да, — с усмешкой согласился Архимаг, — но гораздо тяжелее.

— Значит, поэтому вы стремитесь договора делать лаконичными.

— В том числе.

— Но можно создать лаконичный договор, отражающий основные идеи, а к нему бумажный дополнительный протокол.

— Нет уж, — отказался Анастагор. — Пусть остаётся всё, как есть.

* * *

Возвращение в Пелены не заняло много времени. Архимаг остался в пансионе, предложив завтра посетить Липсадрион, часть академии Риналя, предназначенную для технической подготовки и где Анастагор квартировал постоянно. Кавалькаду всадников сопровождал Нелей, с честью исполняя порученное Тимономом задание.

На подходе к Пеленам, примерно в трехстах метрах от ворот пригорода встретили тех, к появлению которых готовились.

Поперёк дороги стояли три хумма и дико ревели, стараясь испугать приближающихся всадников.

Всадники хумм горячили животных, готовя к атаке. Справа и слева их поддерживали четыре колесницы с лучниками. Местность ровная без канав и заборов, идеальная как для атаки хумм, так и разворота колесниц.

Ярослав издалека заметил врагов, но положение складывалось неприятное. Открытое пространство не давало возможности уклониться от боя и тем более сбежать. Их просто догонят и раздавят. Столкновение казалось неизбежным, потому следовало реализовать имеющиеся преимущества. Во-первых, развернуть боевой порядок и подойти на расстояние уверенного поражения из арбалетов. Ярослав сразу пересел на Казбека и приказал выстроиться в шеренгу. Подозвал Молчуна и Анну.

— Как только мы выстрелим, скачите на край поля и по дуге обогните место боя. Ваша задача: довести Анюту живой до стен пригорода и вызвать подмогу. В бой не ввязываться, из арбалетов не стрелять, исключая тех, кто будет преследовать лично вас. Будьте готовы.

Обратился к остальным:

— Медленно подходим на полтораста шагов и стреляем по команде. Затем увлекаем врагов отступлением, перезаряжаем арбалеты. Снова останавливаемся и снова стреляем. И так, пока не кончится поле. Затем — делай как я.

— А если они не купятся на отступление, — уточнил Труба.

— Продолжим их расстреливать. Думаю, выбора у них не будет.

Нелей со своей колесницы слышал приказы Ярослава и, видя среди подопечных готовность к бою и невозможность избежать его, предложил:

— Позвольте, Дхоу, я прежде поговорю с Леоном.

— Конечно, — с радостью согласился Ярослав, — я готов избежать боя, но передайте. Если не послушают доводов разума, мы их перебьём всех до одного, и пусть не рассчитывают на своих неуклюжих слонов. Поезжайте вперёд Нелей, а мы последуем за вами.

Этим манёвром Ярослав надеялся во время переговоров подойти к врагу, как можно ближе, когда даже дурак не промахнётся в слона. Нелей быстро ускакал вперёд, а Ярослав с людьми медленно стали приближаться. Когда расстояние составило примерно восемьдесят метров, остановил строй и взял арбалет на изготовку. Он был уверен: с такой дистанции попадёт в лоб хумма. Остальные последовали примеру командира.

Ярослав не знал о чём идёт разговор промеж Нелея и Леона, но ясно осознавал опасность положения, в которое попал. В первую очередь раздражало обстоятельство, при котором противник выбрал место и время боя. Всегда предпочтительнее играть по собственным правилам, а не по навязанным врагом. Примерное равенство сил также говорило в пользу уклонения от боя, тем более встречного. Тактические преимущества оставались на стороне гамор. Небольшие поджарые хуммы прекрасно бегают, а полагаться на единственный арбалетный залп, что он выведет из строя всех хум, нет резона. Даже, если останется неповреждённым или легко раненым один хумма, злобное животное в погоне разметает его жалкий отряд. К тому же состоящий из неопытных людей. Сложившаяся ситуация говорила — требуется во что бы то не стало избежать боя.

* * *

Тем временем Нелей пытался предотвратить бой.

— Вы знаете, Леон, Махесте приказал мне не допустить смерти чужаков. Тем не менее вы пренебрегаете волей Тимонома и опасностью мести со стороны моей семьи.

Леон отвечал надменно, с сознанием собственной правоты:

— Марран оскорбил меня в присутствии друзей, подобные действия не могут оставаться без наказания. Махесте обязан понять мои чувства.

— Все видели, что это вы преградили дорогу чужаку, а Тимоном понимает, кто зачинщик ссоры. Вы первым ударили его!

На эти слова Леон неподдельно возмутился:

— Ударив Маррана, я оказал ему честь, а вместо благодарности…

— Хотя бы повремените с наказанием, пока мои обязанности не будут исполнены. Не забывайте: нашим семьям не нужна вражда. Обратите внимание, перед вами амриты, а не просто всадники, возможно умрёте раньше, чем хумма успеет приблизиться. В руках у них — самострелы, а они мощнее обычного лука. Не ошибитесь, Леон!

— Мне безразлична Ваша малочисленная семья. Вы занимаете низкое положение, и я не собираюсь с Вами считаться… Уйдите в сторону, если хотите остаться в живых.

— Возможно, Вы не в курсе, но Махесте жалуют чужаку гражданством и за убийство привлекут к суду. Вы уже сейчас не можете его убить просто так. Для Тимонома этот человек очень важен.

— Уйдите с дороги, Нелей. Я соблюдаю приличия уже тем, что не напал из–за угла, а требую поединка. Поезжайте и скажите это… Если он согласится, я не стану атаковать сейчас, и вы сохраните честь, но если нет…

* * *

Нелей возвратился к Ярославу. Тот держал на мушке хумму Леона, следя за действиями противника, готовый убить животное по первому подозрению в начале атаки. У него и его людей оставался шанс выжить, если убить или сильно покалечить животных врага в самом начале атаки, и быстро отступить. Однако начинать первым он не мог. Нападение должно исходить от Леона.

— К сожалению, Дхоу наватаро, Леон требует поединка. В противном случае нападёт, не смотря на моё присутствие.

— Он что дурак? Не понимает: стоит нажать на эту пимпочку и он — труп? Он что думает, я промахнусь?

— Не знаю, что думает Леон, я предупредил об опасности. Он не обратил внимания на мои слова, — раздосадовано отвечал Нелей, — но с дороги не уйдёт, не получив удовлетворения.

— Но я не хумарий… не гамор…. А что если я убью его на поединке? Мне нужны гарантии Тимонома. Передай этому человеку, что я готов на поединок только при условии безопасности мне и моим людям. Прямо сейчас я не собираюсь этого делать, а поступит не разумно — просто убью. Пусть вышлет секундантов, и они договорятся о месте и времени поединка, а сейчас пусть убирается, пока жив.

После того, как Нелей донёс слова о согласии на поединок, противники развернули хумм и победоносно удалились. Ярослав негодовал на себя, что позволил врагам добиться желаемого.

* * *

Возвращение в Пелены не заняло много времени, стража знала о событиях и открыла ворота, чтобы быстро принять своих. Навстречу выехал Жиган в полном вооружении и отрядом моряков Паллады. Ярослав обратил внимание — на улицах предместья полно вооружённых людей. Его встречали как героя одержавшего победу, ну или которую он обязательно одержит в будущем. Все без исключения агеронцы предместья своими действиями высказывались за первенство Ярослава в Пеленах и готовность его поддержать.

Когда Нелей, до конца выполнив долг перед Тимономом, и собирался уехать, Ярослав обратился к нему с искренней речью благодарности:

— Наватаро Нелей, от своего лица и моих людей я горячо Вас благодарю за оказанную милость поддержки в критическую для нас минуту. Не забывайте, отныне двери моего дома всегда открыты для Вас и Вашей семьи.

— Ну что вы, Дхоу, я выполнял свой долг.

— Не предполагаю, знаете ли вы, но Махесте Ахав предлагал вашу кандидатуру в качестве моего помощника в создании отряда всадников. Если вы не против, я буду счастлив иметь под своим началом человека столь благородного.

— Не удивлён, — согласился Нелей, продолжая немного смущаться. — Тимономом знает о моих предпочтениях. Я ещё ранее предлагал введение конных отрядов наподобие Эринских.

— Вы готовы служить под моим началом? — прямо спросил Ярослав.

Но Нелей ответил уклончиво:

— Мне надо посоветоваться с семьёй и заручиться согласием деда, главы клана.

— Но сами–то вы не против? — требовательно выразился Ярослав, сделав широкий уважительный жест рукой, положив её на плечо Нелея.

— Нет, не против…

Ярослав заключил его в объятия, горячо воскликнув:

— Прекрасно! Я рад такому другу как вы!

Когда уже попрощались, Нелей как бы вскользь бросил, беря в руки вожжи и всходя на колесницу.

— Вам, Дхоу, если хотите победить, следует купить хумму и пройти обучение. Леон — умелый воин и легко одолеет новичка.

Ярослав ответил с оттенком лёгкого сожаления:

— Хумма мне — не по карману, тем более, учитель, — ехидно усмехнулся, — я разорю своих людей.

— Как же вы будете участвовать в поединке — пешим?

— Нет, — вполне серьёзно уточнил Ярослав, — верхом на Казбеке, вы видели его сегодня.

— Прекрасный конь и хорошо защищён, но лошади боятся хумм. Сумеет Казбек выдержать схватку с яростным хумма? Хумма Леона бросится на коня.

— Да… — задумчиво протянул Ярослав, — тут бы точно не помешал собственный хумма, чтобы Казбек успел привыкнуть, хотя он видал и не таких монстров (Ярослав имел в виду автомобили), но привычка не помешает.

— Я помогу вам, Дхоу, — заговорщически молвил Нелей, слегка склоняясь к Ярославу. — У моего дяди есть молодой, но уже хорошо обученный хумма Таг, я пришлю его вам завтра, вместе с рабом учителем.

Ярослав искренне удивился такой щедрости:

— Помилуйте, Боги, чем я заслужил такую милость? От всей души благодарю! Но признайтесь, друг мой, что–то за вашей милостью есть? Вы недолюбливаете Леона? Он вас чем–то обидел или, не приведи Бог, оскорбил, а вы вынуждены стерпеть?

Нелей оказался не готов к откровенному ответу, замкнулся, но всё же выдавил:

— Леон — заносчивый человек, и я, и моя семья будем рады его падению. Обещаю, если ему не поздоровится — Таг ваш. Все мы будем благодарны.

* * *

Вечер проходил в портовом трактире всем известном под вывеской — «Зубатка». Отметить удачное плавание и побаловать знакомых, которых в предвкушении выпивки оказалось много: Если считать команду Паллады в сорок человек, Дрегон с семьёй, его знакомые кормчие с командами, знакомые Ибирина, пританы порта, предместья Пелены, служители порта и бригада корабелов, занятая на ремонте. Всего более двухсот человек. А ещё их знакомые, знакомые их знакомых. В общем праздник вылился в копеечку, что пришлось раскошеливаться из резервного фонда и урезать выплаты команды. Но делать нечего, имидж — всё, а деньги в данном случае окупятся связями.

В трактире накрыли столы и пригласили всех желающих, в том числе и с улицы. Ярослав возглавлял пиршество, как какой–нибудь удельный князь, благоволя к подданным, одаряя подарками и благодаря за усердную службу. Подарками служило серебро, а благодарность за столом провозглашалась любому, кто сумел мало–мальски отличиться.

Когда официальная часть закончилась, к Ярославу подошёл Дрегон уже навеселе и, как водится у моряков, в простоватой форме доложил.

— Дхоу, по вашему почину я пустил слух промеж народа о поиске переселенцев. Желающих — немного, но наши корабли не поднимут столько.

Ярослав ответил, глядя поверх голов присутствующих:

— Следовало, одним — отказать, других — принять. Я возложил ответственность за набор переселенцев на тебя, так исполняй…

— Это так, — согласился Дрегон, слегка смутясь, — но некоторые желают получить заверения вождя.

— Пусть приходят, я приму.

— Да собственно некоторые уже здесь.

— Чего ж ты? Не заставляй людей ждать.

Ярослав сидел за столом вместе с командой корабля и кормчими, где преобладали агеронцы, но было несколько человек из Бурути и других городов Восточного побережья. Длинные трактирные столы ломились от яств, выпивки, но горящие ярким пламенем трактирные печи без устали поставляли к столам всё новые и новые блюда. Всюду слышался нетрезвый весёлый гомон. Народ веселился в силу способностей и возможности. Самые усердные, уже валились с лавок. Как это ни странно, но аборигены при всей их любви к выпивке, значительно слабее землян.

Дрегон пробился сквозь толпу, сопровождая нескольких кандидатов в переселенцы. Впереди себя он подталкивал парня лет восемнадцати в грязной серой тунике со спутанными нестрижеными волосами и выражением паники на лице. Когда до Ярослава осталась пара шагов, Дрегон ткнул его в бок кулаком, побуждая говорить:

— Ну давай. Вот он наш вождь.

Ярослав не стал ждать, когда парень решится раскрыть рот, весело усмехнулся и молвил уже не трезвый, как и все вокруг:

— Ты чьих будешь? Не бойся, говори, я не сделаю ничего плохого.

За спиной Дрегона маячило ещё несколько мужчин и женщин по облику с самых низов города.

— А вы кто такие? — окликнул их Ярослав. — А ну, не бойтесь, подходите ближе, поведайте мне о своих нуждах.

Пока мужчины мяли в руках соломенные шляпы, не зная, как лучше сказать о проблемах, женщины как всегда подсуетились. Молодушка лет двадцати с ребёнком на руках, проскользнула вперёд и затараторила, будто её сейчас же прогонят:

— Говорят, что вы землю даёте всем желающим и даже ремесленникам. Мой муж — стекольщик. Ему тоже дадут? Нужны ли вам стекольщики? А где мы будем жить? У нас нет ни гроша. Мужу платят только на хлеб. Стекло никому не нужно. У нас — полон дом детей и немощные родители, помогите нам, мы готовы работать в поле, как земледельцы, лишь бы прокормить семью…

Ярослав поднял ладонь в жесте, чтобы женщина перестала тараторить:

— Я понял ваше положение. Где твой муж?

— Он работает сейчас и не может прийти. Он работает от зари до зари за один хлеб…

— Пусть придёт ночью, когда будет свободен, и покажет, что он сделал сам. Стекольщик — сложная и нужная профессия, хотя и редкая. Сбыт товара у нас в долине очень ограничен, но излишки можно вывозить, а также обучиться ремеслу стеклодува.

— Лёгкие у него слабые…

— Ничего, мы применяем меха…

— А как на счёт земли? — вклинился в разговор мощный бородатый мужик в возрасте с закопчённым лицом и в фартуке кузнеца.

— А ты чем занят? — ответил вопросом на вопрос Ярослав.

— Я? — смутился мужик. — Молотобоец, но могу ковать… Скую любую вещь, если не слишком сложную.

— Нам нужны такие люди, как ты… Семья есть?

— Четверо сыновей…

— Все такие, как ты?

— Нет, кто грузчик, кто подёнщик….

— Запомните и передайте другим. Землю в долине дают всем без исключения и по размеру столько, чтобы можно прокормить большую семью. Хочешь — ремеслом занимайся, хочешь — хлеб расти, ни землю, ни мастерскую никто не отнимет. У нас — не Риналь, это здесь ты обязан быть земледельцем или ремесленником. У нас в достатке земли для всех. Поэтому я возьму и стекольщиков, и кузнецов… Кто ещё там…

Ярослав обратился к следующему мужчине:

— Ты кто таков?

— Я — стропальщик.

— А… а! Канатных дел мастер. А сможешь отделить пеньку от дресвы? Длинные пряди от коротких? Самостоятельно изготовить канатную машину?

Мужик смутился напору вопросов.

— Я всего лишь удерживаю болвана — стропальщик, и не смогу изготовить машину сам, нужен кузнец, но мне приходилось быть и чесальщиком, и клетневщиком, почти всё… при изготовлении канатов я умею делать.

— Прекрасно! — воскликнул Ярослав, — я беру тебя. Клетневание — сложная и редкая профессия. Следующий!

— Я — камнетёс, — смущённо молвил парень лет шестнадцати — семнадцати крепкий на вид. — Но я умею резать камень и вести кладку.

Ярослав сразу приметил, что из парня выйдет прекрасный воин или матрос.

— Но ты ещё юн быть опытным каменщиком или резчиком.

Парень смутился, не зная, что ответить. Молча мял шляпу, низко опустив голову.

Ярославу жаль отпускать перспективного человека, спросил:

— Семья есть?

Тот согласно качнул головой.

— Женат?

— Нет.

— Я дам тебе землю при условии — ты женишься до отплытия.

Парень удивлённо взглянул на Ярослава.

— У нас — недостаток женщин, — лукаво уточнил тот. — Можешь подрабатывать камнетёсом, когда пожелаешь. Но я беру тебя в команду матросом. В перспективе из тебя должен получиться хороший воин.

Парень обрадовано поклонился.

Таким образом, Ярослав принял всех желающих стать переселенцами в Изумрудной долине. Оставался один последний, которого первым подталкивал Дрегон. Ярослав обратился к нему:

— Ну, а ты чего ждёшь?

Дрегон подсуетился:

— Оружейник он, — подмигнул глазом, — подмастерье, как вы и говорили, но умелый.

— Хорошо! — Ярослав взмахнул рукой. — Садись за мой стол, оружейник, отведай вина, яств. Эй, трактирщик!

Хозяин трактира подбежал на полусогнутых, низко кланяясь.

— Накормить моих новых друзей и поставить им вина! Думаю — они давно не едали досыта…

Трактирщик засуетился, стремясь найти просителям и будущим переселенцам свободные места. Толпа, вокруг Ярослава, постепенно рассосалась, но оставались некоторые, кто ожидал. Ярослав заметил среди них Хадида.

— О… о! Посмотри, Дрегон, кто к нам пожаловал!

Все застолье обратило внимание на шпиона и предателя.

— Гнать его в шею! — грохнул глиняным кувшином о стол Ибирин.

— От чего же гнать? — тихо произнёс Жиган. — Пусть скажет…

— Батогами его! — возопили пьяные кормчие, по жизни неравнодушные к разбойникам, хотя многие в тайне не гнушались этого ремесла.

— Хорошо! — согласился Ярослав. — Говори, коли уж пришёл.

Хадид засеменил и бух на колени, лбом о пол — хрясь.

— Помилуй, Дхоу! Не погуби! Дети малые с голоду помрут!

— Чего ж ты хочешь?

— Прости часть долга. Сто золотых — неподъёмная сумма…

— Ах, ты, разбойник, — не удержался Ибирин. — Да тебя повесить мало, долг ему непомерен. Радуйся, что живой!

Ярослав поднял руку, чтобы не перебивали, но гости не могли остановиться, забыв о вожде.

— Гнать его! Свести в пританей! — летело со всех столов занятых моряками.

Ярослав дождался, когда крики прекратятся, опустил руку. Молвил спокойно, даже сочувственно:

— Помнится кто–то хотел купить у меня коня за пятьдесят золотых…

— Украли, Дхоу, — взмолился Хадид, — как пить дать, всё украли нечестивцы…

Ярослав выкрикнул резко:

— Не ври, Хадид! Вождю врёшь! — да так, что большая часть гостей за столами замолкла, и стало тихо.

— По глазам твоим хитрым вижу, — продолжал он тоном уже значительно более ровным, — деньги у тебя есть. Плати в срок или дело будет в суде пританов…

Народ одобрительно загудел.

— Но я могу помочь… — хитро намекнул Ярослав.

— Корабль у него, помнится, был, — тихо подсказал сидящий поодаль Шведов, после болезни первый раз выбравшийся на люди.

— В корень зришь, Анатоль, — уверенно подтвердил Ярослав, — если хочешь, чтобы я не разорил тебя в конец. Корабль свой пригонишь и передашь мне, как залог пятидесяти золотых долга…

— Но корабль стоит больше…

— Не перебивай, разбойник, — одёрнул Ярослав. — Я сказал, как залог, а не в счёт долга. Вступишь в команду Ибирина. Сейчас нам нужно доставить товар и переселенцев в Изумрудную долину. Твой корабль будет как нельзя кстати. Платить буду как за обычный фрахт и пользоваться кораблём до погашения долга. Если пожелаешь, пятьдесят золотых заплатишь вперёд, через пританей, в счёт остальной суммы. Чтобы твоя семья не голодала, будешь получать жалованье матроса наравне со всеми.

— Но я могу сам управлять кораблём…

— Я дам команду и кормчего. Не доверяю тебе…

— Меня ж матросы прибьют… — жалобно взмолился Хадид.

— Это твоё наказание, — пожал плечами Ярослав. — Терпи. А после возвращения долга можешь идти на все четыре стороны и сохранить за собой корабль.

Кормчий вздохнул:

— Благодарю, Дхоу…

Хадид удалился в тяжёлом упадке духа, низко склонив голову и шаркая ногами.

Ярослав обратился к сидящему за столом молодому оружейнику.

— Как тебя зовут и так ли ты хорош в деле, как говорит Ибирин?

— Зовут меня Силон, — спокойно отвечал парень. Чувствовалась уверенность человека с опорой в жизни. — Мой отец, мастер оружейник Алкмой, и я с раннего детства тружусь в мастерской. Умею выделывать клинки мечей и кинжалов…

— О как… — подал голос Ибирин, но парень продолжил, не останавливаясь.

— … могу вытягивать металл и отжигать, чтобы получить шлем или хороший стальной котёл. Но в последнее время в мастерской отца делаю наборные эфесы…

Ярослав прервал:

— По какой причине такой человек как ты готов плыть за море в глухой край населённый нелюдью?

— Видите ли, вождь, — неуверенно ответил парень, стреляя глазами по сторонам, — я полюбил девушку…

— Похвальное дело!… — воскликнул Ярослав.

— И она меня…

— Так женись.

— Она — дочь гамора…

Образовалась короткая пауза, но Ярослав быстро нашёл слова.

— Печально… И что, ты хочешь её похитить?

Парень встрепенулся.

— Что вы, Дхоу. Мы хотим бежать. Я услышал о вас… — парень вновь стал не уверен в том, что говорит правильно, озираясь на присутствующих. — Мы вместе решили плыть с вами, если конечно позволите.

— Такое бегство сродни похищению, — неуверенно протянул Ярослав… — а отец знает? Одобряет?

— Нет, — печально повесил голову парень, готовый к отказу.

Ярослав заявил громко, во всеуслышание:

— Видишь, Силон, я не могу одобрить твой поступок, — склоняясь вплотную к лицу парня, тихо шепнул. — Но, если каким–то образом ты и твоя возлюбленная обнаружатся на борту уходящего корабля, никто не станет поворачивать назад. Такова традиция… И не забывай — твоя профессия требует много инструмента, материалов, а главное — денег. Готовься. Ибирин, — тихо обратился Ярослав к кормчему и кивнул головой, — устрой всё…

Когда пирушка подходила к концу, просители закончились и многие из гостей расходились, да и сам Ярослав, приняв изрядную долю спиртного, уже собирался на покой, к нему подсел неприметный человек в серой тунике ремесленника, с чёрной курчавой шевелюрой, на вид около тридцати.

Ярослав вопросительно взглянул и опустил руку на эфес меча, лицо чужака не понравилось.

— Успокойтесь, вождь. — спокойно молвил незнакомец. — Я не наёмный убийца, просто хочу задать вопрос.

— Задавай — разрешил Ярослав, оставаясь в готовности.

— Говорят, по Риналю ходит некий чужак? Спрашивает в трактирах Фокса?

— Возможно, кто–то его ищет?

— Зачем?

— Передать привет от его друга Олега. Тебе то, что с того?

— Я и есть Фокс.

— Чем докажешь?

— Есть у меня обломок пасторы, у тебя должен быть другой.

Ярослав секунду размыслив, ответил нейтрально:

— Наведайся завтра в Пелены, будет тебе другой обломок и то о чём был уговоре Олегом. И послание от него…

— Почему не он сам?

— Не может. А тебе не всё равно?

Человек коротко кивнул, выпил недопитый кем–то остаток вина со стола. Встал и, не говоря, ни слова вышел.

 

Глава 16

Утром, как всегда, у Ярослава не болела голова после вчерашнего, чего не скажешь о друзьях, особенно аборигенах. Те просто умирали от похмелья, Анюту в пансион пришлось сопровождать лично. Жиган лежал без чувств, просил рассола, да кто ж его подаст в Ринале. В результате остались только те, кто или не участвовали в попойке: как Юля и охрана, или более менее держался на ногах, по причине, крепкой породы. Пришлось довольствоваться тем, что есть. Анюту посадили верхом на Ласку в специальное седло, которым ребёнок пользовался ещё на Земле. Остальные: Ярослав, Шведов и двое матросов — верхом. Быстро прибыли в пансион, где Ярослав покинул охрану и до казарм Сетх добрался уже один.

Отряд колесничих, передаваемый Ярославу, располагался в пригороде на расстоянии десятка километров от городских стен. Казармы имели совершенно иное устройство, нежели подобные сооружения на Земле. Основу городка составляло поле для тренировок колесничих, ограждённое живой изгородью, на краю располагались собственно казармы, рядом конюшни, склады с довольствием и амуницией.

Ярослав прибыл в отряд и сразу посетил помещение, в котором находилось что–то вроде штаба. Здание служило столовой офицеров и внешне напоминало трактир. Те же длинные столы вдоль стен, лавки, пылающий огонь в открытых печах у дальней стены, щекочущий запах печёного мяса. В штабе находилось несколько человек в простых туниках тёмно-пурпурного цвета, отличительный знак Сетх. Коротко стриженые волосы, у всех наборные пояса с закреплёнными на них короткими, широкими кинжалами. Незнакомец вызвал неподдельное любопытство присутствующих.

— Чем можем помочь? — спросил, не вставая со скамьи, мужчина среднего возраста с крупными чертами лица и красноватым носом, признаком дружбы хозяина с выпивкой. Седеющие волосы ещё не утратили первоначальный русый окрас.

— Я новый командир отряда Сетх — Ярослав! — отрапортовал он, звякнув шпорами о каменный пол. — Могу я видеть наватаро Фесала.

Присутствующие переглянулись и уставились на человека, с которым Ярослав говорил.

— Я Фесал. — выдавил из себя собеседник с заметным чувством неудовольствия.

Ярослав заметил отношение командира отряда к собственному разжалованию, постарался несколько сгладить недовольство добрыми словами.

— Понимаю, наватаро, Ваши чувства, и надеюсь, моя служба не продлиться долго, точнее после реорганизации отряда, мои обязанности перед Махесте Ахавом закончатся, и Вы продолжите службу в качестве командира Сетх, а не помощника. Возможно, дела пойдут так хорошо, что будет повышение…

Старый солдат качнул головой сокрушённо.

— Пусть боги услышат Ваши слова, наватаро … Вот так служишь, служишь…

— Ничего, — прервал Ярослав, — всё образуется, а сейчас хотел бы осмотреть часть и познакомиться с людьми.

— Завсегда пожалуйста, — спохватился Фесал, — у нас здесь просто, по домашнему…

— Среди ваших людей нет знатных гамор? — удивился Ярослав.

— В основном обычные колесничие, с размером наделов в двадцать югеров земли. Лишь меня можно отнести к гаморам с доходом в шестьдесят центнеров и возможностью содержать до десятка колесниц.

— А сколько Ваш доход исчисляется в серебряных долях?

— Примерно, от тридцати до семидесяти долей серебра в год в зависимости от урожая.

— А колесничих…

— Десять — пятнадцать.

Вскинув руку, Фесал представил присутствующих:

— Это мои командиры: Астипол, Карий, Косир, Гиплий, прекрасные ребята и смелые воины. Может, выпьете с нами, закусите. Хорей — наш повар готовит барашка…

— Прошу простить, наватаро, но я вчера злоупотребил гостеприимством таверны и сегодня не готов. Прошу ближе к делу наватаро. Покажите мне казармы, постройте людей и лошадей с оружием и амуницией. Я сделаю общий смотр.

Фесал коротко кивнул в сторону людей, которые сейчас внимали каждое слово. Правильно поняв жест, они повскакивали с мест и бегом бросились выполнять распоряжение.

— Благодарю Вас, наватаро, за поддержку, — говорил Ярослав, выходя вслед за Фесалом на улицу, — прошу и впредь не оставлять вниманием отряд и распоряжаться в моё отсутствие как того требует долг командира и воина. Кроме Вас моим помощником будет Нелей…

— Один из придворных гамор? — выразил неудовольствие Фесал.

— Да. Он неплохой человек, но сноб. Будет командовать частью отряда, которые станут всадниками.

— Вы предполагаете разделить отряд?

— Да. Предполагаю создать для начала два крыла сто всадников и пятьдесят колесниц. Считаю переход сразу всех к верховой езде преждевременным. Кстати, у Вас есть люди способные ездить верхом?

— Да, наватаро. У нас есть отряд верховых разведчиков, двадцать человек.

— Покажите мне их первыми…

Через десяток минут Ярослав и Фесал осмотрели казармы, пока младшие командиры строили колесницы и людей. Казармы представляли собой длинное одноэтажное строение, вытянутое вдоль изгороди невдалеке от ворот. Разбитое на квартиры для двух человек, то есть для колесничего и возницы. В каждое помещение вёл отдельный вход, имелись свои окна и очаг. Помещение делилось на спальню для двоих и собственно всё остальное. Здесь люди жили, готовили и принимали пищу. Хранили запасы провизии, упряжь колесницы, выданный на короткий срок корм для лошадей. Порядок не идеальный, но достаточный. Стены побелены в меру способности каждого, полы подметены, запасная сбруя в порядке. Многое в казарме зависело от индивидуальных особенностей и характера людей, потому резко ломать сложившиеся устои Ярослав не собирался, да его и не поймут. Тем не менее, высказался по бытовому устройству.

— Не собираюсь терпеть нерях в отряде. За рыбьи кости на полу буду наказывать. Казармы заново побелить, навести чистоту, чтобы все вещи лежали в строгом порядке, а не валялись в кучах. Исправность сбруи перепроверить, затем каждую осмотрю сам. Позже дам более точные приказы по хозяйственной части, когда вникну в дела, но уже сейчас можно отметить будущие изменения.

— Какие, наватаро? — неравнодушно заинтересовался Фесал.

— В походе ваши люди готовят пищу на кострах каждый сам себе, оттого имеют котелки и дрова? И только вовремя стоянки?

— Верно.

— Совершенно недопустимое и устаревшее положение.

— Но помилуйте. Как иначе? — Фесал развёл руками.

— Пища должна готовиться во время перехода, на всех, в одном котле, установленном на специальной повозке, которую следует изготовить немедленно.

Лицо Фесала выразило недоумение. А Ярослав продолжил.

— Приказ обязателен к исполнению, а деньги на повозки будут получены из казны города, лично от наватаро Ласоса — казначея. Пища будет готовиться вовремя перехода, а затем раздаваться каждому в свой котелок.

— Но мы не представляем, какими должны быть подобные повозки.

— Это не ваша забота… Вы их получите уже готовыми.

* * *

Они перешли к осмотру всадников. Увиденное Ярославом, представляло печальное зрелище:

Всадник разведывательного отряда имел из оружия: нож, лук со стрелами, дротики, копьё и никакого защитного вооружения. «Но, — думал Ярослав, — это лишь разведотряд.» Кони порадовали: рослые, справные, но по сравнению Казбеком, карлики. И тем не менее не пони. Каждая способна нести всадника с вооружением и даже броней.

Ярослав выразил удовлетворение, чем заслужил всеобщее уважение.

— Прекрасные кони, я вижу хозяева любят своё дело и животных. Благодарю всех за службу!

— Рады стараться! — нестройно ответили разведчики.

Но вот сёдел на лошадях не было. Вместо них набитая шерстью кожаная подушка, привязанная обычной верёвкой. Ярослав заинтересовался, как же на таком устройстве сидят, ещё и без стремян? Скомандовал ближайшему воину:

— В седло! Рысью марш!

Воин без промедления вскарабкался на спину и взгромоздясь на подушку, понудил коня к бегу. Сидел всадник по меркам землянина совершенно непотребно, частично на спине, частично на крупе. Так привязана подушка. Колени торчали над спиной, приходилось обладать недюжинной ловкостью, чтобы не слететь с лошади, как навоз с лопаты. «Единственное утешает, — думал Ярослав, — ребята прекрасно ездят, и дай им седло, сразу освоятся».

Позвал Фесала к Казбеку.

— Видите седло?

Фесал удовлетворённо покачал головой.

— Дивный конь, и седло у Вас, наватаро, необычное… я бы сказал особое… седло всадника. Наши против него пропашное ярмо на сельских кобылах.

— Слушайте приказ. Через две недели у нас в отряде должно быть сто двадцать таких сёдел. Обыщите весь Риналь, соберите всех шорников, каких найдёте, платите любые деньги. Всё оплатит Ласос. Через две недели сто двадцать сёдел должны быть готовы. Образцы будут доставлены уже сегодня в середине дня, а завтра я ожидаю от вас отчёта о размещённых заказах. Если кто-то посмеет отказать, — Ярослав взмахнул рукой, — я лично буду ходатайствовать перед Тимономом о самом суровом наказании.

Затем перешли к осмотру колесниц. Здесь Ярослав не нашёл ничего необычного. Осмотрел подковы, посоветовал немедленно перековать часть лошадей.

— Предполагаю в ближайшее время предстоит большой поход к Рахину, — как бы между прочим сообщил Ярослав, — не знаю сколько у нас времени на подготовку, но думаю немного.

— Это Вам сказал Махесте?

— Нет, это мои догадки, но связать одни действия с другими обстоятельствами не так сложно. Хотя Махесте Ахав ничего не сказал конкретного, но разговор шёл о войне в ключе Рахина и Арраса. Сделать предположения нетрудно, если Махесте с такой горячностью нанял меня готовить всадников. Смею, предположить у нас есть месяц, полтора на подготовку. Тут я целиком полагаюсь на Вас наватаро Фесал, я не колесничий и вся подготовка отряда ляжет на Вас. Думаю через две, максимум три недели всё должно быть подготовлено со стороны колесниц и отряда. Я стану готовить всадников, снабжать необходимым вооружением и учить.

— Слушаюсь, наватаро, — отрапортовал Фесал.

После осмотра колесниц, Ярославу показали манёвры на специальном поле. Возницы гнали лошадей прямо на строй матерчатых, набитых соломой чучел, колесничие метали стрелы. Когда оставалось совсем немного места до строя, возницы делали дружные повороты и мчались вдоль фронта, затем поворачивали назад и летели на исходные позиции. Так сделали три захода. На последнем третьем, возницы направили лошадей прямо на строй и опрокинули его. После начались сборы стрел. Каждая имела отличительные знаки владельца, начался скрупулёзный подсчёт попаданий.

Ярослав, наблюдая за манёврами, спросил Фесала:

— Могут ли колесничие использовать иные манёвры и умеют ли ездить верхом.

— То, что мы вам показали, является основным способом боя, но существуют и другие. Если пожелаете, воины выполнят учения стрелков или бой колесничих.

— Покажите сначала выездку всадников.

Фесал с готовностью отдал распоряжения.

Два десятка колесничих в полном вооружении, в чешуйчатых панцирях, шлемах, с дротиками в руках и луками за спиной, взгромоздились лошадей, и пошли в конную атаку. Действовали тем же порядком, что и колесницы, исключая того, что в строй чучел первыми брошены дротики, а уже затем вели обстрел из луков. Опрокидывать строй противника всадники не стали, они предназначались для подобного манёвра.

Затем бой колесниц. Упряжки кружили по полю, обстреливая друг друга тупыми стрелами. В заключении командиры собрались в штабе, Ярослав высказал своё видение преобразований и, что сделать в первую очередь.

— В ближайшие дни следует выделить людей, которые станут всадниками. Лучшие колесничие сведены в два отряда по двадцать пять колесниц. Остальные сто человек станут всадниками. Вы сами решите, кто кем будет, и кто из вас будет командовать теми и другими, но уже завтра представлены списки. Разделение отряда на колесничих и всадников не означает, что те, кто останется колесничим будут избавлены от учений по подготовке всадников. Оба отряда будут готовиться по одной программе и должны уметь владеть оружием и выполнять манёвры и тех и других. При случае любой колесничий должен быть способен заменить всадника и наоборот.

Очень важный недостаток отряда — отсутствие собственной пехоты. Пехота даёт устойчивость в бою, позволяет удерживать оборону, расширяет возможные манёвры. Отряд становится маленькой армией, гибкой и самостоятельной единицей на поле боя. По этой причине объявляю набор пеших воинов. Каждый колесничий обязан за свой счёт представить двух новобранцев. От казначея Ласоса будет получена поддержка и колесничие не должны понести серьёзных потерь от набора.

Пока не получено новое вооружение, следует за собственный счёт изготовить учебное. Для всадников дополнением к существующему будет пика длиной четырнадцать футов. Плетёный из корней овальный щит и длинный меч–спата. У каждого должен быть лук с колчаном и в зависимости от достатка шлем: медный, стальной или чешуйчатый. Панцирь колесничего слишком тяжёл для всадника, потому предпочтительны лёгкие матерчатые панцири возниц. Если возникнет нехватка, следует получить недостающие на воинских складах. Излишек тяжёлых панцирей должно передать пехотинцам, из которых будет составлен отряд тяжело вооружённых воинов.

Таковы задачи на ближайшие дни, если будут вопросы, особенно, касаемо дополнительных расходов, обращайтесь прямо ко мне, я всё улажу через Ласоса. Прошу заметить наватаро, Махесте позволил не ограничивать себя в расходовании средств…

* * *

Когда Ярослав собирался покинуть отряд, в беседе с Фесалом вскользь упомянул важное обстоятельство при решении, которого многое менялось.

— Уважаемый Фесал, — начал он крайне уважительно, — я иноземец и, к сожалению, не знаю многих правил и обычаев Риналя. Просветите варвара. Могу ли я, как командир отряда Сетх, привлекать некоторых воинов к занятиям и работам, напрямую им в обязанности не вменённым. К примеру, моей личной охраной, возможно, Вы слышали о конфликте … Фесал с готовностью согласился:

— Я слышал о поединке. Вы должны знать — сохранность жизни командира входит в обязанности колесничих.

— То есть я могу привлечь людей отряда к несению службы в моем доме.

— Можете, но постарайтесь не привлекать к этому самих колесничих, во всяком случае не очень упирайте. Всё же колесничие свободные граждане и неправомерные обязанности могут вызвать недовольство. Привлекайте всадников из отряда разведки и возниц. Они тоже воины и справятся с порученным делом. А колесничие хоть и мелкие землевладельцы, но всё же гаморы. Тем более Вы собираетесь набрать пехотинцев из простонародья, используйте их.

Вопрос оказался решён положительно. Далее перешёл к делу более серьёзному, хотя и не без шкурных интересов.

— Глядя на ваши манёвры, я думаю о хумму.

Фесал вскинул брови в удивлении.

— Мы колесничие…

— Да, но колесницы в бою могут встретить хумм и что делать?

— Правилами не предполагается подобных встреч, колесницы слабее хумм и должны уступить…

— Правилами! — воскликнул Ярослав. — Кто установил эти правила, и в каком уставе записаны?

— В неписанных правилах ведения войны — столь же удивлённо пояснил Фесал.

— Ну, а писанных разве нет? Как Вы готовите колесничих, какие книги при этом используете, труды каких военноначальников помогают в обучении людей. Чей опыт Вы можете использовать?

Фесал смущённо развёл руками:

— Никаких. Используем жизненный опыт.

— Печально.

— Никто не писал книг о коннице, во всяком случае, я не видел.

Ярослав, сделав паузу, задумался.

«Действительно, не только аборигены, но и земляне не использовали книг для подготовки конницы и уходу за лошадьми. Всё брошено на произвол случая, и он и его друзья всё делали так, как им подсказывала память или опыт товарищей. Хотя Ярослав ещё на Земле подбирая библиотеку для путешествия на Трон, сохранил несколько десятков книг по ветеринарии и уходу за животными. Если порыться в базе данных, он найдёт книги, связанных с военным делом и не являющихся научно популярными. До его сознания дошла необходимость устава кавалерийской службы, в котором бы были отражены нюансы, как с точки зрения военного дела, так и хозяйствования. Книга должна стать всеобъемлющим документом и применима, как для землян, так и аборигенов. И главное отражать специфику Трона с учётом опыта Земли.

Новая идея захватила Ярослава целиком, что он забыл о Фесале и уже намеревался отправиться в Пелены.

— Мы учим колесничих к встрече с хумма — вывел его из забытья Фесал.

Ярослав встрепенулся, понимая смысл обращённых слов.

— Но… — протянул он.

— Да, — быстро согласился Фесал, — Колесницы не предназначены для встреч с хума и от нас никто не требует, но мы готовим, на свой страх и риск.

— Каким образом? — проявил неподдельное любопытство Ярослав.

— У нас в отряде есть три хумма и хумарий. Если хотите, мы покажем.

Время клонилось далеко за полдень и Ярослав должен возвращаться в Волшебное утро, сопровождать Анюту. Уже завтра он организует племяннице особый эскорт и будет избавлен от ежедневных поездок. Теперь у него достаточно людей, но сегодня он должен ехать.

— Обязательно! — горячо воскликнул он. — Я осмотрю хумм и с радостью увижу манёвры, но прошу простить меня наватаро Фесал, я должен сопроводить мою племянницу из пансиона в Пелены. Вы сказали я могу взять для эскорта разведчиков. Пусть шестеро из них скачут со мной, они возвратятся в расположение отряда завтра утром.

* * *

Возвращаясь в Пелены, обратил внимание на строящиеся примечательное сооружение недалеко от пригорода Сифнос. Дорога пролегала мимо, но нечто знакомое в очертаниях стройки заставило свернуть. Назначив Шведова эскортировать Анюту в Пелены, поворотил Казбека в Сифнос. Предчувствие не обмануло. Действительно в пригороде строился храм Асмаилитов, знакомой с Агерона формы, в виде амфитеатра до половины заглублённого в землю. Здесь не было стен, охраны и той строгости, что на севере. Асмаилиты в Агероне находились в постоянном конфликте с местными культами, что заставляло нести охрану капища и не впускать посторонних. В Ринале всё иначе, нравы терпимее, а нахождение сооружения в процессе строительства позволяло всё осмотреть. Возможно переговорить с адептами, выяснить порядок службы, традиции прихожан.

Въехал на двор, занятый стройматериалами, строительным мусором, лесами и известковыми ямами. Осмотрел снаружи: простая каменная стена с капителями и окнами бойницами, к возведению стены периметра ещё не приступали. Сейчас каменщики выкладывали верхние ряды амфитеатра на высоте примерно метров восьми. Общее впечатление — очень похоже на замок или крепость. Мелькнула мысль: «Сооружение явно имеет двойное назначение». Спросил человека, разгружающего тележку с сухой известью:

— Оуна наватаро, скажите, я могу проехать внутрь или должен спросить у кого–то разрешение?

— Ехай, — махнул рукой мужик, — туда много любопытных едут.

Прямо верхом въехали в центр храма. Ряды каменных скамей–уступов уходили как ввысь к небу, так и вниз в глубину земли. Там на самом низу в самом центре Капица стоял врытый в землю обелиск из серого мрамора со странными чёрными рунами на гранях. Перед обелиском жертвенник. Несмотря на то, что сооружение ещё не закончено, внизу суетились жрецы, резали голубей, окропляя кровью беломраморный камень. По желобам кровь стекала к подножию обелиска. Ярослава передёрнуло от нахлынувших неприятных чувств. Внезапно его окликнули:

— Оуна наватаро, — произнёс ровным бесстрастным голосом служитель храма в белой одежде с прикрытой капюшоном головой. Солнце нещадно палило, и Ярослав не отказался бы покрыть голову шляпой, вместо притороченного к седлу шлема. Атак ему приходилось подставлять солнцу темя.

— Приветствую благородных господ в храме чистоты и святости. Чем мы можем служить?

Совладав с приступом ярости, подталкивающей наговорить дерзостей, Ярослав ответил уклончиво:

— Прошу простить вторжение наватаро, я лишь хотел осмотреть странное здание и узнать, чем заняты люди.

— Люди возносят хвалу богам, воздают должные почести и заботятся о загробном спасении своих душ. Если Вы, наватаро, интересуетесь, я отвечу на все вопросы касаемо святости, служения богам, и спасения души.

— Это любопытно, — неуверенно согласился Ярослав.

— Тогда прошу за мной, стройка не место для богословских бесед.

Ярослав спешился и обратил внимание на пару громил в серых рясах, с тяжёлыми взглядами, которые как из–под земли возникли за их спинами. Ярослав отдал поводья одному из них и последовал за жрецом.

— Что Вас интересует? — с расстановкой спросил тот.

— Всё. Я ничего о вас не знаю, хотя земля полнится слухами. Начните с того, что главное в вашей вере.

— Главное это свобода и любовь. — напыщенно произнёс адепт. — Освобождённая от оков предрассудков душа наполняется божественной любовью, исходящей от источника великой мудрости вселенной. Человек рождается свободным и окунаясь в сей источник воздвигает храм мудрости в своём теле. Дорога к свободе, любви и мудрости лежит через лабиринт жизни с её пороками, соблазнами и греховными вожделениями. Только прошедший лабиринт до конца наследует жизнь вечную в царстве доброго короля, среди праведных душ, ограждённый от зла тьмы внешней.

— А как же предки?

— Наивная вера в предков сродни язычеству древних, обожествлявших ручьи и деревья. Верить в то, что после смерти родители становятся богами, — жрец отрицательно покачал головой, — праздное заблуждение.

— Но мои родители не совершали тяжких грехов…

— Согласен, и будьте уверены, их души сейчас в райских садах доброго царства, но все ли такие. Неужели Вы думаете, каждый предок всех людей обретает жизнь вечную? А как же прелюбодеи, убийцы, насильники они рядом с праведниками?

— Не думаю.

— Истина! — воскликнул адепт.

Они вышли со стройки и очутились в саду перед небольшим деревянным амфитеатром. Жрец пояснил:

— Сейчас мы строим новый храм, но пока пользуемся старым, это место более располагает к беседе — они прошли ухоженной аллеей сада к беседке увитой диким виноградом.

— Прошу, — предложил жрец, — здесь нам никто не помешает.

Ярослав прошёл в беседку, цокая шпорами по каменным плитам, лошадь и сопровождающий остались снаружи.

— Но если души наших предков не боги — участь их не завидна. — произнёс Ярослав смущённым тоном, делая несколько шагов к скамье.

— Согласен, но тому служит очищение.

— Очищение?

— Да. Очищение как ключевая вода смывает прах грехов, через воскресение божественной сущности.

— То есть?

— Когда воскреснет Асмаил, он принесёт с собой в мир источник мудрости. Он как родник омоет грехи мирские и очищенные души живых и мёртвых пройдут сквозь врата вечности.

— Это тот обелиск в центре?

— Вы знаете? Каждый обелиск и есть вход в загробный мир, но вход туда для нас закрыт, только воскрешение Асмаила, как ключ, отворит их. И все наши неприкаянные предки очистятся и пройдут врата счастливого царства.

— Почему же те врата под землёй? — недоуменно спросил Ярослав, изображая крайнюю его форму — почему не на небе?

Адепт удивлённо вскинул брови:

— На небе ничего нет кроме звёздной сферы светил и таких же миров как наш, населённых и пустых, раскалённых как горн кузнеца и холодных как ледник. Царство доброго короля под землёй, там души усопших обретают покой и блаженство. Почему бы и Вам не обрести покой в лоне истинной веры?

— Ваш рассказ интересен. — с готовностью согласился Ярослав, — возможно, узнав больше, я смогу принять тяжкие для моего духа реальности, ну а сейчас прошу простить, меня ждут обязанности.

— Буду рад Вас видеть снова.

Ярослав и так сильно запоздал и поспешил покинуть беседку и ухоженный сад.

* * *

По возвращению в Пелены, не успел Ярослав покинуть седло, как его окликнул Жиган:

— Тут тебя спрашивают двое… Я проводил их на задний двор, говорят ты в курсе…

— Да, я ожидал человека. Проводи в мою комнату и постарайся избежать лишних глаз и ушей.

Через пять минут состоялась встреча между Ярославом и Фоксом. Последний представил незнакомца.

— Это наватаро Релей — торговец шерстью…

— Оуна наватаро Дхоу, — поклонился Релей, — уважаемый Фокс сообщил о вашем долгожданном возвращении в Риналь и готовности предоставить нашим торговцам разменные средства.

Ярослав подтвердил:

— Я меняю золото на серебро по тарифу один к четырём, не завышая цену, как это делают другие. В вашей торговле крайне остра необходимость в мелкой монете. А золото не в ходу. Мы с удовольствием поменяем его при условии учёта различной чистоты металла. Покажите ваш товар.

Торговец вынул из–за пазухи объёмистый мешок, на вес килограмм пять, Ярославу подумалось, что если дело пойдёт такими темпами, серебро начнёт уходить слишком быстро и цены упадут. Тем не менее, высыпал содержимое на стол, и достал из шкафа пробирные камни.

— Может быть Вы позволите увидеть серебро? — уверенно потребовал Релей.

Ярослав вновь достал из шкафа пару слитков, положил на стол перед гостем.

— Товар отличного качества. Чистота так велика, что примет любое казначейство или монетный двор. Любой ювелир или меняла только взглянув на слиток сразу купит его или обменяет на звонкую монету. Вы не останетесь в накладе, а получите существенный прибавок.

Пока Ярослав занимался определением состава металла, как всегда различного по содержанию, Фокс, чтобы не терять времени, сообщил:

— Я буду присылать людей примерно раз в три дня или раз в неделю. Одни повезут его в Семинан, другие в Рох, третьи в Арханан. Так мы избежим падения цен. Каждый пришедший скажет тайное слово и край расколотых пастор. — Фокс высыпал на стол два десятка обломков. — Таким образом, мы избежим нежелательной огласки. Если по каким–то причинам я потребуюсь лично, найдите трактирщика Еноха и предъявите ему край вот этой пасторы. Он скажет Вам место и время.

Собираясь уходить, Фокс подал Ярославу руку и бодро произнёс:

— Теперь Вы один из нас. Добро пожаловать Дхоу на тёмную сторону Риналя, мир контрабандистов и пиратов. Мы рады приветствовать доблестного воина.

С этого дня в сундуки Ярослава зачал излияние тонкий золотой ручеёк.

 

Глава 17

Предполагалось следующий день посвятить академии. Как и рассчитывал Ярослав, охрану Анюты без участия Ярослава поручалась Трубе. Отныне он должен ежедневно возглавлять отряд всадников сопровождения. По окончании занятий возвращать ребёнка в Пелены.

Парень за прошедший год возмужал. Трудности переселенческой судьбы закалили его. Труба уже не тот домашний мальчик поглощённый компьютерными играми, каковым его встретил Ярослав. Несмотря на ранний возраст, Труба проявлял зачатки способного командира и ему поручались ответственные задания.

Получив свободу действий, Ярослав исполнил обещание прибыть в академию на занятия. Надо сказать, приступал к обучению с тяжёлым сердцем и большой неохотой, лишь в силу данного слова и договора. Он не считал себя способным к магии и никогда не собирался учиться. Даже сейчас надеялся на формальный подход к делу, принуждённый в силу обстоятельств. Считал военные знания являются причиной к принятию в академию и ему предстоит заниматься совсем иными вопросами. С такими мыслями Ярослав перешагнул порог здания Лапсадриона, внешние очертания и некоторые элементы конституции, казалось знакомы. Высокая башня серого камня, возвышающаяся посреди двора, если и не в точности повторяла Белую башню в Изумрудной долине, то являлась ближайшей родственницей. Когда–то строились догадки о назначении Белой башни как маяка или наблюдательного пункта, теперь всё становилось на свои места. Белая башня, как и родственница в Ринале, совместно постройками — учебное заведение для волшебников.

Анастагор встретил Ярослава с распростёртыми руками и добродушной улыбкой:

— Рад видеть Вас Дхоу. Прошу, проходите, не стесняйтесь.

Они прошли во внутренний двор с башней в центре которого. На вид она моложе Белой башни и гораздо ухоженней. Двор посыпан гранитной крошкой и плотно утрамбован.

— Прошу простить, если начинаю учёбу с вопроса… — неожиданно начал разговор Ярослав.

— Не стесняйтесь, — с готовностью подбодрил Архимаг, — я буду рад ответить…

— Для чего служит эта башня? Дело в том, что в Изумрудной долине есть такая же, но никто не знает её назначения.

Анастагор улыбнулся снисходительно.

— Когда–то в Ласу была своя академия и нет ничего странного в подобных башнях. Они применяются для обучения управлению потоками энергий и облегчают освоение преобразования материй. Думаю, скоро Вы сможете испытать свойства магии башен. А теперь прошу за мной. Первый кого хочу представить — наватаро Труг.

Они прошли в помещение, ничем не напоминающее земную аудиторию. Большая часть комнаты пустовала. Здесь не было ни привычных нам столов, только несколько кресел у стен, да, каменные полки с книгами. Анастагор заметил изумление Ярослава, поспешил заметить.

— Наватаро Труг великий практик, ему чужды лишние атрибуты.

В комнате никого и Анастагор предложил выйти в сад через распахнутую дверь. Здесь на небольшой поляне они застали двух человек: юношу лет пятнадцати и старика в голубой хламиде. Ярослав предположил, что это и есть профессор Труг. Старик что–то объяснял парнишке, горячась и размахивая руками. Его худое, даже можно сказать, измождённое лицо выражало ярость непонимания и досаду на тупоумного ученика. Глядя на худые, вскинутые кулаки преподавателя, Ярослав обратил удивлённый взор к Анастагору. Тот, после короткой паузы замешательства, согласился с мнением Ярослава, высказанным без слов, одним взглядом.

— Действительно, похоже мы не вовремя, но он не всегда такой. Сами понимаете, ученики бывают разные…

— Это Вы обо мне… — усмехнулся Ярослав.

Анастагор рассмеялся.

— Возможно, придётся потерпеть характер Туга.

— Я терпелив — с готовностью заметил Ярослав.

— Прошу пройдёмте в мой кабинет. Честно сказать сейчас идут занятия, и можем оказаться некстати. Я представлю Вас несколько позже, а сейчас вы не против отведать Витрийского.

— Почту за честь…

Они прошли вдоль открытой галереи в личный кабинет Анастагора. Здесь казалось многое встало на свои места. Небольшая комнатка с открытыми дверями в сад и двумя окнами оказалась завалена вещами с пола до потолка. Вдоль стен громоздились полки шкафов, наполненные книгами, рулонами пергамента, колбами с реактивами, какими–то предметами непонятного назначения, уложенными в стопы гравюрами, рукописями, отдельными листами с записями и в вперемешку огромёнными фолиантами. Всё в живописном беспорядке. Огромный стол, кресла занимали бесчисленные книги, ларцы, какие–то приборы. Для того, чтобы дать Ярославу место сесть, пришлось вновь освобождать кресло от вещей. Когда Ярослав всё же устроился, Анастагор извлёк из шкафа гранёный стеклянный графин, заполненный золотистой жидкостью, а такие же рюмки поставил перед Ярославом, наполнил.

— Если честно, — смущённо молвил Архимаг, — для нашей с вами учёбы не самое подходящее время…

Ярослав с готовностью согласился.

— Я не тороплюсь…

Анастагор уточнил с нотками недовольства в голосе:

— Военные действия с Семнаном требуют моего присутствия в армии…

— Вы собираетесь на войну? — Ярослав, услышав такие слова, оказался крайне удивлён.

— А Вы думаете это всё, — маг обвёл рукой вокруг себя, — ради чего? Эти пансионы академии, башни. Ради неё самой, будь она неладна. В Семнане есть академия и есть маги. И будьте уверены, они не оставят нас в покое. Чтобы защищать армию и Риналь я должен убыть в Аррас не позднее чем через неделю. Путь долгий и следует торопиться.

— Куда Вы направляетесь? Если не секрет.

