Вася

Амерханов тыкал ножом мне в живот раз за разом, не уставая удивляться, как легко пластмассовое лезвие входит и выходит в рукоятку, имитируя погружение в плоть.

– То есть этим ты хотел напугать меня? – спросил он.

– Да, это должен был делать Фил, а не я. Ты сам видишь, какой я дохлый, из меня та еще угроза.

– Слушай, а прикольно!

– Ладно, Леша, хватит.

– Зови меня Алекс, – велел он. – Тут направо, Фил.

Я отобрал у Леши нож и спрятал его в кармашек переднего сиденья. Какие все привередливые с именами! Может быть, мне тоже просить всех, чтобы звали меня Васо, к примеру?

Фил повернул направо, и мы уткнулись в огромный забор.

– Дальше пешком, – сказал Алекс.

Мы вылезли из машины.

– Идти минут двадцать, так что задавайте свои вопросы, – разрешил Алекс, когда мы вышли на тропинку, уходящую в глубь леса.

Я задавал вопросы на ходу, один за другим. Мне было странно, что такая одиозная персона, как Амерханов, оказалась таким чутким человеком. И как надумана его мрачная слава.

Леша Амерханов действительно был в воспитательной колонии и действительно обвинялся в изнасиловании. Но было одно обстоятельство: они с той женщиной играли в секс с доминированием. А потом женщина решила подзаработать и подала заявление. Алекс заплатил ей – у него были деньги, он торговал своим телом, а именно: работал стриптизером в ночном клубе. Женщину он подцепил в одном из клубов, а играли они в номере отеля. Потом, спустя несколько мучительных допросов и взноса денег на расчетный счет «потерпевшей», они поженились, чтобы с Алекса окончательно сняли все обвинения. Зачем было жениться – мне непонятно, но, возможно, тут какие-то юридические уловки, так, во всяком случае, пояснил Алекс. Фиктивный брак был недолгим, и вскоре несостоявшаяся жена подала на развод и уехала в Москву, покорять столицу.

– Почему же в показаниях свидетелей указано, что она пропала без вести? – спросил я.

– Ну для людей она и пропала без вести. На самом же деле материалы отказные, если вы запросите постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, то увидите протокол опроса этой самой дамы, она живет в Москве, причем припеваючи.

– А почему в материалах этих дел нет постановлений, о которых ты говоришь?

– Потому что участковый задолбался заводить дела, их миллион. Люди считают меня монстром и пишут эти заявления пачками, а участковый просто копирует это объяснение и прикладывает к каждому. Видимо, вы взяли дело, куда он еще не приготовил копию.

Я вспомнил, что заявление действительно было свежим. В нем было указано, что заявитель не в первый раз просит провести проверку и найти бедную женщину. Я посмотрел на Фила укоризненно – ведь это он собрал не все, что было.

– И именно поэтому мы подружились с Лизой, – сказал Алекс. – Ее тоже обвиняли в страшных грехах. И она была очень несчастна, очень…

Они познакомились при странных обстоятельствах. Лиза брела по ночному Жуковскому в легком пальто, хотя на улице было достаточно холодно. Алекс как раз возвращался со смены, на которой неплохо заработал – гулял банк, вызвали стриптизера и его щупали и лапали очень скромные девушки, потерявшие свою скромность три шота текилы назад. Щедры они были безгранично, и в раздевалке Алекс вынул из трусов несколько тысяч рублей, и даже одну пятитысячную, которую особо одаренная банковская служащая свернула в тугую трубочку и поместила аккурат под член.

В общем, настроение у него было хорошим. В общей сложности – почти десять тысяч наличными, плюс две тысячи смена, которую оплачивает клуб. Алекс увидел гуляющую вдоль дороги девушку и остановился возле нее.

– Вы ведь Лиза, верно? – спросил он через открытое окошко. – Я вас знаю, вы живете возле меня. Давайте я вас подвезу.

