«Моя жизнь в твоих руках — так держи ее крепче и никогда не отпускай…»

Это имя, произнесенное вслух, заставило меня вздрогнуть и, оторвавшись от Максима, присесть на кровати.

Не знаю, как и почему, но за этот час я успела забыть все плохое, что было связано у меня с ним. Успела окунуться в его мир, который он, наконец, решил разделить со мной, и даже не подумала о том, что мама может волноваться.

Конечно, все это можно объяснить тем, что Максим решил довериться мне, что он решил впустить меня в свою жизнь и открыть тайны мрачного прошлого. А оно явно у него было мрачным.

Сердце до сих пор сжимается от боли…

Как представлю Максима маленьким мальчиком, шлющегося по ночным проулкам в поисках пищи… голодного и оборванного… усталого и страдающего…

Но имя жены вновь вернуло все в прежнее русло. Разрушило очарование.

Я нервно сжала простынь обеими руками и бросила взгляд через плечо.

Максим закинул руки за голову и теперь лежал, откинув на них голову и глядя в темный потолок. Полные губы были поджаты, густые брови нахмурены, черные пряди волос чуть прикрывали лоб.

-Я должна вернуться домой.

Слабая попытка разрушить возникшую напряженность и достойно исчезнуть.

-Нет.

Резкий категоричный ответ, заставивший сердце больно сжаться.

Все! Час слабости прошел и теперь можно снова стать прежним? Роза вновь стала игрушкой для «морального» битья?

Немедля вскочила с кровати, и уже хотела кинуться в сторону, как сильные руки удержали меня на полпути и кинули обратно на мягкую поверхность.

-Ты не имеешь права удерживать меня против моего желания.

-Твои желания здесь не учитываются, — Максим прижал меня спиной к кровати и навалился сверху, локтями упершись в постель по бокам от моей головы. Он наклонил голову и пристально вгляделся в глаза, — думаешь, я для развлечения рассказал тебе обо всем?

Я попыталась вырваться, но все безрезультатно. Лишь ухмылка в ответ.

-Для чего же?

Неужели, это мой голос так дрожит?

Максим пальцами правой руки нежно провел по моей щеке, а затем, отстранившись, развалился рядом.

-Я не просил его об этой услуге. Не просил, чтобы меня жалели, — тихим голосом прошептал он.

Я сразу поняла о ком и дет речь и непроизвольно придвинулась ближе, чтобы лучше слышать.

Чтобы не происходило в прошлом, как бы сильно он меня не обижал, я не могла не интересоваться. Не могла отвернуться.

Да, возможно, я об этом пожалею. Возможно, я потом буду ненавидеть себя за эту слабость, но сейчас меня это не волновало.

Как говорила Скарлетт, героиня моего любимого романа:

«Я подумаю об этом завтра!»

Сейчас же главное — ничего не упустить, ничего не пропустить!!!

Максим несколько раз тяжело вздохнул и продолжил свои откровения:

-Я даже сопротивлялся этому. Не желал и мыли допускать о том, что могу стать для кого-то обузой, — он оторвался от созерцания комнаты и на секунду прикрыл глаза, — А когда узнал, кем является его дочь, то вообще предпринял попытку бега.

-Ты знал Наталью до этого?

Вопрос вырвался сам собой.

-Не сказать, что знал. Просто имел честь быть избранным.

Я непонимающе уставилась на Максима. Избранным?

-Что ты хочешь этим сказать?

-Я много слышал про нее. И слухи эти были неприятными, — он повернулся ко мне боком и, протянув руку, поправил за ухо выбившийся локон, — она была дочерью крупного бизнесмена, понимаешь? Для нее не существовало никаких преград, не существовало запретов. Она подчиняла других. Подчиняла угрозами. А это было тем, что я ненавидел больше всего.

Догадка пришла ко мне неожиданно, и не успела я подумать, как мысли обратились в речь:

-Она захотела тебя?

Руки сжались в кулаки, а сердце забилось быстрее в ожидании ответа, который я уже могла предвидеть.

-Правильный ответ, 3 миллиона твои, — усмехнувшись, подтвердил Макс.

-Неудачная шутка, — пробурчала в ответ и отстранилась.

-Прости.

Что???

Максим попросил прощения?

Я удивленно уставилась на Максима, губы которого расплылись в улыбке, в которой проскальзывала печаль.

-Я так удивил тебя, Роза?