— Секрета никакого нет. В Рахин. Небольшой город на Медном пути. Он и выеденного яйца не стоит, кабы не стоял там где стоит, на пересечении путей с севера к Семнану и Аррасу. Кто им владеет, тот может перекрыть поставки металлов в любой город побережья. Сейчас им владеем мы или точнее до сих пор владели. Судьба осаждённого Рахина не известна. Его следует удержать во чтобы–то ни стало, иначе Риналь задохнётся в тисках нехватки сырья. Вам, как человеку связавшему себя договором с Риналем надлежит отправиться вместе с нами. Вы ученик академии, к тому же воин. Вы нужны нам.

Ярослав вновь удивлён.

— Я… не ожидал… хотя предполагал нечто подобное. Меня просили реорганизовать отряд Сетх…

Анастагор махнул рукой:

— Отряд пойдёт вместе с вами в таком виде как есть…

— Но мы не готовы…, я даже не знаю, где находится этот город, и какие распоряжения надо сделать для организации выступления.

Анастагор опять отмахнулся.

— Не думайте. Командиры всё решат за вас, ваше дело выступить.

Ярослав оказался полностью обезоружен подобной непосредственностью.

— Я даже не имею карты.

В ответ Анастагор встал и, подойдя к шкафу, вытащил крупный рулон толстой бумаги. Положил на стол, развернул. Указал пальцем.

— Это и есть карта. Вот здесь мы, здесь Рахин.

Ярослав впервые видел карту Трона. Она вызвала неподдельное любопытство, хотя представляла скорее рисунок, чем карту в масштабе. Тем не менее, на ней подробно изображено множество рек, населённых пунктов от Агерона на востоке до Марелии на западе. Разглядывая путь будущего похода, заметил:

— Возможно Вы позволите мне скопировать карту. Путь долгий, а знаний местности у меня нет.

Анастагор с готовностью согласился.

— Пользуйтесь, я даже порекомендую вам человека способного быстро изготовить список и предложить другие карты.

Разглядывая путь от Риналя до Рахина, Ярослав обратил внимание на некоторые странности пути. Дорога шла вначале вдоль побережья, затем резко сворачивала в пустыню и уходила к Аррасу. Затем, преодолев реку, вновь уклонялась в пустыню. Значительную часть пути можно преодолеть морем и подняться к Аррасу по реке. Ярослав немедля просил объяснить странное положение.

— Если судить по карте, Арраса легче и быстрее достичь морем. У Риналя огромный флот, чтобы с лёгкостью переместить отряд Сетх в Аррас, а затем уже двигаться в Рахин. Сколько времени придётся двигаться сушей до Арраса?

— Более тридцати дней. — недовольно выдавил из себя маг.

— Если плыть морем, уйдёт неделя…

— Вождь, я ценю Ваши способности как военноначальника, но потребуется много кораблей.

Ярослав посчитал ответ несостоятельным:

— В порту Риналя многие сотни кораблей стоят в ожидании попутных ветров. Зафрахтовать полтора десятка не составит труда.

Но Анастагор продолжал настаивать, найдя другие аргументы:

— В море свирепствуют пираты, да и флот Семнана не известно как себя поведёт.

— Но я понимаю, открытой войны ещё нет, а пираты не отважатся напасть на отряд Сетх.

Анастагор, казалось, колебался, и Ярослав старался подтолкнуть мага.

— Давайте плыть морем, это гораздо легче. Мы сбережём силы людей и сможем захватить с собой большие запасы.

Анастагор отрицательно качал головой.

— Променять твёрдый путь на зыбкую палубу корабля… выбрать непредсказуемую погоду вместо покойного движения знакомым путём — я не готов.

Ярослав, казалось, заметил причину замешательства волшебника.

— Вы боитесь моря? — удивлённо высказался он.

— Нет, нет, — поспешил оправдаться архимаг, — но непредсказуемая погода, внезапные штормы могут погубить отряд. Погибнут люди. Опять противные ветра могут надолго задержать в пути.

Ярослав постарался успокоить:

— Сезон штормов позади и нам нечего бояться. Если остановят противные ветра, продолжим путь сушей. Уверяю, плавание будет лёгким и безопасным.

Но Анастагор отрицательно качал головой.

— Нет, нет, если есть желание плывите сами, а я пойду обычным путём с другими отрядами. Им нужны моя защита и руководство. Вам, я дам способного ученика, пусть поможет в море. Ну и, конечно, нужно заручиться поддержкой Махесте Тимонома. Если он согласится, вы сможете плыть морем в Аррас.

— Тогда мы можем выступить из Риналя гораздо позже вас, а три недели потратить на подготовку. Этого времени хватит, чтобы заготовить всё необходимое и привести отряд Сетх в порядок.

Не желая продолжать разговор, Анастагор спохватился:

— Время сейчас неудачное для представлений, но я могу показать академию, пусть и не всё, но то, что находится в пансионе «Розы ветров».

Ярослав с готовностью согласился.

— Прошу пройдёмте в мастерские, это воистину гордость академии Риналя.

* * *

Они через ухоженный сад прошли в дальний конец поместья к двухэтажному зданию. Когда Ярослав увидел, что здесь находится, то признаться был удивлён. Мастерские были действительно — мастерские. И не какая–то ремесленная лавка по изготовлению учебных пособий. Первое, что увидел на столе у мастера — впечатлило тонкостью работы и качеством. Назначение прибора непонятно, и он спросил.

— Что это за устройство?

Присутствующий мастер поспешил объяснить.

— Оуна наватаро, — молвил он, — перед вами приспособление для определения местонахождения звёзд, планет и святил.

Анастагор не утерпел, перебил создателя:

— Особенностью приспособления созданного мастером Койсирой является высокая точность показаний и максимально возможное число задействованных в счислении объектов… Обратите внимание на сложность устройства и множество трудно изготавливаемых деталей.

Прибор действительно состоял из нескольких десятков, а возможно и сотен, зубчатых колёс циферблатов, валов и передающих тел. Ярослав ясно представлял — для создания подобного устройства, надо обладать большими знаниями.

— Впечатляет! — Ярослав молвил вдохновенно–восхищённо, — должно быть человек прекрасный астрономом.

— Ха! — воскликнул Анастагор. — Знаний одного человека недостаточно. Лучшие астрономы и астрологи в течение десятков лет изучали звёздное небо, создавали таблицы движения небесных сфер. Результат их долгого труда воплотился в этом волшебном приборе…

— Почему волшебном? — сразу зацепился Ярослав — и какого его прямое назначение.

Ответил мастер Койсира, с уважением и новым поклоном. Разница в положении между хоть и иноземным, но вождём и обычным мастером требовала определённого почтения к званию.

— Прибор ещё не вполне закончен. В некоторых местах будут установлены магические кристаллы и при работе станут излучать свечение, создавая впечатление, законченности и естественности. Вращение циферблатов предполагается осуществлять с помощью сжатых пружин, что должно впечатлить зрителей и тех, кто будет прибор использовать. Назначением является в первую очередь такая наука как астрология, но и любой человек сможет определить с помощью его день недели, число любого года на триста лет вперёд и назад. Фазы Лун и Солнц, затмения, положение ближайших светил…

Ярослав с удовольствием похвалил мастера:

— Достойное применение! Ваше искусство выше всяких похвал. Обратил внимание некоторые детали крайне трудно изготовить. К примеру, валы и шестерни. Каким образом Вы могли их сделать вручную, это очень сложная и тонкая работа, требуется просто филигранная техника.

Койсира усмехнулся:

— Что Вы, вождь, для обработки таких деталей мы используем специальные приспособления.

— Я могу их увидеть?

— Конечно, здесь нет секрета. Пожалуйста, пройдёмте в соседнее помещение.

То, куда Ярослав попал, представляло собой механическую мастерскую, наполненную столами с инструментами и приспособлениями, но центром всего являлись настоящие станки. Конечно, они примитивны с точки зрения образованного землянина. Но для Ярослава человека посвятившего себя искусству обработки металла, в любом случае, всё здесь любопытно. И честно сказать, он даже не представлял нечто подобное встретить на Троне. Быстро разобрался для чего предназначены те или другие машины, какие операции выполняют. Говоря техническим языком Земли, здесь находились: токарно–фрезерный, строгальный, шлифовальный, зуборезный, сверлильный станки. Одним словом, полный набор первоклассной мастерской. Ни Ярослав, ни Станислав, не могли и помыслить себе такого набора, по причине ограничений налагаемых законом переселенцев о нераспространении технологий. Здесь в академии все эти законы шли прахом, превращались в ничто, потому как всё это уже есть, существует в реальности. И закон становится законом самоограничения. И единственной причиной его использования, по мнению Ярослава, становится желание Олега удерживать власть в своих руках.

Осмотрев мастерскую, Ярослав обратил внимание на громоздкое устройство, собираемое здесь. С виду похоже на норию.

— Для какой цели эти цепи? — поинтересовался он как бы между делом.

— Это черпатель воды, заказан торговцем Эрисфеем для своего корабля. Ярослав в удивлении вскинул брови.

— Вы выполняете индивидуальные заказы?

— Это не запрещено.

— Может Вы и мне изготовите подобный станок, — Ярослав кивнул на одну из присутствующих здесь машин.

— Вы серьёзно? — Анастагор и Койсир переглянулись. А Ярослав немедля продолжил:

— А вот черпатель воды для корабля я закажу вам точно, но не такой конструкции, более простой и надёжной. Во время плавания пазы обшивки разошлись и мы не успевали отчерпывать воду вёдрами. Черпатель будет нам очень кстати.

В дальнейшем они осмотрели: оптическую лабораторию, где изучали свет и делали подзорные трубы; кабинет естественных сил (физики); Монстрологии, со множеством чучел существующих и вымерших животных; Алхимии, с полками вдоль стен и множеством склянок с реактивами. Кабинет заклинателей, с множеством написанных на стенах слов заклятий. Поднялись на башню, проверить хороша ли погода для разминки в преобразовании материй. Оказалось слишком влажно и опасно для новичка. Анастогор предложил отложить практические занятия до лучших времён.

— Наш с вами поход ещё даст уйму времени и реальные, а не предполагаемые объекты для приложения как моих, так и ваших сил. Не торопитесь, раз за дело взялся Анастагор, он выполнит его.

Покидая стены пансиона Розы ветров с полигоном Лапсадриона, Ярослав не переставал удивляться. Академия волшебства и магии оказалась совсем не таким учебным заведением, как он себе представлял. Это была скорее академия наук Риналя, нежели просто школа магии. Конечно, здесь учили и воспитывали в первую очередь волшебников и знахарей–врачей. Практическая магия, преобразование материй, умение ясновидения, телекинеза, потусторонний мир, демонология, конечно, всегда стояли на первом месте, но науки, в земном понимании, занимали достойное положение. И даже можно сказать преобладали в количестве кафедр. Механика, физика, алхимия, астрология, монстрология, медицина или та её часть, что не связана с магией — знахарство и хирургия, занимали до семидесяти пяти процентов площадей и не менее половины учителей.

Почему до сих пор не произошло разделение на естественные науки и собственно волшебство, и почему здесь нет гуманитарных наук, Ярослав не знал, но смел предположить иначе и не могло быть. Никто на Троне даже и не сделает подобной попытки, настолько всё взаимосвязано. Впрочем, отсутствие гуманитарных наук так же казалось объяснимо. Всю сферу сознания занимала вера, и философия не требовалась. На Земле понятие гуманитарной науки так же родилось только в период так называемого «возрождения», когда жизненный корень европейской цивилизации уже был подрублен, и её гибель становилась лишь делом времени.

 

Глава 18

Махесте Ахав принял Ярослава в своём дворце по случаю подписания договора. Если судить по гостям и накрытым столам, событие при дворе не считалось рядовым. Так же присутствовали: Архимаг Анастагор и Лассос — казначей, Пританы города и полтора десятка знатных гамор из клана Тимонома. Леона не было, но Ярослав заметил его физиономию среди лиц, ожидающих приёма во внутреннем дворе. Сабук Аятид главный нотариус Пританея поднёс оригиналы пастор в подарочных резных ларцах. Тимоном лично зачитал текст на языке модонов и спросил наличие возражений. После чего Ярослав приложил палец в соответствующих местах. Следом процедуру повторили Махесте Ахав, как человек города, Анастагор как глава академии и Лассос как человек готовый оплачивать содержание учеников. В конце Махесте произнёс основные положения статей договора:

— Сим документом наватаро Ярослав, Дхоу народа индлангов, признается полноправным гражданином города Риналь, с отказом занимать выборные должности Пританея и гамором с земельным владением в двести югеров земли, на срок службы городу Риналь в восемь лет. С зачислением его в академию Риналя учеником.

Сим документом наватаро Анна зачисляется в академию Риналя учеником с денежным содержанием в двенадцать золотых долей в год, с предоставлением ей на срок учёбы и службы дома в городе и содержания прислуги и охраны за счёт города Риналь в течение срока учёбы. Срок службы определяется в восемь лет.

После зачтения и поздравлений со стороны придворных как в адрес Ярослава, так, кстати, и в адрес Архимага и академии. Вероятно приём ученика такого статуса также не был рядовым явлением. По окончании церемоний Махесте Ахав принял Ярослава лично:

— Рад за Вас, Дхоу, почти все Ваши пожелания оказались выполнены, но я надеюсь — не ошибся с выбором. Вы приняли руководство отрядом Сетх?

— Думаю Вы уже знаете, Махесте, я нашёл Сетх в хорошем состоянии, но разочарован спешкой, с которой мне советуют выступить в Аррас. Невозможно реорганизовать отряд и одновременно вести боевые действия.

— Что делать, — сокрушался Тимоном — поведение врага требует немедленных ответных действий, а Сетх один из самых боеспособных отрядов не может оставаться в стороне. Как бы ни хотелось полностью закончить формирование, но Вам следует как можно быстрее выступить на поддержку Аррас и наших частей на границе с Семнаном. Потеря союзных городов будет тяжким ударом и подкрепления требуются немедленно. Возможно, противник не решиться на активные действия и Вам удастся провести задуманное в Аррасе.

— Но, помилуйте, Махесте, — взмолился Ярослав, — в отрыве Риналя, реорганизация может стать не только затруднительной, но и вообще невозможной. Она включает в себя закупку и, что самое главное, изготовление совершенно новых видов вооружения и снаряжения и, в конце концов, требует денег. Где я в Аррасе найду ремесленников и деньги. Лучше вовсе отложить задуманное, а с меня снять бразды управления неполноценным отрядом.

Но Махесте остался непреклонен. Спросил твёрдо:

— Что нужно для проведения необходимых работ в срок и всё же исполнить нашу идею?

Ярослав ответил чёткое расстановкой:

— Во–первых, необходимо изготовить двести сёдел. Не думаю, что процесс встретит трудности. В Ринале есть ремесленники, делающие сёдла для хумма. Сёдла для лошадей лишь разновидность. Следует срочно выполнить заказ и задействовать ремесленников волею главы города.

— Я отдам распоряжение. — уверенно кивнул Ахов. А Ярослав продолжил:

— Тоже относится и к вооружению. Необходимо изготовить новые щиты и пики. В остальном несколько проще. Мечи, шлемы, панцири получим со складов. Дополнительные повозки и лошадей так же можно получить быстро. Если всё успеем в течение двух недель, то по приходу в Аррас займёмся подготовкой людей.

— Это долгий срок, — недовольно буркнул Ахов.

— Тут, Махесте, есть соображение. В порту стоит множество кораблей.

— Вы хотите переправить Сетх морем?

— Да, Махесте. Основные силы достигнут Арраса лишь через месяц. Мы задержимся в Ринале на две недели, всё подготовим для похода и достигнем Арраса на неделю, раньше, чем туда прибудет армия Анастарога.

Как ни странно, но Тимоном сразу поддержал начинания Ярослава.

— Верное решение и нам стоит рискнуть. Я прикажу казначею зафрахтовать двадцать стоящих без дела кораблей. По поводу финансирования и привлечения ремесленников немедленно переговорите с Ласосом.

После выяснения вопросов, связанных с отрядом Сетх, Ахав спросил о более мирных вещах.

— Когда Вы покажите нам товар? Слухи ходят самые невероятные.

— Чем верить слухам Вы можете видеть моего коня прямо сейчас во дворе.

Махесте Ахав жестом предложил Ярославу пройти вместе с ним и выразил готовность немедленно видеть Казбека.

— Зачем же встало дело! Давайте увидим коня, о котором столько ходит толков.

— Хочу предупредить, Махесте, Казбек исключительный конь и не продаётся. Предназначенные к продаже по свойствам ниже.

— Всё же, когда Вы их начнёте продавать? — спросил Ахав, выходя под сень галерей.

Ярослав ответил нерешительно:

— Предполагаю, завтра кони будут на рынке.

Казбек предстал во всей красе, осёдланный и нервный от присутствия народа. Он ясно сознавал обращённое к его персоне внимание. Тимоном хотел приблизиться, но Ярослав сдержал Махесте.

— Не стоит, не безопасно. Казбек нервничает и может не понять. Он боевой конь, потому в меру агрессивен.

Ахав сразу понял наличие опасности и жестом предложил Ярославу:

— В таком случае, прошу, Дхоу, продемонстрируйте вашего подопечного.

Ярослав с готовностью поднялся в седло и показал элементы выездки, по мере возможности небольшого двора. Пустил шагом, рысью, поднял на дыбы и показал способность Казбека идти боком и пятиться назад.

По завершении спешился, отдал поводья Дрегону, в свою очередь обратясь к Махесте Ахаву:

— Взгляните, двести подобных сёдел следует изготовить для отряда Сетх в течение недели.

Ахав немедленно жестом подозвал казначея города.

— Наватаро Ласс, обеспечьте Дхоу всем необходимым в указанные сроки…

— Но…о, Махесте, — пытался возразить казначей, — до меня довели…

— Всё должно быть изготовлено немедленно и без задержек, иначе Сетх окажется небоеспособен. Войдите в положение Дхоу и окажите всемерную поддержку…

— Я в курсе начинаний Дхоу, — Ласос всем видом показывал готовность к сотрудничеству. — Сегодня мы с наватаро осматривали предоставляемый наватаро Анне дом в городе, и смею заверить, обсудили все спорные вопросы.

Ахав уже собирался уходить, а Ярослав остаться, но осмелился заметить:

— Махесте, возможно Вы уже в курсе нашей ссоры с наватаро Леоном? — Ярослав, казалось, смущён задаваемым вопросом.

Ахав ответил твёрдо:

— В курсе и не одобряю поведение обоих, хотя не в силах предотвратить поединок. Леон взбалмошный молодой человек, не раз подвергался наказаниям за выходки. Надеюсь Вы сумеете поставить его на место. Вместе с тем, надеюсь дело обойдётся без трагедии и серьёзных увечий. Ваши жизни для меня важны.

При этом разговоре присутствовал весь двор, внимая каждому слову правителя, потому Ярослав высказал следующее пожелание:

— Я не являюсь инициатором поединка и готов закончить дело миром, но поставлен в условия, когда не могу отказаться.

— Я слышал о вашем обещании.

— Под давлением я принял вызов, но прошу гарантий моей безопасности и безопасности моих людей со стороны закона Риналя и Вашей Махесте. Если Леон всё же погибнет…

Ахав молчал, выдерживая паузу, а потому Ярослав продолжил:

— … Мы иностранцы, несмотря на полученное мною гражданство, месть со стороны родственников Леона может носить форму преследования моих людей, гражданами не являющиеся. За их убийство закон Риналя не предусматривает наказание. Потому я прошу гарантий с Вашей стороны в отношении моих людей и защиты от мести. Если нет возможности предотвратить дуэль, было бы справедливо оградить невинных.

Ахав долго размышлял на виду у всего двора, вероятно взвешивая последствия. Наконец решился, согласно кивнул — Хорошо! Я даю гарантии вашим людям. Если кто–то, — он обвёл взглядом публику, — посмеет причинить им вред в связи с поединком, будут иметь дело со мной. К сожалению, я не смогу дать их в отношении лично Вас. Это нарушение традиции…

* * *

Через некоторое время Ярослав и Ласос осматривали дома в городе.

— У нас есть возможность выбора, — заверил казначей, — в силу обстоятельств Риналю принадлежит несколько домов, которые могут быть использованы и ещё не проданы. Первый перед вами.

Ласос учтиво поклонился и жестом пригласил пройти в дом. К сожалению, Ярослав сразу отверг его, хотя не отказал себе в удовольствии посмотреть. Главное — нахождение вне городских стен и низкий статус района, где преобладающее население ремесленники и торговцы. Он ни в коей мере не испытывал предубеждения перед неоцинтами и мастерами, и в других условиях выбрал бы место жительства именно здесь, среди себе подобных кузнецов и ткачей, но официальный статус вождя требовал соответствующего местопребывания, если и не во дворце, то во всяком случае в верхнем городе.

Дом мало чем отличался от занимаемого командой Паллады в Пеленах, тот же прямоугольник высоких стен с окнами лишь на втором этаже. Внутренний двор с галереями и второй хозяйственный.

— Дом продан за долги, — услужливо уточнил Ласос, — и бывший владелец теперь живёт в пригороде.

Найдя вместительный капитальный склад с запахом красителей и прелой шерсти, Ярослав спросил:

— Похоже, бывший владелец занимался обширной торговлей?

— Торговец шерстью, — заметил Ласос, — бедняге не повезло, корабли попали в шторм и погибли. Пришлось продавать дом очень дёшево, что бы обеспечить средствами продолжение дела. Казна города Риналь не могла упустить выгодной сделки, последующая продажа принесёт значительный прибавок. Но, вижу, Вы недовольны?

— Действительно, наватаро Ласос, если бы я был торговцем, то не ожидал лучшего. Дом хорош, новый и обширный, но покажите мне другой, внутри городских стен.

Следующий оказался роскошным дворцом в полуверсте от подножия крепости–дворца Тимонома. Получить во владение такой особняк большая честь, но соседство с надменными аристократами кому хошь испортит жизнь.

Дом, можно сказать, почти дворец, состоял из множества построек, комнат, с внутренними двориками, световыми колодцами, переходами, садами и хозяйственными помещениями, объединёнными единой территорией и рассчитанный на несколько сотен жителей. Подобно дворцу в Изумрудной долине, здесь был собственный храм, хуммарий, площадка для игр.

Глядя на роскошь, Ярослав заметил:

— И кто тот человек, который был вынужден расстаться со всем этим богатством? Смею предположить, содержание дома обходилось в копеечку, и хозяин расстался с ним отнюдь не добровольно.

— Вы недалеки от истины, — учтиво согласился Ласос, — это пример того, что бывает с человеком, который интересы собственной жадности ставит не только выше интересов народа, но и жизни.

Ярослав понял намёк и промолчал. Меж тем Ласос продолжал в тон собеседнику:

— Смею предположить, дом Вам опять не нравиться.

Ярослав ответил язвительно:

— Смею предположить, Вы, Наватаро, знали об этом заранее…

Следующим оказался неплохой особняк в тихом районе, занимаемом знатными гаморами. Улица имела посадки деревьев, мостовая выложена ровным песочным камнем. Дом имел полтора десятка комнат, пустых, без вещей и обстановки. По своему устройству он мало отличался от себе подобных в городе и был хорош. Только Ярослав смекнул — Ласос водит его за нос и дом этот даже хуже, чем дом ремесленника вне стен.

— Вы опять недовольны, Дхоу, — скорчил гримасу казначей, — Вам не угодишь.

— Не поверю, что бы у города имелось только три свободных дома. Не жмитесь, Ласос, показывайте ещё…

Как не сопротивлялся казначей, но вынужден показывать всё имеющееся раз за разом, когда Ярослав отказывал брать дом. В конце казначей взмолился:

— Помилуйте, Наватаро, мы осмотрели шесть домов, Вы всё недовольны. День уже прошёл, и вечер клонится к ночи.

— Если есть, что показать, показывайте, — требовал Ярослав.

Наконец, когда стемнело, посетили очередной седьмой по счёту дом, под названием: «Дом роз». Ярослав сразу заметил его особенность. Во первых Ласос не хотел показывать ранее, во вторых двери открыла прислуга и первое впечатление такое, что хозяева где–то рядом во внутренних покоях. Обстановка на местах, всё чисто прибрано, с кухни идёт приятный запах. Да и сам дом представлял собой добротную постройку, с внутренним двором и конечно роскошным садом. После осмотра нашли хумарий, правда пустой, но обширный, из животных здесь только ослик хрумкал овёс. В доме сохранилась не только мебель, обстановка, но и прислуга и многочисленные запасы. Даже в спальнях стояли заправленные кровати, а под пологом ночные кувшины.

— Ну что, наватаро Ласос, надеюсь, Вы догадались, что я выберу?

— Догадаться нетрудно, — усмехнулся казначей, — а Вы хитрый, Дхоу, и только представляетесь простачком, — вскользь заметил Ласос.

Ярослав не ответил, лишь злорадно усмехнулся. Вопросы финансирования перевооружения отряда Сетх были решены в ходе их с Ласосом поездки, и Ярослав получил заверения в оплате всех заказов и фрахта кораблей. Казначей, скрипя сердцем, но дал добро, что во многом развязывало руки.

* * *

На следующее утро Ярослав, как и обещал, присутствовал на торгах. Народу собралось порядком, да и лошадей на рынке не в пример предыдущим дням. Все хотели увидеть нечто чрезвычайно захватывающее, но, к сожалению, сенсации не получилось. Видя предложенных Ярославом лошадей, народ разочарованно вздыхал, узнавал непомерную цену и уходил. Да, товар крупнее местных пород, но обычные крестьянские лошади. В них не хватало той породистой стати, которая так ценилась в Казбеке, Ласке или Соколе. Казбека никто не отказался бы купить, но конь не продавался, да и за случку Ярослав просил очень высокую цену.

Народ рассосался, и по причине всеобщего разочарования не было куплено ни одной лошади, как у Ярослава, так и местных торговцев.

— Из торговли вышел пшик, — разочарованно констатировал Бомба, приставленный охранять и присматривать за лошадьми.

— Ещё не вечер, — ободрил Ярослав, глядя, как очередной клиент, узнав цену, покидает рынок.

Появился Нелей. Они с Ярославом собирались ехать в поместье. Осмотрев лошадей, гамор не скрывал разочарования.

— Я понимаю — лошади сильны и назначены для иных целей, чем наши лёгкие породы. Им удобнее тянуть плуг земледельца, чем колесницу гамора. Вы продаёте рабочую породу лошадей, но просите цену за парадную.

Ярослав не согласился:

— Простите, наватаро Нелей, но я сознаю ценность рабочей лошади, в большей степени, чем призовой или скаковой. Основа вашего хозяйства, земледельцы и крепкие рабочие лошади здесь даже важнее, чем боевые.

— Но всё же это не сравнимо…

— Кто понимает смысл экономики, меня поймёт. Если в день на двух быках земледелец поднимет четверть югера пашни, то на одной только кобыле нашей породы пол югера и даже более. Представьте себе, Нелей, сколь это важно даже для лично вашего хозяйства…

— Конечно, если десяток таких лошадей…

— Дак будьте благоразумны. Я не призываю покупать, но через десять лет у Вас будет десять сильных лошадей или Вы предпочтёте остаться с быками. Хозяйство даст в два раза больше прибыли, а люди получат облегчение в труде. Согласитесь, стоит заплатить крупную сумму один раз, чтобы в последствии получить серьёзные изменения в хозяйстве.

Их разговор слышали посетители рынка и многие соглашались с доводами Ярослава.

* * *

Сборы оказались недолгие и на двух колесницах они убыли в поместье. Путь предстоял неблизкий, но за день, по словам Нелея, можно обернуться.

Поместье, назначенное в кормление Ярославу, отстояло от города Риналь примерно пятьдесят вёрст на восток вдоль побережья и к полудню они были на месте. Проезжая ухоженными полями, Ярослав обратил внимание на ландшафт окрестностей Риналя. Обычная просёлочная дорога здесь не имела колеи, столь обычной для России и явно обозначенной в Изумрудной долине. Каменистая почва, голые осыпи ближайших холмов и иссушающее солнце делали земледелие тяжким трудом. Посевы зерновых выглядели жирными, мясистыми, но сгорбленные спины земледельцев на полях серыми пятнами отражались на зеленеющей глади. Здесь и там виднелись хижины, жалкие, глинобитные постройки людей приносящих основной доход государству. Иногда попадались добротные дома свободных крестьян или небогатых землевладельцев — гамор.

На пороге усадебного дома гостей встретил староста деревни Фокий, пригласил в дом отведать немудрёной крестьянской пищи. Оба к полудню изрядно проголодались и с удовольствием приступили к трапезе. В разговоре выяснились особенности дел в поместье.

— Лишение нашего господина прав, а было это три года назад, произошло так неожиданно, — добродушно рассказывал Фокий, — находящиеся под началом хозяина землевладельцы предпочли из страха перед наказанием бежать. Собрали пожитки, посадили семьи в колесницы и исчезли в неизвестном направлении. Преступления хозяина оказались столь велики, что никто из его подручных не ожидали милости от главы города. Тем более многие, если не все, были в курсе тёмных дел, замышляемых хозяином. Простые земледельцы до сих пор помнят тайные сходки, устраиваемые в доме, и неизвестных личностей, посещавших поместье, а то и проживавших здесь.

— В чём же заключалось преступление? — любопытствовал Ярослав, но староста отнекивался.

— Куда нам знать, в чём господин провинился, мы простые земледельцы и не суём нос в чужие дела, но после ухода гамор никто не пожелал принять над нами покровительство, потому, уважаемые господа, простите нас, если вели хозяйство по своему разумению.

— Это действительно так? — поинтересовался Ярослав, — впервые слышу, что бы богатеи не наложил руку на бесхозное имущество.

В ответ Нелей согласно кивнул головой.

— Мало кто в курсе дел поместья, так что, Дхоу, Вы можете смело вступать во владение. За прошедшие три года, у вас, староста, скопилось много средств, раз полученную прибыль некому было передавать? — хитро заметил Нелей, которого с собой взял Ярослав специально для того, чтобы он помог в налаживании хозяйства и дал рекомендации.

— Да, господин, — низко поклонился староста, — выплаты некому передавать. Потому мы использовали средства от продажи зерна на нужды поместья и общины. Деньги, что хозяин, обычно, передавал в пританей в виде налогов, мы исправно вносили и не имели недоимок.

— Похоже, за эти года Вы изрядно обогатились, — строго указал Нелей.

— Что Вы, господин, — низко кланялся староста, — по первому требованию нового хозяина мы заплатим.

Затем Нелей обратился к Ярославу:

— Если судить по размерам наделов, годовой доход поместья может быть исчислен в шестьдесят серебрёных долей. Так что Вы можете смело требовать с этих разбойников сто восемьдесят долей и при этом они не разорятся.

Ярослав лишь согласно кивнул головой.

— Сколько колесничих содержал прежний хозяин? — спросил Нелей, сдвинув брови и делая вид, что гневается.

— Десять, — с деланным испугом сообщил староста.

— Значит с вас ещё шестьсот долей…

Теперь уже лицо старосты выражало испуг подлинный и неподдельный.

— Но я рекомендую вам, Дхоу, не нанимать колесничих сразу. — со знанием дела советовал Нелей, — Содержание такого количества воинов дорого обходится. Махесте не требовал выставить людей в обязательном порядке, как это требуют мои обязанности. Наймите двух, трёх колесничих и то не сейчас, а через полгода и пользуйтесь средствами от поместья в полную силу. И Вы будете довольны и арендаторы. Если сказать по секрету, моё поместье рассчитано так же на десять колесничих, но тем или иным способом я сократил их число до пяти, и не жалею.

Ярослав был удивлён предприимчивости землевладельца.

Позже обследовали запасы и имущество. Оказалось, селяне беззастенчиво пользуются имуществом бывшего хозяина и господский дом пуст, не считая колесниц и вооружения. Кони проданы и на деньги куплены скот, быки, запасы зерна. Сразу бросилось в глаза, что по запасам продуктов, зерна, инвентаря местные земледельцы резко отличаются от своих соседей. Ухоженные дома, Ярослав и Нелей заглянули в некоторые из них. Справные быки, новенькие повозки во дворах, весёлые сытые лица. Если выразить впечатление, произведённое на них приездом нового хозяина, то оно будет крайне неблагоприятным. Всем понравилась вольная жизнь, теперь же следовало вновь совать голову в ярмо.

Несмотря на рекомендации Нелея, Ярослав не захотел изымать средства, полагающиеся в качестве дохода за три года. Не хотел будоражить людей и строгость обращения Нелея с арендаторами его коробила. Перед возвращением в Риналь Ярослав объявил старосте и его ближайшим помощникам:

— Считаю возвращение недоимок за три года преждевременным. Община должна собрать в течение двух недель и передать мне недоимки за последний год в сумме двести шестьдесят серебрёных долей или шестьдесят пять золотых. Думаю, нечто подобное у вас есть в запасе или легко соберёте. Остальные недоимки разрешаю использовать по собственному усмотрению, но иметь в виду, что даны они вам в пользование на время и хозяин может потребовать назад. Потому не делать неразумных трат, не приносящих прибыли ни общине, ни вашему хозяину.

Нелей, видя столь благодушное отношение Ярослава к селянам, лишь снисходительно усмехнулся.

 

Глава 19

По возвращении в Пелены, в хумарии застали нового жителя. Оглашая постройку звонким рёвом, здесь с утра обосновался хумма Таг (Таг — родовой князь) подарок Нелея Ярославу. Весь табун соседей он быстро свёл с ума. Кони и лошади бились в своих стойлах, а хитрый хумма требовал и требовал к себе внимания. Казалось, ему даже очень приятно пугать лошадей, когда те начинают беспокоиться, рвать удила и делать попытки сбежать из хумария. Молодой хумма явно веселился. Но к вечеру здесь появился Казбек, конь, как и оставшийся в Изумрудной долине Хитрец, не из тех, кто встречает вызов бегством. Не успел Ярослав ввести Казбека в стойло, как конь почувствовал хумму и услышав весёлый звонкий рёв, прижал уши и издав дикое надсадное ржание, встал на дыбы. После такой демонстрации решимости молодой хумма опешил. Однако Казбек, показав один раз свою силу, не реагировал на подначки и стоя в стойле, спокойно хрумкал овёс.

Тем не менее Ярослав отметил про себя — Казбек не боится хумма, несмотря на бивни, и если послать в бой не струсит и не свернёт. Он немедленно просил Нелея и воспитателя хумма раба Гистия провести занятие. Несмотря на позднее время, организовали выезд на манёвренное поле отряда Сетх. Здесь в присутствии большого стечения народа, в основном, колесничих и возниц отряда, провели опытные учения между Тагом и Казбеком. Ярослав поставил целью учений выработать привычку к хумма, чтобы конь не пугался близости агрессивного животного и его рёва. Ещё более важным считал научить Казбека, так маневрировать в бою, чтобы избежать острых бивней хумма.

Неожиданное прибытие Ярослава в отряд и странные учения, вызвали неподдельный интерес Фесала и командиров отрядов и, хотя Ярослав не отдавал прямых указаний и, несмотря на неурочное время, колесничие вывели на поле своих хумм и присоединились к занятиям.

Чтобы неловкий Таг не покалечил, на Казбека одели жёсткую попону. Затем Ярослав и Нелей имитировали поединок, при котором хумма пытался поразить коня, а Нелей с помощью обычной жерди — Ярослава. В свою очередь последним приходилось несладко. Таг бил Казбека в бок, пытаясь поднять жёстко закреплённую попону, а Нелей раз за разом пытался поразить Ярослава, но почти на сто процентов попадал в подставленный щит. Ярославу приходилось одновременно управлять конём, помогая избегать бивней Тага, одновременно защищаясь от Нелея. Тем не менее, ни тот ни другой не могли серьёзно поразить друг друга. Видя хорошую защиту коня Таг ярился, стремясь перейти от простой игры к убийству, но Нелей всякий раз осаживал хумму, и бил его рожном по морде, когда тот был готов переступить грань. В свою очередь Казбек, видя безнаказанность, стал агрессивен и при случае кусал Тага в обнажённый бок и круп. Болезненные укусы дико ярили хумму.

На фоне плотной защиты Ярослава и Казбека, Таг и Нелей оказались беззащитны в первые мгновения схватки. Ярослав раз за разом поражал хумма в грудь длинной жердью, ещё до того как Таг успевал сблизиться с Казбеком. После чего Ярослав давал коню шпору с правого бока и, быстро усвоивший смысл манёвра конь, резко уходил в сторону от столкновения с клыками. Затем он естественным образом начинал кружить просто стараясь убежать от хумма, Таг догонял и схватка заканчивалась предполагаемым поражением коня и человека.

Казалось Ярославу легко направить жердь на человека–противника, но он опасался нанести Нелею увечье, как и другие всадники хумма, не имеющему щита. Да и в спарке: хумма — всадник Ярослав считал главным противником опасное животное.

Занятия продолжались до тех пор, пока Казбек не устал таскать тяжёлый доспех. Его хватило на четыре поединка и он выдохся окончательно. С Казбека сняли попону и дали отдых. Умный Таг остался недоволен исходом и долго, заунывно ревел в сторонке.

— Оуна наватаро, — уверенно обратился Нелей к Ярославу после окончания учений, здесь же присутствовали все командиры Сетх. — Ваше мастерство всадника достойно высоких похвал. Я даже не мог предположить, насколько уязвим вместе с Тагом и, что простая попона надёжно защищает коня от клыков хумма…

— Не надо преувеличивать мои способности, так и результаты боя, — Ярослав сдержан словах, так и выводах. — Несмотря на некоторые успехи, все четыре схватки закончились именно вашей победой.

— Вы не разу не направили жердь на меня, Дхоу. Я благодарен за бережное отношение к моему здоровью, но в бою был бы мёртв.

— Возможно, дорогой Нелей, но Таг отомстит за Вас.

Фесал обратил внимание Ярослава на людей и хумм.

— Возможно, разработанная нами тактика способна более эффективно справиться с хумму.

В этот момент колесничие отряда Сетх демонстрировали командирам схватку верховых и хумма с использованием одних луков. Всадники кружили вокруг животных, постоянно уварачиваясь от их клыков и держась на расстоянии и осыпая тупыми стрелами. Стрелы хоть и тупые, но били хумма нещадно, от чего несчастные животные сердились, при каждом попадании резко вскрикивая.

— Ваша тактика хороша, — похвалил Ярослав, — в бою так и надлежит действовать, но к сожалению в поединке у меня не будет лука, только копьё.

— Мы одобряем Ваше решение наказать жестокого выскочку, — все командиры отряда согласно закивали головами, — но позвольте совет, Дхоу?

— Без сомнения, Фесал. Говорите не стесняясь.

— Возьмите на поединок более длинное копьё, чем те жерди, что Вы использовали сегодня.

— А разве правилами не установлено, чтобы копья были одной длины?

Присутствующие отрицательно замотали головами, и Нелей уточнил.

— Вы можете взять то оружие, какое пожелаете, исключая метательное, тем более я смею предположить, в поединке всё же будет участвовать Казбек, а не Таг.

— Вы верно мыслите, Нелей, из меня плохой хумарий, а с Казбеком больше шансов на победу, конь чувствует мои желания и смело повинуется без страха и сомнений. Таг молод, неопытен, импульсивен, он не поймёт меня, если ситуация осложнится и уйдёт за рамки стандартной, да и привыкнуть друг к другу за оставшееся время мы не успеем.

— Вы можете отложить бой, — посоветовал Фесал.

Ярослав ответил твёрдо:

— Могу, но не стану… Чувствую — готов сразиться…

* * *

Глубокой ночью усталые Нелей и Ярослав возвратились в город. Прощаясь, Нелей неожиданно заметил:

— Наша с вами схватка, Дхоу, кое чему меня научила… Придала уверенности большего будущего у коня, нежели хуммы.

Ярослав качнул головой отрицательно.

— Пока ничто не ясно. Хумма прекрасное боевое животное и списывать ещё рано. И не конь похоронит хумма…

Нелей удивился:

— А кто же?

— Пехота.

Гамор саркастически усмехнулся.

— Эти жалкие мужланы?

— Да, Нелей, — уверенно подтвердил Ярослав, — у хумма есть одно достоинство, которое одновременно недостаток. Хумма слишком умный!

— Ум недостаток?! — воскликнул Нелей.

— Да, мой друг. Не может хумма избавиться от страха смерти, идя на ряды направленных в его грудь копий. Да и в бой он идёт не столько по агрессивности, сколь из желания угодить хозяину, доставить удовольствие. Потому, при случае пуглив. Потому и предпочитают военноначальники посылать хумма против хумма, а не на пехоту. Твёрдая, хорошо вооружённая пехота с лёгкостью остановит хумма и перебьёт всадников.

— Значит будущее за пехотой?

— Да, Нелей… Почему думаешь я первым делом объявил набор в отряд Сетх именно пехотинцев…

— Как пехотинцы будут преодолевать огромное расстояние пустыни пешком? Колесничие и хуммы гораздо более маневренны.

— На лошадях и повозках. На каждых двух пехотинцев — конь. Причём простой не породистый, но сильный и выносливый. Пехота быстро сравняется в манёвренности, как с хумма, та и колесницами и станет царить на поле боя. Кто первым это поймёт, тот и будет держать власть в своих руках.

В самом конце разговора Нелей, как бы между прочим, заметил:

— А я, пожалуй, куплю лошадь вашей породы, пусть это стоит моей семье пятьдесят золотых, но я не хочу упускать шанс…

Ярослав усмехнулся:

— Я знал, Нелей, что Вы поймёте их ценность. Скоро поймут и другие, но купить будет уже нечего. Все они будут принадлежать махете Ахаву.

* * *

Переселение в Дом роз состоялось спустя несколько дней, хотя разместиться здесь смогли не все. Большая часть команды осталась в Пеленах. Ярослав разрешил жить в городе только близким людям. Даже охрана размещалась временно, и большая часть лошадей, так же осталась в пригороде. Причиной разделения стало, отсутствие желания раздражать соседей — состоятельных землевладельцев.

В первый день выяснилось интересное обстоятельство, ярко характеризующее местные нравы. Когда Ярослав, в преддверии поединка, мастерил для боя сарису — специальное очень длинное копьё. В доме появился незнакомый человек, заявивший, что он притан района Афиней и обязан вести учёт жителей. Так как в их районе Ярослав новенький, следует внести в списки всех проживающих в доме людей, рабов и животных. Вполне законное желание властей знать кто собственно живёт в городе не вызвало возражений, хотя во время переписи возникло одно неприятное осложнение, ранее не предполагаемое.

Юлю и Анну Притан не знал как вписать. В отчётности не имелось такого понятия как подруга хозяина дома.

— Подруге, какой бы она близкой не была, следует числиться по месту проживания родителей или родственников, подобно вашей племяннице. Вы хозяин, девица Анна шести лет Ваша племянница.

— Но если у них нет родственников, они сироты?

— Должен быть назначен опекун. Обратитесь в Пританей, им назначат опекуна и вовсе не факт, что этим опекуном станете Вы. Пританы города тщательно соблюдают приличия и не позволяют взрослым одиноким женщинам жить под одной крышей с мужчиной. В отношении девицы, записанной как — рабыня Ноки, хочу предупредить. Я сам Гамор и владею рабами, но не дай Вам бог использовать молодую рабыню не по назначению, то есть не для работы по дому. Ну Вы меня понимаете…

— Вполне, наватаро Афиней…

— Если узнают соседи, а в особенности, их сварливые жены… донесут в пританей и у Вас отнимут рабыню и присудят крупный штраф. Кстати то же самое относится и к тем, кого Вы называете подругами. Незаконное сожительство строго карается. Это у Вас там, в варварских северных лесах можете делать, что заблагорассудится, а здесь в культурном городе будьте добры соблюдать порядки и приличия.

— Что же мне делать в этом случае? — Ярослав действительно не знал как ему поступить и просил совета. Афиней тоже человек, мужчина и участливо предложил.

— Женитесь. Наши законы позволяют жениться несколько раз…

— Но по нашим законам мужчина имеет право только на одну жену. Афиней рассмеялся:

— По–моему, глупый закон. А если женщина окажется бесплодной, что же так и умирать бездетным?

Ярослав развёл руками:

— Развестись.

Лицо притана, казалось, лопнет со смеху.

— Ещё глупее. Зачем же жениться, если разводиться. Семьи создаются на небесах и развод возможен только в редких случаях. Я бы Вам посоветовал, как человек опытный в жизни, не наживать себе неприятностей. Заведите честную, добрую семью. Даже если этот брак будет фиктивным, он избавит от пересудов. А если нет, я буду вынужден доложить в пританей города.

Подобные заявления ответственного чиновника огорчили домочадцев. Порядки Агерона и Изумрудной долины гораздо демократичнее, хотя и там могли сплетнями извести кого угодно. После обсуждения в узком кругу явилось мнение — во избежание неприятностей Ярославу следует жениться на Анне и Юле, на обеих одновременно. Брак этот не имеет значения для землян, а близкие отношения всей троицы давно известны. После болезни Юля исхудала так, что её положение стало всем заметно, хотя народ понимающе помалкивал. Пересуды команды в отношении вождя считались, чуть ли не преступлением, а его женщины вне подозрений.

В результате обращения в храм назначено две церемонии бракосочетания на ближайшие благоприятные дни, по меркам храмовых астрологов. Оставалось только ждать. Впрочем, Афиней остался доволен, и внёс в список жильцов Дома Роз имена девушек как невест хозяина.

* * *

Поединок с Леоном готовился долго и тщательно. Ярослав не назначал конкретной даты пока не стал уверен в исходе хотя бы на половину. Учения проводились несколько раз, в том числе и только с хумма. В конце концов, затягивать развязку становилось неприлично и день был назначен. Так сложились обстоятельства — выпадал он на местный праздник ровнёхонько через три недели после прибытия Паллады в Риналь, а ещё через неделю Ярослав обещал Тимоному убыть в Аррас.

Для поединка выбрана ровная площадка рядом с западными витрийскими воротами, ведущими как раз в Пелены. Если учесть, что новый дом Ярослава находился тоже не далеко от ворот Витри, то всё действие должно развернуться по соседству. В назначенный час противники прибыли к месту поединка и готовились в расположенных напротив друг друга лагерях. Люди Ярослава разбили несколько палаток и шатров, обнесли лагерь поясом из раскрашенной парусины, чтобы никто из зрителей не мог видеть, что происходит внутри. Шатры, палатки, пояс — всё предоставила семья Нелея, неизвестно по каким причинам имеющая зуб на Леона и жаждущая мести чужими руками.

Здесь за парусиновой преградой собралась почти вся команда Паллады. Большинство матросов хорошо вооружены, ожидали провокации и были в готовности. Здесь в большой палатке отдыхал Таг, издавая весёлые трубные звуки. В другой стоял рассёдланный Казбек, ожидая боя. Хотя окружение Ярослава уже знало — на поединок выйдет конь, хумму взяли в качестве объекта способного ввести противника в заблуждение.

Действительно, большинство зрителей не подозревало о подоплёке схватки и пришло поглазеть на обычную драку гамор. Множество народа обступило огороженную крепкими столбами площадку и ещё больше занимало окружающее поле. Здесь в виду интересных событий торговцы развернули лотки, поставили столы, продавая, готовую снедь, вино и мелкие товары. Городская стена, в непосредственной близости которой всё происходило, оказалась, как гроздями винограда усыпана людьми, желающими видеть бой хумм. В общем, событие оказалось неординарным.

Тимоном прибыл к воротам Витри, выдержав положенную паузу, в течение которой его все ожидали. Народ слонялся без дела, торговцы бойко зазывали покупателей, поединщики ждали. По мнению Ярослава, всё происходящее более походило на ярмарку или цирковой балаган. Он с утра был в дурном настроении, раздражителен и крайне не доволен задержкой, вызванной отсутствием Махесте Ахава. Казбека, да и его самого надо снаряжать, но держать час в такую жару коня и человека в доспехах, верное дело проиграть бой.

В конце концов Тимоном прибыл, занял место на предназначенном ему кресле, откуда хорошо видно поле, и благодушно разрешил поединок. Теперь Ахаву пришлось ждать Ярослава, потому как тот снаряжался неспешно, со знанием дела. Наконец и эта задержка кончилась, поединщики выступили на поле.

Леон, в сверкающих полированной бронзой доспехах и шлеме, восседал на хумме по кличке «Волк» — о чем объявлено народу. Хумма — худощавый, с седеющей короткой шерстью, даже на вид был опытным воином, спокойным, уверенным в себе. Леон вооружён обычным для всадника копьём примерно десяти футов длины и мечём-спатой. Сбруя хуммы тяжёлая и грамоздская не предоставляла защиты животному.

Ярослав выехал из скрывающего его шатра на пару минут позже Леона, когда начали стихать рукоплескания и громкие возгласы в адрес известного воина. Вооружён как в битве на побережье, то есть поверх попоны Казбек защищён броней из крупных чешуек, называемой землянами катафрактой. Сам облачён в полный пластинчатый доспех и шлем–армэ. Из вооружения двуручный меч–бранк и сарисса, изготовленная Ярославом накануне, специально для этого боя. Копьё представляло собой тонкую прочную жердь семиметровой длины с тяжёлым бронзовым подюком и тонким острым наконечником.

Противники тихим шагом вышли на линии, и со стороны Тимонома последовала команда начать бой.

* * *

Видя перед собой амрита, а не человека Леон рожком ударил Волка по короткому хоботу, приказывая дать голос и испугать коня. Местные породы лошадей как огня боялись хумм. Волк взревел злобно и протяжно.

Ярослав натянул удила, не позволяя Казбеку проявлять себя и выходить из повиновения. Конь всхрапнул и промолчал, продолжая усиленно бить копытом землю. Опустил голову, злобно выгнул шею, предчувствуя близость боя и смерти. Он понимал, сейчас не ученья и всё происходит всерьёз.

Всадники послали своих животных вперёд почти одновременно. Хумма издал звук похожий на клёкот и быстро с шага перешёл на бег, вытянув вперёд голову и ощерив все свои четыре бивня. Казбек без разгона тремя тяжёлыми прыжками перешёл в галоп, сразу целя пройти мимо хумма. Конь так и забирал вправо во время скачки, стремясь избежать ощутимого удара бивнями в бок и давая Ярославу свободу действий для нанесения решительного удара. Он прекрасно понимал кто в их паре боец а кто транспорт.

Леон подгонял Волка ударами рожна в левой руке по крупу, в правой высоко над головой воздел копьё, чтобы как только конь со всадником будут в зоне досягаемости поразить врага.

Кроме тяжёлого рыцарского доспеха Ярослав прикрывал себя и Казбека большим щитом, по размеру сравнимый с павезой и по мысли предназначенный не столько прикрыть от копья Леона, сколько от бивней Волка. Сарису он держал не так, как держит её всадник, то есть как пику — кистью, а по рыцарски, зажав подмышкой. Он устремил острие сарисы на левую сторону от шеи коня, рядом со щитом и целил в грудь бегущему на встречу хумме.

Пробежать семьдесят метров разделяющих противников составило секунды и хумма даже не заметил тонкого острия направленного в его могучую грудь. Зверь стремился ударить коня и просто не замечал каких–то там палочек. В отличии от Волка, Леон ясно понимал опасность, но сделать ничего не мог. Он не знал как следует поступить в этом случае, копьё его намного короче и не мог достать врага раньше, чем тот поразит хумма. Оставалось уповать — враг промажет или рана не окажется серьёзной.

Последнее Ярославом чётко сознавалось, и он строго вёл острие в грудь хумме, наклонив сарису ниже к земле, точно на уровне сердца зверя. Он был даже готов выдержать последующий удар бивней в бок Казбеку, если прицел останется верен. Так всё и произошло.

Тонкая игла сарисы прошила тело Волка, а Казбек не успел увернуться от бивней опытного в боях зверя. Удар оказался настолько силён, что мог бы свалить с ног любого коня, но учения не прошли даром, в последнее мгновение Казбек успел увернуться и удар пришёлся не в бок и ноги всадника, а в защищённый броней круп. От удара Казбека сшибло в сторону, он потерял равновесие и почти рухнул на землю, но в какой–то момент выровнял падение и одним тяжёлым надрывным прыжком ушёл в сторону от падающего без чувств Волка, пронзённого сарисой в самое сердце. Как на учениях Казбек широким галопом бросился прочь и обратил внимание на поверженного врага только, когда его заставил остановиться Ярослав.

Волк лежал без движения посреди ристалища, уткнув морду в землю и оставив на ней след мощных бивней. Так в мгновение погиб могучий и сильный хумма. Народ, заполняющий поле вокруг площадки, будто оцепенел, никто не мог поверить увиденному, как всадник расправился с хумма с такой беззаботной скоростью. Схватки хумм не длинны, не более двух–трёх минут, но это выходило за любые рамки. Даже Тимоном Ахав вскочил на ноги и на секунду остолбенел, вглядываясь в тело поверженного животного. Всадник барахтался, делая попытки покинуть прижавшее его седло.

Леон быстро справился с неожиданной трагедией, выбрался из под крестовины луки седла и с обнажённым мечом ожидал развязки поединка. Он ясно сознавал — шансы ещё не потеряны, тело Волка послужит защитой–преградой, и всадник не сможет так просто растоптать его. Леон подобрал оставленное в момент падения копьё и теперь готов биться пешим. У него просто не было другого выбора, как с помощью копья остановить врага.

Ярослав потерял сарису сразу в момент удара. Теперь в его руках оставался обломок метра два длиной, и он мог воспользоваться им, благо, что подток остёр не хуже наконечника. Он приметил желание Леона продолжить бой пешим и, прикрываясь телом Волка не дать себя атаковать сходу. Действительно, хумма достаточно массивен и, если они с Казбеком попытаются перемахнуть через него, то будут уязвимы для копья Леона. Кружить тоже можно долго, но главное за боем наблюдает толпа, и её сочувствие сразу обратится к Леону, чего Ярослав допускать не хотел. Оставалось принять пеший бой.

Ярослав покинул седло, отбросив в сторону обломок сарисы, щит и вынув бранк — наступал без тени колебаний решительным шагом.

Если сравнивать личную защиту поединщиков, то можно заметить — всадники хумм имеют доспех по прочности не уступающий броне Ярослава. Прочный, остроконечный шлем с чешуйчатой бармицей, оставлял не защищённым только лицо, а доспех, состоящий из плотной тканевой основы, с нашитыми стальными чешуйками, спускался до середины голени. Надёжная защита придавала Леону уверенности в силах и, не будучи пешим воином, возможность противостоять такому человеку как его враг. По местным традициям, считающимся амритом, то есть не человеком, а механическим устройством — машиной или големом. Вступая в пеший бой и не прося пощады, Леон смело рассчитывал на свои силы и, если не победить, то дорого отдать жизнь.

Первый выпад произвёл Леон, копьём в бедро противника, целя между пластин. Ярослав не стал уворачиваться или отбивать, острие, скользнув по броне остановилось и он немедленно перехватил его рукой, молниеносно перерубив древко пополам.

Леон со злостью отбросил бесполезный обрубок, выхватил меч и немедленно атаковал. Последовал град ударов, которые Ярослав отбивал бранком, взяв его как жердь, левой рукой за лезвие. В какой–то момент могло показаться, что инициатива схватки перешла к Леону, его враг только защищался и даже отступил, сделав в ответ неуклюжий выпад остриём меча, но Леон легко отскочил. Неожиданно бранк описал кривую дугу вправо, его лезвие незаметной молнией сверкнуло где–то у самой земли. Леон делал очередной секущий удар справа сверху в третью четверть, способный перейти и в во вторую и в правый, как неожиданно споткнулся, и с каким–то стоном удивления полетел на землю.

Ярослав уклонился назад и влево, давая место и падающему человеку и свистящему удару. Спата даже не коснулась брони, Леон рухнул на жухлую траву, с тупым надсадным воем, его стопа в дорогой изящной сандалии, валялась в стороне, а из перерубленных артерий обрубка ноги тугой струёй хлестала кровь.