Лиза, ни слова не говоря, села к нему в машину, и едва он тронулся, заговорила. Она говорила очень долго – Алекс уже давно припарковался на парковке недалеко от дома, а она все говорила и говорила. Она рассказала ему о своих бывших мужчинах и о нынешнем муже, который обвинил ее в том, что в прошлом она была неразборчива в связях. Сказал ей, что его друзья случайно встретили ее бывшего, Сергея, который пожаловался им, что Лиза крутила несколько романов одновременно, и что у нее был любовник-нефтяник, с которым она спала ради дорогих украшений.

– Я совершила ошибку, – сказала Лиза. – Я была слишком молода, чтобы понять, что сексуальная жизнь двоих – она только среди этих двоих. И я разболтала одной своей подружке, которая знала Сережу, что… Что у него не все в порядке в сексуальном плане. Это случилось уже после того, как мы расстались, конечно, но все же… Подружка у меня болтливая, и она разнесла по всему городу. Сереже пришлось защищаться, и он придумал все эти параллельные романы, всю эту чепуху про нефтяника… Я не в обиде, но доказать мужу сейчас ничего не могу…

– Ну ладно тебе, не расстраивайся, – ответил Алекс. – Знала бы ты, какие слухи про меня ходят!

И он охотно поделился с ней всем, что говорят о нем в городе. Лизу это даже повеселило, и они еще долго проболтали в тот вечер, а после подружились и стали тесно общаться. Но так, чтобы не знал муж Лизы.

Лиза рассказывала ему о своей жизни, но не о прошлом. Она ни разу не упомянула о своих родителях, о том, где жила раньше. С большим удовольствием она слушала его рассказы о работе, они обсуждали новые песни, которые Алекс хотел взять в свою программу, и говорили обо всем, что происходило в мире. Так продолжалось недолго, пару месяцев, но за это время Алекс успел влюбиться.

Однажды Лиза пришла к нему среди ночи. Она была в слезах и долго не могла успокоиться. Алекс налил ей чаю, уложил на свой продавленный диван и просто гладил по голове. Она еще некоторое время побыла у него и ушла, ничего не объяснив.

На следующий день она пришла вновь и попросила помощи.

– Я не хочу умирать, – сказала она, – но чувствую, что это скоро случится.

Алекс пытался расспросить ее, но Лиза молчала. Она просила только одного: найти гадалку, колдунью, кого угодно, кто поможет ей скрыться от страшного человека. Что это за страшный человек, она так и не сказала.

И Алекс нашел такую женщину – она жила под Жуковским, у нее была огромная клиентура, в основном московская богема, которая очень часто вызывала к себе на дом стриптизера Алекса Амерханова.

– Мы поехали с Лизой к Дарье. По мне, так эта Дарья – обычная шарлатанка, но Лиза выбежала от нее в жутком испуге, сказала, что все получилось, и почти неделю не выходила из дома. Я перепугался не на шутку, пытался даже прийти в гости, но дома все время был муж… А поскольку у меня были чувства, я считал это неправильным… Ну, здороваться за руку с мужчиной, с которым спит Лиза. Короче, Лиза в машине по дороге домой мне сказала, что Дарья все увидела и говорит, что бежать бесполезно. Что этот человек найдет Лизу, где бы в России она ни была, по-любому найдет, и все закончится плохо. Мы почти пришли, вон ее дом. Да-да, такой огромный. Это вам не задницей перед тетками вертеть, вот такие хоромы, а мой дом вы видели сами…

Мы действительно немного опешили от увиденного. Это был особняк, если не сказать замок. За высоким забором несчетное количество башенок с золотыми куполами, три этажа с огромными окнами, затянутыми темно-бордовыми тяжелыми шторами. Территория освещенная, по ней разгуливают огромные ротвейлеры. У дома припаркованы два джипа, оба белоснежные, с блестящими покрышками.

– А она точно нас примет?

– Я сказал, что мы от Лизы, а Лиза очень хорошо заплатила, – сказал Алекс. – Поэтому не сомневайтесь, примет.

И нас действительно приняли. На посту – целое КПП небольшой воинской части! – охрана с улыбкой отозвала собак, нас проводили до самой входной двери, у которой уже ждала Дарья. Молодая, симпатичная девушка в длинном черном платье с платком на голове. У нее было очень симпатичное лицо, по которому и не скажешь, что она – ведьма. А уж улыбка – голливудские звезды отдыхают.

