Излюбленной темой большевистских митингов всегда являются козни иностранной буржуазии против Советского Союза, грозящие ему захватом окраин, войной и другими бедствиями.

Но население, уже давно изверившись в наступление этих, столь желанных ему невзгод, придает значение словам агитаторов лишь в тех случаях, когда они подтверждаются слухами.

На этот раз большой зал Народного дома был переполнен. Невзирая на ошеломившее всех признание Европой Советов, в мировую революцию все еще никто не верит, но слово «война» — для одних звучащее угрозой, для других верным избавлением от советской власти — интересует равно каждого.

Мой сосед, пожилой, бедно одетый рабочий, с добродушно хитроватым лицом, оглядев меня испытующим взглядом, спрашивает:

— Не слыхали, из-за чего товарищ стараться будет?

— О войне и революции.

— Нет, я не об этом… Думал, может стороной где слыхали, вправду ли капиталисты собираются нашим по шапке дать, либо опять зря очки втирать будут товарищи.

— Думаю, что зря.

— И я так полагаю, что заместо хлеба опять посулами будут жару поддавать голодающим гражданам.

Приведу нисколько выдержек из трафаретно «революционной» речи оратора, которую записала на митинге:

— …Гнусная клика империалистов, товарищи, опять роет нам яму, опять протягивает к окраинам нашего Союза залитую кровью рабочих пасть, все еще надеясь, что у нас не хватить силы разорвать их алчную глотку. Пусть попробуют! Сейчас не двадцатые годы, когда мы еще только становились на ноги. Сейчас с нами уже считайся, потому у нас уже есть могучая Красная Армия, которая сумеет дать отпор зарвавшимся поработителям мирового пролетариата, — если, конечно, мы будем готовы к войне, то есть дадим возможность нашим красным защитникам спокойно сражаться за революционные свободы. Что же для этого требуется, товарищи?.. Прежде всего, чтобы все наши фабрики и заводы, все наши предприятия и хозяйства работали полными темпами и чтобы еще задолго до войны мы справились с нашим внутренним врагом — вредителями, саботажниками и кулаками. С ними мы должны справиться, если бы для этого понадобилось, чтобы наши винтовки и виселицы работали так же непрерывно, как наши предприятия, — до полного уничтожение этой белогвардейской с…, которая начнет выползать во время войны из всех щелей нашего тыла. А что в военное время опасность будет грозить нам именно с этой стороны, можно судить по тому злорадству, с каким капиталистическая приживалка — эмиграция предсказывает нам это. «С первых же дней войны, — говорит эта белая с…, — в советском тылу начнутся восстания и саботаж, которые, конечно, тотчас же отразятся на своевременном подвозе к фронту провианта, орудий и другого снабжения…»

Представим же себе, товарищи, на минуту, что предсказание это правильно… Ясно, что победа осталась бы за капиталом и все наши бесчисленные революционные завоевания, вызывающие сейчас восторг даже у иностранцев, были бы удушены на столетие вперед, а самая советская власть, давшая русскому пролетариату то, чего не имеют никакие капиталистические рабочие в мире, была бы сброшена. Таковы были бы последствия нашей неподготовленности к войне — что понимают даже, хотя и расчистившие путь Советам, но все-таки враждебные нам члены бывшего Временного правительства, которое победоносный пролетариат, когда прошла в нем надобность, отшвырнул от себя одним щелчком. Это не мешает, однако, этим капиталистическим блюдолизам, имеющим настолько мозгов, чтобы считаться с фактами наших гигантских достижений и понимать, что Россия и Советы — один организм, интересы которого так же тесно связаны, как желудка и кишок, и что поражение одного есть поражение другого, — это все-таки не мешает им при случае обливать советскую власть помоями. Какой смысл?.. Очень просто, товарищи: на активные действия сами они не способны — хлопотливо, да и опасно, а вот, если бы капиталистам удалось как-нибудь подсунуть их опять народу, тогда отчего же без риска не половить в мутной воде рыбку. «Хоть день да наш», как говорит поговорка, потому что Советский Союз для них «не по рылу харч» и народ скоро отшвырнул бы их опять…

…Итак, товарищи, из всего сказанного вы видите, что все мы — будет ли это рабочий, крестьянин или нарком, — должны, как выхода из тупика, ждать мировой революции, которая уже окончательно выведет нас на дорогу к светлому будущему, когда каждый трудящийся будет жить высоко культурной жизнью и питаться так и в таком количестве, как это ему потребуется. Мы прошли уже к этому будущему первые, самые трудные этапы, — еще немного усилий и на костях капитализма мы построим здание мировых советских республик…

