Русы в Центральной Европе

В предыдущих главах я попытался реконструировать историю Русского каганата на Нижнем Дунае, однако возникает вопрос, неужели появление такого могущественного народа, как русь, как гром среди ясного неба объявившегося на Черном море, совершенно прошло незамеченным для соседних народов, и никто не заметил их переселения с балтийских берегов на Дунай? Едва ли это было бы возможно, если переселялась большая масса народа. Достаточно вспомнить, сколько шума наделали авары, в числе 20 000 ворвавшиеся в Европу, и значительно более многочисленные их последователи мадьяры. Это заставляет задуматься и над другим вопросом – а имело ли место переселение значительных масс народа, или же русь на самом деле была местным дакийским народом, активизировавшимся после падения Аварского государства? Вроде бы анализ сообщения ибн-Русте мысль о переселении подтверждает, а с другой стороны, смущает молчание источников. Рискну предположить, что истина, как это часто бывает, посередине.

Думаю, что основная масса населения много веков проживала в Нижнем и Среднем Подунавье, находясь под властью аваров и болгар, благо руги – русы здесь известны еще с IV века. Однако в конце VIII века к соплеменникам прибывает новая волна (о количестве пришельцев не рискну судить, но сомневаюсь, что она была значительной, – каких-либо революционных изменений в местных культурах не наблюдается) руси из Южной Балтики (Остров Рус). Это были, вероятно, представители княжеского рода со своими дружинами. Прибытие законного государя активизировало действия руси в регионе, началось строительство Русского государства – каганата. Могло иметь место и посольство дунайских русов на Священный Остров. Нечто такое имело место в средневековой истории: в VII веке оставшиеся на Балканах герулы пригласили из Скандинавии себе короля из законной династии! Могло иметь место и переселение балтийских русов в результате междоусобного конфликта или военного поражения от соседей. Причин, спровоцировавших подобные события в конце VIII века, хватало. Резкое ослабление Аварского каганата, а в скором времени и его поражение. События в Северной Европе – грандиозный военный конфликт, запечатленный эпосом о Бравалльской битве, в котором, судя по сагам, важнейшую роль сыграла Балтийская Русь, и резкое усиление велетов – лютичей, доминировавших в Южной Балтике до их разгрома Карлом Великим, и активное вмешательство Франкской державы в политику Балтийского региона.

Естественно, прямых указаний современных событиям источников на то, что в Подунавье VII–VIII вв. проживал многочисленный этнос русь, у нас нет, однако есть немало поздних источников, упоминающих русов в событиях того периода именно в этом регионе, а также косвенных доказательств, согласующихся с этим предположением. Начать разбор этих неожиданных сведений следует с уже рассматривавшегося выше известия Бертинсских анналов под 839 годом о прибытии русского посольства в Ингельгейм, ставку императора Людовика Первого. «Эта случайная запись сама по себе дает столько информации, как никакой другой источник IX столетия», – очень точно охарактеризовала это сообщение Е. С. Галкина, автор «Тайн Русского каганата». Уже несколько столетий ломают вокруг него копья историки – профессионалы и любители. Попробуем и мы проанализировать его.

Вот мы и вернулись к той знаменательной дате, которую выбрали основополагающей для нашего исследования. Напомню, что Бертинские анналы сообщают об этом событии. Начнем сначала. В «Анналах» рассказывается, что в Константинополь прибыло посольство народа «Рос», но когда они собрались на Родину, то выяснилось, что обратный путь перекрыли некие «свирепые народы», и послы Рос предпочли дать крюка через земли восточных франков вместе с ромейским посольством. «Он не захотел, чтобы они возвращались теми [путями] и попали бы в сильную опасность, потому что пути, по которым они шли к нему в Константинополь, они проделывали среди варваров очень жестоких и страшных народов». Как мы видим, послы смогли пройти через эти земли в Византию, но обратный путь предпочли проделать через далекую Германию. Но для нас здесь гораздо важнее то, что в Русский каганат можно было попасть напрямик и из Византии, и из Германии. Уже одно это обстоятельство должно отмести самые популярные гипотезы местоположения загадочного русского государства.

Все они, за исключением одного из норманистских предположений о том, что речь идет о Шведском королевстве, помещают каганат русов в Восточной Европе. По одной версии, которой, в частности, придерживаются Лев Прозоров и археолог С. В. Алексеев, Русский каганат – это летописное варяжское государство, основанное в новгородских землях Рюриком, а сам каган – собственно Рюрик. Этого мнения придерживаются и подавляющее число норманистов; естественно, если первые видят в варягах и руси балтийских славян, то вторые – скандинавов. Соглашаясь, в общем, с летописной гипотезой, они переносят, таким образом, описанные события на несколько десятилетий в прошлое.

Главным столпом второй гипотезы является археолог В. В. Седов. По его мнению, Русский каганат располагался в Среднем Поднепровье, на территории Волынцевской арх. культуры IX века, совпадающей с летописной территорией Русской земли. Седов считает, что это государство было захвачено варягами – скандинавами Диром и Аскольдом, вассалами Рюрика.

Наконец, последняя гипотеза наиболее подробно представлена в работах археолога Е. С. Галкиной, продолжающей идеи М. Ю. Брайчевского и А. Г. Кузьмина. По этой гипотезе Русский каганат располагался в аланских землях бассейна Среднего Дона и Северского Донца. Именно русы-аланы были создателями Салтовской арх. культуры, которую считают государственной культурой Хазарского каганата, и именно они строили многочисленные белокаменные крепости на границы с Хазарией, которые отличались от крепостей, созданных для хазар ромеями, в том числе знаменитого Саркела. Однако это государство, согласно сторонникам аланской гипотезы, погибло в войне с хазарами и их союзниками мадьярами около 840 года, после чего свергнутые русы покинули свои земли и бежали в Прибалтику, где укрепились у побережья Эстонии, на острове Сааремаа, который и был тем самым «Островом Русов» из арабских трактатов. О том, почему Сааремаа не мог быть Русским островом, мы уже говорили, но сторонники этой гипотезы не объясняют, как разгромленные в 840 году русы-аланы, сухопутный народ всадников, как показывают археологические находки, смогли в 842 году собрать столь мощный флот, что разорили византийскую провинцию Пафлагонию (так датируют этот морской поход сами «аланисты»), а в 860 году русский флот едва не захватил сам Константинополь! Наконец, как справедливо заметил Лев Прозоров в одном из своих высказываний в интернете: «Русь почитала иранских богов до 907, чтоб потом резко объявить «Богом своим» Перуна, а спустя восемь десятилетий вновь приткнуть к нему на вторых-шестых ролях пару возвращенных из отпуска иранских божеств? Иранская русь резко же и поголовно приняла славянские, германские, балтийские имена в 907 году, чтоб к 944 начать называть иранскими именами слуг и жен? Полное отсутствие у воинской элиты руси «после 840» года коронных военных навыков салтовцев – всадничества и строительства каменных крепостей – говорит только об одном – о том, что русь салтовцами никогда и не была». В то же время работы Е. С. Галкиной доказывают, что салтовские крепости вовсе не были оплотами Хазарии. О том, кто их создал в действительности, мы еще поговорим ниже. Сейчас же вернемся к русам и их странному посольству.

То, что в Русский каганат можно попасть из Византии, миновав Болгарию, которая в это самое время, кстати, воевала с Восточно-римской империей, и из Германии, отменяет восточно-европейские гипотезы нахождения Русского каганата 839 года. Кроме того, это говорит о том, что каганат располагался где-то в Центральной Европе!

Как правило, сообщение «Бертинских анналов» рассматривается как первое знакомство франков с русами, но на самом деле внимательный анализ текста доказывает как раз обратное – к 839 году германцы очень хорошо были знакомы с Русским каганатом.

Во-первых, правитель русов – каган – именуется франками «королем», следовательно, рассматривается как равный роду Каролингов, королей и императоров франков. Такое отношение к владыке русов было возможно только в том случае, если франки были знакомы с генеалогией правящего рода или должны были иметь неопровержимые доказательства прав этого рода на высший в европейской иерархии титул. О законах этих сегодня нам мало что известно. Уже во времена сложения Франкской империи в понятиях католического мира источником королевского достоинства был Папа Римский, от которого, в частности, получили свой титул сами Каролинги, а позднее короли Венгрии и Польши, либо король – сюзерен (так королевский титул получил от норвежского короля сицилийский герцог – норманн, а от германского императора – король Богемии), либо брак или свойство с прежней королевской династией, как стали королями датские ярлы – Эстридсены и норманские короли Англии. Но в прежние, языческие, времена законы были совсем иные, и именно из тех времен пришла в христианскую Европу иерархия правителей, по которой, к примеру, франкские Меровинги, остроготские Амалы, скандинавские Скьельдунги и Инглинги, аварские каганы и русский правящий род имели право на королевский титул от рождения, а вот чешские Пржемысловичи, польские Пясты, норвежские ярлы Хладира, даже обладая могуществом и военной силой большей, чем иные короли, право на этот титул не имели, и им приходилось завоевывать это право. Германцы, в отличие от католической церкви и византийцев и православной церкви, подчеркивающих именно свое право на легитимизацию высшего титула, именовали русских властителей королями и в 839 году, и в X веке, и позднее вплоть до XIV века, когда в Европе окончательно утвердилась церковная точка зрения, по которой православные и к тому же вассальные татарам русские князья были лишь герцогами, и московским государям приходилось оружием и дипломатией доказывать свое право на царское достоинство. Итак, в глазах германцев русы имели право на титул короля, и у них не вызывает сомнения это право.

Но вот право на титул кагана сомнение вызывало. Наряду с «Бертинскими анналами» популярностью у норманистов пользуется сообщение другой европейской хроники – Салернской. Эта хроника сохранила для нас под 871 годом письмо – ответ франкского императора и короля Италии Людовика II византийскому императору Василию I. Споря с восточным коллегой о титулах правителей, Людовик пишет: «Хаганом мы называем государя авар, а не хазар или норманнов». Это сообщение, как правило, связывают с предыдущим, о кагане русов, и объявляют русов норманнами, тем более что есть и другие свидетельства, в которых итальянские авторы называли русов норманнами, рассказывая о походах 860 и 941 годов. Имеется ли здесь в виду, что франки не считают уместным применять к правителю русов – норманнов, то есть «северных людей» (итальянцы применяли к русам, а также к венграм и хазарам, это название именно в географическом смысле – «живущие к северу от Дуная», что рассказывает житель Ломбардии Лиутпранд, рассказывая о походе короля Иггера – Игоря Старого), или же что франки считают столь же неуместным называть хазарского правителя каганом, как неуместно называть каганом вождей норманнов – скандинавов, непонятно, но ясно, что для франков каган был только один – аварский, уничтоженный прадедом Людовика Карлом Великим. Даже хазарский каган, прямой потомок тюркских каганов Ашина, изгнавших аваров из Азии, таковым для франков не являлся. Действительно, хотя сами русы называли своего государя именно каганом, что зафиксировано документально, европейцы обращались к нему исключительно как к королю, будь то каган Киевский или каган островных русов на Рюгене.

Во-вторых, Людовик I заподозрил послов в обмане и, проводя дознание, выяснил, что послы, оказывается, не русы вовсе, а некие «свионы». Кто такие эти «свионы», загадка не менее сложная, чем загадка самого Русского каганата. С одной стороны, так в средние века называли скандинавов – шведов, а с другой стороны, вообще всех жителей балтийских берегов, как на Руси их называли варягами. Но, в общем, ясно, что имеются в виду некие выходцы с Балтийского моря. Это еще раз доказывает, что франки были знакомы с русами и могли распознать обман людей, которые выдают себя за русов. «Свионство» послов Людовик определил, узнав конечную цель их путешествия, путь возвращения на родину и географическое положение их страны: «Очень тщательно исследовав причину их прихода, император узнал, что они из народа свионов [Sueonorom]». Следовательно, в Германии хорошо представляли себе, где находится Русский каганат, в отличие от Византии, и именно здесь «свионы» прокололись.

Остановимся подробнее на странных послах. По мнению В. В. Седова, они были наемниками – шведами на службе у кагана русов, которых их господин отправил в составе своего посольства. По завершении миссии послы – русы вернулись домой, а послы – «свионы», может быть, опасаясь гнева кагана – ведь посольство не справилось с возложенной на них миссией (заключить союз между каганатом и Византией – Седов, так же как и аланисты, считает, что в 830-х гг. шла хазаро-русская война, в которой ромеи были на стороне хазар и строили для них белокаменные крепости, которые, по мнению этого археолога, все принадлежали Хазарии), – решили вернуться на родину, то есть в Скандинавию, вместе с ромейским посольством через Германию.

Однако, «свионы» «Бертинских анналов» не могут быть шведами. Дело в том, что, в отличие от русов, свионы рассматривались Людовиком как потенциальные или прямые враги. В указанный период франки воевали в Прибалтике с датчанами и славянами – вендами. Датчан, да и вообще всех скандинавов, франки называли общим именем данов или норманнов, а вовсе не свионов. Таким образом, остаются только венды! И действительно, после смерти верного вассала Франкской империи Чедрага около 830 года союз вендов с империей был расторгнут. Во главе вендов с этих пор стояли ярые враги франков и христианства, которые дружили с язычниками датчанами и совершали согласованные с ними нападения на приморские имперские области. Эти войны закончились победой франков только в 861 году. Людовик подозревает свионов ни много ни мало в шпионаже: «они из народа свионов [Sueonorom], как считается, скорее разведчики, чем просители дружбы того королевства и нашего, он приказал удерживать их у себя до тех пор, пока смог бы это истинно открыть, а именно, честно они пришли от того или нет, и это он не преминул сообщить Теофилу через своих упомянутых послов и письмо, и то, что он охотно принял по сильному его желанию, а также если они будут найдены верными, и для них было бы дано разрешение на возвращение в отечество без опасности; их следовало отпустить с помощью; если в другой раз вместе с нашими послами, направленными к его присутствию, появился бы кто-нибудь из таких [людей] он сам должен был назначить решение». Более того, загадочный текст можно понять и так, что свионы были разведчиками в стране франков и в стране русов! Свионы представляли угрозу обоим державам, а это значит, что, во-первых, у франков и русов были общие интересы, а во– вторых, что границы свионов должны были если не совпадать, то находиться недалеко от границ каганата 839 года.

Все эти выводы позволяют нам с определенной долей уверенности утверждать, что франки достаточно хорошо были знакомы с русами, а Русский каганат в 839 году располагался где-то в Центральной или Восточной Европе. Но сохранились ли какие-нибудь свидетельства о первых контактах франков с этими центрально-европейскими русами? Как ни странно они есть, причем находим мы их в самом неожиданном месте – в поэмах французского эпоса «Карл Великий».

Французский эпос «Карл Великий» наполнен сказаниями о столкновениях франков Карла с русами. Этим сообщениям не придают особого значения, однако эпос не фиксировал вымышленные столкновения. Откуда и когда русы появились среди эпических врагов Карла Великого? Карл воевал с арабской Испанией, саксами, аварами, славянами, лангобардами, следовательно, и столкновения с русами должны были иметь место, хотя и не отмечены хрониками, а значит, русы в этих хрониках скрыты под другим именем!

