Пролог

Тихо, темно, уютно. Ни чувств, ни мыслей. Только постепенно возникающее ощущение времени да сгущающийся в пустоте сознания туман.

Щека дернулась от резкого укола. Но раздувшийся от крови комар так увлекся, что не собирался прерывать трапезу. Лежавшая рядом рука превратила его в красную кляксу на бледной коже.

Человек открыл глаза. Разноцветные пятна приобрели четкость, превратившись в траву, комочки земли и маленьких черных существ, хлопотливо перебиравших тонкими, еле различимыми ножками.

В уши ворвалась лавина звуков. Пробуждавшееся сознание разделило шум на пенье птиц, шелест листьев и какой-то тихий скрип над головой. Его передернуло, мокрая одежда неприятно холодила кожу. Человек попытался приподняться, опираясь на руки, но мышцы не слушались, и он опять ткнулся лицом в траву.

«Да что это такое!?» — оформилась первая, сознательная мысль.

Человек со стоном перекатился на спину, тут же зажмурившись от яркого, бившего сквозь густую листву солнечного света. Над головой возвышалось корявое дерево со свисающими вниз длинными, гибкими ветвями.

Тонкий, переливчатый свист привлек его внимание. Небольшая серая птичка с красной грудкой смотрела на него сверху вниз то одним, то другим глазом, смешно дергая головой. Человек хрипло вздохнул. С тихим фр-р-р-р маленькая певунья скрылась из глаз.

Он поднес к глазам дрожащие руки, пошевелил длинными, гибкими пальцами, посмотрел на засученные выше локтя рукава. Навалившийся холод подстегивал все еще пребывающее в полуобмороке сознание, заставляя мысли торопиться. С трудом приподнявшись на локтях, человек, ничего не понимая, осмотрел себя. Секунду взгляд задержался на двух холмиках, облепленных мокрой рубашкой, потом вцепился в блестящую пряжку на широком ремне, пробежал по темно-синим джинсам и белым кроссовкам.

Девушка со стоном села, и обхватив себя за плечи, затравленно оглянулась. Прямо перед ней блестела водная гладь, за которой зеленела стена камыша, а по обе стороны росли кусты, оставлявшие свободным небольшой клочок берега с полосой примятой травы. Очевидно, именно здесь она выбралась на сушу? Девушка прерывисто втянула воздух сквозь дребезжащие от страха и холода зубы. Мир, наконец-то, обретя четкие очертания, запахи и звуки, внушал ужас своей неизвестностью.

— Мамочка! — сорвалось с посиневших губ. — Где я?

Словно в ответ послышался тонкий, раздражающий звон. Девушка решила, что он раздается в голове, где по-прежнему продолжала клубиться наполненная черным туманом пустота. Однако все оказалось проще. Вокруг тучей вились мелкие насекомые, норовившие воткнуть тонкое жало под кожу, забраться в уши, в рот, в глаза.

Тряхнув волосами, потянулась вверх, хватаясь за гибкую ветку в попытке подняться. На миг мелькнула тень удивления тому, с какой легкостью это у неё получается. Но едва она выпрямилась, как перед глазами все поплыло. Колени подогнулись. Чтобы не упасть, пришлось судорожно хвататься за ветки, ожидая, когда земля и небо встанут на место, а в коленях исчезнет противная дрожь.

Почувствовав себя чуть лучше, девушка подошла к кустам. Разведя их руками, с ужасом увидела тесно растущие деревья. Подумав, решила узнать, что находится с другой стороны от дерева, под которым она очнулась. За тонкой стеной зарослей берег поднимался невысоким, поросшим ярко-зеленой травой бугром, а лес отступал шагов на десять. Сюда она и стала пробираться, загораживая лицо руками. Открывшаяся картина заставила замереть от удивления.

Большое водное пространство со всех сторон окружал лес. Только далеко справа виднелась узкая, наполовину заросшая камышом протока. На миг показалось, что она задыхается. Вокруг, на сколько хватало глаз, не было видно ни одного человека.

— Помогите, — прошептала девушка. — Кто-нибудь. Ну, помогите!

Подвывая, она, наконец, справилась с перехватившим горло спазмом и завопила:

— Помогите! Я здесь! Кто-нибудь! Помогите!

Она кричала, пока не сорвала голос. С соседних деревьев сорвались встревоженные птицы. Но никто так и не отозвался.

Ноги подкосились, тяжело рухнув на колени, девушка заплакала, хрипло всхлипывая и размазывая по лицу слезы. Произошедшее никак не укладывалось в её истерзанное сознание. Что это за место? Как она здесь оказалась? А главное, кто она? Из клубка черного тумана, заменившего ей память, не выступило ничего, что могло бы хоть как-то ответить на эти вопросы. С воем девушка вцепилась пальцами в траву, и, вырвав порядочный клок, отшвырнула его от себя. Но этот порыв оказался последним. Накатившее, как волна, отчаяние схлынуло, оставив после себя мрачное опустошение. По небу плыли редкие, похожие на пух, облака. Когда одно из них закрыло солнце, её зубы застучали еще сильнее. Путаясь в пуговицах, она стащила через голову мокрую рубаху и стала выжимать. Повесив сушиться на куст, занялась брюками.

Оставшись в одних трусиках, решила перевести дух, но тут на неё набросились обрадовавшиеся дармовому угощению комары. Пришлось ломать ветку, отгонять докучливых насекомых, нахлестывая себя по спине, бокам и ногам.

— Я вам не обед, кровопийцы проклятые! — вскричала девушка. — Вампиры-недомерки!

Она не знала, кто это такие. Слово само сорвалось с губ.

Не в силах терпеть это издевательство, быстро натянула влажную одежду. Сразу стало легче, хотя рубашка почти не защищала от тонких комариных жал. Она хотела уйти, но внезапно почувствовала жажду. Девушка откуда-то знала, что воду из озера лучше не пить. Но где тут взять другую?

Опустившись на корточки, зачерпнула ладошкой. Выпила. Вкусно. Потом, наклонившись над водой, долго разглядывала свое отражение. Короткие мокрые волосы нависали над выпуклым лбом, на высоких скулах горел нездоровый румянец. Большие темно-серые глаза в обрамлении густых ресниц смотрели затравленно. Тонкие бледные губы были плотно сжаты, а маленький упрямый подбородок мелко дрожал.

Какое-то время она пристально вглядывалась в лицо на воде, надеясь вспомнить хотя бы свое имя. Но память упрямо молчала, словно она только что появилась на свет, не имея прошлого. Скривившись, ударила ладонью по воде, потеряв интерес к отражению. Напилась, умылась и решительно двинулась прочь от озера.

Идти по заваленному сухими сучьями, заросшему травой и кустарником лесу оказалось совсем не просто. Приходилось все время смотреть под ноги. Комары не отставали, под деревьями стала донимать паутина, норовившая прилипнуть к коже, а большие черные пауки недобро шевелили мохнатыми суставчатыми лапами.

Перебираясь через очередной поваленный ствол, она уселась, решив перевести дух, и машинально сглотнула слюну. В желудке посасывало. Донесся негромкий треск. Встрепенувшись, девушка оглянулась. Среди деревьев мелькнуло что-то большое и черное.

Какой-то независимый от памяти инстинкт, очевидно, доставшийся от далеких предков, уверенно подсказал, что от крупных лесных животных можно ждать больших неприятностей. Она скользнула на землю и, прячась за поваленным деревом, затаив дыхание, стала вглядываться в лес. Еще раз треснула ветка. Неизвестное животное приближалось. Теперь девушка смогла его рассмотреть. Высокий, темно-бурый, почти черный, на тонких ногах, с маленьким горбом и большой уродливой головой, украшенной плоскими разлапистыми рогами. Срывая на ходу побеги, зверь неторопливо шел к озеру. Едва он скрылся из глаз, девушка стала лихорадочно оглядываться вокруг в поисках оружия. Конечно, палка не спасет от такого гиганта, но вдруг поможет справиться с кем-нибудь помельче.

Четкая и ясная цель на какое-то время позволила забыть о голоде. Тем более, что все попадавшиеся под руки сучья оказались либо слишком тонкими, либо трухлявыми, либо очень неудобными.

— Кто ищет, тот найдет, рано или поздно, — удовлетворенно пробормотала она, разглядывая сук, торчавший из дерева неподалеку. Чтобы его сломать, пришлось повозиться. Но в итоге девушка стала обладательницей вполне подходящей дубинки.

Перехватив её обеими руками, девушка несколько раз взмахнула свежеприобретенным оружием. Довольно улыбнулась и тут же поморщилась. Кушать хотелось все сильнее. Но где здесь отыскать что-то съедобное? Не траву же есть, в самом деле? Продолжая грустно идти по лесу, наткнулась на крошечный столбик с круглой коричневой шляпкой. Рыскавший по сторонам голодный взгляд почему-то остановился именно на нем. Потянула за плотный, белесый столбик и легко выдернула его из земли. Понюхала. Сырость и еще что-то неуловимо знакомое. Мучительно стараясь вспомнить, разломала плотную широкую шляпку. В серо-белой, губчатой массе шевелились мелкие, полупрозрачные червяки. Девушка выбросила обломки, брезгливо вытерев ладони о штаны. Местность изменилась, подъем ощущался все яснее. Возле дерева мелькнули резко выделявшиеся на темно-зеленом фоне синие пятнышки. Подойдя ближе, спугнула пару небольших серых птичек, исчезнувших в лесу под хлопанье крыльев. То тут, то там, на длинных, колючих ветках, похожих на тонкие веревки, висели крошечные синенькие штучки.

Рот наполнился слюной. Она догадалась, что это ягоды, но почему-то решила, будто они могут быть ядовиты. Осторожно сорвав одну, внимательно рассмотрела. Как будто несколько синих капелек сцепились вместе. Раздавила, облизав перепачканные пальцы. Вкусно. Уже не опасаясь, стала с увлечением уплетать ягоды, набивая соскучившийся по еде животик. Увы, их оказалось мало, росли они редко, и девушка очень устала, пока сумела кое-как притупить острое чувство голода.

Поиск пропитания увел её в какие-то дебри, где среди высоких массивных деревьев торчало множество более тонких стволов, стеной вставших у неё на пути. Подойдя ближе, она увидела полого спускавшийся овраг, поросший таким же кустарником. Приглядевшись, заметила зеленоватые комочки, висевшие среди листьев. Приподнявшись на цыпочки, сорвала один. Три беловатых шарика в обрамлении коротких мягких лепестков. Пошевелив один из них пальцами, извлекла желтоватый орех с еле коричневыми полосками. Лизнула, ничего не почувствовав, собралась выбросить. Но удержалась, словно знала, что с ним делать. Вот только что?

— Ну, опять! — плаксиво пробормотала девушка, с раздражением ударив себя по коленке.

Стараясь вспомнить, она изо всех сил зажмурилась, задержала дыхание и напружилась. Увы, никаких результатов, кроме негромкого пуканья. Девушка вновь замахнулась, чтобы зашвырнуть его подальше. Однако опять передумала.

— Спокойствие, только спокойствие, — пробормотала она. — Истина где-то рядом.

Чтобы справиться с волнением, зачем-то уселась на землю, скрестив ноги. Несколько раз глубоко вздохнула, прикрыла глаза. Перекатывая орех в пальцах, машинально отправила его в рот и сжала челюсти.

Крак!

Скорлупа раскололась, а внутри оказалось мягкое ядрышко. Даже пискнула от восторга, каким вкусным оно ей показалось. Тут же стала собирать и вышелушивать орешки, грызя их, зубов не жалея. Некоторые не поддавались. Не желая тратить время и силы, девушка их выбрасывала. На кустах вокруг висело множество зеленых комочков. Рядом что-то прошуршало. Резко обернувшись, она увидела небольшого рыжего зверька с пушистым хвостом и кисточками на ушах. Держа в зубах веточку с гроздью орехов, он смотрел на неё черными бусинками глаз.

— Белка! — сорвалось с языка.

Животное бросилось прочь. В последний раз мелькнул огненный хвостик и исчез в густых, усаженных колючками, ветвях высокого дерева.

— Белочка, — медленно проговорила девушка, словно пробуя слово на вкус. Она точно знала, как зовут ловкую попрыгунью. Может быть, удастся вспомнить и все остальное?

Вдохновленная этой мыслью, потянулась за орехом. Но тот как-то ловко выскочил из пальцев. Наклонившись, девушка замерла. В двух шагах торчали два пенька, толщиной в три-четыре пальца, с излохмаченными концами. Зверь поломал? Но куда тогда девались стволы? Она огляделась. На земле валялись только мелкие сучья, засыпанные слоем упавших листьев. Порылась в них палкой, однако ничего не нашла. Неужели зверю могли понадобиться ореховые жерди? Или их люди взяли? Тогда почему никто не ответил на её крик? Девушка еще раз посмотрела на темно-серые пенечки с короткими, острыми волокнами и облупившейся корой. Из памяти всплыл торец большого бревна с разложенными по нему крошечными, разноцветными фигурками. Она вновь затаила дыхание, но как ни старалась, вспомнила лишь то, что обрубок древесного ствола служил столиком для какой-то увлекательной игры. Вот только его поверхность казалась почти ровной, а здесь волокна торчали, словно иголки у ежа.

Вспомнив, кто такой ежик, девушка довольно улыбнулась. Черный туман, заполнявший память, кажется, начинает потихоньку рассеиваться.

Голод отступил, желудок с ворчанием переваривал орехи, а челюсти ломило от твердой скорлупы. Неизвестно, сколько прошло времени, день словно бы поблек, а солнце заметно опустилось. Холодало. Поеживаясь, она шла вдоль оврага, внимательно глядя под ноги. Увы, но следов человеческой деятельности больше не попадалось.

Ей пришло в голову, что забравшись на дерево, можно оглядеться в поисках людей. Если они, конечно, здесь есть. После непродолжительных поисков нашелся лесной великан, широко раскинувший ветви с крупными, изрезанными листьями. Подпрыгнув, ухватилась за остатки нижнего сучка. С неожиданной легкостью подтянулась, упираясь ногами в узловатую неровность коры. На следующую ветку забраться оказалось еще проще, а за ней уже начиналась развесистая крона. Девушка заметила: то тут, то там бурые, похожие на вытянутые орехи, плоды. Сорвала один из них, разгрызла и быстро выплюнула. «Те вкуснее!»

Чем выше забиралась, тем резче становился ветер, и сильнее раскачивалась крона. Но она продолжала упорно карабкаться. Только когда сучья стали упруго потрескивать, решила оглядеться, крепко держась рукой за ствол.

Сразу заметила длинное, вытянутое озеро, удивляясь, как далеко ей удалось от него уйти. Ничего интересного, кроме уходившего за горизонт леса, в той стороне девушка не увидела. Там, куда спускалось солнце, поднимались пологие холмы, кое-где над деревьями возвышались одинокие темные скалы. Далеко-далеко просматривалась горная цепь.

— Посмотрела? — спросила она сама себя. — И что?

Холод забирался под рубашку, покрывая кожу мелкими пупырышками. Внизу темнее. Или только так кажется? Девушка решила задержаться. Надо же определить, куда идти дальше? В какую сторону? Неужели ей суждено сгинуть в этих дебрях? Больше всего почему-то привлекали внимание скалы, оживлявшие пейзаж причудливостью форм. Поеживаясь, она принялась внимательно разглядывать их и вдруг уловила легкую полупрозрачную струйку, поднимавшуюся среди деревьев. Потом еще одну. В голове словно что-то скрипнуло, словно раскрылся старый рассохшийся шкаф. Это дым, а он получается тогда, когда что-нибудь горит. Значит, там люди. Звери костры не жгут. Это точно.

— Ура! — закричала девушка. — Я здесь! Помогите.

Сделав попытку помахать рукой, она едва не упала, сообразив, что с такого расстояния её все равно никто не услышит. Скалы, похожие на причудливы столбы, находились гораздо дальше озера. Значит, до них еще шагать и шагать. Ужасно захотелось сейчас же спуститься и отправиться в путь. Но огромное, красное солнце уже спускалось к ребристому горизонту. Ей не добраться до костров засветло, а здравый смысл подсказывал, что прогулка по ночному лесу сопряжена с большими опасностями. Вряд ли здешний животный мир ограничен травоядными рогачами и симпатичными белками. Обязательно найдутся те, кто на них охотится. Так что ночь лучше провести на дереве.

Она спустилась пониже, где долго подыскивала подходящую развилку. А когда устроилась в ней с максимально возможным комфортом, появились старые кусачие знакомые, наполнившие воздух вокруг победным, вечно голодным писком. Прихлопнув на себе десяток кровососов, девушка отчаялась победить в этой неравной борьбе. Чтобы хоть как-то уберечь лицо, прикрыла его сорванными ветками. Раскатала рукава рубашки, а воротник подняла, втянув голову в плечи. Вскоре к насекомым присоединился холод. Сжавшись в комок, она отчаянно пыталась немного согреться. Утешая себя тем, что теперь хотя бы знает, куда идти. Там люди, там спасение и там ей обязательно помогут. Успокоенная этой мыслью и приятными предчувствиями, девушка задремала, как вдруг где-то рядом ночь прорезал яростный рев.

Вздрогнув и открыв глаза, она испуганно уставилась в темноту. Крик повторился, но в этот раз к нему присоединился голос другого зверя. Дикая какофония, сотрясавшая воздух, стихла так же внезапно, как началась. Только ветки деревьев еле слышно отзывались на ласку ветра, да отдавалось в ушах бешено колотившееся сердце.

— Кого-то съели, — одними губами прошептала девушка и подумала: «Здесь высоко, меня ни кто не достанет. Главное, пережить эту ночь, и все будет хорошо. Завтра я уже буду с людьми. Может быть, они знают, кто я?»

Досадное происшествие спугнуло сон. Сквозь густую листву блестели густо разбросанные по черному небу точки. «Звезды, — память подсказала нужное название и услужливо сообщила, что это солнца, расположенные так далеко, что даже свет идет от них долгие годы».

Вновь кто-то заревел, но уже гораздо дальше, так что она почти не обратила на это внимание. В воздухе мягко прошелестели большие крылья. Какая-то птица, шурша листьями, села на ветку по ту сторону ствола. Девушка нашарила палку, но незваная гостья быстро улетела, а она облегченно перевела дух. Веки, наконец, отяжелели, девушка задремала, посапывая носом. Навалившийся сон обрушил на сознание целый калейдоскоп цветных картин, мелькавших так стремительно, что она не успевала ничего разобрать. Память только смогла удержать какое-то помещение с белым потолком и светильником из двух длинных трубок, одна из которых все время мигала.

Жесткая ветка не лучшее место для сна, поэтому она проснулась еще до рассвета. Небо уже посерело, а звезды потускнели, предчувствуя близкий рассвет. Но спускаться девушке не хотелось. Под густыми кронами деревьев все еще пряталась темнота. Стараясь скоротать время, решила поискать знакомые созвездия, однако, быстро убедилась, что совершенно не помнит, как они выглядят. Вздохнув, попыталась представить, что скажет людям при встрече: «Здравствуйте, вы случайно не знаете, кто я?»

Слова показались смешными и глупыми. Но вдруг она вспомнила, что где-то уже слышала такой вопрос. Цепко ухватившись за кончик мысли, девушка попыталась определить, где и когда это было. Но как ни старалась, перед глазами мелькал только маленький черноволосый человек, ловко лупивший какого-то мужика в галстуке на крыше огромного дома. Кажется, он кричал во весь голос: «Кто я?!».

Тихо застонав от разочарования, раздраженно ударила затылком ни в чем не повинное дерево. Только и это не помогло. Возможно, девушка еще посидела бы на ветке и покопалась в той куче мусора, в которую превратилась её память, но тут заболел живот. Да так, что она едва успела спуститься с дерева и расстегнуть ремень. Очевидно, раньше ей не приходилось потреблять так много недозрелых орехов. Вот организм и не справился с переработкой малознакомой пищи.

— Надо попросить какое-нибудь лекарство, — пробормотала девушка сквозь стиснутые зубы. — От диареи!

Вот ведь, она, оказывается, знает, как это называется.

Со стоном поднимаясь на ноги и заправляя рубашку в джинсы, проворчала:

— Лучше бы вспомнила, как тебя зовут.

Боль немного стихла, и девушка зашагала в лес. Она хорошо запомнила направление, но, тем не менее, вскоре вновь вскарабкалась на дерево, с удовлетворением убеждаясь, что идет прямо к скалам. А потом боль вернулась. Из глаз потекли слезы, рухнув на траву, она стала кататься, прижимая ноги к животу и выкрикивая злые непонятные слова. Пришлось присесть еще пару раз. Только после этого смогла двигаться дальше.

Приступ высосал из тела остатки сил, а из души бодрость. Она еле плелась, чувствуя сильнейшую жажду. Сорвала травинку, сунула в рот. Не помогло.

Деревья расступились, и она вышла на берег небольшой речки или скорее ручья. Возможно, того самого, который вытекал из озера. Тут же, не задумываясь, напилась. Скалы и люди на той стороне. Значит, и ей нужно туда.

Огляделась по сторонам в поисках неизвестно чего. Вспомнила, как неприятно ходить в мокрой одежде и стала раздеваться.

Дно резко ухнуло вниз у самого берега. Шаг, второй, и вот вода уже доходит ей до груди, а ноги путаются в зарослях водорослей. «А вдруг здесь есть какие-нибудь… крокодилы?!» Эта мысль буквально пронзила её на полпути. Девушка плохо представляла, кто они такие, но твердо знала, что они живут в воде и питаются неосторожными купальщиками. Страх придал ей необходимое ускорение. Одной рукой подняв над головой свернутые джинсы, а второй хватаясь за траву, она резво вскарабкалась на крутой берег, и тяжело отдуваясь, рухнула на землю, тут же вспомнив, как выглядят эти мерзкие твари. Длинные, зеленые, с гребенчатым хвостом и огромной пастью. А главное, они живут там, где всегда жарко, и растут похожие на метелки деревья. Пальмы, кажется. Или баобабы? Не важно, главное, здесь девушка таких точно не видела. Значит, и крокодилов нет. Или есть? Подозрительно косясь на черную, медленно текущую воду, отползла на несколько шагов и стала торопливо одеваться.

Когда натягивала джинсы, показалось, будто под тканью что-то есть. Осторожно сунув два пальца в крошечный карманчик, извлекла белесый комок, величиной с ноготь большого пальца. Сразу сообразив, что перед ней пострадавшая от воды бумага, девушка неуверенно улыбнулась. Может на ней что-нибудь написано? Попыталась осторожно расправить, но только разломила комок надвое. Сорвала широкий лист и, уложив на него драгоценные кусочки, опустилась на колени. Выбрав тот, что казался более твердым, она, зацепив край ногтем, предприняла еще одну попытку. Казалось, ей слышится натужный скрип распрямляемой целлюлозы. «Надо же, вспомнила, из чего бумагу делают!» — радостной молнией мелькнуло в голове. Но девушка сразу же забыла обо всем, разглядев темно-синие значки. Всего три, однако, она не понимала, что те означают. Просто черточки и точка.

Отложив его в сторону, занялась вторым комочком. Здесь её постигла неудача. Он упрямо не желал расправляться, и скоро на листе лежала только горка белесой трухи с редкими темными пятнами. От всей записки остались только три буквы. Нужно показать их людям. Те смогут прочитать и объяснить ей, что это значит. Аккуратно завернув бумажку в листок, убрала в карман рубашки. Надо торопиться, она и так потеряла много времени.

Неожиданная находка добавила ей бодрости. Живот не болел, ярко светило солнце, карабкаясь по светло-голубому небосводу, но здесь в лесной тени царил полумрак. И хотя в желудке плескалась одна вода, настроение в предвкушении встречи с людьми было прекрасным. Однако чем дольше она шла, тем больше начинала опасаться, что потеряла направление.

Девушка стала оглядываться в поисках подходящего дерева, чтобы влезть и осмотреться, когда впереди мелькнуло что-то темное. Она присела, прячась за дерево. Вдруг это какой-нибудь зверь, вроде того рогача или кого похуже? Но вот среди белых стволов на миг показался и исчез человеческий силуэт.

— Эй! — звонко завопила девушка, вскочив и размахивая руками. — Я здесь! Помогите! Где вы?!

Никто не отозвался. Прикусив губу, она растерянно захлопала глазами. Неужто показалось?

— Ну, вот уже и глюки пришли, — тихо пробормотала девушка, как нельзя кстати вспомнив, что это такое.

Словно подтверждая её слова, крикнула какая-то птица, отозвалась другая. Зашелестели листья под налетевшим порывом ветра. С жужжанием закружилась перед глазами здоровенная муха. Раздраженно отмахнувшись от надоедливого насекомого, девушка в отчаянье закричала:

— Есть здесь кто-нибудь!!!

За спиной послышался шорох. Резко обернувшись, она тихо ойкнула. В нескольких шагах от неё стоял высокий, смуглый мужчина с длинными черными волосами, перехваченными на лбу узкой лентой, с заткнутыми за неё птичьими перьями.

Коричневая рубаха без воротника с короткими широкими рукавами спускалась до середины бедер. Подол её, как и штаны из такого же материала, украшала длинная бахрома. Он стоял, опираясь на длинную палку с блестящим темным наконечником, а на перевязи через плечо висела какая-то штука с короткой рукоятью.

— Здравствуйте, — машинально пробормотала девушка, смущенная его странным видом. — Вы кто? И это где?

Густые брови на скуластом, вытянутом лице поднялись.

— Мансе, — произнес он звучным голосом и выдал тираду, из которой она не разобрала ни слова.

— Чего? — растерянно пробормотала девушка, отступая. «Я, что, и разговаривать разучилась? — подумала она, делая еще один шажок назад. — Не может быть! Я же себя понимаю! А он, почему нет?»

Опять что-то зашуршало. Совсем близко. Из-за дерева, за которым она пряталась, вышли еще двое мужчин. Один в такой же рубахе и тоже с копьем. Девушка все-таки вспомнила, как называется та штука с наконечником. Второй, молодой, голый по пояс. В короткой юбке и с кривой палкой, между концов которой туго натянута тонкая веревка.

Поглядывая на неё с пристальным любопытством, встали по бокам, и тут девушка почувствовала дикий, неосознанный страх. Поднявшийся из темных глубин сознания, он затопил её горячей волной, заставив коленки дрожать, а зубы до крови прикусить губу.

Очевидно, первый из незнакомцев заметил это, и выставив вперед ладонь, что-то произнес успокаивающим тоном. Мужчины отступили. Блиставший обнаженным торсом молодой человек пренебрежительно фыркнул.

Девушка прикинула, что если броситься между ним и деревом, то, пожалуй, получится вырваться из окружения и удрать. Должны быть здесь нормальные, похожие на неё люди? Те, кто поймет и поможет. А если нет? От этой мысли сразу сделалось очень плохо. Закружилась голова, ноги ослабели так, что пришлось опереться о дерево, чтобы не упасть.

Тот, что без рубахи, тут же оказался рядом, пытаясь взять её за локоть.

— Пусти! — вскричала девушка, резко отдернув руку.

— Кенек мути! — повелительно проговорил первый незнакомец.

Скривив губы в презрительной усмешке, молодой человек отошел, поправляя висевшую через плечо перевязь с круглой коробкой, из которой торчали тоненькие палочки с перьями на конце.

Неодобрительно покачав головой, мужчина вновь обратился к ней.

— Инойцы культа мес?

Девушке захотелось завыть от разочарования.

— Ну, не понимаю я вас! — в сердцах выкрикнула она, ударив себя по груди. — Совсем-совсем не понимаю!

Собеседник хмыкнул, явно раздосадованный таким оборотом дела, и поочередно посмотрел на каждого из своих приятелей. Тот, что в рубахе, негромко произнес несколько слов. Тот, что в штанах и юбке, кивнул.

Взглянув на притихшую девушку, мужчина сделал рукой движение, словно предлагая ей пройти мимо него.

— Урарам иртым то нее.

Спутники тоже замахали руками.

— Куда мне идти? — решила уточнить девушка, тут же осознав свою глупость. Но мужчина, видимо, догадался, что она имеет ввиду. Кивнув, он повернулся, направившись в лес.

— Черо иртым. Иртым бойда, — загомонили приятели, указывая на него.

Пожав плечами, девушка зашагала следом, обратив внимание, что его густые, спутанные космы неровными прядями спускаются почти до лопаток. «Хотя бы косу заплел или постригся», — неприязненно подумала она, заметив в волосах сухие хвоинки.

Отстав на пару шагов, её спутники негромко переговаривались. При этом молодой обидно хихикал, а старший то и дело повторял слова «мефрик» и «бойда». Девушка спиной чувствовала их липкие, неприятные взгляды и догадывалась, что речь идет о ней. «Наверное, какие-нибудь гадости говорят», — с неприязнью думала она, с трудом удерживаясь от того, чтобы обернуться и посмотреть на болтливых абитуриентов. Или нет, «аборигенов»! Кажется, так называют местное население, а абитуриенты это что-то другое.

Они стали подниматься на невысокий пригорок, когда шедший впереди мужчина замедлил шаг и, поравнявшись с ней, что-то сказал. Страх притупился, словно спрятался, все еще таясь где-то рядом, так, что она невольно вздрагивала от любого резкого движения спутников.

— Учерекон, — повторил мужчина, положив ладонь себе на грудь.

Только тут девушка заметила тонкий ремешок с нанизанными четырьмя очень неприятного вида зубами и двумя хищно изогнутыми когтями.

— Учерекон.

«Ну и что из этого?» — так и подмывало её сказать в ответ.

Мужчина досадливо поморщился, кивнул назад.

— Чисан, буржол.

— Чисан! — широко улыбаясь, молодой человек хлопнул себя по выпуклой груди, где не оказалось никаких ожерелий.

— Буржол, — у второго мужчины поверх рубахи болтались только два зуба.

«Это же их имена! — молнией пронеслось в голове девушки. — А мне что сказать?»

Вполне невинный и закономерный вопрос вызвал искреннее замешательство. Она попросту впала в ступор. Что сказать, если ничего не помнишь? Ни имени, ни фамилии, кажется, еще и она должна быть? Ни кто она, ни откуда.

Перевалив через плоскую вершину, они начали спускаться к темневшим на дне ложбины зарослям. Её спутники уже представились по второму разу, а девушка все никак не могла ничего придумать. Ну не называться же кроссовкой, рубашкой, джинсами или какой другой частью туалета? И как назло, в голову не приходило ни одного имени или какого-то звучного названия.

Меж тем аборигены (или все же абитуриенты?), обменявшись короткими репликами, стали поглядывать на неё как-то подозрительно. А тот, кто шел рядом, извлек из кожаного футляра на перевязи маленький топорик.

— Коча! — вдруг вскричал он, пытаясь схватить девушку за руку.

Отпрянув, та шагнула вперед. Под кроссовкой смачно чавкнуло, и нога оказалась по щиколотку в воде. Заросли, куда она, задумавшись, влезла, оказались крошечным водоемом или скорее лужей, затянутой тиной.

Пискнув от неожиданности, девушка поскользнулась, едва не упав.

— Шику ерла но фай! — усмехнулся мужчина, протянув ей руку. Не обратив на него внимания, она на миг замерла в неудобной позе.

«Герл он файр», — молнией вспыхнуло в клубящемся мраке памяти. Кажется, так звали девушку, попавшую в какую-то смертельно опасную передрягу и успешно выбравшуюся из неё. Вот это имя подойдет. Надо только сделать его покороче.

Она выпрямилась, положила ладонь на рубашку, прикрыв карман, и гордо представилась:

— Фрея!

— Фай? — удивленно вскинул брови Учерекон, опуская руку. Его спутник в рубахе усмехнулся, а игравший на солнце мускулами молодец рассмеялся.

— Фрея! — уверенно поправила она. Потом, тыкая пальцем, один за другим назвала их имена.

Сразу стало ясно, что это произвело на них впечатление. Спрятав топорик, мужчина обменялся со своими спутниками парой слов, затем, нахмурившись, громко сказал, тщательно выговаривая слова:

— Радл ину потул ест данти.

«Кажется, это какой-то другой язык? — предположила девушка и тут же обрадовалась. — Значит, здесь еще люди живут. Может, хоть они помогут узнать, кто я?»

— Фини кора опус, — с видимым усилием выдал еще одну фразу Учерекон.

Увы, но и она оказалась ей совершенно непонятна.

Презрительно фыркнув, Чисан что-то сказал. Наверное, обидное. Учерекон резко оборвал его, и не глядя на девушку, зашагал в лес. Фрея послушно зашагала следом.

«Еще бы узнать, куда мы идем? — с тоской думала девушка. — Вдруг, там меня убьют? Или съедят? Может лучше сбежать пока не поздно?»

Она искоса взглянула на идущих позади Чисана и Бужола. Парень то ли оскалился, то ли улыбнулся, демонстрируя белые зубы с дыркой на месте нижнего переднего резца.

«Уже поздно, — отвернувшись от него, решила Фрея. — Эти догонят».

Похолодало, но она почти не чувствовала этого. Наоборот, на теле выступил противный липкий пот. Очень хотелось есть, ноги с трудом поднимались, заплетаясь от усталости. Но аборигены и не думали останавливаться, чтобы дать ей хотя бы немного отдохнуть.

Очевидно, привлеченные запахом пота, вокруг вились мухи и противно пищащие комары. Отмахиваясь от противных кровососов, девушка то и дело хлопая себя по лицу, по шее и по рукам, каждый раз вызывая у Чисана новый приступ веселья. А самое обидное, что ни он, ни его приятели, казалось, совсем не замечали эту летающую мерзость.

Чувствуя подступающие слезы, она решила хоть чем-то отвлечься и принялась разглядывать шагавшего впереди Учерекона, стараясь определить, из чего же сделана его одежда. Ясно, что это не ткань. Хотя на рукавах и имелся вышитый цветными нитками узор.

«Кожа? — внезапно подумала она. — Вернее, замша. Или земша? Не важно, главное ясно, что все трое одеты в одежду из обработанной кожи каких-то животных».

Чтобы подтвердить свою догадку, девушка еще раз обернулась. Так и есть. Кожаные штаны с кожаной бахромой, кожаная юбка у местного культуриста. Надо же! Вместо того, чтобы вспомнить что-то полезное, в голову лезет всякая ерунда!

Вдруг Учерекон шагнул к дереву и, повернувшись к ней спиной, задрал рубаху. Послышалось журчание. Девушка отвернулась, наблюдать за этим почему-то было очень неприятно.

К сожалению, мужчина быстро избавился от излишков влаги в организме, так что ей даже дух перевести не удалось.

Оправляя подол рубахи, Учекерен на миг замер, потом, указав вперед и вправо, крикнул:

— Хурачар бойда секен!

В ответ послышался звонкий женский голос. Мужчины заулыбались. Ехидно взглянув на девушку, Чисан что-то закричал:

«Что он там еще орет?» — подумала та, с тоской прислушиваясь к приближавшимся голосам. По её прикидкам, к ним направлялись не менее двадцати человек.

«У них, что других цветов нет?» — фыркнула про себя девушка, когда впереди показалась фигура в длинном коричневом платье, с какой-то круглой штуковиной в руке. За ней еще одна, а потом сразу трое.

«Всего пятеро, а шуму как от кордебалета», — нервно усмехнулась она, даже не представляя, что это такое.

Заметив её, женщины озадаченно замолчали и замедлили шаг. Молоденькая девушка, что почти бежала впереди своих подруг, остановилась, поджидая их.

Учекерен что-то громогласно объявил и отступил в сторону, словно давая возможность им лучше рассмотреть Фрею.

«Глазеют как пингвины на компьютер, — подумала та, ежась от холода. — Вот только бы вспомнить, кто такие пингвины, а за одно, что такое компьютер».

Отогнав несвоевременные мысли, девушка тоже стала внимательно разглядывать аборигенок. И с первого взгляда испытала чувство гордости за представительниц своего пола, чьи волосы, в отличие от мужских шевелюр, оказались аккуратно заплетены в длинные косы. Те, кто помоложе, имели три, а постарше — две. Прямые, а у двоих даже приталенные платья до середины икр из той же коричневой кожи, с той же бахромой по подолу. В волосах у всех торчало по одному перышку, а вот повязки на лбах оказались шире и гораздо красивее. Их украшали нашитые ракушки, узоры из цветных ниток. У самой старшей даже поблескивали четыре ярко начищенные металлические бляшки. У девушки с приплюснутым носом, что бежала к ним самой первой, на подоле были нашиты пушистые кусочки меха. Еще у троих имелась меховая опушка на высоких кожаных сапожках. Но вот ожерелье она заметила только у одной. Белый кружочек толстой кожи с непонятным тонким рисунком.

В руках женщины держали корзины, сплетенные из широких полос, с ягодами похожими на те, что она недавно ела, только красные. «Малина», — сразу же подсказала память.

Переглядывалки быстро закончились. Местным красавицам надоело просто так рассматривать диковину. Одна из них попыталась схватить её за закатанный рукав. Девушка отпрянула. Смеясь, Учекерен что-то сказал, вставив в короткую речь её имя.

— Фай? — удивилась обладательница блестящих бляшек, а её подруги дружно захихикали.

— Фрея! — громко поправила девушка, в подтверждение своих слов кладя руку на грудь и повторив еще раз. — Фрея.

В пару секунд осмыслив услышанное, женщины подняли гвалт. Пододвинувшись вплотную, одной из них все же удалось схватить её за руку. Ощущение оказалось не из приятных. Но все же она решила не сопротивляться. Не то еще навалятся всей толпой, да еще и мужиков на помощь позовут, чтобы подержали. А девушка знала, что их прикосновение вытерпеть будет гораздо труднее.

Трое тут же стали мять ткань пальцами. В разговоре замелькали слова «тириб» и «куки». Фрея безропотно позволила ощупывать свою рубашку. Но когда девица с приплюснутым носом вцепилась в пуговицу на груди, решительно отбила её руку, в душе опасаясь скандала. Тем не менее, раздеть себя так просто она не даст. Ей почему-то очень не хотелось оказаться голой. Девица недоуменно оглядела её с ног до головы, и вдруг недоуменно уставилась на джинсы.

— Мекил тура терик! — вскричала она, собираясь ткнуть пальцем ей в ширинку. Отпрыгнув, девушка резко ударила её по рукам. Испуганно пискнув, та отшатнулась, прижимая ладонь к груди. Женщины мгновенно отпрянули от Фреи, красавчик Чисам рассмеялся, а Учекерен перехватил копье, приподняв тупой конец.

— Коча! Никура мазда, — сделала успокаивающий жест обладательница повязки с бляхами. — Немара. — Неара пер ческа.

Очевидно, послушавшись её, мужчина опустил оружие. Затем женщина обратилась к Фрее. Из её слов девушка, разумеется, ничего не поняла. Но они были сказаны столь благожелательным тоном, что она немного успокоилась, хотя подруги, хихикая, не переставали глазеть на её джинсы.

«Они, что джинсов никого не видели? — недоуменно думала Фрея. — Тогда почему мужики не обратили на них никакого внимания?»

Словно отвечая, Чисан что-то крикнул. По лицам его приятелей пробежали ехидные улыбки, а представительницы прекрасного пола дружно заржали, держась за животы, показывая на неё пальцами. Даже та, что с бляхами, засмеялась, показав гнилые зубы.

У уставшей, голодной Фреи от обиды по щекам потекли слезы. Вновь ужасно захотелось куда-нибудь убежать от этих непонятных людей.

Скривив губы в презрительной улыбке, Учекерен повелительно махнул рукой. Девушка в окружении аборигенов вновь безропотно пошла за ним.

Оказавшийся рядом Чисан крепко взял её за руку выше локтя.

— Пусти! — вскричала она, безуспешно пытаясь вырваться. Но молодой человек только улыбался, гордо выпячивая мускулистую грудь.

Слезы мгновенно высохли. Фрея встала, изо всех сил уперлась ногами в усеянную сухой хвоей землю и, вцепившись в его средний палец, принялась старательно его выкручивать. И хотя пальчики у молодого человека оказались как железные, самодовольная улыбка слегка поблекла. Под всеобщий смех, не желавший уступать, Чисан потащил её за собой, одновременно другой рукой пытаясь освободить свой палец. Но девушка и сама не ожидала от себя такой цепкости. Раздраженно шипевший абориген, протащив её пару шагов, внезапно резко подался вперед. От неожиданности Фрея потеряла равновесие, повиснув на руке Чисана. Молодой человек победно улыбнулся, глядя на неё сверху вниз. Но тут лицо его дрогнуло. Хлесткий удар швырнул девушку на землю. На миг закружилась голова, перед глазами все поплыло, а стоявший рядом Чисан потирал пострадавший палец.

Смех затих. Какая-то девица испуганно вскрикнула… Карие глаза молодого человека полыхнули такой злобой, что у Фреи невольно перехватило дыхание, а в животе образовался противный, холодный ком. Не отрывая взгляда, она попятилась назад, одним движением встав на ноги. Девушка крепко сжала кулаки, готовая к драке, прекрасно сознавая свою беспомощность перед сильным молодым мужчиной.

Чисан подался вперед, а она только сейчас заметила за поясом у него нож в обшитых бахромой ножнах. «Да он меня просто зарежет! — мелькнуло в голове. — Бежать надо, пока не поздно». Но ноги словно вросли в землю.

— Коча Чисам! — вскричала какая-то женщина, а вслед за ней раздался насмешливый голос до этого молчавшего Буржола.

Рука молодого человека, словно сменив направление, вцепилась в тетиву лука. Надо же, Фрея вспомнила, как называется эта кривая штука.

Настороженно косясь на неё, к Чисаму подошла бляхоносная женщина и требовательно протянула руку. Тот, не колеблясь, подал ей свою ладонь. Учекерен негромко произнес несколько слов, его спутник что-то добавил. Женщина пожала плечами и одним движением вставила палец на место. Молодой человек даже не вздрогнул.

— Вердым бойда! — презрительно бросил он, глядя на Фрею, и отвернулся.

Учекерен что-то сказал. Женщины захихикали.

Уяснив, что, кажется, прямо сейчас её никто резать не собирается, девушка почувствовала, как предательски дрожат колени, слезы вновь струятся по щекам, а мочевой пузырь настойчиво требует опорожнения. Но не присядешь же вот так, у всех на виду? Не в силах объяснить себе, почему она не может так делать, Фрея решила потерпеть.

Женщина с бляхами осторожно тронула её за рукав, привлекая внимание.

— Ясин, — проговорила она, кладя руку на грудь. — Ясин.

— Фрея, — повторила жест девушка и, указав на неё, сказала. — Ясина?

Собеседница, довольно улыбнувшись, решила еще что-то сказать. Но, увы, Фрея её совсем не понимала.

К ним робко подошла девица с приплюснутым носом и нездоровым интересом к её штанам.

— Шалия, — представила ту Ясина, потом добавила, указав на шагавшего впереди мужчину. — Раддаан сеен Учекерен ферекенас.

«Для жены слишком молода, — подумала Фрея. — Значит, скорее всего она его дочь».

Глядя на подруг, стали поспешно представляться и другие женщины. К сожалению, ни одно из услышанных имен не показалось ей сколько-нибудь знакомым. Ну не слышала она ничего подобного. Или не может вспомнить.

Неожиданно они вышли на небольшую поляну, заросшую густой, высокой травой, среди которой мелькали какие-то темные пятна. Вдруг одно из них встало, превратившись в смуглого мальчика лет семи-восьми. В одной руке он держал заостренную палку, в другой какое-то растение с длинными белыми и мясистыми листьями.

Одетый в одну набедренную повязку, паренек смотрел на Фрею с таким потешным удивлением, что женщины засмеялись, а одна из них что-то крикнула.

Тут же поднялись на ноги и остальные юные добытчики. Трое мальчиков примерно такого же возраста и пяток девочек постарше в платьицах и с тремя косичками, но без лент. Эти юные создания тут же затараторили, очевидно, забросав старших подруг градом вопросов.

Будущие мужчины вели себя солиднее. Подхватив корзины, они подошли к Учекерену и тихо заговорили, косясь на Фрею. Видимо, ответ их очень смутил. Один тут же пододвинулся к мужчине, второй засунул в рот грязный палец, а третий задал стрекача, так, что маленькие сапожки замелькали.

Зычный голос Ясины легко перекрыл девчачий щебет, заставив их замолчать. «Авторитетная женщина», — хмыкнула про себя Фрея.

Ясина произнесла несколько слов, за ней высказался Учекерен, даже Буржол что-то буркнул, и процессия проследовала дальше. Девочки продолжали задавать вопросы, но уже вполголоса.

«У меня свита, как у королевы, — грустно усмехнулась девушка. — Или конвой? Кажется, так называют тех, кто охраняет преступников?»

Фрея поежилась, в который раз дивясь причудам памяти. Она знает, кто такая королева, но не помнит своей мамы.

Над верхушками деревьев показались вершины скал. Кажется, они приближаются к тому месту, где удалось разглядеть дым.

Мочевой пузырь все настойчивее напоминал о себе. Но девушка чувствовала, что её вряд ли оставят в одиночестве для столь интимного общения с природой, даже если она очень попросит. Только представив, как все эти мужчины и женщины будут глазеть на неё в это время, Фрею передергивало от отвращения. Нет, пока терпится, она не станет устраивать для них еще одно бесплатное представление.

Внезапно деревья расступились, и открылось обширное пространство, ограниченное скалами и лесом. На зеленой траве белели конусообразные жилища, вид которых вызвал у девушки щемящие воспоминания. Что-то доброе и светлое из детства прорывалось сквозь опутывающий память черный, клубящийся туман.

— Это же национальная, народная индейская изба, — пролепетала она побледневшими губами. — Фик вам называется. Или виг вам?

Услышав эти слова и заметив её состояние, Ясина тронула девушку за руку.

— Фрея именес Лонги ще?

Та резко обернулась. Ну, теперь понятно, кого ей так напоминают эти люди. На сознание обрушился поток ярких цветных картинок, где похожие на них длинноволосые мужчины с перьями и без стреляли из луков и ружей, метали томагавки (так вот что за штуковина висит на плече у Учекерена!) и с визгом носились верхом на мутантах! То есть, на мустангах. А еще они то и дело обещали снять скальпы с бледнолицых. Девушка украдкой взглянула на свои руки. Грязные, они все же казались гораздо белее, чем у её спутников. Это что же, она и есть бледнолицая? Значит, её тоже оставят без волос! «И даже без кожи», — кстати напомнила ехидная память.

— Черепурез Фрея? — тревожно заглядывая ей в лицо, задала новый вопрос Ясина. Не отвечая, девушка шарила глазами, отыскивая лошадей. У настоящих индейцев, кроме волос, перьев и томагавков, обязательно должны быть мустанги. Но здесь она ничего подобного не заметила. Видимо, эти индейцы не во всем похожи на тех. Так может, тогда они и скальп с неё снимать не будут? Немного успокоившись, она постаралась улыбнуться.

— Красиво тут у вас в Индии.

На этот раз ничего не поняла собеседница.

«Или не Индия? — вдруг подумала Фрея и тут же мысленно усмехнулась. — А где же еще могут жить индейцы?»

Ясина, увидев улыбку Фреи, успокоилась и гостеприимным жестом предложила следовать дальше — прямо к вигвамам, со стороны которых донесся звонкий, мальчишеский крик. Тот пацаненок, что убежал вперед, что-то возбужденно рассказывал двум солидным дядечкам. Заметив появившуюся из леса процессию, он принялся орать и, размахивая руками, прыгать на месте.

«Ну, и где же мне пописать? — мысленно взвыла девушка, глядя на стремительно собиравшуюся толпу. — Если так дело пойдет, у меня скоро мочевой пузырь лопнет, и я вместе с ним».

Стремясь хоть как-то отвлечься от ноющей боли, она окинула взором селение, состоящие примерно из двух десятков вигвамов, обратив внимание, что вход у всех располагался с одной стороны.

А еще ей бросился в глаза мужчина с голым торсом. Стоя шагах в десяти от вигвама, он спокойно делал то, о чем ей приходилось только мечтать, при этом спокойно разглядывая их процессию.

«Счастливый», — от души позавидовала ему Фрея, отворачиваясь. Кажется, теперь она знает, где у них туалет. Везде. Вот только как им пользоваться при такой бешеной популярности? Пока девушка еще не дошла до такого состояния, когда присутствие зрителей станет ей безразлично. Но, судя по всему, такой момент не за горами.

Ожидавшая их толпа выдвинула вперед пожилого мужчину. Одного из тех, с кем только что разговаривал мальчик. В свою очередь сопровождавшие Фрею, немного отстав, пропустили её вперед. В результате этих маневров между двумя группами людей образовалось пустое пространство. Почти на середине которого девушка встретилась с высоким, седым стариком.

Грудь его украшал внушительный набор клыков, когтей и еще каких-то косточек, шевелюру — два больших черно-белых пера, заткнутые за расшитую цветными нитками повязку.

«Наверное, это вожак какой-нибудь? — робея, подумала девушка. — Или вождь. Как там называли самых главных индейцев? Чингачгук, что ли?»

Сурово насупив брови, старикан окинул её таким взглядом выцветших и каких-то мутных глаз, что по спине промчался табун мелких холодных мурашек.

— Здравствуйте, меня зовут Фрея, — сглотнув застрявший в горле ком, представилась девушка, понимая бессмысленность своих слов, но не в силах удержаться, продолжила:

— Я тут у вас в Индии случайно оказалась. И очень хочу домой. Вот только не знаю, где он.

Растерянно улыбнувшись, она развела руками.

Чингачгук величаво качнул перьями.

— Вы меня понимаете? — в отчаянной радости вскричала Фрея, прижав руки к груди. — Дело в том, что я почти ничего не помню. То есть, что-то помню, но больше не помню. Даже имя свое знаю. Фрея это так, чтобы можно было как-то общаться. Может, вы сможете мне помочь? Или сообщите куда-нибудь? Есть у вас этот…

Она замялась, изо всех сил стараясь уловить все время ускользающую мысль о чем-то важном, что безусловно поможет ей добраться до дома, где бы он не находился.

— Телефон! — счастливо засмеялась Фрея, подпрыгнув от радости и удивляясь, как могла забыть о столь жизненно необходимом приборе, по которому она так любила болтать. Вот только с кем? Но сейчас это не важно. Главное, чтобы у этих людей оказалась заветная трубка.

— Те-ле-фон! Понимаете? — громко проговорила она, прижав растопыренные пальцы к уху. — Позвонить куда-нибудь! Я потерялась! Есть же у вас в Индии те, кто помогает таким, как я?

Девушка замолчала, вспоминая, как же называются такие люди?

Собеседник слушал её внимательно, да и окружающие, казалось, ловили каждое слово. Вот только на смуглых лицах не было ничего, кроме любопытства, а в старческих глазах читалось откровенное непонимание.

— Неужели здесь не знают, что такое телефон? — обреченно пробормотала Фрея, затравленно оглядываясь. — Так может, это вовсе не Индия, а они не индейцы?

 

Глава I

Первые впечатления и вторые

Хвала предкам, охота сегодня оказалась удачной. Солнце еще только перевалило за полдень, а они уже возвращаются в стойбище с мясом двух оленей. Правда, за одним из них пришлось лезть в болото, и охотники перемазались, но это нисколько не испортило их хорошего настроения.

Вообще то Белое Перо надеялся добыть кабана, но и такая дичь его вполне устроила. В здешних местах произрастает много дубов, а овраги густо заросли орешником. Каждый год в конце лета племя Детей Рыси откочевывало сюда, ближе к Костяному хребту. Пройдет еще дней десять, и можно начинать заготовку орехов на зиму, а там дойдет очередь и до желудей. Только бы Великий Дух не пригнал слишком рано дождевые тучи, да корзин хватило. Мутный Глаз давно просил дать ему «рысят» для заготовки прутьев. Надо будет завтра отправить.

— Вождь, давай зайдем на Мышиную речку, здесь недалеко? — прервал его размышления Поющий Орел. — Искупаемся. Нельзя же явиться в стойбище такими грязными?

Белое Перо обвел взглядом спутников. Он в болото не лазил, для этого есть охотники помоложе. Вот они перепачкались основательно. В длинных волосах застряли клочья тины и ряска, руки и лица покрыты пятнами крови и грязи.

— Торопиться вроде некуда, — поддержал Весенний Волк.

Трое остальных вопросительно смотрели на вождя.

— Хорошо, — выждав паузу, согласился тот.

Охотники свернули в лес, прошли молодым березняком и оказались на заросшем тальником берегу. Отыскав местечко поудобнее, Белое Перо уселся на траву, всем видом показывая, что не собирается лезть в воду.

Его спутники, довольно улыбаясь, сняли с плеч шкуры с завернутым в них мясом и стали раздеваться. Слушать упреки жен о том, что они не берегут одежду, никому не хотелось.

Как и большинство местных речек, эта больше походила на широкий ручей. Только далеко на востоке водные потоки собирались в могучую Макарану. А та, в свою очередь, впадает в море, из-за которого каждый год в начале лета на большом корабле приплывают так не похожие на аратачей люди.

Белое Перо скривился. Поющий Орел зашел на середину речонки, где вода едва достигала ему до пояса, и стал, хохоча, брызгать на приятелей.

«Давно уже стал охотником, а ведет себя как «рысенок», — раздраженно подумал вождь. — И как такому доверить судьбу племени?» Он в который раз остро пожалел о безвременно погибшем сыне.

Много лет назад двоюродный дядя Белого Пера стал главой племени. Потом вождем выбрали его отца, сумевшего отговорить соплеменников от нападения на заморцев. Белое Перо хорошо помнил его слова на совете племени.

— Если сейчас их всех убить, неизвестно когда новые лодки из-за моря появятся на берегах Мараканы. А эти обязательно вернутся, чтобы получить еще больше мехов, меда и орехов, и привезут много красивых и нужных вещей.

Старейшины и воины послушали. С тех пор заморцы снабжают Детей Рыси бронзовыми и железными наконечниками для стрел и копий, металлическими ножами и топорами, котлами, которые можно вешать прямо над огнем, а не бросать в них раскаленные камни, чтобы сварить мясо.

Прослышав о таком богатстве, явились с набегом соседи. Много славных охотников потеряли Дети Рыси, прежде чем жадный враг бежал в свои дебри за Костяным хребтом. Получил тяжелое ранение и Крадущийся Медведь. Он прожил до первого снега, наставляя и давая советы новому вождю, которым стал его сын Белое Перо, доказавший свою храбрость и мудрость.

Давно уже никто не покушается на покой его племени. Люди почти не голодают, разве что в самом начале весны. Подросли новые воины, но авторитет вождя казался незыблемым.

Вот уже почти двадцать лет приплывали на своих многовесельных кораблях заморцы за товаром. Их предводитель по имени Картен стал побратимом Белого Пера. Они часто беседовали о самых разных вещах за бокалом веселящей воды. В отличие от зелий колдуна, чуть кисловатый напиток заморцев не помогал беседовать с духами, но веселил душу и превращал любой разговор в удовольствие.

Картен уверял, что в их краях вождей не выбирают. После смерти правителя, власть по закону получает его сын. Разве не предки даруют людям силу, храбрость и ум? У слабых и глупых родителей вырастают такие же дети. Белое Перо соглашался, а заморец приводил все новые и новые аргументы. Передача власти по наследству позволяет сохранить преемственность, потому что сын никогда не нарушит волю отца. Кроме того, в этом случае не бывает споров между сильными людьми за высшую власть, что позволяет избегать ссор и неурядиц.

При этих словах вождь всегда вспоминал свои споры с главами родов по любому самому пустяковому поводу. Сколько труда ему стоит всякий раз уговаривать этих упрямцев. А ведь он желает Детям Рыси только добра. Белое Перо считал, что старейшины специально возражают ему при всяком удобном случае лишь из-за глупого упрямства, поэтому давно решил сделать так, чтобы следующим вождем стал его сын.

Храбрый, сильный и умелый охотник Могучий Бык очень рано прошел посвящение. Молодые воины не только из Палевых Рысей, но и из других родов видели в нем будущего предводителя. Даже умудренные жизнью мужи его уважали. Белое Перо уже раздумывал, дочь кого из старейшин должна стать его снохой, когда черная беда обрушилась на род Палевых Рысей.

Могучего Быка ужалила змея. Потом никто из друзей, сопровождавших его на охоте, не мог объяснить, как такой зоркий воин не заметил притаившегося в траве гада, ранее никогда не встречавшегося в этих местах. Прекрасно зная, что делают в таких случаях, они выдавили кровь из раны, прижгли её угольком, но молодой человек угасал на глазах. Послали за Колдуном, который явился так быстро, как только смог. Он поил сына вождя целебными отварами, ставил припарки, ходил в мир духов, пытаясь спасти молодого охотника.

Белое Перо потерял двоих сыновей и троих дочерей. Смерть всегда ходит рядом с живыми. Мир полон опасностей. Человек может погибнуть от зубов и когтей хищников, копыт и рогов травоядных, от стрел врага и болезней. Но ни до, ни после вождь не чувствовал себя таким опустошенным.

Горечь воспоминания тенью пробежала по неподвижному лицу. Откуда взялась та страшная, невиданная змея? После похорон Колдун шепнул, что Могучего Быка убили с помощью злых чар. Вождь только отмахнулся. Это и без него знали все в племени. Сам Белое Перо подозревал старейшину рода Черных Рысей. Как и другие главы родов, он мог творить несложные заклинания. Однако Колдун уверял, что проклятие наложил кто-то сильный и искусный в чародействе. Вождь догадался, что тот намекает на Отшельника, но сделал вид, что не понял.

Отшельнику нет никакого дела до того, кто станет предводителем детей Рыси, а Мудрый Камень, самый молодой из старейшин, хорошо знает язык заморцев, уже доказавший свою храбрость и рассудительность в стычках с Детьми Кабана, вполне может позариться на место вождя. Многие воины поговаривали, что после смерти Могучего Быка именно он достоин занять место предводителя племени.

Едва подумав об этом, мужчина нахмурился. Нет, священный столб, главная святыня Детей Рыси, не покинет их стойбища. Белое Перо с раздражением вспомнил свою первую жену. Она смогла родить ему лишь пятерых деток. Трое умерли, Могучего Быка убили. Осталась только Упрямая Веточка. Но судьба девушек известна. Достигнув зрелости, они покидают род отца.

Вождь слишком поздно понял, что Легкое Облако пуста, как корзина с орехами ранней весной. Пришлось взять вторую жену. Та родила ему дочку и долгожданного сына. Но он слишком молод и даже еще не прошел посвящение. Нет, ему не стать вождем Детей Рыси. Все надежды Белое Перо возлагал на своего племянника Поющего Орла. Храбрец прекрасно разбирается в повадках зверей, но плохо видит истинные причины человеческих поступков и не умеет вести себя как вождь. Неужели он этому так и не научится?

Белое Перо резко встал, с неудовольствием чувствуя, как заболели затекшие ноги. Раньше он за собой этого не замечал. От взгляда вождя улыбка на лице племянника погасла.

— Пора, — сухо сказал Поющий Орел, выбираясь на берег. — Родичи ждут мяса.

Охотники быстро оделись, похватали узлы и заспешили вслед за вождем.

Едва их взору открылось стойбище, как Белое Перо насторожился.

«Что-то случилось? — подумал он, заметив толпу возле вигвама Мутного Глаза. — Неужели умер старик? Кто же тогда будет плести корзины? У Косматого Гуся до сих пор получаются какие-то кособокие, да и делает он очень медленно. Не научился еще, как следует».

— Эй, вождь! — тревожно окликнул его Поющий Орел. — Чего это они там собрались?

— Я откуда знаю, — раздраженно буркнул тот, невольно ускоряя шаг.

До них донесся взрыв смеха.

Белое Перо удивился. Старик, вроде, не сделал ничего плохого, чтобы так радоваться его смерти? Хотя, родичи не стали бы смеяться, даже если бы умер Суровый Ветер.

Тут их заметил кто-то из мальчишек.

— Вождь идет! Вождь!

Все разом обернулись в его сторону.

— Вождь, мы нашли женщину! Вождь, посмотри на её одежду! Вождь, она не умеет разговаривать! Вождь…

— Ничего не понимаю! — тряхнул головой Белое Перо. — Тихо!

Послушав своего предводителя, люди, затихнув, расступились.

Около входа в вигвам Мутного Глаза стояла высокая молодая женщина с короткими, растрепанными волосами и с мучительным выражением больших серых глаз на бледном лице.

«Заморка! — вспыхнуло в голове у вождя. — Здесь? Так далеко от Мараканы? Как она тут оказалась?»

После первого замешательства Белое Перо внимательно оглядел её с ног до головы.

Пожалуй, с возрастом он поспешил. Вряд ли девица намного старше его дочери. А Упрямой Веточке пятнадцать зим. Три года как невеста.

Вождь отогнал несвоевременные мысли, вновь сосредоточившись на насущном. Рубаха из синей, в крупную клетку, ткани с маленькими круглыми украшениями, протянувшимися сверху вниз. Синие матерчатые терики. Или скорее штаны, подобные тем, что он видел на одном из матросов Картена. Только эти узкие, длинные и без веревки на поясе. Как только они не спадают с её тощего зада? На ногах, которыми странная девица время от времени переступала на месте, оказались бело-синие мокасины с подошвой, толстой как у заморских сандалий.

— Как твое имя? — машинально проговорил он на языке заморцев.

— Её зовут Фрея, вождь, — вмешался Глухой Гром. — Не «мокрая», а Фрея. Глупое имя, правда?

— Я спрашиваю её, а не тебя, — нахмурился Белое Перо.

— Но она не понимает язык заморцев, вождь, — усмехнулся Корявый Дуб.

Услышав свое имя, девушка кивнула.

— Фрея.

И положив узкую ладонь на грудь, повторила:

— Фрея.

— Белое Перо! — гордо представился он и, протянув руку в сторону священного столба, добавил. — Вождь племени Детей Рыси и старейшина рода Палевых Рысей.

— Снежное трепло из полевой мыши, — повторила незнакомка, ужасно коверкая слова.

Сзади кто-то тоненько захихикал. Женщины прыскали, зажимая рот руками. Даже на суровых лицах мужчин появились следы тщательно скрываемых улыбок.

— Белое Перо! — нахмурившись, поправил её вождь.

Теперь стала понятна причина безудержного веселья, царившего здесь до их прихода. Девчонка путалась в словах, а родичам лишь бы посмеяться, не важно над чем.

— Что нам с ней делать, вождь? — спросил Мутный Глаз.

До того как ослепнуть на один глаз и сделаться лучшим мастером по плетению корзин, он был одним из самых уважаемых охотников рода Палевых Рысей.

Родичи и сам вождь прислушивались к его советам, а в отсутствие Белого Пера слово Мутного Глаза часто становилось решающим.

