Тьма обступает со всех сторон. Окружает тягучей пеленой, обвивается вокруг горла, опутывает тело ледяной паутиной. Обрушивается вязким мороком.
Даже закричать не могу. Вопль забивается в горле точно ржавый гвоздь.
Господи. Боже мой.
Теперь бесполезно шептать про себя «Отче наш», верить и надеяться на чудо, взывать к небесам.
Никто не услышит. Не поможет, не спасет. Некому.
Черт несет меня на собственных плечах. Нет. Не черт. Сам Дьявол. Сатана. Иначе его не назвать. Только так.
Темная сила. Мрачная стихия. Дикая. Неистовая. Неукротимая.
Что я натворила? Что пробудила?
Пытаюсь отыскать выход. Напрасно. Бежать не суждено. Не сейчас. Не сегодня. Никогда. Единственный шанс утрачен. Навечно. Придется смириться.
— Марат, — выдаю я. — Прошу. Пожалуйста.
Сама не представляю, о чем умоляю. Просто возникает потребность услышать звук своего голоса, убедиться, что еще дышу, живу, существую. Пусть даже парализована утробным ужасом, скованна льдистыми цепями страха.
Мой палач открывает дверь. Рывком. Проходит внутрь. Захлопывает ногой. С громовым грохотом.
Содрогаюсь, будто удар проходит прямо по мне.
— Я знаю, как вернуть свет, — пробую разорвать тишину. — Я могу решить проблему с электричеством.
Это блеф. Чистейший. Понятия не имею, как работает тот хитрый прибор. Но, если заинтересую, поймаю на удочку, то появится мизерный шанс отсрочить расплату.
Да. Точно. Именно на такой тактике и стоит сосредоточиться. Выиграть хоть пару минут, а при определенном везении даже несколько часов. Дать ему возможность остыть, слегка успокоиться, поумерить ярость.
Вот только моя реплика остается без внимания.
Марату глубоко наплевать, будет свет или нет. Никакой реакции он не проявляет, отлично продвигается в кромешной темноте. Не оступается ни разу. Он знает здесь каждый угол. Без проблем поднимается по лестнице все выше и выше.
Третий этаж.
Я не успела тут побывать, не исследовала данную территорию. Впрочем, есть ли теперь разница? Уже не важно. Ничего не важно. Вообще.
Думай. Пожалуйста, не сдавайся, не отступай. Даже с теми проклятыми псами удавалось соображать гораздо лучше.
Коридор. Кажется. Наверное. Черт. Ничегошеньки не различаю.
Гулкое эхо шагов. Тошнота подкатывает к горлу мучительной волной. Голова наливается свинцом, раскалывается от кипучей боли.
Положение вверх тормашками явно не самое удобное. Кровь бьет в затылок тяжелыми толчками. Стремительно нарастающая пульсация буквально оглушает и полностью дезориентирует в пространстве.
Открывается и закрывается дверь.
Марат отпускает меня. Опускает на пол. Отходит в сторону.
Где мы? Что это за комната?
Странное чувство. Холод пробирает до костей. Но проблема не в температуре. Что-то другое, ощутимое скорее на энергетическом уровне. Создается впечатление будто тут хранятся очень опасные предметы.
Неживая аура. Давящая. Будто склеп. Гробница. Могила. Но подобные места принято располагать в подвальных помещениях, уж никак не наверху. Или я ошибаюсь?
Чиркает спичка. Запах серы щекочет ноздри.
Невольно дергаюсь, щурюсь, ослепленная неожиданной вспышкой. Поджимаю ноги, инстинктивно стараюсь отползти подальше.
Марат зажигает свечу. Потом еще одну. И еще, и еще. Медленно и методично движется по кругу, озаряя темноту мятущимся светом. Не изгоняет мрак, просто рассеивает.
Контуры проступают четче. Обнажаются по живому. Обретают грани и линии. Резкие, контрастные, отрывистые. Безжалостные.
Я судорожно втягиваю воздух. Захлебываюсь. Закашливаюсь. Во рту возникает медный привкус. Нутро вопит об опасности.
Беги. Беги. Беги. Не оглядывайся. Не оборачивайся.
Но разве мне позволят ускользнуть?
Ни за что. Только не на сей раз.
Я бы все на свете отдала, лишь бы никогда и ни при каких обстоятельствах здесь не оказаться. Лучше бы самая настоящая могила. Склеп. Кладбище. Затхлая сырость подземелья. Да что угодно. Не это. Не так.