Ярослав не посмел добить и так уже покалеченного врага, которому оставалось жить несколько минут, если не будет остановлена кровь. Он сделал три шага в сторону замерших зрителей. Открыл забрало шлема и требовательно выкрикнул:.

— Помогите ему! Иначе он сейчас умрёт!

Наиболее быстрая реакция последовала со стороны подручных Леона. К нему подскочили друзья и быстро наложили на обрубок ремень. После чего раненый потерял сознание.

Ярослав в эти минуты не знал, что делать, адреналин всё ещё клокотал в груди. Он, положив бранк на плечо, прошёл в сторону трибун и недоуменно взирающего на происходящее Ахава.

— Прошу прощения, Махесте, — хрипло выдавил Ярослав, — но мне не удалось избежать увечий.

Круглые глаза Тимонома не понимающе хлопали веками, он молвил первые пришедшие на ум слова:

— Я не думал… что всё так закончится… — и через паузу. — Вы опасный человек, Дхоу…

— Прошу меня простить, — Ярослав сделал глубокий поклон и понимая — он здесь более лишний, зашагал к своему шатру, где его встретили с тихим восторгом.

 

Глава 20

Появление эскадры Ярослава в Аррасе вызвало большой переполох. Боевые галеи сопровождения бросались в глаза, а назначение всего отряда как перевозящего крупное военное подразделение, не могло укрыться от взоров сторожевых постов на морском побережье и реке. Казалось, вся армия Риналя удостоила своим вниманием Аррас и берега реки Моро, но к глубокому разочарованию обитателей города, живущих под угрозой вторжения врага, это оказался лишь отряд Сетх. Ожидания Ярослава предполагали по прибытии найти здесь армию во главе с Анастагором, но сбыться им не суждено. Несмотря на недельную задержку в отплытии и сложность управления эскадрой, вызвавшие дополнительную трату времени в пути, пятитысячный контингент Архимага всё ещё тащился пустынными равнинами Витри и Гландира.

По словам наватаро Сатрана — командира расквартированного вблизи границы с Семнаном отряда колесничих Рамон, и призванного ценой своей жизни защищать Аррас до подхода основных сил: «…армия Анастагора должна прибыть совсем скоро — через неделю или две». Сатран посредством посыльных имел с Архимагом переписку и получал самые благоприятные уверения.

Выгрузка Сетх на берег проходила вблизи стен Арраса, на пологую отмель. Из–за мелководий, морские корабли не могли подняться выше по течению, а перегрузка имущества на лодки, с точки зрения Ярослава, Нелея и Фесла казалась слишком трудоёмкой и затратной по времени. Гораздо выгоднее остаток пути проделать сушей. И колесницы, и многочисленных лошадей по сходням сгружали прямо в воду, подведя тяжелогружёные морские корабли как можно ближе к берегу. Несмотря на полученный неделю назад опыт с погрузкой в Ринале, обратное действие с разгрузкой на необорудованный берег проходило столь же хаотично и бестолково. Принятые Ярославом энергичные меры внушения и личное участие, дали ограниченный результат. Колесницы ломали хлипкие колеса, лошади ноги, а люди умудрялись совать конечности в такие места, что просто диву дашься. Единственный вопрос к таким увечным мог быть: «Ты зачем, дурень, руками за сходню держался? Ты что матрос? Это их работа!» ответом обычно служило бессмысленное пожатие плечами или наивное: «Хотел помочь». Таким образом, ещё до начала боевых действий отряд лишился четырёх колесниц, шести лошадей и полтора десятка покалеченных разной степени тяжести. Ярослава утешала мысль, что в результате несчастных случаев погибло всего двое человек, а могло быть больше. Вместе с тем крепла уверенность — если провести десяток учений по десантированию, всё встанет на свои места и Сетх исключит выявленные недостатки.

Прибытие отряда не могло пройти мимо внимания правителя Арраса — Кипсела. В разговоре с Ярославом, Нелей и Фесал характеризовали Кипсела как родового князя, на языке модонов — Таг.

— Таг, не тоже самое, что Дхоу — говорил Фесал, а Нелей легко склонив голову выражал согласие с разъяснениями товарища, — Кипсел правит от имени всего народа и власть передаёт по наследству. Гаморы здесь не имеют силы как в Ринале, но уважаемы за службу. Вы, Дхоу Ярослав, в своём народе выборный властитель и после смерти, вероятней всего, претенденты вступят в борьбу за симпатии граждан. Кипсел ограждён от таких недостатков — традицией и благоволением граждан к семье Тага и её разумному правлению.

— В таком случае, Кипсела можно назвать — Деспотом… — заинтересованно пытался уточнить Ярослав.

— Отнюдь, — поспешно возразил Нелей, — деспот правит благодаря гетерии — своим друзьям и опираясь на одобрение народа, пресыщенного насилием и вседозволенностью гамор. Землевладельцы при деспотии не весят ничего и преследуемы со стороны черни.

Фесал уточнил спокойно и рассудительно:

— После захвата власти деспотом Бурути, многие гаморы, обвинённые в измене, были вынуждены бежать.

— Совершенно верно, — горячо поддержал Нелей, — для черни, возможно, но для знати Кипсел немногим лучше Буррути, хотя и союзник Риналю.

— Ну а Семнан? — не утерпел затронуть вопрос Ярослав.

— В Семнане правят торговцы, а землевладельцы низведены до положения наёмников. Ненависть Семнана к Риналю в своей основе имеет различие во взглядах на то, кто должен править. Торговцы Риналя образуют значительную силу и подобно собратьям из Семнаны жаждут выбраться из грязи. Но на их пути стоим мы — знать. Мы составляем не только значительную силу, но и сами можем вести дела не хуже любого торговца. В связи с глубокой традицией. Уважения среди простого народа к землевладельцам и выборной властью Тимонома, наш город становиться несокрушимым для врагов из Семнана. Они не способны ни победить нас открытой силой, ни найти серьёзных предателей внутри крепостных стен.

Ярослав понимающе усмехнулся:

— Как всё сложно, — но не стал развивать мысль о новых союзниках Семнана — асмаилитах, способных разрушить духовную составляющую Риналя как государства. К сожалению в среде знати им вероятно не придаётся серьёзного значения, хотя подспудно, многие понимающие люди вроде Анастагора, питают естественное отвращение к пропагандируемым адептами чуждым взглядам.

* * *

Выгрузка далеко ещё не закончилась, когда Таг Кипсел прибыл на разгрузку отряда Сетх с приглашением командирам посетить город Аррас и его дворец. Ярослав любезно принял приглашение и вместе с Фесалом отправились на только что запряжённой колеснице следом за Кипселом.

По пути удалось хорошо рассмотреть город. Аррас — небольшой, много меньше Риналя, Агерона или Низмеса. Стоит на берегу Моро в нижнем её течении, когда русло делает поворот, огибая невысокие возвышенности на западе, и река устремляется к морю. Такую возвышенность на берегу и занимал Аррас. С военной точки зрения его местоположение позволяло контролировать весь бассейн Моро, а крепкие стены города служили надёжной защитой окрестному населению от внезапных вторжений. Улицы города, узкие и кривые, сильно отличались от виденного ранее в Ринале. Высокая плотность строений внутри стен, двух, трёх и даже четырёх этажные дома говорили о близости границ враждебных соседей и постоянном напряжении, в котором проживает население.

Тем не менее, дворец Тага оказался обычным домом, хотя обширным и добротно отделанным. В отличие от дворцов Риналя и Ласу, у него не было крепостных стен, что говорило о доверительных отношениях между правителем Арраса и жителями города.

Проехав главные ворота дворца, Ярослав и Фесал сошли с колесницы на внутреннем мощённом камнем дворе. Кипсел принял очень просто, в богатой зале, отделка которой не уступала роскоши дворца Тимонома Ахава. При встрече кроме Ярослава присутствовали: сам Таг Кипсел, командир отряда Рамон — Сатран. Командующий колесничими города Аррас — Метох. После соответствующих церемоний и приветствий Ярослав без проволочек перешёл к делу.

— Прошу наватаро Кипсел, какие есть сведения с границы о передвижении войск? И каково на сей день, положение Рахина поддержать, который мы призваны?

Кипсел с готовностью отвечал, жестом приглашая гостей присесть в расставленные кресла. В отличие от роскошно убранной залы, сам Таг одет очень просто. В пурпурного цвета тунику с вышивкой растительного орнамента по краям одежды, синие штаны и простые сандалии воина. Жёсткое, остроносое, загорелое лицо князя обрамляла чёрная коротко стриженная борода. Говорил он уверенным тоном правителя.

— Благодаря помощи предков и несмотря на усилия нелюди взять, Рахин всё ещё держится. Мы с наватаро Сатраном, — Таг легко склонил голову в сторону союзника, — провели успешную операцию поддержки, благодаря чему в Рахин доставлены обоз с продовольствием и сто воинов. Но снять осаду пока не удаётся из–за недостатка сил…

В этот момент речь Тага поддержал Сатран. Старый, черноволосый как все Витрийцы воин, со шрамом на лице оставленным, вероятно, стрелой. Одет типично для колесничего, в льняной панцирь грубой работы, со слоями материи, простёганными крупными стёжками ниток. От времени панцирь выцвел, потеряв первоначальный ярко белый цвет, став грязно серым, и утратив былую жёсткость. Он обратил внимание Киспела на новое положение:

— Наватаро, — обратился он к присутствующим, — с прибытием Сетх мы можем резко изменить наши планы по обороне города. Сто колесниц наватаро Аосмава…

Сатран не успел договорить начатую мысль, как Ярослав поспешил уточнить численность отряда во избежание недоразумений.

— Прошу простить за дерзость, наватаро Сатран, но Сетх кроме сотни колесниц имеет две сотни пехотинцев, из которых сотня лучников и сотня копейщиков. Кроме того: пятьдесят тяжело вооружённых воинов в доспехах и пятьдесят разведчиков. Всего пятьсот человек, не считая рабов. Двести пятьдесят лошадей и пять хумма.

На такие слова местные командиры ответили дружным возгласом восторга, а Киспел выразил своё удовольствие вслух.

— Разрешите, наватаро Аослав, изъявить наше восхищение численностью и отменным порядком отряда Сетх, который выразился в успешно пройденном морем пути и высокой скорости прибытия. Мы одобряем Ваши действия и выражаем надежду на блестящие победы. Большая численность отряда действительно многое меняет…

— Моё мнение, — бодро продолжал Сатран, — не следует торопиться с выдвижением Сетх к границе, пока не знаем точной силы противника, расположения и намерений. Сейчас армия Семнана находиться в двух неделях пути от границы и продвигается медленно, вероятно ожидая падения Рахина.

— Возможно они вообще откажутся от действий, если Рахин удержится, — с готовностью поддержал союзника Метох.

Таг поспешил согласиться:

— В таком случае, Вам наватаро Аослав стоит дождаться подхода армии в Аррасе…

— Но, наватаро, — наиграно округлил глаза Ярослав. — Я имею чёткие инструкции Махесте Тимонома, немедленно по прибытии поддержать Рахин и не допустить его захвата.

— Риналь достаточно далеко от Арраса, — разведя руками возразил Кипсел, — а обстановка быстро меняется. После получения Рахином подкреплений нет смысла пороть горячку. Тем более для армии Семнана, Аррас более привлекательная цель…

Метох и Сатран горячо поддержали Тага.

— Стоит укрепить наши силы на границе с Семнаном, — согласился Сатран, глядя на Тага.

— Рахин выстоит, — твёрдо заявил Метох, как бы подаваясь всем телом и собственной грудью защищая город.

— Отряду Сетх стоит присоединиться к нашим объединённым силам, — вынес вердикт Кипсел.

Ярослав понимал причины вызывающие желание Тага и его окружения усилить оборону родного города. Понимал он и Сатрана, интересы которого однозначно состояли в неукоснительном выполнении приказа по защите Арраса. Но у него имелось собственное мнение на ведение боевых действий, сформированное под воздействием бесед с Ахавом и Анастагором. Они сознавали высокую ценность Рахина и высказывали желание удержать в своих руках. Таг Кипсел думал в первую очередь о себе и Аррасе, но захват Рахина нелюдью приведёт город к разорению и гибели жителей. Конечно, дикари забрав награбленное уйдут в свои леса, оставив город на произвол судьбы, чем воспользуется Семнан. Ярославу даже казалось, — вся затея с угрозой Аррасу ловкая стратегия оттянуть основные силы Риналя, и тем временем захватить безлюдный Рахин. Возможно и нападение нелюди спланировано в Семнане.

Понимая спорность выводов Ярослав не стал их озвучивать, но и ответил на призыв Кипсела иначе.

— Для меня большая честь присоединиться к Вашей армии, наватаро Кипсел, но в силу инструкций данных мне лично Тимономом, прошу прощения, должен отказаться. Немедленно по разгрузке, Сетх выступит к Рахину, не дожидаясь армии Анастагора.

— Но это безумие! — воскликнул Сатран деланно раздражённо, — Вам не справиться с толпой нелюди в одиночку. Погубите отряд и сгинете вместе с людьми.

— Я не собираюсь вести Сетх на гибель, лишь поддержу осаждённый город. Тем более вовсе нет необходимости вступать в битву со всей армией врага, достаточно создать угрозу с тыла и одно это способно предотвратить решительный штурм. Если верить словам, армия Риналя скоро будет здесь и деблокирует город. Сетху надо продержаться всего неделю до подхода главных сил.

— Что-ж, — с сожалением развёл руками Кипсел, — если таковы ваши инструкции не смею задерживать, уважаемый Аослав, но Вы вспомните мои слова, когда нелюдь погонит Вас прочь. И, учитывая обстоятельства, стоит пожелать удачи…

Кипсел дружески похлопал Ярослава по плечу и протянул на прощание руку со словами:

— Что я могу для Вас сделать?

Ярослав ответил рукопожатием и заикнулся о нуждах отряда, раз к этому понуждает сам Таг…

* * *

Во второй половине дня Сетх покинул Аррас, не успев воспользоваться гостеприимством города. Время не ждало и Ярослав подгонял людей, с грустью взирающих на удаляющиеся стены. Вопреки ожиданиям, Таг Кипсел без оглядки на отказ присоединился, оказал отряду хорошую помощь. Главным стала безвозмездная передача крупного стада скота. Кроме того отряд получил недостающие колесницы, лошадей, и повозки. Полезным дополнением стал отряд разведчиков из двадцати человек и десятка колесниц, во главе с командиром Косиром. Назначенный в качестве проводников и поддержания связи между частями союзной армии.

Сатран и Метох вызвались сопровождать Сетх до пограничного местечка Рой, где стояли лагерем отряд Рамон и основные силы Арраса. Прибытие Ярослава и его желание немедленно выступить на помощь Рахину, предполагали новые события, от чего командиры хотели быть ближе к своим войскам и боевым действиям.

Отряду Сетх потребовалось четыре дня, чтобы покрыть расстояние в двести вёрст от Арраса до границы. На пятый закончилась плодородная долина реки Моро, под копыта лошадей стелилась твёрдая земля полупустынной равнины Семнана. Здесь на самом краю пересохшего русла неизвестной реки находился военный лагерь, в котором обитали воины отряда Рамон. Всего сто колесниц и двадцать разведчиков. Рядом стояла лагерем армия Арраса: пятьдесят хумм, сто колесниц и две тысячи пехотинцев.

Не успели воины развернуть палатки для краткого отдыха перед последним броском к Рахину, озабоченный нуждами размещения, Ярослав не отдал все надлежащие указы. Прибывает посыльный, с просьбой немедленно почтить присутствием шатёр Сатрана в лагере. Делать нечего. Ярослав, Нелей и Фесал поспешили исполнить просьбу.

* * *

В лагере отряда Рамон их встретили Сатран и Метох. Нелей, входя в шатёр, не преминул съязвить:

— Отчего такая спешка? Смею предположить, нас ожидают неприятные известия.

— Вы, к сожалению, правы, наватаро Нелей, — с горечью в голосе согласился Метох. Для убедительности показывая в руках свиток с посланием. Исключая командиров, в шатре, находился рядовой воин, по запылённой одежде которого можно признать посыльного или гонца.

После неприятной паузы, в течение которой командиры Сетх готовились принять очередной подарок судьбы, Метох продолжал.

— Наватаро, с прискорбием сообщаю неприятное известие — два дня назад Рахин пал.

— Вот те на…, — от неожиданности вырвалось у Фесала.

Нелей выразился неодобрительно:

— Вовсе неудивительно при нашей медлительности.

Ярослав ничего не сказал, лишь согласно качнул головой в знак того, что принял сообщение к сведению и задумался. Положение складывалось неприятное и в первую очередь лично для него. Отряд Сетх назначался именно для поддержания Рахина. Подготовка прошла с большими затратами как сил, так и средств, в результате усилия оказались бесплодны, а главная задача не выполнена. Хотя Ярослав не виноват, на него ложится тень не справившегося с приказом командира и, что хуже подрывает образ успешного военноначальника. Мириться с этим нельзя, следует вырвать победу у врага. Он задал вопрос, обращаясь к присутствующим, медленно и напряжённо:

— Какие вы предполагаете ответные действия?

Метох и Сатран удивлённо взглянули на Ярослава.

— Мы сделали, что могли. Какие ещё действия? — сложив руки за спиной и пожимая плечами, отвечал Метох.

Сатран развил тему более широко:

— Сейчас, когда Рахин пал, Вам, наватаро Аослав, стоит оставить от начальные планы и присоединиться к нам. Распылять силы опасно…

Ярослав ответил резко:

— В корне не согласен с выжидательной позицией. Ситуация на границе серьёзно изменилась, и я уверен, Семнан приведёт армию в движение. Нам следует действовать быстро и решительно…

— Что Вы имеете в виду? — скривил губы в саркастической улыбке Метох.

— Немедленно всеми силами атаковать Рахин, отбить город, пока армия Семнана его не заняла.

— Оставить Аррас без прикрытия совершенно неприемлемо, — возвысил голос Метох. Вы уверены в семнанцах, что двинут армию на Рахин, а не Аррас?

— Нет. Не уверен, — слегка смутясь, согласился Ярослав, — до Рахина пара дней пути и если они ступят на Арраскую дорогу, мы успеем вернуться, но уже получив Рахин в свои руки. Я же двину Сетх к Рахину, даже если вы не поддержите меня.

— Наличными силами, вам не взять Рахин, — уверенно предупредил Сатран.

— А кто сказал, что нелюдь всё ещё в Рахине? Вполне вероятно, я займу пустой город…

— Возможно, возможно, — с сомнением согласился Метох, — но в таком случае силы Арраса вам вовсе ни к чему…

* * *

После беседы Ярослав, Нелей и Фесал возвратились к своим людям, с нетерпением ожидающих известий. Палатка командира оказалась уже установлена и Ярослав пригласил всех к себе, чтобы поделиться неожиданным известием и обсудить планы. Присутствовали все командиры и некоторые из авторитетных воинов, пользующихся уважением товарищей. А так же Борис и Анатолий, как товарищи Ярослава и единственные из землян, взятые в поход.

Известие о падении Рахина и желание Ярослава немедленно отбить город присутствующие приняли неоднозначно. Высказывались разные мнения, но против воли командира никто не упорствовал. В заключение дискуссии он подвёл итог:

— Вижу, Наватаро, все мои командиры и воины сознают ответственность, возложенную Махесте Тимономом, по безусловному удержанию города Рахин в наших руках и недопущению захвата врагом. Несмотря на формальный отказ в помощи со стороны союзников, не вижу серьёзных препятствий в деле возвращения города. Значительные силы пехоты расширяют наши возможности по штурму города, если нелюдь его не покинула. В чём я лично сомневаюсь.

Наватаро высказали опасения неожиданного подхода к Рахину сил Семнана, но затем мы и колесничие, чтобы опередить врага и удерживать город до подхода нашей армии. Посему предполагаемый завтра–послезавтра отдых отменяется. Утром сворачиваем лагерь и как можно быстрее, без ночёвок и задержек следуем к Рахину. Командирам подразделений сразу после собрания принять от союзников недостающие: корм, продовольствие и воду в расчёте на семь дней. Всему отряду быть готовым с рассветом выступать…

 

Глава 21

Рагнарок — великий вождь племени Ур, стоял на стене захваченного города инургов, глядя на удаляющееся лёгкое облако пыли. Сотни ног воинов–каргов, спешащих на север, взбивали столбы пыли на каменистой земле Медного пути. Воины спешили принести добычу в семьи, оставленные в дальних лесах севера. Захваченный город дал помимо радости победы огромное богатство немыслимое бедным лесным жителям — Вуоксам. Яркие ткани, стальное оружие, серебряные и золотые украшения, лошади, рабы — добыча просто поражала воображение вуоксов, привыкших к скромному достатку охотников. Жестокие потери, понесённые в ходе штурма, не омрачили радость победы. Выжившие получили много более того, на что могли рассчитывать, когда под нервный вой семей покидали деревни, уходя в неизвестность. Сейчас, довольные и радостные спешили возвратиться к своим очагам. Каждый нёс немалый тюк поклажи, что кому досталось. Уже там, в далёких, родных лесах, захваченное добро будет поделено по справедливости, каждый получит причитающееся в зависимости от вложенных усилий. Конечно, не будут обойдены вниманием и семьи погибших. Вожди и старейшины строго следят, чтобы доля вдов была не менее других. Сироты не остались без кормильцев, а вуоксы–мелоны получили новых мужей и продолжили род. Затем будут устроены праздники, с богатыми пирами и обильными приношениями богам. Помощь высших сил будет сполна вознаграждена. Для этого карги гонят целые толпы захваченных пленных и табуны лошадей. Боги останутся довольны.

Среди эйфории победы и чувства обретённого богатства, редко находится место печали, но Рагнарок оставался внешне спокоен, глядя на удаляющуюся колонну воинов–вуоксов и пленных людей. Тяжкие чувства сомнений грызли душу великого вождя. С одной стороны успех окрылял. Рагнарок бросил мимолётный взгляд на вождей By и Шу. Карранг и Шашур, как малые дети, упивались величием, собственноручно резали горло жертвам, обильно окропляя белизну алтарей человеческой кровью. Но молодой Дхоу оставался глух к этим символам победы. Другие тревоги печалили разум. И совет принять не от кого. Великого Дхоу народа Зу — Рахара нет, под стенами города инургов. Нет и его каргов. Ссылаясь на старую болезнь и тяжёлые потери понесённые народом Зу на севере, Рахар не явился на зов нуроги и не пустил в набег своих каргов. С одной стороны отказ поддержать братьев тяжкий грех и нарушение устоявшихся правил. Если нуроги решило объявить войну тем или иным врагам, будь то инурги, резайт эрбиль или войо, каждое племя обязано выставить тот или иной контингент, если даже чисто символический, но совсем никого — это уже вызов. По этой причине племя не только упадёт в глазах всего лесного народа, но может даже пострадать чисто физически. Но Рахар решился и проигнорировал набег, чему сейчас многие даже рады. Им больше досталось.

Только Рагнарок не так наивен и причина беспокойства кроется в стоящих у него за спиной инургах… А поделать ничего нельзя, уж больно ловко взял его в оборот — Зардак — собственный шаман…угрожая вуоксам дурными предсказаниями.

* * *

Коэн Чала стоял с кислой миной и выпяченной нижней губой, тупо глядя в одну точку на спине упрямого вождя Ур. Коэн знал, что победит в этой затянувшейся борьбе амбиций и авторитетов. Рано или поздно, лучше рано, Рагнарок сдастся. Оставит своих воинов в Рахине ещё на десяток дней, как это сделали Карранг и Шашур. И действительно, что ему терять? Победа одержана, добыча благополучно следует Медным путём, какие–то один, два дня задержки ничего не решают. Вот и вожди племён Шу и By беспечны, восторженно режут глотку очередной хрипло вопящей жертве.

Коэна брезгливо передёрнуло, он даже переступил с ноги на ногу. Не то, чтобы видел кровь в первый раз, просто старался не делать этого лично, поручая кому–то другому.

В отличие от подозрительного вождя, Коэну настоятельно требовалось задержать нелюдь в городе, до подхода основных сил Семнана, а затем могут убираться на все четыре стороны. Хотя Семнанцы не оставят оргию нелюдей без отмщения, но это уже не дело Коэна. Его задача — вырвалг, спешащий сюда из Арраса и даже не риск возвращение Рахина ринальцам волнует сейчас бывшего наблюдателя, а страх… Страх перед этим демоном — вырвалгом, холодит спину. И то верно, он Коэн здесь в Рахине не по своей воле и предпочёл бы находиться где-то в другом месте, предоставив рисковать задницей кому–нибудь другому, но как видно из зависти участь сию предоставили именно ему…

Пару недель назад Коэн явился в Семнан пред светлые очи приора братства Кадеш Херон, Великого майстера Паус Вехт. При мысли о котором Коэн в душе грязно выругался и ритуально сплюнул как на нечисть. Внешне же оставался совершенно спокоен, лишь едва слышно процедил сквозь зубы на языке чистых: «Трефа…» и усмехнулся. Ханжа Вехт… заслуживал такого эпитета, ведь имя Паус означает — сеятель клеветы, что ярко отражало характер руководителя Коэна.

Действительно, Коэн явился в Семнан в самом радужном настроении с мыслью об окончании многолетнего заточения в дремучих лесах среди убогих дикарей. И хотя понимал бессмысленность обещаний, но где–то в глубине души теплилась искорка надежды на несбыточное чудо — Гохан Шияр сдержит слово и призовёт его. Тем велико разочарование Коэна, когда Паус Вехт в присутствии многих братьев обвинил его во всех смертных грехах и в том числе в появлении вырвалга…

Все происходило в зале с машиной Гохан Шияра и что самое скверное в присутствии личного посланника алтаря Асмаила, майстера престола, мага и чародея Баруш Башту. Прибывшего в Семнан с личной инспекцией о ходе работ по подготовке к таинству воплощения. В общем, из него — Коэна сделали козла отпущения и опустили по всей форме.

* * *

Объём зала казался слишком велик для размещения лаборатории, к тому же находящейся в глуши чужого мало понятного мира. Здесь в дали от завистливых взоров приората, интриг пронизывающих все ступени алтаря, майстеры могли развернуться на широкую ногу, не стесняясь в трате взносов, полученных от аборигенов. Ни в чём не учитываемых и нигде не фиксированных. Отчётность предоставляемая майстером Паусом Вехтом в финансовую ступень алтаря, крайне поверхностна, да и обязательная её часть относится лишь к средствам и материалам полученным от братства и расходуемых на проекты от его имени. Всё, что касается пожертвований местных нобилей и последователей излагается лишь для сведения, а это могут быть огромные суммы, используемые майстером и братьями по собственному усмотрению. Конечно, приоры не против наложить лапу, но всё что происходит в другом мире, на практике неподконтрольно. Кто, сколько, кому, передал потратил, совершенно не поддаётся учёту. Вот когда придёт время и мир Портала полностью окажется в руках братства, тогда многим придётся поделиться. А иначе, зачем все усилия…

Во всяком случае, Баруш Башту, глядя на тщательно обработанные стены подземелья, замечал — на строительстве не экономили. Наверняка без лишних изысков зарядили несколько тысяч рабов и этих бездельников селян. Те как муравьи кирками и зубилами шустро продолбили несколько сотен метров подземных коридоров и помещений. Забетонировали несущие своды, подняли на поверхность тонны разрушенной породы, создав шедевр главного зала Воплощения. Теперь майстеры могли нести здесь героическую службу подготовки к главному событию истории человечества — пришествию в мир Божества. Приорат хорошо содержал сотрудников, да и служба надо сказать почётная, соприкосновение с вечностью, само по себе награда. Да и труда не так много, всё самое тяжкое легко спихнуть на плечи дикарей. Вахты короткие, создаваемый магический комплекс не требует серьёзного ухода. Однако мир Портала славиться разлагающим действием на слабые души и патологической ленью. Что послужило поводом массы нареканий в деятельности братьев и нескончаемых задержек подготовительных работ. Так создание генетически чистого жертвенного животного послужило основанием массы анекдотов и насмешек в сторону братства Хевра Кадеш Херон со стороны рядовых последователей культа. Несмотря на то, что в мир Портала посылали лучших из числа братьев.

Конечно, есть большой риск. Может произойти то, ради чего обряд воплощения перенесён в иной мир, и уже на устах — пришествие в мир антипода–вырвалга. Но на то они и лучшие, чтобы справиться. Да только реальность не даёт повода для идиллий. Затем и послан год назад брат Гохан Шияр, чтобы прямо здесь создать лабораторию и магический артефакт — определитель тонких сущностей.

Определитель занимал почти треть помещения. Баруш Башту в своё время немало насмотрелся на подобные устройства, но это его здорово удивило. Необычайная вещь на странной планете, предназначенная для узко специального назначения — поиска одной единственной сущности носителя или его антипода. Создание такого артефакта потребовало кропотливой работы, не только всего местного братства в течение нескольких месяцев, но и многих лет исследований в их родном мире. Труд поколений учёных братьев, истинный подвиг. Баруш повернулся к Вехту:

— Кем создана эта машина?

— Трудился коллектив во главе нашего святого истины брата Шияра.

Гохан Шияр, стоя рядом с произведением искусства магии и механики, лёгким наклоном головы определил свою личность.

— Участвовали многие, — скромно молвил Гохан — брат Вехт, первый из них.

— Да? — Баруш обратил вопросительный взгляд в сторону Пауса, — никогда не слышал о Ваших способностях в механике, ведь Вы у нас известный организатор.

Паус Вехт скромно опустил очи долу.

— Мои таланты разносторонни и не ограничиваются одним лишь управлением.

— У нас необычная задача… — осторожно заметил брат Шияр.

— Иначе меня здесь не было, — строго возвысил голос Башту, — Почему допустили прорыв?

— Ошибка исполнителя, уважаемый брат, — поспешил заверить Вехт.

— Я читал ваш отчёт… — раздражённо бросил Башту, — как его…

— Коэн Чала, — поспешил подсказать Вехт.

— Где он сейчас?

— Здесь. Ожидает решения… в отношении своей персоны.

— Позовите его…

* * *

В течение пяти дней Коэн ожидал приёма. Каждый день по несколько часов высиживал в приёмной храма Мудрости, скромно и редко осведомляясь у брата привратника — когда его призовут. Ждите…каждый раз отвечал тот закатывая от раздражения глаза и повторяя удобную фразу: «Терпеть и верить…Терпеть и верить».

Через минуту Коэна пригласили в зал, где должна выясниться причина отзыва, как наблюдателя. Коэн стоял посреди ярко освещённого подземелья с выражением полного одурения на лице, не зная чего ожидать и вообще зачем здесь. Несколько лет проведённых в глухих лесах, вдали от цивилизации резко повлияли на его мировосприятие, всё казалось чужим и подозрительным. Трое братьев в зале взирали на него, из которых он сразу признал Гохона Шияра и слегка ободрился. Присутствовал здесь и Паус Вехт со своей ехидной гримасой полуулыбки.

— Насколько всё далеко зашло? — спросил незнакомец присутствующего Пауса Вехта.

Тот злобно сощурился и переадресовал вопрос Коэну.

— А пусть нам это объяснит брат Чала.

Сердце Коэна ушло в пятки, а на висках выступила испарина, Вехт тем временем продолжал:

— Он непосредственный руководитель и вся полнота ответственности за прорыв вырвалга и провал последующей ликвидации лежит на нем…

Коэн лихорадочно соображал, стремясь сформулировать речь обтекаемо, по возможности отвести от себя обвинения в измене.

— Что же вы молчите, молодой человек, — понудил его незнакомец.

— Не стесняйтесь, — с ехидно–лицемерной интонацией в голосе поддержал Вехт, — поведайте нам о своих трудностях, мы все братья и не должны ничего скрывать друг от друга.

Коэн сразу понял, куда клонит гнусный Паус, но тянуть с ответом нет резона.

— Понимаете, братья, — начал Коэн, стараясь взять себя в руки, — возможности наблюдателя очень ограничены. Никогда ранее не было столь массовых неконтролируемых прорывов. Я был вынужден задействовать все имеющиеся ресурсы, но их просто не хватило физически. И то слово — чем обладает простой наблюдатель — группой всего из четырёх человек. Прорыв сотен людей несопоставим с нашими возможностями. И тем не менее, нам удалось, используя рычаги не прямого управления организовать преследование и противодействие прорыву. В содружестве с братом Шияром выяснить наличие в прорыве вырвалга…

Незнакомец вопросительно глянул в сторону Гохан Шияра, но тот не счёл необходимым дать ответ, лишь неуверенно пожал плечами, а Коэн продолжил:

— В соответствии имеющейся инструкцией, немедленно послано сообщение о прорыве и запрос поддержки ликвидации со стороны сил братства имеющихся в мире Портала…

Его грубо прервали.

— Не надо здесь пересказывать события, — я читал отчёт брата Ветха. — Спрашиваю, каково положение сейчас и что вы намерены предпринять с теми средствами, которые имеются.

— Но я всего лишь наблюдатель.

— Не справившийся со своими обязанностями… — ехидно подчеркнул Ветх.

— Но моя группа…

Незнакомец перебил его на полуслове:

— Вполне достаточна… была, до тех пор, пока всё не провалили. Между прочим, смерть брата Герца на вашей совести, брат Чала. Как можно так провалить тщательно организованную операцию? Я уже не говорю о прекрасном специалисте из местных. Вы заварили эту кашу, вам и расхлёбывать.

— Но я… — пытался увильнуть Коэн.

— Знаю, — грубо оборвал Вехт, — наблюдатель, но все наши силы, здесь, в мире Портала резко ограничены. Потому расширение зоны ответственности процесс неизбежный. Примите под контроль нескольких братьев и разработайте план операции по ликвидации вырвалга. Но запомните, брат Чала, — это ваш последний шанс. В курс дела вас введёт брат Молхо Шлем он только прибыл из города Риналь с сообщением о вырвалге, который движется в сторону Арраса. Его следует ликвидировать как можно быстрее. Подключите наших лесных союзников, которых с таким трудом удалось сдвинуть с места. Всё, ступайте, брат Чала…

Коэну даже не дали молвить слово в оправдание. Чтобы быть учтивым сделал лёгкий кивок головой и развернувшись покинул подземелье.

* * *

— Что скажите, брат Шияр? — заметил Башту, — считаете, этот человек справится? В ответ Гохан пожал плечами:

— Мы мало знакомы и впечатление произвёл на меня не самое благоприятное…

— Однако утверждает, что принимал участие в ваших исследованиях…

Гохан саркастически улыбнулся.

— Возможно принимал… как подручный… подай, принеси, в остальном скучный молодой человек, скрытный и ленивый…

Вехт поспешил прервать, в бессилии разведя руками.

— А что делать, уважаемый брат Башту, с какими людьми приходиться работать, практически взваливая чужие обязанности на свои плечи. Вот даже брат Шияр подтвердит.

— Не тот контингент, — сокрушённо покачал головой Гохан, — К сожалению, приходиться работать с тем, что есть.

* * *

Коэн Чала вновь смачно выругался сквозь зубы: «Трефа!», но так, чтобы, ни дикарь, ни его собственные люди не заметили. Вождь остался недвижим, глядя вдаль на удаляющееся облако пыли, но двое кровососов за спиной имели более острый слух, нежели человек. Коэн понимал это, но не счёл нужным скрывать своё раздражение перед нечистью. Он и ранее использовал существ, обладающих особыми свойствами для уничтожения прорывов, но организованная им собственная группа оказалась год назад уничтожена вырвалгом. На этот раз за не имением своих, пришлось принять под ответственность группу — контролируемую братом Молхо Шлем. Который и ввёл его в курс дел, обострившегося конфликта городов Риналь и Семнан. Как и ожидалось, вырвалг вмешался в борьбу на одной из сторон и сейчас сложился удобный момент нанести решительный двойной удар. Первая его часть — вуоксы должны послужить молотом, тупым и безмолвным, чтобы ослабить вырвалга, лишить хотя бы части поддерживающих его людей, а вот эти двое… Коэн рассчитывал в подходящий момент они покончат с вырвалгом.

В конце концов, ему надоело ждать.

— Ногата Дхоу — молвил Коэн с лёгкой интонацией будто делиться с вождём племени Ур некой тайной, — тот амрит помните…

Ещё бы Рагнарок не помнил. Амрит в окровавленной белой мантии с воздетым в руке огромным мечём над стенами крепости и горы оставленных им трупов. Лучших каргов! Цвет племени Ур! Помнил он и смеющиеся лица инухаев, сбрасывающих неподвижные тела к подножию стен. Разве такое забудешь?

— Возможно через несколько дней амрит будет здесь, — с деланным безразличием намекнул Коэн, — и людей у него мало…

Сердце Рагнарока захватило от жажды мести, но разум твердил: даже, если месть осуществится, сколько воинов погибнет? Рагнарок вовсе не желал отдавать жизни каргов ради амбиций, но месть сладка, если есть способ её исполнить. Риск… Где она — грань разумного риска? Дхоу тихо рыкнул:

— Сколько их?

Коэн поспешил уверить в малочисленности врага:

— Сто. Двести вместе с возницами. Они думают занять покинутый, разорённый город и не ожидают встретить здесь вас…

 

Глава 22

Город виднелся в глубине пространства пустынной долины, его дома, стены и черепичные крыши, окутанные бело–голубой, переходящей в тёмные оттенки, дымкой, которую расцвечивали ещё и лучи восходящих солнц, сгрудились под стенами крепости. Светила висели над громадой гор Белые зубы Дракона на востоке, когда усталые от тяжёлых переходов колесницы отряда Сетх приблизились к Рахину. Между оазисом, с его сверкающими серебром озерками, пересохшей от жары Вади и каменистым плато уходящим в сторону гор. Бойницы городских стен в рассветной мгле угрюмо смотрели на нежданных пришельцев, не предвещая тёплый приём. Никто не вышел на встречу. Ворота оставались закрыты и даже пустые глазницы домов, собственно посёлка Рахин притулившееся в тени раскидистых пальм и плодовых деревьев близкого оазиса, остались безучастны. Ярослав вёл Сетх в походном порядке пока не остались позади высоты полуразрушенных плато, и не достиг пологого холма в паре километров от города. Потом выстроил колесницы в боевой порядок, а пехотинцам приказал строить лагерь, обнося его частоколом и рвом. Мечтам командиров отряда занять пустой и брошенный после погрома город не суждено сбыться. Даже с такого расстояния, можно заметить многочисленные клыкастые морды нелюдей, торчащие из–за парапетов городских стен, и с любопытством разглядывающие прибывших людей.

В подзорные трубы можно разглядеть более подробно и ворота города с отрядами охраны за частоколом и даже выражение отвратительных физиономий. Впрочем, о вуоксах в городе разведчики доложили Ярославу ещё вчера вечером. Потому Сетх бодро шёл всю ночь, отставив отдых и ночлег, стремясь не упустить близкого врага, в надежде пожать плоды славы. Тем не менее, когда цель оказалась достигнута, Ярослав не позволил переполненным жаждой мести людям немедленно пойти в бой, предпочтя дать с дороги отдых. Заранее подготовить надёжный лагерь и позиции.

* * *

В течение трёх часов Ринальцы обустраивали лагерь, обнося привезённым с собой частоколом, копали рвы, ставили палатки и шатры для командиров. В воздухе носился ароматный запах походных кухонь. Уже готового завтрака. Ярослав, ощущал удовольствие от сознания, что всё же сумел в кратчайшие сроки буквально выбить из ринальских медников изготовление этих невероятно продвинутых по здешним меркам печей и котлов. Благодаря чему отряд Сетх всегда сыт, несмотря на действия, стоял он или двигался. Работы по обустройству в лагере продвигались быстро, но в виду врага никто не расслаблялся. Колесницы стояли в боевой линии, все запряжены, колесничие на местах и только возницы отлучались по неотложным нуждам: задать корм лошадям или напоить изнывающих в тяжёлых боевых попонах животных. Отдых для лошадей оказался относительным, три часа в упряжи, после суточного перехода, под палящими лучами нещадного пустынного солнца. Кони вяло мотали головами, устало жуя овёс из подвесных торб, или цедя воду из услужливо подставленных возницами кожаных вёдер. Жара. Удушающая, всё разлагающая жара, и даже дуновение северного ветра, называемого здесь — храмола, вместо свежести пышет жаром и несёт мелкую пустынную пыль — всё проникающую, жёсткую, иссушающую губы и отдающую неприятным скрипом на зубах.

Половина отряда Сетх — та, что имела новые сёдла и предназначенная для службы всадниками получила большую свободу действий. По прибытии они распрягли колесницы и сейчас наслаждались отдыхом в тени палаток, и кони и люди. Что в прочем также относительно, если учесть изнуряющую жару почти с самого восхода солнца. Весна в здешних краях уже закончилась, когда–то бурные реки превратились в озера стоячей воды или жалкие ручьи, едва приметные среди буйной растительности пересохших русел. Пройдёт ещё немного времени и травы засохнут окончательно, цветы угаснут. Близится середина сухого сезона, пустыня становится безжизненна.

Ярослав, Фесал, Нелей и другие, все верхами, так уж это повелось с момента высадки в Аррасе, не теряя времени и подгоняя лошадей, приблизились к стенам города с целью рекогносцировки. Прояснить диспозицию, где легче идти на штурм, или найти материал для лестниц, установить частоколы и многое другое, но их безжалостно спугнули. Неожиданно ворота Рахина растворились и из них полила несметная толпа нелюди, сотни и сотни воинов. Пришлось немедленно бежать к своим рядам, стоящим на некотором удалении и несколько выше врага. Местность на протяжении от города к лагерю поднималась, что делало позицию ринальцев выгодной как для атаки, так и обороны. Именно по этой причине Ярослав приказал занять лагерем холм, а не остановиться в близлежащим оазисе, где пребывание среди пальм и сельских домов более комфортно.

Возвратясь к линии войск, Ярослав оценил обстановку, которая для Сетх сложилась не самым приятным образом, но и не безнадёжно. Во первых, присутствие в Рахине нелюди само по себе неприятный факт. Вместо безболезненного занятия пустого города, требуется брать Рахин открытой силой. Но что даже более неприятно, численность врага удручала. Из раскрытых ворот вывалилась толпа на вскидку под тысячу копий. Складывалось впечатление, что их не только ждали, но знали число. Ярослав пришёл к выводу — бой станет жестоким, если он конечно не плюнет и решит отойти. Сетх очень подвижен, несравнимо с исключительно пешим врагом. Здесь в пустыне колесничие в своей стихии. Кружа и делая лёгкие наскоки сломят любого малоподвижного врага, как Хосрой Красса. Но пришла на ум вполне ожидаемая мысль — у Красса и нелюди совершенно разные цели. Дикари желают удержать город, вероятно до подхода союзников из Семнана, потому не станут преследовать Сетх. Если Сетх отойдёт — вернуться обратно в город. И делать это могут по три раза на дню, предотвращая попытки подготовить штурм. Ни я, ни Сетх не сможем штурмовать город, одновременно отбивая удары с тыла, а устроить блокаду, подобную Алезии нет сил. Да и местные нелюди, пожалуй, будут поумнее галлов, ишь как ровненько строятся.

Тем временем, пока Ярослав размышлял, толпа нелюдей вытягивалась в линию фронта. Момент удобного нападения — во время построения, быстро таял и чтобы совсем не упустить, его взмахом руки, привлёк внимание командиров.

— Внимание, наватаро! — резко выкрикнул он. — Фесал! Пусть Астипол со своими колесницами немедленно атакует! Пусть постараются расстроить ряды врагов, но не вступают в рукопашную. При угрозе поражения немедленно отходят на основные позиции.

Нелей! Карий! Вижу всадники уже седлают коней. Формируйте колонну на нашем правом фланге по четыре в ряд, для удара во фланг и тыл. И ждите моего приказа. Пусть каждый всадник возьмёт себе на круп пехотинца–копейщика и будет готов выступить. Лично вы, Нелей, возьмите наших хумма и совместно с Косиром, Гиппием и их отрядами разведчиков атакуйте левый край построения врага. Сбейте его и обеспечьте Карию, всадникам и пехотинцам фланговый обход.

Карий! — Ваша со мной задача, пользуясь большой подвижностью обойти строй врага со стороны нашего правого фланга, зайти в тыл и ударить в спины, а главное найти их вождей. Уничтожить! Ошеломить! Обратить в бегство! Всё поняли?

— Понятно, — чётко и резко отвечал Карий — командир отряда всадников.

— Вам, наватаро, Оройт — вместе с пешими лучниками оставаться в лагере. Обеспечьте охрану и буде потребуется, поддержите стрелами колесничих.

* * *

Пока Ярослав отдавал приказы, фронт колесничих отряда Сетх пришёл в движение, Астипол возглавил атаку на ещё не успевших окончательно построиться нелюдей. Колесницы неслись на врага под небольшой уклон, яростно грохоча железными ободами колёс по каменистой земле. Возницы гнали упряжки, чтобы в последний момент, перед строем врага сделать крутой разворот и начать движение в обратную сторону. Место первых упряжек занимали следующие, превращая атаку в непрерывный круговорот грохота, столбов пыли, яростных выкриков, ржания обезумевших лошадей и убийственно метких стрел. Так называемая тактика круговорота или проще — колесо.

Возможно не самая эффективная, но психологически действенная, особенно на слабо подготовленных врагов. Каковыми по сути и являлись карги–вуоксы. Большая часть из них никогда не выбиралась из своих лесов и никогда раньше не видела не то, что настоящих боевых колесниц, но даже просто открытых пространств — степи или пустыни. Вместе с тем недостаток опыта для вуоксов заменяли стойкость, дисциплина, а уж мужества им не занимать. В первые минуты атаки, вуоксы испугались бешено летящих на них колесниц, остановились и даже подались назад, но затем здоровая душа воинов быстро оправилась от удивления и они под гортанные выкрики своих вождей, продолжили движение под ливнем ринальских стрел.

Продолжение движения, подготавливающего создание боевого построения, в виде обращённого к врагу фронта, осложнялось ещё и тем, что вуоксы вынуждены подставлять под стрелы врага свой правый, ничем не защищённый бок, отчего понесли большие некоторые потери ранеными и убитыми. Конечно, они не существенны, но неприятны. Многие вуоксы, чтобы избежать ранений брали свои щиты вместо левой лапы в правую, шли, подымая над головой, или, что хуже начинали идти боком, спиной, что вносило сумятицу в движение, но не останавливало его. Ответный огонь оказался спорадическим и неэффективным.

В течение пятнадцати–двадцати минут, пока длилась атака, нелюди исполнили задуманное, создав боевое построение по всей длине фронта, на протяжении немного более четверти километра и на расстоянии трёх четвертей от основной позиции отряда Сетх.

Ярослав наблюдая за перемещением врага, обеспокоился, что вуоксы заняв боевое построение, вынут из горитов луки и засыплют стрелами атакующие колесницы. Сейчас стало ясно, что перед ним никто иные, как старые знакомые, в отношении которых у него больной зуб. И застал он вуоксов за тем же занятием, что и год назад — разбоем в отношении людей. Тогда был Новый Нидам, сейчас Рахин. Но сегодня у Ярослава не сотня обезумевших от страха переселенцев, а пятьсот опытных, закалённых в боях воинов. Он обратил внимание Фесала.

— Наватаро, прикажите пусть Астипол вернёт колесницы на исходную. Боюсь, если мы продолжим атаковать понесём лишние потери.

Фесал немедленно послал гонца с приказом прекратить бой. И вновь вернулся к командиру. В свою очередь Ярослав, дождавшись своего главного заместителя и бывшего командира Сетх, тем не менее не утратившего былых рычагов власти в отряде, обратился к окружающим его командирам. Присутствовали Нелей, Шведов, Борис, Оройт, Карий, оруженосцы и разведчики.

— Наватаро, — обратился к присутствующим, — кто мне скажет какую ошибку совершил враг и как воспользоваться удачей?

Первым на вопрос среагировал Нелей:

— Построение врага слишком тонко, чтобы выдержать удар колесниц. Всего четыре ряда…

— Верно, мой друг, — с готовностью поддержал Ярослав, — Фронт наших колесниц очень протяжён. Врагу, чтобы выдержать его пришлось сильно вытянуть строй, сократив число рядов построения…

Фесал поддержал Нелея:

— Если сосредоточить в центре всех хума, поддержать десятью колесницами, мы прорвём ряды врага. Затем в прорыв пустим всадников.

— Согласен с вами, наватаро, — решительно отозвался Ярослав, — но взгляните на небо…

Все обратили взор в указанном направлении, где по непонятной прихоти природы собирались грозовые тучи.

— Похоже, сегодня намечается дождик, — с лёгкой ухмылкой заметил Оройт, вскидывая голову.

— С чего бы вдруг — удивлённо повёл плечами Нелей.

— С утра ничего не было… — отозвался Фесал, в свою очередь обращая внимание на сгущающиеся тучи.

— Колдун — резко бросил неприятное предположение Борода — Я видел такое в лесах, когда нелюди штурмовали крепость.

У всех помрачнели лица, никто не ожидал подобного и предположение вызвало реакцию разорвавшейся бомбы. Следовало менять все планы, вплоть до бегства, потому воинский отряд без волшебников в схватке с врагом, у которого они имеются, обречён, ну или вероятность победы невелика.

— Похоже на то, — грустно отозвался Ярослав.

— Может стоит временно отступить… — неуверенно предложил Фесал, взглядом ища поддержки командира — мы ничего не теряем, как говорится: плетью обуха не перешибёшь…

— Что…о Вы! Наватаро! — вскинулся Ярослав, — Отступать! Даже не скрестив шпаг… Да ни за что! Тем более враг дал в наши руки такие козыри. На их месте я бы выстроил воинов в каре — квадрат с магом посредине. И тогда нам их не взять… Но вуоксы — лесные воины и, я предполагаю, не совсем в курсе, как противостоять коннице. Они выстроились так, чтобы максимально эффективно использовать луки, оно и понятно и логично, мы понесём большие потери, если станем атаковать в лоб…

Меж тем временем, колесничие вернулись на исходную. Воины пополняли запасы стрел, дротиков, меняли раненых лошадей, брали потерянные щиты, и многое другое. К группе командиров подъехал Астипол. Ярослав забросал его вопросами:

— Каковы потери? В людях. В лошадях. Насколько устали кони?

Астипол отвечал коротко, сосредоточенно. Пыль покрывала воина, и его чешуйчатый панцирь, с головы до ног. Шлем, изнывая от жары, он уже снял. Струйки пота, стекающие по лицу и шее, оставляли грязные следы. Возбуждённые угаром боя кони колесницы, рвались вперёд, не желая останавливаться. Дёргали. Возница осаживал их, громко кричал, пытаясь успокоить. Астипол даже вынужден был сойти, оставаясь пешим среди всадников.

— В людях потерь нет, — чётко отвечал командир колесничих. — Три лошади ранены, сейчас заменят. Упряжки устали, но новую атаку выдержат.

— Хорошо, — решительно кивнул Ярослав. — Сейчас всадники будут готовы и мы начнём бой…

* * *

Верховые построились в колонну по четыре и стояли рядом, при оружии, держа лошадей под узды. Здесь же пехотинцы, каждый при своём всаднике. Дело оставалось за хумма, но и их готовность близилась к концу.

— Наватаро Астипол, — продолжал отдавать приказы Ярослав, — колесницы вновь начнут бой и выполняйте круговорот до тех пор пока я со всадниками не прорву правый, разреженный край и не зайду в тыл. Тогда несётесь прямо на врага и постарайтесь опрокинуть строй, не допустить, что бы он смог обратить усилия на нас…

…Помните, — уточнил в конце Ярослав, — ваша задача сковать боем всю линию и отвлечь от зашедших в тыл всадников.

— Нелей. Мой друг. Вам с разведчиками поручается левый фланг врага. Обратите внимание, построение здесь рассредоточено и не имеет рядов, карги находятся в рассыпном строю. Оно специально предназначено противостоять всадникам. Смею предположить, вожди выделили на левый фланг лучших воинов. Вам придётся нелегко, но возлагаю надежду на хумму, что один только вид животных вызовет испуг. Ваша основная задача опрокинуть рассыпной строй и обеспечить проход всадников в тыл врага. Готовьтесь.

Воспитатели подвели хумму и Нелей покинул командиров чтобы занять своё место. А Ярослав продолжал.

— Наша задача, наватаро Карий, ударить в тыл. Обогнём врага по открытому пространству и проникнем за него как можно глубже. Ищем вождей, уничтожаем, обращаем в бегство задние ряды, помогаем колесничим атакующим с фронта. И главное колдун! Первая задача колдун! Уничтожить его как можно раньше. Искать, — Ярослав для лучшего понимания повторился, поднеся к глазам бинокль, — и уничтожить в первую очередь.

За спиной раздался глухой бас Бороды.

— Как жаль…

Ярослав сразу понял чего жаль Борису — у него не было винтовки. И глядя на ряды врага вдруг увидел того, о ком давно забыл, но сразу вспомнил. Своего давнего врага. Воскликнул:

— Наватаро… Взгляните! Да вот–же — колдун! Красный колдун! — Ярослав сбросив ремень с шеи передал бинокль Карию. — Заметьте его место, наша задача убить его.

Карий принял бинокль. Приложил к глазам. Фесал и остальные у кого имелись трубы прильнули к оптике.

— Фесал, мой друг. Вам оставаться здесь и при неудаче оказать помощь, чтобы отступление не превратилось в бегство. Если я погибну…

— Командовать Сетх, — качнул головой Фесал, — в моем распоряжении лучники и лагерь, я исполню свой долг… Не беспокойтесь…

Ярослав дал шпоры Казбеку и через минуту возглавил колонну всадников. К нему присоединились Борода, Шведов и командир всадников Карий. Нелей находился в полутора десятке метров левее колонны, оседлав не безызвестного молодого хумма — Тага. В полном вооружении возглавлял порученный отряд разведчиков и ожидая приказа вступить в бой. Ярослав в последний раз окинул взглядом поле битвы и построение врага. Чувства переполнялись не столько в предчувствии боя, но и сознанием близости старых врагов, которым он когда–то пообещал отомстить за избиение людей в Новом Нидаме. Мало знакомая ярость наполняла сердце, когда за ровными рядами врагов видел силуэт красного колдуна. Знакомые штандарты племён вуоксов, он запомнил ещё тогда в лесах севера. Размалёванный яркими зелёными и белыми красками дракон, закреплённый на высоком шесте. Покрытый разноцветными перьями ящер–рагнар — тотем племени Ур. Лесной бык — Зорг, коричневый, шерстистый тотем — племени Шу. Какой тотем какому племени принадлежит, когда–то поведал Уир — его вуокс. Сейчас Ярослав как никогда жаждал боя и мести. Он подал знак рукой и разведчик отрепетировал значком приказ колесничим начинать атаку. Сам обратился к Борису:

— Борода, разверни знамя.

Тот подал знак и ему передали тщательно упакованный свёрток. Дёрнул тесьму узлов, скинул чехол и уже через секунду над головами затрепетало, усыпанное золотыми лилиями, белое полотнище с чёрным двуглавым орлом — священная орифлама Ярослава.

Усталые колесницы пронеслись мимо, поднимая облако пыли, скрывая в своей завесе построение всадников. Как только боевые повозки прошли половину пути до цели, Ярослав взмахнул рукой.

— Вперёд!

Дал шпоры Казбеку. И в тот же миг со стороны противника раздался треск, нечто вроде глухого грома и в небо взмыл первый болид, провисел несколько секунд в небе, упал и со страшным грохотом разорвался посреди атакующих колесниц. Кони с испугу ринулись в стороны, но сорвать стремительный бег не удалось…

— Вперёд! — ещё яростнее прокричал Ярослав, понуждая ближайших спутников перевести лошадей с шага на рысь.

 

Глава 23

Рагнарок увидел тотем амрита в момент, когда, подымая столбы пыли, колесницы устремили свой бег на ряды его каргов. Огромное золотистое полотнище с изображением тотема — двухголовой чёрной птицы. Черты его можно заметить даже со столь значительного расстояния. Рагнарок взревел как ящер при виде обречённой на смерть сильной жертвы, и, обращаясь к ближайшим товарищам каргам глухо рыкнул.