— Надо послать за Отшельником, — предложил Глухой Гром. — Пусть попробует с ней поговорить. Он много заморских языков знает.

— Отшельник ушел за Костяной хребет, — покачал головой вождь. — К Детям Кабана за синим камнем.

— Тогда, может отправить кого-нибудь в стойбище Серых Рысей? — робко предложил Ловкий Сыч. — За Неугомонным Зайцем.

Сгрудившиеся вокруг родичи засмеялись.

Молодой охотник пробурчал опустив глаза.

— Он тоже много где побывал.

Глава племени сурово сдвинул густые брови.

— Только его сказок нам и не хватает.

— А вдруг она не человек? — громко сказал кто-то.

Наступила тишина.

Белое Перо обернулся к Суровому Ветру.

— А кто же?

— Злой дух!

— С чего ты взял? — нахмурился вождь.

Родичи, затаив дыхание, слушали их разговор. Кое-кто стал отодвигаться от Фреи.

— Кто-нибудь видел, чтобы люди так одевались? — Суровый Ветер указал пальцем на девушку. — Заморцы приплывают по Маракане, Дети Кабана приходят из-за Костяного Хребта, Дети Оленя — с севера. А откуда эта здесь взялась?

— Непонятно, — ответил за всех Поющий Орел.

Белое Перо мысленно поморщился. Опять племянник влез в разговор, когда не следует.

Люди заволновались. Вокруг девушки быстро образовалось пустое пространство.

— Вот и я о том, — кивнул оратор, явно польщенный всеобщим вниманием. — Почему ей на месте спокойно не стоится? Почему на глазах слезы?

Вождь хмурился, все еще не понимая, к чему ведет свою путанную речь Суровый Ветер.

— Почему? — выдохнул Поющий Орел, опуская на землю сверток с мясом и хватаясь за кинжал.

— Потому, что нас защищает Праматерь Рысь! — оратор указал на священный столб, стоявший у жилища вождя. — И мудрые предки. Вот её и корежит от их доброй силы. Посмотрите, как она согнулась?!

— Убить её! — вскричал какой-то мужчина.

В руках охотников появились ножи и копья.

— Давно ли ты стал в духах разбираться, Суровый Ветер? — прорезал тишину насмешливый старческий голос. — Молодой был, двух слов связать не мог, в трех девках запутался, а сейчас как Колдун заговорил.

Весенний Волк за спиной вождя тихо хихикнул. Родичи неуверенно заулыбались.

— Заткнись, если ничего не понимаешь! — набросился на Кудрявую Лису обозленный охотник. — Совсем разума лишилась!

— Как ты смеешь так разговаривать с моей матерью?! — вспылил Глухой Гром. — Придержи свой поганый язык!

— А то что? — осклабился Суровый Ветер, хватаясь за нож.

— Тихо! — вскинул руку Белое Перо. — Охотники, а ведете себя как мальчишки, еще не вошедшие в вигвам «рысят»!

Презрительно фыркнув, он озабоченно проговорил:

— Суровый Ветер прав, надо послать за Колдуном. Пусть немедленно идет сюда и посмотрит на неё. Он больше всех знает о духах.

Люди одобрительно зашумели.

Оглядевшись, Белое Перо заметил в стороне группу «рысят».

— Эй! — громко крикнул он. — Ловящий Снег!

Парнишка подбежал, ожидая распоряжений.

— Беги за Колдуном. Расскажешь ему все. Пусть поторопится.

Мальчишка, довольный тем, что получил задание от самого вождя, во всю прыть припустил к лесу, крепко сжимая короткое копье.

— А её куда? — спросил Мутный Глаз, опасливо косясь на Фрею, позабыв, что совсем недавно сидел с ней у костра, пытался разговаривать.

— Да привязать её к священному столбу — и все дела! — крикнул кто-то из молодых охотников. — Там уж она ни чем нам не сможет навредить.

Судя по глухому ропоту толпы, это предложение людям не очень понравилось.

— Нет, — решительно отверг его Белое Перо. — Аратачи не привязывают женщин к священному столбу.

— Она злой дух! — возразил Суровый Ветер.

— А если нет? — огрызнулся вождь. — Хотите опозорить род Палевых Рысей, нарушив наши обычаи?

— Тогда свяжем её и будем сторожить, — продолжал настаивать охотник. — Пусть прямо здесь и лежит.

— Не достойно мужчины связывать женщину, — проворчала Кудрявая Лиса под одобрительные замечания подруг.

— А может, посадим её в вигвам до прихода Колдуна? — предложил Ловкий Сыч.

— Вот в свой и сажай! — ехидно усмехнулся Суровый Ветер.

Молодой охотник стушевался. Пускать в дом злого духа ему явно не хотелось. Да и вождю тоже.

— Отведем её в вигвам «рысят», — решил Белое Перо.

— Но вдруг она злой дух? — испуганно спросила какая-то женщина.

— Значит, сожжем вигвам и построим им новый! — безапелляционно заявил вождь.

Жилище будущих охотников давно нуждалось в починке, но сами «рысята» все время заняты, а у него как-то руки не доходили.

Белое Перо нашел глазами Корявый Дуб.

— Вы её нашли, вам и охранять.

Охотник недовольно нахмурился, но промолчал. Кивнув своим спутникам, он, шагнув к незнакомке, попытался взять её за локоть.

Та отстранилась.

— Пойдем! — раздраженно буркнул Корявый Дуб, махнув рукой. — Туда.

Родичи расступились, образовав широкий проход, и девушка в сопровождении трех мужчин направилась к стоявшему в стороне большому вигваму.

Решив этот вопрос, вождь стал раздавать мясо.

Любую крупную добычу по обычаю следовало поделить между родичами. Удачливый охотник дополнительно получал шкуру и рога. Ну, а всякую мелочь, вроде птиц или зайцев, мог спокойно нести в свой вигвам.

Последней подошла Легкое Облако. Старшая жена знала, что супруг себя не обделит. Кроме мяса, Белому Перу досталась одна из шкур. Вторую унес Весенний Волк. На этот раз племяннику не повезло. Не его копье убило оленя. И чтобы ему не было обидно, вождь подарил Поющему Орлу рога.

«Не иначе, приближается старость?» — с грустью подумал Белое Перо. Все чаще хотелось вот так просто посидеть на солнышке и ни о чем не думать. Нет, дротики и стрелы его, как и прежде, бьют без промаха, копье останавливает кабана, а молодая жена громко радуется его ласкам.

Но в когда-то черных, как вороново крыло, волосах густо белеют нити седины, побаливает спина, да и зубов осталось не так много. Вот и на сегодняшней охоте он устал гораздо сильнее, чем это бывало раньше.

Мужчина лениво согнал с мускулистого предплечья жадного слепня. Не стоит без нужды убивать даже такое никчемное существо, раз Великий дух дал ему жизнь. Но пусть летит в лес, ищет лосей, зубров или оленей, а его оставит в покое.

Послушав мудрого совета, насекомое сделало круг у священного столба и скрылось из глаз. Белое Перо поднял глаза на искусно вырезанную из твердого дуба голову Праматери Рыси, блестевшую свежей краской. Колдун с учеником покрасили её только два дня назад. Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины, но сердце его наполнилось гордостью. Именно в роду вождя хранится главная святыня Детей Рыси. Здесь у столба Праматери решаются все важнейшие вопросы: от посвящения мальчиков в мужчины и выборов вождя до свадеб и похорон. С тех пор, как много лет назад двоюродный дядя Белого Пера стал главой племени, святыня не покидала стойбища Палевых Рысей.

Мимо прошла озабоченная Легкое Облако. Он подумал, что в последнее время жена мало соответствовала своему имени. Толстая, крикливая женщина, с вечно нахмуренными бровями и маленькими, запрятанными в жирных складках глазками. Размышления прервало появление второй жены.

— Девчонку кормить? — деловито спросила Медовый Цветок.

— Какую? — вскинул брови он, прекрасно понимая о ком речь.

— Ну, эту, — женщина мотнула головой в сторону. — Которую в лесу нашли. Фрею. Да и воды ей надо бы дать. У «рысят» в вигваме одни старые шкуры да оружие.

— Уже вынесли, — возразил Белое Перо. — Они боятся, как бы его злой дух не испортил.

— Мальчишки, — пожала плечами Медовый Цветок.

— Ты думаешь, она не дух? — лениво поинтересовался мнением супруги вождь.

Та пренебрежительно фыркнула.

— Обычная девчонка. Только бледная очень.

— А её одежда? — усмехнулся мужчина.

Жена на миг задумалась.

— Утренняя Кувшинка говорит, что когда её отец впервые увидел заморцев, то тоже решил, они не люди.

Вождь хмыкнул, для женщины супруга Корявого Дуба рассуждает вполне здраво.

— Отнеси ей мяса и кувшин с водой, — распорядился он. — А там послушаем, что скажет Колдун.

— Она принесет беду, — буркнула Легкое Облако, ссыпав в кипящий котел нарезанные корешки. — Лучше убить её, пока не поздно.

— Почему? — усмехнулся Белое Перо. — Разве ты не знаешь, что просто так убивать нельзя?

— Что она делала в лесу? — нахмурила жидкие бровки женщина. — Одна, без корзины, без огня. Ты слышал, чтобы люди появлялись вот просто так, из ниоткуда?

— Нет, — вынужден был согласиться супруг и тут же обратился к Медовому Цветку. — Пойдешь кормить девчонку, пришли ко мне Корявого Дуба.

Затем, взглянув на первую жену, повторил:

— Подождем, что скажет Колдун.

— Звал меня, вождь? — хмуро спросил охотник, присаживаясь рядом.

— Да, — кивнул Белое Перо. — Я хочу знать, откуда взялась эта женщина. Пока не зашло солнце, отправляйтесь с Гудящим Шмелем туда, где вы её встретили.

— Ты хочешь, чтобы мы прошли по её следам, — догадался собеседник.

— Твой зоркий глаз, Корявый Дуб, разглядит даже отпечатки лап муравья на песке, — торжественно объявил предводитель Детей Рыси. — Отыщи, откуда она начала свой путь.

— Да, вождь, — польщенный воин встал. — Охранять вигвам «рысят» пусть остается Глухой Гром. Он смел и силен, но нам нужно будет смотреть, а не хватать.

Улыбка чуть тронула сухие губы Белого Пера. Он уже слышал, как странная девица вывихнула палец молодому охотнику.

— Это молодость, а она быстро проходит.

Проводив глазами охотника, вождь увидел возвращающуюся жену.

Медовый Цветок, присев рядом, вздохнула.

— У неё вид, как у испуганного лисенка. Словно она потерялась.

— Кто?

— Фрея, — пояснила супруга. — Ты бы видел, как она набросилась на мясо? Наверное, долго ничего не ела.

Мужчина промолчал.

— Какой из неё злой дух? — покачала головой Медовый Цветок. — Она нас боится больше, чем мы её. Просто испуганная одинокая девочка.

— Много ты понимаешь в духах, — презрительно скривился Белое Перо и озабоченно подумал: «Хорошо, если одинокая. Но вдруг появился новый народ, о котором мы ничего не знаем? Вроде заморцев. Только те приплывают менять вещи на меха, а эти явились, чтобы изгнать отсюда Детей Рыси. Как это когда-то случилось с нашими далекими предками».

Он взглянул на застывшее у горизонта солнце. Вождь не сомневался, что Корявый Дуб и Гудящий Шмель отыщут следы незнакомки, если она, конечно, не летала по воздуху. Отпечатки её мокасин трудно с чем-либо спутать. Но куда они их приведут?

Послышался нарастающий шум. Белое Перо обернулся. К нему, постепенно обрастая толпой, приближался Колдун с учеником, нагруженным большим берестяным коробом.

Старый толстяк в широком, бесформенном балахоне, щедро увешанном деревянными трещотками, фигурками и священными амулетами, с достоинством приветствовал главу племени Детей Рыси.

— Ты звал меня, вождь, и вот я здесь.

Хорошенько обдумав происшествие со странной женщиной, Белое Перо уже не считал его на столько важным, чтобы пренебрегать обычаями гостеприимства.

— Прошу разделить со мной кров и пищу, — предложил вождь и, не обращая внимания на разочарованных родичей, скользнул в вигвам.

Обойдя по движению солнца чуть теплившийся очаг, он занял свое место напротив входа, усевшись на толстую кипу шкур. Между ним и огнем располагался алтарь, представлявший собой толстую, выскобленную ножом, деревянную плаху, с расставленными фигурками духов-хранителей и предков.

Повторив путь хозяина, гости уселись по правую руку от него. Медовый Цветок подбросила в очаг сухих веток и быстро раздула огонь, а Упрямая Веточка преподнесла Колдуну блестящую чашу с водой. Едва он утолил жажду, как Легкое Облако внесла на большом плетеном подносе вареное мясо.

— О Великий дух, Праматерь Рысь, и вы, добрые предки! — воззвал Белое Перо. — Разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытания!

Выбрав самый большой кусок, вождь откусил от него, после чего передал Колдуну. Старик вцепился в мясо уцелевшими зубами, ловко махнул кремневым ножом у самых губ и, жуя, передал кусок ученику. Тот жадно оторвал себе порцию. Вслед за этим изрядно уменьшившийся кусок вернулся к хозяину дома. Затем данная процедура повторилась еще три раза.

Громко рыгнув в знак полного насыщения, толстяк вытер ладонью жирные губы.

— Детям Рыси нужна твоя мудрость, Колдун, — сказал вождь, давая понять, что пришло время для делового разговора. — Ты уже знаешь, что Корявый Дуб привел в стойбище странную женщину, которую встретил в лесу.

— Которая чудно одета и не разговаривает по-человечески? — усмехнулся старик, поглаживая пальцами висевший на шее серебряный колокольчик.

Колдуну так нравился его мелодичный голосок, что он не расставался с ним даже во время исполнения обрядов. Кое-кто этого не одобрял, считая, что подарок чужеземцев может оскорбить духов аратачей. Таким сомневающимся Колдун обычно предлагал самим обратиться к ним и узнать. Желающих не находилось. Разговоры потихоньку стихли, а колокольчик по-прежнему украшал старую морщинистую шею.

— Да, — кивнул Белое Перо. — Кое-кто думает, что она злой дух. Люди надеются на твой острый глаз, Колдун.

Старик стал еще толще от важности.

— Давай взглянем на эту диковину.

Они не пошли в вигвам «рысят», а велели привести странную женщину с нелепым именем Фрея.

По такому поводу у священного столба развели большой костер, возле которого собрался почти весь род Палевых Рысей. Не пришли только совсем старые и самые малые, да еще Гудящий Шмель с Корявым Дубом, чье отсутствие уже начинало беспокоить вождя.

Ближе к огню сидели, скрестив ноги, наиболее уважаемые охотники, красовавшиеся ожерельями из множества клыков, когтей и фаланг пальцев убитых врагов. За их спинами плотной массой столпились остальные мужчины и женщины. Маленькие дети шныряли между ног взрослых, норовя пробраться вперед. А «рысятам» оставалось только забраться на ближайшую скалу. Слышать они оттуда не могли ничего, зато все прекрасно видели.

Крепко вцепившись побелевшими руками в предплечья, словно прикрываясь от пристальных взоров, Фрея шла по живому коридору глазевших на неё людей. Позади гордо вышагивал Глухой Гром, поигрывая топориком. Палевые Рыси уже видели странную девицу, но на Колдуна она произвела сильное впечатление. Упершись ладонями в колени, он подался вперед, стараясь разглядеть её за пляшущими языками пламени.

— Чудеса! — выдохнул старик, покачав седой шевелюрой, прикрытой маленькой островерхой шапочкой.

— А ты что ожидал увидеть? — усмехнулся вождь. — Я тебя предупреждал, что она не похожа на тех, кого мы встречали раньше.

Колдун встал и, обогнув костер, подошел к девушке. Та попятилась, но быстро уперлась в мускулистую грудь Глухого Грома. Под смех окружающих молодой человек подтолкнул её ближе к огню. В ярком свете пламени страх, охвативший девушку, стал особенно заметен. Полный отчаянья взгляд блестевших глаз, мокрые дорожки на щеках, непрерывно дергавшийся подбородок. Толстяк обошел её кругом, пристально разглядывая с ног до головы.

Фрея выпрямилась, расправила плечи и, скрестив руки на груди, стала смотреть в огонь.

«А коленки-то дрожат! — хмыкнул про себя Белое Перо. — Права Медовый Цветок. Она нас боится. Если так, какой из неё дух?»

— Ты кто? — спросил Колдун на языке аратачей, глядя ей в лицо.

Девушка молчала.

— Доне квартум? — повторил старик по-заморски.

Она взглянула на него, явно стараясь понять.

Толстяк указал на неё пальцем.

— Фрея, — тут же представилась девушка.

— Это мы уже и так знаем! — насмешливо крикнул Суровый Ветер.

Родичи засмеялись. Разливавшееся в воздухе напряжение исчезло. Люди вновь стали переговариваться, обмениваться впечатлениями.

— Я не учу тебя выслеживать зверя! — огрызнулся Колдун. — Вот и ты не лезь в мои дела!

— А нет никаких дел! — не остался в долгу скандальный охотник. — Ходишь вокруг неё, как тетерев вокруг тетерки, и на тощий зад её пялишься!

К звездному небу рванулся дружный хохот.

— Помолчи, Суровый Ветер! — прикрикнул вождь, с трудом сдерживая улыбку. — Не мешай!

Потом обратился к Колдуну.

— Ну, что скажешь? Она человек или нет?

Вместо ответа старик крепко схватил девушку за руку. Та дернулась от неожиданности, но прежде чем успела вырваться, толстяк крепко ущипнул её за запястье. Взвизгнув от боли и едва не угодив в костер, Фрея отпрыгнула. И стала затравленно озираться, потирая пострадавшую руку.

Кто-то засмеялся, но большинство напряженно ждали, что будет дальше.

— Что это ты взялся молоденьких щупать? — не удержался Суровый Ветер. Вот только на этот раз никто не обращал внимания на его шутки.

— Руку! — повелительно проговорил Колдун, глядя на незнакомку. — Покажи руку!

И наглядно продемонстрировал, что она должна сделать, подняв вверх ладонь и указывая пальцем на запястье. Как раз туда, куда он её ущипнул.

Все еще ничего не понимая, Фрея растерянно глядела на толстяка.

— Руку! — вдруг громко сказала Утренняя Кувшинка и тоже подняла ладонь.

— Руку, руку! — робко, но с нарастающим энтузиазмом подхватили девушки, потом женщины и даже кто-кто из парней.

Взрослые солидные охотники только усмехались, не сводя с девушки настороженных глаз.

Наконец, та робко воздела руку с растопыренными пальцами.

— Видите синяк?! — вскричал Колдун, нарушив враз наступившую тишину. — У духов их не бывает. Она человек!

Вздох облегчения прошел по толпе. Хотя мало кто в стойбище воспринимал слова Сурового Ветра всерьез. Слишком склочным и скандальным характером отличался этот умелый и храбрый охотник. Но все же некоторые опасались непонятной девицы. Теперь же после слов Колдуна всем стало ясно, что, несмотря на свой внешний вид и глупое имя, Фрея — обычный человек.

— Откуда же она взялась? — пробормотал Сломанный Рог.

— Не знаю, — пожал покатыми плечами толстяк. — Но она человек, это точно!

— А вдруг у неё под териками хвост? — крикнул кто-то. — Или шерсть на ногах, как у медведя?

— Помолчи! — прикрикнул на шутника Белое Перо и, не удержавшись, добавил. — Вот пригласишь её на свидание и проверяй, что у неё и где.

— Так она же по-человечески не понимает, вождь! — с деланной обидой отозвался весельчак.

— Научи, — усмехнулся Белое Перо и, заметив Гудящего Шмеля, громко спросил. — Что там?

— Следы ведут к Уштому ручью. Мы перешли на ту сторону, но солнце уже садилось, и пришлось вернуться.

— Значит, завтра опять пойдете туда, — распорядился вождь. — Возьмете пару «рысят». Если будет что-то важное, пришлете их в стойбище.

— Хорошо, — кивнул Корявый Дуб.

— Больше ничего не видели? — спросил Сломанный Рог, недовольный, что подопечными распоряжаются без его согласия.

— Нет, — подумав, ответил Гудящий Шмель.

— Вы что думаете, в лесах объявился новый народ? — спросил Мутный Глаз, глядя на Белое Перо.

— Пока что мы нашли только одну испуганную девчонку, — проворчал тот. — Без оружия, без запасов, без огня.

— Может, она убегала от кого или заблудилась? — предположил кто-то из охотников.

— Тогда надо отыскать то место, откуда она пришла, и вернуть её назад, — рассудительно сказал Мутный Глаз.

— Это будет хороший поступок, — поддержал Колдун, все еще продолжавший с интересом разглядывать Фрею.

Подумав, вождь согласился, что это станет отличным поводом завязать знакомство с незваными гостями.

— А сейчас-то что с ней делать? — громко поинтересовалась Кудрявая Лиса. — Девочке надо где-то жить, пока вы племя её отыщите.

— Себе возьми! — рявкнул вечно недовольный Суровый Ветер. — Вигвам у вас просторный, да и сынок поменьше будет по чужим стойбищам пропадать.

Родичи засмеялись. Сын старухи овдовел в начале лета и до сих пор не нашел себе новую жену.

Но вождю такое предложение не понравилось. Глухой Гром молод и силен. Вдовы наперебой добиваются его внимания, девушки благосклонно принимают его ухаживания, надеясь войти хозяйкой в вигвам такого искусного охотника. Что если не привыкший к отказам молодец решит сразу же распробовать новую девицу, а ей это не понравится? Объясняйся потом с её родичами. Если они, конечно, найдутся.

— Пусть поживет у меня, — раздался голос Лосиного Рога.

Белое Перо оглянулся и увидел за его спиной Утреннюю Кувшинку. Очевидно, идея пригласить неизвестную девицу принадлежит именно ей.

Вождя такое решение более чем устраивало. Ведь если бы желающих не нашлось, пришлось бы вести незваную гостью в свой вигвам, а делать этого почему-то не хотелось.

— Хорошо, — величественно кивнул Белое Перо. — Отведите её отдыхать.

Пройдя за спинами сидевших у костра мужчин, Утренняя Кувшинка подошла к напряженной, как натянутая тетива, девушке и поманила за собой.

— Надо бы сообщить другим старейшинам о такой находке, — вполголоса проговорил Колдун.

— Утром пошлю кого-нибудь, — вздохнув, согласился вождь.

«Надо же, как больно щиплется этот противный старикашка! — думала девушка, потирая руку, на которой багровел порядочный синяк. — Но сейчас, вроде, все не так плохо? Сюда вел Чисан с топором, отсюда — Ясина с кучей подружек. Надеюсь, больше не посадят в тот вонючий вигвам?»

На самом деле она испытывала огромную благодарность за это. «Индейцы» её просто спасли либо от разрыва мочевого пузыря, либо от стыда.

Тогда, втолкнув её внутрь, Чисан завесил вход облезлой шкурой с рваными краями и шумно уселся снаружи.

Сейчас эти воспоминания вызывали у девушки улыбку, но тогда было не до смеха. С радостью убедившись, что в жилище нет никого и ничего кроме разложенных по полу шкур, пары корзин с какими-то плошками да еле теплившегося очага в середине, Фрея отыскала в золе острый кусок кости, выкопала ямку в плотной земле и вернула себя к жизни. Затем засыпала место преступления и только после этого перевела дух. Неприятного запаха она не боялась. В вигваме так воняло, что резало глаза.

Увы, эйфория сменилась голодом и жаждой. К счастью скоро пришла незнакомая женщина, принесла кусок вареного мяса и кувшин с водой. Мясо оказалось холодным, волокнистым и таким жестким, что приходилось его буквально грызть. Тем не менее, она съела все. Сытый желудок помог обрести способность соображать. Мысли в голове крутились довольно мрачные. Незнакомая странная одежда, язык, отсутствие телефона и многих вещей, название которых она не помнила, но которые обязательно должны были быть. Все это ясно и недвусмысленно давало понять, что её занесло куда-то очень далеко от дома.

Так долго сдерживаемые слезы, наконец, брызнули из глаз. Но девушке ужасно не хотелось, чтобы кто-то услышал её плач. Поэтому она тихонько подвывала, крепко закрыв рот руками. Вдруг что-то кольнуло её в ногу выше щиколотки. Фрея машинально почесалась. Затем последовал новый укол, потом еще один уже в руку у локтя. Вскоре выяснилось, что шкуры, на которых она с таким удовольствием себя жалела, населены какими-то маленькими, прыгучими и кусачими букашками. Вот тут она не выдержала и, завыв в голос, принялась ругаться. Знакомые, но непонятные слова вылетали одно за другим, прогоняя апатию и обреченность, добавляя злости, подстегивая волю.

Наверно поэтому девушка смогла не разреветься и не потерять голову, оказавшись лицом к лицу со сборищем «индейцев». Хотя ночь, костер и их суровые физиономии создавали довольно мрачную атмосферу. После посадки в кишащий мелкими кусаками вигвам Фрея не ожидала ничего хорошего от обвешанного цацками старика с блестящим колокольчиком на шее. Но уж никак не могла подумать, что он будет щипаться!

Потом толстяк сказал несколько слов, и выражение смуглых лиц окружающих заметно смягчилось. «Возможно, это был какой-то ритуал?» — подумала девушка, нисколько не удивляясь тому, что не только помнит это слово, но и прекрасно понимает его значение.

В сопровождении толпы любопытных они подошли к вигваму. Ясина что-то сказала шагавшей рядом девочке лет десяти. Тряхнув косичками, та проскочила внутрь, отодвинув расшитую ракушками шкуру. Женщина предложила Фрее следовать за ней.

«Наверное, это их дом», — решила девушка, опускаясь на корточки, чтобы пролезть через вход, оказавшийся гораздо ниже, чем в том вигваме, где она сидела раньше.

Внутри было еще темнее, чем снаружи. Выпрямившись, она отступила в сторону, чтобы не загораживать дорогу Ясине, и тут же налетела на сложенный у входа хворост, одновременно что-то легонько оцарапало щеку. Отмахнувшись, Фрея поймала пучок сухих сеток. Опасаясь наткнуться еще на что-нибудь, она замерла, балансируя на одной ноге.

Послушалось громкое

— Фу-у-у-у-у.

Во мраке взметнулись искры, осветив склонившееся над очагом лицо девочки. Положив на затлевшие угли пучок сухой травы, она тут же поднесла к ним кусок белой коры. Затрещав, та ярко вспыхнула, сворачиваясь в трубочку.

Довольная собой девочка положила на неё охапку тонких сучьев. Через секунду тьма рассеялась, затаившись по щелям.

Ясина все еще продолжала болтать снаружи. Фрея отыскала место, куда можно поставить ногу, и с интересом огляделась.

Внутри это жилище значительно отличалось от того, где ей уже пришлось побывать. Те же четыре столба, поддерживавших крышу. Но поперечины между ними густо увешаны пучками разнообразных трав, сухих веточек и множеством мешочков. Напротив входа к неотесанным жердям привязана связка коротких копий и висел круглый футляр, полный стрел. Вдоль стен стояли разнообразные корзины с крышками и без, тюки, кувшины.

Шкуры не валялись на земляном полу строго как попало, а лежали уложенными в три аккуратные кучи, или скорее лежанки, со свернутыми валиками вместо подушек. Одно такое ложе располагалось напротив входа. В неясном свете костра девушка увидела за ним висящие на стене кривые палки, топорики и какую-то круглую штуковину с непонятным рисунком и перьями по краям. Там же стояли два длинных копья.

Второе ложе, значительно больше, было справа от неё. По сравнению с первым оно казалось придвинутым ближе к стене вигвама, где в ряд стояли корзины. А третье слева. Совсем небольшое, так что едва хватало места улечься одному человеку.

Фрея потянула носом. Сравнение опять оказалось в пользу этого вигвама. Запашок здесь стоял не такой резкий. Едучую вонь перебивал аромат развешанных повсюду сухих трав.

Она подняла взгляд. У самого дымового отверстия что-то висело. Приглядевшись, девушка поняла, что это снятые шкуры, натянутые на какие-то конструкции из прутьев.

Чтобы увидеть все это, хватило нескольких секунд. В вигвам, низко пригнувшись, забралась хозяйка. Увидев Фрею у самого входа, она что-то строго сказала девочке. Та ответила, капризно дернув худенькими узкими плечами.

Покачав головой, Ясина осторожно взяла девушку за рукав и, подведя к широкому боковому ложу, сказала:

— Бизан.

Фрея растерянно улыбнулась.

Женщина села на шкуры, потянув её за собой.

Скрестив ноги, девушка с любопытством стала ждать, что будет дальше.

Ясина встала. Она тоже хотела подняться, но хозяйка положила ей руку на плечо.

— Бизан! Фрея, бизан.

«Кажется, это слово означает «сидеть», «сиди» или что-то в этом роде, — догадалась Фрея. — Надо начинать индейский язык учить. Неизвестно, сколько я здесь пробуду».

От этой мысли её передернуло, опять стало очень грустно: «Неужели мне так и не добраться до дома?»

Она горько усмехнулась: «Хотя бы узнать, где он? Ничего не помню. Ни мамы, ни отца. Даже имя вспомнить не могу. Вот гадство!»

Чувствуя, что глаза вновь наполняются слезами, девушка громко шмыгнула носом. Ясина сунула ей в руку две лепешки размером с пару ладоней, а у ног поставила кувшин.

— Круа.

Фрея уже слышала это слово от женщины, приносившей ей еду в тот кишевший мелкими кусаками вигвам, и не заставила себя уговаривать. Едва не сломав зубы с первой попытки, девушка стала откусывать по маленькому кусочку, запивая водой. Вкус лепешек показался странным, даже как будто знакомым и в целом вполне съедобным. Конечно, кусок мяса оказался бы более чем кстати, но изголодавшийся желудок был благодарен даже за это.

Хозяйка с дочерью занимались какими-то малопонятными делами, то и дело выскакивая наружу. При этом Фрея с удивлением заметила, что ходят они только справа налево и только у неё за спиной. Когда девушка попыталась отодвинуться, чтобы не мешаться, Ясина мягко, но настойчиво вернула её на место.

Хорошенько запомнив это, она только сейчас заметила у костра возле той лежанки, что прямо напротив входа, несколько ровно уложенных камней, прикрытых разрисованным куском древесной коры с расставленными фигурками.

«Шахматы», — внезапно всплыло в памяти название игры. Девушка приподнялась, чтобы разглядеть их получше. Увы, рисунок совсем не походил на черно-белые клетки.

Она разочарованно вздохнула, и как раз в этот момент в вигвам вошел хозяин. Обойдя очаг привычным маршрутом, уселся на то ложе, что напротив входа, и не обращая внимания на гостью, один за другим стащил с ног короткие, мягкие сапожки.

С любопытством наблюдавшая за ним девушка внезапно отвернулась, брезгливо кривя губы. Дело в том, что его брюки состояли из двух отдельных, обшитых бахромой штанин, привязанных к поясу под рубахой. Такой оригинальный фасон оставлял открытой всю нижнюю часть тела. Когда «индеец» стоял или ходил, её прикрывал подол длинной рубахи. Но стоило ему сесть, расставив ноги, как зрелище получилось на редкость отвратительным. Во всяком случае, с точки зрения Фреи.

Однако, ни на Ясину, ни на её дочь, продолжавших хлопотать по хозяйству, это не произвело никакого впечатления.

«Похоже, это здесь в порядке вещей, — думала девушка, крепко сжав губы и глядя на трепетавшие язычки пламени. — Но все же, какая гадость!»

— Комит чинар, Фрея? — вдруг обратился к ней хозяин. Чтобы смирить обуявшие её эмоции, пришлось собрать всю волю в кулак. К счастью он уже возлежал на куче шкур, до пояса прикрывшись меховым одеялом. В свете очага его мускулистое тело поблескивало, словно натертое маслом.

«Как будто его жарить собрались, — внезапно подумала она. — Во фритюре».

От новой порции воспоминаний настроение немного улучшилось, и сохранять благожелательное выражение на лице стало легче.

Мужчина еще что-то сказал. Она непонимающе пожала плечами. Привстав, мужчина взял стоявший в стороне сапожек.

«Кажется, они называются мокасвины, — подсказала расщедрившаяся память. — Точнее мокасины».

Хозяин ткнул в них, потом в сторону Фреи. Оказавшаяся рядом девочка похлопала ладошкой по кроссовке.

— Ратар кеек сар. Сар.

«Хочет взглянуть на мою обувь, — догадалась девушка. — В этом, конечно, нет ничего плохого. Вот только как бы после этого ему не вздумалось посмотреть на мои штаны?»

Тем не менее, ссориться с хозяевами не хотелось. Фрея взялась послушно расшнуровывать кроссовки. Если учесть, что она почти не разувалась, запах от ног шел еще тот. Но и он терялся в букете разнообразных ароматов, наполнявших вигвам.

«Все-таки как-то не удобно, — подумала девушка, встав и подавая мужчине кроссовку. — Надо будет обязательно носки постирать».

Рассматривая её, тот хмыкал, чмокал губами и удивленно качал головой.

«Ой, что-то мне это не нравится! — она поежилась. — Телефона не знают, кроссовки в глаза не видели. Мамочка, куда же это меня занесло?»

Само собой, вопрос оказался риторическим. Ни сам «индеец», пристально рассматривавший обувь, ни Ясина с дочерью, заглядывавшие ему через плечо, ответить на него не могли. Мужчина зачем-то поковырял рифленую подошву толстым, криво обкусанным ногтем с черной каймой, заглянул внутрь и, покачав головой, протянул кроссовку обратно Фрее.

Но её перехватила Ясина. Быстро затараторив, показала на свои глаза.

«Тоже поглядеть хочет», — поняла девушка, улыбаясь.

Схватив кроссовку, женщина поднесла его к самому огню и буквально впилась в неё взглядом. Девочка сидела рядом, смешно открыв рот.

Мужчина, похоже, окончательно потерял интерес к гостье, повернувшись к ней спиной. Фрее хотелось спать, но она не торопила хозяйку вигвама, терпеливо ожидая, пока той не надоест разглядывать невиданный предмет.

Глядя на девушку с каким-то странным выражением лица, Ясина протянув ей кроссовку, поманила за собой. Аккуратно, чуть ли не на цыпочках обойдя мирно почивавшего супруга, женщина подвела её к самому маленькому ложу.

— Бизан, — проговорила хозяйка и, закрыв глаза, прижала сложенные ладони к щеке. — Понс Фрея ичугеке.

Внезапно наблюдавшая за ними девочка привстала, положила ладошку на грудь и сказала.

— Омса.

Мать улыбнулась.

— Фрея, омса куаракту.

Девушка поняла, что ей представляются, и сама назвала свое имя.

— Фрея.

Ясина вернулась к ложу напротив.

«Разве жена спит не с мужем? — удивилась девушка. — Наверное, здесь так принято».

Женщина с трудом сняла платье через голову. Как и следовало ожидать, под ним ничего не было. Узенький шнурок с короткой бахромой трудно назвать нижним бельем.

Подобрав под себя ноги, хозяйка принялась расплетать косы усталыми неторопливыми движениями. Девочка положила в очаг пару толстых сучьев и, раздевшись, забралась на лежанку. В отличие от матери у неё не оказалось даже пояска.

Фрея колебалась, никак не в силах решить, стоит ли ей раздеваться или нет?

— Понс, мурадык чека, — зевая, сказала Ясина.

Девушка улыбнулась. Кажется, ей предлагают спать и не о чем не думать. Вроде как, утро умнее вечера. Она сняла вторую кроссовку, стянула носки и с наслаждением пошевелила пальцами ног. Решив ограничиться этим, Фрея набросила на себя одеяло. Вот только спать под ним оказалось слишком жарко. К тому же здесь тоже водились мелкие кусачие насекомые, с удовольствием набросившиеся на свежее угощение. Кроме того, спать мешала духота, тяжелый запах и тревожные мысли.

Девушка сбросила одеяло на ноги, положила ладони под голову и уставилась в дымовое отверстие, в которое уже подмигивали звезды, густо рассыпанные по черноте небес. «Ну, вот пришла к людям. Нечаянно нагрянула, когда меня совсем не ждали. И что? Радости полны штаны! Особенно если учесть, что я их совершенно не понимаю. И, похоже, причина тут не только языковой барьер. Ослу понятно, что они тут не видели ни джинсов, ни кроссовок. Как же тогда они мне помогут добраться до дома? Тем более, если я сама не знаю, где он?»

Фрея горько усмехнулась причудам памяти. Ей известно, кто такой осел, а кто она — нет! С губ сами собой сорвались какие-то грубые, злые слова. Она замерла, опасаясь, что кто-то может их услышать. Но в вигваме все спали. Басовито похрапывал хозяин. Кто-то: то ли дочка, то ли мать, смешно причмокивал во сне.

Опять стало себя жалко до слез. Почесав искусанное плечо, повернулась на бок и почти неслышно зарыдала. Слезы принесли долгожданное облегчение. Всхлипывая и шмыгая носом, девушка незаметно для себя погрузилась в сон.

Она не понимала и не помнила обрушившегося на неё кошмара. В сознании осталась только боль, жгучее чувство стыда и унижения. Перед мысленным взором мелькали искаженные, похожие не уродливые звериные морды лица, в ушах стоял истерический, глумливый хохот, хлеставший словно кнутом.

Вдруг сквозь нарастающий поток ужаса стали пробиваться другие, тревожные голоса, выкрикивавшие какие-то непонятные слова. Чьи-то руки крепко вцепились в плечи. Тело затрясли. Охватившее её видение стало рассеиваться.

Распахнув глаза, девушка увидела над собой размытые неясные силуэты. В лицо ударило запахом немытых тел и гнилых зубов. В темноте сверкнули бронзой голые плечи, черные длинные волосы.

Пронзительно завизжав, Фрея задергала ногами и, рванувшись в сторону, махнула перед собой ладонью с растопыренными, согнутыми пальцами.

Сильный удар в лицо отбросил её с лежанки, отшвырнув к стоявшим у стены корзинам, а полутьму прорезал гневный крик.

— Бойда!

Боль сразу прогнала сонную одурь, помогая прийти в себя. Девушка сообразила, где находится, и кто эти люди.

Омса подняла ярко горевшую ветку. Фрея увидела испуганное лицо Ясины в обрамлении спутанных волос, вытаращенные глаза девочки и сидевшего на корточках хозяина с тремя красными царапинами на груди.

«Это же я! — догадалась девушка. — Ой, мамочка! Он же меня теперь убьет!»

Она прикусила губу, чтобы не разреветься, но слезы уже бежали по щекам, капая на рубашку. Женщина положила ладонь на плечо супруга и, шагнув к ней, проговорила что-то успокаивающее.

Фрея всхлипывала, мучительно соображая, что делать. Болела левая скула, слезы продолжали литься из глаз, но голова работала удивительно четко.

Её накормили, напоили, спать уложили. А она? Мало того, что всех подняла своими криками, так еще и хозяина исцарапала до крови. Правда он тоже в долгу не остался. Но все же.

Ясина осторожно взяла её за руку. Девушка вздрогнула. Она уже заметила, что с трудом переносит чужие прикосновения. Но на этот раз удержалась и не стала вырывать ладони из твердых, ласковых пальцев женщины.

Продолжая успокаивающе поглаживать руку девушки, Ясина что-то коротко бросила мужу. Негромко фыркнув, тот поднялся.

От вида голого мужика так близко, Фрею затошнило. Настолько отвратительным показалось ей это зрелище. Чтобы не видеть его, девушка поддалась мягким усилиям Ясины и, уткнувшись лбом в плечо женщины, тихо заплакала. От неё пахло потом и какой-то травой. Слегка раскачиваясь, хозяйка вигвама поглаживала её по волосам, громко шепча что-то непонятное, но ласковое.

Всхлипнув еще пару раз, девушка затихла. Прекрасно понимая, что её пытаются утешить, Фрея тем не менее хотела как можно скорее избавиться от этих объятий. Однако она решила с этим повременить, надеясь, что Ясина скоро сама оставит её в покое и уйдет спать.

Только у женщины, видимо, имелись другие планы.

Она попыталась заглянуть девушке в лицо. Фрея закрыла глаза, отведя взгляд. Ясина что-то сказала дочери. Омса переспросила. Обернувшись, мать повторила, указав свободной рукой куда-то в темноту.

Девочка подбросила в костер хвороста и, не одеваясь, принялась что-то искать среди развешанных на столбе кожаных мешочков. Ясина помогла Фрее вернуться на лежанку. Продолжая обнимать за плечи, она что проговорила, подергав её за рукав. Девушка привычно пожала плечами, даже не представляя, о чем та может говорить. Ясина покачала головой. Наконец-то отпустив гостью, она сложила ладошки, прижала их к щеке и закрыла глаза.

«Спать», — определила Фрея, повторив жест и слово — Понс.

Женщина кивнула и на этот раз одобрительно. Потом, скорчив смешную, недовольную гримасу, потрепала её по рубашке и джинсам. Затем похлопала себя по плоскому голому животу.

Прежде чем девушка успела сообразить, что это значит, за спиной негромко стукнуло. Они разом обернулись. Омса растерянно пожала плечами, поднимая с пола маленький глиняный горшочек. Пока женщина шепотом воспитывала дочь, Фрея украдкой посмотрела на хозяина. Тот спал, выложив поверх одеяла мускулистые руки.

Послушно кивая, девочка налила в горшочек воды и осторожно подвинула его к самому огню. Ясина, вновь обернувшись к Фрее, решительно взялась за воротник, пытаясь стащить с неё рубашку. Приговаривая что-то вроде.

— Итык серым понс.

Только теперь до девушки дошло, что так упорно хотела сказать ей индейка. Или индианка? Не важно. Главное, она пытается убедить, что в одежде не спят. Но вот память ей возразила. Фрея как наяву увидела свою любимую пижаму с синими и розовыми цветочками. Вот только подобные предметы туалета здесь явно не водятся. Что же теперь спать в чем мама родила? Как-то не хочется. Но девушка понимала, что хозяйка от неё не отстанет. Судя по всему, именно в одежде она видела причину её кошмаров. Ну, что же, пожав плечами Фрея стала расстегивать рубашку. Данный процесс вызвал у Ясины живейший интерес. Она даже предложила девушке развернуться лицом к огню. А когда та стащила рубашку с плеч, знаком попросила разрешения её осмотреть.

Сидеть голой, даже без лифчика, было очень неуютно. Бросив взгляд на мирно похрапывавшего хозяина, Фрея протянула женщине скомканную рубашку, вновь не обращая внимания на то, что вспомнила еще одну деталь своей жизни. Только потом она поняла это, с радостью заметив, что подобные мелочи все чаще возвращаются из окутавшей память тьмы.

Женщина позвала дочь, и они вдвоем стали мять ткань, рассматривать карманы, пуговицы.

Сильно опасаясь, как бы молния на джинсах не привлекла еще большего внимания хозяек, девушка решила воспользоваться тем, что они заняты, и поскорее выбраться из штанов. Однако то ли она возилась она слишком громко, то ли по какому-то роковому стечению обстоятельств, но Омса посмотрела на неё как раз в тот момент, когда Фрея, стоя на коленях, расстегивала молнию.

Лицо девчонки мгновенно превратилось в четыре кружочка. Сама голова с венчиком растрепанных волоса, широко раскрытый рот и два вытаращенных глаза. В принципе её можно понять. На только что целых штанах вдруг сам собой образовался длинный разрез. И тут девушка совершила еще одну глупость. Вместо того, чтобы спокойно снять штаны, она, смутившись под таким взглядом, опять застегнула молнию. Девочка пискнула, вцепилась матери в плечо и, указывая на гостью трясущейся рукой, принялась что-то бормотать.

Ясина резко обернулась. Фрея плюхнулась на задницу и, подтянув колени к подбородку, уставилась на огонь, а Омса все говорила и говорила, пританцовывая на месте.

Коротко рявкнул разбуженный хозяин.

«Ну вот, сейчас случится что-то страшное, — обреченно подумала девушка. — Во всяком случае, без штанов останусь точно».

Но женщина ловко зажала рот дочери, что-то шепнув ей на ухо. А любимый супруг, судя по всему, услышал полный набор извинений. Буркнув, мужчина затих.

Отпустив девочку, Ясина, крадучись, шагнула к Фрее.

— Ну, что ты еще хочешь? — устало спросила та, принимая от неё рубашку и набрасывая себе на плечи.

Осторожно потрогав джинсы, женщина что-то прошептала, кивнув на испуганно притихшую Омсу.

— А все равно уж теперь, — вздохнув, пожала плечами девушка.

Встав на колени, она расстегнула молнию. Ясина отпрянула. Но в отличие от дочери, сумела сохранить присутствие духа. Фрея выбралась из штанов, набросила на ноги одеяло и еще раз продемонстрировала действие застежки.

Девушка негромко прыснула, с трудом удержавшись от смеха, настолько забавным показалось ей лицо женщины. Спрятав улыбку поглубже, она протянула ей джинсы. Облизав в волнении губы, хозяйка приняла их осторожно, даже благоговейно, словно нечто ужасно хрупкое. Девочка подошла ближе, втягивая шею и стараясь рассмотреть, что же там мать делает? А та попробовала застегнуть молнию.

— Нет, — покачав головой Фрея, взяла у неё из рук джинсы и показала. — Вот так!

Торопливо закивав головой, Ясина попробовала еще раз. Получилось!

— Теперь, назад, — усмехнулась девушка.

Очевидно, собеседница её поняла. Расстегнув молнию, она протянула штаны дочери. Очень скоро и та освоила нехитрый механизм.

Вдруг что-то треснуло, зашипело, и к набору наполнявших вигвам ароматов добавился резкий, пряный запах. Встревоженная Ясина резко обернулась и, всплеснув руками, залепила девочке звонкий подзатыльник, тихо выругавшись сквозь стиснутые зубы.

Оставив в покое джинсы, они бросились к очагу, где от жара лопнул горшочек, вылив часть содержимого на угли костра.

Свернув штаны и поправив валик из свернутой шкуры, служивший здесь вместо подушек, Фрея, укутавшись одеялом, стала наблюдать за хлопотами хозяйки. Мех оказался далеко не таким мягким, как ей показалось вначале. Но все же лежать раздевшись, было гораздо приятнее.

Слив в плоскую миску уцелевший отвар, Ясина, стараясь не расплескать, опустилась перед ней на колени.

— Фрея, хара чикасы, — негромко, но настойчиво проговорила женщина, протягивая ей плошку.

— Может не надо? — нерешительно попыталась возразить девушка, присаживаясь и заворачиваясь в одеяло.

Прищурив глаза, Ясина какое-то время пыталась изобразить спящую, потом почти насильно сунула ей в руки миску.

— Хара, Фрея!

Она осторожно понюхала. Резкий, неприятный запах. Поморщившись, девушка сделала крошечный глоток. Горячо и горько.

— Хара, хара, — настойчиво шептала женщина, гладя её по голове.

«Чистая отрава, — запоздало подумала Фрея, когда в плошке осталось отвара чуть-чуть на донышке. — Нет, вряд ли, скорее всего снотворное. Чтобы спала крепче и хозяев не будила».

Успокоив себя таким образом, девушка залпом все допила. Принимая от неё миску, хозяйка довольно улыбнулась, похлопав по плечу и поправляя одеяло.

Внезапно близкий шорох заставил её встрепенуться. Резко открыв глаза, она увидела, как хозяин, не обременяя себя одеждой, выбирается из вигвама. Чтобы не видеть сухих ягодиц и всего прочего, Фрея отвернулась.

Из-за стенки донеслось негромкое журчание. «Приспичило», — усмехнулась девушка. «Индеец» вернулся. А она вдруг подумала: «Почему мне так противно на него смотреть? Вроде не маленькая уже. Неужели голых мужиков ни разу не видела? Даже если все позабыла, с чего меня от них так воротит? Люди, как люди. Подумаешь, одним членом больше».

Эта мысль показалась очень забавной. Фрея так и заснула с легкой улыбкой на устах. И на этот раз девушку не беспокоили ни кошмары, ни укусы насекомых, ни клубившаяся в жилище духота.

Из блаженного забытья, где так сладко отдыхалось, её вырвали чьи-то маленькие руки, крепко вцепившиеся в плечо, и звонкий голос:

— Фрея, Фрея!

Какое-то время девушка никак не могла сообразить, кто её зовет, и где она вообще находится? К счастью, когда уже собралась оттолкнуть от себя какую-то малявку в странном коричневом платье с тремя черными косичками и перышком в волосах, сознание, наконец, включилось. Зевая, Фрея хмуро поинтересовалась:

— Омса?

Кивнув, девочка махнула рукой в сторону выхода. Судя по мощному потоку света, бившему из дымового отверстия, давно наступило утро. Снаружи слышались голоса, а в вигваме кроме неё и Омсы уже никого не оказалось. Да и та, убедившись, что гостья окончательно проснулась, быстро вышла.

Почесывая искусанные бока, девушка нашарила взглядом рубашку, синим пятном выделявшуюся на серо-бурой лежанке хозяина. Видимо, тот тоже рассматривал невиданную одежду и по извечной мужской привычке забыл положить на место. Воровато поглядывая на закрывавшую вход шкуру, Фрея выскочила из-под одеяла. Застегивая пуговицы, нащупала комочки бывшей бумаги в кармане. После вчерашних передряг и осмотра рубашки радушными хозяевами, они окончательно превратились в пыль. Секунду подумав, девушка выгребла их и бросила в очаг. Что бы там не написано, ей этого уже никогда не прочитать. Так что пусть хоть карман останется чистым.

Расправив рубашку, поискала глазами джинсы. Нервно сглотнув, подбежала к своей лежанке. Заглянула за неё. Вдруг сунула между корзин? Откинула одеяло. Потом, косясь на выход, пошарила в постелях хозяев. Нашла кое-какие непонятные вещички, но штанов и там не оказалось!

— Вот блин! — выругалась Фрея, топнув ногой, и только тут заметила, что у столбика сиротливо стоит одна кроссовка.

Гостеприимные «индейцы» оставили её без штанов и без обуви! Носки, правда, не взяли.

— Ну и как это называется? — зашипела девушка, в который раз оглядывая вигвам. — Что, мне в одних трусах щеголять? Да еще и босиком!

Быстро натянув вонючие носки и единственную кроссовку, решительно шагнула к выходу, но остановилась. Все-таки показываться на людях в таком виде не хотелось. Пригнувшись, отодвинула край шкуры и выглянула наружу. Неподалеку горел костер, возле которого стояла на четвереньках Ясина и что-то ожесточенно терла.

«Она что пол моет?» — удивилась Фрея. — «Или вернее траву».

Выпрямившись, женщина вытерла лоб тыльной стороной ладони. Тускло блеснул свежим сколом зажатый в пальцах нож.

Она уже открыла рот, чтобы позвать хозяйку, но тут к той подошла какая-то женщина, и они о чем-то оживленно затараторили.

— И что теперь? — затравленно озираясь, пробормотала девушка. Кажется, повторялась вчерашняя история. Организм уже толсто намекал, что необходимо выйти.

Взгляд Фреи остановился на лежанке. Странно, как она раньше до этого не додумалась? Отыскать подходящую шкуру оказалось легко, а вот заставить её держаться на бедрах гораздо труднее. Хоть резинку из трусов доставай! Девушка вздохнула. Жалко. Да и вряд ли она выдержит такую тяжесть?

Пришлось позаимствовать у хозяев мохнатую бечевку, свернутый кусок которой висел на поперечной перекладине. «Уж не знаю, зачем её тут припасли, — думала Фрея, обвязывая веревку поверх темно-серой шкуры. — Только она мне сейчас нужнее. Нечего было штаны воровать».

Убедившись, что импровизированная юбка кое-как держится, девушка выбралась наружу. Непринужденно болтавшие женщины мгновенно замолчали, очевидно, пораженные её внешним видом.

Едва она выпрямилась, как в глаза бросилась расстеленная на земле шкура и неприятного вида зеленая куча в стороне. Резко пахнуло кислятиной. Но сейчас у неё не было времени, чтобы разглядывать столь странный натюрморт. Ни на кого не глядя, Фрея торопливо направилась за вигвам.

Сухая трава больно колола ступню сквозь тонкий носок. «Как же я теперь ходить то буду? — уныло думала девушка, изо всех сил стараясь сохранить невозмутимый вид. — Надо узнать, куда эти уроды мои джинсы дели, а главное пусть кроссовку отдадут. Феминисты. Тьфу, фетишисты!»

Хлопотавшая у костра соседка так и застыла с куском мяса в руках. Хорошо еще, что жилища здесь не толпились на пятачке, а вольно раскинулись на расстоянии десять пятнадцать шагов друг от друга. Да и высокая трава слегка прикрывала Фрею от нескромных взглядов.

Видимо, вспомнив, кто она, и сообразив, что собирается делать, женщина потеряла к ней интерес.

«Жаль, руки помыть нечем», — вздохнула про себя девушка, вытирая их пучком травы.

Ясина встретила её тирадой непонятных слов и жестами пригласила сесть рядом.

— Где моя кроссовка? Сра где? — хмуро поинтересовалась Фрея, тыкая пальцем в разутую ногу.

— И штаны, — она похлопала себя по ляжкам.

Прислушавшаяся к их разговору женщина что-то сказала. Девушка расслышала знакомое слово «Омса» и удивленно взглянула на Ясину. «С чего бы это её дочери брать мои шмотки?»

Та добродушно улыбнулась, еще раз настойчиво постучала ладонью по траве.

— Бизан.

Потом встала, шагнула к костру и выкопала из золы три знакомые лепешки, завернутые а широкие, плотные листья какого-то растения.

«Приглашение к завтраку», — догадалась Фрея, чувствуя, как желудок сводит от голода. Даже кислотная вонь не смогла перебить аппетит. Поправив все время сползавшую юбку, она кое-как уселась, скрестив ноги. Лепешки оказались теплыми и не такими каменными, как вчера вечером. Во всяком случае, их было можно жевать без риска сломать себе зубы. Да и в кувшине плескалась не вода, а какой-то кисловато-сладкий травяной отвар.

Перед тем, как взяться за еду, девушка пошла на хитрость и вылила немножко на руки. Ясина покачала головой, а незнакомая женщина что-то осуждающе сказала, очевидно, упрекая её за неловкость.

С трудом проталкивая в глотку липкие кусочки, Фрея виновато пожала плечами. Пока гостья кушала, хозяйка продолжала возить по шкуре коротким ножом, сдирая кусочки мяса, жира и какие-то пленки. Девушка с интересом наблюдала за процессом, не испытывая никаких неприятных ощущений. Рассмотрела она и зеленые кучки. То ли мокрая трава, то ли мох. Но именно от них больше всего и воняло.

Она приканчивала последнюю лепешку, когда Ясина посмотрела на что-то за её спиной. Оглянувшись, девушка увидела Омсу. Окруженная толпой малышни, та гордо шла, прижимая к груди свернутые джинсы. Девушка почувствовала, как у неё отлегло от сердца. Скорее всего, её вещи утащили, чтобы показать кому-то, и вот теперь честно возвращают обратно.

Поднимаясь на ноги, Фрея машинально слизала с пальцев крошки. Завтрак оказался более чем скромным, но позволил заглушить чувство голода.

Девушка взяла из рук Омсы сверток и собралась вернуться в вигвам, чтобы переодеться в спокойной обстановке. Внезапно малолетние «индейцы» заступили ей дорогу, запищав на разные голоса.

— Вы чего это? — встревожилась Фрея.

Выступившая вперед Омса потыкала смуглым пальчиком в джинсы и показала движение, словно открывая и закрывая молнию. Четыре девочки и три совсем маленьких мальчика дружно закивали черноволосыми головками.

Не выпуская джинсы из рук, девушка показала им застежку, а потом продемонстрировала её действие, вызвав восторженный визг. Очевидно, это для них казалось каким-то необыкновенным фокусом.

Пришлось повторить его дважды, прежде чем Ясина, прикрикнув, разогнала зрителей. Облегченно нырнув в вигвам, Фрея, наконец-то, переоделась, вернув шкуру на место.

Девушка завязывала шнурки, когда внутрь забралась Омса. Чирикнув, она скрылась в застывшем по краям жилья полумраке. Что-то стукало, брякало, шелестело. Девочка появилась с какой-то непонятной штуковиной в руках, которую она без объяснений протянула гостье. Какое-то время та недоуменно разглядывала деревяшку с многочисленными прорезями.

Покачав головой, Омса несколько раз провела по волосам. Девушка потрогала свою спутанную шевелюру. «Ну, конечно, расческа!» — чуть не закричала она, протягивая руку.

Довольная девочка передала ей гребень.

— А зеркала у тебя нет? — машинально спросила Фрея, в который раз забывая, что собеседница не может её понять.

Оглядевшись, она не заметила ничего похожего. Пришлось причесываться наощупь. Собственные волосы показались грязными, липкими, впрочем, как и все тело. Ужасно захотелось помыться.

«Где они воду берут? — подумала она, почесав ногу. — Должен же здесь быть какой-нибудь ручей, река или озеро?»

Вдохновленная новой идеей, девушка вернула страховидную расческу пристально наблюдавшей за ней Омсе. А когда девочка направилась к выходу, окликнула её, указав на пустой кувшин.

Та удивленно вскинула тонкие, изящно выгнутые брови. Фрея хорошо помнила, что вчера вечером пила именно из него. Девушка перевернула кувшин, лишний раз показывая, что он пуст, и развела руками.

Омса поманила её за собой. Выйдя из вигвама, дочка о чем-то сказала матери. Видимо решив, что гостья хочет пить, Ясина указала на кувшин с отваром, все стоявший у очага. Но та энергично замотала головой, сделав движение, будто зачерпывает воду.

Кивнув, женщина проговорила:

— Бизан.

Решив, что её плохо поняли, девушка еще раз показала, что хочет набрать в кувшин воды. Покачав головой, Ясина кивнула на шкуру. Омса взялась что-то объяснять, корча рожицы и размахивая руками, а её мать повторила, вытирая нож пучком травы:

— Бизан.

Значение этого слова Фрея уже знала, поэтому, усевшись на землю, продолжила наблюдать за пантомимой девочки. Скорее всего, та пытается объяснить, что нужно немного подождать, а потом они пойдут туда, где есть вода.

Девушка решила набраться терпения и стала рассматривать разосланную шкуру. Пытаясь определить, какому зверю она принадлежала раньше.

Приятельница Ясины, до этого спокойно сидевшая у почти погасшего костра, вдруг представилась, положив руку на грудь. Кетери что-то сказала подруге, указав на девушку. Взглянув на Фрею, Ясина кивнула.

Подняв с земли кожаный сверток, женщина ушла. Но почти сразу же на смену ей пришли еще две. Назвав себя, та, что помоложе, примерно её ровесница, протянула девушке горсть орехов.

— Спасибо, — смущенно пробормотала она, убирая подарок в карман.

Лицо Агомы помрачнело, глаза её спутницы недобро сузились, а губы сжались в тонкую злую нитку.

Фрея поняла, что сделала какую-то глупость. Тут её окликнула Омса и сделала вид, будто грызет орехи, смачно сплевывая скорлупу. Девушка тут же их достала. Новые знакомые слегка расслабились.

Продолжая скоблить шкуру, Ясина что-то сказала. Мелькнуло её имя. Женщины важно закивали головами.

Фрея добросовестно слопала все орехи. Даже зубы заболели. Очевидно рассчитывая на ответную любезность, новые знакомые ощупали её рубашку, джинсы и даже кроссовки. Хорошо хоть действие молнии не просили продемонстрировать. Потом пришла еще одна женщина, а за ней трое. Эти подарков не принесли. Просто сидели и разглядывали её, словно какую-то диковинную вещь.

Поднявшись на ноги, Ясина тяжело выгнула спину. Очевидно, процесс очистки завершен, с облегчением поняла Фрея. Омса подала матери длинную, гладкую палку. Вдвоем они накрутили на неё шкуру с коричневым, даже на вид жестким мехом.

Дальше последовали удивительные вещи. Ясина наполнила золой кожаный мешок и позвала её, указав на один конец палки. А сама взялась за второй. Приглашение казалось более чем красноречивым, и отказываться от него девушке показалось совсем не вежливо.

Тем временем Омса собрала в корзину всю вонючую сырую траву. Оглянувшись на Фрею, очевидно, чтобы лишний раз убедиться, правильно ли та её поняла, Ясина пошла к лесу, оставляя скалы по правую руку от себя.

Их маленькая процессия вызвала у обитателей селения живейший интерес. Взрослые провожали её долгими внимательными взглядами, изредка бросая вслед несколько слов. Дети какое-то время шли рядом, забрасывая мать и дочь градом вопросов.

Ясина отшучивалась, а Омса говорила ужасно серьезным тоном, прижимая к тощему животу полную травы корзину.

Путь оказался не близким. Да и шкура нелегкой. Так что палка скоро стала оттягивать руку девушки. Ясина же шла, как ни в чем не бывало, таща еще и мешок с золой.

Они прошли селение, углубились в лес по натоптанной тропинке, и там Фрея услышала негромкий плеск.

Правда ширина этого водного потока оказалась гораздо меньше того, который она вчера переходила вброд.

На пологом берегу мелкой, широкой заводи они развернули шкуру. Девушка решила, что та, скорее всего, принадлежала рогатому зверю, встретившемуся в первый день новой жизни.

Ясина щедро посыпала шкуру золой, и вдвоем с дочерью они затащили её в воду. Глядя на них, Фрея подумала, что работы им тут хватит надолго, а она пока может заняться своими делами. Пройдя вверх по течению, девушка отыскала подходящее место с прозрачной водой, грустно глядя на свое лицо, умылась. Потом вымыла ноги и выстирала носки. Мелькнула мысль о купании, но уж слишком тут мелко.

Посидела немного на берегу, гоняя комаров да прислушиваясь к звукам, доносившимся из-за кустов, где Ясина с дочерью все еще продолжали полоскать шкуру.

В желудке жалобно заурчало. Молодой организм уже переработал три лепешки непонятно из чего и горсть орехов. Натянув кроссовки на босу ногу, решила поискать еще что-нибудь съестного. Вот только ни орехов, ни ягод не попалось. Бесплодные попытки прервал крик Ясины. Сунув в карман все еще сырые носки, Фрея поспешила к заводи.

Омса устало сидела на берегу. Её мать стояла в ручье, знаком подзывая девушку помочь ей вытащить шкуру на берег. Поспешно разувшись, та стала подворачивать джинсы, чтобы лишний раз их не мочить.

Женщина что-то недовольно крикнула, видимо раздраженная задержкой и махнула рукой. Сама она стояла так, что бахрома, украшавшая подол, полоскалась в воде, а на платье темнели многочисленные мокрые пятна.

