Снег на зеленых листьях. Сколько еще им осталось? Снимет мою усталость Рябина, задевшая кистью. Усталость прошедшего лета, Усталость осенней печали… Тебя у меня отняли. Или приснилось мне это? Приснилось, что был ты рядом. Море, солнце и сосны. То насмешливо-грозно, То нежно лаская взглядом, Смотришь. И нет милее Мне ничего на свете. Море, ласковый ветер, Солнечная аллея… Было? Да нет. Приснилось. А наяву — все то же, Сметают лужи с дорожек. Осень. Усталость. Сырость.

Ты то, от чего отказаться нет сил. Нет сил. И нет слов, чтоб об этом сказать. Я не поверю, что ты разлюбил. Я не желаю об этом знать. А если и так, то пусть говорят. Только не мне и не сейчас. Твой уплывает из памяти взгляд, Как уходящий в море баркас, Как сон, который не вспомнить никак, Как акварели размытый след, Как ритм неясный в забытых стихах… Нет для меня тебя больше. Нет.

Это было уже. Мелкий серенький дождь. На исходе — короткое лето. Нос приплюснут к стеклу — только ты не идешь, Ты опять задержался где-то. Задержался на час, и на день, и на год. Я кричала — не отозвался. Я стою у окна, дождь идет и идет. Ты на целую жизнь задержался.

И не знаешь пока, что ты — для меня. Что глаза твои, руки твои — мои. И, меня совсем еще не любя, Ты ко мне отмеряешь свои шаги. Ты захочешь свернуть — а придешь сюда, Чтоб увидеть меня и быстро уйти. А я просто знаю, что это — судьба, Что ты должен был встать на моем пути. Но не смею с тобой задержаться я. Нет. Обойду. Пробегу. Миную тебя. Пусть горит в окошке твоем свет. Жаль, что кто-то зажег его до меня.

Ты не был никогда моим. Минуты близости — не в счет. И стелется словесный дым, Но лишь саму меня влечет В страну знакомую — Любовь. Тебя туда не заманить. Как паутинка, рвется вновь Одна-единственная нить. Другой не будет. Это — все. Закутавшись в китайский плед, Я буду вспоминать мое… (Нет, вру, конечно, не мое) — Твое — безжалостное «нет».

Эта встреча была нужна, Чтобы снова тебе понять: Я тебе совсем не нужна. И тебе не страшно терять То, что было только моим, То, что болью твоей не стало. Для тебя было много меня, А тебя для меня — мало.

В мой дом ты больше не войдешь. Я занавешу окна темным. Не надо слов, они ведь — ложь, Ее не скрыть ни взглядом томным, Ни мертвенным сжиманьем рук, Ни поцелуем, долгим, страстным… Как лопнувшей струны испуг, Рук, вдруг взметнувшихся напрасно, Неясный, легкий силуэт. И вызывает лишь вопрос Твой наспех собранный букет Из осыпающихся роз.

Я столько нежности несла — тебе. Я столько слов приберегла — тебе. А оказалось все не нужным никому, А оказалась снова я в плену Забытых снов, разбившихся надежд, Неярких, балахонистых одежд, Которые скрывают пустоту — Ах, как это «снижает высоту»… Но — кончено, уже не тяжело. Лишь слезы, словно битое стекло. И снег по-невзаправдашнему чист. И горько мне: совсем ты не артист (а впрочем, хорошо, что не артист). И слишком чист ненастоящий снег. И медленнее, медленнее бег За сном, таким красивым и простым. И чей-то смех, чужой надсадный смех, Который вдруг становится моим.

И ближе вытянутых рук не пустишь, И сердца своего мне не откроешь, И все же не прогонишь, не отпустишь, Одним лишь словом снова успокоишь. А мне бы убежать, не оглянуться, А мне б опомниться, стать недоступной, гордой… Но не прозреть уже. И не очнуться. И вечный крест мой — быть тебе покорной.

Уже июль. А я осталась в мае — Там, где твоя улыбка и весна. Все в прошлом. Ничего не понимая, Я знаю: напророчившая в снах Гадалка, видно, сделала ошибку, Хоть и светились вещие глаза. Скамья, цветы — расплывчато все, зыбко. И ты уходишь, слова не сказав. И следует самой мне догадаться, Что место для меня найти так нелегко В твоей душе. Ей далеко за двадцать. А мне — за тридцать. Очень далеко.