Интересно, что французские поэмы XII–XIII веков фиксируют столкновения с русами в самых разных частях Европы: русский граф Эрно защищает от франков лангобардскую столицу Павию в поэме «Ожье Датчанин» (Лангобардская война 773–774 гг.), «Песнь о Роланде» называет русов в числе противников франкского войска, в поэме «Сесн» («Саксы») действует русский великан Фьерабрас, выступающий на стороне Гитеклена – Видукинда Саксонского против Карла (подавление саксонского восстания 770–780 гг.). Фьерабрасу была посвящена и одноименная поэма, в которой этот герой наделяется запредельным могуществом – он оказывается царем Александрии и Вавилона, правителем Кельна и Руси, но, попав в плен, становится верным слугой Карла. Наконец, особенно интересна поэма «Фульк из Кандии», где повествуется о том, как прекрасная дочь властителя «Руси и аморавов» сдает столицу Карлу и принимает крещение. Характерно, что во всех поэмах русы помещаются в Стране Сарацинов. Это отражает представления французских поэтов эпохи крестовых походов о противостоянии Исламского и Христианского миров – все враги Карла превращаются в жителей Халифата.

Итак, «Фульк из Кандии» дает нам адрес жительства русов – Среднее Подунавье, рядом с Моравией! Французский эпос помещает враждебную Русь там же, где былины и «Тидрек» помещают «Святую Русь». Следовательно, в поисках франко-русского конфликта, отразившегося во французских поэмах, мы должны особое внимание уделять войнам, которые Карл вел в Центральной Европе. Это понимали и первые исследователи эпоса. Веселовский отождествил Фьерабраса Русского с Драговитом, «королем» велетов – лютичей (поход против велетов в 789 г.): оба героя – Фьерабрас и Драговит – называются союзниками Видукинда Саксонского, а странное имя русского богатыря исследователь считал прозвищем – славянским «храбр», то есть «герой», «богатырь». Однако франки и их потомки французы никогда не путали велетов-лютичей с русами. К тому же не исключено, что именно подвиги Драговита привели к тому, что русы покинули Прибалтику, что в свою очередь привело к созданию Киевской Руси. Дело в том, что велеты во времена Драговита, судя по свидетельству Адама Бременского, были гегемонами огромной территории протяженностью от Эльбы до Пруссии включительно.

Остается только одна большая война в Центральной Европе – Аварская война 791–798 гг. За два века своего существования в Европе Аварский каганат скопил огромные богатства, награбленные главным образом в Византии и у славян, которые в свою очередь тоже награбили их в Византии. Авары уничтожили королевство Гепидов, заключили союз с лангобардами и мир с франками – Меровингами. Их вражда с племенным союзом славян Волыни и Дакии сменилась союзом против ромеев. Авары были, кстати, создателями стремени, что позволило им создать принципиально новый вид вооруженных сил – тяжелую мобильную кавалерию. Их изобретение заимствовали тюрки – Ашина, благодаря чему им удалось изгнать из Азии аваров и создать свой Великий Тюркский каганат, потом ромеи создали свою панцирную кавалерию – клибанофоров, а франки – рыцарскую кавалерию, которой предстояло уничтожить остатки аварского могущества и сам их народ.

Слава Аварской державы стала клониться к закату сразу после смерти ее основателя – кагана Баяна. Последним всплеском ее военной мощи была организованная персами осада Константинополя в 626 году. Возвращаясь домой после полученного от ромеев поражения, авары обнаружили, что их подданные – славяне Чехо-Моравии – восстали. Славянская держава, созданная купцом Само из Франкской державы, выбранным славянами князем за доблесть и полководческий талант, сумела отстоять свою независимость и от аваров, и от франков, просуществовав около 30 лет. Она распалась после смерти своего основателя в 658 году. Примерно тогда же или чуть раньше распалось и волынское объединение славян. После ухода русов в Прибалтику дунайцы и дулебы попали под тяжелое аварское иго, красочно описанное в русских летописях. Однако эти успехи уже не могли поправить аварских дел. Император Ираклий пригласил на Балканы сербов и хорватов, которые изгнали аваров из Иллирии и Далмации. Кроме того, на Дунае появились болгары.

Усобицы продолжали ослаблять аваров, и вот в 791 году на их границах появилась закованная в сталь кавалерия Карла Великого. Франкам понадобилось семь лет, чтобы полностью уничтожить могущественный некогда народ. Авары очень долго сдаваться не собирались и были практически истреблены франками, болгарами и славянами, мстившими за годы притеснений и издевательств. Последнее упоминание этого народа относится к 820 гг., но остатки их, по всей видимости, дожили до мадьярского вторжения.

Но вернемся к французскому эпосу. В «Песне о Роланде» перечислены враги франков. Среди них мы находим аваров, лютичей-велетов, моравов, которые с падением аваров начали строить свою государственность, лужицких сербов – всех, с кем приходилось воевать в эти годы франкам. Есть там и русы, которые, согласно «Фульку из Кандии», владели Моравией! Получается, что франки воевали с русами в Аварских войнах? Такое вполне возможно! Вспомним, что на протяжении почти 150 лет Аварский каганат находился в состоянии смуты. Вспомним, что в VII веке болгарам чуть не удалось посадить на престол каганата своего вождя! Наконец, подумаем, куда могли отправиться изгнанные из Прибалтики русы? На Дунай! В Святую Русь, память о которой хранили они в своих песнях – протобылинах! Уместно предположить, что именно хорошо организованные русы сумели возглавить разрозненные силы аваров, и именно они руководили оборонной каганата. Хотя, конечно, весьма сомнительно такое развитие событий. Русы связываются именно с Моравией. Здесь после смерти Само существовало особое племенное княжество, из которого и выросло спустя два века блистательное Великоморавское государство. Скорее всего, русы попытались прибрать к рукам наследие аваров, но их интересы столкнулись с интересами франков, и силы беглецов из Прибалтики и новорожденной империи Карла были несравнимы.

Французские поэмы помогают нам разобраться и в еще одной загадке русской истории – странных связях между Моравией и Киевской Русью. Связь этих государств очевидна. Начнем с того, что русы принесли на Днепр в X веке вариант именно моравской культуры, притом что все летописи в один голос утверждают – русы пришли с берегов Балтики. Позднее, в X–XI веках, свергнутые князья опять же искали убежище в Моравии. Главный герой русского эпоса Илья, брат князя Святой Руси – Ругиланда на Дунае, носит прозвище «Моровлин» – выходец из Моравии. Православные русины, последователи Мефодия, обвиняемые в ереси арианства, играли важную роль в крещении Моравии, а потом и Чехии. Сам Мефодий получил прозвище Русина, что было в те времена синонимом арианства. Целый ряд поздних источников называют в числе владений моравского князя Святополка I некую Русь, может быть, речь идет о будущей Угорской Руси – Закарпатской Украине. Вместе с русским боярином Святополк крестил чешского князя Борживоя.

Чего стоит только список русских эмигрантов в Моравию! Первым известным нам беглецом был Олег, сын Олега Вещего. Согласно богемским хроникам, его изгнал двоюродный брат Игорь. Олег принял христианство и стяжал такую славу в боях с венграми, что после смерти последнего законного короля моравы избрали именно русского изгнанника новым королем под именем Александр. Потерпев окончательное поражение, Олег – Александр бежал в Польшу, а потом, видимо, в Киев, где и умер около 960 года (вторая могила Олега Вещего, о которой говорит летопись, могла принадлежать именно ему!). Несколько позднее, после смерти Святослава Храброго, его сын Олег Древлянский, опасаясь своего брата Ярополка, около 978 года отправляет в Моравию, которая тогда уже входила в состав Чешского государства, своего сына, который стал основателем знатнейшего моравского рода Жеротинов. Примерно в 1016–1018 годах в Чехию или Венгрию бежит сын Владимира Крестителя Святослав Древлянский, но убийцы, посланные, согласно летописи, Святополком Окаянным, настигают его в Галиции. Спустя несколько лет в том же направлении бежит уже сам Святополк, разбитый своим братом Ярославом, но сходит с ума и пропадает без вести где-то на границе Чехии и Польши.

Это был последний подобный случай. После восшествия на престол Ярослава родственные связи с Моравией начинают ослабевать, и на смену им приходят родственные связи Ярослава и его потомков со Скандинавией. Немалую роль в этом сыграло то, что между двумя странами расположилось новое Венгерское королевство. Одновременно при дворе потомков новгородского князя Ярослава летописцы начинают создавать варяжскую легенду о происхождении русского правящего рода.

Возможно, связующим звеном между Моравией и Киевской Русью была Закарпатская Русь, которую в начале X века завоевали венгры. Возможно, именно о ней рассказывает «Фульк из Кандии» и поздние хроники, сообщающие о русских владениях моравского государя.

Не менее показательны и параллели в русско-дунайском именослове. Так, имена «Олег», «Ольга» находят параллели именно в Чехии – Oleq, Oley, Olek, Wolek и др. Ближайшая параллель русскому имени «Игорь» (в греческих хрониках «Ингорь») – вовсе не скандинавское «Ингвар», а имя хорутанского князя Инго. И в Моравии, и на Руси известны «Святополк» и «Ростислав», не встречающиеся ни у южных славян, ни в Чехии, ни в Польше (исключение составляют ободричи, соседи Рюгена, у которых только в XII веке (!) мы встречаем князей Святополка и Владимира). Это наводит на поразительную мысль – а не являлись ли моравские князья IX века русами по происхождению? Гипотеза эта не такая невозможная, как кажется на первый взгляд. Вспомним, что, согласно «Фульку из Кандии», Русью и аморавами правил общий государь, судя по контексту – русский. О происхождении Моравской династии нам ничего не известно. Предполагают ее происхождение от князя Само, но когда князья вели свой род от этого легендарного правителя, это подчеркивалось особо, как в случае с династией хорутан. Моравские же князья появляются словно из ниоткуда и явно претендуют на первенство среди славянских князей и на королевский титул, что те, в общем-то, признают. С 833 года начинает активно действовать князь Моймир, основатель Великой Моравии. В 846 году его сверг племянник Ростислав, прославившийся тем, что просил у византийского императора учителей, которые перевели бы на славянский язык церковные книги. В Моравию отправились Константин-Кирилл и Мефодий, первый епископ Моравии, прозванный Русином. В 870-м Ростислава сверг уже его племянник Святополк, опиравшийся на Германию. При нем в состав Великой Моравии входили Чехия, Лужицкая Сербия, Малая Польша (Краков), Силезия и Паннония, а также, как мы помним, некое Русское княжество. После того как умерли, не оставив наследников, сыновья Святополка Святополк II и Моймир II, моравы избрали на престол русского князя Олега! Русское духовенство и русские бояре в окружении князей, русский князь, наследовавший их престол, миграции моравов в Поднепровье, отмечаемые археологами, и бегство русских князей в Моравию – все это довольно убедительно показывает, что в Моравии правила русская же династия или родственная ей.

Поневоле в голову приходит мысль, а не могла ли Великая Моравия быть тем самым Русским каганатом? Едва ли. После 833 года, когда к власти приходит Моймир I, превративший Моравию в настоящее государство, с которым были вынуждены считаться в Европе все, история ее относительно известна. Великая Моравия определенно не может быть тем Русским каганатом, о котором сообщают «Бертинские анналы», а значит, мы должны искать его в этом регионе, но несколько восточнее.

Итак, центр соперников франков располагался между Моравией и будущей Киевской державой. Взглянем на карту Европы и сразу найдем искомую территорию! Это современная Румыния! Таким образом, французский эпос фиксирует первое знакомство франков и Русского каганата в пору его создания, а также, что не менее важно, связи Руси и Моравии, уходящие в глубокую древность, и претензии русов на аварское наследство! После поражения, полученного от франков, у русов оставалась только одна дорога – вниз по Дунаю, в Болгарию и к Черному морю, в древние владения последнего «рикса словен» Мусока!

 

Русы в аварских войнах VI–VII вв.

Еще одна любопытная группа источников, о которой избегают говорить историки, упоминает имя руси/ русских/тавроскифов в связи с событиями на Балканах, в Нижнем Подунавье и даже в Закавказье (регионах деятельности руси IX–XI вв.!) середины VI–VII вв. Конечно, как и французские эпические поэмы, эти источники относятся к более поздним эпохам, и от событий, описанных в них, они отстоят на многие века. Речь идет о ряде поздних византийских, старогрузинских, арабо-персидских, западнорусских и московских хроникальных известий XI–XVI вв. В большинстве они упоминают русских как участников осады Константинополя объединенным аваро-персидскославянским войском в 626 году. Интересующие нас источники называют русами/русскими/тавроскифами отряды, осаждавшие город с моря. Дошедшие до нас византийские хроники VII века называют этих участников войны просто склавинами – словенами. Что важно для нашего исследования, эти словене были независимыми от аварской власти равноправными союзниками персов и аваров, и у нас есть все основания считать их жителями Нижнего Подунавья, Дакии и Волыни. Учитывая специфику этих известий и их упоминание в византийских, западнорусских и грузинских хрониках, есть все основания полагать, что все эти известия восходят к каким-то более ранним византийским хроникам, не дошедшим до нас. Таким образом, в Византии существовали две летописные традиции, одна из которых называла нападавших на Константинополь в 626 году общим именем СЛОВЕН, а другая – РУСАМИ или синонимичными книжными названиями.

С разбора этой группы источников мы и начнем. Из собственно византийских источников о русах под стенами Константинополя сообщает в своей «Всемирной Хронике» Константин Манассия (XII век): он называет моряков-славян «тавроскифами», как принято было называть русь в Византии как минимум с IX века. В упоминавшейся выше старогрузинской хронике Тифлисского собора (рубеж X–XI вв.) сообщается: «Осаждавшие в 626 г. Константинополь скифы были русские, государь которых назывался хаканом».

Это сообщение можно было бы считать хронологически древнейшим упоминанием Русского каганата, если бы не одно существенное НО. Дело в том, что в византийских источниках «скифами» называли аваров, государь которых действительно носил титул кагана. Однако необходимо понимать причину, по которой грузинский летописец смешал аваров и русских. Очевидно, что для грузин X–XI вв. титул кагана ассоциировался именно с Русью, что подтверждается, в частности, русскими источниками этого периода. По крайней мере, Владимир Креститель и Ярослав Мудрый, а вероятно, и их предшественники официально титуловались своими подданными этим титулом, который применительно к Руси известен в IX веке арабским и германским источникам! Вероятно, грузинский летописец просто смешал скифов и тавроскифов своего византийского источника.

Не менее интересные подробности сообщает Хронограф западнорусской редакции XVI века, составители которого использовали не дошедшие до нас византийские хроники: «Персидский же воевода Сарвар подступил к Царствующему граду спереди. Тогда же подошел к стенам и скифский каган со множеством воинов. К ним присоединились полководцы таврийских скифов с бесчисленным множеством свирепых воинов в деревянных ладьях, закрывающих собой море…». Вполне вероятно, что в основе Хронографа лежал тот же источник, которым пользовался автор грузинской хроники. Это бы объяснило, как последний мог смешать «скифов» и русских – «таврийских скифов».

