На белом небе всё тусклей Златится горняя лампада, И в доцветании аллей Дрожат зигзаги листопада.

Кружатся нежные листы И не хотят коснуться праха... О, неужели это ты, Всё то же наше чувство страха?

Иль над обманом бытия Творца веленья не звучало, И нет конца и нет начала Тебе, тоскующее я?

В темном пламени свечи Зароившись как живые, Мигом гибнут огневые Брызги в трепетной ночи, Но с мольбою голубые Долго теплятся лучи В темном пламени свечи.

Эх, заснуть бы спозаранья, Да страшат набеги сна, Как безумного желанья Тихий берег умиранья Захлестнувшая волна. Свечка гаснет. Ночь душна... Эх, заснуть бы спозаранья...

Не мерещится ль вам иногда, Когда сумерки ходят по дому, Тут же возле иная среда, Где живем мы совсем по-другому?

С тенью тень там так мягко слилась, Там бывает такая минута, Что лучами незримыми глаз Мы уходим друг в друга как будто.

И движеньем спугнуть этот миг Мы боимся, иль словом нарушить, Точно ухом кто возле приник, Заставляя далекое слушать.

Но едва запылает свеча, Чуткий мир уступает без боя, Лишь из глаз по наклонам луча Тени в пламя сбегут голубое.

Раззолочённые, но чахлые сады С соблазном пурпура на медленных недугах, И солнца поздний пыл в его коротких дугах, Невластный вылиться в душистые плоды.

И желтый шелк ковров, и грубые следы, И понятая ложь последнего свиданья, И парков черные, бездонные пруды, Давно готовые для спелого страданья...

Но сердцу чудится лишь красота утрат, Лишь упоение в завороженной силе; И тех, которые уж лотоса вкусили, Волнует вкрадчивый осенний аромат.

Бывают дни - с землею точно спаян, Так низок свод небесный, так тяжел, Тоска в груди проснулась, как хозяин, И бледный день встает, с похмелья зол,

И целый мир для нас одна темница, Где лишь мечта надломленным крылом О грязный свод упрямо хочет биться, Как нетопырь, в усердии слепом.

Тюремщик - дождь гигантского размера Задумал нас решеткой окружить, И пауков народ немой и серый Под черепа к нам перебрался жить...

И вдруг удар сорвался как безумный, Колокола завыли и гудят, И к облакам проклятья их летят Ватагой злобною и шумной.

И вот... без музыки за серой пеленой Ряды задвигались... Надежда унывает, И над ее поникшей головой Свой черный флаг Мученье развевает...