– Проходите, дорогие мои, – сказала хозяйка. – Алексей, рада вас видеть!

– Взаимно, Дарья, – ответил Алекс с улыбкой.

Фила мы оставили у ворот, чтобы не шокировать Дарью глубоким порезом на лице. Алекс, кстати, очень долго извинялся за это и даже предложил компенсацию. Но коль уж виноваты мы сами – напугали парня, заплачу Филу я.

И куда делось то быдло, которое я сегодня утром видел? Алекс был сама обходительность. Все же человеческая натура – вещь непонятная, что ни человек, то двойное дно. На моей памяти Алекс второй, кто своим поведением вызывает у меня абсолютно противоположные ассоциации, чем есть на самом деле.

– У нас не так много времени, Дарья, поэтому я с вашего позволения сразу приступлю к делу, – сказал я.

– Да, конечно. Алекс сказал вам о тарифе?

– Да, прием двести долларов. У меня с собой ровно в два раза больше, чтобы мы не теряли время попусту. Меня зовут Василий.

– Хорошо, оплата вперед.

«И чем она могла тебе помочь, Лиза? Она же действительно шарлатанка! Неужели ты не поняла? Неужели ты была в таком отчаянии, что повелась на ее сказки?»

Я заплатил четыреста долларов. Дима выслал мне пятнадцать тысяч на решение всех вопросов, и я истратил только три тысячи четыреста, из которых три тысячи я заплатил Филу наперед. Знал бы, что пытки будут не нужны, справился бы сам. Ну ладно теперь, чего скулить.

– К вам приходила девушка по имени Лиза, – сказал я и показал фото. – Мне нужно знать, кого она боялась. Своему другу, он сейчас со мной, это Алекс, она призналась, что боится одного человека, который найдет ее везде.

– Да, помню эту девушку и знаю об ее ситуации.

– Теперь Лиза сбежала. Она в беде, и мне нужно понимать, с чем эта беда связана: с этим человеком или еще с чем-то. Она уехала из России, теперь она в Америке, и я не знаю, как ей помочь. Помогите мне разобраться.

– Василий, откуда я могу знать, что это в интересах Лизы? Вы должны понять, все, что говорят мне мои клиенты, – строго конфиденциально… Хотя я чувствую, что вы действуете в ее интересах.

Не просто так она сказала свою последнюю фразу. Я потратил уже три тысячи пятьсот долларов, и последняя сотка из них легла на стол.

– Прежде чем я вам скажу, кого боялась Лиза, вы должны понять: она была не в себе. Этот человек настолько ее напугал, что она готова была покончить жизнь самоубийством, если бы не ее сын, Никитка.

 

Лиза

«Хоть бы с Никиткой все было хорошо, хоть бы его не напугали и не сделали больно».

Она могла думать лишь о Никитке. Малыша забрали сразу же, прямо из кроватки, после того как выстрелили в Майкла.

Лиза помнила глаза Майкла – удивленные и встревоженные. Он попытался отползти, пытался встать на ноги, пытался защитить их. Но Лиза знала, что все кончено. Ее заберут, и, если он вмешается, грянет еще один выстрел через глушитель, и тогда Майкл точно не выживет. Она сказала ему лежать и не двигаться, а сама быстро собрала вещи – ей позволили взять с собой теплые вещи и смену белья себе и ребенку и увезли.

Машина проехала по центральному Нью-Йорку, мимо гуляющей молодежи и туристов. Лизе все это казалось сюрреалистичным. Ну как такое может быть – ее похищают прямо в центре города, из ее собственной квартиры? А люди продолжают жить своей жизнью, вот, например, идет возле штаб-квартиры компании Apple чувак, явно русский. Фотографирует здание, себя на фоне здания, в шортах и футболке, хотя люди вокруг кутаются в куртки, все же ночью прохладно. А ему плевать – для него это жара, для него есть только Нью-Йорк. Лизе бы очень хотелось выйти из машины и пойти вместе с ним. Ну и пусть он толстый, пусть блондин (а она любит брюнетов), пусть у него сумка-почтальонка и какой-то нелепый шарф на шее, при том что он в шортах. Дичайший прикид, странные вкусы у современной молодежи. Зато он свободен и не убивал своих родных.

