Пролог

Коди Коллуэй вошел в церковь через заднюю дверь — никем не замеченный. Его нисколько не удивило, что все скамьи были заняты и в проходах тоже стояли гости. Еще бы — такое событие! Окинув взглядом помещение, он прислонился к стене и, умиротворенно сложив руки на груди, стал наблюдать. Невеста с женихом уже стояли у алтаря. Священник обратился к ним:

— Нежно любящие чада…

Коди облегченно вздохнул. По крайней мере, вовремя поспел к началу главной церемонии. Он рассеянно потрогал узел галстука и убедился, что тот еще там, где ему положено быть. Коди не мог похвастать особой разборчивостью в одежде и по пальцам пересчитал бы все случаи, когда был одет подобным вот образом. Он не сводил глаз с пары, стоявшей перед священником.

Похороны и свадьбы. Почему в этих случаях человек должен быть одет строго по форме? Да, ему, к сожалению, приходилось бывать на похоронах. Конечно, свадьба куда более веская причина, чтобы приискать приличный костюм.

Окинув взглядом толпу участников торжества, он нашел своих родственников. Его самый старший брат, Коул, стоял рядом с женихом и, по всей видимости, выполнял обязанности дружки их брата Камерона.

Жену Коула Эллисон он узнал в группе новобрачной.

В первых рядах, прижав к глазам платочек, стояла тетушка Летиция. Кто бы мог подумать? Неужели под строгой, чопорной наружностью этой женщины бьется доброе сердце?

А зычный голос священника продолжал звучать под гулкими сводами церкви.

Это его семья! Коди старался совладать с чувствами, переполнявшими все его существо. Чуть было не пропустил такое важное событие — свадьбу брата Камерона!

Поскольку он не проявлял ни малейшего интереса ко всему тому, что делалось в роду Коллуэй, то никогда бы не узнал и о предстоящем бракосочетании, а если бы ненароком и услышал, то было бы уже слишком поздно. Об этом ему стало известно сегодня утром, когда он прибыл из Мексики в Макаллен, штат Техас. Все газеты пестрели сообщениями о знаменательном торжестве в семье Коллуэй.

И все же едва не опоздал. Он гнал машину на бешеной скорости, чтобы поскорее попасть на Ранчо Сектора С — родовую усадьбу семьи, — и что же? Тетка и большинство работников уже уехали. Кинулся искать по всему дому и, наконец, нашел костюм, в котором был на свадьбе Коула… Когда же это было? Пять лет назад? Или шесть?

В течение последних нескольких лет он был редким гостем в семье и уж полгода и вовсе ни разу не был дома. Знал, что предстоит много услышать по этому поводу — после свадьбы, конечно.

Коди улыбнулся про себя. Было что-то приятное в возможности предугадать реакцию семьи. Как только родственники начнут перечислять все его неблаговидные поступки, как, например, бесследное исчезновение на многие месяцы, сразу станет ясно, что он действительно возвратился в отчий дом.

Он видел, как Камерон надевает кольцо на палец своей невесты. Стоя рядом с его рослым братом, Джэнин прямо светится, подумал Коди. Помнится, он познакомился с ней прошлой весной, в тот самый уик-энд, что и Камерон. С самого начала между этой парочкой стали проскакивать разрядные искры. Стоит ли удивляться, что дело кончилось свадьбой?

Но вот его глаз уловил какое-то легкое движение рядом с невестой, и причина не замедлила открыться. Маленькое смятение внесла шестилетняя дочка Камерона — в милом платьице с оборками.

От одной мысли, что теперь у Триши будет мама, стало радостно на душе. Видя, с каким обожанием она смотрит на свою бывшую воспитательницу, Коди понял, что малышка очень довольна происходящим.

Слава Богу, Камерон обрел новую любовь! Когда его жена Андреа стала жертвой несчастного случая, это чуть не стоило жизни ему самому. Тогда Коди и Коул были всерьез обеспокоены, что брат никогда не сможет оправиться от постигшего его горя.

По мнению Коди, случившееся не было несчастным случаем. Много лет назад в сходной ситуации погибли его родители. Коди никогда не верил в подобные совпадения.

Многолетние скитания по следам преступников привели его, наконец, на юг, к техасско-мексиканской границе. На этот раз он вернулся домой, чтобы обсудить с Коулом последние находки. О предстоящей свадьбе ему ничего не было известно. Спасибо провидению, что не отложил поездку на другой день.

Коди истосковался по семье гораздо больше, чем даже мог предположить. Осиротев в десять лет, он, в силу необходимости, быстро научился полагаться исключительно на себя и поменьше зависеть от других. Да у него были два старших брата и властная тетка, но он предпочел жить по-своему и вот уже около двадцати лет следует этому правилу. Он понимал, что частично своей независимостью обязан тому ехидному удовольствию, которое испытывал, противодействуя попыткам тетушки Летти повелевать окружающими, владычествовать над ними. В конце концов, такая независимость вошла в привычку… стала образом жизни.

Из своего укрытия Коди наблюдал, как Камерон нежно обнял Джэнин и наклонился, чтобы поцеловать ее. Эта нежность тронула Коди как ничто другое в течение долгого- долгого времени. Братья нашли счастье в отношениях с женщинами, которые получили свое полное воплощение в браке. Можно было позавидовать такой взаимной близости… вот только… он знал, что семейные узы не для него, что очень скоро ему станет душно.

Что устраивало Коула и Камерона, никогда не подойдет для него. Он слишком ценил свою свободу. Тем не менее он полностью разделяет их счастье и всем сердцем заодно с ними. Даже готов на непродолжительное время снова влиться в семью Коллуэй на правах полноправного члена.

Звуки торжественного свадебного марша заполнили церковь. Присутствующие, стоя, наблюдали, как счастливая пара двинулась по приделу в направлении выхода — то есть туда, где находился Коди. Он не был уверен, что привлечет внимание Камерона, но тот быстро вскинул на него глаза.

На губах брата появилась широкая улыбка, а лицо радостно засветилось: мол, приехал-таки… У Коди перехватило дыхание. Что же таится в этом обряде такого, что так волнует людей? Он поднял большой палец в знак одобрения и улыбнулся брату.

К тому времени, когда молодожены, зрители и доброхоты, пришедшие поздравить, покинули церковь, кое для кого из членов семьи укрытие Коди уже не было секретом.

— Дядя Коди! Дядя Коди! Ты пришел, пришел! — верещала Триша, продираясь сквозь узкий боковой проход. Подбежала, налетела вихрем.

Он подхватил ее и был вознагражден — в следующий миг ручонки девочки обвились вокруг его шеи с явным намерением задушить дорогого дядю Коди.

— Ты похожа на принцессу, малышка, — едва справляясь с дыханием, проговорил он.

Малышка разгладила свое платьице.

— Ага, я знаю, — согласилась она тоном, полным удовлетворения, чем немало рассмешила дядю Коди.

Их беседу нарушил глуховатый голос:

— Я рад, что ты смог выбраться именно сегодня, — сказал Коул, протягивая руку.

Но Коди игнорировал этот жест и обнял брата свободной рукой.

— Рад видеть тебя, Коул. И счастлив, что нахожусь сейчас вместе с вами. — И заметил, как кровь прилила к лицу брата. Коул всегда испытывал неудобство при проявлении чувств на глазах публики.

Вокруг них то и дело вспыхивали осветительные лампы. Коди улыбался, думая о возможных надписях к снимкам, которые появятся в завтрашних газетах.

— Я принял все меры, чтобы разыскать тебя, — признался Коул. — У тебя чертовская манера исчезать без следа.

В знак согласия Коди кивнул головой.

— Знаешь, я не собирался отсутствовать так долго, Коул. Последние полгода были просто сумасшедшими. Теперь я располагаю кое-какой информацией, о которой ты определенно захочешь услышать — как только представится случай ненадолго уединиться. — Триша удобно устроилась у дяди на бедре. Глядя на беззаботно снующих людей, Коди заметил: — Эллисон выглядит молодцом. Послушай, при нашей последней встрече ты говорил, что ждешь двойняшек, не так ли?

Триша захлопала в ладоши:

— Да, да, дядя Коди! У Кэти появились два маленьких братика. Их зовут Клинт и Кэйд. У них такие смешные мордашки, и они уже гукают. А один раз я уже держала Клинта на ручках. Коул улыбнулся горделивой улыбкой.

— Мы оставили малышей в Остине на попечении няни, чтобы Эллисон могла больше времени уделять Кэти.

Братья посмотрели туда, где Эллисон беседовала с кем-то из местных жителей. Рядом, вообразив себя всадницей верхом на палочке, резвилась ее маленькая дочурка.

— Сколько им теперь? — поинтересовался Коди.

— Почти три месяца. Появились на свет немножко раньше, но, слава Богу, здоровенькие. — Подняв бровь, он спросил, растягивая слова:

— Ты что, можешь задержаться настолько, чтобы быть представленным им?

Коди ответил на вопрошающий взгляд брата:

— Боюсь, не теперь. Через несколько часов, я должен снова отправиться на юг. Я приехал специально, чтобы повидаться с тобой, но не предполагал, что встретиться придется на свадьбе. — Он поискал глазами Камерона и Джэнин и нашел их на лужайке перед церковью.

— Я так рад, что поспел вовремя. Снова видеть Камерона счастливым стоит затраченных усилий.

— Кстати, а как ты узнал о свадьбе? Коди улыбнулся.

— Может ли семейство Коллуэй хоть шаг ступить в нашем штате, чтобы это прошло мимо газет? Я остановился в Макаллене, чтобы выпить чашечку кофе, случайно взял газету, и вот…

— Значит, ни одно мое письмо так и не дошло до тебя?

Коди покачал головой.

— Мне не нравится это, Коди. Я не собираюсь совать нос в твои дела, но хотя бы могу иметь возможность связаться с тобой в случаях, не терпящих отлагательства, черт возьми?

— Ай-ай-ай, дядя Коул. Не следует говорить такие слова, — сурово осудила Триша.

— Слушаюсь, — с виноватой улыбкой согласился Коул. — Я великодушно извиняюсь, мисс Коллуэй.

— То-то же, и впредь не делайте этого, — сказала она тоном ментора.

Оба рассмеялись над тем, как ловко она передразнила тетю Летти.

— Коди! — Он обернулся на голос и увидел, как Эллисон, подхватив Кэти, торопливо идет ему навстречу. Все головы сразу повернулись в его сторону, и его аж передернуло. Он всегда был равнодушен к тому вниманию, которым публика одаривала семью Коллуэй. Со временем, правда, научился принимать это как нечто неизбежное и внешне ничем не выдавать неудовольствия. Он опустил Тришу на пол, чтобы обнять свою изящную сноху.

— О, Коди! — В ее глазах блестели слезы. — Мы так беспокоились о тебе! Я рада, что ты все же смог приехать. — Она прижалась к его груди. — Ты еще не знаком с Джэнин?

Не выпуская ее из своих объятий, Коди ответил:

— Мы знакомы с того самого уик-энда, что и Камерон, — с прошлой весны. Прекрасно, что у них дошло до свадьбы. Так приятно вновь видеть улыбку на его лице.

Она засмеялась.

— Теперь, Коди, ты у нас один остался холостым. Не волнуйся, мы подыщем тебе подругу жизни!

Изобразив страшный испуг, он покачал головой.

— Никоим образом, Эллисон. Я в восторге оттого, что оба мои брата женаты. Коул вон, похоже, решил заселить всю округу Коллуэями. — При этих словах Эллисон густо покраснела. — А что до меня — неподходящий я для женитьбы человек, — заключил он с улыбкой.

— Пожалуй, ты прав, — глядя ему в лицо, сказала она. — Думаю, что жена захочет видеть тебя немного чаще, чем раз или два в году.

Шепот старшего брата нарушил ход его мыслей:

— Мужайся, братишка, на горизонте тетя Летти. — Все трое обменялись понимающими взглядами.

Коди тяжело вздохнул. Он скорее готов был схватиться с бандой мексиканских головорезов, чем иметь дело с женщиной, которая многие годы руководила им.

Семья. Это говорит о многом. Ты можешь любить ее, воевать с ней, все бросить и уехать… Она может быть равнодушной к тебе или поддержать тебя, как, например, делает сейчас Коул. Он может дать тебе взбучку, но не замедлит прийти на помощь всякий раз, когда кто-либо другой посмеет сделать то же самое.

Семья. Что бы он делал без всех их?

Несколько часов спустя Коди и Коул уединились в кабинете Большого дома. Коди не мог не восхищаться ловким ходом брата, который позволил им незаметно покинуть торжества раньше, чтобы вернуться домой и побеседовать. Сейчас, побросав пиджаки и галстуки, братья сидели за столом, наслаждаясь подарочными сигарами. На столе царственно возвышался хрустальный графин с бурбоном.

— Ну, что там у тебя? — поинтересовался Коул.

Коди какое-то время внимательно разглядывал столбик пепла на конце дорогой сигары, затем перевел взгляд на брата и спросил:

— Имя Энрике Родригес тебе ни о чем не говорит?

— Довольно распространенное имя в этой части страны. Ты это знаешь сам.

— Да, я знаю. Давай-ка обратимся к нашей фамильной истории. Когда наш предок Калеб Коллуэй прибыл в Техас, ему удалось заполучить это ранчо от одного испанского дона, чья семья проживала здесь на протяжении многих поколений.

Коул резко вскинул глаза на брата.

— Семья Родригес.

— Верно.

— Ты считаешь, что существует какая-то связь между всеми этими кражами, несчастными случаями и анонимными угрозами, имевшими место в ряде наших компаний, и этой древней историей?

— Думаю, это вполне возможно. В течение ряда лет я встречался со многими людьми с единственной целью — добраться до истинных причин этих случаев, внешне кажущихся достаточно разрозненными. В результате постепенно вырисовывался психологический портрет некоего лица, полного жгучего отвращения и ненависти ко всем и всему, связанному с именем Коллуэй. Около шести месяцев тому назад мне удалось наконец узнать его имя: Энрике Родригес. Более того, я установил, что он потомок по прямой линии семьи, которая первоначально владела этим ранчо.

— Господь с тобой, Коди! Род Коллуэй живет на этой земле почти сто лет. Как может кто-то все еще таить обиду?

— Энрике, или Кики, как он известен среди своих друзей, похоже, считает семью Коллуэй ответственной за все напасти, что случались с ним с момента рождения. Вся злость и зависть предшествующих поколений перешли к нему с молоком матери. Всякое упоминание о нашей фамилии в прессе только подливало масла в огонь, потому что его семья с годами продолжала все больше и больше нищать.

— А не выиграл ли Калеб это поместье в карты?

— Это предположение мне не раз приходилось слышать.

— И что же, Энрике обвиняет род Коллуэй в присвоении земли?

— Не думаю, что он зашел так далеко, и все же без него тут не обошлось.

— Сколько ему?

— За сорок. — Коди чуть подался вперед, опершись локтями о колени. — Мне кажется, Энрике может быть причастен к несчастному случаю, в результате которого пять лет назад погибла Андреа и чудом уцелел Камерон.

Коул медленно поставил бокал на стол.

— Да, мы никогда полностью не верили в случайность того, что тогда произошло, и, как видно, не без оснований.

— Из того, что мне удалось узнать от моих осведомителей, этот человек способен на любую подлость, а в то время его видели в данном районе.

Коул ухватился за вырвавшееся признание Коди.

— Ты сказал от осведомителей, — повторил он ровным голосом, и Коди тяжело вздохнул.

Хотя у него и было разрешение начальника, однако он не находил удовольствия в повествовании брату о том, чем он занимался последние четыре года.

Поэтому он уклонился от прямого ответа.

— Ты же знаешь, как это бывает. В странствиях по сельской местности с кем только не приходится встречаться.

— Ну да. Должно быть, рассказываешь им о своей всем известной репутации — как ты сделал карьеру, будучи сорвиголовой и младшим сыном в семье, таким, кто водит компанию с подобными себе, носится на самых быстрых автомобилях и постоянно бывает в обществе самых очаровательных женщин.

Разница в возрасте в десять лет никогда не казалась Коди слишком большой. Только теперь, став взрослым, он начал ее чувствовать. Разделял братьев даже не возраст, а огромная разница в образе жизни.

К двадцати годам обстоятельства вынудили Коула взять на себя непомерную ответственность, поэтому он созрел гораздо раньше, так и не использовав возможность наслаждаться жизнью старшего сына в привилегированном семействе. И Коди никогда не завидовал брату. Ответственность, павшая на его плечи, раздавила бы всякого другого, менее стойкого человека.

— И долго ты собираешься отчитывать меня за впустую потраченную жизнь? — усмехнувшись, спросил он.

Коул не спешил с ответом. Отхлебнув виски, сказал:

— Слишком серьезный разговор, дорогой. Коди выпрямился и взглянул брату в глаза:

— Как тебя понимать?

— Я не знаю, Коди, чем ты занимаешься на самом деле, но что-то не верится мне в эту твою репутацию, которую ты сотворил ценой столь больших усилий. Я слишком хорошо тебя знаю. То живешь на широкую ногу, как эдакий баловень судьбы, то вдруг пропадаешь, не сказав никому ни слова, на долгие месяцы. Может, все-таки прольешь свет на реальное положение?

Внезапно Коди почувствовал себя глупо: что толку таиться перед собственным братом? Не чужие ведь! Вспомнив инструкции, полученные от своего шефа, он сказал:

— Хорошо, признаюсь. Я использовал мою репутацию известного в округе прожигателя жизни в качестве прикрытия деятельности в пограничных районах.

— Какой деятельности?

— Я работаю в Агентстве по борьбе с наркобизнесом.

Для Коула признание было равносильно ушату холодной воды. Глаза его сузились, что не предвещало ничего хорошего.

— Сто чертей! И как долго, хотел бы я знать?

— Почти четыре года.

— Четыре года! Ты хочешь сказать, что все это время притворялся?.. Но тогда все эти пирушки и…

Коди не мог припомнить ни единого случая, когда бы Коул страдал от нехватки слов. Видимо, он давно уже заподозрил что-то неладное в образе жизни младшего брата, но дальше этого в разгадке правды пока что не продвинулся. И сейчас Коди наслаждался произведенным эффектом. Его предположения подтвердились — Коул был не на шутку смущен. И в этом своем смущении стал еще ближе.

— Начальство решило использовать мой имидж прожигателя жизни как прикрытие. И это сработало. Мое имя открывало передо мной двери в такие места, куда другому агенту вход был заказан.

— Не удивляюсь, что я никак не мог тебя отыскать, — будто про себя проговорил Коул.

— Безусловно, ты должен знать, как связаться со мной в случае необходимости. Это мой недосмотр. Я оставлю номер, по которому мне всегда можно позвонить.

— Стало быть, ты сейчас работаешь в Мексике.

— Большую часть времени. Контактирую с несколькими агентами — и с нашими, и с мексиканскими. Делаю все, что могу, чтобы перекрыть поток наркотиков через границу.

— А этот Энрике тоже связан с контрабандой наркотиков?

— За хвост я его пока не поймал. Согласно инструкциям, расследования относительно Энрике я провожу в свободное время. Но, должен признаться, мне удалось выяснить, что этого типа видели в районе, где я сейчас работаю. И это огромная удача.

— Что теперь собираешься делать?

— Должен вернуться назад. На носу серия встреч, где я обязан присутствовать. Может, решим наконец одно дело, над которым мы работаем последние пару лет. Но мне, понимаешь ли, хотелось, чтобы ты знал о существовании Энрике. Если со мной что случится, продолжи мои расследования.

— А что, это действительно так опасно?

— Достаточно.

— Скажи, малыш, твоя работа стоит того, чтобы ради нее рисковать жизнью?

— Думаю, что да.

Медленно поднявшись со стула, Коул протянул руку. Коди встал и крепко пожал руку брата.

— Если понадобится моя помощь, дай знать, — негромко произнес старший.

— Ты уже помог тем, что выслушал меня. Я, наконец получил позволение рассказать тебе о моих делах. Один из боссов в управлении когда-то вместе с тобой учился в школе, недавно он сказал, что считает тебя достойным доверия.

— Рад это слышать, — растягивая слова, произнес Коул и хлопнул брата по плечу. — Держи меня в курсе как можно чаще, идет?

— Насколько в моих силах.

Коди вышел из кабинета и, пройдя через просторную гостиную, спустился к массивной парадной двери.

 

Глава первая

Если бы Коди сейчас крепко спал, то, естественно, не услышал бы щелчок поворачиваемой кем-то дверной ручки. Помог случай. Но душная комната на втором этаже шумной мексиканской харчевни отнюдь не располагала к спокойному сну. Пару часов назад Коди окончательно пришел к выводу, что он совершенно не умеет выбирать гостиничные номера.

Он лежал без сна уже несколько часов, уставившись глазами в стену и рассматривая световые блики, отраженные от ярких неоновых вывесок за окном, рекламирующих прохладительные напитки. Вспомнилась недавняя поездка домой, и сам собой напрашивался вопрос, правильно ли он сделал, выбрав такой своеобразный образ жизни. А ведь мог сейчас быть дома, в тепле и уюте, в своей удобной постели. Так нет же, ворочается с боку на бок на сбитом, комковатом матраце в тщетной попытке хоть ненадолго забыться сном…

Когда, обследовав комнату, он сделал открытие, что в ней нет вообще никакого запора, сначала решил подставить под дверь единственный стул. Однако после краткого размышления забраковал эту идею. Вряд ли найдется какой-нибудь идиот, который отважится беспокоить его без особой надобности. Ан нет, просчитался.

