Сергей Скворцов мог наблюдать за офисом в Хамовниках из окна арендованной для них Павлом квартиры. Афганцы знали, что Мака уехала в Глухов и наблюдение за ее домом сняли. За ней потянулся Денис, но на связь Мамонов вышел один раз. Сообщил, что Вера погибла при пожаре в доме Олега, и он обязан быть рядом с Павлом. Больше никаких сведений из Глухова Сергей не получал. Он бы сам туда уехал вслед за Макой и Денисом. Но люди Казиева продолжали дежурить в аэропорту, и он боялся за Голенева. К тому же Олег обещал соединиться с афганцами в Москве. Опасаясь с ним разминуться, Сергей продолжал следить за бандитом, и ждал.

После отъезда Маки суета вокруг ее избирательного штаба тут же прекратилась, и иногда за целый день у особняка в Хамовниках не останавливалось ни одной машины. Сегодня до обеда наблюдалась та же картина. Казиев приехал в десять, и у подъезда торчала только его иномарка. Но в два тридцать все изменилось. За полчаса в переулке ни осталось места для парковки. К особняку бандита с визгом подлетали иномарки, высаживали крепких парней и пятились на свободное место. Через полчаса появились три микроавтобуса. Остановившись напротив подъезда, они перекрыли движение во всем переулке, и на гудки раздосадованных водителей не обращали внимания. Спустя несколько минут из особняка повалил народ. Не меньше трех десятков парней уселись в микроавтобусы. Затем вышел сам Казиев и быстрым шагом направился к своей иномарке. Не успел сесть в нее, как водитель газанул с места. Микроавтобусы, набитые его людьми, газанули следом. Сергей понял, что намечается крупная операция, и решил проследить за бандой. Внизу в «Жигуленке» дежурили трое его афганцев — Гоша Сапилов, Василий Татаринов и Слава Куприянов. Двое других несли вахту в Шереметьеве.

Начальник летучего отряда, учитывая возможности и характеры своих бойцов, держал там Степана Харькова и Володю Ткачева. Степан за Голенева готов порвать глотку любому, а борец Володя Ткачев, при нападении на Олега в условиях толкучки аэропорта, мог оказаться незаменимым.

Пока Сергей бежал вниз по ступенькам, раздался звонок его мобильного. Скворцов на ходу достал трубку. Звонили как раз из Шереметьева.

— Сережа, они все уехали. Что делать? — Спрашивал Степан. Скворцов ответил, уже усаживаясь в машину:

— Езжай за ними. Тут что-то происходит. — И не отключая телефона, кивнул сидевшему за рулем Гоше. Водитель понял и рванул с места.

— Сережа, не знаю, сможем ли достать? Они уже минуты три как отчалили.

— Попробуйте. Связь держим постоянно.

Сапилов нагнал автокараван Казиева на Зубовской площади. К удовольствию афганцев, кортеж бандитов задержался на светофоре. На Садовом кольце головная иномарка вырулила на осевую и помчала в сторону Павелецкого вокзала. Микроавтобусы вывернули за ней и пошли плотно сзади. Сапилов начинал отставать. Массы медленно движущегося транспорта не давали возможности развить скорость.

— Давай тоже по осевой. — Приказал Сергей.

— Менты остановят, не забывай, в багажнике три «Калаша» без документов, — напомнил Вася Татаринов.

— И «ВЭ-ВЭ» тоже, — добавил Гоша, вспомнив о взрывчатке и гранатах, но приказ командира выполнил.

Бойцы Скворцова волновались зря. Шустрые московские водители, воспользовавшись действиями нарушителей, быстро пристроились за ними, и «Жигуленок» афганцев оказался в середине наглой компании. Игнорируя все мыслимые правила дорожного движения, они миновали Павелецкий вокзал, мост над Москва-рекой, за мостом ушли на Таганскую площадь, за Таганкой свернули на Волгоградский проспект и помчались в сторону АЗЛК.