-А ты как думаешь? — я прищурила глаза и грустно усмехнулась, подражая его частым действиям, — ты так часто просил у меня прощения, что я должна была бы уже привыкнуть?

-Нет, все было совсем наоборот.

-Да, Макс. Все было совсем иначе, — я уставилась в окно, сквозь занавешенные шторы которого, в комнату, пробивался яркий свет.

Сколько же сейчас времени?

Мама точно беспокоится, ведь после случая с братом, она стала слишком пугливой.

-Не волнуйся, Андрей все уладил.

Мои глаза расширились от изумления и уставились на виновника всех моих бед, который спокойно лежал, развалившись на кровати и криво улыбаясь.

-Андрей? При чем тут он? — в голову сразу же полезли подозрительные мысли, которые против воли заставили сомнения вспыхнуть в душе. Неужели…? Нет, невозможно!

Максим приподнялся на кровати и достал из кармана свой мобильник. Порывшись в нем несколько минут, он протянул его мне:

-Взгляни.

Мои руки дрожали, когда я взяла ненавистную технику в руки, а глаза никак не могли нормально сфокусироваться на небольшом экране. Что поделаешь, технофобия вместе с нервной дрожью влияет на мою мозговую деятельность!

Только после нескольких попыток, буквы сложились в отчетливые слова, и я быстро пробежалась глазами по печатным строчкам:

«Мать я возьму на себя, так что можешь не беспокоиться, но… если ты обидишь ее, я собственными руками убью тебя».

Прошло еще несколько минут, пока до меня не дошел полный смысл прочитанного сообщения.

Как Андрей мог так со мной поступить?

Нет! Главное — как я могла так в нем ошибиться?

Почему он так поступил? С чего принял такое решение или же… все было продумано намного раньше?

Как всегда, одни вопросы и никаких ответов!

-Я не верю, — слабая попытка отвергнуть плохое и разум начал утвердительно кивать мне, — Я не верю в то, что Андрей мог так со мной поступить. Он не способен на такое!

Максим резко дернулся и, наклонившись ко мне, четким холодным голосом, прошипел:

-Не веришь?

Я испуганно отскочила назад и, подставив руку перед собой, кивнула головой:

-Не верю!

Лучше бы я промолчала, ибо, услышав мои заверения, Максим перехватил мою руку и так сильно сжал, что из моего горла вырвался всхлип боли. Его глаза, уставившиеся на меня, полыхали яростью, а на скулах заходили желваки.

Что такого в том, что я защищаю преданного друга? Друга, который был и его бывшим приятелем?

Мне казалось, что он сейчас ударит меня, скинет с кровати и выгонит. Но, к моему величайшему удивлению, Максим отпустил мою руку и отодвинулся.

-Почему не веришь?

Не удержавшись, я хихикнула, получив в ответ недоуменный взгляд, и бесстрастным голосом произнесла:

-Потому что у тебя нет никаких доказательств!

Максим как-то горько усмехнулся и, посмотрев мне прямо в глаза, от чего по всему телу побежали мурашки, обронил:

-Тогда почему ты обвинила меня в похищении своего брата? Ведь доказательств не было.

Вопрос огорошил меня своей внезапностью, но я попыталась не теряться и сконцентрироваться на ответе. Необходимо все разъяснить сейчас. Все зашло слишком далеко.

-Почему же не было? Было, да еще какое, — я снова хихикнула, — ты и есть доказательство. Больше и не надо.

Да-а, кажется, я схожу с ума. Максим однозначно попортил мои нервы.

Так как Чернышевский и не думал отвечать, я встала с кровати и, подойдя к небольшому окну, отодвинула занавески, впуская в помещение яркий свет утренних лучей солнца. Опершись обеими руками о стекло и устремив взгляд на светлое небо, я тяжело вздохнула и решилась ответить откровенностью на откровенность.

-Ты разрушил всю мою жизнь, просто растоптал меня, унизил… ты разрушил все мои уставы и ценности… из-за тебя вся моя жизнь потеряла смысл, — мой голос становился все громче и громче, — ты влюбил меня в себя, а затем заставил возненавидеть… ты подарил мне рай, чтобы потом низвергнуть в ад…

Я просто была на взводе, злость так и пробиралась наружу.