Несомненно, кто бы ни был этот нарушитель, он либо ошибся комнатой, либо стал обычной в этих краях жертвой заблуждения, что тут его ожидает легкая нажива, ибо постоялец — «белый америкашка». А тут уж как не погреть руки?

Коди запустил руку под подушку и нащупал пистолет. Стараясь не производить шума, сполз с узкой койки и в тигриной стойке замер перед самой дверью.

Тихий скрип. Кто-то входит.

Кто — не видно, только силуэт.

Потом дверь приоткрылась побольше, и на деревянный пол комнаты упала полоска света от тусклой лампочки из прихожей. Коди наблюдал, как эта полоска постепенно растет и ширится, пока вдруг не пропала совсем, заслоненная бесшумно вступившим в комнату человеком.

Прежде чем дверь полностью затворилась, Коди успел различить профиль женщины с длинными волосами. Стоя прямо за спиной незнакомки, он сказал низким, рыкающим голосом:

— Что бы ты ни предлагала, милашка, я не покупаю. А теперь убирайся!

Она с трудом перевела дыхание. Повернувшись к нему лицом, торопливо прошептала:

— Коди?

Проникающий через грязное стекло окна мерцающий свет осветил половину ее лица, но и без этого он все равно узнал бы ее — по голосу. Только Карина Рамирес — из всех известных ему женщин — произносила его имя таким образом: ее глуховатый голос неизменно делал ударение на втором слоге.

Его аж затрясло, едва он осознал, что Карина находится в его комнате. Какая причина привела ее сюда? Эта девушка ну уж никак не могла появиться в комнате мужчины в столь поздний час — да и во всякое другое время, уж если на то пошло.

Слово, которое он сквозь зубы пробурчал, было коротким и, уж во всяком случае, непечатным. Сомневаться не приходилось — она действительно стояла перед ним.

Какого черта эта девица приперлась сюда? Сидела бы дома и забот не знала! Нет же, принесло ветром!

Вдруг он с ужасом осознал, что стоит перед ней совсем голый. Через секунду ее глаза привыкнут к свету и… Тогда маленькая сестренка его друга Альфонсо, который молился на нее как на некое божество, будет шокирована на всю жизнь.

В это мгновение ярость и замешательство одолевали его в равной степени. Оказавшись в дурацкой ситуации — совершенно не по своей вине, — Коди потерял самообладание, что было ему так не присуще.

Он дотянулся до своих изношенных джинсов, продолжая бурчать.

— Какого черта ты тут оказалась, Карина? — спросил он едва ли не шепотом, хотя вряд ли кто-то чужой мог их подслушать из-за громкой музыки и диких выкриков, доносившихся снизу.

Повернувшись спиной к девушке, он торопливо натянул тесные для его мускулистых ног джинсы.

— Коди, я должна была прийти, — донесся сзади дрожащий голосок. — Я должна предупредить тебя. — На последних словах голос изменил ей, и она запнулась.

Застегивая молнию на штанах, он искоса наблюдал за ней. Наконец, повернувшись, хмуро спросил:

— Предупредить меня? О чем?

На какое-то мгновение ее лицо оказалось в полосе света. И он разглядел выразительные черты лица и эти бездонные черные глаза, пожиравшие его, умоляющие поверить…

— Их там несколько человек. Они идут сюда. Хотят убить тебя.

Что бы там ни было, Коди знал, что Карина врать не будет. Распахнутые глаза, дрожащие губы и взволнованность речи были красноречивее всяких слов.

Усадив ее рядом с собой и стараясь хоть чуточку успокоить, он взял ее за руку. Карина была, в сущности, почти ребенком. И если уж что-то подтолкнуло ее к такому смелому шагу, что она даже не убоялась гнева брата и рискнула своей репутацией, то это заслуживало серьезного отношения. Возможно, она просто неправильно поняла услышанное. Зачем кому-то понадобилось говорить о заговоре в ее присутствии?

Девушка жила вместе с братом, богатым землевладельцем, чья гасиенда располагалась у подножия Сьерра-Мадрес, в часе езды от Монтеррея. Коди и Альфонсо знали друг друга вот уже четыре года, с того самого времени, как Коди начал работать на этой стороне границы. Они стали друзьями.

Вне всякого сомнения, ни у кого живущего на гасиенде не было причин избавиться от него.

Коди протянул руку и убрал прядь волос с ее лица. Он отлично понимал, почему Альфонсо так оберегал свою юную сестру. Хрупкая красота ее была совершенна — от темных, как ночь, волос, водопадом ниспадающих на плечи, до таинственно мерцающих глаз, расположенных под легким уклоном над высокими скулами. Светлая кожа юной красавицы светилась подобно тончайшему фарфору.

Альфонсо справедливо гордился своей очаровательной сестрой и оберегал ее от всех мужчин, посещавших гасиенду, включая и Коди.

За все четыре года, что он знал Альфонсо и его сестру, Коди ни разу не оставался с ней наедине. И теперь, глядя на нее, он не мог игнорировать тот факт, что она успела из юной девочки-подростка превратиться в экзотическую красавицу. Однако полный наивности взгляд говорил о том, как мало она знает об окружающем ее мире.

Держа ее маленькую руку между своими лапищами, Коди произнес:

— Расскажи мне об этих людях, девочка. Ты их знаешь? Видела их раньше?

Свет от уличных ламп бросил тень на ее зардевшееся лицо, но взгляд девушки остался непреклонным.

— Я находилась в своей комнате. Дверь на балкон оставила открытой для свежего воздуха. Еще не успела уснуть, когда услышала голоса, идущие со двора, снизу. Меня взяло любопытство, кто бы это мог быть, и я на цыпочках подошла к двери и выглянула. Они стояли прямо под моей спальней, и я не могла их видеть, но зато хорошо услышала часть разговора. В комнате было темно, и они не могли знать, что я нахожусь там.

Ее голос прерывался, поэтому ему пришлось напрягаться, иначе совсем не расслышал бы слов.

Чтобы успокоить Карину, он обнял ее рукой и притянул поближе.

— Не бойся, малышка. Теперь все в порядке. Вдохни пару раз поглубже… Вот так, умница. И расслабься. Тебе удалось найти меня. Никто не собирается причинить зло ни тебе, ни мне, никто, пока я жив. — Ободряюще похлопав ее по спине, он нежно притянул ее к своей груди. — Можешь рассказать, о чем говорили те люди?

Она отшатнулась и умоляюще взглянула на него.

— Но, Коди, нам надо спешить. Я не знаю, сколько времени осталось до их появления. Они договорились прийти за тобой этой ночью.

Коди отрешенным взглядом оглядел комнату. Без Карины он куда легче справился бы в одиночку с парой мужчин, пришедших по его душу. Если кто-то замыслил выманить его, надо избавиться от девушки. Но нужна большая информация. И немедленно,

— Карина, — сказал он, положив руки ей на плечи, — слушай меня. Мне нужно знать все, что ты услышала. Ну, рассказывай.

Со вздохом из ее груди вырвался по-детски беспомощный всхлип.

— Голосов я не узнала. Их было двое. Один голос такой низкий. Мне было трудно разобрать, о чем они разговаривали, но я уловила твое имя и тогда уж прислушалась. Они говорили о том, что ты стоишь на их пути, и что пришла пора тебя убрать.

Кровь прилила к сердцу. Похоже, наконец, его сеть подцепила добычу. Должно быть, он подобрался достаточно близко к источникам зелья, и для кого-то уже запахло жареным, но дом Альфонсо Рамиреса меньше всего походил на такое местечко.

— А они не упоминали, почему хотят избавиться от меня?

— Только потому, что не доверяют. Они думают, что ты работаешь на стороне правительства, — как-то неуверенно ответила она.

Интересно, что возбудило их подозрения? Вроде ничем не выделялся. Все американцы к югу от границы находятся под наблюдением торговцев наркотиками. У него не было основания полагать, что он лишился прикрытия.

Конечно, могли быть и другие толкования того, что подслушала Карина, но какие?

— А еще какие-нибудь имена упоминались? Постарайся вспомнить.

Она промолчала. Сперва Коди отнес заминку за счет попытки припомнить, но когда она подняла голову, то он увидел на ее лице следы глубокого переживания.

— Только одно — Альфонсо.

— Альфонсо! Ты успела его предупредить? Щеки Карины оросились слезами. Она грустно покачала головой и еле слышно прошептала:

— Нет… Мне кажется, что именно Альфонсо велел им устранить тебя.

Коди будто громом ударило. Много было проколов, но такого он не ожидал; шок едва не свалил его с ног.

Альфонсо никогда не касался причин, побудивших Коди так много времени проводить в Мексике. С первой минуты они поверили друг другу, ибо нашли, что имеют много общего. После наведения необходимых справок Коди убедился в хорошей репутации Альфонсо: он весьма уважаемый бизнесмен и вне всяких подозрений. С годами он все больше доверял Альфонсо.

Неужели он мог так ошибиться в этом человеке? А Альфонсо, возможно, все это время тайно наблюдал за ним и посмеивался над его наивным доверием… Был ли Альфонсо тем самым боссом, организацию которого он искал все эти долгие годы?

И вот ведь глупость — предупредить об опасности пришла именно сестра Альфонсо. Что же теперь с ней делать? — думал Коди.

— Как ты сюда пробралась?

От гасиенды до этой деревушки самое малое десять миль — слишком много, чтобы преодолеть такое расстояние пешком. Автомобиль, выезжающий за пределы гасиенды, был бы тотчас же замечен и остановлен.

Что толкнуло Карину на такой риск? Только безрассудное желание предупредить его? Или что-то еще?

— Я выскользнула из дома, как только они ушли со двора. Я понимала, что должна предупредить тебя, но не знала, как. Сегодня у нас за обедом ты упомянул, что остановился в деревне. И я стала думать, как незаметно для других добраться до тебя. Я не имела понятия, что еще сделать. Поэтому, выскользнув из дома, я побежала к Берто. Это брат моей подруги Ангелины. Когда я объяснила ему, что мне необходимо увидеть тебя этой же ночью, он согласился подвезти меня в деревню. Так как я знала, что только в трактире сдаются комнаты для гостей, то и направилась прямиком сюда. Вошла через заднюю дверь, начала искать. Заглянула в две комнаты, но они были пусты. — Облегченно вздохнув, она улыбнулась и добавила: — Я так счастлива, что наконец нашла тебя, Коди!

Мысль о том, что могло с ней случиться, если бы те две комнаты не оказались пустыми, и что ради него она несколько раз подвергала себя смертельному риску, привела его в ярость. Коди дал выход гневу:

— Что за дьявольщина, Карина! Почему нельзя было просто известить меня о том, что услышала? Тебе не следовало нелепо рисковать жизнью и сбегать из дому в такой час! Тысячи неприятностей подстерегали тебя в пути.

Даже мысль о том, что могло с ней случиться, ужасала.

Наступившая пауза была нарушена звоном разбитого стекла и громким смехом, загромыхавшим снизу. Не переставая, звучала музыка. Коди и Карина переглянулись.

Слегка кивнув, она с достоинством произнесла:

— Берто предлагал написать записку, но я не хотела, чтобы он знал о моих подозрениях. Он думает, что ты мне нравишься. — Ее щеки зарделись. — И я не стала его разубеждать. Пусть верит. Кроме того, я решила, что ты не придашь должного значения сообщению об опасности, если услышишь его от незнакомца. Это могла сделать только я сама — лично.

Коди резко встал и заходил по комнате.

— Так! — пробурчал он, нервно проведя пятерней по волосам. — Прекрасно! — Дойдя до стены, резко повернулся и замер перед ней. — Я могу понять твои мотивы, хотя, скажу честно, не в восторге от таких подвигов. — Он опустился рядом с ней и обулся, потом надел рубашку. — Хочу, чтобы ты знала — я очень ценю все, что ты сделала для меня. Но теперь позволь управлять ситуацией мне самому. Быстро вниз, и пусть твой друг Берто доставит тебя домой. Надеюсь, еще не успели обнаружить, что твоя постель пуста.

Он подал руку и помог ей подняться, затем повернулся и направился к двери. Уже взялся, было за ручку, как услышал сзади ее голос:

— Я сказала Берто, чтобы не ждал меня, что я останусь у тебя и, что ты позаботишься о моем возвращении.

Получив очередной удар, Коди оцепенел. Ночь, похоже, обещает быть сплошным кошмаром. Что делать с девчонкой? Специально примчалась, чтобы его предупредить, и при этом ждет, что он ее проводит домой! Непростительная легкомысленность…

Он неторопливо обернулся и бросил на нее уничтожающий взгляд, даже не собираясь скрыть реакцию на последнее премилое заявление.

Прежде чем он успел подобрать нужные слова, чтобы высказать все то, что он думает о ее поведении, Карина кивнула в сторону двери и безмятежно произнесла:

— Мы не можем уйти этим путем — слишком опасно.

Игнорируя тот факт, что девушка явно решила, будто отныне они работают в одной упряжке, он бегло осмотрел комнату. Кроме двух окон, выходящих на улицу, было еще одно небольшое отверстие с решеткой для вентиляции. Он подошел к окну и посмотрел вниз. Несмотря на поздний час, там все еще царило оживление. Да будь он хоть Тарзаном, даже если, раскачавшись, прыгнул бы вместе с Кариной и удачно приземлился во дворе, и то вряд ли они остались бы незамеченными.

Он оглянулся и, озадаченный ее вновь обретенным состоянием спокойного достоинства, раздраженно спросил:

— Что предлагаешь?

Карина указала на вентиляционное отверстие.

Коди знал совершенно точно, что с той стороны здания проходит глубокий овраг с отвесными склонами. Добрых шесть метров падения.

— Забудь об этом. Мы сломаем шеи.

— Нет! Нет! Коди, пожалуйста, выслушай. Мы с Берто уже все обдумали. Никому в голову не придет следить за той стороной дома. Мы нашли лестницу и поставили ее в проеме между двумя комнатами. К счастью, твоя находится не на противоположной стороне. Тогда бы нам пришлось поискать что-нибудь другое.

— Интересно, а как ты объяснила Берто, что может понадобиться лестница? Он что, считает, будто мы изображаем бегство влюбленных? — Почувствовав, что начинает выходить из себя, Коди стиснул зубы.

— Не совсем. Я сказала ему только, что не хочу, чтобы меня застали в твоей комнате. Поэтому мы поискали другой выход. На всякий случай.

Коди вздохнул: спаси меня, Боже, от детей со сверхбогатым воображением. Нельзя позволить этой взбалмошной девчонке уговорить его на какую-нибудь глупость, вроде панического бегства. Черта с два! Ему не нужно бежать. Только узнать побольше о тех двух типах. И единственный способ сделать это — остаться здесь и подготовить достойную встречу дорогим гостям.

Пошарив в кармане джинсов, он достал ключи от машины.

— Послушай, малышка. Мне не нужно никуда бежать. Если кто-то ищет со мной встречи, так пусть меня найдет. Я хочу знать, кому я нужен и зачем.

Он подошел к Карине и вложил ключи в ее ладонь.

— Держи. Бери мою машину и дуй домой. Придумай, где оставить, чтобы никто не заподозрил меня в неблаговидном поведении. Может, нам еще удастся спасти твою репутацию, а? Кстати, неплохая идея — убраться отсюда другим путем. Незачем больше рисковать.

— Коди, пожалуйста! Ты тоже должен покинуть это место. Не хочу, чтобы с тобой что-либо случилось. Если ты не пойдешь, я тоже останусь. Может, мы сумеем…

— К черту, Карина! Перестань глупить. Какая, по-твоему, польза…

Не закончив тираду, Коди умолк, прислушался. Снизу, распространяясь по всему строению, все еще доносился шум, и в этом шуме он различил жалобный скрип старого, рассохшегося пола — знак того, что кто-то намеревается составить им компанию.

Он понял, что время упущено. Оставаться здесь, ломая голову над проблемой с этой чертовой девчонкой, и, возможно, обоим быть убитыми — или воспользоваться предлагаемым ею планом спасения. Третьего не дано. Поскольку за дверью уже стояли, выбора не было, приходилось принять ее альтернативный вариант.

Схватив стул, он быстро и бесшумно подпер спинкой дверную ручку, затем взял Карину за руку и потащил через комнату. Подняв ее, подождал, пока она снимет решетку и протиснется в вентиляционный люк. Вскоре девушка исчезла из виду. Он убедился, что пистолет на месте — сзади, за поясом.

Ухватившись за косяк вентиляционного окошка, подтянулся и стал протискиваться. По сравнению с Кариной это было намного труднее. Пришлось просовывать по очереди сначала одно плечо, потом второе и совсем уж заделаться акробатом, чтобы нащупать ногами лестницу.

В тусклом свете теней как таковых не было. Нащупав, наконец, ступеньки, Коди почувствовал мгновенное облегчение. Теперь на перекладине он мог даже немножко передохнуть.

Однако медлить нельзя. Сверху уже послышался звук поворачиваемой дверной ручки.

Спустившись на землю, он осмотрелся, привыкая к темноте. Тут маленькая ладошка схватила его за рукав и потащила от стены.

Землю по эту сторону трактира решено было подарить природе. Крутые склоны и густой подлесок вперемежку с кустарником, по всей видимости, охладили пыл местных жителей расчистить участок для гражданских нужд и навели на мысль украсить им окружающий ландшафт.

Коди и Карина продирались через густые заросли все глубже и глубже в овраг, подальше от шумного трактира. Кустарник царапался, цеплялся, раздирал одежду, но Коди продолжал идти, не сбавляя шаг. Теперь, когда образ действий определился, он намеревался увести Карину из этого района, а после, когда почувствует, что опасность миновала, добраться до того места, где спрятал машину, чтобы доставить ее домой.

Они шли вперед, следуя всем изгибам и поворотам оврага, но темнота сильно затрудняла движение. Карина проявила похвальную осмотрительность и оделась в темные брюки и свитер, так что в густой тени только лицо светилось бледным пятном.

С тех пор как они выбрались из комнаты, она не произнесла ни единого слова. Коди изумлялся ее храбрости. Его мозг все еще был занят отбором и шлифованием информации, полученной в последние несколько минут. Он не сомневался в том, что Карина услышала нечто такое, что из желания предупредить его отважилась на большой риск.

Жаль, что она хотя бы мельком не увидела тех людей! Но поскольку она не узнала их голосов, значит, они не входили в число тех, кто несколько часов назад был в усадьбе за обедом.

Мысль, что за нависшей над ним угрозой мог стоять Альфонсо, была нестерпимой. Неужели его интуиция относительно друга оказалась ошибочной? Он уже давно работал в этом районе, разоблачил немало притонов наркобизнеса и был свидетелем их ликвидации. Он считал себя полезным и верил, что хорошо прожил эти годы.

Альфонсо Рамирес и его семья предложили Коди великолепное пристанище, куда он мог приезжать, когда захочет, чтобы отдохнуть и расслабиться. Сегодня за обедом Альфонсо настаивал на том, чтобы он не покидал усадьбы, но Коди собирался рано выехать в Монтеррей и не хотел беспокоить хозяев дома.

А может, именно его отказ остаться и заставил Альфонсо изменить свои планы? Неужели его друг участвовал в заговоре против него? И желал ему смерти? От этой мысли на душе становилось муторно. И он ни на миг не поверил бы в такое, если бы Карина не почувствовала, что ему грозит опасность и что исходит она от Альфонсо.

Интересно, а ей-то до всего этого какое дело? Коди не переставал удивляться ее решению. Какая причина побудила Карину примчаться к нему? Хотя за последние несколько лет он часто видел ее и даже потворствовал ее шалостям, как добрый дядюшка, тем не менее не мог припомнить ничего такого, что бы толкнуло ее на предательство планов брата ради спасения его, Коди, жизни.

Смелый поступок Карины сбивал его с толку.

В одном он был совершенно уверен — надо, во что бы то ни стало доставить девушку домой, пока там не успели ее хватиться. Что бы ни случилось, он обязан защитить ее от последствий ее же собственного импульсивного поведения.

Когда он, наконец, остановился, чтобы перевести дыхание, то обнаружил, что они находятся всего в нескольких метрах от грунтовой дороги.

И тут, будто празднуя их избавление, из-за низко нависших туч выглянула луна, и над местностью пролилось ее серебряное сияние. Коди облегченно вздохнул. При таком свете и приличной дороге отыскать машину не составит труда.

Он повернулся к Карине — и в этот самый момент увидел, как от ближайшей группы деревьев к Карине метнулась тень…

— Что за?.. — Закончить он не успел, так как ощутил адскую боль в затылке. Бледный лунный свет померк в его глазах.

 

Глава вторая

Карина почувствовала, как чья-то рука сдавила ей горло, и еще успела заметить, как юркая темная фигура налетела сзади и ударила Коди по голове. Он тяжелым мешком свалился у ее ног. Карина пыталась вырваться из цепких рук бандита. Коди жив! Ничего у них не вышло — он жив!