Как я уже отмечал выше, русами в этих источниках называют славянскую группировку Нижнего Подунавья и Волыни. Сложение этого племенного суперсоюза произошло примерно во второй половине 530-х гг., после войны словенских племен с антами, которые, будучи более организованными, лидировали до того в славянском мире, в том числе и в совместных со словенами и болгарами – кутригурами походах на Балканы. Поражение, нанесенное им словенами, привело к серьезным геополитическим перестановкам. Анты были вынуждены отступить в значительной степени за Днепр, их граница с Византией сократилась, так как подунайские словене вошли в состав нового объединения, возглавляемого волынскими племенами. В дальнейшем анты выступали в качестве союзников Империи, тогда как словене неизменно враждовали с ней, неоднократно разоряя балканские провинции, и в конечном итоге именно словене заселили Балканы и распространили свое имя на все группировки славяноязычных племен.

Византийские хроники называют нам ряд имен могущественных военно-политических лидеров этого объединения, прослеживается их внутренняя иерархия, что позволяет рассматривать Волынско-Дунайское объединение словенских племен как первое славянское государство или, может быть, протогосударство, предшествующее даже Государству Само (VII век), о котором сообщают франкские хроники. Верховных правителей ромеи называли «риксами», то есть королями или, точнее, царями, так же как и правителей Готских, Лангобардского, Гепидского и других варварских королевств. Вождей рангом пониже они называли «таксиархами». Этот титул можно перевести как «воевода». Прокопий Кесарийский, Феофилакт Симмоката и другие красочно описывают войны этого объединения с Империей: вторжения словенских отрядов на Балканы в 550–552 гг. (союз с готским королем Тотилой), 578–592 гг., конфликты и союзы с аварами, вторжение византийской армии в земли словен. Необходимо также заметить, что у словен сложились на удивление хорошие отношения с соседними германскими королевствами – Гепидским и Лангобардским. У словен находят убежище германские принцы (Ильдигис в 549 г.), не отмечено ни одного столкновения, а после разгрома Гепидского королевства при дворе словенских риксов будут находиться гепидские беженцы. Эти факты указывают на мощь «Словенского царства» и уважение/страх, которое оно внушало соседям, но в то же время они говорят о дипломатических талантах правителей «Словенского королевства».

Я позволил себе это длинное отступление, поскольку существует известие, которое отождествляет этих словен с русью, так же как и Константин Манассия отождествлял с русью словен в 626 году. «В 552 году руссы вспоминают в своих летописях, что они выступили против императора Юстиниана в качестве союзников царя Тотилы вместе с соседями – готами из Скандинавии, что подтверждает и Димитрий, посол московский к папе Клименту VII, прибавляя, что готы и скифы тогда жестоко обращались с своими врагами, истязая их таким образом, что прогоняли сквозь растянутое тело их колья, пока наконец Нарзес в последнем и кровопролитнейшем сражении, где особенно храбро вели себя лангобарды, не победил Тотилу». Так писал в XVI веке Яков Рейтенфельс в своих «Сказаниях Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии».

Весьма важно, что даже в Московии русское дворянство помнило о войне, которую предки вели против Рима совместно с Тотилой, что засвидетельствовал Пауло Джовио (Павел Иовий Новокомский). В 1525 году он записал ответ русского посла Дмитрия Герасимова (тот самый «Димитрий, посол московский» Якова Рейтенфельса) на вопрос, не осталось ли у русских «какого-нибудь передаваемого из уст в уста от предков известия о готах или не сохранилось ли какого-нибудь записанного воспоминания об этом народе, который за тысячу лет до нас низвергнул державу цезарей и город Рим, подвергнув его предварительно всевозможным оскорблениям»? Согласно передаче Иовия, Герасимов «ответил, что имя готского народа и царя Тотилы славно у них и знаменито, и что для этого похода собралось вместе множество народов и преимущественно перед другими московиты. Затем, по его словам, их войско возросло от притока ливонцев и приволжских татар, но готами названы были все потому, что готы <…> явились зачинщиками этого похода» (по Азбелев С. Н. «Предки русских в Италии V–VI веков (по устным источникам)»).

Конечно, неясно, о ком говорили Дмитрий Герасимов и Яков Рейтенфельс. Здесь могла отразиться и память о русах-ругах в Италии, и память о союзе с Тотилой словенских племен. Конечно, ливонцы и татары появились уже под влиянием последующих событий, но не исключено, что изначально речь могла идти о гуннах и каких-то прибалтийских варварах в войске Тотилы. Во всяком случае, в русских былинах имя татар заменило имя гуннов («хинова» русских поэм «Слово о полку Игореве» и «Задонщина» в обозначении половцев и татар). Вероятно, именно опираясь на сведения Рейтенфельса и Герасимова, В. Иванов приписал в своем гениальном романе «Русь Изначальная» поход трехтысячного войска своим днепровским росичам.

В дальнейшем с 552 по 626 г. ни один источник не отождествляет дунайских и волынских словен с русью. А событий в их истории было достаточно. В 561 году они столкнулись с новой грозной силой, появившейся в Европе, – аварами. Только что разгромившие антов, авары потребовали от словен покорности и свободного прохода в Паннонию. Однако Добрита (Даврит), первый известный нам «рикс словен», дал тогда аварским послам свой знаменитый гордый ответ, сохраненный для нас Менандром: «Родился ли среди людей и согревается ли лучами солнца тот, кто подчинит нашу силу? Ибо мы привыкли властвовать чужим, а не другие нашим. И это для нас незыблемо, пока существуют войны и мечи». Аварским послам речь «рикса» не понравилась, они стали грубить, схватились за оружие. И словенским воинам пришлось прибегнуть к последнему аргументу – послы были убиты. То, что аварский каган Баян проглотил оскорбление и предпочел не связываться со «Словенским королевством», пошел в Паннонию долгим кружным путем через Польшу, опять же указывает на мощь этого политического образования.

Отомстить у него появилась возможность в 578 году. Словене устроили новое нашествие на Балканы, и император Тиверий был вынужден обратиться за помощью к аварам. Византийский флот перевез аварскую конницу через Дунай, и словенские земли подверглись разорению и опустошению. Однако подчинить эти земли кагану не удалось. Уже в следующем году сборщики дани, посланные им, были истреблены. Имя Добриты более не упоминается в источниках. На Дунае его сменяет «таксиарх» (воевода) Ардагаст. Однако он не был самостоятельным правителем, и выше его был «рикс словен» Мусокий, видимо, сменивший Добриту. Правление Ардагаста и Мусокия ознаменовалось сближением с аварами, вызванным противостоянием общему врагу – Византии. Империя выдержала натиск и сумела перейти к наступлению. В результате двух военных экспедиций 592–594 гг., словенские силы были разгромлены, Ардагаст (592) и сменивший его Пирагаст (594) убиты, а Мусокий взят в плен (592). Судьба Мусокия нам неизвестна. Однако можно предполагать, что вместе со всеми пленниками он был выдан кагану Баяну, который требовал у победителя словен Приска долю в добычи. Приск обманул аваров, так как те не могли удержать пленников в неволе и, соответственно, остались без добычи. Каган, вероятно, пытался воспользоваться ситуацией и укрепить свой контроль над Нижним Подунавьем, однако ни славяне, ни даже его собственные подданные не признавали его власти здесь.

От полного разгрома словен и аваров спасла смута, вспыхнувшая в византийской армии, – солдаты устали от многолетней войны, граждане устали от тяжких налогов, необходимых для содержания армии. Вспыхнувший в 600 году бунт возглавил младший офицер Фока. Вся Дунайская армия двинулась на столицу, оголив границу. Фока объявил себя императором и ввергнул страну в гражданскую войну. Эта война положила конец истории древней Римской империи, так как вылезла она из нее уже совсем другой державой, более греческой и ближневосточной, чем прежде. Не веря своей удаче, в открытые Фокой ворота повалили многочисленные славянские племена. «Армянская хроника» называет число – 25! Двадцать пять славянских племен со всей Восточной Европы начали обустраиваться в балканских провинциях, пока ромеи резали друг друга. Среди них оказались поляне, дреговичи-драгувиты и северы, то есть племена, входившие в значительной части, скорее всего, в «Дулебскую» федерацию. Этот факт показывает, что «Словенского королевства» более не существовало.

Очевидно, вскоре после событий 594 года Мусокий умер, может быть, даже в аварском плену. В его державе вспыхнула междоусобица, ослабленные поражением зимновские «словене» не могли уже удержать многочисленные племена в подчинении, и объединение неизбежно развалилось. Наверняка этим воспользовались авары, которые могли и сами спровоцировать эти события. Поражение аваров в войне с Империей не привело к существенному ослаблению Аварского каганата, несмотря на огромные потери. Потери на Балканах они компенсировали на севере, существенно расширив зону своего влияния в Польше, а также на Волыни. Примерно в эти годы произошло разрушение Зимно, на городище которого были найдены во множестве аварские стрелы. Когда точно случилось это событие – в самом начале VII века или же после конфликта 626 года, – неясно, но «Повесть временных лет» относит аварские издевательства над дулебами к временам Ираклия. Исходя из этого, можно сделать предположение, что, воспользовавшись тяжелым состоянием «Словенского королевства», авары уничтожили его центр и наложили дань на подвластные зимновским «риксам» племена. В таком случае, господствовавшее ранее племя, потеряв Зимно, отошло на новые рубежи, откуда продолжало сопротивляться аварам. Таким центром считают городище Хотомель, ставшее новым центром волынских племен, но не исключено также, что «тавроскифы» ушли в Нижнее Подунавье, а Хотомель стал центром нового волынского объединения (дулебов?).

Создается следующая картина: среди словенских племен появляются некие хорошо вооруженные и организованные пришельцы, которые создают укрепленный град и подчиняют своей власти окрестные племена, а затем громят соперников – антов и начинают набеги на Империю. Разгромленные аварами, они отступают в Карпато-Дунайский регион, где продолжают сопротивление. Такое развитие событий могло бы объяснить появление руси в этом регионе уже в VIII веке, зафиксированное французским эпосом.

С существованием «Словенского королевства» хронологически совпадают упоминания о походах русов в Закавказье в VI–VII вв. Арабо-персидский историк XI века ас– Саалиби в рассказе о постройке шахиншахом Хосровом I (531–579) Дербентской стены называет среди его врагов наряду с турками и хазарами русов. Ас-Саалиби вторит автор XV века из прикаспийских земель Захир ад-дин Мараши. Удивительно, но память об этом, наверное, первом походе русов в Закавказье сохранила московская «Степенная книга» (XVI в.)! Некоторые исследователи относят этот поход ко времени строительства Дербентской стены, то есть к 530-м годам. Уместнее предположить, что поход состоялся во время совместных военных действий с тюрками в 570-х гг. Этот вывод открывает перед нами еще одну страницу «Словенского королевства» – союз с Тюркским каганатом. Тюрки Ашина были кровными врагами аваров, изгнав тех из Азии, преследовали даже в Европе, остановившись лишь на берегах Дона. Для врагов аваров не было союзника надежнее. С. В. Алексеев также предполагает существование словенско-тюркского союза в 579 году, выразившегося в синхронных нападениях орды хана Турксанфа на Боспор и словен на Балканы. Напомню, что в 578 году авары в союзе с Империей разорили Нижнее Подунавье.

Еще одно известие о древних вторжениях русов в Закавказье относится уже к VII веку. К этому времени уже не стало гордого и грозного царства Ираншахр. Потомки парфянских богатырей и персидских жрецов были побеждены арабами, вдохновленными огненными речами пророка Мухаммеда. В славном городе Дербенте правил тогда персидский князек Шахрияр. Стремясь сохранить престол, он признал власть арабского халифа – «заместителя пророка». Но новые повелители требуют подати. А потому Шахрияр написал халифу письмо, в котором сказано следующее: «Я нахожусь между двумя врагами: один – хазары, а другой – русы, которые суть враги целому миру, в особенности же арабам, а воевать с ними, кроме здешних людей, никто не умеет. Вместо того чтобы платить дань, будем воевать с русами сами и собственным оружием, и будем удерживать их, чтобы они не вышли из своей страны». Письмо это приводят в своих трудах арабо-персидские историки Х века ат-Табари и Балами, датируя его 643 годом. О каком нападении русов может идти в нем речь? О более чем полувековой давности походе на Хосрова? Или русы наведывались в Закавказье позже? Невозможно представить, что русь могла совершить самостоятельно поход в Закавказье в те годы. Следовательно, как и в 570-х, новое нападение должно было быть скоординировано с тюрками. Такие нападения имели место в 589 г. (совместный поход хазар (обычное название тюрков, опиравшихся на Кавказе на хазарское племя), ромеев и грузин), в 626 г. (греко-тюркское вторжение в Грузию), в 630 г. (вторжение тюрок в Армению). Поход 626 года следует исключить, так как наши «дулебские» русы были союзниками персов и аваров и осаждали Константинополь. 630 год более всего подошел бы, так как в это время «Словенское королевство» (точнее, его остатки) было снова враждебно аварам после событий 626 года, а уже с 633-го оно не могло поддерживать контакты с тюрками и хазарами. Тюркский каганат развалился, а хан Куврат создал Великую Болгарию, враждебную тюркам, союзную аварам и потому враждебную «словенам».

Русь на Дунае, Черном море, Волыни и Закавказье в VI–VII вв.? Это, кажется, очень сомнительно, но есть еще один источник, называющий русь в Восточной Европе в VI веке! Псевдо-Захария Ритор, описывая племена Великой Степи около 560 года, составил список тринадцати народов Великой Степи. Свой список он закончил названиями трех «фантастических» народов, живущих северо-западнее степняков: загадочных амазаратов, амазонок и «народа hros», который отличался столь огромными размерами, что не мог ездить на лошадях. Это сообщение особенно любят сторонники аланской теории происхождения русов. Вот логика их размышлений: тринадцать степных народов, потом следуют амазонки, которые, конечно, символизируют еще по античной традиции сармато-аланские племена степей Предкавказья, а за ними уже следуют русы! Ну и где же им обитать как не в Северном Причерноморье или Подонье?! Однако при этом аланисты забывают, а точнее, не обращают внимания на то обстоятельство, что в списке присутствуют авары, которые в это время уже властвовали над Северным Причерноморьем! А значит, и амазонки, и русы должны быть помещены в Центральной Европе, о чем уже говорилось выше.

Легенды средневековой Европы помещали город амазонок в Чехии! Город амазонок упоминают в своих сочинениях лангобардский историк Павел Диакон, посол арабского халифа в Германии ибн-Якуб, который услышал эту легенду от германского императора Оттона, и, наконец, чешский летописец, который добавляет, что город амазонок располагался не где-нибудь, а на месте его родной Праги, и назывался Девином! Описание «народа Рос» у Феофилакта в точности соответствует описанию славянских послов «с берегов Океана». Легенды о людях, которых не могут носить кони из-за исполинского роста, были порождены реальными военными традициями русов и славян, в которых и правда кавалерия не занимала важного места, в отличие от Византии, новорожденных германских королевств и тем более степных и переднеазиатских держав, да и ростом своим русы, по всей видимости, действительно превосходили все окрестные народы (вспомните еще слова Иордана о ругах, которые превосходили готов и телом и духом, также описание у Прокопия короля Италии Эрариха Руга!). Русов еще в Х веке греки и арабы описывали как людей, не умеющих воевать на конях (именно воевать, а не просто ездить верхом!). Лишь в XI веке Русское государство было вынуждено обзавестись собственной кавалерией. Эти наблюдения я почерпнул в трудах Льва Прозорова, который, однако, считает, что речь шла о русах Ругиланда. Между тем едва ли разоренная страна, ставшая добычей готов и баваров, могла стать объектом внимания сирийского автора. У европейских авторов Ругиланд упоминается лишь как территория, русы-руги же действуют не там, а в Италии. Народ Рос вполне может быть теми самыми «тавроскифами», которые возглавляли в VI веке словенские племена!

