Проснулась я с рассветом и сразу натолкнулась на хмурый взгляд Глеба – он сидел на диване и крепко держал мои ноги, словно я могла убежать куда-то во сне.

– Все еще хочешь меня убить? – настороженно спросил он.

Я покачала головой. Виновато улыбнулась.

– Извини.

– Ты, конечно, дала! Даже я испугался. Ты вообще как? Ну... в новом образе?

– Плохо. – Я поморщилась. Села и потерла виски. Взгляд невольно скользнул по изрезанным запястьям – ни следа нанесенных ран. Только старые шрамы от прошлого ритуала. Хотя эти пусть будут – не стоит забывать, на что способен Влад. – Вчера видела столько охотников, что до смерти теперь не забуду. Ощущения те еще!

– Ты была там? У Первозданных?

– Альрик приходил за мной. Мы были у Мишеля. – Я вспомнила пристальный взгляд древнего и предупреждение. – Тан приказал ему похитить Киру. Это была плата за воскрешение.

– Колдун своего не упустит, – нахмурился Глеб. – Первозданные сдадут его?

– Сегодня будет совет. Надеюсь, он решится в мою пользу. Безумно хочу домой.

– Уверена? – Глеб отвел взгляд. – Мне показалось, тебе понравилось жить отдельно.

– Если Кира вернется, мне все равно это не светит. К тому же, в последнюю нашу встречу Влад был не таким уж козлом.

Вспомнился разговор, объятия. И близость – я не могла больше отрицать, что она была. Несмотря на прошлое, если хочу остаться в атли, нам нужно будет примириться с присутствием друг друга в жизни. Влад, похоже, готов был идти навстречу. Готова ли я?

– Что ж, возможно так будет лучше. С учетом последних событий... – Глеб помолчал немного. – За тобой придут?

Я пожала плечами.

– Во всяком случае, сама я дорогу не найду.

– И как тебе Первозданные? – усмехнулся Глеб. – Похожи на новую семью?

– Снобы! – фыркнула я в ответ на сарказм. – Хотя...

Альрик точно выделялся среди них. Возможно, потому что сам когда-то был хищным. А может, мир охотников впустил его не сразу, и Первозданному пришлось продираться через массу препятствий, чтобы стать таким, какой он есть.

Все равно я не понимала, зачем. Ведь можно было жениться, растить детей, состариться и умереть со своей семьей. Но он выбрал для себя чуждый мир, наполненный смертью и интригами.

И преуспел. Наверное, каждый выбирает что-то для себя. Нельзя во всем отличиться.

Я предпочла семью. Дочь. Ради нее впускала нали, переживу и совет. А потом буду думать, как избавиться от Чернокнижника. Ведь именно Тан все придумал, и именно он виновен в исчезновении Киры.

Я заглушила поднимающуюся из груди злость. Сейчас не время. Во всем важна последовательность и очередность.

Ближе к вечеру Глеб уснул. Я стояла у окна и смотрела на улицу. Погода как никогда отображала мое настроение – небо заволокло тучами, порывистый ветер рвал листья и раскачивал ветви деревьев. По улице, кутаясь в куртки и плащи, разбредались по домам люди.

В груди сжималась и расслаблялась сердечная мышца, откликаясь глухим стуком в ушах.

Так мало времени осталось до момента, когда я вновь увижу Киру. Так мало, но почему тогда оно так тянется?

Звонок в дверь заставил вздрогнуть. Кожа тут же покрылась мурашками, ладони вспотели. Я несколько раз вдохнула и выдохнула. Успокоиться. Все идет, как ты задумала. Еще один день...

Странно, что Альрик решил соблюсти приличия и проложить портал к порогу, а не прямо в квартиру в прошлый раз. Но когда я открыла дверь, обнаружила там вовсе не Альрика. На пороге квартиры Глеба стоял Андрей. Когда я открыла, он с шумом выдохнул.

– Никогда не думал, что скажу это, но я не рад, что ты одна из нас, – выдал он вместо приветствия.