Легче было бы снять штаны. Но опять таки, не хочется вопросов о нижнем белье. К тому же оно не очень чистое. «Надо будет сюда еще раз прийти, — подумала Фрея, входя в воду. — Но уже одной. Постираться и помыться чуть-чуть».

Мокрая шкура оказалась очень тяжелой. Вдвоем с Ясиной они с трудом выволокли её на берег. Пока Фрея обувалась, женщина, подоткнув подол, ползала на четвереньках, стараясь руками согнать с меха лишнюю воду.

Омса не стала помогать матери, а, подхватив корзину, куда-то ушла.

На этот раз шкуру не стали сворачивать, просто перевесили через палку. Девушка долго не могла понять, как же её нести, если края будут волочиться по земле. Усталая женщина с трудом объяснила ей, что палку надо положить на плечо.

Фрея даже ойкнула от такой тяжести, и скоро поход к ручью не стал казаться ей приятной прогулкой. Несмотря на высоту, края шкуры все же задевали за траву, тормозя движение. А когда они вышли на утоптанную тропинку, подошвы кроссовок стали скользить, попадая в стекавшую воду. Один раз девушка чуть не упала, едва не сбросив ношу. Не оборачиваясь, Ясина что-то зло рявкнула.

«Это что же получается? — пыхтя, думала Фрея. — Я ей помогаю, а она на меня еще и гавкает? Вот возьму, брошу все, и пусть тащит сама!»

Какое-то время она наслаждалась, представляя, какая физиономия будет у «индейки», когда та поймет, что такую тяжесть придется тащить одной.

«Но где же я буду жить, если Ясина меня выгонит? — возразила она себе. — Что буду есть?»

Желудок напомнил, что не так уж хорошо её и кормили. Только это лучше, чем собирать в лесу ягоды.

Постепенно мысли исчезли под напором усталости. Теперь все внимание Фреи оказалось сосредоточено на одном: «Как бы не упасть!». Пот заливал глаза, мокрая рубашка противно липла к телу. Поэтому, когда они вышли из леса и увидели впереди разбросанные по лугу шалаши, девушка воспрянула духом. Половина пути пройдена. Осталось совсем чуть-чуть. Хрипло дыша и стряхивая с ресниц пот, девушка вожделенно смотрела на приближавшиеся с каждым шагом вигвамы.

Женщины прерывали свои занятия, наблюдая за ними из-под приставленных козырьком ладоней. Глубоко вздохнув, Фрея попыталась выпрямиться, буквально чувствуя, как скрипит натруженный позвоночник. Стерла с лица выражение: «Мама дорогая, я сейчас умру», — заменив его на: «Подумаешь, немножко устала».

Кто-то окликнул Ясину. Хрипло что-то выкрикнув, женщина продолжила путь к дому. Девушка с тайным злорадством поняла, что та тоже очень устала.

Там она сбросила свою ношу и со стоном перевела дух. Фрея тяжело плюхнулась на траву, жадно хватая ртом воздух.

На осунувшемся лице Ясины мелькнуло что-то вроде одобрения. Но долго рассиживаться она девушке не дала. Вдвоем они установили какую-то конструкцию из связанных ремнями жердей, поверх которой взгромоздили шкуру.

«Это чтобы просохла», — догадалась вновь обретшая способность соображать девушка.

Когда она вновь села отдыхать, появилась Омса с кувшином воды. И когда только успела? Ясина долго, жадно пила, потом предложила гостье. Только тогда девушка почувствовала, как пересохло в горле.

Вода мгновенно выступила потом. Покачав головой, женщина указала на прилипшую к телу рубашку Фреи. Та и сама чувствовала себя неуютно. Но, поскольку сменной одежды не имелось, придется ждать, пока эта высохнет. Хотя сегодня было совсем не жарко. Налетавший время от времени ветерок неприятно холодил мокрую кожу.

Ясина нырнула в вигвам, дочка, прихватив кувшин, тоже ушла, что-то недовольно бормоча под нос. А девушка с раздражением заметила у соседнего жилища группу беззастенчиво разглядывавших её женщин.

Не желая лишний раз себя злить, повернулась к ним спиной. Тут как раз вышла Ясина, держа в руках коричневый сверток. Перемешивая речь мимикой и жестами, она настойчиво советовала снять мокрую рубашку, предлагая взамен кожаное платье с вышивкой и привычной бахромой.

Развернув, Фрея с интересом его оглядела. Судя по размеру, принадлежащее самой хозяйке. Телосложением они с ней похожи. Только девушке казалось, что она выше и шире в плечах. Постаравшись теми же приемами выразить свою благодарность, Фрея направилась в вигвам. Само собой, Ясина пошла за ней. Какая женщина пропустит примерку, даже чужую? Помощь её пришлась весьма кстати. Запутавшись в платье, девушка никак не могла просунуть голову в узкий ворот. «Неужели у меня такая голова большая? — раздраженно думала она, протискивая руки в короткие рукава. — Или в Индии они у всех такие маленькие?»

Внезапно Фрея застыла в наполовину одетом платье. Она вдруг вспомнила, что в Индии зовут индийцами, а индейцы живут где-то в другом месте. В Индиане? Нет, в Америке. Странное название.

От этих мыслей ей почему-то стало очень смешно. Какая теперь разница, кто, где живет. Ясно, что она не в Индии и не в Америке. Может быть вообще другой мир или другое время? Дернув за подол, Ясина беззастенчиво прервала её высоконаучные размышления. Извиваясь, девушка поправила рукава, огладила плечи, чувствуя, как мягкая кожа щекочет голое тело.

Как и следовало ожидать: в плечах тесновато, в талии в самый раз, в остальных висит так же, как и на хозяйке. Ходить можно.

Женщина обошла её кругом, критически оглядывая с ног до головы. Фрея дернулась от протянутой руки, но заставила себя оставаться на месте. Ясина всего лишь поправила плечи и огорченно покачала головой.

«Что не так?» — насторожилась девушка, осматривая себя. Вроде все в порядке. Гордо продемонстрировав свою толстую черную косу, женщина указала на её короткие волосы.

«А мне так нравится!» — фыркнула про себя Фрея и, прихватив рубашку, выбралась из жилища, едва не столкнувшись с Омсой.

Увидев её в таком виде, девочка прыснула.

«Неужели я так смешно выгляжу?» — озабоченно подумала девушка, развешивая рубашку на вигваме. Его каркас покрывали большие куски древесной коры, прижатые снизу дерном, а сверху жердями с остатками ветвей и листьев.

Омса что-то сказала матери, указав на гостью, но Ясина строго оборвала её.

Выслушав мать, девочка сделала Фрее знак, следовать за ней. Гостья вопросительно посмотрела на Ясину. Сообразив, что девушка ничего не поняла, та снизошла до объяснения. Подняв с земли палку, указала на костер, изобразив что-то большое.

«Хвороста надо принести, — сообразила Фрея, расстроившись. — Опять куда-то идти. И снова на голодный желудок».

— Нет, — решительно покачав головой, она указала рукой на рот и погладила себя по животу.

Ясина нахмурилась, от чего смуглое лицо сразу стало некрасивым и злым. Девушка повторила жест, всем видом показывая, что никуда не пойдет без кормежки. Усмехнувшись, женщина принесла из вигвама два куска холодного, вареного мяса. Один отдала дочери, второй протянула Фрее.

«Теперь можно идти, — довольно думала та, разрывая зубами крепкие волокна с частичками застывшего жира. — Не первой свежести еда, но окончательно еще не протухла».

По дороге их опять провожали удивленные взгляды взрослых и крики детворы. Омса гордо грызла мясо, не обращая на них никакого внимания. И хотя в доставшемся Фрее куске было больше кости и хряща, чем мяса, девушка подкрепилась, заметно улучшив свое настроение.

Сбор топлива для костра оказался не таким уж простым делом, как она думала вначале. Едва Фрея принялась с энтузиазмом ломать какое-то деревце, как спутница тут же остановила её благородный порыв. К сожалению, девушка почти ничего не поняла из её горячего монолога. Той пришлось отколупать кусочек коры и наглядно продемонстрировать, что древесина сырая. А им нужно сухая, которую вблизи селения уже всю подобрали.

Видя, что они все дальше углубляются в лес, Фрея начала беспокоиться. Она вспомнила страшные крики, которые слышала, ночуя на дереве, неясные силуэты зверей, мелькавшие среди деревьев, клыки и когти, украшавшие ожерелья «индейцев». А у них нет даже дубинки. Девушка хотела высказать это Омсе. Но потом решила, что она местная и лучше знает, что делать. Фрея все отчетливее понимала свою беспомощность. В одиночку ей в этом мире не выжить. И так ли уж важно, где она — в Америке или в Индии. Гораздо интереснее — когда? Эта мысль, давно вертевшаяся где-то на периферии сознания, так напугала девушку своей грубой очевидностью, что та едва не споткнулась о торчавший из земли корень. Очевидно, что «индейцы» не только не знают, что такое телефон, но никогда не видели ни кроссовок, ни застежек «молния». К тому же она успела заметить, что в селении мало металлических вещей и они все какие-то грубые, громоздкие, совсем не похожие на те, что иногда мелькали в обрывках её воспоминаний.

Фрея ясно помнила нож с черной рукояткой, с гладким блестящим лезвием, о который она когда-то порезала палец. Или деревянные чашки со следами резца. Кривобокие глиняные кувшины и плошки, так отличающиеся от изящных тарелок, что стояли на столе. Где и когда это было, девушка не помнила, но картина красивой посуды на белой скатерти так и стояла у неё перед глазами.

Значит, она не только в другом месте, но и в чужом времени? Но как она сюда попала? Пешком пришла? Неожиданно вспомнила странное словосочетание: «Машина времени». «Неужели я ей воспользовалась? — с отчаянием подумала Фрея. — Вздор, их не существует. Это мне сказали, когда я была еще маленькой. Тогда, как я все-таки здесь оказалась? И можно ли отсюда выбраться?»

От бесплодных размышлений её отвлек громкий голос Омсы. Она указывала на высохшее с одной стороны дерево. Девочка пыталась достать толстую развесистую ветку и не могла допрыгнуть.

А вот у Фреи это получилось легко. Потом они ломали какие-то кусты, затем сучья упавшего дерева.

Хворост сложили и обвязали толстой веревкой, прихваченной Омсой. Оценив размер охапки и телосложение спутницы, девушка с кряхтением взгромоздила себе на спину. Девочка тоже шла не с пустыми руками, то и дело подбирая встречавшиеся на пути сучья.

«Я целый день что-то таскаю, — ворчала про себя Фрея. — Интересно, это только сегодня или так всегда будет?»

Нести на спине вязанку хвороста оказалось не так тяжело, как мокрую шкуру. Поэтому шли быстро. Но оказались в стойбище только к концу дня.

Девушка ужасно вымоталась. Желудок пел голодную песню, а ноги гудели от усталости. Несмотря на это, она еще раз обратила внимание, что людей стало заметно больше. Лишним подтверждением этого стала толпа, поджидавшая их у крайнего вигвама.

«В гости что ли приперлись? — хмуро думала Фрея. — Или на меня поглазеть? Вот еще нашли экспонат».

Омса что-то весело сказала, улыбаясь во весь рот. Несмотря на большую охапку хвороста, она, похоже, чувствовала себя прекрасно.

«Привычка», — позавидовала ей девушка. Десятки глаз с пристальной бесцеремонностью разглядывали её, согнувшуюся под тяжестью вязанки, в дурацком, слишком коротком платье, с растрепанными грязными волосами.

В другое время это, возможно, её бы и огорчило. Но сейчас хотелось только дотащить этот хворост, съесть что-нибудь и лежать, не вставая до утра.

Порыв ветра принес дым и запах жареного мяса. Оглядываясь, Фрея едва успевала сглатывать слюну. То тут, то там над кострами румянились нанизанные на палки куски мяса, тушки зверей и птиц, булькала вода в подвешенных над огнем котлах.

У вигвама Ясины тоже ярко горел огонь, одуряющий аромат щекотал ноздри голодной девушки.

Кроме хозяина у очага сидел какой-то незнакомый «индеец» с внушительным набором клыков и костей на груди и худая, пожилая женщина с большими карими глазами на морщинистом, скуластом лице.

Омса побежала вперед, свалила хворост и бросилась к ней, широко раскинув руки. Женщина засмеялась, прижав девочку к груди, но продолжая настороженно наблюдать за Фреей. А та, давясь слюной, не могла оторвать глаз от тушки зверька над очагом.

Хозяин что-то сказал гостю. Солидный мужчина ответил, насмешливо кривя губы.

Девушка сбросила хворост и, не обращая внимания ни на тех, кто сидел у костра, ни на тех, кто глазел на неё, стоя в сторонке, припала к кувшину с травяным отваром.

Утолив жажду, она подошла к вигваму. Высохшая рубашка висела не там и не так. Но Фрею это нисколько не смутило. Девушка нырнула в жилище. Костер не горел, и она, опасаясь на что-нибудь налететь, стала переодеваться, стоя на коленях у входа. Где её едва не сбила Омса. Очевидно, хозяева послали дочь выяснить, чем там занимается гостья? Расправив рубашку и застегнув рукава, Фрея протянула ей сложенное платье. Что-то буркнув, девочка унесла его в темноту.

Когда девушка вышла, то заметила, что мужчин у костра нет, а Ясина что-то увлеченно рассказывает столпившимся вокруг женщинам, не забывая поворачивать палку с нанизанной на неё тушкой.

В одной рубашке оказалось довольно прохладно. Подойдя поближе к костру, Фрея уселась, скрестив ноги, с удовольствием чувствуя на лице его теплое дыхание. Слушательницы мгновенно потеряли интерес к рассказу Ясины, собрались вокруг неё, разглядывая и обмениваясь впечатлениями.

«Ну вот, форум тут устроили, — подумала девушка, страстно желая оказаться где-нибудь подальше от этих оценивающих взглядов. — Хорошо еще, я их не понимаю, а то бы узнала о себе много интересного».

Она даже не предполагала, как скоро исполнится её желание.

Раздвинув женщин, перед ней предстал Чисан собственной персоной.

«Давно тебя не было, — раздраженно подумала девушка. — И век бы тебя не видать!»

— Фрея, иртым седуке ту, — громко и даже как-то торжественно провозгласил он, махнув рукой.

Она обратила внимание, что на молодом человеке новая, расшитая цветными нитками юбка, на перевязях через плечо висят кинжал в ножнах и топорик.

Чисан еще раз повторил свое предложение, недвусмысленными жестами предлагая ей подняться и следовать за ним.

Полагая, что ничего другого не остается, Фрея послушно поднялась на ноги.

«Самовлюбленный павлин», — внезапно пришло ей в голову при виде его мускулистой спины, вскинутой головы и преувеличенно твердой походки.

Они шли к высокому деревянному столбу с ярко раскрашенной кошачьей головой на верхушке. Там тоже горел большой костер, и темнела толпа. Девушка не успела удивиться тому, как быстро узнала зверя, украшавшего столб, как поняла, что там собрались одни мужчины. Что-то липкое и холодное зашевелилось в душе, ноги ослабели, а по телу пробежала легкая дрожь.

Чтобы хоть как-то подбодрить себя, попробовала усмехнуться: «Сколько вас! А у меня грязная голова, мятая рубашка и джинсы в пятнах. Ой, наверное, я вам не понравлюсь. Во всяком случае, надеюсь на это».

Заметив её, люди стали расступаться. Вскоре Фрея разглядела сидевших у огня людей. Двоих она уже видела раньше, но это только прибавило беспокойства, рискнувшего превратиться в панику.

В наступившей темноте лица, освещенные оранжевым, пляшущим светом костра, источавшие явную угрозу, казались застывшими мрачными масками.

«А ведь вчера были вроде как нормальными людьми? — с тоской подумала девушка. — Выходит, действительно, первое впечатление обманчиво, а второе?»

 

Глава II

Стерпится — слюбится. А если нет?

Совет Старейшин по пустякам не собирался. На нем обсуждались только важнейшие вопросы, касавшиеся жизни всего племени. Выбор маршрута кочевок, разбор жалоб соплеменников, суд и определение наказания. Именно старейшины решали, кто из юношей достоин звания охотника и воина, заключали союзы с соседними племенами и объявляли им войну. Да мало ли какие проблемы возникали между родами?

Кроме их глав, Колдуна с помощником, на Совете имели право присутствовать все мужчины, прошедшие посвящение, а так же те из женщин, кого старейшины считали нужным пригласить.

Белое Перо полагал, что появление таинственной незнакомки дает достаточно серьезный повод собрать глав родов у столба Праматери. Хотя, если судить по усмешке, время от времени мелькавшей на лице Твердого Зуба, так думали не все.

«Посмотрим, что ты скажешь, когда узнаешь все!» — с холодным раздражением подумал вождь. Поскольку у аратачей не принято что-то скрывать от соплеменников, Белое Перо не сомневался, что большинству собравшихся уже известно о девице и о том, куда привели её следы. Тем не менее, он решил вести себя так, будто никто ничего не знает.

— Мудрые старейшины и храбрые воины Детей Рыси, — глухо заговорил вождь, глядя на пляшущие язычки пламени. — Вчера охотники моего рода встретили в лесу молодую женщину столь необычного вида, что кое-кто решил, будто она не человек.

По толпе прошелестел легкий шепоток.

— Почему? — усмехаясь, осведомился Мудрый Камень. — У неё две головы, четыре руки или хвост?

Стоявшие за спинами старейшин охотники заулыбались, послышались смешки.

«А то ты не знаешь, вонючий дикобраз!» — огрызнулся про себя Белое Перо, но вслух спокойно объяснил:

— Она странно одета и не может говорить на нашем языке.

— Просто одна из тех, кого заморцы силой держат на своих кораблях, — пренебрежительно скривил губы старейшина рода Рыжих Рысей.

— Заморцы уплыли в начале лета, — напомнил старейшина рода Белых Рысей. — Где же это она так долго пряталась? Почему попалась на глаза только вчера.

— Если бы ты сам её видел, Твердый Зуб, ты бы так не говорил, — проворчал Умный Бобр.

— Так путь приведут, и посмотрим, — не уступал старейшина Рыжих Рысей. — Что в ней такого необыкновенного.

Молчавший до этого Широкий Поток, старейшина рода Серых Рысей, поддержал это предложение.

— Подождите! — поднял руку вождь. — Успеете наглядеться. Это еще не все, что я хотел сказать.

Старейшины и воины притихли.

— Я послал искусного охотника Корявого Дуба с товарищами пройти по следам этой женщины.

— И куда же они его привели? — живо заинтересовался Мудрый Камень. Воины Черных Рысей только что пришли и не знали всех подробностей.

— Пусть он сам расскажет, — ответил Белое Перо, делая воину знак выйти вперед.

— Отыскать следы оказалось не трудно, — начал тот, оглядывая заинтересованно внимавших ему слушателей. — Подошвы у её мокасин толстые, как у заморцев. И на них бороздки, словно следы короеда на сосне. Они оставили хорошо заметные отпечатки.

— Зачем они на подошве? — проворчал старейшина Рыжих Рысей. — Только обувь портить.

Но разговор никто не поддержал, все ждали продолжение рассказа.

— Ночь она провела на дереве, где, скорее всего, пряталась от медведя. Мы нашли неподалеку его следы. До этого побывала у Шишинского оврага. Наелась недозрелых орехов и обгадилась.

Кое-кто из молодых охотников рассмеялся.

Но Корявый Дуб оставался совершенно серьезен.

— От оврага следы долго плутали, пока не привели нас на берег Копытного озера.

— А дальше? — взволнованно спросил Широкий Поток.

— Примятая трава на берегу и все, — развел руками охотник.

— Не из воды же она вышла! — выкрикнул Суровый Ветер.

— Возможно, она приплыла на лодке? — предположил старейшина Черных Рысей. — Или её привезли.

— Надо было осмотреть озеро, — проворчал Твердый Зуб.

Охотник снисходительно посмотрел на старейшину рода Рыжих Рысей.

— Мы обошли его кругом и не нашли ничего подозрительного. Никаких признаков, что кто-то еще где-нибудь приставал к берегу.

— Плохо искали! — вновь выкрикнул Суровый Ветер.

На смуглом лице воина заходили желваки.

— Все знают, что Корявый Дуб — искусный охотник и опытный следопыт, — поспешил вмешаться вождь. — А кто не доверяет его глазам, пусть сходит и посмотрит сам.

— Может её привезли по реке? — предположил Умный Бобр. — Высадили и уплыли.

— Куда? — усмехнулся воин. — В озеро впадают три речки, достаточно широкие, чтобы могло пройти берестяное или кожаное каноэ. — Устье одной из них так заросло камышом, что любая лодка должна будет оставить следы. Остаются только две. Одна течет с востока от Костяного хребта, другая — на запад к Маракане.

— Но мы сами пришли оттуда, — задумчиво проговорил Широкий Поток. — Значит, надо идти к горам и там искать её народ?

— Там чужих нет, — уверенно заявил старейшина Черных Рысей.

— Почему? — вскинул брови Умный Бобр.

— Дети Кабана были у нас в начале лета и не говорили, что за горами появились какие-то новые люди, — наставительно проговорил Мудрый Камень.

— Они могли появиться позже, — упорствовал старейшина рода Серых Рысей.

— Отшельник ушел за Костяной хребет, — напомнил, вступая в разговор, вождь. — Если бы нам угрожала опасность, он бы обязательно предупредил.

— Какая опасность? — насмешливо фыркнул глава рода Черных Рысей. — Девчонка?

— Я имею ввиду её народ! — повысил голос Белое Перо. — Который может быть опасен для Детей Рыси!

— Одна девчонка еще не народ! — парировал собеседник.

— Только вот непонятно, откуда она взялась? — беря себя в руки, усмехнулся вождь.

— Если нет никакого объяснения, — наставительно проговорил Мудрый Камень. — Значит, тут замешана магия.

— Колдун уже сказал, что она человек! — сердито напомнил Белое Перо.

— А вдруг он ошибся?

Все взоры тут же обратились на толстяка.

Тот сидел, глядя на огонь полуприкрытыми глазами и скрестив руки на груди, теребил любимый колокольчик.

— Ты чего молчишь?! — рявкнул глава племени.

— Не кричи, вождь, — разлепил крепко сжатые губы старик. — Она человек. Это точно.

— Тогда откуда она взялась! — начал терять терпение Белое Перо, всегда с недоверием относившийся к магическим способностям Колдуна.

— Да он сам ничего не знает! — прорезал сумерки звонкий голос.

Толстяк встрепенулся, с юношеской прытью вскакивая на ноги.

— Я не учу вас выслеживать дичь и стрелять из лука! — крикнул он, потрясая кулаками. — Почему же любой сопляк норовит мне указывать?!

— Никто не хотел тебя обидеть, — примирительно заявил вождь, стараясь определить, кто это из молодых воинов такой языкастый.

— Всем известна твоя мудрость, — поддержал его старейшина рода Серых Рысей.

— И твое терпение, — добавил Мудрый Камень.

Колдун расправил жирные плечи.

— Приведите её. Я спрошу предков, кто она и как тут оказалась.

— Глухой Гром, сходи за женщиной, — распорядился Белое Перо.

— Она около моего вигвама, — подсказал Лосиный Рог.

Пока молодой охотник отсутствовал, Колдун с учеником занялись приготовлениями. Рядом с большим костром развели маленький, уложив на горящие угли охапку плотных темно-зеленых листьев. Старик одел ярко раскрашенную маску, а помощник взял в руки бубен и колотушку.

Со вчерашнего дня, когда вождь последний раз видел Фрею, она мало изменилась. Только глаза казались не столько испуганными, сколько озлобленными.

Нервно дернув плечами в ответ на легкий тычок Глухого Грома, молодая женщина шагнула к костру. Толпа охотников молча сомкнулась у неё за спиной.

Она окинула старейшин быстрым, ничего не выражающим взглядом, на секунду задержавшись на фигуре Колдуна, склонившегося над маленьким костерком и полной грудью вдыхавшего густой дым.

В повисшей тишине под прицелом сотен глаз Фрея стояла, нервно потирая руки, потом сунула их в разрезы на штанах.

Утром Лосиный Рог принес их, чтобы показать необыкновенные штуковины из множества металлических частичек, обладавших свойством крепко сцепляться между собой. Колдун тогда до хрипоты спорил с озабоченным охотником, доказывая, что в них нет никакой магии, а если и есть, то самая слабая и не опасная. А вождь обратил внимание на эти прорезы в штанинах, не понимая их предназначения. Если в задние еще можно что-то положить, то передние для этого слишком маленькие.

Теперь стало понятно. У народа Фреи туда принято прятать руки, чтобы скрыть волнение. Но это очевидный признак слабости.

Кто-то из старейшин недовольно засопел. Да и Белому Перу поза молодой женщины показалась слишком вольной. По всему видно, что она просто не уважает Совет! Или не понимает, куда её привели?

Вдруг колдун что-то резко выкрикнул, воздев руки к небу. Помощник стал бить в бубен колотушкой, обтянутой шкурой рыси. До вождя дошел резкий, неприятный запах горелой травы, помогавшей общаться с духами. Старик затрясся всем телом, бормоча что-то бессвязное. Еще раз склонился над чадящим костерком. Шумно втянув носом воздух, внезапно одним прыжком вскочил на ноги. Ударили деревянные трещотки, звякнул колокольчик.

Колдун начал мелкими шажками приближаться к девушке. Та попятилась, но охотники грубо толкнули её назад. Толстяк завыл, раскачиваясь, глухо стучали брекотушки. Вытянув руки, словно собираясь кого-то ловить, он стал обходить вокруг Фреи.

Молодая женщина пристально следила за каждым его шагом, присев и прижав к груди сжатые кулачки.

Сделав круг по ходу солнца, Колдун пошел прямо на неё. Вдруг девица резко выбросила вперед правую руку. Дети Рыси охнули! Вождь застыл с открытым ртом. Старейшина рода Рыжих Рысей едва не свалился, а ученик сбился с ритма, пропустив несколько ударов.

Никогда еще ни одна женщина не поднимала руку на мужчину, тем более на Колдуна.

Белому Перу показалось, что толстяк только чудом увернулся от крепкого кулачка, летевшего прямо в прикрытое маской лицо.

— Держи её!

Сейчас же несколько молодых охотников крепко вцепились в Фрею.

Та отчаянно задергалась, что-то крича и пытаясь достать обидчиков ногами. Причем пару раз это ей удалось.

— Да уймите вы её! — вновь закричал не на шутку встревоженный вождь.

Он знал, что колдовство ни в коем случае нельзя прерывать, что только стук бубна связывает душу человека, ушедшего в незримый мир духов, с его телом. Прекратится размерный звук, и племя лишится Колдуна. Хорошо еще, что ученик понял это и теперь отчаянно колотил по натянутой коже.

Оказавшийся рядом Глухой Гром два раза хлестнул дерзкую девицу ладонью по лицу. Она что-то крикнула, пытаясь плюнуть в лицо молодому воину. Вспыхнув, тот неловко ударил её в живот. Громко заскулив, Фрея повисла на руках воинов.

Колдун заухал, кружась на одном месте, словно старый филин в глухой чаще. А едва молодой охотник отступил в сторону, бросился на девицу. Та дернулась, но старик уже крепко вцепился обеими руками в её короткие волосы, раскачиваясь и что-то вереща. Вырвав клок, бросился к почти затухшему колдовскому костерку. Никогда не видевшие ничего подобного охотники наблюдали за происходящим, раскрыв рты.

А толстяк вновь стал с шумов вдыхать дым, махая руками, словно подгребая к себе обрывки грязно-белых струй.

Белое Перо бросил взгляд на девушку. Та уже не висела на руках, а покачиваясь, стояла. С носа и губ свисали длинные тягучие капли, щеки блестели от слез, набегавших на оскаленный рот, глаза горели гневом.

«А она сильная», — с невольным одобрением подумал мужчина.

Громкий крик Колдуна привлек его внимание. Вскочив, толстяк тяжело рухнул на землю и забился в конвульсиях.

Помощник, отложив бубен, бросился к нему, сорвал маску и, кряхтя, помог сесть. Старика стошнило, но дрожать он перестал, оглядываясь вокруг ошалелыми, мутными глазами.

— Чего ждете? — рявкнул Белое Перо. — Дайте ему воды!

Молодой охотник принес заранее припасенный кувшин. Колдун пил долго, смакуя каждый глоток, словно стараясь растянуть удовольствие.

«Значит, узнал что-то важное», — с раздражением подумал глава племени, успевший за долгие годы изучить все уловки и хитрости толстяка.

В наступившей тишине послышалось чье-то недовольное сопение.

— Это кувшин, а не река! — громко проворчал Суровый Ветер. — Может, поторопишься?

Белое Перо про себя усмехнулся.

Вытерев мокрые губы, Колдун поднялся, тяжело опираясь на руку ученика. Все замерли, а кое-кто из старейшин даже подался вперед, ожидая услышать что-то необыкновенное, о чем можно будет рассказывать долгими скучными зимними вечерами.

Но старика опять вырвало. Такова неизбежная плата за общение с духами. Вот почему вождь так не любил посещать их мир.

В толпе послышались разочарованные вздохи. Мудрый Камень крепко сжал губы, чтобы не выругаться.

Наконец, вся выпитая вода оказалась на траве, а Колдун облегчено перевел дух.

Вытерев потное лицо шапкой, он торжественно провозгласил:

— Она человек! Так сказали предки.

По толпе прошел легкий шум то ли удивления, то ли разочарования.

«Значит, угадал старый мухомор», — удивленно подумал вождь, не ожидавший от хитрого толстяка столь категоричного утверждения.

— Но кто она такая? — опережая его, громко спросил старейшина рода Серых Рысей.

— Она из чужого народа, что живет далеко-далеко, дальше заморцев, — с каждым словом голос Колдуна крепчал. — А оказалась здесь по воле Владыки Вод.

Окажись девица духом, оборотнем или заморцем, это бы не вызвало такого замешательства. Но Владыка Вод?! Одна из ипостасей Великого Духа, хозяин рек, озер, ручьев и моря. Всей земной воды.

Дети Рыси редко имели с ним дело. Рыбу они почти не употребляли, кочевать предпочитали пешком. Только раз в год на берегу Мараканы устраивали небольшой праздник в его честь.

— Садись, Колдун, ты, верно, устал, — первым пришел в себя вождь, указав на волчью шкуру рядом с собой. — И расскажи нам все.

Согнувшись, шаркая ногами, толстяк тяжело опустился на указанное место.

— Хватайте её! — закричал старейшина Белых Рысей.

Пока всё внимание собравшихся привлек к себе Колдун, а воины, плотным кольцом окружавшие площадку Совета Старейшин, сгрудились, случайно образовав в нем широкий проход, девица вырвалась и попыталась удрать.

Далеко она не убежала, перехваченная тремя охотниками. Убедившись, что все в порядке, Белое Перо обратился к Колдуну:

— Что ты там говорил о Владыке Вод.

Старик откашлялся.

— Владыка Вод прислал сюда эту женщину из дальних, нам неведомых земель. Так сказали предки.

— Зачем он это сделал? — нахмурился вождь.

— Они не знают, — пожал плечами толстяк, поправив шапочку.

— Как же нам теперь быть? — предводитель Детей Рыси даже растерялся, что с ним случалось крайне редко. В его понимании предкам было известно все или почти все.

— Бросить её обратно в озеро! — предложил старейшина рода Рыжих Рысей. — Она не нужна нам. Пусть Владыка Вод забирает её назад!

Толпа ответила негромкими, одобрительными выкриками.

— Правильно, — поддержал его Широкий Поток, старейшина Серых Рысей.

— А что ты скажешь, мудрый Колдун? — спросил Белое Перо.

Тот даже всплеснул руками.

— Вы в своем уме? Хотите разгневать Великого Духа?

— Что ты такое говоришь?! — вскричал не на шутку испуганный Твердый Зуб. — Мы просто вернем её туда, откуда она пришла!

— Вы забыли, что девчонка явилась к нам не по своей воле? — старик грозно оглядел притихших старейшин. — А по воле Владыки Вод. Если бы он захотел, то оставил её у себя, а не прислал сюда.

— Это понятно, — проворчал раздосадованный вождь, предложение Твердого Зуба ему понравилось. — Но ты можешь сказать, для чего он это сделал?

Колдун сурово замолчал, поглаживая колокольчик.

— Мы, что должны её чтить, как посланницу Владыки Вод? — дрогнувшим голосом сказал старейшина рода Рыжих Рысей.

А молодые охотники, крепко державшие затравленно озиравшуюся Фрею, стали тревожно переглядываться.

— Нет! — решительно возразил толстяк. — Если бы Великий Дух решил нам передать что-то через неё, то одарил бы знанием языка аратачей. Какой прок от немого посланца?

С этим Белое Перо не мог не согласиться. Да и старейшины заметно приободрились, понимающе кивая головами. Вот только вопросов от этого не убавилось.

— Ты же Колдун и должен разговаривать с духами? — предвосхитил его слова Мудрый Камень. — Вот и узнай, зачем она здесь.

— Думаете это так просто? — взвился старик. — Уже давно ни никто не обращался к Владыке Вод.

— Если ты не сможешь, придется отправить послов к Детям Кабана, — с неприкрытой угрозой проговорил предводитель Детей Рыси. — Может их Колдун окажется искуснее нашего и согласится помочь?

— Зря потеряете время! — усмехнулся толстяк. — Это не какой-то дух камня, животного или даже ветра. Великий Дух — творец всего, и он сам решает, с кем ему говорить. Ни один самый могучий Колдун не в силах его заставить. Это все равно, что повернуть солнце вспять, погасить луну и звезды или высушить море. Времена таких чародеев давно прошли, вождь. Но я попробую.

Он тяжело вздохнул, качая головой, словно отец, огорченный глупостью сына.

— Только надо подготовиться. Это не так просто.

— Как много времени это займет? — поинтересовался Белое Перо, слегка смущенный отповедью старика.

— Несколько дней, — неопределенно ответил тот. — В этом деле лучше не спешить.

— Поторопись, — буркнул глава племени и, обернувшись к молодым воинам, все еще крепко державшим Фрею, приказал:

— Отведите её обратно в вигвам Лосиного Рога.

— Нет! — раздался громкий, протестующий возглас.

Все собравшиеся посмотрели на шагнувшего к костру охотника.

— Она мне не нужна, вождь!

— Вчера ты сам пригласил её, — растерялся Белое Перо, ни как не ожидавший подобного заявления.

— Это было вчера, — упрямо набычился Лосиный Рог.

— И что изменилось всего за одну ночь? — с живейшим любопытством поинтересовался Мудрый Камень.

— Она громко храпит? — усмехнулся старейшина Рыжих Рысей. — Или жена ревнует?

Послышались смешки.

Подражая вождю, Колдун вскинул руку, призывая к тишине. — Расскажи нам, почему ты больше не хочешь принимать эту женщину в своем жилище?

— Да говори, что мнешься как «рысенок» на первом свидании! — крикнул Суровый Ветер.

Лосиный Рог недобро сверкнул глазами.

— Она кричала.

— Кричала? — живо заинтересовавшись, подался вперед вождь.

— Всех подняла среди ночи, орала, как будто её кто-то мучил, — мужчина поморщился. — А когда попробовали разбудить, стала драться.

— Она тебя поколотила? — влез в разговор Суровый Ветер.

— Я сейчас сам тебя поколочу! — огрызнулся Лосиный Рог.

— Уймитесь! — поморщился вождь. — Что дальше?

— Ничего, — пожал плечами охотник. — Жена ей отвар дурнишника дала, чтобы зря людей не пугала.

Белое Перо удивился, хотя и понял, что девицу просто мучили кошмары. Кто-то наслал злых духов, чтобы терзать её душу, когда она спит. Любой из аратачей знал, как от них избавиться. Нужно лишь произнести заговор или для надежности попросить это сделать Колдуна. Обычно помогало. Но уж если духи оказываются особенно сильными и надолго лишали сна, пили отвар из сильных трав. Непонятно, почему это так напугало храброго охотника.

— Ты боишься, что она снова не даст тебе спать? — усмехнулся вождь. — Или начнет драться?

— Я ничего не боюсь! — гордо вскинул голову Лосиный Рог. — Но что если она во сне убьет мою дочь или жену, прежде чем я успею проснуться?

Хмыкнув, Белое Перо взглянул на многозначительно молчавшего толстяка, привычно поглаживавшего свой колокольчик. Хотя решение проблемы казалось очевидным.

— Прогони злых духов от её души, Колдун! — требовательно сказал вождь. — Пусть она спит спокойно и перестанет будить храброго Лосиного Рога среди ночи.

Поддерживаемый учеником, толстяк, кряхтя, встал на ноги. Подошел к костру, взял небольшую головешку и, бормоча себе под нос, направился к настороженно молчавшей Фрее. Повинуясь легкому жесту, молодые воины отпустили девицу, отступив на шаг, но не спускали с неё глаз, готовясь к любым неожиданностям. Вдруг она опять попробует поднять руку на Колдуна?

Потирая плечи и зябко ежась словно от холода, молодая женщина не спускала глаз со старика. Тот обошел кругом, дуя на неё через головешку так, что на конце вспыхнула маленькая ярко-оранжевая точка. Потом толстяк плевком затушил её и ловко бросил в центр костра.

— Должно помочь, — недовольно буркнул он, возвращаясь на свое место. — Теперь будешь спасть спокойно.

— Я не возьму её в свой вигвам! — Лосиный Рог остался непреклонным.

— Теперь-то почему? — Белое Перо начал терять терпение.

— Она мне не нравится! — громогласно объявил воин.

Толпа зашумела. Старейшины начали удивленно переглядываться. Мужчина-охотник хозяин в своем вигваме. Никто, даже вождь не может решать, кого тот будет принимать в своем жилище, кого нет.

— А давайте её отпустим, — неожиданно предложил старейшина рода Черных Рысей. — Пусть идет куда хочет.

Ропот стал еще громче.

— Правильно! — обрадовался Лосиный Рог. — Гнать её из стойбища. Пусть уходит. Лес большой.

— Мы же не знаем, куда её послал Владыка вод? — хитро усмехнулся Мудрый Камень.

Белое Перо хмыкнул, посмотрел на помрачневшего Колдуна и стал искать глазами Корявый Дуб. Встретившись с ним взглядом, он попросил охотника приблизиться.

— Скажи, куда направлялась эта женщина, когда вы её встретили?

Мужчина на миг задумался.

— Если судить по следам, она шла прямо в стойбище.

— Владыка Вод прислал её к нам! — с заметным торжеством объявил толстяк.

Вождь нахмурился.

Подсказанное соперником решение становилось невыполнимым. Теперь уже никто не решится прогнать девицу, посланную в стойбище рода Палевых Рысей самим Владыкой Вод.

— Может быть, ты возьмешь её в свой вигвам? — без надежды поинтересовался Белое Перо у Колдуна. — Присмотришь за ней, если что?

Толстяк замахал руками.

— Что ты, вождь! Никак нельзя! В моем жилище хранятся святыни Детей Рыси и амулеты, которых не то что трогать, даже видеть непосвященному нельзя. Она же не понимает по-человечески. Схватит что-нибудь, потом беды не оберешься.

Вздохнув, Белое Перо был вынужден с ним согласиться. Неужели придется вести девицу в свой вигвам? Ох, как же не хочется! Он еще раз оглядел собравшихся.

Даже не пытаясь скрыть иронию, Мудрый Камень развел руками.

— Она должна жить у Палевых Рысей, так распорядился Владыка Вод.

Остальные старейшины дружно закивали.

— Я возьму её к себе, вождь.

Белое Перо с благодарностью взглянул на Мутного Глаза.

В знак уважения к мудрости старших он и другие старики сидели на Совете Старейшин.

— Будет жене помогать. Снох у нас нет. Сыновья слишком рано ушли к предкам. У дочерей свои семьи. Пусть живет.

Он усмехнулся.

— А там, может, кто из молодых охотников и в жены возьмет.

Кто-то засмеялся. Глухой Гром преувеличенно громко фыркнул.

— Она высокая, сильная, — продолжал Мутный Глаз. — Хорошей женой будет. Вон, как глаза горят. В жилах не вода, огонь.

Скрестив на груди руки, молодая женщина злобно зыркнула из-под нахмуренных бровей.

— Лучше возьми её себе второй женой! — под дружный смех стали советовать молодые охотники. — Будет тебе по ночам ноги греть. Если Владыка Вод позволит!

— А это надо у Колдуна спросить, — старейшина Черных Рысей кивнул на насупившегося толстяка.

— Отведите её в вигвам Мутного Глаза, — торопливо распорядился Белое Перо, опасаясь, как бы старик не передумал. — Скажите Расторопной Белке, что она будет у них жить.

— Подождите, — остановил молодых охотников, вновь схвативших Фрею за руки, Мутный Глаз. — Я сам с вами пойду. А то еще моя старуха не поверит в такой подарок.

От утробного мужского хохота, казалось, задрожали даже звезды. Белое Перо, сумев сохранить подобающую вождю серьезность, все же не удержался от улыбки.

Когда старик в сопровождении двух воинов увели гостью, Совет перешел к более серьезным вопросам. Воспользовавшись тем, что собрались все старейшины, вождь предложил заранее обсудить предстоящую заготовку орехов. К сожалению, они всегда вызревают очень неравномерно. В одних местах ветки гнутся под тяжестью, в других — один — два на кусте. Старейшины уже давно обошли все заросли, хорошо зная, в каких местах наиболее богатый урожай. Теперь следовало распределить их между родами так, чтобы и собирать было удобно, и никого из родичей не обидеть. Спорили до хрипоты. Несмотря на то, что роль мужчин в заготовке орехов было минимальным, охотники, топтавшиеся за спинами старейшин, принимали в обсуждении самое активное участие.

Потом ели мясо лося, добытого накануне охотниками рода Палевых Рысей, а набив животы, улеглись спать. Одни ушли в вигвамы к родственникам, другие расположились прямо под открытым небом. Ночи стояли еще теплые.

Утром вождя племени Детей Рыси сначала обрадовали, потом огорчили.

Проснувшись, он неуклюже сел, почесываясь и зевая так, что едва не вывихнул челюсть. Солнце встало. Надо подниматься, чтобы успеть проводить всех старейшин, возвращавшихся в свои стойбища.

В вигвам, пригнувшись, забралась Медовый Цветок и тут же выпалила:

— Девчонка сбежала!

Рука Белого Пера, протянутая за рубахой, на миг дрогнула.

— Фрея? — уточнил он, стараясь скрыть радость. — Когда?

— Ночью, — подтвердила женщина и тут же жутко разочаровала супруга. — Лепесток Ромашки едва нагнала её у самого леса.

«Ну, кто её просил? — раздраженно думал вождь, излишне торопливо одеваясь, чтобы скрыть раздражение. — Ушла бы сама, и мы тут ни при чем. Пусть с ней сам Владыка Вод разбирается. Куда эта дура влезла?!»

— Лепесток Ромашки хочет пожить немного у родителей, — продолжала выдавать новости Медовый Цветок. — Присмотреть за девчонкой да и поучить её. Она же совсем ничего не умеет.

— И Тугой Лук позволил ей надолго оставить родной вигвам? — усмехнулся Белое Перо, надевая ожерелье.

— Я же почти два десятка дней жила у родителей, перед тем как подарить тебе сына, — напомнила супруга. — Может, она тоже беременна? Хотя пуза еще не видать. Как родит, долго с матерью не увидится. От маленького не уйдешь.

Ничего не говоря, вождь вышел из жилища. Кажется, от этой девчонки так просто не избавишься.

Долго еще вспоминая ту ночь, Фрея кляла себя за трусость. А ведь в новом вигваме ей сразу не понравилось, даже сильнее, чем у Ясины.

Сухая сморщенная старуха встретила девушку недовольным молчанием. Под смех молодых воинов, она что-то доказывала мужу, тыкая в её сторону шишковатым пальцем. Инран, так звали старика, кого девушка приняла за самого главного «индейца», выслушав женщину, тихо рявкнул, заставив её замолчать. После чего представил их друг другу.

Продолжая хмуриться, Маема усадила девушку к костру, дала кусок пережаренного, чуть теплого мяса. Жадно разрывая крепкие волокна, она кожей чувствовала на себе неприязненный взгляд старухи, с которой осталась один на один. Инран и парни ушли, проговорив напоследок что-то непонятное, но обидное. Если судить по их издевательским смешкам.

Почувствовав застрявший в горле комок плохо прожеванного мяса, Фрея знаком попросила воды. Оскалив пеньки зубов, Маема сунула ей в руки кувшин, вылив часть содержимого на рубашку.

Именно тогда девушка окончательно решила сбежать. Ясина, заставлявшая её весь день работать до изнеможения, безумное представление у костра, устроенное толстяком в маске, похожая на ведьму старая карга, у которой предстояло жить, переполнили чашу терпения.

Подчеркнуто аккуратно поставив кувшин на место, она заметила группу быстро приближавшихся женщин. Маема встала, радостно улыбаясь. Шагавшая впереди молодая, смуглая красавица с двумя толстыми длинными косищами, счастливо смеясь, заскочила в её объятия. А остальные, кудахча, начали разглядывать Фрею.

Уже привыкшая к такому вниманию, та, спасаясь от вечерней прохлады, придвинулась ближе к костру. «Индейки», столпившиеся вокруг, громко переговариваясь, тыкали в неё пальцами. Девушка безучастно смотрела в огонь. Но когда кто-то попробовал взять её за плечо, резким ударом отбросила бесцеремонную руку.

«Сейчас побьют», — с равнодушной грустью подумала Фрея, поднимаясь на ноги. Но тут вмешалась красавица. Оставив Маему, она, подойдя к девушке, обратилась к подругам с короткой речью. Потом, повернувшись к ней, назвала свое имя. Глядя на правильное лицо женщины с большими глазами, гладкой кожей и небольшим, волевым подбородком, Фрея заметила сходство с хозяйкой вигвама и решила, что это, скорее всего, её дочь.

Вечером девушку больше не трогали. Поболтав между собой, «индейки» разошлись. И почти сразу же явился Инран с каким-то мужчиной. Судя по всему, зятем — мужем Поломы.

Фрее повезло. Её уложили спать прямо у входа в жилище, бросив на земляной пол большую, порядком облезлую шкуру с жестким мехом. На хозяйском месте расположился Инран, мать легла с дочерью, а муж Поломы Кермен лег там, где в вигваме Ясины спала она.

Здесь же девушке ужасно дуло в спину. Она спрятала ноги под шкуру, но от долгого лежания в таком положении быстро затекали мышцы. Мать и дочь долго шушукались в темноте. Судя по голосу, говорила в основном Полома. Когда и она затихла, Фрея принялась медленно считать, чтобы скоротать время и дать им уснуть покрепче. Дойдя до трехсот, нашарила стоявшие неподалеку кроссовки, обулась и очень тихо выбралась наружу.

По усыпанному звездами небу плыли редкие, рваные облака. Половинка луны давала достаточно света, чтобы не наступить на что-нибудь шумящее.

В стороне, где стоял столб с кошачьей головой, горел костер. Но кругом стояла тишина, нарушаемая только комариным писком да криками ночных птиц.

Успокоившись, Фрея осторожно направилась к лесу. Однако уверенность в правильности своего поступка таяла с каждым шагом. Еще вечером она твердо знала, что сбежит. Уж лучше жить одной в лесу, чем среди этих придурков, которые щипаются, дерутся, рвут волосы, заставляют работать до посинения да еще и не кормят, как следует.

Теперь же, при виде мрачно темневшей стены деревьев, в душе зашевелился страх, вспомнились клыки и когти «индейских» ожерелий.

Живые звери, обладатели таких же «украшений» прячутся где-то там, в зарослях, терпеливо поджидая глупую добычу, которой вполне может стать и она.

Набежавшее облако закрыло луну. Налетел ветерок, зашелестел листьями, словно предупреждая о чем-то. Девушка поежилась, остановившись шагах в тридцати от первых деревьев. Вдруг ей показалось, что в одном месте тьма как будто сгустилась, образую большое, темное пятно. Мелькнул зеленый огонек, словно чей-то недобрый глаз. Она попятилась, чувствуя, как шевелятся волосы на голове, а по телу галопом мчатся табуны мурашек.

— Фрея! — тихо окликнули её сзади.

Будь голос мужским или громким, девушка, не задумываясь, бросилась бы в лес. Но за спиной стояла Полома, подняв над головой горящую ветку.

— Иртым, — сказала она, делая знак рукой. — Иртым понс.

Она посмотрела в сторону леса. Теперь там, вроде, уже и нет ничего подозрительного. Вновь показалась луна, ветер стих.

— Фрея! — негромко, но настойчиво позвала женщина. — Иртым понс.

С минуту она колебалась, позволив Поломе подойти совсем близко. Участливо глядя на девушку, она протянула руку. Фрея отпрянула, но покорно поплелась к вигвамам, смахивая набежавшие слезы и с глухой безнадежностью понимая, что уж если эти люди живут кучкой, поселением, коллективом, то ей одной ни за что не уцелеть в этом лесу.

Утром муж Поломы ушел, а она осталась и буквально ни на шаг не отпускала от себя девушку. Они вместе ходили не только за водой и за хворостом, но даже в кустики. Фрее это не нравилось, но, подумав, решила, что женщина опасается, как бы она вновь не попыталась бежать.

К счастью Полому не заинтересовала ни молния на джинсах, ни нуждавшееся в стирке нижнее белье.

Потом они варили мясо в глиняном горшке и чинили мокасины. Женщина вырезала ножом с коротким источенным лезвием кусок выделанной кожи, показала, как орудовать шилом и толстой иглой с широким ушком. А сама принялась в сторонке растирать орехи.

Так что шить Фрее пришлось самой. И это у неё не очень получалось. Неприязненно посматривая на неё, Маема злобно фыркала или злорадно улыбалась, когда девушка колола палец. При этом она что-то выговаривала дочери, тыча в сторону Фреи корявым пальцем.

Но Полома только снисходительно улыбалась, раскалывая камнем орехи. Затем она ссыпала ядра в короткую колоду с обожженными краями и начала растирать их тем же камнем. Так девушка узнала, откуда берутся те зубодробительные лепешки.

После того, как она в очередной раз уколола палец, старуха, не выдержав, вырвала у Фреи недошитый мокасин.

Полома занялась им сама, а девушке пришлось взяться за орехи. Но и тут Маеме все не нравилось. Ну не получалось у Фреи с первого раза так ударить, чтобы раздробить только скорлупу, не расплющив в ядра. Неужели из-за этого надо так орать? Старуха фыркала, кричала, размахивала руками, готовая то ли ударить, то ли вцепиться в волосы.

«Только попробуй! — шептала про себя девушка, медленно закипая. — Тоже по морде схлопочешь!»

К счастью или нет, дальше угроз дело не пошло. Да и у неё стало получаться. Наука не хитрая. Главное, не перестараться. Лучше стукнуть еще раз.

Тем не менее, Маема продолжала фыркать и причитать при каждом неловком ударе. И так по поводу всего, чего бы Фрея ни делала. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о невеселой перспективе провести долгие года в обществе злобной старухи, она учила слова и пыталась приспосабливаться к окружающей действительности.

Местные стали к ней потихоньку привыкать. Теперь ребятишки уже не бегали за ней шумной стайкой, а женщины не провожали долгими, оценивающими взглядами.

Немного удивляло отсутствие старика. Но к вечеру появился и он. Вдвоем с каким-то «индейцем» принесли две большие охапки гибких прутьев и свалили возле вигвама.

Эту ночь, как и последующие, девушка спала напротив хозяек, занимая то же место, что и в жилище Ясины.

А утром она увидела, зачем хозяину столько прутьев. Усевшись на траву, он занялся плетением корзин. Немного погодя, к нему присоединился второй мужчина, отличавшийся странной, прихрамывающей походкой.

Фрея с интересом наблюдала за ними, но долго бездельничать ей не дали. Маема погнала их с Поломой за водой. Новый день оказался еще более наполнен новыми впечатлениями.

Охотники принесли в селение четырех оленей. Шкуру одного из них отдали Инрану. Теперь её предстояло обработать. После своего короткого пребывания в гостях у Ясины, Фрея немного представляла себе, как это делается. Вначале они растянули шкуру на земле, закрепив вбитыми колышками. Потом Полома взяла короткий нож и стала соскабливать с внутренней поверхности плены, жир, изредка встречавшиеся крошечные кусочки мяса, которые тут же отправляла в рот. Девушка обрадовалась, решив, что ей уготована роль зрительницы. Но женщина торжественно вручила Фрее инструмент, знаком предлагая сменить её за этой увлекательной работой. Убедившись, что девушка поняла все правильно, Полома стала разделывать кусок мяса, который им принесли охотники.

Очень скоро пальцы Фреи сделались такими жирными, что кожа из них выскакивала, нож оказался безобразно тупым, а настроение паршивым.

Сама не понимая как, она умудрилась проколоть в шкуре дырку. Совсем маленькую, но вызвавшую бурю негодования. И как только Маема её углядела? Старуха кричала, брызгала слюной из беззубого рта, опять махала руками у лица девушки. Грязная, провонявшая жиром Фрея чуть не расплакалась от усталости и обиды. Одновременно чувствуя, как пальцы крепко стискивают осклизлую от сала рукоятку ножа.

Хорошо, что в этот момент появилась отлучавшаяся за водой Полома. Передав кувшин отцу, не обращавшему никакого внимания на вопли супруги, она быстро подошла к матери, и приобняв её за плечи, что-то тихо сказала.

Тут Маема стала ей жаловаться, смахивая несуществующие слезы и кивая на Фрею. Выслушав мать, Полома осторожно взяла у девушки нож, передав его старухе, которая тут же взялась скоблить шкуру.

А они пошли в лес. По дороге женщина ей что-то говорила. То и дело мелькало имя Маемы. Наверное, она то ли извинялась за свою мать, то ли как-то объясняла свое поведение. Девушка уже выучила кое-какие слова, но по прежнему почти ничего не понимала из быстрой речи «индейцев».

Шли долго, пока Полома не привела их в сырую лощину, где предстояло набрать полные корзины мха. Его завернули в шкуру, предварительно густо полив мочой. Участие в этом процессе приняли все обитатели вигвама, а так же хромой мужик, который вместе со стариком плел корзины. Только Фрея отказалась. Впрочем, хозяева не настаивали. Этот благоухающий ком уложили в корзину и отнесли в вигвам. Просто удивительно, как там после этого вообще можно будет дышать?

Девушка мрачно оглядела заляпанные джинсы, рубашку, покрытую сальными малосимпатичными пятнами, грязные в царапинах руки.

Когда мать с дочерью вышли, Фрея попыталась им объяснить, что ей нужно помыться и постирать одежду.

Маема сразу же принялась кричать. Но Полома, отведя девушку в сторону, стала переспрашивать, изо всех сил стараясь понять, чего та хочет.

Вдохновленная таким искренним, благожелательным вниманием, Фрея пустила в дело все известные ей слова, подкрепив их знаками, мимикой и прочей пантомимой.

Так как они стояли неподалеку от мужчин, Инран тоже невольно втянулся в «разговор», а за ним и его коллега. Только Маема подчеркнуто равнодушно возилась у костра, делая вид, что происходящее ей ну ничуточки не интересно.

Объединенными усилиями втроем её, кажется, поняли. Полома велела ей стоять, а сама пошла к матери. После короткого, но весьма энергичного диалога, старуха вынесла из вигвама засаленное с множеством заплат платье.

Бросив его на дно корзины с привязанными к ручкам кожаными ремнями Полома поманила Фрею за собой. Та подумала, что женщина поведет её к знакомой заводи, но они направились совсем в другую сторону.

Оказавшись в лесу, Полома принялась внимательно осматриваться по сторонам, словно в поисках чего-то. Вдруг, радостно воскликнув, заторопилась в сторону от тропинки. Заинтересованная девушка поторопилась за ней. Выйдя на крошечную полянку, женщина, присев на корточки, стала энергично ковыряться в земле ножом. Когда Фрея подошла, Полома торжествующе показала ей выкопанное растение с мочковатым, похожим на пучок проволоки, корнем. Очевидно, эта травка зачем-то будет им нужна, решила девушка, возвращаясь на тропу.

Она с любопытством рассматривала серовато-красные скалы, похожие на столбы или, скорее, на многоэтажные дома!

«Я же жила в таком!» — пробормотала девушка, ясно вспомнив ряды светящихся в темноте окон, за одним из которых её ждала мама!

— Фрея! — тревожно окликнула её женщина.

Та растерянно улыбнулась.

«Пятый? Нет, шестой. Точно, шестой этаж. Квартира 123. Черная дверь с глазком!»

Не в силах скрыть радости, она засмеялась.

— Красиво! Как мой дом! Хорошо. Амра!

Спутница взглянула на скалу, где чернело гнездо какой-то хищной птицы, и пожала плечами.

Хорошо заметная тропинка часто петляла между серых громад, а однажды пришлось идти по узкому карнизу над глубоким оврагом.

Порыв ветра донес плеск воды и голоса. Девушка нахмурилась. Она бы предпочла заниматься стиркой без свидетелей. В крайнем случае — с Поломой. Эта все равно не отстанет.

За очередным поворотом открылась крошечная долина с водопадиком. На камнях возле ручья сидели две девушки, одетые одним воздухом, и сушили на солнце длинные, черные волосы. При виде Поломы они, прекратив болтать, радостно заулыбались. Но тут же замолчали, заметив её спутницу.

Женщина показала Фрее на водный поток, падавший с высоты чуть меньше человеческого роста на заводь с песком и мелкой галькой, а сама весело затараторила, пытаясь на ходу снять платье.

Кое-как освободившись от одежды, она стала с улыбкой расплетать косы, щурясь от яркого света солнца, нависшего над верхушками скал, со всех сторон окружавших долинку и защищавших её от порывов ветра.

При дневном свете бросился в глаза округлый живот Поломы, выделявшийся на ее сухощавой, подтянутой фигуре.

«Она же беременная, — догадалась девушка, все еще нерешительно переминавшаяся с ноги на ногу. — У неё маленький будет».

Удивленно взглянув на неё, женщина проговорила несколько слов, указав на корзину. Кажется, то, что там лежит, предназначено ей?

Ну, с платьем понятно. Не голой же ей возвращаться в селение. Комары слопают. А вот зачем Полома туда травы накидала?

Одна из девушек сделала вид, будто моет голову. Вторая закивала, расчесывая волосы большим деревянным гребнем с редкими зубьями.

Распустив косы, Полома достала одно из растений, и жестом позвав Фрею за собой, пошла к ручью.

Встав под водопадиком, она стала энергично натирать голову корнями. Вытаращив глаза, девушка какое-то время наблюдала, как в густых, черных волосах спутницы образуется пенка.

— Мыло! — ликующе воскликнула она, торопливо расстегивая рубашку. — Это же вместо мыла!

Обрадовавшись, Фрея сгоряча схватила весь пучок, но вовремя остановилась, решив, что нужно оставить сколько-нибудь и на стирку.

Чувствуя на себе любопытные взгляды «индеек» (или все-таки «индианок»?), она зашла за камень, где торопливо разделась. Девушка очень неуютно чувствовала себя голой, но сильнейшее желание помыться пересилило стыд.

Хорошо еще, что Полома не стала надолго занимать водопад. Сполоснувшись, она полулегла на нагретый солнцем камень. Девушки уже оделись, но не торопились уходить, болтая и искоса поглядывая на Фрею. А та блаженствовала! И пусть вода в ручье оказалась, мягко говоря, не горячей, да и трава пахла непривычно и не давала столько пены, как её любимый шампунь, она все же смывала пот, грязь и усталость.

Повернувшись спиной к чужим взглядам, Фрея даже замурлыкала какую-то песню без слов, с прилипчивой, повторяющейся мелодией.

Кайф быстро закончился. Её окликнула Полома, озабоченно указывая на заметно опустившееся солнце. Любопытные девицы давно ушли. Значит, и им надо поторопиться. Теперь, когда Фрея знала, как здесь выделывают шкуры, её уже не удивлял исходивший от платья запашок.

Но другой одежды все равно нет, а в сырой ходить не станешь. Быстро одевшись, девушка принялась за белье. Жаль, постирать, как следует, не получилось. Спутница сразу же стала торопить. Понимая, что вернуться в селение необходимо засветло, Фрея остро пожалела, что они пришли сюда так поздно. Не обращая внимания на качество, она кое-как «намылила» и выполоскала вещи. Слишком уж нервничала Полома, опасливо оглядываясь вокруг. Быстро побросав все в корзину, девушка повесила её себе на плечо, всем видом демонстрируя готовность к движению.

Назад они почти бежали. Только оказавшись в лесу, женщина немного успокоилась, сбавив шаг. Солнце наполовину скрылось за горизонтом. Под деревьями и в зарослях стала сгущаться тьма.

Неожиданно впереди послышались голоса. Фрея тревожно посмотрела на спутницу. Но та только улыбалась. Им навстречу шла группа вооруженных короткими копьями молодых мужчин, среди которых она тут же узнала Чисана.

А вот он её нет, видимо принял в наступивших сумерках за одну из своих соплеменниц. Обменявшись с Поломой парой фраз, молодой человек вызвал смех женщины. Тут кто-то возопил, тыкая пальцем в сторону Фреи.

Девушка тихо выругалась сквозь стиснутые зубы. Замолчавший на полуслове Чисан подался вперед, словно стараясь рассмотреть её получше и вдруг захохотал, запрокидывая голову и размахивая руками. Приятели поддержали его дружным смехом молодых, здоровых и не очень умных самцов.

Покачав головой, Чисан, процедив что-то, прошел мимо, обдав Фрею презрительным взглядом.

Проводив глазами удалявшихся молодых людей, Полома хихикнула и, наклоняясь к спутнице, что-то прошептала, пару раз упомянув имя Чисана.

Старуха встретила их гневным ворчанием, указывая рукой то на усыпанное звездное небо, то на костер, то на вигвам.

Пожимая плечами, дочь весело оправдывалась, а Фрея развешивала на вигваме вещички, надеясь, что к утру они просохнут, и можно будет снять вонючее платье.

Перед тем, как лечь спать, Полома сделала ей подарок, протянув украшенный бахромой шнурок. Она хотела отказаться, но женщина неожиданно нахмурилась, силой сунув его в руки девушки.

Подумав, что одну ночь можно поспать и в этом безобразии, Фрея повязала его вокруг талии. А утром с огорчением убедилась, что травка, так хорошо отмывшая голову, все же не Тайд. Или не Спрайт? Короче, не стиральный порошок. Трусики приобрели светло-серый оттенок, да и на рубашке с джинсами остались легко различимые пятна.

Тем не менее, она с удовольствием избавилась от платья, а свернутый поясок спрятала в задний карман штанов. Так, на всякий случай.

