Ненавижу сплетни! Особенно, когда они касаются лично меня. Разве мало историй обо мне гуляло по замку? И о том, откуда я появилась, и о том кто я есть, и о том, что же на самом деле я делаю в замке. Меня называли и дочерью господина Ревеньена, и его любовницей. Согласно одним "достоверным сведениям" я явилась в замок, чуть ли не из дворца, скрываясь от знатных родственников, согласно другим меня подобрали на помойке и приютили из жалости. А теперь появилась свежая сплетня о моей беременности. И откуда что берется? Наллиалан клянется, что никому не говорил. Неужели кто-то еще кроме него умудрился углядеть признаки? Как же мне надоели шепотки за спиной, внимательные, оценивающие взгляды, разговоры, прекращающиеся, стоит только зайти в комнату…. Из замка уйти нельзя. Приказ, весь день находится рядом с эльфами, еще никто не отменял. Каждый вечер требуют отчета — куда ходили, о чем говорили. Мне кажется, таким нехитрым способом пытаются отвлечь внимание от настоящих соглядатаев. Не может же кто-то на полном серьезе считать, что я одна услежу за дюжиной эльфов? Даже и пытаться не стоит.

Общаться с эльфами оказалось неожиданно приятно. Вот уж кого никакие сплетни не волновали. Стоило сказать, что находится рядом с ними мне приказано, и мое постоянное присутствие перестало вызывать вопросы. Чаще всего я проводила время с Наллиаланом. Сопровождала его на прогулках, наблюдала, как он возится в лаборатории.

Как я и думала, большинство прибывших эльфов оказались охраной, (по крайней мере, именно такую роль они играли). Четверо послов и восемь охранников, по двое каждому. Охрана продолжала изображать бессловесные статуи, и Наллиалану просто не с кем было общаться. Он, единственный, чья роль в этом спектакле под названием "посольство" не была понятна. В переговорах не участвует, да и вообще ничем не занимается. Только и делает, что жалуется, как ему тут скучно, и заняться ему тут нечем. Один раз сказал это при Энналине. Тому одного взгляда хватила, чтобы пресечь весь этот поток жалоб. А пара резких фраз вообще практически прекратили нытье:

— Разве тебя заставляли ехать? Не стоит обвинять других в собственном легкомыслии.

Еще Наллиалану очень часто приходили письма. В небольшом мешочке, который он всегда держал при себе, находился тот самый маячок. Иногда раздавался мелодичный звон, оповещающий о получении письма. И Наллиалан доставал из мешочка очередной свиток. Внимательно проверял, не заглядывает ли кто через плечо, и читал. Особенно интересно было наблюдать за сменой эмоций на его лице. Изумление, удивление, и такая безграничная радость, какая бывает лишь у детей, получивших долгожданный подарок.

Вот и сейчас — светится так, будто то, что ему написали — самая лучшая новость в его жизни. Хотя, кто его знает!

— Ура! — от его крика заложило уши. — Скоро приезжает мой лучший друг!!! Наконец то я его увижу! — с этими словами Наллиалан подхватил меня и закружил по комнате.

— Что за друг? — спросила я, когда, наконец, меня поставили, и я смогла говорить. Не то чтобы мне не интересно… Интересен не сам друг, а реакция на него Наллиалана.

— Мы учились вместе некоторое время.

— А потом?

— Потом он чуть не погиб при одном эксперименте. Очень долго был между жизнью и смертью. Вернулся буквально из-за черты. Нет бы нормально дома восстановился… Опять его куда-то несет! То ли невесту он потерял, то ли сестру. Ищет вот. Будто больше некому! Ринулся на поиски этой девчонки как сумасшедший. Думает, пока он учился, она любила и ждала?

— Ты не веришь в верность?

— Я знаю, что ее не существует! Нет смысла ждать, если можно жить здесь и сейчас!

— А я вот ждала… — неожиданно вырвалось у меня.

— И что? — немедленно проснулось эльфийское любопытство.

— И ничего, — рассказывать не хотелось.

— Как ничего? Он тебя бросил, беременную?

— Он? Нет, не бросал… он погиб, — вторую часть вопроса я по своему обыкновению пропустила.

— И теперь ты одна с ребенком. Осталась вдовой не став женой… — феноменальная способность делать выводы!

— Нет никакого ребенка! И не будет! Тебе все показалось!

— Как показалось?

— Ему просто неоткуда взяться. А погиб у меня не жених, а друг, брат… Больше года назад… Не знаю я, почему ваше заклинание так сработало. — Я не совсем чистокровная, наверное поэтому. Не стоит об этом думать, я прошу, — дотронулась до его руки, попыталась взглядом показать, как для меня это важно. Не знаю, что он увидел в моих глазах. Наверно, воспоминания вновь отразились в нем тоской. Плавно шагнул, сокращая и без того маленькое расстояние между нами. Несколько мгновения взгляда глаза в глаза. И поцелуй. Неожиданный, но от этого не менее… сладкий.

Сначала — легкое касание, проверка — оттолкну или нет. Зачем? Тепло, спокойно. Руки обнимают меня, обещая… что обещая? Я не верю в обещания, но все равно… Приятно… Губы сухие, прикосновения бережные, ласковые… Поцелуй становился все более глубоким. Страсть? нет, но все равно приятно. Расслабилась, позволяя целовать себя, наслаждаясь мгновениями… и ловлю себя на мысли, что, закрыв глаза, представляю совсем другое лицо, и слышу, как наяву теплый, бархатный голос. Застываю, не двигаясь. Руки, уже поднятые, чтобы запустить в волосы, не притягивают, а отталкивают. Эльф смотрит с непониманием. Не хочется ничего ему объяснять. Ощущение — будто вижу все это со стороны. Эмоции исчезли. Мелькает мысль, о почему-то уснувших "замках".