– Поверь, я огорчена больше, – парировала я и улыбнулась. – Но это ненадолго – планирую сегодня же избавиться от этой ноши.

– Ну да, совет. Ты готова? Я отведу тебя.

– Разве ты умеешь творить порталы? – удивилась я.

– Я – нет, это Альрик у нас специалист. Совет будет в Липецке. И да, Полина... – Он на секунду замялся. – После этого лучше как можно быстрее покинуть город – тебя будут искать. Никто не обрадуется тому, что ты отказалась от благодати. Некоторые даже оскорбятся. На крючок тебя Альрик взять не даст, но многие запомнили твое лицо.

Я сглотнула. Да уж, проблемы только растут. Но сейчас нужно постараться забыть о пугающей будущности. Подумаю завтра. Сегодня главное совет и Кира. А вопрос с охотниками отложим на потом.

Главное – последовательность.

Я вернулась в квартиру за курткой. На улице резко похолодало, и пошел дождь. Как жаль, что пока я охотник, не чувствую поддержки защитника – она мне сейчас ой как пригодилась бы. Из зеркала на меня смотрела растрепанная девица со впалыми щеками и огромными распахнутыми глазами. Они лихорадочно блестели и, казалось, жили отдельной жизни.

Глаза охотницы...

В кого я превратилась?

Нет, не время размышлять. Ну же, Полина, сегодня ты узнаешь, где Кира.

Я глубоко вдохнула. Готова. Будь что будет – переживу все. Выживу.

Решительно шагнула к выходу, но остановилась... На цыпочках вернулась в комнату. Глеб все так же спал, закинув правую руку за голову. На лоб упала непослушная темная прядь. Грудь ритмично двигалась в такт дыханию.

У меня внутри шевельнулась нежность, растеклась теплом по венам и отдалась пощипыванием в глазах. Он всегда рядом – даже когда считает, что я поступаю по-идиотски. Мой лучший друг.

Я погладила его по волосам, очень аккуратно, чтобы не разбудить. Но он все равно проснулся. Раскрыл глаза, и на мгновение в них мелькнул ужас. Я отодвинулась.

– Извини.

– Ничего. – Голос хриплый, напряженный. – Уходишь?

– Пора, – кивнула.

– Сделай их, Полевая!

– Уезжай домой. После совета охотники выйдут в город – искать меня. В Липецке будет чертово нашествие древних.

– А как же ты? – В синих глазах мелькнула неприкрытая тревога.

– Справлюсь. Я не для того прошла через ад, чтобы меня убил какой-то недоделанный охотник.

– Хорошо.

Глеб нахмурился. Отвел взгляд. А потом провел по моим волосам, притянул к себе и поцеловал. Прямо в губы. Не так, как целуются влюбленные, но и не невинно.

Отстранился.

– Фига се! – выдохнул. – И так всегда?

– Ненадолго, – уверила я. – Сегодня я снова стану прежней.

Злиться на друга не хотелось совсем. В моей жизни мало нормального, в жизни Глеба тоже. Иногда мы просто идем на поводу у слабостей, и как раз это делает нас людьми. Именно это отличает нас от таких охотников, как Бен.

Я порывисто обняла Глеба и покинула квартиру.

На улице было мокро. Лужи наполнялись дождевой водой, пузырились и ширились. В воздухе пахло прибитой пылью и озоном. Капли шелестели по тусклым от летней жары листьям, стекали по битумным крышам офисных пристроек, стелились по земле, вырываясь потоками из сточных труб.

Андрей раскрыл зонт у нас над головами, и я инстинктивно взяла его под руку. Никогда не жалела, что не дала тогда Владу убить его, а сегодня была невообразимо рада этому – поддержка, пусть только по пути к совету, была мне сейчас нужна.

Его «Девятка» стояла у соседнего подъезда. Вишневая – как в популярной песне девяностых. Только усевшись на переднее сиденье рядом с водителем, я поняла, насколько мне страшно. Совет древних и я одна. Что им какая-то выскочка, хоть и сольвейг? Проглотят и не подавятся! А мне бы уверенности – хоть немного, чтобы пережить этот день. Вон Влад всегда уверен – надо бы взять у него пару уроков. Если выживу.