О дальнейшей истории руси в Подунавье можно только догадываться. Осада «Царствующего града» завершилась полным разгромом союзников. Самые большие потери нес словенский флот, так как на нем лежала основная задача – переправить персов в Европу и отвлечь силы защитников со стен. Однако флот ромеев еще значительно превосходил молодой флот «тавроскифов», состоящий из легких ладей – моноксил (так же ромеи будут называть и корабли русов IX–XI вв.!). Во время очередного, решающего штурма, когда русский флот был уже в заливе Золотой Рог, взволновавшееся море перевернуло много ладей. Тяжелым ромейским кораблям волны были не страшны, и они пошли в атаку. Тех, кто не утонул в пучине, добивали моряки. Впоследствии на то, чтобы извлечь из вод трупы и сжечь, ушло несколько дней. Среди трупов находили тела девушек-воительниц. Узнав о победе на море, защитники стен сделали вылазку и заставили кагана отвести войска от стен. Он приказал увести от стен осадные орудия, чтобы они не достались врагу. Его воины принялись разбирать осадные башни.

Когда в лагерь пришли «немногие» оставшиеся в живых моряки, разгневанный неудачей каган приказал казнить их. Это возмутило их соплеменников – словен, которые несли на себе основную тяжесть лишений. Сил для борьбы с аварами у ослабленных потерями славян не оставалось, но и продолжать воевать под знаменами кагана они отказались. Оскобленные союзники покинули войско. Это окончательно подкосило силы кагана. Ночью 8 августа он поджег свой лагерь и ушел за Длинные Стены. Оставались еще персы, но об осаде столицы собственными силами не могло быть и речи. Словене решили возвращаться домой также по морю. У них еще оставалось достаточное количество ладей, однако на флот обрушилась буря, и лишь немногие участники похода смогли вернуться домой. Так закончилась грандиозная осада Царьграда.

Поражение аваров под стенами Константинополя стало сигналом для всех недовольных их властью. На западе бывший франкский купец Само, ранее (623–624 гг.) возглавивший восстание чехо-моравских племен против аваров, раздвинул границы своего королевства далеко на юг. Император Ираклий для борьбы с аварами призвал племена хорватов и сербов, которые заселили Иллирию и Далмацию, истребив предварительно верных аварам славян, носивших их же имя. В Польше был уничтожен центр аварского господства – городище Шелиги, и созданный вокруг него союз племен распался. Авары были вынуждены покинуть Волынь.

А теперь подумаем, насколько вероятно, что державу «риксов словен» возглавляли русы, и насколько оправдано считать ее дулебской? Ответить на этот вопрос чрезвычайно трудно. С одной стороны, есть основания считать лидирующим племенем дулебов, но с другой, есть традиция отождествления дунайских словен с русью – «тавроскифами». Кроме того, к 626 году, как мы видим, «тавроскифы» были враждебны и независимы от Аварского каганата, в 626 году они были независимы, и согласие на участие в осаде Константинополя славяне дали исключительно благодаря дипломатическим талантам персидского полководца Сарвара, который примирил их с аварами, тогда как волынские дулебы платили им дань. На фоне плохо вооруженных и недисциплинированных словенских племенных ополчений, красочно описанных Маврикием Стратегом и византийскими хрониками VI–VII вв., резко выделяются организованные в дружины отряды свирепых и кровожадных воинов, не уступающие и даже превосходящие профессиональную регулярную имперскую армию по боевым качествам. Надо полагать, что и вооружение их было не хуже ромейского или соседних германских дружин Гепидского, Лангобардского, Герульского и готских королевств. Именно эти дружины соблазнительно отождествить с «тавроскифами» Константина Манассии.

Около 670 года важные для европейской истории изменения произошли в Юго-Восточной Европе. Изгнанные из развалившегося Тюркского каганата ханы рода Ашина нашли убежище в Хазарии и вскоре превратили ее в мощное государство. Жертвой их натиска стала Великая Болгария, еще одно кочевое объединение, не пережившее своего создателя Куврата, по легенде – потомка Аттилы. Еще при жизни отца два младших его сына со значительными силами ушли в Аварский каганат и впоследствии сгинули со своими людьми, не оставив значительного следа в истории. Трое старших сыновей Батбаян – Безмер, Котраг и Аспарух – не ужились вместе. Этим воспользовались хазары.

Старший Кувратович Батбаян покорился со своей ордой новорожденному каганату. Границей его стал Дон. Котраг кочевал на другом берегу, и не совсем ясно, признавала ли его орда хазарскую власть. Третий брат Аспарух не пожелал подчиняться хазарам и увел свою орду вслед за младшими братьями на Дунай. Однако не стал он связываться и с аварами. Аспарух поступил иначе. Он объединился со славянскими племенами севера Балкан и Карпато-Дунайского региона (на Правобережье Дуная, в провинции Нижняя Мезия, сложился племенной союз «Семи славянских племен», потомков племен Ипотештинской культуры) против аваров и Византии. Этот болгаро-славянский симбиоз вырос в Первое Болгарское государство, остававшееся одной из сильнейших держав Европы на протяжении трех веков. Есть основания полагать, что власть болгар признали и дунайские русы. Дело не только в тех выводах, которые были сделаны нами в предыдущих главах, но и в еще одном свидетельстве.

В 680 году Аспаруху удалось одержать победу над войском и флотом императора Константина IV. Если с сухопутной битвой вопросов не возникает, то вот морская битва удивляет. Дело в том, что болгары и болгарские славяне никогда в своей истории не выступали в роли морской державы и сильным флотом не отличались. Это заставляет подумать, что морскую битву выиграли именно дунайские русы, так же как выставляли они флот для осады Константинополя, так же как использовал русский флот болгарский князь Крум в 808–812 гг. Конечно, моряками были не одни русы. К примеру, племена другувитов и ринхинов, осевшие на берегах Эгейского моря, терроризировали острова Эгеиды, а хорваты плавали по Адриатике, но именно славяне Болгарии такими талантами не отличались. На Черном море хозяйничали русы в IX–X вв., такой же ситуация была, скорее всего, и в VII веке, но для этого необходимо признать, что русь проживала в Причерноморье задолго до 860 года!

На основании приведенных выше свидетельств можно сделать вывод, что приблизительно в первой половине VI века на Волыни появились отряды русов, возглавившие словенские племена. Это объединение просуществовало менее века и было сокрушено Византией и аварами. Разгромленные русы отступили на территорию совр. Румынии – в Трансильванию и Мунтению. С приходом болгарской орды хана Аспаруха они, скорее всего, признали их власть, а в конце VIII века произошли события, спровоцировавшие их новую активизацию и создание Русского государства – каганата: падение Аварской державы под натиском Болгарии и Франкской империи и переселение новой волны русов из Южной Прибалтики.

 

Словенское царство

Здесь хотелось бы сделать еще одно отступление и порассуждать о роли первого славянского государства и авар в истории славян вообще. Как уже говорилось, создание «Словенского королевства» следует связывать с анто-словенской войной 530-х гг. Рождение и оформление его ознаменовалось строительством первого славянского города, известного как городище Зимно, недалеко от Владимира– Волынского. До этого укрепленных поселений не строили ни словене, ни венеды, ни анты. Правда, у антов была своеобразная столица. Центром Антского союза служило основанное еще древними скифами Пастырское городище. Крепость Зимно, несомненно, являлась политическим и экономическим центром Волынско-Дунайской федерации племен и была оплотом «риксов словен». Большинство исследователей связывается этих «риксов» с племенем дулебов. Любопытно, что после разрушения Зимно спустя 100 лет (предположительно аварами) подобные крепости появляются практически по всем населенным славянами землям, знаменуя тем самым начало славянских земель – княжений, зафиксированных летописями. В эту эпоху «дулебские» племена заселяют в короткое время будущие земли древлян и дреговичей, проникнув отчасти на Киевщину, став одним из компонентов при формировании полян.

У создания новой «державы» на Волыни было и еще одно последствие. Обычно расселение славянских племен по Восточной и Центральной Европе связывают с вторжением аваров в 560-х гг. Есть этому мнению одно противоречие, на которое историки не обращают внимания: уже в конце VI века славянские переселенцы из, казалось бы, только что занятых ими территорий Польши и Восточной Германии начинают приходить в Аварский каганат. Авары населяют ими опустошенные свои владения на Балканах и Норик. Объясняется это перенаселением славянских земель, но о каком перенаселении может идти речь, если славяне только несколько десятков лет назад пришли на эти земли, и их только предстояло осваивать, а значит, каждый работник (да и воин) был на счету? Существование «королевства» на Волыни и в Прикарпатье объясняет эти переселения. Вспомним, что анты после поражения в войне с русами отступили на Левобережье. Едва ли западные словенские племена обрадовало появление на Волыни сильного и властолюбивого князя. Словене начинают заселять пустующие уже почти век земли на Висле, Одере и Лабе, проникают в Богемию и отчасти уже на Балканы. Отсюда берут начало бытующие на старых землях дулебов сказания о столкновениях с «королем Ляхом» (враждебная зимновским «риксам» группировка «ляшских» племен?), а в Польше о древнем завоевателе Немеже – Нимроде, который хотел обратить славян в «рабство». Польские предания и история Ильдигиса позволяют предполагать, что границы «Словенского королевства» выходили за пределы Волыни и, может быть, в период расцвета оно включало в себя даже племена Богемии. Можно предположить, что амбиции зимновских «риксов» обнимали все словенские (= пражско-корчакские) племена.

Вероятно, уже к 550-м вступили в «Дулебскую» федерацию дунайцы – победители византийского полководца Хильбуда, разорявшего славянское Подунавье в 531–534 гг. Заманчиво и саму победу над ромеями связать с появлением русов. Очень уж любопытное совпадение: 534 год – дунайцы сумели объединиться и уничтожили отряд Хильбуда, через несколько лет «дулебы» разгромили антов и независимость дунайцев, строительство Зимно, расселение дулебов в Восточной Европе. Это лишь гипотеза, но важен сам факт – активное заселение Восточной и Центральной Европы совпадает с появлением первого славянского города на Волыни.

Надо полагать, что именно тогда стали складываться основные государственные формы правления славян, в частности, полюдье. Трудно представить, что у зимновских «риксов» были какие-то реальные возможности и ресурсы для создания централизованного государства. Надо полагать, что власть их носила сакральный характер и ограничивалась символической данью и правом суда и сбора ополчения для дальних походов. Походы эти были больше выгодны самим славянским племенам, так как приносили добычу и новые земли для поселения.

Высказанные выше предположения о существовании в Дакии и на Волыни славянского протогосударственного объединения находят неожиданное подтверждение в летописном предании о расселении славян. Прежде исследователей смущало то обстоятельство, что русский летописец XII века не знал предания о царе Маджаке, которое записал арабский географ аль-Масуди в 20-х гг. Х века:

«Из этих племен одно имело прежде в древности власть над ними, его царя называли Маджак, а само племя называлось Валинана. Этому племени в древности подчинялись все прочие славянские племена; ибо (верховная) власть была у него, и прочие цари ему повиновались». Это сообщение еще более ценное! Араб подтверждает локализацию «Словенского царства» на Волыни, а кроме того, называет имя его последнего правителя! Аналогия «Маджак – царь всех славян» и «Мусок – рикс словен» напрашивается сама собой! Далее, перечислив известные ему славянские племена и имена их «царей», аль-Масуди вновь возвращается к легенде о Маджаке: «Мы уже выше рассказывали про царя, коему повиновались, в прежнее время, остальные цари их, то есть Маджак, царь Валинаны, которое племя есть одно из коренных племен славянских, оно почитается между их племенами и имело превосходство между ними. Впоследствии же пошли раздоры между их племенами, порядок их был нарушен, они разделились на отдельные колена и каждое племя избрало себе царя; как мы уже говорили об их царях, по причинам, описание которых слишком длинно…». Масуди приводит список славянских племен и племен, которые он предположительно ошибочно принимает за славян, которые выделились после распада царства Маджака:

1. ас-Табарна – ободриты?

2. дулаба – дулебы

3. намчин – немцы, баварцы?

4. Манабан – мильчане?

5. сарбин – сербы

6. марава – моравы

7. харватин – хорваты

8. сасин – саксы?

9. хасанин – кашубы?

10. баранджабин – болгары или богемцы?

В летописном предании повествуется о расселении славян из первоначальной их родины в «земле Болгарской и Венгерской»:

«По мнозѣхъ же временѣхъ сѣлѣ суть словени по Дунаеви, кде есть нынѣ Угорьская земля и Болгарьская. От тѣхъ словенъ разидошася по земьли и прозвашася имены своими, кде сѣдше на которомъ мѣстѣ. Яко пришедше сѣдоша на рѣцѣ именемъ Моравѣ, и прозвашася морава, а друзии чесѣ нарекошася. А се ти же словѣне: хорвати бѣлии, серпь и хорутане. Волохомъ бо нашедшим на словены на дунайскые, и сѣдшимъ в нихъ и насиляющимъ имъ. Словѣне же ови пришедше и сѣдоша на Вислѣ, и прозвашася ляховѣ, а от тѣхъ ляховъ прозвашася поляне, ляховѣ друзии – лютицѣ, инии мазовшане, а инии поморяне. Такоже и тѣ же словѣне, пришедше, сѣдоша по Днепру и наркошася поляне, а друзии деревляне, зане сѣдоша в лѣсѣхъ, а друзии сѣдоша межи Припѣтью и Двиною и наркошася дреговичи, и инии сѣдоша на Двинѣ и нарекошася полочане, рѣчькы ради, яже втечеть въ Двину, именемь Полота, от сея прозвашася полочанѣ. Словѣне же сѣдоша около озера Илмера, и прозвашася своимъ именемъ, и сдѣлаша городъ и нарекоша их Новъгородъ. А друзии же сѣдоша на Деснѣ, и по Семи, и по Сулѣ и наркошася сѣверо. И тако разидеся словенескъ языкъ, тѣмьже и прозвася словеньская грамота». Летописец четко разделяет две группы славянских племен, образовавшихся после первого разделения славян в Подунавье. К первой группе принадлежали моравы, чехи, белые хорваты [53]Согласно выводам историка Майорова, «белые хорваты» соответствуют именно балканским, а не карпатским хорватам.
, хорутане (словенцы) и сербы, видимо, отделившиеся от дунайских словен, по представлениям летописца, еще до притеснений «волохов». Крайне любопытно, что в эту группу попали племена, расселявшиеся из чехо-моравского региона [54]Согласно выводам исследователей, опиравшихся на свидетельство Константина Порфирородного, сербы и хорваты на Балканы пришли из Богемии, где и в позднее время проживали хорваты, соперничающие с чехами, а в соседней Лужице и сегодня еще проживают сербы.
и составляющие ядро «государства Само», созданного восставши ми против аварского господства славянскими племенами. Из франкских хроник известно, что потомки Само, в частности, правили словенами Хорутании, но очевидно, что и князья многих других племен, возводили к легендарному князю Само, победителю авар и франков, хотя эти генеалогии и не отразились в источниках и легендах, дошедших до наших дней. В частности, с Само связывают происхождение моравской династии Моймировичей, вероятно, такое же происхождение имели и многие князья, с которыми соперничали чешские Пржемысловичи.