— Вот тот амрит, ради которого мы все здесь стоим. Отомстим за смерть наших братьев. Идите и принесите мне его голову.

Карги личной дружины Дхоу взревели, подражая вождю, воздели копья и бросились бегом на левый фланг, где по всем признакам инурги намеревались нанести главный удар.

Затем Рагнарок взглянул на вождей племён Шу и By, чьи карги занимали место далее вправо ближе к стенам города. По выражению их морд, Рагнарок заметил явную растерянность. Колесничие инухаи осыпали стрелами ряды вуоксов и многие нашли цель. В свою очередь, стрелы каргов находили место, но застревали в попонах коней или щитах возниц. Колесничие ловко защищали себя и возницу большими щитами, успевая одновременно метать стрелы. Но даже если пропускали — тяжёлые доспехи спасали инухаев.

На левом фланге явно нечто замышлялось и Рагнарок грубым рёвом привёл остолбенелых вождей в чувство.

— Чего вы ждёте?! Пошлите своих каргов вслед за моими, разве не видите, инухаи желают нас обойти.

Шашур и Каранг опомнились, зарычали, отдавая приказания и ударами могучих кулаков, понуждая вуоксов к действиям. Но оказалось немного поздно, только карги By успели к месту основной схватки, когда яростно трубящие хумму, как таран вломились в ряды вуоксов на участке рассеянного строя, предназначенного для охранения от подобных атак. Стремясь не попасть под бивни озверелых животных, они поступили единственно верно, будто хумма обычная колесница и его следует пропустить сквозь строй, ударяя копьями и стрелами в бока и спину. Карги — смелые и опытные воины, но дело пошло как–то не так. Хумма не желали подобно колеснице прорезать строй, они затеяли иную игру, — перебить каргов, переколоть их копьями и бивнями. Поневоле пришлось уворачиваться, отступать всё дальше и дальше.

Рагнарок обратил взор к Зардаку. Красномордый шаман уже выпустил несколько смертоносных огненных шаров в сторону атакующих колесниц, но успех имел ограниченный. В одной упряжке лошади испугались грохота разрыва и понесли. Другую перевернуло, но возничие быстро вернули повозку в боевое состояние, продолжив бег. Несмотря на численность, начало боя складывалось для вуоксов крайне опасно. Рагнарок в отличие от остальных вождей быстро осознал угрозу и решил приложить все усилия для избежания, если не поражения, то хотя бы полного разгрома.

Первое, что пришло на ум молодому Дхоу — перебросить на левый край как можно больше воинов, что Шанур и Каранг в меру возможности уже сделали. Второе — перенацелить Зардака с колесниц на хумма и инухаев–всадников. Он злобным рыком отдал приказ своему сыну Нуру:

— Поспеши к шаману Зардаку, пусть мечет огненные шары в хумма и всадников.

Послушный воин в сопровождении друзей немедленно бросился исполнить приказ отца.

Затем Рагнарок обратился к вождям племён Шу и By, которые видя события на левом фланге, поспешили лично объединиться с вождём Ур.

— Смотрите, великие вожди, — сказал он, сохраняя достоинство, и указуя перстом на клубящуюся пыль за колонной всадников — если мы продолжим стоять на месте инухаи нас сомнут.

— Но мы сделали всё что могли, — возразил Карранг.

— Мы послали каргов на помощь, — подал голос Шашур, — теперь всё зависит — устоят вуоксы или нет.

— Они не устоят! — заключил Раганрок, — Вы видите это и без моих слов…

Вожди взглянули на него, как бы ища и защиты от пророчества. Видя одобрение, Раганрок продолжил.

— Боги отвернулись от нас, стоит, не затягивая битву отвести каргов в город. За крепкими стенами нас не взять. Карранг, начинай отводить своих. Затем последуешь ты, Шашур. Я со своими каргами будем прикрывать отход.

— Но… — пытался возразить Дхоу By — мои карги ещё даже не выступили в бой.

— Разве ты не видишь, — раздражонно взревел Рагнарок, — сегодня боги на стороне инухаев. Нам надо спасать вуоксов. И чем раньше начнём, тем в меньшее число семей придёт беда. Мы совершили ошибку, поджидая лёгкой славы. Не следовало слушать злых языков, жаждущих мести шаманов и покинуть стены ещё вчера. Мы понадеялись на удачу и боги наказали за жадность.

* * *

Отряд разведчиков, в первом ряду которого на врага бежали все хумма, обрушился на нелюдь как молот на раскалённый кусок металла, жёсткий, но податливый. Таг ворвался в ряды врагов, громоподобно трубя боевой рёв, раскидывая в стороны не успевших увернуться врагов. Первого он поднял на бивни и бросил в сторону. Второго сбил с ног и раздавил. Третий оказался проворней, но не ушёл от копья хумария…

Нелей умело управлял молодым сильным зверем, понуждая громогласно реветь, пугая неопытных врагов и пуская в самую гущу боя. Буквально с первой минуты нелюди подались назад, отскакивая в стороны с пути мчащихся на них и желающих раздавить животных. Попытки ударить с боку быстро провалились. Все хумарии — опытные воины, не позволили врагу приблизиться, поражая копьями нерасторопных. Следом навалились разведчики, меча стрелы и дротики в обезумевших от ужаса нелюдей.

Нелей с Тагом быстро проникли в самую глубину строя и не имея перед собой организованной массы, стали преследовать тех, кто всё ещё пытался оказать сопротивление и тех кто подходил к месту схватки, чтобы помочь своим. Нелюди было пытались окружить хумма и убить с расстояния стрелами, но ничего не вышло. Нелея поддерживали всадники и пехотинцы, не позволяя окружать. Врагу оставалось только отступать, оставляя после себя многочисленные трупы собратьев.

* * *

Колонна, возглавляемая Ярославом и Карием несколько отстала от хумм Нелея и потому участвовала в этой схватке лишь частично, пуская стрелы во время скачки. Она прошла мимо эпицентра, обогнула строй нелюди и не встречая сопротивления устремилась в тыл имея своей целью племенные тотемы врага, его вождей и мечущего огненные шары шамана. Направление движения колонны зависело от возглавляющих её всадников и лично Ярослава, лишь мчались следом.

Атака получалась стремительной, занятые на протяжении всего фронта боем враги не имели серьёзных сил, чтобы успеть перебросить к месту прорыва. Ярослав видел, как засуетились возле тотемов вожди, как колдун бросил метать фоерболы в колесницы, нервно пытаясь быстро собрать энергию. Задние ряды вуоксов бросились наперерез, но хаотично, потому бестолково. Навстречу бежали отряды личной гвардии вождей, но их было ещё слишком мало, чтобы остановить летящую галопом колонну, а время исчислялось не минутами — секундами.

Первые встреченные вуоксы прянули в стороны, уходя с пути и немедленно пали под тяжёлыми клинками всадников и стрелами лучников. Ярослав направил движение колонны не на вождей, ему было мало до них дела, а на краснорожего колдуна. Именно он стал целью атаки и эпицентром, где решится исход боя. Отряд воинов–каргов, охраны колдуна, без страха преградил путь и конница вломилась в его ряды. Ярослав направил острие копья в ближайший щит, и он с хрустом треснул, разлетаясь в щепы, а пронзённый караг без стона или крика убит единомоментно — на повал.

Бросив сломанное копьё, Ярослав вынул бранк и стал наносить удары на право и налево, давая шпоры Казбеку и не позволяя коню задерживаться. Его защищали Шведов и Карий. Борода — следом, со знаменем в одной руке и мечём в другой, раздавая удары тем, кто избежал меча или копья впереди идущих.

Фронт охранения оказался в мгновение ока смят, хотя каргов вокруг колдуна собралось несколько десятков и очень смелых. Никто из них не сделал и шага назад. Все понимали — стоит отступить и дело кончено.

Ярослав с самого начала желал как можно раньше и быстро убить колдуна, стоящего на вершине небольшого всхолмления. В его руках сиял нестерпимым светом огненный шар, который без промедления пустил в Ярослава. Тот в испуге среагировал нервно, дав шпоры Казбеку с правой стороны, как словно уходил от хуммы. Умный конь чисто инстинктивно, сделал резкий скачок в сторону, почти сбив с ног мчащегося по правую руку Кария, до такой степени, что они соприкоснулись и чуть оба не рухнули. Тем не менее сгусток пламени прошёл мимо в каком то метре и разорвался позади, прямо среди строя всадников. Спину Ярослава обдало горячей волной. Он в мгновение ока перестал слышать, будто мир звуков отрезали от чувств. Сделав усилие воли, не обратил внимание, побуждая Казбека рваться вперёд.

Несколько мощных прыжков коня и они смотрят прямо в глаза друг другу. Колдуна заслоняет какой–то обезумевший от страха вуокс и Казбек подчиняясь порыву, грудью сбивает его с ног. Колдун и Ярослав атакуют одномоментно, один в упор фоерболом с земли, другой мечём с высоты седла. Взмах и отсечённая голова катится под копыта коня, а неудачно пущенный фаербол разрывается чуть в стороне от Ярослава. Удар — сознание проваливается в небытие…

* * *

Рагнарок видел как амрит нанёс коварный удар, затем место схватки с Зардаком объяло пламя разрыва и амрит, как сбитый стрелой лесной токач, вылетел из седла. Окружающие вожди и карги, видя страшный исход, дико взревели от радости и отчаяния. Погиб Зардак, но и амрит оказался убит. Тем временем всадники инухаи не только заполнили место схватки с колдуном, но проникли по всему строю в тыл вуоксов. И что скверно, колесничие, обычно мечущие стрелы с расстояния, осмелели — бросились в рукопашную, направив упряжки прямо на каргов. Бой разгорелся по всему строю и с фронта и с тыла. Многие карги племени By и Шу яростно отбиваясь бежали к воротам крепости. Их примеру уже начали следовать Ур и Раганрок рыкнул вождям Шашуру и Карангу:

— Уходите и уводите вуоксов. Мы последуем за вами.

Дело осложнилось. Вожди не смели противоречить, хотя не трусили и предпочли бы смерть бегству, но у вождя нет права просто умереть в бою, от него зависят жизни многих вуоксов. Потому Шашур и Каранг исполнили долг вождя, но остались крайне недовольны.

Видя близкий исход сражения, Рагнарок сплотил вокруг себя несколько десятков каргов разных племён, готовых умереть. И они бросились в отчаянную попытку ценой своих жизней прикрыть отход основных сил. Выхватив меч Раганрок устремился к месту схватки… Он видел тела павших коней и инухаев, плотным ковром покрывающие холм где защищался Зардак, видел как инухаи поднимают павшего амрита, и тотем его под копытами коней. Оставалось смело ударить и выиграть время.

* * *

Казалось, Ярослав очнулся от забытья, в тот миг, как потерял сознание. Но с удивлением заметил себя не в седле Казбека, а на руках воинов–копейщиков. Его подняли на ноги и радостные лица людей светились счастьем, чудесного спасения командира. Ярослав чувствовал себя отвратно: голова кружилась, рвотные позывы говорили, что словил контузию. Но ноги держали крепко и сознание прояснялось. Происходящее видел как во сне, совершенно не слыша звуков, кроме шума. Осмотрелся. Повсюду трупы людей, вуоксов, лошадей, вповалку один на другом. Убитый Борода придавлен телом коня, знамя отлетело в сторону и затоптано в грязь. Шведов сидит возле павшей лошади и мотает головой, пытаясь прийти в себя, не сознавая окружающего. Рядом в десятке шагов продолжается резня, карги и пехотинцы–копейщики схватились насмерть, не уступая друг другу. Ярослав повёл головой, ища Казбека, но не нашёл ни среди живых, ни среди мёртвых. Медленно осознал опасность грозящую от падения орифламмы, войны могли подумать — вождь убит и пав духом удариться в панику. Уже выигранная битва могла оказаться поражением.

Схватил за грудки какого–то воина. Выкрикнул:

— Знамя! Подними знамя!

По обезумевшему лицу человека определил — его не понимают, да он и сам не слышал собственных слов. С трудом сообразил, что говорит на русском, повторил на языке модонов:

— Воин. Подними знамя и следуй за мной.

Ему подали бранк и с двуручным мечём в руках он последовал в гущу боя, как есть, без коня и щита.

Навстречу бежали враги. Ярослав выбрал для себя высокого вуокса, по внешнему виду которого можно предположить — перед ним вождь племени. Следом вуоксы несли на шесте изображение ящера Рагнара — тотем племени. Ярослав даже знал название племени — Ур. Вооружён противник прекрасным стальным мечём, явно человеческой работы. Тело защищала эгида с нашитыми на кожу золотыми чешуйками. Неправильной трапециевидной формы с застёжкой на левом плече и косым срезом у колен. Ярославу даже казалось, что именно такого вида эгида украшала плечи Зевса—Громовержца и по легенде была изготовлена богиней Афиной из шкуры волшебной козы Амальфеи. Голову вождя защищал широкополый, островерхий золочённый шлем, в левой руке держал подобный же медный, овально–продолговатый щит.

Ярослав, не останавливаясь, выступил перед строем, не позволяя вождю избежать схватки. Чувствовал он себя скверно, но к бою казалось готов. Противник не отвернул и не отступил. Он смело шёл на встречу, скаля клыки и злобно рыча. Первый удар Ярослав отбил, взяв бранк как палку за рукоять и середину лезвия. Меч вуокса скользнул по стали и не будь на руках миланских рукавиц, остаться Ярославу без пальцев. Плавным ответным движением со всей силы ударил рукоятью в щит, предотвращая атаку с этой стороны, а крестовиной зацепил руку и эфес меча противника. Резко крутанул на месте и со скрежетом лезвий вырвал оружие из рук врага.

Морду вуокса на долю секунды исказила гримаса удивления, которой хватило, чтобы Ярослав круговым движением ударил рукоятью прямо в морду, а затем в висок и бил до тех пор, пока вождь не опустился на землю, потеряв сознание.

Со всех сторон раздались победные вопли, а с противоположной — рёв отчаяния. Воодушевлённые люди смело бросились вперёд, вперемешку всадники и пешие, быстро опрокинули врага, оставив Ярослава далеко позади.

* * *

После падения тотема племени Ур вуоксы не видели смысла сопротивления, бегство оказалось всеобщим. Воины карги показали тыл, спасаясь кто куда может. Ближайшие к городу бежали к воротам, бросая копья и щиты. Колесничие преследовали до самых стен, поражая стрелами и топча лошадьми. Здесь, вблизи города, образовался полный хаос, одни неслись в одну сторону, другие в противоположную. Колесничие мелкими группами сеяли смерть среди ужаса и смятения охвативших нелюдь. Большая часть вуоксов, отрезанная от ворот всадниками и колесничими, разбегалась, куда придётся, с одной мыслью — подальше унести ноги. Кто–то стремился к ближайшим холмам в пустыню. Другие искали спасение в оазисе, среди домов, пальм и засеянных полей.

Ярослав с удовлетворением смотрел на сцену разгрома, сердце его, ещё недавно наполненное местью, медленно наполняла горечь и сознание бессмысленности разыгравшейся бойни. Ближайшие воины пытались добить пленённого вождя вуоксов, но Ярослав не позволил.

— Не торопитесь. — Сказал он обезумевшим от боя воинам. — Эта нелюдь нужна для допроса.

Тут выяснились сразу два счастливых обстоятельства — Шведов и Борода явились пред очей командира, живые и здоровые, хотя изрядно помятые. Оба после контузии восстановились быстро, но потеряв коней, в продолжении боя не участвовали. Ярослав обнял обоих, счастливо восклицая:

— Дружищи, а я уж было вас отпел…

Карий привёл Казбека. Оказалось после разрыва фаербола конь самостоятельно поднялся на ноги и бродил по полю в поисках хозяина. Его с трудом поймали копейщики. Ярослав был рад видеть его живым и здоровым.

На колесницах подъехали Фесал и Астипол. Нелей же подошёл пешком. Вид его казался сильно расстроенным, чешуйчатая броня прорвана, щит разбит и по дороге брошен.

— Что, тяжело пришлось? — с сочувствием обратился к нему Ярослав.

— Таг погиб, — повесил голову гамор — досталось ему…

Ярослав с сожалением покачал головой, произнёс с печальной расстановкой:

— Да…а, жаль Тага, весёлый был слоняра… Кстати, наватаро Фесал, — обратился он к своему первому заместителю, — стоит поручить кому–нибудь из командиров позаботиться о раненых, сосчитать и похоронить убитых людей, животных. Тоже следует сделать и с нелюдью…

— Думаю Оройт с лучниками сделают всё в лучшем виде — уверенно отвечал Фесал.

— Хочу обратить внимание, наватаро, — продолжал Ярослав, обращаясь к присутствующим — нам нужны пленные для допросов, стоит прекратить резню, сохранив жизнь хотя бы части нелюдей… я понимаю, как это трудно выполнить. Карий и вы Астипол, возглавьте преследование бегущих. Прочешите окрестности в поиске улизнувших с поля боя. Там где не пройдут колесницы, используйте всадников и пехотинцев. Сам я буду следом, как только дадут свежую лошадь или упряжку…

Видя, что командир плохо себя чувствует и начинает заговариваться, Фесал вежливо предложил:.

— Наватаро Аослав, не стоит подменять собою подчинённых. Вы бледны и пострадали в бою. Возможно, лучше отдохнуть? Мы здесь, для выполнения ваших приказов и всё сделаем в лучшем виде.

Ярослав опешил от неожиданных упрёков, но — голову действительно разрывало на части, как будто в неё били молотом.

— Да, я слегка не в себе, вынужден согласиться он, но сейчас столь многое требуется сделать… Необходимо установить пикет у городских ворот…

— Я прикажу пехотинцам охранять подступы к городу, — уточнил Фесал.

Секунду поразмыслив, Ярослав осознал, что командиры Сетх — опытные военачальники и справятся без него. Согласился:

— Хорошо. Я полагаюсь на вас…

Фесал взмахнул рожном и через секунду упряжка унесла его прочь по направлению к городу и ожидающих приказа колесничих. Рядом с Ярославом остались Нелей, Борода и Шведов.

Направляясь в лагерь пешим, Ярослав обратил внимание на скрюченный труп красного колдуна и отрубленную голову. Кожа лица сморщилась, выглядела тёмной. На земле валялись магические припасы и что–то вроде сундучка с вещами. Шведов носком сапога тронул голову, что бы яснее видеть отвратительную рожу. Ярослав в приступе ностальгии молвил:

— Борода, помнишь наш поход по орочьим лесам?

— Как не помнить… — понимающе согласился Борис, — драпали как зайцы…

— Для него выкрали Геннадия. Этот краснорожий колдун допрашивал парня.

— Да… — удивлённо протянул тот — много воды утекло… Лучник погиб…

— И Геннадий… — поддержал Ярослав.

— Вот как расплатиться пришлось…

Анатоль отпустил замечание:

— Похоже я многое пропустил…

Ему и Нелею кратко изложили историю с похищением в орочьих лесах и конечно только то, что можно сказать. Ярослав, склонясь над сундучком колдуна, и изучая содержимое, предложил:

— Может нам изъять эту голову и забальзамировать. Редкий будет артефакт…

— Это не составит труда — бодро уточнил Нелей — думаю в оазисе найдётся мёд или запас соли. Я прикажу воинам исполнить ваше желание.

— Какой от неё прок — безразлично заявил Шведов.

— Не каждый день убивают мечём колдуна, — не согласился Нелей — Голова знатный и необычный трофей, вызывающий зависть и доказывающий, — схватка, не из лёгких.

Пока товарищи препирались, Ярослав осмотрел содержимое сундучка и предметы используемые для ритуала. Всё запомнил, собрал, поместил на место, как предположительно лежало ранее. Приказал воинам:

— Перенесите тело в лагерь, а сундучок в мою палатку.

Пройдя к лагерю заметили группу пленных со связанными руками и ногами. Здесь же находился поверженный Ярославом вождь.

— Отделите вождя от остальных, — обратился он к охране, — и доставьте в лагерь, я сам его допрошу. Разыщите оружие, доспех и тотем. Доставьте вместе с вождём…

 

Глава 24

Через полчаса вуокса привели на допрос в шатёр Ярослава. Присутствовали Нелей, Фесал, несколько воинов охраны. Но язык вуоксов знал только Ярослав. Вождю развязали морду, вынули палку и усадили на походный стул. Ярослав начал спрашивать из далека:

— Судя по оковам власти на предплечьях ты вождь большого племени? — спросил он держа в руках два золотых браслета предварительно снятые воинами с вождя.

Рагнарок оказался удивлён словам родного языка в устах инухая. Он зло ощерился, думая про себя, какая же грязная жаба научила божественной речи инурга. Не желая говорить, отвернулся.

Ярослав заметил необычную реакцию на вопрос, продолжил:

— Я знаю кто ты! Твой тотем Рагнар, — Ярослав указал на захваченный трофей, — ты Дхоу племени бога Ур. — Ярослав сделал паузу, но вождь не желал отвечать, глядя в угол палатки. Ярослав усмехнулся так, что бы он видел — я даже помню как тебя зовут — вождя племени Ур зовут Рагнарок, — Ярослав знал это со слов Уира.

Морда вуокса исказилась, он не вытерпел, прорычал:

— Раз ты знаешь божественную речь, то знай, ты грязный инург! Я ничего тебе не скажу.

Ярослав рассмеялся глухо и коротко.

— Ты насмешил меня, вождь. Думаешь, я буду тебя пытать, выведывая некие тайны племени… — Ярослав отрицательно покачал головой, — меня не интересуют секретны вуоксов, зная язык, я просто хотел поговорить. Спросить какой дурак надоумил вас — лесных жителей остаться в городе после ограбления, а не уйти ещё несколько дней назад? Сами бы вы не додумались. Это глупо.

Рагнарок дико разозлился, когда инухай назвал его дураком, хотя сознавал всю глупость положения, в которое попал и глупость своих действий и, что слушал подлых инургов, внушающих ядовитые слова. Взревел:

— Меня обманули… от инургов одно зло…

— То есть тебя обманул инург? — удивлённо предположил Ярослав, не до конца понимая смысл, — Интересно кто он, я бы с удовольствием выпустил ему кишки.

Рагнарок не выдержав такого издевательства, взревел:

— Я сам вырву, если поймаю!

Ярослав улыбнулся:

— Ну, для этого надо сбежать и достаточно быстро. Потому, что не доживёшь до утра. По этой причине я с удовольствием приму на себя бремя твоей мести и прикончу мерзавца, если поймаю. Кто такой, этот инург? Какой смысл тебе скрывать имя обидчика, если всё равно завтра умрёшь.

Рагнарок вновь отвернулся. Ярослав зашёл с другой стороны, глядя в глаза вуоксу и по выразительной мимике многое смог прочитать.

— Он в городе… или уже сбежал?

Рагнарок встрепенулся при последнем слове и отвёл взгляд. Ярослав уловил порыв чувств вуокса и понял — человека скорей всего уже нет в Рахине.

— Где сейчас пленные инурги? В городе? Или вы их угнали на север?

Рагнарок сделал каменную морду, показав клыки, но впрочем, ответ на этот вопрос Ярослав знал. Людей и захваченные трофеи отправили на север. Так поступил бы и он сам. Вопрос оказался риторическим.

— Как давно ушли вуоксы с пленниками? Два дня? Четыре?

На последнем Рагнарок ухмыльнулся, скривив губы.

— Значит четыре…

— Грязная жаба! — выругался Рагнарок, пытаясь порвать путы.

Не обращая внимания Ярослав обратился к присутствующим с кратким пояснением допроса, который для Фесала и Нелея оставался непонятен.

— Судя по словам этого вуокса нелюди угнали пленных несколько дней назад на север по Медному пути. Нам следует нагнать караван, освободить пленных и вернуть похищенное.

— В этом вопросе не стоит торопиться, — уточнил Фесал. — Далеко они от нас не уйдут, пеший не может состязаться с конным. Утром пошлём отряд колесничих.

Нелей заинтересованно дополнил.

— Гораздо важнее узнать сколько вуоксов сопровождают добычу.

Ярослав, поняв стойкий характер пленного вождя, внёс поправку.

— Этот вуокс не из тех, кто даже под пыткой скажет точное число, скорее соврёт, назвав меньшее. Стоит расспросить остальных пленных. У нас в отряде есть ещё кроме меня, кто понимает язык нелюдей? Фесал и Нелей переглянулись.

— Нет…

— Тогда это сделает мой человек. Он хотя и мало, но общался с вуоксами.

— Хотя, — продолжил Фесал, — есть среди возниц человек, побывавший в плену и избежавший смерти. Возможно он знает…

— Тогда, наватаро Фесал, распорядитесь: пусть допросят пленных, кто, что скажет. Да не церемонятся с ними. И ещё, среди вуоксов может быть шпион Семнана, который натравил нелюдь. Вуоксы сидели в городе и ожидая нашего подхода, хотя могли спокойно уйти. Стоит прочесать окрестности. Всех замеченных проверить, искать чужаков, которые могут прикинуться купцами, случайными людьми или рабами.

* * *

Неожиданно вне шатра возник шум, топот ног, гортанные крики. Лица командиров выразили недоумение, не успели переглянуться, как в шатёр спиной вперёд влетел стражник, раздался звон мечей, глухие удары оружия о щиты, и сразу резкие крики… Нападение!.. Нападение!..

Командиры не успели выскочить из шатра, как в него ворвался хорошо вооружённый воин с мечём в руке. Его чешуйчатый панцирь сверкал в лучах вечернего солнца, пробивавшегося сквозь откинутый полог входа. Островерхий шлем дополняла гротескная маска в виде улыбающегося человеческого лица. Одной рукой он яростно вращал слегка искривлённый меч, в другой зажал небольшой стальной, круглый щит, так называемый — кулачный тарч. Что вынудило воина на безрассудный поступок никто не понимал, но трое: Ярослав, Нелей и Фесал в этот момент оказались до зубов вооружены и немедля вынули мечи. Шатёр оказался крайне мал для схватки и зашатался ходуном от мечущихся тел.

Казалось, у безумца нет шансов в бою с тремя искусными воинами, но всё сложилось не так, как можно ожидать. Первым выпадом сумасшедший разрубил Нелею панцирь, с такой силой толкнув плечом Фесала, что тот отлетел в дальний угол шатра. Материя всхлопала от тяжести тела, колья вылетели из земли и Фесал в мгновение ока очутился с наружи, вдобавок распоров мечём полотнище. Но не был бы он десять лет командиром Сетх, если бы не достал врага. Пока безумец кромсал Нелея, Фесал успел ткнуть его в бок и почувствовал, что достал. Видя ход схватки, Ярослав и в свою очередь не упустил момента, пырнул бранком, как копьём, благо, что миланские рукавицы ещё не снял. Почувствовал как лезвие входит в плоть и в тот же момент от принятого удара отлетел в другой конец шатра. Хлипкое сооружение не выдержало издевательств. Подхваченная ветром и более не удерживаемая кольями материя, взмыла подобно парусу и слетела с места, как девичья косынка. Открыв взору происходящее как снаружи, так и изнутри.

Ярослав упал метра за три от врага на спину, как есть с бранком в руках и мыслью: «Что–то больно силён этот мужик». Но додумать не дали. Безумец подскочил и стал рубить его мечём, как кухарка капусту, только поспевай уворачиваться. Он даже не успел подняться на ноги, как вражина пропорол бригандину у левого бока, пригвоздив Ярослава к земле как букашку. Небо в миг показалось с овчинку.

От смерти его спасло, наверное, то, что безумец потерял много времени на Нелея и Фесала. К сброшенному шатру сбежались люди с копьями, мечами и в миг насадили его на лезвия как ежа. Воин дико взревел и собрав силы крутанул мечём, освобождаясь от смертельных игрушек, предоставив Ярослава самому себе. Не веря чудесному избавлению, тот как мячик подпрыгнул от счастья и постарался более не подставляться так неудачно. Тем не менее странное поведение противника не укрылось от взоров всё прибывающих к месту схватки людей. Многие уже кричали: «Кровопийцы, на командиров напала нечисть».

Тут и Ярослав осознал в чём собственно дело, какая опасность грозит ему, Нелею, Фесалу и ещё живы — чистая воля судьбы. Сообразив — обычным оружием такого не взять, бросился к центру шатра и своим вещам, где у центрального столба уже не было связанного вуокса Рагнарока — успел сбежать.

Вынуть из связки рубиновый меч оказалось делом непростым, что неизбежно привлекло врага. Тот, заметив неладное, или имея на Ярослава какой–то особый зуб, стремительно бросился на него. Дорогу преградили копейщики, которых он не столько порубил, сколько раскидал в стороны, всею волею стремясь к Ярославу. Воины дали секунды успеть извлечь меч и показать кровопийце. Тот сразу остановил стремительную атаку и пошёл кругом, изменив тактику. Вокруг уже собралась толпа из воинов, образовав в середине пустое пространство. Изредка из неё выделялся смелый воин, делая попытку атаковать нечисть со спины, но или отлетал в сторону, отброшенный сокрушительным ударом или падал с разрубленной головой.

Ярослав понимая, что является центром атаки нечисти, выступил вперёд не желая рисковать жизнями людей и считая недостойным прятаться за спины воинов. Но те не слушали его в угаре схватки кричащего.

— Отойдите! Прочь! Прочь! Оставьте его мне.

Воины без страха сомкнули ряды, не желая оставить раненого командира один на один с кровопийцами, которых неожиданно в тот миг оказалось не один, а трое. Пропели первые стрелы, вонзаясь в тела нечисти или отскакивая от брони. Трое хорошо вооружённых и защищённых убийц сомкнули спины в центре круга очерченного щитами и сталью и видно, что–то для себя решив, или лимит удачи даже для них оказался исчерпан — дико взревели. Бросились на прорыв сквозь строй. Последний, защищая спины товарищей, картаво каркнул в сторону Ярослава или ещё кого–то.

— Мы ещё встретимся!

Ярослав устремился следом, сжимая в руках рубиновый меч и не собираясь отступать. Строй воинов, в основном здесь были плохо вооружённые лучники, быстро распался, а кровопийцы, словно провалились под землю, среди тесно поставленных палаток.

Смеркалось, близился вечер. Растревоженный лагерь гудел как улей. Все искали куда делась нечисть, и в конце концов нашли, каким образом убийцы незаметно проникли в лагерь и бежали — подземный ход в одной из палаток. Воин, квартировавший в ней, исчез. Его товарищи не знали, что ответить и как объяснить совпадение установки палатки над люком.

* * *

Постепенно все успокоились. Для предотвращения повторения нападения выставили усиленную охрану, а побитые командиры собрались вместе. Появились Оройт, Карий, Борода, Шведов и те, кто по каким либо причинам не участвовал в скоротечной схватке. Ярославу помогли снять бригандину и хауберк, пропоротые в левой части груди, под мышкой. Борода саркастически шутил, снимая с Ярослава поддоспешник.

— Ну те и повезло… Это надо так угодить… Словно в дешёвой комедии.

— Ничего себе комедия! — вполне серьёзно возмутился Ярослав, — если б не бригандина лежать мне мёртвому. Лезвие по пластинам бригандины соскользнуло под мышку и пропороло кольчугу. Вот уж было не до смеха.

Разоблачив, Ярослава перевязали. Примерно так же воины поступили с Нелеем и Фесалом. Причём несмотря на сильное повреждение брони Нелей пострадал меньше. Вероятно вся сила удара пришлась на разрубание металла, а тело пострадало в меньшей степени. В то время, как Фесалу досталось больше всех. Тупой удар пришёлся прямо в грудь, доспех не пострадал, но по груди расползлась обширная гематома. Тем не менее, тяжёлые доспехи спасли всех троих от смерти. Ярослав поинтересовался:

— Наватаро Оройт, Вы можете доложить, сколько пострадало людей и как лучники проспали нападение?

Замечание относилось к командиру отряда лучников и для Оройта крайне неприятно. Оройт отвечал слегка смущённо и раздражённо:

— Нападение стало неожиданностью. После одержанной победы, никто не предполагал подобного…, воины оказались заняты помощью раненым, сбором трофеев, поимкой беглецов, поневоле пришлось ослабить охрану лагеря…

— Без всяких сомнений, — выразил своё мнение Фесал. — предотвратить подобную попытку крайне трудно. Тем более кровопийцы воспользовались старым подземным ходом. Слава богам, что из нас никто не погиб, хотя солдат очень жаль.

— Считая достаточным я выделил десять человек для охраны палаток командиров. — Пояснил Оройт, — Восемь человек погибло в первые минуты боя, ещё пять в конце…

Ярослав предложил:

— Возможно стоит поискать подземные хода в других местах. Сомнительно, чтобы этот был единственным. Во всяком случае, в посёлке и оазисе должно быть нечто подобное.

— А если через подземный ход проникнуть в город, — поспешил предложить Карий.

— Бесполезно — выразил сомнение Фесал, — все городские ходы должны быть под контролем врага, мы только потеряем людей.

— Согласен, наватаро Фесал, — поддержал Ярослав, — не стоит рисковать людьми. Город возьмём приступом, а найденные ходы засыпать и выставить охрану. Оройт и Вы Карий, поставьте людей делать лестницы и подпорки к ним. Лестницы будете делать не так как обычно, а такие как я укажу. Значительно более широкие, чтобы одновременно могли подниматься на верх сразу четыре человека в ряд. Это примерно шириной двенадцать футов. Конечно, их будет тяжело установить, но и опрокинуть не удастся.

Завтра Вы, Фесал, предпримите попытку штурма укрывшейся в крепости нелюди силами лучников, копейщиков и наших тяжело вооружённых воинов. А я с утра, взяв колесничих Астипола и часть всадников, начну преследование нелюди. Считаю освобождение пленников более важной задачей…

Кстати, кто мне может объяснить, что это было, что за нечисть такая?

Командиры с нежеланием состроили кислые мины, но Нелей всё–таки решил объяснить…

Палатку Ярослава уже восстановили и Нелей жестом руки предложил уединиться. Фесал покинул их, предпочтя заняться делом. Остальные разошлись продолжать выполнение поставленных задач. Работы у всех хватало. В разорённом шатре Ярослав поставил перевёрнутый походный складной стул, Нелей прислонился к столбу, где некоторое время назад сидел связанный вождь племени Ур. На земле валялись разрезанные верёвки. Золотые оковы вождя исчезли, но оружие и тотем племени Ур остались на месте. Вероятно, за неимением времени Раганрок успел захватить с собой только самое ценное.

Нелей начал рассказ, глядя вдаль, в сторону откинутого полога палатки:

— Люди которых мы называем кровопийцами или морлаками не всегда были такими… — Внутри мрак, лучи заходящей последней звезды лишь едва выделяли его профиль на фоне окружающей командиров тьмы. — Многие желают жить вечно. Ещё больше готовы на любое преступление, чтобы продлить хотя бы на один день. Это табу, но вы чужак в наших краях и не знаете, что найден способ продлить свои дни…

Ярослав молчал, ожидая продолжения.

— …Но способ подлый. В силу случая я кое-что слышал о нём, но исполнять подобное грех перед богами. Среди знати есть семьи в глубокой тайне практикующие. Нужно взять человека достаточно молодого и с помощью специального приспособления откачать кровь. Это несложно. Затем она очищается, вводятся различные алхимические препараты и получается магический раствор способный поддерживать в человеке жизнь нескончаемо долго.

— И всё? — удивился Ярослав, — переливание крови… не такой уж грех.

— Возможно. Если бы не запрещение законом и необходимость постоянного её обновления.

— Для состоятельного человека нетрудно содержать несколько рабов, откачивая кровь небольшими порциями.

— Так и делают те, кто поумнее, но не каждый может позволить себе иметь рабов в нужном количестве, да и не каждый хочет. Гораздо проще убить человека и избавиться от трупа. Говорят, есть побочные эффекты — изменяется внешность и характер. Те кто прожил «Долгую жизнь» становятся совсем не похожи на людей. Сторонятся света, он разлагает эликсир, укорачивая промежутки между заменой. Два–три дня на солнце и требуется замена, а если вести неподвижный образ жизни во мраке и холоде, сократить движения до минимума или вообще не двигаться, можно прожить несколько лет в полусонном состоянии.

— Откуда такая сила?

Нелей пожал плечами.

— Я бы не назвал их особо сильными.

— Возможно, свойство магических эликсиров стимулирует тонус мышц? — предположил Ярослав, — Мне пришлось убить одного из них — кровь жидкая как вода, а при соприкосновении с рубиновым мечём, чернеет и немедленно свёртывается.

— Я видел меч, это специальное оружие против них. Серебро обладает свойством портить эликсир. Рубины на его рукояти установлены преднамеренно, чтобы кровопийца видел свою смерть. Теперь стоит носить его при себе постоянно. Судя по всему, эти трое приходили именно за тобой. Не знаю, что им надо, но вероятно это убийцы, нанятые Семнаном, больше просто некому.

— Чем объясняется такая живучесть? Мой противник получил десяток смертельных ранений и остался жив.

— Скорее мёртв, потому как сердце его мертво. Эликсир в жилах не требует его работы.

— Но как энергия передаётся от одних органов другим?

— Эликсир это делает сам, ему не нужно сердце — только кровь. Даже если кровь попадает в желудок, она впитывается эликсиром, потому их называют кровопийцами, многие не только переливают кровь в жилы, но и употребляют внутрь как пищу, это доставляет удовольствие насыщения, хотя совершенно излишнее. Нанесение множества ран — не удивительно, сердце не гонит эликсир по жилам. При ранении истекает медленно, в течение многих часов. Раны затягиваются быстро, такое свойство эликсира. Может показаться со стороны, что морлака не убить обычным оружием, только специальным, но это не так. У всего есть предел. Ты сам видел, как только нечисть почувствовала опасность, они бежали. Если отсечь руку, ногу, морлака можно обездвижить, а затем расчленить, а это смерть даже от обычного оружия, хотя если пришить отсечённую руку, она прирастёт, пусть и не как новая, но действовать будет.

Ярославу показались странными подробные знания Нелея, и он не утерпел спросить:

— Откуда ты, всё знаешь? Разве сам…

Тот с саркастической улыбкой отрицательно покачал головой.

— Не…ет, я не из них, я обычный человек, и не боюсь умереть. Хотя отличить молодого морлака от человека внешне практически невозможно.

Они ходят среди нас. А откуда мои знания — это табу. Власти Риналя жестоко преследуют тех, кто практикует кровавые ритуалы. Смерть грозит всей семье, не только морлакам, но и людям, так что всё скрывается в глубокой тайне.

Ярослав понял — дело тут нечисто и у Нелея есть серьёзные связи среди этих самых морлаков. Тем более ценным является доверие Нелея и его желание посвятить Ярослава в некоторые может и не слишком тайны, но всё же. Он с благодарностью высказался:

— Благодарю тебя, Нелей, за оказанное своим рассказом доверие, будь уверен, я из тех, кто умеет хранить секреты…

— Не сомневаюсь… — дружелюбно улыбнулся Нелей — Дхоу индлингов, достойный человек. Потому хотел бы предупредить, быть на чеку и знать их слабые места. Один вид рубинового меча может остановить убийцу.

— Что настолько боятся смерти?

— Не настолько, но ради чего собственно практикуют ритуалы?

В конце разговор зашёл о завтрашнем дне. Ярослав предупредил Нелея.

— Как я говорил, с рассветом, Вы, я и Астипол, уходим в погоню за нелюдью. Возьмём больше колесниц. Следует хорошо подготовиться, взять больше воды, продуктов. Фесал, Карий и Оройт остаются с основными силами осаждать Рахин.

Нелей удивлённо спросил.

— Почему колесницы? — имея в виду предпочтение Ярослава передвигаться верхом.

— Поход отнимет несколько дней, думаю семь–восемь, сколько врага тоже не ясно. Стоит взять больше воды, продуктов и людей, так что я считаю на колесницах будет сподручней. Передвигаться придётся быстро, а поклажи много, в каждой колеснице по дополнительному лучнику…

 

Глава 25

Медный путь — тропа, проложенная тысячами ног и копыт за тысячи лет. Пыль, взбиваемая каждым шагом, стелется тонкой дымкой, уносимая ветром и оседающая где–то вдали. Тяжело ступают вьючные животные. Усталые погонщики вяло понукают, изнывая от иссушающей жары. Где–то там, за горизонтом, на расстоянии сотен переходов, в глухих лесах севера у медной горы, рудокопы, напрягая мышцы, тяжёлыми кирками и молотами ломают породу, добывая куски ценного металла. А вокруг горы дымят плавильни, углежоги свозят бревна для новых закладок. Носильщики таскают слитки металла. И так изо дня в день, сотни, может тысячи лет, идут караваны по Медному пути, доставляя металл из диких лесов севера в многолюдные города юга. Назад караваны везут вино, материю, оружие, гонят стада скота, дань для диких лесных народов, толпы пленников — рабов, предназначенных заменить отживших свой век подневольных рудокопов. Многие сотни лет Медный путь видит одну и ту же картину…

Сегодня идущие Медным путём вуоксы повесили головы, им повезло выжить, но многие их товарищи сложили головы у стен города инургов. Весть о поражении быстро достигла каравана, хотя беглецы с поля боя ещё не успели его догнать. Она дошла с колесницами инухаев, что якшаются с вождями племён.

Коэн Чала долго не мог для себя решить, какой стиль поведения выбрать в момент произнесения доклада в Семнане, о проигранном сражении. Размышляя он понимал бесполезность тех или иных уловок. У таких людей как Башту или Вехт не вымолишь снисхождение, их можно пронять только убедительной позицией. Как раз в этом смысле Коэну нечего предложить. И хотя борьба с вырвалгом ещё не закончена, первую схватку он проиграл. Вырвалг разбил вдвое превосходящих силы дикарей. Коэн видел битву с дальнего расстояния и когда исход стал очевиден, поспешил покинуть место, похоронившее его самые последние надежды. Действительно, закончилась его деятельность как наблюдателя. Дикари больше никогда не воспримут советы. О карьере в братстве тоже можно забыть. Конечно, дикари ещё побаиваются. В течение суток он сопровождал их караван идущий на север, замечал косые взгляды и даже злобные речи в свой адрес, но на большее дикари не решались. Но это не на долго, авторитет полностью разрушен, Зардак погиб. Возможно Коэн сможет прятаться в лесах, но не получит ни уважения, ни пищи. Любой вздорный вуокс может убить, прельстясь лёгкой добычей. Впрочем в Семнане ждёт не менее холодный приём. Даже если группа подосланных убийц расправиться с вырвалгом, это не его Коэна группа, а Шлемы и слава достанется ему, а если нет, на Коэна всё спишут. Какое последует наказание? О…о, уж что другое, а наказание братья изобретать умеют, и далеко не всегда это может быть смерть, придумают нечто похуже. Например, пожизненный застенок в изысканном обществе убийц и насильников, причём подадут это как милость. Да мало ли что можно придумать. Необитаемый остров с ядовитыми змеями мог бы стать лучшим выходом. Не зря Коэн не торопится в Семнан. Стоит ли торопиться на похороны. Впрочем мир Портала давал большой простор беглецам. Конечно за ним пошлют убийцу, но мало найдётся людей так хорошо знающих местные нравы и укромные места на западном побережье. Шанс остаться в живых имелся, но чего он стоит в сравнении с потерянными перспективами. Многие в такой ситуации не желая терпеть унижения предпочтут покончить с собой, но Коэн не из малодушных, которые видят перед собой единственные двери для выхода. Дверей множество, нужно только удачно открыть.

* * *

Неожиданно по вяло бредущему каравану пролетел ветерок волнения, испуганные вуоксы вскинули морды, различая на горизонте лёгкое облако пыли. Засуетились, предчувствуя грозящую опасность, ища спасение, щель в которую можно забиться. Поневоле обратили жаждущие ответа взоры в сторону Чала. Сразу несколько дикарей в надежде услышать ободряющее слово или избавляющий от угрозы смерти совет, бросились к колеснице Коэна. Тот в свою очередь, с презрением наблюдая страх в глупых мордах дикарей, одной рукой подтягивал вожжи, приостанавливая лёгкий шаг упряжки, изобразил на лице внимание и заинтересованность вопросами дикарей.

Те, тыкая кривыми немытыми перстами в сторону юго–востока, нервно кричали, спрашивая:

— Что это? Кто поднял столько пыли на горизонте? Может это наши собратья? А вдруг враги?

Коэн Чала саркастически улыбнулся, ответив высокомерно и нравоучительно:

— Колесницы Риналя. Только они могут поднять столбы пыли на горизонте. И совсем скоро будут здесь.

— Ты великий шаман, — возвысил голос один из вуоксов, ответственный за караван перед вождями племён, — Скажи, как нам поступить, чтобы спасти свои жизни? Нас мало, сможем ли мы выстоять в бою?

Коэн, склоняясь к вуоксу и опершись руками о перила стоящей на месте колесницы, доверительно произнёс.

— Мужайся, карг. Все мы смертны, но… — Коэну в голову пришла удачная мысль, способная избавить себя от наказания, но и возвысить, — ты можешь уцелеть сам и спасти самое ценное имущество вуоксов. Вожди будут тебе благодарны. Шанс только один, погрузи золото в колесницу и следуй за мной…

Морду вуокса исказила гримаса отчаяния, и одновременно прорезалась искра надежды сохранить жизнь. Сейчас, когда вуоксы разгромлены, каждый спасается как может, а шансов выстоять перед инухаями у его каргов, к тому же собранных сопровождать караван с разных племён, практически нет. Наконец, всё для себя решив, резко зарычал на каргов, побуждая снять два самых ценных кожаных меха, набитых самой ценной добычей, с усталых вьючных лошадей и перенести в запряжённую колесницу.

Коэн сделанным равнодушием заметил:

— Моя упряжка самая быстрая, можеш уложить тюки сюда.

Вуокс обратил внимание на лошадей инурга, действительно, самые лучшие в караване. Согласно мотнул мордой. Вуокс только внешне казался сговорчивым, когда тюки с добычей оказались погружены в колесницу Коэна, он скомандовал своим двум близким друзьям занять места в двух других колесницах, составляющих эскорт инурга–шамана. По счастью места колесничих в них пустовали, потому как Коэн для лёгкости бега взял с собой на две колесницы только двух возниц. А третьей управлял сам. Такая предусмотрительность вуокса не оказалась чем–то неожиданным или меняющим планы, просто Коэн избавится от лишнего груза несколько позже. А вот те два кожаных меха, набиты вовсе не отрубями или зерном. Судя по тому с каким трудом их грузили в колесницу, весят они немало, хотя внешне невелики, шкуры обычной козы.

Карги запрыгнули в колесницы и те сорвались с места, оставляя на произвол судьбы караван, людей, животных и даже соплеменников. Спасти самое ценное — вот задача, а если явился шанс…

* * *

Караван с пленными нагнали на второй день по выходу из Риналя. Двадцать пять колесниц под командой Астипола и сорок разведчиков во главе с Гипием и Косиром, широкой дугой охватили сгрудившуюся в кучу испуганную толпу нелюдей, пленников, животных и повозок. Сотня злобно испуганных рычащих и сжимающих в руках копья охранников жалась ближе к согнанным в круг пленникам, брошенным в кучи тюкам поклажи, боясь даже на пару шагов выступить вперёд. Бешено мчащиеся колесницы с ходу образовали круговорот из туч пыли, ляза, грохота, яростных криков, ржания лошадей и убийственно метких стрел. Причём никто особо не делил пленников и нелюдь, ливень стрел обрушился на толпу не разбирая своих и чужих.

Раздались крики раненых, вопли испуга загнанных и предчувствующих смерть несчастных жертв. Дико заржали поражённые кони, люди метались лихорадочно ища спасения, и не находя его в периметре защищающих их нелюдей. Стрелы безжалостно и неумолимо поражали всех, кто по воле случая оказался на их пути. Долго такое безвыходное положение не могло продолжаться и уже через пару минут обстрела всё живое искало спасения в бегстве, в попытке вырваться из адского круговорота смерти. Первыми не выдержали животные, табун лошадей издавая дикое болезненное и затравленное ржание рванул разрывая жалкую цепь защитников, устремился в пустыню, ища спасение в беге. Следом в рассыпную бросились люди, в них стреляли вуоксы и колесничие, не разбирали куда попадёт стрела. Очень быстро паника охватила и нелюдь, очень трудно оказалось сохранять хладнокровие в хаосе охватившем несчастный и теперь беззащитный караван. Метущихся, обезумевших от страха людей и животных.

В короткое время на месте остались только тюки с поклажей, повозки, трупы людей, вуоксов и животных. Несколько раненых и неспособных бежать взвывали к милосердию победителей. Видя, что враг рассеян Ярослав приказал прекратить стрельбу и немедленно оказать помощь раненым, вернуть разбежавшихся пленников и поймать животных. Преследование нелюдей велел немедленно прекратить, потому задача рейда не в уничтожении врага, а освобождении пленных и захвате каравана. Теперь следовало озаботить воинов сбором людей и скота.

Ярослав не участвовал в скоротечной схватке, наблюдая за её ходом со стороны. На этот раз для передвижения предпочёл боевую повозку, не желая рисковать жизнью Казбека. Конь слишком ценен, чтобы лишний раз подставлять под стрелы. Перед глазами судьба Тага — молодого опытного хумма, и он не хотел чтобы Казбек её повторил. А использовать местных лошадей как верховых не мог не уронив достоинства в глазах подчинённых, снизойдя до уровня рядового разведчика. Между тем в колесницу ему запрягли лучших коней из запасных — подарок Тага Кипсела. Красивые сильные лошади.

Когда суматоха закончилась, Ярослав подъехал к месту боя наблюдая последствия, жертвы и трофеи. Среди тюков заметил пленников в шейных колодах, которые связанными не могли сбежать. Следовало немедленно их освободить, но колесничие первыми поспели к месту, без приказов резали путы, подбадривая испуганных людей. Объясняя, что всё закончилось, они свободны и воины отряда Сетх помогут вернуться домой. Погибших оказалось не так много, как могло показаться в начале. Многие пленники прячась за тюками и повозками сумели сохранить жизнь и здоровье, но совсем без жертв, само собой, не обошлось.

* * *

Скоро бывшие пленники оправились, и поняли, что более ни что не угрожает. Несмотря на потери, радость наполнила их сердца, многие подступили к Ярославу со словами благодарности. Ещё час назад судьба казалась печальна, а сейчас всё переменилось. Множество женщин, мужчин и даже детей окружили колесницу. Всего в караване оказалось около четырёх сотен людей разного пола и возраста, почти всё население города Рахин целиком. Как ни странно, но вуоксы предпочитали брать людей в плен, а не просто убивать, ясно сознавая большую пользу от живого человека, нежели от трупа. Хотя бы в качестве жертвы богам.

Среди толпы выделялся мужчина, раненый стрелой. Сделав перевязку, пробился через дружно галдящих женщин и обратился к Ярославу с серьёзной речью, не обойдя конечно и слов благодарности.

— Наватаро, — сказал он слегка качнув головой, — я Грамон житель Рахина, благодарен за спасение меня и моей семьи. С караваном ехал неизвестный мне человек, на колеснице. Нелюдь относилась к нему с почтением…

Его сразу прервали возбуждённые возгласы толпы.

— Предатель! Ренегат! Точно был такой… Бежал ещё до вашего прихода, едва заметив пыль на горизонте.

Игнорируя выкрики толпы, Ярослав обратился к Грамону, по виду человеку серьёзному, рассудительному.

— В какую сторону бежал предатель?

— На юго–запад, — махнул рукой рахинец.

— Сколько с ним лошадей?

— Всего три колесницы, шесть лошадей, два возницы и ещё три нелюди с луками. Взяли запас еды и воды…

Для Ярослава слова эти казались бальзамом на израненную душу. Кто бы мог подумать, что в руки попадает такой козырь. Он то полагал, будет искать этого человека с большим трудом среди пленников, рабов или беглецов, используя Сетх как фильтр, чтобы отцедить в осадок эту личность. А тут оказалось всё очень просто. Уехал открыто, никого не стесняясь и не прячась. Когда запахло жареным по быстрому слинял. Теперь Ярослав не выпустит удачу из рук. Поспешил поделиться удачей с Нелеем. Тот уже прослышал о ренегате и поставив колесницу рядом с повозкой Ярослава, немедленно предложил:

— Стоит послать в погоню Гиппия и его разведчиков.

— Друг мой, — обратился к нему Ярослав, — этот человек для меня слишком важен, чтобы пустить дело на самотёк, или кому–то доверить. Тем более задача освобождения пленников выполнена, и ничто не мешает принять личное участие в погоне.

— Тогда в дополнение к разведчикам возьмите несколько колесниц…

Ярослав не жаждал огласки в отношении поимки предателя, может статься, он просто человек Семнана, а возможно имеет отношение к асмаилитам. Нападение в лагере он вполне мог расценивать как покушение лично на себя. Может быть, это тесно между собой связано. Асмаилиты давно ведут деятельность на подрыв Риналя. А если ренегат одновременно и адепт, то что касаемо поимки стоит сохранить в секрете, даже от друзей в отряде Сетх. Ярослав высказался уклончиво.

— Благодарю за заботу, но возьму только своих людей. У меня с этим человеком личные счёты.

Нелей с пониманием качнул головой.

— Если учесть мой разрубленный доспех, то я и сам не откажусь лично расквитаться.

— Я понимаю твои чувства, но кто–то должен проводить людей и животных в Рахин.

— Это может быть Косир…

— Это будут Гиппий, Косир, Астипол и Нелей, а я возьму только своих людей. Сопровождать караван на много более важная задача, чем поимка предателя.

Нелей не стал возражать, он вообще человек с пониманием и не любит совать нос в чужие дела. Кто знает какие могут быть счёты… Но дать полезный совет считал своим долгом.

— В таком случае, возьмите хотя бы заводных лошадей…

Ярослав с готовностью согласился.

— И не только. Оставим своих возниц. Так будет намного легче.

— А справитесь втроём против шестерых.

Ярослав уверенно кивнул.

— Оставим доспехи и попоны лошадей, возьмём только луки и немного воды. Рассчитываю за сутки нагнать вражину…

* * *

Подготовились быстро. Борода выбрал лучших коней, и они с Анатолием ожидали Ярослава, отдающего последние наставления по движению каравана. Анатоль, когда Ярослав готовил свою повозку, предложил:

— Может всё-таки возьмём хотя бы щиты. Не думаю, что дело обойдётся без драки.

Ярослав молча согласился, закрепив на боковом поручне овальный щит, а Борис неодобрительно поглядывая на сборы командира, заметил.

— Воды слишком мало… погоня вещь непредсказуемая.

— Я не собираюсь преследовать более трёх дней, это бесполезно, если не догоним за три дня — не догоним никогда, так что воды будет в обрез на шесть дней. Три туда и три обратно. Ничего лишнего. Из оружия: луки, мечи. Хоть он и тяжёл, беру свой арбалет, потому как лучник из меня никакой. Ещё Ярослав взял компас, запас бумаги и карандаши, предполагая делать в пути записи и составлять карты. Очень нужные вещи. И всё, вперёд…

Борода изумился:

— Может лучше нам взять лошадей с сёдлами, колесницы тяжелы, лошадям приходится их тянуть вместе с людьми, а у верховых один всадник, можно взять по паре заводных…

— Ты, конечно, прав, Борис, но не совсем. Колесницы наши легки на ходу, а вот кони местной породы мало выносливы. Если бы вместо них были Казбек, Хитрец и Буян, я ни минуты не сомневался. Но местные не выдержат под седлом и трети расстояния, способное преодолеть с грузом. Казбек…

— Значит, мы все же ошиблись, не взяв наших лошадей? — подначил Анатоль.

— Нет, не ошиблись, — возмутился Ярослав, — наши кони сейчас дороже шпиона, за которым гонимся. И нет желания гробить. А колесницы поскачут не тише местной верховой. Вот сам посуди, если тебе, Борис, взвалить на плечи двух пудовую гирю, много ли ты пробежишь?

— Километр… — пожал плечами тот — может больше.

— Кони кинешь — хохотнул Анатоль.

— А если тебе дадут тачку под гирю?

