Дождь, дождь, дождь. Не зима, как в землях эльфов, а поздняя-поздняя осень, не мягкий приветливый (как мне теперь уже казалось) снег, а монотонный изматывающий ливень. Ледяные капли стекают по нашим лицам, по шкурам коней, по сбруе, уверенно и целеустремленно пробираются за воротники; кажется, что они насквозь пропитали даже самые плотные одежды. От усталости нам не хватило сил даже на то, чтобы сотворить простенький заговор на непромокаемость, не говоря уже о тепловом пологе. И немудрено: две кротовины, через которые пришлось протащить немаленькую такую толпу людей, нелюдей и их лошадей, выпили наши силы практически досуха. А уж если учесть, что первая кротовина пролегала через всю толщу Восточных Гор, а вторую, пусть и небольшую, Дару с Зораном пришлось создавать заново на пустом месте, под конец беззастенчиво вычерпывая уже и мою энергию…

Вот теперь и приходится терпеть. Все оставшиеся крохи магии брошены на простенький охранный контур. Втихаря подобравшаяся стая хищной нежити, которой в Синедолии стало полно, была бы сейчас совсем некстати.

По-хорошему, нам бы следовало сделать привал, поесть, хоть немного передохнуть и подпитаться силами своих стихий. Однако мерзкий дождь, которым нас встретила Синедолия, заставил рискнуть и сделать рывок через обширные поля в сторону находящегося примерно в дюжине верст села, чтобы избежать ночевки под открытым небом, безжалостно поливающим нас студеной водой. Я же говорю, сил не хватило даже на то, чтобы открыть выход из кротовины поближе к жилью.

Мутные дождливые сумерки разгонял только свет факелов — даже такой небольшой огонь помогал Дару и Зорану, тоже огненному магу, хоть немного поддерживать силы. Я же не могла и подумать без содрогания о том, чтобы припасть к раскисшей ледяной жиже, в которую многодневные дожди превратили мою кормилицу землю. Хотя… уж если хорошенько припрет, так припаду, как миленькая!

Да ладно, чего уж там! Главное — убраться подальше от Восточных Гор — нам удалось. Сюда горные гномы, чувствующие себя привольно только в своих норах и пещерах, нипочем не сунутся. Ну, по крайней мере, не должны…

Но как же мы от них удирали!

— Благородный князь Гордята, я рад вам сообщить, что народ Перворожденных готов встретить торговых людей из Синедолии. На первый раз — не более двух десятков человек, включая охрану. Думаю, начало будущего разноцвета было бы самым удачным временем. В свою очередь наши мастера подготовят образцы изделий на продажу. Однако прошу вас учесть, что Перворожденные не покинут земли старших народов. Полагаю, это не станет для вас помехой, коль скоро ваши чародеи способны открыть проход через Скалистые Горы. Надеюсь, расположение выхода останется прежним, так что эльфы смогут встретить дорогих гостей.

Сегодня Пресветлый Эрвиэль выглядел ещё элегантнее и растрепаннее, нежели обычно. Его тщедушная фигурка была затянута в темно-фиолетовый аксамитовый наряд, отделанный по вороту и опястьям пышным кружевом, черным и бордовым. В гриве вороных волос среди перьев и косичек там и сям вспыхивали и переливались алые капли самоцветов. На фоне своих рослых советников, главных мастеров и соправителя Лансариэля Правитель смотрелся отроком среди взрослых. Однако его манера держаться, властная и вместе с тем непринужденная, а также уверенный, привыкший повелевать голос не оставляли никаких сомнений по поводу того, кто в этом эльфятнике самый главный. Да и присутствующие эльфы — даже вредный брюзга-соправитель — всем своим видом выражали полное согласие с каждым словом своего повелителя. Зная (от самого Эрвиэля, по большому секрету!), как нелегко дался Перворожденным даже такой, казалось бы, скромный шажок навстречу старинным недругам, и сколько противников у него было, я не могла ещё раз не подивиться тому, насколько единодушно они теперь кивали, покорившись воле Правителя. Ну, им не привыкать. Что Эрвиэль, что его предшественники (насколько я успела познакомиться с историей Священного Леса) испокон веков имели полное право следовать старинному правилу "мы тут все посоветовались, и я решил".

Слушая черноволосого эльфа, мой новоиспеченный деверь, князь Гордята Добромир, старательно делал вид, что да-да, пяток купцов и дюжина охранников — это именно то, зачем сюда, за тридевять земель, и ехало посольство великого князя Синедолии. Чтобы не ударить в грязь лицом, он приберег для заключительного, самого важного приема посольства роскошное атласное одеяние, снежно-белое с перламутровыми переливами, щедро изукрашенное алмазами и смарагдами. Даже отвороты невысоких белых сапог искрились при ходьбе, вот как! Князь Гордята знал толк в том, как произвести впечатление.

Уж не знаю, впечатлились эльфы или нет, однако наследнику престола Синедолии потребовалось все его самообладание, чтобы не вспылить, выслушивая унизительные по меркам людей речи Правителя эльфов. И это после того, как накануне мы с Даром и Радошем в три голоса добрых полдня убеждали князя поверить, что скупое предложение о зарождении торговых отношений — это несомненная победа Синедольской дипломатии и дань огромному личному обаянию самого Гордяты, а вовсе не повод к немедленному началу военных действий против длинноухих хамов и наглецов!

Всё-таки хорошо, что проницательный Эрвиэль заранее предупредил меня о своем решении! Очень громко и подробно рассказав нам всё, что он думает о зазнайках-эльфах, наглых оборотнях и бестолковых родственниках, Гордята, посопев, в конце концов, согласился с тем, что не стоит ждать от ушастых слишком многого. Хорошо, хоть головы не поснимали или поганой метлой со своих земель не погнали…. Больной вопрос военного союза было договорено (опять же, по личной просьбе Правителя) даже не затрагивать. Магическую поддержку, буде нужда возникнет, предложить.

Словом, посланнику великого князя Велимира пришлось спрятать свое недовольство куда подальше и занавесить лицо подходящей улыбкой: "а чтоб вас всех приподняло и прихлопнуло, мои доррррогие!!"

Эльфы, сильно удивленные собственной терпимостью к заклятым врагам, устроили нам сдержанные, но многолюдные (точнее, многоэльфовые) проводы. Может, хотели лично убедиться, что мы, наконец-то, уехали? К приграничным пущам нас сопровождала такая куча народа, что я даже занервничала. А ну как напоследок шапками закидают? Впрочем, меня вполне искренне звали поскорее приезжать обратно в Священный Лес — "тактично" обходя молчанием моих спутников.

Мой милый домик проявил понимание и покладисто остался дожидаться возвращения хозяйки. Ему же я доверила сохранить почти все свадебные подарки, которых, совершенно неожиданно для меня, оказалось великое множество.

Кстати, о подарках. У эльфов, как и у людей, существует традиция дарить молодоженам либо что-нибудь "в дом", либо что-то парное, для двоих. Так вот, ушастые зануды практически единодушно сделали подарки только мне! Одной! Украшения, наряды. Кружева. Прихотливо изукрашенная сбруя для Айрат. Легкое женское оружие: лук, тул со стрелами, метательные ножи. Резной ларчик для драгоценностей. Насколько я поняла, эльфы таким вот хитроумным образом выразили свое отношение ко мне и к моему браку, как бы сказав: "Мы любим тебя, но не одобряем твой выбор. Ты теперь наша, эльфийка. А он — фи! — какой-то там человек!". Когда на следующее после свадьбы утро я принялась с любопытством копаться в ярких упаковках, и до меня дошло, что же, судя по всему, посмели выкинуть эти перворожденные снобы, моим первым побуждением было немедленно вернуть все подарки назад. Шипя от злости, я распихивала их по коробкам, коробам и коробочкам и ломала голову над тем, кому из зазнаек что возвращать. Поганцы, поганцы, поганцы! Да как они посмели?! Вот кто, скажите на милость, подарил мне эту серебристую льняную скатерть, расшитую мерцающей гладью?! Нет, чтобы подписать разборчиво! Ой, нет, скатерть, пожалуй, не отдам. Во-первых, она, как и положено, "в дом", а не "мне", а во-вторых…. а что "во-вторых"-то? Да хороша она до безумия, вот что "во-вторых"! А вот эти кружева точно отправлю… а кому, собственно? А кольцо в атласном мешочке? А теплый меховой плащ? Вот демоны!

За этим содержательным занятием меня и застал мой любимый чародей. Узнав, чем я тут занимаюсь, он долго смеялся, а потом строго-настрого запретил даже думать о том, чтобы нанести такое оскорбление высокоумным эльфам.

— Ага, — тут же насупилась я, — значит, им можно тебя оскорблять, да? А мне их — нельзя?!

— Дурочка, — он нежно чмокнул меня в висок, — я вовсе не чувствую себя оскорбленным. Ну, что ты придумала? Что за глупости? Знаешь, право на доброе отношение надо ещё заслужить. Вот тебя эльфы поздравляли совершенно искренне, можешь мне поверить.

— Ничего подобного, — продолжала ворчать я, — если они любят меня, то должны любить и того, кого я люблю!

— Да кто тебе такое сказал? — весело расхохотался Дар. — Он, бессовестный, тебя обманул. К тому же, не забывай, пожалуйста, что это всё-таки эльфы, не люди. Ты разве не допускаешь, что у них могут быть свои обычаи?