Жуткое место. Цепенящее. А в жарком пламени свечей выглядит еще более угрожающе. Аж липкая испарина в изморозь обращается. Дрожь под взмокшей кожей прокатывается. Последняя тень надежды испаряется. Тает без следа.
Я за всю свою жизнь не видела столько оружия.
Кинжалы. Сабли. Мечи. Шпаги. Топоры. Стилеты. Ножи.
Темные стены обвешаны смертельно опасными экспонатами. Нет ни единого пробела. Каждый клочок поверхности находит применение.
Огромная коллекция. Страшная. Леденящая. Завораживающая. Невозможно отвести взгляд. Вроде бы и смотреть не хочется. А не смотреть нереально.
Отовсюду скалятся железные пасти. Стальные зубья поблескивают в полумраке комнаты. Голые. Жадно распахнутые. Голодные.
Чувствую, они не раз и не два искупались в людской крови. Пировали веками. Упивались господством и властью. Ранили. Терзали. Рубили головы. Пронзали тела насквозь.
Это ценное оружие. Безумно дорогое. Истина очевидна даже для простого обывателя вроде меня.
Рукояти украшены драгоценными камнями. Обычные стекляшки явно не будут так лихо мерцать и переливаться. Да и сама работа, сияние лезвий, качество огранки.
Это не пустышки. Не бутафория.
Я боюсь развивать мысль. Боюсь выстраивать логическую цепочку. В сознании возникают совершенно бешеные идеи. Пальцы подрагивают. Мышцы сводит.
Надо что-то сказать. Пусть глупость, пусть бред. Только нельзя молчать. Нельзя…
А может, схватить меч? Или вон тот топор? Проклятье, я же не в гребаном кино, едва сумею поднять подобную хреновину. Ладно. Тогда ножик. Любой. Или стилет. Что-нибудь мелкое. Сойдет для защиты.
Наивная идиотка. Веришь в чудеса. Тебя разоружат в момент и накажут еще строже.
Хотя. Я уже в полном дерьме. Хуже некуда.
Обнимаю себя руками, затравленно оглядываюсь по сторонам, очень стараюсь унять истерический трепет, размышлять трезво.
Это не помогает.
Зачем мы здесь? Почему он привел меня сюда?
Я сомневаюсь, что желаю получить ответы на свои вопросы.
Марат останавливается перед здоровенной саблей. И хоть рядом несметное количество иного колюще-режущего оружия, лезвия так и пылают, переливаются в бликах огня. Я сразу понимаю, куда он смотрит, что именно выбирает и для кого.
Накрываю горло ладонями. Рефлекторно.
— Нет! — бросаю неожиданно громко.
Марат оборачивается, награждает кривой ухмылкой и почти сразу же отворачивается снова, разрывает хрупкий зрительный контакт.
А я опять взираю на саблю. Изогнутую. Пугающую. Сверкающую. В адских всполохах пламени лезвие кажется кроваво-красным, ядовито-алым, будто свежая кровь окропляет сталь, пропитывает металл.
Он убьет меня? Сейчас? Прямо тут?
А долг…
Неужели не расскажет? Не объяснит ничего? Просто прирежет. Исполосует, искромсает. Живого места не оставит.
Марат начинает раздеваться. Сбрасывает пиджак на пол. Отправляет туда же галстук. Расстегивает рубашку. Стягивает и отшвыривает подальше.
Вероятно, не хочет испачкать кровью свой дорогущий костюм.
И тут я застываю. По-настоящему. Это даже страшнее, чем оказаться наедине со своим убийцей в комнате, которая битком заполнена холодным оружием.
Его спина.
Закусываю нижнюю губу до крови. Не чувствую боли. Вообще ничего не чувствую. Только парализующий шок. Обращаюсь в арктический лед.
Смешно сказать, но я прежде не видела его обнаженную спину. Во всяком случае, вот так, близко и отчетливо. Хотя он принимал со мной душ, трахал меня часами, поворачивал и переворачивал, заставлял принимать самые грязные и порочные позы, овладевал мною безостановочно.
Я ничего не могла рассмотреть раньше. Темные контуры татуировки угадывались под его белоснежными рубашками. В ванной комнате, в густом пару тоже виднелось нечто черное и устрашающее. Но вот чтоб четко разглядеть — никогда. Я отключалась от реальности. В этих властных и сильных руках не бывало иначе. Всякий раз. До криков. До хрипов. До судорог и спазмов.
Однако тайное становится явным. В мгновение ока. Иначе никак.
Боже. Прошу. Не надо. Пожалуйста. Нет, нет, нет.
Это же рисунок. Просто рисунок. Плод воображения.