— Не знаю.

— Да сколько надо, столько и пробежишь, пока не упадёшь. Конечно медленнее, но гораздо дальше. Так что с колесницами у нас шансов нагнать беглецов столько же, как и верхом. Дело в том, что кони эти мало выносливые под седлом. Не та порода. Не доросли. Их даже для пахоты никто не использует — не потянут плуг.

Они прыгнули в колесницы и управляя животными с помощью поводьев и рожна, погнали упряжки в сторону от дороги, к едва заметным на каменистой земле следам оставленным беглецами. Очень быстро следы вовсе потерялись, но через какое–то расстояние обнаружились вновь и так повторялось постоянно, от чего погоня становилась проблематична, из–за возможности в любой момент упустить след. Ярослав, сознавая, что они в пустыне не следопыты, ориентировался более по взятому с собой компасу с примерным направлением на юго–запад к Семнану. Волей не волей туда стремится беглец. Колесницы бежали ходко. Свежие лошади нет–нет да переходили на голоп. Отчего их приходилось сдерживать, экономя силы животных. За каждой из трёх упряжек на длинном поводе бежала пара заводных лошадей. Причём у каждой свой хомут и седло, что бы можно быстро сменить упряжку.

Сами боевые повозки представляли собой исключительно лёгкую конструкцию из клеёных особым клеем реек, предназначенную для двух возниц. Изящные колеса оснащены всего четырьмя спицами каждое, вращались на стальной оси с бронзовыми втулками. Жёстких бортов и дна у колесниц не было, а лишь реечная рама, перетянутая прочными сыромятными ремнями. Лёгкий кожаный полог защищал ездоков от грязи. А вместо пола упругая плетёная из ремней конструкция, служащая не только помостом для людей, но и прекрасным амортизатором. Колёсный обод покрывал кожаный бандаж плотно набитый водорослями. Несмотря на все ухищрения местной передовой изобретательской мысли, колесницы на каменистой почве немилосердно трясло.

* * *

Пустыня на пространстве от гор Белые зубы Дракона и до морского побережья представляла собой каменистую равнину с редкой растительностью. Иногда её разрезали русла древних высохших рек и тогда террасы пойм составляли серьёзные препятствия. Приходилось искать удобные пути спуска или подъёма. Невысокие холмы, разрушенные временем и ветром, уходили на юго–запад, постепенно снижаясь и исчезая, где–то на горизонте превращаясь в идеально открытое пространство. За спинами Ярослава и товарищей в течение суток ещё виднелись покрытые смутной дымкой снеговые вершины гор. Позже их очертания растаяли среди удаляющихся холмов. К вечеру легли длинные тени. Все четыре солнца один за другим скрывались за горизонтом, сокращая многомерность отбрасываемых теней. В другое время трудно заметить, но сейчас, в пустыне, чётко различался уход во тьму одной, второй, третьей и, наконец, последней. Долгий закат на западе. Совсем не такой как на Земле, всегда четырехчастный, дискретный.

Остановились, когда тьма накрыла землю и скачка в ночи грозила лошадям увечьями. Костёр развели из сухих веток кустарника, колючего как иглы. Его много росло на северных склонах холмов в расселинах скал и руслах рек. Огонь согревал — становилось холодно.

— Без огня, пожалуй, можно дуба дать, — пожаловался Анатолий — благо, что пустыня.

Борис согласился.

— Пустыня пустыней, а живности здесь полно, — поговаривают драконы живут величиной с собаку, а клыков как у рыбы зубатки.

Все прислушались. Действительно, тишину ночи наполняли неясные звуки, что–то трещало. Шуршал песок и мелкий камень под чьими–то лапами. В небе иногда мелькали тени. Вдруг раздался писк и тут же смолк.

— Кого–то съели… — утвердительно сообщил Борода.

— Хорошо не нас, — согласился Ярослав.

— Опасное оказывается здесь место, — предположил Анатолий.

— А то, — согласился Борода.

— А вы, парни, видели над холмами, что–то вроде дымки? — с безразличием спросил Ярослав.

— Где? — удивился Борис.

— На юго–западе, — подтвердил Шведов, — заметил. Появилось в конце дня. Похоже, мы их нагоняем.

Борода вскочил.

— Тогда стоит напрячься и догнать за ночь. Направление мы знаем.

Ярослав молчал. Шведов подал голос.

— Начальник, может Борода дело говорит. Если мы их и не найдём, но станем гораздо ближе.

Ярослав ответил нехотя, жуя небольшой кусочек вяленого мяса. Рядом лошади нашли съедобные кустики и сейчас усиленно объедали.

— Не…е. Подождём до завтра. Не стоит зря морить животину.

— Да они в часе езды, — взвился Борода.

— Тем более, завтра нагоним…

 

Глава 26

Утром преследование продолжилось. Дважды меняли лошадей, и к полудню облачко пыли превратилось в три определённо те самые колесницы. Кони беглецов явно сдавали и в тот момент от колесниц отделились силуэты. На расстоянии смутные фигуры на всем скаку спрыгнули с колесниц вероятно в попытке преградить дорогу или даже подстрелить лошадей.

Ярослав замахал руками, закричал.

— Сворачивай! Сворачивай! — призывая Бориса и Анатолия обойти врагов по большой дуге и не попасть под обстрел. Те уяснили опасность, свернули, на время прекращая преследование. Ярослав заметил странное: неприятели, можно сказать, десант колесничих, вместо того, чтобы немедленно поспешить наперерез, бросились в противоположную сторону, хотя стрелы всё же пропели. Пара вуоксов, Ярослав определил десантников как нелюдей, расстояние позволяло это определить, третий лежал неподвижно, вероятно расшибся при падении, натянули луки и пускали стрелы, пока Ярослав и его товарищи по широкой дуге обходили опасное место, совершенно выпав из ритма погони. Ранений с успехом избежали, стрелы падали с недолётом, но всё пришлось начинать с начала.

Через час скачки снова приблизились к беглецам и теперь настолько близко, что можно было различать лица. Трое возничих шли в ряд, вяло, погоняя лошадей и не глядя без нужды на преследователей. Ярослав определил — люди явно с опытом. Двое в простых холщёвых панцирях возничих, один в одежде знатного человека. Это и есть тот самый человек — определил Ярослав. Расстояние не позволяло использовать лук, но у него есть кое-что другое. Закрепив вожжи на луке колесницы, а рожно поместив в специальный карман на боковине, взвёл арбалет, зарядил и прицелился. Повозку немилосердно трясло, потому выстрел оказался неудачным. Болт пролетел гораздо выше преследуемой упряжки, но не мог не обратить на себя внимания. Расстояние для обычной стрелы пущенной из лука совершенно не допустимое. Возницы засуетились, замахали руками, переговариваясь криком и стараясь перекричать грохот колёс. Взяли в руки щиты, намереваясь защитить себя и упряжки.

В ответ Ярослав послал второй болт, — точно так же мимо. Но не унывал, болтов у него сорок штук, хоть один да заденет лошадей. В момент, когда взводил арбалет в третий раз, заметил как с преследуемой колесницы что–то выпало, с виду похожее на мешок. Подумал: «А…а, припекло…, от лишнего груза избавляются». Через минуту увидел сброшенный предмет, по виду напоминающий бурдюк с водой. Время подходило менять лошадей, и Ярослав немедленно остановил упряжку около сброшенного бурдюка. Спрыгнул, пнул ногой. Что такое? Твёрдый, словно каменный. Схватил руками, тяжёлый будто действительно полон камней. Подумал: «Они, что с ума сошли, в такую даль тащить с собой мешок камней», вынул нож, развязал сыромятные завязки мешка, взглянул на содержимое и обомлел…

* * *

Коэн Чала и не надеялся так легко оторваться от преследователей. Их колесницы тяжело нагружены припасами, людьми и оружием, весь эффект тактики выбранной бывшим наблюдателем заключался в правильно выбранных моментах для избавления от лишнего груза. Конечно, Коэн в первую очередь надеялся, что ринальцам будет не до него после захвата каравана. Бой, хаос, вызванный пленниками и животными, вполне могли создать большие проблемы. Вполне вероятно, погони вообще не будет, но когда на востоке возникло облако пыли, Коэн, конечно, расстроился, но не настолько сильно. В течение дня он уходил от погони, пока преследователи всё–таки не нагнали его. Тогда сделал первый сброс — так он называл это. Опёршись руками о перила, обеими ногами со всей силой неожиданно толкнул, находящегося в его колеснице вуокса. Тот полетел за борт как мешок с отрубями, не успев ничего сообразить, вместе с оружием и припасом. С возницами у Коэна был уговор, что как только он избавиться от дикаря, они следуя примеру выкинут из колесницы своих. Уловка удалась и упряжки прибавили в беге.

Преследователи сразу отстали, отвлечённые на мечущих стрелы дикарей, но погоню не прекратили. Через пару часов всё повторилось. Сначала, имеющие заводных лошадей, преследователи нагнали и даже настолько близко, что начали стрелять из самострела. Тут Коэн не на шутку струхнул, так глупо умирать не хотелось. Возничие взяли в руки щиты, а он сам сбросил на землю, да так, что бы это было хорошо видно, один из мехов с сокровищами, которые спасали от врагов дикари. Коэн рассчитывал, что преследователи ни за что не пропустят его, не проверив содержимое. Так и случилось. Видя падение предмета, колесницы преследователей сначала придержали бег, затем совсем остановились, возвратясь к сброшенному мешку.

Коэн представлял, каково будет удивление, когда возничие обнаружат содержимое. Мало кто сможет пройти мимо соблазна. Он сам не жалел о потере, второй, гораздо меньший по размеру и весу мешок его вполне устраивал. Золота в нём хватит подкупить всех чиновников Семнана в купе с братьями Хевра Кадеш и самими Вехтом. А, возможно, и Баруш Башту будет значительно более снисходителен, увидя золотые слитки.

Через полверсты Коэн в свою очередь прекратил бег своих лошадей. Они стояли на плоской равнине, видя друг друга с расстояния и давая отдых животным. Среди преследователей явно образовалась какая–то возня, они меняли лошадей. Коэн вновь усмехнулся, он знал, трудно слабому человеку пройти мимо богатства — все мы грешны. Через полчаса неподвижного стояния, тронул поводья и шагом начал медленно удаляться. Его никто не преследовал.

* * *

Когда Борис с Анатолием, возвратясь к месту падения меха, остановили свои колесницы, Ярослав уже закинул его в свою повозку, хотя сделать это оказалось нелегко. Мешочек весил под семьдесят кило. Для надёжности прикрыл собственным плащом. Борода с высоты повозки возмущённо повысил голос.

— Ярослав, что на тебя нашло? Зачем остановился? У нас уговор не разделяться.

— Да тут, Борис, такое дело… — неуверенно начал Ярослав, но друг его прервал.

— Что в том мешке? Что–то серьёзное?

Ярослав замялся, отвязывая заводных лошадей. В этот момент он яростно соображал как поступить. Совершенно скрыть трофей от товарищей не удастся, но и говорить о содержимом, не только подвергать риску погоню за их общим врагом, но и подвергать риску жизнь. И не только свою, но и их самих. Ведь никто не сможет предположить, как поведут себя Борис и Анатолий, узнав какое богатство скрыто в козьей шкуре. Наилучшим выходом в этой ситуации — ничего, не говоря бросить мешок и продолжить погоню. Но кто откажется от золота — Ярослав? Нет, не настолько он бескорыстен. Но и упускать врага нельзя. Лучший вариант закопать мешок в землю, а потом вернуться и забрать. Да только, окинув взглядом местность, не нашёл ни единого ориентира способного указать место клада. Если закопаешь, больше никогда не найдёшь…

Анатоль с не меньшим любопытством, чем Борис, заинтересовался, что происходит. Заглянув в колесницу, произнёс.

— Подобрал мешок? На вид тяжёленький. Ишь как оттянуло ремни. Что в нём?

Ярослав расстроился на не здоровую пытливость товарищей, способную создать неразрешимую проблему.

Произнёс командным тоном:

— Меняйте лошадей и не задавайте глупых вопросов.

Борис всё понял. Нахмурился, начал якобы развязывать постромки на ближайшем хомуте, но заметно косил глазами, ожидая развития событий. Анатоль знал характер Ярослава, но не настолько, как Борис, которому склонность Ярослава к тайнам давно не удивительна. Самому пришлось в силу обстоятельств делить их и держать язык за зубами. Помнил Борис и о мешочках с золотом, щедро розданных Ярославом участникам похода по лесам, он знал, что если перепало что–то ценное, с ним без сомнения поделятся. Борис понимал, взяв его в поход, Ярослав рассчитывает не только на надёжного товарища, но если дело коснётся серьёзных вещей, тот не проболтается.

Анатоль в силу недавней своей залетности (попаданства) не мог знать обстоятельств, связывающих напарников, он со свойственной небрежностью без всякого разрешения (он считал своё право знать, что в мешке, равным всем остальным) откинул плащ Ярослава, покрывающий козий мех. Немедленно услышал громкий окрик Ярослава.

— Назад! Не прикасаться!

— В чём дело, Ярослав? Я просто хочу знать, что в мешке. — Ответил Анатоль спокойно и даже с вызовом, как бы случайно положив левую руку на рукоять ножа. Анатолий Шведов не был глупым или наивным человеком. Его возмутило поведение Ярослава, объявившего мешок только личной собственностью, причём совершенно безосновательно. У него появилось подозрение считать, в мешке находится нечто очень ценное. Хотя желание Ярослава захапать всё себе до последнего куска выглядело странным, ведь не трудно поделиться хотя бы частью и все будут довольны. Анатолий не собирался сдаваться, произнёс ехидно:

— Если поделить на троих, легче везти.

Для Ярослава складывалась крайне печальная ситуация, он не мог по совести отказать товарищам в доле, но получив часть человек хочет завладеть и остальным, это могло привести к серьёзному конфликту.

Точнее он уже есть. Не показывать товарищам содержимое посчитал в тот момент главным, так психологически легче перенести утрату. Предполагать, не тоже самое, нежели видеть собственными глазами. И он решил для себя, товарищи увидят содержимое только через его труп. Пояснил уклончиво:

— То, что в мешке не может принадлежать кому–то одному. Тем или иным способом мы доставим мешок в колонию, дальнейшую его судьбу будет решать Олег.

Ещё один довод в пользу оставить товарищей в неведении — золото в мешке собственность жителей города Рахин. Как поведут себя, его власти, догадайся кто присвоил их собственность. Предположить не трудно. По меньшей мере, потребуют возвращения. Так что у Ярослава много резона считать золото не своим трофеем, а собственностью колонии, во всяком случае, до поры до времени. А делить его прямо здесь в пустыне, просто бандитизм. Анатоль не отрывая глаз, смотрел с вызовом, потому Ярослав произнёс:

— Ты что–то хочешь спросить?

Шведов скривился в саркастической ухмылке.

— Нет, ничего… Ты начальник, тебе решать.

— Тогда меняй лошадей и не смотри на меня как на антилопу.

— Опять какие–то тайны… К чему это? — недовольно молвил Борис.

— Помалкивай, Борода… — грубо прервал его Ярослав, — Меньше знаешь — крепче спишь.

В конце концов, парни смирились и стали менять упряжки. Ярослав долго ещё себя упрекал в глупости, что не смог поставить дело должным образом. Довёл до конфликта. Через полчаса вынужденного отдыха, колесницы продолжали бег, но Ярослав сразу стал отставать. Беглецы ушли далеко вперёд, но всё ещё маячили на горизонте.

— Мешок слишком тяжёл, он сдерживает нас. Ты постоянно отстаёшь, а лошади устают сильнее. Его надо сбросить или спрятать. Иначе погоня станет бесполезна, подвёл итог Борис.

Анатолий согласился:

— Сбросили специально, знали, ты не кинешь мешок, когда увидишь содержимое, а ты купился. Его надо спрятать. Позже вернёмся и заберём.

— А ты найдёшь? — резко возразил Ярослав.

Анатолий пожал плечами…, а Ярослав продолжил с непоколебимой решимостью.

— Хрен я его вам брошу…

— Не догоним… — обречённо выложил Борис.

* * *

На следующее утро обстоятельства погони сильно изменились. Издалека увидели брошенную колесницу без лошадей. Остановились, искали следы. Почти никаких, всё тщательно подтёрто ветвями кустов. Анатоль выразился определённо:

— Собрали подходящие ветви и закрепили на колеснице, теперь следов не увидим.

Неподалёку виднелись пеньки от срезанных кустов. Ярослав не согласился.

— Они, конечно, всё сделали правильно, но след ветвей ничуть не меньше, чем от колёс, а пыли даже больше. Посмотрите, похоже они разделились…

На пыльной земле, закреплённые на колесницах ветви, оставили полосы, расходящиеся в разные стороны.

— Да, это серьёзная для нас загадка, в каком направлении ушёл человек, которого мы преследуем, неизвестно.

— Если все вместе выберем одно, — предположил Борис в затруднении, почёсывая свою чёрную роскошную бороду, — можем ошибиться.

— Разделяться нам тоже нежелательно, — молвил Анатолий.

— Да…а, — протянул Ярослав, — не простой выбор. Нежелательно, но придётся, следует исключить вероятность ошибки. Я думаю, надо поступить так. Вычислить направление ухода нашего противника эмпирически не получится. Надо отдать должное — вражина умён. В третий раз выдаёт задачи, способные поставить нас в положение, при котором легче отказаться от погони, чем продолжить. Это достойно похвалы. Так что, когда поймаем, тебе, Анатоль, пытая его придётся постараться, что бы так сказать, быть достойным.

— А почему я? — возмутился тот.

— А мне нельзя, — грех, — ехидно усмехнулся Ярослав.

— А…, ну тогда понятно… — возмущённо согласился Анатолий, — мне можно…

Меж тем, Ярослав продолжил:

— Сейчас противник имеет двух заводных лошадей и две колесницы. У одной есть заводные, у другой нет. Трупа по близости нет, а это значит, в одной колеснице едут двое, в другой один. В какой же наш человечек, кого мы должны поймать? Как бы вы поступили на месте противника? Поехали, с заводными или без?

Борис ответил уверенно:

— С заводными.

— Согласен, — подтвердил Анатолий.

— Я тоже, — согласился Ярослав, — Если бы не решил обмануть. Тогда бы я не стал затирать следы, пусть видят, куда ушли четыре лошади, а куда две. Значит, вероятней всего, наш человечек остался с заводными.

— Но куда ушли заводные, мы не знаем, — возмутился, разведя руками, Борода.

— Сидя здесь, нет. — быстро согласился Ярослав. — Поступим так — разделимся. Мы с Борисом поскачем по старому следу. Ты, Анатоль, направо, по ответвлению. Быстро догоним колесницу без заводных. Смею предположить, там окажется один возница. Иначе не было смысла затирать следы. Кто из нас его догонит, тот и определится кто перед ним. Тот, кто нам нужен, или просто возница. Убивать не нужно, ловить тоже. Мы все знаем человека из Семнана в лицо, благо видели хоть и с неблизкого расстояния. Позже объединимся вновь.

— Но как это сделать, мы не найдём друг друга в пустыне?

— Очень просто, оставим после себя хороший след. Закрепим на колесницах жёсткие ветви, которые прочертят его на земле. Тот, кто догонит колесницу без заводных, затем вернётся на след товарищей, то есть, если мы, то уйдём вправо искать твой след, Анатоль. Если наоборот, то ты будешь искать нас по следу. Не думаю, что бегущие колесницы, выберут направление отличное от юго–запад. Просто идти будут параллельно, верстах пяти–десяти друг от друга. Хотя я бы поступил иначе, но это не меняет дело…

* * *

Сменив лошадей, они продолжили преследование. До самого вечера Ярослав и Борис гнали лошадей, ориентируясь по неясному следу на земле, редкому столбу пыли на горизонте, и только на ровной поверхности, где можно видеть на многие десятки километров, беглецов можно было увидеть воочию, как некую чёрную точку.

Ушли так далеко, что даже в бинокль различались не более как некие силуэты. Очень скоро выяснилось, что они с Бородой идут за четвёркой лошадей, две из которых заводные. Причина? Беглецам надоело тратить время на обновление метлы. Чуть позже они вообще бросили это дело.

Что, Борис, — говорил Ярослав, внимательно глядя в бинокль, при очередной остановке. — Похоже я был прав в выводах, и не ошибся в направлении. Ренегат перед нами, а Анатоль идёт по ложному следу.

— Откуда ты знаешь, вдруг он такой хитрый ушёл на двух лошадях.

— Нет, Борода, у нашего человечка особые сандалии и оставляют следы на ночных стоянках. Уже завтра мы точно будем знать, здесь он или нет. А вот догнать его мы вдвоём не сможем. Я со своим мешком сильно отстаю.

— Может его всё таки спрятать, никто не узнает. Я вижу, ты нам не доверяешь.

— Послушай, Борис, ты едешь в Рахин. Никто в отряде не станет проверять, что привёз. Дождись моего возвращения. Мешок приобщи к вещам и сдай под охрану Фесалу. Что в нём не говори. Спросят, скажешь какая–то земля. Не упускай его из виду, охраняй. Головой отвечаешь. Сам в мешок не лезь. Узнаю — убью. Сбежишь — найду. Ценность он представляет большую, но это не только твоя или моя ценность. Поэтому надо сохранить, а там будет видно.

Ярослав наполнил козью шкуру землёй и камнями, перемешав со слитками золота и женскими украшениями. Теперь даже заглянув в мех, можно было увидеть одни камни и только хорошенько порывшись нечто большее. Завязки опечатал воском диких пчёл и отпечатком большого пальца. Для надёжности в завязки вплёл собственный волос, чтобы знать точно — вскрывали мех или нет. Сказал Бороде, когда тот собирался в путь:

— Ну вот, Борис, хрен доберёшься, не разрезав шкуры. Это не из–за недоверия, а чтобы избежать соблазна. Наверное, думаешь там — золото? — рассмеялся саркастически.

— А чё ещё?

— Надейся, надейся…, узнаешь, когда вернёмся. Если это так, получишь свою долю. Ты меня знаешь. В любом случае я в долгу не останусь. Всё, давай поезжай.

Борода сошёл с тропы по каменистой земле, не оставив за собой следа. По плану должен почти сутки двигаться на юг, затем, повернув на восток, выйти на Медный путь. А там до Рахина рукой подать. Ярослав не очень доверял Бороде, но вероятность стать изгоем у Бориса из них троих наименьшая. Он имел в Изумрудной долине семью, жену и детей. Человек верующий — старообрядец из упёртых. Да и понимание, что с ним при случае поделятся, а не кинут тоже многое значит. Ярослав предполагал — Борис сохранит мешок с уверенностью в восемьдесят процентов. А вот тащить его за собой намного опаснее, прирежут во сне, поди потом докажи, что тебя не убили по дороге вуоксы. Да и отсутствие мешка удаление лишнего соблазна для Анатолия.

 

Глава 27

Когда Коэн Чала вновь увидел на горизонте позади себя лёгкое облачко пыли, поднимаемое колесницами преследователей, не на шутку рассердился. Вот прилипчивые пиявки, как ящер вцепились в него ринальцы. И золото нипочём. Поделили, наверное, уже, ишь как размахивали руками, когда нашли. Договорились всё таки и не перерезали друг другу глотки.

Скорость преследователей резко снизилась. Коэн ухмылялся — мешок тяжёлый. То ли ещё будет. Он уже следующей ночью приготовил преследователям новый сюрприз. На привале приказал одному из возниц перейти в свою колесницу, а одну из трёх бросить. Другому посоветовал их покинуть и добираться в Семнан самостоятельно, уйдя как можно дальше от основного пути на запад. Чтобы сбить с толку преследователей привязали к повозкам ветви и разошлись. К сожалению на каменистой земле ветви быстро приходили в негодность, а менять их затруднительно, кусты росли далеко не везде. Но Коэн не отчаивался, с заводными лошадьми они уйдут далеко вперёд. После пяти дней пути по самой, что ни наесть сухой пустыне, наконец, достиг Медного пути. Точнее его ответвления ведущего напрямую к побережью. Здесь начинается территория, контролируемая Семнаном, имеются посты охраны, колодцы и даже постоялые дворы для укрытия от песчаных бурь. Последние представляли собой просто сложенное из камней и глины укрытие с колодцем, нежели настоящий постоялый двор с гостиницей, конюшней и трактиром. Хотя на пути Рахин—Семнан имелось три–четыре полноценных двора, с лошадьми и прислугой. Семнан, по местным меркам, цивилизованное государство, пекущееся о путниках.

Именно к такому постоялому двору и вынесли Коэна усталые кони, здесь можно отдохнуть, напоить лошадей, купить корм. Сложенная из камней ограда защищала от ветра и песка. Убогие строения оказались пусты, последний караван ушёл два дня назад. Служители маялись от безделья в ожидании одиночных путников, подобных Коэну. Впрочем, одиночки в пустыне редкость, разве что посыльные со срочными депешами, всякий даже имея спешное дело, стремится пристать к каравану. Караванщики недолюбливают чужаков, разбой никто не отменял, но берут. Особенно за хорошую плату. Для Коэна пристать к каравану с одной стороны очень выгодно. Заплатив определённую сумму его обеспечат охраной. С другой стороны, ринальцы гарантировано нагонят, потому, как караван идёт медленно. Быки тащат гружёные повозки от колодца к колодцу, пополняя запасы корма на постоялых дворах.

Коэн рассчитывал примкнуть к каравану только в том случае, если не будет иного выхода.

Зайдя в трактир, Коэн поинтересовался у хозяина заведения — худого, тощего, седоволосого, смуглого человека с хмурым измождённым лицом, лет сорока пяти. Одетого, из–за жары в одну тунику, с грязными босыми ногами.

— Скажи, любезный, какие есть новости на Медном пути и через какое время ожидается очередной караван. Я вынужденно путешествую один и хотел бы пристать к идущему в Семнан.

Хозяин отвечал неохотно, только по обязанности. На Медном пути излишнее любопытство подозрительно.

— Новости те же. Нелюдь шалит, ограбили нескольких купцов, мечтавших незаметно проскользнуть мимо Рахина. Осаждающие его нелюди, пограбили окрестности, а сейчас добрались и до нас. Сожжён постоялый двор моего знакомого Вустока, а сам он бесследно исчез. Хорошо, что Рахин ещё держится, а иначе нелюдь расползётся окрест. Избави нас боги.

Коэн не имел желания говорить лишнего о событиях вокруг Рахина, но беседу следовало поддержать.

— С прискорбием сообщаю, что Рахин пал несколько дней назад.

Хозяин выпучил от удивления глаза, начал делать руками знаки оберега.

— Упаси нас, пресвятая мать прародительница. Предки, сберегите от напасти. Значит, можно ждать гостей?

— Есть и хорошая новость, — Коэн грустно ухмыльнулся. — Армия Риналя подошла к Рахину и в битве разогнала нелюдь. Побили их видимо невидимо, ещё больше рассеяли по пустыне.

— Пресвятая мать, час от часу нелегче, эдак они и до меня доберутся.

— Не доберутся, — успокоил Коэн, — Они сейчас на север драпают… Так что с попутным караваном? Когда будет?

Хозяин ответил хмурясь и разведя руками:

— Дык, кто его знает, в такое время не о чем заранее нельзя знать. Может сегодня придёт, а мож через неделю. Тем более, если ринальцы в Рахине… Кто полезет ящеру в пасть.

Коэн понял, что ничего не добьётся. Купил лошадям овса, воды и свежих продуктов. Через час двинулся в путь, не желая ночевать на постоялом дворе. В пустыне безопасней.

* * *

Когда, наконец, вышли на Медный путь, Ярослав упустил беглеца. Причина крылась в осторожности, которую пришлось проявить в отношении постоялых дворов, колодцев и постов охраны. И не зря. Его боевая ринальская колесница сразу бросилась в глаза, когда сделал попытку остановиться на первом постоялом дворе. Высокий маяк–минарет Ярослав увидел издали, вёрст за пятнадцать до цели. Вначале появился на горизонте какой–то непонятный столбик, затем строения, заборы, купольные, сложенные из необработанного камня крыши. Не зная местных обычаев и нравов, он с опаской приближался к незнакомым строениям, не зная, что ожидать, но ему нужна вода, а лошадям корм. Бедные животные уже сутки не ели и не пили. Двигаться дальше без пополнения запаса немыслимо. Потому как ни желал Ярослав избежать встреч с людьми, не мог себе позволить.

Шведов за прошедшие два дня не сумел догнать, но Ярослав двигался быстро и не ожидал появления Анатолия ранее чем через пару дней. Всё же разрыв в расстоянии велик, и не сравним с разрывом между беглецом и Ярославом. Въезжая на постоялый двор, он был готов встретить знакомую колесницу. К сожалению, надежде обнаружить Ренегата прямо здесь не удалось сбыться, двор пуст от постояльцев. В каменной, крытой плитняком, конюшне хрумкали привозным овсом несколько осликов и бычков. В низкой одноэтажной постройке, до боли похожей на казарму со множеством досчатых дверей, пустынно, в кучах соломы, служащих постелью путникам нет даже мышей. В трактире жуткая духота, так же никого и даже очаг погашен, за нежеланием в пустую жечь дефицитные дрова, особенно в такую жару.

Ярослава встретил вялый, заросший щетиной служитель в рваной тунике с грязными пыльными ногами. Впрочем, Ярослав выглядел не лучше. Пыль, смешанная с дымом костров, лежала на нём слоями. Он походил на беглеца после ночи, проведённой у костра из автошин.

— Сакора Яна, наватаро, — обратился к нему Ярослав, используя преднамеренно Агеронские обороты речи. — Могу я у вас купить воду и зерно для лошадей?

Служитель смотрел из–под лобья, но ответил вполне спокойно:

— У нас есть всё, что нужно путнику: вода, корм для лошадей, продукты в дорогу: сухари, вяленое мясо. Если есть желание, мы испечём для вас баранину или раконовы лепёшки.

Ярослав знал, что это за лепёшки из смеси овсяной муки и путюо — сладкого картофеля. Ответил с сожалением:

— Я бы рад отведать, но тороплюсь нагнать своего друга, который должен был проехать здесь некоторое время назад. Вы не знаете, давно ли он у вас останавливался, мы разминулись из–за событий на Медном пути.

Человек ответил делано–удивлённо даже не стремясь особо скрывать враньё, настолько привычно это для него:

— Нет, — ответил он задумчиво, — никто не проезжал, во всяком случае, ни сегодня и ни вчера. С ухода последнего каравана вовсе никого не было. Возможно, ваш друг примкнул к нему и я не обратил внимания.

Ярослав не огорчился, во всяком случае он здесь проезжал… и разделяют их час или два не более. Если напрячь коней, можно сегодня догнать. Велел наполнить свежей водой бурдюки, вынести корм лошадям и продукты. Вначале не собирался задерживаться, но лошадей пришлось поить, а на это после скачки нужно время. Служитель, принеся заказанное в повозку, спросил тихо и несколько смущённо:

— Вы риналец? Поговаривают, армия Риналя освободила Рахин от нелюди.

Ярослав удивился такой осведомлённости, вот и думай теперь, кто успел сообщить. Можно сказать, мужик сам себя сдал. Ответил, с ехидной усмешкой, вскинув брови:

— С чего вы взяли, что я риналец. Это не так. Я индлинг из Агерона.

Служитель уступчиво кивнул головой.

— Понятно. Это где–то далеко на востоке… У вас ринальская колесница.

— Действительно, — с готовностью подтвердил Ярослав, — очень далеко. И колесница ринальская, в этом нет ничего удивительного.

— Не знаете, пойдёт ли армия Риналя на Семнан. Будет ли война?

Ярослав ответил откровенно, не видя смысла скрывать очевидные вещи.

— Думаю, вам не стоит беспокоиться, и нет смысла покидать это место.

Война если и будет, то южнее в Аррасе. Предполагаю, разбив нелюдь, ринальцы уйдут к реке Моро, куда по слухам подходит армия Семнана. Там, скорей всего, будет главная битва. Сейчас ринальцам нечего делать на Медном пути.

— Вы меня успокоили, Наватаро, — с облегчением молвил служитель, оставляя Ярослава в покое, — если есть желание отдохнуть, можете занять любой из номеров, я принесу свежей соломы.

Ярослав крепко удивился от сказанных слов и в душе покатывался со смеху при сравнении с номеров данной гостиницы. Не преминул спросить:

— А есть у вас нечто более приличное, нежели эти стойла для свиней.

Хозяин обиделся, но не подавал виду.

— Как же, но за них придётся платить три серебрёные доли за ночь.

Узнав цену Ярослав отрицательно покачал головой:

— Это почти золотой! Лучше я переночую в колеснице у костра.

* * *

Чем ближе Ярослав приближался к побережью, тем ярче проявлялись изменения в характере местной природы. Вначале вместо безжизненных пустынных пейзажей каменных россыпей, песчаных заносов и редких сухих кустарников, жухлых трав, стали появляться очаги зелени. Затем травяной покров перемешался с дюнами, скрепил собою обломки скал. Россыпи чахлых кустиков обратились в заросли, среди которых бродили стада диких антилоп и косуль. В низинах появились первые деревца. И всё же пустыня не отпускала из цепких объятий, отчаянно сражаясь с жизнью за каждый клочок земли за каждый камень или скалу, но чем далее к югу, тем природа оживала. Сквозь безжизненную толщу пробивались родники, появлялись наполненные грязью водопои, со следами тысяч копыт и трехпалых лап.

Нагнать беглецов удалось на рассвете второго дня по выходу на медный путь, при этом сильно утомив лошадей беспрерывной скачкой. Ярослав опасался, если погоня продолжится ещё день, кони не выдержат и вся затея с поимкой ренегата провалится, но ему повезло. Несмотря на все ухищрения, упряжка противной стороны находилась не в лучшем состоянии, Ярослав приближался к цели. Беглецы не выдержали гонки и примкнули к проходящему каравану. Другого выхода просто не было, на следующем перегоне в любом случае всё решится.

Ярослав, обгоняя караван, увидел в его составе знакомую колесницу, лошадей, одежду и физиономии. Хотел без разговоров исполнить своё дело, но сдержался, опасаясь не уподобляться разбойнику и выглядеть обезбашенным. Опередив медленно тянущих повозки быков, перегородил дорогу колесницей, остановясь на некотором расстоянии от приближающейся головной повозки. Следует заметить, а это удивляло и Ярослава, повозки тянули не лошади, верблюды или хумма, а бурые быки. Наиболее распространённое на Троне тяглое животное. Такой привычный для нас пустынный верблюд, во всяком случае, в том виде каком мы его знаем, не вёлся.

Местные карликовые верблюды, совершенно дикие, ростом не более осла, не имели горбов, ни одного, ни двух. Ярослав видел целые стада этих животных, совершенно не приспособленных к пустынной жизни, и тем более в качестве, тяглых или вьючных, во всяком случае, ростом не более антилопы или косули. Наиболее распространённым близким аналогом вьючного животного служил: онагр — крупный вид осла и в местных условиях конкурент лошади. По этим причинам караван состоял из повозок запряжённых быками и вьючных онагров. Лошадей не было, исключая упряжку беглецов.

Навстречу Ярославу вышли трое пеших вооружённых людей с копьями и луками, узнать, что надо колесничему от мирных торговцев. Караван, состоящий из полутора десятков повозок и двух десятков онагров остановился. Как Ярослав успел приметить вооружённой охраны, из общего числа погонщиков в два десятка человек, не более восьми–девяти. В любом случае он ничего не сможет сделать, если те вздумают защищать беглецов.

— Что вам угодно, Наватаро? — спокойным тоном спросил смуглый седоволосый мужик–караванщик в пыльном выцветшем хитоне и старых сандалиях на босу ногу. — Зачем вы преградили нам путь? — в руках он держал копьё, хотя и не на перевес, но заметно напряжённо.

Ярослав отвечал с высоты колесницы уверенным в своей правоте голосом.

— Вы только что приняли в караван человека?

— Кто Вы такой, Наватаро, и что за дело? — мужик упрямо насупился, — путник состоятельный человек и опасается разбоя, видимо, с Вашей стороны.

— Меня зовут Ярослав, я индлинг на службе города Рахин, меня хорошо знают в Apace, Рахине, и Ринале. Человек, которого вы приняли, вор и разбойник, я требую его выдачи, в противном случае, караван дальше не пойдёт.

Караванщик зло и ехидно усмехнулся.

— Значит риналец? За твою голову нам заплатят в Семнане. Убирайся прочь…

— Я не риналец, я индлинг, в данный момент представляю интересы города Рахин. Человек защищаемый вами, вор, убийца и ренегат. Он участвовал на стороне нелюди в захвате Рахина, на его совести гибель десятков людей. Он натравливал нелюдь, руководил ею, как военноначальник, а так же украл в городе значительные ценности. Если вы не воспринимаете мои слова, как представителя Рахина, то прислушайтесь, как просто человека. Он ренегат и предал всех людей.

Все трое помрачнели, обвинение в связи с нелюдью, в пособничестве убийствам людей, слишком серьёзны, даже в Семнане никто не оставит без наказания предателя.

Мужик покачал головой.

— Это тяжёлое обвинение, да и кто знает, что ты не врёшь. Может ты разбойник.

— Я похож на разбойника! — вскинулся Ярослав, — ты ответишь за такие слова…

В этот момент беглецы не выдержали ожидания, колесница, оставив место, проследовала прямо к стоящим далеко впереди Ярославу и караванщикам. Приблизясь, возница осадил лошадей, а колесничий возвысил голос:

— Не слушайте лживых слов, наватаро, я гражданин Семнана и слуга престола Асмаила. Этот риналец преследует меня от Рахина, что бы убить. Я выполнял волю правителей города на благо всех жителей страны. Я не предатель и не ренегат, а то что нелюдь борется на нашей стороне против подлых ринальцев, это просто замечательно. Этот человек разбойник и убийца, он убил много семнанцев.

Последние слова возбудили в караванщиках неприязнь.

— Мы не знаем, кто из вас прав, а кто лжёт. Наватаро, отправляйтесь в Семнан и выдвинете свои обвинения в суде. Если всё, что говорите, правда, суд разберётся…

— Никто меня в суде не будет слушать. А до той поры предатель сбежит, — грубо перебил его Ярослав, — Сейчас же выдайте ренегата или я перебью быков с расстояния недоступного вашим лукам. Вы потеряете намного больше, чем он вам заплатил. Здесь в пустыне нет судов, стражников, тюрем и правителей. Думайте и думайте быстро.

Он потянул возжи, разворачивая упряжку на месте, понуждая лошадей пуститься рысью. Через сотню метров остановился вновь, поднял заряженный арбалет. Он видел, как промеж караванщиками и беглецами началась перепалка.

* * *

Случайно встреченный попутный караван стал для Коэна той соломинкой, за которую хватается утопающий. Погоня приблизилась настолько, что он видел колесницу преследователей, когда она появлялась на гребнях дальних холмов. Не сомневался — враги тоже видят и теперь погоняют лошадей с расчётом приблизиться на полет стрелы. В такой ситуации Коэн лихорадочно искал выход и не находил. Если вновь разделиться с возницей и продолжить бегство верхом. Преследователи поступят точно также, лошадей у тех и других поровну. Конечно, видел его преследует одна колесница. В ней может находиться и один человек, тогда трюк с разделением может сработать, но с такого расстояния не узнаешь один преследователь или двое, трое… Разделение станет не только бесполезным, но даже опасным. Оставалось только подгонять в конец измученных лошадей.

Встреченный караван оказался большой удачей для Коэна. Ранее он пропустил подобный медленно бредущий обоз, питая надежду на удачу в самостоятельном бегстве. Сейчас слишком многое изменилось. Погоня приблизилась настолько, что требовало немедленных ответных действий. А главное, кони устали. Догнав караван, Коэн обратился к старшему караванщику, смуглому мужику с седой головой в выцветшем хитоне.

— Меня зовут Грай эн Кандо, уважаемый наватаро, я служитель храма Мудрости в Семнане. Вынужденно путешествую один по делам моего прихода. Разрешите присоединиться к каравану под Вашу защиту. У меня достаточно денег, чтобы оплатить оказанную услугу.

Коэн показал несколько золотых долей.

Караванщик алчно зыркнув глазами, молвил подозрительно.

— Я Моне Гаят, гражданин Семнана. Наш принцип помогать страждущему в пустыне. Боги да не оставят своей защитой всякого путешествующего. Много в последнее время творится разбоя на Медном пути. Нелюдь совсем распоясалась без крепкой руки, попустительством богов дотянула свои жадные лапы до Рахина…

Моне не один год водил караваны в пустыне, многое повидал и накопил опыта не только крутить быкам хвосты. В таких пустынных местах многое решала добрая воля, умение ладить и с теми и с другими. Кто может поручиться, что этот молодой человек выдающий себя за семнанца, не соглядатай разбойников. Лицом чёрен, кудряв, нос крючком, вовсе не похож на семнанца. Как известно на перегоне Рахин—Семнан пасётся до десятка банд. В тоже время Моне не мог просто так без причины отказать в помощи. Кто знает, возможно, уже завтра придётся точно также умолять о защите или глотке воды. Приняв решение, спросил уклончиво.

— Видно неотложные нужды понудили вас, наватаро, путешествовать в одиночку в такое неспокойное время?

— Скорее безрассудство моего приора, пожелавшего узнать состояние дел в приходах Араса и Рахина. К сожалению, нетерпимость людей выросла до самых высших пределов. В Apace чернь разгромила храм Асмаила и убила многих последователей. Мой приор священный Вехт послал узнать — какую помощь община Семнана может оказать братьям в Apace.

Караванщик покачал головой.

— Арасцы совсем стыд потеряли. Если позволят боги, мы отплатим той же монетой… Присоединяйтесь, уважаемый Грай, или я должен сказать священный?

— Что вы, наватаро, я не достоин такого звания, уважаемый Моне, просто брат Грай…

Коэн, передав пять золотых монет караванщику, развернул колесницу и занял свободное место, в разрыве медленно плетущихся упряжек быков.

* * *

Ожидать появления погони пришлось около получаса. В хвосте колонны появилась упряжка карих лошадей и мимо, вытянувшихся в колонну повозок, грохоча колёсами и подымая облако пыли, пронеслась колесница. Коэн ещё надеялся, что пронесёт, и это случайная колесница какого–нибудь посыльного, но пойманный на себе яростный взгляд единственного возницы, рассеял заблуждения. Человек, закутанный с ног до головы в серый от пыли плащ, не производил впечатление какого–то особо выдающегося воина, и Коэн даже ободрился. Во всяком случае, их с возницей двое…

Колесница перегородила путь каравана и охрана, хватая копья и луки, поспешила в голову колонны к месту разворачивающихся событий. Коэн счёл за лучшее до времени не дёргаться, но перепалка между колесничим и караванщиками затянулась, и ему поневоле пришлось вмешаться. Кто может знать какие гадости о нём говорит риналец и как среагируют безмозглые дикари. Ну а о смертных грехах, мог представить.

Коэн проследовал в голову колонны, понужая лошадей идти рысью, остановился рядом с Моне Гаят, и высказал всё, о чем думает. Старший караванщик повёл себя в начале перепалки нейтрально, давая понять чужаку, что с ним не собираются считаться, но когда тот стал угрожать, караванщики явно испугались. Они не особо боялись одинокого колесничего, но вред от именно этого воина мог стать слишком серьёзен. Моне с неприкрытым упрёком высказался в адрес Коэна.

— Может вы и служитель Асмаила, но у нас нет желания ввязываться в чужие дела.

— Но мы договорились… Я заплатил за защиту… — пытался урезонить его Коэн.

Караванщик отрезал:

— Если быки пострадают, никаких денег не хватит, чтобы восстановить раззореный караван. Мы станем лёгкой добычей для мелких банд. Я не знаю, причину неприязни, да и не хочу знать, кто из вас прав, а кто нет. Но позвольте спросить, почему вы так боитесь этого колесничего, он не выглядит серьёзным противником. Вас двое с возничим, хорошо вооружены, и кони успели отдохнуть. Сразитесь и убейте этого чужеземца.

— Я не воин, — с вызовом ответил Коэн, — я служитель. Если кто–то избавит меня от врага, хорошо заплачу.

Моне саркастически рассмеялся:

— Это в Семнане можете найти наёмника, а здесь дураков нет. Сами заварили кашу, сами расхлёбываете. Забирайте деньги, когда брал я не знал, что всё так серьёзно. — Моне достал из кошеля, подвязанного на поясе, пять золотых долей и с силой вложил в руку Коэна. — Убирайтесь, я не желаю жертвовать жизнями своих людей и животных. Вы я вижу изрядный трус — у Вас хорошие кони и ещё есть шанс бежать.

Коэн достал из мешка горсть золота и показал караванщикам.

— Если вы защитите меня от врага, я заплачу в двадцать раз больше, чем обещал, вы станете богатыми людьми.

Один из охранников, рослый, крепкий муж, прельстясь блеском золотых слитков, угрюмо протянул:

— Гаят… может стоит…

В глазах многих караванщиков мелькнул алчный огонь.

Моне в ответ вскипел. Воин рискует только своей жизнью, а он всем караваном и многим другим: семьёй, богатством. Риск слишком велик.

— Нет, не стоит! — вскричал он, глядя в упор на воина, округлившимися от гнева глазами. — Я не желаю терять ни людей, ни быков. — И подняв древко копья ударил одну из лошадей упряжки Коэна. Вновь крикнул, обращаясь теперь к нему. — Вон! Иди и реши всё сам. Умри или победи. Его возмутила даже не столь запутанная ситуация, сколь безумная трусость этого ничтожного человека.

Почувствовав боль, левая упряжная дёрнула, правый, почувствовав посыл к движению, с места перешёл на рысь, и колесница устремилась вперёд в сторону от стоящих на месте повозок. Коэн с трудом удержал животных, натягивая поводья, но в этот момент одна из заводных с диким истошным ржанием встала на дыбы, пронзённая в грудь стрелой.

В тот же миг всё пришло в движение, засуетились стремящиеся укрыться люди, почувствовав смерть, заржали обезумевшие лошади. Заводная рухнула о земь, как подкошенная, резко дёрнув колесницу с такой силой, что Коэн улетел от одной стороны борта к другому. С криком:

— Режь! — Коэн сгруппировался, погоняя упряжку рожном, и понимая, что следующая стрела будет его, если они промедлят хоть секунду.

Возница быстро освободил повозку от сдерживающего её повода убитой лошади, и они понеслись вперёд, не разбирая направления, и с места переходя в галоп. Коэн не собирался выполнять глупые предложения дикаря, — сражаться и подвергать риску бесценную жизнь. Он Коэн не из тех. Если есть последняя возможность бежать, он сделает это. Если нет… найдёт другой способ.

* * *

Ярослав глупо промазал, когда лошади беглецов дёрнули вперёд и вышли из сектора людей и повозок каравана. Он только и ждал благоприятного момента, стоя в колеснице с готовым к выстрелу арбалетом. Когда колесница беглецов рванула вперёд и риск поражения ни в чём ни повинных людей стал минимален, он выстрелил целя в головную лошадь, но как это водится, взял неверное упреждение. Вместо пристяжной попав в грудь заводной, скачущей на привязи за колесницей. Поражённая лошадь встала на дыбы и рухнула на землю. А Ярослав, чертыхаясь, спрыгнул с колесницы, чтобы занять более твёрдую позицию и вторым болтом попасть наверняка. Пока перезаряжал арбалет, беглецы освободились от убитой лошади и понеслись, не разбирая дороги. Ярослав встал на колено, тщательно выбирая упреждение, расстояние позволяло нанести точный удар.

Второй выстрел оказался лучше первого, но вновь неточен. Целясь в лошадь, попал в возницу. Человек схватился за торчащее в боку древко, ища поручни, но неудачно. Потеряв равновесие, выпал из повозки.

Второй выстрел для Коэна оказался очень удачен, можно сказать повезло. Стрелок вместо него, а Коэн не сомневался, что целят именно в него, попал в возницу, от которого давно следовало избавиться. Человек взревел как раненый бык, хватаясь за все предметы, которые могли попасть под руку. Опасаясь, что раненый может в порыве безумия выкинуть из повозки и его, Коэна, ногами и руками вытолкал прочь, прямо под копыта скачущей заводной лошади. Освободясь от лишнего груза, и схватив поводья, начал нещадно погонять лошадей, ища спасения в быстрой скачке. Он видел, как колесница врага не отставая ни на секунду, понеслась следом.

На этот раз Ярослав не собирался упускать шанс. Бросив арбалет в колесницу, пустил лошадей наперерез, уносящейся прочь упряжке. Кони взяли с места в карьер и быстро нагнали беглеца. Столкновение казалось неизбежным, но Ярослав не собирался жалеть ни лошадей, ни себя. Животные оказались умнее возницы, приняли влево, продолжив бег параллельно… Такое обстоятельство не огорчило Ярослава и не обрадовало, взяв в руки рожно, которым управлял лошадьми, и острым концом легонько ткнул человека, благо колесницы неслись бок о бок. Беглец пытался защищаться, вынув короткий меч, но получилось нелепо, он не мог одновременно погонять лошадей, управлять ими и эффективно защищаться. Ни у того ни у другого уже давно в повозках не было щитов, только копья и луки.

Коэн пытался защитить себя от глупых, но болезненных ударов рожном с помощью меча, но неудачно, каждый раз пропуская выпады. В конце концов это превратилось в издевательство. Если бы у врага в руках было копьё, на данный момент торчащее в положенном месте — ячейке на борту колесницы, то был бы, несомненно, убит, но вероятно его желают взять в плен. Коэна это взбесило, а тяжкие удары, словно он животное — лошадь или бык, оскорбляли до глубины души. Не выдержав издевательств, попытался свернуть в сторону, но не тут то было, колесница преследователя, повторяя манёвры, шла рядом, как влитая, а удары сыпались один за другим. Наконец, не выдержал, попытался поймать рожно обеими руками, вырвать доставляющий боль предмет врага. Оставив поводья и бросив меч на дно повозки, возвращать его в ножны не было времени, удачно перехватил палку и изо всех сил рванул на себя. Рожно оказалось податливо, и очень некстати, потому что Коэн не удержался на ногах, вылетев прочь из повозки, больно ударяясь о землю при падении.

Все получилось само собой, Ярослав инстинктивно выпустил рожно из руки, в коротком проблеске надежды, что беглец дёрнет слишком резко. Спонтанное решение возымело прекрасные результаты, человек не рассчитав силы, перелетел через ремень, натянутый поперёк колесницы и служащий, что бы возница опирался о него спиной. Ноги описали в воздухе потрясающий пируэт, и беглец грохнулся спиной о землю позади уносящейся вдали колесницы. Скачущая следом лошадь прошла мимо и ренегату сильно повезло.

Ярослав резко осадил лошадей, соскочив на землю. Немедля ни секунды, подбежал к распростёртому неподвижному телу и, перевернув, связал руки и ноги заранее приготовленными кожаными ремнями. «Все, дело сделано» — мелькнула победная мысль, и устало сел на землю. Обе упряжки, заморённые долгими перегонами, не собирались делать лишних движений без особого к тому понукания хозяев. Лошади, почуяв свободу, сразу начали щипать пожухлую траву, буйно пробивающуюся сквозь каменистые россыпи и песок. Караванщики, с любопытством глазевшие на поимку беглеца, засуетились поскорее убраться подобру-поздорову. Послышались крики погонщиков, рёв понукаемых быков и онагров. Ярослав, почувствовал слабость, будто некая тяжесть свалилась с плеч, но не позволил себе расслабиться и лечь. Пленник очухался от падения и дёргая руками, ногами, пытался освободиться.

Ярослав ткнул его в бок кулаком, молвил с угрозой в голосе:

— Ну ты, лежи спокойно.

 

Глава 28

Отдохнув, скорее морально, чем физически, Ярослав, чтобы не так пекло, собрал лошадей под раскидистым деревом, невдалеке от дороги. Туда же перетащил ренегата, посадив на землю и приведя в чувство. Слава богу, пленный не сломал шею при падении и не затоптан, будет о чем поговорить. По расчётам Ярослава, к вечеру должны появиться поселения людей, владения пустыни заканчивались. Местность представляла собой совершенно иное зрелище, чем прежде. Он назвал бы это саванной. Встречались следы человеческой деятельности. Остриженная овцами трава, сухие лепёшки в самых неожиданных местах.

По рассказам бывалых людей, страна Семнан небольшая по размеру, примерно три дня пути на колеснице от безлюдных земель до моря, это сто пятьдесят вёрст или более. Население большое и живёт плотно. Существует, в основном, сельским хозяйством и скотоводством, хорошо развита торговля. Купцов из Семнана можно увидеть во многих городах мира, даже таких отдалённых как Агерон. Интересы Ярослава в этих краях определялись приказом Олега, найти колдуна способного творить магию особого рода способную воздействовать на бытие, вызывать несчастные случаи, заболевания. Опасное и редкое колдовство. Надеялся, пленник даст ниточку, но не спешил с расспросами, времени в достатке. Главное сейчас объединиться со Шведовым.

Найденный в колеснице второй мешок с золотом, Ярослав закопал под приметным деревом, предварительно отсыпав изрядную пригоршню блестящих слитков. Только после продолжительного отдыха и подкрепясь, чем бог послал, приступил к расспросам. Шпионом оказался парень, на вид двадцати пяти лет, с чёрной вьющейся шевелюрой, крючковатым носом и смуглой кожей. Одет просто: в пурпурного цвета тунику и такие же штаны. Синий плащ остался в колеснице. Вещи новые и не успели выцвести. Ножны меча, кожаный пояс с металлическими бляхами, Ярослав снял ещё в момент пленения и сейчас лежали вместе с оружием в стоящей здесь же колеснице. На ногах добротные и изящные сандалии хорошей работы, причём настолько, что Ярослав глядя на свои подумывал, а не поменять ли. По размеру подходят. Решил сделать позже, судьба пленника ещё не решена, а класть в могилу такой знатный предмет — расточительно.

— Дык чьих ты будешь, парень? — спросил, дружески похлопав по плечу. — Как звать?

Коэн в первые секунды не знал, что ответить, но промежуток времени, после падения, позволил освоиться с и собраться с мыслями. Поскольку не убили сразу, значит нужен. А раз нужен, то можно долго водить за нос глупых дикарей, не способных видеть далее чем на два хода. Ответил спокойно, показывая, что не желает запираться и всё скажет чистосердечно.

— Я Грай Кандо, служитель храма Мудрости в Семнане, вы, наватаро, меня с кем–то спутали. Мои родители состоятельные и уважаемые в городе люди. Тебе, воин, хорошо заплатят за мою свободу.

Ярослав саркастически ухмыльнулся.

— Если присвоить найденное в колеснице, то можно безбедно прожить всю жизнь. Зачем мне ещё богатство? Вот только золото, похищено в Рахине, владельцы будут его искать. — Ярослав деланно злорадно хохотнул. — Правда, если тебя зарезать и схоронить, никто не узнает.

— Зачем меня резать, — изобразив испуг, уточнил Коэн, — я и так никому не скажу, это не в моих интересах.

Ярослав, промедлив секунду, спросил:

— Значит, ты имеешь семью в Семнане?

— Да.

— Но ты не похож на Семнанца? — Ярослав взмахнул рукой. — Вон караванщики… совсем другие.

Коэн взглянул в русоволосое загорелое лицо пленителя, и что–то в душе щёлкнуло, оно тоже не походило на ринальца, но следовало отвечать быстро, чтобы не внушать подозрений.

— Не удивительно, мои родители происходят из Меодии.

Ярослав разочарованно покачал головой.

— Парень, ты зря морочишь мне голову. Бьюсь об заклад, таких рож не найти в Меодии, тем более я видел в Агероне двух девчонок, они русоволосы, как модоны, а ты чёрный. Могу предположить, семьи у тебя в Семнане тоже нет. Потому что видел я лицо подобное твоему. И несчастный владелец его — Герц, вероятно, по сей день принимает тяжкие муки, потому сообщений о смерти его нет. Тебе знакомо это имя?