Внезапно я замерла с открытым ртом и почувствовала, как стремительно заливаюсь румянцем. О, Боги, ну неужели можно быть такой дурёхой?! Ведь первая всем уши прожужжала о том, что нечего других на свой аршин мерить, нельзя молиться своим богам на чужом капище! А сама-то хороша! Едва не нанесла смертельную — и совершенно незаслуженную — обиду своим ушастикам. Как же я ухитрилась позабыть (а ведь своими собственными глазами читала!), что в стародавние времена, когда эльфы жили отдельными, порой обособленными кланами, чужаку подарков нипочем не дарили, даже на свадьбу?! Не принято.

Вот я гусыня-то!

— Кстати, — посмеиваясь, сказал Дар, сделавший вид, что не замечает моих гримас, — большинство из этих подарков предназначаются нам обоим.

— Ну, конечно, — с готовностью кивнула я, постепенно приходя в себя, — особенно вот эта ночная рубашка с кружавчиками. Может, примеришь?

— Вряд ли, — шепнул мой молодой муж, обнимая меня, — но получу ни с чем не сравнимое удовольствие, если это сделаешь ты, дорогая…. кстати, можем и вот этот ковер заодно обновить! Слушай, а ты так мило краснеешь…

Чудесный шелковый ковер нам (мне?) подарили Диннориэль и Амриэль Аранта. Я серьезно подозревала, что, хотя они, выполняя желание сына, и отправились к Правителю просить разрешения на наш брак, мой отказ снял бо-о-ольшущий камень с их душ. Целую скалу, не меньше. Как бы родители Ала ко мне хорошо ни относились и как бы ни были благодарны, думаю, они искренне порадовались тому, что их сынок рано или поздно сможет жениться на самой настоящей эльфийке, а не какой-то там поддельной. На Авлене, к примеру.

Но их — как и меня — поджидал большой сюрприз. Их сын и мой друг даже не думал сдаваться.

Ясным морозным утром, на которое был назначен отъезд посольства Синедолии из Священного Леса, Аллардиэль в полном походном облачении поджидал меня на крылечке нашего дома.

Мы с ним не виделись уже несколько дней, с тех самых пор, как я выпроводила разобиженного эльфа, который никак не хотел поверить, что его любимая девушка — вовсе не его любимая девушка и замуж выходит совсем не за него. Всё это время воспоминания о несчастных глазах друга не давали мне покоя и вызывали самые противоречивые чувства. Жалость — ведь вот страдает, бедняжка. Неловкость — страдает-то из-за меня. Желание хоть как-то помочь — а вдруг парень напрочь исстрадается? Раздражение — ну как, скажите на милость, я теперь должна облегчать его страдания?! Единственный приходящий на ум способ был, по вполне понятным причинам, совершенно неприемлем. Злость — вот какого демона он вбил себе в голову, что должен по мне страдать?! Снова жалость — сердцу-то, как известно, не прикажешь! И так дальше по кругу…

Словом, замотал.

И вот спустя несколько дней, как ни в чем не бывало, Аллардиэль расположился на моих собственных ступеньках. У него на коленях прочно угнездился Степка. Морда у кота была настолько довольная, словно он где-то безнаказанно спер и в одиночку приговорил миску сметаны. Хм-м, вот теперь, думаю, можно смело ждать какой-нибудь каверзы…

Я с подозрением уставилась на эльфа. Похоже, он дожидался нас не просто так, а с неким умыслом. Парень выглядел впечатляюще: оружия на нем было столько, что можно смело открывать оружейную лавку. Ещё больше он навешал на снежно-белого жеребца, неодобрительно пофыркивающего на хозяина. Ещё бы: какому коню может понравиться, что к его седлу приторочили пару немаленьких чересседельных сумок, а кроме того — серьезный запас стрел и сулиц, а также аккуратно скрученную кольчугу?

— Доброе утро, — с довольно заметным вызовом в голосе сказал эльф, вставая нам с Даром навстречу. Степка, которому пришлось свалиться с угретого места, недовольно мявкнул, тяжело запрыгнул на перила (а кому я твержу, что нельзя есть с утра до вечера?), потоптавшись, уселся поудобнее и с жадным любопытством уставился на меня.

— Ну, привет, — озадаченно ответила я, разглядывая теплую куртку Аллардиэля с дюжиной карманов и высокие меховые сапоги орочьей работы — отличная, надо сказать, обувь: не промокает, и сносу ей нет. Самое оно для путешествия. Так-так, для какого такого ещё путешествия?! — Ал, а ты что, куда-то собрался?!

Эльф выпятил нижнюю губу.

— Уезжаю.

— Далеко ль?

— Тебе виднее. Я отправляюсь с тобой.

— Чт… что-о-ооо?!! — мой голос взлетел, едва не сорвавшись на самый непристойный визг.

— Так, Славка, вот лучше даже и не начинай, — мирно посоветовал Аллардиэль. М-да, парень неплохо подготовился. По крайней мере, к моей реакции — вопль не произвел на него никакого впечатления. — То есть, ты можешь делать всё, что только пожелаешь — я всё равно иду с вами.

— Ал, — испуганно просипела я, — ты что, с ума сошел?

— Ничуть, — невозмутимо ответил длинноухий красавец.

— Сошел-сошел, — покивала я. — Ты что же, не понимаешь, куда мы направляемся? Мы возвращаемся в Синедолию! А там люди. Лю-ю-юди!! Соображаешь? Они, конечно, не пугают своих расшалившихся детей эльфами (ну, если только троллями или великанами…), однако вряд ли тебе понравится, что всех вас по большей части считают персонажами страшных-престрашных сказок. В лучшем случае тебе обеспечено крайне нездоровое любопытство со стороны наших селян. А в худшем…

— А худшего не будет, — спокойно прервал меня друг. — Вот, посмотри!

Вытащив из кармана кожаную шапку, он быстро натянул ее на себя, скрыв не только уши, но и золотистые волосы, заплетенные в тугую косу. Я моргнула. На меня вызывающе щурился высокий стройный парень совершенно неземной красоты…. Хм, нездоровое любопытство ему всё равно обеспечено — хотя бы со стороны селянок, а так же прочих особ женского пола всех без разбору сословий.

— Замечательно, — похвалила я. — Просто великолепно. Только объясни мне, сделай милость, зачем тебе нас сопровождать? Снова захотелось на мир посмотреть, себя показать? Тебе не достаточно?

Эльф укоризненно на меня посмотрел.

— Послушай, ведь это не секрет, что вы собираетесь воевать с нежитью и сумасшедшим некромантом.

Я вздохнула и укоризненно посмотрела на Степку. Вот ведь трепло базарное! Кот, не сморгнув, ответил мне самым что ни на есть наглым взглядом. Ну точно, он разболтал.

— И что с того? Эльфы приняли решение не принимать в этом участия. Разве к тебе оно не относится?

— Ничуть, — усмехнулся Аллардиэль. — Никто нам не запрещал сделать свой собственный выбор. Вот я и сделал. Иду с вами. Кстати, надеюсь, ты не забыла, что я принес клятву на крови защищать тебя от всех врагов и напастей? Так что, я просто не имею права не последовать за тобой!

Дар, до этого момента невозмутимо разглядывавший эльфа, вдруг довольно заметно напрягся. Ой-ё-ёй… мой любимый ревнивец может запросто счесть подобный обет, принесенной его собственной жене, совершенно непростительной вольностью. Я предупреждающе стиснула его пальцы и быстро сказала Алу:

— А ты, друг мой, не забыл, что перед битвой с кабанами из Преисподней я освободила тебя от этой неосмотрительно данной клятвы?

Эльф покровительственно усмехнулся.

— Никто не может освободить меня от такого обета. Твоя кровь сделала его менее суровым — и только. Он по-прежнему в силе.

— Врешь! — я холодно усмехнулась. Вот ведь дурачок. Кого обмануть-то пытается? Может, я пока и не сильна в практической волшбе, зато теорию помню прекрасно.

Степка, радостно следящий за нашей перепалкой, гадко хихикнул. Судя по всему, он предупреждал эльфа, что меня на такой мякине не провести.

— Хорошо, — покладисто кивнул Ал. — Не веришь — не надо. Но скажи, что может мне помешать принести клятву ещё раз? Так что, ты, Славка, лучше не спорь.

Дар раздраженно хмыкнул. Похоже, упертый эльф начал его забавлять.

— Ты можешь принести хоть дюжину клятв, — сухо сообщила я. — Но с нами ты не пойдешь.

— Пойду. И ты мне не помешаешь.

— Помешаю.

— Интересно, как? — сощурился вредный нелюдь.

— Очень просто, — с издевкой ответила я. — Мы пойдем через кротовины, а для тебя их никто не откроет. Я специально попрошу.

Ал торжествующе сверкнул глазами и отвесил мне насмешливый поклон.

— Спасибо, что предупредила. Теперь я точно знаю, какое желание загадывать.

— Какое ещё желание? — насторожилась я.

— Самое обычное, — с притворной скромностью в голосе ответил эльф, — которое ты мне задолжала. Выигранное в честном поединке. Может, припомнишь, что я у тебя выиграл одно желание? В темнице, когда мы с тобой состязались, кто из нас лучше умеет стихи сочинять? Ага, по глазам вижу — помнишь! Так вот, я желаю ехать с вами, воевать с нежитью и тем, кто за ней стоит, и ты не должна мне в этом препятствовать. Напротив, должна во всем помогать. И не злиться. И не вредничать. И…

Кот радостно хрюкнул. Я ошалело вытаращилась на Ала. Он это что, серьезно? Решил использовать шуточный выигрыш в детской игре, чтобы загадать совсем недетское желание??

