Размазывая дрожащими руками поцелуи по плечу, чувствуя, как липнут друг к другу ноги, я пыталась найти, где у академического платья перед, а где зад. Подтягивая по слипшимся ногам свое белье, всхлипывая и стараясь дышать ровнее, я растирала слезы по лицу, к которому прилипли волосы. Платье было надето, дрожащие руки пытались найти петельки для пуговиц и слегка пригладить темную ткань, стараясь не смотреть в сторону Эсмонда. Подавив странный, горестный всхлип - вздох, я отряхнула манжет, чтобы покачиваясь двинуться к двери.
-
Постой, - услышала я голос, заставивший меня похолодеть от ужаса. Я видела, как на закрытой двери помимо моей тени вырисовывается еще одна тень. Мне на на плечо легла рука, что-то спокойно отряхивая. С моей ресницы капнула слеза.
-
Испачкалась, - равнодушно заметил некромант, открывая дверь. - Неприлично разгуливать по Академии в неподобающем и неопрятном виде. Мои трясущиеся руки нашарили ручку, вцепились в нее, потянули на себя, пока под дверью возмущенно галдели неуспевающие, сетуя на то, что долго со мной разбирались. Прошмыгнув мышкой среди всех, стараясь никого не задеть, я бросилась по коридору, ускоряя шаги. Меня провожали взглядами те же самые портреты, с которыми я здоровалась с первого курса. Затравленно глядя на убеленные сединами мэтров магии, на строгих магэсс, положивших молодость и красоту на алтарь науки, я давилась рыданиями.
-
Почему не здороваемся? - раздался возмущенный голос откуда-то слева, пока в коридорах гудел улей студентов. - Вот поколение! Думаю, что раз выпускной курс, так можно уже и не здороваться с преподавателями в коридоре!
-
Извините, здравствуйте, - буркнула я, пряча глаза и ускоряя шаг.
-
Вот так-то лучше! - согласился довольный голос, который тут же заглушили голоса студентов, обсуждающих первый урок боевой магии. Еще бы! Одно дело ходить под впечатлением, а другой - под шапочкой, пряча обожженные волосы.
Я дошла до красивой двери, ведущей в мои новые покои, дернула их, пролетела мимо слуги, который при виде меня тут же выпрямился, открыл рот, чтобы поприветствовать меня, но я влетела в ванну, закрылась на вызолоченную ручку, осела по двери на мозаичный пол. Срывая с себя одежду, сглатывая и давясь рыданьями, я сползла в красивую купальню, которую не сравнить с общественным душем для нищих студентов. Лежа в теплой воде я провела рукой по груди, заметив, что татуировка - роза потеряла белизну. Роза была едва розовой. Странно, почему некромант ее не заметил? Я попыталась оттереть ее, но она оставалась розоватой, что меня сильно смущало. Может, мне показалось, и она никогда не была белой? Я скривилась от боли, пытаясь усесться поудобней. Как же больно! Пришлось закусить губу, пытаясь отмыть от себя что-то липкое.
Глядя на красивый барельеф, я роняла обжигающие слезы стыда, обхватывая колени. Что будет, если мама узнает? Что она после этого скажет? Мне так стыдно... Почему мне так стыдно? Слеза капнула в воду, разойдясь маленькими кругами. В моей сырой руке горел огонек, на который я всегда смотрю, когда мне грустно и плохо. Он напоминает мне огонь домашнего очага.
Мне стыдно потому, что мне было приятно... Да! Приятно! Мне не должно быть приятно, а мне было! И за это мне ужасно... ужасно стыдно... Это же мерзко, отвратительно, но....
Я не помню, сколько лежала, подогревая рукой воду и пытаясь забыть, как страшный сон то, что было сегодня в кабинете. Наконец, я вылезла, призвала полотенце, завернулась в него и пошлепала в комнату для занятий, оставляя влажные следы на плитке. С волос стекала вода, полотенце намокло, а в голове вертелся список уроков на завтра. Нет, так нельзя! Я должна позаниматься. Мне нужно написать сорок листов по истории магии.
Развернув список тем, я стала вчитываться. Основы магической науки, заложенные в домагическую эпоху. Нет, терпеть не могу домагическую эпоху!