Душа Коэна ушла куда–то в нижнюю часть живота, ответив сильным позывом, впрочем, терпимым. Услышав знакомое имя, он замотал в отчаянии головой.

— Нет! Не знаю такого человека.

Ярослав усмехнулся, он заметил перемену в лице пленника.

— Чего ж ты так испугался, если не знаешь. Не знаешь и не знаешь, не стоит паниковать раньше времени. Вот приедет мой дружбан, напарник, он любит из таких как Герц, масло жмать. Тогда и будешь бояться. А я чё… сильно бить не буду. Впрочем, если до его появления всё расскажешь, не придётся мучиться. Имя своё настоящее назови, как Герц сказал и всё о вашем братстве выложи. Сдаётся мне, ты не только не житель Семнана или Меодии, но и Трон тебе не родной. Вот об этом я и хочу тебя спытать.

Сердце Коэна защемило вновь. Пленитель говорил о таких вещах, которые ставили его на грань не телесной смерти, а духовной. Перед выбором жизни или предательства идеалов не лично его, а его близких, не вымышленных, а настоящих, лежащих в земле иного мира. Родного Коэну мира. От него требовали предать даже не Пауса Вехта или братство со всеми ступенями, а память прошлого, семью, культуру. Готов ли Коэн принять муки… Он чувствовал, что как ни прискорбно, но не готов, даже за все богатства мира и счастье — расстаться с бренным телом в муках, нет, это не для него.

И тут вновь спонтанная мысль прорезала разум — вырвалг. А вдруг этот человек с незнакомым лицом и есть сам вырвалг. Не зря он так настойчиво преследовал именно его. Знал, даже возможно, интуитивно, кого стоит преследовать. Молвил неуверенно:

— Ты выдашь меня вырвалгу?

Ярослав ответил первое, что пришло в голову:

— Судя по словам Герца — я и есть вырвалг и выдавать себе самому невозможно. Во всяком случае он называл меня этим непонятным словом. При этом дико истерил.

У Коэна похолодела спина, сбывались все самые мрачные предчувствия.

— Что вы с ним сделали? — инстинктивно выдавил из себя Коэн, начиная нервничать.

— Да ничего особенного. Изгнал из него беса, а без этой твари Герц раскис и стал словоохотлив.

— Потерять деймона — потерять душу, — говорил Коэн, как бы сам с собой, предчувствуя неладное, — Деймон даётся нам при посвящении и сопровождает всю жизнь в виде призрачного животного, нечто вроде тотема души. Магия, способная погубить деймона, злая магия. Ты сделаешь это со мной?

— Зачем? — пожал плечами Ярослав. — Если ты будешь сотрудничать… Назовёшь имена, иерархию братства, места нахождения подразделений, структуру. Расскажешь о мире, из которого вы пришли. Как видишь, тем для беседы много, и смею предположить, большая часть из них, не является особым секретом в глазах твоих братьев.

— Герц разве не рассказал?

— Как же. Но всё познаётся в сравнении. Да и Герц крепкий орешек, каждое слово приходится рвать клещами. Может, ты будешь умнее, пожалеешь своё здоровье, и сохранишь жизнь и душу, а нет, не обессудь…

— Что я должен сказать?

— Как твоё настоящее имя, разве это секрет?

— Нет, не секрет. Меня зовут Коэн Чала. Послан сюда братством Хевра Кадеш Херон в качестве наблюдателя из моего родного мира, называемого нами — Эрац (родина, отечество). Мои родители были плантаторы, имели три десятка рабов, но в силу обстоятельств, разорились и умерли. Я был вынужден вступить в братство Херона, что бы не умереть с голоду и постараться выправить финансовое положение. Возможно, даже выкупить поместье.

Эрац не похож на мир Портала. В нём нет магии, но, как и в любом другом, живо стремление людей к непознанным тайнам. Братство Кадеш Херон возглавляет последователей Бога Херона одним из воплощений, которого должен стать дух Асмаила. Легенда гласит, что злые силы ввергли чистого непорочного Херона во тьму подземных темниц, оклеветав и опорочив его память. С тех пор он правит духами подземного мира, создав доброе королевство для своих последователей. Его ещё зовут — «Добрый король». Вход в королевство олицетворяет обелиск рядом с жертвенным алтарём. Это врата, портал в Доброе королевство. Путь, по которому уходят души праведных последователей Херона. Там их ждёт отдохновение и счастье.

Целью Хевра Кадеш Херон является разрушение любой тирании, а особенно тирании демона, захватившего власть над вселенной и восстановление доброго царства Херона во всех измерениях. Важнейшим этапом борьбы является воплощение духа Асмаила, который будет спасателем мира. Он разрушит темницу, в которой заключён Херон. После чего воскреснет царство добра и справедливости. Люди будут жить по триста лет. Не будет голода, болезней, войн. Наступит эпоха процветания для всех миров.

Ярослав, слушая слова пленника, понимал, что зло никогда не скажет своим рядовым последователям, что ждёт их хаос, смерть и разрушения. Что они станут рабами кучки посвящённых в истинные цели или даже просто трупами. Зло всегда лжёт, призывая к бунту, низвержению моральных ценностей, и особенно к свободе, демократии, равноправию. Стремление человека к свободе есть тот рычаг с помощью которого зло низвергает добро. Ибо добро в своей первооснове имеет самоограничение, как высшую степень проявления свободной воли индивидуума: не убий, не укради, то есть не свободу. Добровольную, но против которой протестует душа слабой духом личности. Человека безвольного плотские желания которого превалируют над разумом. Такой человек ведёт себя не только в ущерб другим, но даже в безумии своём себе самому, как слепой. Мир вокруг вопит: «Безумец, сколько тебе надо примеров гибельности твоих действий?!» Но слепец в упоении свободой бросается в бездну, устремляя за собой души таких же слабовольных слепцов.

Коэн переспросил:

— Что я должен сказать ещё?

— Как ни странно, самые банальные вещи, но в первую очередь меня интересует человек среди вашего братства, способный творить, как мы называем — смертельные молитвы.

Коэн в душе усмехнулся, ничего себе банальная вещь… Даже среди братства такие способности держатся в секрете, но кое какие сведения имел, точнее предполагал. Ответил, как бы, нехотя, но уже зная, что не станет испытывать судьбу.

— Мы называем такую магию — духовное пение. Несколько братьев объединяются для творения сущего. Возглавляет их брат высокого посвящения и выдающихся способностей…

— Есть сейчас такой на Троне? — нетерпеливо перебил его Ярослав.

Коэн грустно усмехнулся, понимая, насколько тяжкое предательство он совершает, но…

— Странное название — Трон, мы зовём этот мир — миром Портала и недавно, примерно сезон тому назад, прибыла группа братьев во главе с Баруш Башту — инспектором братства. Могу с большой вероятностью утверждать — именно он способен на такое. Брат высокого посвящения.

— Как его найти?

Коэн со злорадным удовольствием почувствовал определённую заинтересованность вырвалга. Что же, если такая нечисть, как Баруш Башту пострадает, Коэн только рад этому. Ведь именно он виноват во всём, что случилось. В унижениях, которые испытал Коэн. Конечно, вырвалг может помешать воплощению высокой сущности Асмаила, но такова уж судьба. Да и не в первый раз. Странно — думал он — интересы вырвалга и его — Коэна, в некоторой степени совпадают.

— Башту можно найти в Семнане, в храме Мудрости, он проводит службы раз в три дня, инспектируя и наставляя братьев.

— Где ночует?

— В апартаментах братского корпуса.

— Следует сделать, по возможности, подробный чертёж всех построек, занимаемых братьями в Семнане и самого города.

Ярослав достал приготовленные для этого случая бумагу и карандаш. Он и ранее писал заметки о проделанном пути, отмечая колодцы, водопои, посты охраны и постоялые дворы.

Потратив много времени, составили план занимаемых братством построек в Семнане и методов охраны. Коэн ничего не скрывал, делая пояснения. Срок пребывания в городе позволил узнать многие местные подробности. Рассказал о подземельях, в которых побывал, о новом строящемся храме Асмаила, способном концентрировать энергию последователей.

— Зал воскресения с машиной Гохана Шияра, камерами для жертв, — хмуро говорил он, — находится точно под алтарём храма в подземелье. Его окружают вспомогательные помещения и коридоры. Мне посчастливилось там побывать и всё видеть. Вход в подземелье идёт из храма Мудрости, замаскирован под малый алтарь. Храмы находятся посреди большой рощи, окружённой стеной, на краю Семнана. Братья живут в небольших корпусах посреди рощи, каждый занимается своим делом. Брат Гохан Шияр — известный механик, создал машину определения тонких духовных сущностей. Именно она определила наличие вырвалга–антипода Асмаила. Главное её назначение — выявить тело пригодного носителя, для переселения души Асмаила. Брат Зенодот занимается выращиванием животного для принесения в жертву во время церемоний. Другие: строительством, проведением служб в храмах, управлением последователями. Братьев немного, всего около сотни. Охрана из местных, надёжна и проверена, все убеждённые последователи Асмаила. Проникнуть на территорию храмового комплекса сложно, но не невозможно. Под стеной есть несколько подземных ходов и калиток, которыми пользуются братья для тайных встреч. Нужен только ключ или отмычка.

Ярослав ещё долго разговаривал с пленником на самые интересные темы. Например, он узнал, что Эрац — родной мир Коэна, населён множеством разумных человекоподобных рас, неизвестных на Троне, тем более на Земле. Человек там занимает самое высокое положение, в отличие от Трона, где различные народы оказывают упорное сопротивление, при этом активно эволюционируя. На Земле, процесс разнообразия высших приматов оказался прерван на самой ранней стадии, а проникновение из иных миров привело к гибели залётных народов, оставив о себе лишь сказки и мифы. Ярослав предполагал причиной технологическое превосходство землян, хотя не исключал и интеллектуальное. Из трёх миров Земля оказалась несравнимо более продвинута в технологическом плане, и процесс этот никогда не останавливался. Наоборот, постоянно набирал обороты с увеличением численности населения. Возможно, тому способствовала география, с огромным материком Евразия, создающим единое интеллектуальное пространство. Ни Трон с его безумно огромными пустующими расстояниями, ни Эрац со множеством мелких материков, не имели таких преимуществ.

Выяснив всё, касаемо Семнана и структуры братства Хавра Кадеш Хирон на Троне, Ярослав планировал провести рекогносцировку и разведку города, прощупать стражу Асмаила на предмет слабых мест, или вербовки отдельных воинов. Со слов Коэна, храмовая стража отличалась дисциплиной и хорошей выучкой, но меркантильные традиции страны давали шансы склонить кого–нибудь к измене. Пленник становился препятствием к осуществлению замыслов. В то же время он не мог просто убить человека, получив только часть информации. Коэн продолжал оставаться ценной находкой в познании совершенно незнакомого мира и братства. Избавиться от него было бы слишком расточительно. Надежду питал на объединение со Шведовым. В противном случае, вылазку пришлось бы отменить.

* * *

Ночь провели у костра, а Шведов появился только на следующее утро, в облаке пыли, поднимаемой копытами лошадей и колёсами повозки. Тяжело осадил лошадей подле сидящего на обочине Ярослава. Спрыгнул на землю со словами.

— Черт возьми, Ярослав, я думал эта погоня никогда не закончится, — он бросил короткий взгляд на лежащего неподалёку пленника. — Неужели трудно поднажать и догнать беглеца ещё два–три дня назад? Ни воды, ни еды, ни денег…

Ярослав ответил спокойным тоном:

— Не хотел морить лошадей. Нам на них ещё возвращаться через пустыню. Конечно, я потратил несколько лишних дней, но нагонял спокойно и неуклонно, без того чтобы загнать животных насмерть. Тем более эти дни ничего собственно не решают.

Анатолий возразил с запалом, мотнув головой в сторону уходящей на юг дороги.

— Ещё полдня и начнутся поселения людей, среди своих его бы не поймать… Обратись он к первому стражнику…

— Не бойся, у меня всё рассчитано… Ещё в Ринале я интересовался дорогой на Семнан, расспрашивал знающих людей. Ты зря беспокоился.

Анатолий подошёл к лежащему на земле трупу возницы.

— Это ты его так размесил?

— Нет. Лошади, — саркастически улыбнулся Ярослав, — надо бы похоронить человека.

— А что сам?

Ярослав жестом указал на Коэна.

— Было чем заняться… Да и земля твёрдая…

— Может песочком присыпать?

— Присыпь… только бесполезно, местная мелкая хищная живность всё равно разроет и погрызёт.

Оба обратили внимание на стайку пасущихся рептилий неизвестной породы, о двух ногах, величиной с увесистого цыплёнка. От людей и лошадей они держались в стороне, но труп обнаружили и ходили кругами, вероятно, мечтая подкрепиться мертвечиной. Ярослав кидал в них камнями, но покрытые тонким зеленоватым пухом, безмозглые ящеры не уходили, на что–то надеясь.

Анатолий пнул камень ногой, сплюнул.

— Тут заступ нужен. У тебя есть?

Ярослав отрицательно замотал головой.

Шведов протянул грустно:

— У меня тоже… — подойдя к лежащему лицом вниз пленнику, может ну его…

— Может… — безразлично ответил Ярослав.

— Что планируешь делать дальше? — вновь спросил Анатолий, подняв за шкирку и посадив человека. Обратился с досадой, — значит, это из–за тебя мы столько дней без воды и еды жаримся в этом пекле? — в отличие от предыдущих речей, последний вопрос задал на языке модонов, с явным намерением, чтобы пленник понял смысл. Хотя Шведов ещё плохо знал местный язык и говорил с акцентом, Коэн поняв, саркастически заметил:

— Я готов компенсировать неудобства…

— Это каким образом? — удивился тот. Вскинул брови тот.

— Золотом, незнакомец… Я состоятельный человек…

Ярослав, услышав откровенный намёк на подкуп, вспылил:

— Оставь его! Сам не заметишь, как эта змея склонит тебя к измене.

— Не дождётся, — злобно рыкнул Анатолий, отвесив пленнику хорошую оплеуху.

Голова Коэна дёрнулась, он упал на землю, пытаясь уклониться от предполагаемых последующих ударов, но связанные руки мешали. По губам текла кровь. Продолжения не последовало, он ненавидящим взглядом зыркнул на обоих пленителей.

Ярослав усмехнулся, ему не было жаль пленника, но Олегу должно доставить, хотя бы вменяемого человека, а не мешок с костями. Выразился с пониманием.

— Похоже наш пленник в карман за словом не лазит. Держи себя в руках. Тебе предстоит много дней провести в обществе этого типа.

Анатолий сделал вопросительную мину:

— Думал, мы обо всём расспросим и оставим здесь, на съедение этим — он указал на мелких ящеров.

Ярослав отрицательно покачал головой.

— Нет, Анатоль, пленника надо доставить к Олегу, слишком ценная добыча, чтобы оставить гнить в пустыне. Я бы сделал сам, но есть более важные задачи. Сегодня запасёмся водой, пищей и отдохнём, а завтра повезёшь его в Рахин, затем в Риналь.

Шведов присвистнул:

— Вот те на… Один?

— В Рахине найдёшь Бориса и вдвоём везите в Риналь. Скажешь Нелею и Фесалу, что пленник слишком ценен, и я приказал доставить его в целости. Пусть дадут сопровождение — десять человек. В Ринале обо всём доложишь Жигану. Пусть найдёт способ на корабле доставить в Изумрудную долину. А до той поры никаких разговоров с пленным, расспросов и дознаний. Соблюдать тайну, никто не должен знать, что это за человек, кроме лиц без которых невозможно обойтись. Контактов с посторонними не допускать. В Рахине заковать в кандалы, а до той поры держать связанным, кормить с рук…

Последнее, вероятно, очень задело Анатолия.

— Он, что младенец… с рук, а до ветру захочет… Подтирать прикажешь?

Ярослав вскинулся:

— Охранять со всем тщанием! Ни в коем случае не допустить побега. В разговоры не вступать, на подначки и провокации не поддаваться. Головой отвечаешь!

Анатолий примирительно:

— Да ладно… Не дождётся, — и через паузу, примирительно: — Сам то не едешь? Мне одному, что ли, переть его через пустыню?

— Дело есть — спокойно отвечал Ярослав. — Давно собираюсь разведать Семнан. Это ненадолго, неделя не больше. Три дня туда. Три дня назад.

— Может, стоит вместе, зато потом и возвращаться легче, безопасней.

— А пленника куда прикажешь? Нет, с пленником в Семнан соваться нельзя. Придётся разделиться. Пока я буду занят, ты успеешь добраться до Рахина. А там станет полегче. Фесал с Нелеем помогут…

 

Глава 29

Ярослав недолго выбирал конюшню для своих шести лошадей, предназначенных для продажи. Содержатель постоялого двора в пригороде Семнана, Насхорн, предложил воспользоваться его собственной. Расположенной на заднем дворе, обширной территории занятой постройками и обнесённой высоким каменным забором. Хозяин, глядя на лошадей, объяснял:

— Не стоит доверять этим прохвостам конюшенным. Все они воры, проходимцы и пьяницы. Вы новый человек в наших краях и не знаете порядков. Неклеймёные лошади большая редкость. Даст Асмаил, будут проданы быстро и за хорошую цену, но большой соблазн для нечистых на руку людишек. Если нет клейма — не докажешь, что они ваши. Будьте осторожны, кругом полно мошенников.

Действительно, подъезжая к городу, Ярослав обратил внимание на толпы праздно шатающихся людей, нищих, шутов. Различного рода отрепье, заполняющее улицы пригорода, с глазами полными зависти, взирающее на иностранца в роскошной колеснице с упряжкой дорогих коней. Будь их воля, разорвали на месте. Спросил как бы между прочим:

— Вижу на улицах много попрошаек.

Хозяин присвистнул.

— Похоже, вы молодой господин совсем издалека, и ничего не знаете.

— Действительно, — согласился Ярослав, — издалека. Я Агеронец.

Насхорн удивлённо развёл руками.

— Далековато. Модоны хоть и редко, но наезжают в Семнан. Обычно останавливаются на гостином дворе. Там, у них, нечто вроде землячества.

Хозяин жестом предложил пройти в помещение трактира. Ярослав последовал совету со словами:

— Благодарю, уважаемый, обязательно наведаюсь к землякам.

— А нищим, молодой господин, не удивляйтесь, многие предпочитают вместо тяжёлого труда попрошайничать. Большая часть из них отъявленные лентяи и бездельники. Не желают работать. Мне самому пришлось выгнать четверых таких. Постоянно обманывали, бездельничали, не желая давать арендную плату за землю…

Ярослав удивился словам и, продойдя следом за хозяином к трактирной стойке, тихо перебил:

— Вы гамор?

На лице хозяина отразилось разочарование. Ответил после паузы.

— Был когда–то, — бросил грязную тряпку в дальний угол, за стойку трактира, — теперь я трактирщик и содержатель постоялого двора. Осталось немного земли, которую не смогли отнять перекупщики. Зато теперь, дав пинка под зад лодырям, сдаю землю в аренду торговому товариществу. Они сами её обрабатывают, сеют, собирают урожай, продают, отстёгивая соответствующую плату. Зато теперь, нет проблем и деньги всегда вовремя.

— Кто же работает?

— Это уже не моё дело. — Насхорн пожал плечами. — Рабы, подёнщики. Торговцы предпочитают брать людей на разовые работы, платя сущие гроши, арендуют рабов у тех, кто имеет. Вы будете есть? — резко сменил тему Насхорн. — У нас отменное жаркое?

— Не откажусь, — живо согласился Ярослав и осмотрев замызганный зал, молвил с отвращением, — подайте в номер.

Действительно, публика в трактире собралась самая неприглядная, стоял пьяный гомон. Упившегося гостя вышибалы, на руках вынесли на улицу и бросили прямо на грязь мостовой. Начинал моросить дождь. Хозяин с улыбкой заверил:

— Не извольте беспокоиться, всё будет в лучшем виде. Кальяр, — крикнул он слугу в сером заляпанном остатками пищи переднике — проводи гостя и поднеси вещи.

Ярослав вновь окинул взглядом зал, замечая сидящих людей. Бросились в глаза несколько стражников в форме городских цветов, хмельно базарят, занимая длинный стол. В углу нищий в лохмотьях подбирает крошки со стола, направляя в рот. Торговцы с лотков, как и все с утра датые, обсуждают на какой улице сегодня будет большой спрос и где давно не были. Их вещи, лотки и припас лежали рядом со столом большой кучей, вино лилось рекой. Не заметив ничего подозрительного, машинально бросил:

— Не беспокойся парень, унесу сам — и закинув на плечо узел с вещами, последовал за трактирным служкой по шаткой лестнице на второй этаж.

* * *

Прибытие в Семнан прошло относительно спокойно, если не считать стражи на каждом попутном мосту с требованием мостовых. Имея крупную сумму наличными, Ярослав оплачивал поборы, про себя отмечая неуклонно растущее их количество. В отличие от Агерона, Риналя, и теперь уже можно сказать родной Изумрудной долины, здесь шагу нельзя ступить, чтобы с тебя не потребовали налог. На дорогу, мостовые, постоялые, с колеса, с копыта. Создавалось стойкое впечатление, без золотых долей, позаимствованных у пленника, Ярослав не продвинулся далее второй или третьей реки. Пришлось бы пересекать, как делают местные — нелегально, а это чревато. Толпы слоняющихся без дела и денег людей заполняли дороги, попрошайничая или желая услужить богатому путнику. Следовало следить и отгонять назойливых, что бы кто–нибудь не сделал какое–либо действие без спроса, иначе наглецы могли потребовать денег, за якобы выполненную работу, а отказ вызвать скандал, вплоть до рукоприкладства. Причём собиралась толпа, с которой без риска не поспоришь.

При всей неразберихе, грязных постоялых дворах и небезопасном ночлеге под открытым небом, дороги в Семнане отменные, мощённые камнем и содержатся в хорошем состоянии. Ярослав за время пути видел несколько мостовых бригад с усердием перебирающих булыжник. При большом количестве свободных рук, готовых выполнять работу за один прокорм, подобное не удивительно. Прибыв в Семнан, выбрал захудалый постоялый двор на окраине, вне городских стен. Не хотел светиться. Да и цены в гостевых дворах оказались высокие.

Пригороды отличались особым непохожим на другие города колоритом. Кто какой участок сумел купить или захватить, там и строил дом, ну или хибару, смотря по средствам. Оттого улицы здесь мощёные, но кривые и грязные, иногда проезжую часть преграждает дом или забор, всем приходиться его объезжать, оттого улица делает петлю. А снести нельзя — собственника к этому принудить невозможно.

Другая особенность — публичные дома, чего Ярослав ранее нигде на Троне не видел. Не то, что бы проституции не было вовсе. Местные поговаривали, мол, есть такие женщины, но так открыто, нахально… Даже в Ринале ремесло сие подпольное, запретное, а что говорить об Агероне, где могут и камнями побить. В пригороде Семнана распутницы стояли прямо на улицах. Приставание к прохожим — обычное дело, но и получить палкой по голове от недовольного мужика без проблем. А что будешь делать — голод не тётка, вот и стоят несчастные, готовые на всё вчерашние селянки, лишь бы заработать на кусок хлеба.

Ярослав не стал задерживаться в отведённой ему на втором этаже комнатушке со скрипучим полом, деревянной кроватью и грубо сколоченным столом. Перекусив на скорую руку, оставил вещи в комнате, заперев дверь на ключ от добротного железного замка. Глядя на это произведение скобяного искусства, поймал себя на мысли, что давненько не держал в руках такую простецкую вещь как ключ. Почему? Просто не задумывался, но и не было необходимости. Ни в Агероне, ни в Ринале, ни тем более в Изумрудной долине, двери никто не закрывал. Разве что подопрут палкой, чтобы не открыл сквозняк. Если, конечно, они вообще есть. Сейчас держа в руках настоящий, холодящий ладонь ключ, испытал ностальгию по покинутому миру Земли, так похожему на Семнан, со всеми ворами, мошенниками, шлюхами, чиновниками, взяточниками. Можно сказать, окунулся в родную стихию. Спускаясь по лестнице в зал трактира, постарался сбросить с себя это наваждение прошлого, как неприятно отрицательное.

У стойки трактира спросил хозяина заведения:

— Уважаемый Насхорн, окажите любезность найти для меня провожатого. Я не знаю города.

Хозяин оказался отзывчивым человеком.

— Верное решение! — воскликнул он, — иностранцу легко запутаться в хитросплетении наших улиц, а в тёмных углах и до беды недалеко. Вот — он указал на сидящего за столом седовласого старика в выцветшей серой тунике и неспешно хлебающего похлёбку — наш конюх Астиат, вполне может помочь. Дел у него немного, лошадей ваших обиходить, накормить, почистить. Так же будет слоняться без дела, пусть проводит.

Человек, услышав речь, обращённую в свой адрес, встал из–за стола со словами.

— Молодой господин, не извольте беспокоиться, я хорошо знаю город и с удовольствием провожу куда потребуется за пару серебряных долей.

Ярослав согласился, а Насхорн добавил с намёком:

— Он, если потребуется, и возницей может быть, своего–то у вас я гляжу — нет.

— Благодарю за заботу, Насхорн. Я приму к сведению. — согласился Ярослав, держа нейтральный тон. Возница ему явно ни к чему.

— И ещё, если он будет лениться, скажите мне, я заменю другим. Последние слова относились скорее к конюху, нежели к Ярославу.

* * *

Пройдя городские Лифидские ворота, Ярослав обратил внимание Астиата на высокую плату за проход, но нищие попадались и внутри стен.

— Скажи, Астиат, я заплатил по три серебряных доли за наш проход, но попрошайки хоть и в меньшем количестве, но есть и здесь, в городе. Неужели они настолько состоятельны, что способны оплачивать ежедневный проход через ворота.

Астиат с готовностью ответил.

— Плата за проход в город очень высока и далеко не каждый, подобно вам, молодой господин, может себе позволить. А нищие внутрь стен попадают разными путями. Кто–то, заплатив раз, так здесь и живёт, ночуя на улицах, но таких стража регулярно отлавливает и выгоняет. Другие проникают в город через подземные ходы, плата в которых пара медяков. Их содержат разные тёмные личности, но это незаконно.

Ярослав быстро смекнул свой интерес и заикнулся:

— А сам–то ты, каким путём ходишь?

Астиат ответил нехотя:

— Как получится…

— Может, на обратном пути проведёшь, а то шесть серебряных долей даже для меня высокая цена…

Астиат смерил взглядом. Ярослав поняв намёк, добавил:

— Не настолько я богат, чтоб разбрасываться деньгами. Лучше дам их тебе.

Услышав явный намёк на плату, Астиат кивнул.

Первым делом посетили рынок лошадей, узкую мощённую площадку вдоль одного из прясел стен. Здесь не было каких–то особых сооружений, подобно Риналю. Просто обычные коновязи под открытым небом. На небольшом клочке земли толкались лошади и их продавцы. Цены оказались не ниже ринальских, пять золотых за хорошего коня, десять — за отменного, а тридцать — максимум. Неклеймёных вообще не было, некоторые имели два–три от прежних владельцев.

Астиат, как человек, разбирающийся в лошадях и местных особенностях торговли, предложил:

— Вам вовсе не обязательно стоять здесь лично. Большинство из продавцов на рынке перекупщики. Лучше всего продать разом. Конечно, дадут меньшую цену, но выиграете время. А так придётся ждать, когда будут проданы по отдельности.

— Ты знаешь здесь какого–нибудь достойного человека? — Живо заинтересовался Ярослав. При особых обстоятельствах появления в городе, ему вовсе не улыбалось торчать на рынке.

Астиат саркастически усмехнулся.

— Я не знаю ни одного достойного человека во всём Семнане, разве, что главный жрец храма Асмаила — честнейшей души человек, а на этом рынке все мошенники. Могу предложить лишь подходящего.

— Веди, — уверенно согласился Ярослав.

Перекупщик оказался мужик лет тридцати пяти, чернявый как витриец, в серой тунике, добротной и крепкой. На предложение отозвался слегка безразлично:

— Надо посмотреть ваших коней.

— Приходите вечером в трактир Насхорна, что за Лифидскими воротами.

* * *

После рынка лошадей, побывали в центре города, осмотрели порт и верфи. Отобедав в портовой таверне, Ярослав как бы между прочим подвёл Астиата к необходимости осмотреть то, что здесь называли храмом Асмаила и прилегающие территории. Собственно чаша храма всё ещё достраивалась, но службы уже велись. Астиат оказался, как и многие в Семнане, последователем новых богов и с удовольствием провёл осмотреть храм изнутри.

Чтобы не мешать строителям, они поднялись на одну из уже готовых, до конца отделанных трибун. Ещё четыре достраивались, а две представляли собой строительные леса. Чтобы всё хорошо рассмотреть, поднялись на самый верх сооружения, под идущий на вершине портик, здесь было мало верующих занятых процессом службы, да и Астиат, пользуясь случаем, выпросил купить голубя, чтобы принести в жертву на алтаре.

— Иначе удачи не будет, — проникновенно предупредил он, — вы, молодой господин, хотите удачно продать лошадей?

— Конечно хочу — с готовностью согласился Ярослав, — но я поклоняюсь предкам.

— Да это то же самое, — уверил, махнув рукой, конюх, — все мы раньше поклонялись предкам, теперь вот Асмаилу.

Астиат спустился вниз, чтобы исполнить положенное по ритуалу, и Ярослав смог спокойно обозреть окрестности с высоты примерно пятиэтажного дома.

Храм Асмаила, как и все его клоны, представлял собой чашу амфитеатра с рядами сидений, уходящих вверх. Единственно храм в Семнане отличался грандиозностью, настоящий Колизей. Половина его высоты уходила в землю, верхняя возвышалась в виде арок. В самом центре арены установлен обелиск, испещрённый рунами, по словам пленника Коэна, незримый вход в магическое царство доброго подземного короля. Перед обелиском — мраморный алтарь, на котором надо приносить жертвы, чтобы душу упокоенного человека пустили в царство. Именно под ним, под землёй, по словам Коэна, находится зал возрождения, подземные галереи и сооружения уходящие к храму Мудрости.

Храм стоял вне городских стен, по причине вероятно финансовых свойств, но к его входу вели отдельные ворота и короткая мощённая дорога, с обеих сторон ограждённая настоящей стеной. Так что если враг и займёт окрестности, храм станет дополнительной защитой города. Собственно храмовое пространство вне городских стен прекрасно просматривалось с высоты верхней галереи и портика. Коэн называл его рощей. Среди зелени широко разросшихся деревьев, то тут, то там виднелись ухоженные аллеи, крыши братских корпусов, небольшие отдельные домики, в одном из которых квартировал инспектор братства Баруш Башту, до горла которого планировал добраться Ярослав, и даже если не в этот раз, то в следующий. Разглядывая постройки в роще, он сравнивал увиденное со словами Коэна, имеющейся картой и записями. Всё сходилось. Проникнуть на территорию, облюбованную братьями Хевра Кадеш Херон, оказалось далеко непросто. Стена вокруг рощи незаметная, но даже со стен храма Асмаила виднелись посты стражи, прогуливающейся попарно у её подножия, как изнутри, так и снаружи, в дополнение на самой стене виднелись небольшие каменные сторожки, подобно тем, что устраивают на углах бастионов. Шансов проникнуть днём нет. Как вариант можно рассчитывать на множество рабочих, как в храме, так и на территории всего комплекса. Можно наняться под видом работника.

Но на всё это надо много времени, а его у Ярослава в обрез. Уже сегодня он должен быть там. Приходилось рассчитывать на вариант, озвученный Коэном, с тайными калитками братьев, их места расположения определить удалось достаточно точно. Провести разведку и снять с замков слепки лучше ночью. Незаметно подойти к стенам днём не удастся. Даст бог, на следующую ночь операцию можно будет провернуть.

Служба закончилась, и они вместе с Астиатом и толпой прихожан покинули храм. Остаток дня посвятили посещению рынков и мастерских. Ярославу стоило делать вид, что заинтересован в покупке семнанских товаров. Попутно осматривал стены и ворота города, прикидывал высоту укреплений, места удобные для приступа. Видели оружейные мастерские, но ничего достойного покупки не нашлось. Зато чистое железо в Семнане оказалось дешевле, чем в Ринале и тем более в Агероне, если покупать металл, то лучшего места не найти. Вероятно, сказывалась близость, как Драконьих гор, так и Меодии на севере. На бычьем рынке приценился к упряжке быков, для перевозки якобы товара, обещал купить сразу после продажи лошадей. Но, бесспорно, лучшей в городе была материя.

Множество ткацких мастерских давали товар отменного качества и к тому же дешёвый. Ярослав уже планировал новое плавание Паллады с заходом в порты западного побережья, с кем–нибудь из капитанов во главе вроде Дрегона или Ибирина.

Возвращаясь к Лифидским воротам, заметил книжные лавки. Никогда не мог пройти мимо такой ценности. И Семнан не стал исключением. Причём, Ярослав оказался удивлён богатому выбору и дешевизне. Обратился к торговцу одной из них:

— Хорошей жизни, уважаемый.

— И вам благополучия, господин, — кланяясь чуть не до земли, ответил пожилой человек благообразной наружности, с окладистой седой бородой. В стареньком, но чистом хитоне.

— Поражён обилию книг предлагаемых на продажу! — сказал Ярослав восхищённо.

Лавка представляла собой небольшой угол на первом этаже трехэтажного каменного здания с одной дверью вместо окна. Точнее дверь когда–то была окном, но в силу обстоятельств, теперь здесь лавка и в стене прорубили ход на месте былого окна. На грубо сколоченных столах вокруг стен стопами лежали книги. Даже в Ринале такого не увидишь? Переписчики имели к продаже две–три книги, каким либо образом продаваемые через вторые руки. Здесь же прямо таки богатый выбор. Всего до сотни книг в лавке, а в других ещё и более.

Переписчик, по модонски маляр, а на языке Семнана, несколько отличающегося от Агерона и Риналя — швец, так как книги здесь шьют, а не малюют, ответил слегка расстроено, что не скрылось от слуха Ярослава.

— Нет ничего удивительного — в нашем городе много образованных людей, которые с трудом сводят концы с концами, а когда имеешь такое ремесло и свободное время, то перо само прыгает в руку. За работой легче не обращать внимания на чувство голода. Впрочем, большинство книг перед Вами написаны не мною и не моими детьми. Их принесли сюда для продажи те, кто в прошлом мог себе позволить такую роскошь, да сейчас вынужден распродавать остатки былого богатства, в надежде получить случайный приработок и дополнительную тарелку похлёбки.

Ярослав остался перебирать книги, а Астиат отпросился раздобыть чего–нибудь перекусить. Дело клонилось к вечеру, а Ярослав не собирался пропускать ни одной книжной лавки. Всего их оказалось около полутора десятков и просили за одну книгу примерно одну треть от ринальских цен и половина в Агероне. Обратил внимание на «Описание островов от Риналя до Эрин» с прилагаемой подробной картой (если, конечно, её можно так назвать) капитана корабля Винухук, семнанца Эзраила. Интересное издание на языке Семнана. Скорее руководство в плавании и торговле, чем географическое описание, но не без элементов достопримечательностей и мифологии. Остановился на нём для покупки, как крайне интересной с практической точки зрения. Остальные книги, точнее большая их часть, представляли собой теологические сочинения с нравоучительным уклоном. Ярослав на этот раз был при деньгах и мог себе позволить нечто эдакое, на будущее для расширения кругозора, но обстоятельства появления в Семнане диктовали сдержанность в желаниях. Он не знал, что будет завтра…

Поразмыслив и вспомнив о налаженных связях в Агероне, спросил, как бы между делом:

— Простите, уважаемый, не знаю, как звать?

— Даврий Аянтид — слегка склонил голову хозяин лавки.

— Судя по манере держаться, уважаемый Даврий, вы человек благородный и вероятно в отличие от остального сброда честный.

Аянтид смутился, ответил сдержанно:

— Всё наше благородство ничего не стоит, на него не купишь… ни хлеба, ни молока. А насчёт честности — не знаю. Возможно. Насколько может быть честен старый воин.

— И всё же я хочу сделать вам предложение о сотрудничестве. Я готов покупать у вас книги и заказать в переписку акты определённой тематики: описание путешествий, географические наставления, философские труды, исторические и мифологические сочинения, но понимаю такие книги редкость, поиск и переписка занимает много времени. Я занятой человек. В Семнане впервые и не представляю когда буду вновь. Предлагаю стать моим торговым представителем. Гарантирую хоть и не регулярный, но дополнительный доход.

Переписчик усмехнулся:

— Как вы себе это представляете?

— В Семнан регулярно заходят корабли из Риналя…

— Когда нет войны — перебил Даврий усмехаясь. Ярослав утвердительно качнул головой и продолжил:

— Цитая, Низмеса, наконец Агерона. Любой агеронец сейчас знает — Дхоу Изумрудной долины Ярослава, бывшей долины Ласу.

— Никогда не слышал, — отрицательно мотнул головой Даврий, — но вы меня заинтересовали и в чём мои действия?

— Достаточно договориться с любым капитаном корабля для пересылки писем или готовых книг. Меня легко найти в Ринале через притана пригорода агеронцев Пелены или, если корабль идёт напрямую в Агерон, по пути зайти в Ласу. Проклятую долину знают все капитаны восточного побережья…

— Оплата?

— Всегда предварительная. Вы мне высылаете письмом список и аннотации предлагаемых книг, готовых или под перепись. Я соответствующую сумму. По получении выполняете работу, пересылаете мне.

— Понял — согласился Даврий — в этом нет ничего нового, многие торговцы так работают. Я согласен.

Ярослав продолжил слегка загадочным тоном.

— Если вы вложите в книгу листочки с изложением происходящих в Семнане примечательных событий или пошлёте отдельное письмецо для быстроты следования, я буду вам отдельно благодарен.

— О как… — усмехаясь, присвистнул Даврий.

Ярослав поспешил заверить.

— Только не подумайте, что я прошу вас выведывать какие–то тайны. Просто невинное изложение событий. Что собственно происходит, слухи, сплетни и чем примечательнее событие, тем выше оплата.

— В таком случае, нам стоит это обсудить в более уединённом месте, поднимемся наверх.

Они поднялись по шаткой деревянной лестнице на третий этаж в небольшую квартирку, состоящую из трёх клетушек с деревянными строганными перегородками. В первой, более похожей на кухню, обнаружилась престарелая кухарка в переднике и чепце, колдующая над плитой с медными кастрюлями. Пахло свежее сваренным путюо. В другой — юноша лет пятнадцати плёл корзины. В третьей, самой дальней и более похожей на кабинет, молодая девушка сидела за столом с пером в руке над переписью новой книги, дополняли интерьер деревянные кровати, столы и стулья.

— Погуляй ка, милая, — обратился Даврий к девушке, по лицу вероятно дочери хозяина, — мы переговорим с молодым господином…

* * *

Возвращение Ярослава и Астиата на постоялый двор прошло через замечательное подземное сооружение, пробитое под стеной Семнана. По словам Астиата, властям города прикрыть пункт нелегального проникновения в город в обход ворот и, соответственно, ничего не платя казне, не составит труда, но все с этого имеют: и стража, и чиновники. Ещё засветло свернули в какой–то неприметный проезд, затем такая же подворотня и вышибала с дубиной в дверях. Пары медяков хватило, чтобы их пустили. Затем долго шли по подземному ходу с мерцающей лампадкой в руках. Навстречу прошла пара оборванцев самого разбойного вида с ножами и дубинами, выпирающими из–под туник. Когда отошли подальше, Ярослав поинтересовался:

— Кто такие?

— Пошли на дело, — коротко буркнул Астиат, добавив через паузу, — Не наше дело…

Ярослав оказался полностью согласен с провожатым.

Поднялись на поверхность уже в пригороде, в двух сотнях метров от стены. Небольшая хибарка служила выходом. Вышибала в дверях окинул подозрительным взглядом чужака, но ничего не сказал, откинул засов двери, выпуская клиентов.

После долгого дня хождений по рынкам и улицам Семнана, Ярослав изрядно проголодался и устал, но расслабляться рано, ночью предстоит более важное предприятие. Заказав сытный ужин прямо в номер, сел записать увиденное за день, составить схемы и планы. К сожалению всего не удержать в голове. Закончил уже затемно, спрятав листки в щель промеж досок перегородки. Погасил лампадку и осторожно, чтобы не шуметь открыл окно. Маленькие стёклышки в раме бренчали, с моря веяло ночным прохладным бризом. Перелез подоконник и мягко спрыгнул на землю. Обошёл стороной конюшню со спящей у ворот псиной и перелез через стену постоялого двора, чуть ли не на глазах запоздалых прохожих. На удивление из тех кто видел акробатику никто не закричал — держи вора. Никому не было до него дела.

 

Глава 30

Закутав плащом лицо и спрятав под ним оружие — меч, кинжал и лук со стрелами. Ярослав выпирая из под плаща со всех сторон углами, долго петлял по кривым улицам пригорода, пока в кромешной тьме не добрался до владений асмаилитов. Лес, окружающий ограждённую стеной храмовую рощу, представлял собой рискованное место для посещений, тем более с северной стороны к нему примыкало кладбище со склепами. Здесь, по словам, не раз находили трупы. Лесок пользовался в народе дурной славой, но именно здесь находился выход подземного хода, которым, по словам Коэна, пользовались братья Кадеш Херон для своих тайных делишек. Пленник сообщил и точную примету — древний склеп в нескольких шагах от крышки хода.

Ярослав передвигался по лесу осторожно, стараясь не привлечь внимания. Подолгу пережидая, пропуская путников или проверяя безопасность нового броска от одного куста к другому. Лес оказался не настолько необитаем, как можно считать. На опушке горел костёр, группа нищих драла горло в пьяных песнях. Попадались людишки самого подозрительного вида, сильно похожие на самого Ярослава. Приходилось сторониться, пережидать. Наконец, с особыми предосторожностями, нашёл приметный склеп, внешне простую груду развалин. Невдалеке, среди травы, камней и земли нащупал крышку люка. Осторожно приоткрыл, опасаясь какого–либо подвоха или ловушки, и неожиданно почувствовал прикосновение к шее холодного лезвия. Зло подумал: «Вот это облом!» А неприятный скрипучий с незнакомым акцентом голос, тихо произнёс:

— Молчи, или умрёшь.

Ярослав понимал, если ничего не сделает, то всё едино умрёт, только чуть позже зарезанный как баран, но острие впилось в горло с такой отрезвляющей силой, что невольно подумалось — не стоит торопиться.

Через секунду оказался лишён оружия, связан, а изо рта торчал кляп. «Кто ж вы такие, гады, — билась в мозгу мысль, — и как я, дурак, просмотрел?»

Тащили его недалеко, буквально несколько метров и сунули головой в какую–то яму, усыпанную жухлой листвой и ветками. Оказалось, подземная часть склепа цела, а Ярослав, не подозревая об этом, проверил только надземные руины. Здесь–то и затаилась вражина. В кромешной тьме налётчики долго возились, вероятно, закупоривая вход, пока Ярослав валялся на каменном полу, промеж надгробья и стеной. Наконец, щёлкнуло кресало, полетели искры на трут. Спустя непродолжительное время, затеплилась лампадка, тускло осветив лица. Ярослав обомлел.

Закутанный в тряпьё знакомый овал женоподобных физиономий. Перепачканные грязью и копотью костров, сопливые прямые носы. Миндалевидный разрез усталых, покрасневших глаз. «Какое безумие, — мелькнуло в голове Ярослава, — здесь в Семнане, за тысячи вёрст от родных лесов — энолы. Сидят в этом склепе. Осунувшиеся от голода лица, причём, очень даже знакомые — Клодоальд собственной персоной. Брат Миэле, принц Намгейла, оплаканный сестрой — оказывается жив. Здесь, в этой дыре. Зачем?»

Вероятно, принц тоже узнал Ярослава, в прошлом они не раз встречались — его лицо исказилось. Произнёс шёпотом:

— Дхоу. Вы! Не верю своим глазам… — и поспешно выдернул кляп изо рта Ярослава, предупредив:

— Только будьте как можно тише.

Ярослав, отплёвываясь нитками грязной тряпки, прошипел, придя в себя от неожиданности.

— Не думал, снова увидеть вас, принц, — затем, спохватясь, произнёс титул, слегка склонив голову, — или лучше сказать Нур–ун–ниса–инаят. Рад видеть живым и здоровым.

— Я тоже, Дхоу. Что вы здесь делаете?

— Могу спросить о том же, — съязвил он, — может, развяжите, раз не зарезали сразу.

— Только, если пообещаете не выдавать нас и выполнять мои приказы.

— Я себе не враг, — с готовностью согласился Ярослав, освобождая руки и повторяя вопрос, — Какого демона вы здесь потеряли?

— То же, что и у вас в долине, — недовольно произнёс Клодоальд, — ищем крайшен.

— Я ж передал его вам в руки! — удивился Ярослав.

— На нас напали бурутийцы и отняли книгу.

— Я в курсе. На побережье выбросило энола по имени Навиоло, он рассказал о бое, о вашей, Нур–ниса, предположительной смерти. Миэле безутешна. Но о судьбе книги он ничего не знал.

— Бурутийцы захватили книгу, затем пустили корабль на дно, я и несколько моих братьев выплыли на скалы Аридага и несколько месяцев провели в горах Буруги, пытаясь вызволить крайшен. Бурудийцы продали крайшен семнанцам и под большой охраной доставили сюда. Мы шли следом.

— Значит, надежду вернуть книгу не оставили?

— Пока я жив… — брат Миэле гордо вскинул голову. — А Вы, Дхоу, зачем здесь?

Ярослав не жаждал до конца раскрывать свои планы, тем более перед энолами, но и откровенно врать тоже не резон.

— Есть у меня счёт к человеку одному. Зовут Баруш Башту, он занимает целый этаж дома слева от храма Мудрости. Большая шишка среди асмаилитов — так мы зовём последователей новых богов Асмаила и Асмадея. Мне надо его выкрасть или, на худой конец, прикончить, потому как плохой человек. Совсем плохой. Может слышали? Желают они возродить своего бога Асмаила в живом теле человека и будет тогда им всем радость, а нам с вами гроб.

Клодоальд согласился, переглядываясь с товарищем.

— Про возрождение слышал, а кто такой этот…

— Баруш Башту, — с готовностью уточнил Ярослав.

— Такого мы не знаем. Только крайшен последователям новых богов нужен для проведения ритуала возрождения. В нём содержатся особые заклинания, без которых его не сотворить. Энолы желают вернуть крайшен и помешать злой магии воплощения.

— Странно, но у нас вами много общего. Я здесь, чтобы убить Баруш Башту известного мага и помешать воплощению. Думаю, нам стоит объединить усилия, раз цель одна.

Принц взглянул на товарища, как бы ища поддержки, после чего энолы дружно закивали, а Клодоальд спросил:

— Сколько у тебя людей? Хватит на нападение?

Ярослав беззвучно рассмеялся.

— Все мои люди перед вами. А вас сколько?

— Двое, — печально произнёс Клодоальд, — есть ещё третий, но он далеко, сторожит лагерь. Всего нас на скалах Аридола спаслось семеро. Четверо погибли в пути.

Ярослав, сознавая особый пиетет энолов к собственной жизни, сочувственно молвил:

— Печально. Как говорят в моем народе — пусть земля им будет пухом. Что же нам делать? Есть какие–то планы? Я готов помочь вам с крайшеном. Тем более, чувствую, он находится недалеко от Баруш Башту. Так что, по ходу дела я его как–нибудь подколю.

— Укажи мне его, — высокопарно выразился незнакомый Ярославу энол, — и я всажу стрелу с сотни шагов прямо в сердце…

Ярослав согласно качнул головой:

— Уступаю это право, но с глубоким сожалением.

Продолжил принц Клодоальд:

— Мы давно здесь прячемся и нашли в охранении слабое место. Сторожевые башенки на стенах имеют мёртвое пространство недоступное для взора, это совсем немного, недостаточно, чтобы подняться.

— А остальное — стена?

— Хорошо просматривается вдоль всех прясел, даже ночью. Камень, из которого построены стены, белый известняк, прекрасно подсвечивается лунами, а вот у башенок тень ложиться с полуночи. Патрули обходят стену с обеих сторон и по боевому ходу. Хоть стены и не крепостные, а охранять их сравнительно легко. Перебраться через стену ночью и затаиться в роще. Спрятаться там есть где. Искать крайшен. Скорей всего он в подземельях, там где ритуальный зал под храмом.

Ярослав удивился такой осведомлённости, но вспомнив Коэна, усмехнулся, у каждого свои осведомители. Озвучил свои планы…

— Здесь, рядом со склепом, есть подземный ход. Им пользуются братья Хевра Кадеш Хирон, так они сами себя называют.

— Последователи новых богов? — удивился Клодоальд.

— Нет, те кто ими рулит. Небольшая группа жрецов. Примерно означает: могильное братство бога смерти Хирона. Проще: Кадеш Хирон — могильщики Хирона. Этим братьям не чужды земные утехи и пользуются подземным ходом для посещения блудниц. Дверь запирается на ключ и никакой охраны. Стоит только открыть её или взломать.

— Привлечём внимание.

— Дверь под землёй, кто услышит.

— Может, есть ловушки, колокольчик, или ещё что.

— О ловушках мне неизвестно, — согласился Ярослав, — потому предлагаю подождать у крышки люка, когда какой–нибудь брат пойдёт развлечься, и взять его вместе с ключом. Ну и расспросить, как следует.

— Где та крышка люка?

Ярослав удивился.

— Вы не заметили?

— Что?

— Да я чуть ли не с головой в неё нырнул, как вы меня повязали. Не заметили, что ли куда я полез?

— Нет — оба энола замотали головами.

— Ну вы даёте… слона то и не заметили. Точнее хумму.

* * *

Позже сидели в кустах, ожидая появления человека из хода. Ярославу вернули оружие. Ждать пришлось долго. Около полуночи, крышка в белесых лучах лун шевельнулась и беззвучно поднялась. Человек с фонарём в руке, тускло осветил себе дорогу, не скрываясь. Вероятно, проделывал знакомый путь не в первый раз. Ярослав помнил, со слов Коэна, братья ходят налево регулярно, а учитывая численность, подземные хода не пустуют. Задумка толковая. Бесконтрольное хождение через ворота слишком заметно для народа, а так ни кто не знает, что за человек, и куда идёт. По словам Коэна существуют ещё два хода, ведущие прямо в город, но для Ярослава этот предпочтительнее, меньше чужих глаз.

Клодоальд и его напарник Клеомен бесшумно повязали человека, потушив фонарь. Ярославу даже не пришлось участвовать в захвате, настолько профессиональны лесные воины. Позже в склепе, обыскав карманы широкой одежды, нашёл ключ.

— Думаю, нам не стоит сразу втроём соваться в ход. Надо предусмотреть возможность провала, ловушки. Я пройду первым, выясню всё и вернусь.

— Нет, так не годиться, — решительно возразил Клодоальд, — с тобой пойдёт Клеомен, я останусь с пленным, расспрошу его. Убедившись, что всё в порядке, вызовешь меня. Клеомен останется внутри следить за обстановкой.

На том порешили.

Ярослав с фонарём в руке прошёл ход первым. Клеомен следом во тьме, со стеклянной лампадкой спрятанной под одеждой, на расстоянии нескольких десятков шагов. Где–то на половине пути встретили ловушку, примерно в районе стены или прямо под ней. Поперёк прохода на уровне щиколоток натянута тонкая проволока. Осторожно переступили. Ярослав заранее предупредил идущего следом Клеомена. Подумал — вероятно это колокольчик где–то на стене. Ловушка простая для дураков, но новичок споткнётся. «Коэн о ней ничего не сказал — зло подумал Ярослав — во падла». Дверь открылась без скрежета и писка, он прошёл в обширное подземное помещение, и второй раз за ночь в душе у Ярослава пискнул маленький зверёк. Их ждали.

«Что за невезуха, даже меч вынуть не успел», — подумал он, — когда навалились сразу несколько человек, в чешуйчатых доспехах и полном вооружении. Ярослав, превозмогая тяжесть тел, сделал отчаянную попытку сбросить с плеч наседающих людей, вырваться и захлопнуть за собой дверь, но не получилось. Держали шестеро человек, а он даже не мог крикнуть — спасайся, что бы следующий за ним энол успел бежать. Вместе с тем борьба произвела достаточно шума и грохота, Ярослав изловчился, перевернул через себя одного из нападающих, ревел подобно быку, но остальные вцепились как клещи. Наконец повалили на пол. Надели кандалы. Потащили по ступеням куда–то верх.

Одно утешало. Засада не смогла предугадать их с Клеоменом предосторожность — идти порознь, на значительном расстоянии. По всему получалось, вражины не заметили энола.

Пахнуло в лицо свежим ночным воздухом. Три луны подсвечивали дорожки ухоженной храмовой рощи. Тащили недолго и сильно не били. Появились мрачные очертания какого–то здания, скрип дверей, люди в просторных чёрных одеждах с фонарями в руках. Всполохи тусклого пламени осветили лица. Среди прочих голосов выделился один с властными нотками:

— Что поймали?! Покажите мне его.

В свете фонарей приблизилось лицо с гадким, злорадным выражением. Человек спросил:

— Кто такой?

Ярослав понимал, враньё не поможет, но выкручиваться стоит в любом случае. Изображая человека случайного, недоуменно протянул:

— За что схватили, ящеры? Я ничего не сделал, только посмотреть хотел, куда ход ведёт… Разве ж я знал…

Как и ожидалось, слова не произвели впечатления, а то, что произошло далее и кого увидел, вообще опечалило.

Услышав невнятное бормотание, неизвестный покраснел как рак, дряблое лицо налилось злобой, гаркнул, обращаясь в сторону суетящихся вокруг людей:

— Где этот болван Чала? Найдите его. Что за вздор несёт этот человек? Через минуту появился собственной персоной Коэн Чала с перепуганным видом, второпях взвизгнул:

— Он это! Он! Вырвалг! Как я вам и говорил.

— Разберёмся, — властно заявил первый, — тащите в камеру.

* * *

Ярослав не знал сколько времени провёл в подземелье. Здесь не было окон, а свеча или лампа, вероятно, не полагались. Сидел во тьме на голом каменном полу, размышляя и иногда позванивая кандалами. «Пройдоха Чала сумел освободиться — думал он со злостью на себя — и без промедления сдал. Анатоль хорош, упустил мерзавца. Что произошло между ними он, конечно, уже ни когда не узнает, да и не важно. Важно то, что допустил грубейшую ошибку, доверив пленника человеку, оказавшемуся ненадёжным — Ярослав не допускал мысли, что Шведов предал, — но вариантов развития событий между Анатолием и Коэном всего два. Либо добровольный сговор, либо Шведов убит. Конечно, Чала мог исхитриться сбежать, но это мало вероятно. Появились они в Семнане практически одновременно. Значит пленник имел лошадей. Конечно, даже в такой ситуации ещё не всё потеряно. Есть шанс бежать, применив магию, но в тех редких случаях, когда удавалось ею воспользоваться, ничего путного не выходило. Тем более в подземелье высвобождение энергии могло привести к смерти его самого». Ярослав не мог предугадать к каким последствиям это приведёт в замкнутом пространстве, но и надеяться, что по каким–то причинам ему вновь повезёт лицезреть белый свет, нельзя. Решил ждать. В конце концов, когда придут с ножом или верёвкой, не поздоровиться всем.

От неуютной дрёмы разбудили гулкие шаги в коридоре и голоса, отдающиеся в сводах. Лязгнул засов. Страж открыл дверь. В застенок вошли два воина в полном вооружении и трое человек в длиннополой чёрной одежде. Лицо одного Ярослав заметил накануне, когда его схватили. Звеня оружием и доспехом, воины подняли на ноги. Стражники внесли пару фонарей, осветив только часть обширного помещения темницы. Здесь свободно разместится человек двадцать заключённых. Сейчас большую его часть скрывал мрак.