Целых пять дней её жизнь текла без особых изменений. Девушка собирала хворост, ходила за водой, выделывала шкуры, училась шить толстой страховидной иглой и запоминала слова.

Она уже знала названия многих предметов и действий. Даже могла составить простейшие предложения.

Маема великодушно оставила Фрее платье, и девушка иногда, когда становилось холодно, надевала его прямо поверх рубашки.

Девушка привычно не обращала внимания на начавшуюся в селении суету. Мало ли дел у местных? Может на охоту собрались или еще куда? Тем более, что Полома учила её удалять шерсть с оленьей шкуры. Занятие оказалось не тяжелым, но муторным, требовавшим осторожности и внимания.

Поэтому Фрея сильно не расстроилась, услышав свое имя. Появился повод отвлечься, отложить нож и встать. С наслаждением выпрямив спину, она обернулась и тут же насторожилась, увидев ухмылявшегося Чисана.

Отложив недоделанную корзину, старик-хозяин внимательно слушал молодого человека, раскрыв рот, то и дело тревожно поглядывая на девушку. Да и сидевшая на корточках Полома имела какой-то озабоченный вид.

— Идти, Фрея, — сказал Чисан, делая красноречивый жест, и добавил еще несколько слов, из которых девушка поняла, что её ждут. Она с тревогой посмотрела на женщину, которой стала немного доверять. Полома тоже встала, напряженно улыбаясь.

— Идти, Фрея.

Чисан повел девушку к столбу с кошачьей головой, возле которого стояла группа мужчин. Она заметила самого главного «индейца», с мрачной физиономией слушавшего толстяка в смешной шапочке и просторном балахоне, увешанном деревянными штучками. Еще человек пять застыли вокруг них, ловя каждое слово. Чуть в стороне стоял сухощавый молодой парень с грустным, апатичным лицом и большим плетеным коробом за спиной. Это он работал на «ударниках» во время последнего выступления старикашки, где её избили да еще и вырвали клок волос.

Заметив Фрею, толстяк замолчал, а она вновь почувствовала себя в центре внимания. И ей это не нравилось. После резких слов главного «индейца» все направились к лесу.

— Идти! — толкнул девушку в спину Чисан.

— Да пошел ты, — вяло выругалась она на родном языке и мрачно поплелась вслед за местными.

Сопровождавшая их группа стремительно превращалась в толпу. Подстегиваемые криками, отовсюду торопливо шли мужчины, женщины, подростки. Оглядевшись, Фрея увидела Полому с родителями и Ясину с дочкой.

Через какое-то время она с удивлением поняла, что они направляются к ручью. Точнее к знакомой ей заводи. А там началось то, что вызвало у девушки тихую тоску с самыми нехорошими предчувствиями.

Пока мальчишки-подростки сноровисто разжигали костер, толстяк высыпал рядом с ним кучу темно-зеленых листьев и стал с увлечением копаться в корзине. Тем временем худой парень с видом знатока осматривал бубен и обмотанную мехом колотушку.

«Ну вот, сейчас наскачется и опять блевать будет, — с тревожным презрением подумала Фрея. — Щипаться будет или волосы драть? А может еще какую-нибудь гадость придумает?»

Облачившись в незнакомую маску, поблескивавшую свежими полосами белой и синей краски, толстяк подошел к девушке, и, протянув руку, велел идти за ним.

Она повиновалась, стараясь едва касаться заскорузлых пальцев старика. Подойдя к воде, он произнес.

— Идти.

— Куда? — недоуменно переспросила Фрея на родном языке. Может, она что-то неправильно поняла?

— Идти, — громко повторил толстяк, показав ей двумя пальцами, что надо делать. — Идти, идти.

Девушка испуганно оглядела столпившихся на берегу «индейцев», затаив дыхание следивших за происходящим.

— Идти! — начал терять терпение старик. — Идти вода.

«Утопить что ли хочет? — мысленно хмыкнула Фрея. — Так тут мелко. На середине мне и по колено не будет».

Вздохнув, она стала разуваться. На этот раз обвешанный деревяшками старик не торопил, спокойно дожидаясь, пока девушка снимет кроссовки, носки и подвернет джинсы.

Сделав пару шагов по илистому, холодному дну, она обернулась.

— Идти?

Толстяк сделал знак приблизиться. Потом опять отойти. И так несколько раз, выбирая одному ему известное расстояние между девушкой и берегом.

«Цирк какой-то, — усмехнулась она про себя. — Одно радует, не я здесь главный клоун».

В последнее время воспоминания сыпались на неё словно горошины из прохудившегося мешка. Короткие, почти не связанные между собой обрывочные картины, образы и понятия. Девушка вспомнила, что такое Интернет и кондиционер, школа и мобильник. А так же великое множество вещей, окружавших её в прошлой жизни, но очень мало о себе самой.

Толстяк высыпал на костер заранее припасенные листья, и когда угли, затрещав, окутались грязно-белым дымом, закричал так пронзительно, что Фрея вздрогнула. А с соседних деревьев взвились в небо испуганные птицы.

Худощавый юноша медленно заколотил в бубен. Приседая на одну ногу, старик двинулся вокруг костра, ловя сложенными руками белесые струи, будто размазывая их по скрывавшей лицо маске, по груди и рукам. При этом он непрерывно что-то бормотал, дергался всем телом так, что деревянные штучки, украшавшие одежду, постукивали, а колокольчик тоненько позвякивал.

Каркнув словно ворон, толстяк упал на колени, низко опустив голову, полностью погружая её в дым. Разведенные в стороны руки мелко задрожали. Ритм бубна участился.

Одним прыжком вскочив на ноги, толстяк дико захохотал, запрокинув маску с прилипшим листком к небу, покрытому редкими клочьями облаков.

«Хорошо травка забирает, — внезапно всплыла в памяти фраза из какого-то фильма. — Рашид дал?»

Фрея с трудом удержалась от смеха. На неё вдруг напало какое-то бесшабашное веселье. Словно она, а не старик надышалась этой грязно-белой дряни.

Помощник толстяка все убыстрял темп. А сам он метался по берегу, то простирая руки к девушке, то словно отталкивал, отгоняя прочь. Бубен выбивал уже сумасшедшую дробь, все зрители, включая Фрею, напряженно следили за стариком.

Протяжно охнув, он рухнул на траву. В толпе послышались испуганные возгласы. Странно извиваясь, словно жирная, неуклюжая гусеница, толстяк подполз к воде и стал жадно пить. Но на втором или третьем глотке заперхал горлом, перевернулся на спину, дергая руками и ногами.

Отбросив бубен, к нему бросился худой юноша. Вдвоем с самым главным «индейцем» они сняли с него маску, помогли сесть. Старика стошнило. Потом еще раз.

«Сколько мне еще торчать, как цапля в пруду?» — раздраженно подумала девушка, у которой стали замерзать ноги.

Второй раз безумная пляска обкуренного старика уже не производила такого сильного впечатления. Может, она уже просто устала бояться? Что бы не означала очередная церемония: бесконечное ожидание плохого, издевательств или даже смерти, как-то перегорело в душе и сейчас лишь дымилось легким беспокойством.

Толстяк вытер рот рукавом, кряхтя поднялся, опираясь на руку молодого помощника и не обращая внимания на «вожака» (или все-таки «вождя»?) «индейцев», вяло махнул рукой Фрее, очевидно, разрешая выйти из ручья.

Потом, обернувшись к зрителям, которые, еле сдерживая нетерпение, подошли вплотную, что-то сказал о ней и, кажется, о воде. Какая тут связь?

Выбравшись на берег, девушка заметила, что её милые, дорогие, любимые и сейчас единственные кроссовки нагло попирает какой-то коренастый, плотный пацан в одной юбке, изо всех сил пытавшийся заглянуть за спины столпившихся вокруг вождя и толстяка мужчин.

— Идти! — легонько толкнула она его, пылая праведным гневом.

Тот резко обернулся, и Фрея поняла, что паренек не так уж и молод. Во всяком случае, не сопливый подросток.

Девушка указала ему под ноги.

«Индеец» недоуменно посмотрел вниз, и явно смутившись, отступил в сторону, подвинув кроссовки ногой.

— Спасибочки! — фыркнула она и, ругаясь, отошла в сторону.

Обувшись, Фрея стала терпеливо ждать, когда окончатся очередные местные разборки. Несколько раз громкие возгласы вождя заставляли собравшихся замолчать, но через какое-то время голоса вновь начинали звучать все сильнее.

Кто-то выкрикнул её имя. Наступило легкое замешательство, и все взоры вновь обратились к девушке.

«Ну, что опять?» — с тоской подумала она, невольно пятясь к кустам.

Расталкивая «индейцев», к ней направился мрачный, словно туча, вождь и усталый, осунувшийся толстяк. В несколько секунд люди образовали вокруг них плотный круг напряженно ждущих лиц. Кое-кто из самых любопытных протиснулся через кустарник, чтобы подобраться поближе.

Вождь задал вопрос. Если Фрея поняла правильно, мужчину интересовало, где её дом, или что-то про Родину.

К счастью, девушка уже выучила, как правильно звучит ответ на все вопросы, касающиеся её прошлой жизни.

— Не знаю.

«Индеец» поинтересовался еще чем-то. Девушка понимала, что собеседник с трудом держит себя в руках, но по-прежнему качала головой, бормоча как заведенная:

— Не знаю, не знаю.

В ответ послышались выкрики. Сути их Фрея не поняла, но, судя по тону, они были явно не дружелюбными.

— Где вигвам Инрана и Маемы? — вдруг спросил вождь.

— Там, — указала девушка в сторону селения. Очевидно, мужчина сомневался, понимает ли его собеседница, и теперь решил проверить.

Устало усмехнувшись, толстяк немного оттеснил обескураженного вождя. Этот задавал вопросы медленно, тщательно проговаривая каждое слово. Однако Фрея так и не смогла разобрать, что же он хочет узнать… Настала очередь усмехаться вождю. На этот раз вождь поступил мудрее, позвав на помощь Полому.

Вдвоем «индейцы» кое-как смогли объяснить, что их интересует, кто она такая и откуда взялась?

На первый вопрос девушка ответила быстро.

— Фрея.

А вот на второй пришлось вновь пожать плечами.

— Не знаю.

Из последующих пространных объяснений она поняла, что «индейцы» называют себя «аратачами». Наверно, племя такое, вроде панков или гуронов.

В ответ девушка хотела назвать свою национальность, учитывая, что как раз вчера вечером она её вспомнила. Но замешкалась, представив, как будет объяснять, кто такие русские, и где они живут. Тем более, что на главный вопрос: как она здесь оказалась, Фрея не могла ответить даже себе.

Между тем вождь с толстяком стали интересоваться её родителями. Вот тут девушка могла с чистой совестью развести руками.

— Не знаю.

Аратачи удивленно переглянулись. Полома еще раз повторила вопрос, для наглядности показав на Омсу и Ясину, с напряженным вниманием следившими за разговором.

Но девушка упрямо повторяла.

— Не знаю.

Неожиданно толстяк встрепенулся, так резко, словно получил укол в задницу. Бесцеремонно отодвинув Полому, он приблизился к ней так близко, что стали заметны залапанные жиром поры на смуглом, грязном лице.

— Ты нет Фрея!

Нервно сглотнув, девушка не знала что сказать.

— Фрея не знает кто Фрея! — продолжал старик свистящим шепотом, в его глазах загорелись огоньки понимания.

«Надо же, догадался!» — охнула про себя девушка, машинально кивнув.

— Фрея говорить аратачи Фрея, — еле слышно выдохнул толстяк, обдавая запахом гнилых зубов.

— Да, — подтвердила она.

С гордым видом обернувшись к вождю, он разразился длинной речью, размахивал кулаками и кивал на девушку. Собеседник слушал его внимательно, чуть склонив на бок голову, украшенную черно-белыми перьями.

По толпе волной прокатился громкий гул. Стоявшие впереди передавали слова старика задним.

Всплеснув руками, Полома прижала ладони к щекам, да так и застыла с открытым ртом.

— Фрея не знает, кто она? — недоверчиво переспросил вождь.

— Не знает, — решительно подтвердила та, глядя на явно озадаченного мужчину.

А старик продолжал вещать, вскидывая к небу грязный палец с черным обкусанным ногтем.

«Какую еще лапшу он им на уши вешает? — с нарастающим беспокойством думала Фрея. — Только бы мне не стать к ней основным блюдом к этому гарниру?»

Опасение оказалось напрасным. Скоро девушка заметила, что лица аратачей стали явно меняться. Появилась растерянность, а кое у кого даже некоторое сочувствие. Маема окликнула дочь. Выслушав её, женщина что-то сказала вождю и, не глядя на него, велела Фрее идти домой. Люди расступались перед ней и вновь смыкались с громким шепотом.

Девушка так и не поняла значение этого представления. Вечером Полома попыталась объяснить, но без особого успеха. Все-таки она еще слишком плохо знает язык. Кажется, аратачи почему-то связывают её с водой. Странно, что бы могло заставить их так думать?

На следующий день почти все женщины селения с самого утра отправились собирать орехи. Причем не в ближайшие заросли, а куда-то за тридевять земель. Во всяком случае, именно таким Фрее показалось это путешествие. Вместе с ними шел вождь и трое хмурых воинов.

После дальней дороги хотелось дать отдых натруженным ногам, но вместо этого пришлось рвать орехи, густо висевшие на гибких ветках, и укладывать их в корзину.

Как-то помимо её желания получалось, что Фрея то и дело останавливалась, сберегая остатки сил. Так что неодобрительно посматривавшая Полома, в конце концов, стала подгонять девушку. Не желая ссориться, она тут же принималась работать с удвоенной силой. Но через какое-то время усталость вновь брала свое.

Дочь вождя, собиравшая орехи неподалеку, выкрикнула что-то про неё и воду. Очевидно, обидное. Потому что женщины дружно засмеялись. Несмотря на дальнюю дорогу, двигалась девица быстро. Четкими экономными движениями наклоняла гибкие ветви, срывая грозди и бросая их в стоявшую на земле корзину, почти не промахиваясь. А вот Фрее приходилось ходить к ней едва ли не с каждым орехом. Так как метко кидать у неё совсем не получалось.

Работали без перерыва. Даже ели на ходу. Хотя кусок холодного мяса и каменно-твердую лепешку трудно назвать полноценным обедом. Так, легкий перекус, не избавивший девушку от чувства голода.

Вождь давно ушел, единственный оставшийся мужчина, лениво наблюдавший за ними с кучи сухих веток, внезапно встал, тревожно оглядываясь. Но тут же сел обратно, положив на колени копье.

Послышались голоса. Полома, оставив в покое орехи, вглядывалась куда-то за спину Фреи. Обернувшись, та увидела трех охотников. Двое тащили на палке какое-то животное с маленькими рожками, а шагавший впереди Чисан нес двух зайцев, связанных за задние лапы и переброшенных через плечо. Девушка обратила внимание, что его мускулистый торс весь перепачкан кровью зверька.

Полная женщина, кажется, жена вождя, что-то спросила. Чисан, пренебрежительно махнув рукой, огляделся, остановив взгляд на Фрее. Которая, пользуясь моментом, прислонилась к стволу толстого развесистого дерева с острыми, угловатыми листьями.

На смуглом лице белозубо сверкнула улыбка. Молодой человек одним движением порвал связывавшую тушки веревку и, шагнув к девушке, протянул одного зайца ей.

Фрее уже доводилось пробовать зайчатину. Очень даже вкусное мясо. Но она решительно покачала головой, пряча руки за спину. Принимать что-то от этого самовлюбленного красавчика совсем не хотелось.

Пристально наблюдавшая за ней Полома многозначительно усмехнулась.

— Возьми, Фрея, — вполне себе дружелюбно предложил Чисан.

— Нет, — твердо повторила она, готовясь к неприятностям.

Девушка подумала, что он разозлится или, чего доброго, начнет орать. Но молодой аратач только пожал плечами и, сказав что-то своим спутникам, вызвал на лицах понимающие улыбки.

Глядя им вслед, Фрея облегченно перевела дух. Каждая встреча с этим культуристом приносила одни неприятности.

Не успели охотники скрыться за деревьями, как женщины, затаив дыхание следившие за их разговором, с жаром бросились его обсуждать. То тут, то там слышались смешки. Дочь вождя, тоже презрительно хихикнув, что-то громко сказала своей матери. Но та, злобно сверкнув глазами на Фрею, что-то процедила сквозь стиснутые зубы. Видимо не ожидавшая такого ответа девица отвернулась, пренебрежительно скривив губы.

— Ты не ешь мясо? — поинтересовалась Полома, ловко отправив гроздь орехов в корзину. — Чисан дал, ты не брать?

Девушке пришлось подумать, прежде чем удалось сформулировать более-менее понятный ответ.

— Чисан плохо. Чисан бить Фрея.

Она проиллюстрировала свои слова красноречивыми жестами.

Презрительно фыркнув, женщина, не переставая рвать орехи, выдала длинную речь. Из которой девушка поняла, что Чисан — хороший охотник, и в его вигваме всегда много мяса. А все остальное досадные мелочи, на которые не стоит обращать внимания.

Слушая вполуха её разглагольствования, Фрея желала только одного. Чтобы это скорее закончилось. Либо орехи на ветках, либо такой ужасно длинный день.

Их охранник, дремавший прямо на голой земле, вдруг встал, потянулся, мощно испортив воздух, и взглянув на небо, велел возвращаться в селение.

Жена вождя пыталась возражать, но мужчина решительно покачал головой, указав на солнце.

Полома сжалилась над ней и почти всю дорогу несла корзину одна. Тогда как другие женщины то и дело менялись. Борьба стыда с усталостью в душе девушки завершилась тем, что, не доходя до селения, Фрея все же взяла корзину у своей великодушной спутницы.

Еще на подходе к вигваму девушка почувствовала запах жареного мяса. У костра Маема возилась с какой-то шкуркой. Заметив дочь, старуха заговорила, усмехаясь беззубым ртом и показывая то на Фрею, то на румянившуюся над огнем тушку.

Девушка поняла, что это тот самый заяц, которого она отказалась взять у Чисана. Покачав головой, Полома велела ей отнести корзину в вигвам, а сама принялась что-то горячо обсуждать с матерью.

Фрея почувствовала тревогу. Поэтому, перед тем как выйти, она немного посидела возле закрывавшей вход шкуры, стараясь расслышать, о чем говорят женщины. Но, увы, до неё доносились только обрывки слов.

Само собой, что при появлении девушки, они притихли. Зато заговорил молчавший до этого старик. Судя по всему, он не одобрял поступок Чисана. Очевидно, этот дохлый заяц что-то значит.

«Ой, мамочки! — прострелило её с головы до ног. — Неужели он на мне жениться хочет?»

От одной этой мысли Фрее резко поплохело. Желудок сжался, готовый избавиться от только что проглоченного мяса. Инран повысил голос.

«Дедушка, миленький, хорошенький! — взмолилась она. — Не отдавай меня ему! Я тебе еду готовить буду, хворост собирать, мокасины шить. Даже шкуры выделывать. Только оставь меня здесь».

Девушка даже губу закусила, чувствуя, как слезы закипают на глазах. Еще этого не хватало в довершение всех несчастий.

Старик встал и величественно удалился в вигвам. Женщины посмотрели на неё.

— Чисан плохо! — с глухим рыком произнесла Фрея. — Чисан нет!

Мать и дочь переглянулись. Маема, пробормотав что-то вроде «глупая или плохая девчонка», ушла. Какое-то время они сидели вдвоем у затухающего костра. Пристально разглядывавшая девушку Полома, вздохнув, покачала головой.

— Спать. Завтра орехи.

Фрея едва добралась до ложа. События сегодняшнего дня её ужасно вымотали. Двигаясь словно во сне, она кое-как стащила джинсы и едва легла, как сразу же провалилась в благословенный сон без сновидений.

Утром болело все тело. Девушка в тихой панике едва выбралась из вигвама, согнувшись в три погибели. Но, сделав все положенные дела, вдруг с удивлением поняла, что подобное состояние знакомо и в нем нет ничего страшного. Вроде как мышцы привыкают к новым нагрузкам? Только откуда она это знает, Фрея вспомнить так и не смогла. Единственная картина, что вставала перед глазами — большая комната без мебели с зеркалом во всю стену.

Тем не менее, еще по пути к орешнику боль прошла. Так что на место она явилась вполне себе бодрой, и даже жизнь перестала казаться совсем уж отвратительной. Разве что нехорошие воспоминания о Чисане и его подозрительном подарке заставляли время от времени тревожно оглядываться по сторонам. Но никто их не навестил. Зато Фрея стала ловить неприязненные взгляды от тех девушек и молодых женщин, кто вчера почти не обращал на неё внимания. Похоже, им тоже не понравилось, что Чисан оказал ей знак внимания. Но уж тут она совсем ни при чем. «Мне что ли нужен был этот несчастный длинноухий грызун? — ворчала девушка про себя. — Все претензии к Маеме. Это она его взяла. Вот на неё и злитесь!»

Орехи на кустах заканчивались. Все чаще приходилось ломать ветки, чтобы до них добраться. Поэтому, наскоро перекусив, женщины под охраной уже другого мужчины перешли на новое место поближе к селению.

Вновь шепотки, презрительный смех, какие-то малопонятные разговоры с Поломой о ней. Все это беспокоило Фрею, навевая нехорошие предчувствия.

И на этот раз опасения полностью подтвердились, хотя и несколько позже. Вечером, когда они ужинали, к костру, держа руки за спиной, медленно приблизился молодой парень без перьев в волосах. Девушка уже поняла, что они являются не просто украшениями прически, а своего рода знаками отличия. У вождя их три, у других мужчин и женщин по одному. У старого Инрана два. Но одно черно-белое, а второе пестренькое, коричневое. Совсем без перьев бегали только маленькие дети и мальчики-подростки из большого вигвама на краю селения, где она провела несколько неприятных часов в обществе кусачих насекомых.

Присмотревшись внимательнее, она узнала в нем того самого молодого человека, который топтал её кроссовки после представления у ручья.

— Чего тебе надо? — хмуро спросил хозяин вигвама.

Может, он сказал и не совсем так, но смысл девушка уловила.

Смущенно крякнув, парень убрал руки из-за спины. Полома фыркнула и, закрыв рот ладонью, затряслась в беззвучном смехе.

Молодой человек держал за свернутую шею большую черную птицу.

— Фрея, возьми, — произнес он дрожащим голосом.

Девушке вдруг стало очень грустно, а зверский аппетит, с которым она только что рвала зубами горячее жареное мясо, куда-то исчез.

— Нет, — с трудом проглотив плохо пережеванный кусок, пробормотала девушка. — Нет.

Парень побледнел, рука, державшая подарок, задрожала, густые черные брови гневно сошлись к переносице.

— Садись, — вдруг сказал старик, указав рукой на место слева от себя.

Лицо юноши разгладилось. Словно в вигваме он обошел костер справа на лево, пройдя за спинами сидящих и опустился прямо на голую землю.

Взяв у него птицу, Инран взвесил её на руке, одобрительно качая головой, и передал супруге. Сжав сухие губы в нитку, та приняла подарок.

Следившая за разговором мужчин Полома даже рот приоткрыла от напряжения. Получив от матери птицу, она, не глядя, сунула её Фрее.

Старик между тем продолжал неспешно беседовать с юношей, не забывая обгладывать мосол, но не торопился угощать гостя.

«Сколько тебе лет, мальчик? — с возрастающей неприязнью думала девушка. — Пятнадцать? Шестнадцать? Во всяком случае, не больше. И туда же, жениться засквербило в одном месте. А мне то самой сколько?»

Она тяжело вздохнула. Увы, но и на этот вопрос Фрея до сих пор не знала ответа. Но ей казалось, что немного больше, чем этой жертве гормонального взрыва.

Между тем парнишка освоился, отвечал бойко, часто улыбался, демонстрируя отсутствие переднего зуба.

«Еще и беззубый», — мысленно фыркнула девушка, откладывая в сторону мясо.

Полома неодобрительно покачала головой, подняв с земли недоеденный кусок. Вдруг в её глазах мелькнули озорные искорки.

— Орбек, — вскричала она.

Парень встрепенулся.

— Вот возьми от Фреи.

Так или примерно так она выразилась, но прежде чем девушка её остановила, Полома протянула ему кусок.

Инран гулко засмеялся, щеря беззубый рот и хлопнув себя по ляжкам.

«Лучше бы ты промахнулся, старый хрен! — с холодным бешенством думала Фрея, глядя, как на круглом лице парня расплывается глупая улыбка. — Промеж ног бы тебе вдарить, да посильнее!»

Маема, шумно вздыхая, ушла в вигвам. Видимо, этот поступок дочери ей очень не понравился. Недаром ночью, когда старик уже спал, она долго выговаривала дочери. Да так, что та чуть не заплакала.

«Ну вот, еще один кандидат в женихи, — мрачно думала она, потеряв надежду разобрать хоть что-то из доносившегося до неё шепота. — Чисан по душе маме и дочке, а Орбек — папаше. А меня кто-нибудь спросит? Или у них здесь так принято? Не успеешь опомниться, как станешь чьей-нибудь женой. Нет, только не это. Уж лучше в лес!»

Её передернуло от чувства гадливости. Странного и неестественного, но такого сильного, что даже затошнило. За время, что она прожила у аратачей, девушка более-менее привыкла ко многому. Вот чужое прикосновение по-прежнему вызывало в ней отвращение. Фрея понимала, что причина этого в её прошлой жизни, но она надежно спрятана в черных провалах памяти.

Девушка проснулась от тупой боли в пояснице и внизу живота. «Где же это я так умудрилась спину сорвать?» — подумала она, приподнимаясь на локте, и тут же почувствовала под собой что-то мокрое и липкое.

С тревогой откинув одеяло, Фрея едва не заорала. Сжавший горло спазм не дал ей разбудить мирно спавших аратачей.

«Я умираю? — металось её сознание, словно перепуганная птичка. — Поранилась? Внутреннее кровотечение? Мамочка!!! Спасите, кто-нибудь!!!»

Но едва девушка обрела способность говорить, как сразу же вспомнила, что это такое, и скрипнула зубами. «Ну, конечно! Вот дура. Жить будешь. Только что делать со всем этим… безобразием?»

Насколько она могла судить, средств гигиены, к которым она привыкла, здесь не наблюдается. Но как-то же женщины выходят из положения?

Надвинув одеяло, Фрея тихо позвала:

— Полома! Полома!

Но та продолжала мирно спать, а вот её папаша на своем месте подозрительно завозился.

Девушка дотянулась до джинсов, мимоходом подумав, что хорошо хоть их не испортила. В кармане нашла три завалявшихся орешка.

Ей повезло со второго раза попасть в плечо женщины, выставленное из-под одеяла. Вздрогнув, Полома приподняла голову, недоуменно оглядываясь.

Фрея окликнула её громким шепотом, а когда женщина недовольно поинтересовалась, что случилось, испуганно замахала руками, прикрыв рот ладонью.

Быстро просыпаясь, Полома понимающе кивнула и встала, что-то шепнув завозившейся матери. В вигваме стояла серая полумгла — предвестница рассвета. Осторожно обойдя вокруг чуть тлевшего костра, женщина подошла, тревожно вытягивая шею.

Фрея приподняла край одеяла.

— Я все вымою, — пролепетала она побледневшими губами, глядя, как на глазах мрачнеет обычно доброе и благожелательное лицо Поломы.

— Лежи, — проворчала та, направляясь к матери.

«Ну вот, только этого мне еще не хватало, — с усталой обреченностью думала девушка, глядя на шушукающихся женщин. — Сейчас орать начнет».

Старуха всплеснула руками, но ругаться не стала, тревожно поглядывая на мирно похрапывавшего супруга. Потом они долго копались в каких-то узлах.

Полома принесла несколько старых шкурок, очевидно оставшихся со времен молодости Маемы, объяснив Фрее их назначение.

Прежде чем заткнуть одну из них за поясок с бахромой, та придирчиво осмотрела облезлый мех, на первый взгляд казавшийся чистым.

К тому времени, как проснулся хозяин, грязную шкуру убрали, одеяло вынесли сушить. Девушке строго настрого приказали сидеть в вигваме, выходить только по нужде и ни в коем случае ни к кому не прикасаться и ни с кем не разговаривать, кроме ближайших родственниц. Поскольку таковые у Фреи отсутствовали, пришлось их роль взять на себя Поломе с Маемой. Кроме того, по обычаям аратачей ей следовало еще распустить косы, но их у девушки тоже не имелось.

Судя по словам Поломы, именно длина её волос являлась основным поводом для насмешек. Короткая прическа здесь почему-то считалась непристойной.

«Отрастут», — мрачно думала девушка, прислонившись спиной к корзине за ложем Маемы. Оказалось, именно эта часть вигвама считалась исключительно женской, где ей и надлежит провести все эти дни. Если Фрея поняла правильно, то неожиданное… происшествие, виновницей которого она стала, испортило не только шкуру, но и лежанку, и вообще чуть ли не все жилище.

Повздыхав на подобную дискриминацию, девушка попыталась узнать у Поломы, как она готовит еду и чинит одежду мужу, находясь в таком же положении. Женщина ответила, что делает все это, не покидая вигвама.

Оставшись в одиночестве, Фрея решила провести время хотя бы с минимальной пользой, начав вспоминать новые слова на языке аратачей.

Вдруг одно из них привлекло её внимание. Орбек. Полома пару раз называла так висевший в одиночку орех. Но это же слово она сказала и парню, который притащил курицу-переростка. Потенциальный кандидат в мужья. Фрея поморщилась. Может, это слово только звучит похоже? Хотя и в том, и в другом случае она ясно слышала «орбек». Хмыкнув, девушка отыскала в корзине одинокий орешек и положила его в карман рубашки.

Еду ей тоже приносили в вигвам. Снедаемая любопытством, Фрея окликнула Полому, пытаясь выяснить мучивший её вопрос. Та долго ничего не понимала, но потом, кажется, подтвердила, что парня зовут Орбек, Один Орех или Одинокий Орех. Она поинтересовалась значениями других имен. Но, увы, словарный запас девушки оставался по-прежнему очень небольшим. Особенно трудно давались ей прилагательные.

Только поздно вечером Фрея в сопровождении Поломы сходила к ручью. Ночевать девушку оставили в женской части жилища. Как процедила сквозь зубы Маема, теперь её место здесь. Перед сном старуха, бормоча что-то под нос, обошла вигвам с пучком дымящейся травы, особенно густо дымя там, где девушка спала раньше.

На новом месте ей понравилось больше. Прежде чем заснуть, они долго шептались с Поломой. Оказывается, её имя обозначает какой-то цветок. Или часть цветка? Женщина обещала показать завтра. Вождя зовут Белое Перо, и у него две жены, одну из которых тоже вроде зовут цветком.

За три дня проведенные в фактической изоляции Фрея сильно продвинулась в изучении языка. Впрочем, делать все равно было больше нечего. Разве что себя жалеть? Так это быстро надоело. Очень помогла Полома или правильнее Лепесток Ромашки. Несмотря на ворчание матери, она рано укладывалась спать, и у них оказывалось достаточно времени поболтать. Жаль, что имени старухи Фрея так и не поняла. Вроде какой-то зверек?

Кроме того, оказалось, что слово «аратачи» это не название племени, а народа, или точнее всех людей, проживающих в этой части света. По словам Поломы/Лепестка Ромашки есть еще какие-то «заморцы». Очевидно обитающие за морем. Если, конечно, Фрея все поняла правильно.

Что же касается жителей этого селения и четырех других, то сами себя они называют потомками какого-то зверя. Судя по деревянной голове на столбе у вигвама вождя, из породы кошачьих. Еще одной интересной подробностью оказалось то, что мальчики и подростки без перьев в волосах, проживающие в том кишащем насекомыми жилище, не местные, а из другого селения. Здесь они проходят что-то вроде учебы, перед тем как сдать экзамен на зрелость, получить перышко в прическу и право завести семью.

Первобытная «индейская» жизнь, несмотря на кажущуюся простоту, оказалась довольно сложной, и Фрея подозревала, что ей приоткрылась лишь малая часть.

Утром пятого дня, узнав, что все закончилось, Полома/ Лепесток Ромашки тут же вручила девушке знакомую корзину с ремнем. Внутри лежала свернутая шкура, одеяло и большой пучок мыльной травы.

Поняв её правильно, Фрея решила постирать заодно и свои вещи. Поэтому взяла с собой платье, чтобы было в чем возвращаться.

Место у знакомой заводи оказалось занято. Три женщины прополаскивали большую темно-коричневую шкуру. Мясо этого зверя девушка ела вчера, и оно ей очень понравилось.

Понимая, что это надолго, она решила сходить в горную долину с водопадиком, надеясь, что утром там никого не будет. Но для этого придется пройти обратно через селение. А вот этого девушке ну очень не хотелось. Поэтому она пошла кромкой леса.

И по закону всемирного свинства через сотню шагов натолкнулась на группу охотников, среди которых оказался Одинокий Орех. Сворачивать в сторону, значит привлекать к себе внимание, которого и так выше крыши.

Шедший впереди Бурджол (или какое-то там насекомое), проводил её равнодушным взглядом. А вот второй мужчина, молодой, но уже украшенный пером, гаденько осклабился, оглядываясь на группу подростков. Те захихикали, шутливо пихая приятеля. Одинокий Орех смутился, но, встретившись взглядом с Фрей, отшвырнул одного парнишку, а второго очень ловко ударил копьем поперек спины.

Молодой перьеноситель рассмеялся. Одинокий Орех зло выкрикнул что-то, оскалив зубы. Бурджол коротко рявкнул через плечо. Охотник, пренебрежительно махнув рукой, поспешил за старшим товарищем, а мальчишки ухмылялись, потирая побитые места.

— Я принесу еще много мяса, Фрея! — крикнул на прощание Одинокий Орех.

— Шел бы ты… лесом, добытчик! — не оборачиваясь, процедила сквозь зубы девушка. — Чтоб оно у тебя в глотке застряло или еще где!

Беззвучно ругаясь, она добралась до петлявшей между скал тропинки. Но и на этом её злоключения не закончились. Пройдя тропу над оврагом, Фрея встретила дочь вождя и еще трех девушек.

«Вот гадство! — с тоской подумала девушка. — Только вас мне и не хватало для полноты… ощущений».

— Долго спишь!

Так или примерно так заявила дочь Белого Пера. Какая-то там ветка или сучок? Её подруга высказалась в том смысле, что у Фреи слишком холодная кровь. Вот она и ждет, как солнышко взойдет, чтобы разогреться. Кроме того, её сравнили с каким-то животным, вызвав всеобщий смех.

Не обращая внимания, она продолжала идти прямо на них. Одна из девиц, крупная с мрачным лицом, пыталась заступить дорогу Фрее, но дочь вождя взяла её за руку, что-то шепнув на ухо. Та послушно уступила дорогу, прошипев знакомое ругательство. То самое, «плохая или дрянная девчонка».

— Да пошли вы все, — бросила в ответ Фрея, ни мало ни заботясь, понимают её или нет.

Первым делом разделила «мыльную» траву на три части. Что побольше — на белье, рубашку и джинсы, чуть меньше — на шкуры и одеяло. Они и так темные, пятна на них в глаза не бросаются, особенно в полутьме вигвама. А самую маленькую кучку оставила для себя любимой.

Пришлось повозиться, прежде чем более-менее отмытые шкуры и одеяло вернулись в корзину. Полома/Лепесток Ромашки предупредила, что сама покажет, как нужно их сушить правильно, чтобы не испортить.

Фрея взялась за свои вещи. В дополнение к траве она попыталась потереть ткань песком, что нашла в ручье между камнями. Девушке показалось, что она от этого становится чище.

Отыскав плоский камень на солнцепеке, Фрея аккуратно разложила белье в надежде, что вещи хоть немного подсохнут, пока она моется.

Какое все-таки наслаждение — вода, смывающая грязь, возвращающая силы. Она плескалась до тех пор, пока не стала замерзать.

Осторожно ступая по камням, девушка выбралась из ручья, стуча зубами натянула старое платье и, ощущая тепло нагретой солнцем кожи, пошла забирать свои вещи. Странно, но на месте их Фрея не увидела. С самыми недобрыми предчувствиями подошла ближе и охнула от неожиданности.

У подножья камня в пожухлой траве валялись изрезанные на куски рубашка и джинсы.

— Сволочи! — сквозь глухое рыдание пробормотала девушка, опускаясь на корточки. — Какие же вы сволочи!

Рукава и воротник оторвали, а спину порезали в лоскутья.

С помертвевших губ срывались непонятные злые слова, глаза застилали слезы, а в душе поднималась мутная волна боли и бешенства.

Со штанами поступили не менее жестоко, превратив их в лохмотья. Только трусики и носки избежали жестокой расправы. Их просто втоптали в грязную лужу.

Сама не понимая зачем, Фрея тщательно собрала все лоскутки, затем взялась перестирывать уцелевшие вещи. И вдруг заплакала, горько, зло, с подвывом, прислонившись плечом к холодной, равнодушной скале.

— За что они меня так ненавидят? — кричала девушка, стукая кулаком по камню. Эти свинские собаки испортили всю одежду! Единственное, что у неё осталось от прошлой жизни, где она была сама собой, где у неё имелся дом и мама!

— Я что сама сюда захотела? — продолжала выплескивать обиду Фрея, скрежеща зубами и морщась, словно от нестерпимой боли. — Да в гробу я видала ваш упоротый мир! Пропадите вы пропадом со своими паршивыми шкурами, вонючими вигвамами и стремным мясом! Я сыра хочу! С хлебом! И колой!

Она еще долго кричала, а окрестные скалы эхом отражали её горькие слова. Потом уставшая и опустошенная наклонилась над ручьем. Вглядываясь в свое страшненькое отражение, девушка спросила:

— Ну и как здесь жить?

Внезапно в памяти всплыло то ли где-то услышанное, то ли прочитанное: «Стерпится — слюбится».

Фрея оскалилась.

— А если нет?

 

Глава III

Поклонники размножаются как тараканы

Обутые в новенькие мокасины ноги еле слышно шелестели опавшими листьями, привычно избегая хрупких сухих сучьев, в изобилии разбросанных под старыми, развесистыми дубами.

Белое Перо с удовольствием вдыхал сочный, настоянный на спеющих желудях воздух, чувствуя, как сила бродит по натруженным мышцам. А сердце бьется ровно, как бубен Колдуна, словно нет за плечами стольких прожитых лет.

Сегодня вождь в который раз доказал родичам и самому себе, что его лучшие годы еще не миновали, что он еще может один на один сойдясь в поединке с могучим зверем, выйти из него победителем.

Разорванные терики и царапины на ногах — слишком малая плата за возможность вновь, по праву, ощутить себя предводителем охотников рода Палевых Рысей.

Пусть мясо старого секача жесткое и пахучее, зато победа над ним столь же почетна, как над любым крупным хищником. Вожак кабаньего стада атакует с яростью серого медведя, а его клыки столь же остры и беспощадны, как когти горного льва, хотя их и не носят в почетном ожерелье.

За спиной вождя четверо охотников, покрякивая, тащили на жерди массивную тушу. Но сегодняшняя добыча секачом не ограничилась. Две молодые свиньи и подсвинок пали под стрелами и дротиками Детей Рыси.

Нынче Белое Перо щедро одарит сородичей свежим мясом. В стойбище будет праздник, главным героем которого опять станет он.

Как всегда первыми их увидели плескавшиеся в ручье дети. Смуглой стайкой бросились они на встречу отцам, и тут же восторженно завопили при виде огромного кабана. Заслышав их крики, навстречу охотникам потянулись женщины. Вождь с удовольствием наблюдал, как на их лицах расцветают довольные улыбки.

Племя уже давно не знало настоящего голода. Орехи и желуди исправно выручали людей в трудные дни. Но кто же не обрадуется вкусному, жирному мясу?

Поскольку охотились большим отрядом, добычу потащили к священному столбу, где её надлежало честно разделить между родичами.

У вигвама вождя, терпеливо дожидаясь, уже стояли обе его супруги. Белое Перо обратил внимание на отсутствие дочери. Но тут взгляд мужчины зацепился за синее пятнышко, выглядывавшее из-под кучи хвороста. Привлеченный столь необычной расцветкой, он шагнул ближе, с удивлением обнаружив кусок рубашки Фреи. Та же ткань, тот же узор. Хмыкнув, вождь поднял тряпочку, зажал в кулаке и, обернувшись к выжидательно молчавшим людям, величественно кивнул. Замелькали металлические и каменные ножи, запахло кровью и внутренностями.

Если не хочешь никого обижать, не нужно торопиться. Вот почему Белое Перо никогда не спешил, раздавая добычу. Возле некоторых вигвамов уже жарили мясо, булькали над огнем котлы с ароматным варевом, а другие сородичи еще терпеливо ждали своей очереди. Себе вождь брал последним, зато лучшие куски.

Площадка возле священного столба опустела. Сейчас люди утолят первый голод у своих жилищ, а потом вновь соберутся здесь, чтобы попеть, потанцевать и просто послушать друг друга.

Дочь так и не появилась. Озабоченный её отсутствием, вождь спросил Легкое Облако. Та молча кивнула на вигвам.

Очевидно у Упрямой Веточки «запретные дни», успокоившись, решил Белое Перо. Осталось выяснить, откуда здесь клочок от одежды Фреи. Но перед этим он решил вернуть оружие на место. Копье, много раз помогавшее ему добыть зверя и оставаться в живых, заслуживало уважения.

Не глядя на дочь, сидевшую спиной к нему на женской половине, вождь подошел к хозяйскому месту и привязал древко к жерди, составлявшей каркас жилища.

Возвращаясь, он обратил внимание на косы Упрямой Веточки. По обычаю они должны быть расплетены. Может, забыла? Но Белое Перо не стал бы вождем, если бы не обращал внимания на мелочи.

— Почему ты здесь сидишь?

Если у дочери «запретные дни», она промолчит, делая вид, будто не слышит. Но Упрямая Веточка обернулась.

— Что это! — невольно сорвалось с губ ошарашенного отца.

На скуле у девушки багровел большой синяк, а на щеке ярко выделялись три свежие царапины.

— Кто это сделал? — мгновенно взял себя в руки мужчина, удивляясь, почему никто из жен ему ничего не сказал.

— Бледная Лягушка! — плача, выпалила дочь.

— Кто? — не понял вождь.

— Фрея! — зло фыркнула, входя в вигвам, Легкое Облако. — Набросилась, как волк на олененка. Едва оттащили, а то бы убила.

Эти слова показались столь невероятными, что Белое Перо недоверчиво нахмурился.

— Фрея тебя ударила?

— Да! — огрызнулась Упрямая Веточка, хлюпая носом и размазывая слезы по щекам.

Вождь хорошо знал свою дочь и не мог представить, чтобы кто-то мог обидеть её безнаказанно. Очевидно, девчонки крепко подрались. Теперь понятно, почему супруги помалкивали.

У мужчин и женщин были свои тайны. У мужчин — магия оружия, охоты и войны. У женщин — все, что касалось деторождения и семьи. Имелись ритуалы, о которых представителям противоположного пола даже знать не полагалось. Так повелось издревле, и никому не могло прийти в голову обижаться или попытаться вызнать чужие секреты.

Женщины всегда жили своим собственным мирком, поэтому не все их ссоры становились известны отцам, мужьям и братьям. Да те к этому и не стремились, считая недостойным мужчины-охотника вмешиваться в женские дела. Но сейчас дело касалось той, кого Детям Рыси прислал сам Владыка Вод. Поэтому вождь все же решил выяснить, в чем дело.

— Откуда здесь это? — сурово спросил он, достав из-за пояса кусок синей ткани.

Мать и дочь переглянулись.

— У Бледной Лягушки кто-то изрезал одежду, — после долгого молчания выдавила из себя супруга. — Она решила, что это Упрямая Веточка. Подбежала, швырнула ей в лицо обрывки и полезла драться.

Тяжело засопев, Белое Перо занял свое место, жестом приказав жене расположиться рядом.

— Вот так, ни с того, ни с сего, пришла именно к нашему вигваму?

— Чего еще ждать от дуры беспамятной? — презрительно фыркнула Легкое Облако, скрестив руки на могучей груди.

Пока вождь решал, стоит ли вступать с ней в перепалку, заговорила дочь:

— Когда мы с Быстрой Тетеркой и Остроухой Сойкой шли от Пляшущего водопада, то встретили Бледную Лягушку. Я ей сказала, что она слишком долго спит.

— И что Фрея? — нахмурился отец.

— Ничего, — пожала плечами девушка. — Она же до сих пор по-человечески не понимает. Прошла мимо.

Упрямая Веточка поджала губы, всем видом демонстрируя, что рассказала далеко не все.

— Дальше! — строго потребовал Белое Перо. — Вы же не вернулись после этого в стойбище?

— Нет, — еле слышно ответила дочь, опустив глаза. — Мы за ней пошли.

— Для чего? — продолжал допытываться мужчина, все больше раздражаясь.

— Это все Быстрая Тетерка! — огрызнулась дочь. — Давайте, говорит, посмотрим, чем она наших парней сманивает.

— Каких таких парней? — не понял вождь.

— Одинокий Орех раньше дарил подарки Быстрой Тетерке, а сейчас таскает их в вигвам Мутного Глаза, — пояснила Легкое Облако.

— А там, кроме этой противной Бледной Лягушки, девушек нет, — добавила Упрямая Веточка.

Белое Перо досадливо крякнул. Он хорошо знал этого паренька из рода Черных Рысей. В этом году из-за жестокой лихорадки Одинокий Орех не смог стать охотником. Оставаясь самым старым из «рысят», молодой человек подвергался многочисленным насмешкам. Кое-кто даже поговаривал, что он нарочно заболел, испугавшись испытания. Мало кто из мужчин в это верил, но успехом у девушек юноша не пользовался. По крайней мере, так говорили молодые охотники.

Однако оказалось, что Быстрая Тетерка все же принимала от него знаки внимания. Хотя у той просто не оставалось выбора. Который год женихи их вигвам стороной обходят. Чтобы в перестарках не остаться и за Одинокого Ореха ухватишься. А тот взял да и ушел к другой.

Вождь усмехнулся. Когда парень дарит что-то приглянувшейся красавице, это значит лишь то, что она ему понравилась, и молодой человек рассчитывает на обратную благосклонность с её стороны.

Но, отдавая подарки родителям девушки, юноша открыто заявляет о своих серьезных намерениях. После чего, как правило, следует сватовство.

Так что ярость Быстрой Тетерки не удивительна и вполне объяснима. Вот только почему Одинокий Орех выбрал именно Фрею? Ну, об этом он сам расскажет. Пока что надо выяснить, что же произошло с девчонками у Пляшущего водопада и в стойбище.

Поэтому, сурово сведя брови к переносице, Белое Перо поинтересовался:

— Ну и как, посмотрели?

— Да было бы на что! — фыркнула Упрямая Веточка. — Тощая, бледная, страшная, как червяк на падали!

— И поэтому ты порезала её одежду? — спросил вождь.

— Это не я! — моментально возразила дочь. — Я хотела только испачкать её рубаху соком ягод. Это все Быстрая Тетерка! Она…

Девушка всхлипнула.

— Почему ты её не остановила? — звенящим от гнева голосом проговорил Белое Перо.

— Как? — вскричала Упрямая Веточка. — В неё словно злой дух вселился. Достала из корзины нож и начала все кромсать! Режет и плачет, режет и плачет.

— Бедная девочка, — скорбно покачала головой Легкое Облако и тут же напомнила мужу. — Я сказала, что от чужачки будут только одни неприятности.

— Её прислал сам Владыка Вод! — рявкнул вождь. — Забыла, что говорил Колдун?

— Только он не сказал зачем! — парировала супруга. — Вроде, как мы сами должны догадаться!

Женщина наклонилась вперед, раздувая ноздри.

— Так я уже знаю, для чего она здесь!

— Ну, скажи? — криво усмехнулся Белое Перо.

— Портить нам жизнь! — выпалила Легкое Облако. — Думаешь, только Одинокий Орех на неё заглядывается? Как бы не так! Глухой Гром тоже таскает мясо в вигвам Мутного Глаза. Они со старухой скоро разжиреют, как медведи осенью!

— Хватит, — тихо сказал вождь, поднимаясь.

Супруга попятилась назад, прижимая к себе дочь. А мужчина невольно сравнил Упрямую Веточку с Фреей. Жаль, конечно, что посланная Владыкой Вод девица выше ростом и шире в плечах, но ничего не поделаешь. Обойдется как-нибудь.

— Отнесешь Фрее свое новое платье, — все так же негромко приказал Белое Перо. — И попросишь не держать на тебя зла.

— Но не я же резала те тряпки! — обиженно воскликнула Упрямая Веточка.

— Ты наказываешь её за чужую вину! — вторила ей мать.

— Она дочь вождя племени Детей Рыси! — звенящим голосом проговорил Белое Перо. — Она знала, что подруга злится на Фрею, и не увела её в стойбище! Вот за эту глупость я её и наказываю.

— Тогда надо наказать и Бледную Лягушку, — прищурила злые глаза Легкое Облако. — За то, что напала на дочь вождя!

— Неужели вы её мало побили? — усмехнулся супруг.

Женщина молча поджала губы, а мужчина вышел из жилища, оставив её с дочерью.

У костра Медовый Цветок резала съедобные корни. За время разговора она ни разу не заглянула в вигвам, предпочитая не вмешиваться.

Белое Перо проводил взглядом заплаканную Упрямую Веточку, прижимавшую к груди темно-коричневый сверток.

— А что будет с Быстрой Тетеркой? — вполголоса поинтересовалась супруга, помешивая варево деревянной ложкой.

— Мне все равно, — коротко бросил мужчина. — Пусть решает её отец.

Даже нежное мясо молодой свинки, сваренное с корешками, травками и свежей ореховой мукой, не вернули ему хорошего настроения.

Давно уже в роду Палевых Рысей не происходило ничего более глупого и несуразного. Конечно, случалось, что девчонки ссорились из-за парней, даже ругались. Но чтобы резать одежду или устроить драку на виду у всех?! Такого вождь припомнить не мог. Хотя её то как раз затеяла Фрея. Белое Перо вновь почувствовал к ней что-то вроде уважения. Девка не стала молча сносить обиду, а бросилась в бой. Хотя и знала, чья дочь Упрямая Веточка. Не испугалась ни его гнева, ни Легкого Облака с Медовым Цветком. А они обе старше и сильнее. Поступок храбрый, достойный охотника, хотя и не очень умный. Но это можно оправдать молодостью Фреи. В её годы он совершал еще большие глупости.

Дочь вернулась мрачно подавленная. Не глядя на вождя, уселась возле матери, которая тут же вручила ей большой кусок мяса.

Потихоньку люди стали стягиваться к священному столбу. «Рысята» развели большой костер. Стали слышаться шутки и смех. Над огнем повесили поросенка, которого съедят всем родом. Отвечая на вопросы, Белое Перо шарил глазами вокруг, отыскивая Фрею. Но не видел ни Мутного Глаза, ни Расторопной Белки, ни Лепестка Ромашки. Может, подойдут позже? Зато заметил помощника Колдуна. Тот что-то говорил Дневной Сове, бросая голодные взгляды на поджаривавшегося поросенка. «Надо послать мяска Колдуну», — решил вождь, махнув Медовому Цветку. Выслушав мужа, та понимающе кивнула.

Вдруг его кто-то окликнул. Обернувшись, Белое Перо увидел переминавшегося с ноги на ногу Одинокого Ореха.

— Чего тебе? — нахмурился мужчина, втайне радуясь, что парень, которого он собирался искать, обратился к нему сам.

— Отпусти меня на большую охоту, вождь? — дрогнувшим голосом сказал молодой человек.

Юноши, не прошедшие посвящения, не могут надолго покидать стойбище без разрешения главы рода или кого-то из старших, уважаемых охотников. Так что в этой просьбе нет ничего необычного. За исключением того, что «большая охота» означает не только долгое отсутствие Одинокого Ореха, но и крупного зверя, добывать которого в одиночку «рысятам» не полагалось.

Не обратив внимания на тревожный взгляд супруги, Белое Перо поднялся, сделав знак парню следовать за ним.

Едва не вляпавшись в вонючую кучку, он поморщился, и резко развернувшись, раздраженно спросил:

— После посвящения ты собираешься взять Фрею в свой вигвам?

Взрослые охотники редко задают подобные вопросы молодым, если дело не касается их близких. Поэтому Одинокий Орех немного растерялся.

— Да, вождь, — кивнул он, чуть помедлив.

— Почему? — опасаясь, что их могут услышать, понизил голос Белое Перо.

«Рысенок» смущенно отвел глаза.

— Скажешь правду, отпущу на большую охоту, — продолжал наседать вождь. — Соврешь, останешься в стойбище. Зачем она тебе? Такая бледная, худая, волосы, как сухой мох, да и те короткие. Без памяти. Ничего не умеет.

Парень молчал.

— Тогда иди к костру и ешь мясо, — раздраженно буркнул Белое Перо. — Сегодня его на всех хватит.

— Но она все-таки лучше, чем Быстрая Тетерка, вождь, — выдавил из себя Одинокий Орех.

Вспомнив вечно хмурое лицо, грубый голос, визгливый смех и склочный характер этой девицы, мужчина мысленно с ним согласился.

— Хорошо, иди.

— Спасибо, вождь! — расплывшись в счастливой улыбке, парень не смог удержаться и похвалился. — Мутный Глаз готов отдать её мне сразу после посвящения.

«Старый дикобраз уже распоряжается судьбой той, кого послал сам Владыка Вод! — вспыхнул было Белое Перо, но тут же успокоился. — А как же иначе? Ведь Фрея живет в его вигваме и кормится у его очага».

— А ты у неё спрашивал? — спросил вождь уже в спину удалявшегося «рысенка».

— Нет еще! — беспечно махнул рукой тот. — Уговорю, куда она денется?

— Попробуй, — в сильном сомнении буркнул Белое Перо, хорошо зная, что у аратачей не принято силой заставлять девушек выходить замуж.

Вернувшись к костру, вождь заметил, что Мутный Глаз с супругой все же присоединились к родичам, а вот их дочь и Фрея так и не появились.

«Уж не переусердствовали ли мои жены? — с легким беспокойством думал Белое Перо, краем уха слушая рассказ одного из своих спутников об охоте на кабанов. — Как бы Владыка Вод не обиделся за такое обхождение с его девицей?»

Утром он первым делом отправился к Мутному Глазу. Пока тот гордо демонстрировал новые корзины, вождь искоса оглядывался, отыскивая Фрею. Но едва та вышла из вигвама, по- прежнему одетая в старое платье, поспешно отвел взгляд.

Левая половина лица представляла собой сплошной синяк, один глаз заплыл, зато второй злобно сверкнул, глядя на гостя.

Возившаяся у костра Расторопная Белка недовольно всплеснула руками.

— Куда ты? Чуть на ногах стоишь!

Фрея что-то прошептала, с трудом разлепив разбитые губы. Старуха понимающе кивнула и, подхватив её под руку, повела за вигвам.

— Нехорошо получилось, вождь, — проворчал Мутный Глаз, скорбно качая головой. — Вчетвером на одну девчонку. Если бы не Гудящий Шмель, насмерть могли забить или покалечить.

— Она начала первая! — чуть резче, чем хотелось, сказал Белое Перо. — Моей дочери тоже досталось!

— Это так, — вздохнув, согласился старик. — Да ведь это была единственная одежда Фреи.

По-прежнему не глядя на мужчин, девушка уже без посторонней помощи вернулась в жилище. Вождю показалось, что она в ней вообще не нуждается, а Расторопная Белка проявила заботу лишь для того, чтобы его упрекнуть лишний раз. Мелкая женская месть, которая не произвела на Белое Перо особого впечатления. Вдруг, вспомнив заплатанное платье Фреи, он спросил:

— Разве к вам вчера не приходила Упрямая Веточка?

— Приходила, — ответил старик, пожевав сухими губами. — Только она с ней разговаривать не захотела. Видишь, как лицо изуродовано? Какая же девчонка такое быстро забудет?

— Зарастет, — пренебрежительно махнул рукой вождь, и внутренне морщась, спросил. — Говорят, к вам уже женихи с подарками ходят?

Он понимал, что подобные разговоры больше похожи на женскую болтовню, но это происшествие может вызвать гнев Владыки Вод. Это глупые девчонки могут не бояться, а Белое Перо прожил достаточно, чтобы убедиться, насколько непредсказуемы и коварны могут быть духи. Как жестоко они могут мстить. Что если это ждет и обидчиц Фреи?

А всему виной глупый Колдун! Так и не смог узнать, для чего она здесь? Может, действительно, стоило послать к Детям Кабана? «Нет, — признался сам себе вождь. — Только самые могучие Колдуны могли вникнуть в замыслы Великого Духа, творца всего сущего. Таких уже давно нет. Толстяк же сделал все, что мог». Детям Рыси остается только ждать, надеясь со временем постичь волю Владыки Вод.

Вот только деятельная натура Белого Пера не позволяла ему уподобляться камню на склоне оврага. Он должен сделать все, чтобы уберечь племя, а значит, попытаться предугадать, как отнесется пославший Фрею дух к её замужеству.

Именно поэтому вождь расспрашивал Мутного Глаза о том, чем еще вчера и не подумал бы интересоваться.

Не скрывая удивления, старик степенно кивнул.

— Одинокий Орех заходит. Я не против, пусть уговаривает и ставит свой вигвам. Жених так себе, но охотник вроде не плохой. Да хороший на неё и не позарится.

Мутный Глаз доверительно понизил голос:

— И красотой не блещет, да и старовата уже. Не знаю, сколько ей лет, но уж точно не тринадцать.

Белое Перо понимающе закивал, всем видом выражая заинтересованное внимание.

— Пусть уж лучше за Одиноким Орехом будет, хоть он и сирота. Чем второй женой к кому-то идти.

После этих слов вождь сразу разгадал нехитрый замысел Мутного Глаза. Сил у стариков все меньше, обихаживать свой вигвам все труднее. Сыновей у них нет, у Лепестка Ромашки свекровь живет. Для Мутного Глаза с Расторопной Белкой места точно не будет. А у Одинокого Ореха — ни отца, ни матери. «Умен старик, — уважительно подумал Белое Перо. — Наперед смотрит».

И словно что-то вспомнив, поинтересовался:

— И больше никто?

Собеседник нахмурился, машинально поправив перья в волосах.

— Не должен Глухой Гром на Фрее жениться.

— Почему? — не на шутку удивился вождь. — Он храбр и силен. Умелый охотник.

— Так ведь они же брат с сестрой! — проговорил Мутный Глаз с видом полного превосходства.

Белое Перо на миг вытаращил глаза, но тут же понимающе хмыкнул.

— Я взял Фрею в свой вигвам, — стал объяснять старик. — Теперь она мне как дочь и тоже принадлежит к роду Палевых Рысей, а значит, не может стать женой Глухого Грома.

— Ты рассудил мудро, — одобрительно кивнул Белое Перо.

«Ну что же, Одинокий Орех вполне подходящая пара для той, которую прислал Владыка Вод, — думал он, успокоившись. — Этот никогда не сможет стать ни главой рода, ни вождем. Надо только проследить, чтобы он, наконец, прошел испытание, и отправить в стойбище Рыжих Рысей. Пусть Твердый Зуб с ней сам возится!»

Два дня жизнь шла своим чередом. Вождь с удовлетворением убедился, что девушка поправляется от полученной трепки, хотя по-прежнему предпочитает ходить в старом платье Расторопной Белки. Да и у дочери синяки тоже спали, и стали заживать заботливо смазываемые целебной мазью царапины.

А вот на третий день, когда он, устав на охоте и при дележке здорового лося, вздумал спокойно отдохнуть возле костра, рядом присела Легкое Облако, чье озабоченное лицо Белому Перу очень не понравилось.

— Приходила Кудрявая Лиса, — вполголоса сказала супруга. — Плакала, жаловалась на сына.

— Глухой Гром плохо заботится о своей матери? — изумился Белое Перо.

— Нет, — поморщилась Легкое Облако. — Он хочет взять Бледную Лягушку. Вчера принес ей красивых ракушек и перья цапли.

— Она взяла? — изумился вождь, обычно не интересовавшийся подобными вещами.

— Взяла Расторопная Белка, — отмахнулась женщина и тут же вскричала. — Да пусть берет! Лишь бы Бледная Лягушка не стала его женой. Кудрявой Лисе такая невестка не нужна.

— Фрея вошла в наш род, как он может на ней жениться? — нахмурился мужчина.

— Мать ему то же самое говорила, — зло поморщилась Легкое Облако. — А тот одно твердит, что кровного родства нет. Свою бабку вспомнил. Она из Детей Кабана была, замуж у Черных Рысей вышла. А Бледная Лягушка вообще из непонятно каких земель.

Вот тут вождь уже не смог скрыть недовольную гримасу. Ну, конечно, как он мог поверить этому старому облезлому дикобразу и забыть о невестах, взятых Детьми Рыси из других племен.

— Ты должен запретить Глухому Грому жениться на Бледной Лягушке! — бубном рокотала супруга. — Пусть её Одинокий Орех забирает.

— Ты в своем уме, женщина?! — вытаращил глаза в конец обозленный супруг. — Глухой Гром не мальчишка-«рысенок», а взрослый охотник! Как я могу указывать ему, кого вести в свой вигвам?! Я вождь, а не отец.

— Ты вождь, значит, можешь приказать любому! — стояла на своем Легкое Облако.

— Глухой Гром просто откажется, — попытался успокоиться Белое Перо. — И будет прав, а я стану посмешищем. Так знай, этому не бывать!

— И ты знай, — жена наклонилась вперед, вытянув жирную шею. — Мы не дадим Бледной Лягушке жить в нашем роду.

— Кто это? — вскинул брови мужчина.

— Ваши жены и матери, вождь! — с вызовом и издевкой объяснила Легкое Облако.

По-хорошему надо бы заставить её замолчать, но Белому Перу вдруг стало любопытно.

— Даже Расторопная Белка?

— Кто будет слушать выживших из ума старух, — пренебрежительно отмахнулась супруга.

— Я ничего не скажу Глухому Грому! — резко оборвал её вождь. — Не стану позорить ни его, ни себя. Пусть берет в жены, кого захочет. Если не будет против Мутный Глаз, и согласится Фрея, значит, так тому и быть. Понравится им Одинокий Орех, пусть уходит в род Рыжих Рысей. Значит, такова воля Владыки Вод.

— Останется она здесь, хуже будет! — вскричала Легкое Облако, щеря в оскале ряды желтых зубов. — Пусть уходит!

— Заткнись! — тихо рявкнул супруг, толкнув женщину. Вроде бы и не сильно, но та отлетела к лежанке, тяжело грохнувшись на кипу шкур.