— Уж не в Глухов ли они намылились? — Предположил Сергей. Когда-то давно он вместе с траурной процессией следовал по этому маршруту за гробом жены Голенева, Тони. А зрительную память отставной майор имел феноменальную. Когда бандиты пересекли Кольцевую автостраду, отделявшую столицу от области, он уже не сомневался и позвонил Степану Хорькову:

— Вы где, Степа?

— Мы их достали. Ведем по Московской кольцевой на Восток, — доложил Хорьков.

— Продолжайте движение. Думаю, что вы свернете на Горьковское шоссе. Если нет, тут же звони.

— А мы уже сворачиваем, — усмехнулись в трубке.

— Похоже, мы все пилим в Глухов — Улыбнулся Скворцов: — Что-то там у них стряслось. Не зря вся банда сорвалась с места.

— У нас бензин километров на сто. Застрянем на заправке, следите за трассой. Наши «духи» в черном БМВ. В номере три семерки. Засеките, если они вас догонят.

— Понял, засечем. Не встретимся по дороге, будем вас ждать у въезда в Глухов. Привет, и до связи.

Сергей убрал телефон и посмотрел на панель с приборами. У них проблем с бензином не намечалось. Бензомер показывал почти полный бак. «Молодец Гоша. Успел заправиться», — подумал Скворцов и уже хотел похвалить своего водителя, как в его кармане снова раздался звонок. На дисплее высветился номер отставного подполковника Тихонева.

— Слушаю, Николай Артемьевич.

— Слушаешь, это хорошо. Слушай внимательно и прими как приказ. Все, что я сейчас скажу, должно остаться между нами.

— Есть, товарищ подполковник.

— Так вот, если не хотите проблем с государством, гражданку Соловьеву трогать вам не советую.

Скворцов растерялся:

— Товарищ подполковник, а если она задумала убить нашего друга? Нам что, прикажете спокойно наблюдать за этим?

— Если она подобное и задумала, то захочет сделать это руками, сам знаешь, кого. Могу тебя обрадовать или огорчить, сам решай — анализ ДНК твои подозрения подтвердил. Уверен, подрыв машины тоже дело рук Казиева. А на этого гражданина просьба державы не распространяется. Ты меня понял?

— Понял. Но почему вы эту суку защищаете?

— Запомни, майор, заветы родины не обсуждают. Кстати, вы движетесь в правильном направлении. Моя интуиция подсказывает, что ваш друг уже там.

Скворцов хотел спросить у бывшего контрразведчика, что еще подсказывает его интуиция, но связь отключилась.

— Что это у тебя физиономия вытянулась? — Поинтересовался у командира Вася Татаринов.

— Помнишь, совковые начальники любили фразу — «Есть такое мнение»? — Куприянов помнил: — Так вот, «есть такое мнение», что Голенев уже в Глухове.

— Вот почему бандиты туда потянулись! — Сделал вывод Татаринов.

— Наш снайпер соображает. — Ехидно похвалил Куприянов товарища.

— Он у нас просто Кашпировский, — поддержал Скворцов «наезд» на Василия и опять услышал звонок своего мобильного. На этот раз номер, высветившийся на дисплее, он не вспомнил:

— Слушаю.

— Ты где?

— Пилю в Глухов. — Ответил начальник летучего отряда и узнал голос Олега Голенева.

* * *

Елена Ивановна Ситенкова к завтраку не прикоснулась. Нянечка покачала головой и поставила тарелки с нетронутыми продуктами на свою тележку.

— Ты, милая, так ноги протянешь. Придется профессорше на тебя жаловаться. Второй день не емши сидишь.

— Я сама к ней на прием хочу, — ответила Лена и отвернулась.

Елена Ивановна не только потеряла аппетит. У нее и других желаний не осталось. Ей давно разрешали гулять в парке, но она на улицу не выходила. Прессу, что ей, по просьбе Пучковой, приносили каждое утро, откладывала, не читая. И даже телевизор перестала включать.