Хотелось высказать ему все, что накипело… хотелось накричать, ударить…

-Я верила тебе. Была предана. Любила. Уважала. Черт побери, просто Боготворила, — оторвавшись от разглядывания необъятного пространства, я начала мерить комнату длинными шагами, — а что сделал ты? Растоптал все мои чувства, обманул, предал… и после этого ты хочешь, чтобы я тебе поверила?

Послышался скрип кровати и в следующую секунду я была крепко прижата к твердой груди. Заключена в тиски его горячих объятий.

Шумное дыхание коснулось левого уха, губы пробежались по чувствительной раковине, взволнованный голос тронул душу, добрался до сердца…

-Ты не дала мне шанса. Не дала возможности все объяснить.

-Объяснить, что я являюсь любовницей? Что я разрушаю чужую жизнь?

Надо все-таки пройти курсы по самообороне. Это просто жизненно необходимо.

Максим, не обращая внимания на мое сопротивление, развернул к себе лицом и, схватившись за подбородок, приподнял голову.

-Объяснить, что я только твой. Что я дышу лишь ради тебя, — он теплыми губами собрал, против воли, накопившиеся в уголках глаз, слезы, и продолжил, — что все не так, как кажется…

Он, что издевается надо мной?

Решил, что его слова заставят меня забыть все прошлое и благородно кинуться на колени?

В конце концов, что я поверю его лживым словам?

Одно резкое движение и в комнате раздался звонкий звук удара. Щека Максима мигом покраснела, и на ней выделился отпечаток моих длинных тонких пальцев.

Злость накопилась не только в тебе, Максим! Она переполняет и меня, порабощает каждую частичку тела, острыми иголочками врезается в сердце и испепеляющей лавой проносится по венам.

Я злорадно ухмыльнулась своему поступку.

Никакой жалости, никакого сочувствия. Наоборот, наступило какое-то странное облегчение, заставившее меня глотнуть побольше воздуха и твердым голосом выдать:

-Отпусти меня!

И меня отпустили.

Максим разжал руки и отодвинулся на несколько шагов, не отведя стального взгляда от моего лица.

Этот взгляд заставил меня замереть на месте. В нем было столько боли и отчаяния, что оставило неприятный осадок на душе и в сердце после столь злорадного смеха. Он не имеет права так смотреть на меня…

Смотреть, будто я виновата во всех смертных грехах и являюсь возможной причиной Апокалипсиса.

Да уж, глупое сравнение.

Один шаг назад и тоска разгорелась во всем теле. Второй шаг заставил сердце сжаться. Третий — в воздухе повеяло холодом моей души. Четвертый — все вокруг замирает от терзающей меня боли. Пятый шаг — Максим закрывает глаза.

Шестой… седьмой — проскальзываю в прохожую.

Восьмой… девятый… десятый — решающие шаги.

Одиннадцатый и я упираюсь спиной в холодную дверь. Тяжело вздыхаю, не отвожу взгляда от Чернышевского, который все еще держит глаза закрытыми.

Не желает наблюдать за моим уходом?

Или же только радуется, что все так разрешилось?

Наплевать! Пусть будет, что будет.

Главное свалить отсюда, а там можно закатывать и истерику на неудавшуюся жизнь и невзаимную любовь.

Поворот спиной и захват дверной ручки.

«Пожалуйста, Максим…»

Что «пожалуйста»?

«Пожалуйста, Максим останови меня» или же «Пожалуйста, Макс не дай мне уйти»?

Из глаз почему-то (честно не знаю из-за чего!!!) льются горячие слезы и стекают по холодным щекам. Хороший контраст.

Хочется остановить время, обернуться и взглянуть на него в последний раз, но… НЕЛЬЗЯ!!! Это слишком непозволительная роскошь.

Обернусь-сдамся. Поддамся его власти и уже никогда не смогу уйти.

Не обернусь — буду мучиться и страдать, жалея об этом.

Предпоследняя преграда преодолена.

Остался последний шаг, который все расставит по своим местам.

Судорожный вздох вырывается из многострадальной груди. Я уже готова все кинуть к чертям и броситься вон из квартиры, воя и крича, но хриплый неуверенный голос останавливает, преграждает путь прозрачной нерушимой стеной.

Тихие слова достигают разум и сталкиваются с ним в противоборство. Проносятся гулкими ударами по всему помещению и оставляют неприятный осадок.

— Наталья никогда не была моей женой. Все было спектаклем, устроенным ее собственным отцом.