— Ал, — простонала я, — ну ты что?! Неужели ты не понимаешь, что это не игра в войнушку, а самая настоящая война? Не на жизнь, а на смерть? Что там будет опасно? Ты же можешь пострадать! Даже погибнуть!

Противный эльф даже залучился от счастья.

— Ну вот! А я о чем толкую? Интересно, почему как скучную работу работать — так Аллардиэль? А как пряники есть — так другие налетают? Я тоже хочу воевать с нежитью, а не прятаться за приграничными пущами! Подвластная мне, как и любому эльфу, магия растений, а также мой меч не будут лишними в битве, не так ли? — последние слова он произнес, глядя уже не на меня, а на Дара.

Я растеряно перевела взгляд с самодовольного эльфа на мужа — и похолодела. Ушастый нелюдь всё правильно рассчитал. Мой чародей явно заинтересовался его последними словами. И я прекрасно понимала, о чём именно Дар сейчас думает. Вплести ненавистную для нежити магию Жизни в нашу собственную магию Стихий было очень заманчиво. Особенно, если припомнить то, о чем нам рассказывал Эрвиэль.

— Дар, — прошептала я, — нет!

Чародей принялся задумчиво накручивать на палец прядь моих волос.

— Слав, формально твой друг прав. Ты — неважно как, неважно где — проиграла ему желание, забыв оговорить его рамки. Кстати, это было крайне неосмотрительно с твоей стороны. На будущее я очень не советую тебе разбрасываться такими вещами. Ты — чародейка, и нарушить данное напрямую слово не можешь — один из основных законов магии, помнишь? Теперь Аллардиэль имеет право потребовать что угодно. Думаю, тебе стоит порадоваться, что его желание оказалось настолько скромным.

— Да уж, — криво ухмыльнулся эльф, — каюсь, у меня было искушение распорядиться своим правом несколько по-другому. Однако я его сумел побороть. И, думаю, всё же не прогадал.

Я беспомощно посмотрела на Дара. Потом на Степку. Нет, эти двое совсем не против того, чтобы Ал присоединился к нашей компании. Чародей ради полезных способностей молодого эльфа согласен потерпеть его присутствие. А кот — тот так просто счастлив: ну с кем ещё он сможет всласть посплетничать обо мне, неверной? И их обоих совершенно не волнует то, что из Аллардиэля борец с нежитью — как из меня молотобоец. Что-то я не припомню, чтобы змеевихи или кабаны из Преисподней разлетались в разные стороны от хваленой эльфийской магии растений!

— Ал, пожалуйста, не надо! — взмолилась я. — Это совсем не ваша война! Как я смогу посмотреть в глаза Диннориэли?!! Когда она узнает, что ты потащился за мной?

— Да очень просто посмотришь, — пожал плечами парень. — Они с отцом вот-вот подойдут, нас проводить. А вот если они узнают, что ты зажала проспоренное желание, то мигом тебя запрезирают. У нас, эльфов, с этим строго! Прям как у вас, чародеев!.. Славка, не дуйся! Вы, я слыхал, сперва собираетесь навестить гномов и кентавров? Тогда, я думаю, хороший проводник, назубок знающий все здешние тропы, вам не помешает. Не так ли, Светодар?

Хотя Аллардиэль и полагал обратное, прощание с его родителями стало для меня нелегким испытанием. Прекрасная Диннориэль мужественно улыбалась и уезжающим людям, и своему шалопаю-сыну, и даже мне; она желала нам легких дорог и скорого возвращения под сень Священных Деревьев. Однако в каждом ее слове, в каждом жесте чувствовалась старательно, но безуспешно скрываемая тревога. Я не переставала ругать себя последними словами за собственную трусость — но так и смогла набраться решимости подойти и заговорить с ней. Почти уткнувшись носом в шею Айрат, я делала вид, что страшно увлечена заплетанием ее мягкой гривы в косички, когда на мои плечи опустилась тонкая рука.

— Не надо, — шепнула Диннориэль, обнимая меня, — не прячься от меня. Я знаю, что ты ни в чем не виновата. Мой сын всегда отличался упрямством.

Я обернулась и виновато прижалась к плечу высокой эльфийки.

— Диннориэль, простите меня, пожалуйста! Я честно пыталась отговорить Ала. Мы с ним даже поругались из-за этого! Но меня никто не захотел слушать — ни он, ни даже мой муж. Считается, что это его собственный выбор, и он имеет на него полное право…

— Мужчины… — с мягкой насмешкой протянула Диннориэль. — Не могут время от времени не бросать вызов судьбе. Что ж с ними поделать? Только принимать такими, какие они есть.

— Вы правда на меня не сердитесь? — я впервые осмелилась поднять на нее глаза. — Но вы же понимаете, что я никак не могла войти в ваш дом! Мне так жаль…

— Не жалей, — женщина стиснула моё плечо своими сильными пальцами, — не надо жалеть. Ты тоже имеешь право на собственный выбор и собственное счастье. Только… только постарайтесь, пожалуйста, постарайтесь вернуться в Священный Лес! Мы будем вас ждать.

Авлена, подошедшая вслед за Диннориэлью, больно сжала мои пальцы и, глотая злые слезы, прошептала:

— И все-таки он уезжает за тобой. Почему, ну почему так?!

— Не плачь, — тихонько попросила я. — Он уезжает за мной, а вернется к тебе. Обязательно вернется! Вот увидишь!

Пресветлый Эрвиэль попрощался с отбывающим посольством у широкой каменной арки, ведущей ко входу в Дом Правителя. Со сдержанным дружелюбием пожелал всем доброго пути, выразил надежду на новые встречи, а затем очень вежливо попросил у Дара позволения проститься со мною. Лично.

И попробуй тут не позволь. Нет, то есть можно, конечно, да вот боюсь, все труды посольства разом пойдут насмарку.

— Пресветлый Эрвиэль, — я с упреком посмотрела на чрезвычайно довольного собою эльфа, когда мы с ним отошли на несколько шагов от старательно не смотрящих в нашу сторону людей, — вам не кажется, что вы пользуетесь собственным положением и позволяете себе поддразнивать моего мужа? Это недостойно вас.

— Ну, а зачем тогда положение, если им никогда не пользоваться? — хмыкнул черноволосый эльф. — Кстати, не забывай, что ты теперь эльфийка и в некотором роде — моя подданная, так что я просто обязан напутствовать тебя перед долгой и опасной дорогой.

— Хорошо, — вздохнула я, — давайте.

— Что давать? — удивился Правитель.

— Ну, давайте, напутствуйте. Я вас слушаю.

— Что ж, доброго пути я вам всем уже пожелал, — усмехнулся эльф. — А тебе хочу повторить ещё раз: здесь твой дом, который всегда будет ждать тебя. Не забывай.

— Лучше б вы нам помогли с полоумным Сивелием бороться! — хмуро буркнула я. — Не то сожрет вашу новоявленную эльфийку какая-нибудь особо изворотливая нежить — вот тогда пожалеете, да поздно будет!

— Нет уж, — серьезно попросил Эрвиэль, беря меня за руку, — ты всё-таки постарайся сделать так, чтобы тебя не сожрали. И не обижайся на меня за то, что я не могу вслед за молодым Аранта последовать за вами. Правитель, прости за банальность, себе не принадлежит, вот ведь какая штука.

Я вздрогнула. Вот только не хватало, чтобы вслед за упрямым Аллардиэлем нечто подобное выкинул ещё кто-нибудь. Пресветлый Эрвиэль, к примеру. Вот тогда-то мне наверняка будет обеспечено пожизненное и посмертное проклятие от всех эльфов!

— Всё в порядке, Правитель, — торопливо проговорила я, осторожно высвобождая свои пальцы из его ладони и стараясь не смотреть ему в лицо. — Мы и сами справимся. Конечно, союзники никогда не помешают, но — нет, не стоит беспокойства. У нас достаточно собственных сил.

— Поэтому вы и собираетесь посетить гномов и кентавров?

— Ну-у-у… а почему бы и нет? Может, что полезное посоветуют.

— Посоветуют, — рассеянно отозвался Эрвиэль, думая о чем-то своем, — отчего ж не посоветовать? Но на военный союз с ними вам тоже рассчитывать не стоит.

Я рассмеялась. С кем военный союз, с домоседами гномами? Или с надменными кентаврами? Ну-ну. Даже я не настолько наивна, чтобы на такое надеяться. Однако поговорить всё же не мешает. Тем более что кентавры должны знать, как именно можно подобраться к проклятой Дыре.

— Веслава, — серьезно продолжил Правитель, — старшие народы не сражаются в чужих войнах. Никогда.

— Да хорошо, хорошо, — закивала я, — всё понятно. Я ведь не спорю. Не сражаются — и не надо. Нам просто нужно побеседовать с кентаврами, а земли гномов как раз по пути в их леса, отчего ж не заехать? Мы же не собираемся в Ирлер, правда? Хотя, возможно, орки и не отказались бы подраться.

— Возможно, — хмыкнул эльф, — весь вопрос — с кем? Не забывай, что орки вовсе не связаны с тобою узами признательности, а войну с людьми и они не позабыли.

— Вы, пожалуй, позабудете…

— Мы никогда ничего не забываем, — с нажимом проговорил Эрвиэль, а затем — видимо, чтобы сгладить неприятную многозначительность своих слов — слегка улыбнулся и совсем другим голосом сказал: — Но я позвал тебя не за тем, чтобы обсуждать долгую память старших народов. Я хочу попросить тебя об одном одолжении.