Ей объяснили, что, если машину остановят, вести себя надо тихо, и выдали документы, чтобы она ознакомилась. Пообещали, что, если кто-то что-то заподозрит, машина с Никиткой, следующая за ними, повернет в другую сторону и Лиза никогда больше не увидит сына. Она сказала, что все поняла, и погрузилась в какой-то сумрак. То ли от страха, то ли от безысходности…

Лиза не разбирала дороги, не понимала, когда к ней обращаются какие-то люди, больно ударилась головой о люк частного самолета и даже не поинтересовалась, куда летит. В самолете ей позволили побыть с Никиткой, и она плакала, прижимая ребенка к груди.

Самолет довольно быстро сел на землю, и их снова разделили – Никитку повезли в машине, а Лиза сначала ехала в микроавтобусе с мексиканскими номерами, а потом, когда он сломался, ее пересадили в грузовик, прямо в кузов, под тент. Жарко было нестерпимо, ей ужасно хотелось пить, есть, но она терпела. Ведь рано или поздно это кончится.

А еще она была благодарна Богу за то, что ее накажут. Возможно, ее убьют, и Лиза была готова к этому. Она должна заплатить за все грехи, которые совершила. А Никитка… Возможно, у него все будет хорошо. Новый Барон будет заботиться о нем, как о единственном оружии против родни Арсена. Но все может оказаться и хуже – Никитку могут убить, он может пострадать. При мысли о плохом исходе Лизу затошнило и вырвало на деревянный пол, покрытый соломой.

«Что я могу сделать? – думала она как-то отстраненно, словно во сне. – Как я могу спасти своего ребенка? Только во всем признаться и сесть в тюрьму, но тогда Никитку отдадут в детский дом, откуда его может забрать Новый Барон, и все случится ровно так же, как если он заберет его сейчас. Но здесь у меня хотя бы есть шанс спасти его, пусть даже ценой собственной жизни».

Сложно сказать, почему Лиза в тот момент не подумала о брате, который мог усыновить ее ребенка, забрать к себе и защитить. Наверное, подумай она об этом, то, когда грузовик остановился и показался пограничник американец, она бы сказала ему, что хочет сознаться в убийстве своих родителей, и ее бы арестовали и забрали бы вместе с Никиткой. Да, Никитку бы попытались увезти, но их бы поймали, точно бы поймали – поток на границе очень плотный, и автомобиль просто не смог бы уехать обратно, для этого должны подвинуться толпящиеся сзади автомобили. При таких обстоятельствах быстро «дать заднюю» не смог бы никто.

Но Лиза не подумала о брате, ее парализовал ужас, и когда американец спросил, все ли у нее в порядке, ответила – да, все хорошо, я еду со своим новым мужем в Мексику по делам. Когда вернусь в Америку, обязательно привезу вам такос. Американец зачем-то сфотографировал ее и сказал так, что услышала только она:

– Или скажите что-нибудь, чтобы я мог вас задержать, или он вас никогда не найдет.

– Мне нечего вам сказать, – ответила Лиза, даже не уточнив, что он имеет в виду.

– Тогда, возможно, я ошибся. Но если нет, и вас зовут Лиза, спрячьте это где-нибудь и не выключайте. Вас найдут.

И сунул ей мобильный телефон. Лиза положила телефон под себя, а когда машина тронулась, спрятала в бюстгальтер.

 

Игорь

– Клэр, у нас нет времени на всю эту бюрократию!

Агент Клэр Томпкинс, совсем не изменившаяся с их последней встречи больше года назад, уверенным шагом пересекла огромный холл Нью-Йоркской прокуратуры. У нее в портфеле лежали доказательства причастности Лизы Лавровой к преступлениям, совершенным на территории России, и это было единственное, что могло заставить ее сдвинуться с места.