Белое Перо покинул вигвам в сильнейшем раздражении. Упрямая Веточка с Медовым Цветком сидели возле костра и беседовали, подчеркнуто не глядя в его сторону.

«Подслушивали, — усмехнулся он про себя, присаживаясь на разложенной у огня волчьей шкуре. — Тем лучше, не будут переспрашивать».

В бронзовом котелке над огнем кипела вода, распространяя вокруг аппетитный аромат мяса и трав. В последнее время Белое Перо предпочитал есть его вареным. Зубов поубавилось, а те, что остались, часто болели.

Рот начал наполняться слюной, когда до его ушей долетел какой-то шум. К соседнему вигваму подбежал мальчишка, вопя на ходу: ««Рысенок» лесного быка убил! Воробей, бежим, посмотрим!»

Мужчина приподнялся. Звуки доносились со стороны жилища Мутного Глаза. Медовый Цветок ловко поймала парнишку, когда тот летел назад с кучей приятелей. Тот попробовал вырваться, но, узнав жену вождя, притих.

— Что случилось? — с любопытством спросила она.

— «Рысенок» Одинокий Орех принес Бледной Лягушке шкуру лесного быка! И много, — мальчишка широко развел руками. — Много мяса!

Отпустив его, женщина растерянно посмотрела на мужа.

«Так вот для кого он охотился!» — раздраженно думал вождь, шагая вместе с женой и дочерью туда, куда торопливо собирались люди со всего стойбища. У жилища Мутного Глаза уже колыхалась целая толпа. Не задерживаясь, Белое Перо стал пробираться вперед.

У костра, выпрямившись, словно туго натянутая струна, стояла Фрея, прижав к груди сжатые кулачки. Чуть в стороне сидел надувшийся от важности старик с явно недовольной женой и улыбавшейся Лепестком Ромашки.

Осунувшийся Одинокий Орех в залитой кровью рубахе и разорванных териках мялся по другую сторону огня, а возле его ног лежала свернутая шкура.

— Это молодой бык-сеголеток, — дрожащим от волнения голосом говорил «рысенок». Еще бы! Главное не только вручить подарок, но и подобрать нужные, правильные слова, которые понравятся девушке и её родителям. А это очень трудно. Особенно при таком числе свидетелей.

— У него мягкая, но уже прочная шкура. Ты сможешь сшить из неё себе одежду.

Юноша сглотнул.

— Такую, какая тебе нравится.

В лице Фреи с уже начавшей спадать опухолью что-то дрогнуло.

Очевидно, это заметил и Одинокий Орех, заметно приободрившийся по ходу своей речи.

— Возьми и это мясо, которое я добыл для тебя. Ешь много, тогда твои ноги станут быстрыми и неутомимыми, руки ловкими и сильными, а лоно подарит жизнь сильным сыновьям и красивым дочкам.

По толпе пробежал восхищенный шепоток. Парень перевел дух, расплываясь в довольной улыбке. Даже вождь одобрительно хмыкнул, удивляясь, как этот глуповатый «рысенок» сумел найти такие красивые, приятные для любой девушки слова. Не иначе кто-то подсказал.

Между тем ноздри прямого носа Фреи гневно раздулись, а губы сжались так плотно, что лопнула тонкая затянувшая рану корочка, и по подбородку поползла крошечная темно-красная капля. Но Одинокий Орех с воодушевлением продолжал.

— Если ты войдешь хозяйкой в мой вигвам, то никогда не будешь голодать, и дети наши всегда будут сыты.

Он умолк, напряженно ожидая ответа вместе с затаившими дыхание аратачами.

«Ох, не то сказал! — с внезапным удивлением понял Белое Перо, заметив, как глаза девушки подергиваются презрительным холодком. — Забыл, глупец, кто она, и по чьей воле здесь оказалась».

К Фрее подошла Лепесток Ромашки, и осторожно взяв за рукав, что-то зашептала на ухо. Кое-кто невольно вытягивал шею, пытаясь разобрать слова женщины. Девушка дернулась, но дочь Мутного Глаза не отпустила, почти силой заставив выслушать себя.

— Спасибо за подарок, храбрый Одинокий Орех, — зло процедила сквозь стиснутые зубы Фрея, слизнув кровь с нижней губы. — Хорошо будет той девушке, которая станет твоей женой.

— Я тебя хочу, — растерянно пробормотал разочарованный, никак не ожидавший такого ответа «рысенок». Не всякий охотник способен в одиночку добыть молодого лесного быка, и не каждая девушка получает такой подарок. Да еще на виду у всего племени.

Обернувшись, Фрея обменялась парой слов с Лепестком Ромашки, после чего обратилась к Одинокому Ореху.

— Сначала стань охотником, потом замуж зови!

Кто-то, кажется, Глухой Гром громко рассмеялся. Его поддержали несколько голосов.

Хотя в предложении «рысенка» не было ничего необычного. Живя в чужом стойбище, они не только готовились к жизни взрослых охотников, но и подыскивали себе невест. Ухаживали за девушками, договаривались с их родителями. Случалось, что молодые люди жили как супруги еще до того, как жених получал право поставить свой вигвам и создать семью. Поэтому не удивительно, что после таких слов Фреи послышались недовольные возгласы мужчин и громкое, презрительное фырканье женщин.

Видимо, почувствовав, что события выходят из-под контроля, Мутный Глаз приказал убрать шкуру и разделать мясо.

— Дрянная девчонка! — громко сказал кто-то. — Зачем парня обидела?

— Вот и целуй теперь свою Бледную Лягушку! — визгливо крикнула Быстрая Тетерка и залилась громким, злорадным смехом.

Но Фрея даже не обернулась на этот глумливый хохот, словно тот совсем её не задевал. Люди начали расходиться, оживленно обсуждая случившееся. К Белому Перу подошел расстроенный «рысенок». Перехватив жалостливые взгляды, которые бросали на молодого человека жены и Упрямая Веточка, мужчина приказал им идти домой.

— Остальное мясо я спрятал в расщелине у Раздвоенной скалы, вождь, — пробубнил паренек, пряча глаза. — Вход камнями заложил, внутрь головешку бросил, чтобы медведей отпугнуть.

— Ты будешь великим охотником, Одинокий Орех! — когда предводитель Детей Рыси находил нужным, он не скупился на похвалы. А сейчас нужно еще и поддержать обиженного надменной девицей парня. — Даже я не смог бы сделать лучше. Завтра мы пойдем туда и принесем все в стойбище.

Хотелось еще чем-то утешить молодого человека, но он передумал. Мужчина переживает свои неудачи в одиночестве.

— Эй, сопляк, Фрея сказала, что тебе еще рано дарить подарки девушкам! — насмешливо крикнул Глухой Гром в спину Одинокому Ореху, удалявшемуся в сопровождении трех «рысят».

Белое Перо резко обернулся на голос. Молодой охотник стоял в десяти шагах, гордо расправив плечи и выпятив грудь.

— Зато тебе уже поздно! — отозвался кто-то из мальчишек.

— Фрее нужен настоящий мужчина, а не прыщавый юнец! — продолжал насмехаться Глухой Гром.

— Ты их сам до сих пор давишь! — крикнул тот же парнишка. — Вся рожа в пятнах!

Ну, это была уже полная клевета! Гладкости кожи молодого охотника завидовали даже многие девушки.

— Ах ты, шакалий выползок! — рявкнул Глухой Гром, бросаясь к насмешнику. Но тот, смеясь, удрал, продолжая выкрикивать обидные дразнилки.

— А ты что не бежишь? — усмехнулся молодой мужчина, подходя к Одинокому Ореху.

— От тебя, что ли? — презрительно фыркнул тот.

Через секунду они, сцепившись, катались по траве. Вождь не вмешивался, давая возможность им самим разобраться. Но, на всякий случай, остался и стал наблюдать за дракой. Вскоре к нему присоединилось еще несколько мужчин. Несмотря на молодость, Одинокий Орех оказался серьезным противником. Он сумел разбить Глухому Грому нос. Но все же проиграл. Соперник едва не сломал ему руку. Несколько раз ударив «рысенка ногой под ребра, молодой охотник вытер кровь и со значением сказал:

— Фрею ты не получишь! Владыка Вод прислал её мне. Понял?

От этих слов Белое Перо, вздрогнув, едва не выругался. Теперь стал понятен столь странный и неожиданный выбор Глухого Грома. Ему нужна не бледная, некрасивая девчонка с неприлично короткими волосами. Этот молодой бычок хочет потешить свое тщеславие, прославиться тем, что приведет в свой вигвам посланницу Владыки Вод.

Гордо выпрямившись, Глухой Гром тряхнул рассыпавшимися по плечам волосами. Одинокий Орех с трудом сел, вытирая разбитое лицо.

— Посмотрим, кого она выберет.

— Женщины любят сильных! — презрительно фыркнул молодой охотник, уже доказавший свое превосходство.

К «рысенку» подбежал приятель и, помогая подняться, что-то бормотал, злобно сверкая глазами на Глухого Грома. А тот, снисходительно посмеиваясь, принимал поздравления зрителей.

Озабоченный вождь какое-то время рассеянно слушал рассуждения взрослых, умудренных жизнью охотников о том, что в годы их молодости дрались отчаяннее. Да и девушки были гораздо красивее, чем страшненькая Бледная Лягушка, которую, конечно же, никто из уважающих себя мужчин не привел бы в свой вигвам.

Однако поддакивавший Белое Перо почувствовал в их словах зависть. И это ему очень не понравилось. Женитьба на девушке, посланной самим Владыкой Вод, сделает Глухого Грома еще более известным среди молодежи племени. Правда, женщины настроены против Фреи. Но все знают, как они непостоянны. Сегодня не нравится, а завтра будут души нечаять.

В этом случае Глухой Гром, ловкий охотник, храбрец и красавец может стать реальным соперником Поющего Орла в борьбе за место главы рода, а то и вождя. Белое Перо не мог позволить такому случиться. Нужно не допустить свадьбы Глухого Грома и Фреи. Но как это сделать, не привлекая внимание к себе, вождь не знал, поскольку впервые столкнулся с подобной проблемой. Колдун тут не советчик. Старик всегда был себе на уме. Жены? Нет, эти тут же разболтают по всему стойбищу. А он должен остаться ни при чем.

Уже подходя к вигваму, вождь вспомнил о тетке по матери из рода Белых Рысей. Несмотря на возраст, Вечерняя Стрекоза не утратила остроту ума, пользовалась уважением своих родичей, а главное — умела молчать. Качество чрезвычайно редкое среди женщин. Вот к ней и надо сходить, посоветоваться, не открывая истинных причин беспокойства.

Если бы Фрея владела магией, и все её пожелания сбывались, то у Одинокого Ореха уже давно бы отсутствовали руки, ноги, голова и кое-что еще. А если бы сбывались народные приметы, «рысенок», как называли проходивших обучение в чужих родах мальчиков-подростков, икал бы днем и ночью с очень коротким перерывом на сон. Потому что, даже засыпая, девушка обращала к нему самые злые и обидные слова. К сожалению, местный язык для этого подходил плохо, и Фрея пользовалась русским. Хотя так до конца и не представляла значение многих выражений. Но уж очень хорошо они звучали, согревая сердце, когда приходилось на голых коленках ползать по бычьей шкуре, очищая её от пленок и жира. А потом еще и мочу по знакомым собирать. Для такого большого «подарка» того количества, что нацедили обитатели вигвама Мутного Глаза, просто не хватило.

И надо же такому случиться, что как только они с Лепестком Ромашки собрались пройтись по соседям в поисках нужного продукта, по закону всемирного свинства заявился Чисан/Глухой Гром. Второй претендент на её руку, сердце и прочие органы.

Узнав, куда те собрались, и, передав Маеме/Расторопной Белке здоровенного зайца, молодой мужчина высказал горячее желание помочь своей будущей невесте в столь трудном деле, сообщив, что уже давно не опорожнял мочевой пузырь. Попривыкшая к простоте здешних нравов, Фрея поставила в двух шагах от незваного гостя вонючий горшок, и отойдя подальше, демонстративно отвернулась.

Уже потом, когда они заворачивали в шкуру остро пахнущий мох, Лепесток Ромашки доверительно сообщила, что с тех пор, как она последний раз видела его голым во время купания на Маракане, тот очень сильно возмужал во всех смыслах.

Но поскольку девушка не проявила никакого интереса к словам своей старшей подруги, или уж скорее названной сестры, та разъяснила все более детально, в первый раз за последние дни заставив её покраснеть.

— Или тебе больше нравится сопливый мальчишка, Одинокий Орех? — презрительно фыркнула женщина, увидев реакцию собеседницы. — Этот трус специально заболел, чтобы не проходить посвящение! С тем быком ему просто повезло. Он раньше ничего крупнее лисицы не добывал! У него даже вигвама своего нет. А у Глухого Грома много шкур, бронзовый котел, ножи и всякие красивые штучки, которые он наменял у заморцев.

— Мне никто из них не нравится! — огрызнулась Фрея, вытирая руки пучком травы, брякнув в сердцах. — Я вообще не хочу замуж!

— Да ты что?! — вытаращила глаза Лепесток Ромашки. — А как же дети?

— Не знаю, — она отвела глаза, уже жалея о своей несдержанной откровенности. Тут кстати в памяти всплыли чьи-то слова: «Не всякую мысль следует повторять вслух». — Я еще не решила.

— Что же тут решать? — удивленно пожала плечами собеседница. — Ты женщина, значит должна рожать детей. А твой мужчина будет добывать мясо, чтобы вы не голодали, и шкуры, чтобы не замерзли. Ты знаешь, как у нас бывает холодно?

— Нет, — покачала головой девушка. Она ничего не имела против детей. Вот сам процесс почему-то вызывал у неё стойкое отвращение. Фрея понимала всю ненормальность этого, но ничего не могла с собой поделать, уже смирившись с этой патологией.

— Вода в реке замерзает! — со значением сказала Лепесток Ромашки. — А с неба падает снег! Без теплых шкур и вигвама можно замерзнуть.

Девушка собиралась признаться, что знакома со снегом и морозом, но вместо этого не могла удержаться от вопроса.

— Разве ты не сможешь поставить вигвам сама?

Ей данное сооружение показалось довольно простым. Жерди, кора, сучья. Вроде ничего сложного. Разве что каркас внутри? Но и его при известной ловкости можно научиться собирать в одиночку.

— Смогу, конечно, — подумав, ответила женщина. — Только без семьи это просто куча веток. Внутри должен жить мужчина, чтобы охотиться и приносить добычу женщине, которую любит, чтобы она готовила мясо, выделывала шкуры, и их дети. Которые, когда вырастут, будут кормить своих родителей, пока те не уйдут к предкам. Так заведено.

Она вдруг лукаво усмехнулась:

— Или тебе приглянулся кто-то еще? Признайся, а я расскажу, какой он охотник. Я то их лучше знаю.

Поскольку Фрее не хотелось отвечать на её вопросы, она задала свой:

— Что же без мужчины с голоду умирать? Разве женщина не может прокормить себя сама? Есть же орехи, ягоды. Да и охотиться можно научиться. Хотя бы на зайцев или оленей каких-нибудь. Дело не хитрое.

Лепесток Ромашки залилась звонким смехом, вытирая тыльной стороной ладони выступившие на глазах слезы.

— Женщины не охотятся!

— Но почему? — настаивала девушка, радуясь, что ей удалось сменить тему разговора.

— А почему дождь падает с неба? Почему приходит зима, а за ней весна? — продолжая улыбаться, пожала плечами аратачка. — Так заведено Великим Духом. Или у вас по-другому? Женщины выслеживают дичь, а мужчины смотрят за детьми и выделывают шкуры?

Она захохотала, махая руками.

— Только не говори, что они еще и рожают!

— Я не помню! — зло буркнула Фрея, смахнув со щеки вонючую каплю, сорвавшуюся с пальцев собеседницы.

Они отнесли корзину со шкурой в вигвам.

— Теперь ей надо дня три помокнуть, — все еще улыбаясь, сказала женщина.

— Чего это вы там так смеялись? — добродушно проворчала Маема/Расторопная Белка, кромсая ножом холодное вареное мясо.

— Фрея хочет научиться охотиться, — прыснула в кулак дочь.

Вопреки ожиданию девушки старуха не стала ругаться и даже не засмеялась.

— Если человек теряет память, он не знает того, что известно всем!

Она протянула Лепестку Ромашки мосол с остатками хряща.

— Для нас, женщин, все просто. После первой крови мать с бабушкой заплетают волосы девочки в три косы, и она становится невестой. Мы с тобой это обязательно сделаем, когда твои космы хоть немножко отрастут.

Фрея криво улыбнулась, принимая от Расторопной Белки полоску мяса.

— После того, как невеста входит хозяйкой в вигвам жениха, одну косу расплетают, — продолжила старуха, посасывая кусочек сала. — И делают две.

Она причмокнула губами.

— У охотников по-другому. Они же проводят много времени в лесу, вдали от стойбища, среди зверей и духов. Мало родиться мужчиной, чтобы стать охотником. Много лет живет мальчик в чужих родах, учится делать оружие, стойко переносить боль от ударов, укусов муравьев и сороконожек, голод и жажду. Узнаёт, как выслеживать зверя и еще много тайных вещей, прежде чем получает право пройти испытание.

— Какое? — заинтересовалась Фрея.

— Их много, — протянула Расторопная Белка. — Молодые парни показывают, чему научились в «рысятах». Стрелять из лука, метать дротики, терпеть боль. Надо не шелохнувшись выдержать, пока уголь из священного костра не погаснет на плече. Если он упадет на землю, или мальчишка вдруг задрожит, то еще на год останется «рысенком» и станет посмешищем всего племени.

— Это больно, — покачала головой девушка.

— Еще бы! — хмыкнула Лепесток Ромашки, а её мать продолжила, облизав сальные губы.

— Те, кого старейшины посчитают достойными, отправляются на охоту. Они должны сами, без старших охотников, принести добычу на праздник по случаю своего посвящения. Только после этого при свете звезд и под огненным оком Гневной Матери Колдун объявляет имена новых охотников племени Детей Рыси.

— Какой, какой матери? — удивленно переспросила Фрея.

Расторопная Белка открыла рот, чтобы ответить, но вдруг, подслеповато щурясь, стала смотреть куда-то в сторону.

— Глянь, дочка, это не Белое Перо?

Женщина обернулась. По направлению к их вигваму неторопливо шествовал вождь племени.

— Эй, Мутный Глаз! — громко окликнула старуха супруга. — Кажется, к нам гости?

Оторвавшись от очередной корзины, мужчина взглянул в ту сторону. Сомнений не оставалось, Белое Перо направлялся именно к ним. В душе Фреи шевельнулось нехорошее предчувствие. «По мою душу», — подумала девушка, собираясь уйти. Но потом передумала, решив остаться и выяснить, чего ему надо.

Коротко осведомившись у хозяина о количестве готовых корзин, глава племени заявил:

— Я хочу показать Фрею Вечерней Стрекозе. Она самая старая в племени, и в женских делах побольше Колдуна понимает. Может, разглядит, что он не заметил, и скажет, зачем её прислал Владыка Вод?

Старик от неожиданности крякнул. Девушка мысленно взвыла от огорчения. Тащиться куда-то с этим мужчиной ей совсем не хотелось. Между тем Белое Перо продолжал:

— Мы с женой выходим на рассвете.

— Путь не близкий, — наконец, высказался Мутный Глаз. — Втроем пойдете?

— Возьму пару «рысят» из Белых Рысей, — ответил собеседник. — Пусть родичей навестят.

— Вечерняя Стрекоза — мудрая женщина, — величественно кивнул старик. — Я не возражаю.

— А что я со шкурой делать буду? — внезапно встряла в разговор Расторопная Белка. — Она же испортится, пока вы гулять будете.

Хмуро посмотрев на неё, вождь объяснил:

— Задерживаться мы не будем. За три дня туда — назад обернем. Ничего с ней не случится. Легче чистить будет.

— Ну, если так, — пробормотала старуха, отводя глаза.

— Я тоже с вами пойду, — напросилась Лепесток Ромашки. — Нам почти по дороге. А то я здесь загостилась.

— Как хочешь, — равнодушно пожал плечами Белое Перо на прощанье.

— Может, еще поживешь? — хлюпнула носом старуха. — Поможешь Фрее шкуру доделать да платье сшить.

— Мне к мужу пора, а она и сама справится, — улыбнулась сквозь слезу дочь. — Правда?

— Как-нибудь, — буркнула девушка, подумав: «Что еще остается? Надо какую-никакую одежку шить, а то одни трусы да это платье осталось».

Расторопная Белка громко высморкалась, вытерев пальцы о траву, и вдруг всплеснула руками:

— И ты так собралась идти в чужое стойбище?!

— Как? — не поняла Фрея.

— В таком платье ты весь наш род опозоришь! — запричитала старуха, хватаясь за голову. — Где то, что принесла Упрямая Веточка?

— Оно слишком маленькое, — возразила девушка, но хозяйка уже торопливо семенила к вигваму, знаками приглашая их следовать за собой.

— Оно же короткое и узкое! — попыталась доказать Лепестку Ромашки Фрея. — Сразу видно.

— Пойдем, посмотрим, — не слушая, сказала женщина. — Там придумаем что-нибудь. В этом платье мы тебя в гости не пустим!

«Сама не хочу», — мысленно морщилась девушка, направляясь за ней.

Как она и предполагала, платье дочурки вождя на неё не налезло. Где-то в своих запасах Расторопная Белка откопала еще одно. Однако и это оказалось мало. Раздосадованная Лепесток Ромашки предложила ей свое платье, а самой взять одежду матери.

Но и в нем оказалось слишком тесно. Натянуть его еще получилось, а вот согнуться в нем уже никак.

— Надо перешить то, которое дала Упрямая Веточка! — наконец, решила Расторопная Белка. Судя по всему, она не могла позволить себе упасть в грязь лицом перед чужим родом. Ведь Фрея живет в её вигваме, значит, она если не дочь, то уж во всяком случае — близкая родственница.

— Как? — встрепенулась Лепесток Ромашки и тут же догадалась. — Вставим полоску?

— Лучше две! — решила старуха. — С обеих сторон.

Поймав недоуменный взгляд, девушка торопливо разъяснила:

— Цвет у кожи разный, а так будет красиво.

— Можем не успеть, — покачала головой Лепесток Ромашки. — Мясо надо варить, за хворостом идти.

— Вы садитесь шить, — скомандовала Расторопная Белка. — Остальное я все сделаю.

— А где кожу брать? — поинтересовалась женщина у матери.

— Эту берите! — указала та на отпрянувшую Фрею. — Тут все равно уже и заплаты ставить негде.

Но даже вдвоем они провозились целый день, закончив уже в сумерках при свете костра. Кроме вставок по бокам пришлось еще пустить полоску по низу, чтобы платье не казалось слишком коротким.

Девушка до крови исколола себе все пальцы, сыпля сквозь зубы разнообразными малопонятными ругательствами, проклиная всех: вождя, задумавшего эти непонятные смотрины, его дочурку, полоумную Быструю Тетерку, которую еще ждет страшная месть, Расторопную Белку, вдруг озаботившуюся её красотой, даже Лепесток Ромашки. А больше всего того, кто её сюда закинул.

Неизвестно, обладают ли те таинственные силы разумом, но возможно из-за их обиды, Фрее впервые за много дней вновь приснился кошмар.

Кто-то с издевательским смехом выкручивал ей руки, бил по животу, дышал в лицо смрадным, удушливым перегаром. К счастью, это продолжалось недолго.

Напуганная стонами девушки, названная мать разбудила Фрею, вырвав из цепких лап ужасного наваждения. Пока старуха, ворча, раздувала очаг, шепотом велев супругу спать дальше, Лепесток Ромашки протянула ей миску с водой. Робкий огонек высвечивал из мрака стены вигвама, каркас с развешенными мешочками и пучками трав.

Глядя, как зубы Фреи стучат о край деревянной чашки, Расторопная Белка, жалостливо вздохнув, пробормотала:

— Выходит, не зря Владыка Вод лишил тебя памяти.

— О чем ты? — встрепенулась дочь.

— А ты разве не поняла? — старуха протянула руку, чтобы погладить растрепанные волосы девушки, но та привычно отшатнулась. — Обидел её кто-то. Очень сильно. Днем ничего не помнит, а ночью спит и мучается.

— Но Колдун прогнал духов, — напомнила Лепесток Ромашки.

— Значит, они опять вернулись, — поджала сухие губы мать. — Такое бывает, если у человека большая беда в жизни случилась. Он забыть хочет, а злые духи не дают, напоминают, заставляют мучиться, переживая все заново.

Она всхлипнула.

— Сколько раз я во сне видела, как Утиный Следок помирает, сынок мой единственный…

На какое-то время в жилище повисла тяжелая тишина, нарушаемая только треском горящих веток в очаге да прерывистым дыханием старой женщины, размазывавшей слезы по морщинистому лицу.

— А что тебе снилось? — спросила Лепесток Ромашки, когда молчание стало совсем уж невыносимым.

— Меня били, — коротко ответила Фрея, сжавшись, словно от холода.

— Так вот почему ты здесь! — высморкавшись, заявила Расторопная Белка.

— Почему?! — впилась в неё глазами девушка, с нетерпением ожидая новых откровений.

Не торопясь, словно испытывая терпение затаивших дыхание слушателей, старуха пододвинулась к ним ближе и, облизав в миг пересохшие губы, выпалила:

— Спрятал тебя Владыка Вод у нас от кого-то. Сохранил! А чтобы без страха жила, лишил тебя памяти.

Выслушав подобную версию своего появления в этом мире, Фрея застыла с открытым в изумлении ртом.

Тем временем, Расторопная Белка, встав с лежанки, выбрала в очаге уголек и, повернувшись к девушке, сказала:

— Сейчас мы прогоним твоих мучителей. До рассвета еще далеко. Тебе надо поспать.

После чего стала обдувать Фрею через головешку. Мгновенно придя в себя, та закашлялась от дыма и замахала руками. Набрав в грудь воздуха, старуха продолжала дуть, пока огонек на конце головешки не погас. Удовлетворенно крякнув, она бросила её в костер со словами:

— Ложись, теперь духи от тебя отстанут.

Мысль о том, что её здесь спрятали, показалась сначала странной, потом смешной. Нет, она чувствовала, что в той жизни имела какие-то очень большие проблемы. Но вот переселение сюда Фрея никак не могла считать для себя благом. Иначе, могли бы сунуть в более привычный мир, а не к этим…. индейцам!

В том мире у неё была мать и дом, где имелся компьютер, телевизор и ванная с туалетом. Здесь чужие люди, вонючий вигвам, два придурка в женихах и листья лопуха, которые так и норовят расползтись по пальцам. Да в довершение всех удовольствий — дырявая память, которая никак не хочет восстанавливаться. Так что Фрея категорически отказывалась верить в добрые намерения божества или той силы, что её сюда забросила. Скорее уж это чья-то злая шутка.

Придя к такому выводу, девушка заснула и проспала до тех пор, пока её не растолкали. Звезды в дымовом отверстии поблекли, а небо посерело. Расторопная Белка торопливо собирала им в дорогу вареного мяса и строго-настрого велела Фрее не задерживаться.

— А то останешься без новой одежды, — предупредила старуха. — Мне одной эту шкуру не выполоскать.

— Как вождь решит, — беспомощно пожала плечами девушка. Действительно, кто знает, что на уме у этого носителя трех перьев и у той ведьмы, к которой он её ведет?

К счастью, они не опоздали. Белое Перо с супругой, навьюченной на спине корзиной, только что подошли к вигваму «рысят», возле которого их уже ждали двое поеживавшихся от холода подростков.

Фрея опасалась, что придется путешествовать в компании толстомясой мамаши Упрямой Веточки, но вождь взял молодую жену с красивым именем: Медовый Цветок.

Он раздраженно огляделся, но, заметив спешащих к ним спутниц, успокоился. Девушка несла свернутое одеяло, а Лепесток Ромашки корзину с припасами.

Дождавшись их, Белое Перо, ни слова не говоря, зашагал в лес. За ними потянулись все остальные. Замыкал их маленький караван «рысят».

Шли молча, лишь изредка вождь перебрасывался короткими фразами с женой, да тихо пересмеивались мальчишки, беззастенчивым шепотом обсуждая Фрею. Та все прекрасно слышала, но девушку совершенно не интересовало мнение озабоченных подростков о её заднице.

Неожиданно она подумала, что не мешало бы посетить то место, где ей впервые довелось ступить на землю этого мира. Вдруг там есть что-то вроде двери, которая до сих пор открыта? Эта мысль так поразила её, что Фрея едва не бросилась искать то озеро. Вот только вовремя сообразила, что вождь может не оценить такого душевного порыва. Судя по всему, Белое Перо очень хочет показать её какой-то местной ведьме. Ну, а главное, она понятия не имела, где находится тот водоем. Сколько не пыталась девушка вспомнить маршрут, которым шла в первый день, в памяти остались только лес да лось, от которого пришлось прятаться за поваленным деревом.

Твердо зная где-то в глубине души об отсутствии «прохода» в свой мир, Фрея понимала, что не простит себе, если все не проверит.

Эта мысль настолько увлекла её, что девушка очнулась только тогда, когда вождь громко объявил привал. Взглянув на солнце, в движении которого Фрея уже стала немного разбираться, она поняла, что путешественники прошли едва ли не полдня. Удивительно, как ей удалось такое вынести и не свалиться дорогой?

Они оказались на большой поляне, густо заросшей травой с мелкими бледно-серыми метелками вызревших семян. Усевшись кружком, костер разводить не стали. Женщины достали припасы.

Вот тут то девушка почувствовала, как гудят натруженные ноги, в горле пересохло, а плечо натер ремень, на котором она несла свернутое одеяло.

«Рысята» расположились поодаль, с завистью поглядывая на жующих мясо взрослых. Их трапеза ограничивалась какими-то мясистыми стебельками, орехами и ягодами. Все это мальчишки умудрились нарвать на ходу.

Закончив обгладывать кость, вождь, не глядя, кинул её в их сторону. «Рысенок» помладше бросился вперед, грудью прижав к земле неожиданную подачку. Старший товарищ навалился сверху, стараясь перевернуть его и завладеть добычей.

Это зрелище показалось Фрее настолько отвратительным, что она отвернулась.

— Их не кормят, что ли?

— Они почти мужчины и должны сами добывать себе еду, — объяснила Лепесток Ромашки, с интересом наблюдая за поединком.

— Это же дети! — вскричала пораженная девушка. На её взгляд одному было лет десять-одиннадцать, второму на пару лет больше.

— «Рысята» — не дети! — с вызовом и презрением фыркнула Медовый Цветок.

Тем временем старший все же завладел вожделенной костью. Младший горько всхлипывал, кусая губы и размазывая губы по грязным щекам.

— Охотники не плачут! — насмешливо крикнула жена вождя, приняв от супруга кувшин.

Бросив быстрый взгляд на приятеля, увлеченно скоблившего кость каменным ножом, «рысенок» рванулся к разложенным на траве стебелькам и орехам.

— Молодец, — тихо похвалила его Лепесток Ромашки. — Не хочет остаться голодным.

Видимо, вождь оставил достаточно мяса, потому что старший и не подумал защищать собранную еду.

— Скоро мы расстанемся, — неожиданно сказала спутница Фрее.

— Почему? — встрепенулась девушка.

— Вам в стойбище Белых Рысей, а мне домой — к Рыжим.

— Я думала, ты уйдешь завтра, — сама не зная почему, пробормотала Фрея, чувствуя, что успела привыкнуть к этой красивой и умной женщине.

Лепесток Ромашки обняла её за плечи.

— Мы с Тугим Луком придем в стойбище Палевых Рысей на праздник Последнего листа. Все племя там соберется.

— Как же я без тебя платье шить буду? — попыталась улыбнуться девушка, чувствуя закипавшие на глазах слезы.

— Попроси мать, — посоветовала женщина. — Она поможет.

— Пора! — громко заявил Белое Перо, вставая.

Поднимаясь, Фрея едва не вскрикнула от пронзившей ноги боли. Казалось, каждая мышца разрывается, умоляя об отдыхе. Но женщины уже похватали корзины. Значит, ей тоже нужно идти. Показывать слабость нельзя ни в коем случае. И она шла, заставляя себя двигаться, не замечая ничего кроме мелькавшей впереди корзины.

Внезапно та остановилась, а Фрея, не сумев вовремя затормозить, налетела на Лепесток Ромашки и едва не упала.

Та со смехом подхватила девушку за руку, не дав рухнуть на землю.

— Держись! — засмеялась женщина. — Я уже пришла, а вам еще долго идти.

Заставив себя улыбнуться, Фрея оглянулась. Вокруг ничего необычного. Все тот же порядком надоевший лес. Разве что хорошо утоптанная тропинка разделялась возле высокого дерева с почерневшей, голой вершиной.

Лепесток Ромашки протянула ей корзину, куда она кое-как затолкала одеяло.

— Чего вы там копаетесь? — недовольно рявкнул Белое Перо.

Девушке хотелось услышать на прощание какие-нибудь напутственные слова или что-то в этом роде. Но женщина просто взяла свернутую трубкой кожу, подарок матери и, не оглядываясь, пошла по свернувшей на право тропинке.

— Ты долго еще будешь так стоять? — вновь поторопил её вождь.

— Уже иду! — буркнула Фрея, морщась от боли в натертом ремнем плече.

«Только бы не шлепнуться ненароком, — думала она, с трудом передвигая деревянные от усталости ноги. — А то потом не встану. Пусть что хотят, то и делают. Хоть бьют, хоть на себе тащат».

Не в силах терпеть, девушка ни единожды собиралась заявить о необходимости передышки. Но всякий раз Фрею удерживало сознание того, что те крохи уважения, которых ей удалось добиться со стороны аратачей после драки с Упрямой Веточкой, сразу испарятся, обратись она сейчас с такой просьбой.

Поэтому, втягивая со свистом воздух через стиснутые зубы, девушка упрямо шла, не замечая в пылу борьбы с усталостью ни того, что Белое Перо уже сбавил темп, время от времени тревожно поглядывая на неё. Что на губах Медового Цветка давно кривится презрительная усмешка, а «рысята» вообще куда-то исчезли, предварительно отпросившись у вождя.

Ноги Фреи то и дело заплетались о корни, торчавшие из земли. Не удивительно, что она, наконец, упала. Но тут же поднялась, как альпинист, цепляясь пальцами за шершавую кору дерева.

— Еще немного, — буркнул вождь, очевидно желая её подбодрить. — За холмом озеро, там и заночуем.

«Обрадовал!» — мысленно застонала девушка. Сейчас для неё этот пригорок казался столь же далеким и недоступным, как горизонт, подножье радуги или иная звездная система.

Но все-таки она взошла, вперлась, втащилась, добралась! Фрея все еще плохо помнила свою прошлую жизнь, однако в нынешней именно этот момент казался ей самым счастливым. Даже от души врезав по наглой роже вождиной дочки, она не чувствовала себя такой довольной.

Мельком взглянув на блестевшую водную гладь, девушка заторопилась вниз по склону, словно обретя второе дыхание. Ведь там на берегу отдых, можно будет лечь и никуда не идти. Скорее бы!

Очевидно, в награду за упорство, а, может, в качестве компенсации за расставание с Лепестком Ромашки, судьба приготовила ей маленький подарок. Когда трое путников вышли на берег, их ждал догорающий костёр и смеющиеся «рысята», доедавшие тушку какого-то мелкого зверька.

Без сил рухнув на траву, она безучастно выслушала разговор Белого Пера с мальчишками. Тот похвалил их непонятно за что, а Медовый Цветок стала раскладывать одеяла. Под её насмешливым взглядом Фрея все-таки смогла встать. Пошатываясь, она направилась к озеру, где с наслаждением умылась. Теперь, по крайней мере, хватит сил расстелить одеяло и не придется спать на голой земле. О еде вымотавшаяся до предела девушка даже не вспомнила.

А вот её бодрые спутники забывать не собирались.

«Рысята» палками сгребли в сторону тлевшие угли и выкопали два больших камня, похожих на потрескавшиеся булыжники. Вождь рукояткой кинжала разбил один из них. Одуряющее запахло жареным мясом. Рот Фреи, уже собиравшейся лечь, моментально наполнился слюной.

— Иди есть, — не слишком радушно пригласила Медовый Цветок. — Если хочешь.

— Жирные тетерева, — одобрительно проворчал Белое Перо, разделывая запеченную в глине птицу. — Хорошая добыча.

Слушая его, подростки пытались сохранить невозмутимость, но у них это плохо получалось.

Однако, несмотря на похвалы, «рысятам» досталось совсем не много. Хотя от этого они не перестали выглядеть ужасно довольными собой и жизнью.

Вновь обретя интерес к окружающему миру, девушка с удивлением наблюдала за подростками. Казалось, они вновь стали лучшими друзьями. Как будто и не было драки за полуобглоданную кость, в которой старший отнял у младшего еду. Это показалось ей очень странным.

Сытно рыгнув, вождь вытер засаленным рукавом рубахи жирные губы.

— Завтра в полдень будем в стойбище рода Белых Рысей, — хмуро глядя на Фрею, проворчал он. — Вечерняя Стрекоза живет в вигваме своего младшего сына, Сломанного Ножа. Будь с ним почтительна. Слышишь?

— Да, вождь, — кивнула девушка, не прекращая жадно грызть косточку.

— Вечерняя Стрекоза — очень мудрая старуха, — поковыряв ногтем в зубах, продолжил Белое Перо. — Она хорошо знает вашу женскую магию, ей известно то, что больше никто не знает.

Медовый Цветок пренебрежительно хмыкнула, вытирая руки о траву.

— Она старая и не сможет говорить долго, — чуть повысил голос мужчина. — Поэтому подумай, что хочешь узнать, уже сейчас.

— Да, вождь, — вздохнула Фрея.

Вот только напрягать мозги совершенно не хотелось. Сбегав в кустики и вымыв руки, она завернулась в одеяло, чтобы сразу же провалиться в глубокий, без сновидений сон.

Но и проснулась девушка раньше всех, долго лежа с раскрытыми глазами. На востоке небо еще только собиралось окраситься багрянцем приближавшейся зари. В костре дымило толстое полено. Прямо возле него, свернувшись калачиками, спали оба «рысенка».

Время от времени один из них поворачивался, подставляя исходившему от головешки теплу другой участок тела.

«Что же это им даже одеял нормальных не дали, — мысленно пожалела она ребятишек. Одетые лишь в юбки и терики, те спали на голой земле, прикрывшись куцыми обрывками шкур. — Так и заболеть недолго».

Впрочем, хорошенько подумав, Фрея так и не вспомнила в стойбище ни одного больного. «С таким уровнем медицины тут сразу умирают», — вздохнула девушка, вставая и со вкусом потягиваясь.

Когда она подошла к озеру, один из «рысят» резко вскинул голову, оглядываясь вокруг не проснувшимися глазами. Но, убедившись, что опасности нет, вновь задремал.

«Сторожит», — усмехнулась про себя Фрея, наклоняясь к застывшей, ровной, как стекло, и такой же прозрачной воде. Она оказалась такой теплой, что девушке вдруг отчаянно захотелось выкупаться, смыть с тела пот вчерашнего дня.

Поглядывая на мирно посапывавших аратачей, Фрея, осторожно ступая, зашла за прибрежный кустарник, где и избавилась от платья и кроссовок.

Несколько секунд она критически разглядывала свое отражение. Лицо явно осунулось, четче обозначились скулы, губы казались сжатыми сильнее, чем раньше, брови стали гуще и плотнее сведены к переносице. Волосы сосульками падали на прямые острые плечи, живот сделался совсем плоским, только груди по-прежнему торчали двумя маленькими острыми бугорками.

— Красавица, — с горечью прошептала девушка, делая первый шаг. Не угодившее ей изображение исчезло, скрытое чередой мелких волн.

— Хочешь вернуться к Владыке Вод? — хлыстом ударил насмешливый голос.

Резко обернувшись и приседая, она увидела стоявшего на берегу вождя. Насмешливо улыбаясь, он, широко расставив ноги, мочился в озеро, а за его спиной хмурая супруга сворачивала одеяла.

— Просто умываюсь, — буркнула Фрея. Купаться ей почему-то сразу расхотелось. Ни на кого не глядя, она вернулась за куст, где принялась торопливо одеваться.

— Из тебя получится хорошая жена, — то ли насмешливо, то ли одобрительно проговорила Медовый Цветок, дожидаясь, пока попутчица набросит на плечи ремни корзины.

Идти сегодня оказалось гораздо тяжелее, чем вчера. Мышцы вновь заболели, обижаясь на чрезмерную нагрузку. Но девушка уже научилась с этим справляться, зная, что постепенно она исчезнет.

Как правило, аратачи не завтракали, но Фрея отыскала в корзине лепешку из желудей и потихоньку грызла её, стараясь отвлечься от усталости и начинавшей донимать жажды. Она уже бесчисленное количество раз ругала себя за то, что не напилась из озера до того, как проснулся вождь.

Её спутников это нисколько не смутило, а вот девушка не смогла. Побрезговала, за что и поплатилась. Скоро язык превратился в шершавую деревяшку, губы потрескались, а в ушах хрустально звенел звук бегущей по камням чистой, прохладной воды.

Хорошо еще по дороге удалось сорвать парочку знакомых ягод. Чей кисловатый сок тут же растворился в пересохшей пустыне рта, на какое-то время вернув бодрость, как раз до того момента, как путешественники вышли к ручью.

Когда Фрея оторвалась от воды, её спутники уже скрылись среди деревьев. Впрочем, они шли по хорошо утоптанной тропинке, и девушка не боялась заблудиться. Тем не менее, она припустила вперед со всей возможной скоростью, на какую оказалась способна.

Выскочив на поляну, в дальнем конце которой непривычно теснились вигвамы, Фрея увидела трех незнакомых женщин. Двое, держа на плечах палку с перекинутой большой шкурой, оживленно болтали с Медовым Цветком. Да и вождь, судя по всему, тоже принимал участие в разговоре. А третья, согнувшись под тяжестью большой корзины, шла навстречу девушке.

Едва они сблизились, Фрея уловила в облике незнакомки какую-то неуловимую странность. Заметив её, та тоже замерла. Очевидно, от удивления. Ну, с этим то как раз все понятно. Не каждый день встретишь здесь девицу в белых мокасинах и с неприлично короткими волосами, едва достигавшими плеч.

Какое-то время они пристально разглядывали друг друга, и Фрея терялась в догадках, на чем же «споткнулся» её взгляд? Обычное, поношенное платье из светло-коричневой кожи с вышивкой и узором из ракушек на груди, то же одинокое перышко в волосах возле плетеного ремешка, охватывавшего голову. Не красавица, но случалось встречать и пострашнее. Та же Быстрая Тетерка. Она хоть и помоложе, чем эта особа, но лицо такое же грубое, разве что подбородок поменьше да на лице морщин нет.

— Это тебя прислал Владыка Вод? — спросила незнакомка хриплым, словно простуженным голосом.

— Меня, — кивнула девушка, только сейчас заметив, что волосы собеседницы заплетены в одну косу. Такого ей видеть еще не доводилось.

Внезапно пахнуло знакомым ароматом.

— Болтаешь с посланницей Владыки Вод, Сухой Ручей? — насмешливо произнес женский голос, выделив интонацией первую часть имени.

«Да это же мужик в платье!» — мысленно охнула Фрея. Ну, конечно! Грубая рожа, широкие плечи, большие ноги в заплатанных мокасинах.

Вдоволь наболтавшись с вождем и его супругой, к ним подошли женщины, тащившие шкуру.

— С кем хочу, с тем разговариваю! — огрызнулся мужчина. — Дурноголовые сороки!

— Не больно умничай! — фыркнула одна из носильщиц. — Пошли, не то один будешь шкуру полоскать.

Грустно вздохнув, Сухой Ручей обошёл все еще застывшую от удивления девушку и, сутулясь, зашагал по тропинке, вяло огрызаясь на шуточки спутниц.

Опомнившись, Фрея заторопилась к вождю, который почему-то терпеливо поджидал её, оставаясь на месте. Она не переносила его жен, но любопытство оказалось слишком сильным.

— Медовый Цветок, почему этот мужчина в платье? И почему у него коса?

Белое Перо насмешливо фыркнул, а его супруга презрительно скривила губы.

— Это потому, что он женомуж.

— Кто? — не поняла девушка, впервые столкнувшись со столь странным словом.

— Так называют «рысят», отказавшихся пройти посвящение в охотники, — не оборачиваясь, буркнул через плечо вождь.

— Он не смог пройти испытание? — попыталась уточнить Фрея.

— Ты глупая или глухая? — проворчала Медовый Цветок. — Тебе же сказали — не захотел! Сколько живешь у нас, а говорить по-человечески так и не научилась!

Оставив последнее высказывание без комментариев, девушка остановилась, будто бы за тем, чтобы поправить платье, и пропустила ехидную женщину вперед.

Та надменно усмехнулась, но тут же на её лице расплылась довольная улыбка. От селения к ним двигалась группа людей во главе со старейшиной Умным Бобром. Фрея уже знала, что так называют глав родов, и их легко можно узнать по двум бело-черным перышкам. А глава рода Палевых Рысей, где сейчас жила девушка, являлся одновременно вождем всего племени и носил целых три.

Поприветствовав друг друга, начальственные мужи направились в глубь селения, неспешно рассуждая об охоте и видах на урожай желудей. Быстро отыскались знакомые у Медового Цветка. Однако они не столько разговаривали с ней, сколько таращились на Фрею.

Уже успевшая отвыкнуть от такого внимания к своей персоне, девушка чувствовала себя очень неуютно. Тем более, что зрительницы, ни чуть не стесняясь, обменивались впечатлениями.

Досталось и бледной коже, дурацким мокасинам, коротким волосам и несуразному, глупому платью, которое ни одна уважающая себя девушка ни за что не оденет.

— Ты тоже не красавица! — не выдержав, огрызнулась Фрея, обращаясь к маленькой, тщедушной девице с брезгливо поджатыми губами на круглом, кукольном лице. — Мои волосы отрастут, а твои косы так и останутся до старости крысиными хвостиками!

Реакция окружающих напоминала сцену из боевика. Сначала тишина и только на таймере быстро-быстро мелькали цифры: 00 03, 00 02, 00 01, 00 00.

Раздавшийся гвалт мало уступал взрыву. Казалось, еще миг и десяток разъяренных теток разорвут её в клочья.

— Тихо! — охладил их пыл громогласный рык старейшины. — Разве так гостей встречают? А её сам Владыка Вод прислал. Хотите обидеть Великого Духа?

Женщина, шагавшая рядом с Медовым Цветком, осуждающе покачав головой, обратилась к Фрее.

— Прости их глупые слова. Мы же не знали, что ты нас понимаешь.

— Я уже хорошо выучила язык народа аратачей, — сказала девушка, гордо вскинув голову.

— Пойдем, вам надо поесть после дальней дороги, — нарушила неловкое молчание женщина, судя по всему, жена местного старейшины.

Жилище Умного Бобра почти не отличалось от других, разве что отверстие показалось чуть больше. Белое Перо со старейшиной торжественно проследовали внутрь, «рысята» куда-то исчезли, очевидно, отправились навещать родителей, а женщины остались возле ярко пылавшего костра.

Над ним добродушно булькал большой бронзовый котел, распространяя вокруг запах вареной оленины. У очага хлопотали две девушки. Одна, лет двенадцати с тремя косичками, украшенными яркими лентами, а вторая поменьше с еще распущенными волосенками, но уже деловито нарезавшая белесые корешки сточенным ножом. Появление Фреи заставило её оставить работу и уставиться на гостью большими, любопытными глазенками. Но старшая сестра, привычно играя роль хозяйки, прикрикнув, вернула девочку к работе.

Неожиданно Медовый Цветок тяжело вздохнула.

— Как там мой Кривой Клык? С весны его не видела.

— Он где? — поинтересовалась девушка, стремясь хоть как-то наладить отношения с попутчицей.

— У Черных Рысей, — всхлипнув, ответила женщина. — Отец так решил. Уж больно старейшина Мудрый Камень к «рысятам» строгий.

Из вигвама вышла хозяйка. Наклонившись над котлом, потыкала палочкой в серые куски, сокрушенно покачала головой.

— Еще не сварилось.

Затем села на траву возле гостей. Медовый Цветок тут же отвернулась от Фреи. Потек неторопливый разговор двух давно не видевшихся женщин. О мужьях, детях, знакомых и родственниках.

Хозяйка, которую звали Горный Тамариск, не забыла и о девушке, задав пару вопросов о Мутном Глазе и Расторопной Белке, но в основном беседовала с женой Белого Пера. А Фрея не успевала сглатывать голодную слюну, с тревогой прислушиваясь к урчанию в желудке. Всякий раз, когда хозяйка вставала проверить варево, девушка надеялась, что вот сейчас ей дадут поесть. Но женщина возвращалась на место и вновь продолжала беседу с Медовым Цветком.

Ну вот, наконец, Горный Тамариск вытащила из кипящей воды два тяжелых куска мяса и на плетеном подносе отнесла его в жилище.

— А где её синие терики? — вдруг громко спросила малышка у старшей сестры, чинно сидевшей возле костра, заработав вместо ответа звонкий подзатыльник.

— Бери кувшин и бегом за водой. Отец с вождем скоро пить захотят.

Из этого маленького происшествия Фрея поняла, что в роду Белых Рысей уже знают о происшествии с её одеждой.

Обеспечив едой мужчин, хозяйка занялась женщинами. Каждая получила по большому куску мяса. Девушка знала, что приему пищи гостями предшествует соответствующий ритуал. Здесь же Горный Тамариск ограничилась произнесением слов.

— О Великий Дух, Праматерь Рысь и добрые предки! Разделите с вашими детьми радость встречи и не оставьте их в час испытания!

После чего все с жадностью набросились на еду. Горячее нежное мясо прямо таяло во рту, возвращая девушке силы и интерес к жизни.

Утолив первый голод, женщины вновь стали переговариваться, на этот раз взявшись за обсуждение способов приготовления желудей. Они спорили о том, сколько времени надо держать их в кипятке, чтобы избавить от горечи, когда из вигвама выбрались мужчины.

— Пойдем, Фрея, — сытно рыгнув, проговорил Белое Перо не терпящим возражения тоном. — Нам надо навестить Вечернюю Стрекозу.

— Да, вождь, — без энтузиазма кивнула головой девушка. Перспектива беседы с полоумной старухой совсем не радовала.

— Так её нет в вигваме Сломанного Ножа, — вдруг сказала Горный Тамариск.

— А где она? — нахмурился вождь.

Поднявшись, женщина показала рукой в сторону леса. — Туда ушла с внучками.

Под любопытными взглядами встречных и в сопровождении стайки ребятишек они вдвоем пересекли селение. Ни Медовый Цветок, ни старейшина и его супруга с ними не пошли.

— Ты уже решила, о чем будешь спрашивать?

— Да, вождь, — скромно потупив глазки, ответила Фрея, мысленно прошипев: «Вряд ли бабулька знает, как отсюда выбраться, а все остальное меня мало интересует».

В полусотни шагов от крайнего вигвама, на самом краю поляны расположилась живописная группа. На расстеленной шкуре полулежала, опираясь на пустую корзину, маленькая сухонькая старушка с двумя белыми жидкими косичками, переброшенными на плоскую грудь, и лицом, состоящим, казалось, из одних морщин. Перед ней спиной к селению сидели три девушки и девочка с распущенными по плечам волосами.

Заметив приближающегося вождя, старушка, отложив в сторону ярко-красный цветок на тонком стебельке, прижала узкую ладошку к глазам. Её слушательницы разом обернулись, что-то говоря.

Не доходя несколько шагов, Белое Перо коротко бросил:

— Подожди здесь.

Фрея послушно остановилась. Теперь она разглядела возле старушки пучок каких-то растений.

Похоже, вождь желал поговорить с Вечерней Стрекозой наедине. Потому что внучки, вдруг резво повскакав, отошли в сторону, где, сгрудившись, стали перешептываться, не спуская глаз с гостьи.

Усевшись возле их бабушки, Белое Перо наклонился к её уху. Выслушав, собеседница так энергично закивала головой, что казалось, она вот-вот отвалится.

— Иди сюда! — махнул рукой вождь.

— Это самая мудрая женщина племени Детей Рыси, — строго сказал он, пристально и недобро глядя в глаза девушке. — Поговори с ней. Потом тебя проводят к вигваму Умного Бобра. Утром мы идем домой.

С этими словами мужчина поднялся, словно уступая ей место. Видя, что вождь уходит, внучки направились к бабушке, но та остановила их властным жестом.

— Там посидите.

С самым мрачным предчувствием Фрея, скрестив ноги, расположилась напротив старушки.

— Это правда, что тебя прислал Владыка Вод?

Устав отвечать на этот глупый вопрос, девушка апатично пожала плечами.

— Я не знаю, кто и зачем меня послал.

Вечерняя Стрекоза хмыкнула.

— Фрея — странное и глупое имя. Мокрое какое-то. Тебе бы больше подошло Лунный Свет или Половинка Луны.

«Спасибо, — горько усмехнулась про себя девушка. — Меня уже Бледной Лягушкой прозвали».

— Я не знаю, как меня зовут, — пробормотала она. — Фрея это просто… Просто слово. Мне не известно, что оно означает.

— Я слышала, что Владыка Вод отнял у тебя память, — покачала маленькой головкой собеседница. — Но есть вещи, над которыми не властен даже Великий Дух.

Девушка с интересом посмотрела на старушку.

— Ничто в мире не может сравниться с материнской любовью, — наставительно проговорила та. — Ты помнишь своих детей? Судя по возрасту, они у тебя есть.

— Вряд ли, — грустно усмехнулась Фрея.

— Узнать хочешь? — Вечерняя Стрекоза улыбнулась, и её глазки совсем спрятались среди бесчисленных морщин.

— Как это? — не поняла девушка.

— Подвинься поближе, — поманила её старушка и негодующе фыркнула. — Да куда ты шарахаешься?! Было бы чего беречь! Не нужны мне твои прыщи!

— Щекотно, — сквозь зубы процедила Фрея.

Собеседница рассмеялась тихим, клекочущим смехом, потом посерьезнела. — Твоя грудь не выкормила ни одного ребенка. Ты что же замужем не была?

— Не знаю! — огрызнулась девушка.

— Так и это проверить можно, — хитро усмехнулась Вечерняя Стрекоза.

— Нет уж! — вспыхнула Фрея. Не хватало еще, чтобы какая-то старая ведьма своими грязными пальцами у нее внутри ковырялась.

— Значит, ты не все забыла, — удовлетворенно кивнула хитрая аратачка.

Понимая, что возразить нечего, девушка пожала плечами, отведя взгляд.

— Кое-что помню, но очень мало.

— Родичей? — заботливо поинтересовалась старушка.

— Нет.

— Родителей? Отца, мать?

Фрея вдруг почувствовала потребность кому-нибудь хоть что-то рассказать о своих мыслях, переживаниях, о всем, что так её мучает.

— Я знаю, что у меня есть мама, но не помню, как она выглядит.

Собеседница пожевала сухими старческими губами.

— Родной вигвам?

— Очень плохо, — грустно улыбнулась девушка, чувствуя бегущую по щеке слезу. Вот только как объяснить аратачке, что такое трехкомнатная квартира?

Но ту данные подробности нисколько не интересовали.

— Почему ты здесь?

— Да откуда я знаю! — вскричала Фрея так, что одна из старухиных внучек вскочила на ноги, но тут же села. — Зачем?! Почему?! Что вы ко мне пристали?! Я жила своей жизнью. Никого не трогала! Вдруг бах…

Девушка беспомощно развела руками, не зная, какое слово подобрать.

— Ни с того, ни с сего я здесь. Одна. Ничего не помню и никому не нужна!

— Бедная ты, несчастная, — голос Вечерней Стрекозы дрогнул. Она протянула сухую старческую ладошку, чтобы погладить её по волосам, но девушка отстранилась.

— Я знаю, что с тобой поступили плохо, — высморкавшись, продолжала старушка. — Избили, одежду, к которой привыкла, испортили. Ты уж прости их.

— Какая теперь разница? — сквозь слезы усмехнулась Фрея. — Им все равно, прощу я их или нет.

— А ты их? — быстро спросила собеседница.

Смутившись, девушка отвернулась. Внучки Вечерней Стрекозы изо всех сил делали вид, что разговор бабки с посланницей Владыки Вод их ну ни капельки не интересует, но у них плохо получалось.

— Так нельзя, — покачала головой старушка, не дождавшись ответа. — Теперь ты живешь в роду Палевых Рысей. Эти женщины и девушки твои родичи. Все равно, что сестры.

Вспомнив, как рыдала над изрезанной в клочья рубахой, Фрея выдавила:

— Сестер так не обижают. Я им чужая.

Совершенно неожиданно собеседница вновь засмеялась.

— Ты, видимо, действительно мало что помнишь. Иначе бы знала, на что может пойти девушка ради приглянувшегося парня.

— Да не нужны мне их парни! — возопила Фрея. — Совсем не нужны! Не надо мне никаких женихов!

Поймав недоуменный взгляд старушки, и вспомнив недавний разговор с Лепестком Ромашки, она слегка сбавила тон.

— Я тут только появилась. Ничего не знаю, а меня уже замуж тащат!

— Никто тебя не заставляет становиться чьей-то женой, — сурово возразила Вечерняя Стрекоза. — Но и времени терять нечего. Ты молодая, здоровая. Тебе нужен свой охотник, вигвам, дети.

Девушке захотелось популярно объяснить, в каком месте она видела вигвам, мужа да и детей. Но для этого Фрея еще недостаточно овладела языком аратачей. К тому же подобное заявление может шокировать престарелую собеседницу.

— Нельзя так быстро выбрать человека, с кем придется прожить всю жизнь, — проговорила она, тщательно подбирая слова. — Но ни за Глухого Грома, ни за Одинокого Ореха я не пойду. Так что делить нам было нечего.

Высказавшись, она внезапно успокоилась. Если нельзя избежать неприятностей, надо попробовать хотя бы отсрочить. А там вдруг жизнь подскажет, как их избежать?

— Решать тебе, — сухо проговорила старушка после продолжительного молчания. — Сейчас ты привлекаешь внимание своей необычностью, но скоро все привыкнут и перестанут обращать на тебя внимание.

«Не доживу до такого счастья!» — хмыкнула про себя девушка. Но в глубине души все же ворохнулся червячок понимания, что собеседница права.

— Или ты так глупа, что собираешься остаться одна? — вскинула брови Вечерняя Стрекоза. — Но женщина не может стать отшельником. Где ты будешь жить? Как добывать еду и шкуры? Для этого нужен мужчина.

Фрея молчала, не зная, что сказать.

— Может, ты желаешь умереть? — продолжала старуха.

— Наверное, так было бы лучше для всех, — не выдержав, пробормотала девушка.

— Так пойди в лес и зарежь себя, — пожала сухонькими плечиками собеседница. — Или попроси вождя удавить тебя тетивой от лука, если боишься крови.

Вздрогнув, Фрея невольно отшатнулась.

— По виду ты взрослая женщина, а по речам — глупая девчонка, которой только что заплели косы, — осуждающе покачала головой старушка. — Даже я еще не хочу умирать. Может быть весной. Когда станет нечего есть, а солнышко начнет пригревать землю.

Она вздохнула.

— Но осень и зиму я еще поживу, если не позовут к себе предки. Ты же молодая. Самое время радоваться самой и дарить счастье своему охотнику.

Вечерняя Стрекоза нервно вытерла губы. Пропустив большую часть её речи мимо ушей, девушка задумчиво проговорила:

— То, что я здесь — какая-то ошибка. Это не правильно. Мне здесь не место.

— Если бы Владыка Вод желал твоей смерти, ты бы умерла, — сурово, почти зло буркнула собеседница. — И уж если попала к нам, то живи как настоящий человек! Как аратач!

Утомленная разговором, старушка тяжело отшатнулась на перевернутую корзину.

— Ступай, — вяло махнула она сухой, как птичья лапка, рукой. — Я устала от твоей глупости.

Одна из внучек проводила Фрею к жилищу старейшины. Непринужденно болтавшие у костра женщины встретили её настороженным молчанием.

— Что сказала Вечерняя Стрекоза? — первой поинтересовалась хозяйка.

— Много всего, — пожала плечами девушка, присаживаясь поодаль. Пересказывать весь разговор, а особенно его окончание совсем не хотелось.

— Ну, помогла она тебе хоть что-нибудь вспомнить? — продолжала допытываться Горный Тамариск.

Понимая, что от неё все равно не отстанут, Фрея решила кинуть им кость для пересудов.

— Немного.

— Что? — женщина даже подалась вперед, сгорая от любопытства.

— У меня нет детей.

— А муж есть? — быстро спросила Медовый Цветок.

— Не помню, — покачала головой девушка.

— Может, ты вдова? — предположила супруга старейшины.

— Не знаю.

— И больше ничего не вспомнила?

— Свой… вигвам.

— Какой он? — встрепенулась Медовый Цветок. — Большой?

— Да.

— Больше нашего?

— Больше.

— А чем покрыт, шкурами или корой?

— Он из камня.

Рассчитывая поразить слушательниц, Фрея просчиталась. Горный Тамариск понимающе кивнула.

— Отшельник про такие рассказывал.

— Он даже сделал каменный вигвам в долине Пещеры предков, — сказала Медовый Цветок.

— Кто сделал? — всполошилась девушка. — О чем вы говорите?

— Об Отшельнике, — охотно пояснила супруга старейшины и стала рассказывать.

Случалось, что охотник вдруг уходил из стойбища и жил в одиночестве до тех пор, пока не обретал душевного равновесия. Такие люди теряли свое имя, становясь Отшельниками, и оставались ими, даже вновь вернувшись в семью. В настоящее время у Детей Рыси есть только один человек.

Он появился в племени очень давно. Приплыл на корабле вместе с другими заморцами. Но ему так здесь понравилось, что он попросил разрешения остаться.

Аратачи нередко принимают чужаков, чтобы влить в племя свежую кровь. Отец Белого Пера согласился. Заморец получил имя Твердая Рука и взял в жены красивую девушку из рода Черных Рысей.

Шесть лет назад его жена умерла, и Твердая Рука остался один. Ему предлагали взять другую женщину. Вдов в племени хватало. Но тот решительно отказался. Две луны он не покидал вигвама, горько оплакивая супругу.

Наверное, из-за тоски по ней Твердая Рука заявил, что остаток дней хочет прожить в одиночестве. Для чего подальше от людей построит жилище, такое, как на своей родине. Твердая Рука согласился потерять свое имя, став Отшельником, и попросил разрешения построить жилище в долине Горячих ключей, где отыскал подходящее место. Совет Старейшин и Колдун позволили ему это. Продолжая удивлять, Отшельник вновь стал одеваться в одежду заморцев, не слишком удобную для хождения по лесу. Но он ничего ни у кого не просил, никому не докучал, лишь время от времени заходя в стойбище.