Я повторяю данные аргументы снова и снова, прогоняю мысль по кругу в голове, пробую впитать, осознать, принять.
Я так хочу изгнать суеверный ужас, но…
Железные мускулы напрягаются. Стальные мышцы угрожающе бугрятся под смуглой кожей. Резкие контуры татуировки подчеркивают рельеф. Жесткие линии. Мрачные образы. На широкой спине оживает лик дьявола. Врата преисподней распахнуты.
Жуткий монстр скалится, оголяет острые клыки и цепкие когти, обнажает неистовую жажду плоти. Он беспощадно сжимает тонкую девичью фигурку, стискивает в диком захвате, пускает первую кровь. Еще миг — вопьется в глотку, растерзает и раздерет.
Это тот самый рисунок. Из деревянной коробки. Страшный и темный, совсем не похожий на прочие работы художника, будто созданный чужой рукой.
Я всхлипываю.
Пытаюсь отвернуться. Честно — пытаюсь. А не могу. Ничего не удается, не выходит. Замираю точно под гипнозом.
Картина пугает. Страшит до безумия. Но…
Мучительно тянет коснуться его. Провести пальцами по мощной спине, повторить каждый изгиб, ощутить жар разгоряченной кожи.
Ну, что за бред? Откуда это внутри? Болезнь. Агония. Мания. Одержимость. Он будет убивать, рвать на части, а я продолжу течь как долбанутая нимфоманка.
Марат оборачивается ко мне.
Шумно втягиваю воздух. Ощущение будто грудь стягивают раскаленные металлические обручи. Железо жалит легкие изнутри.
Рассматривая татуировку, я упустила остальное. Упустила то, как быстро разделся мой жуткий палач. Теперь он абсолютно голый.
Голый… и готовый. Возбужденный до предела. Заведенный.
Громадный член мерно покачивается между мощными, мускулистыми бедрами. Выглядит гораздо более угрожающе, нежели сабля. Налитый кровью, обвитый набрякшими венами, пульсирующий неутолимым желанием. Грозный. Ненасытный.
Медленно отползаю назад. Без резких движений. Осторожно. Точно в тумане. Как с теми псами, стараюсь избежать случайной провокации.
А впрочем, поздно. Хищник уже давно жаждет крови.
Марат приближается. Неумолимо. И даже страшно отползать. Страшно вообще хоть как-то шевелиться, двигаться, мельтешить лишний раз. Буквально врастаю в пол.
— Как ты потеряла девственность? — раздается холодный вопрос.
Моргаю, отказываюсь верить, что он действительно о таком спрашивает.
— Отвечай, — берет за волосы, притягивает ближе, практически вплотную к паху, шлепает вздыбленным членом по щеке. — Сколько тебе было лет?
— Девятнадцать, — судорожно выдыхаю.
— Продолжай, — опять отвешивает унизительную пощечину, грубо бьет восставшим органом. — Дальше.
— Я не… что ты хочешь услышать?
— Все.
Хлопает по щекам снова и снова.
Это не больно. Просто грязно. И волнующе.
Я готова проклясть саму себя за безумную реакцию. За преступную слабость. За то, что тело моментально откликается на подобное обращение самым порочным образом.
— Как он тебя ебал? — отрывисто спрашивает Марат.
— Ни-как, — выдаю сдавленно. — То есть… обычно.
— Да ладно, — насмешливо хмыкает.
— Быстро. Я… я не поняла. Не почувствовала.
— У него был настолько мелкий хер?
— Не… не очень большой.
— Где это произошло?
— В машине.
Возможно, мне стоит поведать подробности, потянуть время, ухватиться за соломинку. Однако я достигаю тончайшей грани. Если перегну, будет хуже.
— После студенческой дискотеки, — прибавляю тихо. — Мы встречались уже несколько месяцев и тогда… казалось, настал подходящий момент.
— Тогда?
— Я думала, что люблю его, — сглатываю. — Но через неделю мы разошлись навсегда.
— Почему?
— Он ударил меня.
Пальцы сильнее сжимают мои волосы. Раскаленный член прижимается к щеке, чуть ли кожу не прожигает.
— Он решил, я ему изменила.
— А ты верная была? — интересуется с явной издевкой.
Молчу. На душе становится гадко. Разве я должна сейчас что-то доказывать? И какое ему дело до моих прошлых отношений? Зачем ворошить это?
— Говори, — произносит с нажимом.
— Я бы никогда не стала предавать любимого человека, — отвечаю тихо.
— В рот у него брала? — окатывает льдом.
— Что? — в горле пересыхает.
— Хуй заглатывала?
— Нет.