Ко второй группе племен летописец относит вислянско-днепровские племена, составившие ядро Польского и Древнерусского государств. Согласно летописцу, причиной расселения этих племен стало вторжение «волохов» и их насилия. Племена, занявшие Повисленье, назвались ляхами. К числу их принадлежали гнезненские поляне – поляки, а также велеты-лютичи, поморяне и мазовшане. Восточную отрасль этой группы славянских племен составили, по представлению летописца, древляне, дреговичи, днепровские поляне, северы, кривичи-полочане и ильменские словене, предки новгородцев. К этому списку, по всей видимости, следует добавить также бужан и дулебов, забытых летописцем. Это подтверждается, с одной стороны, археологическими данными, которые действительно подтверждают общее происхождение, во всяком случае, полян, древлян и дреговичей с бужанами и дулебами, а с другой – последующим заявлением летописца: «Се бо токмо словтнескъ языкъ в Руси: поляне, деревляне, новъгородьци, полочане, дьрьговичи, стверо, бутане, зане стдять по Бугу, послтже же волыняне». Эта фраза до сих пор смущает историков, так как из списка оказались исключены и смоленские кривичи, и радимичи, и хорваты, и вятичи, и уличи с тиверцами. Если отсутствие одних племен (вятичи, тиверцы, уличи) еще можно объяснить тем, что во времена написания летописи они не входили в состав Руси, то отсутствие хорватов и кривичей такому объяснению не поддается. Это привело к появлению околонаучных толкований, объявляющих все племена, не упомянутые в списке «словенского языка», кем угодно, но только НЕ славянами: балтами, сарматами. Однако все становится на свои места, если предположить, что данный отрывок изначально подводил итог преданию о расселении дунайских словен на Вислу и Днепр, разорванный при последующей редакции преданием о посещении киевских гор и «пути из варяг в греки» апостолом Андреем. Здесь бужане помещены вместе с племенами – выходцами с Дуная. По вине ли летописцев, переписчиков ли, бужане выпали из предания о расселении, но именно в этом варианте оно приобретает логический вид. Изначальный текст был разорван, помимо сказания об апостоле Андрее, также еще несколькими вставками: перечислением данников и неславянских народов, входящих в Русское государство, и рассуждением летописца о языческих славянских обычаях с обширной цитатой из Амартола. За исключением их, предание превращается в предысторию Киевской Руси, рассказывающую о расселении славян, вторжениях волохов, обров (аваров), «белых угров», печенегов и черных угров (мадьяр), о создании Полянского княжества Кием, Щеком и Хоривом и хазарской дани:

«По мнозѣхъ же временѣхъ сѣлѣ суть словени по Дунаеви, кде есть нынѣ Угорьская земля и Болгарьская. От тѣхъ словенъ разидошася по земьли и прозвашася имены своими, кде сѣдше на которомъ мѣстѣ. Яко пришедше сѣдоша на рѣцѣ именемъ Моравѣ, и прозвашася морава, а друзии чесѣ нарекошася. А се ти же словѣне: хорвати бѣлии, серпь и хорутане. Волохомъ бо нашедшим на словены на дунайскые, и сѣдшимъ в нихъ и насиляющимъ имъ. Словѣне же ови пришедше и сѣдоша на Вислѣ, и прозвашася ляховѣ, а от тѣхъ ляховъ прозвашася поляне, ляховѣ друзии – лютицѣ, инии мазовшане, а инии поморяне.

Такоже и тѣ же словѣне, пришедше, сѣдоша по Днепру и наркошася поляне, а друзии деревляне, зане сѣдоша в лѣсѣхъ, а друзии сѣдоша межи Припѣтью и Двиною и наркошася дреговичи, и инии сѣдоша на Двинѣ и нарекошася полочане, рѣчькы ради, яже втечеть въ Двину, именемь Полота, от сея прозвашася полочанѣ. Словѣне же сѣдоша около озера Илмера, и прозвашася своимъ именемъ, и сдѣлаша городъ и нарекоша и Новъгородъ. А друзии же сѣдоша на Деснѣ, и по Семи, и по Сулѣ и наркошася сѣверо. И тако разидеся словенескъ языкъ, тѣмьже и прозвася словеньская грамота.

Поляномъ же живущиим о собѣ и владѣющимъ роды своими, яже и до сея братья бяху поляне, и живяху кождо съ родом своимъ на своихъ мѣстехъ, володѣюще кождо родомъ своимъ. И быша 3 брата: а единому имя Кий, а другому Щекъ, а третьему Хоривъ, и сестра ихъ Лыбѣдь. И сѣдяше Кий на горѣ, кдѣ нынѣ увозъ Боричевъ, а Щекъ сѣдяше на горѣ, кдѣ нынѣ зовется Щековица, а Хоривъ на третьей горѣ, отнюду же прозвася Хоривица. Створиша городокъ во имя брата ихъ старѣйшаго и наркоша и Киевъ. И бяше около города лѣсъ и боръ великъ, и бяху ловяще звѣрь, бяхуть бо мудрѣ и смыслени, и нарицахуся поляне, от нихъ же суть поляне – кияне и до сего дни.

Инии же, не вѣдуще, ркоша, яко Кий есть перевозникъ бысть, у Киева бо перевозъ бяше тогда съ оноя страны Днепра, тѣмь глаголаху: «На перевозъ на Киевъ». Аще бо былъ перевозникъ Кый, то не бы ходилъ къ Цесарюграду. Но сий Кий княжаше в роду своем, и приходившю ему къ цесарю – не свѣмы, но токмо о сѣмъ вѣмы, якоже сказають: яко велику честь приялъ есть от цесаря, которого не вѣмъ и при котором приходи цесари. Идущю же ему опять, приде къ Дунаеви, и възлюби мѣсто, и сруби городокъ малъ, и хотяше сѣсти с родомъ своимъ, и не даша ему близъ живущии; еже и донынѣ нарѣчють дунайци городище Киевѣць. Киеви же пришедшю въ свой городъ Киевъ, ту и сконча животъ свой, и брата его – Щекъ и Хоривъ, и сестра ихъ Лыбѣдь ту скончашася. И по сей братьи почаша дѣржати родъ ихъ княжение в поляхъ, а въ деревляхъ свое, а дрьговичи свое, а словѣне свое въ Новѣгородѣ, а другое на Полотѣ, иже и полочанѣ. Се бо токмо словѣнескъ языкъ в Руси: поляне, деревляне, новъгородьци, полочане, дьрьговичи, сѣверо, бужане, зане сѣдять по Бугу, послѣже же волыняне.

Словеньску же языку, якоже ркохом, живущю на Дунаи, придоша от скуфъ, рекше от козаръ, рекомии болгаре, и сѣдоша по Дунаеви, насѣлницѣ словеномъ бѣша. А посемъ придоша угре бѣлии и наслѣдиша землю словѣньскую, прогнавше волохы, иже бѣша приялѣ землю словеньску. Си бо угри почаша быти пр-Ираклии цесари, иже ходиша на Хоздроя, цесаря пѣрьскаго. В си же времена быша и обре, иже воеваша на цесаря Ираклия и мало его не яша. Си же обри воеваша на словѣны и примучиша дулѣбы, сущая словѣны, и насилье творяху женамъ дулѣбьскымъ: аще поѣхати бяше обрину, не дадяше въпрячи коня, ни волу, но веляше въпрячи 3, или 4, ли 5 женъ в телѣгу и повести обрина, и тако мучаху дулѣбы. Бяху бо обри тѣломъ велицѣ, а умомъ горди, и потреби я Богъ, и помроша вси, и не оста ни единъ обринъ. И есть притча в Руси и до сего дни: погибоша аки обри, ихъ же нѣсть ни племене, ни наслѣдка. По сихъ бо придоша печенизѣ, и пакы идоша угри чернии мимо Киевъ послѣже при Ользѣ.

Поляномъ живущимъ о себѣ, якоже ркохомъ, сущии от рода словѣньска и наркошася поляне, а деревляне от словенъ же и нарекошася древляне; радимичи бо и вятичи от ляховъ. Бяста бо два брата в лясѣхъ: Радимъ, а другый Вятко, и, пришедша, сѣдоста: Радимъ наСъжю, и прозвашася радимичи, а Вятко сѣде своимъ родомъ по Оцѣ, от него прозвашася вятичи. И живяху в мирѣ поляне, и древляне, и северо, и радимичи, и вятичи и хорвати. Дулѣби же живяху по Бугу, кде нынѣ волыняне, а уличи, тиверци сѣдяху по Бугу и по Днѣпру, и присѣдяху къ Дунаеви. И бѣ множество ихъ, сѣдяху бо по Бугу и по Днепру оли до моря, и суть городы ихъ и до сего дне, да то ся зовяху от Грѣкъ Великая скуфь.

По сихъ же лѣтехъ, по смерти братья сея, быша обидими деревляны и инѣми околными. И наидоша я козаре, сѣдящая в лѣсѣхъ на горах, и ркоша козарѣ: «Платите намъ дань». Здумавше же поляне и вдаша от дыма мечь. И несоша козарѣ къ князю своему и къ старѣйшинамъ своим и рѣша имъ: «Се, налѣзохомъ дань нову». Они же рѣша имъ: «Откуду?», Они же рѣша имъ: «В лѣсѣ на горах, над рѣкою Днѣпрьскою». Они же ркоша: «Что суть вдалѣ?» Они же показаша мечь. И рѣша старцѣ козарьстии: «Не добра дань, княже! Мы доискахомся оружьемь одиноя страны, рѣкше саблями, а сихъ оружье обоюду остро, рекше мечи. Си имуть имати и на нас дань и на инѣхъ странахъ». Се же събысться все: не от своея воля ркоша, но от Божия изволѣнья. Яко и при фараонѣ, цесари егупетьстемь, егда приведоша Моисѣя пред фараона, и ркоша старци фараони: «Сий хощеть смирити область Егупетьску»; якоже и бысть: погыбоша егуптянѣ от Моисѣя, а пѣрвѣе бѣша работающе имъ. Тако и си: пѣрвѣе владѣша, а послѣдѣ самѣми владѣют; якоже и бысть: володѣють бо козары русьстии князи и до днешняго дне».

В таком виде текст сам не только может ответить на многие вопросы, которые ранее вызывали многочисленные споры, но и приблизительно датировать описанные события. К примеру, удается отождествить «волохов» с ромеями – византийцами, которые в 592–594 гг. совершили несколько разгромных нападений на дунайских славян, в результате которых погибли вожди дунайцев Ардагаст и Пирагаст, а «рикс словен» Мусокий попал в плен и, кажется, вместе со всеми пленниками был передан аварскому кагану. Вслед за этим последовало покорение аварами дулебов, привязанное летописцем к временам императора Ираклия (610–641), а также появление болгарской орды Аспаруха, который сумел договориться с дунайскими славянами и положил начало Болгарскому царству. Удивление вызывает появление после болгар «белых угров», освободителей дунайцев от валашского засилья. Уточнение летописца, что эти «белые угры» совершили набег на Хосроя Ануширвана, царя Персии, позволяет отождествить их с сарагурами («сары» – тюрк. желтый, светлый, белый), которые возглавляли кочевые племена Дагестана и Поволжья до возвышения хазар. Однако сарагуры никогда не появлялись в Подунавье, да и вряд ли переходили даже Дон. Уместно предположить, что «белые угры» летописца соответствуют гуннам, тем более что и сарагуры были одним из гуннских племен. Однако гунны лидировали на Дунае задолго до появления аваров и болгар. Очевидно, летописец просто ошибся в хронологии, что, в общем, странно, или же появление «белых угров» возникло в результате ошибки переписчика. Указание на то, что «белые угры» изгнали «волохов», притеснявших дунайцев, очень напоминает обстоятельства создания Первого Болгарского государства, что в свою очередь заставляет думать, что первоначально «белые угры» – лишь другое название болгар-кочевников. Следом за «белыми уграми» в причерноморских степях летописец почему-то помещает печенегов, а после них «черных угров» – мадьяр. На первый взгляд, здесь тоже можно усмотреть ошибку летописца, ведь источники говорят о том, что печенеги пришли уже после мадьяр и изгнали тех в Паннонию. Между тем и Никоновская летопись сообщает о столкновении Аскольда и Дира с печенегами еще в 861 году, а «Худуд-аль-Алем» сообщает о двух ветвях печенегов до вторжения их в Причерноморье – хазарских и тюркских, живущих за Волгой. «Хазарские печенеги» – это, вероятно, первая волна этого народа, разбитая русью и вынужденная подчиниться хазарам.

Сходство имен «Маджак/Мужек» и «Мусокий» бросается в глаза. Логично предположить, что распад «Царства Маджака» был вызван именно тем, что сам Маджак – Мусокий попал в плен к ромеям, а после к аварам – обрам, и оттуда уже не вернулся. Аль-Масуди сообщает, что славянские племена тогда обрели самостоятельность и собственных «царей», а ПВЛ уточняет, что обрели «княжение свое» поляне, древляне, дреговичи, полочане и новгородские словене. Слова летописца можно понять и так, что «обретение княжений» произошло после смерти Кия, то есть он отождествлял Кия и Мусокия! Либо же отождествлял «державы» Кия (полян) и Мусокия. Если же мы вспомним выводы о том, что предания о Кие восходят именно к эпосу руси, а не к полянскому, то перед нами еще одно косвенное подтверждение тому, что именно русы возглавляли «Словенское царство»!