Розыскное дело было заведено по заявлению Джейсона МакКуина, однако связь с Лизой уже была потеряна, она растворилась на территории Мексики.

Клэр сказала, что ее совершенно не интересует поиск пропавшей девушки, пусть даже там разбираются не два наркосиндиката, да хоть четыре, включая Чикагскую мафию. Однако, когда она узнала, что некоторые фигуранты ее дела оказались мертвы при пособничестве Лизы, ситуация резко изменилась.

Сейчас Клэр Томпкинс шла ставить в известность окружного прокурора о новом подозреваемом в деле Наркобарона, и следующая ее остановка – кабинет судьи, где она получит ордер на арест Елизаветы Лавровой.

Игорь пообещал Саше держать его в курсе, но не сообщил, каким способом заставил Клэр Томпкинс развести бурную деятельность. В России прокуратура уже извещена о том, что Лиза подозревается в соучастии преступлений Барона, и уже готовятся бумаги для экстрадиции. Ни один из исходов Сашу Лаврова бы не устроил, но Игорь работает не на него.

Если единственный шанс спасти Лизу – предать ее суду, то это будет российский суд, Игорь сделает все, чтобы так оно и было.

– И не вздумайте мне подложить тухлую индейку в виде запроса на экстрадицию, – предупредила Клэр, и Игорь заверил ее, что в России даже не знают, что он в Нью-Йорке преследует Лизу.

– Сомневаюсь, что это правда, – ответила Клэр. – Но времени разбираться нет.

И времени действительно не было. Памятуя о сорванной операции в России, Клэр поставила условия поиска Лизы на территории Мексики: Игорь Романов остается в Нью-Йорке, не вмешивается. Игорь согласился.

Ордер на арест Лизы Лавровой был получен около пяти часов вечера, когда смена того самого сознательного поклонника Джейсона МакКуина подошла к концу. Однако звонок из управления ФБР от агента Клэр Томпкинс застал его на рабочем месте, парень как раз отслеживал местоположение Лизы. Он был уверен, что это она, и не понимал, почему девушка не позволила ему помочь. Возможно, она была под наркотиками, потому что говорила медленно, соображала туго, но телефон забрала и спрятала. Или она не поняла, о чем речь, или сделала это сознательно.

Звонку из ФБР таможенник обрадовался и все доложил, как полагается: обрисовал ситуацию и сказал о внедренном телефоне. Агент записала номер телефона и поблагодарила парня.

Операция по вызволению Лизы Лавровой продолжалась всего два часа. В ходе перестрелки были убиты двое граждан США, предположительно, работающие на Нового Барона. Елизавета Лаврова и ее ребенок не пострадали.

Лизу задержали, предъявили обвинение и отправили в окружную тюрьму Нью-Йорка, где она будет ждать суда. Об аресте уведомили ее ближайшего родственника – Александра Лаврова, известного широкой общественности как Джейсон МакКуин.

 

Саша

– Игорь, что вы натворили?!

– Александр, у меня не было другого выхода. По-иному мы бы никогда ее не нашли! Я пробовал убедить ФБР в том, что Лиза в опасности, но они отправили меня в полицию, которая ничего не могла поделать! Лиза бы пропала без вести, и вы никогда бы ее не увидели.

– А чем лучше сейчас? Ей грозит суд, она может сесть пожизненно!

– Я жду документы из России, мы экстрадируем ее в Россию и там добьемся справедливого суда или сделки.

– Какое обвинение ей грозит там? Соучастие в двух убийствах? А если на Лизу повесят все убийства, совершенные Наркобароном в тот период? Вы не думали об этом? Ее там тоже посадят!

– Александр, послушайте, я спас вашу сестру. Вы можете хотя бы ее увидеть и поговорить с ней. Она жива, здорова и ждет вашей помощи. Вы можете забрать своего племянника и позаботиться о нем.

– Вы скажите это себе, – ответил я. – Вы тоже можете забрать своих родителей и позаботиться о них. Вы решили судьбу моей сестры сами, не посоветовавшись со мной. И теперь Лиза сядет пожизненно.