— Когда сосать начала?
Дергаюсь, совершаю отчаянную попытку отстраниться. Хватка становится жестче. Пальцы стискивают затылок будто стальные тиски.
— Поздно! — буквально выплевываю. — Не повезло тебе со шлюхой. Понял? В первый раз я сделала минет уже после окончания университета.
— Стрелецкому?
Запрещенный прием.
— Нет! — восклицаю яростно. — Почему ты задаешь такие вопросы? Хочешь еще сильнее унизить?
— Хочу похвалить, — ухмыляется. — Мой хер ты обрабатываешь как профессионалка. Будто годами члены полировала.
Крупная головка утыкается прямо в губы. Багровая. Пульсирующая.
Я пробую увернуться. Стараюсь хотя бы просто увильнуть в сторону, однако в столь жестком захвате это абсолютно нереально.
— Чего ломаешься? — спрашивает Марат. — Ты же как кошка течешь при виде стоячего хуя. Мокрая насквозь. Даже трогать не нужно.
Он свернет мне шею. Явно. Или череп раскрошит. Ощущение именно такое. Еще немного и непременно раздробит кости.
Я целую его. Размыкаю губы. Слизываю каплю смазки. Обхватываю плоть, грею во рту. Покорно посасываю. Пытаюсь не думать о том, что мой мучитель прав. Между бедер до жути горячо и влажно.
— Молодец, — поглаживает мою макушку. — Хорошая блядь.
Отпускает. Обходит меня и оказывается позади. Тяжелая ладонь приземляется между лопатками, давит на спину, вынуждая податься вперед, наклониться, опираясь на локти, согнуться в непристойной позе.
А в следующий миг слышится треск разрываемой ткани. Мое платье раздирают, словно марлю. Без усилий. Легко и просто. За долю секунды. Нижнее белье уничтожается не менее быстро. Резко и бескомпромиссно.
Марат вдруг отстраняется, тянется за чем-то. Странный звук. Будто банку или бутылку раскручивают, крышка движется по сечениям резьбы.
Я напрягаюсь. Недоброе предчувствие терзает душу.
Пальцы касаются меня. Жестко. Властно. Откровенно. Дрожь охватывает тело, пожирает разум в момент.
— Нет, нет, нет, — шепчу, задыхаясь от ужаса.
Дергаюсь. Кричу. Вырываюсь. Пробую укусить, оцарапать, хоть немного ранить противника. Отчаянно стараюсь освободиться.
— Да, — обрывает протест Марат, передразнивает: — Да, да, да.
— Я сделаю все, — заявляю поспешно. — Все! Прошу, не туда.
Он разминает меня. Спокойно. Уверенно. Знает толк. Уж точно не впервые практикует подобные забавы. Искушенный игрок. Опытный экзекутор.
— Твоя задница обречена, — заключает холодно.
— Ты… ты, — всхлипываю. — Ты… порвешь.
— Заштопаем, — хмыкает.
Я даже разрыдаться не могу. Не выходит. Слезы не идут. Страх парализует целиком и полностью. Замерзаю изнутри.
— Прошу, — роняю глухо. — Пожалуйста.
— Дразнила мужиков, — протягивает насмешливо. — Крутила рядом сочным задом. И обламывала.
Вводит сразу два пальца. Ритмично двигает внутри, растягивает. Добавляет еще смазку. Действует без тени сомнения. Готовит к неизбежности.
Он не остановится. Понимаю четко и сразу. Больше не повезет. Моя удача давно закончилась. Сдохла в чудовищных судорогах.
Его не пронять. Ни слезами, ни мольбами. Ничем.
— Марат, — выдаю хрипло. — Пожалуйста.
— Я выебу так, что тебе понравится, — ухмыляющиеся губы прижимаются к моей шее, ловят безнадежно сбитый пульс. — В первый раз. Поймаешь кайф. Обещаю. А потом оттрахаю на свой вкус. И тут уж как повезет.
— Что, — еле дышу. — Что?!
Здесь будет только один хозяин.
Я.
Вот о чем говорят все его движения.
Огромный член входит в лоно. Грубо. Размашисто. Вбивается вглубь отточенным ударом, наполняет до отказа. Доводит до экстаза. Враз. Практически сразу.
Выдыхаю с облегчением.
Просто припугнул, просто…
Он покидает мое тело, вынуждая взвыть от жгучей неудовлетворенности. Поражаюсь собственному животному стону. Невольно двигаю бедрами назад, безотчетно жажду насадиться на гигантский закостеневший орган.
— Твоя задница создана для ебли, — заключает Марат.