— Извиняюсь, товарищ, — воспользовавшись паузой, поднялся вдруг из первых рядов молодой, одетый в щегольскую кожаную куртку рабочий, — вы вот сейчас упоминали о мировой революции, что она даст нам все, без чего мы теперь обходимся из-за подвохов капиталистов, хотя нам это и трудно. Так я, как и всякий другой советский гражданин и даже кандидат в Коммунистическую партию, интересуюсь, как бы нам скорей достичь мировой революции; что мы, рабочие, должны делать, чтобы скорее раскроить врагу его пасть, и что делает для этого руководящая партия?

— Какой же вы, товарищ, кандидат в партию, коли до сих пор не знаете того, что наши партийные агитаторы, ежеминутно рискуя попасться в лапы врагов, работают в капиталистических армиях, на капиталистических фабриках и всюду, где только есть недовольные массы, которым они открывают глаза, в чем заключается причина их бедствий и как ее ликвидировать. Наш III Интернационал и руководимая им коммунистическая партия заботятся об ускорении мировой революции, действуя всеми доступными им средствами, и рабочим, крестьянству и всем советским гражданам остается только покорно следовать их указаниям и работать, работать не покладая рук на общее всем нам дело — на скорейшее наступление и торжество мировой пролетарской революции!..

Покидая митинг, у выхода встречаю знакомых: молодого, работающего у большевиков ученого и до революции весьма либерально настроенного профессора. Нам по пути, и мы идем, обсуждая слышанное.

— Если он по большевистскому обыкновенно не лжет, что среди членов бывшего Временного правительства есть противники освобождения России, хотя бы даже такой дорогой ценой, как отчуждение ее окраин, — говорит профессор, — то на это можно только одно сказать: «раз предали свою родину здесь, а теперь предают ее там». Вы знаете, что я принципиальный противник захвата чужой собственности, является ли она частью государства или объектом «реквизиции» более мелкого калибра, но бывают случаи, когда врач обязан прибегнуть к ножу, не рассуждая о том, как будет жить в дальнейшему его пациент без конечностей. Если даже согласиться с теми поклонниками «советских достижений», которые считают большевизм «частью российского организма», то на это можно возразить, что и злокачественная опухоль является единой с организмом, однако в его интересах не мирное с ней сожительство, а скорейшее от нее освобождение. Гангрена, разъедающая нашу родину, не ждет, и, чтобы остановить ее действие, надо идти на все. Говорить же о «нелегальных захватах» нашим товарищам и вовсе уж не пристало, ибо кто же как не они насилием захватили все русские территории и, дабы не утратить над Россией своего владычества, с первых же шагов своих поступились многими из них…

И разве не они распродают иностранцам веками накопленные страной культурные и художественный ценности? А истребление русского народа не только физическое как во время войны, но, что еще страшнее, и духовное не возведено ими в систему?.. Какая интервенция может принести столько зла и страданий, сколько принесла России большевистская, и почему — трагичный сам по себе — захват высоко культурными, уважающими право и закон народами ее отдельных частей будет трагичнее, чем владычество над ней так же инородческой власти, но не стесняющейся в средствах для достижения своих, подпольных, несущих стране гибель целей? Чтобы говорить против посягательств иностранцев на наши территории в данном случае, надо или пребывать в полном неведении того, что здесь творится, — что, вероятно, так и есть, — или быть сознательными предателями русского народа. Да, если бы эти объединители интересов России с советскими попали хотя приблизительно в такие условия, в каких мучается сейчас девять десятых ее населения, они, конечно, не стали бы возражать против интервенции, хотя бы таковая явилась к ним даже в лице каннибалов, ибо цели последних не прикрывались бы громкими фразами о благе человечества, и поэтому борьба с ними не представляла бы таких трудностей, как с большевиками.

— Совершенно верно, — согласился молодой ученый, — надо обладать чисто большевистским цинизмом, чтобы, сидя в безопасности и слушая доносящиеся отсюда вопли замученных, поощрять эти человеческие жертвоприношения терпеливым ожиданием большевистского исхода из России или эволюции советской власти. Недопустимо спасать территории ценою гибели целого народа.

Я привела эти мнения, ибо в них суммированы чувства и мысли девяти десятых населения России.