Я попыталась сесть в кресло, морщась от внезапной боли. Тридцать пять основ магического вмешательства. Ой-е-е-ей! Это нужно половину библиотеки пересмотреть, чтобы собрать все основы. Я полезла за бумагой в стол, и тут мне на глаза попалась стопка... Тридцать пять основ..., написанная красивым почерком. Странная мысль, о том, что можно взять и просто сдать чужую работу, получить за это хорошую оценку, обожгла меня изнутри. Нет! Ни в коем случае! Я же сюда пришла учиться! Нет! Нет! Нет! Я закрыла ящик стола, достала листок, написала тему и стала листать книги. Перед глазами все плыло, зевота окончательно одолела меня, пока мои глаза усиленно вчитывались в каждую строчку. Причем, приходилось перечитывать ее по нескольку раз. На листочке было написано моим почерком: Заклинание усиления способностей, как основа боевой магии древних. Зевота меня просто раздирала на части, пока я застряла на словосочетании магический консенсус, перечитывая его уже шестой или седьмой раз.
Часы пробили полночь, гулко гудя в пустой комнате. Я успела написать только вступление и два предложения о боевой магии в целом, как вдруг в комнате с последним ударом часов появился демон.
Бесцеремонно, сбросив мои книги со стола вместе с рукописями, водрузив на него кисти и палитру, художник посмотрел на мое полотенце, которое я стала медленно снимать, стыдливо прикрываясь руками.
-
Я же тебя предупредил, - спокойно и холодно произнес демон, посмотрев на меня карими глазами. - Почему ты меня не слушаешь?
Мне хотелось что-то возразить, но меня уже укладывали на стол, проводя рукой по щеке и расправляя мои влажные волосы. Пальцы скользили нежно-нежно, словно, одно неверное движение оставит след, как от ожога. Моя грудь вздымалась, в надежде, что сейчас к ней прикоснуться, успокоят ее и утешат после.... после...
-
Я хочу нарисовать натюрморт, - заметил демон и тут же осекся. - Что это?
Я слегка приподняла голову, посмотрела и увидела покрасневшему следу от чужой руки.
-
Ударилась... случайно, - выдохнула я, краснея.
-
И как мне теперь рисовать? - спросил демон, проводя пальцами по красноте. - Мне это не нравится. Совсем не нравится. Ты не упала. Нет. И даже не теранулась.
Рука провела по моей розе.
-
Я думаю, что мы разорвем контракт. Мне абсолютно не нравится то, что я вижу. Ссадины, ушибы, синяки, раны и прочее меня не устраивают. Такое чувство, словно полотно испачкали. Осквернили. У меня нет вдохновения что-либо рисовать на испорченном полотне...
Внезапная радость от осознания того, что все может закончится в любой момент, захлестнула даже чувство глубокой обиды на судьбу. В свете последних событий моей жизни, я готова была бегать с ведром за мантикорой, лопатой выгребать из-под дракона, мыть все коридоры Академии и ... А может хватит? Да, меня лишат магии, да у меня остануться смутные воспоминания о лекциях и практиках, но этот кошмар прекратится. Я смогу... точнее попытаюсь... найти работу. В канцелярии или библиотеке, например. Для этого не обязательно уметь швырять огонь или поднимать предметы в воздух... Внезапная надежда, что так оно и будет, что мне действительно удастся устроиться на работу, заработать себе на жизнь, отложить на лечение сестренки, помочь маме, погладила меня по голове, заставляя едва заметно воспрянуть духом, расправить плечи и вдохнуть странный, терпкий и тревожный глоток призрачной свободы.
-
Значит, мне придется тебя убить... - задумчиво произнес демон, лаская пальцами мою печать. - Жаль. Очень жаль... Ты меня вдохновляла...
Убить? Как? Я сглотнула, пытаясь слезть со стола, но меня удержали.
-
Послушай, - взмолилась я, глядя в красивые глаза, которые искрились золотым песком. - Прости... Я не...
Золотой песок, рассыпанный в карих глазах выглядел так красиво, что я невольно залюбовалась его сиянием. Никогда в жизни не видела таких глаз.
-
Я же сказал, что убью тебя, - спокойно ответил демон. - Какая может быть картина на изувеченном полотне? Мертвые цветы.... Сорванные розы... Тлен...
-
Ты можешь нарисовать все, что угодно! - горячо взмолилась я, цепляясь за внезапно промелькнувшую мысль уговорить его пощадить меня. - Ты же гений! Не обязательно цветы... Другое... Художники ведь рисуют не только прекрасное! Иногда они рисуют нечто ужасное, что поражает не меньше красоты! Найти красивое в ужасном... Красота есть даже в смерти...
Его рука потянулась за кистью. Алая краска капнула на мои бумаги.