– Волнуешься? – мягко спросил Андрей, выруливая на главную дорогу. Дворники методично стирали с лобового стекла дождевые капли, но они снова усеивали его липкими точками. Точки деформировались под воздействием ветра и растекались по гладкой поверхности.

Машин на дороге было мало, прохожих на тротуарах – еще меньше. Дождливый осенний вечер не особо располагает к прогулкам.

– Хочу побыстрее со всем покончить. Вернуться домой с Кирой.

– Осторожнее с Альриком, Поля, – серьезно сказал Андрей. – За его деланной приветливостью всегда скрывается расчет.

– Альрику сольвейги интересны как вид, – безразлично ответила я. – Но только от него зависит, увижу ли я дочь. Так что у меня нет выбора.

– Последний хищный, которого он... изучал, умер в муках от потери кена. Альрика волновало, сможет ли зверь выжить, если охотник порвет его жилу не полностью.

Я поежилась от непроизвольных мурашек.

– Ситуация в кругу охотников острее, чем может показаться, – продолжал Андрей. – Остальные Первозданные не одобряют методов Альрика – они ценят тот уклад, который существовал веками. Тот, что назначили боги, когда прислали Хаука. Но Альрик утверждает, что хищные не так слабы, как кажется на первый взгляд. И такие, как ты и Влад Вермунд, только доказывают это.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурилась я.

– Альрик ищет пути контролировать это, Поля. В рядах охотников разлад, и Сар думает, это не принесет мира ни нам, ни вам.

– Сар считает вашу сущность благодатью, – фыркнула я.

– Альрик считает ее средством для достижения власти.

– Если он вернет мне дочь, плевать на его принципы! – взорвалась я. Громко выдохнула, стараясь унять дрожь в руках. – Я устала. Хочу домой. Принять теплую ванну с солью и выспаться. Хотя бы пару дней не думать о плохом, а просто наслаждаться. Я – мать, и у меня отняли самое сокровенное – ребенка. Думаешь, сейчас мне до политики? Я резала вены, чтобы вернуть Киру, и не отступлю. И если Альрику нужно изучить меня при этом – пусть. Мне не жалко. И я не боюсь его, потому что мне просто нечего больше терять.

Андрей молчал и сосредоточено вел машину. Я отвернулась к окну. Мимо проносились неоновые вывески, яркие витрины ночных магазинов и редкие прохожие с разноцветными зонтами.

Мир людей... Реальный и такой далекий. Стабильный и непостижимый. Для меня гораздо привычнее другой – с солоноватым привкусом крови, пропахший смертью и опасностями, но близкий и родной.

Как я не понимала этого раньше? Я – атли, и горжусь этим!

Андрей припарковался у двухэтажного здания в центре, недалеко от мэрии. Отделанное светло-зеленой штукатуркой, оно было ограждено невысоким кованым забором. Ворота, к слову оказались распахнутыми настежь. К дверям вели выложенная розовой плиткой аккуратная дорожка, по левую сторону от которой раскинулась цветастая клумба, где соседствовали разноцветные петуньи, высокие белые розы и пушистые бархатцы.

Дождь кончился, воздух был свежим и прохладным, но не зябким.

Андрей открыл мне дверцу и галантно помог выбраться. Затем взял под локоть и повел к массивной железной двери с коваными узорами – под стать тем, что красовались на воротах. Древние руны соединялись с неизвестными мне символами, образуя некое подобие картины из слов.

– Присяга охотника, – шепнул мне на ухо Андрей и распахнул дверь. – Каждый ясновидец произносит ее после испытаний.

Мы пересекли широкий холл с высокими потолками и обшитыми деревом стенами. Наши шаги отдавались гулким эхом и сопровождали нас до широкой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж.

Андрей сопроводил меня по витиеватым коридорам и подвел еще к одной двери – на этот раз деревянной и двустворчатой. Резные ручки плавно перетекали в полотно, исписанное вязью из символов, подобных тем, что были на входе.