Разговор начал тот же человек, что и ранее:

— Запираться бессмысленно, мы знаем кто ты такой. Зачем ты в Семнане тоже известно. Ответь на мои вопросы правдиво и возможно сохранишь жизнь.

Ярослав чувствовал ложь в словах незнакомца и ответил как можно твёрже:

— Не знаю, кто вы и как обращаться к вам, наватаро, но боюсь, вы меня с кем–то путаете. Если я что–то совершил, то проникновение в храмовую рощу не настолько серьёзное преступление, чтобы гноить человека в темнице. Сотни людей приходят в неё свободно.

Человек ответил слегка раздражённо:

— Насколько я понял из слов этого идиота Чала, вы пришли сюда убить меня. Я Баруш Башту, мастер престола алтаря Асмаила…

Ярослав скроил удивлённое лицо:

— Вот оно как… — выразился как можно более саркастически — да не может быть…

Баруш Башту продолжил более спокойно:

— Меня не задевают бессмысленные колкости. Я знаю — ты вырвалг. Гонитель божества, которому мы служим…

— Бред! — поспешил перебить Ярослав, — не знаю никакого вырвалга, ни какого гонителя…

— Возможно, он не осознает себя таковым, — вставил своё слово один из присутствующих братьев, обращаясь к Башту.

— Это не имеет значения… — прервал его третий.

— В любом случае, очень интересно, мои исследования…

— Прошу, братья, — прервал их стюр Башту, — не здесь.

— Но, брат Башту, мы можем упустить уникальную возможность… всё перепроверить.

— Сутки, брат Шияр.

— Но…

— Сутки и не более, — строго заметил Башту и обращаясь к Ярославу, — Меня в значительной мере интересует судьба брата Герца, нежели твои намерения и связи. Безразлично, что ты хотел меня убить. Где Герц?

— Да понятия не имею! — наигранно удивлённо воскликнул Ярослав, пожав плечами.

— Довольно паясничать! — раздражённо воскликнул Башту — Мы знаем кто ты, вырвалг.

— Может подойти с пристрастием? — подобострастно предложил третий — в руках палача запоёт как птичка.

— Не торопитесь, брат Вехт, это может помешать работе брата Шияра. Поговорим слегка иначе…

— Пытать будете? — покачал головой Ярослав, — а смысл?

— Не запирайся, — строго возвысил голос Шияр, — расскажи всё без утайки о брате Герце, о том мире, из которого пришёл.

— Да я правду говорю. Просто вы слышите то, что сами желаете. Не знаю я, где ваш Герц, потому как отпустил с миром на все четыре стороны. Год, как не видел…

Все трое удивились, сделали глупые рожи, а Башту спросил:

— Тогда где он?

— Повторюсь. Да понятия не имею! Ищите сами своего брата, но есть у меня одна догадка.

— Говори, я тебя слушаю — сделал серьёзное лицо брат Башту.

— Горы, где я его бросил, кишат разными дикими народами, думаю, он в плену у одного из них. У кого конкретно не знаю, но дорогу смутно припоминаю. Там ещё гора такая — Ярослав, звеня кандалами, показал жест пальцами на растопырку.

— Какая?

— Да такая — вновь тот же жест.

— Расскажешь как пройти?

— Да без проблем. Только кое–что смутно помню, но указать могу.

— Говори…

Затем Ярослав полчаса врал напропалую, описывая знакомые перевалы гор Белые Зубы Дракона с вымышленными вперемешку. Злорадно думал при этом — вот подите теперь поищите. Не один из вас сгинет под стрелами и камнями нелюди.

Затем разговор зашёл о более серьёзных вещах.

— Мы знаем, — озвучил Башту, — вы прорвались к нам из другого мира. В чём причина прорыва и каков ваш мир?

Ярослав в душе саркастически усмехнулся, на эту тему ври сколь душе угодно, никто не может доказать обратное, но решил действовать более разумно. То есть не лгать, но и недоговаривать, как это ведётся в наших земных средствах массовой информации, по принципу: не солги, но обмани. Ответил, сделав серьёзное лицо, даже, возможно, слишком серьёзное, мрачное:

— Думаю, вы понимаете… Мы бежали не от хорошей жизни…

— Бывает, — согласился Башту.

— Поэтому, сразу хочу предупредить… Конечно, вы мне навряд ли поверите, а точнее вовсе не поверите, но это уж ваше дело, но примите мой бесплатный совет, аки дитя. Не суйтесь туда…

Баруш и Вехт странно переглянулись, возможно, эмоциональные слова Ярослава начинали действовать. Он продолжал:

— На вашем месте, я бы заколотил врата, ведущие в мой мир, засыпал камнями и повесил плакат: «Не влезай — убьёт!» А тех, кто подобно мне проникает оттуда, убивал без всякой пощады.

Оба удивились, никто из братьев не ожидал услышать слова прямо противоположные здравому смыслу. Брат Вехт в непонимании молвил:

— Но мы именно это до сих пор…

— И правильно делаете! — воскликнул Ярослав перебив асмаилита, — потому что позволь вы проникать от нас людям бесконтрольно, гибель ждёт Трон. Если честно сказать, Ярослав был недалёк от истины.

— Ты обманываешь нас, пытаясь запугать, — резко возразил Башту, — не лги!

— Разве ты слеп? Разве не видишь, что мы беглецы? Сравни с собой. За тобой стоит благополучный мир. За нами гибель. Мы бежали, чтобы выжить. Наш мир перенаселён. Народы вцепились в глотку друг другу, в безжалостном стремлении уничтожить и завоевать место под солнцем только для себя. Если не закупорить врата, сюда на Трон, а затем и в ваш мир Эрац устремятся толпы «голодных», обезумевших от жажды грабежа людей. Вы думаете их будут тысячи? Нет! Миллионы? Нет! Их будут многие миллиарды! Мой мир Земля перенаселён сверх всякой меры (тут Ярослав, конечно, преувеличивал, но не врал). Голод. Эпидемии. Непрерывные войны. Нехватка еды, воды, просто места под солнцем.

Представь себе, в город Семнан явится миллион или два беспощадных завоевателей. Думаешь, они просто обратят вас в рабов? Нет. Перебьют всех до единого! Конечно, не сразу, постепенно, но всех.

— Значит, утверждаешь, — вы беглецы, а другие, кто преследует вас — опасны. В том числе и для нас.

— Не все земляне кровожадны. Как и везде, есть хорошие и плохие, мирные и воинственные.

— Как же отличить? По каким критериям мерить. Может ты лжёшь, может ты и есть враг, только под овечьей личиной?

Ярослава не смутили сомнения, высказанные Башту. Он отрицательно покачал головой.

— По делам их узнаешь их. Решать тебе, эрациец, будь разумен. Я же отличаю своих от чужих очень просто. Если человек находит то, что искал здесь на Троне, значит свой. Он не стремится назад, не желает вернуться. Даже если его что–то не устраивает, он меняет себя, своё окружение. Только враг непреклонен в своём стремлении к возвращению. У него есть цель вернуться и доложить хозяевам о том, что узнал и увидел. Такова неизбежность шпиона.

— Чем ты можешь подтвердить свои слова?

Ярослав пожал плечами.

— Сам думай. Порой самые образованные и опытные люди оказываются глупцами.

— Ты говоришь о войнах, идущих непрерывно в вашем мире. Расскажи об оружии, каким пользуются в вашем мире. Есть ли какие–либо отличия от Трона и какую стратегию применяют?

Тут Ярославу нашлось место развернуться и что сказать.

— Да с великим удовольствием, — бодро согласился он, — в первую очередь — хумма. У нас их называют слонами. Давно никто не использует на войне… В области новых видов оружия — просто поразительный прогресс. За последние сотни лет изобретены самые убийственные орудия смерти и первейший из них — арбалет. Вы, наверное, видели его в моих руках. Поражает человека с огромного расстояния. Пробивает на вылет сквозь щит и доспехи. Самое варварское из орудий. Многие столпы нашей церкви предлагают запретить его, как бесчеловечное. Но кроме него изобретено множество других орудий: онагры, фрондиболы, летающие гильотины, скорпионы, перье, колесницы с косами. Гелиополы — осадные башни, алебарды — смесь топора, копья и крюка. В общем, много всего такого о чем мир Трона и не подозревает. Смею предположить и на Эраце неизвестно? Если обо всём рассказывать и записывать не хватит недели…

В покое его оставили лишь через несколько часов. Братья во главе с Баруш Башту хоть крепкие парни, но уже потрёпанные временем и излишествами, быстро устали. Да и переварить сказанное, нужно время. Ярослава вновь окружили тьма с тишиной. Впечатление от разговора, точнее допроса, сложилось двойственное. С одной стороны, бесполезная пустопорожняя брехня, на которую человека опытного не купишь. С другой, удалось закинуть пару удочек, способных заинтересовать пленителей сотрудничеством, или если повезёт, поднять на поверхность. А там, на свежем воздухе, проще улизнуть. Одновременно удалось избежать неудобных, граничащих с изменой вопросов. Впрочем, возможно это ещё не конец…

Так размышляя, задремал.

 

Глава 31

Пробуждение произошло от какого–то необъяснимо знакомого чувства. Сквозь полуоткрытые веки заметил в кромешной теме камеры свечение, а спёртый, влажный, отдающий плесенью воздух застенка наполнился благоуханием цветущего сада, свежестью и ароматом фиалок. Из дымки выступила знакомая фигура в лёгком воздушном пеплос. Она как бы светилась изнутри и свет её божественно мягкий, умиротворяющий озарил мрачную темницу. На этот раз демон принял образ молодой зрелой женщины. Русые косы уложены вокруг головы, скромная золотая диадема и сапфировые серьги в ушах сочетались с небесно–голубыми глазами божественной чистоты. Взгляд мил, глубок и эмоционально насыщен. Лицо идеальной классической красоты.

Ярослав встрепенулся от неожиданности.

— Атана? — выдавил из себя, как всегда смущённый и поражённый великолепием принятого божеством образа. — Не думал, что увижу вновь.

— А смысл являться пред тобой? — звонко отвечает вопросом на вопрос, воплощение божественной мудрости и восхитительно улыбается.

Ярослав оправился от первой неожиданности и впечатления произведённого появлением демона. «Вне всяких сомнений — думал он — не обошлось без их бесовских штучек, произвести впечатление на смертного, подчинить своей воле». Ответил смело:

— Вроде, как бы мы союзники. Ты обещала доверить стоящую информацию. Я отпустил пленённого асмаилита, но ничего не получил взамен. Люди возмущены моим поступком, а с тебя, как с гуся вода.

Демон отвечал спокойно, с достоинством, слегка приподняв подбородок и не делая лишних жестов. Глядя прямо в лицо Ярославу большими ясными глазами бездонной синевы небес.

— Упрёк твой пуст. Я оградила твою душу от жестокого убийства, а в знаниях его нет ничего такого, чего бы ты не знал сейчас. Напротив. Ты пренебрёг моим советом. Злоумышляя на убийство, опрометчиво полез в Семнан, где угодил в ловушку устроенную сговором предателя. Я вынуждена, вновь рискуя собственным благополучием, спасать тебя из плена.

Ярослав отвечал, начиная раздражаться, как будто его к этому понуждала некая сила:

— Ты знаешь, Атана, провести посвящение не так просто. Мои соотечественники этого не поймут. Понимаешь, не в состоянии они воспринять подобное, не та ментальность. Безверие. Сам ритуал провести некому, ни я, ни кто–либо из моих людей не знает, как это делается. Поэтому решил обождать, действовать иным, более привычным и понятным людям методом, — пожал плечами, — не повезло…

Демон взволнованно оглянулся в сторону дверей, как будто что–то услышал.

— Сюда идут! У нас мало времени. Запомни! Для посвящения не требуется каких–то особых знаний, когда за твоей спиной стою я…

— А..а жертва? — вставил Ярослав, боясь упустить серьёзный момент.

— Никаких жертв! — возвысила голос демон, — ты сам знаешь — в этом давно уже нет необходимости. Твои друзья сейчас в храмовой роще, невдалеке от гостевых покоев, но не смогут помочь, если сам себе не поможешь, слишком много охраны. Сейчас сюда войдут. Будь решительней!

В коридоре послышались шаги, видение исчезло.

* * *

Глухо грохнул засов, скрипнули петли, к этому времени Ярослав уже стоял у стены возле двери, насколько позволяла вмурованная в камень длинная цепь. К сожалению, её длина не давала прикоснуться к самим дверям. Приходилось надеяться на удачу, если охранники войдут внутрь камеры.

Из распахнутой двери, как в предыдущий раз, появились двое стражников с фонарём в руках. Тусклый свет озарил вошедших, которые не видя пленника на месте остановились в недоумении глядя на танцующую на полу цепь. Ярослав не стал ожидать того мгновения, когда воины осознают, что заключённый у них за спиной. И не столько за спиной, скорее с боку. Не раздумывая, ударил увесистыми кандалами прямо в висок ближайшего воина. Звенья цепи гулко звякнули о металл шлема, а острие замка наручей сквозь гибкую бармицу со всею силой ударило в кость черепа. Что–то хрустнуло. Ярослав сам удивился результату. Человек, как подкошенный, рухнул на пол, выронив фонарь. Помещение сразу погрузилось во тьму, но фитиль не погас, освещая только пятно на полу, не более метра.

Не осознавая происходящего, Ярослав бросился на второго воина, который инстинктивно пытался увернуться от нападающего, и впопыхах даже не закричал. Протащил Ярослава на себе вглубь темницы, насколько хватало цепи, но не сумел освободиться. Охватив голову стражника цепью, Ярослав душил его. По счастью шлем оказался плохо закреплён и в первую секунду съехал воину на глаза, обнажив под бармицей голую шею. Воспользовавшись удачей, Ярослав перехватил поудобней цепь и резко дёрнул на себя. Человек взвизгнул, как будто его режут, захрипел, задрыгал ногами, упав на пол. Вероятно, повредил шею — подумал Ярослав. Немедля вынул из ножен меч и полоснул по горлу стражника. Кровь хлынула ручьём, а человек, издавая клокочущие звуки, затих.

Все произошло стремительно, но шум в камере привлёк внимание. Послышался топот ног, а Ярослав лихорадочно искал ключи на телах убитых. Именно эти двое ранее заковали его и возможно ключ у них. Ключа не было. Оставалось последнее средство — разнести здесь всё вдребезги. Сняв с убитого острый кинжал, более похожий на прокол, ковырнул им гнездо замка, соединяющего ножные кандалы с цепью темницы. Оставались доли секунды до того как дверь будет захлопнута. Ярослав знал — подобные замки обычно просты, стоит только повернуть поводок и чудо — лезвие зацепило уступ — замок распался. Вероятно, всё же он потерял много времени. Другая пара стражников, вероятно, прибежавших от внешних дверей, спешила закрыть створку камеры. Один даже схватился за скобу, как Ярослав метнул в него кинжал прямо в лицо. Расстояние между ними столь мало, что промахнуться не возможно. Цепь не доставала двери, метр, только что бы заключённый мог принять пищу из малого оконца.

Кинжал, не разворачиваясь в полёте, вонзился человеку в глаз, а Ярослав со всею яростью бросился вперёд, вытолкнув раненого в коридор, прямо на следующего за ним товарища. Тот от неожиданности во тьме подскользнулся, выронил фонарь и упав навзничь, но меча не выпустил. Ярослав ударил его цепью прямо в лицо, просто в другие места бить бесполезно. После нескольких сокрушительных ударов он затих, его товарищ лежал рядом, дёргаясь в предсмертных конвульсиях. После того как Ярослав вынул кинжал из тела, всё прекратилось.

Снова начал ковырять лезвием в замках ножных кандалов и вскоре подобно предыдущему они поддались. Почувствовав свободу движений, приободрился, по расчётам ему оставалось преодолеть всего две двери со стражей, но уже вне подземелий. Замки на руках оказались, сложнее, потому бросил затею до лучших времён. Подхватив кинжал, меч и фонарь, поспешил наверх.

Прочная деревянная дверь с оконцем отделяла темницу от надземной части тюрьмы. Здесь не было замков, как в наших современных тюрьмах. Обычная задвижка с внешней стороны и страж возле неё, вероятно, считались достаточно надёжной охраной.

Взяв на изготовку меч перед оконцем, постучал в дверь. В ответ послышался какой–то странный предсмертный хрип, задвижка глухо скрипнула. Створка всей двери слегка отворилась и тишина. Подозрительная тишина. Вероятно, его ждали…

Затем угрожающий голос с акцентом:

— Бросай меч, человек, иначе умрёшь…

Странно, но голос показался знакомым и акцент специфическим. Ярослав удивился. Тихо позвал:

— Клеомен, ты?

Из темноты всплыла физиономия энола.

— Аослав.

Приподнял фонарь, чтобы лучше видеть. Услышал в ответ шёпот.

— Потуши. Стражники спят.

Ярослав погасил фонарь.

* * *

Через малое время они втроём тихо сидели в кустах возле стены, выжидая. Клодоальд тихо молвил:

— Со сменой караула твоё бегство будет обнаружено. Нам следует торопиться.

Клеомен осторожно предупредил:

— Не стоит возвращаться прежним путём, сейчас в лесу сильная охрана, все ищут нас.

Ярослав усмехнулся.

— Значит, асмаилиты догадались, что я не один.

— Догадались, — согласился Клеомен, а Клодоальд продолжил:

— Но это помогло нам проникнуть внутрь. На стенах началась суматоха, человеки забегали, засуетились. Мы спокойно перебрались в храмовую рощу и затаились на крыше гостевого дома.

— Вы нашли книгу? — поинтересовался Ярослав.

Клодоальд промолчал, отведя взгляд в сторону. Ярослав понял — они предпочли выручить его из плена.

— А меня пошто решили спасти? Вы ведь не любите человеков.

Оба энола вновь упрямо молчали, сделав паузу, а чуть позже Клодоальд недовольно уточнил:

— Это ради сестры…

— Я в долгу перед тобой, Клодоальд, — с благодарностью произнёс Ярослав, — Считаю более не вправе удерживать Миэле. Как только вернусь в Изумрудную долину, доставлю принцессу в Намгейл.

Энолы вновь промолчали, не выразив своего отношения к широкому жесту Ярослава. Вместо этого Клеомен предложил, обращаясь к принцу:

— Ждать более нельзя. Аослав говорил, существуют другие подземные ходы, ведущие в город.

— Да, но их сейчас охраняют не хуже, чем ворота — уточнил Клодоальд.

— В городе легче затеряться и выждать время.

Ярослав вставил своё слово, хотя не был уверен в осуществимость ухода из рощи через хода. Сейчас он усиленно пытался открыть замки кандалов, но не получалось.

— Существует ещё два хода и оба ведут в город. Один начинается возле сторожки пивного склада. Второй в подвале братского корпуса. Думаю, пивной склад более тихое место для нападения.

Наконец, обдумав, Клодоальд решился. Манием руки приказал тихо следовать за ним. В храмовой роще оказалось полно стражи, но умение энолов скрываться в лесах помогло и на этот раз. Ярослав шёл за ловкими охотниками, как неуклюжий хумма, звеня по дороге цепями, запинаясь о коренья и в душе чертыхаясь.

Сооружение, называемое Коэном пивной склад, находилось в стороне от других построек и служило для хранение продуктов, солода, зерна. Вход в сторожку охранялся двумя стражниками. Вероятно, парность воинских постов — традиция братства. Энолы вынули из горитов луки и сделали один дружный залп. Как ни велика слава лесных жителей в пользовании луками, на хрип и стоны убиваемых людей из пыльного склада выскочили их товарищи с копьями и щитами, поневоле завязалась рукопашная. Ярослав орудовал мечём и кинжалом, не обращая внимания на сцепленные кинжалами руки. Энолы слегка искривлёнными хельме.

Стражники оказались не робкого десятка, трое против троих, в полном доспехе, но уступили дорогу, предпочтя риску смерти, поднять тревогу, что с успехом и сделали. Забежав в помещение энолы и Ярослав, прикрыли засов, дополнительно, чем смогли, завалив дверь. В сторожке обнаружили слегка нетрезвого человека в чёрной длинной одежде с ключом на поясе. Брат испуганно взвизгнул, отскакивая от направленных в живот лезвий.

— Во…от ключ! Не убивайте меня.

— Где дверь в подземелье? — наступал на него Ярослав, грозя оружием.

Сторож перепугался ещё сильнее, сделав кислую мину и протягивая руки.

— Да вот же она, — чуть не плача пропищал он, — не трогайте меня, я ничего не сделал Вам плохого.

Забрав ключ, бросились вниз, прихватив по дороге из сторожки крепкую двухметровую лавку. Ярослав на вопросительные взгляды пояснил:

— При случае подопрём ею дверь…

Подземный ход не отличался от сотен себе подобных, сырость, плесень, капли на каменном своде, норовящие попасть за воротник. Дверь подземного хода изнутри подпёрли лавкой и устремились к ведущему в город выходу. Как ни странно, но охраны здесь оказалось мало. Всего двое воинов, мирно посапывали в ночной тиши спящего города. Один сидел прямо на ступенях крыльца ведущего на мощёную булыжником улицу. Другой мирно посапывал в стороне, на скамье у ближайшего дома. Энолы убили обоих ещё до того, как идущий последним Ярослав, поднялся на верх по ступеням каменной лестницы. Трупы аккуратно сложили внутрь прихожей.

* * *

Ночной город непроглядной темнотой и безлюдьем располагал к бегству. Отдыхая от дневных трудов, жители предпочитали спать, редко можно встретить подозрительного прохожего. Памятуя о развитой в Семнане системе подземных ходов Ярослав предложил воспользоваться удачей и не задерживаться в городе. Те без лишних слов согласились. Спустя некоторое время Ярослав постучал в знакомую дверь, через которую он вместе с Астиатом вчера покинули Семнан. Прошло чуть более суток. Висящий над дверью фонарь тускло освещал лица, глухо хлопнул засов. В дверях открылось маленькое оконце с бульдожьей мордой вышибалы. Внимательно осмотрев просителей, молвил с безразличием:

— Ночью двойная плата.

Ярослав вопросительно взглянул на Клеомена. У него самого ничего не было, кроме кинжала и фонаря. Закутавшиеся до самых бровей, энолы переглянулись. Клодоальд тихо молвил.

— Сколько?

— По паре медяков с брата, — Ярослав вспомнил, что сейчас ночь и цена выше, — в общем всего двенадцать.

Клодоальд достал мелкую серебряную монету.

— Этого хватит?

Ярослав, взяв монету, сунул в окно под нос вышибале, услышал вопрос.

— Сколько вас?

— Трое.

Сделав кислую мину, человек недовольно согласился, гремя большим засовом.

— Проходите.

Дальше всё повторилось, как и сутки назад. Глиняные лампадки в руках, влажная атмосфера подземелья. Встречная пара подозрительных личностей с мордами отпетых преступников. И никаких вопросов. Только колючий взгляд на плохо прикрытые случайным тряпьём кандалы Ярослава.

* * *

Поднялись на поверхность уже в пригороде. Свежий воздух и особое чувство свободы после сырых подземелий опьяняли. Ярослав хотел предложить возвращаться на восток вместе, хотя бы до Рахина, но Клодоальд предупредил его.

— Нам стоит расстаться.

— Зачем!?

— У нас разные пути. Мы остаёмся здесь, а ты иди своей дорогой. Ярослав задумался. Действительно, несмотря на чудесное спасение, обусловленное не столько везением, сколь особым благословением божества. Без специфического участия в побеге Атаны, явно не обошлось.

Слишком много совпадений и удач. Энолы невольно участвовали в этом, возможно сами не желая. Крайшен свой получили или нет? Хотя сейчас от них не дождёшься откровенного ответа. Ярослав же провалил операцию, По уши вляпался в дерьмо. Тащить его за собой у Клодоальда совершенно нет резона, он сделал то, что должен. Теперь, когда жизни Ярослава ничто не угрожает, пути их действительно должны разойтись. Так поступил бы и сам Ярослав на их месте. Он согласился, качнув головой.

— Понимаю, мы не друзья и даже не союзники, но здесь в пригороде у меня шесть лошадей и колесница. Возможно, стоит проделать путь через пустыню быстро и с комфортом?

Клодоальд отрицательно замотал головой.

— Нур–ниса–инаят Клодоальд едет на человеческой повозке. Нет, это невозможно, и привлечёт слишком много внимания. Ты человек. Тебе проще затеряться среди себе подобных. Энола видно издалека. Прости, Дхоу, мы пойдём своим путём, медленно, но не заметно и надёжно, выполним свой долг, — принц ехидно улыбнулся, — поезжай, Дхоу, без нас, как можно быстрее и более не попадайся своим врагам. Ты отвлечёшь от нас погоню, а мы когда всё уляжется, сделаем новую попытку освободить крайшен.

Ярославу ничего не оставалось, как согласиться и, попрощавшись, направился к подворью, со слабой надеждой не застать там засаду асмаилитов. Памятуя, что его схватили при проникновении в храмовую рощу, возможно Асмаилиты ещё не знают о месте прибытия в город. По всему, Коэн Чала сообщил точные сведения о его намерении проникнуть в рощу подземными ходами и устраивать массовую слежку не было смысла.

Он сам залез в ловушку. Сохранялся резон — постоялый двор и его хозяин чисты. Тем более Ярослав не собирается появляться на глаза Насхорну.

Размышляя он сожалел — море совсем рядом, а ему приходится спасаться от неминуемой смерти — в пустыне, как какому–то бедуину. Было бы хорошо, — мечтал он, — иметь под рукой корабль способный доставить в любую точку побережья. Или взять на борт в любом необходимом для этого месте. Мобильность вырастает в разы. Конечно есть Паллада, но она собственность колонии и даже являясь военным вождём Изумрудной долины, Ярослав не мог распоряжаться судном по собственному произволу. Паллада обеспечивала связь и торговлю на линии: Агерон-Изумрудная долина-Риналь и отвлечь её от перевозок — потерять круглые суммы денег. А жизнь требовала собственный корабль. Обстоятельства последнего месяца складывались таким образом, что Ярослав теперь состоятельный человек и может себе позволить подобные, хотя и очень большие траты. Если сложить вместе причитающиеся ему деньги с поместья в Ринале и то, что обломится от захваченных у пленника мешков с золотом, то очень может быть… Конечно золото отнятое у Коэна Чала принадлежит жителям Рахина, возвращать, хочешь не хочешь, придётся. Но он считал — имеет право претендовать на некоторые комиссионные за спасение ценностей. Получается вполне достаточная сумма на постройку нового корабля. И конечно проект будет с учётом традиций Земли, скорей всего небольшой быстроходный фрегат. А как бы было хорошо вместо пыли из под копыт лошадей, вдыхать свежий, морской солёный бриз.

С такими мыслями достиг знакомого постоялого двора.

Как только перелез через высокий забор, приказал Астиату запрячь лошадей. Сделав на лице гримасу великого удивления, конюх пальцем указал на оковы на запястьях Ярослава.

— Эк вас, молодой хозяин, окольцевали, — ехидно усмехнулся он.

Ярослав не дал развить мысль и задавать глупые вопросы:

— А ну давай, надо сбить эти железки… Каюсь, сделал глупость, попал в передрягу с этими ведьмами. Надо было брать с собой тебя, Астиат. Сейчас похоже придётся уносить из Семнана ноги. Если поможешь и не поднимешь шума хорошо заплачу.

Астиат коротко кивнул и они вместе прошли в конюшню, где в достатке имелось кузнечного инструмента. Через несколько минут запрягли лошадей, а Ярослав, через окно своей каморки переправил в повозку вещи, на столе которой оставил пригоршню монет в счёт оплаты хозяину. Не забыл прихватить спрятанные записи и купленную в Семнане книгу. А так же оружие, доставшееся ему от Коэна. Своё, взятое в Рахине, потерял в храмовой роще. Не делая огласки, Астиат открыл задние ворота постоялого двора, получив за содействие и помощь, пару золотых монет. Это, конечно, много, но не тот случай мелочиться.

 

Глава 32

Возвращение в Рахин заняло семь дней. Преодолев границу, в последнем трактире перед пустыней, Ярослав запасся водой и провизией. Навьючил лошадей, выкопал мешок с золотом и, не разбирая дороги, свернул с торного пути, держась как можно дальше к северу. Ошибиться с направлением не мог, как только на востоке появятся горы, он выйдет на Медный путь. А там рукой подать до Рахина. Таким образом, идущая по пятам погоня, не сможет так просто его обнаружить. Пустыня велика и если нет точного ориентира, как это было с Коэном, которого определяли, то по оставленным следам, то по направлению, то по облачку пыли, найти одиночного колесничего будет трудно. Во всяком случае, Ярослав опережал погоню на час или два. Теперь всё становилось проще, но первые три дня пути до пустыни, чувство страха напрягало, на каждом встречном посту стражи чудилась засада.

Наконец, преодолев многие версты, Ярослав увидел стены Рахина. С расстояния лагерь отряда Сетх показался Ярославу слишком большим, а приблизясь, заметил развивающиеся над палатками знамёна Риналя. Сердце наполнилось радостью при виде восхитительной картины, за время его отсутствия, к городу прибыла армия с Анастагором во главе.

Ярослава встречали, как явившегося с того света. Фесал, Нелей, командиры, колесничие, простые лучники и копейщики выбегали из палаток, радостно встречая пропавшего командира. Он сошёл с колесницы, традиционным жестом приветствуя простых воинов и благодаря за тёплую встречу. Фесал свидетельствовал официально от лица всего отряда, протягивая руку.

— Рад Вашему возвращению, наватаро Аослав! Вижу поход оказался не из лёгких?

Ярослав не стал делать хорошую мину при плохой игре и скрывать постигшую неудачу.

— Да…а, Наватаро, полный провал. Ренегата захватить не удалось, к тому же я потерял своего человека, — Стараясь не вдаваться в детали, сменил тему разговора: — Как обстоят дела у вас? Насколько быстро удалось взять город?

Фесал жестом предложил пройти в палатку командира, надёжно охраняемую в течение его отсутствия. Все вещи на своих местах, никто к ним и не думал прикасался. Даже оружие вождя вуоксов лежит там, где его оставили после боя.

Следом зашли командиры отряда и среди них Борода, Ярослав сразу приметил его, протянул руку.

— Здравствуй, дружище! Как добрался?

Борис пожал плечами, давая понять, что всё в порядке.

Прерванный разговор продолжил Фесал:

— Вернуть город не составило труда. Как Вы выражаетесь, наватаро Аослав: «Следует исполнить основную поставленную задачу, не размениваясь на второстепенные». Я начал штурм Рахина, предоставив нелюди свободный путь к отступлению. Для нас главное — занять город. Для нелюди — спастись! Вуоксы бежали, как только поняли, что мы за них взялись серьёзно.

— А что армия Риналя? Анастагор здесь? Какие новости из Араса? Что Семнан и его армия? — закидал вопросами Ярослав.

— Главная новость — армия Семнана стоит лагерем в дне пути от города и скорей всего завтра подойдёт к Рахину. Судя по донесениям разведки, намерения имеют серьёзные.

— Значит, будет бой?

— Скорей всего. Но Рахин уже в наших руках и мы его не отдадим.

— Значит, всё–таки я оказался прав! — воскликнул Ярослав, всплеснув руками. — Семнанцы изначально нацелены на Рахин, — и далее вопросительно, — Что Анастагор?

Ответил Нелей, поддержав Фесала:

— Я уже послал человека сообщить архимагу…

— Значит, Анастагор здесь! — радостно воскликнул Ярослав, — а армия Араса нас поддержит?

Анастагор здесь, — подтвердил Фесал, — и пять тысяч воинов…

В этот момент в палатку вбежал посыльный со словами:

— Архимаг просит наватаро Аослава пожаловать к себе…

Ярослав, обращаясь к присутствующим, извинился.

— Прошу прощения, я оставлю вас ненадолго…

* * *

Анастагор принял Ярослава в своём роскошном шатре с распростёртыми руками.

— Вот он — мой ученик! — воскликнул маг, идя на встречу и заключая в объятья. В шатре, кроме охраны, присутствовали ещё несколько человек, которых Ярослав лично не знал. — Весьма рад! Весьма, — похлопывая Ярослава по плечу, продолжал Анастагор, и заговорщически оглядывая присутствующих, — Ваши действия, молодой человек, заслуживают самого горячего одобрения. Возвращение города дало в наши руки серьёзные преимущества, стабилизируя обстановку на всем Медном пути от Рахина до Араса. Мне докладывают, уже сейчас караваны вынужденные долгое время ожидать прохода мимо Рахина, севернее Драконьих гор, готовы выступить и доставить к побережью богатые товары.

В ответ Ярослав поинтересовался:

— Мне рассказали о приближении армии Семнана?

— Да это так, — с готовностью подтвердил Анастагор, приглашая Ярослава к столу, заполненному бумагами, — Вы, наватаро, наверное, устали с дороги?

Ярослав ответил бодро:

— Тем не менее, готов приступить к обязанностям, — он ещё не успел сесть, Анастагор представил присутствующих командиров.

— Мирсил — командир отряда Колесничих Гор. Данос — старший хумарий отряда Яго. Алиат — старший хумарий отряда Аспис. Командир отряда лучников — Отис и другие.

После чего, Ярослав сел в кресло со словами:

Сколько у нас войск, уважаемый Анастагор, если это не секрет?

Архимаг поспешил уверить:

— От моего ученика не может быть секретов, наоборот я рассчитываю на деятельную помощь. Вы показали себя как разумный командир, несмотря на обстоятельства, выполнили поставленную задачу, захватили город. Надеюсь и в будущем сражении удача не отвернётся от Вас. С отрядом Сетх у нас сейчас пять тысяч пеших воинов, из них треть — отряды лучников. Три отряда колесничих — Гор, Паллант и Сетх, триста колесниц и всадников. Отряд колесничих Рамон с Сатраном во главе, я оставил прикрывать Аррас и идущие по Медному пути караваны. Три отряда хумм по сто в каждом, это отряды Яго, Аспис, Лилит…

— Какие действия Вы предполагаете, и какова моя роль? — вкрадчиво–размеренно спросил Ярослав.

Анастагор кивнул головой, присаживаясь в соседнее кресло. Присутствующие расселись, а маг продолжил:

— Вы, наватаро Ярослав, прибыли вовремя и к предстоящей битве, и нашему совету. Как раз обсуждали планы сражения…

— Я рад, что успел… — чуть склонив голову, вежливо произнёс Ярослав.

— Наш противник, — Архимаг показал жестом на бумаги, — по словам разведчиков, располагает примерно такими же силами. От двухсот пятидесяти до трехсот пятидесяти хумма. Где–то две сотни колесниц. Разведчики, утверждают — колесниц у семнанцев значительно меньше, чем у нас. Зато много пеших войнов — лучников и копейщиков. Точную цифру никто сказать не может, но тысяч шесть–семь. Силы примерно равные. Я планирую встретить врага на равнине к юго–западу от города. Место открытое и удобно для манёвра. Бой начнут хумма, затем прогонят врага или отступят за линию колесниц. На этом этапе мы сможем реализовать наше численное превосходство и уничтожить колесницы противника. Затем, когда боевые повозки врага будут изгнаны с поля боя, мы охватим пехоту в кольцо и уничтожим одним последним ударом.

Ярослав слегка кивнул:

— Моя роль?

— Вы, мой ученик. Будете находиться подле меня, как и положено ученику академии. Отряд Сетх остаётся в Вашем распоряжении, и призван сковать врага на правом фланге. В центре колесницы отряда Гор, левее — Паллант. Когда будет атака колесниц, я позволю отлучиться — участвовать в ней… — и через паузу, — Что скажите? Мне интересно Ваше мнение о предстоящем сражении, тем более Вы показали себя в бою под Рахином, как хороший, стратег, разбив вдвое превосходящего врага.

Ярослав ответил после раздумья, как бы нехотя:

— Не смею противоречить, наватаро Анастагор. Вы мой командир и учитель, но есть несколько замечаний.

— Каких? — живо заинтересовался архимаг, в отличие от остальных командиров, большинство из которых сделали кислые мины, скептически относясь к «советам» чужака. Он для них не авторитет, а выигранный накануне бой, наоборот, раздражал, вызывая досаду.

Во–первых, — продолжил Ярослав, подбодрённый интересом Анастагора, — нахожу себя более полезным в порядках воинов, нежели Ваших учеников. Из меня никудышный маг. Впрочем, Вам виднее, Вы мой учитель…

Анастагор согласно покачал головой:

— Действительно виднее… Я никогда не сбрасывал со счётов Ваши способности. Просто нужна практика и пример опытных магов.

— Далее хочу заметить, — продолжил Ярослав, не обращая внимания на слова архимага, — построение на равнине к западу от Рахина имеет за спиной очень неудобное русло древней реки. Сейчас Вади ещё не пересохла, и если нас разобьют, некуда будет отступать. Переправа через Вади превратиться в хаос. Опасно иметь за спиной реку или болото.

Анастагор безмятежно уточнил:

— Думаю, мы будем достаточно далеко от Вади, чтобы в случае отступления спокойно отойти к северу или югу, где и переправимся.

— С моей точки зрения позиция к северу от города много удобнее, — размеренно–спокойно продолжил Ярослав, — Противник занимает агрессивную тактику и для успеха вынужден атаковать. Наша стратегия — выжидательная, основана на контратаке. Грех не воспользоваться такой сильной позицией, как крепость Рахин. Предлагаю растянуть пехоту от стен крепости на северо–восток к холмам, пересекая Медный путь. На правом фланге разместить укрепление в виде лагеря. Укрепить линию пехотинцев кольями и засекой. Всех хумма сосредоточить на правом фланге в районе лагеря, откуда они ударят на приближающегося врага, на его левый фланг и колесницы. Не сомневаюсь, при таких условиях и концентрации хумма на узком участке фронта, враг будет опрокинут и окружён справа, со стороны открытых пространств, где и хумме и нашим колесницам есть место развернуться…

Старший хумарий отряда Яго — Алиат, возмущённо вскинув брови, прервал его:

— Если все хумма будут на правом фланге, кто защитит центр и левый?

Оборотясь к Алиату, Ярослав ответил резко:

— Только пехота — опираясь на засеки, вкопанные колья и другие препятствия. Уверен, стоит нам смять их фланг, вся армия поспешит отойти, но другого пути не будет, как идти на запад через Вади. Даже если мы их не разобьём в самом бою, уничтожим при отступлении.

Воины, слушая слова Ярослава, недоверчиво качали головами, послышались возражения.

— А если противник не пожалеет начать бой на этой позиции, и переправиться через Вади в районе оазиса?

— Мы переместим наши силы по краю Вади к оазису, не позволяя переправляться. Тоже самое будет и южнее. В любом случае, география этого места такова, что везде находим для себя естественные защиты, трудно преодолимые для врага, и только с севера, со стороны Медного пути, открытое пространство. Враг, хочет он того или нет, будет принуждён атаковать здесь…

— Но достаточно открытых пространств с юга и востока! — вновь с жаром возражал Алиат.

— А нам какое дело? Обратимся на юг и всё. Если, конечно, позволим преодолеть Вади. А мы не позволим.

— Хорошо, — прервал назревающий спор Анастагор, — я выслушал, и учту советы. К сожалению, Ваш способ действий, Ярослав, — слишком нов. Чтобы полагаться на подобную стратегию нужен серьёзный опыт. У нас он, конечно, есть, но в несколько иных действиях…

Ярослав пожал плечами.

— Была бы честь.

— Вы останетесь отобедать со мной? — учтиво спросил Анастагор.

— С великим удовольствием, учитель. Только позвольте привести себя в порядок. Я с дороги.

— Не смею препятствовать! — воскликнул архимаг, — и жду к себе, когда будете готовы.

Откланявшись, Ярослав оставил шатёр Анастагора, чтобы уйти к себе, помыться, побриться и выполнить кое какие дела.

* * *

Рядом с палаткой, его встретил Борода, которому Ярослав жестом приказал следовать за собой.

— Где Анатолий? — не утерпел друг.

— А хрен его знает где, — само собой вырвалось у Ярослава, — этот тип болван или предатель.

— Что случилось? — взволновался Борода.

— Случилось? Я всё провалил, доверив пленного Шведову. Олег изначально не доверял этому человеку и направил с нами, чтобы проверить в деле. И вот, как только коснулось серьёзных вопросов, Анатоль исчезает вместе с пленным.

— Он бежал?

— Нет. Слушай как было дело. Поймали беглеца, и я отсылаю с ним Шведова, подобно тебе с мешком в Риналь. Сам иду на разведку Семнана с целью прикончить там одного опасного нам человека или, если удастся, взять языка из высокопоставленных лиц асмаилитов. И бац. Попадаю в засаду. Меня берут под белые руки, препровождают в темницу, но предо мной как в страшном сне является тот самый пленник, которого связанным я три дня назад отправил в Рахин вместе с Анатолем. Представляешь облом увидеть гада на свободе, в обществе единомышленников, указывающим на меня пальцем, как на шпиона. Поневоле задумаешься.

— Из твоего рассказа не следует, что Анатолий нас предал.

— Не спорю… и буду рад ошибиться. Унося ноги из Семнана, я не имел возможности узнать судьбу Анатолия. Но смотря на странные обстоятельства бегства пленника, нам следует организовать спасение. И даже не ради его жизни, что само по себе ценно, то хотя бы всё выяснить. К сожалению, у меня сейчас связаны руки договором с Риналем, но я не успокоюсь пока не верну Анатоля, и тем более, если он действительно предал.

Кстати, где мой мешок?

— Да здесь, в палатке, — сделал удивлённую физиономию Борода.

— Не вижу.

Борода усмехнулся над своей предусмотрительностью.

— Да прикопал я его здесь. Никто и не заметил.

— Ну, тогда доставай.

Борода быстренько раскидал кучу вещей, громоздящуюся ещё с момента установки палатки, загнул край расстеленного на земле покрывала и, подняв дернину, извлёк из неглубокой ямки не безызвестную козью шкуру — точнее набитый землёй и золотом мех. Ярослав осмотрел завязки, найдя вплетённые в них волосы не разорванными и восковые печати целыми. Тихо молвил:

— Не вскрывал?

Борода обиженно дёрнул плечами.

— Очень надо… Сказал не открывать, я не открывал.

— Верно… — примирительным тоном молвил Ярослав, — но узнаю, что обманул, прибью.

Развязал сыромятные ремни, горстью извлёк на свет землю вперемешку с золотыми долями.

Борода ахнул, шёпотом просвистел:

— Золото! — и затем ещё тише, — так и знал, что ты прикарманил стоящее, а ведь ничего не сказал. Думал, кину.

— А хрен тебя знает, за такую сумму любой маму родную удавит. Не то, что семью бросит.

Борода зло огрызнулся:

— Не что я нехристь!

— Давай выгребай, будешь считать. Золотишко чужое и его надлежит вернуть. Иначе нам не поздоровиться. И только в том случае, если владельцы расщедрятся, кое–что перепадёт.

— А нам это надо? — саркастически спросил Борис, делая вполне определённый намёк.

— Подумай, Борис. — Вкрадчиво разъяснял Ярослав. — Как семнанец грузил золотишко в колесницу, видели сотни глаз, и связать концы с концами — легко. Ренегат пойман — скрывать это мы не можем. Да и не станем. Значит золото у нас. Поди докажи, что он его спрятал…

Борода напирал:

— Сказать, мол, в глаза не видели… Спрятал золото ренегат, а мы не при делах…

— Вот, если бы действительно не при делах, то и упёрлись. Идите все на фиг… А раз золотишко у нас, то и запираться не будем, иначе рано или поздно всплывёт. А какой удар по репутации — воры!

— Да, хоть отсыпь по горсти!

— Ну это не грех, отсыплем, когда сосчитаем. А расщедрятся горожане, подкинут на чай, и всё в порядке, и мы при деньгах.

Когда собрали все золотые доли до единой, сосчитали, уложили в подходящую кожаную суму. Ярослав крикнул посыльного, приказав немедленно вызвать пританов, а денщикам прибраться в палатке.

* * *

Спустя пару часов, когда Ярослав помылся, побрился и надел свой лучший наряд — голубой плащ и пурпурную тунику. Опоясался рубиновым мечём, а на ноги надел изящные сандалии Коэна Чала, которые каким–то чудом сохранились за время бегства из Семнана, привязанными к поручням колесницы. И был готов отбыть на ужин к Анастагору. Появились представители города. Несколько достойных мужей в возрасте, в скромной холщевой одежде по здешним меркам вполне приличной. К этому времени Ярослав переправил в палатку и второй мешок, присовокупя к возвращаемым и небольшую часть его самых приметных вещиц. Создавая впечатление целостности добычи. Конечно, горожане поймут — часть золота он прикарманил, но останутся довольны, возвратом и, пожалуй, станут благодарить. Таким образом, он прикрывал своё грязное дело, одновременно имея шанс прослыть щедрым и честным человеком. Во всяком случае, считал справедливым рассчитывать на комиссионные, за труды по сохранению для граждан Рахина ценностей, но иного способа получить часть, кроме как присвоить, не имел. Рахинцы люди строгих правил, благодарность в их среде, редко может выходить за рамки мелких сумм. Хотя по традиции обязательна.

Он предварительно выложил на столе золото, женские украшения и обратился к вошедшим с такими словами:

— Сакора яна Оуна наватаро. Во время погони за ренегатом мною захвачены сокровища, возможно похищенные в вашем городе.

Кроме Ярослава в палатке присутствовали и другие командиры отряда Сетх: Фесал, Нелей, Астипол, для придания возврату ценностей законного характера.

Ответил горожанин по имени — Грамон, которого Ярослав помнил по освобождению каравана с пленниками, именно он первым сообщил о бегстве ренегата. Человек оказался одним из пританов города.

— Действительно, наватаро Аослав, нелюдь похитила в городе, принадлежащие нам ценности. Затем мы видели, как мешки с золотом грузили в колесницу ренегата. Тому много свидетелей… — спутники живо закивали.

— Узнаете ли вы эти козьи меха, и есть ли среди присутствующих здесь предметов знакомые или принадлежащие вам?

— Да, Оуна наватаро, — отвечали пританы по очереди, — меха, действительно, похожи и среди золотых вещей есть наши. А один выразился точнее:

— Вот эти — подвески моей жены.

Ярослав не стал продолжать бесполезное дознание, и так ясно, что золото рахинцев.

— Хорошо, наватаро, я верю вам, можете забрать. Но среди ценностей могут оказаться предметы, украденные нелюдью в других городах или поместьях. Если хозяева отдельных предметов не объявятся, прошу вернуть их мне. Я постараюсь найти владельцев или их родственников.

Пританы с благодарностью приняли золото, пообещав обязательно вернуть бесхозные, чтобы Ярослав использовал их по собственному благоизволению.

 

Глава 33

Армия Семнана подошла к Рахину на третий день по возвращению Ярослава в город. К этому времени риналыды уже стояли лагерем в пяти верстах к западу от оазиса на пустынной местности, достаточно ровной для действий конницы, но пересечённой невысокими пологими всхолмлениями, тянущимися длинными грядами с севера на юг. Они ограничивали видимость несколькими соседними холмами, оставляя прочее пространство вне поля зрения. Анастагор приказал занять лагерем вершину одного из них, у подножия которого располагалась равнина, способная стать полем битвы. На противоположной стороне уже присутствовали разъезды врага и по сообщениям разведки, армия Семнана стала лагерем в пяти верстах к западу.

Удушающая жара размягчала людей, делая вялыми, каждый стремился найти тень. Бывалые воины поговаривали о пыльных бурях, свирепствующих в сухой сезон. Действительно, ветер крепчал, срывая струйки песка с вершин барханов, унося к соседним холмам наметая новые дюны. Извилистые змейки песчаных заносов струились по равнине, взбегая к вершинам холмов, наметая в неудобьях целые горы. В редких местах сквозь песок проглядывала жёсткая трава, колючий кустарник, обломки камней и скал.

Обе армии не торопясь, выжидали подходящего случая начать сражение, или ошибки, которую по неразумию допустит противник. Дважды рано утром семнанцы выходили в боевых порядках на равнину, готовые начать бой. Дважды оба войска, простояв несколько часов друг против друга, возвращались в лагеря, не найдя причины начать битву сегодня. Каждый ожидал ошибки, неверного действия или отделения части войска. В отличие от основных сил — пехоты и хумма, отряды колесничих активно действовали в окрестностях лагерей, начиная с переправы армии через Вади и подхода семнанцев. Колесницы и всадники прикрывали переправы, идущие пустыней караваны с продовольствием, вели разведку и досаждали врагу, чем только могли.

К разочарованию Ярослава, Сетх всё это время действовал без него. Анастагор требовал присутствия среди двадцати магов в рядах основных сил войска. В отраде его замещал Фесал. Нелей на время битвы вернулся в отряд хумариев. Пехота Сетх, в основном, стояла на охране лагерей от колесниц врага. Несмотря на недавно одержанную победу, им не доверяли. Возможно, по причине значительного числа среди них случайных людей, моряков флота и лучников с галей. Как водится, армия недолюбливала флот.

Ярослав, проведя два дня вхолостую, утром третьего просил Анастагора:

— Учитель! — в присутствии десятков волшебников, он обращался к архимагу в соответствии с правилами академии, — Учитель! Нет никакой уверенности в начале битвы именно сегодня. Позвольте мне с отрядом сделать вылазку на левом фланге врага. Разведчики доносят: семнанцы невдалеке от позиций под прикрытием пехоты и небольшого укрепления роют колодцы. Позвольте мне с отрядом прервать работы, прогнать врага и уничтожить построенное.

Алиат, — старший хумарий отряда Аспис, выразил согласие с мнением Ярослава.

— Вполне возможно, семнанцы желают перенести лагерь ближе к передовой, нам стоит помешать работам. Чем дальше лагерь врага, тем лучше.

Анастагор, выслушав мнение командиров, выразил согласие.

— Хорошо, но по захвату укрепления и разрушения колодцев, немедленно возвращайтесь назад. Я хочу, что бы Вы, Ярослав находились под рукой.

* * *

Ярослав повёл Сетх в атаку на правом фланге, с охватом строя врага и выходом в тыл. Противоборствующие армии выстроились друг против друга на расстоянии в версту. С той и другой стороны сотни хумма стояли вдоль передней линии фронта в шеренгу. Ждали приказа начать атаку. На расстоянии в сотню метров позади, колесницы, вытянутые так же в одну линию, а ещё далее пехота. Лучники в первых рядах, за ними копейщики. Отряд Сетх, покинув место в строю на крайнем правом фланге и пройдя сквозь строй хумма, устремились в атаку, огибая противника.

Со стороны врага последовала немедленная реакция. Часть колесниц, выдвинулась дальше в поле, стремясь не допустить прорыва. Различие между отрядами колесниц оказалось крайне заметно. Сетх значительно превосходил семнанцев в числе. Пятьдесят колесниц и сто всадников, дополненные пехотинцами из лагеря, противостояли просто пятидесяти колесницам Семнана, то есть выделенному полуотряду. Вероятно, их командиры не посчитали всадников силой. Оба отряда сошлись в чистом поле вне основных боевых порядков.

Ярослав, как и под Рахином, возглавил всадников, только сейчас атаковали развёрнутым строем. Две шеренги по пятьдесят всадников в каждой. Как и в бою с нелюдью, колесницы Астипола связали врага боем, а конница беспрепятственно зашла в тыл семнанцев, окружив врага. Образовалась свалка. Всадники атаковали колесничих в спины, взяв длинные копья подмышку, как их учил Ярослав. Колесничие не успели вовремя развернуть повозки, чтобы выйти из–под удара. Половина их полегла на месте под ударами копий, а те, кто выжил, принуждены спасаться, пробиваясь сквозь рады колесничих Сетх.

Ярослав, находясь среди всадников, участвовал в бою наравне со всеми. Казбек, во время разворота строя и охвата врага, вырвался вперёд. Ярослав, взяв копьё на перевес, атаковал ближайшего колесничего, ударив в подставленный щит. В этот момент возница врага, пытался проскользнуть между двумя встречными ринальскими повозками, но не справился с управлением. От удара колеса сцепились, не позволяя выполнить какой–либо манёвр. Кони дико ржали, пытаясь вырваться из сцепки, возницы били их рожнами, колесничие вступили в рукопашную, образовалась свалка и невообразимая толчея. Из под копыт, мечущихся лошадей, летел песок, меж обезумевшими упряжками сновали пехотинцы, кто в одиночку, кто мелкими группами, пытались уничтожить экипажи семнанцев.

В сутолоке боя, удар Ярослава оказался неудачен, копьё скользнуло по хлипкому щиту, не поразив противника. Казбек и колесница сошлись так близко, что враг пытался ударить Ярослава в грудь, но бригандина хорошо защитила. Длинное рыцарское копьё в тесноте оказалось бесполезно, и Ярослав бросив его, вынув из ножен бранк, но поздно. Колесничий риналец и копейщик доставленный к месту боя, одновременно прикончили яростно защищающийся экипаж вражеской колесницы. Ярослав даже не успел внести свою лепту в победу, как пехотинец, просунул острие копья сквозь сопряжения чешуйчатого панциря врага и поразил отвлечённого боем колесничего в спину. А, со сцепившейся в бою колесницы, воин риналец нанёс удар вознице копьём в шею, так же опередив командира отряда.

Казалось, победа досталась быстро, без серьёзных потерь, и теперь предстоит выполнить задачу до конца, разрушив возводимое врагом укрепление, но события приняли иной оборот. Возможно командиры армии Семнана, остались не довольны ходом малого скоротечного боя на левом фланге. Он не только нарушал картину будущей победы, но и рисовал перспективы остаться вообще без колесниц, которых в армии Семнана итак мало.

Ярослав всем телом ощутил разрыв фаербола в непосредственной близости от себя. Его тряхнуло, но не так, чтобы вылететь из седла. Обратив внимание на грозящую опасность, он поднял взор к небу, где по крутой траектории приближались ещё десяток огненных шаров. В бой вступили колдуны врага, и так казалось, на первый взгляд, все фаерболы летят именно в него — Ярослава. В следующую секунду понял — стреляют не лично в него, а в следующее по пятам бело–золотое знамя. И в тот же миг настиг грохот разрывов, всё вокруг заволокло дымом и пылью. Понимая необходимость быстро вывести Сетх из под обстрела, иначе отряд понесёт большие потери, на деле ничего не мог сделать. Командир, идущий впереди строя, лишается возможности управлять людьми и боем. Оглохший от разрывов Ярослав, нашёл Бориса со знаменем в руке и приказал немедленно выдвинуться сквозь хаос битвы, увлекая за собой людей к отступлению.

Борис, не рассуждая, пустил коня вперёд, проскальзывая мимо сцепившихся повозок, всадников и пехотинцев. За Борисом последовали ближайшие войны, а Ярослав тщетно искал глазами Астипола или Кария. Не найдя, обратился к первым попавшимся колесничим с криком приказа: — Отступаем! Всем отходить! Иначе, нас закидают огнём!

Колесничие и сами не промах, быстро разворачивали упряжки и начинали отступление. Ярослав стараясь не отстать последовал за беспорядочно удирающей толпой. Казбек бесился, раздражаемый близостью разрывов и твёрдой рукой хозяина, удерживающей на месте.

Отряд переместился на правый фланг армии Риналя, где построился в боевой порядок. Преследуемый взмывающими фаерболами. Рвущимися в виде огненных бомб под копытами коней.

Астипол подкатил колесницу к восседающему на коне Ярославу.

— Наватаро, — спешно обратился он с вопросом, — похоже, нам не удастся прорваться в тыл неприятеля?

Ярослав отвечал, глядя на начало боя и всё ещё преследующие отряд близкие разрывы.

— Если честно сказать, армия Семнана не стая безмозглых вуоксов. Пожалуй, мы даже несколько запоздали с отступлением.

Присутствующий Фесал внёс замечание.

— Если бой всё же разгорится, колдунам Семнана будет не до нас. Тогда появится шанс прорваться в тыл.

— Остаётся выжидать, — предложил Ярослав, — как только появится возможность, мы атакуем с фланга или тыла. А сейчас, наватаро, наведите порядок, восстановите строй, замените раненых людей и лошадей. Слава предкам, мы не понесли серьёзных потерь.