— Это ещё о каком? — подозрительно сощурилась я. От хитроумного Правителя можно было ожидать любого подвоха.

— Прошу тебя, — эльф протянул ко мне руку и разжал кулак, — надень вот это и носи, не снимая.

На узкой ладони невзрачной кучкой лежала тонкая витая цепочка черного металла. В одном месте между ее звеньями скорчился маленький корешок — гладкий, темно-красный.

— Что это? — я не спешила взять подарок.

— А это такой амулет. Сделан из корня нолейника странного, совершенно потрясающего растения, несущего в себе крохотные искорки самой настоящей магии Жизни. Подобные амулеты, которые мы называем "дальняя дорога", испокон веков давали с собой тем, кто уходил в опасное путешествие. Если по дороге эльф погибал, и не в честном бою, а от рук насильника или предателя, то его род узнавал об этом. А на ауре убийцы появлялась некая отметка, по которой Перворожденные рано или поздно его находили и мстили за убитого. Так что, если тебя убьют недостойным образом, то мы сможем покарать негодяя.

Я нервно хихикнула. Нет, ну не прелесть ли? На помощь, дорогая ты наша, можешь не рассчитывать, однако, коль скоро тебя порешат нехорошим образом злые люди, мы станем за тебя мстить, и наша мстя будет страшна!

Может, издевается? Но нет, Правитель лучился такой самодовольной улыбкой, словно только что подарил мне книгу тайных эльфийских заклинаний или кусок золота размером с конскую голову. Вот уж, разница культур, ничего не скажешь! И отказаться неловко, обидится ещё.

— Спасибо, Пресветлый Эрвиэль, — пробормотала я, принимая в горсть юркую цепочку, норовившую скользнуть с ладони в снег. — А как он действует?

— Точно не скажу, — поскучнел эльф. — Но вроде улавливает эмоции того, на ком надет. Как-то примерно так.

Всё ясно. Не хочет ничего объяснять. Снова тайны эльфийского леса. Ну и ладно.

Тонкая цепочка с готовностью обвила мою шею, а красный корешок так охотно скользнул ко мне за пазуху, словно всю жизнь мечтал там оказаться. Эрвиэль удовлетворенно улыбнулся. Взяв меня за обе руки, он повернул их ладонями вверх и, склонившись, медленно и со вкусом поцеловал мои запястья. Стоящий к нам спиной (!) Дар раздраженно дернул плечом. Я недовольно нахмурилась, а крохотный комочек боли в моей груди угодливо шевельнулся: дескать, может, всё-таки сожрем наглого эльфа? Тебе стоит только пожелать, о, хозяйка!

Интересно, очень интересно. Укрощенная зельем и кровью моего чародея змейка снова постаралась продемонстрировать мне свою покорность. Однако немедленная казнь слегка зарвавшегося Правителя Священного Леса не входила в мои планы на это утро.

И я не собиралась радовать опытного интригана Эрвиэля своим смущением.

— Благодарю вас, Правитель, — сдержанно проговорила я, отнимая руки и неторопливо пряча их за спину. — Вы очень любезны. Боюсь, даже слишком любезны. Надеюсь, это не помешает нам с мужем ещё раз навестить Священный Лес.

Черноволосый эльф внимательно посмотрел на меня и усмехнулся. Хвала Богам, молча. Так же молча он проводил взглядом Пилигрима, уносящего на своей спине нас с Даром, и свою любимицу Айрат, которой мой муж отвел роль вьючного животного.

Немного позже, когда мы пробирались берегом замерзающего болота, я показала своему чародею подарок Эрвиэля. Неожиданно он заинтересовал не только Дара, но и ехавшего рядом с нами Аллардиэля.

— Вот это да! — присвистнул эльф. — Ничего себе подарочек!

— С ним что-то не так? — удивилась я. — По-моему, обычный оберег.

Оказалось, что так считаю только я, наивная.

— Слав, — посмеиваясь, сообщил Дар, — да это же самая настоящая "следилка".

— Что-что?!

— Следилка, — вздохнул Ал. — Только, наверное, я не должен вам об этом рассказывать.

— Да уж рассказывай, — довольно обидно засмеялся Дар. — Тем более что нолейник прекрасно растет не только в землях эльфов, но и в Западных горах, так что я сам в юности не раз развлекался тем, что по просьбе братьев и сестер мастерил из него вот такие амулетики. Они их потом папашиным советникам и своим собственным наставникам подсовывали.

— Чтобы за ними подглядывать?!

— Ну, нет, не всё так просто, — хмыкнул отошедший от изумления эльф. — Картинок он не показывает. Но с помощью такого амулета можно установить, где именно находится его хозяин и что сейчас чувствует. Видишь — корешок? А у Эрвиэля осталась его вторая половинка. Посмотрев на нее, он всегда сможет узнать, каково тебе приходится, хорошо или плохо. А дотронувшись до корешка, он почувствует всё, что именно ты в этот миг переживаешь. Кроме того, ему будет несложно определить, как далеко ты от него находишься и в какой стороне.

Меня мать всё детство заставляла такой носить. Едва мне стоило удрать за приграничные пущи, как меня тут же отлавливали и возвращали домой.

— А что же ты его не снял да не выбросил в болото? — заинтересовалась я.

— А я что, знал, что это следилка? Думал, простой амулетик на удачу. Кстати, это и впрямь неплохой оберег. Тот, кто тебе подарил нолейник, всегда будет знать, что с тобою происходит. А если корешок сознательно уничтожить, то это станет прямой мольбой о помощи.

— Так что же, значит, Эрвиэль мне наврал, что амулет активируется в случае моей гибели от руки предателя и поможет покарать подлого убийцу?

— Не знаю, — фыркнул Дар, — лично я никогда следилки ни на что подобное не заговаривал.

— Отчего же? — пожал плечами Аллардиэль. — Если Правитель так сказал…

— Да, собственно, это и не сложно, — неожиданно поддержал его мой чародей.

— Ну, вот что, — внезапно рассердилась я, — сниму-ка я этот "подарочек". Пусть Эрвиэль следит за тем, что переживает вот этот милый кустик!

Неожиданно Дар хищно усмехнулся. Кивнув Алу, чтобы тот проезжал вперед, чародей чуть придержал Пилигрима. Умный конь послушно сбавил шаг.

— Не стоит так оскорбительно относиться к подарку самого Правителя эльфов, — медленно проговорил мой муж. — В конце концов, в самом крайнем случае ты и впрямь сможешь послать призыв о помощи, который услышат твои ушастые друзья. Нельзя пренебрегать такой возможностью.

Я недоумевающе обернулась.

— Дар, но я вовсе не хочу, чтобы эльфы могли следить за каждым нашим шагом! Не хватало ещё, чтобы…

— Тебе же сказали, что картинок никто не показывает, — прищурился чародей. — А что касается переживаний…

Его губы скользнули по моим волосам и обожгли скулу. Я вздрогнула и едва удержалась от того, чтобы не отстраниться.

— Ты что же, хочешь поцеловать меня лишь затем, чтобы убедить эльфийский амулет в силе наших с тобою чувств?!

— Я хочу поцеловать тебя, — серьезно ответил Дар, — потому что хочу этого всегда, и если один не в меру любознательный Правитель додумался повесить на тебя следилку — ну что ж… пусть и он порадуется тому, что ты счастлива!

Некоторое время я пристально смотрела на безмятежно улыбающегося чародея, а затем, не выдержав, расхохоталась, да так, что Аллардиэль ужом завертелся на седле, пытаясь сообразить, что же меня так развеселило.

— Интересно, — захлебываясь, проговорила я, — как много времени потребуется Эрвиэлю, чтобы сообразить, отчего ж его половинка корешка всё расцвести от счастья норовит? Мы, вроде, жутких тварей истреблять собрались, да могучего злого колдуна воевать — а тут на тебе! Сплошное "путешествие в город счастья"! — так называлась прочитанное мною ещё в Преславице донельзя приторное сказание, где к концу книжки все персонажи буквально захлебывались и тонули в густых напористых волнах всеобщей радости и довольства.

— Это что же, тебе Боженка книгу давала? Или Алгушка? — захихикал Дар, любивший сестер, но здраво оценивавший их умственные способности.

— Если бы! — хмыкнула я. — Смеляна! Подружка называется! Я ее потом едва не убила. Ну ладно ещё — прочесть, тем более что от бессонницы хорошо помогает. Но обсуждать-то зачем?!!

— Ну, просяная каша с медом многим по вкусу, — рассудительно сказал чародей. — Может, и эльфы ее любят?

— Да уж, длинноухие — известные сладкоежки! Ал, а Ал! — окликнула я парня. — Ты медовую кашу любишь?

— Люблю! — с готовностью облизнулся эльф. — А что, уже привал?

— Яблоневым цветом, — вдруг прошептал Дар, зарываясь лицом в мои волосы. — Корешок покроется яблоневым цветом. Или лавандой.

— Чертополохом, — фыркнула я, прижимаясь к любимому.

Так мы и ехали.

— Ну, что вы, госпожа Веслава! Какие же из нас воины? Вот оружие выковать — это мы можем. Или припас какой для вас сделать. Потому как мирный мы народ, спокойный. Вы и к горному братству не ходите, не тратьте зря времени! Они тоже воевать не станут…. Нежить? Да, на земли наши нежить приходит, как не приходить! Но к гномьим поселениям она нипочем не сунется. Наши шаманы почитай любую тварь отвадить могут, а нет — так мы завсегда верхами, по деревьям уйдем. Ведь каждый гном и сам по себе кое на что способен. Да и не только гном. Нас, старшие народы, ведь отчего магическими-то величают? Потому как в каждом небольшая толика магии имеется! Орки вон ветер слушать умеют, кентавры — небо читать (да у этих коняг и самых настоящих магов полно), эльфы — те говорят с растениями, ну а мы — с землей и камнем.