Хандра наступила несколько дней назад, после очередного звонка в Англию. К телефону долго никто не подходил. Затем взял трубку незнакомый мужчина. Лена немного говорила по-английски, поскольку изучала язык в школе и педагогическом училище, но от неожиданности слова из головы вылетали, и она долго переспрашивала. На другом конце провода ей терпеливо повторяли, и она, наконец, поняла. С ней говорил агент фирмы по торговле недвижимостью. Владелец уехал, и выставил дом на торги. Агент случайно оказался у телефона, поскольку привез очередных потенциальных покупателей, и о месте нахождения бывшего владельца ничего сказать не может. Лена поблагодарила и положила трубку.

Где теперь Олег и где ее дочь, она не знала, и это незнание действовала на нее тягостно. Может быть, если бы она вела нормальную жизнь, имела работу и свои интересы, известие о продаже Голеневым своего английского дома на нее не произвело бы столь удручающего впечатления. Но здесь, в клинике, она находилась, словно в заключении, и жила только страхами за дочь. Зная из предсмертной записки мужа о причинах его самоубийства и гибели Тихона Постникова, она возненавидела Маку. Лена понимала, что брак дочери и Олега повлечет за собой ее ярость, и догадывалась, чем эта ярость может обернуться. Особенно, если молодые собрались в Россию.

И Лена решила добиваться, чтобы ей позволили покинуть клинику. Она должна спешить домой. Если Олег с Ирой приедут в Глухов, она их предупредит. Она сможет уговорить Голенева бежать как можно дальше и увезти с собой Иру. Пусть они уезжают обратно в свою Англию или еще куда. Лишь бы подальше от этой страшной женщины. За себя Лена не волновалась. Даже если ее убьют, не велика беда. Кому нужна стареющая вдова, да еще с провалами в памяти?

— Елена Ивановна, к вам посетитель. — Лена вздрогнула и повернула голову. Она не слышала, как в палату вошла дежурная сестра.

— Простите, что вы сказали?

— Я сказала, что к вам посетитель. Очень симпатичный молодой мужчина. Вам помочь одеться?

— Зачем, я сама в состоянии, — смутилась Лена.

— Тогда одевайтесь, и я вас провожу.

Мария Васильевна Пучкова разрешила ей пользоваться своими вещами, но просила, выходя из палаты, набрасывать сверху белый халат. Таким образом, ее форма одежды приравнивалась к одежде медицинского персонала. Профессор делала все возможное, чтобы пациентка не чувствовала себя больной.

Торопливо одеваясь, Лена гадала, кто бы это мог быть? Из глуховского детского дома ее на этой неделе уже навещали. Лидия Афанасьевна Пашкова приезжала в Москву на семинар и нашла время заехать к ней в клинику. Пашкова преподавала географию, и они друг к другу очень тепло относились. Но сестра сказала, что к ней пришел симпатичный молодой мужчина. Что если это один из сыновей Голенева? От этой мысли она сильно заволновалась и никак не могла попасть в рукав халата.

— Ты встала, оделась? Какая молодец! — Похвалила ее профессор Пучкова, входя в палату: — А мне нянечка сейчас сказала, что ты ничего не ешь и на прогулки не ходишь?

— К ней посетитель пришел, — пояснила дежурная сестра, стоя на пороге: — Я как раз собралась ее проводить.

— Что за посетитель? — Насторожилась Мария Васильевна. На этот случай она получила от Голенева четкие инструкции.

— Очень симпатичный молодой мужчина. — Игриво повторила дежурная. Пучкова повернулась к пациентке:

— Ты кого-нибудь сегодня ждешь?

— Нет, — ответила Лена.

— И не знаешь, кто бы это мог быть?