Девушка дралась с отчаянием — пинала, кусала, впивалась ногтями в руку на горле. И, похоже, ее усилия не пропали даром: напавший на нее тип, испустив вопль и чертыхаясь, вынужден был отпустить свою добычу.

Не обращая внимания на налетчиков, Карина кинулась к Коди и опустилась рядом с ним на колени.

— Коди? Что с тобой? О, Коди! — шептала она, ощупывая вспухающую шишку у основания его головы.

Прижавшись щекой к его щеке, она услышала его дыхание. И с облегчением закрыла глаза.

Один из мужчин схватил ее за руку и рывком поставил на ноги. Карина вздрогнула, но не подала виду, что ей больно от его железной хватки. В более высоком из двух она узнала того, кто ударил Коди. Он на испанском стал отчитывать своего приятеля за то, что тот выпустил ее. Второй сразу же с не меньшим жаром принялся защищаться.

Из того, что она смогла понять, следовало, что эти двое были поставлены наблюдать за оврагом — как одним из возможных путей побега. На самом деле они не думали, что Коди сможет уйти так далеко. И уж меньше всего ожидали найти его в компании с женщиной.

Основной вопрос, который их в данный момент занимал, — как с ней поступить? Прислушавшись, Карина поняла, что им была дана четкая инструкция: если удастся, схватить Коди, но не причинять ему вреда. Это открытие приободрило ее, хотя шишка на голове и потеря сознания говорили о том, что высокий имел свое собственное понятие о вреде.

Карина чувствовала, как колотится в груди сердце. Она не могла припомнить другого случая, когда бы была так напугана, даже тогда, когда убежала из усадьбы и в темноте добиралась до дома Берто. Ей так хотелось помочь Коди — и что же получилось? Несмотря на все ее старания, Коди находится в большой опасности.

Были ли эти двое лишь частью той группы, которая замышляла заговор? А может, за ним охотится кто-нибудь еще?

С тех пор как она услышала упоминание имени Альфонсо, Карина гнала от себя ужасную мысль, что брат мог приказать устранить друга семьи.

В голове не укладывалось, что же такое происходит. Как мог Альфонсо предать своего друга? Коди успел стать близким человеком в ее жизни. Карина была, в сущности, совсем ребенком, когда он впервые появился в их доме. Тогда ей едва исполнилось шестнадцать, а выглядела она от силы на двенадцать. Несмотря на ее маленький росточек, он обращался с ней как со взрослой — с каким-то шутливым уважением и нежностью, что весьма располагало к нему девушку и заставляло с нетерпением ждать очередного визита высокого и очень привлекательного техасца.

Едва подслушав разговор, она сразу поняла, что Коди необходимо предупредить. Но как? Посоветоваться с братом нельзя, поскольку у нее не было твердой уверенности, что Альфонсо не являлся частью тайного сговора, поэтому пришлось лично искать контактов с Коди.

Теперь она сама оказалась в гуще всего того, что заварилось. И самое мерзкое то, что ее предупреждение нисколько Коди не помогло, из беды не выручило.

Наконец мужчины перестали пререкаться. Достали какие-то тряпки — по мнению Карины, это были носовые платки — и связали ей руки и ноги, предупредив, что если ей вздумается доставить им беспокойство, то ее поколотят. По крайней мере, она удостоверилась, что Коди жив. Ну что ж, придется смириться, а покуда попробовать придумать, как ему помочь.

Когда же эти типы завязали ей и глаза, сдержаться она уже не смогла и протестующе закричала. В ответ один из бандитов ударил ее по лицу, разбив нижнюю губу до крови. Беспомощная, она слизнула кровь языком, чувствуя, как губы начинают припухать.

Потом ее подхватили, пронесли куда-то недалеко и опустили на какую-то ребристую поверхность.

Похоже, на кузов грузовичка, подумала Карина. По движению рядом с собой догадалась, что это, должно быть, забросили Коди. Загудел мотор, и пол под щекой задрожал от вибрации. Болезненные толчки говорили о том, что грузовик движется, но в каком направлении — неизвестно.

Желая хоть как-то отвлечься от неприятной прогулки, Карина заставила себя думать о более милых сердцу вещах. И ее мысли закружились вокруг Коди

Никогда не забудет она тот день, когда впервые увидела его. Они с матерью сидели во дворе усадьбы, когда ее брат появился в дверях в сопровождении белокурого великана с обворожительной улыбкой на красивом лице.

— Не могу поверить глазам, Альфонсо, — услышала она слова незнакомца. — Твоя усадьба — практически копия Большого дома на нашем ранчо. Конечно, мы сделали кое-какие добавления к первоначальным строениям, но если б я не знал об этом, то, верно, решил бы, что вхожу в родной двор. Даже клумбы с цветами выглядят одинаково.

— Хочу познакомить тебя с моей матушкой и сестрой Кариной, — произнес Альфонсо, подводя его поближе.

Карине он показался неким божеством, олицетворяющим солнце, с белокурыми волосами, словно излучающими солнечный свет, и смуглой от загара кожей. Взяв ее руку в свою, он сказал:

— Очень рад познакомиться с вами, мисс Рамирес. — И, повернувшись к Альфонсо, добавил: — Завидую, что у тебя есть сестра; а вот я, к великому сожалению, этим обижен в своей жизни.

Затем он подошел к ее маме, и между ними завязалась оживленная беседа. Однако Карина совершенно не прислушивалась к словам. Ее вниманием всецело завладел его глубокий голос, а улыбка, играющая на губах, так и притягивала ее взгляд.

Несколько лет тому назад она прочитала в журнале статью о семье Коллуэй из Техаса. Журнал поместил и серию фотографий трех братьев. Уже тогда ее глаза приковал самый светловолосый из них, с открытой, обаятельной улыбкой.

Тогда они с подружкой Ангелиной вдоволь похихикали над красавцами мужчинами. Не думала, не гадала, что сможет увидеть этого блондина воочию. В жизни Коди Коллуэй выглядел еще лучше. Он был так же красив, как в журнале, но ни одна фотография не способна открыть тайну личного обаяния.

— Коди, ты непременно должен остаться и отобедать с нами, — заявил Альфонсо, и Карина мысленно поддержала брата.

— Принимаю приглашение, если это не будет слишком обременительным, — неторопливо ответил гость, на что Альфонсо весело рассмеялся.

— В этом доме хватит на всех.

Коди остался. За обедом Карина сидела напротив гостя, очарованная его остротами, чрезвычайно довольная тем, что он не обошел ее вниманием и время от времени беззлобно подшучивал над ней.

Все последующие годы он вносил радость и волнение в утомительное однообразие школьной муштры и домашней жизни. Даже после окончания школы она с нетерпением ждала его визитов, чтобы послушать его рассказы и почувствовать запах той свободы, которой она никогда еще не испытывала.

Оглядываясь назад, она теперь только осознала, кем стал для нее этот человек. В ее жизни Коди занимал место, отличное от всех остальных. Она находила его прекрасным.

Со своей стороны Коди никогда не давал ей повода считать его кем-то большим, чем просто другом семьи. Мало-помалу слепое увлечение переросло в спокойную дружбу.

Когда Карина поняла, чего ей больше всего хочется, то скоро рассталась со своими детскими мечтами. А хотела она попробовать вкус свободы — именно это так привлекало ее в Коди. Если бы не он, Карина никогда бы и не узнала, что бывает иная, вольная жизнь.

Как могла она отмахнуться от того, что ей удалось подслушать, как могла не предупредить Коди? В противном случае стала бы заодно с его врагами; от нее зависела его судьба.

Она сожалела не о том, что тайком приехала к нему. Нет, иначе поступить она не могла, вот только предупреждение пришло слишком поздно…

Первое, что увидел Коди, когда пришел в себя, была пара черных глаз, с тревогой наблюдавших за ним. Он заморгал, с губ сорвался тихий стон — боль в затылке была невыносимой.

— Коди! Как ты себя чувствуешь?

Он медленно прикрыл веки. Этот голос. Карина. А ему-то казалось, что он спал и видел сон: Карина пришла в его комнату. Так нет же, она все еще здесь. Какого лешего она тут околачивается? Разве ей неизвестно, как мучаются от похмелья мужики? Только ему сейчас и дела, как развлекать каких-то невинных малюток! А, нет, стоп… Он ведь совсем не пил… Он и Карина…

Снова открыв глаза, Коди судорожно пытался понять, где они находятся. Так, он лежит на спине… Вдруг будто нашло озарение. Сунул руку под себя, но, прежде чем дотянулся до пояса, понял, что пистолет исчез.

— Где мы? — с трудом разлепив губы, пробормотал он.

Вот черт, подумал Коди, опираясь на локти и пытаясь спустить ноги с койки, самый универсальный вопрос всех времен, хоть и звучит жутко банально.

— Постарайся не двигаться, Коди. Возможно, у тебя сотрясение мозга. Лежи тихо, — сказала Карина, удерживая его за плечи.

Он отмахнулся и заставил себя сесть и осмотреться.

— Забудь про мою голову. Надо выяснить, куда мы попали.

Насколько можно было судить, они находились в какой-то лачуге. Барабанная дробь дождя по жестяной крыше заставила его взглянуть наверх и возблагодарить судьбу за то, что, несмотря на древний возраст сооружения, крыша не протекала.

Последнее, что он помнил, было сияние луны. Он тогда еще подумал, что худшее позади… А потом откуда-то метнулась тень и…

Коди посмотрел на Карину, которая с беспокойством наблюдала за ним.

— Как ты? С тобой все в порядке? — спросил он.

Она молча кивнула.

— Можешь объяснить, как мы здесь очутились?

— Нас привезли двое мужчин. Меня связали по рукам и ногам и завязали глаза. Я понятия не имею, где мы. Нас везли несколько часов. — Карина тоже бросила взгляд на потолок. — Еще повезло, что успели до дождя. А привезли нас в кузове пикапа или грузовика.

Превозмогая боль, Коди поднялся с лежанки и тихонько подкрался к окошку. Ставни были закрыты.

— Такое чувство, что мы здесь не одни. Где мужчины, доставившие нас сюда?

— Я их не видела. Когда пошел дождь, то слышала, как они говорили, что пора сматываться, пока не застряли. Знаешь, мне кажется, мы где-то в горах. Я уже выглядывала в дверь, но там темно.

Коди потрогал затылок, нащупал огромную шишку и выругался сквозь зубы. Затем открыл ставни и выглянул наружу, но за стеной мрака и ливневых потоков ничего нельзя было разглядеть.

Обернувшись, спросил:

— Почему же они не убили меня? У них ведь была неплохая возможность.

— Не знаю. Они говорили, что их задача только охранять тебя и не дать скрыться в зарослях. Я даже думаю, что они гораздо больше удивлены встречей с нами, чем мы — с ними.

— Хотел бы я знать, черт возьми, что происходит… Кто стоит за этим?

— Может, нам лучше убраться отсюда, Покуда они не вернулись? — предложила Карина.

Об этом он уже тоже подумал. Был бы один — так бы и сделал, но он не мог и помыслить, чтобы оставить Карину одну. И уж никак не хотелось втягивать ее еще в какую-нибудь историю, не имея представления, где они находятся и могут ли рассчитывать на помощь.

— Подождем до утра. Возможно, к тому времени погода наладится.

Почти на ощупь передвигаясь по каморке, Коди различил старомодную печку и на ней вовсю кипящий чайник. Должно быть, Карина поставила. В печке плясал живой огонек.

Потом Коди подошел к раковине, пару раз качнул ручку насоса и, когда из крана хлынула вода, удовлетворенно хмыкнул и завернул ручку. На полке над раковиной обнаружил банки с консервами.

— По крайней мере, голодная смерть нам не грозит, — довольный открытием, заметил Коди.

— Ты голоден?

Налив в стакан воды, он залпом осушил его и ответил:

— Нет, просто хотелось пить. — Он повернулся к Карине, стоявшей возле лежанки, и спросил: — Ты хоть чуточку вздремнула?

Девушка покачала головой:

— Не могла. Я так боялась, что вдруг тебе что-нибудь понадобится, а я не услышу.

— Тогда попробуй отдохнуть. Когда развиднеется, нам, возможно, предстоит дальняя прогулка.

Карина наклонила голову в знак согласия. Потом растянулась на кушетке, которую он оставил всего несколько минут назад, вздохнула и от изнеможения тут же закрыла глаза. Коди укрыл ее лежавшим в ногах одеялом и отвернулся.

— О'кей, Коллуэй, — пробурчал про себя, — ты же всегда отличался умением выходить из трудных положений. Ну, и что собираешься делать теперь?

Было бы намного спокойнее, если бы он знал, куда их занесло. Интересно, как долго он был без сознания? Пощупал затылок. Кто бы ни свалил его с ног, он знал свое дело — нанес сильнейший удар, не нарушив кожного покрова.

Коди прохаживался между печкой и окошком в ожидании хоть малейшего просветления. Время от времени поглядывал на спящую девушку. Ах, если б он был один! Тогда все пошло бы по-другому. Он бы не задумывался дважды о том, надо или не надо бежать отсюда. Тотчас бы исчез и, затаившись где-нибудь поблизости, подождал того, кто непременно придет по его душу,

Но теперь придется действовать иначе. Если погода улучшится, они оба покинут лачугу, не ожидая возвращения похитителей.

Дождь продолжал молотить по крыше, отдаваясь в ушах монотонным барабанным боем. Наконец небо из непроглядно черного стало темно-серым, но из-за дождя и туманной дымки видимость не улучшилась. Вскоре налетел ветер, и хижина содрогнулась от его хлестких ударов.

При первом проблеске рассвета Коди выбрался наружу и обследовал прилегающую местность. Сразу позади лачуги начинался крутой откос. В конце концов, он обнаружил следы автомашины, которые вели в просторный каньон. Никаких других признаков присутствия человека не было.

Стало ясно, что полагаться на то, что их кто-то может подобрать, не было никаких оснований. Маленькая хижина настолько сливалась с откосом и пропадала из виду, что ее нельзя было различить на расстоянии нескольких десятков метров. Даже дым из трубы маскировался под серый камень откоса.

В лачугу вернулся промокшим до нитки и в весьма подавленном состоянии.

Когда Коди вошел и захлопнул за собой дверь, Карина, ни о чем не спрашивая, налила большую кружку кофе и подала ему.

— Спасибо, — мрачным голосом поблагодарил он, принимая кружку.

— Тебе следует снять одежду, Коди, — мягко сказала Карина, протягивая старое, но чистое полотенце и стеганое одеяло с кровати. И, отвернувшись, занялась печкой.

Коди знал, что она права, но идея переодевания его совсем не увлекала. Однако другого выбора не было. Выругавшись про себя, он сел и снял ботинки, затем стянул джинсы и расстегнул прилипшую к телу рубашку.

После интенсивного растирания полотенцем он с удовольствием укутался в одеяло, перекинув один конец через плечо, и пристроился перед печкой.

— Удалось узнать, где мы находимся? — спросила Карина, подавая ему тарелку с горячей едой.

— Ничего. — Коди мотнул головой. Поставив кружку на стол, начал есть. Когда закончил, вопрошающе поднял на нее глаза. — А ты разве не собираешься перекусить?

— Я уже поела, когда ты выходил. — Карина отвернулась и пошла к окошку. — Ты думаешь, нам стоит попытаться выбраться отсюда?

— Только не в такую погоду. Мы где-то в горах, а после такого сильного дождя они становятся коварными. Неожиданно вскипают бурные потоки, размытые тропы уходят из-под ног. Это очень опасно, детка.

Она обернулась, и их взгляды встретились — в первый раз после того, как он проснулся.

— Я сделала только хуже для тебя, ведь так? Коди удивленно вскинул бровь.

— Каким образом?

— Те люди не смогли бы причинить тебе вреда. Ты же услышал, как я пришла, значит и они не остались бы незамеченными. Ты успел бы приготовиться… Вместо помощи я только увеличила опасность.

— Ты сделала то, что тебе подсказала совесть, девочка. Я знаю, ты хотела меня предупредить, но юной девушке, вроде тебя, не следует подвергать себя вот этому… — он обвел рукой убогую комнатенку.

Впервые с тех пор, как они оказались вместе, Коди увидел в ее черных глазах озорной огонек.

— Я не считаю двадцать лет столь юным возрастом, Коди. Возможно, в тех местах, откуда ты родом…

— Двадцать! — Осторожно поставив горячую кружку на стол, Коди поднялся на ноги. — Что ты такое говоришь? Каких двадцать?

Она быстро дотронулась до сердца и перекрестилась.

— Клянусь. А ты думал, сколько мне? Пожав плечами, он отвернулся, чувствуя, как

от смущения вспыхнули щеки.

— Не знаю. Ну, лет четырнадцать или пятнадцать. Короче, совсем дитя…

В ответ раздался чистый, звонкий смех, который всегда так нравился Коди.

— Может быть, я и юная, Коди, но уж не настолько.

Он заставил себя снова взглянуть на нее — на этот раз на ту Карину, что стояла сейчас перед ним, а не на ту девчушку, что хранила память. И вдруг почувствовал себя старым, словно их разделяло гораздо больше, чем десять лет, составлявшие между ними разницу. Несмотря на свой возраст, Карина еще не сталкивалась лицом к лицу с жизнью. И только вчера узнала одну из ее темных сторон…

Неприятное воспоминание заставило его скривиться, словно от боли.

— Что случилось?

— Уверен, что Альфонсо уже обнаружил твое отсутствие.

— Ой, боюсь, что да! Наверное, уже ищет, — взволнованно молвила девушка. Потом добавила: — А что, если он один из тех, кто привез тебя сюда?

— Сейчас я как раз об этом и думаю. Возможно ли, что мы находимся где-то в его владениях?

— Не имею понятия. Я так ничего и не различила вчерашней ночью — ни из двери, ни из окна. Одно могу сказать — до сих пор никогда не видела это место.

Коди поворошил развешанную около печки одежду и остался доволен тем, как быстро она подсыхает. Если уж придется встретиться лицом к лицу со своими похитителями, он предпочел бы на этот случай быть полностью одетым.

Чтобы не нарушить приличие, которое пока что удавалось не без успеха блюсти, он поправил одеяло и уселся на место. Указав на соседний стульчик, предложил:

— Может, присядешь и расскажешь немножко о себе? Чувствую, за эти годы я что-то упустил — ну, например, что ты как-то незаметно выросла.

Карина послушно села, сложив руки на груди.

— А что тебя интересует?

— Тогда ты была еще школьницей, так ведь? Хоть в этом-то я, надеюсь, не ошибся? Вот и начни с этого.

Приподняв голову, Карина медленно кивнула.

— Ну, хорошо. Я училась в приходской школе в Монтеррее, которую и закончила три года тому назад. Потом провела два года в университете в Мехико. А сейчас наши отношения с братом… разладились. Понимаешь, я получила приглашение от одного из университетов в Штатах, а он настаивает, чтобы я осталась здесь и вышла замуж.

— Замуж?! — вырвалось у Коди, прежде чем он смог опомниться. А в чем, собственно, дело? Что его так взволновало? Если ей двадцать, то почему бы ей не подумать о замужестве? — А тебе хочется этого?

Она решительно затрясла головой.

— Ни за что! Я хочу получить специальную педагогическую подготовку, чтобы помогать детям с дефектами речи. Меня влечет к этому, я очень люблю детей. Но Альфонсо чересчур старомоден. Ему только и нужно, чтобы я благополучно вышла замуж, обзавелась семьей. — Она поморщилась. — Уже и жениха подыскал. Ха-ха! Конечно, такого, какой его устраивает.

— Ты с ним знакома?

— Да. Он один из тех, кого я знаю много лет, но у меня нет ни малейшего желания выходить за него! Во-первых, он слишком стар.

Коди решил не уточнять, что она имеет в виду под словом ''стар". А то вдруг решит, что он сам уже подумывает о пенсии…

— Понимаю.

— С Альфонсо беда в том, что он излишне оберегает меня. Это у него пунктик. Обращается со мной как с ребенком и ни во что не ставит мои суждения.

— Почему же так?

— Но ты ведь тоже считаешь, что мне не следовало приезжать к тебе, не так ли?

— На сей момент это вряд ли имеет значение. Сейчас главное то, что сделает Альфонсо, когда найдет тебя. Если за всем этим стоит он, то твою попытку предупредить меня сочтет за предательство. Если не причастен, то непременно решит, что твоя репутация скомпрометирована. В любом случае твой брат, похоже, не обрадуется при встрече ни одному из нас.

— Как можно шутить, когда твоя жизнь в опасности?

— Какие уж тут шутки? А в опасности две жизни — твоя и моя, малышка. Ты думаешь, тебе позволят спокойненько уйти отсюда только потому, что ты женщина?

— Думаю, что нет… Понимаешь, Коди, я допустила участие в заговоре Альфонсо, потому и чувствовала себя в безопасности. Брат никогда не сделает ничего, что может мне повредить. В этом я уверена.

— Я тоже полагал, что хорошо знаю твоего брата, но теперь я уже ни в чем не уверен. Мне кажется, лучшее, что может случиться, — это…

Фраза осталась незаконченной. С треском распахнулась дверь, и в хижину ввалились трое с пистолетами в руках, нацеленными на пленников.

Коди медленно поднялся и повернулся так, чтобы заслонить Карину от бандитов. Одеяло, обволакивающее грудь, надежно скрывало его движения.