– Дальше мне нельзя, – сказал молодой охотник и отступил на шаг. – Там место лишь для древних и для тебя. – Он посмотрел ободряюще. – Удачи, Полина.

– Она мне пригодится, – прошептала я и потянула ручку на себя.

Передо мной раскинулся огромных размеров зал. Он занимал по площади по меньшей мере половину второго этажа, а то и больше. У противоположной стены в виде огромного постамента располагались два ряда кресел. Четыре сиденья с высокими спинками – для Первозданных. Нижний же ярус, поскромнее, предназначался для древних. Перед постаментом на красном пятне ковра одиноким островком притаилась трибуна – видимо, для меня или еще какого провинившегося охотника.

Слева, напротив стены с огромными – почти до потолка – окнами, украшенными сизыми шторами возвышалось нечто ужасающее. Деревянная перекладина с кольцами в нескольких местах и протянутыми сквозь них веревками, натяжение которых регулировалось колесиками сбоку. Слева – широкая лавка, утыканная шипами, и огромный пресс над ней, который опускался и поднимался с помощью массивного винтового крана.

Да это же чертовы приспособления для пыток!

Я сглотнула. Перевела взгляд на заседающих и встретилась глазами с Альриком. Первозданный щурился, а уголки губ были тронуты легкой улыбкой. Ну конечно, ему весьма интересно, как я справлюсь с советом охотников – молодая зверушка, которая не желает жить среди них. Что ж, не буду разочаровывать древнего.

Я вздернула подбородок и гордо продефилировала к красному пятну. Поверхность трибуны неприятно холодила ладони, усиливая и без того непрекращающуюся дрожь. Сердце колотилось под подбородком, а на меня смотрели двадцать четыре пары глаз – четыре Первозданных и двадцать охотников. Древних.

– Сегодня мы собрали совет древних, чтобы рассмотреть прошение молодой охотницы, – безэмоционально изрек Сар, не удостоив меня взглядом. – Прошение было совершено по форме, и его поддержал один из нас – он махнул рукой в сторону Альрика.

Альрику, казалось, было абсолютно все равно. Он улыбнулся, деланно кивнул Сару, выказывая почтение, и встал.

Одетый в черный пиджак с воротником-стойкой, застегнутый на все пуговицы, Первозданный разительно отличался от того слегка легкомысленного человека, который вчера невиданным образом появился в квартире Глеба. Сейчас он выглядел серьезным и сильным. Достаточно серьезным, чтобы понять, насколько опасно ввязываться в противостояние с остальными Первозданными. И достаточно сильным, чтобы наплевать на риск.

– Перед нами женщина, пропустившая через жилу девять нали, – сказал он спокойно, и его приятный тенор растекся по огромному и пугающему залу звенящим эхом. – Одно только это достойно восхищения. И боги восхитились – они ниспослали ей благодать.

Альрик сделал паузу, и мне показалось, десятки глаз готовы были прожечь во мне дыру. Но вспомнились почему-то яркие – карие с красными прожилками – дерзкие глаза охотника, которому плевать на мою «благодать». Уверена, для всех них я была чужой – лазутчиком, проникнувшим в святая святых. И мой отказ от этой самой благодати – тому подтверждение.

– Но мы не можем заставить зверя любить то, что любим мы сами. Не имеем права насиловать волю и должны уважать свободу выбора. Посему предлагаю удовлетворить прошение молодой охотницы и вернуть ей то, что она потеряла. – Он обвел взглядом присутствующих и драматично добавил: – Дочь. Ведь что может быть важнее для матери, чем собственный ребенок?

Я заметила движение в ряду древних – Мишель опустил голову и приложил к губам крепко сжатый кулак. Охотник рядом с ним опустил глаза. Остальных, казалось, ни капли не тронула речь Альрика. А у меня по коже побежали мурашки – болезненные, противные мурашки отчаяния.

Что им до моей беды? Зачем спасать какого-то зверя, пусть даже ребенка. Мне оставалось надеяться, что Первозданным все же нужен кен. Что я смогу выменять свой на услугу – одну-единственную, но такую существенную.