— Не знаю. Думала, уж не от Олега ли…

— Это мы сейчас проверим. Пойдем, Таня. — И взяв дежурную сестру под руку, вывела ее из палаты: — Татьяна, ты что, не знаешь, я запретила принимать ее посетителей без предварительного доклада мне. Или распоряжения заведующего отделением для вас пустые слова?

— Извините, Мария Васильевна, но я подумала, что Елена Ивановна в депрессии, и посетитель ее обрадует.

— Позволь думать мне. А вам полагается исполнять мои требования. Получишь выговор и премии за квартал тебе не видать. Позови мне Костю и Сашу. — Отчитав медсестру, Пучкова направилась по коридору к помещению для свиданий. Два накачанных санитара догнали ее у двери.

— Вы нас звали, Мария Васильевна?

— Да, ребята. Вы сейчас пойдете со мной. У нас посетитель. Я хочу, чтобы вы проверили его документы и посмотрели, нет ли чего при нем лишнего. И сделайте это жестко. Вы меня понимаете?

Санитары понимали свою заведующую с полуслова. Оба парня имели разряд по дзюдо и практику в общении с буйными пациентами.

Посетитель ждал, засунув руки в карманы и отвернувшись к окну. При появлении целой делегации он повернулся и удивленно оглядел вошедших. Саша встал сзади, Костя перед ним. Мария Васильевна осталась у двери, предварительно захлопнув ее за собой. Двери в психиатрических лечебницах открываются специальным ключом, который имеют только работники лечебницы.

— Простите, можно посмотреть ваши документы? — С обворожительной улыбкой обратился к посетителю Костя. Тот секунду растерянно смотрел на санитара, затем молниеносно выхватил из кармана финку. Но ударить не успел. Саша железной хваткой прихватил его за локти и нажал коленкой на позвоночник. Парень заорал и финку выронил. Его тут же повалили на коврик и, не обращая внимания на истошные крики и грязную брань, обыскали. Никаких документов у «симпатичного молодого мужчины» не оказалось. Но зато в кармане его рубашки санитары обнаружили бланк фонда «Узник совести» с координатами их учреждения и фотографию Елены Ивановны Ситенковой-Мараконовой.

— Будем вызывать милицию? — Спросил Костя.

— Не надо, ребята. Поднимите его на второй этаж к профессору Кагарлицкому, а я ему позвоню. Только сначала переоденьте, как полагается.

Орущего парня тут же заволокли внутрь, а Мария Васильевна решительно направилась в свой кабинет и сняла трубку внутреннего телефона:

— Марк Ефимович, у меня тут острый случай приступообразного психоза. Он агрессивен и весьма опасен. Это как раз по вашему профилю. Больного сейчас поднимут к вам в отделение. Я бы предложила лечение шоком, но вам, коллега, виднее. — И положив трубку, попросила дежурную сестру пригласить к ней Елену Ивановну. Когда Лену привели, профессор покрутила у нее перед носом отобранной у «посетителя» финкой и строго сказала:

— Этот гостинец предназначался тебе. Я знаю, что ты маешься и хочешь домой. Но я тебе не советую спешить. Туда, — и она указала глазами на небо, — спешить вовсе не обязательно.

* * *

С рассвета остров Sheep`s Head накрылся густым туманом, и, выглянув перед завтраком на улицу, Ира не увидела не только скал, смахивающих на рога барана, но даже хозяйственных построек Тодди. К девяти утра туман не рассеялся, и вдобавок пошел мелкий въедливый дождь. Естественно, ни о какой прогулке в центр острова не могло быть речи. Мальчишки долго спали и вышли к завтраку с заспанными физиономиями.

— Господа, у кого есть прочная веревка? — Спросил Тема, непристойно растягивая рот зевотой.

— Зачем тебе? — Удивился Саша, пытаясь создать на лице осмысленное выражение.

— Здесь в такую погоду самое оно повеситься.