Вот чертовщина! Второй раз его захватывают врасплох, а сейчас, ко всему, он еще и не одет. Впрочем, какая теперь разница?

Тот, кто стоял впереди, сказал:

— Подними руки над головой, Коллуэй, и так держи.

Одеяло словно только и ждало этого приказа, чтобы соскользнуть на пол и оставить его на всеобщее обозрение в одних трусах.

 

Глава третья

— Значит, ты и есть знаменитый Коди Коллуэй, — растягивая слова, проговорил ближайший к нему.

Двое других прикрыли дверь и, подперев спинами стену, смотрели на него, ухмыляясь во весь рот.

— У вас, я вижу, не большое преимущество передо мной, — неторопливо ответил Коди. — Кстати, что-то не припомню, чтобы мы встречались.

— Вот именно, сегодня преимущество на моей стороне, а? — Бандит кивнул в сторону Карины: — Кто эта женщина? Прошлой ночью я не ожидал увидеть тебя в компании.

Коди передернул плечами.

— А что касается моего имени, я сомневаюсь, что оно что-нибудь тебе скажет. Я Энрике Родригес, или Кики, как кличут меня мои друзья.

Коди старался ничем не выдать своих чувств, но грудь сдавило. Перед ним стоял человек, которого он давно искал. Эх, не такой встречи он ждал, не такой!

— Это по твоей милости мы оказались здесь? — ровным голосом спросил Коди.

Кики кивнул головой в знак согласия.

— Первоначально план был немного другим, но мои люди сработали прекрасно. Парни притащили тебя в это убежище, чтобы я лично мог обсудить одно дельце. Давно мечтал встретиться с одним из сыновей Гранта Коллуэя — лицом к лицу.

— Ты знал моего отца? — поинтересовался Коли, дабы выиграть время.

Сделав едва заметный шажок, он оказался позади стола. Если сможет подольше занять Кики разговором, чтобы лучше прикрыть Карину, то девушке удастся выскользнуть.

Как только услыхал имя их похитителя, Коди понял, что дело его труба. Суммируя уже известные данные, он заключил, что чувство обиды помутило разум Энрике и перевернуло всю его жизнь. С таким не договоришься.

— О да. Я знал высокородного и могущественного Гранта Коллуэя. Несколько лет тому назад я явился к нему с деловым предложением. Доходчиво объяснил, сколько он задолжал мне и моей семье. На деньги, которые он мог отвалить мне, я бы развернул настоящее дело, но он и слушать не захотел. — Кики вытер рот тыльной стороной ладони. — Но он заплатил за свое высокомерие, — прорычал он, — об этом я позаботился. И позабочусь, чтобы каждый из Коллуэев заплатил такую же цену. Все вы пена на лике земли.

Таким образом, подозрения Коди подтвердились. Этот человек был повинен в смерти его родителей. Он узнал правду, но как известить братьев?.. Оставалась единственная возможность — убедить Родригеса отпустить Карину.

Ни на миг не ослабляя внимания, он с беспечным видом пожал плечами и сказал:

— Так, значит? Но у тебя нет оснований впутывать мою подружку. Она не имеет к этому никакого отношения.

Кики сплюнул.

— Она просто дрянь. Иначе не связалась бы с таким слизняком, как ты.

Краем глаза Коди уловил движение в одном из окошек. Кто-то прятался там. Кто? Друг или враг? А впрочем, сейчас это не имеет значения. Хватит стоять столбом, надо попытаться что-то сделать.

Навалившись бедром, он толкнул стол, стараясь свалить его набок, и, когда попытка удалась, схватил Карину и втащил ее за это импровизированное укрытие. Тотчас лачуга взорвалась выстрелами. Воспользовавшись замешательством, он бросился в ноги Кики. От толчка тот потерял равновесие, пистолет полетел на пол.

Коди выпрямился и, вложив в кулак всю свою мощь, нанес Кики сокрушительный удар в подбородок.

Родригес сложился, как складывается растянутая гармошка, когда ее отпускают. Послышался звон разбитого стекла, и дверь с шумом распахнулась. Коди повернулся на звук и увидел, что двое других бандитов стоят с поднятыми над головой руками.

Он улыбнулся спасителям, державшим бандитов под дулами пистолетов.

— Эй, Фредди! Рад встрече!

В хижину вошли еще трое мужчин — один из них в форме.

— Полагаю, у вас тут кое-какие проблемы? Коди кивнул.

— У меня есть основания считать, что этот человек, — сказал он, указывая на распростертого без сознания Энрике Родригеса, — и есть тот, кто долгие годы чинил всем неприятности и, возможно, повинен в убийстве членов моей семьи. Я нахожусь здесь для сбора улик на этого типа и давно ищу с ним встречи. К сожалению, получилось так, что он нашел меня первым.

Он потер горящий кулак, опустил на него взгляд и увидел, что суставы кровоточат и начинают опухать.

— Настаиваете на обвинении против него?

— Конечно. Обвиняю в насильственном похищении и покушении на жизнь. Если бы Карина не успела… — Карина! Он повернулся и увидел, что девушка лежит, прижавшись к перевернутому столу и спрятав лицо в ладони.

Коди опустился на колени рядом с ней.

— С тобой все в порядке?

Она подняла глаза и, увидев его, сразу просияв. В следующее мгновение она порывисто обвила его шею руками.

— О, Коди! Я ведь думала, что тебя убили. Какой шум, крики… Я видела, как ты двинулся к этому головорезу и… — Уткнувшись в его плечо, она беспомощно всхлипнула.

Коди неуклюже похлопал ее по спине.

— Ну-ну, успокойся, малышка, все уже позади. Помощь подоспела вовремя.

Все еще стоя на коленях, Коди искоса наблюдал, как представители власти уводили Энрике.

Когда они, наконец, остались одни, он подхватил Карину на руки и отнес к кушетке. Девушка доверчиво прижалась к нему, а он усадил ее к себе на колени и стал ласково гладить по волосам.

Позже, припоминая эту сцену, Коди легко представил первое впечатление, испытанное Альфонсо, когда тот вошел в помещение. Однако это осознание пришло позже, много позже…

Узнав в вошедшем Альфонсо, он радостно улыбнулся.

— Твой приход как нельзя кстати! — воскликнул он.

Альфонсо молча прошел вперед — выражение лица зверское.

— Набрось на себя что-нибудь, сукин ты сын… — процедил он и умолк, пытаясь совладать с собой. — Об этом поговорим после.

Только теперь Коди вспомнил, что вся его одежда состоит из трусов и что Карина прижимается к его голой груди так, как будто приросла к ней.

— Уф, Альфонсо, — начал он, стараясь оторвать от шеи дрожащие руки Карины, — я понимаю, что ты можешь представить себе, но если позволишь мне объяснить…

— Я непременно выслушаю твои объяснения, Коди, все до последнего, — зловещим тоном ответил тот. — А пока хочу, чтобы ты отпустил мою сестру.

Коди широко развел руки. Время для пререканий совсем неподходящее. Никогда еще он не видел Альфонсо в таком гневе.

— Ну, Карина, дорогая, — прошептал он, — дай же мне немножко одеться, а?

Так! Кажется, он допустил еще какую-то ошибку, потому что лицо Альфонсо потемнело больше. Карина подняла голову: глаза красные от слез, щеки мокрые.

— Альфонсо? — с трудом прошептала она с затаенным страхом в глазах. — Альфонсо, пожалуйста, не трогай его. Я не перенесу, если с Коди что-нибудь случится.

Ну, конечно! Карина ведь не видела того, как люди Альфонсо спасли их, и по-прежнему считает, что именно ее брат организовал похищение.

Желая уверить ее в обратном, Коди торопливо сказал:

— Карина, ты…

Но Альфонсо не дал ему договорить.

— Замолчи, Коди. Сейчас же замолчи. — Он мотнул головой в сторону печки, где сушилась одежда.

Сняв Карину с колен, Коди посадил ее на кушетку, потом быстро оделся, с удовольствием отметив, что все высохло. Оглянулся: Альфонсо разговаривал с Кариной, но так тихо, что Коди ничего не разобрал. Без сомнения, рассказывал о своей роли в недавних событиях.

— Как ты узнал, где нас искать? — спросил Коди первое, что пришло ему в голову.

Альфонсо неохотно отвернулся от Карины и посмотрел в его сторону.

— Как только открылось, что Карина исчезла из усадьбы, я послал своих людей обследовать местность в поисках следов. К счастью, мы быстро вышли на Роберто Эскобедо, брата подруги Карины, и он рассказал, как помог Карине найти тебя.

— Понимаешь, я не думаю, что он правильно понял ситуацию… — начал было Коди, но Альфонсо жестом велел ему помалкивать.

— Едва мы примчались в трактир, владелец сообщил нам, что тебя разыскивали какие-то типы. К тому времени несколько моих людей схватили тех двух, что увезли вас на грузовике. Ребята учинили небольшой допрос, и они любезно указали нам дорогу к этой хижине.

— В таком случае ты знаешь, что мы оказались здесь не по своей воле, — деликатным тоном вставил Коди.

— О да. Мне прекрасно известно, что Карина намеревалась возвратиться на гасиенду до того, как откроется ее отсутствие.

— Она подслушала…

— Все потом, — перебил его Альфонсо. — Заливай огонь в печи. Пора трогаться отсюда. — Проведя пальцем по щеке сестры, он заключил: — Я хочу доставить ее домой.

Трудно было не заметить, с каким усилием Альфонсо старается сдерживать себя, поэтому Коди счел за благо не затрагивать сейчас столь щекотливую тему. В свое время, успокоившись, Альфонсо захочет услышать объяснения. Коди решил подождать.

— Послушай, Альфонсо, — сказал Коди несколькими часами позже, сидя напротив друга за массивным столом в его кабинете, — я знаю, ты настроен против меня. Понимаю, о чем ты думаешь, но если только позволишь мне…

— Думаю я о том, что при данных обстоятельствах я скорее предпочел бы убить тебя, чем вообще иметь с тобой дело. Но так как это нисколько не поправит ущерба, нанесенного невинности моей сестры или ее репутации, то я отказался от этой мысли — хотя и весьма неохотно.

— Но, черт побери, Альфонсо, репутация Карины не пострадала, а что касается ее невинности… вот это я как раз хотел бы объяснить…

— Допускаю, что в Техасе молодую девушку и можно обольстить, а семья будет закрывать на ее свидания с мужчиной глаза, но только не здесь, в Мексике!

Альфонсо встал из-за стола, будучи не в состоянии скрывать свой гнев. Лицо его побледнело.

— Самое отвратительное — то, что я полностью верил тебе. Я поддерживал тебя, делал все, что в моих силах, чтобы помочь тебе выследить этого Родригеса. И как же ты отплатил мне за эту помощь, за доверие? — спрашивал он, раз за разом ударяя рукой по столу. — Обольщением моей сестры, вот как!

При этих словах Коди аж подскочил на стуле.

— Я не обольщал твою сестру! — крикнул он, опираясь обеими руками о стол и пожирая Альфонсо горящими глазами. — Сколько раз повторять? Она подслушала, что какие-то люди хотят разделаться со мной, и прибежала предупредить об опасности.

Альфонсо презрительно фыркнул:

— Чушь! Как могла она услышать о заговоре? И где — в моем доме!

— Не знаю. Но так уж получилось.

— Если бы Карина услыхала нечто подобное, она тотчас пришла бы ко мне и обо всем рассказала.

— Безусловно, если бы не думала, что заговор исходит от тебя.

В последующие несколько мгновений Коди опасался, что Альфонсо хватит удар. Цвет его лица менялся с тревожной быстротой. Он стоял как изваяние, не сводя с Коди глаз. Губы беззвучно шевелились.

Коди поспешил к нему, но Альфонсо, тяжело дыша, отступил назад.

— Хочешь убедить меня в том, что моя сестра считает меня убийцей? Ничего не выйдет. Никогда, слышишь, никогда не поверю в такую чушь. Ты хуже змеи, если в свое оправдание решил поссорить нас.

Альфонсо подошел к балконной двери, ведущей во двор. Распахнув ее, он, стоя спиной к Коди, невидящим взглядом уставился на цветочную клумбу.

Коди слушал равномерное журчание струек воды из фонтана, пользуясь моментом, чтобы успокоиться, взять себя в руки. Он хотел управлять этой взрывной ситуацией как можно более беспристрастно.

Не поворачивая головы, Альфонсо сказал:

— Не надо лгать, Коди, — бесполезно. Роберто рассказал, что Карина пришла к нему и попросила отвезти ее туда, где ты остановился. Она объяснила, что хочет повидаться с тобой ночью, а если он откажется, то она пойдет одна. И ни о каком заговоре не было речи.

Альфонсо наконец повернулся и пронзил Коди ледяным взглядом.

— Я нахожу достаточно вызывающим, что ты назначаешь с ней тайком свидания и тем самым порочишь всю мою семью, но заставить ее прийти к тебе поздней ночью, подвергнуть ее такой опасности — это уже просто подло! — Он сделал несколько шагов в сторону Коди. — Ты не мужчина, ты даже хуже, чем соблазнитель невинных девушек. Ты лжец и трус и сгниешь в аду за все то зло, что причинил Карине и нашей семье.

Коди не мог припомнить случая, когда бы так чесались руки врезать кому-то по морде. Никогда и никому не позволял он разговаривать с собой в таком агрессивном тоне. Бесило то, что подобные обвинения приходится выслушивать от своего друга.

Уж от Альфонсо он никак не мог этого ожидать. Несмотря на то, что тот знал Коди слишком хорошо, он все-таки поверил всему тому вздору, который бросал сейчас ему в лицо. В беспочвенном гневе он отверг их дружбу, недвусмысленно объявив ему войну.

Коди стоял, сжимая и разжимая кулаки, кусал губы и судорожно искал выход из создавшегося положения. Он уже абсолютно не сомневался в том, что Альфонсо нисколько не шутил, заявив, что предпочел бы скорее убить его, чем разговаривать с ним.

Но факт остается фактом — он все-таки выбрал беседу. Почему? Ответ прост: из-за Карины.

— Что ты хочешь от меня, Альфонсо? — ровным голосом спросил Коди.

— Что я хочу и на чем я настаиваю — две совершенно разные вещи. Если бы все зависело только от меня, то я бы позаботился о том, чтобы ты никогда больше не появлялся к югу от реки. Но не могу. Слишком много людей в курсе.

— В курсе чего?

— Что Карина была вместе с тобой в момент похищения, что вы провели вместе ночь в уединенной хибаре.

— Альфонсо, между нами ничего не было. Ты должен поверить. Ничего! Я уважаю Карину. Я очень уважаю ее. И никогда, слышишь, никогда не смог бы воспользоваться сложившейся ситуацией.

— Допустим, на этот раз у тебя не было возможности. Хотя я в этом не уверен, как не уверен и в том, как часто она убегала к тебе прежде. На этот раз, благодаря необычным обстоятельствам, вас обоих схватили, прежде чем она смогла возвратиться домой незамеченной.

— Альфонсо! — рявкнул Коди. — Да выслушай же меня, наконец! Я не соблазнял твою сестру. Никогда раньше я не был с ней наедине — без присутствия кого-нибудь из членов семьи.

Заложив руки за спину, Альфонсо стоял, раскачиваясь взад-вперед на каблуках.

— До прошлой ночи, когда она ни с того ни с сего решила пренебречь многолетним воспитанием, традициями и девичьим целомудрием, чтобы навестить тебя в твоей комнате после полуночи. В это я должен поверить?

Коди вздохнул и, запустив пальцы в волосы, с отчаяния взъерошил их.

— Я уже говорил, зачем она приходила.

— Я помню, что ты мне говорил. Похищение, вне всякого сомнения, дало тебе возможность во всем обвинить Родригеса. Ты хочешь уверить меня, что кое-кто из людей, работающих на меня, тайно состоит на службе у Родригеса. Ты также намерен убедить меня, что моя сестра, которая любит меня и знает, что я боготворю ее, думает, что я могу быть в заговоре против одного из моих друзей и желать ему смерти. Неужели ты на самом деле считаешь меня таким кретином, что я могу поверить в эту идиотскую историю? Довольно, Коллуэй. Даже мое терпение имеет предел. Коди поднял руки кверху. — Сдаюсь. Думай, как хочешь. Я вижу, что не могу изменить твое мнение.

С этими словами он повернулся и направился к двери, ведущей в вестибюль.

— Куда же ты направляешься? Коди был настолько зол, что готов был ударить его первым же предметом, подвернувшимся под руку, поэтому спешил поскорее убраться отсюда. Ситуация была слишком накалена. Не хватало только подраться! Он обернулся и в упор встретил взгляд Альфонсо. Вдолбил в голову такую чушь, ну и верь в нее, хотел он сказать, мне все равно. Однако вслух произнес другое:

— Я впустую трачу здесь время. Как только доберусь до своей машины, навещу власти и узнаю, что они собираются делать с Энрике Родригесом. Затем намерен заехать к брату и ознакомить его с последними событиями.

— Ты поддерживаешь связь с семьей?

В тоне вопроса Коди уловил сарказм, но не сообразил, что могло послужить причиной.

— Совершенно верно. А что, тебе это не правится?

Альфонсо улыбнулся, но улыбку эту никак нельзя было назвать приятной.

— Нет, как раз наоборот. Я хочу, чтобы ты пригласил родных на свою свадьбу. Мы дадим делу максимум огласки, и тогда ни у кого не останется ни тени сомнения относительно репутации Карины. Девочка не должна и далее страдать от несправедливости.

Коди потряс головой — не ослышался ли?

— Что ты сказал? — выдавил он, не веря своим ушам.

— По-моему, ты хорошо расслышал. Вот уже несколько недель я планирую устроить вечер — он назначен на ближайшую пятницу. На нем мы формально объявим о вашей помолвке. Если хочешь, можешь пригласить своих родных. А в уик-энд назначим день свадьбы.

Коди считал себя благоразумным человеком и редко позволял чувствам брать над собой верх. Но в данный момент настолько опешил, что никак не мог подобрать слов.

Женить? Его? Ха-ха! Меньше всего собирался он испытать подобное счастье. Разве всем, кто его знает, это не известно?

— Подожди и выслушай меня, — сказал Коди, направляясь к центру комнаты, где, все еще сомкнув руки за спиной, стоял Альфонсо. — Я сожалею, что Карина оказалась замешанной во всю эту историю с Родригесом. У меня определенно не было намерения впутывать посторонних людей. В принципе я ничего не имею против твоей сестры, Альфонсо. Она действительно славная малышка и все такое, но, видишь ли, для женитьбы я не подхожу. Я слишком ценю свою свободу и заведенный мной образ жизни. Карина будет несчастной, если выйдет замуж за меня или мне подобного, и ты сам знаешь это. И еще — ты не имеешь права вот так запросто устраивать жизнь других людей. Брак дело серьезное, и недооценивать этого нельзя.

Коди умолк. В комнате воцарилась тишина. Альфонсо продолжал смотреть на Коди так, как если бы перед ним был какой-то непривлекательный фрукт, который он никак не мог определить. И когда он, наконец, заговорил, то начал словами:

— Карина — радость всей моей жизни. Как сейчас помню тот день, когда она родилась. Отец умер от сердечного приступа, когда мама еще была беременна Кариной. С первого момента, как взял ее на руки, я дал обещание оберегать малышку, быть ей отцом, которого она уже никогда не узнает. И делал все, что в моих силах, чтобы сдержать обещание.

Отвернувшись, Альфонсо занял прежнее положение позади стола. Сел, достал из коробки сигару, помял ее между пальцами, отрезал кончик и неторопливо зажег. Коди закурить он не предложил, что тот счел за оскорбление.

После нескольких затяжек Альфонсо снова поднял глаза на Коди.

— Есть только одна причина, по которой моя сестра могла так рисковать ради тебя, Коллуэй. Она, пожалуй, вбила себе в голову, что любит тебя. Не знаю, как тебе удалось склонить ее на свою сторону, но факт есть факт, и никто из вас, его не отрицает. Ваши отношения более чем очевидны. Если у меня еще оставались какие-то сомнения, то они тотчас отпали, едва я вошел в лачугу и увидел вас вместе, а тебя раздетым. До этого момента я мог поклясться чем угодно, что сестра никогда не была один на один с мужчиной. — Он вздохнул и продолжал: — Я чуть не умер прямо на месте. Какими чарами ты приворожил Карину— ума не приложу. Если в тебе еще осталось хоть что-то от мужского достоинства, ты должен исправить положение.

— Я… — Коди замолк, собираясь с мыслями. — Но ты… — Он снова запнулся, потирая губы ладонью. — Я хочу сказать, что Карина на самом деле…

Тут он совсем замолчал, осознав вдруг, перед какой пропастью стоит. Вот он, момент настоящего испытания. Коди всегда считал себя благородным и честным человеком, а порядочность рассматривал как нечто само собой разумеющееся.

Теперь он оказался перед чрезвычайно неприятным выбором. Он никоим образом не хотел повредить Карине. В конце концов, горя желанием предупредить его об опасности, она рисковала не только своей репутацией, но и жизнью. А то, что он не нуждался в столь благородном поступке, уже никому не внушишь. И случившегося прошлой ночью уже не поправишь.

Вопрос в том, что теперь делать?