Со все большим вниманием слушая перебивавших друг друга женщин, Фрея поняла, что она не первый чужак, попавший в племя Детей Рыси, и аратачей смутил вовсе не её необычный внешний вид, а лишь непонятный способ появления в этих местах.

Девушке очень хотелось узнать, где сейчас Отшельник, и почему она его ни разу не видела? Но тут явился вождь с хозяином вигвама, и Горный Тамариск взялась готовить ужин, а Медовый Цветок вдруг потеряла интерес к разговору и просто перестала отвечать на расспросы Фреи.

Она подумала, что Белое Перо тоже захочет узнать о её беседе с уважаемой старушенцией, но тот не проявил никакого интереса. Наоборот, после обильной трапезы приказал ложиться спать.

— Выходим с рассветом, — объяснил вождь свое решение. Сам он с супругой улегся на почетном месте для гостей, по левую руку от хозяина, а вот девушке пришлось спать с Горным Тамариском и двумя её дочерьми. Хорошо еще она взяла свое одеяло. А еще лучше, что на этот раз ей ничего не приснилось. В последнее время Фрея стала бояться снов.

Едва их маленький отряд удалился от стойбища, как вождь приступил к расспросам, предварительно отправив «рысят» вперед. Девушка чувствовала, что он уже знает об их разговоре с Вечерней Стрекозой и сейчас проверяет её откровенность. Тем не менее, Фрея не стала рассказывать все.

Выслушав её, мужчина какое-то время шагал молча. Воспользовавшись его задумчивостью, девушка, как бы между прочим поинтересовалась:

— А Отшельник сейчас где?

— Ушел за Костяной Хребет, — небрежно ответил собеседник. — К Детям Кабана, за синим камнем.

Потом удивленно посмотрел на неё.

— Откуда ты знаешь про Отшельника?

— Сказала Горный Тамариск.

Хмыкнув, Белое Перо задал новый неприятный вопрос:

— Ты не хочешь замуж?

— Пока нет, — кивнула девушка. — Торопиться не надо.

Шагавшая позади Медовый Цветок громко и презрительно хмыкнула.

Но супруг и ухом не повел.

— И ты жила в вигваме из камня?

— Да, вождь, — подтвердила Фрея.

— Значит, память к тебе возвращается, — сделал вывод Белое Перо.

— Очень медленно, — вздохнула девушка. — Боюсь, что все я так никогда и не вспомню.

Вождь кивнул и больше не заговаривал об этом.

Обратное путешествие прошло без особых происшествий. То ли их предводитель шел медленнее, то ли Фрея уже немного втянулась, только она, пусть и с большим трудом, но выдержала темп.

Ночевали в расщелине невысокой скалы, густо обросшей кустарником с маленькими, красными ягодами. Которые оказались весьма кстати, несмотря на то, что Умный Бобр дал им в дорогу большой кусок мяса. Здесь девушка впервые увидела, как аратачи добывают огонь. В прошлый раз когда путники ночевали в лесу «рысята» развели костер до её прихода, а селении везде горели костры. Если у какой-то хозяйки вдруг, нечаянно гас очаг, она всегда могла взять огонь у соседки.

Белое Перо достал из короба маленький кожаный мешочек, две плоских дощечки и две палочки, к концу самой длинной из них оказался привязан шнурок с петелькой. С видимым усилием согнув её, вождь нацепил петельку на противоположный конец, где имелась неглубокая выемка. Палка выгнулась, шнурок туго натянулся. Получился какой-то уж маленький лук, только на мышей охотиться. Поймав полный любопытства взгляд Фреи, мужчина усмехнулся. Положив одну из плоских дощечек на землю, он насыпал в неё немного бурого порошка из кожаного мешочка, потом обернул вокруг второй палочки туго натянувшийся шнурок, упер её в выемку, прижал сверху второй дощечкой и стал резко водить туда-сюда заставляя прижатую палочку вращаться. Вдруг от кучки порошка потянулась вверх струйка дыма, и вспыхнул крошечный огонек. Довольный вождь схватил заранее приготовленный пучок сухой травы, поджог её и сунул внутрь сложенного из хвороста шалашика.

Расторопная Белка встретила её как родную, назадавала кучу вопросов, но прежде чем та стала отвечать, всплеснула руками.

— У нас же шкура бычья пропадает! Потом все расскажешь.

Девушка, которая рассчитывала хотя бы на короткий отдых после дальней дороги, чуть не взвыла от досады и разочарования.

Сложив мокрый мох в корзину, они повесили шкуру на палку и потащили к ручью. Вот там Расторопная Белка вновь дала волю своему любопытству. Её интересовали мельчайшие подробности. Какое платье было на жене старейшины, о чем говорила Горный Тамариск с Медовым Цветком? Особенно подробно старушка расспросила о беседе с Вечерней Стрекозой. Вот только в отличие от вождя, она не считала её такой уж мудрой.

— Дурные советы глупым девчонкам давать — большого ума не надо, — убеждала Расторопная Белка Фрею, помогая вытаскивать на берег мокрую шкуру. — Двух мужей пережила, но к предкам не торопится, хотя сама по нужде без чужой помощи не сходит. Небось и тебе говорила, что доживет до весны и умрет?

— Да, — удивилась девушка.

— Она уже лет пять обещает сыну место в вигваме освободить.

Собеседница еще долго перечисляла грехи Вечерней Стрекозы. Но Фрея её почти не слушала. Стало ясно, что одна старуха просто отчаянно завидует другой.

А потом выяснилось, что сырая шкура слишком тяжела для них. Не пройдя и десяти шагов, Расторопная Белка уронила палку, с оханьем хватаясь за поясницу.

Встревоженная девушка помогла ей сесть.

— Не дотащить мне её, — всхлипнув, поджала губы старуха. — Годы не те.

Волочь такую тяжесть в одиночку Фрее тоже не очень хотелось.

— Ты побудь здесь, а я пойду в стойбище, пришлю кого-нибудь, — отдышавшись, проговорила Расторопная Белка.

— Куда ты пойдешь? — вскинула брови девушка. — Может лучше я?

— Нет! — решительно возразила старушка. — Я сама.

«Неужели она боится, что со мной никто не захочет идти?» — грустно подумала Фрея, глядя на ковылявшую Расторопную Белку.

Не желая торчать на тропинке, она оттащила шкуру в сторону и, устроившись под деревом, принялась размышлять.

«Большая, долго провозишься, пока всю шерсть срежешь».

Представив будущую работу, девушка, в очередной раз пожалев себя, подумала: «И что мне с ней потом делать? Платье сшить или мокасины?»

Фрея поморщилась. Не очень то ей нравился здешний фасон. Вздохнув от нахлынувших воспоминаний, она с теплой ностальгией вспомнила свои джинсики.

«А может мне сшить штаны? — встрепенулась девушка. — Все куски я сохранила, разложить их, сделать выкройку и все! Даже молнию можно вставить».

Она довольно зажмурилась, представив себя в кожаных брюках. От сладостных мечтаний отвлекли приближавшиеся голоса, один из которых показался ей знакомым.

Поднявшись, Фрея увидела шагавших по тропинке своих «заклятых подруг» и незнакомого молодого человека, уже успевшего украсить прическу черно-белым пером. Он что-то рассказывал, а Упрямая Веточка и Быстрая Тетерка звонко смеялись.

«Спрятаться», — первое, что пришло в голову. Но аратачки уже подошли совсем близко, да и шкуру бросать теперь уже не хотелось, а лазить с ней по кустам — тем более.

Зачем-то положив нож рядом с корзиной, она осталась стоять, прислонившись спиной к дереву.

— Смотрите, Бледная Лягушка приплыла! — вскричала Быстрая Тетерка, зло поблескивая глазами.

— Комаров у ручья ловить! — поддержала шутку дочка вождя.

Вдруг её подруга заметила у ног девушки сложенную шкуру, и взгляд той тут же потускнел, наливаясь обидой.

— Подарок выполаскивала? — криво усмехнулась Упрямая Веточка. Лучше отдай кому-нибудь, пока не испортила.

— Не бойся, — ядовито улыбнулась Фрея, готовясь к драке. — А испорчу, еще принесут.

— Дрянная девчонка! — взвизгнула Быстрая Тетерка, и даже не сбросив корзину, рванулась к ней.

Дочь вождя едва успела схватить её за руку.

— Стой! Не надо! Отец будет ругаться!

— Она надо мной смеется! — закричала молодая аратачка, вырываясь.

— А ты надо мной! — парировала девушка. — Кто из нас первым начал?

— Оставь её! — увещевала Быструю Тетерку подруга, кивая на их спутника, удивленно наблюдавшего за ссорой.

Очевидно, именно его присутствие заставило её опомниться.

— Не будет тебе жизни здесь, Бледная Лягушка! — процедила сквозь зубы девица. — Учти это!

Поправив ремни от корзины на плечах, она гордо зашагала к селению.

— Ты очень злая, посланница Владыки Вод, — сказал на прощание молодой охотник. — Если не подобреешь, тебя никто не возьмет хозяйкой в свой вигвам.

«Напугал!» — мысленно фыркнула Фрея, но все же промолчала, не желая наживать себе еще одного врага.

Вскоре после этого явилась хмурая соседка.

— Что сама не можешь принести? — презрительно пробормотала она, кладя конец палки на плечо. — Кому нужна такая слабая неумеха?!

— Я учусь, — попробовала вежливо огрызнуться девушка.

— Училась ворона соловьем петь! — фыркнула женщина. — Да только каркать у неё и получалось.

У первых вигвамов селения им повстречался тот самый охотник.

— Кто это? — не выдержав, поинтересовалась Фрея.

— Тебе что наших парней мало? — возопила соседка, даже остановившись от возмущения.

— Мне даже спросить нельзя? Я же никого не знаю! — еще миг, и чаша обид переполнится, вот тогда ей уже не сдержать подступавших слез.

Чувствуя, что переборщила, женщина буркнула:

— Прыжок Льва из рода Рыжих Рысей.

Расторопная Белка встретила её в полусогнутом состоянии, так что пришлось оставить шкуру сохнуть и заняться другими важными делами. Но тут приперлась в гости маменька Глухого Грома, со слезами на глазах сообщившая, что сынуля потащился на охоту, твердо пообещав притащить что-то совсем уж необыкновенное.

— Он очень гордый, — всхлипывая, бормотала старуха. — Не стерпел, что его какой-то трусливый «рысенок» обошел, в одиночку лесного быка добыл. На кого охотиться собрался, даже не сказал.

Она звонко высморкалась, вытерев пальцы о подол.

— Только для чего это, если девушка, ради которой он старается, даже не глядит на него?

— Так ведь не простая эта девушка, — заметила Расторопная Белка.

Фрея привязала ей к пояснице завернутый в старую шкуру горячий камень, и старухе полегчало.

— Тут к мужу в род перейдешь и то не сразу своей станешь. Не забыла, как сама привыкала? А эта из такого далека, из чужой, незнаемой земли. Не мудрено и растеряться.

Слушая их разговор, девушка соскабливала со шкуры упрямые волоски.

— Так-то оно так, — вынужденно согласилась Кудрявая Лиса. — Но все же мой сын славный охотник, а не какой-то трусливый «рысенок», испугавшийся боли. Убил льва. Да и девушка не так уж молода. К двадцати годкам, наверное, подходит. Так, Фрея?

— О чем ты? — уточнила девушка, подтачивая нож, который то и дело тупился.

— Я спрашиваю, лет тебе сколько? — уточнила гостья.

— Не знаю, — пожав плечами, она вернулась к работе.

Скоро солнце скроется за лесом, и Фрее останется только смазать шкуру жиром и повесить на сушилку до завтрашнего дня.

Старухи еще долго болтали, а девушка думала о том, как бы ей переговорить с Одиноким Орехом. Но тот, как назло, за весь день ни разу не появился возле их вигвама. Наверное, обиделся на плохой прием.

Фрея знала, где его можно найти. Вот только идти туда ну никак не хотелось. Однако иного выхода не было. Других знакомых, к которым можно обратиться с подобной просьбой, у неё нет. А после посещения Белых Рысей, она еще больше утвердилась в решимости отправиться к озеру. Не собираясь больше откладывать проверку существования «двери». Кто знает, вдруг удастся вернуться домой, и время, проведенное у аратачей, забудется как страшный сон.

Каждый шаг давался со страшным трудом. Большинство обитателей селения уже спали, кто в жилищах, кто, завернувшись в одеяло, возле погасших костров.

Только у нового вигвама «рысят» еще ярко пылал большой костер, бросая вверх снопы искр. Доносились звонкие голоса, смех, обрывки песен.

В памяти девушки всплыло странное слово — «тусовка». Внезапно из-за жилища выскочил какой-то человек, едва не сбив её с ног. То ли ругаясь, то ли плача сквозь стиснутые зубы, незнакомец стремительно прошел мимо, не обратив на Фрею никакого внимания. Едва он вышел из тени, как девушка узнала в нем ученика Колдуна. Того самого юношу, что бил в бубен во время дурацких плясок старого толстяка.

Раздался до зубной боли знакомый смех Упрямой Веточки. Две встречи подряд с дочуркой вождя — это уже явный перебор неприятностей за день. Тем не менее, он словно подстегнул Фрею. Тряхнув волосами, она решительно вышла из-за вигвама и быстро пошла к огню.

Её появление встретили мертвой тишиной. Только угли потрескивали в костре, звенели над ухом комары, да со стороны леса доносился печальный крик какой-то птицы. У огня непринужденно развалились четверо разновозрастных «рысят», а напротив их — три девушки, ни в одной из которых Фрея не узнала «заклятую подругу». «Неужели, показалось?» — с надеждой подумала она.

Однако противный голосок беспощадно развеял сладкие надежды.

— Посмотрите, Бледная Лягушка к людям приплыла.

Из темноты вышла дочь Белого Пера в сопровождении все той же Быстрой Тетерки.

Не обращая на них внимания, Фрея окинула взглядом притихших подростков.

— Эй, ты! — окликнула Упрямая Веточка. — Не знаю, кто там тебя послал, только здесь тебе делать нечего! Сиди со старухами в своем вигваме!

— Где Одинокий Орех? — спросила девушка, ни к кому не обращаясь.

— Я сейчас позову, — вскочив, один из «рысят» нырнул в вигвам.

— Пошла прочь, дрянная девчонка! — не выдержав, заорала Быстрая Тетерка, делая попытку броситься на незваную гостью с кулаками.

Но дочь вождя и здесь успела её перехватить.

— Подожди, послушаем, что она ему скажет.

Одетый в одну кожаную юбку, юноша исподлобья смотрела на Фрею.

— Чего тебе надо?

— Я пришла сказать, что шкура, которую ты принес, очень большая, — девушка изо всех сил старалась говорить вежливо, но избежать заискивания. — Наверное, трудно убить такого зверя?

Стоявший рядом со старшим товарищем молоденький «рысенок» довольно хмыкнул. Девицы замерли, словно пораженные громом, а на лице Одинокого Ореха расплылась глупейшая улыбка.

— Я шел за стадом и долго его выслеживал, — торопливо заговорил молодой человек. — Лесной бык — сильный зверь…

— Расскажи мне о своей охоте? — прервала его Фрея и, улыбнувшись, пошла в темноту.

Одинокий Орех бестолково захлопал глазами, пока его молодой, но, очевидно, более сообразительный приятель не ткнул великовозрастного «рысенка» кулаком в бок.

Встрепенувшись, юноша бросился за ней, провожаемый завистливыми вздохами парней и злобным шипением девушек.

Он нагнал Фрею шагов через десять. Та и не собиралась далеко уходить. Достаточно того, чтобы их разговор не услышали у вигвама «рысят». Поднимавшаяся над лесом луна позволила ей выбрать не загаженное местечко среди пожухлой травы. Молодой человек уселся рядом, но девушка отодвинулась.

— Рассказывай.

Одинокий Орех соловьем заливался. Жаль, словарный запас оказался бедноват, поэтому ему приходилось прибегать к разнообразным малопонятным междометиям и энергичной жестикуляции. Фрея с огромным трудом переносила его ахинею, а едва он начал повторяться, с облегчением спросила:

— Ты хорошо знаешь эти леса?

— Как это? — молодой человек явно её не понимал.

Мысленно обругав себя, девушка задала новый вопрос.

— Тебе известно, где находится Копытное озеро?

— Конечно! — обиженно фыркнул Одинокий Орех.

— Можно за один день дойти до него и вернуться обратно?

«Рысенок» немного подумал.

— Если выйти сразу после восхода солнца.

— Помоги мне, — как можно проникновеннее попросила Фрея.

— Что ты хочешь? — встрепенулся собеседник, облизав губы и делая попытку подвинуться.

— Проводи меня на то место, где Корявый Дуб потерял мои следы, — выпалила она, с трудом заставив себя не отшатнуться. — Знаешь, где это?

— Зачем? — нахмурился юноша.

— Мне очень надо, — чуть ли не взмолилась девушка.

— Завтра я не могу, — пряча глаза, пробубнил «рысенок». — Вождя надо спросить.

— Тогда послезавтра, — решила Фрея. — А Расторопной Белке я скажу, что иду за крапивой. Встретимся у ручья, где шкуры полощут.

— Лучше у начала тропинки к Пляшущему водопаду, — возразил молодой человек.

— Хорошо, — кивнула она, резко поднявшись. — Я буду ждать. Только никому ничего не рассказывай.

Девушка тихо забралась в вигвам, подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и стала пробираться к ложу.

— На свидание ходила? — прошептала Расторопная Белка, когда Фрея переступила через её ноги.

— Да.

— К Одинокому Ореху?

— Да.

— Тебе этот парнишка больше приглянулся? — спокойно и даже как-то снисходительно спросила старуха.

— Не знаю, — ответила девушка. — Просто хочу узнать его поближе. Как можно сделать выбор, не узнав толком человека.

— Умная ты, — вздохнула хозяйка вигвама. — Не перемудри только.

«Попробую», — вздохнув, подумала Фрея, закутавшись в одеяло. И вновь ей приснился кошмар. Две темные, бесформенные фигуры волокли девушку по бесконечному полутемному коридору. Она упиралась, пытаясь вырваться. Но то ли мокрые пальцы, то ли щупальца только крепче стискивали ей руки, причиняя острую боль.

Девушка вскрикнула и проснулась. Мечась во время сна, она всем телом навалилась на неловко подвернутую руку. Теперь же в затекшей ладони мучительно восстанавливалось кровообращение.

Узнав, на что её приемная дочь собирается пустить подарок Одинокого Ореха, Расторопная Белка негодующе возопила, воздев к небу узловатые, корявые руки.

— Да ты рехнулась! Извести прекрасную, большую шкуру на такую глупость?! Ладно бы на терики жениху в подарок! А то себе! Да еще такое безобразие. Ни одеть, как следует, ни присесть, когда приспичит. Дурацкая одежда! Не должны женщины носить такое.

— Но я же появилась здесь в них! — попыталась воззвать к разуму собеседницы Фрея. — И до сих пор ходила бы, если бы не эти дрянные девчонки.

— Здесь тебе не там! — нисколько не смутилась старуха. — Попала к Детям Рыси, так и одевайся как человек!

— Не нравится мне так! — взмолилась девушка, продолжая шкуру скоблить.

— Привыкнешь! — безапелляционно заявила Расторопная Белка. — А хорошую вещь я портить не дам!

— Посмотрим, — буркнула Фрея.

— Чего пристала к девчонке? — громом с ясного неба прозвучал голос Мутного Глаза.

Обычно старик не вмешивался в женские разговоры. Сидел себе в сторонке с Косматым Гусем и плел свои корзины.

— Пусть что хочет, то и шьет. Ей шкуру подарили. Испортит, будет в старом платье ходить.

Расторопная Белка, явно не ожидавшая от супруга такой отповеди, удивленно захлопала глазами. Потом, гордо пождав губы, не вспоминала о неприятном разговоре до вечера, пока девушка не разложила на выделанной шкуре детали джинсов. Глядя, как она старательно обводит их угольком, старуха ехидно поинтересовалась.

— Где ты столько ниток возьмешь? У нас в вигваме один клубок остался. Не хватит и трети швов прошить.

— Завтра утром пойду за крапивой, — не глядя на неё, пожала плечами Фрея.

Девушка не находила себе места в предчувствии завтрашнего путешествия, теперь почему-то твердо уверенная, что на озере её ждет если и не «дверь» домой, то по крайней мере «указатель».

Чтобы скорее пришел этот день, требовалось хоть чем-то занять голову и руки. Вот поэтому она и затеяла эту возню с выкройкой.

— Вечером положу крапиву в ручей, а пока не отмокнет, буду шить тем, что есть.

— Ты умеешь сучить нитки? — удивилась Расторопная Белка.

— Лепесток Ромашки рассказывала, как это делается, — не отрываясь от работы ответила Фрея.

Она знала, что аратачи используют нитки из крапивы. Судя по описанию, процесс их получения был хоть и длителен, но все-таки не так уж и сложен. По крайней мере ей так показалось. Тем не менее, девушка добавила:

— А если не получится, ты подскажешь.

Сидевший у костра Мутный Глаз одобрительно хмыкнул, и супруге не осталось ничего другого, как только осуждающе покачать головой.

Расторопная Белка не слишком удивилась, когда Фрея, проснувшись затемно, стала одеваться.

— Куда ты так рано? — пробормотала она сквозь сон.

— Хочу выйти с рассветом, — объяснила девушка. — Когда мы с вождем ходили к Белым Рысям, я хорошую крапиву видела.

— Только сильно зеленую не бери, — предупредила старуха.

— Я знаю, — с трудом сдерживая волнение и путаясь в шнурках, отмахнулась Фрея. — Лепесток Ромашки говорила.

С бешено колотившимся сердцем она выбралась из вигвама в предрассветную мглу и, не оглядываясь по сторонам, торопливо направилась к лесу. Все еще спали, кое-где над очагами поднимались ленивые дымки.

Сегодня девушка не чувствовала ни капли страха, приближаясь ко всё еще тревожно сумрачным зарослям. Все мысли занимал Одинокий Орех. Придет ли? Решится ли тайком от вождя провести её к озеру? Сохранит ли в секрете их разговор?

Сгорая от нетерпения, Фрея побежала по тропинке, высоко подняв подол платья. Скоро она оказалась у кромки леса, как раз там, где петляла между деревьями тропа, ведущая к маленькому водопадику, возле которого две стервы лишили её любимых джинсов и рубашки. Отойдя в глубину зарослей, чтобы её случайно не увидели из селения, девушка беспомощно оглянулась по сторонам. Край солнца уже начал золотить верхушки деревьев. Неужели не придет? Глаза стали набухать слезами обиды и разочарования.

— И этот оказался… козлом! — еле слышно прошептала она сквозь стиснутые зубы. Осталось только досчитать до трехсот и пойти за крапивой.

— Фрея! — тихо окликнул её знакомый голос.

Из кустов выбрался смущенный и, как показалось, взволнованный «рысенок». — Я думал, ты пошутила.

— Какие шутки?! — возмутила девушка. — Мне очень нужно на озеро.

— Тогда пойдем! — широко улыбаясь, объявил юноша. — Я тебя провожу.

Чуть опустив к земле наконечник копья, он бодро зашагал вперед, мягко ступая по толстому ковру упавших листьев.

— Зачем тебе корзина? — спросил молодой человек, спустя некоторое время.

— Крапивы наберу на обратном пути, — объяснила Фрея. — Нитки нужны.

«Хотя, если повезет, они мне не понадобятся», — добавила она про себя.

Выйдя на какую-то малохоженую тропку, они долго шли молча. Горевшей нетерпением девушке ни о чем не хотелось говорить. Все её мысли крутились вокруг Копытного озера, и того зеленого бугра под раскидистым деревом, где она очнулась в этом мире.

Правду говорят, что ты замуж выходить не хочешь? — нарушил тишину юноша.

— Пока нет, — подтвердила Фрея, поспешно добавив. — Но ты же все равно сейчас не можешь взять жену.

— Только через год, — тяжело вздохнул собеседник и тут же спросил. — Ты будешь меня ждать?

Не зная, что ответить, она перебралась вслед за ним через поваленное дерево, густо увитое длинными петлями синих ягод.

— Будешь? — настойчиво повторил «рысенок», останавливаясь.

Спокойно встретив его взгляд, девушка сказала со всей возможной откровенностью:

— Я не выйду замуж раньше чем через год.

«А там видно будет», — думала Фрея, глядя в широкую спину парня, обтянутую старой заплатанной рубахой.

Вдруг её проводник опять остановился.

«Ну, что еще?!» — едва не взвыла девушка, торопясь как можно скорее добраться до озера.

— Оставь корзину здесь, — неожиданно предложил Одинокий Орех, указав на заросли крапивы. — Что её таскать? А обратно пойдем, наберешь. Смотри, какая хорошая.

Действительно, листья подсохли, толстые стебли побурели. Если судить по словам Лепестка Ромашки, самое то! Не задумываясь, Фрея сбросила корзину и поставила к дереву.

— Только еду не оставляй, — предупредил юноша.

— У меня ничего нет, — отмахнулась девушка, вдруг сообразив, что, уходя на целый день, не взяла с собой ни крошки. Впрочем, откровенно говоря, она надеялась, что возвращаться не придется.

— Я добуду нам еду, — снисходительно усмехнулся Одинокий Орех. — Идем.

Вполне довольная таким оборотом дела, Фрея послушно пошла за будущим охотником. Они сошли с тропинки и теперь пробирались по смешанному лесу, густо прорезанному оврагами.

Спускаясь в один из них, молодой человек спросил:

— Почему ты просила меня никому не говорить, куда мы идем?

Девушка от неожиданности растерялась.

— Ты что-то скрываешь от Детей Рыси? — не оглядываясь, он перешагнул крошечный, еле текущий ручеек и стал подниматься наверх.

— Ничего, — пробормотала Фрея, карабкаясь вслед за ним. — Я… Мне показалось, я что-то вспомнила.

Оказавшись наверху, Одинокий Орех подал ей руку. Лазить по склонам в платье оказалось очень неудобно, и она с благодарностью приняла помощь. Жаль только, что ладонь у парня оказалась противно мокрой.

— Что ты вспомнила? — удивился «рысенок», все еще продолжая крепко держать её за руку.

— Еще не знаю, — девушка попыталась высвободить пальцы. — Увижу, может быть, вспомню.

— Почему ты ничего не сказала вождю?

— Вдруг я ошиблась? — она передернула плечами. — Надо проверить. Вот сходим, посмотрим, а после скажем.

— Корявый Дуб с Гудящим Шмелем там уже были, — напомнил юноша.

— Может, они не знали, на что смотреть? — ответила Фрея.

Молодой человек нервно облизнул губы кончиком языка, потом сутулясь пошлее дальше. Внезапно под его ногой, обутой в мокасин, первый раз за день хрустнул сучок. Очевидно аратач так задумался, что прозевал сухую ветку.

Они вышли на поляну, и девушка зажмурилась от бившего в глаза солнца. Огненный шар гордо висел высоко в небе, отогнав к горизонту редкие, клочковатые облака.

— Ты устала? — поинтересовался Одинокий Орех, оглядываясь по сторонам.

— Нет, — отказалась Фрея, чувствуя сильнейший прилив энергии. Казалось, что ей хватит сил дойти до озера, где бы оно ни находилось. Девушка вбила себе в голову, что стоит оказаться на знакомом берегу, как ей тут же откроется дорога домой.

— Я обманул вождя, тихо проговорил юноша, казалось, совсем не слыша спутницу. — А это нехорошо. Нельзя скрывать что-то от родичей. Охотник всегда говорит правду, иначе Дети Рыси перестанут его уважать.

— Я никому не скажу, — торопливо заверила она, раздосадованная приступом самокритики, внезапно напавшим на спутника.

— Но люди все равно могут узнать, что я соврал, — криво усмехнулся молодой человек, и Фрее очень не понравилось выражение его лица. — А сделал я это потому, что ты мне очень нравишься.

— Мне очень приятно, — пробормотала она, пятясь от покрасневшего, тяжело дышащего парня.

— Ты пойдешь хозяйкой в мой вигвам? — прохрипел юноша.

— Узнаешь, когда станешь охотником, — попыталась улыбнуться девушка.

— Значит, пойдешь к Глухому Грому? — глаза аратача налились кровью.

— Ни за что! — заверила его Фрея. — Он никогда не станет моим мужем.

— Мне мало пустых обещаний! — рявкнул Одинокий Орех. — Теперь я хочу тебя.

— Но ты же не привел меня в свой вигвам! — ошарашено вскричала она.

— Зачем? — гнусно усмехнулся парень. — Подарки брала? В лес со мной пошла? Значит, и моей станешь прямо здесь

С этими словами «рысенок» схватил её за руки, пытаясь притянуть к себе. Завизжав, словно раненый заяц, Фрея стала вырываться. Отчаянным усилием ей удалось освободить одну руку, девушка попыталась ударить по сочившейся вожделением физиономии, в которую превратилось еще минуту назад симпатичное лицо молодого аратача. Тот увернулся. Крепкий кулачок скользнул по скуле, чуть задев ухо. От этого движения тело подалось вперед. Чем тут же воспользовался юноша. Рванув Фрею на себя, он бросил её на траву.

Навалившись всем телом, Одинокий Орех одной рукой вцепился девушке в шею, прижимая к земле. А второй, рыча и повизгивая, елозил по ногам, старясь задрать подол платья.

Задыхаясь, Фрея попыталась оторвать его пальцы от горла. В ответ тот стал сжимать их сильнее, лишая жертву воздуха. Тогда она ударила растопыренными и согнутыми пальцами по лицу, чувствуя, как ногти, ломаясь, царапают сальную кожу. Вздрогнув, насильник ослабил захват, давая возможность жертве сделать короткий вздох. И тут же на голову Фреи один за другим обрушились два сильных удара. Перед глазами все поплыло.

Тяжесть чужого тела, бьющее в нос смрадное дыхание, бешеные глаза, полуоскал, полуулыбка на озверелом лице, украшенном глубокими царапинами, вдруг всколыхнули что-то на самом дне мутного колодца памяти. Какой-то дикий, безотчетный ужас черной пеленой заволакивал разум, а воля к сопротивлению растаяла подобно кубику льда в кипятке.

Казалось, еще миг, и сознание отключится, оставляя тело во власти насильника, или она сойдет с ума, спятив окончательно.

Угнездившись меж ног Фреи, Одинокий Орех поднял ей платье почти до бедер. Затрещали нитки. Странно, но именно этот звук вернул девушке самообладание.

— Ты победил, храбрый охотник! — выдохнула она, пытаясь выдавить слабую улыбку. — Теперь я твоя на всю жизнь!

Молодой человек замер от удивления, ослабив на жим на шею жертвы.

— Но у нас это делают немного не так, — грудным голосом проворковала Фрея, с томной улыбкой глядя на растерянное лицо. — Я научу. Обещаю, тебе понравится. Ты же хочешь, чтобы было хорошо? Ну же!

Одинокий Орех кивнул, в который раз облизнув пересохшие губы.

Продолжая улыбаться, она, делая вид, будто хочет повернуться на бок, пропустила свое колено между его ног. Положила ладони на плечи «рысенка» и изо всех сил ударила в пах, как раз по тому месту, которым сейчас думал незадачливый насильник, одновременно отпихнув его в сторону от себя. А страх Фреи сменился необузданной яростью, заполнившей все её существо. Не задумываясь о последствиях, она одним прыжком оказалась на ногах, схватила лежащее рядом копье и изо всех сил ткнула в бок согнувшегося колесом парня. Заорав, тот попытался подняться. Тогда девушка, уже совсем ничего не соображая, вытянула «рысенка» копьем по лбу. Аратач отклонился, но крепкое древко все же скользнуло по черепу, от чего юноша рухнул на траву. А Фрея бросилась бежать то ли сознательно, а, скорее всего, инстинктивно, выбрав то направление, откуда пришла. Приподняв платье, она неслась, не выбирая дороги, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь, ломясь сквозь заросли и огибая неожиданно встававшие на пути деревья.

Девушка почти кубарем скатилась в овраг, смачно шлепнувшись задом в воду. Не обращая внимания на промокшее платье и кроссовки, она устремилась вверх с упорством муравья, опираясь на так кстати прихваченное копье.

Буквально взлетев наверх, Фрея, не переводя дыхание, продолжила свой сумасшедший бег, словно подстегиваемая раскаленным железом.

— Стой! — громко крикнул кто-то совсем рядом.

Проорав нечто нечленораздельное, она подпрыгнула и развернулась лицом к новой опасности, крепко сжимая копье.

В пяти шагах возле высокого разлапистого дерева стоял Глухой Гром.

— Что ты тут делаешь? — пробормотала девушка, пригибаясь и настороженно следя за каждым его движением. — Следил за мной?

— Твой избранник — лжец, — криво усмехнулся молодой мужчина. — Одинокий Орех обманул охотников и вождя.

— Он мне не избранник! — выкрикнула Фрея, мучительно гадая, сможет ли она ударить копьем человека сейчас, когда время и усталость притупили бродившую в крови ярость.

— Но ты же пошла с ним в лес! — словно выплюнул Глухой Гром, положив ладонь на висевший через плечо топор в кожаном футляре.

Вдруг по его смуглому лицу пробежала тень. Охотник пару раз мигнул, словно проверяя, мерещится ли ему то, что он видит, или существует на самом деле.

— Почему у тебя копье Одинокого Ореха? Где он?

— Не знаю, — пожала плечами, готовая к любым неожиданностям, девушка. — Где-то в лесу остался.

— Что с твоим лицом? — мужчина сделал пару шагов вперед. Фрея попятилась, дыша тяжело, с присвистом.

— Почему на тебе платье разорвано? — с каким-то детским удивлением пролепетал Глухой Гром, и глаза его расширились. — Неужели он взял тебя силой?

— Он попробовал! — оскалилась девушка. — И ты не пытайся.

— Тогда зачем ты тайком пошла с ним в лес? — страшно удивился аратач.

— Хотела сходить к Копытному озеру, — объяснила девушка, немного успокоенная реакцией собеседника. — А он уже не знаю, что подумал.

— Зачем тебе озеро? — нахмурился Глухой Гром, делая еще шаг.

Собеседница опять отодвинулась.

— Надо.

— Для чего?

— Мне нужно! — упрямо твердила Фрея.

— Если так, — нахмурился собеседник. — Могла бы меня попросить.

— А ты бы не бросился на меня, как этот дрянной мальчишка? — криво усмехнулась она, чувствуя, как вспотели ладони, сжимавшие древко копья.

— Я охотник! — надменно вскинул голову Глухой Гром. — А не глупый «рысенок», у которого всегда чешется между ног.

«Кто разберет, где и что у вас чешется?», — подумала девушка, прекрасно понимая, что с этим мужчиной справиться будет очень нелегко.

Словно прочитав её мысли, тот шагнул ближе.

— Не бойся, — снисходительно успокоил молодой охотник дернувшуюся Фрею. — Я не беру женщин силой.

Аратач самодовольно усмехнулся.

— Они отдаются мне сами.

— Вот только я этого делать не собираюсь! — с нескрываемой угрозой предупредила девушка, направляя копье в грудь Глухого Грома.

— Когда-нибудь я тебя уговорю, — уверенно заявил собеседник, пристально разглядывая острый каменный наконечник. — Я не вижу следов крови. Чем же ты его била?

— Наверное, другим концом, — растерянно пробормотала Фрея, чувствуя, как стальная лапа, крепко сжимавшая сердце, немного ослабла, кажется, даже дышать стало легче. Позабыв обо всем, она облегченно опустила оружие.

Не глядя на неё, охотник наклонился к острию и шумно втянул носом воздух.

— Кровью не пахнет. Если так хочешь, оставь его себе. Придешь в стойбище, отдашь Мутному Глазу или лучше иди сразу к вождю.

— А ты? — спросила девушка.

— Я должен найти того, кто тебя обидел! — хищно оскалившись, прорычал Глухой Гром.

— Но я не знаю, куда идти, — растерянно пробормотала Фрея. Она и в самом деле вряд ли смогла бы найти дорогу, но кроме этого девушке отчаянно не хотелось оставаться одной в этом враждебном лесу. А молодой охотник уже не казался ей таким страшным.

Аратач насупился, явно раздосадованный таким выбором. Пальцы, поглаживавшие топорик, замерли, крепко вцепившись в черный с прозеленью металл. Фрея с напряженным вниманием ждала ответа.

— Ну, куда ему деваться? — с надеждой проговорила девушка. — Потом найдешь. Надо сообщить вождю о том, что случилось. Проводи меня до стойбища.

— Может быть, ты хочешь отдохнуть? — предложил Глухой Гром. — А я пока найду этого дрянного мальчишку.

— Я не устала, — покачала головой Фрея. — Только очень пить хочется.

— Я проведу тебя к чистому ручью, — вздохнув, предложил молодой человек, с тоской оглядываясь на лес.

По дороге он подобрал пару небольших грибов, похожих на белые воронки с красным донышком, и протянул один девушке.

Та подозрительно посмотрела на спутника.

— Их можно есть?

Глухой Гром насмешливо фыркнул, но видимо, вспомнив, с кем разговаривает, кивнул.

— Можно.

«Как бумагу жуешь», — подумала она, глотая белую мякоть. Странно, гриб небольшой, но сил прибавилось.

Молодой охотник не забыл о своем обещании.

Опустившись на корточки, Фрея взглянула на свое отражение. Тихий ужас. Волосы торчат во все стороны как иголки у бешеного ежика, усталые глаза болезненно блестят, а левую строну лица украшает лилово-голубой синяк.

Со вздохом пригладив шевелюру, девушка припала к воде.

— Ты говорил, что Одинокий Орех обманщик? — спросила она, стараясь разговором заглушить сосущую пустоту в желудке.

— Да, — сидевший в двух шагах мужчина величественно кивнул. — Он соврал, когда рассказывал об охоте на лесного быка, чью шкуру подарил потом тебе. Зверь сломал ногу на каменной осыпи возле Раздвоенной скалы.

— Это плохо? — спросила Фрея, вставая, опираясь на копье.

— Предки или добрые духи послали ему большую добычу, — назидательно заявил Глухой Гром. — А Одинокий Орех вместо того, чтобы отблагодарить их, придумал ложь о схватке с лесным быком. Охотники так не поступают. Мы идем?

— Да, — кивнула она, положив копье на плечо.

Мужчина засмеялся, но никак не прокомментировал её действия.

«Пусть думает, что хочет, — устало отмахнулась девушка. — Только я теперь с этой палкой до самого вигвама не расстанусь!»

— Тебя позвал на озеро Владыка Вод? — внезапно спросил Глухой Гром, когда они ушли уже довольно далеко от ручья.

— Что? — переспросила начинавшая тупеть от усталости Фрея. — Нет. Просто… Просто мне нужно.

— Поговори с Колдуном, — посоветовал спутник. — Он хорошо разбирается во всяких непонятных вещах.

— А зачем ты пошел за мной? — быстро спросила девушка, не желавшая обсуждать столь деликатную тему.

Мужчина охотно поддержал разговор.

— Когда мне сказали, что ты ушла в лес с Одиноким Орехом.

— Кто сказал? — встрепенулась она.

— «Рысята» уже всем охотникам разболтали, — пренебрежительно махнул рукой собеседник. — Мне стало очень плохо. Я подумал, что будет несправедливо, если ты станешь женой лжеца. Это же позор. Вот я и решил рассказать все, прежде чем ты согласишься войти хозяйкой в его вигвам.

— Но ты мог дождаться нашего возвращения в стойбище? — продолжала Фрея расспрашивать с каким-то болезненным любопытством.

Молодой охотник долго молчал, размашисто шагая по сумрачному лесу.

— Я надеялся, что если ты узнаешь о том, что Одинокий Орех лжец, то придешь из леса со мной.

«Так и получилось, — вспыхнув, подумала она, невольно шагнув в сторону и пряча глаза от его ироничного взгляда, полного превосходства. — Только без него я дорогу домой сто лет искать буду».

И тут же покачала головой, едва не споткнувшись о выступавший из земли корень. «Вот ведь свинство, я эту вонючую кучу веток уже домом зову».

После этого разговаривать о чем-то уже не хотелось, и очень скоро на девушку разом, словно ливень в летний день, обрушилась усталость. Идти становилось все труднее. Пришлось в который уже раз взнуздывать себя, заставляя двигаться на одном упрямстве. Поэтому Фрея едва не заплакала от счастья, когда они вышли на знакомую тропинку.

— Отдай мне копье, — вновь предложил охотник. — Тебе же тяжело.

— Нет! — резко отказалась она, опираясь на него, как на посох.

Спутник равнодушно пожал плечами.

«Надо было отдать, — с запоздалым сожалением подумала девушка, ковыляя за ним. — Мог бы и не спрашивать. Взял бы и все. Нет, вас мужиков обо всем просить надо».

Деревья расступились, открыв взору разбросанные по полю вигвамы.

Собрав в кучку все, что осталось от сил, Фрея постаралась выпрямиться и не шататься. Видимо, она имела настолько потрясающий вид, что ребятишки, с криком бросившиеся ей навстречу, замолчали, сбившись в стороне настороженной кучкой. Возившиеся у очагов женщины поднимали головы, удивленным взглядом провожая молодого охотника и посланницу Владыки Вод с копьем на плече.

У столба предков собралась небольшая толпа мужчин. Слышались радостные выкрики и довольный смех. Но вдруг кто-то, обернувшись, заметил Фрею и Глухого Грома. В тот миг все взоры устремились в их сторону. Охотники расступились. Девушка увидела вождя, а рядом с ним незнакомого, странно одетого человека с седой бородой и такого же цвета шевелюрой, перехваченной на лбу привычным кожаным ремешком.

Выцветшие глаза на морщинистом лице, украшенном внушительным носом, вспыхнули, кустистые брови поползли вверх. Высокий, широкоплечий старик в серой полотняной одежде, напоминавшей то ли халат, то ли платье, сделал два неверных шага, протянув вперед руку, густо поросшую сивыми волосами.

— Ива флейтус путо ирета, — громко прошептал он, едва не споткнувшись о высокий, плетеный из полос бересты короб.

Аратачи, а вслед за ними и Фрея поразевали рты от удивления. Незнакомец шагнул еще два раза и, остановившись, вперил горящий взор в девушку, продолжая бормотать что-то бессвязное.

Та попятилась, нервно глотая образовавшийся в горле комок: «Еще один, что ли? Да сколько их?! Поклонники размножаются как… тараканы!»

 

Глава IV

От беды к беде

Ничего не понимая, Белое Перо уставился на Отшельника. Старый знакомый, ошалело таращившийся на посланницу Владыки Вод, казалось, потерял способность говорить, соображать и замечать что-либо вокруг. Дети Рыси тоже молчали, завороженные разыгравшейся перед ними сценой. Вдруг кто-то из молодых охотников то ли вздохнул, закашлявшись, то ли нервно рассмеялся. Сковывавшая людей пелена исчезла.

— Что с тобой, Отшельник? — резко спросил предводитель племени, приходя в себя.

Опустив руку, старик заморгал подозрительно блеснувшими глазами.

— Прости, вождь, мне показалось…

Он растерянно пожал плечами.

— Как будто я уже видел эту женщину.

— Ты её знаешь? — встрепенулся Белое Перо, тут же забыв и о копье в руке Фреи, и о свежей ссадине, украшавшей лицо девушки.

— Неми дивен фект! — вдруг сказал Отшельник, обратившись к ней.

— Я не понимаю тебя, — растерянно пробормотала Фрея.

— Мы уже пробовали, — раздраженно вмешался в разговор вождь. — Она не знает речь заморцев.

— Ну, конечно, — грустно усмехнулся старик. — Но может, ты скажешь что-нибудь на своем языке?

Девушка пробормотала какую-то тарабарщину, которая, как считал Белое Перо, совсем не походила на человеческую речь.

Привлеченные странным происшествием, к столбу предков стали собираться родичи, и теперь уже десятки глаз вопросительно смотрели на Отшельника, ожидая разъяснений.

— Нет, — печально вздохнул Отшельник. — Никогда не слышал ничего подобного.

С трудом скрыв разочарование, Белое Перо все-таки, уточнил:

— На кого же она похожа?

— Мне показалось, вождь, — отмахнулся старик, но поскольку глава племени продолжал выжидательно молчать, сверля его глазами, неохотно буркнул. — На одну женщину из той земли, где я жил раньше. Но эта девушка моложе и гораздо выше ростом.

Разбиравшийся в людях Белое Перо, видя, что собеседник явно что-то не договаривает, тем не менее, понимающе кивнул.

Грозно глянув на притихшую Фрею, он спросил:

— Откуда у тебя копье? Женщины могут брать в руки оружие, только если на род напали враги. Верни его Глухому Грому.

Еще больше заинтересовало предводителя Детей Рыси происхождение синяка, ярко выделявшегося на бледной коже, и обстоятельства, при которых она порвала платье. Но спрашивать об этом мужчина не решился. Если посланница Владыки Вод повздорила со своим женихом, а тот немного поучил её уму разуму, это никого не касается, кроме Мутного Глаза и Расторопной Белки.

— Оно не мое, вождь, — как-то особенно нагло усмехнулся молодой охотник.

— А чье? — вскинул брови Белое Перо.

— Одинокого Ореха, вождь, — хриплым, каркающим голосом ответила Фрея, облизав пересохшие губы.

— А где он сам? — крикнула из толпы Быстрая Тетерка. — Что ты с ним сделала?!

Лицо девушки пошло красными пятнами, мигом став похоже на вылетевший из костра уголек.

— Одинокий Орех хотел…

Она нервно сглотнула, громко кашлянув.

— Хотел взять меня силой!

Люди охнули. Белое Перо даже чуть подался назад. Не то, что бы обвинение, выдвинутое посланницей Владыки Вод, казалось ему чем-то невероятным. Когда он только что стал вождем, один охотник изнасиловал девушку. По приговору Совета Старейшин его отдали отцу пострадавшей. Тот не согласился на предложение обвиняемого взять опозоренную дочь второй женой и убил его.

Тем не менее, все же подобные происшествия случались настолько редко, что растерявшийся вождь не придумал ничего лучше, как уточнить:

— Так ты ему не дала?

Лицо Фреи побурело.

— Нет!

— Зачем же тогда ты его в лес позвала, дрянная девчонка! — вновь закричала Быстрая Тетерка.

Белое Перо бросил гневный взгляд на наглую девицу, осмелившуюся второй раз вмешаться в разговор. Стоявший поодаль её отец, схватил дочь за косу и рывком утащил из первых рядов зрителей. Послышался плачь и смачные звуки ударов.

Убедившись, что порядок восстановлен, вождь, уже полностью контролируя себя, обратился к Фрее.

— Для чего же ты тогда пошла в лес с Одиноким Орехом?

— Я хотела, чтобы он проводил меня к Копытному озеру! — выпалила девушка.

— Зачем? — моментально насторожился мужчина.

— Мне было нужно, — ответила собеседница, отведя взгляд.

Белое Перо почувствовал, что начинает злиться по-настоящему. Мало того, что этот подарочек Великого Духа свалился на него, как снег на голову, добавив пустых, бестолковых забот, так у неё еще и тайны свои появились. Или он под грузом прожитых лет стал плохо скрывать свои мысли, либо девица оказалась весьма наблюдательной, только она вдруг торопливо затараторила:

— Я подумала, что если окажусь на том месте, где начинаются мои следы, то смогу вспомнить, как там оказалась!

— Но почему ты никому ничего не сказала? — продолжал хмуриться предводитель Детей Рыси.

— Это была ошибка, вождь, — Фрея опустила голову. — Я сделала глупость, за которую прошу меня простить.

Белое Перо слегка отмяк. Большинство женщин, с которыми ему приходилось иметь дело, как правило, до конца стояли на своем, отстаивая даже явные заблуждения. Так что порой бывало проще поколотить такую особу, чем убедить в неправоте.

— Я очень боялась, так ничего и не вспомнить, — продолжала девушка, подняв на него глаза. — Поэтому и не хотела никому ничего говорить.

«А вот теперь врет! — безошибочно определил вождь. — Явно что-то скрывает».

Но вслух ворчливо поинтересовался:

— Поэтому ты и обратилась к жениху?

— Одинокий Орех мне не жених! — решительно запротестовала собеседница. — Я только попросила его отвести меня к озеру и не говорить…

Продолжить она не успела.

Послышался нарастающий женский плачь. Расталкивая родичей, вперед протиснулся Мутный Глаз, а за ним бессвязно причитавшая Расторопная Белка.

Подойдя к посланнице Владыки Вод, старик отвесил ей звонкую плюху, так что голова девушки мотнулась в сторону, едва не сорвавшись с шеи.

— Дрянная девчонка! — дребезжащим дискантом возопил Мутный Глаз, пытаясь вырвать у неё из рук копье. — Иди в вигвам, позорница!

Взгляд Фреи полыхнул такой отчаянной яростью, что Белое Перо, не удержавшись, хмыкнул.

— Да отдай ты его! — голос старика еле заметно дрогнул.

— Пойдем в вигвам, доченька, — еще громче запричитала Расторопная Белка.

— Постой, мудрый Мутный Глаз! — вмешался в их разговор вождь. — Никуда она не пойдет, пока все не расскажет!

— Фрея живет в моем вигваме и ест мое мясо! — возопил не на шутку рассерженный старик. — И будет делать то, что я скажу!

— Ты забыл, что она принадлежит к роду Палевых Рысей! — тоже повысил голос Белое Перо. — И сейчас обвиняет «рысенка» Одинокого Ореха в том, что он напал на неё. Поэтому Фрея останется здесь до тех пор, пока я не разрешу ей уйти!

По толпе родичей прошел одобрительный гул. Стушевавшись, Мутный Глаз отступил в сторону, оттащив продолжавшую бессвязно лопотать старуху, и глухо процедил сквозь стиснутые зубы:

— Глупая девчонка, нужно было сначала мне сказать, а потом…

— Я не виновата, что так получилось! — голос посланницы Владыки Вод дрожал.

Но старик уже не слушал её, гордо скрестив руки на груди.

«Пусть в своем вигваме разбираются!» — раздраженно подумал вождь и продолжил расспросы:

— Откуда у тебя оружие Одинокого Ореха? И что с ним случилось?

— Не знаю! — блеснула мокрыми от слез глазами девушка. — Когда он… набросился на меня, я вырвалась, схватила копье и ударила…

— Убила? — нахмурился Белое Перо.

— Не знаю, — пожала плечами Фрея.

— Крови на наконечнике нет, вождь, — вступил в разговор Глухой Гром.

— Как ты его ударила? — кивнув ему, спросил глава племени.

— Сначала так, — она ткнула тупым концом в землю. — Потом так.

Девушка взмахнула копьем, как дубиной.

В толпе кто-то хихикнул. На него тут же зашикали.

— А как ты с ней оказался? — обратился Белое Перо к молодому охотнику.

— Шел по их следам, — не задумываясь, ответил тот.

Родичи неодобрительно загудели.

— Решил из кустов посмотреть? — ехидно поинтересовался Суровый Ветер. — Как в дальних землях это делают.

Послышались глумливые смешки.

Нисколько не смутившись, Глухой Гром окинул собравшихся презрительным взглядом.

— Я хотел при Фрее сказать Одинокому Ореху, что он лжец!

Наступила тишина. Вслед за обвинением в посягательстве на посланницу Владыки Вод «рысенка» еще и обманщиком обозвали.

— Кому и в чем он соврал? — удивился вождь.

— Одинокий Орех не преследовал лесного быка и не дрался с ним! — громогласно объявил молодой мужчина. — Он добил зверя, который сломал ногу у Раздвоенной скалы.

Белое Перо едва не плюнул с досады! Вообще то, такая ложь не считалась серьезным проступком. Охотники частенько преувеличивают, рассказывая о своих подвигах. Тем не менее, обман остается обманом. Особенно если найдется тот, кто его разоблачил.

Вождь оглядел притихших сородичей.

— Гудящий Шмель, возьми двух охотников и отправляйтесь по следам Глухого Грома и Фреи, — начал он отдавать распоряжения. — Найдите Одинокого Ореха и приведите его к священному столбу предков.

— Хорошо, вождь, — кивнул мужчина, шаря глазами по толпе.

— Сломанный Рог, пошли «рысят» за Колдуном и старейшинами. Надо собрать совет. Все расходитесь.

Кивком головы пригласив Отшельника следовать за собой, Белое Перо нырнул в вигвам. Усевшись на хозяйском ложе, он пристально взглянул на задумчивого старика.

— Та женщина была тебе дорога?

Гость вздрогнул, не сумев скрыть замешательство, но быстро пришел в себя.

— Да, больше всего на свете. Но её давно уже нет.

— И Фрея так похожа на неё?

— Нет, — грустно покачал головой Отшельник. — Показалось. Меня ввела в заблуждение её светлая кожа.

Упрямая Веточка с кувшином воды прервала их разговор. Гость пил жадными большими глотками так, что под седой бородой ходил вверх-вниз острый, поросший редкими волосами кадык.

«И этот что-то недоговаривает, — с грустью подумал вождь. — Все врут».

Вернув посуду дочке хозяина, Отшельник вытер губы тыльной стороной ладони.

— Странная девушка. Кто она? Как здесь оказалась?

— Если бы я знал! — фыркнул Белое Перо. — Корявый Дуб и Гудящий Шмель её в лесу встретили…

Белое Перо рассказывал долго, старательно вспоминая мельчайшие подробности. Он даже не стал скрывать неприятную историю с испорченной одеждой Фреи. Хотя это очень не понравилась его женщинам. Во всяком случае, именно так следовало понимать крайне недовольную гримасу на красивом лице Медового Цветка, когда та внесла на бронзовом подносе куски вареного мяса.

Но её супругу требовалось мнение гостя о непонятной девице, а для этого тот должен знать всю правду.

Отшельник слушал внимательно, чуть подавшись вперед, словно боясь проронить хотя бы слово. Только один раз, когда вождь говорил о том, как Колдун объявил Фрею посланницей Владыки Вод, отправленной к Детям Рыси непонятно зачем, собеседник пренебрежительно хмыкнул. Но Белое Перо знал, что старики терпеть друг друга не могут, поэтому не удивился такой реакции.

В заключение, понизив голос и косясь на завешенный вход, он рассказал о своей беседе с Вечерней Стрекозой.

— Она сказала, что Фрея не будет женой ни одному из охотников Детей Рыси. А тут из-за неё уже парни драться начали.

Тяжело вздохнув, вождь принялся выковыривать застрявшее между зубов мясо.

— А как ты сходил? У Детей Кабана вождем по-прежнему Одинокий Утес?

— Да, — кивнул Отшельник. — Летом сам собирается прийти на Маракану менять шкуры и синий камень.

— Значит, ты ничего не принес? — сплюнув, погрустнел Белое Перо.

— Кое-что есть, — усмехнулся старик. Кряхтя поднявшись, он подошел к коробу, который уже внесли в вигвам заботливые хозяйки, и, покопавшись в нем, достал небольшой кожаный мешочек.

— Вот, — сказал гость, высыпав его содержимое перед хозяином.

Знакомые угловатые кристаллики серо-синего цвета сверкнули в лучах солнца, падавших сквозь дымовое отверстие.

— Тайком наменял у «кабанят», — пояснил Отшельник. — За ленты и ножи. Немного, но самые лучшие.

— Что за них можно получить? — деловито осведомился предводитель Детей Рыси.

Он искренне не понимал ценности для заморцев этих совершенно никчемных, с точки зрения любого настоящего человека, камней. Из них нельзя сделать нож или скребок. Не подходили они и для добывания огня. Только и толку, что синие. Но кто же в здравом уме будет отдавать за них бронзовые или железные ножи, нужные для добычи зверя? Или такую чудовищно полезную в хозяйстве вещь, как бронзовый котел для варки мяса, которое так нужно его постаревшим зубам. Не иначе в них есть какая-то магия? Хотя Колдун, много раз осматривавший синие камни, ничего не заметил.

— Ты давно хотел получить бронзовую броню на грудь, — улыбнулся гость. — Считай, что теперь она у тебя есть.

Белое Перо удовлетворенно хмыкнул.

— Как мой внук? — осведомился Отшельник, наблюдая, как хозяин складывает камни обратно в мешочек. — Я что-то его не видел.

— Жив, — равнодушно пожал плечами вождь. — Наверно Сломанный Рог куда-то отослал.

— Тогда я схожу, узнаю, где он, — гость встал. — А вечером расскажу о путешествии.

— Иди, — благожелательно кивнул Белое Перо. Будучи в разлуке с сыном, он прекрасно понимал нетерпение старика, не слишком подходящее для мужчин, но у каждого есть свои слабости.

Вздохнув, вождь вслед за ним вышел из вигвама погреться на солнышке. Подойдя к костру, он окинул взглядом суетящееся стойбище. То тут, то там виднелись кучки возбужденных женщин, носились туда-сюда, словно преследуемые волками олени. Кажется, сообщение Фреи переполошило весь род.

Чуть качнув головой, Белое Перо уселся возле очага, вперив мрачный взгляд в пляшущие оранжевые язычки. Иногда это помогало ему успокоиться.

— А я говорила, что она беду принесет, — громко проговорила Легкое Облако, разбив камнем орехи. — Надо было её сразу гнать!

— Кого? — думая о своем, поинтересовался вождь.

— Да эту Бледную Лягушку! — выпалила женщина, раздраженная тупостью супруга. — Видишь, какого парня загубила?

Белое Перо с любопытством посмотрел на неё.

А та, выбирая с толстой плашки скорлупки, продолжала ворчать:

— Поманила в лес, а он, как молодой олененок, за мамкой поперся, думая, ему вымя дадут.

Мужчина хмыкнул.

— Стоило ли идти? Там и вымя то не разглядишь.

— Уже забыл, как сам в «рысятах» ходил? — с какой-то обидной снисходительностью проговорила жена. — Думаешь, я не знаю, как ты с Утренней Выдрой кувыркался, пока муж с другими охотниками за оленями ходил? А на неё вообще без слез смотреть нельзя было.

— С ней много кто кувыркался, — равнодушно пожал плечами супруг. — За то её Глубокий Омут и убил. Но Утреннюю Выдру никто силой этого делать не заставлял.

Легкое Облако, вздохнув, ссыпала ядра в глиняную миску.

— Одинокого Ореха жалко. Эта дрянная девчонка дразнила его как волчица зимой. В лес позвала, а потом раз!

Женщина звонко хлопнула пухлыми ладонями.

— И отказала! Вот парень и не выдержал.

Потом убежденно покачала головой.

— Это все Бледная Лягушка виновата. Только она!

Белое Перо на секунду задумался, потом презрительно фыркнул.

— Какой же он охотник, если со своими яйцами справиться не может.

— Он не виноват, отец, — робко пробормотала Упрямая Веточка. — Это все…

— Хватит, — тихо, но очень значительно проговорил вождь, поднимаясь. — Совет Старейшин все решит.

Хорошо изучившие его характер, женщины замолчали. Наведя в семействе надлежащий порядок, Белое Перо прилег на волчьей шкуре и, опираясь на локоть, вновь стал глядеть на огонь.

В этой позе вождя и застал вернувшийся Отшельник, не заставший внука в вигваме «рысят». Ловящий Снег пошел за Колдуном.

— Он живет близко, — успокоил гостя Белое Перо. — Скоро придет.

Он приказал дочери принести еще одну шкуру. Старик уселся рядом, болезненно потирая колени.

— Ты обещал рассказать о путешествии к Детям Кабана, — напомнил хозяин.

Гость величественно кивнул бородой. Говорить он умел и любил.

Сначала неподалеку расположилась Упрямая Веточка с недошитым мокасином. Потом пришли ребятишки. Усевшись кучкой в нескольких шагах, они принялись напряженно ловить каждое слово. Вскоре к неудовольствию жен Белого Пера вокруг Отшельника собралась небольшая толпа. Легкое Облако то и дело ворчала на путавшихся под ногами малолетних слушателей. Поэтому более взрослые держались поодаль, стараясь лишний раз не попадаться у неё на пути.

Отшельник красочно описал тяжкий путь через горы, царивший на перевале холод и буйство ветров. Поведал о встрече с Детьми Кабана. Передал приветы от женщин рода Детей Рыси, когда-то невестами ушедших в чужое племя, и приступил к рассказу о сборах, когда сквозь толпу легко протиснулся Колдун.

— Ты звал меня, Вождь?

— Да, — кивнул Белое Перо, указав на место рядом. — Нам нужна твоя мудрость. Медовый Цветок, принеси шкуру для дорогого гостя.

Толстяк дождался, пока женщина выполнит распоряжение супруга, уселся и только после этого обратил внимание на хмурого Отшельника.

— Ты уже вернулся? Счастлив ли был твой путь?

— Дорога не в тягость, если ведет в родной вигвам, — усмехнулся старик, глядя на широко улыбающегося «рысенка», едва не лопавшегося от гордости.

К огорчению слушателей Отшельник торопливо закончил свою историю и, извинившись перед вождем, ушел поговорить с внуком. Не понимая такого трепетного отношения к почти взрослому парню, пусть даже сыну единственной дочери, Белое Перо благожелательно кивнул и, обернувшись к Колдуну, рассказал о странном происшествии с Фрей.

Родичи все это уже знали, поэтому быстро разошлись по своим делам. Внимательно выслушав собеседника, толстяк решительно заявил:

— Её надо, как можно скорее, отвести к озеру.

— И ты должен идти вместе с ней! — добавил довольный вождь.

— Непременно, — согласился старик.

Не откладывая, они отправились к вигваму Мутного Глаза. Тот гостям не обрадовался.

— Я уже говорил, — проворчал старик. — Что еще вчера отдал корзины Сильному Кулаку.

— Мы пришли не за этим, — покачал головой Белое Перо. — Мы хотим, чтобы ты отпустил с нами Фрею.

— На Копытное озеро? — криво ухмыльнулся Мутный Глаз, потирая подбородок с редкими седыми волосками. — Мало мне с ней позора, так теперь вы еще хотите куда-то вести?

— Ты сам взял Фрею в свой вигвам, — напомнил Колдун.

— Ну не выгонять же её теперь? — проворчал старик, откладывая в сторону недоделанную корзину.

— Где она? — спросил вождь, оглядевшись.

— В вигваме сидит, — отмахнулся Мутный Глаз. — Нечего ей после такого людям глаза мозолить.

Гости, переглянувшись, направились вслед за ним. Возившаяся у очага Расторопная Белка проводила их тревожным взглядом.

Белое Перо ожидал, что после такого скандала старик, как любой отец, устроит девице хорошую выволочку так, чтобы она рыдала, спрятавшись где-нибудь за корзинами в самом темном месте жилища.