Митя с ним не согласился:

— Зачем так мрачно начинать божий день? Я, например, готов еще часиков пять посвятить душке Морфею. Когда еще представится случай отоспаться за всю учебу?

— А я вообще не собирался никуда выходить. Электричество есть, Интернет работает, что еще надо приличному джентльмену для полного счастья? — Мечтательно заявил Саша.

— Если иметь в виду меня, — и Леня широко потянулся — то бутылка доброго старого виски меня бы устроила. И пусть за окном хоть потоп.

— Поэтому тебе и не светит стать приличным джентльменом. — Не без сарказма парировал Юлик Постников: — Нельзя думать только о себе. Тодди, между прочем, с утра в море…

— Поглядите, наш доктор права становится альтруистом! — И Саша церемонно поклонился Юлику: — Вот, господа, где гений великого Зигмунда находит блистательный пример своей теории.

— При чем тут Фрейд? — Возмутился Юлик, краснея.

Леня наслаждался его смущением:

— При том, глубокоуважаемый доктор права, что вместе с Тодди на борту его шхуны мокнет под дождем очаровательная рыбачка по имени Кристина. Вот вы и проявили заботу обо всем человечестве, на которое, в ином случае, вам глубоко плевать…

Ира до сих пор молча разливала кофе, наконец не выдержала:

— Сынки, если не в состоянии сказать ничего путного, ешьте и молчите. Поридж совсем остынет, а я по сто раз вам греть не собираюсь.

Замечание подействовало, и все принялись за еду. На некоторое время над столом, помимо звуков, связанных с трапезой пятерых крепких парней, не было слышно ничего. Первым разделался с кашей Леня.

— Господа, как вам это нравится? Пятеро взрослых мужчин с высшим образованием, заметьте, среди которых и доктор права, сникли от одного замечания злой мачехи!

— Неблагодарный будущий коп. — Покачала головой Ира: — Воспользовался трудами хрупкой женщины, а теперь хамишь. В следующий раз сам вари кашу. А что касается пятерых взрослых мужиков, вам всем должно быть стыдно.

— С чего такой жестокий вывод? — Поинтересовался Саша, одолевший овсянку вторым.

— Олег в России рискует жизнью, а его отпрыски и их ученый друг маются от безделья на острове. Вам не кажется, что это не слишком по-рыцарски?

Ребят словно прорвало. За столом поднялся шум. Каждый пытался перекричать другого. Слова Иры молодых людей задели за живое. В конце концов, они все рвутся в Россию. И не ей их судить. Потому что именно из-за нее их спрятали здесь. Леня дождался, когда все выпустят пар, и обратился к Ире:

— Отец сам велел нам сидеть на острове и, кстати, охранять тебя. Что мы и делаем.

— Брат прав. — Обижено подтвердил Саша: — А что ты предлагаешь?

Ира ответила:

— Я предлагаю сегодня же отправляться в Россию и попытаться ему помочь. Вас же учили военному делу, вот и проявите себя мужчинами.

Парни переглянулись. Юлик высказался за всех:

— Мы не против. Но как? Тодди нас на материк не повезет.

— Англия не материк. — Напомнил Саша.

— Не придирайся к словам. О чем сказал Юлик, все поняли. — Заступился за друга Тема.

— Если вы согласны, я возьму это на себя. — Предложила Ира. И снова Юлик ответил за всех:

— Мы согласны.

— Тогда собирайтесь. У вас два часа времени. Для начала помойте посуду. Я готовила завтрак, теперь ваша очередь, сынки. — Ира встала и быстро ушла в свою комнату.

Взяв на себя организацию бегства с острова, она надеялась на Кристину. Ира почувствовала, что девушка может ей помочь. Собрав свой чемодан, она уселась у окна и стала ждать. Обычно Тодди возвращался с лова около десяти. Часы показывали двадцать минут одиннадцатого, а его пока не было видно. Ира накинула дождевик и пошла на причал. Ветер дул слабый, а волна поднялась высокая. Это означало, что где-то с другой стороны острова может бушевать шторм. «Рога» барана прикрывали пролив от напора стихии, и между ними и берегом графства Уэлльс лишь поднялось волнение.