— На мне замки… сработают — будет больно, — оправдание сорвалось с губ раньше, чем я успела о нем подумать. Попыталась улыбнуться. Знаю, в глазах сейчас только лед и тоска, поэтому стараюсь спрятаться за полуопущенными ресницами.

Грустно. Мне сегодня отчего-то очень грустно. Хотя, разве моей грусти нужна причина? Приходит без стука, не спрашивая разрешения.

Замок готовится к балу. Планируется нечто грандиозное. Как же, надо поразить эльфов великолепием. Ведь бал именно в их честь. Точнее, в честь подписания первого за пятьсот лет соглашения.

Почему первого за такой длинный срок? Просто уже пять столетий эльфы живут закрыто. Общаются только с валборами. Никаких контактов с людьми. Полтысячелетия назад эльфы решили, что влияние человеческой культуры слишком велико — взять хотя бы нас, валборов, — и при создании взяли много от людей, и культура во многом ближе к человеческой, чем к эльфийской. И ушли мы, практически, к людям.

Эльфы полтысячелетия не выезжали за пределы страны, разве что к нам, на острова. И посторонние к ним не впускались — лишь купцы, ни в коем случае не люди, и не дальше приграничья.

Детали подписанного соглашения меня не слишком интересовали, но факт в том, что через несколько месяцев эльфы приедут уже не посольством, а для освоения месторождения эвклаза. Вряд ли там будет кто знакомый мне…

Кстати сказать, наконец открыта тайна поведения Наллиалана. И почему он такой порывистый, и почему ему самостоятельно не дают и шагу ступить. Все дело в возрасте. Ему всего тридцать семь. Не достиг даже первого совершеннолетия (которое у эльфов в пятьдесят один).

Как его взяли в поездку, такого "маленького"? А никто его и не брал. Ехать должен был старший брат Наллиалана — Раниэлин. Его отправляли в наказание — пытались разлучить с возлюбленной. Не знаю, чем юная эльфийка не угодила главе дома Шиповника, но стремился любым способом помешать развитию отношений.

А какой молодой порывистый эльф потерпит такое ограничение свободы? Вот и сбежал Раниэлин при первой возможности. А чтобы пропажу не сразу обнаружили, отправил вместо себя младшего брата. Подмену бы не заметили, — лично Раниэлина никто из спутников не знал, а фамильные черты у Наллиалана прослеживаются.

Могла еще возникнуть проблема с выполнением обязанностей, но их было немного. Только проследить за соответствием подписываемых соглашений букве закона. Проверить, правильно ли оформлен договор, чтобы ни у одной из сторон не возникло претензий. (То есть, чтобы люди в случае чего не смогли найти никакой лазейки.) Но в законах Наллиалан разбирается: его готовили к профессии дипломата. Не доготовили правда. Но основные тонкости он освоить успел.

Но, в последний момент, к посольству присоединился Эналлин, знакомый с обоими братьями. Перепутать, кто есть кто, он просто не смог. Но после длительных уговоров согласился не выдавать этих интриганов, взамен — Наллиалан согласился вести себя паинькой, и, как ни странно, уговор выполнял. Кроме той пропажи, в самый первый день. Не знаю, какую воспитательную работу тогда с ним провели, но сейчас он покорно терпит, когда с ним обращаются в соответствии с возрастом.

Мысли как-то незаметно перескочили на бал. Для меня он будет первый. Дома — не успел, совсем пары месяцев мне до него не хватило.

Первый бал у валборов — подобие эльфийского первого совершеннолетия. Говорит, что хотя взрослым ты еще не являешься, но и совсем ребенком тебя уже назвать нельзя. Можешь брать на себя определенную ответственность, принимать какие-либо самостоятельные решения. Именно после первого бала, за девушкой начинают официально ухаживать.

Дома, дата моего первого бала уже была назначена. Но у меня не было никакого желания ни готовиться к нему, ни идти на него. Не чувствовала я себя способной быть героиней праздника.

А здесь бал ни в честь меня, но идти мне на него хочется не намного больше.

Замок охвачен всеобщим ажиотажем. Женщины — выбирают наряды, слуги — готовят праздник…

Опять пышное платье, возможно даже с кринолином. Не хочу! Не хочу готовиться, не хочу идти туда, не хочу улыбаться, не хочу казаться приветливой и всем довольной. Не хочу!!!!

Мое одиночество прервали. В приоткрытую дверь просунулась голова Наллиалана, и сказав с улыбкой:

— Не грусти. На вот, возьми. Померь платье, — он протянул мне серебристо-серый сверток.

Эльфийское платье?! Мне?! Мое удивление не знало границ. Половина женщин и девушек, на балу, с ума сойдут от зависти.

Эльфийские наряды способны "спасти" даже самую ужасную внешность. Вот только эльфы не продают их во вне. Такое платье можно либо самостоятельно купить в эльфийском городе, либо получить в подарок от эльфа. Последние пятьсот лет ни первый, ни второй способ был человеческим женщинам недоступен.

Трусливый порыв вернуть платье, чтобы не выделяться из толпы, был подавлен. Желание выглядеть красиво победило.