-
Смерть красоты, - задумчиво заметил демон, сощурив глаза. - И красота в смерти...
-
Да! - воскликнула я, глядя на замершую в нерешительности кисть. - Красота бывает даже в самом ужасном. И только гении видят ее! Я помню у нас дома висела картина, где был изображен мрачный лес. Ее рисовал мой дед. Сначала она казалась мне страшной, но потом я...
-
Молчи, - прошептал демон, поднося кисть к моей груди. - Не мешай мне... Покрыть ужасное еще более ужасным, чтобы найти в этом особую прелесть... Тонкая грань между отвращением и восхищением... Ужас, застывший на прекрасном лице... Смерть, срывающая цветы жизни...
Меня обняли за талию и придвинули к себе. Я чувствовала его дыхание на своей шее, а потом к моей груди прикоснулась кисть, лаская меня сочными мазками. Я закрыла глаза, пытаясь оставить в абсолютной тишине только эту кисть, которая превращалась из грубой в нежную, и дыхание художника, которое становилось все учащенней.
-
Нет ничего прекрасней жертвы, - услышала я шепот, пока кисть ласкала мое тело. - Невинной, чистой жертвы... А ведь вся магия построена на жертвах... В домагическую эпоху единственным источником магии были мы, демоны...
Кисть с краской нежно облизывала мой сосок, заставляя меня прерывисто вздыхать и замирать от смеси ужаса и восхищения. Хоть комната и дышала сумраком, но вокруг нас даже сумрак боялся вздохнуть, пока я моем теле расцветали странные узоры и линии. Мою шею целовали долгим сладким поцелуем, вплетая свободную руку в мои длинные, спутанные волосы.
-
Все вы, просящие о силе, приходили к нам, умоляли нас, пытались привлечь наше внимание, чтобы мы даровали вам могущество и власть... Но вас было слишком много, поэтому мы дали вам право выбирать, что для вас важней - сила или все остальное?
Я выгнулась, чувствуя. как по спине бегут мурашки от поцелуя.
-
Мы требовали жертву... - кисть спускалась все ниже и ниже, чтобы ласкать мой живот лижущими мазками. - Самое дорогое, что есть... Чтобы увидеть, на что вы готовы пойти ради своей мечты. Пока вы не готовы ничем жертвовать - это прихоть. Обычная прихоть... Но когда вы решаетесь на жертву - это желание. И мы исполняли их, глядя как вы сами творите вокруг себя ад. Вы своими руками разрушаете свою жизнь ради иллюзий власти, любви и свободы. Мы смеялись над вами, дарили вам игрушки, потешались над тем, как со временем вы начинаете раскаиваться в содеянном...
Я почувствовала, как кисть была отложена в сторону, а по моему животу вниз устремилась рука. Прерывистое дыхание демона опаляло мой висок.
-
Вы хотели повелевать стихиями... - шептал художник, лаская меня пальцами.
Ай! Как же сладко, как невероятно нежно и мучительно он это делает.
-
Вы хотели сражаться друг с другом... я чувствовала, как теку ему на руки, плавясь от каждого пульсирующего толчка.
-
Вы хотели убивать... - мой висок поцеловали, прижимая пальцами, а затем опуская мою розу. Он отпустил, а я почувствовала как что-то липкое и теплое струиться по моим ногам.
-
Вы хотели завоевывать... - я выгнулась, умоляюще застонав, а по моей спине пробежал жар чужой руки. - И порабощать... Вы хотели денег, поклонения и власти... Задыхась от своих пороков, вы требовали способа, который поможет вам их воплотить... И мы давали его... Избранным...
Я едва не свела колени, когда по телу прокатился мучительно-сладкий спазм.
-
Как у вас говорится? Каждый маг должен принести в жертву семью... Не так ли? - пальцы демона впивались в меня, заставляя стонать и задыхаться. - Так вот в те времена маги тоже жертвовали семьей... Всех родных они вели на жертвенный алтарь...Потому, что так хотели мы... Нам было смешно наблюдать за тем, как то, что еще недавно представляло для вас самую большую ценность в жизни умирало в муках в обмен на очередную иллюзию.
-
Я кусала губы, дергалась, умоляла и стонала, покачиваясь навстречу каждому движению, жадно поглощая нежные пальцы.