Шхуна Тодди возникла из тумана, как призрак. Кристина первой спрыгнула на причал. Ира позавидовала ловкости молодой рыбачки. Борт прилично раскачивало, и она сама никогда бы на такой прыжок не отважилась. Тем временем дочь притянула корму шхуны канатом, а ее отец на носу сбросил якорь. Судно стояло носом к волне и о причал не билось. Увидев, как Кристина тащит тяжелый трап, Ира побежала ей помогать. Они обе кое-как пристроили его к корме, и Тодди тут же подал дочери первый ящик с селедкой. Таких ящиков оказалось двадцать. К концу выгрузки Ира сбила дыхание и поняла, что эта работа ей не по силам. Кристина же как будто нагрузки и не заметила.

— Спасибо, Ира. Ты молодец. А то сегодня ужасно много рыбы, я бы одна так быстро не справилась. Ты не обиделась, что я не зашла утром? В дождь сельдь обычно идет хорошо, а для прогулок такая погода не очень подходит. Решила тебя не будить.

— Выглянула на улицу и сама все поняла. — Улыбнулась Ира: — Когда освободишься, загляни ко мне. У меня к тебе дело.

Пока девушки переводили дух, Тодди подогнал маленький трактор с прицепом, быстро загрузил в него ящики с рыбой и повез к своей хозяйственной пристройке. Пока его не скрыл туман, девушки наблюдали, как чайки пикируют на ящики с рыбой. Потом из тумана только доносились их истошные крики.

— Я уже освободилась. Только не хочу в таком ужасном виде на глаза Юлию попадаться. Не возражаешь, пошли ко мне. Я пока ополоснусь, ты мне все и скажешь. — Предложила Кристина.

Ира не возражала. Молодая рыбачка привела свою русскую подругу в маленькую баньку, где в печи под котлом еще тлели угли и от горячей воды шел пар. Кристина посоветовали Ире составить ей компанию:

— Можешь раздеваться, и вместе искупаемся. — Обе девушки, разгружая сельдь, набрали в волосы рыбьей чешуи с водорослями, и банька им совсем не мешала. Кристина быстро освободилась от мужской рыбацкой одежды, и Ира невольно залюбовалась ею. Моментальное перевоплощение молодой рыбачки из грубого труженика моря в ангелоподобную фею опять напомнило ей о волшебной сказке.

— Ты чего уснула? Раздевайся. — Поторопила ее Кристина, смешивая воду в медном тазу. Но это занятие не помешало девушке, в свою очередь, разглядеть русскую гостью и сделать ей своеобразный комплемент:

— А ты ужасно красивая! И даже не такая тощая, как кажешься в одежде.

Они вдвоем здорово дополняли друг друга, создавая чарующий женский дуэт. Белокурая Кристина рядом со смуглой россиянкой смотрелась еще ослепительнее. А в Ире, с ее темно-русой копной шелковистых волос и вздернутым носиком в веснушках, на фоне англо-саксонской белизны проступала кровь степных дочерей, смешавших в себе восток и запад.

— Кристина, нам надо в Россию. Мой муж там в опасности. Помоги. — Выпалила Ира, окатив рыбачку из шайки.

— Твой муж просил задержать вас до его сигнала. Отец сигнала пока не получал. — Ответила Кристина и тут же окатила гостью.

— Я знаю. Но ты поставь себя на наше место. — И Ира рассказала подруге предысторию их бегства на остров.

Кристина на минуту задумалась:

— Хорошо, я вас отвезу на отцовском катере. Папа сейчас поест и ляжет спать. У нас будет два часа времени. Но потом он меня выпорет.