Страстно захотелось посоветоваться с Коулом и Камероном. В прошлом братья не раз давали ему дельные советы. Нельзя принимать скороспелых решений, которые могут оказать пагубное влияние на его жизнь, не говоря уже о жизни других людей.

— Альфонсо, — снова отважился Коди, пытаясь найти нужные слова, дабы объяснить то, что он чувствовал. — Мне кажется, мы слишком эмоциональны в данный момент и можем наворотить дел. Я думаю, следует отложить разговор, чтобы мы могли остудить головы и хорошенько все обдумать. Тогда наверняка придем к каким-то альтернативным решениям, приемлемым для обеих сторон. Карина упоминала, что хочет продолжить образование. Может, следует подождать, пока…

— Это невозможно. Ты думаешь, я позволю, чтобы она, беременная, осталась незамужней?

— Что? Она уже беременна? Нет уж, хватит! Это слишком, Рамирес! Сколько раз надо повторять? Я не касался Карины, понимаешь ты это? С чего бы ей забеременеть?!

— Ты забыл, что я видел вас обоих вместе. Видел своими глазами. Она очень уютненько сидела, прильнув к тебе всем телом, в то время как на тебе не было ничего, что принято называть одеждой.

— Но, черт возьми, не может же она, в самом деле, забеременеть оттого, что я обнял ее!

— Я и не говорил, что может. Но вы провели несколько часов в полном уединении. Интимная близость могла иметь место до того, как я появился.

Все происходило как в кошмарном сне, где логика и разум были направлены против него. Он почувствовал, словно стоит перед скамьей присяжных в суде и ему во что бы то ни стало надо доказать свою непричастность.

— Альфонсо, почему тебе не поговорить об этом с Кариной? Она скажет, что между нами ничего не было. Она скажет…

— Не сомневаюсь, что она скажет все, что тебе захочется услышать. Она определенно чувствует себя обязанной стоять на твоей стороне.

— Значит, ты считаешь, что мы оба лжецы, так я понимаю?

— Я думаю, что Карина любит тебя. И именно потому, что любит, сделает все возможное, чтобы тебя защитить. А что касается твоих чувств… Ну, на этот счет я уже высказал свое мнение.

— Да, высказал. — Коди никак не мог поверить, что все это не шутка. Как же переубедить этого упрямца? — Удивляюсь твоему желанию выдать свою бесценную сестру за такого человека, как я.

— Я хочу видеть ее счастливой. Она сделала свой выбор. Нравится мне он или не нравится, я вынужден согласиться.

— А меня, значит, ты лишаешь права выбора?

Альфонсо вынул сигару изо рта и презрительно скривил губы.

— Ты его сделал, когда провел ночь с моей сестрой. Сейчас настало время честно подумать о последствиях. Конечно, если ты настоящий мужчина…

Последние сутки не были легкими для Коди. Он не спасовал перед грозными и тревожными событиями ночи. Сейчас он сделал все, чтобы держать себя в руках, но и его терпение было на пределе.

— Ладно, Альфонсо. Если уж тебе так не терпится выдать свою сестру замуж, пусть будет по-твоему. — Он направился к двери, но остановился и, не оборачиваясь, сказал: — Так вот. Можешь рассчитывать, что моя семья прибудет сюда в пятницу к вечеру и станет свидетелем блестящего провала помолвки.

 

Глава четвертая

Как только Карина открыла глаза, она вспомнила, что сегодня день особенный. Полежала еще несколько минут, наслаждаясь тишиной и спокойствием, поскольку знала, что тишина долго не продержится. Уже к полудню издалека начнут съезжаться гости, приглашенные Альфонсо.

Вечер был назначен несколько недель назад. Они с матерью давно настаивали на том, чтобы сорокалетие Альфонсо было отпраздновано особо. После продолжительных обсуждений он наконец согласился, но поставил условием, чтобы о программе знали только члены семьи.

Карине было все равно, поскольку ожидалось чествование брата. Слава Богу, Альфонсо ничего не было известно о заговоре против Коди. Несколько раз она пыталась поподробнее обсудить случившееся, но он наотрез отказывался разговаривать на эту тему. Только объяснил вскользь, что люди, замешанные в заговоре, сидят в тюрьме, где, без всякого сомнения, и останутся. И как только она могла такое подумать об Альфонсо?..

Брат объявил, что Коди будет присутствовать на сегодняшнем вечере, что несказанно ее обрадовало. С тех пор как их вызволили из горной лачуги, у нее не было возможности поговорить с ним.

Первые две ночи после инцидента Карину преследовали кошмары: ее похищали бандиты, слышалась стрельба, крики. Она просыпалась в холодном поту. Хотела рассказать об этом Альфонсо или Коди, но ни одного нельзя было найти. Постепенно неприятные воспоминания стали затушевываться, и сон улучшился — должно быть, от большой занятости по дому.

Все было готово для приема гостей. Их ждали тщательно убранные и украшенные цветами спальни. Даже строения вокруг усадьбы выскребли начисто.

Накануне Карина заметила, что по указанию Альфонсо несколько рабочих убирали церквушку, построенную много лет назад. Девушка предположила, что гости пленятся ее историей и пожелают поприсутствовать при различных службах, но все же удивилась такому вниманию к старому храму. Когда же заглянула внутрь, удивилась еще больше: женщины полировали и чистили алтарь, мыли каменный пол, тогда как мужчины чистили щетками оконные стекла и натирали воском деревянные скамьи.

Озадаченная такой активностью, Карина задумалась. Не собирается ли Альфонсо по случаю дня рождения отслужить специальную мессу?

Какими бы ни были его намерения, напомнила она себе, надо прекратить грезить наяву. Оставалось еще много всяких мелочей, которые нуждались в ее внимании.

К тому времени, когда она вернулась в свою комнату, чтобы переодеться к обеду, усталость уже давала о себе знать. С прибытием в усадьбу большого количества иногородних друзей и родственников нарастало напряжение и прислуги, и жильцов дома.

Карина улизнула, как только увидела, что мать с братом встречают очередную партию гостей и разводят их по комнатам.

Настроение было праздничное, огорчало только то, что Коди все еще не прибыл. Карина чуть было не спросила брата, что известно о Коди, но в последнюю минуту передумала: лучше не напоминать Альфонсо о техасце.

Чувствовалось, что Альфонсо о чем-то умалчивает. Когда бы она ни упоминала имя Коди, он нетерпеливо отмахивался и тотчас менял тему разговора. Должно быть, они поругались, но Альфонсо явно не собирался обсуждать с ней причину ссоры.

Оставалось только надеяться, что Коди не переменил своего решения приехать на вечер. Ведь она даже не успела поблагодарить его за столь доброе отношение к ней в течение той ужасной ночи.

Войдя к себе, Карина сбросила одежду и прошла в ванную комнату. Наполнив ванну, она ступила в нее и медленно погрузилась в глубину, чувствуя, как пенящаяся ароматизированная вода успокаивающе обтекает тело. Вскоре напряжение мускулов шеи, плеч и спины стало менее ощутимо, а потом и вовсе исчезло.

Карина блаженно закрыла глаза, а мысли сами собой завертелись вокруг подарка, которым сегодня утром удивил ее брат.

Никогда в жизни не видела она более красивого платья. Сшитое из атласа цвета слоновой кости, оно было отделано кремовым кружевом. Изящная линия выреза оставляла открытыми шею и верхнюю часть плеч.

Лиф сужался к талии и плавной волной переходил в пышную юбку со множеством оборок, окаймленных кружевами. Дополняли платье несколько нижних юбок, а одна даже была с обручами.

Мама сказала, что для одевания ей понадобится помощь, и обещала зайти попозже, после того, как Карина отдохнет.

Положив голову на кромку ванны, Карина унеслась в мир воспоминаний. Ее мысли всегда были рядом с Коди Коллуэем. Вспомнила, как он выглядел без одежды и как приятно было прижиматься к нему.

Нежась в теплой воде, она почти реально чувствовала запах его горячего тела, а кончиками пальцев словно ощущала гладкую кожу на широкой мускулистой груди.

Как приятно думать о нем! Вместе с тем она страшилась своих мыслей, потому что никогда прежде не была наедине с мужчиной. Понимала, что безнравственно предаваться воспоминаниям, но это было выше ее сил.

Интересно, а что она почувствует, если он поцелует ее? Карина улыбнулась про себя, позволив мыслям кружиться вокруг нее подобно обтекающей тело воде.

— Карина! Где ты?

Девушка очнулась, как ото сна. Вода в ванне уже остыла.

— Я здесь, мама, — отозвалась она, быстро вставая и протягивая руку за полотенцем. Мельком увидела свое отражение в зеркале и замерла на мгновение, глядя на знакомые черты. Продолжая смотреть в зеркало, неторопливо обтерлась и вышла из ванны.

Тяжелые волосы выбились из-под заколок, удерживающих их на голове, и один длинный локон, скатившись с плеча, обвился вокруг груди.

О, если бы она была хоть немножечко повыше! Наивная, с широко распахнутыми глазами, она все еще казалась подростком. А так хотелось быть чувственной и соблазнительной — такой, чтобы поразить опытный глаз Коди Коллуэя и дать ему понять, что она взрослая женщина.

Карина вздохнула. До этого ох как далеко! Она такая хрупкая и неуверенная в себе слишком уж неопытная для такого мужчины, как Коди.

— Ты должна поторопиться, Карина, или мы опоздаем на обед.

— Да, мама, сейчас иду. Возвратившись в спальню, Карина заметила, что белье и юбки приготовлены и разложены на кровати. Облачившись в них самостоятельно, подняла руки, и мать помогла ей надеть платье. Когда мама застегнула пуговки на спине, Карина взглянула в зеркало, и глаза ее расширились от изумления: цвет слоновой кости имел точно такой же оттенок, что и ее собственная кожа. Она осторожно потрогала пальцами кромку шейного выреза. На миг показалось, будто фея из волшебной сказки взмахнула волшебной палочкой и превратила ее в принцессу.

— Ах, Карина, — благоговейно прошептала мать. — Никогда не видела тебя такой красивой.

Девушка взяла мать за руку.

— Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить Альфонсо? Даже не верится, что это не сон.

— Ну и прекрасно, а теперь мы должны заняться твоими волосами, чтобы успеть спуститься вниз, прежде чем он пошлет кого-нибудь на поиски, — деловито заключила мать.

Когда Карина послушно уселась за туалетный столик, мать приподняла ее волосы и сразу отпустила, дав им упасть каскадом и расплескаться по плечам.

Звонок к обеду застал их уже на лестнице. Карина воткнула в волосы цветок гардении, а шею матери украшала двойная жемчужная нить. Карине представилось, что сказка продолжается: Золушка отправляется на бал.

— Бог мой, Карина! — воскликнул Альфонсо, поджидавший их у нижних ступенек. В свете массивной люстры над головой глаза его влажно заблестели. — Ты выглядишь восхитительно, моя дорогая! Совершенно восхитительно. — Он взял руку сестры и поднес к губам. Затем, выпрямившись, посмотрел в коридор: — Ты согласен, Коди?

Карина сперва не заметила Коди, стоявшего в затененном проеме двери, ведущей в кабинет Альфонсо. Услыхав вопрос приятеля, он шагнул вперед. Дабы не потерять равновесие, Карине пришлось ухватиться за лестничные перила. Сверху посмотрела на него — сердце вот-вот выскочит. Он здесь! Приехал!

На нем был испанского фасона смокинг, обтягивающий широкие плечи; красный пояс подчеркивал узкую талию, брюки сидели как влитые, обтягивая мускулистые ноги. Лицо непроницаемо, а глядит на нее так, будто видит в первый раз.

Не сводя с него глаз, Карина заставила себя сделать последние шаги со ступенек. Почему он не улыбнулся? Откуда такое суровое выражение лица?

— Идем, мама, — сказал Альфонсо и протянул руку. — Самое время проводить вас обеих к столу. Гости уже собрались. — Он обернулся через плечо и бросил взгляд в сторону коридора — там Коди молча предложил руку Карине.

— Привет, Коди, — сказала она, опустив пальчики на тугие мышцы под шерстяной тканью. — Я уже не надеялась увидеть тебя сегодня.

— Разве?

Он пошел по коридору следом за Альфонсо. Карина подхватила подол и засеменила следом, стараясь не отставать от него. Украдкой взглянула в его лицо и тут же опустила глаза. Его подбородок казался выточенным из цельного куска гранита, губы затвердели. После того, первого взгляда, брошенного на нее, он смотрел только прямо перед собой.

— Я пыталась разыскать тебя после нашего возвращения с гор, но Альфонсо сказал, что ты уехал по делам.

— Да.

— Это не связано с теми ужасными людьми, которые похитили нас?

— Частично. Кроме того, я ездил в Техас повидаться с моими братьями.

— Вот оно что!..

Они вошли в столовую. Альфонсо уже усаживал мать во главе стола. Коди выдвинул стул на другом конце для Карины, рядом с тем, который должен занять ее брат, и сел подле нее.

— Карина, я бы хотел познакомить тебя с моим братом Коулом и его женой Эллисон. — Коди кивнул в сторону пары, сидящей рядом с собой. — И с моим братом Камероном и его женой Джэнин, — сказал он, кивнув в сторону пары напротив.

— О, Коди! Как чудесно! Я и не знала, что твоя семья тоже будет сегодня с нами. — Она улыбнулась сразу обеим парам. — Я очень рада познакомиться с вами. Какой удивительный сюрприз!

Мужчины кивнули головами — не сказав ни слова и не улыбнувшись — чисто формально, как Коди. Женщины обменялись улыбками, а та, что с темными волосами, Эллисон, сказала:

— Ваше платье прелестно, Карина.

— Я такого же мнения. Вы просто великолепны, — добавила рыжеволосая.

Карина почувствовала, как вспыхнули щеки.

— Благодарю вас, — тихо молвила она.

В этот момент Альфонсо занял свое место во главе стола и подал знак к началу обеда.

— Тебя уже представили семье Коллуэй? — спросил он Карину.

— Да, Коди только что познакомил нас. Почему ты не сказал мне об их приезде?

Прежде чем тот ответил, Коди спросил:

— Ты хочешь сказать, что не знала?

— Нет. Альфонсо только велел приготовить еще две спальни, а для кого — не сказал. — Она улыбнулась родственникам Коди. — Слов нет, как я счастлива видеть вас. Какое счастье, что вы нашли время приехать.

— О, мы не пропустили бы это событие ни за что на свете, — медленно произнес Коул. — Верно, Камерон? — Он поднял бокал, предлагая выпить.

— Это уж точно, — ответил Камерон, делая глоток из своего бокала.

— Очень забавно, — пробурчал Коди.

К тому времени, когда обед закончился и приглашенные смешались с теми, кто приехал специально на танцы, у Карины появилось странное чувство — будто она играла главную роль в некоем спектакле, но текст ей почему-то не дали. Определенная скрытая тенденция ощущалась в продолжение всего обеда. Хотя беседа между Альфонсо и братьями Коллуэй внешне выглядела вполне вежливой, встречались в ней и такие моменты, которых она совершенно не понимала.

После окончания обеда у нее заломило в висках, и под предлогом принять что-либо против головной боли она удалилась в свою комнату.

Когда же возвратилась в общую залу, то вся мебель была уже убрана — освободилось место для оркестра и танцев. Многочисленные гости развлекались чем могли. Слышался веселый гомон. Несколько пар стояли в ожидании начала танцев, другие толпились вокруг стола, выполняющего роль бара, третьи, сбившись в небольшие кучки, вели непринужденные беседы.

Карина остановилась под широкой аркой, ведущей в залу, огляделась по сторонам, довольная тем, что все идет гладко. Сервировочные столики пользовались огромным успехом, и кухонная прислуга едва поспевала загружать их новыми деликатесами.

— Отличный вечер!

Не заметив подошедшего сзади высокого, видного человека, Карина вздрогнула, однако быстро пришла в себя.

— О, благодарю вас. Ведь вы Коул, верно?

Тот улыбнулся:

— Вернее быть не может. У вас прекрасная память.

— Вы мне льстите. Просто я много слышала о вас… и о Камероне… Поэтому мне не трудно было определить, кто есть кто.

— Не думал, что Коди такой болтун. Карину позабавил тон его голоса, и она

улыбнулась.

— Вам, верно, известно, что мы с Коди знаем друг друга довольно давно. Я всегда интересовалась его семьей… и ранчо… А Коди терпеливо отвечал на все мои вопросы, даже если они были неуместными.

Пока она говорила, Коул так и сверлил ее быстрым, пытливым взглядом. Ленивая улыбка никоим образом не вязалась с серьезным выражением глаз, изучающих стоящую перед ним девушку.

— Не желаете потанцевать? — неожиданно спросил он.

Карина посмотрела на переполненную площадку для танцев и улыбнулась.

— С большим удовольствием.

Они пересекли комнату. Коул властно вел ее за собой.

— Признаться, я был немало удивлен, будучи представленным стольким вашим родственникам, — сказал он, раскланявшись с одним из братьев Карины и его женой. — Я почему-то был убежден, что, кроме вас и Альфонсо, в семье больше никого нет.

— О нет. Нас шестеро. Альфонсо старший. А я самая младшая. И единственная, кто остался дома.

— Ясно. Ваши сестры вышли замуж, а братья переженились и разъехались?

— Да, — со вздохом призналась девушка. — Это и было главным аргументом Альфонсо, когда я заявила о своем желании продолжить образование. Он считает, что я должна довольствоваться долей замужней женщины и целиком посвятить себя семье, как Рози и Кончита.

— Вы против? — Бровь Коула медленно поползла вверх.

— Конечно, в свое время я надеюсь выйти замуж. Но не теперь. В жизни еще так много нужно сделать, — тихо молвила Карина, мило улыбнувшись. — Ну, я опять села на своего конька, как любит говорить Альфонсо, в то время, как нас ждет отдых и наслаждение.

— Как мне не наслаждаться, танцуя с такой прекрасной женщиной, как вы! — любезно ответствовал Коул.

О, как возненавидела она краску стыда, залившую лицо! Прекрасно поняла, что он сказал это только из любезности, но вот она всю жизнь не переваривала комплиментов.

— Не возражаешь, если я разобью вас, братишка?

Карина почувствовала, что ее тело не осталось безучастным к голосу Коди. Коул глянул на нее сверху вниз, потом ответил как бы с большой неохотой:

— Так и быть, если уж ты настаиваешь, хотя, как я понимаю, здесь нет недостатка в девушках, которые могли бы составить тебе приятную компанию.

— В таком случае тебе не трудно будет найти очаровательную партнершу, — парировал Коди и, властно положив руку на талию Карины, притянул ее к себе. Не обращая внимания на усмешку брата, Коди закружил ее в вихре танца, так сильно обняв, что чуть не лишил дыхания. Опомнившись, Карина обнаружила, что, кружась, он провел ее через широкие двери балкона во двор. И хотя несколько парочек уже опередили их, тем не менее, тусклый свет создавал иллюзию уединенности.

— Вы с Коулом, похоже, нашли важную тему для обсуждений, — сказал Коди, пристально глядя в ее лицо.

— Мне понравился твой брат. Он дружелюбный и добрый.

— Это Коул-то? Ха-ха. Он так же дружелюбен и добр, как барракуда. По крайней мере, большую часть времени. И к тому же, насколько мне известно, всегда был обольстителем красивых женщин.

— Коди?

— Да.

— Что с тобой? Весь вечер у тебя какое-то странное настроение. Твой брат был просто вежлив со мной. Почему ты злишься на это?

— Да не злюсь я. Я рад, что вы нашли общий язык. — Его рука скользнула вверх по ее спине, но, будто опомнившись, тотчас опустилась.

— Ты недоволен мной? — глядя в его полыхающие глаза, поинтересовалась Карина, надеясь, что он откроет причину своего беспокойства,

— Почему же я должен быть недоволен тобой?

Она помолчала в раздумье.

— Не знаю. Может быть, ты все еще злишься за то, что я пришла к тебе той ночью на прошлой неделе?

— По-моему, уже несколько поздно ворошить события того дня, не так ли?

— Вот ты как. А я-то гадала — не потому ли ты уехал, не поговорив со мной…

— Когда я уезжал отсюда, у меня не было ни малейшего желания говорить с кем бы то ни было.

— Ты доволен арестом того человека?

— Очень.

— Ну, значит, все кончилось хорошо, правда? Он задержал на ней взгляд несколько дольше.

— Ты так думаешь?

— А ты разве нет? — совершенно сбитая с толку, спросила Карина.

Сделав пару быстрых поворотов, Коди заключил ее в объятия, не оставив ей другой возможности, кроме как положить руки ему на грудь.

— О, Коди! Я не думаю, что Альфонсо понравится, если он увидит, как крепко ты меня обнимаешь.

Он пробурчал нечто невразумительное, в его бормотании Карине послышалось нечто похожее на «мерзавец», но она решила, что ослышалась.

Касаясь подбородком ее волос, Коди спросил:

— Карина, что сказал тебе Альфонсо о сегодняшнем вечере?

Вряд ли Карина могла о чем-то думать, будучи в такой близости от него. А он, не теряя времени, снова прижал ее к груди, да так тесно, что она чувствовала под пальцами ровное биение его сердца, слышала мягкое дыхание, вдыхала особенный, присущий только ему запах. Могла ли она в такой ситуации сосредоточиться на каком-то ничтожном вопросе? Что он спросил?.. Что-то об Альфонсо, кажется?