Легенда аль-Масуди называет Маджака/Мужека царем племени «валинана», то есть волынян. Сторонники того, что интересующий нас союз племен на Волыни и в Подунавье возглавляли дулебы, гипотезы, начало которой положил еще Иловайский, как правило, отождествляют волынян с дулебами по региональному признаку – дулебы жили именно на Волыни. Однако, как видим из летописи, ее автор различал дулебов и лидеров первого славянского протогосударства – «дунайских словен». Различает он и дулебов с волынянами: «Дулѣби же живяху по Бугу, кде нынѣ волыняне», относительно же волынян делает пояснение в другом месте: «зане сѣдять по Бугу, послѣже же волыняне». Эти сообщения можно было бы толковать и так, что племя или племенной союз, звавшийся ранее дулебами, стал называться позднее бужанами, а затем волынянами, если бы не ряд раздельных упоминаний этих двух племенных названий в различных источниках в самое разное время. Так, к примеру, бужан знает «Баварский географ», географический трактат середины IX века, кроме того, он упоминает о племени «велунцан» – волынян, но непонятно, идет речь о летописных волынянах или о жителях прибалтийского торгового центра Волина. Дулебов в 920-х упоминает Масуди, который различает их с «волынянами», – дулебы, исходя из контекста, были одним из племен, выделившихся из состава «Царства Маджака». Польский историк XV века Ян Длугош, пользовавшийся не дошедшими до нас русскими источниками, упоминает прародителя Дулеба, а также сообщает, что потомками дулебов были лучане, жители волынского Луцка. Это очень ценное свидетельство, напрямую различающее племя дулебов с прочими жителями Волыни, можно использовать в пользу того, что смена имен жителей Волыни связана с попеременным возвышением разных племен, входящих в племенной союз на берегах реки Буг. Весьма любопытно, что два из трех этнонимов имеют аналогии в названиях волынских городов: бужане – Бужск, волыняне – Волынь (от которой получили свое название Волынская земля и Владимир Волынский – стольный град русского Волынского княжения), а центром потомков дулебов, как мы помним, был Луцк. Это заставляет думать, что «бужане» и «волыняне» – не столько этнонимы, сколько политонимы, распространявшиеся на окрестных жителей с ростом значения одного из центров в разное время. Кроме того, весьма странно, что, в отличие от соседних хорватов, дреговичей, полян, северов, кривичей, бужане или волыняне не встречаются в других регионах славянского мира, в отличие от дулебов, которые зафиксированы также в Чехии (рядом с хорватами!) и в Паннонии. Таким образом, можно заключить, что и «волыняне» Масуди не столько этноним господствующего племени, сколько географическое указание на место проживания этого племени в древности. В пользу этого говорит то обстоятельство, что, согласно летописи, «волынянами» население Волыни стало называться относительно недавно к его времени, а ранее называлось «бужанами». Указание Масуди подтверждается также тем фактом, что именно на Волыни, причем недалеко от Владимира Волынского, археологи обнаружили политический центр этого объединения – городище Зимно, которое оказалось к тому же первым укрепленным градом в славянской истории! Тот факт, что после разрушения его аварами в начале VII века град более не возродился, подтверждает косвенно тот факт, что дулебским он не был. Итак, летописец с одной стороны указывает, что древнейшим именем волынских славян был этноним «дулебы», с другой стороны, как и аль-Масуди, различает дулебов и древних лидеров славянского мира, которых называет «дунайцами». Это название не должно нас смущать, так как связано оно может быть, во-первых, с тем, что само племя пришло на Волынь из Нижнего Подунавья, во-вторых, с тем, что византийские источники, повествующие о столкновениях с этим племенем, как и славянские предания о тех событиях, знают славян-словен преимущественно как жителей Подунавья, а в-третьих, с тем, что по предложенной мной реконструкции, после разгрома Зимно его жители (русь?) ушли в Подунавье.

Вывод о географической природе названия «волыняне» у Масуди подтверждается еще одним источником. Уже упоминавшийся трактат IX века «Баварский географ» приводит вариант той же легенды, которую записал в X веке аль-Масуди: «Zeriuane – это королевство столь [велико], что из него произошли все славянские народы и ведут, по их словам, [своё] начало». Исходя из приблизительного расположения племен «Баварским географом» на карте, выполненной И. Херманном, и созвучия названия, исследователь отождествил загадочное «королевство» с «червянами» и «Червенскими городами» на той же Волыни. Как видим, снова название города вытесняет название племени, или же название нового лидирующего племени становится общим для племенного союза. Характерно, что как в ПВЛ «дулебы», «бужане», «волыняне», «Червенские города» упоминаются как синонимы и подчас рядом друг с другом, различаясь лишь как старые и новые названия, как у аль-Масуди «волыняне» относятся к древности, а дулебы к его временам, так и в «Баварском географе», который механически соединял информацию из разных источников, упоминаются «червяне» в легенде о происхождении славян и «бужане» как современное автору племя. Идентичность легенд «Баварского георафа» и Масуди заставляет отказаться от гипотезы «омолаживания» «царства Маджака» и отождествления ее с Хотомельским племенным союзом VII–VIII вв., сменившим Зимненское объединение, и культурой типа Лука-Райковецкая.

Итак, две записанных в разное время и в разных уголках континента легенды подтверждают летописное предание и дополняют его новыми подробностями, которые помогают привязать указанные события во времени и пространстве и связать с ними археологические находки. В то же время ни одно из этих преданий не называет нам имени племени, возглавлявшего первое славянское протогосударство, заменяя его географическими привязками («жители Волыни», «жители Подунавья»; сложнее обстоит дело с «червянами» – жители «Червенских городов»?). Византийские хроники VI–VII вв. также обходятся общим именем «славинов». Однако есть позднее книжное предание, которое дает еще одно основание отождествить создателей «Словенского королевства» именно с русью! Южнорусский переписчик Жития Кирилла, живший в XVII в., сделал следующий комментарий к сказанию о «Русской грамоте»: «И не токмо муравляне (т. е. моравы), чехи, козари, карвати, сербы, болгары, ляхи и земля Мунтаньская (южное Прикарпатье), вся Далъматия и Диоклития, и волохи быша Русь».

Каким образом и откуда могли прийти русы в Дакию и Нижнее Подунавье VI–VII вв.? Чтобы ответить на этот важнейший вопрос, необходимо вернуться еще на несколько столетий назад и проследить историю ругов и их королевства Ругиланда.

 

Ругиланд

Сегодня, после опубликования работ А. Г. Кузьмина и его единомышленников, в многовековом споре о том, «откуда есть пошла земля Русская» можно поставить точку. Можно считать доказанным тождество европейских русов и ругов. Это разные названия одного народа. «Русь» – самоназвание. «Росы» – греческое произношение. «Руги/ роги» – тевтонское, заимствованное латинскими авторами начиная с Тацита. Также в Средние века латиноязычные авторы использовали форму «рутены» – rutheni (испорченное «русины»), которое не стоит путать с именем кельтского племени ruteni.

Тацит был первым автором, у которого мы встречаем упоминание о ругах. В первой половине II века он зафиксировал местопребывание ругов в Южной Прибалтике. Он также отметил, что руги, вместе с соседними племенами свионов, лемовиев и готонов, отличаются от прочих германцев (жителей Германии) «покорностью царям», то есть более высоким уровнем социального развития, превосходя в этом даже племена, соседние с Империей. Руги и лемовии превосходили в этом отношении готонов, но уступали свионам, у которых сложилось, по словам Тацита, настоящее государство с практически неограниченной властью царя, т. е. монархия. По сравнению с этими народами собственно германские (тевтонские) племена, еще не переступившие родоплеменную стадию развития, были сущими дикарями. Клавдий Птолемей дополняет своего предшественника. Римский географ поместил ругов на балтийском побережье между Одером и Вислой, называя их ругиклеями. Также он называет их город Ругиум (позднее, в XIII веке, в этих же местах возник город Рюгенвальд, современный Дарлово).

Примерно в конце II века руги начинают свое движение на юг, в Среднее Подунавье. Как правило, это переселение связывают с вторжением готских племен из Скандинавии, которые якобы разгромили все окрестные племена и тем самым положили начало Великому Переселению Народов. Это предположение основано на словах готского историка Иордана, который, прославляя свой народ, приписывал ему все возможные победы, в частности, победу над ульмеругами (готск. «островные руги») и подчинение вандалов.

Однако все не так просто. К примеру, о подчинении вандалов готам не сообщает ни один другой источник. Вандалы вполне могли быть побеждены готами и под их натиском отправиться в свое путешествие, сначала в Дакию, а потом, уже под натиском гуннов, вторглись в Галлию, Испанию и наконец осели в Африке. Но в Дакии вандалы появились как грозные воители, уничтожившие костобоков, дакийское племя, терроризировавшее балканские провинции Империи. Очевидно, что столкновение готов и вандалов, если оно и было, вовсе не было сокрушительным для последних.

Не так все однозначно и с ругами. Всеволод Меркулов в статье «У истоков Великого Переселения народов» отметил, что «…к истории о победоносном готском вторжении следует относиться критично. Иордан хорошо известен своим литературным пафосом. К тому же долго продержаться на юге Балтики готам не удалось. Тогда как руги ещё длительное время сохраняли свои позиции в регионе, в том числе и на острове Рюген . По всей видимости, с этим островом и следует связывать «ульмеругов». Затем Иордан рассказывает о дальнейшей истории готского племени и о его первых королях. И здесь начинается самое интересное! Автор очень болезненно воспринимает любые свидетельства, способные хоть как-то преуменьшить «славу готов». Однако об одном из них он оговаривается. И это свидетельство, выраженное буквально в одном предложении, представляется чрезвычайно важным. Несмотря на то, что сам Иордан относит его к бабушкиным сказкам fabulis anilibus: Однако мы нигде не обнаружили записей тех их басен, в которых говорится, что они [готы] были обращены в рабство в Бриттании или на каком-то из островов, а затем освобождены кем-то ценою одного коня». Автор отождествляет неизвестный большой остров с Рюгеном, а загадочного коня связывает с известным на Рюгене позднее культом священного коня Бога Святовита при храме Арконы. Таким образом, столь возмутившее Иордана предание рассказывает о поражении готов ругами в древние времена. В другом месте Иордан, кстати, пишет прямо, что руги, «превосходящие германцев как телом, так и духом, сражались всегда со звериной лютостью».

Надо отметить, что Иордан вообще довольно мало и темно говорит о начальной готской истории. В частности, он совершенно опускает довольно продолжительный период готской истории на реке Висле, где их знал еще Тацит. Не упоминает готский историк и о Катуальде, славном вожде, свергнувшем маркоманнского «царя» Маробода и возглавлявшего недолго «Свевское царство» – обширный племенной союз Восточной Германии. То, что нам известно о готах после их появления в Северном Причерноморье, также не говорит об изначальном превосходстве их в регионе. Конечно, это было чрезвычайно деятельное племя, но на первых порах готам пришлось вести тяжелую борьбу с местными племенами карпов, бастарнов, боранов. Выйти из этой борьбы победителями готам позволила поддержка римлян, сделавших ставку на пришельцев в борьбе со своими старыми врагами. По всей видимости, движение племен Южной Прибалтики (ругов, готов, вандалов) на юг не было связано с взаимными войнами и поражениями, а было вызвано резким ухудшением климатических условий, «малым ледниковым периодом», заставившим покинуть свою родину целые народы.

Впервые на Дунае ругов отмечает Веронский документ (приблизительно 307–314 гг.), фиксирующий договор ругов с Римом, который дает им статус федератов империи, то есть руги брали на себя обязательства защищать границы империи в обмен на земли или иную плату (деньги или продукты). Договор мог быть заключен много раньше, может быть, еще во времена Маркоманнских войн (167–180 гг), в ходе которых, кстати, и происходило заключение договора с римлянами вандалов. Готы получали федератскую стипендию уже в 238 году! Однако не исключено, что руги пришли к римским границам значительно позже своих соседей (бургундов, готов и вандалов), дольше других продолжая бороться со стихией. Это объясняет, почему все источники молчат о ругах до IV века.

С созданием федератского «королевства» ругов на Дунае нужно, по видимому, связывать некоторые поздние известия о русах, относящиеся к IV веку. Никифор Григора, византийский писатель первой пол. XIV в., упоминает русского князя, занимавшего придворную должность при императоре Константине Великом (ум. 337 г.), а между 379–395 гг. Степенная книга (XVI в.) говорит о «брани с русскими вои» императора Феодосия. Сведение заимствовано, видимо, из жития Ивана Пустынника Египтянина. Здесь же упоминается о нападении русов на «Селунский град». Известие восходит к Житию Дмитрия Селунского.

Следующее упоминание ругов мы находим снова у историка Иордана, который называет ругов в числе племен, покоренных готским «королем» Германарихом, при котором готы переживали эпоху своего расцвета. Однако и это сообщение вызывает сомнения у ряда историков. Перечень племен, среди которых упоминаются «роги», часто толкуют как описание торгового пути, попавшего в руки Иордана. Что это был за торговый путь, мнения исследователей расходятся. Так, к примеру, Х. Вольфрам считает, что этот торговый путь вел от «золотых племен» Урала на Волгу, где проживали меренсы – меря, морденсы – мордва и имнискары – мещера, а Л. Прозоров – сторонник мнения, что описан Волго-Балтийский торговый путь. При этом «тиуды» понимаются как чудь, васинабронки – весь, и т. д. По Прозорову, «роги» – это часть племени, оставшаяся в Южной Прибалтике, а по Вольфраму это вовсе ошибка переписчика или самого Иордана. Он читает вместо «Rogas Tadzans» – Roastadjans, что означает «те, кто живет на берегах Волги/Ра». Надо сказать, что и переводчик и комментатор «Деяний гетов» Иордана Е. Ч. Скрижинская считала, что данный список «племен» имел своим протографом некий путеводитель для купцов – дорожник или интернарий, которыми пользовались в Римской империи и много позже за неимением карт, попавший в руки к готскому историку. Сомнения в достоверности списка усиливаются еще и тем фактом, что далее, рассказывая о завоеваниях Германариха, Иордан называет только соседние с готами народы – венедов (на Волыни?), герулов (Приазовье) и балтов – эстиев (Среднее Поднепровье). Таким образом, упоминание ругов в числе подданных готского «короля» есть не более чем ошибка Иордана. Крайним на западе племенем, признававшим когда-либо верховную власть готов, можно считать лишь гепидов в Трансиль– вании, но признавали ли они ее во времена Германариха, судить сложно. На этом наши известия о истории ругов IV века исчерпаны.

Владения ругов располагались примерно где-то к северу от Паннонии и Норика. О том, как складывались отношения ругов с хлынувшими после гуннского вторжения в Подунавье остроготами, герулами, аланами, славянами и собственно гуннами, нам не известно, но есть основания предполагать, что руги не только сохранили независимость, но и значительно усилились в конце IV – начале V вв.

Около 434–435 гг. руги вышли на берега реки Савы, где были разгромлены своими старыми соперниками готами. С гуннами у них были как минимум дружественные отношения, так как знаменитый гуннский вождь, дядя и предшественник Аттилы, носил имя Ругила или Роас.

