Последний мой приют — сей пошлый макадам, Где столько лет влачу я старые мозоли В безумных поисках моей пропавшей доли, А голод, как клеврет, за мною по пятам.

Твоих, о Вавилон, вертепов блеск и гам Коробку старую мою не дразнят боле! Душа там скорчилась от голода и боли, И черви бледные гнездятся, верно, там.

Я призрак, зябнущий в зловонии отребий, С которыми сравнял меня завидный жребий, И даже псов бежит передо мной орда;

Я струпьями покрыт, я стар, я гнил, я — парий. Но ухмыляюсь я презрительно, когда Помыслю, что ни с кем не хаживал я в паре.

Я приходил туда, как в заповедный лес: Тринадцать старых ламп, железных и овальных, Там проливали блеск мерцаний погребальных На вековую пыль забвенья и чудес.

Тревоги тайные мой бедный ум гвоздили, Казалось, целый мир заснул иль опустел; Там стали креслами тринадцать мертвых тел. Тринадцать желтых лиц со стен за мной следили.

Оттуда, помню, раз в оконный переплет Я видел лешего причудливый полет, Он извивался весь в усильях бесполезных:

И содрогнулась мысль, почуяв тяжкий плен, И пробили часы тринадцать раз железных Средь запустения проклятых этих стен.

Безмолвие — это душа вещей, Которым тайна их исконная священна, Оно бежит от золота лучей, Но розы вечера зовут его из плена; С ним злоба и тоска безумная забвенна, Оно бальзам моих мучительных ночей, Безмолвие — это душа вещей, Которым тайна их исконная священна. Пускай роз вечера живые горячей, Ему милей приют дубравы сокровенной, Где спутница печальная ночей Подолгу сторожит природы сон священный. Безмолвие — это душа вещей.

Одетый в черное, он бледен был лицом, И речи, как дрова, меж губ его трещали, В его глазах холодный отблеск стали Сменялся иногда зловещим багрецом.

Мы драмы мрачные с ним под вечер читали, Склонялись вместе мы над желтым мертвецом, Высокомерие улыбки и печали Сковали вместе нас таинственным кольцом.

Но это черное и гибкое созданье В конце концов меня приводит в содроганье. «Ты — дьявол», — у меня сложилось на губах.

Он мигом угадал: «Вам Боженька милее, Так до свидания, живите веселее! А дьявол вам дарит Неисцелимый Страх».