– Вы знаете, я и не надеялся услышать от вас благодарность. Будете в тюрьме, передавайте Лизе привет. И можете ей сказать, кто виноват в том, что ее жизнь спасена. А можете не говорить ничего.

Игорь ушел, хлопнув дверью.

Меня раздирала злоба. Ну почему так, почему всегда так? Почему нельзя доверять людям? Почему нельзя понадеяться на человека и ждать, что он сделает что-то хоть раз в жизни не в своих интересах?! Черт возьми! Лизу точно посадят, абсолютно точно…

Я бы углубился еще дальше в мрачные размышления, если бы не звонок Васи.

– Вася, привет! – сказал я.

Из кухни показалась Ника, услышав про Васю, она подсела на диван и тоже поздоровалась с ним.

– Дима, я возвращаюсь в Москву и завтра вылетаю в Нью-Йорк, – сказал Вася. На фоне было очень шумно, судя по всему, Вася ехал в машине. – Мы во всем разобрались. Тот парень, которого мы с Филом выследили, оказался ни при чем. Просто Лизин приятель. Мы встретились с одной шарлатанкой, Лиза у нее проходила сеансы лечения. И вроде как пыталась защититься от человека, того самого человека, который угрожает ей. Мы знаем, кто это, но, увы, помочь ей действительно никто не сможет.

– Что? О чем ты говоришь, Вася? Я не понимаю!

– Дим, этот человек – она сама. Лиза пыталась убежать от себя, от чувства вины, которое съедает ее. Она призналась этой шарлатанке Дарье, что знала, что все может обернуться плохо для тебя и твоей семьи, и все равно пошла на это, решила рискнуть, чтобы…

– Я понял, – сказал я. – Спасибо, Вася. Больше ничего не нужно объяснять.

– Ты в порядке?

– Да, возвращайся скорее. У нас много работы.

 

Лиза

Больше всего она боялась, что Саша не придет. Но он пришел.

Наверное, у него есть какие-то связи, потому что для встречи им выделили уединенную комнату. Ее привели в наручниках, но сняли их не в помещении, а рядом с дверью, чтобы она вошла в комнату свободной, хоть и в оранжевом комбинезоне, который ужасно натирал.

Здесь, в Америке, отношение к детям намного гуманнее, чем может казаться. Мать всегда приводят на свидание с ребенком без наручников.

– У вас есть два часа, – сказала ей надзиратель. – После этого вашим посетителям придется уйти.

– Я поняла, – ответила Лиза.

Она открыла дверь и вошла.

В уголке светлой комнаты сидел Саша с Никиткой на руках. Рядом стояла полная, но симпатичная девушка с большими сережками в форме редисок, в руках она держала сумку с детскими вещами. Та самая Ника, помощница Саши…

Когда Лизе снимали наручники, из комнаты слышался смех и разговоры, но, едва она вошла, все замолчали.

Никитка радостно закричал и потребовал, чтобы мама взяла его на руки. Лиза подбежала, подхватила сына и крепко-крепко прижала к себе, она целовала вкусно пахнущую макушку, мягкие щечки, и сердце ее разрывалось от боли и радости. Лиза разрыдалась.

Саша забрал у нее малыша, отдал Нике и кивнул, девушка вышла из комнаты.

– Они вернутся через десять минут. Не нужно плакать при Никитке, у него и так стресс, – сказал Саша, и Лиза кивнула. Она вытерла слезы и хотела найти место, где бы можно было сесть, смотреть в глаза брату она не смела.

Саша взял ее за руку и прижал к себе.

– Лиза, сестренка, ну почему ты мне ничего не сказала? Ну почему? Все бы было хорошо, мы бы со всем справились…

Лиза попыталась ответить хоть что-то, но ее горло сковал спазм. Она не могла выдавить из себя ни звука, только всхлипы раздавались в этой комнате с выкрашенными в светло-розовый стенами.

Брат и сестра стояли обнявшись, а за дверью улыбающаяся Ника Домбровская пыталась сообразить, как сделать так, чтобы ребенок перестал дергать ее за сережку-редиску.