Олово? Нет, господин Светодар, нет у нас олова ни крошечки. Ещё минувшей зимой, в аккурат посреди сеченя, всё до крошечки оловянная чума съела. Да и то — морозный выдался сечень, лютый. А олово нам, господин Светодар, без особой надобности, не используем мы его почти.

Госпожа Веслава, я вас вот о чем попросить хочу: как уезжать будете — последите, чтобы эти клятые девчонки, ну, Кадри с Юкой, за вами не увязались! Шалые они у нас, глупые ещё. Вот скоро вырастут, в возраст войдут, образумятся, остепенятся — тогда уж и сами ни ногой из дома не шагнут. Станут, дай-то Великий Мастер, как все.

— Да, госпожа Веслава, вы правильно нас поняли. Благородное племя кентавров не станет воевать вместе с людьми. Нежить? Мы справляемся, благодарю вас. Нет, наши чародеи не нуждаются в чужой помощи, чтобы поквитаться с человеческим колдуном. Где находится его занорыш? Ну, это, пожалуй, мы вам можем сообщить — в виде любезности, всё-таки мы несем некоторую ответственность за вашу жизнь. Но сможете ли вы правильно воспользоваться переданными вам знаниями? Ах, ваш супруг — чародей? Хм-мм… ну, даже не знаю…. Магическое венчание, ритуал мага и медиума? Что ж, пожалуй, вы нас убедили. Но это всё, чем мы можем вам помочь.

— И напрасно ты, синеглазая, не захотела в Ирлер ехать. Я-то там ещё нескоро буду, а вам бы с нашим князем встретиться не помешало. Самому Ирлеру-то нежить, ясен день, не страшна, там стены такие, такие…. А уж сколько амулетов и заклинаний наши шаманы в них вмуровали! Но вот кочевники в своих становьях страдают, особенно от умертвий разных. Мы же ветер слушать умеем, а вовсе не землю, из которой эти мертвяки поднимаются. Так что, может, вы с князем нашим о чем-нибудь и сговорились бы…. Ладно, я понял, что вы в Ирлер не поспеваете. Жаль…. Так вы сейчас к горным гномам направляетесь? А, ну-ну… удачи! Она вам пригодится.

— Слав, а Слав, проснись! Просыпайся, я тебе говорю! Ну, открывай глазки. И этого, мужа своего, буди. У нас гость. Да проснитесь же вы, маги несчастные! Он же через ваш охранный контур пройти не может! Да и я не могу…

На ночь Дар и Зоран накрыли давшую нам приют полянку каким-то мудреным куполом, который не только не пускал к нам непрошенных гостей, но и неплохо удерживал тепло согревающего нас костра. Эти чары являлись какой-то новой разработкой Зорана и пришлись посреди заснеженного леса очень кстати. Я тут же возжелала их разучить и разучивала до тех пор, пока хмурый чародей не попросил меня уже наконец успокоиться, свернуть свою антиобщественную деятельность и не мешать готовить место стоянки к ночлегу.

Ну никак это заклинание не желало у меня получаться! Пришлось оставить бесплодные попытки и заняться ужином — варить кашу. Правда, на сей раз без меда…

Охранно-тепловые чары обладали одним неприятным свойством: раз покинув пределы контура, назад уже просто так не вернешься. Те есть, захочешь ночью в кустики сбегать — либо расталкивай мага, владеющего этим заклинанием, либо дожидайся рассвета на морозе. Взвар из сушеных ягод и листьев мне всегда хорошо удавался (мои спутники, почитай, четыре полных котелка за ужином выхлебали!), а дураков в нашей компании не было, так что Дару пришлось просыпаться три раза, а Зорану — так и вовсе добрых полдюжины. Ратники явно стеснялись будить брата своего воеводы.

Судя по всему, Аллардиэль об этом благополучно позабыл и теперь обиженно топтался на опушке. Да, но что это у нас за гость такой, и откуда он тут, в лесу, взялся?!

Сонно щурясь, я приподнялась на локте и в неярком свете костра рядом со стройным высоким эльфом увидала невысокую, совершенно квадратную фигуру. Охнув, я затормошила сладко посапывающего Дара.

Унгор из клана Гот-а-Трогг оказался по-гномьи коренаст, широкоплеч, бородат, курнос и круглоглаз. Что и не удивительно: ведь он был гномом. Из тех самых горных гномов, которые накануне не только наотрез отказались с нами разговаривать, но и не разрешили даже шагу ступить на земли своего народа.

А нечего проклятым людям делать рядом с благородными гномами! Ах, с вами природный оборотень? И даже эльф? И вы идете из земель старших народов? Что ж, тем хуже для них всех. Горные гномы ни за что не потерпят подобного унижения. И никакие кентавры или эльфы им не указ. Вы ещё о лесных гномах вспомните! Мало ли, до какой глупости могут докатиться некоторые, не помнящие законов и традиций. И уж конечно умные горные гномы ни в коем случае не станут ни о чем разговаривать с чужаками, которые, если им жизнь дорога, пусть даже к ним и близко не суются! Нет, и о нежити не станут. И о колдуне. И об олове. И о колоколах. Какие такие колокола? Ничего не знаем. Это ваши проблемы — вот с ними сами и разбирайтесь! И вообще — радуйтесь, радуйтесь, что живыми ушли. Вот!

Словом, дальше настаивать на встрече с упертым горным народцем не имело смысла. Их сторожевой отряд — не менее пяти дюжин суровых, до зубов вооруженных бородачей — произвел на нас серьезное впечатление. Князь Гордята — так тот, даже не раздумывая, приказал своим витязям немедленно построиться в боевой порядок и приготовиться к битве. Правда, если бы не маги, шансов у людей было бы маловато. В случае чего, воинственные пузатые коротышки взяли бы их числом. Хотя, думаю, и уменья гномам было не занимать — уж больно уверенно и привычно смотрелись в их руках самострелы и мечи. Впрочем, присутствие среди людей трех чародеев, многозначительно поигрывающих огненными шарами, вернуло бородачам некоторую толику благоразумия, и они предпочли ограничиться словесным запретом на наш въезд в их земли.

Словом, послали, причем от всей души! Гордяту вон потом пришлось долго убеждать в том, что его княжью честь мы, несомненно, можем поднять оттуда, куда ее так не по-хорошему уронили гномы, но сделать это возможно, лишь спалив тут всё дочиста. А гномы, надо заметить — это вовсе не змеевихи, а самый настоящий старший магический народ, да к тому же они и впрямь находятся на своих собственных исконных землях, куда в праве никого не пускать. Так-то!

В общем, пришлось моему деверю вспомнить о здравом смысле и дипломатии, да запрятать свои рассуждения и обиды поглубже… в карман!

И вот теперь, откуда ни возьмись, к нашему костру посреди ночи выходит самый настоящий горный гном. А рядом с ним — чем-то здорово смущенный эльф, мой друг.

— Это Унгор, — неловко представил он своего спутника, который совершенно спокойно стоял бок обок с Аллардиэлем и разглядывал нас. — Унгор Гот-а-Трогг, мой старинный приятель. Он хочет нам всем рассказать что-то важное, и это "что-то" не терпит до утра.

— Да, собственно, уже почти утро, — пожал плечами невозмутимый Унгор, бросая на землю туго набитую походную торбу. Голос у гнома был мягкий, приятный, немного сиплый. Смотрел он на нас всех — даже на настороженных ратников, которые, не таясь, достали свои мечи, — довольно доброжелательно. Встретившись же взглядом со мною, Унгор неожиданно подмигнул мне своим круглым глазом. Я неуверенно улыбнулась в ответ.

— Ты давай, рассказывай, нечего тут глазки строить, — буркнул Аллардиэль.

Гном кивнул.

— У меня для вас есть три вести. Первая: вам надо отсюда срочно уходить. Наши верховные старейшины всё-таки решили с вами побеседовать — правда, не совсем так, как беседуют с послами. С рассветом по вашим следам отправятся стражники — примерно две сотни хорошо вооруженных и обученных гномов. Старейшины сочли, что даже маги не смогут противостоять такому отряду.

— Смогут, — недобро усмехаясь, пообещал Дар.

— Да? — приподнял бровки гном. — Что ж, тогда можете не спешить. Если, конечно, желаете подраться. Это будет интересная битва.

— Не думаю, — Зоран и всегда был мрачен, а тут ещё такая побудка! — Скорее, это будет побоище. В смысле, избиение гномов. Нам очень жаль.

— Даже так? Тогда, может, вам тем более стоит уйти.

Ещё как стоит! Не хватало ещё устроить тут бойню — кто бы ни был ее зачинщиком! Я подхватилась и быстро начала заталкивать в чересседельные сумки вытащенные на ночь вещи. Скорее, скорее…. Так, теперь котелки.

— Ага, прям щас! — а это уж Степка, ещё более сонный и недовольный, чем Зоран. — Вот разом все бросим и побежим прятаться от кучки гномиков!

Унгар лишь молча покосился на взъерошенного кошака. Хм-м, а молодец парень, до сих пор мало кто смог похвастаться такой выдержкой. Степка раздраженно прижал уши и зашипел — этот паршивец давно привык, что говорящего кота все боятся и относятся к его нескромной персоне с должным трепетом и уважением. А тут такой облом! Даже не ойкнул, гад бородатый!