Вздыбленная плоть упирается между ягодицами. Как таран. Громадный. Каменный. Не ведающий ни пощады, ни жалости.
Я мечтаю потерять сознание. Отключиться. Поплыть окончательно.
Наивная. Глупая. Никаких поблажек не светит. Не сегодня. Не с этим мужчиной. Он свое возьмет. Без остатка.
Стараюсь сжаться. Вырываюсь. Извиваюсь как одержимая бесами. Уперто надеюсь на чудо. Никак не получается сдаться, капитулировать перед законным победителем.
Он стискивает мои бедра. Чуть не до хруста костей. Ограничивает свободу. Отбирает последние иллюзии. Рушит.
Теперь даже дернуться не удается. Шевельнуться не выходит.
Марат проникает внутрь. Медленно. Неотвратимо. По миллиметру. Давит и растягивает, натягивает мой заледеневший зад на пылающий от бешеного возбуждения орган.
Я не верю, что он поместится весь. Не верю…
Кажется, пытка длится целую вечность. Восставшая плоть движется дальше, глубже, вспарывает внутренности, прошивает насквозь. Неспешно. Неудержимо. Овладевает нутром.
Меня трясет. Лихорадочно. Крупная дрожь пробегает по ногам. Обжигающее чувство прокатывается от ступней к животу, обдает грудь кипятком. Меня ломает изнутри.
Боли нет. Во всяком случае, нет такой боли, которую я ожидала. Адской. Раздирающей на куски. Ядовитой, токсической.
Просто странно. До ужаса непривычно. Распирает. Чужое естество проникает в самое запретное место. Порабощает, подчиняет господской воле.
Саднящее ощущение. Не более. Вроде бы.
Зато похоть зашкаливает. Снедает каждую клетку. Проникает в каждую пору. Душит, петлей обвиваясь вокруг горла. Рассудок вырубается напрочь.
Я ничего не соображаю.
Где я. Кто я. Что я.
Игрушка. Вещь.
Я пьяна. Мертвецки. От запаха безумного и жестокого самца. От губительной тяжести мускулистого тела. От жара при соприкосновении нашей обнаженной кожи.
Так меня никто не брал. Никогда. Не нагибал, лишая выбора. Не ставил на колени, отнимая желание противиться. Не погружал в бессознательное состояние.
— Я держу свои обещания, — шепчет Марат прямо в ухо.
Крупные яйца упираются в промежность. Мощно. Жестко. Будто последняя точка в негласной борьбе. И судорога сводит мышцы.
Я вскрикиваю. Жадно ловлю ртом воздух. Глаза распахнуты настежь. Тело покрыто испариной. Пальцы поджимаются.
Это рефлекс. Просто рефлекс…
И тут он начинает меня трахать. По-настоящему. Неспешно. Двигается размеренными толчками. Осторожно. Мягко. Плавно. Точно ласкает своим жутким органом.
Электрический ток. Прямо в кровь.
Я сгибаюсь. Вжимаюсь в пол. Царапаю гладкую поверхность ногтями. Постанываю все громче. Кусаю губы.
Я не могу себя контролировать.
Нет.
Я не хочу.
Взвываю точно обезумевшее животное. Захлебываюсь диким воплем. Судорожно бьюсь под стальным телом. Так и содрогаюсь, нанизанная на здоровенный железный болт. А после безвольно обмякаю в жестоких объятьях.
— Ну, вот, — Марат шлепает меня по заднице, вызывая волну рефлекторной дрожи. — Ты кончила. Теперь мой черед.
Не успеваю осознать суть его слов.
Удар. Прямо внутрь. Вперед.
Рвано. Резко. Безжалостно. Беспощадно. Выбивая кислород из легких. Отбирая все без исключения опоры.
Я трезвею. Моментально. Сбрасываю сладостный морок.
Искры из глаз. Реально. Без метафор.
Марат берет меня за бедра, двигает как куклу, насаживает на одеревеневший от похоти член как на огромный кол. Эрекция у него воистину чудовищная. Зверь. Монстр. Он не позволит вырваться на свободу.
Даже закричать не могу. Попросту не удается. Немею от дикой боли.
За все приходится платить. Всегда.
И я оплачиваю счет собственной кровью.
Он раздирает плоть. Чувствую. Отчетливо. Мозг точно зависает в агонии. Никак не выходит отключиться, ускользнуть от экзекуции, скрыться в уютном забвении.
Каждый миг. Каждый кадр. Жестокая реальность до мелочей врезается в память. Отпечатывается по фрагментам. Ярко, ослепительно.
Проклятье.
Марат убьет меня.