Она повернула голову, чтобы увидеть его лицо.

— О сегодняшнем вечере? Ладно, скажу. Сказал только, что нужно держать в тайне, что сегодня у него день рождения, что мы отмечаем его праздник.

— И это все?

Такая настойчивость ее озадачила.

— А что же еще?

В ответ он пробормотал какое-то сочетание звуков, которое, к своему счастью, она не смогла дешифровать.

— Он сказал, что сделает это, а я, как идиот, поверил ему.

— Сделает что? Это касается той ночи, когда мы были вместе?

— Да.

Более короткого ответа ей еще не приходилось слышать.

— Видишь ли, всю эту неделю я почти не виделась с Альфонсо. Всякий раз, как я пыталась объяснить, почему я там оказалась и что старалась сделать, он отмахивался от меня так, будто ему все известно. Вот я и решила, что вы оба уже обсудили то, что случилось, и он понял истинную причину происшедшего.

Оркестр умолк; в наступившей тишине раздалась дробь барабана, затем последовал призывный голос трубы: внимание всем!

Коди повернулся, чтобы видеть дальний угол залы, где Альфонсо, ступив на помост, остановился перед микрофоном.

— Я надеюсь, сегодняшний вечер всем доставил удовольствие, — с улыбкой начал Альфонсо. Гости ответили дружными аплодисментами и веселыми выкриками. Подождав, пока все успокоятся, он продолжил, — Мы желаем сделать одно приятное сообщение, в некотором роде сюрприз, который, как я надеюсь, вы встретите с радостью. Когда наши друзья собираются вместе на торжества, это всегда знаменательно. Поэтому мы решили воспользоваться случаем, чтобы отметить еще одно событие.

Он повел глазами поверх голов собравшихся, и его взгляд уперся в Карину. Подняв руку, он громко произнес:

— Карина, прошу подойти сюда.

Карину словно окатили холодной водой. Что еще затевает брат? Наверное, решил сообщить гостям о своем дне рождения, но зачем в таком случае понадобилась она?

Толпа расступилась, оставив для прохода широкую дорожку. Карина вопрошающе посмотрела на Коди, но его лицо осталось непроницаемым. Пройдя по освободившемуся коридору, она остановилась перед возвышением.

Альфонсо подал ей руку и повернул ее лицом к нетерпеливо ожидающей публике.

— Бывают времена, когда брату трудно признать, что его маленькая сестренка стала уже взрослой. — Карина, покусывая нижнюю губу, заставляла себя мило улыбаться, понимая, что от смущения еще никто не умер. — Как многие из вас знают, недавно Карина закончила учебу в университете в Мехико.

Ах, Боже мой! Неужели он переменил свое решение? И разрешит теперь продолжить образование? Неужто выбрал именно этот момент, чтобы осчастливить ее? От избытка чувств Карина уже готова была броситься брату на шею, но он продолжал:

— Сегодня она готова ступить на следующую ступень жизни.

От этих слов огромная радость разлилась по всему телу Карины. Она еле сдержалась от желания рассмеяться во весь голос. Так вот почему понадобилось новое платье… Брат решил наконец уважить ее желание и позволить самой сделать выбор…

— С великим удовольствием и столь же великой радостью призываю вас в свидетели главной части нашего торжества — обручения моей дорогой сестры Карины с Коди Коллуэем.

Неожиданная новость, казалось, ошеломила собравшихся. Воцарилась звенящая тишина. Карина уж точно была не в состоянии оценить их реакцию: ей пришлось иметь дело со своей собственной. Она с ужасом уставилась на брата, стоявшего во дворе подле фонтана и спокойно наблюдавшего за сценой, разыгравшейся в доме.

Воздух огласился разрозненными хлопками и гулом возбужденных голосов. Краем глаза Карина заметила, как Коул и Камерон направились к Коди — словно намеревались защитить от опасности.

Если это была шутка, то она никого не рассмешила.

Голос Альфонсо снова прогудел из микрофона, заглушая шум, а заодно и мятущиеся, беспорядочные мысли Карины:

— Разрешите представить жениха, мистера Коди Коллуэя.

Несмотря на все старания устоять, колени Карины подогнулись, и она непременно упала бы, если бы Альфонсо не поддержал ее одной рукой за талию, тогда как другую протянул навстречу мужчине, пробивающему путь сквозь толпу. Чуть позади шли его братья.

Неимоверным усилием воли ей удалось сконцентрировать взгляд на лице Коди… на его глазах, в которых так и метался огонь. Он легко вскочил на возвышение и встал рядом с ней. Положив руку на ее талию, резким движением притянул к себе, оторвав от Альфонсо.

— Ты в порядке? — тихо спросил он.

— В порядке? Конечно, нет! Как могу я… — Она повернулась и взглянула на Альфонсо. — Как мог он…

Тем временем подгулявшие гости встретили решимость Коди аплодисментами и одобрили его действия громкими возгласами.

Альфонсо все еще наговаривал в микрофон:

— А теперь, если вы последуете за невестой и женихом в наш фамильный храм, мы продолжим сегодняшние торжества.

Толпа стала рассасываться, оставив Альфонсо рядом с Коди и Кариной. Коул и Камерон стояли поблизости.

— Эй, мы так не договаривались, — сказал Коди, когда шум поутих.

— Потрудитесь объяснить, что происходит? — послышался сбоку голос Коула.

Альфонсо посмотрел на Коди, затем перевел взгляд на его руку, прижимающую к себе Карину.

— Это же очевидный факт, разве не так? Мы готовы свидетельствовать обручение.

— Но, Альфонсо! — воскликнула Карина. — Этого не может быть. Мы с Коди не… — Она посмотрела на непреклонное лицо Коди и содрогнулась. — Мы не можем пойти на это. Почему ты…

— Потому что он здесь главный и намерен воспользоваться этим, — сказал Коди и посмотрел на братьев. — Я должен был догадаться, что произойдет нечто похожее, но все же надеялся, что спустя несколько дней он одумается. — Коди сошел с возвышения, затем повернулся и стащил Карину.

— Ты знал о его планах?! — возмутилась она.

— Не совсем. Я дал согласие объявить сегодня о нашей помолвке, но он решил сделать из этого цирковое представление.

— О нашей помолвке? Но, Коди, как мог ты согласиться на такое? Мы же не помолвлены. Мы даже не обсуждали этот вопрос. Как мог…

— Ну, довольно! — перебил Альфонсо. — Обсуждали или не обсуждали, но, по всей видимости, ты обязана была это сделать до того, как решила бегать к нему на свидания, когда вздумается. Мне горько сознавать, что моя сестра унизилась до подобного поведения.

— Альфонсо! Что ты такое говоришь? Между Коди и мной ничего не было. Ничего! Как ты можешь? Я думала, ты любишь меня. Думала, ты собираешься отпустить меня учиться. Почему же…

— Пошли! Мы попусту тратим время. Гости уже заждались нас в церкви.

— Ну и пусть! Нельзя же вот так…

— Карина, — тихо произнес Коди, — я ценю, что ты не питаешь больше энтузиазма относительно такого ничтожества, как я, но дело в том, что ты напрасно тратишь слова. Твой брат совсем не заинтересован услышать правду. Он нашел для тебя богатого мужа и не собирается упускать такой шанс. — С деланной улыбкой он посмотрел на Коула. — Не напоминает он тебе терьера, который, стоит ему вцепиться, уже не выпустит, а?

Ответной улыбки от Коула не последовало.

— Послушай, Коди, и ты хочешь позволить этому господину поступать, как ему вздумается? Он не имеет никакого права, и ты знаешь это.

Прежде чем повернуться к брату, Коди посмотрел на Карину долгим молчаливым взглядом.

— Насколько я могу понять, со мной ей намного лучше, чем с ним. По крайней мере я буду прислушиваться к ее мнению, на что он, как мне кажется, совершенно не способен.

— Нет! — отрезала Карина. — Я не позволю тебе сделать такой шаг, Коди. Это против твоего желания.

Коди взглянул на Альфонсо, и тот не отвел глаза.

— Скажем так: альтернатива меня устраивает еще меньше. — Он посмотрел на своих братьев. — Похоже, здесь со мной два порядочных человека. Давайте пойдем в церковь и позаботимся о том, чтобы это маленькое дело свершилось.

Не оглядываясь назад, трое мужчин удалились, оставив Карину с Альфонсо посередине опустевшей комнаты. Девушка медленно повернулась к брату.

— Я любила тебя всю свою жизнь. Ты был мне вместо отца. Ты был моим другом, которому я поверяла все свои тайны. Но если ты заставишь меня выйти замуж за Коди Коллуэя на таких условиях, я никогда не прощу тебе. Слышишь? Никогда!

— Карина, послушай…

— Нет уж, ты послушай. Вы с Коди, наверное, еще на прошлой неделе все обмозговали, только не сочли нужным спросить меня о моих чувствах, о моих желаниях. Без меня все рассудили и спланировали.

— Я считал, что ты пойдешь на любую ложь, чтобы защитить его.

— Мне нет нужды лгать. Коди Коллуэй всегда вел себя со мной как настоящий джентльмен. И обратить против него то, что я сделала — без его ведома и позволения, — недостойно тебя. Альфонсо, если ты еще питаешь какие-то чувства ко мне, то пойдешь сейчас в церковь и объяснишь людям, что допущена ошибка и что свадьбы не будет.

Она ждала, что он ответит, зная, что в эту минуту решается ее судьба. Долго ждать не пришлось.

— Я не могу сделать это, Карина. Сама видишь — слишком поздно.

— Нет, еще не поздно. Пострадает только твоя гордость, Альфонсо. Но если ты вынудишь меня пройти через это, то не только моя жизнь, но и жизнь Коди будет навсегда погублена.

— Глупости. Ты слишком драматизируешь, сестренка. Все произошло чересчур неожиданно, поэтому ты растерялась. Но я думаю, так даже лучше. А теперь идем. Мы не можем больше заставлять себя ждать.

Карина почувствовала, будто в комнату ворвался леденящий ветер, закружился вокруг нее, и она закоченела от потрясения и безвыходности.

В церкви ждал Коди, чтобы взять ее в жены, но не потому, что любил, а только потому, что ее брат обязал его соглашением. Как могла она взглянуть в лицо человека, которым восхищалась, зная, что ее навязали ему?

Альфонсо взял ее за руку и повел за собой из гостиной, через сад в церковь, где Коди со священником ждали ее у алтаря.

Никуда не убежать, не спрятаться, а вокруг никого, кто бы протянул руку помощи. Карина снова почувствовала состояние полной безысходности, которое овладевало ею всякий раз, когда она отвергала выбор, сделанный для нее Альфонсо.

Она едва заметила горящие свечи, преобразившие храм в волшебную страну. Все, что она могла видеть, был Коди, его взгляд, прикованный к ней, в ожидании того, что она сделает в следующий момент.

Светлые мечты о будущем поблекли, едва она услышала торжественные звуки маленького органа, под звуки которого она должна пройти по приделу.

Да, не так рисовался ей день собственной свадьбы. Разве могла она предположить, что выйдет замуж за человека с ледяным взглядом — без ухаживания, без предложения руки и сердца, понуждаемая к алтарю своим братом, который предал самое сокровенное?

Глубокая внутренняя дрожь, начавшаяся с первой минуты этого чудовищного действа, теперь сотрясала все ее тело. И она бы непременно упала, если бы не Альфонсо, крепко сжимавший ее локоть. Как в кошмарном сне приблизилась она к алтарю и ожидавшим ее мужчинам.

Все внимание Карины было приковано к Коди, чье лицо в свете множества свечей приняло чуть более мягкое выражение. Уголки его губ скривились в легкой усмешке, что при данных обстоятельствах могло сойти за проявление нежности.

Когда она подошла к нему, он взял ее за руку и повернул в сторону священника, готового исполнить обряд бракосочетания. Рука Коди оказалась неожиданно теплой, когда он держал в ладони ее пальцы-ледышки. Он легонько сжал их, как бы в знак уверения, и Карина вздохнула полной грудью — в первый раз с тех пор, как Альфонсо сделал свое ужасное объявление.

Рядом стоит Коди! Что бы ни случилось в будущем, она знала, что сможет верить ему. А пока эта вера была тем единственным, за что ей надо крепко держаться.

Через минуту она станет его женой.

 

Глава пятая

Не выпуская руку Карины из своей, Коди стоял, внимая плавному и умиротворяющему звучанию слов древнего обряда.

Он знал, что братья стоят позади него, в первом ряду, зарезервированном для членов его семьи. В душе зрела благодарность за то, что они все-таки приехали.

Раньше, на неделе, он обсуждал с Коулом и Камероном требования Альфонсо, стремясь найти наилучшее решение проблемы. И ни один из них не счел возможным, чтобы он позволил втянуть себя в помолвку — пусть даже короткую.

Может быть, он и согласился бы с братьями, но они не знали Карину. Девушка не заслужила позора быть отвергнутой — пусть даже и до объявления их помолвки. Коди был совершенно уверен, что, после того как Альфонсо поостынет, они втроем смогут спокойно потолковать и о том, что произошло, и, что более важно, о том, что не произошло. Он надеялся, что тогда Альфонсо согласится растянуть срок помолвки на несколько недель, а потом Карина расторгнет договор, и честь семьи будет спасена.

Поэтому он уговорил братьев присутствовать на вечере — для моральной поддержки, — не имея, однако, ни малейшего предчувствия, что они станут свидетелями его свадьбы с Кариной Рамирес.

Пока шли к церкви, Коул и Камерон настоятельно советовали ему не уступать Альфонсо, не думая о возможной реакции. Коди понимал их озабоченность, но в то же время постоянно вспоминал побледневшее лицо Карины, когда она поняла, что сотворил Альфонсо.

Он, конечно, не считал себя героем, но понимал необходимость что-то сделать. Нельзя же оставить ее одну перед многочисленной публикой, с женихом, который отказался идти под венец!

Коди взглянул на прекрасную девушку, стоявшую рядом. Мать и сестры встретили ее у входа в церковь и опустили на голову тонкую вуаль, искусно скрывавшую выражение лица, когда она шла к алтарю.

Однако ничто не могло скрыть от него боль, затаившуюся в ее глазах, когда взгляды их встретились. Ей не нужно было рассказывать, что она никак не ожидала, что из импульсивной попытки предупредить его может создаться подобная ситуация. Да и как могла она предугадать, что решение, принятое той ночью, будет иметь столь серьезные последствия?

Ничего, все, в конце концов, уладится. Став ее законным мужем, он вырвет Карину из-под влияния брата. Увезет ее на свое ранчо, а потом они вместе решат, как быть дальше. Ведь удается же другим улаживать отношения после навязанных браков… Почему же они не смогут решить свои проблемы с таким же успехом?

После окончания церемонии Коди разрешили поцеловать невесту. Осторожно приподняв вуаль, он открыл лицо Карины и заметил, как густой румянец залил ее щеки. В душе он обрадовался этому. Бледность, покрывавшая до сих пор ее лицо, вселяла опасение, что она вот-вот может потерять сознание.

Подбадриваемый подмигиванием и многозначительными улыбками, он обнял ее и нагнулся к губам. Коснувшись, почувствовал их трепет, нежность, податливость и сладость.

Волна радости прокатилась по всему телу. Подняв голову, Коди заглянул Карине в глаза и тихим голосом, предназначенным только для ее ушей, сказал:

— Я всегда буду рядом с тобой, Карина. Можешь рассчитывать на меня, что бы там ни случилось.

Она жадно всматривалась в его лицо и, очевидно, нашла то, что искала, потому что улыбнулась — самой естественной улыбкой из всех, какими когда-либо одаривала Коди.

— Спасибо, Коди. Я счастлива.

Больше времени не оставалось. Увлекаемые толпой и провожаемые торжественными звуками органа, они вышли из церкви и вступили в танцевальную залу, где сразу же попали в окружение возбужденных гостей, желавших им всяческого счастья. Коди не выпускал Карину из объятий, чувствуя, что ее все еще сотрясает дрожь.

Заиграл оркестр. На этот раз Карина кружилась в объятиях своего мужа, а гости стояли по сторонам, восторженно наблюдая за молодой парой.

— Как самочувствие? — спросил Коди после того, как они сделали первый круг.

— Право, затрудняюсь сказать, — прошептала в ответ Карина. — Неужели это происходит на самом деле?

Он улыбнулся:

— Как есть на самом деле, дорогая.

— Мне кажется, я больше не в состоянии терпеть на себе эти взгляды.

— Тебе и не придется. Об этом я позабочусь.

Едва закончился танец, Коди извинился перед публикой и умчал ее вверх по лестнице — под строй непристойных реплик. Только на мгновение задержался, чтобы сказать пару слов Коулу. В ответ тот кивнул головой и похлопал брата по плечу.

Наверху Карина провела его через гостиную до своей комнаты и в смущении остановилась как вкопанная.

— Где ты будешь спать?

— Насколько я знаю Альфонсо, а я думаю, что знаю его хорошо, держу пари — мои вещи уже переправлены в твою комнату. Хочешь на спор?

— Но определенно он… — Она покачала головой и молча открыла дверь в спальню. Коди остался стоять в дверях, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Карина поспешила в гардеробную. Услыхав ее тревожные ахи-вздохи, он не мог не улыбнуться.

Вскоре она вышла из гардеробной — со сжатыми кулачками и горестным выражением на лице. Коди выпрямился и вошел в спальню, прикрыв за собой дверь.

— Не тревожься, дорогая. У тебя нет никаких причин беспокоиться из-за меня, запомни.

Она медленно подошла к Коди и вскинула на него глаза.

— Я никогда не прощу Альфонсо. Никогда.

— Ну что ж, я ощущаю нечто подобное. — Он подошел к балконной двери и распахнул обе створки. Со двора донеслись звуки музыки и чей-то смех. — Скажи-ка, отсюда ты услышала голоса мужчин в ту ночь? — На самом деле его не особенно занимала эта проблема. Просто подумалось, что, возможно, вопрос поможет отвлечь ее от сегодняшних неприятностей — хотя бы на несколько минут.

— Да, — после некоторого колебания согласилась она.

— Альфонсо не верит, что ты могла что-либо слышать. Говорит, никаких мужчин вообще не было.

— Не было? Что за вздор! Если не было никого, то зачем бы я рисковала, разыскивая тебя?

Ее вопрос остался без ответа. Немигающим взглядом она смотрела на Коди, пока смутная догадка не поразила ее.

— О, нет! Не мог же он подумать, что… Нет, нет. Он не мог поверить, что… О, Коди, так вот почему он заварил все это, — сказала она, указав на свое праздничное платье и на висевшую в шкафу одежду Коди.

— Как видишь, результат налицо.

— Но это ужасно! Как мог он не поверить мне, когда я пыталась объясниться?

— А все потому, что ты со своими подозрениями не побежала прямо к нему. Он отказывается верить, что ты могла заподозрить его в желании причинить мне зло.

Карина повернулась и отошла в сторону.

— Да, это было глупо с моей стороны. Но я так испугалась и так боялась совершить ошибку, которая могла бы стоить тебе жизни! — От резкого поворота ее платье веером пришло в движение. — И вот, посмотри, что с тобой сделали: из-за моего глупого поведения тебя женили.

— Не женили — строго говоря. Я имею в виду, что никто не приставлял пистолет к моей голове. Скажем так: меня уговорили, идет?

— Но ведь это совсем не то, чего ты сам хочешь!

— А также и не то, чего хочешь ты.

Они смотрели друг на друга из противоположных углов комнаты — два союзника в битве против общего врага.

Наконец Коди протянул руку и сказал:

— Тебе понадобится помощь, чтобы освободиться от платья. Надо полагать, ты не примешь мое предложение и предпочтешь позвать свою мать?

— Нет! — Карина беспомощно огляделась вокруг, припоминая, как одевалась. — Мама должна была знать обо всем этом — и все же не сказала ни слова. Как могла она так поступить со мной?

— Ты не можешь утверждать наверняка. У меня есть догадка: Альфонсо спланировал свой маленький сюрприз очень тщательно, чтобы уменьшить противодействие, если таковое возникнет.

— Но ведь вуаль была у матери и сестер…

— Твоя мать обнаружила ее только тогда, когда я вошел в церковь. Члены твоей семьи — все, кроме Альфонсо, конечно, — считают, что наш брак совершился по любви, что я тайно ухаживал за тобой и долго добивался согласия Альфонсо. Твоя матушка рассказала мне о том, как она обрадовалась твоему выбору. Она почему-то верит, что, выйдя за меня замуж, ты обретешь счастье. — Его улыбка означала, что он не прочь подразнить ее, но от возбуждения она этого не заметила.

Карина кое-как дотянулась до спины, но тут же отказалась от дальнейших попыток раздеться самой.

— Мама не может понять моего желания учиться дальше. Поэтому и считает замужество единственным моим предназначением. — Она подошла ближе и повернулась к нему спиной. — Я приму скорее твою помощь, чем чью-либо еще.

Коди решил не обращать внимания на не очень любезное согласие принять его помощь и со всей возможной серьезностью занялся пуговками.