Словом, гнома я зауважала.

— Унгор, ты хочешь взвару? — в посудине плескалось ещё довольно много духовитой жидкости.

— Не откажусь, — благодарно кивнул коротышка и тут же с жадностью выхлебал полкотелка напитка. Ратники продолжали напряженно следить за гномом, будто ожидали, что вдруг он — раз! — и превратится в великана. — Так вот, — тем временем продолжил Унгор, вытирая влажные усы, — раз вы уже почти готовы тронуться в путь, — он обвел насмешливым взглядом место нашего привала, заваленное запасным оружием, конской сбруей, раскрытыми сумками и сушащимися сапогами — то у меня есть для вас ещё кое-что. Аллардиэль, друг, где те узлы, что я тебе дал?

Узлов оказалось два, причем довольно тяжелых. Гном по очереди принял их из рук напряженно сопящего Ала и аккуратно примостил их перед собой. Внутри что-то тихонько гукнуло и будто бы протяжно вздохнуло. Неожиданно стоящий рядом со мною Дар подобрался, словно для прыжка. Я удивленно подняла глаза и едва не ойкнула: мой чародей смотрел на несвежие, туго опутанные бечевкой тряпки так, словно под ними он ожидал увидеть сокрытый кладезь человеческой премудрости. Легендарный "камень познания", к примеру!

Между тем Унгор принялся развязывать удерживающие дерюгу веревки. Однако замотано оказалось на совесть — просто отлично замотано. Гном подергал бечеву и так, и сяк, потом перевернул сверток (внутри что-то снова загудело, заставив Дара нетерпеливо дернуться и сжать мой локоть) и попытался сладить с путами уже с другой стороны. Дудки! Веревка стояла насмерть. Тогда Унгор что-то пробормотал сквозь зубы — явно какое-то гномье ругательство, сделал решительное лицо, вцепился крепкими пальцами в складки ткани и резко дернул в разные стороны. С противным треском плотная дерюга разъехалась, обнажив часть какого-то темного предмета неправильной формы.

— Ох, и ничего ж себе! — выдохнул стоящий за моей спиной Зоран. А Дар, выпустив мою руку, шагнул вперед и вдруг быстро опустился на колени рядом с гномом, продолжающим сражаться с неуступчивой упаковкой. Чародей аккуратно отодвинул нашего гостя в сторону, а затем его длинные пальцы принялись легко порхать по поверхности странного свертка. Там, где он прикасался, ткань начинала покрываться тусклыми искрами, а затем осыпалась серым пеплом.

Мы дружно ахнули. Даже Гордята и его ратники не сумели скрыть своего изумления.

— Я им языки тряпкой обмотал, — смущенно сказал Унгор и пояснил: — Нет, ну а как иначе я бы их смог наверх вынести, мимо стражников-то? А никак!

На земле, на слое сухой иглицы, лежал совсем небольшой темный колокол идеально правильной формы. Его поверхность была густо покрыта узорами и древними рунами, едва различимыми в свете костра.

— Это работа Тешена, — негромко, ни к кому специально не обращаясь, сказал Дар, ласково поглаживая колокол. — Руку наставника я ни с чем не спутаю.

Во втором узле находился ещё один звон, чуть не вдвое больше первого, такой же темный, но почти совсем гладкий, с простым узором, идущим по самому краю. Две переплетенные между собою буквы М и Б указывали на то, что колокол был отлит в нашем Чернолесье, в Мутных Бродах. Присев на корточки, я приложила ладонь к его вогнутому боку. Привет из далекого дома…

Тем временем Дар, не выпуская из рук довольно заурчавший колокол, поднялся на ноги и обернулся к внимательно наблюдающему за ним гному.

— Унгор Гот-а-Трогг, у меня не хватает слов, чтобы выразить тебе свою признательность. Ты принес то, что вот уже который месяц разыскивают все чародеи Синедолии. Трудно представить, сколько жизней нам удастся спасти с помощью вот этих двух звонов! Скажи, как мы можем тебя отблагодарить?

Гном пожал широкими, затянутыми в кожу плечами:

— Если бы я знал, что эти колокола — такая для вас драгоценность, то прихватил бы ещё один. Вот больше бы уже не унес.

— Постой-ка, — удивился Зоран, — ты что же, хочешь сказать, что у вас, гномов, их много?!

— Целая пещера, — флегматично сообщил Унгор, насладился видом наших ошеломленных лиц и добавил: — Наши разведчики ещё в конце весны, исследуя новые, прежде неизвестные глубинные тоннели, наткнулись на обширное подземелье, где были свалены сотни и сотни колоколов. Откуда они там взялись, как туда попали — только Великий Мастер ведает. Гномам колокола не нужны, даже опасны — мы живем под землей, и порой от их звука горная порода начинает осыпаться. Так вот, несколько звонов наши мастера забрали и часть из них на пробу переплавили, однако особой ценности этот металл для нас не представляет. Поэтому остальные колокола оставили лежать там, где их нашли — до тех пор, пока гномы не решат, что с ними делать.

— Вот они где объявились, наши звоны, — задумчиво протянул Зоран.

— Люди с удовольствием выкупили бы их, — значительно произнес князь Гордята.

— Гномам не нужны деньги, — спокойно ответил Унгор. — Скалистые Горы очень богаты.

— А еда? Древесина? Ткани? — деловито уточнил мой деверь, почувствовавший себя на знакомом поле.

Коротышка покачал головой.

— Горные гномы ни за что на свете не станут торговать с людьми.

— А с эльфами? — быстро спросил сообразительный Радош. — Эльфам продадут?

— Старшина встретившегося вам отряда стражи уже сообщил старейшинам, что среди вас есть эльф, как, впрочем, и то, что люди интересуются оловом и разыскивают некие пропавшие колокола. Горные гномы очень недоверчивы и злопамятны. Теперь они не продадут ни единого звона ни эльфам, ни оркам, ни кентаврам — никому. И олова не продадут, хотя у них его и полно.

— А горные гномы не боятся, что люди могут забрать принадлежащее им силой? — вдруг очень вкрадчиво поинтересовался Гордята. Похоже, ему здорово не понравились последние слова нашего гостя. По крайней мере, его широкие брови съехались в одну неровную линию, шевелящуюся, словно огромная волосатая гусеница.

Я испуганно сжалась. Ну, Гордята, ну, Дивеин сын! Это и есть твоя знаменитая прямота?! Радош укоризненно покрутил головой. Ратники слаженно качнулись к своему князю. Ал удивленно хлопнул глазами и обиженно уставился на Гордяту.

Унгор, умница, даже глазом не моргнул.

— Да не особо, — спокойно ответил он, морща свой короткий нос. — Под землей нас даже ваши маги не достанут.

— Слушай, а ты сам-то понял, что сейчас сказал? — холодно поинтересовался у брата Дар. — Взять свои слова назад не хочешь? Ну, пока наш гость не принял их на свой счет?

К моему изумлению, Гордята немного посопел, посопел, а затем, слегка поклонившись гному, буркнул:

— Согласен. Не стоило мне этого говорить. Прошу не держать зла. Да вот ведь глупость-то какая! Пока из Западных Гор караван с оловянной рудой придет, да пока наши мастера колоколов наделают взамен украденных — это ж сколько времени пройдет, да сколько людей от зубов нежити погибнет! — и Унгору, с досадой: — Не для красоты ведь нам эти колокола-то нужны, не для благозвучия. Нежить их звона на дух не выносит, вот так! А её нынче в Синедолии тьма-тьмущая.

— Не обижайся, Унгор, — мягко попросил Дар. — Для нас это и впрямь больная тема. Ты вот лучше скажи, откуда тебе стало известно, что мы разыскиваем колокола?

— Подслушал, — совершенно невозмутимо сообщил он. Похоже, выходка Гордяты его ничуть не задела, а собственные действия не смутили. — Сперва здесь подслушал, в лесу, когда вы разговаривали с Доргаром — ну, со старшиной наших стражников. И мне стало очень интересно, что делает среди людей мой старый друг Аллардиэль. Но для начала я решил узнать, что же надумают старейшины. Может, наконец-то перестанут прятаться по норам? Это ведь только Доргар со своими стражниками обязан гнать всех чужаков прочь.

Наши старейшины и впрямь сочли, что с вами стоит побеседовать. А затем по-быстрому казнить, чтобы вы, упаси Великий Мастер, ещё раз в наши земли не заявились. А я это услышал — там, в стене зала, где заседает совет старейшин горных гномов, проходит такая неприметная, но очень удачная трещина; лет восемь тому назад я чисто случайно на нее наткнулся. Словом, повезло: наши старейшины последнее время повадились секретничать, а я люблю быть в курсе дел.

Ну, так вот: я решил, что услышанное мне совсем не нравится! Забрал два колокола и пошел за вами. Надоело мне под землей сидеть. Я ведь, как и Аллардиэль, охотник. Жаль, я поздно вышел на ваш след — можно было бы обойтись куда меньшим шумом. А теперь мне назад возвращаться не стоит — боюсь, кое-кто заметил, как я те колокола выносил. Да и не хочу я обратно. С вами теперь пойду, тоже стану на нежить охотиться. Аллардиэль уже успел мне кое-что рассказать. Думаю, если он идет — почему бы и мне не пойти?