— Тогда не надо. — Отказалась Ира. Представить, как ее прекрасную подругу отходят ремнем, она не могла: — Неужели у вас еще существуют подобные дикости?

— Почему дикости? — Удивилась белокурая хозяйка: — Меня папа порол редко, потому что я девочка. А вот наш покойный ректор сэр Чарльз рассказывал, что в колледже, где учат аристократов, розги до сих пор в ходу. Его пороли не раз, и его сына, профессора Дэна Вайтли, тоже. Настоящего джентльмена иначе не вырастить.

— Аристократов пусть, а тебя мне жалко.

— Ничего, я люблю жесткий массаж. — Рассмеялась Кристина: — Только не тяните. Времени у нас в обрез.

Ира нашла в вещах свои часы:

— Парни уже собрались. — Ответила она, глядя на стрелки.

Через двадцать минут молодые люди вышли с вещами на причал, но Кристины не увидели. Дождик, к их удовольствию, перестал, но туман, казалось, стал еще гуще. Шхуна поскрипывала от качки, и рядом с ней плавала стая орущих чаек. Это все, что они с мостков могли видеть. Дальше море скрывала белая пелена. Скрывала она и остров, и дом Тодди, который находился от них всего в сотне ярдов. Молодые люди уже начали проявлять признаки беспокойства, когда в одном купальнике, прямо из тумана, возникла Кристина. Свитер она несла в руке.

— Ты так замерзнешь. — Заволновалась Ира.

— Катер на якоре. До него придется плыть. — Не сказав больше не слова, она оставила им одежду и прыгнула в воду. Через минуту ее головка в яркой резиновой шапочке растворилась в тумане. Ребята переглянулись:

— Смелая девчонка! — Озвучил Леня общее восхищение молодой рыбачкой.

— Девчонка, что надо. Не прошляпь. — Подмигнул Юлику Митя.

Постников не ответил. Он напряженно вглядывался в туман и как будто не слышал замечания Мити. Братья тактично не стали развивать тему.

Дочь рыбака приглянулась не только Юлику. Ее красота не оставила равнодушными и сыновей Голенева. Но они, заметив интерес Постникова к белокурой красавице, по молчаливому согласию уступили инициативу ему. Они догадались, что безответная, похожая на болезнь, любовь друга к Ире отступила. Новая привязанность Юлика Постникова не могла братьев не радовать, поскольку снимала напряжение в их семье. И сейчас, всматриваясь в белый туман, нависший над водной стихией, они вместе с Юликом переживали за Кристину.

Наконец, со стороны моря раздался рокот движка, и молодые люди вздохнули с облегчением. Забирались в катер с борта шхуны. Подойти вплотную к причалу Кристина побоялась. Волны могли повредить обшивку. Когда посадка благополучно закончилась, она быстро натянула на себя свитер и включила скорость. Плыли медленно. В тумане каждую минуту можно было на что-нибудь налететь.

— Откуда ты знаешь, куда рулить? — Удивилась Ира, наблюдая, как молодая рыбачка орудует штурвалом.

— Я носом чую берег. Оттуда университетской овсянкой пахнет.

Пассажиры так и не поняли, шутит их капитан или говорит серьезно. Через час они вошли в бухту рыбацкого поселка Мамблс. Здесь волн почти не было, и выгрузка прошла спокойно.

Все благодарили Кристину. Один Юлик стоял моча.

— Дайте людям попрощаться. — Намекнула парням Ира. Они отошли метров на двадцать и отвернулись.

— Я за тобой приеду, — сказал девушке Постников.

— Поживем, увидим. Ты правильно поступаешь, что отправляешься туда. Настоящий мужчина не должен ждать, когда грязную работу за него сделают другие.

— Я очень хочу, чтобы мы были вместе…

— Научишься разделывать сельдь, я подумаю. — Улыбнулась Кристина и оттолкнула катер от пристани.