-
А мы выбирали, кто нам больше по душе. Плачущий ребенок или невинная девушка? У каждого из нас есть свои вкусы, предпочтения... Если бы ты знала, что творилось в темноте черных храмов... Они так кричали, звали на помощь, а потом замолкали навсегда. Ужас, застывший в глазах, кровь, стекающая по стенам после нашей оргии и мечта, ценой чужих жизней - вот и все, что вы могли дать нам... Невинная, перепуганная девушка попадала в наши лапы, а мы мучили, ласкали и убивали ее медленно, с наслаждением, упиваясь ее страданиями... Мы терзали и ласкали ее тело... Мы впивались зубами в ее плоть, пили ее кровь, лаская пальцами ее лоно... Мы медленно сажали на кол, входя в нее по очереди, чувствуя, как она сжимается в предсмертной судороге... Мы слизывали кровь с ее губ, насиловали, не видя разницы между стонами наслаждения и стонами боли. Затуманенные глаза, несколько толчков, а у нее уже предсмертные конвульсии... Иногда кажется, что она течет от наслаждения, а это уже кровь стекает по ее ногам... А я в этот момент ласкаю ее, утешаю, целую, обещая, что скоро все закончится... Нежно глажу по голове, как ребенка, осушая ее слезы нежностью, в тот момент, когда моя рука вырывает ей сердце.
-
Я застонала, кусая губы, чувствуя, что еще немного и...
-
Мы рисовали на ней ее же кровью узоры... - по моим губам скользнула кисть. По подбородку и шее потекла краска. - Это было прекрасно и ужасно... Вот оно, начало магии... Начало вашей силы, которая появилась у вас по нашей милости. Огонь в твоих руках - это агония, застывшая в чужих глазах.
-
Еще немножечко... Еще чуть-чуть... Пожалуйста...
-
Но иногда были те, у кого не было жертвы... - усмехнулся демон, скользя рукой по моему животу. - И они приносили себя в жертву нашей фантазии... В основном это были женщины... И если такая выживала, то обретала невероятное могущество... Иногда амбициозные девочки просили нас дать им силу, но потом, когда понимали насколько высока цена, умоляли пощадить... Они не выдерживали мук и издевательств, рыдая, что погорячились. Таких мы убивали. Я начинал целовать окровавленные губы еще живой, а потом чувствовал, что она уже мертва. И ее последний выдох становится моим вдохом... Я помню, как сплетались воедино момент смерть и жизнь, могущество будущего с унижением настоящего, боль и наслаждение, порождая великолепную картину мира. И ты сейчас в крови... В липкой, сладкой крови...
-
Я взглянула на себя, видя размазанную по груди алую краску. Алая краска была на руках художника, который гладил меня по щеке, лаская пальцами.
-
Как жертва… Как когда-то давно… Картина- воспоминание… Кровь и плоть… - демон облизал пальцы, а по его красивым губам размазалась алая “кровь”. - Сладость и боль… Предсмертные судороги наслаждения…
-
Даже не вздумай, - криво улыбнулся демон, слизывая с губ краску. - Даже не пытайся… Кто ты такая, чтобы пытаться?
-
Я видела, как горели его глаза при виде небрежных мазков, действительно очень похожих на сгустки крови. Рывок в мою сторону закончился глубоким и сладким поцелуем. Мои руки оплела черная тугая веревка, больно сдавливая запястья.
Мое окровавленное горло ласкали нежные пальцы, пока мои губы жадно целовали слизывая нарисованную кровь... Тонкие пальцы вплетались в мои волосы, снова и снова пожирая меня поцелуем... Глаза демона блестели в темноте, кровь испачкала его губы и щеки, заставляя меня вздрагивать от ужаса. Перед глазами стояли картины древности, о которой нам не рассказывали никогда. Нам всегда твердили, что магия - это дар, искусство, умение, что его источником является сам мир, в котором мы живем. Есть те, кто умеют черпать силу, а есть те, кому это не дано. Я была уверена, что магия проявляется стихийно, что она везде, а теперь я знаю правду... То, о чем никогда не напишут в книгах, то, о чем никогда не расскажут на лекциях, навсегда останется перед моими глазами, точно так же, как и эта страшная ночь...
Кровь размазанная по губам и руки которые растирали ее по моему телу, приводили меня в первобытный ужас и такой же первобытный восторг. Демон склонялся ко мне, как вампир, лаская болезненными поцелуями грудь, впиваясь то губами, то зубами в мою плоть. Рука с длинными когтями ласкала и наказывала мои бедра, размазывая кровь, пока удушающий, как страх, поцелуй пытал меня своей нежностью и болью. Когти впивались в мои бедра, приподнимая меня, чтобы потом успокаивать меня хищным поцелуем. Я задыхалась, чувствуя, как сердце вылетает из грудной клетки... Меня положили на живот, лаская языком и когтями мою спину... Мои ноги раздвинули, заставив вздрогнуть от наслажденного исступления, когда во влажную, изнывающую плоть погрузились нежные пальцы.