Я во все глаза смотрела на невозмутимого гнома. Унгор не спрашивал нашего согласия — он просто ставил нас в известность и был совершенно уверен в собственном решении. Ал, напротив, выглядел очень смущенным — интересно, что он успел наболтать про нас своему "старинному приятелю"?

А, собственно, почему бы гному не отправиться вместе с нами? Тем более что он — опытный охотник, да к тому же, как и любой гном, должен уметь слушать землю и камень!

Похоже, не одна я так подумала.

— Это будет большая честь для нас, Унгор, — очень серьезно сказал Дар, всё ещё нянчащий на руках свой ненаглядный колокол.

— Согласен, — немного подумав, решил Гордята. Зоран молча кивнул, а Радош, широко улыбнувшись, протянул гному руку, которую тот осторожно пожал. Ой, а я-то что застыла?

— Унгор! — я решительно оттерла в сторонку ухмыльнувшегося кицунэ. — Спасибо, что пришел к нам и что принес колокола. Ты даже не представляешь, насколько это для нас важно и как я тебе благодарна. Здорово, что ты теперь с нами! У меня, как и у моего мужа, тоже не хватает слов, чтобы выразить тебе свою признательность. Но я все-таки попробую! — С этими словами я положила руки на широкие плечи гнома, немного нагнулась (он мне едва доставал до плеча) и поцеловала его в тугую гладкую щеку.

"Ух, ты!", с легким оттенком зависти выдохнули ратники. Дар негромко хмыкнул. Гном же решил не теряться и ковать железо, пока горячо. Довольно блеснув круглыми глазами, он привстал на цыпочки и громко чмокнул меня в ответ.

— Вот ведь как! — ревниво протянул Ал. — А меня брать нипочем не хотела! Чуть в драку не полезла! Несправедливо…

— Не горюй! — покосился на приятеля Унгор, явно примериваясь, чтобы ещё разок приложиться к моей щеке. — Зато ты выиграл спор.

— Какой ещё спор? — сделав шаг назад, я с подозрением уставилась на Ала. Тот покраснел так, что это стало заметно даже при свете костра. Гном же, ничуть не смущаясь, охотно пояснил:

— А это он, узнав, что я пришел не с пустыми руками, сказал, что я молодец, и за вот эти самые колокола кое-кто, а точнее — одна красивая девушка, меня расцелует. А я ему ответил, что за такую ерунду меня даже никто не ущипнет. А он возразил… ну, словом, мы поспорили. Он выиграл… Аллардиэль, лови!

— Ну, ты и трепло! — под общий смех с негодованием протянул багровый от смущения эльф. Однако брошенную гномом монету он поймал налету. А тем временем Унгор хитро усмехнулся и сделал шажок в мою сторону. Ох, похоже, нашему гномику понравилось проигрывать…

— Добро пожаловать в компанию отчаянных самоубийц! — я едва успела подхватить запрыгнувшего мне на руки Степана. Голос у кота был ласковый-преласковый, просто медовый — его он обычно приберегает для самых изощренных гадостей. А Степка, между тем, продолжил: — Мы, конечно, тут все — большие храбрецы, отъявленные головорезы и пуще всего на свете любим щелкать смерть по носу. Но ты, судя по всему, станешь у нас главным!

— Это ещё почему? — гном с любопытством уставился на кота. Не похоже, чтобы говорящий зверек внушал нашему новому приятелю серьезные опасения, однако что-то такое он почувствовал и едва заметно насторожился.

— Ну а как же? — уже не скрывая издевки, мурлыкнул Степан. — Ведь только тот, кому не терпится расстаться с жизнью поскорее и помучительнее, смеет приставать к моей хозяйке! — кот демонстративно мазнул ухом по моей груди, а затем распушил шерсть и грозно рявкнул: — Лично горло перегрызу! Ме-е-едленно так грызть буду! — и, потянувшись к лицу остолбеневшего гнома, припечатал: — Запомни, длиннобородый: у моей хозяйки, между прочим, для всяких там нежностей есть законный муж и любимый я!

И торжествующе покосился на Дара.

Не знаю, кому как, но Алу Степкина выходка пришлась по душе. Глядя на прибалдевшего гнома, эльф явно почувствовал себя хотя бы немного отмщенным и довольно осклабился.

Напрасно он это сделал. Такую подставу мой котик ни за что не пропустит.

— А некоторых ушастых развратников это тоже касается, — сварливо тявкнул Степан, сверля своими желтыми глазищами ухмыляющегося эльфа. Тот мигом опомнился и сделал серьезное лицо. Ал давно усвоил, что связываться с языкастым кошаком себе дороже.

— Ничего, Унгор, — похлопал гнома по плечу Дар, — скоро привыкнешь. Я ведь как-то привык.

Вход в гигантскую кротовину, проложенную Тешеном сквозь Восточные Горы, находился от нас в двух днях пути, за вонючим незамерзающим болотом, которое мы собирались обогнуть по широкой дуге. Это расстояние нам предстояло преодолеть самим, без всякой магии, поскольку для переброски нашего разросшегося отряда Дару с Зораном могли понадобиться все их силы. Однако теперь, когда мы знали, что по нашему следу идут две сотни решительно настроенных гномов, ещё одна ночевка в лесу представлялась нам делом сомнительным и очень рискованным. Любая остановка могла привести нас к тому, что выносливые бородачи, знающие окрест своих земель все ходы-выходы, сумеют нас нагнать. И тогда не миновать драки. Конечно, три чародея (даже два с довольно бестолковой половинкой) легко размажут преследователей по земле, однако мы вовсе не желали становиться причиной гибели тех, к кому сами же и пришли с предложением мира. Встречи с воинственными гномами следовало избежать любой ценой.

Вот тут-то мы возблагодарили Богов, что теперь с нами шел Унгор. Опытный охотник как свои пять пальцев знал здешние места. Только благодаря ему дорога сократилась более чем вполовину: вместо того, чтобы огибать болото с запада, гном уверенно взял к востоку и провел нас совершенно неприметной тропой через топь. Ненадежная опора опасно прогибалась под весом наших лошадей, которых мы вели в поводу; время от времени то справа, то слева на поверхности трясины вздувались огромные коричневые пузыри, которые затем лопались со зловещим чавканьем, испуская при этом отвратительный смрад. Однако наш проводник вел нас от кочки к кочке, от вешки к вешке. Риск оказался вполне оправдан. Когда мы ступили на твердую почву и с облегчением перевели дух, выяснилось, что до места входа в кротовину осталось не больше полудюжины верст.

Жаль только, стражники тоже знали эту дорогу. И хорошо читали следы. А, кроме того, их не задерживали лошади.

Надо сказать, гномы повсюду передвигались исключительно пешком. Да оно и понятно — ну какие, скажите на милость, из коротышек наездники? На козах им, что ли, скакать? А самое главное, где? В подземельях?

Однако короткие крепкие ноги несли своих хозяев удивительно резво, да и выносливости гномов можно было только позавидовать. С самого начала Унгор наотрез отказался ехать верхом на моей Айрат либо подсаживаться к кому-либо из ратников. И, похоже, он знал, что делал. Кони с трудом пробирались через густой подлесок, в то время как наш новый друг неутомимо шагал вперед. На его круглом лице читалась откровенное и презрительное недоумение: ну зачем вообще нужны эти никчемные животные, из-за которых нам то и дело приходилось терять время, огибая завалы и буреломы. А тропа через болото? Даже странно, что ни одна из этих шумных нервных тварей не канула в трясину!

У наших преследователей такой обузы не было. Даже в полном боевом облачении гномы двигались довольно быстро, так что, не успели мы порадоваться твердой земле под ногами, как легкое сторожевое заклинание, которое следовало за нами всего в какой-то полуверсте, просигналило: у нас незваные гости!

— Не успели, — обреченно пробормотал побледневший Унгор. Встреча со стражниками нравилась ему ещё меньше, чем нам. Я сочувственно вздохнула: для бедняги куда ни кинь — всюду клин. Гномы ли нас скрутят — ему крышка, причем чугунная и для гроба, бородачи не простят предателя. Мы ли возьмем верх — погибнут его соплеменники, а ему, Унгору, придется стоять и смотреть, как заклинания чужаков убивают таких, как он.

— Демона с два! — рявкнул Дар, сбрасывая со спины Айрат поклажу. — Славка, давай сюда, живо! Радош, не стой столбом! Гордята, скорее!

Бывалому князю и его ратникам, да и всем остальным, два раза можно было не повторять. Да мы и сами сообразили, что по здешнему редколесью пешим гномам нипочем не угнаться за всадниками, даже если кони утомлены долгим нелегким переходом (стражники, к слову, тоже целый день не на лавке лежали!) Миг, другой — и все оказались в седлах. Все, кроме растерянно озирающегося гнома.

Его круглые глаза смотрели на нас сперва с удивлением, потом с недоверием, а затем и с обидой. Он тоже понял, что через миг лошади сорвутся в галоп, и преследователи останутся с пустыми руками. Впрочем, не совсем с пустыми: кое-кто не умел ездить верхом. Так что, без добычи стражники не вернутся. Что ж, гном-предатель — это, конечно, не совсем то, за чем их посылали, но всё лучше, чем ничего.

Рядом со мною злобно зашипел Ал. Я решительно натянула повод, заставив Айрат недовольно заплясать на месте. Не знаю, что там себе думают великие политики Дар и Гордята, но я с ними точно не собиралась соглашаться. Крошечная змейка в моей груди обрадованно завозилась. Она тоже предпочитала сразиться с целой толпой гномов, нежели оставить им на растерзание одного Унгора. Все равно в этом случае ей от него ничего не перепадет, а вот уж в драке…

— Сдурели, оба?! — изменившимся голосом прорычал Дар. — А ну, вперед!