Конец благополучию ругов положил Аттила, покоривший гуннской власти множество племен Центральной и Восточной Европы. Уже во время похода Аттилы в Галлию (451 г.) руги упоминаются в числе его подданных. Молчание официальных источников дополняет эпос. Немецкие и скандинавские героические сказания, повествующие в легендарном свете о столкновениях Аттилы с европейскими народами («Нибелунги», «Песнь о Дитрихе Бернском», «Ортнит», «Сага о Вельсунгах», «Сага о Тидреке Бернском» и др.), повествуют о разгроме гуннами Первого Бургундского королевства на Рейне (437 год) в виде сюжета о конфликте бургундских богатырей с гуннами и их подданными готами, и это не вызывает сомнений у исследователей. Однако когда речь заходит об уникальных сказаниях о многолетней войне русов и велетов (лютичей) с Аттилой в «Саге о Тидреке Бернском», ситуация меняется в корне. Между тем эти сказания находят удивительные параллели с сюжетами русских былин, совпадают имена главных героев (Владимир Красно Солнышко и Вальдемар Русский, богатырь Илья и его немецкий тезка), детали их биографий и даже генеалогии. И европейский эпос, и русские былины помещают Русь на берегах Дуная (согласно введению к «Саге о Тидреке Бернском», Руссия расположена там же, где в IV–V вв. находился Ругиланд!), их герои бывают в Италии, ближайшими союзниками русов выступают пулины – поляки (в былине «Королевичи из Крякова» краковские (= польские) богатыри называются «святорусскими»). Согласно эпической хронологии, русско-гуннская война предшествовала разгрому бургундов. Не исключено, что упоминавшееся выше появление ругов на Саве тремя годами ранее и разгром их готами связаны именно с этими событиями. Были они (события русско-гуннской войны) их последствиями (гунны воспользовались поражением соперников) или причиной (руги отступали от гуннской угрозы), но очевидно, что это столкновение с готами отразилось в эпосе – именно готы, согласно саге, сыграли главную роль в разгроме эпической Руси.

Смерть Аттилы и последовавшая за этим битва на реке Недао (454 г.), положившая конец господству гуннов в Европе, освободила ругов, но падение Гуннской державы сопровождалось междоусобицами и продовольственной катастрофой. Битва при реке Недао открыла новую страницу в истории Европы и, в частности, ругов. После развала Гуннской державы германцы остались без припасов. Толпы их хлынули в Империю, стремясь получить статус федератов, землю и зерно. Характерно, что, в отличие от западных федератов – везеготов, вандалов, свевов, бургундов, – федераты восточные вовсе не стремились к созданию независимых королевств на территории римских провинций. Напротив, всеми силами они стремились стать частью Империи, ее гражданами, а в особенности это касалось их знати.

Как и свойственно, менее всего пострадали главные победители гуннов – гепиды. Они заняли центральные земли гуннов – Потисье и Западную Дакию – Трансильванию. Остроготы, предводительствуемые князьями из рода Амалов, были рассеяны по Фракии и Нижней Паннонии. К северу от остроготов расположились небольшие королевства Скиров (королевство Эдикона), Свевов и Герулов. Западнее их, на северном берегу Дуная, лежало русское королевство Ругиланд, собиравшее дань с близлежащего Норика, брошенного при Аэции. Нам повезло, и об истории этой группы русов мы знаем из «Жития св. Северина», написанного Евгиппием. О еще одной группе русов мимоходом сообщает Иордан в «Деяниях гетов». Он пишет, что после кровавой бойни на Недао руги переселились во Фракию и получили для поселения города Аркадиополь и Бицию в окрестностях Константинополя, но более об этих федератах ничего не слышно, и мы не знаем об их дальнейшей судьбе – остались ли они служить Византии или вскоре покинули Фракию? Наконец, третьим направлением переселения русов была Италия. О переходе на эти благодатные земли мечтали русы в Норике, туда малыми и большими отрядами стекались русы на протяжении нескольких лет, поступая на службу западным императорам. Русов Италии ждала сложная и удивительная судьба. Центром их расселения была долина реки По, окрестности Вероны – область Гарда, о которой помнили веками германские сказания (кто знает, может, Ромео Монтекки и Джульетта Капулетти были потомками ругов?!!)!

Согласно «Житию св. Северина» (далее ЖСС), после Недавской битвы Ругиландом правил Флаккитей, корольарианин. Это был тот самый Флокк, о котором помнило предание, записанное Саксоном Грамматиком в «Деяниях Данов», которое упоминалось выше.

Большинство исследователей, как я уже говорил, относит это предание к истории балтийских русов, но ряд обстоятельств заставляет видеть в этом случае именно воспоминание о каком-то бесславном событии дунайской истории русов. В частности, упоминаются горные области, что мало подходит для Восточной Прибалтики, но прекрасно вписывается в характер ландшафта Среднего Подунавья. Во-вторых, само имя русского вождя и его характеристика как неуверенного и невоинственного правителя, что в точности соответствует характеристике Флаккитея в ЖСС. Согласно Евгиппию, вскоре после Недавской битвы Флаккитей попросил у остроготов, контролировавших Нижнюю Панннонию, разрешения пройти через Норик Средиземноморский в Италию, но получил отказ. Испуганный этим король решил, что остроготы хотят их перебить. Евгиппий так рассказывает об этом событии:

«В это время король ругиев по имени Флакцитей, едва вступив на престол, был сильно напуган неисчислимым множеством своих соседей – весьма враждебно настроенных к нему готов, проживавших в Нижней Паннонии. По этой причине Флакцитей попросил блаженнейшего Северина вопросить как бы небесного оракула. Придя к слуге Божьему, поведал король, рыдая, что желает уйти от готских вождей в Италию, ибо они, вне всякого сомнения, замыслили его убить, хотя и отрицают это».

История не получила продолжения, но далее описывается еще более невероятный случай: однажды какие-то разбойники, turba latrocinantium, похитили нескольких ругов. Северин советовал королю ругов Флаккитею не пересекать Дунай в погоне за похитителями: «Если ты это сделаешь, – говорил он, – тебя убьют». Похитители поджидали ругов в трех засадах. Совет святого означал: «Не переправляйся на южный берег» (руги жили на северном берегу). Разбойники жили на южном берегу, то есть это были римляне, которые грабили территории варваров и похищали их с тем, чтобы затем, возможно, перепродать на юг в качестве рабов. «Руги – единственные из варваров, живших за северной границей, которые страдали от римских разбойников: римские грабители нападали на них с южного берега Дуная (V. 3)» – удивляется историк Э. А. Томпсон в книге «Рим и варвары»!

Из всего вышесказанного видно, что русы-руги переживали страшнейший кризис, что, собственно, вполне объяснимо. Итак, едва ли сильно многочисленные после Недавской битвы русы оказались раздробленными как минимум на три крупные группы – норийскую, фракийскую и италийскую. Причины этого разделения не вполне понятны, но в дальнейшем мы попытаемся найти ответ на этот важный вопрос древнейшей истории Руси. При этом характерно, что наиболее слабой группе – норийской – выпало править собственно древней землей Ругиланда, королевством Владимира Красно Солнышко! Сюжет, запечатленный в легенде о Флокке, очевидно, возник на основе воспоминания о некоем столкновении русов с германцами, случившемся после Недавской битвы и перед переселением в Норик св. Северина. Вероятно, что именно это столкновение и послужило причиной тому, что Флаккитей просил у готов разрешения пройти в Италию и так боялся, что готы воспользуются его бедственным положением. В дальнейшем, однако, положение Ругиланда стало упрочняться. Русы подчиняют себе ряд городов Норика, короли русов переселяют жителей тех городов, которые не могут контролировать (эти области были объектами нападения алеманов), они могут дарить города своим родственникам. Все это очень напоминает отношения русов и их подданных в Киевской Руси. Точно так же, как и для русов X–XII вв., главным богатством для дунайских ругов была не сама земля, а количество данников, на ней проживающих! Причины таких взглядов раскроются позже.

Большинство исследователей сходятся на том, что причины страха Флаккитея кроются в событиях 469 года. В этом году произошла очередная русско-готская война. Как уже говорилось выше, готы и русы были своего рода кровниками – вражда вспыхивала между ними везде, где только они появлялись: Прибалтика, Дунай, Италия, Крым. Руги не были самостоятельны в этом решении, но участвовали в союзе с небольшими королевствами Свевов, Скиров в Северной Паннонии и Герулов, живших к северу от Паннонии. В битве на реке Болиа остроготам удалось разбить своих врагов и даже перейти в наступление. В результате Дунайская Свевия была уничтожена, так же как и королевство Эдикона Скирского. Передел Паннонии не состоялся, но уже в 572 году остроготы покинули ее и ушли во владения византийского императора, а паннонские их владения достались герулам. С этого времени началось возвышение Герульского королевства. Если исходить из сообщения ЖСС, Флаккитей вступил на престол сразу после Паннонской войны, вероятно, его предшественник пал в битве на реке Болиа (характерно, что из всех участников той битвы лишь о предводителе русов-ругов источники ничего не сообщают – очевидно, русский король сам не участвовал в походе и послал войско под предводительством воевод). Им был, надо полагать, тот самый Ирон, которого, согласно «Тидрек-саге», посадил править русами Аттила после гибели Владимира.

В этом же году или примерно за восемь лет до Паннонской войны (по хронологии Томпсона) случилось еще одно знаменательное событие – в Италию отправился отряд наемников-федератов, в котором находился Одоакр, будущий первый некоронованный король Италии.

Происхождение этого человека окутано тайной. Из древних источников мы не узнаем достоверно, к какому племени принадлежал Одоакр и из какого знатного рода происходил. Одни источники называют его ругом-русом, другие скиром, сыном Эдикона, третьи, поздние, «герулом с острова Рюген». Иордан называет его ругом, также как и ряд других источников, именующих его «королем ругов», «королем туркилингов и ругов», но также «королем готов и римлян»! Именно русская версия наиболее предпочтительна, так как сами русы, равно как и поляки, считали Одоакра древним русским героем, потомком легендарного Руса; как увидим далее, и германский, и русский эпос помнили о нем как о родиче древних русских королей. Об этом писал и польский историк XVI века Ян Длугош, опиравшийся на не дошедшие до нас русские летописи:

«От этого Руса, первого [праотца] и насельника Руси, ведёт корень и род русин Одоакр. В год от Рождества Христова пятьсот девятый, при папе Льве Первом и императоре Льве Первом, он явился в Италию с русским войском, взяв Тициний, разрушил его огнём и мечом, взял в плен и обезглавил Ореста, а Августула, который осмелился захватить императорскую власть, изгнал. Войдя со своими [воинами] победителем в Рим, он овладел королевством всей Италии, и никто не смел ему противиться. После его четырнадцатилетнего в высшей степени мирного и спокойного правления Теодорих, король готов, с большим трудом пробился в Италию через Болгарию и Паннонию. Когда он и его войско восстанавливали силы на обильных пастбищах недалеко от Аквилеи, Одоакр напал там на него с войском всей Италии, [но] был разбит Теодорихом и готами. Так как его, спасшегося бегством с немногими, народ не пустил в Рим, он укрылся в Равенне. Измученный трехлётней осадой Равенны и вынужденный сдаться, он попал в плен к Теодориху и был убит, а отнятое у русских королевство Италии Теодорих передал себе и готам». Убийцу Одоакра Теодориха, главного героя германского эпоса «Дитрих Бернский» (скандинавская «Сага о Тидреке Бернском»), новгородская летопись XIV века помнит как «поганого злого Дедрика» («поганый злой» – традиционный для былин эпитет врагов Руси и русских богатырей!). Наконец, еще в XVII веке даже запорожские казаки помнили о славном русском герое Одонацере, который взял город Рим!

Нам известно, что Одоакр умер в 493 году, в возрасте 60 лет. Следовательно, родился он в 433 году, незадолго до падения Первого Русского королевства на Дунае в 435 году. В Италию он прибыл приблизительно в 461–462 году, по пути посетив знаменитого отшельника и христианского подвижника Северина, «апостола Норика», почитаемого всеми окрестными варварами – ругами и алеманами – как кудесник и лекарь. Северин предсказал рослому варвару будущее величие. Одоакру тогда было около 28 лет. Это было решающий период в истории Западной Римской империи, которая, по сути, потеряла почти все свои земли в Галлии, Испании, Британии и Африке, Паннонии, Норике и Реции. По сути, Западный Рим включал в себя только собственно Италию и Далмацию. Фактическим правителем этого призрака великого некогда Рима был Орест, старый соратник Аттилы, по странному стечению обстоятельств бывший вместе с Эдиконом Скиром послом в Константинополь в 449 году. После смерти своего господина этот римлянин по рождению высоко поднялся на службе западным императорам и получил даже высокий титул патриция. При Оресте поднимался по службе и Одоакр, сын его старого друга. В 476 году Орест сверг последнего законного императора Запада Юлия Непота, бежавшего в Далмацию, и посадил на его место собственного сына Ромула Августула, который и считается последним императором. Правление бывшего секретаря Аттилы в Италии не продлилось долго. Вскоре федераты, возглавляемые Одоакром, восстали, и император-марионетка был свергнут и отправлен в ссылку в имение древнего полководца Лукулла, а его отец был убит в Павии. Причиной восстания, было, кажется, требование федератов получить землю на тех же условиях, что и галльские федераты.

Так началось четырнадцатилетнее правление Одоакра в Италии, который всеми силами стремился быть верным римлянином и после свержения Ореста отправил императорские символы власти в Константинополь, где в то же время его брат Хунульф, сын и, кажется, наследник Эдикона, дослужился до звания магистра армии. Император Зенон принял дар Одоакра, но его положение никак не подтвердилось, так как сам Зенон считал законным правителем Италии изгнанника Непота, хотя при этом и не дал тому войска для возвращения престола. Одоакр не получил титула патриция, он не был независимым королем или римским чиновником. За всю его жизнь Одоакр так и не определился со своим положением в Империи. Тем не менее, в отношении варваров-федератов Одоакр, несомненно, считал себя королем, что признавали и его воины, и все окрестные варвары.

В 480 году, после смерти Непота, отношения Одоакра и Зенона испортились. Одоакр ввел войска в Далмацию, которой владел последний законный император Запада. Зенону это, естественно, не понравилось, и дружбе двух правителей пришел конец. В 487 году восточный император подготовил заговор против Одоакра, главными участниками которого стали правители Дунайского Ругиланда.

О жизни последних королей русов мы узнаем из ЖСС. Флаккитей и его приемники очень почитали святого отшельника, прославившегося среди них как целитель и провидец. Однако Житие никого из русов не называет христианами, кроме супруги наследника Флаккитея Фелетея Гизо, которая была арианкой. Гизо была готкой из знатного рода Амалов, и брак ее с Фелетеем был, вероятно, результатом дружественной к готам политики Флаккитея.

После ухода готов в Македонию в 472 году, как и предсказывал Северин, правление Флаккитея было спокойным, что способствовало укреплению Ругиланда и его власти над Нориком. Около 475 года Флаккитей умер, и его сменил на престоле Фелетей Фева, проводивший более твердую политику по отношению к Норику. Он также с глубоким почтением относился к Северину, но уже не слушал слепо, как его отец. Фелетей самовластно распоряжался норийскими городами. Своему брату Фердеруху он подарил город Фавиану, норийцы были вынуждены просить его разрешения на торговлю на задунайском меновом рынке, он переселил жителей города Лавриака в подвластные ему города Норика, так как западная его часть разорялась аллеманнами и тюрингами. Сил русов, чтобы взять под свой контроль весь Норик, явно не хватало.