-
Какие же были времена, - услышала я задыхающийся шепот. - А ведь знаешь, что родоначальницами истинной магии были женщины? Мужчины, которые заключили с нами сделку получали лишь артефакты... Стрела, всегда летящая в цель, корона, подчиняющая себе толпы, доспех, которые невозможно пробить... Тысячи артефактов, которые мы создали забавы ради... Нам нравилось смотреть, как вы готовы пожертвовать всем ради такой вещицы. Но однажды, мы поняли какую ошибку совершили... Оскверненная нами девственница сумела зажечь в руке огонь. Только девы, лишившиеся после Темных Ночей своей чистоты, получали такой дар, который передавали своим детям спустя долгие годы.
Я застонала, выгибаясь навстречу ласке. Пересохшие губы что-то шептали, заклиная дать мне возможность подняться, расправить крылья и упасть вниз с вершины наслаждения.
-
Мы были удивлены... В тот момент, когда вы получили эту силу, мы стали терять власть... - пальцы впивались в меня, раздирая когтями. Мне казалось, что это моя кровь застыла на губах. Сладкая... сладкая кровь... Волосы скользили по моей спине, жадный язык ласкал меня, спускаясь голодными поцелуями все ниже и ниже. - Да... У тебя сладкая кожа... Мой кровавый шедевр, моя жертва, мой алтарь искусства...
Выгнувшись и глотая воздух, словно рыба, выброшенная на берег, я почувствовала, как что-то горячее и скользкое лечит дневную боль. Я изумленно распахнула глаза, корчась от воспоминаний о мучительной боли и сладости сегодняшнего унижения.
-
Я возьму тебя, - услышала я задыхающийся шепот, чувствуя, как меня осторожно дразнят пальцами, причиняя боль. - У тебя кровь... Как же я хотел бы захлебнуться в твоей крови...
В меня что-то уперлось. Паника охватила меня, когда я почувствовала, как по мне скользит что-то большое и горячее. Сердце бешено заметалось, ужас заставил оцепенеть от мучительного ожидания боли. Демон лег на меня всей тяжестью тела, заставив вздрогнуть и простонать.
-
Что такое боль по сравнению со смертью? - прошептал демон, подаваясь вперед. Я закричала от боли и ужаса... - Расслабься... Я не хочу рвать тебя в клочья... Сразу не хочу...
Нет! Нет! Не надо! Я занервничала, чувствуя, как он еще немного подается вперед...
-
Не надо, - заскулила я, кусая губы. - Это больно... Очень больно... Прекрати!
-
Да как ты смеешь мне такое говорить? - прошипел демон, а вокруг моей шеи обвилось что-то толстое. Меня грубо стащили со стола и поставили на колени. Я пыталась вздохнуть, но получалось с трудом. То, что я увидела перед собой повергло меня в ужас. Я попыталась дернуться, но мои руки были связаны, а за шею держал... хвост! Хвост сжал меня, заставив открыть рот, пока я пыталась судорожно вдохнуть. Вдохнуть успела, потому что во рту очутилось нечто огромное, горячее, пульсирующее, заставив меня закашляться. Из глаз брызнули слезы, а меня чуть не стошнило. Я хотела крикнуть, но оно вошло еще глубже, вызывая у меня стон ужаса и омерзения.. Хвост стал ритмично раскачивать меня, а когтистые руки вплелись в мои волосы. Я давилась, мычала, стонала, понимая, что с каждым разом он проникает все глубже и глубже. По моему подбородку потекла слюна, я подавилась кашлем, чувствуя, как слезы сбегают по щекам от ритмичных и грубых толчков. Я не знаю, сколько продолжалась эта пытка, но в один момент меня прижали к себе заставив подавиться и закашляться. Во рту было что липкое и приторно сладкое, пока я давилась рыданиями и пыталась выплюнуть это на пол или проглотить. По моему лицу скользило что-то теплое, размазывая липкую дрянь и смешивая ее с моими слезами. Я сжала губы, чувствуя, как меня дергают за волосы в свою сторону.
-
Ты сама вдохновила меня, - заметил художник, глядя на меня сверху вниз и прижимая меня к ноге.