– Не пристало охотникам влезать в разборки зверей, Альрик, – немного резко возразил Егор и взглянул на меня. – Пусть сами разбираются.

– А мы и не будем влезать. – Альрик перевел на меня хитрый взгляд. – Хищные с колдуном разберутся сами. Мы лишь вернем его им.

Вернуть в город Чернокнижника. Что ж, неплохо. Не то, что я просила, но немало. Пусть Тан будет поблизости. А уж потом я знаю, что делать. Я прекрасно помню, где Влад хранит клинок.

– Ты не думала, что колдун давно убил твою дочь? – тихо спросил меня Сар, и в его голосе явно различались нотки сочувствия. Неужели древние еще умеют это – сопереживать? – Глупо отказываться от благодати ради мизерного шанса, дитя.

Его седая борода качнулась, когда он удрученно вздохнул.

– Я рискну, – глухо ответила я. Горло полоснуло огнем от жестокого предположения, но я заставила себя не слушать. Не принимать близко к сердцу.

– Она жива, – уверил Альрик. – Я явно вижу.

В тот момент я готова была расцеловать его. Сорваться с места, взобраться на постамент и обнять древнего манипулятора.

За надежду. Надежда – это то, что не дает нам сойти с пути, когда уже ничего не осталось. Когда цель потускнела, а воздух пропитался отчаянием.

– Будь по-твоему, – буквально выдавил из себя Сар и отвернулся. – Мы не можем решать такие вопросы сами, поэтому выносим его на совет древних. Пусть сильнейшие и мудрейшие из благословенных определят твою судьбу.

Охотники голосовали, а я вцепилась в трибуну так, что пальцы побелели. Казалось, еще секунда – и упаду. Кена во мне было много, а вот мужества – ноль. Когда перед тобой толпа древних, каждый из которых в случае успеха мероприятия выйдет на улицы выслеживать тебя, безумно хочется уметь испаряться. Или телепортироваться.

Мишель не поднял руки. Смотрел мне прямо в глаза, и на лице словно маска образовалась. Злая, бескомпромиссная, жестокая маска бессилия. Ведь кроме него все охотники проголосовали «за».

Но мне было плевать. Единственная мысль крутилась в голове: «Ты победила. Ты сделала это, Полина!».

Дальше я уже соображала плохо. Перед глазами возникло лицо Альрика. Первозданный улыбался и протягивал мне руки. Потом мы вышли из зала в полной тишине, и я явно ощущала пристальные взгляды охотников на спине. Взгляды врагов. Скоро я стану добычей, и каждый из них с удовольствием порвет мою жилу.

Да пофигу!

Будущая победа пьянила, как сладкое вино. Мысленно я уже убила Тана тем самым клинком, который Глеб привез из Лондона. Всадила его по самую рукоять в жилу колдуна.

От нетерпения дрожали руки – безумно хотелось сбросить с себя ношу, стать снова прежней – хищной из племени атли, пусть и немного особенной.

Мы оказались в комнате, захламленной старыми вещами, которые беспорядочно, большими кучами копились в углах. Мою руку Альрик не отпускал, и во мне росло, ширилось и укреплялось осознание – он сам в предвкушении. Глаза Первозданного фанатично блестели и, хоть он и хотел казаться спокойным, у него не получалось.

– Каковы мои гарантии? – спросила я дерзко. Знала, что нельзя проявлять слабость – это всегда найдут, как использовать.

– У тебя есть слово Первозданного, – твердо ответил он. Склонился ниже, к самому уху и добавил: – Я всегда держу слово, Полина.

– Ты сделаешь это самолично? Вернешь Чернокнижника?

– Кто получает конфетку, тот и суетится, – уверил он. Посмотрел странно, прищурившись, и мне стало не по себе. – Мне даже немного жаль, что ты уходишь...

– А мне – нет.