Ярослав, выглядывая приближающиеся траектории ярких шаров, размышлял: «Ему велели вернуться к архимагу после разрушения строящегося лагеря. А стоит ли исполнять команду Анастагора буквально? Приказ ещё не выполнен»… Меж тем, колдуны всерьёз взялись за Сетх. Как видно, из места решив наказать сбежавшего победителя. В окрестностях отряда в небо взвились струйки пыли. Демоны пустыни — песчаные смерчи обрушились на незащищённых магией людей.

* * *

С той и другой стороны взмывали в небо золотистые, зеленоватые, и даже белые огненные шары. На излёте они ударяли в поставленную перед армиями магическую защиту, рассыпаясь тысячами слепящих глаз искр, дымных разрывов и вспышек, подобных электросварке. Под тяжестью ударов купол защиты прогибался, в местах искривлений расцвечиваясь радужными всполохами, энергетическими сгустками, в виде молний пробегающих по сфере. Обе школы магов вступили в бой, но явного перевеса в начале битвы не выявилось, и командующие армиями, вероятно, решили пустить в ход иные аргументы.

Шеренга хумм врага дрогнула и, развивая скорость, понеслась на ринальцев. Расстояние между противниками составляло не менее версты, и пройти его следовало под огнём противника. Хуммы развили максимальную скорость, стремясь быстрее преодолеть опасное пространство и ударить со всей силой. Часть пути их оберегала поставленная защита, но, чем ближе к врагу, тем чаще фаерболы магов Риналя разрывались у ног хумма. Ринальцы запоздали с началом ответной атаки, но и потерь не несли. Только, когда хумма врага преодолели половину пути, разделяющего армии, взревели трубы, забили барабаны, ринальцы двинулись вперёд.

Схватка хумариев состоялась на расстоянии в четверть и менее версты от стоящих на позициях колесниц Риналя. Боевые животные сцепились в смертельных поединках.

Нелей участвовал в составе своего отряда Яго, оседлав немолодого, но сильного и опытного хумму Даус (демон, чёрт). Чёрная его шерсть отливала блеском во всех отношениях ухоженного зверя. Злобное выражение маленьких карих глаз, выдавало характер агрессивно–темпераментного бойца. Даус бежал вперёд, подняв короткий хобот и издавая звуки трубного рёва. Держа равнение и не вырываясь вперёд. Нелею не приходилось строго управлять хуммой с помощью рожна, Даус сам знал как вести себя в бою. Тело хуммария покрывала чешуйчатая броня, от оплечий до щиколоток, набранная из маленьких позолоченных пластинок, нашитых на матерчатую основу. Голову украшал причудливый, островерхий бронзовый шлем, с широкими полями. По поверхности украшенный глубокой чеканкой на мифологические темы. Шею защищала плотная, чешуйчатая бармица, на предплечьях пластинчатые наручи, защищающие вдобавок и кисти рук. Обут воин в изящные сандалии, в руках держал лёгкое копьё и щит. На широком богато украшенном золотом поясе — меч–спата, в серебряных ножнах.

Волею случая противником Нелея оказался семнанец–хуммарий на сильном, но молодом звере, в простых доспехах. Начищенные до блеска стальные пластины брони дополнял бронзовый шлем, в традиции Семнана изображающий хищника, в данном случае — ящера рагнара. Шлемы других воинов напоминали иных зверей и мифологических существ: крокодилов, драконов, волков, тигров. В руке он держал копьё под током которого направлял хумму.

Хуммарии сцепились с разгона, стремясь сшибить врага уронить, растоптать. Семнанец ударил первым, желая поразить Нелея в прикрытое стальной гротескной маской лицо, но тот подставив щит уклонился от удара. Тем временем опытный Даус, сходу вонзил покрытые отточенной сталью бивни в шею хуммы врага, одновременно резкими умелыми движениями, стараясь поддеть край защитной попоны.

Враг, почувствовав боль, (Даус всё же достал его) неистово взревел и извернувшись на месте в свою очередь стал остервенелыми движениями бить бивнями в бок Даусу, стремясь или пробить попону или поддеть её. В этот миг Нелей получил страшный удар бивнем по ноге и, сдерживая желание закричать от боли ударами древка копья, осадил Дауса, принудив отступить, тем самым избегая неминуемого поражения. Умное животное быстро сообразило, что от него требуется, и заученными движениями сделало несколько шагов назад, продолжая яростно защищаться, нанося ответные удары, одновременно издавая дикий затравленный рёв. Казалось Даус остался крайне недоволен нелепым приказом отступления, когда есть все шансы победить.

Враг, видя отступление и рану Нелея, немедленно поспешил продолжить успешную атаку и направил хумму вперёд. Атака вновь оказалась успешна — обескураженный стремительным напором молодого врага, Даус вынужден отступить назад до такой степени, что сел на землю задом. Положение Нелея в седле оказалось крайне опасным, он мог просто выпасть из него, с трудом сдерживая копейные удары семнанца. Казалось ещё миг, ещё напор и их сомнут, всё будет кончено для Дауса и Нелея.

* * *

Наблюдая за ходом сражения, Ярослав заметил благоприятные условия для атаки. Хуммы врага сильно оторвались от строя пехоты и колесничих. У отряда Сетх появился шанс, находясь вне основного порядка ринальской армии, атаковать хумариев во фланг и тыл, не опасаясь ответных действий пехоты и колесничих врага. Противник выдвинул в прикрытие фланга всё те же уже потрёпанные в схватке упряжки. Ярослав мог не опасаться получивших хорошую взбучку семнанцев, Астипол с колесничими вновь прикроет атаку всадников. Подозвал Фесала, Кария и других командиров, указал на выгоды ситуации.

— У врага меньше колесниц, потому можем действовать самостоятельно, не ослабляя порядки армии. К тому же противник потерял на нашем фланге десять–двенадцать боевых повозок. Астипол, прикройте нас, если враг захочет помешать атаке.

Фесал резко выразил своё несогласие:

— Мы не можем вступать в бой без приказа — это преступление!

Ярослав, конечно, понимал, но шанс упускать не хотел.

— Анастагор и командиры отрядов не понимают, какую теряют возможность выиграть сражение. Они не понимают, зачем вообще нужна конница, и, если сейчас не покажем силу и назначение, нас и далее будут использовать в качестве разведчиков, посыльных и охраны лагеря. — Он обратился к войну в данный момент адъютанту. — Скачите к Архимагу и передайте: Командир отряда Сетх просит разрешения атаковать с фланга и тыла хумм врага.

Сам немедленно возглавил строй воинов. К этому моменту хумарии Риналя и Семнана сошлись в жёсткой схватке, и Ярослав понял — медлить нельзя. Жестом приказал вновь поднять своё знамя и трубить атаку. Всадники сорвались с места, сразу переходя на рысь. Расстояние между отрядом Сетх и флангом яростно дерущихся хумариев, составляло от двухсот до трехсот метров. Конница Ярослава пролетела его в считанные минуты. Враги, ожидая атаки, выдвинули наперерез до пятидесяти колесниц, но Астипол развернул упряжки фронтом к грозящим ударить в тыл врагам и защитил всадников.

Помощь пришла неожиданно, хумарии даже не успел понять, что собственно произошло, но возвышающийся в седле противник вдруг всплеснул руками, открылся и Нелей увидел острие копья резко вышедшее прямо из покрытой стальной чешуёй груди врага. Гранёное острие вошло в спину, пробило панцирь словно он был из ветвей виноградной лозы и вышло из груди врага на полтора десятка вершков.

В следующий миг Нелей осознал происходящее. Врага с тыла атаковали всадники с длинными копьями на перевес и практически ни одно из них не прошло мимо цели. Ринальцы ударяли в неприкрытые спины людей и животных. Последствия атаки не заставили себя ждать, немедленно оказалось убито или тяжело ранено более полутора десятка животных и хумариев. Потерявшие своих седаков хуммы врага потеряли интерес к схватке и бежали с поля боя.

Враг Нелея выпал из седла, а его хумма, надо отдать ему должное, даже почувствовав гибель хозяина, не вышел из боя. Вероятно очень любил седока. Осознав неизбежное и всю трагедию происходящего, взревел дико и безнадёжно, с тоном отчаянной тоски. Бросился на Дауса с Нелеем, вероятно стремясь отомстить или же ища смерти в бою. Меж тем ситуация вокруг поединка резко поменялась. Многие хуммарии врага погибли, а Нелею незамедлительно пришли на помощь товарищи. Сначало его друг и сосед по строю Волио, оттеснил взбесившееся, лишённое седока животное, позволив Даусу крепко встать на ноги и продолжить бой. Затем воин из второй волны всадников вонзил копьё в спину хумма, а подоспевшие хумарии окружили несчастное животное и забили насмерть копьями и бивнями. Издав последний тоскливы рёв хумма умер прикрыв тяжёлым телом труп хозяина.

Враг бежал, от чего Нелей получил передышку и возможность осмотреть рану. Отряд Яго выравнивал ряды, хуммарии с трудом удерживали животных от попыток начать преследование врага без приказа командиров. Нелей отстегнул пряжку левой пелерины прикрывающей соответственно левую ногу и к счастью заметил, что всё не так плохо как можно ожидать. Пелерина выдержала удар, покрытого металлом бивня, но он оказался сильным, кровь проступила сквозь ткань. Ощупав ногу Нелей предположил — кости целы. Видя ранение, командир отряда Данос раздражённо бросил, проезжая мимо строя хуммариев: «В чём дело Нелей? Вы тяжело ранены?»

В ответ Нелей сморщил лицо от боли, стараясь перевязать рану.

— Думаю я способен продолжить бой.

— Тогда заканчивайте быстрее и займите место в строю. Вас никто не обязан ждать.

Не считая себя обязанным уделять больше внимания одному из воинов, Данос продолжил путь вдоль радов хуммариев, резко выкрикивая команды, спеша восстановить строй для новой схватки, которая могла последовать в любой момент. Враг бежал и его следует начать преследовать как можно раньше.

* * *

Схватка хумариев скоротечна, но когда конница подоспела к месту боя, перевеса сторон ещё не образовалось. Хумма сцепились, поражая друг друга бивнями, хумарии кололи копьями, при возможности, рубились мечами. Ярослав направил острие копья в сторону ближайшего хумму, стремясь поразить животное со стороны крупа в разрез прикрывающих его попон. Помощь оказалась как нельзя кстати. Молодой и сильный враг одолевал ринальца, хумма которого сел на зад, не в силах сдержать натиск смелого зверя, ещё секунда и семнанец повалит наземь и, поддёв попону распорет несчастному левый бок. Ярослав ударил со спины, между попонами прикрывающими круп животного и его бок. Копьё, не имея препятствия, вошло в тело настолько глубоко, насколько позволяла сила удара, несущегося во весь опор всадника. От боли поражённый хумма с душераздирающим предсмертным рёвом встал на дыбы, оборотился в сторону нежданного врага, от чего его хумарий выпал из седла, и с протяжным стоном рухнул на бок, чуть не задев Казбека бивнями.

Ярослав выпустил из рук копьё, когда по инерции оно подалось назад, и удерживать не было мочи. Сразу дал Казбеку шпоры, разворачивая и стремясь как можно быстрее уйти с линии атаки. Вынимать меч и рубиться в данном случае бессмысленно. Просто не с кем. Хумма настолько подвержены в бою ярости, что бросаются на всадников и опрокинув, стараются пропороть бивнями, потому рубка в битве с хуммой бесполезна — затопчет. Таранный удар копьём — шанс всадника обрести победу в схватке с хуммой, затем стоит отойти и перегруппироваться, получить новое копьё для последующей атаки.

У всадников Сетх не было такой возможности и, зная особенности боя с хуммой, они, потеряв копья, отходили, давая простор товарищам. Быстро вывели из строя полтора–два десятка животных ударами в спину и бока, чем облегчили победу хумариев на правом фланге.

* * *

Обрушив строй, ринальцы бросились во след бегущим, и, постепенно, весь фронт врагов дрогнул, обратясь в паническое бегство. Хуммы Риналя неслись следом, нагоняя и убивая отставших или зазевавшихся.

К тому времени Ярослав вывел своих людей из пекла битвы, устремив отряд к преследованию бегущего противника. На фланге, нагоняемые Астиполом спешно отступали колесничие, а в центре назревали и более серьёзные изменения в ходе боя. Колдуны, боясь поразить своих, прекратили кидаться огненными шарами, лишь изредка, на дальней дистанции пробуя защиту вражеских магов. Ряды колесниц Семнана уже отступали, предоставив поле боя пехоте. Их убегающие хуммы, так же прошли в тыл, сквозь оставленные пехотой проходы. После чего вновь сомкнула строй.

Разгорячённые битвой хумарии Риналя, окрылённые успехом и радостью победы, на спинах бегущего противника ворвались в ряды пехоты, всюду сея гибель и страх. Очень быстро сопротивление оказалось сломлено, и вся армия Семнана обратилась в бегство. Участие в двух тяжелейших схватках, потери и ранения, не позволили ринальцам начать преследование отступающей армии. Хумма устали. Бегущих преследовали колесничие, в том числе Сетх, волею случая, оказавшийся ближе всех к врагу. Ярослав и его люди участвовали в погоне, убивая и беря в плен, Усилия Сетх нашли поддержку со стороны других колесничих, но лишь частично. Отряд Гор прекратил преследование перед строящимися укреплениями и вернулся к армии. Остальные сделали это ещё раньше. Наибольшего успеха добился только Сетх.

* * *

У Ярослава имелся приказ атаковать отряд пехоты, занятый на работах, по постройке нового лагеря вблизи передовой. Приказ никто не отменял, битва лишь задержала исполнение. На подходе к месту, Ярослав остановил людей и распорядился перегруппировать отряд. Быстрое преследование внесло элемент беспорядочности. С расстояния в сто–двести метров осмотрел место проводимых работ, пытаясь определить наиболее лёгкие способы выполнения задачи.

Пехота Семнана осталась на позиции, несмотря на то, что остальная армия: хумарии, колесничие и основные силы ушли далеко. Противник до двух сот пехотинцев занимал протяжённый по фронту холм, не более десяти метров высотой, пологий и песчаный. Дюны вплотную подходили к его подножию. В песке прорыто что–то вроде рвов, уставлены редкие частоколы. На взгляд Ярослава, действительно нечто вроде заградительной линии. Возможно, семнанцы действительно хотели перенести сюда лагерь. В силу незаконченности, устроенные препятствия не играли серьёзной преграды, и перегруппировав отряд, Ярослав приказал атаковать, сам на этот раз в схватке не участвуя. Две предыдущие в этой битве показали абсурдность присутствия командира в первых рядах, не из–за риска гибели, а полной потери управления боем. Традиции и предвзятое мнение вынуждали поступать именно так, а не иначе. Только участвуя в бою лично, военноначальник получал уважение подчинённых.

— Астипол, — отдавал распоряжения Ярослав, — атакуйте с фронта, через разрывы в недостроенных укреплениях. Карий, — Ярослав посчитал командиру его всадников уже стоит доверить самостоятельные действия, — обойдите позиции врага с фланга и атакуйте в спину. Даже если это не станет неожиданностью, всё едино способствует победе.

Фесал предложил не торопиться с началом атаки:

— У нас сейчас нет пехоты, может, стоит подождать некоторое время, послать разведчиков, чтобы Оройт привёл лучников и копейщиков.

На взгляд Ярослава, Фесал за короткое время, уже привык к удобству, доставляемому собственной пехотой, что предпочёл потерять время, нежели атаковать исключительно колесницами. Ещё недавно подобное отношение к пехоте многих могло рассмешить. Колесничие всегда действовали самостоятельно, презирая пехотинцев. Ярослав ответил уклончиво:

— Сейчас становится заметно, наватаро Фесал, насколько важно значение пехотинцев в бою и острая необходимость усиления их подвижности. Пехота должна иметь возможность сопровождать нас, наравне с колесничими и всадниками.

— Хорошее дело, но как его исполнить?

— Каждый пехотинец должен иметь собственную лошадь. К сожалению, сейчас долго ждать подхода Оройта с лучниками, благоприятная обстановка может измениться. Я считаю, атаковать следует немедленно. У противника порядка двухсот человек, у нас — столько же. Наватаро Астипол, начинайте.

* * *

Ярослав взмахнул рукой и колесницы Сетх сорвались с места, на рысях уходя к холму, занятому врагом. Полетели стрелы, но плотные попоны лошадей сдерживали их.

Преодолев более половины расстояния, и до противника оставалось пятьдесят метров, над позицией врага взметнулись белые облачка, раздался странный грохот, подобный раскатам грома. Скачущие во весь карьер лошади, словно налетели на невидимую стену. Некоторые из них падали с ног, поражённые неизвестным образом, другие, раненые, поднимались на дыбы, и, рухнув оземь, бились в страшных предсмертных конвульсиях. Несколько повозок, не удержав равновесия в беге, перевернулись, воины вылетели из них, падая, куда придётся: в гущу раненных лошадей или прямо под копыта, мчащихся рядом животных. Картина столь неожиданная для всех, что в окружении Ярослава и Фесала раздались возгласы:

— Колдуны! В рядах семнанцев колдуны! Надо немедленно отступать! Уцелевшие колесничие и сами сообразили — тягаться с колдунами им не под силу, разворачивали повозки, спешно отступая, по пути стараясь помочь раненым и потерявшим упряжки.

Для командиров Сетх, оказалось полной неожиданностью встретить колдунов в таком месте, среди небольшого отряда пехоты, но Ярослав заметил некоторую особенность данного колдовства. Он видел подобные разрывы и слышал грохот в прошлом и оказался поражён не менее аборигенов. Семнанцы стреляли в них из пушек. Самых настоящих. В душе он возмущался: «Чего стоят все уверения Олега в отсутствии огнестрельного оружия на Троне. Конечно, перед ним не пулемёты, а примитивные устройства для стрельбы, но факт остаётся фактом. На Троне есть огнестрел». Оценив для себя происходящее, резко высказался в адрес Асти пола и его людей:

— Почему прекратили атаку?!

— Колдуны! — растерянно воскликнул Астипол, останавливая колесницу рядом.

В свою очередь Ярослав старался казаться более строгим — это требовалось для дела:

— Мы потеряли всего шесть колесниц, а вы струсили! — выкрикнул он громче обычного, — Немедленно построиться для новой атаки! Сейчас вступят в бой наши всадники и останутся без поддержки. Немедленно атакуйте и не смейте поворачивать упряжки!

Фесал прервал грубую речь командира.

— Наватаро Аослав, позвольте возглавить колесничих. В моем присутствии они не посмеют повернуть назад, будь там вся академия Семнана.

— Идите, мой друг, — внешне успокоился Ярослав, — а я следом, вместе с резервом. И будьте осторожны. Вы нам нужны живым.

Фесал, тронув лошадей, поставил свою колесницу в один ряд со всеми. Взмахнули флажками репетиры, сообщая о готовности атаки Кария. Где–то там, за холмами, всадники ждали повторной атаки.

По команде колесницы сорвались с мест, и вновь повторилась картина разрушения и смерти. Взметнулись в небо серые облачка, раздался оглушающий гром. Падали кони, переворачивались колесницы, с визгом пролетали в воздухе камни, посылаемые невидимым врагом. На сей раз, предупреждённые первой атакой, воины перед лицом неминуемой опасности не смели испугаться. Через не забранные частоколом проходы, перешейки не докопанных рвов и насыпей, колесницы ворвались на позиции врага, вновь потеряв несколько товарищей. С противоположной стороны холма раздался рёв труб и победные возгласы всадников. Воины Сетх атаковали врага со всех сторон.

* * *

Ярослав оказался на захваченной позиции вместе с резервом колесничих из пяти повозок. Остановил Казбека возле того, что минуту назад стреляло в людей камнями, и сошёл с коня. В это время колесничие Астипола и всадники Кария подавляли последнее сопротивление пехоты внутри недостроенного укрепления. Многие семнанцы разбегались. Во всяком случае, Ярослав даже с этого места видел улепётывающих в разные стороны людей и мелкие группы. Уже сейчас ясно, — укрепление пало, а последнее сопротивление будет подавлено.

Пушка или то, что можно так назвать, представляла собой медный кувшин, лежащий на подушке из земли и камней. Край горлышка обвязан толстым канатом и скреплён с коротким обрубком бревна в средней части. Получалась подвижная крестовина. Таким образом, наводили пушку по горизонту. Очень легко и просто. Отдача при выстреле передавалась двум врытым в землю пенькам, к которым обрубок привязан. «Все очень примитивно, — усмехнулся Ярослав, — я то думал здесь настоящие пушки». Рядом лежали кучи камней, предназначенных для стрельбы, какие–то глиняные сосуды и труп нелюди с тлеющим фитильком в руке. Ярослав вновь удивился и даже опешил.

Пушкарь не был человеком, но в своей жизни на Троне он не встречал подобную нелюдь, более похожую на зверя. Острые клыки оскаленной обезьяньей морды, чёрная как у эфиопа кожа, жёсткая как проволока шерсть по всему телу. «Настоящая горилла, — подумал Ярослав, — неужели здесь ещё и такие водятся».

Бой закончился, подъехали Фесал и Карий. Спешились.

— Это и есть их колдун? — спросил первый.

— Похоже да, — согласился Ярослав, снимая крышку с ближайшего горшка и заглядывая внутрь. Вместо привычного чёрного пороха, в сосуде оказался малинового цвета порошок, пахнущий мёдом и воском. Карий заинтересовался содержимым сосуда — понюхал и отстранился, морща нос.

— Фу… Колдовское зелье…

Ярослав рассмеялся, беря порошок в ладонь и отсыпая горку подальше от запечатанных горшков. Фесал предупредил, когда Ярослав взял фитиль из рук убитого чудовища.

— Не надо этого делать. Колдовские штучки опасны.

Перестраховываясь, Ярослав отнёс зелье дальше от сосудов и, раздув фитиль, поджёг. Яркая вспышка охватила зелье, облако дыма окутало Ярослава. Спутники не на шутку испугались, никто из них не предполагал, что может произойти, если воспользоваться колдовской магией. Фесал в сердцах предложил.

— Надо закопать всё это в землю, чтобы никто не знал.

— От зелий колдовских одно зло, — согласился Карий.

— Что это за существо? — спросил Ярослав у товарищей. — Никогда не слышал о подобной нелюди.

Карий пожал плечами, не зная ответа, а Фесал высказал предположение:

— Таких вообще не существует… Во всяком случае в наших краях. Настоящие демоны из подземного мира.

Борис наблюдал за происходящим со стороны. Свернул знамя и подошёл, когда интерес аборигенов к зелью ослаб.

— Это что — порох? — шёпотом спросил он на русском, — почему малиновый?

— А хрен его знает, — выразился Ярослав, — зелье. Я не знаток химии. Как видишь, действует точно так же, но состав похоже совсем иной. Даже не представляю какой.

— Что собираешься делать?

— Лучше всего, как предлагает Фесал, закопать и забыть. Тут я солидарен с мнением отряда, но ты в прошлом больше других возмущался запретом огнестрела. Стоит кое–кому сунуть этой штукой в нос. Так что бери дело в свои руки. Вместе с разведчиками Косира грузите в повозки и везите в старый лагерь. Позже решим, что делать.

Рядом с пушками стояли двуколки, предназначенные для их перевозки. Онагры хрумкали овёс из торб. Ничто из имущества пушкарей не пострадало, исключая их самих. Из двадцати ужасных «колдунов–нелюдей» войны в живых никого не оставили. Ярослава сей факт огорчил.

 

Глава 34

Отряд Сетх находился на захваченной позиции до полудня, пока вся армия Риналя не двинулась вперёд. Мимо проходили отряды пехоты, хумма. Катили, увязая в пыли и песке, колесницы. Окрылённые победой ринальцы, спешили развить успех захватом лагеря врага. Всадники и колесничие отряда Сетх, передав позицию пехотинцам, назначенным охранять вырытые семнанцами колодцы, выступили следом.

Ярослав, выполняя приказ Анастагора, присоединился к его своеобразному штабу на новом месте в версте от лагеря противника. Командиры отрядов приветствовали его. Первым благодарность выразил старший хумарий отряда Яго — Данос, именно на его фронте произошла атака Сетх.

— Наватаро Аослав, нет слов, выразить благодарность моих людей. Ваши действия пришлись настолько, кстати, что спасли жизни многих воинов… Они еле держались под натиском врага. Можно сказать, — Данос обратил взор к архимагу за поддержкой, — стали той каплей, что перевесила ход сражения в нашу пользу.

Анастагор выразился более сдержанно:

— Ну…у, трудно сказать, но Сетх точно внёс свою лепту…

Старший хумарий Алиат добавил:

— Кто бы мог подумать, всадники решаться на столь отчаянные действия, — покачал головой командир отряда Аспис.

Ярослав изобразил скромность, отвечая несколько смущённо:

— Наватаро, не надо преувеличивать наши заслуги, слава в бою всецело принадлежит нашим доблестным хумариям, и мы рады стечению обстоятельств, позволивших оказать посильную помощь.

— Я, конечно, рад победе, — продолжил с ехидной ухмылкой Анастагор, — но атака начатая без приказа недопустима. Извиняет только успешный её ход, общий результат и ваша, мой ученик, краткость службы в армии. Мы знаем, насколько дикие народы недисциплинированны, но находясь на службе, вы обязаны выполнять приказы неукоснительно и не начинать самовольных атак. Во всяком случае, согласовывать их с вышестоящим командованием. Сейчас я желаю оставить Сетх в резерве. Какие вы понесли потери?

Ярослав ответил сдержанно:

— Потеряно двадцать колесниц и пятнадцать колесничих, не считая всадников и пехотинцев. Одна пятая наличного состава.

Анастагор недовольно покачал головой.

— Победа досталась большой ценой. Хумарии тоже понесли жестокие потери. Остаётся надеяться, враг потерял не меньше. Сейчас перед нами, в основном, пехота и стоит поберечь наиболее ценных воинов. Вперёд выступят пехотинцы Отиса, нам надо разбить этот остаток армии врага, захватить лагерь и обратить семнанцев в окончательное бегство.

Окинув взглядом поле, Ярослав заметил особенности. Обе армии расположились на противолежащих возвышенностях, причём, семнанцы занимали более высокую и что творилось за гребнем — неизвестно. Пехота стояла посреди равнины двумя фалангами, друг против друга, колесничие и хумарии в линиях позади. Как ни странно, но первыми начали бой семнанцы. Со стороны лагеря двинулись несколько пеших отрядов в строю баталий, а не фаланг. Сначала они поравнялись с линией фронта, затем через открытые пехотой проходы выдвинулись вперёд. Странный вид представляли собой эти отряды. Ярослав, глядя в бинокль, чётко видел в строю нелюдей, замечал особенности их вооружения, вида и сковывающие цепи. В этот момент многие командиры ринальских отрядов через подзорные трубы разглядывали необычного врага. В недоумении обратился к архимагу:

— Учитель, что это?

Анастагор зло и раздражённо усмехнулся.

— Сторукое и стоногое существо — шердан. Чёрные демоны. Нелюдь! Ярослав знал по прошлому Земли легенду о сторуком и стоногом существе — мифологическом гетаконхейме, неужели это нечто подобное — прообраз. Конечно, перед взором сейчас двигались не плоды человеческой фантазии, а особого рода отряды нелюди, в которых воины скованы цепями. Пока сторукое существо медленно двигалось к рядам ринальской пехоты, удалось хорошо рассмотреть врага. Человекообразные нелюди с чёрными обезьяноподобными мордами скованы общей цепью в районе талии. Подобную нелюдь он уже видел у пушек, но значительно меньшего роста и силы. Эти выше человека на голову–полторы. Вооружены щитами, копьями и мечами. У значительной части тело покрыто чешуйчатыми панцирями, на головах уродливые шлемы грубой работы. Мечи их подобны косам, слегка изогнуты вперёд, и длинные деревянные рукояти. Такие у нас называются — косарями. Меж рядами сильных рослых нелюдей заметил карликов с кнутами и палками в руках. Ударами они подгоняли скованных цепью воинов двигаться быстрее. Странное впечатление произвели на Ярослава эти отряды, он не знал, что от них ожидать.

Внезапное замешательство охватило не одного Ярослава. Ринальцы оказались сбиты с толку появлением необычно–странного противника, никогда ранее не виданного. Военноначальники наперебой высказывали прямо противоположные мнения.

Отис в резкой форме высказал неспособность его людей противостоять подобному врагу:

— Необходимо немедленно отвести мои отряды за линию хумариев. Они главные на поле боя, их задача — враги, подобные шерданам.

Анастагор выразился уклончиво:

— Вне всяких сомнений вы, наватаро Отис, правы, но хумарии в двух предыдущих схватках понесли серьёзные потери. Ещё одной хумма не выдержат.

— Следует дать возможность нашей пехоте показать себя в бою! — горячо воскликнул старший хумарий Данос. — Если не победят, то хотя бы ослабят врага.

Ярослав не участвовал в скоротечной перепалке. Враг приближался, а Анастагор не счёл нужным, что–либо менять в диспозиции армии, отдав единственный приказ колесничим.

— Пусть отряд Гор атакует шерданы с фланга и тыла.

Мирсил коротко кивнув головой, проследовал к стоящим невдалеке колесницам.

Небо вновь украсили взлетающие огненные шары, но маги обоих армий метали аккуратно, боясь зацепить, сошедшиеся в смертельной схватке, отряды пехоты. Когда неудачно пущенный шальной болид, делая невообразимые пируэты, падал среди плотных построений воинов, потери от разрыва были огромны. В данный момент маги обстреливали, в основном, тылы противников, а особенно яростно и беспощадно вражеских коллег. Если той или иной огненной бомбе удавалось пробить защиту, появлялись потери и среди волшебников. Анастагор, управляя общим ходом битвы, кроме прочего, обращал внимание на схватку магов. Предложил Ярославу принять посильное участие, тем более, из состава выбыло несколько волшебников.

— Наватаро Ярослав, раз у нас выпала такая возможность реальной практики, не стоит её упускать. Установлен мощный энергетический канал и Вам будет значительно легче работать с магией.

Ярослав вовсе не жаждал такого счастья, тем более для Сетх есть более достойное применение, чем стоять в тылу под прикрытием магической защиты и ждать пробьёт её очередная бомба или нет. Вместе с тем он не просто ученик академии, но личный ученик архимага, поневоле пришлось принять предложение.

* * *

Широкая боевая площадка магов находилась в сотне метров от командного пункта войсковых подразделений армии. Здесь вели ожесточённое сражение около двух десятков волшебников, из которых треть удерживала защиту, треть метала огненные бомбы, остальные работали с энергетическим каналом, преобразуя одни виды материи в другие, потребные для защиты и создания фаерболов. Ярослав оказался не мало удивлён распределением ролей между магами, совершенно необычное в его понимании. Он считал, что хороший волшебник в групповом бою создаёт собственный канал, творит магию и атакует ею единолично. Оказалось в тесном контакте подобное не только возможно, но вопреки прошлому опыту, даже более эффективно. Считается — чужую магию трудно воспринимать, легче творить свою, собственный канал преобразования материй. Ученики Анастагора действовали совершенно противоположно, сливаясь в единое целое, объединяя собственное «я» в общее «мы». Причём, не возникало несовместимости преобразований, наоборот, разнородно преобразованная магия сливалась в единый поток, легко воспринимаемый даже новичком.

— Что?! — видя замешательство Ярослава, воскликнул Анастагор, — Не ожидал такого?! Особый стиль академии Риналя. Самостоятельный в развитии способ. Присоединяйся!

Ярослав без возражений сделал попытку уйти в себя, отрешиться от окружающего мира, поймать то самое ускользающее чувство связи с невидимым миром, ниточку, потянув за которую, поток энергии мироздания становится рекой божественной мощи, способной изменить материю. Воду превращать в пламя. Эдакий холодный синтез в ладонях волшебника. На этот раз канал открылся легко, без серьёзных усилий со стороны Ярослава. В ладонях вспыхнул тонкий ручеёк слепящей плазмы. Он на глазах рос, превращаясь в сверкающую нестерпимым светом сферу. В момент, когда достиг подходящего размера, Ярослав толкнул от себя, используя не столько физическое усилие руки, нежели ментальный порыв. Огненный болид сорвался с ладони словно выпущенная стрела и вознёсся в небо, описывая крутую траекторию. В отличие от подобных снарядов, метаемых коллегами, за ним тянулся плотный, чёрный, клубящийся след, как от взмывающей в небо тяжёлой ракеты. Ярослав, окружённый тугими клубами дыма, сам удивился отличию, и в недоумении взглянул на Анастагора, сквозь медленно рассеивающуюся гарь. Тем временем, огненный шар ударил в защиту врага, поставленную над армией и рассыпался на малые всполохи.

Архимаг заметил недоумение, вызванные первым броском ученика. Успокаивающе высказался:

— Ничего особенного, просто таково свойство Вашей магии. В ней очень много отрицательной энергии и несомненная связь с предшествующими тёмными практиками. Попробуй снова, вот с этим, — Анастагор подкинул в руке увесистый камень, — делай вместе со мной.

Ярослав, приняв булыжник от слуги, повторил процесс преобразования энергий, получив в руке раскалённый огненный шар. Теперь свойства плазмы объединились с материей камня, произведя на свет настоящее чудо разрушения — огненную бомбу. Возможно по малому опыту, снаряд, посланный в цель, на этот раз полетел как–то неудачно. Описав в воздухе невероятные кульбиты, в облаках дымного следа, сорвался с траектории и рухнул прямо в ряды вражеской баталии в опасной близости от собственных воинов. И разорвался со страшным грохотом и чёрными клубами дыма. Неудача отвлекла от занятий магией, позволив перенести внимание на происходящее в поле.

* * *

Воины Риналя яростно защищались от атак баталий нелюди, но как предсказывалось ранее, перевес оказался на стороне более сильного и опытного врага. Пехотинцы убили множество обезьяно–людей, но не смогли остановить мощный порыв. Выяснилось назначение в бою карликов. Ярослав видел, как снующие под ногами великанов, лично бесполезные в бою существа, оказывают помощь своим подопечным. Снимают с трупов цепи, освобождая строй от сдерживающих мёртвых якорей. Перемещая в тыл, оказывают помощь раненым. Заполняют места погибших свежими воинами из дальних рядов. Меняют усталых воинов, теми кто успел отдохнуть. По мнению Ярослава, такая организация, успешная в данном сражении, имеет столько недостатков, что только косность Анастагора и его командиров, даёт возможность врагу побеждать. Баталии тяжеловооружённой семнанской нелюди, наконец, прорвали ряды лёгкой ринальской пехоты и, не останавливаясь на месте, двинулись вперёд. Сопротивление копейщиков и лучников было сломлено, их ряды смешались и ударились в бегство. Не помогла и прямая бомбардировка. Маги Семнана выставили плотную защиту, прикрыв наступающие отряды. Бегущие в панике войны смешали ряды хумариев, внеся дезорганизацию во всё построение армии. Вместо того, чтобы остановиться позади колесничих, перестроиться и создать новый фронт, охваченные ужасом пехотинцы продолжали убегать в сторону лагеря. Отис тщетно пытался остановить своих воинов, с высоты колесницы призывая прекратить панику. В этот момент баталии достигли фронта хумариев и Данос повёл потрёпанные отряды Яго и Лилит в бой. В окружении Анастагора никто не считал сражение проигранным, пока основная сила не сломлена.

Отряды колесничих Гор и Паллант атаковали врага с флангов, создавая круговорот боя, и обстреливая нелюдь из луков. Одновременно им пришлось сражаться с колесничими врага, которые не собирались в столь важный момент оставаться в стороне. Вокруг вражеских баталий завязалась кровопролитная схватка, действительно решавшая окончательный исход сражения. Хумарии отряда Яго остановили две баталии на правом фланге. Животные рвались вперёд, стремясь прорвать скованные цепями ряды врага, растоптать нелюдь ногами, распороть бивнями. Всадники направляли животных в гущу врагов, коля копьями и рубя мечами яростно защищающуюся нелюдь.

* * *

Нелей получил ранение в самом начале боя. Долговязый поджарый нелюдь, преодолевая вес тяжёлой цепи, вырвался из строя и наотмашь рубанул здоровенным топором неприкрытый щитом бок хуммария. Удар оказался необычайно силён и точен. Спасла война чистая случайность и опытный Даус. В момент атаки хумма бросился вперёд, поддёв на бивни очередную жертву. Цепь сковывающая врагов дёрнула и лезвие топора скользнуло, пропоров панцирь, но не нанеся смертельной раны. Нелей вскрикнул, спина взмокла от крови. Пользуясь богами посланной удачей и стиснув зубы он немедленно заколол врага в шею и продолжил защищать рвущегося вперёд Дауса.

Совместными усилиями товарищи Нелея опрокинули первый, второй ряды баталии, но сковывающие цепи не только удерживали нелюдь от бегства, принуждая к беспощадной схватке, но и мешали хумма рассеять врага. В тесно сомкнутых рядах тяжело сражаться даже хумма. Нелюдь стояла насмерть у неё просто не было выбора — победить или умереть на месте где удерживает звено общей цепи. И только короткий её конец даёт ограниченную свободу манёвра. Чёрные демоны сражались неистово: кололи хумма копьями, рубили огромными топорами. И даже опрокинутые на землю и лишённые возможности избежать острых бивней, отчаянно сражались, до конца стремясь сразить противника и даже если не убить, то ранить.

Ожесточённое сопротивление баталий сыграло свою роль, хумарии не смогли сходу опрокинуть врага. Семнанцам удалось навязать самый невыгодный способ боя — тяжелейшее кровопролитное сражение в тесно сомкнутых рядах, когда войны вынуждены менять собственную жизнь на жизнь врага.

* * *

В окружении Анастагора почти не осталось военачальников. Данос, Алиат и Симах в бою. Колесничие Мисрил и Ардис ведут ожесточённую схватку на флангах. Отис и Метрод прилагают усилия остановить бегущих людей. Остался один Ярослав и его потрёпанный отряд Сетх. Сам архимаг в возбуждённом состоянии отдавал распоряжения последним частям разведчиков — отойти в тыл и помочь Отису восстановить строй пехоты, но даже он, по мнению Ярослава, уже не верил в то, что обезумевших от страха людей, удастся остановить, и тем более снова повести в бой. Размышляя, чем он может помочь, сказал:

— Учитель, сейчас колесничие врага заняты боем, позвольте я со своим отрядом сделаю диверсию в тылу. Попытаюсь уничтожить их магов и военноначальников. Возможно, повезёт, и мы перебьём их. Это может повлиять на исход битвы.

Анастагор ответил раздражённо, на взгляд Ярослава не понимая до конца происходящего и даже сути предложения.

— Это было бы некультурно с нашей стороны, ударить в спину командирам. Во всяком случае наше положение не так безнадёжно, чтобы делать отчаянные шаги. Маги противника сейчас не заняты боем, и сумеют предотвратить вылазку. К тому же, Сетх — мой последний резерв и уже понёс большие потери.

Действительно, Ярослав сознавал — каждый пятый это много, но не фатально. Сетх ещё не потерял боеспособности. Вновь предложил архимагу:

— Стоит взять несколько магов в колесницы, и они прикроют атаку. Предложение заинтересовало Анастагора, но в этот момент положение резко изменилось.

* * *

Бой хумма скоротечен. Выдержав первый стремительный удар, нелюди оправились, стали колоть животных копьями, рубить огромными топорами, стаскивать хумариев с сёдел. Так что полегло множество смелых воинов. Хумма — яростное и смелое животное, привыкшее чувствовать свою силу и незнающее преград. Когда сталкивается с опасностью, грозящей смертью, лично себе — пугается. Для хумма бой — состязание, весенний гон, а не самоубийство в виде броска под танк с гранатой в руке.

Почуяв запах всеобщей смерти, хумма испугались. Вожаки отрядов подали протяжный заунывный стон, услышанный собратьями по обе линии схватки. На погребальный зов ответили хумма из рядов Семнана, столь же протяжно и тоскливо. Это уже не война, говорили голоса хумм, — избиение. Сначала, припадая на задние ноги, хумма Риналя начали отползать назад, отказываясь повиноваться жестоким ударам хумариев. Затем по одному, по два, особенно кто уже лишился своих всадников, принялись уходить. Чуть позже бегство стало повальным. Весь строй армии Риналя обратился в бегство и не было больше силы способной удержать её. За побегом хумм прекратили сопротивление колесничие, по широкой дуге удирая в пустыню, не разбирая дороги и не соблюдая какого–либо порядка. Вскоре бегство охватило всю армию. Только отряд Сетх оставался на позиции, хотя, вероятно, многие из его воинов подумывали присоединиться к удирающим товарищам.

Со стороны врага в погоню пустились только колесницы. Хумарии, как это ни странно, остались на месте. Видя полный разгром, Анастагор печально вздохнул, молвил в адрес Ярослава.

— Вот и пришла ваша очередь, дорогой мой ученик, надо задержать врага, иначе будет много жертв. Особенно при переправе через болотистые Вади. Ярослав ответил возмущённо:

— Вы считаете, я могу потребовать от своих людей исполнить самоубийство?

— Нет, конечно, нет, — обречённо покачал головой архимаг.

— Тогда я сделаю, что смогу.

— Делайте то, что сочтёте нужным, — согласился Анастагор, поднимаясь в колесницу.

Враг приближался и архимагу, стоило как можно быстрее покинуть место проигранной битвы. Его коллеги по академии и ученики уже оставили площадку, прекратив забрасывать врага огненными бомбами, и сняли магический щит. У врага появилась возможность безнаказанно обстреливать бегущих, но эффект от подобных ударов, равнялся нулю. Беглецы рассыпались по пустыне. Магическое оружие семнанцев не носило характера массового поражения.

Место для серьёзного боя Ярослав посчитал неудачным из–за близости пехоты и магов врага, позвав Фесала, не столько приказал, нежели посоветовал:

— Отступаем. Пока ещё есть такая возможность…

* * *

Отряд Яго отступил одним из последних. Хумма лишённые всадников уже бежали, когда товарищи Нелея с ужасом обнаружили себя в окружении нелюди. Почуяв победу, карлики сбивали цепи, давая чёрным демонам свободу действий. Озлобленные жесточайшей битвой, гибелью сотен собратьев, злобные существа в безумной ярости бросались с топорами на хумариев, стремясь изрубить на куски. Их никто более не принуждал к бою, но угар и ожесточение приняли верх над слабым рассудком нелюди. Не подгоняемые, они, по доброй воле, кидались на ринальцев.

Нелей прикрывал отход пятёрки товарищей с которыми воспитывался с детства. Дважды он обращал усталого Дауса навстречу преследователям и дважды принуждал отступить страшась напрасной смерти. Могучий хумма уже сражался из последних сил, получив множество ранений он свирепел от боли и страха, яростно кидаясь на преследователей если к тому понуждал хозяин. И быстро отступал когда разрешали, но и его силы сдавали. Израненные Даус и Нелей — отстали. Ждать их конечно ни кто не собирался, такова учесть тех, кто защищает отступающих товарищей — он обречён. По счастью силы покинули хумма, когда они уже оторвались от преследователей. Даус почувствовал — погоня отстала и в изнеможении упал на передние ноги. Ни о чем не подозревающий Нелей, вылетел из седла, рухнув в зыбучий песок. Правда через минуту Даус оправился, шатаясь поднялся на ноги, но Нелей более не решился подняться в седло. Обрезав подпруги, сбросил с животного всё лишнее: тяжёлую попону, так счастливо сохранявшую им сегодня жизни и седло. Повёл хумма в поводу, сам тяжко превозмогая боль от ран.

* * *

Ярослав отвёл Сетх на несколько вёрст в сторону Рахина, в район незаконченного семнанского лагеря. Здесь приказал выстроить колесницы и всадников в боевые порядки, у подножия холма, прямо на месте недавнего боя. Протяжённый холм, занятый недостроенными укреплениями, скрыл людей от взоров преследователей. Оставалось выждать время для удара.

Кругом бежало в тыл множество воинов разбитой ринальской армии. В одиночку, мелкими группами, другие целыми толпами месили песок и камень пустыни, в стремлении быстрее оказаться на другом берегу болотистой в это время года Вади. Проносились обезумевшие от страха колесничие, хромали раненые хумма. Ужасающая, удручающая картина разбитой и отступающей армии. Всюду беспорядок и разброд.

По воле случая Ярослав оказался именно на позиции семнанских «колдунов–нелюдей», которые метали в его людей камни. Исполняя приказ, здесь хорошо поработал Борода, свезя пушки и припас в лагерь возле Рахина. Трупы колдунов и воинов Семнана продолжали лежать. Ярослав, ожидая подхода врага и начала очередной схватки, размышлял, глядя на странную нелюдь. Фесал выразился о них как о демонах, но семнанцы применили в бою нелюдь о существовании которой никто из его знакомых ничего не знал. Стоило задуматься, кто–же они такие, или тут вновь поработали асмаилиты. как говорил Коэн: «генетические опыты», или просто соплеменники с Эраца. Стоило найти более сведущего человека, нежели простые воины. Единственно доступное в окружении Ярослава лицо, чья осведомлённость выходит за рамки рядового ринальца — Анастагор. Стоило для наглядности показать ему труп. Неожиданно передали с холма, что найден Нелей. Ярослав поспешил наверх, торопясь выяснить случившееся, с самого начала боя переживая за судьбу товарища.

Раненый Нелей отступал чуть ли не в самых последних рядах беглецов, его хумма Даус, весь израненный, с распоротыми попонами, еле волочил ноги. Сам Нелей шёл пешком, ведя животное в поводу.

— Святые предки! — взмолился он, видя спешащих навстречу товарищей по отряду, — я думал со мной всё кончено… — упал на руки, подоспевших воинов.

Действительно, к холму, занятому Сетх, приближались колесницы врага, подымая над пустыней клубы пыли. Ещё несколько минут и судьба Нелея могла быть решена окончательно и бесповоротно. Ярослав выждал, когда враги, увидев бегущих, поднимутся на холм, и подал знак к началу боя. Широким фронтом колесничие и всадники отряда, на рысях вылетели из–за холма и атаковали тех врагов, которые попали в расставленную ловушку. Ими оказались увлечённые погоней колесничие одного из вражеских отрядов. Без строя и порядка они гонялись за отдельными воинами или группами, убивали, грабя всех подряд. Крупных отрядов избегали, справедливо считая, бессмысленным рисковать жизнью после славной победы. На их долю хватало рассеянных по пустыне врагов. Атака Сетх стала для семнанцев полной неожиданностью. Два десятка колесниц оказались окружены четырьмя десятками колесничих и восьмьюдесятью всадниками Риналя. Бой оказался предсказуем и скоротечен, ошеломлённый неожиданностью враг не смог оказать сопротивление. Многие, видя безвыходность положения, бросали поводья, предпочитая сдаться, но пощады никто не получил. В азарте боя ринальцы перестреляли и перекололи всех врагов, памятуя о жестоком отношении этих людей к своим несчастным товарищам, вынужденным спасаться бегством. Сетх получил в качестве трофея двадцать полностью исправных колесниц и сорок лошадей. Пусть и с маленькой, но победой, возвратились в лагерь. Ярослав участвовал в скоротечном бою наравне со всеми, захватив колесницу и поразив колесничего.

* * *

Небольшая победа у семнанских колодцев, не остановила отступления.

Бросив лагерь в пустыне, обезумевшие от страха люди бежали дальше к Рахину, преодолевая Вади через узкие болотистые броды. Анастагора Ярослав застал в лагере возле города, когда паническое бегство прекратилось и командиры пытались организовать планомерное отступление к Арасу. Глядя на бедлам, творящийся в лагере под Рахином, даже Ярослав понимал — попытка нового сопротивления приведёт к катастрофе. Следует отступить, чтобы в Apace восстановить и пополнить армию. Сознавал положение и Анастагор:

— Отису я поручаю оборону Рахина, — отдавал он распоряжения в присутствии Ярослава и других военноначальников, — Ваши люди побежали первыми. Вам и расхлёбывать эту кашу, — Анастагор казался раздражён и несправедлив. — В Рахине я оставляю тысячу пехотинцев и пятьдесят колесничих из остатков отряда Гор.

Заметив присутствие Ярослава, сразу подозвал к себе. Воины уже разобрали шатёр Анастагора и он сам явно намеревался вскоре отбыть.

— Рад вашему успеху, Ярослав, — не весело похвалил маг, — но, к сожалению, он ничего не меняет…

— Ну почему, — перебил Ярослав, досадуя на то, что может не успеть поговорить с архимагом до отъезда наедине, — противник увидел — мы ещё можем кусаться, и раньше следующего дня не перейдёт Вади.

— Прекрасно! — воскликнул архимаг, — У нас целая ночь, чтобы всё подготовить, — и обращаясь к воинам упаковывающим вещи: — Почему никто не грузит ковры? Я не собираюсь оставлять их врагу, — затем к Ярославу: — Сейчас надо столько сделать… Отступление такая головная боль…

Ярослав пытался перебить:

— Мне надо с вами переговорить по очень важному вопросу… Мне надо кое–что вам показать… — но его не слушали.

— Сколько хумма будут топтаться возле лагеря? — кричал Анастагор вне себя, — Где Данос? — и вновь обращаясь к Ярославу: — Мне очень нужна ваша помощь. Боеспособным остался только Сетх. Оба отряда Гор и Отис — просто толпа испуганных людей, многие бегут на юг мимо лагеря, лишь бы унести ноги. Вы должны стать нашим щитом. Если справитесь, матери Риналя вознесут благодарственные молитвы в Ваш адрес, а я позабочусь о благодарности властей города.

— Конечно, я сделаю это, — с готовностью согласился Ярослав, — но уделите мне минуту внимания! — не оставлял попыток привлечь интерес архимага.

Анастагор вскинул брови.

— Вроде бы я и уделяю внимание. Нам ещё многое надо обсудить.

— Именно, учитель, но позвольте кое–что вначале показать.

— Показывайте — недоуменно согласился маг.

— Надо пройти в лагерь Сетх…

* * *

Ярослав откинул рогожу с лежащего на повозке трупа. Кинув взгляд на чёрного демона, Анастагор помрачнел.

— Значит вот, что вы хотели показать…

Рядом лежали горшки с зельем и медные кувшины орудий.

— Кто это, учитель? Я никогда не видел и не слышал о таких существах. — Вопросительно, с надеждой на понимание молвил Ярослав.

Архимаг замялся, ответил уклончиво:

— В действительности, я не знаю кто это, но нам лучше переговорить наедине… И никому не слова… Труп и зелье сжечь, громовые трубы закопать. Идёмте со мной, Ярослав.

Присутствующий Фесал было хотел немедленно исполнить приказ, и уже крикнул воинов для исполнения, но Ярослав остановил:

— Не торопитесь. До моего прихода оставьте.

А Борода побыстрее задёрнул рогожи.

* * *

По возвращении в лагерь Анастагор и Ярослав уединились среди брошенных повозок, куч припасов и запряжённых колесниц. Вечерело, заходила последняя звезда. Свет от костра освещал лица воинов, скользил по смятым палаткам, оранжевыми всполохами отражаясь в глазах архимага. Борода не стрижена, всклочена, после поражения он выглядел постаревшим. Мрачно глядя вдаль, сказал:

— Возможно, вы, Дхоу, не знаете, но наш мир не одинок во вселенной… Ярослав, стараясь не перебивать, легко кивнул.

— Имеются и другие миры, где живут существа не похожие на нас. Нелюдь, которую Вы Дхоу показали, и есть из такого мира. Мы, посвящённые в тайны, зовём их демонами или духами подземного мира. К сожалению, демоны могут проникать из одного мира в другой, и перед нами один из них.

Ярослав осторожно перебил:

— Демоны сражались на стороне Семнана, метая в нас камни из медных кувшинов.

Анастагор согласно качнул головой.

— Это громовые трубы. Мы знаем о них. Оружие крайне не эффективное, не думаю, что от него погибло много народа.

— Нет, — с готовностью согласился Ярослав.

— Громовые трубы опасны и неповоротливы. Бывает зелье, разрывает трубу, убивая людей. Оно более опасно для своих, нежели для врагов. Иногда его ещё применяют, но всё реже. Считается бесполезным, да и секрет зелья — большая тайна. Даже я не знаю. В молодости пытался овладеть, составляя рецепты, но не смог подобрать подходящего. Трубы просто разрывало. Само по себе зелье более эффективно, как зажигательная смесь, но смесь слабая, нафта гораздо эффективней. Используется редко, потому как в большом секрете.

— Но тогда получается, что демоны из других миров помогают нашим врагам семнанцам. Сколько их сражалось сегодня против нас? — спрашивал Ярослав стараясь показать неподдельное удивление.

— Полторы–две тысячи, — согласился Анастагор, — и это самое скверное. Нас победили нелюди из иного мира, но это Дхоу пока секрет.

Ярослав спросил вновь, с заинтересованным видом:

— Как проникают демоны в наш мир?

— Вероятно, волшебники Семнана знают секрет открывать потайные хода между мирами. Так и проникают.

— Ну а мы, разве не можем? — делано вскинул брови Ярослав.

Анастагор с сожалением склонил голову:

— Нет, академия Риналя неспособна на это.

— Жаль… — Ярослав преднамеренно изображал несведущего простачка — А есть возможность разрушить хода? Засыпать их камнями.

Анастагор горько усмехнулся.

— Потайные хода идут не под землёй, их не засыплешь. Тайные проходы существуют в ментальном, потустороннем мире и прервать их работу можно только магическим путём.

— Есть такие способы? — с жаром спросил Ярослав.

— Есть, — сочувственно согласился маг, — но мне недоступны.

— Что это за способы?

— Вы слишком любопытны Дхоу, — предостерегающе сказал Анастагор.

— Я вождь целого народа. — Выпрямил спину Ярослав, продолжив высокомерно, — Подобное любопытство мой долг! И я вовсе не желаю чтобы демоны попадали в наш мир.

— Есть один способ прервать работу потайных ходов — это Зеркало мира! — заговорщически тихо сообщил Анастагор, будто посвящает новичка в тайны знания.

— Зеркало мира? — насторожился Ярослав.

— Да. Могущественный инструмент, но никто из людей не знает где он.

— Жаль, — искренне огорчился Ярослав.

— Кроме меня, — хитро подмигнул архимаг.

— Тогда почему бы нам не воспользоваться Зеркалом. Если семнанцы и в следующий раз употребят демонов, нам несдобровать. Они разрушат Риналь.

— Да Дхоу, Вы правы, — печально согласился Анастагор, — но я не рискну.

— Но почему?! — всплеснул руками Ярослав.

— Зеркало мира находится на острове Рух в святилище предков…

— Давайте я привезу его! — с энтузиазмом бросил Ярослав.

— Не найдёте, только я знаю как найти Зеркало мира и что это такое и как пользоваться.

— Тогда едемте вместе. Это совсем рядом.

Анастагор сказал тихо и раздражённо:

— Я не собираюсь покидать Риналь и доверять жизнь маленькому утлому корыту.

— Я построю самый большой корабль, — последовательно наседал Ярослав.

— Не…ет, — отрицательно качал головой маг. — Я никогда не променяю твёрдую землю и мой уютный кабинет на зыбкую палубу.

— Даже ради города Риналь!? — возмущённо воскликнул Ярослав. Анастагор грустно усмехнулся.

— Вообще то, Риналь не родной для меня город… Разве сможете поместить на корабле вместе с моим кабинетом, спальней, книгами и научной работой. Я видите ли люблю уют.

Ярослав в свою очередь усмехнулся. Он понимал, Анастагор ставит невыполнимые требования. Невыполнимые, но не для него.

— А…а если я смогу поместить на большом корабле, ваш кабинет, спальню и все книги, работу, всех слуг, кухню и кухарок.

Архимаг насторожено взглянул в глаза своему ученику, возразил с неудовольствием:

— Я знаю, можно построить очень большой корабль, но подумаю… Может быть… Кто знает… Может я и решусь.

Ярослав понял — Анастагор просто боится моря.

Конец книги