Опасаясь продвижения Одоакра на Балканы, Зенон решил натравить Фелетея, которого называли также Февой, на Одоакра, но италийский правитель предупредил его действия. Армия Одоакра, состоящая из русов, герулов и загадочных туркилингов, вторглась в Норик зимой 487 года и разорила подунайские владения Ругиланда. Северина, который предсказал Одоакру возвышение и 14 лет спокойного правления, в это время уже не было в живых. Король Фелетей Фева и его супруга Гизо попали в плен и были казнены как предатели в Равенне, столице Италии. Из этого деяния видно, что Одоакр считал себя, очевидно, верховным сюзереном всех русов. Возможно, что именно на этом сыграл и Зенон, пообещав Фелетею независимость от его родича. Сын Фелетея Фредерик бежал, но снова вернулся на Дунай, что заставило Одоакра послать в Норик в 488 м своего брата Хунульфа с армией. Фредерик был вынужден снова бежать, на этот раз к своему родственнику по матери Теодориху Готскому.

Фердеруха, второго сына Флаккитея, постигла странная судьба. Брат короля, господин города Фавианы, он вдруг все утратил и практически нищим был вынужден заставить бывшего римского легионера Авициана ограбить церковь, в том числе забрал вещи и припасы, собранные для бедных, и церковную утварь. Возвратившись с награбленным за Дунай, он вскоре был убит своим племенником Фредериком. Вероятно, именно конфликт с сыном короля и послужил изначально причиной бедственного положения Фердеруха. Евгиппий считал, что именно убийство Фердеруха стало причиной вторжения Одоакра в Норик, конечно, главной причиной был союз Фелетея с Зеноном, но возможно, что Фердерух был противником такой политики и призывал к верности Одоакру, что не могло понравиться Фелетею. В свою очередь, конфликт в ругиландской правящей семье и убийство союзника могли стать предлогом для вторжения италийской армии в Норик. Позже в окружении Одоакра особенно выделялся полководец Туфа, предводитель италийских русов. Его некоторые исследователи считают сыном Фердеруха.

Разгром Фелетея заставил Зенона искать новых союзников, и самым лучшим вариантом были остготы Теодориха Великого. Всю жизнь Теодорих следовал правилу не прощать убийства Амалов, а Одоакр казнил Гизо из Амалов. Сын Гизо Фредерик с остатками ругиландской дружины укрылся именно у Теодориха. Наконец, это был удобный повод удалить от Константинополя буйных готов. Совсем недавно отгремела война с готами, сторонниками свергнутого Зеноном главнокомандующего Аспара. Теодорих был в этой войне на стороне своих родичей, а после смерти верховного короля готов Теодориха Косого он остался единственным королем своего народа, и остатки войска его тезки стали стекаться к нему в Македонию. Противоречия копились, и Зенон нашел наилучший вариант их разрешения. По договору с императором готы отправлялись в Италию, воевать с «узурпатором» Одоакром, а после его свержения Теодорих должен был править страной, «покуда туда не прибудет император». К слову, Зенон так и не соизволил посетить Италию.

События развивались стремительно. Император Зенон, обвинив Одоакра в поддержке мятежного полководца Илла, нашел предлог для того, чтобы отправить подальше от столицы готов и их честолюбивого вождя – Теодориха. Тем самым решались сразу две проблемы: Теодорих и его народ получали собственное королевство, а Италия – нового наместника, так как с юридической точки зрения Теодорих лишь сменял на этом посту Одоакра.

Реакция правителя Италии была закономерной. Вот что пишет по этому поводу Э. А. Томпсон: «По странному совпадению, ни Моммзен, ни Джонс не рассматривают в своих работах действия Одоакра в те дни, когда он понял, что Зенон послал Теодериха и остроготов в Италию для того, чтобы лишить его, Одоакра, власти. Теперь он был узурпатор, и очень жаль, что об этом важном периоде его жизни мы знаем только из одного фрагмента в сочинении Иоанна Антиохийского. Мы узнаем, что в 489–493 годах, когда Одоакр, будучи объявленным вне закона, боролся с Теодерихом, он начал чеканить серебряные и бронзовые монеты, с которых было убрано имя и изображение Зенона. Вместо него появилось изображение, олицетворявшее Рим и Равенну. Одоакр больше не демонстрировал верность Зенону, но он все же не объявил себя независимым королем. Вместо этого он объявил цезарем своего сына Телу (в других источниках его имя дается как Окла): он должен был стать новым императором Западной империи. Одоакр, очевидно, намеревался сделать то, что не удавалось еще ни одному из великих варваров-главнокомандующих, а именно посадить на трон сына варвара. Кроме того, 1 апреля 489 года он назначил на должность магистра армии некоего Туфу, а после него на ту же должность был назначен Ливила. Как мы знаем, только император имел право назначать магистра армии, и Одоакр никогда ранее не пытался присвоить себе это право (даже Теодерих во время своего долгого царствования никогда такого назначения не делал). Этот шаг говорит о том, что Одоакр теперь применял императорскую власть, вероятно, от имени Телы. Складывается впечатление, что он пытался вернуться на позиции 476 года: Тела должен был стать новым западным императором, имевшим неограниченную власть, позволявшую ему назначать магистра армии. Обе «части» Римской империи снова должны были восстановиться, а сам Одоакр должен был стать патрицием у своего сына Телы, как когда– то Орест был патрицием у Ромула. Одоакр мыслил исключительно римскими категориями. Ему, видимо, ни разу не пришла в голову идея независимого от Римской империи королевства. Однако Тела был Цезарь, а не rex».

В 488 году готы выступили в поход. Приблизительно в месте впадения реки Вуки в Дунай (совр. Вуковар) готское войско подверглось нападению гепидов. Не совсем понятно, чем была вызвана агрессия – договоренностью гепидов с Одоакром или просто личной ненавистью гепидов к более удачливым родичам? Как бы то ни было, для гепидов столкновение было неудачным. При личном участии Теодориха готы обратили врагов в бегство и захватили их запасы. На этом трудности не закончились – следом за гепидами на готов обрушились сарматы. Это обстоятельство заставляет думать, что все нападения были результатами дипломатии Одоакра. Сарматы были Теодориху кровниками, так как его первая победа была одержана именно над этим племенем. Это сражение также выиграли готы.

К сентябрю 489 года готы подошли к пределам Италии. Первое сражение с войсками Одоакра состоялось при переправе через Изонцо. 29 августа Теодорих перешел в наступление и обратил Одоакра в бегство. Спустя месяц готы стояли уже под стенами Вероны. Готам удалось отрезать войска Одоакра от города, и полководцу Туфе не оставалось ничего иного, кроме как сдаться победителю. Цукерман считает Туфу герульским вождем, однако герулом был Ливила, сменивший Туфу на посту командующего. Более вероятно, что Туфа был сыном Фредеруха Ругиландского, убитого сыном Фелетея Фредериком. Фредерик с остатками своей дружины примкнул к войску Теодориха, и с Туфой у него были явно личные счеты.

Готы развивали успех. После Вероны перед ними открыл ворота Медиолан (Милан). Светские и духовные чины приветствовали Теодориха. Одоакр терял Италию, но не терял надежду. Он перешел к партизанской войне. Хорошо зная местность, его воины изматывали готов постоянными неожиданными нападениями. Деваться Теодориху было некуда, и он решился отправить Туфу на Равенну, столицу Одоакра. Готский король думал, что может доверять человеку, предавшему в его руки все свое войско. Однако выяснилось, что гот ошибался. Туфа предал вновь и переметнулся к прежнему господину. Логично предположить, что первое его предательство было лишь маневром, чтобы спасти войско от неминуемого уничтожения. Лучшие готские воины, переданные под начало Туфы, были уничтожены. Это было первым тяжелым поражением Теодориха в Италии. Готский король отступил к Тицину (Павия), где был осажден Одоакром, который восстанавливал свой контроль над северной Италией – он занял Кремону, наказал за предательство Медиолан. Воспользовавшись тем, что два могучих врага были заняты истреблением друг друга, в Италию вторглись бургунды. Силы Одоакра были скованы, и им удалось разграбить Лигурию.

В середине 490 года ситуация снова изменилась в пользу готов. Вестготский король Аларих Второй вспомнил о родстве с остроготами и отправил им на помощь сильный отряд. Опасаясь оказаться между молотом и наковальней, Одоакр отвел свои войска к Адде, где на переправе 11 августа 490 года произошло очередное сражение. Италийская армия потерпела полное поражение. Одоакр отступил и заперся в Равенне, а Туфа сумел вырваться и укрепился в долине Адидже близ Тридента. Осада Равенны затянулась на целых два года!

Между тем отношения Теодориха с его русскими/ругийскими союзниками испортились. Теодорих оставил Фредерика и его дружинников охранять Павию после того, как осада была снята. Руги стали вести себя здесь как настоящие оккупанты, очевидно, мстя за свои бедствия в Норике 487–488 гг. Теодориху, официальному наместнику императора в Италии, это было не по нраву, однако вмешаться он смог лишь через год. Фредерик был наказан, после чего «нарушил слово верности» и перешёл со своими ругами к Туфе.

Теодорих окружил мятежника и предателя своими войсками. Союзу двух вождей ругов не суждено было сложиться. Либо в 492, либо уже в 493 году они перессорились друг с другом, и их дружины схватились между Вероной и Тридентом. В этом бою сложил свою голову Туфа, а вполне возможно, что и Фредерика постигла та же участь – сведения о нем исчезают после этой битвы. Его дружина вернулась под знамена Теодориха и позднее принимала участие в провозглашении вождя готов королем Италии.

Со смертью Туфы Одоакр остался без союзников. Равенна была неприступна до тех пор, пока снабжалась с моря, но и сами осажденные были в ловушке. В ночь с 9 на 10 июля 491 года защитники города предприняли последнюю попытку прорваться из окружения, которая оказалась неудачной. Хотя обе стороны понесли серьезные потери, но для воинов Одоакра, которые были в меньшинстве, это поражение оказалось решающим. Среди погибших был и предводитель герулов Ливила, сменивший на посту главкома Туфу, и его лучшие отряды. К 29 августа 492 года Теодориху удалось наладить полную блокаду Равенны, в том числе и с моря, после того как были мобилизованы корабли в Римини. У осажденных не оставалось ни единого шанса, тем не менее, город продолжал держаться. Лишь 25 февраля 493-го при посредничестве епископа Равеннского Иоанна был заключен договор о совместном правлении Теодориха и Одоакра над Равенной и Италией. 5 марта готский король вошел в город, а через десять дней Одоакр был коварно убит на пиру самим Теодорихом, который разрубил своего нового соправителя мечом пополам, от ключицы до бедра. Легенда сохранила слова Теодориха: «У несчастного не было в теле костей». Память о коварстве Теодориха надолго сохранилась у русов их наследников – русских. Еще казаки Богдана Хмельницкого помнили о гибели вождя русов в Италии, помнили об этом и новгородские летописцы XIV века, называвшие готского короля «поганым злым Дедриком»! В бывшем славянском Мекленбурге Теодорих/ Тедрик слыл предводителем демонической Дикой Охоты.

Сторонники Одоакра подверглись репрессиям: его брат Онульф был застрелен из лука, жену заморили голодом в темнице, войска, расквартированные по разным местам, рассены, самые рьяные сторонники перерезаны. Италия стала Остроготским королевством. Руги Фредерика получили для расселения заветные земли в бассейне реки По, в округе Вероны. Тот факт, что ругам ничего не сделали за их изменнический уход в самый разгар войны, даже по ее завершению показывает, сколь важным для Теодориха был союз с ними. Впереди италийских ругов еще ждал короткий расцвет – в годы войны готов с Юстинианом предводитель ругов Эрарих, очевидно, сын или внук Фредерика, был избран королем Италии, но был убит за стремление к миру с ромеями, и его место занял Тотила, союз с которым заключили вожди «Словенского королевства» русов.

Репрессии против союзников Одоакра, последующая война наследников Теодориха с Византией – все это должно было способствовать выселению ругов-русов подальше от Италии. Шли они, скорее всего, к оставшимся на Дунае родичам. Дунайский Ругиланд, судя по источникам, отошел под власть соседних герулов. Герулы были родственным русам племенем, за что свидетельствует тот факт, что эти племена частенько путали (Одоакра называют то герулом, то ругом, то скиром), а также сходство в устройстве общества. Короля герулов Родвульфа Иордан называет ругом (та же путаница, что и в случае с Одоакром). При Родвульфе герулы достигли своего расцвета – они прибрали все владения ругов в Норике и за Дунаем, обложили данью несколько соседних германских племен. Одно из них – лангобарды – не выдержало тяжких притеснений и восстало. Война с лангобардами оказалась для герулов неудачной. Около 490 года лангобарды двинулись к Дунаю и разгромили своих поработителей к 494 г. Существуют и более поздние датировки. Предлагались самые различные даты от 505 до 512 годов. Королевство герулов перестало существовать, последний его король Родвульф бежал в Италию и нашел убежище у Теодориха. Основная часть герулов нашла убежище у союзников – гепидов, которые с этого времени стали противниками лангобардов. Не встретив гостеприимства у гепидов, в конце концов, под предводительством преемника Родвульфа короля Оха пришли в Восточную империю в 512 г. и стали ее федератами, а по сути, пополнили ее армию. Это свидетельствует за то, что герулы потерпели поражение значительно позже 494 года. Вряд ли они терпели неуважительное отношение гепидов целых 18 лет! Кроме того, они какое-то время владели Ругиландом, а Одоакр был убит только в 493 году; при его жизни этого никак не могло случиться! Долгое время герулы играли роль постоянной армии Константинополя. Они выполняли и полицейские функции, подавляя восстания, сотрясавшие империю. В 528 году король этих герулов Греп принял крещение от императора Юстиниана. Существует весьма обоснованное мнение о нескольких войнах между герулами и лангобардами.

Однако не все герулы пошли на службу Империи. Часть их под предводительством «людей царской крови» отправилась на Север. Путь их лежал через заселенные словенскими племенами земли в Скандинавию, где они поселелились по соседству со свеями, по известиям Прокопия и Иордана. Возможно, что именно они создали блистательные королевства Вендельской культурной эпохи, предшествующей эпохе викингов. Существует гипотеза, что именно герулы были основателями Упсальского королевства Инглингов. Также о судьбе герулов, возможно, сообщают строки англосаксонского эпоса «Беовульф», которые можно истолковать таким образом, что легендарный датский конунг Скьельд, основатель династии Скьельдунгов, одержал победу над герулами и изгнал их из Дании. Герулам также приписывается создание скандинавской рунической письменности. Их имя (герулы – эрулы) весьма похоже на обозначение благородного сословия у народов, связанных с одинической традицией, – скандинавов (ярлы) и англосаксов (эрлы). Так две ветви герульского народа исчезли, одни на юге, проливая кровь за христианскую империю Второго Рима, другие – создавая языческие королевства Севера.

Вполне вероятно, что именно с геруло-лангобардскими войнами связано появление русов в словенских землях. Рассказывая о приключениях герулов, Прокопий Кесарийский указывал, что по пути на Север герулы миновали все племена словен. Лангобардские предания, записанные Павлом Диаконом в «Истории лангобардов», сохранили память, что на пути в Италию лангобарды прошли через Ругиланд. Это одно из последних известий о ругах, точнее, об их стране. Сами руги более не упоминаются как зависимая или независимая сила, что косвенно также свидетельствует о том, что они переселились на новую родину. Пример герулов, призвавших короля с далекого Севера, показывает, что и нижнедунайские русы также могли после падения Аварского каганата или в годы его упадка призвать себе «короля» со священного острова русов Рюгена.