Но посланница Владыки Вод сидела под дымовым отверстием, и что-то напевая себе под нос, сшивала куски кожи. Судя по внешнему виду, синяков у неё явно не прибавилось. Увидев мужчин, Фрея, отложив в сторону работу, тревожно посмотрела на них.

— Я пришел узнать, для чего ты хотела попасть на Копытное озеро? — спросил толстяк, усаживаясь вместе с вождем на почетное место.

— Не могу объяснить, — покачала головой девушка. — Поэтому ничего никому и не сказала. Я просто чувствую, что должна там побывать.

— Это похоже на зов? — понизил голос Колдун.

Белое Перо помалкивал, предоставив ему разбираться с этим странным и запутанным делом.

— Нет, — решительно возразила собеседница. — Мне кажется, там со мной может что-то случиться. Что-то важное.

«Неужели уйдет?» — от этой мысли у вождя даже дыхание сперло. Что если срок пребывания Фреи у Детей Рыси подошел к концу, и Владыка Вод вернет её туда, откуда забрал? А это значит, одной заботой у него станет меньше.

— Тогда тебе нужно быстрее туда попасть! — решительно заявил Белое Перо. — Сегодня уже поздно, ночь застанет нас в пути. Значит, идем завтра с восходом солнца.

— Я не пойду с тобой, вождь, — покачав головой, тихо сказала девушка.

Мужчине показалось, что он ослышался.

— Но ты же хотела попасть на Копытное озеро? — с недоумением спросил Колдун. — Даже пошла туда тайком ото всех. А сейчас отказываешься?

— Вот из-за этого и не хочу, — хмуро проговорила Фрея, отводя глаза. — Обо мне и так говорят всякую гадость. А что же еще скажут, если я опять пойду в лес с мужчиной?

— Да ты что же это, дрянная девчонка! — рявкнул покрасневший Мутный Глаз. — Думаешь, что вождь позарится на такую бледную дохлятину?!

— Я не его боюсь! — чуть громче, чем следует говорить дочери с отцом, возразила Фрея. — А злых языков. Они… Они страшнее копья и стрелы.

Не успевший разозлиться Белое Перо внезапно окончательно успокоился.

— Ты права, — согласился он, поймав ошарашенный взгляд толстяка. — Если хочешь, пусть с нами идет Мутный Глаз.

— Не стоит утруждать его ноги, — возразила собеседница. — Им и так пришлось много прошагать за долгую жизнь. Если можно, пусть меня к озеру проводит Медовый Цветок.

— Тебе понравилось с ней путешествовать? — усмехаясь, спросил глава племени, и, не дожидаясь ответа, кивнул. — Хорошо, выходим на восходе солнца.

— Ты уж пригляди за нашей девочкой, вождь, — всхлипнула Расторопная Белка, едва гости выбрались из жилища. — Она у нас, ровно дите малое, жизни не знает. Не дай её в обиду.

Старушка вытерла набежавшую слезу рукой с зажатым в ней ножом.

— Ничего с Фреей не случится, — заверил её Белое Перо.

Кивнув, собеседница звонко высморкалась, и тут мужчине показалось, что в старухиных глазах мелькнула издевка.

— Вот дрянная девчонка! — стал кипятиться Колдун, едва они отошли подальше от вигвама, из которого доносился голос старика, зло отчитывавшего приемную дочь за дерзость и непочтительность.

— Нельзя так разговаривать с охотником и вождем, — продолжал бубнить толстяк. — Как только ты её не побил за такие слова?

— Пусть разбирается Мутный Глаз, — подчеркнуто равнодушно отмахнулся собеседник. — Не пристало мужчине лезть в чужие семейные дела. Лучше скажи, что ты обо всем этом думаешь?

— Хоть она и послана Владыкой Вод, я бы её точно побил, как следует, — тут же заявил Колдун.

— Да я не об этом! — поморщился вождь. — О Копытном озере.

— Наверное, придется там колдовать, — остывая, пробормотал толстяк.

— Ты так считаешь? — вскинул густые брови Белое Перо.

— Да, — убежденно кивнул старик, и доверительно понизив голос, добавил. — Хорошо, что я взял с собой все необходимое.

Но оказалось, что не все. Вернувшись к вигваму вождя, он отправил своего помощника за какой-то травой, чтобы не искать её завтра.

Грустно кивнув, юноша ушел, на прощанье бросив в сторону Упрямой Веточки тоскливо-затравленный взгляд. Кажется, его дочка приглянулась еще одному парню. Белое Перо знал, что красота девушки привлекала внимание множества молодых людей, и даже гордился этим. Он был абсолютно уверен, что никто не решится обидеть его дочь. Да и сама Упрямая Веточка еще ни разу не давала повода усомниться в её благоразумии.

— Я хочу взять на озеро Отшельника, — сказал вождь, располагаясь возле очага, над которым в котле вкусно булькал мясной бульон.

— Зачем? — моментально насторожился Колдун, протянувший руку к кувшину с водой.

— Он заморец, много видел и сможет заметить то, на что мы просто не обратим внимания, — обстоятельно ответил Белое Перо.

— Еще кого? — насупился толстяк.

— Больше никого, — решил вождь. — Ни к чему туда весь род тащить.

Узнав, что супруг собирается взять её с собой к Копытному озеру вместе с Фреей, Медовый Цветок тут же нашла кучу дел, которые совершенно обязательно нужно сделать именно завтра. Но Белое Перо оказался неумолим, несмотря на то, что на помощь к ней пришла Легкое Облако.

А вот явившийся поздно вечером Отшельник очень обрадовался такому приглашению. Оказывается, его внук дружил с Одиноким Орехом и успел нарассказывать деду немало историй о Фрее, или, как говорит большинство жителей стойбища, о Бледной Лягушке. Теперь, судя по всему, старик хотел составить собственное мнение о посланнице Владыки Вод.

Если о её первом путешествии к Копытному озеру знали только пара мальчишек, то о втором — весь род Палевых Рысей. Поэтому не удивительно, что проводить маленький отряд кроме близких родственников вышли примерно десятка полтора самых любопытных родичей. Но если женщины сразу сбились плотной кучкой, открыто поглядывая на вождя и его спутников, то мужчины делали вид, будто заняты чем-то ужасно важным. Кто спозаранку осматривал оружие, кто отбивал от кремневого желвака новый нож для еды.

Белое Перо не стал бы вождем, если бы не научился снисходительно относиться к маленьким слабостям охотников. Так что он сделал вид, как будто ничего особенного не происходит. Перед тем, как отправиться в путь, Белое Перо спросил у Густого Меха, караулившего стойбище ночью, не вернулся ли гудящий Шмель с Одиноким Орехом? Оказалось, что ни «рысенок», ни посланные за ним охотники так и не появились. Эта весть насторожила вождя, но откладывать поход к Копытному озеру он не стал.

Маленький отряд молча двигался за своим предводителем. С самого раннего детства аратачи знали, что лес не любит шума, и передвигаться по нему следует как можно тише. Женщинам соблюдать такое правило было не обязательно. Но Медовый Цветок не то что разговаривать, смотреть на Фрею спокойно не могла. Из-за этой взбалмошной девицы приходится тащиться в такую даль! И все только потому, что нежная Бледная Лягушка боится оставаться наедине с мужчинами. Да кому она нужна! Только один придурок позарился. Да и тот от стыда, прячась, по лесам бегает. Оглянувшись, женщина бросила злобный взгляд на шагавшую позади Фрею. Но та, казалось, ничего не замечала вокруг.

Как ни торопился Белое Перо поскорее добраться до озера, он все же остановился на короткий отдых возле одного из многочисленных ручьев. Медовый Цветок стала вытаскивать из корзины еду. Но угощала она только тех, кого считала гостями своего вигвама. Впрочем, на этот раз посланница Владыки Вод тоже взяла с собой небольшую корзиночку с припасами.

С благодарностью приняв у женщины кусок мяса и желудевую лепешку, Отшельник подошел к задумчиво жевавшей Фрее. Положив на землю копье с длинным наконечником и поперечной перекладиной, старик присел рядом.

— Я слышал, ты вспомнила свой вигвам?

Не переставая жевать, девушка кивнула.

— И он из камня?

Еще один кивок.

— Тогда, может, ты слышала такие названия…

Старик на миг прикрыл глаза.

— Радл, Касум, Мендакс, Потейя, Либрия, Дарос.

Сглотнув пережеванное мясо, собеседница отрицательно покачала головой.

— Ничего подобного я не помню.

Старик явно расстроился.

— Очевидно, ты жила где-то очень далеко, — задумчиво проговорил он и вдруг оживился. — Твой народ умеет рисовать слова?

Брови Фреи, дрогнув, поползли вверх.

— Изображать человеческую речь с помощью… знаков?

— Да! — оживился собеседник.

— Умеет, — кивнула посланница Владыки Вод.

Но тут вождь, пристально следивший за их беседой, сообразил, что она может затянуться надолго.

— Потом поговорите! — громко сказал он, вставая. — Сейчас надо идти.

— Скажи Мутному Глазу, что я обязательно зайду к вам в гости! — предупредил Отшельник девушку. — Очень скоро.

Та как-то криво усмехнулась.

— Я передам.

Но, видимо, слишком хотелось старику узнать, как рисуют слова в далекой, неизвестной земле. Отстав от Белого Пера, он дождался шагавшей позади Фреи и, протянув ей гладкую дощечку с кусочком редкого черного камня, сильно пачкавшего руки, что-то сказал. Так же на ходу, девушка что-то нарисовала на дощечке, вернув её старику. Тот долго бормотал себе под нос, но с расспросами больше не приставал.

Из подробного рассказа Корявого Дуба, вождь примерно представлял себе, где находится то дерево, возле которого заканчивался след Фреи. Но все же он не ходил на Копытное озеро довольно давно и немного промахнулся, выйдя на берег в полтысячи шагах от нужного места.

Не подавая вида, Белое Перо посмотрел на девушку, лицо которой раскраснелось, глаза блестели, а на губах блуждала странная, словно нарисованная яркой охрой улыбка.

— Ты здесь была?

— Да вождь, — без колебания ответила та. — Это озеро я помню, но вот откуда смотрела на него, никак не пойму.

Ничего не говоря, вождь повел свой отряд вдоль зарослей камыша к невысокой, раскидистой иве, чья верхушка выглядывала из-за кустов.

Продравшись сквозь них, они оказались на небольшой полянке. По какой-то причине камыши здесь росли не так густо, а часть берега оказалась почти совсем свободна от него.

Обогнав Белое Перо, Фрея подошла к озеру и стала пристально вглядываться в серебристую гладь, покрытую мелкими, пологими волнами. В наступившей тишине упоительно звенели комары, да шелестели тонкие ветви ивы.

Пренебрежительно фыркнув, Медовый Цветок, сняв с плеч корзину, подошла к дереву.

— Посланница Владыки Вод никогда не видела озера? — с нескрываемым презрением громко прошептала женщина, усаживаясь на траву. — Стоило только идти всем в такую даль?!

Вслед за ней нарушил тишину Колдун, отправив помощника за хворостом.

— Ты что-нибудь видишь? — негромко спросил у девушки вождь.

Но та промолчала, не отрывая взгляда от озера.

— Эй! — раздраженно рявкнул мужчина. — Ты меня слышишь?

Фрея резко обернулась. Собравшийся задать новый вопрос Белое Перо закрыл рот, а Отшельник тихо охнул от удивления. Лицо девушки пылало, глаза горели каким-то отчаянно веселым, шальным огнем. Подбородок и нижняя губа мелко дрожали, как будто она готовилась разрыдаться или расхохотаться во весь голос.

Вождь подумал, что девушка сейчас напоминает «рысенка» перед решающим испытанием или даже охотника, готового к схватке с врагом.

Ничего не говоря, Фрея вдруг села и стала лихорадочно стаскивать свои странные белые мокасины.

— Что ты собираешься делать? — озабоченно спросил Колдун, копавшийся в своей корзине и застывший с маской в руках.

Не отвечая, девушка, поднявшись, ступила в воду.

— Осторожно, тут глубоко! — вскричал Отшельник, рванувшись к ней.

— Стой! — гаркнул вождь, вцепившись в руку старика. — Она знает, что делает!

Повернувшись к ним спиной, Фрея, пыхтя и извиваясь всем телом, стала торопливо стягивать платье

— Её позвал Владыка Вод! — дрогнувшим в священном экстазе голосом пробормотал Колдун.

«Если бы так!» — с надеждой мысленно вторил ему глава Детей Рыси.

Оставшись в одной странной набедренной повязке такого же белого цвета, как и её кожа, девушка, не глядя, швырнула за спину тяжелую одежду, едва не угодив в вовремя отступившего вождя. Сделав еще два шага, она оказалась по пояс в воде.

— Сейчас утонет! — восхищенно пробормотала Медовый Цветок, неизвестно как оказавшаяся за спиной супруга.

Фрея вытянула вверх руки и вдруг рухнула в воду, подняв тучу брызг.

— Вот и нет Бледной Лягушки, — с непонятной интонацией сказала женщина дрогнувшим голосом.

Но тут над поверхностью озера показалась голова, облепленная мокрыми волосами. Замахав руками, девушка двинулась прочь от берега.

— Я ошибся! — охнул Колдун. — Это дух! Люди — не выдры, не бобры. Они не плавают!

— Плавают! — резко возразил Отшельник. — Я не раз такое видел!

— Не зря её назвали Бледной Лягушкой! — прошипела жена на ухо вождю. — Видишь? Она даже плавает, как лягушка!

Медовый Цветок презрительно фыркнула.

А Белое Перо продолжал внимательно наблюдать за Фреей. Первое удивление прошло, теперь он просто пытался понять, как ей удается держаться на воде.

— Это магия, — неуверенно пробормотал Колдун. — Волшебство.

— Нет, — вновь опроверг его Отшельник. — Этому можно научиться точно так же, как метать стрелы или стрелять из лука.

И тут голова девушки исчезла.

— Утонула? — предположил вождь.

— Или ушла к Владыке Вод, — добавил толстяк.

— Не очень то он хочет её брать! — хмыкнула Медовый Цветок, заметив появившуюся над водой голову.

Отдышавшись, Фрея вновь скрылась из глаз, но на зрителей это уже не произвело такого впечатления, как в первый раз. Разве что помощник Колдуна, притащивший охапку хвороста, застыл с открытым ртом. Но наставник быстро вернул его к действительности звонким подзатыльником.

— Твоя дочь оказалась права, дав ей такое гадкое имя, — насмешливо сказала Медовый Цветок, возвращаясь к дереву.

Промолчав, её супруг вместе с Отшельником продолжили наблюдать за девушкой. Та еще несколько раз исчезала под водой, делая промежутки между погружениями все дольше.

— Она что-то ищет, — тихо пробормотал старик.

— И не находит, — с нескрываемым разочарованием добавил Белое Перо.

— Владыка Вод пока не хочет забирать её назад, — назидательным тоном заявил Колдун и, махнув рукой, крикнул. — Ты долго еще будешь мокнуть? Вылезай!

Но девушка, упрямо тряхнув головой, вновь нырнула.

— Она очень хочет вернуться, — негромко проговорил Отшельник. — Здесь ей не нравится.

— Это понятно, — вздохнул вождь. — В той земле её родичи, её вигвам.

Он хотел еще что-то сказать, но, передумав, стал смотреть на озеро. Фрея не появлялась так долго, что у Белого Пера вновь воскресла надежда никогда её больше не увидеть. Но вот у самого берега из глубины стало подниматься белое пятно. Появился знакомый силуэт. Жадно хватая ртом воздух и шатаясь, девушка выбралась на берег, и едва сделав пару шагов, поскользнулась, тяжело рухнув на траву.

Короткие волосы плотно облепили голову. Покрытая мелкими пупырышками кожа приобрела синеватый оттенок, а вокруг потухших, опустошенных глаз образовались темные круги. Громко стуча зубами, Фрея с трудом дотянулась до валявшегося в стороне платья и, ни на кого не глядя, стала одеваться. Кожа липла к мокрому телу, так что ей едва удалось просунуть голову в узкий ворот. Не переставая дрожать, девушка с трудом вдела руки в рукава. Дождавшись, пока она немного расправит платье, вождь подошел ближе.

— Что ты там делала?

Но Фрея только стучала зубами, сжавшись в комок и обхватив себя руками за плечи.

— Хотела, чтобы Владыка Вод отослал тебя обратно?

Собеседница не отвечала.

— Я с тобой разговариваю! — тихо, но угрожающе прорычал предводитель Детей Рыси. Он не привык, чтобы его вопросы игнорировали.

— Дай ей прийти в себя, вождь, — негромко сказал Отшельник. — Зачем спрашивать? Ты же сам все видел.

Хмуро взглянув на старика, Белое Перо отвернулся.

Тем временем под деревом уже горел небольшой костерок, на который Колдун аккуратно уложил охапку знакомых темно-зеленых листьев. Едва зашипев, они стали куриться плотным, белесым дымком. Толстяк омыл в нем руки и прикрытое маской лицо.

Ученик ударил в бубен. Бессвязно выкрикивая священные слова, Колдун принялся размахивать руками, как будто ловил роившихся вокруг комаров. Ритм убыстрялся, теперь толстяк уже дергался всем телом, по-прежнему то и дело вдыхая густой дым.

Амулеты и деревянные трещотки на его балахоне глухо постукивали, колокольчик тоненько звякал. Вдруг, громко крякнув, Колдун одним прыжком встал на ноги.

Вождь поспешно встал к дереву, чтобы не мешать и не вдыхать колдовской дым. Отшельник что-то сказал на ухо безучастной Фрее. Ничего не говоря, та, взяв мокасины, тоже отошла в сторону.

Толстяк крутился на одном месте, запрокинув прикрытое маской лицо к небу и раскинув руки в сторону, выкрикивал что-то неразборчивое. Потом внезапно замер, опустив голову, и мелкими, короткими шажками стал приближаться к воде, не забывая дергать из стороны в сторону круглым задом. От чего подвешенные деревяшки тревожно брякали друг о друга.

Подтянув подол, Колдун упал коленями в воду и принялся с жадностью пить. Несмотря на то, что колдовство на этот раз показалось Белому Перу каким-то уж слишком коротким, закончилось оно как обычно: судорогами и рвотой.

Вождь с учеником Колдуна помогли толстяку добраться до дерева. Прислонившись спиной к узловатой коре, тот прохрипел:

— Теперь её место здесь!

— Что? — встрепенулся вождь, наклоняясь к лицу Колдуна.

— Позовите Бл… Бледную Лягушку, — попросил он, потирая рукой пухлую грудь.

— Фрея! — окликнул девушку Отшельник — Подойди сюда! Скорее. Хватит сидеть камнем! Колдун хочет сказать тебе что-то важное.

— Поторопись, дрянная девчонка! — визгливо заорала Медовый Цветок, опасливо поглядывая на суетившихся вокруг толстяка мужчин.

Бросив второй мокасин, который она так и не успела обуть, Фрея быстро подошла к дереву.

— Владыка Вод велит тебе оставаться здесь! — выпалил Колдун, глядя в её потухшие глаза. — Твоя земля теперь здесь, а имя тебе больше не Фрея, а Бледная Лягушка.

Ни один мускул не дрогнул на побледневшем, осунувшемся лице.

— Я хочу остаться Фрей!

— Это не имя аратачей! — поморщился Колдун. — А ты теперь принадлежишь племени Детей Рыси, рода Палевых Рысей. Я все сказал! Уйди!

Потом обратился к Белому Перу:

— Мы останемся здесь, вождь. Я очень устал.

Белое Перо, кивнув на прощание, напомнил:

— Завтра Совет Старейшин.

— Я приду, — пообещал старик, закрывая глаза.

— Если хочешь, ты тоже можешь остаться, — бросил вождь через плечо Бледной Лягушке.

— Я пойду с вами, — тусклым, бесцветным голосом возразила девушка

Вождь заметил, как к ней подошел Отшельник, и что-то проговорив, взял корзину. «Неужто, она старику приглянулась?» — усмехнулся про себя глава племени. Нет, этот орешек не для его гнилых зубов. Хотя, возможно, людей, лишенных родины, просто тянет друг к другу?

Решив не ломать пока над этим голову, Белое Перо пошёл в лес, за ним хмурая Медовый Цветок, Бледная Лягушка, а замыкал шествие Отшельник с её корзиной на плечах. Пробираясь среди деревьев, вождь внимательно вслушивался в окружающие звуки. Привычно отсеивая те, которые могут нести потенциальную опасность, и размышлял о том, что видел на озере. Очевидно, что девица пыталась вернуться туда, откуда явилась. И так же ясно, что Владыка Вод оставил её здесь. Значит, жить Бледной Лягушке у Детей Рыси до конца своих дней. По всему видно, что она это тоже поняла и совсем не обрадовалась. Вождь тихо хмыкнул про себя. Он тоже не в восторге от этого. Сама по себе девушка ему пока не мешает, хотя и доставляет некоторые неприятности. Больше всего Белое Перо угнетала неизвестность. Для чего она здесь? Зачем? С какой целью? От всех этих вопросов у главы племени голова шла кругом. Как вождь, так или иначе руководивший жизнью сотен людей, он не мог себе представить, чтобы Великий Дух сделал что-то просто так, не преднамеренно, без какой-то определенной цели, словно ребенок, бросивший играть в камешки, когда мать позвала есть свежее мясо.

Спускаясь в один из многочисленных оврагов, Белое Перо оглянулся и увидел, как Отшельник что-то очень тихо втолковывает на ухо Бледной Лягушке. Ему вдруг стало интересно, о чем он может с ней говорить? Возможно именно для того, чтобы узнать это, вождь и устроил короткий привал у ручья. А может, он просто пожалел измученную девушку и решил дать ей возможность немного отдохнуть? Аратач и сам не смог бы ответить определенно на этот вопрос.

В любом случае, когда путники, утолив жажду, расселись на мягкой траве, мужчина, делая вид, будто слушает бесконечный поток жалоб супруги на бесполезно проведенный день, старался поймать хотя бы обрывки разговора между двумя чужаками, волей высших сил оказавшихся в его племени.

Кажется, Отшельник убеждал Бледную Лягушку, что Дети Рыси очень хорошие люди, и ей просто повезло, что она оказалась среди них.

Успокоившись, Белое Перо приказал следовать дальше, прервав на полуслове Медовый Цветок. Учитывая то, что девушка долго плавала, очень устала и не могла идти быстро, да и Колдун, взывая к Владыке Вод, заставил всех ждать, маленький отряд вышел к стойбищу уже в глубоких сумерках. Встретивший их у кромки леса внук Отшельника сообщил вождю, что охотники нашли Одинокого Ореха, который сейчас находится в вигваме «рысят» и категорически отрицает все обвинения. Но вымотавшийся за день мужчина отмахнулся от него, не находя ни сил, ни желания с кем-то разбираться прямо сейчас. Тогда явно разочарованный мальчишка еще раз испортил ему настроение.

— Пришли Мудрый Камень с Твердым Зубом и Умный Бобр, — недовольно проворчал он, подходя к деду.

Вот от встречи со старейшинами Белому Перу никак не отвертеться. Тем более, что по обычаю они остановились в его вигваме.

Легкое Облако не опозорилась, достойно приняв гостей. Взяв у соседок свежего мяса, накормила их, а чтобы не скучали, пригласила Поющего Орла.

Теперь мужчины чинно сидели вокруг костра рядом со священным столбом, сытно рыгая и посмеиваясь. Заметив вождя, племянник тут же прервал какой-то рассказ из времен своей молодости.

Догадливая старшая жена быстро принесла еще одну волчью шкуру.

— Что такого важного случилось на Копытном озере, если ты пошел туда сам? — не скрывая иронии, поинтересовался старейшина рода Черных Рысей. — Неужели один Колдун не смог бы с этим справиться? Кто лучше его понимает в магии?

— Судите сами, — тяжело вздохнул Белое Перо и рассказал о том, как плавала по озеру Бледная Лягушка. Как ныряла в тщетной надежде вернуться домой, и что поведал Владыка Вод Колдуну.

— Плавала, как рыба? — удивился старейшина Рыжих Рысей.

— Скорее, как бобр или выдра, — подумав, возразил вождь.

— Настоящая лягушка, — фыркнул Умный Бобр. — Колдун дал ей подходящее имя.

— Я слышал, её так давно называют, — сказал старейшина рода Рыжих Рысей.

Белое Перо понял, что его история не произвела на слушателей особого впечатления. Никого из них даже не заинтересовало то, что Владыка Вод не забрал свою посланницу обратно. Похоже, гости уже считают её обычной девчонкой, на которую даже жалко время тратить.

— Холодная, мокрая, злая, — хмыкнул Мудрый Камень.

— Еще и парня хорошего оклеветала, — подхватил старейшина рода Рыжих Рысей.

— С этим будем на Совете Старейшин разбираться, — раздраженный глупостью собеседников, буркнул глава племени. — Обвинение серьезное. Дождемся Широкого Потока, Колдуна и начнем.

Он потянулся.

— Завтра предстоит принять важное решение, пусть благодатный сон очистит ваш разум и не позволит совершить ошибки.

С этим спорить никто не стал.

Прожив немало лет, вождь в последнее время стал часто просыпаться по ночам. Но на этот раз, прежде чем встать и выйти из вигвама, он какое-то время прислушивался к ночным звукам. Гости храпели вразнобой, а со стороны женской лежанки доносился тихий, взволнованный шепот. Кажется, жены до сих пор обсуждают поход Медового Цветка к Копытному озеру. Мужчина, кряхтя, сел. Сразу стало тихо.

— Спите, — беззлобно проворчал он, поднимаясь. — А то весь день будете тыкаться носами, как снулые рыбы.

Пока не собрались все старейшины, Белое Перо не хотел начинать Совет и поэтому отказался выслушивать Одинокого Ореха.

— Пусть расскажет всем сразу, — заявил он Сломанному Рогу. — Чтобы не пришлось повторять два раза.

А вот с Гудящим Шмелем вождь захотел повидаться немедленно. Охотник тут же пришел, словно только и ожидал этого. Усевшись у костра рядом с Белым Пером и тремя старейшинами, он заговорил, не дожидаясь вопросов:

— Мы нашли их следы там, где указала Фр… Бледная Лягушка. На тропе к Пляшущему водопаду. Если Одинокий Орех и вел её к Копытному озеру, то не самой короткой дорогой.

Старейшина рода Белых Рысей насмешливо фыркнул. Мужчины понимающе заулыбались.

— Как девчонка и говорила, возле зарослей крапивы лежала её корзина.

— Что за корзина? — не понял Умный Бобр.

— Когда Фрея, то есть Бледная Лягушка, утром уходила из вигвама, то сказала Расторопной Белке, что идет за крапивой, — объяснил за рассказчика вождь.

Старейшина кивнул.

— Продолжай, — попросил Белое Перо замолчавшего охотника.

— Место, где Одинокий Орех её валял, тоже отыскали быстро.

На этот раз никто даже не улыбнулся.

— Девчонка вырвалась и назад побежала, а «рысенок» за ней.

— Догнал? — с живейшим интересом спросил старейшина рода Черных Рысей.

— Нет, — покачал головой охотник. — Сначала он шел по её следу, потом стал петлять, заплутав по лесу.

— Как это так? — вождь от удивления даже назад подался.

— Одинокий Орех сказал, что Бледная Лягушка очень сильно ударила его по голове, перед глазами все расплывалось, и он просто не различал ничего перед собой.

— Когда и где вы его нашли? — нахмурился Твердый Зуб.

— Вчера вечером возле Репельского ручья, — коротко ответил Гудящий Шмель. — Он говорит, что шел в стойбище

— Долго шел! — зло усмехнулся Белое Перо. — Фрея с Глухим Громом уже давно здесь были.

— Я ему тоже так сказал, — кивнул охотник. — Он уверял, что пытался отыскать копье, которое забрала у него Бледная Лягушка.

— Кто забрал? — удивленно спросил Широкий Поток, старейшина рода Серых Рысей.

Пока его вводили в курс дела, пришли замученные Колдун с учеником. Мудрый Камень предложил тут же начать Совет, но вождь пригласил сначала подкрепиться. За едой толстяк подробно и обстоятельно рассказал о том, как ему удалось пообщаться с Владыкой Вод, и тот сообщил, что девушка, которую он прислал в племя Детей Рыси, останется у них надолго, а может и до конца своих дней.

— Великий Дух дал ей наше имя, — хвастался Колдун. — И я решил назвать её Бледной Лягушкой.

Все слушатели дружно согласились, что оно, как нельзя лучше, подойдет этой девице. За разговорами как-то так вышло, что об Одиноком Орехе вспомнили, только когда солнце стало клониться к закату.

У столба предков развели большой костер, к которому сошлись все охотники рода Палевых Рысей и гости, сопровождавшие старейшин на Совет.

По приказу вождя первой привели Бледную Лягушку. Мутный Глаз, восседавший на расстеленной шкуре, даже не взглянул в её сторону, сохраняя каменное выражение лица. Только узловатые пальцы на старческих коленях мелко подрагивали, выдавая волнение.

Девушка повторила то же самое, что говорила вчера. Поэтому Белое Перо не столько слушал, сколько наблюдал за членами Совета. Судя по их виду, рассказ Бледной Лягушки заинтересовал только Твердого Зуба, что вполне понятно и объяснимо. Одинокий Орех принадлежит роду Рыжих Рысей.

— А как же ты спаслась? — криво усмехнулся Мудрый Камень, оглядев стоявших за спинами старейшин охотников. — Или помог кто?

— Никто, — пожала плечами девушка. — Вырвалась, ударила по… по голове копьем и убежала.

— Сопляк! — презрительно фыркнул Твердый Зуб. — Не мог девчонку удержать.

Вождь заметил, как от этих слов вздрогнул Мутный Глаз, и не стал молчать:

— А что было бы лучше, если бы удержал?

— Может, тогда она не стала бы жаловаться! — крикнул из толпы Суровый Ветер.

— Вы забыли, что брать женщину силой недостойно охотника! — опередив Белое Перо, гневно вскричал Колдун. — Это же позор перед лицом предков! Много лет Дети Рыси не знали таких отвратительных поступков! Хотите, чтобы на месте Фреи, то есть Бледной Лягушки, оказалась ваша жена, сестра, дочь?!

— Никто этого не хочет! — тоже повысил голос старейшина Рыжих Рысей. — Просто все это странно и непонятно!

— Я тоже думаю, здесь что-то не так, — поддержал его Умный Бобр.

— Вот и давайте все выясним, — предложил толстяк. — А смеяться тут не над чем!

Заметив, что старейшина рода Рыжих Рысей собирается продолжить перепалку, вождь громко объявил:

— Сломанный Рог, приведи Одинокого Ореха. Теперь нужно его выслушать.

Члены Совета одобрительно закивали.

Провинившийся «рысенок» шел, не поднимая глаз. Тем не менее, собравшиеся хорошо видели глубокие царапины на бледном лице и большую ссадину на лбу. За ним мрачно шагал старый охотник, приставленный родом следить за будущими мужчинами, а вдалеке кучкой стояли мальчишки, провожая приятеля на суд Совета Старейшин.

— Одинокий Орех совершил серьезный проступок, покинув стойбище без разрешения старших охотников, — буравил юношу тяжелым взглядом вождь, нарочно обращаясь к нему в третьем лице. — Кроме того, Бледная Лягушка из вигвама Мутного Глаза обвиняет его в том, что он попытался взять её силой. Что скажет в свое оправдание Одинокий Орех?

— Я виноват в том, что ушел из стойбища, никому ничего не сказав, и готов понести наказание. Но Бледная Лягушка сама виновата! Нечего было звать меня тайком в лес. Вот я и подумал, что она хочет мне отдаться.

Парень шмыгнул носом.

— Бледная Лягушка обещала войти хозяйкой в твой вигвам? — ворчливо поинтересовался Колдун.

— Нет, — слегка смутился обвиняемый, однако тут же повеселел. — Но она сказала, что будет ждать, пока я пройду посвящение!

— Ты действительно так говорила? — торопливо спросил старейшина Рыжих Рысей.

— Я обещала, что выйду замуж не раньше, чем через год, — пояснила девушка.

«Вот хитрая стерва!» — усмехнулся про себя глава племени, глядя на смущенного Одинокого Ореха.

— Вождь, разреши мне сказать! — внезапно попросил Отшельник.

Вождь окинул взглядом старейшин. Те не возражали.

— Говори.

— Бледная Лягушка потеряла память по воле Владыки Вод, — начал старик, выступая вперед. — Она не знала, что приглашение в лес Одинокий Орех поймет, как согласие стать его женщиной.

— А зачем же еще парню с девкой тайком в лес бегать? — громко усмехнулся старейшина Белых Рысей, а по толпе вновь пробежал смешок.

— Человек, лишенный памяти, становится похож на ребенка, — горько вздохнул Отшельник. — А разве он знает, какой гриб есть можно, а какой нет, пока ему не скажут взрослые?

— Вот и спросила бы у кого-нибудь, прежде чем с «рысенком» в лес бежать! — буркнул старейшина Белых Рысей. — Хотя бы у Мутного Глаза. Он ей сейчас как отец.

— Девушка ошиблась и поплатилась за это, — согласился старик. — Но она не сделала никому ничего плохого.

— Все знают, что ты слова можешь прясть, как женщина нитку, — вздохнув, покачал головой Твердый Зуб. — Скажи короче.

Кто-то из охотников одобрительно хмыкнул.

— Бледную Лягушку нельзя обвинять в том, что Одинокий Орех пытался взять её силой!

— Успокойся, Отшельник, — усмехнулся вождь. — Никто и не собирается. Нам надо выяснить, что произошло.

— Вам что же мало моих слов? — внезапно спросила молчавшая до этого девушка. — Так на его лицо посмотрите. Я его хорошо… разукрасила.

— Помолчи! — рявкнул Мутный Глаз. — Здесь Совет Старейшин! Будешь говорить, когда спросят.

Удовлетворенно кивнув, Белое Перо обратился к притихшему Одинокому Ореху.

— Как получилось, что твое копье оказалось у Бледной Лягушки, и кто тебя стукнул по голове?

— Я начал уговаривать её, — начал бормотать парень, опустив глаза и краснея до ушей. — Обещал добыть еще много шкур.

— Где ты их возьмешь? — насмешливо крикнул Глухой Гром. — Лесные Быки ноги редко ломают!

Охотники Палевых Рысей засмеялись.

Старейшины недоуменно посмотрели на вождя. Тот, проклиная в душе длинный язык молодого мужчины, вкратце рассказал историю о подаренной «рысенком» шкуре.

— Я шел по следу стада! — закричал Одинокий Орех. — Я…

— Молчи, врунишка! — оборвал его Твердый Зуб. — Ты болтаешь, как женщина!

— Давайте сначала узнаем, что случилось между ним и Фреей! — попытался вернуть разговор в нужное русло Белое Перо, по привычке назвав девушку старым именем. — Рассказывай дальше!

— Ну, я обнимал Бледную Лягушку, — тихо продолжал раздавленный словами своего старейшины «рысенок», глядя себе под ноги. — Просил, чтобы стала моей. Она согласилась. Я её отпустил… Ну… Ну, чтобы раздеться.

Юноша тяжело вздохнул.

— А она взяла копье и ударила меня по голове. Если бы сразу отказала, я бы и просить не стал.

— Вот врет! — не выдержав, злобно фыркнула девушка. — Он же меня бил. Душить начал, чуть шею не свернул, у меня синяки…

Мутный Глаз, кряхтя, встал со своего места, подошел к Бледной Лягушке, хлестнул ладонью по щеке, а потом ударил кулаком в грудь. Девушка отпрянула на руки толпившихся вокруг охотников. Те со смехом отбросили её назад. Старик схватил названную дочь за плечи и, встряхнув, рявкнул:

— Тебе сказано, молчи, пока тебя не спросят! Поняла?! Я спрашиваю, поняла?!

— Да! — хрипло выдохнула Бледная Лягушка, пытаясь оторвать его руки от себя. — Я больше ничего не скажу!

Дождавшись, пока Мутный Глаз закончит воспитывать свою приемную дочь, вождь оглядел старейшин, так же с удовольствием наблюдавших за этим зрелищем.

— Теперь вы знаете все. Давайте решать, что делать.

— За то, что Одинокий Орех ушел без разрешения и потерял копье, ты мог бы и сам его наказать, — пожал плечами Мудрый Камень. — А если собирать Совет всякий раз, как парень с девкой повздорят, мы у тебя в вигваме весь год жить будем. Хозяйки обидятся.

Охотники рассмеялись.

— Повздорит! — возмущенно вскричал Мутный Глаз. — Да он её едва не задушил!

— А она его чуть не убила! — огрызнулся старейшина рода Рыжих Рысей. — Ты на его лоб посмотри! Как только голова целой осталась!

Слушая глухой ропот одобрения, Белое Перо понял, что этот Совет Старейшин стал большой ошибкой. В чем-то он очень сильно просчитался.

— Да вы что! — возопил старик. — Одинокий Орех хотел взять силой мою дочь! По заветам предков вы должны отдать мне его жизнь!

Ну, он же не успел ничего сделать, — усмехнулся Твердый Зуб. — Или все-таки успел? Что скажешь?

Опустив взгляд, «рысенок» покачал головой.

— Он и сейчас врет? — спросил старейшина рода Черных Рысей у девушки.

Та молчала, сжав в нитку тонкие губы.

— Говори! — стукнул по колену Мутный Глаз.

— Не врет! — процедила сквозь зубы Бледная Лягушка.

— Тогда чего ты еще хочешь, старик? — развел руками старейшина рода Рыжих Рысей.

— Вы забыли о Владыке Вод! — подал голос Колдун. — По его воле эта девушка здесь оказалась…

— Только никто не знает зачем! — тут же прервал его Мудрый Камень. — Может, он отослал её с глаз долой?

— Или она что-то натворила, — поддержал его Твердый Зуб. — Вот Великий дух и наказал девку, изгнав из родных мест. Назад то он её не взял!

Толстяк стушевался. А Бледная Лягушка, злобно сверкнув глазами, попыталась протиснуться сквозь ряды охотников, окруживших Совет Старейшин. Те заступили ей дорогу, но, повинуясь знаку главы племени, пропустили девчонку. Она здесь больше не нужна.

— Сломанный Рог, — громко приказал вождь, привлекая к себе внимание. — Привяжи Одинокого Ореха к священному столбу. Пусть стоит до второго восхода солнца без еды и воды!

Старейшина рода Черных Рысей огорченно крякнул, Твердый Зуб осуждающе покачал головой. Да и другие члены Совета казались недовольными столь суровым наказанием.

А Белое Перо никак не мог понять, почему его соплеменники, когда-то так радушно принявшие заморца Отшельника, пожелавшего стать одним из Детей Рыси, вдруг возненавидели эту девушку, хотя её и прислал сам Владыка Вод. «Может, потому, что она не хочет становиться одной из нас?» — внезапно подумал мужчина.

После слов старейшины рода Рыжих Рысей, Фрея поняла, что больше не в силах наблюдать за продолжением этого фарса. Это так кстати всплывшее в памяти словечко удивительно подходило для описания того, в чем ей только что пришлось участвовать.

В который раз девушке казалось, будто она уже привыкла к местным реалиям и ничто не в силах её удивить. Но этот допрос, лицемерные рассуждения старейшин, побои, полученные от Мутного Глаза, прорвали с таким трудом возведенную в душе плотину безразличия и вновь затопили её мутными волнами жгучей, непереносимой обиды.

Они собирались наказать Одинокого Ореха за то, что тот позволил ей взять свое копье, но даже не пожурили за попытку изнасилования. Интересные тут порядочки, а если парень изобьет кого-нибудь до полусмерти, ему тоже ничего не будет?

Девушка тут же вспомнила, что мужчины здесь частенько колотят своих жен, и никто не считает это чем-то из ряда вон выходящим. То одна, то другая аратачка поблескивала свежими синяками. Неужели её ждет то же самое? Вонючие шкуры, блохи, побои, а главное — вечное чувство одиночества. Она попыталась довериться одному из них, и что из этого вышло?

Занятая горькими мыслями, Фрея не заметила, как оказалась возле вигвама Мутного Глаза. Ноги сами принесли её к месту, ставшему если не домом, то местом проживания.

Расторопная Белка готовила желудевые лепешки, выкладывая на плоский камень, лежащий в багрово-красных угольях, комочки теста.

— Совет уже кончился? — спросила она, бросив быстрый взгляд на девушку. — А старик где?

— Там сидит, — равнодушно отмахнулась Фрея, присаживаясь поодаль. С удивлением чувствуя, что совсем не чувствует голода, хотя ела последний раз довольно давно. В душе царила сосущая, тоскливая пустота, не оставлявшая сил даже для привычных проклятий в адрес того, кто забросил её в эту первобытную дыру. Даже глядеть на окружающий мир не было ни сил, ни желания.

— Что решили? — без особого интереса спросила аратачка, переворачивая лепешку деревянной лопаточкой.

— Ничего, — покачала головой девушка.

— Так что же ты не узнала, как накажут Одинокого Ореха? — с легким упреком заявила старуха.

— За что? — хмыкнула Фрея.

Собеседница подняла на неё удивленные глаза.

— Старейшины сказали, что он виноват только в том, что я взяла его копье.

Расторопная Белка захлопала глазами.

— Как же так?! Он тебя чуть не задушил и едва не обрюхатил!

— Они говорят, хватит и того, что я ему лоб разбила, — криво усмехнулась девушка.

— А Мутный Глаз куда смотрел! — возопила старуха, всплеснув руками. — Как допустил такое! Ты же нам как дочь!

— Он им сказал, — сочла своим долгом заступиться за мастера корзинок Фрея. — Только его никто слушать не захотел.

— Ну-ка давай рассказывай, как все было! — потребовала Расторопная Белка, шлепнув на камень очередную порцию теста.

— Придет Мутный Глаз, у него и спросишь, — девушка со вздохом поднялась на ноги. — Мне об этом говорить не хочется.

— Вот дрянная девчонка! — выругалась ей в спину старуха. — Никогда ничего не скажет!

Не отвечая, Фрея направилась в вигвам. Девушке вдруг стало ужасно противна эта беззубая аратачка, да и вообще все вокруг: от людей до травы и даже неба с редкими комковатыми облаками. А пропахшее шкурами и кишащее блохами жилище оказалось единственным доступным местом, где она могла ничего этого не видеть.

Не снимая кроссовок, рухнула на ложе, свернувшись клубочком, придавленная всем происходящим… Даже когда у неё изрезали одежду, а потом избили, Фрея не чувствовала такой обиды и отчаяния. То происшествие казалось дурацкой выходкой глупых девчонок, стремившихся показать новенькой, кто тут самый главный.

Но то, что произошло сейчас, развеяло последние сомнения. Для этих людей она чужая. Девушка беззвучно заплакала, вспомнив свои безуспешные попытки уйти из этого места. С чего она вообще взяла, что в озере есть дверь в её родной мир? А главное, почему та должна быть открыта до сих пор? К обиде и разочарованию прибавился жгучий стыд за собственную глупость. Как дура поперлась к черту на кулички! Едва не изнасиловали, чуть не утонула… А в итоге — ничего! Все те же противные рожи, вонючие вигвамы и люди, которым нет до неё никакого дела.

Фрею внезапно охватило жгучее желание завыть, громко во весь голос, выплеснуть ту боль, что скопилась в душе, отчаянно требуя выхода. Заткнув рот куском шкуры, чтобы никто ничего не услышал, она закричала, катаясь по ложу, отчаянно дергая ногами, словно в судорогах. Странно, но это помогло. Выплюнув шерстинки, девушка в изнеможении повалилась на спину, раскинув руки и тупо глядя на развешанные по стропилам пучки трав.

Из-за тонкой стенки вигвама донесся голос Мутного Глаза. Супруга тут же набросилась на него с расспросами. Даже не пытаясь вслушиваться в их слова, Фрея различала только монотонное бу-бу-бу.

«А может прекратить все это? — подумала она. — Как там советовала Вечерняя Стрекоза? Попросить вождя удавить тетивой от лука».

Девушку передернуло. Ныряя в озеро последний раз, она едва смогла выплыть на поверхность. Испытывать подобные ощущения снова что-то не хотелось. Но должен же существовать другой способ? Проще и безболезненней. Сама не зная зачем, Фрея дотронулась до запястья правой руки, нащупав тонкий поперечный шрам.

Встрепенувшись, она на четвереньках подползла под дымовое отверстие. Так и есть. На успевшей загореть коже выделялась бледная полоска длиной с палец, а рядом еще одна, совсем короткая. Девушку прошиб пот. Что же это получается, она уже пыталась уйти из жизни там, где её дом и мама?

Молнией вспыхнула перед глазами просторная комната, плоский телевизор на белой стене, кровать с застиранным бельем, рядом высокий штатив, а на нем пузырек с уходящей вниз трубочкой, присоединенной к игле, глубоко впившейся в вену. Капельница! Окровавленное лезвие безопасной бритвы и истерический крик соседки по палате.

— Ну, конечно! — выдохнула Фрея. — Больница!

Мучительно морщась, она отчаянно терла лоб, тихо бормоча себе под нос:

— Я была в больнице? Но почему, что случилось?

Девушка еще раз взглянула на тонкую полоску шрама.

— И зачем я сделала это?

— Бледная Лягушка, мясо готово, иди есть! — вторгся в воспоминания визгливый голос Расторопной Белки.

— Не буду! — огрызнулась Фрея. Она терпеть не могла это дурацкое прозвище, хотя и понимала, что по-другому её звать уже не будут.

— Как хочешь! — не осталась в долгу старуха. — Сиди голодной!

— С голодным брюхом горе не переживешь! — громко высказался Мутный Глаз.

Но девушка уже не обращала внимания на их слова. Зажмурив глаза и прикрыв ладонями уши, она отчаянно пыталась вспомнить еще хоть что-нибудь из этого эпизода своей жизни. Но перед глазами стоял только черный экран телевизора на стене, бьющий сквозь большое окно солнечный свет, рассеянный жалюзи, и маленькое лезвие безопасной бритвы, неведомыми путями оказавшееся у неё в руках. Тогда она уже пыталась уйти из жизни. Новые воспоминания сделали тоску, охватившую девушку, совершенно невыносимой.

Она и не заметила, как стемнело. Забравшись в вигвам, Мутный Глаз прошел на свое место, ни сказав ни слова. Даже не взглянув на ту, которую совсем недавно называл приемной дочерью. Молча разделся, укрылся одеялом и отвернулся к стене.

— Платье сними, — проворчала Расторопная Белка, дернув её за подол. — Порвешь еще, а у нас нитки кончились.

— Завтра пойду за крапивой, — пробурчала Фрея, садясь.

— Ты уже один раз сходила, — фыркнула старуха, раздеваясь.

— Я ошиблась, — вяло огрызнулась девушка. — Не все же такие умные, как ты.

— Оно и видно, — согласилась хозяйка, склонившись над полупогасшим очагом.

Воспользовавшись тем, что старуха раздувала угли, Фрея, не зная зачем, показала ей язык, кое-как стащила платье и с головой забралась под одеяло.

— Не будет из тебя толку, — зевая, ворчала Расторопная Белка. — Пропадешь без мужа.

— А тебе что за дело, если и пропаду? — высунув нос из вонючей духоты, спросила девушка. — Я вам никто!

— Как это так?! — возмущенно всплеснула руками старуха. — В моем вигваме живешь, значит, не чужая!

В который раз, слушая эти слова, Фрея вновь чувствовала их лживость. Но ничего не могла возразить. Она действительно ночует с ними под одной крышей, ест мясо, которое добывают охотники — аратачи, одевается в одежду из шкур, которые они приносят. У неё нет ничего своего, кроме трусов, носков и кроссовок!

Девушка засопела, прикусив губу, чтобы не заплакать. «Да пропадите вы все пропадом, сволочи!» — подумала она, сжав кулаки так, что отросшие ногти впились в ладонь. Как ей показалось, старая грымза похрапывала сегодня как-то особенно издевательски, словно продолжая насмехаться.

Однако к Фрее сон все никак не шел. Сначала девушка тупо таращилась в темноту, потом стала считать орехи. А потом поняла, что уж лучше бы ей совсем не спать, чем вновь погрузиться в кошмар… Начавшийся с поцелуя!

Она с упоением целовалась на узкой тропинке между стопкой бетонных блоков и кривым покосившимся забором заброшенной стройки. Фрея с удивительной четкостью видела это место. Даже знала, что с наступлением темноты тут лучше не ходить, хотя путь до её дома здесь гораздо короче.

Но девушка нисколько не боялась. Ведь сейчас с ней лучший в мире парень, надежный друг, одно присутствие которого внушает уверенность, придает сил, а губы так вкусно пахнут карамелью. Странно, но это единственное, что она ощущала, не зная его имени и даже не видя лица.

Чей-то глумливый истерический гогот разбил окружавшее их волшебство. Четыре темные фигуры словно материализовались из тьмы рядом с ними. Как будто черные частички зла, рассыпанные в ночном воздухе, собираясь вместе, сконцентрировались в четырех монстров, имевших человеческое обличие. Сверкнула узкая полоска лезвия, и её защитник, её герой, вдруг, оттолкнув Фрею, бросился бежать туда, где всего лишь в ста метрах от них ездили автомобили, горели фонари, сверкала реклама, и неторопливо шли редкие прохожие.

Мир рухнул, рассыпался в острые ледяные осколки, изрезавшие в кровь душу девушки, еще до того, как грубые руки вцепились ей в куртку, а смрадное дыхание обожгло лицо. Оцепенение от предательства прошло, и она громко закричала, пытаясь вырваться. Но тут же задохнулась от резкого удара в живот, который, казалось, перемешал ей все внутренности. Потом они посыпались градом, так что Фрея могла только хрипеть от боли. Её волокли по какому-то коридору, на ходу срывая одежду.

Вдруг девушку резко тряхнуло, перед глазами вспыхнули желтые звезды, а чей-то знакомый голос громко проорал прямо в ухо:

— Да просыпайся же ты, дрянная девчонка!

И снова её голова мотнулась в сторону от сильной пощечины, за которую стоило только поблагодарить. Этот удар, наконец-то, вырвал сознание Фреи из цепких лап кошмарных воспоминаний, не дав вновь пережить их до конца.

«Одинокий Орех там в лесу… Значит, такое со мной уже было», — устало подумала она, прежде чем открыла глаза и встретилась взглядом с разъяренной старухой.

Расторопная Белка низко склонилась к её лицу. А за хозяйкой вигвама возвышался хмурый Мутный Глаз с чадящим смолистым сучком в руках.

«Ну вот, опять, — сглотнула комок девушка, вспомнив свою ночевку в жилище Утренней Кувшинки. — Теперь и эти меня выгонят. И куда идти?»

— Дай ей отвар дурнишника, — проворчал старик, зевая. — Тут никакие заговоры не помогут. Если только Колдуна звать.

Качая головой, он бросил горящую ветку в очаг и неторопливо вернулся на свое место.

— Надо поискать, — старуха, кряхтя, поднялась с колен. — Я уж и не помню, где он висит?

А Фрея, сжавшись в комок, смахнула выступивший на лбу пот. Подтянув колени к подбородку, она стала бездумно следить за хлопотами хозяйки, готовившей ей сонное зелье.

Под влиянием переживаний, обрушившихся на неё в последние дни, память приоткрыла еще одну страницу прошлого. Она подверглась насилию. Теперь стало понятно и её сложное отношение к мужчинам, от неприкрытого страха до настороженного недоверия, и отвращение к чужим прикосновениям. Не так уж и хорош, оказывается, был к ней родной мир. И не из-за этого ли она тут оказалась?

«Может, меня там убили? — неожиданно подумала девушка. — А здесь воскресили». Но тут же покачала головой: «Нет, потом я еще в больницу попала, где вены резала».

Пока она размышляла над превратностями судьбы, со страхом гадая, какие еще мрачные тайны скрыты в темных глубинах памяти, Расторопная Белка отыскала-таки нужный пучок засушенной травы среди множества развешанных на жердях каркаса. По-прежнему оставаясь в одном белье, состоящем из шнурка с бахромой, хозяйка взялась готовить отвар. Оставив горшок томиться на углях, старуха, кряхтя, уселась, скрестив ноги, рядом с Фреей.

Полумрак вигвама не позволял различать детали, но девушка чувствовала на себе её пристальный взгляд.

— Что ж тебе такое страшное приснилось? — внезапно прошептала аратачка, шепелявя больше обычного. — Если ты так кричала.

Вздрогнув от неожиданности, Фрея хотела привычно отмолчаться. Но желание поделиться давящим страхом, снять часть груза с души заставило тихо ответить:

— Меня сначала предали, потом били. Сильно.

— Кто? — продолжала расспросы хозяйка. — Ну, ты их знаешь?

— Наверное, — пожала плечами девушка. — Но лиц не видела. Просто какие-то люди.

— Плохой сон, — согласилась собеседница. — Тебе бы с Колдуном потолковать. Он в тайных знаках понимает.

Внезапно встрепенувшись, Расторопная Белка охнула:

— Это не про Одинокого Ореха?

— Нет, — грустно усмехнулась Фрея. — Он тут ни при чем. Я видела то, что со мной там было. В том месте, где жила раньше.

— Так Владыка Вод тебе память вернул? — всплеснула сухими руками аратачка.

— Кое-что вспомнила, — согласилась девушка, передернув плечами. — Хорошо еще не все, иначе, наверное, умерла бы со страху.

— Так сильно испугалась? — участливо поинтересовалась собеседница.

— Очень, — честно призналась Фрея и заплакала.

— Эх ты, мой маленький олененок, — вздохнула старушка, протягивая ладонь, чтобы погладить её по голове.

Девушка привычно отстранилась, но Расторопная Белка все же похлопала её по покрытому одеялом плечу.

— Жизнь состоит не из одних только бед. Вот увидишь, будет и у тебя радость.

— Нет, — обреченно выдохнула Фрея, вытирая слезы. — Детям Рыси я не нравлюсь. Даже старейшины не стали меня защищать.

Аратачка встала, перелила отвар в деревянную миску и, протянув ей, сказала:

— Чужая ты для всех, непонятная. Вот поэтому защитник тебе нужен. Муж. Такой, чтобы никто обидеть не смел. А то мы уже старые. Предки к себе зовут.

Расторопная Белка высморкалась, вытерев пальцы о шкуру.

— Когда-то мой Мутный Глаз сильным охотником был. С вождем спорил. А сейчас только корзины плести и может. Сама, небось, видела, что старейшины на совете его и слушать не захотели.

Девушка машинально кивнула, принимая чашку с отваром.

Старуха уселась рядом.

— Иди к Глухому Грому в вигвам. Он сильный и храбрый. Вождь давно велит ему новую хозяйку взять, а тот не соглашался. Никак, мол, подходящую не найду. Ох, они как-то раз и разругались.

Собеседница покачала головой.

— Мать у него злая. Так она еще старше меня. Того и гляди помрет.

Фрея молча отхлебнула, морщась от жгуче-горького вкуса.

— Сынок у него еще есть от первой жены, знаешь, наверное? — уже деловито заговорила Расторопная Белка. — Но он маленький совсем. Второй год только. Его Дальняя Осина выкормила вместе со своей дочкой. А теперь ты ему мамкой будешь. Неужто он тебе помешает?

От выпитого снадобья странно зашумело в голове. Веки отяжелели, а мысли, наоборот, попрыгали в разные стороны, как блохи на старой шкуре. Возвращая посуду собеседнице, девушка усмехнулась и пробормотала тяжело ворочающимся языком:

— Не помешает. Только как я замуж пойду, если меня от них тошнит?

Расторопная Белка вздрогнула, а Фрея продолжала, перейдя на родной язык.

— Я мужиков видеть спокойно не могу! Эти козлы мне всю жизнь испортили! Радость мля…

Это слово оказалось последним, что Фрее удалось выговорить более-менее членораздельно. Тяжко рухнув на ложе, она еще долго бормотала про себя что-то бессвязное, пока отвар окончательно не погрузил её в сон.

Проснулась девушка от дикой головной боли, но первая попытка встать закончилась падением, от чего многострадальный череп едва не разлетелся на миллионы визжащих кусков. Предметы перед глазами расплывались, теряя форму, а во рту, словно всю ночь гадил весь род Палевых Рысей. Резь в кишечнике прибавила резвости. Она едва успела забраться в бурьян, стрелой промчавшись мимо уже приступившего к работе Мутного Глаза.

Вернувшись к очагу, девушка стала искать кувшин, но Расторопная Белка ехидно проинформировала, что за водой еще нужно сходить, и всучила ей пустую посуду.

Фрея со стоном поплелась за водой, краем уха услышав озабоченный голос старухи.

— Сильно пересохла травка. Надо бы новой набрать.

— Злая лягушка, злая лягушка! — вдруг услышала она писклявые голоса, тупыми иглами царапавшие мозг.

Стайка ребятишек бежала за ней, приплясывая и кривляясь. — Злая лягушка, злая лягушка.

Девушка резко обернулась, собираясь ответить, но едва не упала от прострелившей голову боли. Плюнув в сторону кривлявшихся бесенят, она заторопилась к ручью, попутно заметив, что возившиеся у очагов женщины демонстративно поворачиваются к ней спиной.

— Вот стервы!

Почти бегом Фрея добежала до воды и стала с жадностью пить, чувствуя, как с каждым глотком притупляется давящая дурнота.

— Злая лягушка хочет выпить ручей! — закричала какая-то малявка в одних крошечных мокасинах. Другие малыши тут же поддержали её дружным писком.

Выпрямившись, девушка блаженно перевела дух.

— Вам, что делать нечего? — устало спросила она, добавив по-русски. — Сопляки!

Детишки замерли, испуганно уставившись на неё карими глазенками. Потом очень дружно развернулись и с ревом устремились к селению, так что только пятки засверкали.

Недоуменно пожав плечами им вслед, Фрея умылась и, наполнив кувшин, неторопливо направилась назад.

Реакция аратачек на её появление оказалась, мягко говоря, странной. Женщины дули в её сторону через головешку, очевидно отгоняя злые силы. Девушка мрачно хмыкнула.

«Им осталось только объявить меня злой колдуньей и сжечь на костре. Кажется, так делали когда-то в моем мире».

У их вигвама соседка что-то с жаром доказывала Расторопной Белке. Заметив Фрею, женщина быстро ушла, пугливо оглядываясь.

— Чего это она? — хмуро поинтересовалась девушка, передавая Мутному Глазу кувшин.

— Да вот говорит, что ты на детей хотела зло навести, — сурово поджав губы, ответила старуха.

«Так я и думала», — мрачно усмехнулась про себя Фрея.

— Что ты с ними сделала там, у ручья? — наседала Расторопная Белка, скрестив руки на груди.

— Я попросила их замолчать, — пожала плечами девушка. — Только на своем языке.

— Глупые женщины! — фыркнул Мутный Глаз, отрываясь от кувшина. — Да умей Бледная Лягушка колдовать, стала бы она бегать от Одинокого Ореха!

— А это тут при чем? — нахмурилась супруга.

— При том, — наставительно проговорил старик, вытирая мокрые губы. — С магией она сама бы справилась с «рысенком». Лишила бы его мужской силы и все!

Он засмеялся сухим, дребезжащим смехом, очень довольный своей шуткой.

— И осталось бы ему только глядеть на священный столб да завидовать.

Расторопная Белка досадливо махнула рукой на глупого мужа, а тот внезапно стал серьезным.

— Только тебе, дочка, лучше сегодня людям глаза не мозолить. Посиди в вигваме.

— Лучше я за крапивой схожу, — предложила Фрея. — Наберу и сразу в ручей уложу, мне Лепесток Ромашки нужное место показала.

— А не забоишься одна в лес идти? — дрогнувшим голосом спросила старуха.

— Я недалеко, — успокоила её девушка, добавив через пару секунд. — Пусть будет то, что должно случиться.

— Ступай, — отведя взгляд в сторону, кивнул Мутный Глаз.

Фрея взяла корзину, коряво сшитые рукавицы и каменный нож. Расторопная Белка подала ей кусок старого, вареного мяса с душком да три желудевые лепешки. Девушка поняла, что раньше ужина её не ждут.

Ну, что же, будет время все как следует обдумать, а может, и покончить со всем прямо там в лесу. Она в который раз машинально потрогала шрам на запястье.

Фрея перебросила через плечо ремень, вскинула голову, и ни на кого не глядя, направилась к лесу. Путь к подходящим зарослям шел мимо священного столба, возле которого жарился на солнышке привязанный Одинокий Орех. Вначале она решила обогнуть это место стороной. Но потом передумала и гордо прошла мимо, услышав вслед злобное шипение толстой жены вождя, возившейся у своего вигвама.

Девушка знала, что большинство аратачек начинают замачивать крапиву сразу после заготовки желудей. Считалось, что именно в эту пору стебли лучше всего подходят для изготовления пряжи. Правда, некоторые женщины предпочитали собирать их вообще ранней весной. В этом случае снег и дождь за зиму успевали размягчить растения, и те требовали гораздо меньшей обработки.

Но Фрея, изведя почти все нитки у Расторопной Белки, решила поторопиться. Скоро начнется заготовка желудей, в которой принимают участие все женщины рода. Так что и ей не миновать этого веселого и увлекательного занятия. Неизвестно, сколько оно продлится, но все это время крапива будет спокойно отмыкать. Потом её придется еще сушить, разминать, отбивать, трепать, чесать деревянными гребнями. В общем, еще целая куча дел.

Но надо же когда-то начинать? А уж придется ли ей заканчивать, будет видно. Но первым делом следовало изготовить нечто, чем можно удержать пучки крапивы на дне. Обычно аратачи пользовались решетками, связанными из толстых веток. На которые сверху клали камни. Булыжников разной величины вокруг валялось достаточное количество, но вот сооружать из палок что-либо у девушки не было ни сил, ни желания. Недолго думая, она просто привязала булыган к толстой ветке и на этом успокоилась.

Видимо, Лепесток Ромашки не зря рекомендовала именно эту заводь, дно которой оказалось, выложено камнем. Убедившись, что емкость для отмачивания и подходящий инструмент в наличии, Фрея направилась за сырьем.

Нужные заросли, густо раскинувшиеся возле нескольких поваленных деревьев, нашлись быстро. Она надела рукавицы, и взяв в правую руку нож, стала срезать неподатливые стебли. Дело шло плохо до тех пор, пока девушка не сообразила ставить каменное лезвие наискосок к волокнам. Тяжелая монотонная работа успокаивающе действовала на нервы, а ожоги, которые она все же получала время от времени, не давали окончательно отупеть.