— Я подумал, что мы можем выехать отсюда рано утром и направиться на ранчо. Ведь это мой дом, хотя я редко бываю там. Теперь же, когда у меня есть жена, настало время принять решения по некоторым конкретным вопросам.

— Каким вопросам?

— Так, кое-что в связи с работой, которой я занимаюсь. Это, видишь ли, не очень согласуется с размеренной семейной жизнью. Может, уже пора оставить работу и поселиться на ранчо.

— Это то, что тебе по душе? Скотоводство, да?

Тут платье начало падать к ее ногам. Она подхватила его, чтобы удержать верхнюю часть на месте, и поспешила в ванную.

Коди сел и скинул туфли, которые были не столь удобны, как привычные для него ботинки. С удовольствием пошевелил пальцами.

— Всем хозяйством у нас занимается управляющий, — повысив голос, ответил он на ее вопрос. — Меня всегда увлекало коневодство. — Пройдясь пятерней по волосам, продолжил: — Кто знает, может, теперь самое время вернуться к этой мыслишке по-настоящему.

Карина вышла из ванной, на ходу завязывая пояс халата. Не глядя на Коди, прошла к туалетному столику. Вытащив цветок гардении и многочисленные шпильки, провела щеткой по всей длине волос.

— Коди?

— Гм?

По-прежнему не глядя на него, Карина спросила:

— Ты рассчитываешь спать здесь, со мной, да?

Он даже не попытался скрыть свое удовольствие от ее невинного вопроса. Так недолго и комплекс схватить, подумал он,

— Кажется, так принято у молодоженов.

— Тебя не очень обеспокоит, если я попрошу тебя поискать другое место, чтобы скоротать ночь, а?

Он откинулся на спинку стула и принялся изучать в зеркале взволнованную девушку, всячески старающуюся избегать его взгляда.

— Думаю, что переживу. А ты действительно хочешь, чтобы я ушел? — спросил он, с любопытством ожидая ответа.

Она аккуратно положила щетку на столик, посмотрела на свои руки и сказала:

— Больше не хочу делать ничего такого, что может причинить тебе беспокойство.

Коди потребовалось время, чтобы встать, и еще больше времени — чтобы подойти к ней. Он опустил ладони на ее хрупкие плечи, подождал, пока она не посмотрит в зеркало и их взгляды встретятся.

— Карина, я знаю, что у тебя не очень обширные понятия насчет мужчин, а твоя мать, видно, не особо посвящала тебя в тайны супружеской жизни. Поэтому, чувствую, мне предстоит приучить тебя делиться всем, даже самым сокровенным, с мужем. Конечно, для тебя это достаточно неожиданно, да и я, честно говоря, не это планировал, но нам надо начинать супружескую жизнь, если мы хотим продолжить ее в дальнейшем. Раньше или позже, но интимности нам не избежать.

Он чувствовал, как от его слов напряглись ее плечи.

Не меняя ровного тона голоса, который он умышленно выбрал из желания успокоить девушку, Коди продолжил:

— Однако сегодня нам обоим надо хорошенько отдохнуть. Мы оба устали и порядком расстроены от неожиданности случившегося. Что я предлагаю? Ты отправишься в кроватку и попробуешь заснуть. Держу пари, что к утру ты уже по-иному отнесешься к недавним событиям или, по крайней мере, чуть попривыкнешь к сложившейся ситуации.

— А ты где будешь спать?

— А я собираюсь принять хороший горячий душ, крошка, потом пристроюсь на другом краю твоей кровати. Она достаточно велика, чтобы вместить добрую дюжину людей. Сомневаюсь, что кто-то из нас почувствует присутствие другого.

Коди не сводил с нее глаз, желая только, чтобы она поняла: ни при каких обстоятельствах он не воспользуется своим преимуществом.

В этот миг он ощутил, как ее плечи уходят из-под его рук. Напряжение ушло, и силы оставили Карину. Тело ее поникло. Коди легонько подхватил ее на руки и отнес на кровать.

Покрывала были предусмотрительно откинуты. Коди положил ее на постель, снял тапочки и ловким движением развязал халат. Подтянув покрывало другой рукой, укрыл ее до подбородка.

— Постарайся заснуть, дорогая. Договорим завтра.

Он повернулся и успел сделать пару шагов, когда услышал: — Коди!

— Да? — спросил он спокойным тоном.

— Благодарю тебя, — прошептала девушка. Сложив пальцы в знак победы, он улыбнулся, вошел в ванную и закрыл за собой дверь.

Очутившись наедине с собой, прислонился к двери и закрыл глаза. После многих часов на публике он почувствовал, наконец, огромное облегчение. А когда открыл глаза, то уже совершенно равнодушно взглянул на свое отражение.

Теперь, когда не нужно было больше притворяться, улыбка сошла с его губ.

— Ты был очень убедителен, приятель, — сказал он своему отражению. — Чуть даже меня не одурачил, а ведь я-то знаю о твоих истинных чувствах. Теперь девчонка спасена, не так ли? И ты намерен обращаться с ней как с сестрой, да? Собираешься притворяться, что ее тело в прозрачной ночной сорочке не тронуло тебя, оставило тебя безразличным, что наблюдение за тем, как она расчесывает свои волосы, не разбудило в тебе желание зарыться в эту копну блестящих локонов? Тогда ты просто бесчувственный чурбан!

Коди открыл холодную воду. Сорвав галстук, бросил его на мраморную полочку, резкими, нетерпеливыми движениями освободился от одежды, постоянно думая о женщине, лежащей в соседней комнате.

Лучше всего забраться в постель с закрытыми глазами, отвернуться к стенке и заснуть, как если бы его жена не лежала рядом — всего на расстоянии вытянутой руки.

Его жена! От одних этих слов по телу пробежала дрожь, которую трудно было не почувствовать.

С раздражением он ступил под ледяную струю, чтобы поскорее избавиться от мыслей о Карине и нацелиться на то, что предстояло предпринять в связи с неожиданной женитьбой. Первое, что надо сделать, — убраться прочь от Альфонсо Рамиреса. Этот человек внес столько неразберихи в его жизнь, что вовек не расхлебать.

После возвращения на ранчо он посетит своего босса и обсудит с ним свою проблему. Во всяком случае, пока еще работает, он не сможет оставить Карину одну с тетей Летти.

Постепенно добавляя горячую воду, Коди почувствовал, как приятная истома растеклась по разбитому телу. Господи, как же все запуталось! Где найти ответы? А может, и нет никаких ответов. Несмотря на возраст, Карина Рамирес Коллуэй во многих отношениях была еще ребенком. И он не должен воспользоваться преимуществом в интимной стороне их отношений. Более трудной задачи у него еще не было.

Карина лежала, прислушиваясь к тихим всплескам воды, и старалась не думать о том, как он выглядит, стоя под душем. Ощутив пробежавшую по телу дрожь, она направила мысли в более спокойное русло.

Там, в церкви, стоя рядом с ней, Коди был так красив, и так твердо звучал его голос, когда он повторял клятву… Казалось, ничто не способно смутить его — ни покушение на жизнь, ни неожиданное приобретение жены.

Она завидовала его способности спокойно принимать удары судьбы. Карина чуть повернулась в сторону открытой двери. Со двора еще доносились приглушенные голоса и смех. Несомненно, гости получили удовольствие от вечера и от импровизированного свадебного обряда.

Карине хотелось верить, что вот она проснется утром и обнаружит, что все события ночи всего лишь сон. Могла ли она предположить, что так скоропалительно выйдет замуж, особенно за Коди Коллуэя?

Даже в самых затаенных мечтах ей не могло пригрезиться такое.

Дверь в ванную отворилась, и, очнувшись, Карина поняла, что шум воды перестал долетать до ее ушей уже несколько минут назад. Не поворачивая головы, взглянула поверх покрывала и увидела на мгновение в проеме двери силуэт Коди, когда он выключил свет. Комната сразу погрузилась в темноту. Только за окнами вовсю властвовала луна.

Неслышными шагами Коди прошел к балконной двери. Карина безмолвно наблюдала за ним, чувствуя, как колотится ее сердечко. На короткий миг даже прикрыла глаза, когда заметила, что, кроме полотенца поверх бедер, на нем ничего больше не было. Прежде чем затворить дверь, Коди немножко постоял, прислушиваясь к доносившемуся снизу веселому гомону, потом тихо вздохнул и прикрыл створки.

Стараясь дышать как можно ровнее, Карина наблюдала, как Коди двинулся к противоположному краю кровати. Ее глаза рефлективно зажмурились, когда увидела, как он небрежно бросил полотенце на пол и нырнул под покрывало.

Кровать была достаточно широкой, так что их разделяло значительное расстояние, но девушка думала лишь об одном — Коди лег в ее постель, не имея ничего на себе.

Карина затаилась настолько, что боялась сделать даже глотательное движение. Коди обещал не тронуть ее, разве не так? А он никогда не отказывался от своих слов — с первого дня их встречи. Чего же бояться?

Матрац под ней качнулся — это пошевелился Коди. Она подождала, не будучи полностью уверенной, в том, что он собирается делать… Спустя мгновение восстановилось спокойствие, но лишь через несколько минут она отважилась приподнять голову, чтобы посмотреть в его сторону.

В свете, проникающем через стеклянные двери, она могла видеть его совершенно отчетливо. Он лежал на животе, накрыв голову подушкой. Карина различала широкий размах его плеч и узкую талию, едва прикрытую простыней, резко контрастировавшей с темной от загара кожей.

Карина вынуждена была признаться самой себе, что изучает его с восхищением. Этот мужчина, которого она знает много лет и все же совсем не знает, ее муж. Муж! И имеет полное право лечь радом с ней. Теперь она носит его фамилию, равно как и обручальное кольцо, которое он надел ей на палец во время церемонии в церкви.

Вспомнив про кольцо, она подняла левую руку и внимательно всмотрелась в редкий образец ювелирного искусства. Немножко широковатое, оно выглядело необычайно изящным — благодаря тонкой работе. Никогда в жизни она не видела ничего более красивого. И когда только Коди успел его купить? Неужели знал, что ему предстоит жениться этой ночью? Нет, это невероятно, но, если и так, свою реакцию он сумел скрыть превосходно.

Вздохнув, Карина закрыла глаза и заставила себя расслабиться. Она слышала его мягкое, ровное дыхание и совершенно незаметно погрузилась в сон.

Пробуждение было радостным. В комнату струился розовый свет зари. Коди лежал рядом, опершись на локоть и подперев голову ладонью. Долгим, немигающим взглядом Карина уставилась в его синие глаза, что так настойчиво преследовали ее во сне.

— Доброе утро, — произнес Коди, отведя пальцем прядь волос с ее щеки. — Хорошо ли спала?

Она молча моргнула. Тон его голоса показался совсем незнакомым — такой теплый и чувственный, отчего по телу пробежала дрожь. Говорить не могла. Только кивнула в ответ.

Видя, что она расслабилась, Коди запустил пальцы в ее волосы и стал играть ими.

— Боюсь, что не могу похвастаться тем же, — ответил он тихо, не без иронии. — Я то и дело просыпался, потом осматривался — и что же? Нахожусь в постели подле прекрасной женщины. В подтверждение всех этих сплетен обо мне скажу, что да, это не мой стиль жизни. Я нахожу его исключительно беспокойным. — Он мягко улыбнулся, и в его глазах блеснула колючая искорка.

— Я сама нахожу случившееся несколько странным, — согласилась Карина.

Он погладил пальцами ее упругую щечку, прошелся до подбородка, затем спустился по всей длине шеи и остановился у кромки хлопчатобумажной сорочки. Карина, словно под гипнозом, чисто одеревенела. Поощренный отсутствием возражений с ее стороны, он медленно наклонился и прижался к ее губам.

Какая-то часть Карины растаяла внутри ее самой. Нежной волной прокатилась приятная дрожь. А тем временем руки Коди сомкнулись в объятии.

Карину захлестнуло целое море чувств — совсем новых, неожиданных и таких волнующих. Она стыдливо опустила руки на его плечи и погрузила пальцы в шелковистые волосы.

Он издал глубокий, похожий на стон, вздох удовольствия, обдавший ее неимоверным счастьем и поощривший на более полное ознакомление с его телом — начиная от спины и такой чудной впадинки до мощной груди.

Когда ее пальцы коснулись его сосков, он вздрогнул. Потом медленно развязал тесемку сорочки, и она, не удерживаемая более ничем, скользнула вниз, обнажив прекрасные груди. Карина почувствовала, что краснеет. А как не покраснеть? Еще никто никогда вот так не рассматривал ее тело.

Таинственной тропкой поцелуев Коди спускался все ниже и ниже.

Когда кончик языка коснулся ее соска, дыхание остановилось. До сих пор она не ведала, как чувствительна эта часть ее тела. Прерывисто дыша, изумленная открывшимся чудом, она водила пальцами по его груди.

— Боже мой, Карина, — шептал Коди, опуская сорочку ниже и ниже, пока прелестное тело не открылось полностью его взгляду. — Ты так прекрасна! Как мог я считать тебя подростком? Ты совершенно умопомрачительна, соблазнительна… — Слова перемежались с нежными поцелуями в грудь, живот, пупок, а потом все ниже и ниже.

Интимные ласки околдовывали ее, а он продолжал завораживающее воркование, в то время как пальцы совершали свое магическое действо. И тогда, вздохнув и чуть шевельнувшись, она развела колени.

Коди снова нашел ее губы, не скрывая более обуревавшей его страсти. Она ответила на поцелуи с невинной непринужденностью.

Его руки, не знавшие ни секунды покоя, теперь порхали над ее бедрами, массируя их круговыми движениями. Карине хотелось чего-то большего, чего-то такого, что мог дать только он один, но она не знала, что это такое.

Она уже была на грани истерики, но Коди, как будто предугадав ее желание, вошел в ее жаждущую нежность. Господи, какое счастье! Чуть подалась навстречу в слепом ритме, желая продлить невыразимое чувство, поднявшееся в ней. Его движения убыстрялись… и наконец ее грудь исторгла крик: в нем было и удивление, и облегчение.

Карина не могла поверить в случившееся. Коди, сжимая ее в объятиях, нашептывал бесчисленные нежные слова… Она слушала, стараясь уловить их смысл, пока наконец не поняла, что он просил у нее прощения.

Она чуть отодвинулась и заглянула ему в глаза.

— Почему ты жалеешь? — спросила она, обретя голос.

— Потому что обманул тебя. Я не думал зайти так далеко. — В его глазах все еще пылала страсть. — Никогда еще не был в таком положении, честное слово. Думал, что… Надеялся на самоконтроль, но…

— Ты хочешь сказать, что все случившееся между нами было ошибкой?

— Нет, не ошибкой. Просто при данных обстоятельствах это было неуместно…

— Мы же женаты, Коди. Ты не сделал ничего такого, чего муж не должен делать со своей женой, не так ли?

— Конечно, нет. Я имею в виду… Послушай, Карина. Я старше тебя, более опытен и обязан лучше разбираться в жизни. Я не хочу воспользоваться преимуществом в этой ситуации. Никто из нас двоих не хотел этого брака, но мы поженились — и это факт.

Долгое время Карина молча смотрела на него, пытаясь разобраться со своими мятущимися мыслями.

— Ты не хочешь меня, — тихим голосом заключила она, медленно покачав головой.

Коди рассмеялся, но весельем это нельзя было назвать.

— Дорогая, если бы я так чертовски не хотел тебя, ни за что бы не причинил тебе вреда. Но не это главное. Мы почти не знаем друг друга. Ты так наивна, а я знаю слишком много. Ты сама невинность, и я не хочу разрушать ее. — Он откатился в сторону и протянул руку за джинсами. — Но я зашел слишком далеко и потому не особо горжусь собой.

— Что же нам теперь делать? — спросила Карина, обращаясь к его спине.

— Хотел бы я знать, как ответить на твой вопрос, черт возьми, — сквозь зубы пробурчал он, направляясь в ванную и захлопывая за собой дверь.

 

Глава шестая

— Карина, — обратился к девушке Коди, положив руку на ее плечо. — Позволь познакомить тебя с Летицией Коллуэй, более известной в нашей семье под именем тети Летти.

Комната, где они стояли, до жути походила на гостиную с видом на внутренний дворик на гасиенде Альфонсо.

Переступив порог, Карина улыбнулась пожилой женщине, занятой поливкой растений. Заметив их, та изумленно выпрямилась. Едва Коди начал разговор, ее изумление переросло в настоящий шок.

— Летти, моя любовь, это Карина Рамирес Коллуэй… моя жена.

— Твоя жена? Коди! О чем ты толкуешь?

Коди расплылся в веселой улыбке. Однако одного взгляда было достаточно, чтобы Карина заметила — глаза его в этот момент не улыбались.

— Я знаю, Летти, знаю. Ты обязательно была бы там, если бы я знал заранее, что дело закончится свадьбой. Понимаешь, я должен сказать тебе… для нас самих это явилось чистым сюрпризом, не правда ли? — С этими словами он сжал плечи Карины.

— Рада познакомиться с вами, мисс Коллуэй, — вежливо произнесла Карина. — Коди много рассказывал мне о вас.

— Ха! Держу пари, поболтал немало, — фыркнув, отозвалась мисс Коллуэй. — Уверена — ни одного доброго слова не сказал. — Она впилась пристальным взглядом в Коди и покачала головой. — Надо же — женился! Вот уж удружил! Меньше всего я думала увидеть женатым в ближайшее время именно тебя!

Коди рассмеялся. Он выглядел отдохнувшим и чувствовал себя в своей тарелке, и Карина, глядя на него, стала успокаиваться.

— Здесь так красиво, мисс Коллуэй. Я…

— Меня зовут Летти. Вам придется называть меня так. — Пытливым взглядом она окинула девушку. — Карина, так, кажется? — И как бы примирившись с неизбежным, обратилась к Коди: — Да она еще совсем дитя.

— Она старше, чем выглядит, тетя Летти, — ответил Коди. — Мне тоже казалось, что ей шестнадцать или что-то около этого, а на самом деле ей уже двадцать.

— Да я не про возраст, и ты знаешь об этом. — Летти взяла Карину за руку.

— Держу пари, детка, ты еще ходишь в школу, не так ли? Какие-нибудь частные женские классы?

— Не совсем так, хотя я и посещала частную среднюю школу. А недавно закончила второй курс университета в Мехико.

Летти с сомнением оглядела ее с ног до головы.

— И семья позволила тебе жить одной? При этих словах кровь бросилась Карине в

лицо.

— Нет, не совсем так. Мой брат Альфонсо снимал там квартиру для нас с мамой. При нас постоянно находился один из его людей. Он же провожал меня в школу и из школы.

Летти оглянулась на Коди.

— Смахивает на монастырские обычаи. Тебе должно быть стыдно за себя.

— Провалиться мне на месте, если я сделал что-нибудь не так! Я пытался объяснить Альфонсо, но он… — Коди умолк, тормоша свою шевелюру. — О, дьявольщина! Почему я все время пытаюсь оправдаться? Уже поздно, все — поезд ушел.

— Хочу напомнить тебе, что ты грубый и невоспитанный мужлан, а твой язык абсолютно неприемлем в обществе дам. — С этими словами Летти потянула Карину за руку. — Идем, милочка, я покажу тебе наш Большой дом. Надеюсь, тебе понравится твое новое жилище. — Летти повернулась к Коди спиной и увела за собой Карину.

Коди остался стоять, где стоял, глядя на удаляющихся женщин. Черт знает, как удалось Летти принизить его до заикающегося школяра, едва научившегося умываться с мылом? Коди умел запросто противостоять вооруженному налетчику, работая в стане контрабандистов и распространителей наркотиков, смело смотреть в лицо опасности, но Летти всякий раз удавалось выводить его из равновесия.

Ладно, неважно. Теперь он дома — во всех смыслах этого слова. Летти являлась непреложной частью Большого дома. Карине предстоит привыкнуть к ней. А пока он займется багажом.

В то утро они задержались в усадьбе Альфонсо сравнительно долго, так что у Карины было достаточно времени, чтобы указать, какие вещи нужно упаковать и отправить в Техас. Поскольку никто из них не желал встречи с Альфонсо, они намеренно не покидали второй этаж и только позже отважились спуститься вниз.

Когда наконец они вышли на улицу, Альфонсо нигде не было видно, чему Коди чрезвычайно обрадовался. Подумать только, ведь он всегда считал Альфонсо своим другом! Друг, предавший свою собственную сестру, силком выдавший ее замуж…

У машины Коди в раздумье остановился. Только сейчас до него дошло, что он разозлился на Альфонсо не потому, что тот принудил его жениться, а больше из-за Карины. Он закрыл багажник. Кое-как собрав остальные вещи, толкнул парадную дверь и по широкой лестнице поднялся на второй этаж.

С Кариной обращались явно несправедливо, не считаясь ни с ее мыслями, ни с чувствами, будто она была маленькой девочкой. Ни единая из известных ему женщин, начиная с тетки и кончая снохами, не стерпела бы подобного обращения. Естественно, она была подавлена. А кто не был бы — в ее положении?

И ко всему прочему она заверила его, что хочет, чтобы его жизнь оставалась такой, какой была до сих пор, даже если мечтам об образовании и карьере не суждено сбыться.

Коди прошел уже середину коридора, когда услышал голос Летти. Может быть, ей надо объяснить?.. Он…

Словцо, сорвавшееся с его губ, было коротким, грубым и отвратительно грязным.