Щелкнув пальцами, он заставил Айрат вздрогнуть, как от удара хлыстом, слегка осесть на задние ноги, наплевать на повод и удила и рвануть вслед за метнувшимся перед ее носом жеребцом Ала. В последний момент я успела увидеть, как Дар, свесившись с седла, подхватывает коренастого Унгора, будто тот не тяжелее овцы, и забрасывает его, словно всё ту же овцу, прямо перед собой на спину своего могучего Пилигрима, животом вниз, по… поясницей кверху. Не обращая внимания на возмущенный вопль гнома, чьи руки и ноги беспомощно повисли по обе стороны коня, мой чародей толкнул Пилигрима пятками, послав того с места в галоп. Конечности Унгора, которого Дар крепко держал за куртку, беспорядочно замотались в воздухе в такт движениям жеребца. Со стороны это выглядело так, словно у него выросли крылья, правда очень маленькие. Коротенькие такие крылышки.

Даже с двойной ношей Пилигрим быстро догнал несущуюся во весь опор Айрат.

— А ну-ка, не отставай, не отставай, — услышала я рядом с собою совершенно спокойный голос Дара. — Эй, Славка, ты это что?! Прекрати немедленно! Ты меня слышишь?

Я лишь помотала головой. Меня душил самый что ни на есть черный стыд и отчаянное презрение к себе самой. Да как я только посмела хоть на один миг заподозрить своего любимого чародея в том, что он надумал бросить несчастного Унгора на растерзание его мстительным сородичам?! Откуда во мне взялось столько зазнайства и высокомерия? С чего это я вдруг решила, что все вокруг — негодяи и себялюбцы, готовые ради спасения собственной шкуры пойти на подлость, и лишь одна я такая хорошая и замечательная? Тупица, бестолочь! Гусыня безмозглая!

— Прости меня, — выдавила я, глотая слезы, — прости, пожалуйста! Я не стою даже кончика твоего мизинца! — и, бросив повод, закрыла лицо руками. Айрат, почувствовав свободу, с удвоенной скоростью замолотила копытами. Умный Пилигрим тоже наддал.

— Слышь, друг, — вдруг раздался сипловатый голос Унгора. Гном уже давно перестал вопить и теперь с интересом разглядывал зареванную до ушей меня. Смотреть ему было неудобно: приходилось сильно выворачиваться и тянуть шею; однако трудности его не останавливали. — Ты бы повод ее кобылы подобрал, что ли! Тут повсюду камней порядочно. Если лошадь споткнется, что запросто, то искать тебе, друг, другую жену. А это хлопотно.

Усмехнувшись, Дар заставил Пилигрима обогнать Айрат где-то на полкорпуса и спокойно, одним пальцем, подцепил болтающийся ремешок. Вроде даже и не потянул, однако кобыла тут же прижала ушки и покорно замедлила бег.

— Может, всё-таки, возьмешь повод сама? — как ни в чем не бывало, словно мы не неслись по редколесью во весь опор, а неторопливо трусили по широкой наезженной дороге, поинтересовался чародей. — Не то мне не очень удобно держать — боюсь, кони Унгора помнут. Унгор, ты ещё немного потерпишь? Нам вон к той черной скале.

— Клык Упыря, — прохрипел гном, — говорю, скала так называется — Клык Упыря. Потерплю, что ж не потерпеть? Особенно, учитывая, что выбор у меня невелик.

Мы продолжали скакать в паре шагов друг от друга. Усилием воли я сумела затолкать поглубже едва не подхватившую меня истерику, приняла повод и даже намекнула Айрат, что вообще-то, я ее хозяйка, а вовсе не наоборот. Кобыла недоверчиво фыркнула, но, покосившись на Дара, решила проявить благоразумие и оставить обсуждение этого вопроса на потом. Я старательно смотрела прямо между ее ушами.

— Слушай, а может, ты объяснишь, что это с тобою было? — невозмутимо спросил Дар. — Не то мы с Унгором чего-то недопоняли.

— Точно, недопоняли, — хрюкнул гном, безуспешно пытаясь приладиться поудобнее. — Ты чего ревела-то?

Мои щеки снова предательски вспыхнули. Я беспомощно посмотрела по сторонам. Вот бы сейчас провалиться сквозь землю! Пусть даже и в Преисподнюю. Говорят, там есть такое особое место, куда после смерти попадают зазнайки, хвастуны и чистоплюи. И ещё одно — для непроходимых тупиц. Хм… так что же, мне там придется надвое разорваться?!!

Но нет. Земля даже и не думала разверзаться подо мною. Я осторожно покосилась влево. На меня с искренним любопытством взирали две пары глаз: длинные, серебристо-серые и круглые, карие, с редкими ресничками. Даже Пилигрим, похоже, навострил уши.

Я обреченно вздохнула. Представляю, как сейчас рассердится и обидится Дар, причем вполне заслуженно! Однако я всегда считала трусость не менее страшным пороком, чем равнодушие.

— Прости меня, пожалуйста, — покаянно проговорила я, отворачиваясь, чтобы не видеть любимого лица. — Я такая дура! — "Самокритично, очень самокритично!", с одобрением кивнул гном. — Понимаешь, мне на какой-то миг показалось, что вы не сможете взять с собою Унгора…

— То есть, — поднял брови чародей, — ты подумала, что мы собрались его бросить, и немедленно решила остаться и защитить его?

Я жалко кивнула. Ну, вот…

Вдруг Дар и Унгор хором рассмеялись — гном довольно-таки придушенно, но вроде бы даже с некоторым оттенком уважения. Я с опаской посмотрела на веселящихся мужчин.

— Вот ведь какая у меня жена! — с удовольствием поведал гному чародей. — Её даже собственный кот прозвал знаешь как? "Не проходите мимо"!

— Да, хорошая у тебя жена, парень, — просипел Унгор. — Мне-то, если уж совсем честно, тоже на какой-то очень неприятный миг померещилось нечто похожее.

— Эх вы, умники, — хмыкнул Дар. — И эльф этот ваш заполошный точно такой же.

— Ты что же, — виновато пискнула я, — совсем не сердишься?

Мой муж улыбнулся.

— На тебя — нет. Я отлично помню, что женился на сумасшедшей. На гнома с эльфом — тем более не сержусь. Думаю, они даже не подозревают, что чародей, практикующий светлую магию, не имеет права творить осознанные подлости. А иначе недолго променять свет на тьму.

— Что же мы, совсем уж такие серые? — обиженно пробубнил Унгор. — Всё мы подозреваем. Да только ты, друг, не обижайся, но я тебя сегодня впервые увидал.

Я отчаянно помотала головой.

— Дар, всё верно, они тебя совсем не знают! Но я, какое право имела я настолько усомниться в тебе?!!

— Да разве ты усомнилась? Не-е-ет, во мне ты ничуть не усомнилась, — посмеиваясь, "успокоил" меня мой чародей. — Ты даже и подумать-то ни о чем не успела! У тебя ж, моя хорошая, всегда сердце впереди головы скачет, причем чаще всего — не разбирая дороги. Увидала подходящий для спасения объект — и вперед, спасайся, кто может!

Жаркий румянец снова пополз по моим щекам. О, Боги Пресветлые!

— Дар, мне так стыдно…

— Не надо, моя любимая гусыня, тут нечего стыдиться. Было бы гораздо печальнее, если бы ты умела расчетливо прикидывать, стоит сделать доброе дело или на этот раз и так сойдет.

— Кхе-кхе, — послышался голос обреченно болтающегося гнома, — конечно, не хочется мешать вашей трогательной беседе, но Клык Упыря — вот он.

Упорные гномы преследовали нас до последнего. Однако вход в кротовину сомкнулся за спиной удерживающего её Дара гораздо раньше, чем передовой отряд горного народа приблизился к подножью черной скалы хотя бы на расстояние выстрела. Думаю, гномы даже не поняли, куда мы исчезли. Правда, осторожный Зоран все-таки настоял на том, чтобы сразу открыть ещё одну кротовину и убраться подальше от гор — так, на всякий случай.

И вот теперь — дождь, дождь. Усталые кони покорно месят раскисшую землю, усталые всадники тщетно высматривают впереди хоть какой-нибудь намек на близкое жильё. Короткие осенние сумерки давно превратились в непроглядную тьму, которую факелы лишь делают гуще, и нас ведет только поисковое заклинание.

Дар давным-давно снова перетащил меня к себе в седло. Унгору, наотрез отказавшемуся ехать на моей Айрат, всё-таки пришлось взгромоздиться на коня позади одного из ратников. Коротконогому гному было очень неудобно сидеть на широкой спине рослого жеребца, так что его страдальческие гримасы уступали только перекошенной морде животного, которому выпало "счастье" помимо законного хозяина везти ещё и чрезвычайно увесистого гнома.

Мерно покачиваясь в кольце надежных рук, я очень скоро начала ощущать, как мои веки тяжелеют, а по телу начинает разливаться предательская истома. Раз или два мне даже померещилась, что мы с Даром снова летим на спине Данары.

— Поспи, малыш, — шепнул мой чародей.

Я упрямо помотала головой и выпрямилась, слепо таращась в окружающую нас темень. Последнее, что мне удалось разглядеть перед тем, как мои глаза захлопнулись, был вынырнувший прямо перед нами сплошной частокол высотой в добрую сажень.