Ты так умен. Ты так великодушен, Простив земные слабости мои. А впрочем, проще все — ты равнодушен К моей смешной, навязчивой любви. Прости мне и ее. Не буду досаждать Тебе я больше телефонными звонками. И только белой ночи обнимать Меня за плечи добрыми руками. Тепла твоих ладоней мне не знать, Твои глаза не будут больше близко. Так надо. Так должно быть. Но опять Болит душа — шальная скандалистка.

Мне показалось, что ты со мною, На миг, на мгновение показалось. Но грустно качает сентябрь головою. А миг тот — и слабость твоя, и жалость.

Вот и снова закончился день, Как и прежде, твоей неулыбкой. На лице — равнодушия тень. Хочешь, видно, считать ошибкой Все, что было в тот вечер у нас. Только было ли что? — вот вопрос. Но себя от меня ты не спас. И покой мой с собою унес. Ни покоя, ни сна. Тишина. Не нарушить ее никому. Затянувшаяся зима. И мы оба — в ее плену.

Грустно звякнул возвращенный ключ. Это осени седеющей примета. Не бывает так, чтоб вечно — лето. И твой взгляд не холоден — колюч. Чем же виновата пред тобою? Тем ли, что любила и ждала? В сердце, обожженном той зарею, Боль твою я, как свою, несла? Не вини ты, не казни меня. Не надо. Знаешь, я сама себе судья. Тихо всхлипнула калитка сада. Ты не оглянулся, уходя.

Ты ушел от дождя, от меня, от любви. Да и мне задерживаться не резон. Скажи: неужели ты был моим? И сама же отвечу: забудь, это сон. А во сне можно все. Даже то, что нельзя. Закачался вагон под глухой перестук. И смывают с ладони струйки дождя Запах твоих удивительных рук.

Блеск твоих глаз неверных. Нежность обветренных губ. Скоро ты будешь, наверное, Со мною не нежен, не груб. Глянешь с тоскою смертной, Будто не в срок разбудят. Я у тебя не первая, Сколько еще их будет. Знаю все, милый мой. Знаю. Взгляд твой — строже и строже. Я для тебя — земная, Ты для меня — тоже. И тот, для кого была я Звездочкой, светом, вселенной, Уставшим умом понимает: Все в этом мире тленно. Все в этом мире тленно. И с этим пришлось смириться. Без трепета бывшее сердце Давно научилось биться.

Мы с тобой еще не столь близки, Впереди — восторги узнаванья, А уже не скрыть моей тоски От предчувствия расставанья. Я его сама потороплю И скажу «прощай» средь суеты вокзала. Я тебя уже почти люблю. И при этом знаю — опоздала. Опоздала встретиться с тобой До того, как ты любил других. Нет. Молчи. Дай все сказать самой. Ветер за окном давно затих. Потерялись нужные слова. Ты, пожалуй, прав. Зачем они? Солнце покатилось за дома… В окнах зажигаются огни…

Ты есть у меня или нет? Пророчеств неясных туман. Лучшей подруги совет Не принят. Все ложь и обман. Не нравится шум дождя, Не радует блеск витрин. Ты позвонил, уходя? Или вернешься? Один Есть у меня ответ: Тебе не дано любить. Звезд предрассветных свет… Уснуть. Пережить. Забыть.

Все карты — лишь черной масти. И только тузы — нечем крыть. Разорвано небо на части. Не ждать. Не казаться. Не быть. Бреду, отупев, обессилев, Ни в чем никого не виня. — У вас кто-то умер? — спросили. — Нет. Это убили меня.

Мы расстанемся легко, я знаю. Ходим мы с тобой давно по краю. Затянуть бы от тоски песню. Посидеть бы у реки вместе. Посидеть в последний раз долго. Широка наша река, хоть не Волга. Будут звезды вдалеке падать. Расплескается в Оке память. Раздурачится, развеселится на прощанье. Ты не будешь больше сниться. Обещай мне.

Я надену платье цвета глаз И пойду искать тебя повсюду. И найду. Но горьких слов запас Я растрачивать, поверь, не буду. И в глаза не загляну твои. И к руке не прикоснусь рукою. И ни слова — о растоптанной любви… Бог с ней — мне бы денег и покоя. Я надену платье цвета глаз И пойду искать тебя повсюду. И найду. И уж в который раз Все скажу. Ни слова не забуду.