– Кто бы сомневался, – улыбнулся Альрик, но тут же посерьезнел. – У тебя будет ровно полчаса, Полина. Больше я не смогу сдерживать древних. Но мы-то знаем, куда ты пойдешь. – Он поднял мою ладонь и вложил в нее медный амулет, исписанный рунами. Присяга охотника. Кулон явно имел отношение к благословенным. – Древние умеют искать. Вспомни Рихара. Наденешь сразу, как выйдешь, хорошо?

Я кивнула инстинктивно, не понимая, зачем он помогает мне. Неужели я действительно так ценна?

Альрик выпустил мою руку и положил ладонь мне на живот...

...Открыть глаза было сложно. Веки тяжелели с каждой секундой, шевелиться не хотелось. Холодно... Почему так холодно? Уснуть бы... И живот болит невыносимо.

– Девушка, вам плохо?

Я попыталась сфокусироваться – не вышло. Лицо передо мной расплывалось бледной кляксой, слова терялись в общем гуле, тело отказывалось подчиняться напрочь.

– Скорую! Вызовите скорую!

– Нет, – прошептала я, сжимая кулаки. – Они найдут меня.

Открыла глаза. Утро. Я в центре. На остановке. Сколько времени прошло после совета? Он состоялся вечером, значит, я всю ночь... вот так...

В ладони обнаружился подарок Альрика – защитный амулет с вязью из рун. Цепочка обмотана вокруг запястья – как предусмотрительно, Полина.

Рядом на щербатой лавке сидел пожилой мужчина в старой изношенной плащевке и тревожно всматривался мне в лицо.

– Домой, – прошептала я, превозмогая внезапную боль в горле. – Мне нужно... такси...

Каковы шансы, что таксист не окажется одним из древних?

Я быстро надела цепочку на шею. Не стоит рисковать.

Мужчина поймал машину и помог сесть на заднее сиденье. Я назвала адрес. На таксиста покосилась подозрительно, как, впрочем, и он на меня. Некоторое время щупленький мужичок сомневался, а потом все же завел машину.

– Далековато, барышня, – сердито пробурчал он и посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

И тут я поняла, что не взяла денег. Совсем. Тоже мне, интриганка нашлась – с Первозданными договорилась, а как выбираться из города буду, не подумала.

Словно прочитав мои мысли, водитель нахмурился.

– Платить-то есть чем?

– Поезжай, – резко ответила я. – В обиде не останешься.

Откинулась на спинку сиденья и посмотрела в окно. Рассвет. Такой красивый – нежно-розовый на сизом небе. Расплылся полупрозрачными разводами, словно небрежные мазки художника по холсту. И воздух свежий-свежий. Надышаться бы. Расслабиться. Отпустить...

– Приехали. – Громкий скрипучий голос вырвал из небытия. Я разлепила веки – таксист смотрел недобро и даже немного угрожающе. – Эй, ты пьяная что ли?

Отвечать я не стала – просто осмотрелась. Знакомые ворота, крыши, даже трава, казалось, была знакомо-зеленой. Я открыла дверцу и буквально вывалилась из машины. Прямо в эту самую знакомую траву.

Немудрено, что таксист спросил меня, пьяна ли я.

– Эй, а платить? – визгливо выкрикнул он, словно я могла тут же подскочить на ноги, резво махнуть через забор, забаррикадироваться в доме и сидеть в осаде месяцами. Естественно, чтобы не платить ему за такси.

– Незачем так орать, – пробормотала я, с трудом дотянувшись до кнопки звонка. Облокотилась о кирпичную стойку. Ноги не слушались и так и норовили согнуться, колени дрожали. От титанических усилий просто удержаться на ногах вспотела спина.

Дальнейшее мне помнится смутно. Твердая, холодная земля, чьи-то руки, тепло. Движение. Голоса – гулкие, словно сквозь пелену тумана. Ласковые ладони гладят волосы, щеки, а я лежу на мягком, и знакомый запах вокруг.

Дом...

Я дома. Я сумела!

– Кира... – прошептала, вырываясь из забвения, стараясь хоть как-то зацепиться за реальность.

– Тише. – Голос Влада. Как давно я его не слышала? Словно полжизни прошло. – Береги силы.

– Тан... в Липецке, – выдохнула я и отключилась.