Незаметно образовалась солидная куча срезанных стеблей. Теперь требовалось оборвать все листья. Тоже занятие не слишком умственное. Посмотрев на тоненькие зеленые палочки, Фрея вспомнила, что их надо увязать в пучки. Но чем? Ага, кажется, Лепесток Ромашки говорила, что следует использовать одну из них, предварительно скрутив, как выжатую тряпку. Попробовала. Получилось. Вот только пальцы опять обожгла несмотря на рукавицы. Пучок вышел так себе. Следующий получился получше. А за ним еще и еще.

Наложив целую корзину, вполне довольная собой девушка отправилась к ручью. Настроение заметно улучшилось, только кожа чесалась в тех местах, где до неё добрались жгучие волоски. Фрея даже стала напевать себе под нос, на ходу вспоминая слова:

У ручья никого не оказалось, хотя со стороны заводи, где полоскали шкуры, доносились звонкие женские голоса. Но достаточно большое расстояние не позволяло разобрать слов. Стащив платье и разувшись, девушка принялась раскладывать по дну пучки крапивы, прижимая их сверху палкой с камнем. Провозилась долго, но все же справилась и ужасно довольная собой уселась перекусить. Привычно не обратив внимания на несвежий запашек от мяса, съела поданный Расторопной Белкой кусок, напилась, а лепешки решила изгрызть по дороге.

Перед тем, как отправиться за новой порцией крапивы, Фрея решила еще раз полюбоваться на свою работу. Кое-как уложенные пучки, придавленные палкой, чем-то напомнили ей водоросли, колыхавшиеся на дне озера, куда она недавно ныряла, и нечто непонятное, застрявшее в их зелено-бурых ветвях.

У девушки перехватило дыхание. В своем последнем погружении она едва не утонула, позабыв от этого все на свете. Раздавленная неудачной попыткой вернуться домой, окончательно добитая лицемерным судом старейшин, Фрея совсем потеряла способность соображать. Даже стала подумывать о самоубийстве, благо кое-какой опыт уже, оказывается, был.

Однако стоило немного отвлечься за монотонной работой, дать отдохнуть истерзанному переживаниями сознанию, как в памяти всплыл некий странный предмет, замеченный лишь краем глаза, но настолько необычный своей чужеродностью, что он никак не мог принадлежать этому миру.

Блестящее, металлическое колесо, обод или обруч, диаметром с полметра, на какой-то темной, угловатой штуковине. Вскочив, девушка лихорадочно потерла лоб, стараясь вспомнить все детали. Что это? Стол? Стул? Газовая плита? Стиральная машина? По размерам подходит для любого из этих предметов. Цвет тоже толком не разобрать, но ясно, что темный. Вряд ли это проход между мирами. Скорее всего, какая-то вещь, «залетевшая» в озеро вместе с ней. Но, возможно, она позволит вспомнить, как это случилось?

Фрею вновь охватило жгучее желание сейчас же бросить все и мчаться со всех ног к озеру. Тем более, что дорогу туда она хорошо помнит. Однако, усмехнувшись, девушка осталась стоять на месте. Нет, к походу нужно подготовиться тщательно, хотя и откладывать надолго тоже не стоит. Судя по словам аратачей, скоро осень, за ней зима, а купаться в холодной воде — удовольствие не из приятных. «Нужна веревка с крючком, — решила она, забрасывая на плечо корзину. — Чтобы зацепить эту штуку и вытащить на берег».

Едва Фрея успела подумать об этом, как в шум леса вторглись новые, чужеродные звуки. Из-за ближайших деревьев, замыкая её в кольцо, выскочили трое запыхавшихся подростков с мрачными, решительными лицами.

В одном из них девушка узнала внука Отшельника, да и остальных приходилось видеть возле вигвама «рысят».

— Из-за тебя несправедливо наказан наш брат Одинокий Орех! — дрожащим голосом проговорил Ловящий Снег, сжимая в руке тонкий, гибкий прут. — Мы пришли отомстить за него.

Глядя на их испуганно-серьезные лица, Фрея внезапно почувствовала, как переполнявшая душу обида и злость становится яростью. Неужели ей придется стерпеть издевательство еще и от этих молокососов? Ну, уж нет!

— Попробуйте! — криво усмехнулась девушка, вытащив нож и сбрасывая корзину на землю.

«Рысята» нерешительно переглянулись.

А Фрея вдруг остро пожалела, что на ней узкое платье, а не привычные удобные джинсы. В них она смогла бы двигаться быстрее.

Внезапно раздался треск, в ближайших кустах что-то зашевелилось. Но прежде чем девушка успела испугаться, вспомнив о многочисленных медведях, из зарослей выскочил… Глухой Гром!

Голый по пояс молодой аратач держал в руках толстую кривую палку, а через плечо висел топорик в чехле.

— Мстить захотели, шелудивые котята! — закричал он, потрясая своей дубиной. — Со старейшинами спорить взялись!!!

Несмотря на трехкратное численное превосходство, «рысята» порскнули в разные стороны, как зайцы. Охотник в несколько прыжков догнал улепетывавшего Ловящего Снег и перетянул поперек спины палкой. Охнув, парнишка едва не упал, но, сумев устоять на ногах, прибавил скорости.

Глухой Гром не стал преследовать беглецов. Потрясая своим корявым оружием, он заорал так, что с деревьев взлетели испуганные птицы.

— Только попробуйте еще раз к ней подойти, и я побью вас так, что не доживете до посвящения!

Потом, отбросив палку и гордо выпятив мускулистую грудь с ожерельем из клыков медведя, повернулся к Фрее, едва не лопаясь от гордости.

— Откуда ты здесь взялся? — настороженно поинтересовалась та.

— Я давно следил за тобой.

«Он, что меня голой разглядывал?» — эта мысль заставила девушку покраснеть.

— Зачем?

— Оберегать тебя, — как-то очень просто ответил молодой охотник. — Я сам был «рысенком», вот и подумал, что они обязательно захотят тебе отомстить за Одинокого Ореха.

— Да, — согласилась Фрея. — Если бы не ты, мне бы пришлось драться.

— Не страшно было? — усмехнулся Глухой Гром. — Одна против трех?

— Что же, стоять просто так? — удивилась собеседница. — Если они бить будут?

— Я знал, что ты храбрая, — шагнув к ней, сказал охотник.

Фрея попятилась, угрожающе выставив вперед свое вымазанное крапивным соком оружие.

— Не подходи!

— Я мог много раз напасть на тебя в лесу и у ручья, — нахмурился мужчина. — Твой нож не остановил бы меня. Но я не беру женщин силой!

Девушка немного смутилась, признавая справедливость его слов.

— Я только смотрел и слушал твой голос, — аратач подошел ближе. — От которого мое сердце билось, как у загнанного оленя.

— Тогда мне лучше молчать, — она попыталась улыбнуться. — Чтобы твое сердце не устало.

Лицо собеседника вспыхнуло, под гладкой, смуглой кожей скул заходили желваки.

— Мое сердце выносливо как у лесного быка, мышцы сильнее львиных, а спина крепкая как у серого медведя, жителя гор!

«Хорошо хоть другие части тела перечислять не стал, — с иронией подумала Фрея. — Не человек, а ботанический сад, вернее зоологический. А уж обидчивый какой.»

Но вслух сказала:

— Прости, храбрый охотник Глухой Гром, если тебя обидели мои слова.

Немного смягчившись, охотник пренебрежительно пожал широкими плечами.

Девушка взяла корзину.

— Спасибо, что прогнал этих дрянных мальчишек. Но сейчас мне надо сходить за крапивой.

— Я иду с тобой, — решительно заявил аратач. — Только принесу оружие.

С этими словами он быстро пошел к зарослям кустарника, из которых так эффектно появился несколько минут назад.

«Только ты мне и нужен для полного счастья», — с тоской думала Фрея, глядя ему вслед.

Молодой человек быстро вернулся с коротким толстым копьем, снабженным поперечной перекладиной за большим бронзовым наконечником.

— Пошли! — решительно заявил Глухой Гром. — Разве крапива сама ляжет в ручей?

Но девушка почувствовала себя очень неуютно в такой компании. Пытаясь отделаться от нежданного спутника, она спросила:

— Разве тебе не нужно охотиться?

Аратач презрительно фыркнул.

— В моем вигваме мясо не переводится! Вчера я добыл двух больших зайцев. Их хватит моей матери и сыну до завтрашнего дня.

Гордо вскинув голову, Глухой Гром добавил:

— Сегодня я хочу еще раз услышать твою серенкуен.

— Что услышать? — остановилась Фрея от неожиданности. Она считала, что уже достаточно хорошо знает язык Детей Рыси, но с таким словом столкнулась впервые. Кажется, речь идет о какой-то песне?

— Песня пути, — раздельно произнес охотник. — Та, которую ты пела, когда шла к ручью.

— Это просто песня, — улыбнулась девушка.

Теперь настал черед удивляться спутнику.

— Разве бывают «просто песни»? — последние слова он произнес довольно презрительно.

— У моего народа есть песни грустные, веселые, — стала перечислять Фрея. — Даже глупые.

— Это неправильно! — со свойственной ему безапелляционностью заявил Глухой Гром. — Умение красиво складывать слова — редкий дар Великого духа, и он разгневается, если пользоваться им по пустякам! У нас, настоящих людей, песни помогают в делах и охоте. В них мы слышим мудрость предков и просим о помощи духов.

— Расскажи мне о них, — попросила девушка, невольно увлекаясь беседой. — Или спой, как на охоте.

— На охоте не поют! — рассмеялся молодой мужчина. — Это делают заранее.

Он посуровел.

— Но женщинам нельзя слушать песни охотников.

— А охотникам слушать песни женщин можно? — спросила уязвленная подобной дискриминацией Фрея.

— Ты ничего не понимаешь! — презрительно фыркнул собеседник. — У всех есть тайные песни. А еще есть песни, которые поют только мужчины или только женщины. У нас разные песни пути.

— Вместе, значит, не получается? — ехидно заметила девушка.

— Почему? — обиженно удивился аратач. — На праздниках мы поем много разных песен.

— Какие?

— Песни встречи солнца, песня провода лета, — начал перечислять охотник. — Много всяких…

— Спой мне какую-нибудь? — попросила Фрея, заметив впереди знакомые заросли крапивы.

— Но сейчас нет праздника, — напомнил Глухой Гром.

— Тогда спой свою песню пути, — девушка сбросила с плеча корзину. — Мою ты уже слышал.

Молодой мужчина уселся под деревом шагах в семи, и полуприкрыв глаза, затянул на мотив медленного марша.

Аратач замолчал.

— Уж очень короткая песня, — заметила Фрея.

— Дорога тоже была не длинной, — заметил охотник.

Девушка только головой покачала, дивясь подобным зигзагам мужской логики.

Заросли помаленьку убывали, уступая место черной земле с торчащими из неё обрезками стеблей и мелким ярко-зеленым побегам, волей случая, не попавшим под её кроссовки.

Фрея опасалась, что невольный спутник начнет по примеру своего младшего сородича приставать к ней с расспросами, или будет хвастаться своими подвигами. Но тот помалкивал, пристально разглядывал девушку, время от времени лениво сгоняя слепней с бронзовой кожи. Поначалу это её обрадовало. Ни рассказывать, ни слушать девушке не хотелось. Однако вскоре Фрее стало очень неуютно под взглядом молодого мужчины. Она почему-то подумала, что так смотрят на очень дорогую вещь в магазине, когда после долгих терзаний наконец-то решаются купить. Сквозь благожелательное любопытство, с которым мужчина наблюдал за девушкой, пробивалась властная и непоколебимая уверенность в своих правах на неё.

— Почему ты не поешь? — вдруг нарушил молчание Глухой Гром.

— Не хочу, — буркнула Фрея, палкой отодвигая в сторону кучу оборванных листьев.

— Из-за меня? — усмехнулся охотник. — Может, я лучше спрячусь? Тогда ты подумаешь, что меня нет, и запоешь.

— Но ты же все равно будешь здесь, — напомнила она ему непреложную истину.

Молодой человек нахмурился.

— Я помог тебе отделаться от глупых мальчишек, а ты даже не хочешь меня отблагодарить.

Девушка насторожилась. Но её спутник по-прежнему сидел в редкой тени дерева, не делая даже попытки встать. Фрея вздохнула. От царившего в душе подъема и легкости ничего не осталось.

«Вам хочется песен? — вдруг вспомнила она чьи-то слова. — Их есть у меня».

Девушка сняла рукавицу, вытерла выступивший на лбу пот.

Она замолчала, сообразив, что не помнит больше ни одного слова.

— О чем ты пела? — сидевший, скрестив ноги, Глухой Гром поставил одну из них вертикально, и подавшись вперед, оперся локтем о колено. Юбка задралась, демонстрируя привычное для аратачей отсутствие нижнего белья.

— Девушка просит раненого юношу не умирать, — выдала свою интерпретацию известного произведения Зефиры (или Земфиры?) Фрея, отведя глаза. — «Нашел, чем хвастаться, дурак!»

— Это неправильная, дрянная песня! — нахмурился молодой охотник, поднимаясь на ноги. — Никогда больше не пой её просто так! Иначе накличешь беду.

— Тогда я вообще буду молчать! — огрызнулась девушка, резко обрывая побеги с длинного стебля.

Мужчина открыл рот, очевидно собираясь выдать очередное нравоучение, но замер, тревожно прислушиваясь. Глядя на него, Фрея тоже стала настороженно озираться. Вроде ничего подозрительного не видно и не слышно. Ветер шумит, птички поют, жужжат у лица мелкие кровососы. Все как всегда. Но что-то же насторожило опытного охотника? Не глядя, тот взял прислоненное к дереву копье.

Девушку так и подмывало спросить, в чем дело. Но она стойко держалась. Только встала на ноги, отряхнув с подола зубчатые листочки.

Но тут мужчина, расслабившись, хмыкнул, а Фрея услышала негромкий треск сухих веток. Среди деревьев мелькнуло серое пятно. В одежде такого цвета ходил только один человек.

— Что ты забыл здесь, Отшельник? — не слишком вежливо поинтересовался Глухой Гром. — Хочешь заступиться за внука?

— А разве нужно? — удивился старик, подходя ближе. — Что такого натворил Ловящий Снег?

Девушка с искренним злорадством заметила тень растерянности на красивом лице молодого аратача.

— Я пришел к Фрее, — продолжал Отшельник. — Мы не успели, как следует, поговорить. А Мутный Глаз сказал, что она ушла за крапивой.

— О чем? — насторожился охотник. — Ты уже слишком стар, чтобы гулять с девушками.

— О её мире, — невозмутимо ответил незваный гость. — Хочу узнать, похож ли он на мой.

И с самым невинным видом поинтересовался.

— А что ты тут делаешь?

— У нас свидание, — усмехнулся молодой человек. — И ты здесь лишний!

— Нет никакого свидания! — немного торопливее, чем хотелось, возразила девушка. — И я рада тебя видеть, Отшельник.

— Как видишь, — с издевкой развел руками старик. — Мне рады, а ты можешь уйти.

Глухой Гром демонстративно сел, скрестив ноги. Крылья его гордого носа нервно раздувались, а густые брови хмуро сошлись к переносице.

— Ты говорила, что твой вигвам очень высокий, — напомнил Фрее Отшельник. — Помнишь, сколько там уровней?

— Пять, — сразу ответила она, вновь приступая к работе. Разговоры разговорами, а нитки нужны.

— Вот как? — даже не пытался скрыть свое удивление собеседник. — Только в великом Радле есть такие высокие… жилища. Должно быть, ты жила в главном селении своего племени?

— Пять поставленных друг на друга каменных вигвама? — недоверчиво покачал головой Глухой Гром. — Сколько же людей там живет?

— Много, — ответила Фрея, задумавшись. Она даже перестала обрывать листья, пытаясь вспомнить, как звучит слово «сотня» на языке аратачей. Но, оказывается, что девушка его ни разу не слышала.

— Десять раз по десять, — наконец нашла она выход.

— Не многовато ли? — усомнился Отшельник.

А охотник обидно захохотал:

— В одном доме живет целое племя: Ты рассказываешь сказки, не хуже чем Неугомонный Заяц.

Спорить с ним не хотелось, поэтому девушка равнодушно пожала плечами.

— Мне так кажется.

— Кем был твой уважаемый отец? — спросил старик, тут же пояснив. — Чем он занимался? Делал какие-то вещи? Или менял их?

— Не помню! — громко проворчала Фрея. — Чего ты хочешь, если я даже имени своего не знаю?!

— Так расскажи, что знаешь, — настаивал Отшельник.

Она устало убрала упавшую на глаза прядь волос.

— Нет, так ничего не получится. Лучше ты спрашивай, а я буду отвечать.

— Ты помнишь свое стойбище или хотя бы жилище?

— Я точно знаю, что там много высоких каменных вигвамов, — осторожно ответила девушка. — И они стоят ровными рядами.

— Уже хорошо, — поощрительно улыбнулся старик. — А жилище?

— Его лучше.

— Хорошо, — четкий ответ воодушевил собеседника. Расправив полы длинного одеяния, он спросил:

— Из скольких отдельных… жилищ оно состояло?

Сообразив, что речь, скорее всего, идет о комнатах, Фрея честно попыталась вспомнить, сколько их было.

— В двух жили, в одной… мылись, в одной готовили еду, — перечислила она. — Значит, всего четыре.

Аратач вновь насмешливо фыркнул, но от комментария отказался.

— Не так мало, — уважительно хмыкнул Отшельник и, покопавшись в кожаном мешочке на поясе, достал кружочек из белого металла. — А вот такие штуки у вас есть?

Заинтересовавшись, девушка протянула руку.

Старик положил монету на грубую кожу рукавицы. В том, что это именно денежка, не оставалось никаких сомнений. На одной стороне грубое изображение птицы с крючковатым клювом и цепочка непонятных знаков, на другой профиль человека в какой-то шапке с крылышками.

— Есть, — кивнула Фрея, возвращая кружочек собеседнику.

Он задавал еще много вопросов, очень переживая, когда девушка не понимала, что его интересует. Очевидно, многие вещи и понятия старик просто не мог объяснить с помощью языка аратачей.

Часто, даже зная ответ, Фрея не спешила его озвучивать, отделываясь стандартными: «Не знаю, не помню». Так у неё хватило ума ничего не говорить об электричестве, автомобилях, Интернете и т. д. В общем, обо всем, что касалось технического уровня своей цивилизации. Кстати, именно расспросы Отшельника помогли девушке вспомнить столь мудреное слово и его значение. Всплыли из памяти еще кое-какие мелочи. Но и собственное имя, и облик матери по-прежнему оставались тайной. Зато из этих вопросов она кое-что поняла о родине Отшельника. Если Дети Рыси жили классическим первобытно-общинным строем, то за морем уже царило рабовладение.

Глухой Гром, раздосадованный появлением неожиданного гостя, вначале внимательно слушал их разговор. Но постепенно его мужественное лицо приобрело скучающе-недоверчивое выражение. Он стал все чаще хмыкать, фыркать, махать рукой. Однако сдерживался и помалкивал. До тех пор, пока речь не зашла об образовании.

Услышав, что в племени Фреи учатся одиннадцать лет (про высшее образование она благоразумно промолчала) аратач зашелся диким истерическим смехом, удивившим даже Отшельника.

Вытерев выступившие слезы, молодой мужчина убежденно заявил:

— Чему может учиться женщина столько лет? Да у Детей Рыси девочки без косичек уже знают, как приготовить мясо, выделать шкуру, где искать вкусные корешки и какие грибы нельзя есть.

Он гордо расправил плечи.

— Я прошел посвящение через шесть лет. Даже Одинокий Орех ходит в «рысятах» только восьмой год. И то над ним смеются все девушки племени. Неужели ваши мужчины настолько глупы, что им приходится учиться целых одиннадцать лет?!

Он снова расхохотался.

— Видимо, вместо воспоминаний Владыка Вод набил твою память глупыми сказками!

— Не нравится — не слушай! — огрызнулась девушка, укладывая в корзину очередной пучок очищенных крапивных стеблей.

Взвалив корзину на плечо, она, никому ничего не говоря, пошла к ручью. За её спиной мужчины о чем-то горячо заспорили. «Ну вот — нашли себе занятие, — усмехнулась Фрея. — Может, за мной не потащатся?»

Увы, наивные надежды разбились в прах через какие-нибудь двадцать шагов. Нагнав её, Глухой Гром сначала шел рядом, а потом занял место впереди.

— Почему ты не поешь? — внезапно бросил он через плечо.

— Язык устал, — буркнула девушка. — От разговоров.

— Хочешь, я его прогоню? — предложил молодой охотник.

— Нет! — твердо возразила Фрея. — Он старый человек, и к нему надо относиться с уважением.

Аратач недовольно засопел.

Возле ручья она подвязала себе платье, подняв повыше подол. Еще раз щеголять голой перед наглым охотником девушка не собиралась. Хорошего — помаленьку.

Вскоре их догнал немного отставший Отшельник. Едва отдышавшись, он вновь начал задавать вопросы. Какие кушанья готовят у неё на родине? Пьют ли её соотечественники напиток из испорченных ягод? Каким духам поклоняется народ Фреи? Строят ли им жилища? И еще великое множество всякой ерунды, вроде того, как зовут их главного вождя, и сколько у него жен?

Наконец, к неописуемой радости девушки фонтан его любопытства иссяк. Старик вновь проводил её к недорезанным зарослям и, оставив наедине с Глухим Громом, удалился.

Тот сидел с ней еще часа полтора. Но в конце концов, и у него тоже отыскались какие-то насущные дела. Так что последнюю корзину крапивы в ручей она укладывала в одиночестве.

Чистой, голодной, усталой, но в гораздо более приподнятом настроении возвращалась Фрея в селение. Рассказав Расторопной Белке о своих достижениях, девушка, как бы между прочим, попыталась узнать, где можно раздобыть достаточно длинную веревку? И с удивлением узнала, что данный предмет в большом дефиците у аратачей. Несмотря на умение делать нитки из крапивы, Дети Рыси, в основном, использовали кожаные ремни или веревки из оленьих кишок.

Поужинав, Фрея произвела осмотр вигвама. Результаты её не обрадовали, но и не сильно огорчили. Если связать все, что нашлось в хозяйстве старухи, может получиться веревка длиной метров шесть. Крючок, не заморачиваясь, решила сделать из сучковатой палки, дав самой себе обещание, завтра же её отыскать.

Но на следующий день с утра зарядил мелкий, противный дождь. Похолодало. Тем не менее, хозяйка погнала девушку за хворостом для очага. На робкое замечание, что в вигваме есть запас сухих дров, аратачка заявила, уперев руки в бока:

— А на чем ты завтра будешь мясо варить, глупая девчонка, если дождь не закончится?

Фрея с тихой тоской прислушалась к шуму капель, падавших на березовую крышу жилища. Покачав головой, Расторопная Белка вытащила из своего ложа большую темно-коричневую шкуру с обширными проплешинами. Что-то бормоча себе под нос, связала верхние концы в узел. Получилось что-то вроде кулька. Набросив его на плечи девушки, аратачка с удовольствием заявила:

— Чтобы не замочило.

— Спасибо, — недовольно проворчала Фрея, выбираясь из вигвама. — За заботу.

Сидевший у очага Мутный Глаз коротко бросил, не отрываясь от очередной корзины:

— Занавеску не забудь опустить. Тепло выпустишь!

«Вот и лето прошло», — грустно думала девушка, пробираясь по опустевшему селению. Дождь, сеявший сквозь прохудившееся небо, загнал хозяек в жилища. По пути в лес Фрея не раз поблагодарила Расторопную Белку за импровизированный плащ.

Увы, но пока она набрала охапку хвороста, успела озябнуть, промочить ноги, а шкура на плечах стала просто неприподъемной.

Вернувшись, грязная, усталая и злая девушка застала в вигваме гостью.

В женской части на ложе сидела Кудрявая Лиса, зло сверкнувшая в её сторону покрасневшими глазами. Расторопная Белка тут же засуетилась, помогая названной дочери. Быстро освободила место под хворост рядом с входом. Сняла и повесила сушиться на поперечную перекладину вымокшую шкуру.

Ежась от холода, девушка прошла мимо сурово поджавшей сухие губы старухи в затаившуюся под крышей темноту, где торопливо разделась, завернувшись в меховое одеяло.

«Не хватало еще какое-нибудь ПМС подхватить, — раздраженно подумала она, вытирая сбежавшую с носа каплю. — То есть ОРЗ, конечно».

Воровато оглядываясь на хлопотавшую у очага хозяйку вигвама, Кудрявая Лиса, пододвинувшись к Фрее, тихо прошипела:

— Отстань от моего сына, дрянная девчонка!

— Я к нему не приставала! — огрызнулась девушка.

— Все знают, что ты его заколдовала! — продолжала старуха, брызгая слюной. — Меня не обманешь! Решила в наш вигвам хозяйкой войти, немочь белая!

— И не думала, — фыркнула Фрея, согреваясь. — Я и колдовать то не умею. Не веришь, у Колдуна спроси. Он про меня больше меня знает.

— Убить тебя надо! — не слушая, бубнила Кудрявая Лиса, потрясая сухоньким кулачком.

— Да за что?! — не выдержав, рявкнула девушка. — Что я вам сделала?!

Собеседница испуганно отшатнулась.

— Не кричи на старых людей! — одернул её с хозяйского места Мутный Глаз.

— Не буду, — огрызнулась Фрея, отворачиваясь.

— Ну, какая из тебя жена моему сыну? — уже тише продолжала гостья. — Он лучший охотник в роду Палевых Рысей, а ты неумеха криворукая.

— Это почему неумеха?! — неожиданно взвилась Расторопная Белка, исподтишка следившая за их разговором. — Фрея уже многому научилась. Вот хоть на платье это посмотри. Она его сама перешила. И шкуру лесного быка не хуже меня выделала.

— Все равно, не нужна нам такая невеста, — сурово насупилась Кудрявая Лиса. — У меня внук растет. Ему мать из нашего народа надо. Да и нет никакой Фреи. Есть Бледная Лягушка, кость выбеленная, поганка ядовитая! Так Колдун сказал.

— Хватит ругаться! — оборвала её девушка. — Говори, зачем пришла!

— Сына моего в покое оставь! — закричала старуха. — Сумела заколдовать, сумей и отвадить! Я пока добром прошу.

Фрея покачала головой, стараясь рассмотреть в полумраке черты лица матери Глухого Грома. Случай тяжелый, клинический, вялотекущая шиферония, то есть шизофрения, кажется. О чем-то говорить, что-то доказывать бесполезно. Эта старая ведьма все равно не поверит ни одному её слову.

Вылив на девушку всю грязь скопившегося негодования, Кудрявая Лиса ушла, зло бросив на прощанье:

— Придешь в наш вигвам — убью!

Услышав такое, Расторопная Белка так и застыла с открытым ртом, растерянно переводя взгляд с приемной дочери на супруга. Тот сухо по-стариковски засмеялся.

— Видно, сильно ты полюбилась Глухому Грому. Даже мать никак не отговорит. А ведь раньше он её всегда слушал.

— Ох, попала ты, девонька, как орех между двух камней, — покачала головой хозяйка. — Убить, может, и не убьет, но и жить по-человечески точно не даст.

Она наклонилась к уху Фреи:

— Сама со свекровью три года мучилась.

— Почему вы решили, что он возьмет меня в жены? — нахмурилась девушка. — И с чего взяли, что я соглашусь?

— Иначе, Кудрявая Лиса не прибежала бы, — отозвался старик, ловко заправляя гибкий прут.

— И женихов у тебя больше не осталось, — добавила Расторопная Белка.

Фрея промолчала, плотнее кутаясь в одеяло.

Дождь перестал к следующему полудню, но солнышко все еще пряталось за облаками, лишь изредка бросая на землю робкие, торопливые, как будто испуганные, лучи. Зато от них тут же миллионами звездочек вспыхивала мокрая трава, крыши вигвамов и отяжелевшая от влаги листва.

Крапиве требовалось лежать в воде не менее двадцати дней, поэтому, выполнив все задания хозяйки, девушка провела остатки дня, доделывая выкройку кожаных штанов. Прошедший дождь словно смыл страхи соседей. Женщины уже не отворачивались от неё, привычно глядя, как на пустое место, а дети нашли себе новую забаву. К тому же, солнце, словно набравшись сил, стало пригревать все сильнее, делая возможным поход к Копытному озеру и погружение в его прохладные воды с целью извлечения валявшейся там штуковины. Фрея уже начала обдумывать детали предстоящей экспедиции. Она пару раз виделась с Одиноким Орехом. Тот подчеркнуто не обращал на неё внимания, а его младшие приятели злобно шипели вслед злыми котятами.

Вновь появившаяся цель, отсутствие настырных женихов и ревнивых соперниц сделало жизнь девушки если не счастливой, то вполне сносной. Увы, подобная идиллия не могла тянуться слишком долго.

На третий день после дождя охотники принесли в стойбище мясо большого, жирного медведя. Вождь, как полагается, наделил каждого из родичей причитающейся порцией, а когда почти все разошлись, отдал шкуру Глухому Грому.

Когда Фрея узнала об этом от довольной Расторопной Белки, у неё тревожно екнуло сердце. Но мясо уже сварилось, а молодой охотник все не появлялся.

Девушка стала надеяться, что тот отыскал себе новый предмет страсти. Однако она сильно недооценила упорство аратача. Он пришел, когда семейство Мутного Глаза заканчивало обедать. Одетый в новую рубаху, расшитую ракушками, иглами дикобраза и цветными нитками. В новых териках с длиннющей бахромой, он, привлекая всеобщее внимание, торжественно шествовал к их вигваму, неся в руках темно-бурый, почти черный мохнатый сверток.

Тут же со всех сторон стали подтягиваться любопытные соседи и радостно галдящая детвора.

— Мутный Глаз! — громко и торжественно объявил молодой человек, глядя на хмурого старика. — Все охотники рода Палевых Рысей видели, как я убил этого медведя. Пусть его мех согревает тебя в разлуке с приемной дочерью, которую я зову войти хозяйкой в мой вигвам.

«Асбест! — подумала Фрея, нервно сглотнув образовавшийся в горле комок. — Точнее, абзац или, вернее, песец. Короче — приехала!»

Ужасно гордый собой аратач положил свернутую шкуру на землю. В напряженной тишине Мутный Глаз, кряхтя, встал со своего места, обошел вокруг костра, и присев, провел широкой ладонью по длинной жесткой шерсти.

— Большой зверь, — негромко произнес старик. — Хороший подарок, храбрый Глухой Гром.

Потом взглянул на оторопело молчавшую супругу.

— Чего смотришь? Берите, уделывайте. Это ваше дело, женское.

Опомнившись, Расторопная Белка хлопнула себя по ляжкам.

— Бледная Лягушка, возьми корзину, иди за мхом на болото. А я пойду мочу собирать.

Девушка молча накинула на плечо ремень.

— Я тебя провожу до леса, — снисходительно, словно делая одолжение, проговорил Глухой Гром.

Фрея хотела огрызнуться, но потом равнодушно пожала плечами.

— Как скажешь, — её мысли сейчас лихорадочно вертелись вокруг новой напасти, обрушившейся на её бедную голову.

Соседи начали расходиться, обмениваясь впечатлениями. До девушки донесся обрывок брошенной фразы: «…охотник дрянной девчонке достался».

— К тебе приходила моя мать, — понизив голос до шепота, сказал Глухой Гром, едва возможные слушатели отошли подальше.

Не уловив в его словах вопроса, Фрея промолчала.

— Знаю, — продолжал спутник. — Ты ей не нравишься. Но я не хочу другой жены, кроме тебя.

«Судя по тому, каким тоном он это произнес, мне следует бурно разрыдаться, — со злобной иронией думала девушка. — Повиснуть на шее или лучше всего грохнуться в обморок от счастья».

Однако вслух только буркнула с усталой обреченностью.

— Жаль, я этого не хочу.

Мутный Глаз, её названный папуля в этом мире, благосклонно приняв подарок от потенциального жениха, автоматически давал согласие на брак.

— Разве я плохой охотник? — вскипел негодованием Глухой Гром. — Я…

— Хороший! — торопливо признала Фрея, спасая мозги и уши от очередной порции хвалебных рассказов.

— Тогда, почему ты не хочешь? — хмурясь, продолжал допытываться спутник. — Чем я для тебя плох?

— Слишком хорош, — вздохнула девушка.

«Как объяснить этому самовлюбленному балбесу, что он мне просто не нравится? — раздраженно думала Фрея. — Ну, ни на мизинец. Даже в сравнении с Одиноким Орехом».

— В молодости женщины часто не знают своих желаний, — с видом умудренного жизнью знатока вещал Глухой Гром. — Не бойся, тебе понравится быть моей женой.

«Угу, — мрачно хмыкнула про себя девушка. — Как зайцу на волчьей свадьбе».

— Я решил, что пока ты не научишься всему, что должна знать хозяйка, главной женщиной в нашем вигваме будет моя мать.

Услышав это, Фрея едва не расхохоталась. Аратачки умели устраивать громкие скандалы, несмотря на оплеухи мужей. Но поднять руку на мать, считалось у Детей Рыси очень серьезным проступком. Видимо, так и не уговорив Кудрявую Лису, заботливый сынок решил умаслить мамашу таким вот оригинальным способом. Отдав ненавистную невестку ей в полную власть.

— Это ненадолго, — попытался успокоить девушку молодой человек. — Она уже старая, скоро уйдет к предкам.

Фрея долго молчала, слушая перечисления богатств, ожидавших её в их будущем вигваме. Но, когда они подошли к кромке леса, и охотник собрался возвращаться к своему жилищу, девушка осторожно тронула его за рукав.

— Ты мне не нравишься, Глухой Гром. Я не хочу быть хозяйкой в твоем вигваме. Ответь, зачем тебе такая жена?

— Затем, что я тебя хочу, — очень серьезно сказал аратач. — С первой нашей встречи. И даже раньше. Когда умерла моя первая жена, вождь, мать, Колдун, все вокруг советовали мне, как можно скорее взять в вигвам новую хозяйку. Но я не торопился. Словно мудрые предки или какие-то добрые духи заставляли меня ждать кого-то. Оказалось — тебя.

«Поэтому ты меня и избил в первый же день нашего знакомства», — тут же вспомнила Фрея.

А собеседник снова приобрел свой обычный самодовольный вид.

— Я знаю, что у Мутного Глаза и Расторопной Белки нет для тебя подходящего приданого. Но у меня остались вещи Певчей Сойки. Моя мать научит тебя, как их перешить.

Ничего не говоря, девушка углубилась в лес, спиной чувствуя противный, насмешливо ласковый взгляд.

«Обычно так дедушки смотрят на расшалившихся внуков, — подумала Фрея. — А внуки на любимых хомячков».

Торопиться к болоту она не стала. Встретив по дороге кустики с уцелевшими синими ягодами, тут же уселась подсластить горе лесным лакомством, а за одно подумать и о делах своих скорбных.

Шальную мысль сбежать прямо сейчас куда глаза глядят, отбросила сразу. Найдут, ковра-вертолета у неё нет, а умение Детей Рыси идти по следу сомнения не вызывает. Неужели придется идти в жены к этому тупому культуристу? Девушку передернуло. Нет, только не это.

— Я же его облюю с ног до головы в первую же брачную ночь! — морщась, словно от зубной боли прошептала Фрея. — Или с катушек съеду окончательно!

Перспектива совместной жизни с Глухим Громом и его чокнутой мамашей казалась абсолютно чудовищной. Но девушка ясно понимала, что её уже никто не спасет от этого брака.

Она подняла глаза к небу.

— Слушай ты, не знаю, как там тебя зовут. Да и есть ли ты вообще. Но если слышишь, то имей совесть, сколько можно!

Девушка всхлипнула.

— Ты вырвал меня из родного дома, лишил памяти, из привычного мира засунул в эту первобытную задницу. Неужели этого мало? Чего тебе еще надо? Зачем хочешь отдать меня за этого придурка? Неужели не видишь, что я его терпеть не могу?

Она вытерла злые слезы.

— Или, может, ты все-таки хочешь моей смерти? Козел!

Фрея погрозила небу кулаком.

— Так знай, я не хочу быть его женой и не буду! Понял?!

Девушка вытерла с ладони раздавленные ягоды. Стало легче. Она слабо улыбнулась. Кажется, есть способ оттянуть свадьбу до праздника Саненпой или Первого снега, когда аратачи встречают новый год. Проблему это не решит, но даст время для передышки. Надо как следует изучить их обычаи, может, удастся отыскать какую-нибудь зацепку и избавиться от жениха. Или он найдет другую из местных посговорчивее.

Тяжко вздохнув, Фрея с сожалением встала. Пора идти за мхом, а то Расторопная Белка вся на нервы изойдет. Но названная мамаша, поджидавшая её с двумя кувшинами вонючего продукта, не сказала ни слова упрека.

Весь остаток дня, пока возились со шкурой, девушка чувствовала себя как на иголках, ежеминутно ожидая, что кто-то из стариков заговорит с ней о сватовстве Глухого Грома. Но те вели себя, как ни в чем не бывало, от чего Фрея немного успокоилась, решив, что все её хитроумные планы еще какое-то время не понадобятся.

Солнце давно село, а они с Расторопной Белкой все возились по хозяйству. Когда девушка внесла в вигвам лежавшие у очага шкуры, чтобы на них не пала роса, то с удивлением обнаружила, что Мутный Глаз не спит. Сидя на ложе, он медленно переставлял на алтаре фигурки, что-то тихо бормоча себе под нос.

— Бледная Лягушка! — окликнул её старик, когда Фрея собралась выйти из жилища.

Сердце её испуганно екнуло.

— Сядь, — Мутный Глаз указал на женское ложе. — Я стану говорить, а ты будешь слушать.

На подгибавшихся ногах она медленно прошла на место. В жилище быстро влезла Расторопная Белка с котелком и плотно задернула занавеску.

— Глухой Гром хочет взять тебя хозяйкой в свой вигвам, — торжественно провозгласил старик. — Я согласился. Он храбрый и умелый охотник. С ним твои дети всегда будут сыты.

— Но я пока не хочу замуж, — возразила девушка. — Разве аратачи заставляют своих дочерей идти в жены к тем, кто им не нравится?

— Тебе не нравится Глухой Гром? — довольно неубедительно сыграл удивление Мутный Глаз.

— Не нравится, — подтвердила Фрея.

— Он лучший молодой охотник нашего рода! — напомнила старуха и стала торопливо перечислять. — У него новый вигвам, много шкур и красивой одежды.

— Не с вещами жить, а с человеком! — огрызнулась девушка. — В его вигвам я не пойду!

— Пойдешь! — с неприкрытой угрозой проговорил хозяин. — Ты нам здесь не нужна!

— Вы меня выгоняете? — вскинула брови Фрея, в глубине души ожидавшая нечто подобное.

— Мы тебе добра желаем, — всхлипнула Расторопная Белка. — Жену Глухого Грома никто обидеть не посмеет.

— Я буду сама себя защищать! — упорствовала девушка. Прекрасно понимая, что названные родители от неё все равно не отстанут, Фрея не собиралась приводить главные аргументы. Пусть поуговаривают, а там она уступит, выторговав себе отсрочку.

Мутный Глаз зашелся старческим перхающим смехом.

— Что ты можешь, глупая девчонка? С сопливым «рысенком» едва справилась.

— Но все-таки сумела, — невозмутимо проговорила девушка.

— Зато тебя женщины чуть не убили! — напомнила старуха. — А будешь за Глухим Громом, тебя все уважать станут за такого-то мужа.

— Но я никакого мужа не ищу, — продолжала талдычить свое Фрея. — Пока.

— Довольно! — хозяин встал и, обойдя очаг, подошел к ней, свирепо уставившись сверху вниз на продолжавшую сидеть девушку. — Ты станешь хорошей хозяйкой в вигваме Глухого Грома. Или я… Я откажусь от тебя и не стану кормить! И иди, куда хочешь! Ты не из рода Палевых Рысей! Ты даже не аратач, Бледная Лягушка.

— Но ведь ты назвал меня своей дочерью, — не удержавшись, горько усмехнулась Фрея. — Забыл на старости лет?

Взгляд Мутного Глаза вспыхнул хищным огнем. Она едва успела перехватить занесенную для удара руку, с восторгом и удивлением чувствуя, что не слабее драчливого старикашки. Поднявшись на ноги одним плавным, слитным движением, девушка оказалась на полголовы выше аратача.

Лицо того побелело, под сухой морщинистой кожей заходили желваки. Фрея разжала пальцы. Мужчина вновь взмахнул рукой, на этот раз гораздо стремительнее. Тем не менее, девушка сумела задержать его кулак у своего лица.

— Ты больше не будешь меня бить! — твердо сказала она. — Если вы меня гоните, я уйду к Глухому Грому. Но сделаю это так, как это полагается у Детей Рыси

Как Фрея и предполагала, подобное заявление ввело стариков в ступор. Опомнившийся первым, Мутный Глаз настороженно поинтересовался:

— О чем ты говоришь?

— В нашем племени принято, что молодые охотники выбирают себе жен после Праздника Посвящения…

— Нет! — не дослушав, рявкнул аратач. — Я не желаю терпеть тебя в своем жилище до начала следующего лета!

— Хорошо, — покладисто согласилась девушка, не очень-то рассчитывавшая на подобное счастье. — Тогда до праздника Первого снега. К этому времени мои волосы немного отрастут.

Она поправила рукой то, что при большой фантазии можно назвать прической.

— Так чтобы названная мать Расторопная Белка смогла заплести их в три косы. А после того, как я стану женой Глухого Грома, то сделаю из них две, как и положено женщине рода Палевой Рыси.

Мутный Глаз молчал в замешательстве.

— Бледная Лягушка — все-таки не вдова, чтобы так просто перейти жить к мужу, — робко вмешалась супруга. — А на празднике Саненпой тоже жен выбирают.

Делая вид, что не слышит, старик продолжал буравить взглядом Фрею.

— Не дело, девицу без кос замуж отдавать! — уже решительнее заявила Расторопная Белка.

— Пусть будет так, — неохотно согласился Мутный Глаз. — Но после праздника Первого снега я не хочу видеть тебя в своем жилище!

— Я не приду сюда по доброй воле, — искренне пообещала девушка.

Удовлетворенно кивнув, собеседник продолжил:

— Завтра пойдешь к Глухому Грому и скажешь, что станешь хозяйкой в его вигваме в праздник Первого снега.

— Нет, — покачала головой Фрея, вспомнив обычай аратачей. — Когда он придет просить меня в жены, ты объяснишь ему все сам, как названный отец.

— Так полагается, — поддакнула супруга.

Отвернувшись, старик прошаркал к своему ложу. Сев на стопу шкур, он глухо произнес:

— Еще раз тронешь меня, убью!

После чего лег и, повернувшись к очагу спиной, закутался в одеяло.

Ничего не говоря, девушка стала раздеваться.

— Спас тебя Владыка Вод, — вполголоса прошептала Расторопная Белка, когда вигвам погрузился в темную, сонную тишину.

— Не совсем, — возразила Фрея. Она тоже не могла заснуть после вымотавшего все нервы разговора.

— Как он тебя не убил? — продолжала бубнить старуха. — Или не покалечил за такие слова?

«Сил не хватило», — ответила про себя девушка, вслух проговорив. — Мутный Глаз добрый, как настоящий отец.

Старуха тихо засмеялась

На следующий день Дети Рыси готовились к сбору желудей. Мероприятие считалось настолько важным, что Колдун устроил по этому поводу целое представление. И не удивительно. Орехи считались лакомством, но именно из желудей после обработки в кипящей воде делали муку, из которой готовили лепешки, занимавшие значительное место в рационе аратачей.

«Бедноватый у него репертуар», — думала Фрея, наблюдая за прыжками и ужимками толстяка, облаченного в незнакомую маску. Привычно колотил в бубен вечно сонный молодой помощник в замызганной рубахе. Дымилась на углях трава, вызывающая видения. Глухо брякали деревяшки, и тоненько звенел знакомый колокольчик.

Но её новые сородичи пристально следили за пляской Колдуна, оценивали каждое движение, внимательно вслушиваясь в беззвучные выкрики. Внезапно девушка с удивлением заметила, что тоже стала дергаться в ритме, задаваемом глухими ударами по натянутой коже. «Не хватало еще запрыгать тут с ним вместе, — опомнившись, фыркнула она. — Получится парный танец придурков!»

Рухнув на траву и проблевавшись, Колдун что-то пробормотал склонившемуся над ним вождю. Белое Перо, резко выпрямившись, приказал Ловкому Сычу помочь уложить старика на расстеленную волчью шкуру.

По толпе пробежал тревожный шепоток. Заинтересовавшись, девушка прислушалась к разговору стоявшей рядом пары. Весенний Волк, обращаясь к жене, тихо сказал:

— Предки передали, что вместе с желудями в наши корзины может попасть и беда.

Женщина, перехватив заинтересованный взгляд Фреи, резко отвернулась.

Однако не все оказалось так плохо. Расторопная Белка, наблюдавшая за сеансом практической первобытной магии в компании соседок, потом разъяснила, что толстяк частенько делает подобные мрачные предсказания.

— Когда сбываются, — вздохнула она, привязывая ремень к корзине. — Когда нет. Прошлый год кабанами стращал. Хорошо, предки отвели беду, и ничего не случилось

На сбор желудей выходили почти всем родом. При этом мужчины не только охраняли женщин от диких зверей, кабанов, медведей, горных львов. Но и принимали непосредственное участие в процессе, обстукивая ветви дубов крепкими палками. А ловкие «рысята» забирались в кроны, стряхивая желуди вниз.

Этот день считался как бы полупраздничным. Первую набранную корзину вечером поставили у священного столба предков. Там же развели костер, на котором зажарили двух годовалых поросят.

Фрее тоже пришлось идти на пир. Не оставаться же голодной? Расторопная Белка наотрез отказалась готовить мясо, а грызть твердокаменные лепешки как-то не хотелось. Там девушку подстерег Глухой Гром, уже получивший от Мутного Глаза согласие на их брак, и поэтому чрезвычайно довольный собой.

— Ты правильно поступила, что решила подождать до праздника Саненпой, — одобрительно, но со своим обычным высокомерием заявил он. — Мы поступим так, как полагается по обычаям Детей Рыси.

«Я бы и дольше подождала», — раздраженно подумала Фрея, чувствуя, как жирная, ароматная кабанятина становится безвкусной от одного присутствия будущего супруга.

Он еще что-то говорил, а девушка лихорадочно искала повода избавиться от его компании.

— Я пойду, отнесу Мутному Глазу мясо, — не смогла придумать ничего лучшего Фрея. — А то у него спина разболелась. В вигваме лежит.

— Да я его тут недавно видел, — удивился молодой охотник, оглядываясь.

Девушка затаила дыхание. К счастью, вздорный старикашка не попался на глаза Глухому Грому. Зато он напросился её проводить. Едва пламя костра скрылось за вигвамом, охотник, быстро шагнув к ней, по-хозяйски положил руки на талию.

— Сегодня не праздник Первого снега! — попыталась она вырваться.

Но аратач уверенно и вместе с тем мягко притянул девушку к себе. Та уперлась ему в грудь, чувствуя под ладонями твердые, словно отлитые из камня, мускулы.

— Ты не должна меня бояться, — проговорил Глухой Гром голосом, полным нежности и ароматом с рождения не чищеных зубов. — Я никому не дам тебя обидеть. Ни зверю, ни человеку, ни злому духу. Со мной твой желудок всегда будет полон мяса, а лоно — радости.

— Отпусти меня! — попросила Фрея.

Лежащие на талии сильные руки и последнее обещание будущего супруга не вызывали у неё большого восторга, но и блевать уже не тянуло. Быть может, через какое-то время она вновь станет нормальной женщиной. Но тут девушка вновь вспомнила, как Глухой Гром бил её. Нет, только не с ним!

— Мне надо отрастить косы. Иначе это будет неправильно.

Фрея произнесла эти слова машинально, однако они подействовали. Мужчина отступил.

— Мудрые слова, — произнес он даже с некоторой долей уважения.

Остаток пути до вигвама аратач рассказывал, какой он замечательный охотник, как его уважают родичи, и как он обязательно станет старейшиной или даже вождем. Не доходя десятка шагов до погасшего очага, девушка попрощалась с молодым честолюбцем.

Как она и думала, в жилище никого не оказалось. Поужинав, Фрея легла спать с нехорошим предчувствием, мучившим её после разговора с Глухим Громом.

Старики вернулись поздно. Едва войдя в вигвам, Расторопная Белка накинулась на приемную дочь, только что успевшую задремать к этому времени.

— Ах ты, дрянная девчонка, погубить нас хочешь?! Мало мы тебе добра делали?! Пусть отсохнет твой поганый язык! Пусть Владыка Вод навсегда спрячет тебя в самом глубоком и вонючем болоте!

— Да в чем дело?! — взвилась девушка, переводя недоуменный взгляд с брызжущей слюной старухи на озабоченного Мутного Глаза.

Через четверть часа ругани и причитаний Фрея выяснила, что их встретил Глухой Гром и рассказал о мнимой болезни старика. Вот они и решили, что приемная дочь задумала наслать хворобу на Мутного Глаза.

— Да я просто хотела, чтобы он от меня отстал! — в отчаянии закричала девушка, абсолютно сбитая с толку такой неадекватной реакцией аратачей. — Вот я и сказала первое, что пришло в голову. Простите меня. Я не хочу, чтобы Мутный Глаз болел. Пусть живет, пока не надоест!

Странно, но эти слова как-то сразу успокоили Расторопную Белку.

— Ты настолько глупая, что не смогла придумать ничего лучше, как призвать болезнь в наше жилище?

Фрея скорбно покачала головой.

— Ну откуда мне знать, что мои слова кому-то навредят?! — возопила в конец расстроенная девушка.

— Видно Владыка Вод у тебя не только память отнял, но и разум, — глухо проговорил Мутный Глаз. — Разве ты не знаешь, что речь человека слушают не только люди, но и предки, незримо присутствующие рядом с нами, и даже злые духи.

— Я этого не помню, — беспомощно развела руками Фрея.

— Ты должна исправить свой глупый поступок, — решительно заявила Расторопная Белка.

— С радостью! — поспешно согласилась непутевая приемная дочь. — Но как?

— Я покажу.

Девушка стала торопливо натягивать платье.

После того, как Мутный Глаз в лучшей рубахе со всеми знаками охотничьей доблести на груди уселся возле алтаря, Фрея взяла поданную старухой головешку.

— Я буду говорить, — наставительно объявила Расторопная Белка. — А ты дуй на него священный дым и повторяй про себя, вслед за мной.

Обреченно кивнув, девушка стала раздувать на конце обгорелого сучка уголек, а старуха зашептала ей на ухо:

Повторив сие корявое стихотворение четыре раза, Расторопная Белка сочла, что здоровью супруга, наконец-то, ничего не угрожает, и уставшая Фрея легла спать.

Как правило, женщины в селении просыпались раньше мужчин. Но к месту сбора желудей охотники отравлялись первыми. Надо осмотреть дубраву, прогнать опасных зверей, а если повезет, то добыть кабанчиков на ужин.

Аратачки с корзинами собирались возле жилища вождя. Именно его жены решали, когда начинать, когда заканчивать, кого из опоздавших хозяек подождать, за кем послать быстроногих девок, а кому добираться до места сбора желудей в одиночку.

Зная, что из-за неё никто задерживаться не станет, Фрея приперлась одной из первых. Расторопная Белка не пришла. Раньше, когда они с Мутным Глазом жили одни, ей приходилось участвовать в совместных делах женщин рода. Но теперь за неё это делала приемная дочь.

Сбившись в кучки, аратачки весело переговаривались. Погода хорошая, да и желуди уродились. Только Фрея стояла в одиночестве, разглядывая резьбу на священном столбе. Она знала, что здесь изображена Праматерь Рысь — первопредок племени. Когда-то на заре времен Великий Дух — творец всего сущего создал мир, горы, леса, рыб, птиц и животных. Только людей еще не было. Тогда он встретил в лесу красавицу Рысь, стал ей мужем, и она родила ему пять сыновей — Белого, Черного, Рыжего, Серого и Палевого. Вот от них и пошли роды славного племени Детей Рыси.

Девушка слышала, что когда-то её новый народ жил за горами, называемыми Костяным Хребтом. Но потом что-то случилось, то ли враги насели, то ли болезнь пришла, то ли еще какая беда приключилась, и племя откочевало на эти земли, ближе к реке Маракана.

Приглядевшись к этому памятнику народного творчества (или как там правильно такие вещи надо называть), Фрея заметила между столбом и ярко раскрашенной кошачьей головой с круглыми желтыми глазами темную щель.

Украдкой взглянув на продолжавших болтать женщин, девушка подошла ближе, убеждаясь, что верхняя часть, скорее всего, снимается, наверное, чтобы подкрасить или приклеить кусочки меха к ушам.

— Что уставилась? — громко окликнула её Легкое Облако и, повернувшись спиной, скомандовала:

— Пошли, охотники, наверное, уже заждались.

До кромки леса так и шагали толпой, но среди деревьев постепенно вытянулись колонной, петлявшей по еле заметной тропинке. Шли, кто по двое, кто по трое, а если позволял путь, то сбивались и в более многочисленные группки. Фрея, разумеется, шагала одна. Никто из женщин не захотел составить ей компанию.

Чтобы приглушить изматывающее чувство обиды, она попыталась занять разум планированием экспедиции к Копытному озеру. Конечно, пока желуди не соберут, нечего и думать исчезнуть из селения незаметно. Сейчас все женщины наперечет. Хорошо бы, продержалась теплая погода. И надо обязательно взять с собой одеяло, чтобы потом согреться.

Однако после того, как у неё силой вырвали обещание стать женой Глухого Грома, даже притаившаяся на дне штуковина, последний привет родного мира, уже не так занимала внимание девушки.

Задумавшись, она не заметила, как вышла на круглую поляну. Ударивший по глазам солнечный свет заставил невольно зажмуриться. Проморгавшись, Фрея увидела, что аратачки столпились вокруг высокого толстого обгорелого пня, словно скала торчавшего в середине открытого пространства. Наверное, когда-то тут росло дерево, принявшее на себя удар молнии, которая сожгла его и всю растительность вокруг. А начавшийся дождь помешал пожару распространиться дальше.

Едва успев подумать об этом, девушка взглянула на небо. У горизонта белело несколько больших клочковатых облаков.

Из-за спин сгрудившихся женщин донеслись знакомые взволнованные голоса. Фрея подошла ближе, и благодаря своему росту, увидела за украшенными перьями головами сидевшую на траве дочь вождя.

— Может, вернешься? — предлагала примостившаяся рядом Легкое Облако, заботливо заглядывая ей в лицо. — Пока далеко не ушли?

— Нет, — покачала головой Упрямая Веточка. — Я посижу немного, и все пройдет.

— Если голова кружиться не перестанет, иди в стойбище, — посоветовала Медовый Цветок

Одетая в новое платье, расшитое ракушками и цветными узорами, девушка кивнула головой, прислоняясь спиной к остаткам сгоревшего дерева, густо обвитого плетьми знакомых синих ягод.

«Хорошо, когда есть мама», — подумала Фрея, чувствуя, как сжимается сердце, а в горле образуется неприятный твердый комок.

Не дожидаясь остальных, она тихо поплелась в лес. За спиной послышались возбужденные голоса. Женщины обсуждали внезапное недомогание Упрямой Веточки. Кто-то намекнул на слишком частые прогулки дочери вождя с молодыми охотниками.

Легкое Облако тут же набросилась на болтушку, гордо сообщив, что у дочери только два дня назад закончились «запретные дни».

— Иди быстрее или дорогу освободи! — потребовала нагнавшая Фрею Медовый Цветок.

— У неё плавать лучше получается! — ядовито заметила какая-то девица под дружный глумливый смех женщин.

Девушка отступила в сторону, пропуская вперед гордых аратачек.

Собирать желуди — это не то же самое, что рвать орехи. Низких дубов очень мало. Поэтому женщинам в основном приходилось собирать сбитые мужчинами плоды.

Вооруженные длинными палками охотники перекликались в глубине леса, а их матери, дочери и жены, согнувшись, ходили под дубами, выискивая в опавшей листве желуди и складывая в корзины.

— Берегись! — резанул по ушам визгливый, пронзительный крик. Не успев сообразить, не понимая зачем, Фрея резко отскочила в сторону, сбивая корзину, и, не удержавшись на ногах, ткнулась носом в землю.

— Ты что это, слепой котенок, творишь?! — заорала Березовый Листок, подняв голову и потрясая сжатыми кулаками.

Обхватив руками ветку, высоко над ними замер побледневший «рысенок».

— Ты же её чуть не убил, дрянной мальчишка! — подхватил кто-то.

Со всех сторон к ним спешили встревоженные женщины.

— Как ты, Бледная Лягушка? — спросила Березовый Листок, помогая ей встать.

— Хорошо, — нервно кивнула девушка, глядя на сломанную корзину и рассыпанные желуди.

Упругий Лепесток подняла тяжелую кривую палку, рухнувшую как раз там, где только что стояла Фрея.

«Голову бы точно пробило», — подумала девушка, ежась от стада ледяных мурашек, галопом промчавшихся по спине. Подняв глаза, Фрея узнала в подростке одного из приятелей Одинокого Ореха: «Неужели он хотел меня убить?»

Вокруг уже образовалась гомонящая толпа. Аратачки охали, наперебой интересуясь самочувствием.

— Жива, — то ли поинтересовалась, то ли с огорчением констатировала факт Легкое Облако, тут же набросившаяся с упреками на девушку.

— Ты что слепая? Не видела, на верху «рысенок» лазает? В лесу во все стороны смотреть надо. Тут тебе не болото!

И задрав голову, закричала:

— Кто с такой тяжелой палкой по деревьям лазает?! Вот погоди, вернемся, я все скажу вождю. Он тебя научит, как надо оружие держать, безрукий бурундук!

— Я случайно! — тонким сорвавшимся голосом отвечал парнишка.

— Тогда бы уж не промахивался! — громко фыркнула Быстрая Тетерка, но никто не засмеялся.

— Какая же ты неловкая, Бледная Лягушка, — вдруг заявила Медовый Цветок, разглядывая сплющенную корзину. — А еще хозяйкой в вигваме Глухого Грома собралась быть. Куда желуди складывать будешь?

— Мне поможет, — предложила Упругий Лепесток.

— Ну, уж нет, — возразила старшая супруга вождя. — Молодая, до стойбища сбегает. У Мутного Глаза еще корзины есть.

Очевидно, толстая стерва посчитала прогулку до селения унижением для Фреи. Но та была только рада лишний час не видеть их противные рожи. Равнодушно пожав плечами, девушка пошла в лес.

— Не задерживайся там! — прикрикнула ей вслед Медовый Цветок. — Поторопись.

«Ага! — криво усмехнулась про себя девушка. — Разбежалась. Устрою тут спирт, то есть спринт или марафон!».

Она давно перестала бояться леса. Крупные хищники предпочитали не шляться возле селения, оберегая шкуру и когти с зубами, а мелкие сами боялись людей.

Фрея вытерла пот. Вроде недолго шла, а успела устать. Или сегодня просто очень душно? Девушка взглянула на небо, где хороводились невесть откуда взявшиеся облака.

«Как бы грозы не было», — успела подумать она, прежде чем где-то впереди раздался истерический женский крик.

«Там же Упрямая Веточка!» — догадалась Фрея.

Голос резко замолк, словно кому-то заткнули рот.

Девушка бросилась вперед, но, пробежав несколько шагов, остановилась, вспомнив, сколько гадости сделала ей вредная дочка вождя. «Все равно, нужно ей помочь! — чуть помедлив, решила Фрея. — Мне здесь жить. Надо как-то налаживать отношения».

Подтянув полы платья, она побежала по тропинке, внимательно глядя себе под ноги. Впереди уже показалась знакомая поляна, когда до неё долетел новый крик. На этот раз мужской.

Перед тем, как выскочить на открытое место, девушка, спрятавшись за толстым деревом, окинула её пристальным взглядом. Вдруг там какой-нибудь зверь уже доедает дочку вождя племени Детей Рыси. Становиться вторым блюдом Фрее совсем не хотелось.

Однако на расстилавшемся перед ней пространстве не оказалось ничего, кроме высокого обгорелого пня и травы, уныло поникшей на жаре. Ни медведей, ни львов, ни даже подозрительных звуков. Только трещали кузнечики да жужжали мухи. Тогда девушка осторожно пошла вдоль кромки леса.

Скоро она увидела упавшую корзину. Именно здесь сидела Упрямая Веточка, когда Фрея видела ту в последний раз. А чуть дальше среди травы темнело большое коричневое пятно. После секундного колебания девушка решительно направилась к нему. Но по мере того, как все яснее различала распростертое на земле тело в знакомом платье, шаги её замедлялись.

Дочь Белого Пера лежала лицом вниз, вытянув вперед руки. Подол задрался, обнажив крепкие икры в высоких мокасинах, украшенных кусочками меха. Три длинные косы змеями распластались вокруг залитой кровью головы.

— Умерла? — одними губами прошептала Фрея. — Или только ранена?

Ей вдруг стало очень страшно. Торопливо оглядевшись, она присела и, стараясь не касаться Упрямой Веточки, наклонилась, надеясь услышать стон или дыхание. Но вместо этого увидела, как по свежей крови ползет большая зеленая муха.

— Неужели мертвая? — пробормотала девушка, борясь с тошнотой. — Вот беда.

В памяти всплыли кадры из какого-то фильма. Затаив дыхание, Фрея прижала пальцы к теплой коже девушки за маленьким аккуратным ухом.

— Что ты делаешь? — резанул по ушам пронзительный крик.

Испуганно вскинув голову, она увидела молодого аратача с коротким копьем, не отрывавшего взгляд от лежавшего в траве тела.

«Как он сумел так незаметно подобраться?» — успела подумать Фрея, прежде чем незваный пришелец заорал:

— Ты убила её, Бледная Лягушка!

— Что ты, нет! — растерялась от неожиданности девушка, поднимаясь на ноги и вспомнив имя охотника, «Прыжок Льва». — Я хотела…

Сильнейший удар бросил её на землю. В голове зашумело, перед глазами поплыли оранжевые колеса и желтые звездочки, сквозь которые стали проступать отдельные травинки, комочки почвы, муравей. А сантиметрах в двадцати — пучок широких листьев с неровными, словно жеванными краями, под одним из которых на рыхлой земле что-то кроваво-красное, блестящее, похожее на стеклянный шарик для какой-то настольной игры.

Не успевая удивиться и не понимая, что там такое, Фрея, озабоченная более насущными проблемами, попыталась сесть, сплевывая кровь из разбитого рта.

— Я её не трогала!

— Врешь, дрянная девчонка! — вскричал молодой мужчина, взмахнув зажатым в руке кинжалом.

«Да что же это такое! — успела подумать она. — От беды к беде».