Остановившись в дверях своей комнаты, он прислонился к косяку и прислушался, как Летти что-то старательно продолжает объяснять Карине.

— А вот это главное жилое помещение в его крыле дома. Здесь гостиная… — Коди было видно, как женщины вошли в другую комнату, но до него все еще доносился резкий голос тетушки. — Ванная комната, можно сказать, игрушка. Несколько лет назад Коди сменил все трубы и оборудование. Если хочешь знать, все эти новомодные штучки стоили немалых денег. Но, сказать по правде, я обожаю свою ванную, в которой горячая вода так и кружится, что в твоем водовороте. Как повозишься несколько часов в саду, так приятнее этого места не придумаешь.

Улыбаясь, Коди покачал головой. Насколько ему было известно, Летти никогда еще ни перед кем не сознавалась, что хоть чуточку одобряет введенные им новшества. Ах ты, старая обманщица!

Вернувшись в комнату, Карина увидела его и остановилась как вкопанная.

— О! — воскликнула Летти, ввалившись следом за ней. — Вот и ты. Ты долго отсутствовал, мой мальчик. Карина рассказала мне, что большая часть ее вещей отправлена пароходом. По-моему, это не лишено смысла. Я сказала ей, что Рози может помочь распаковать вещи, но она уверяет, что справится сама.

Она оглядела стоящую перед ней парочку, пожирающую друг друга глазами.

— Ну, так. Я думаю, вы не прочь чего-нибудь перекусить. Лично я никогда не слышала, чтобы Коди отказывался от еды. Иду вниз и отдам Энджи соответствующие приказания.

Не отрывая глаз от Карины, Коди поблагодарил:

— Умница, тетя Летти. Мы спустимся вниз через пару минут.

Он вытянулся, пропуская ее, потом подцепил дверь носком ботинка и тихонько прикрыл. Карина пошла навстречу.

— Я… не знала, что сказать твоей тете, когда она показывала мне эту комнату. Я ни в коем случае не хочу отнимать ее у тебя. В конце концов…

— Карина!

— Да?

— Перестань беспокоиться о пустяках, ладно? Он запустил руку под длинные шелковистые волосы и ощутил их приятную тяжесть. Затем неторопливо, но настойчиво притянул ее к себе, пока она не оказалась в плену его рук. Их губы встретились — разок, другой, а потом прижались плотно и надолго.

Коди обнял ее за плечи. Карина напряглась, но, не воспротивилась, когда он привлек ее к себе сильнее. А после продолжительного поцелуя и вовсе смягчилась, полностью ему доверившись.

Она ему доверилась! Коди отпрянул, как обожженный. Не отпуская ее рук повыше локтей, он наблюдал, как густые, шелковистые пряди медленно упали с чистого лба и обнажили неотразимые черные глаза и еще влажные от поцелуя губы.

Не удержавшись, Коди застонал.

— Что с тобой?

Он лишь молча покачал головой.

— Я знаю, что неопытна, но, если ты покажешь, как надо целоваться, я смогу…

— Милая, тебе не нужны уроки, поверь мне. Все у тебя получается — по-своему, по-твоему. Ты дьявольски способная ученица.

Резко отвернувшись, Коди отошел к окну.

— Нам предстоит делить эту комнату? — спросила Карина после долгого молчания.

— Придется что-нибудь придумать, — еле внятно пробурчал он.

— Ты что-то сказал?

Он повернулся к ней, втайне надеясь, что уже лучше владеет собой.

— Все будет в порядке, девочка. А вот что сейчас делать — ума не приложу. — Из-за опасения, что не сможет сдержать свой пыл, он не посмел коснуться ее. — Давай-ка что-нибудь перекусим. На пустой желудок плохо думается.

Он махнул рукой, приглашая ее пройти вперед. Ах, какое мучительное удовольствие идти позади этой прелестной девушки по коридору и по лестнице, восхищаясь грациозной фигуркой!

Друг ты мой любезный, тебе за многое придется заплатить!

За ленчем Летти составила им компанию — к великому удовольствию Коди. По своему обыкновению женщина тотчас бросилась помогать им устраивать свою жизнь.

— Надеюсь, ты будешь больше привязан к ранчо, Коди. Теперь, когда у тебя есть жена, ты не сможешь продолжать бродяжничество, оглашая окрестности гиканьем, скликая своих диких друзей.

— Как мило ты меня обрисовала, тетя Летти. Я тронут.

— Не станешь же ты таскать Карину всюду за собой! Надеюсь…

— Нет, Летти. Не стану. Сейчас я все еще в растерянности. Все случилось так неожиданно. Ты должна согласиться, что обстоятельства несколько необычные. Я имею в виду, что большинство вступающих в брак имеют время свыкнуться с этой мыслью и наметить определенные планы на будущее… Для нас же эта свадьба, что гром среди ясного неба.

Летти повернулась к Карине.

— Ты чем думала заняться до замужества?

— У меня, собственно, не было особенных планов. Когда Альфонсо не разрешил мне продолжить учебу, я осталась дома и помогала, чем могла.

— На что же он так озлился, что не разрешил тебе закончить образование?

— Не знаю. Просто сказал, что мне не следует больше учиться, что пора выходить замуж, обзаводиться семьей и посвятить себя только ей.

— Самая невероятная чушь, которую мне когда-либо доводилось слышать! Образование чрезвычайно важно, тем более, если ты собираешься просвещать юные головы. Коди пояснил:

— Карина хочет работать в области речевой терапии.

— В самом деле?

— Да, и пыталась убедить Альфонсо послать ее учиться в университет в Чикаго.

Летти отвела полный сочувствия взгляд от Карины и с прищуром посмотрела на Коди:

— А почему бы тебе не послать ее туда?

— Что?! — Чтобы не расплескать кофе, он поставил чашку на блюдечко.

— Ты хорошо меня слышал. Если я правильно поняла, эта девочка рисковала головой… и своей репутацией… пытаясь спасти твою драгоценную шкуру. А что получила взамен? Застряла здесь с мужем, который летает повсюду, как вольная пташка, и властной старухой!

— Я вовсе не считаю тебя старой, Летти, — улыбнулся Коди.

— Не хитри, парень. И не подлизывайся ко мне. Ты собираешься осесть и жить здесь, на ранчо, постоянно? — Она наклонилась вперед и немигающим взглядом уставилась на Коди.

— Не уверен, смогу ли, Летти. Видишь ли, я…

— О, я много чего вижу, молодой человек. Главным образом, то, что Бог не одарил тебя здравым умом. Карина, без всякого сомнения, самое лучшее, что выпало на твою долю, а ты даже не в состоянии осознать этого. Девочка избавилась от одного деспотического упрямца и обрела на свою голову другого.

— Минутку, минутку, не путай меня с Альфонсо. Я не говорю, что ей надо делать. Я женился на ней, а не приобрел в собственность. У нее своя голова на плечах и своя воля. И она вольна делать все, что ей вздумается. А, по-твоему, выходит, что я собираюсь приковать ее цепью в своей комнате или нечто в этом роде.

При этих словах грубоватое лицо Летти неожиданно сморщилось, а уголки губ поползли вверх и, наконец, сложились в широкую улыбку.

— Вот и докажи это!

Коди крякнул от удивления. За все годы, что он знал Летти, такой улыбки еще не видел. Конечно, бывали случаи, когда углы ее рта на ничтожную долю секунды взлетали вверх, но, как однажды заметил Коул, это могло быть лишь следствием избытка газов в желудке. Коди смотрел на тетку так, как если бы она только что превратилась из лягушки в принцессу.

— Доказать это? — машинально повторил он, совершенно сбитый с толку.

— Вот именно. Докажи нам, чего стоят твои слова.

— То есть?

— Ну, если ты такой горячий сторонник раскрепощения, что не можешь запретить своей жене того, чего ей действительно хочется, тогда почему бы тебе не послать ее в этот самый университет в Чикаго?

Коди взирал на свою тетку, размышляя, не помутилась ли она рассудком. Глаза женщины сверкали, на щеках появился румянец, а с губ не сходила улыбка.

Летти всегда нравилось покомандовать им. Но Коди по праву гордился тем, что ей редко это удавалось, и на сей раз, не собирался позволить ей одержать верх.

— Откровенно говоря, я и сам подумывал над этим, — солгал он с похвальным самообладанием. — Однако у меня не было подходящего случая поговорить с Кариной. — Он взглянул на часы. — Всего двадцать четыре часа, как мы женаты. Я полагал, что на несколько дней мы…

— Медовый месяц? — просияла Летти.

— Да, но… Не совсем так. Я имел в виду, что нет причин для спешки… О, черт! Летти, это тебя не касается! Просто не пойму, почему я обсуждаю это с тобой. Что бы мы ни решили — все останется лишь между нами, понимаешь? Я…

— Коди?

Нежный голосок Карины растопил его гнев. С легким свистом выпустив воздух, он повернулся к жене.

— Ты действительно думал послать меня учиться?

Ее глаза так и загорелись надеждой и нетерпением. Он заглянул в них и утонул в их глубине.

— Верно, если ты этого хочешь.

— О Коди! Просто не верится! Еще совсем недавно я думала, что моим мечтам уже не суждено сбыться, что никогда я не буду счастлива…

В ее искренности можно было не сомневаться. А по самолюбию Коди был нанесен сокрушительный удар. Всю жизнь он избегал притязаний со стороны женщин. Он потерял счет хищницам, которые пускались на любые уловки, лишь бы навечно привязать его к своей юбке. Убегая, всякий раз радовался обретенной свободе. А теперь его же жена не может дождаться, как бы скорей оставить его.

Настроение было испорчено. Даже во рту появился неприятный привкус. Он взял с блюда кусочек пирога с вишней, нехотя пожевал — скорее для того, чтобы выгадать время.

Конечно же, Летти тут же включилась в дело. Обе женщины принялись оживленно обсуждать, как позвонить в университет, чтобы справиться о зачислении на весенний семестр. Говорили о пересылке документов, о покупке теплой одежды, подходящей для этого далекого северного штата, о жилье.

— Коди, почему бы вам обоим не присмотреть там какой-нибудь домик? Право, зачем связываться с арендой, когда вы можете иметь свое собственное жилье?

— Уж если ты с такой легкостью распорядилась моей жизнью, Летти, то хотя бы поинтересовалась, что я буду делать в этом самом Чикаго.

Летти отмахнулась, словно от назойливой мухи.

— Я и не думала, что ты останешься там. А вот помочь Карине обустроиться надо. И потом, она будет слишком занята, чтобы заботиться о тебе. Таким образом, она сможет целиком отдаться учебе, а ты вернешься к своей неистовой активности — если у тебя возникнет такое желание. Вот так.

— Прекрасно. Благодарю за приглашение принять участие в планировании своей собственной жизни.

— О, перестань пыжиться, как какая-нибудь рогатая жаба, Коди. Ты же не из таких. Кроме того, это ведь целиком твоя идея, если на то пошло. Разве не так?

— Мысль о приобретении жилья в Чикаго как-то не приходила мне в голову.

— Ладно, это ваше дело. Но согласись, что неразумно платить за квартиру, когда можно купить свою. И тогда Карина могла бы обставить ее по своему вкусу, вовсе не заботясь, понравится это зануде владельцу дома или нет.

Коди перевел взгляд с Летти на Карину.

— Будет ли мне позволено хоть изредка навещать вас, мадам?

— Смеешься надо мной, да?

— Все может быть, — ответил он, улыбаясь.

— Но ты ведь не против, если я поеду в Чикаго?

Коди вздохнул, сбитый с толку противоречивыми эмоциями, которые успел перечувствовать в течение разговора. Всего сутки тому назад он бесился, что ему навязали невесту. А сейчас чувствовал разочарование, потому что она с радостью планировала жить вдали от него.

А не этого ли он сам хотел?

Если Карина уедет, он сможет по-прежнему продолжать работу, сможет присутствовать на судебном процессе по делу Энрике Родригеса, в то время как ее участие в этом, из-за дальности расстояния, будет сведено до минимума. На год или два он сохранит статус холостого мужчины,

— Нет, милая, — ответил он после долгого молчания. — Я не против твоей поездки в Чикаго. По-моему, это превосходный план. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы ты была личностью сама по себе, а не в качестве моей жены.

Карина обогнула стол и обняла его — глаза, полные слез, слез счастья.

— О, благодарю тебя, Коди! Я так рада, так… Спасибо тебе за все.

Он тоже обнял ее, успев заметить, как просияло при этом лицо тети Летти. Когда она увидела, что он взглянул на нее, то подмигнула и подняла вверх большой палец руки.

От ее одобрения ему стало чуть лучше. Но не очень намного.

 

Глава седьмая

— Ах, Коди, ты только взгляни — какая красота! Понятия не имела, что озеро Мичиган такое большое. Как Мексиканский залив.

Коди подошел к окну и тоже залюбовался открывшимся видом.

— Если бы ты вошла в него, то сразу ощутила бы разницу: здесь вода пресная, а в заливе соленая.

— Здесь прекрасно! Как ты находишь, Коди?

— Что именно?

— Тебе нравится квартира? Он огляделся вокруг.

— Вполне… Маловата только.

— Маловата?! Коди, да что ты! Она огромна!

— Возможно. Я ведь привык к Большому дому.

Карина пересекла просторную комнату и скрылась за дверью, ведущей на кухню.

— Кухня просто чудо, — донесся оттуда ее голос. — Ой, прямо не верится. Вся эта квартира — для меня. И я смогу находиться здесь сколько захочу.

Проследовав за женой до двери, Коди заглянул в кухню, наблюдая, как она открывает дверцы буфета, холодильника, осматривает микроволновую печь и посудомойку… Повернувшись к нему, она радостно рассмеялась.

— Чувствую себя как в волшебной сказке!

— Даже так? А в какой именно? В «Красавице и чудовище»?

Карина покачала головой.

— Конечно, нет. В «Золушке».

— Хочешь сказать, что я что-то вроде принца?

Кружась, она дотанцевала до него и припала к груди.

— О да! Ты мой чудесный принц, Коди. Высокий и очень красивый и…

Договорить ей не удалось, ибо губы Коди закрыли ее ротик. И снова предательская слабость подкосила Коди. Дьявольщина! Он хочет эту женщину, как не хотел ни одну до сих пор. За считанные недели она так заполнила его жизнь, что теперь уже с трудом помнилось, что он делал без нее.

Коди знал каждый ее жест, ловил каждый вздох. Прислушивался к ее звонкому смеху и искал способы провоцировать его все чаще и чаще. Искал и находил повод дотрагиваться до нее — то уберет прядь волос с лица, то обнимет за плечи, а то и поцелует.

Как удержаться, когда рядом такое создание! Коди чувствовал себя наркоманом, терзаемым муками.

А она относилась к нему лишь как к доброму, снисходительному дядюшке…

Выскользнув из его объятий, Карина спросила:

— Ну, как? Будем покупать?

Они осмотрели не одну дюжину квартир, да и время уже поджимало. После долгой бумажной волокиты и телефонных переговоров Карина была принята в университет. Так что давно пора сделать свой выбор.

— Думаешь, здесь тебе будет хорошо?

— О да!

— Должен сказать, что с точки зрения безопасности здание мне нравится. Не боишься остаться одна?

Она покачала головой и, помрачнев, произнесла:

— Но я же не всегда буду одна, разве не так?

— Конечно, нет. Но дело в том, что я не могу вот так сразу бросить свою работу. Я уже дважды продлевал отпуск. Вот помогу тебе устроиться и сразу вернусь в Техас.

Круто повернувшись, Карина пошла по коридору в сторону спален. Он уже осмотрел их. Спален было несколько: большая, с отдельной ванной, еще одна — вроде гостевой, и тоже с ванной, — и третья, которую легко можно превратить в кабинет.

Он последовал за ней в большую. Карина стояла посередине комнаты и изучала помещение.

— О Коди, нам потребуется и мебель, и посуда, и белье, и… масса всяких других вещей.

— Не думай об этом. Сейчас пойдем к агенту и скажем, что нас эта квартира устраивает.

Оформление купчей не займет много времени. Следующие два дня посвятим покупкам. Мне всегда казалось, что женщинам нравится ходить по магазинам.

— Но мы тратим так много денег…

— Милая, у меня три банковских счета, к которым я еще не прикасался. Не было нужды. Кроме того, я владею третью всего того, что наработало хозяйство Коллуэй. Не бойся разорить меня. Этого не случится.

Она подошла ближе и взяла его за руку.

— Но ведь это твои деньги. Я не внесла ничего.

— Альфонсо переслал мне бумаги о переводе на твое имя всех денег, которые оставил тебе ваш отец и которые твой брат поместил в дело. Ты не такая уж бедная, моя дорогая.

— И я могу ими распоряжаться?

— Конечно.

Ее глаза восторженно расширились.

— А ты меня научишь? Я ведь ничего не смыслю в том, как обращаться с деньгами.

— Не тревожься, — улыбнулся Коди. — Ты научишься, это не так трудно.

— Я так счастлива, Коди, и все благодаря тебе. Но все же меня не покидает чувство вины — я получила так много, а ты ничего.

Он взял ее за левую руку и поцеловал обручальное кольцо.

— Что за ерунду ты говоришь? Я получил прелестную жену. Больше мне ничего не надо.

— Ты уверен? — с сомнением спросила Карина.

И снова Коди заключил ее в свои объятия.

— Не сомневайся, прелесть моя. Только ты одна нужна мне.

В их гостиничном номере было две спальни, и Коди даже в мыслях не допускал пересечь порог ее комнаты. Прежде чем ложиться спать, он забирался в ванну и подолгу стоял под струей ледяной воды. Он обещал ей дать время… и слово свое сдержит — даже если умрет от переохлаждения.

Теперь у них будет собственная квартира, и это радовало Коди. А ведь прежде он так любил ранчо! У него было особое чувство к земле, чувство, которое не разделяли ни Коул, ни Камерон. Они предпочитали жить в городе и лишь изредка навещали Большой дом.

Раньше Коди считал, что вся жизнь его пройдет на ранчо, а вот сейчас начинает испытывать радость от купленной вместе с Кариной квартиры. Разве можно было предположить такое?

Карина решила не прерывать занятий в течение всего лета, чтобы закончить учебу и получить степень за восемнадцать месяцев.

Хотя Коди придется продолжить службу на границе до завершения начатой операции, он все же сможет регулярно прилетать в Чикаго и навещать Карину. Благодарение Богу, у компании имелся собственный реактивный самолет — не надо планировать свои визиты, приспосабливаясь к графику работы рейсовых авиалиний.

Летти была права, настаивая на том, чтобы он предоставил Карине возможность самой принимать решения. Коди восхищался, видя, как прямо на глазах расцветает ее индивидуальность. Впервые освободившись от ограничений, она вся светилась, заряжая все вокруг себя кипучим весельем.

Коди не устоял бы и секунды, если бы не держал себя в руках. А может, послать к черту все обещания, которые дал и ей, и себе? Так соблазнительно стать частью ее жизни, постоянно быть рядом…

Неделю спустя Коди открыл дверь их новой квартиры. Он только что побывал в аэропорту Мидвей и договорился с пилотом об обратном рейсе в Техас этой ночью. Теперь перед ним стояла неприятная обязанность сообщить Карине об отлете, хотя и чувствовал, что для нее это не будет неожиданным известием.

Прошедшая ночь была первой, проведенной в новом доме. Когда пришло время сна, Коди трусливо поджал хвост и отправился спать в гостевую спальню.

Что же все-таки творится с ним? Ведет себя как сопливый мальчишка, влюбившийся впервые и начинающий заикаться, а то и вовсе лишаться дара речи при виде объекта своего увлечения. Никогда еще он не чувствовал себя более глупым и неуклюжим.

Готовясь ко сну, Карина не обмолвилась ни единым словом, из чего он мог заключить, что она не прочь видеть его рядом с собой. Может быть, он напрасно связывает себя обещаниями, без нужды усложняет, в сущности, простые отношения?

Они оба уже взрослые — разве не так? Почему же не обсудить все по нормальному? Разумеется, они сделают это… и скоро. А пока он останется в роли случайного попутчика, по крайней мере, в течение этого последнего вечера, который они проведут вместе.

Коди остановился в дверях, залюбовавшись чудесной картиной. Небольшой круглый стол застлан кружевной скатертью, свечи в серебряных подсвечниках уже зажжены. Их яркий цвет гармонировал с красными розами, подаренными им по случаю начала занятий. Сейчас они стояли в низких вазах между свечами, наполняя воздух упоительным ароматом.

Их новый фарфор, хрустальные и серебряные столовые принадлежности сверкали в пламени свечей. На тарелках лежали искусно разложенные красные льняные салфетки.

Из кухни долетал запах острых приправ.

Коди застонал. Неужели он только что собирался поддерживать видимость случайного попутчика? Это в такой-то атмосфере?

— Коди? Это ты?

— Вроде бы, — отозвался он, пряча ключи в карман и направляясь на кухню.

Карина выбежала навстречу в легком розовом платье с длинными пышными рукавами и высоким гофрированным воротничком.

— Ты обворожительна!

Лицо Карины сразу просветлело. Она крутанулась на каблуках.

— Тебе нравится? Хотелось чего-нибудь особенного, но я ведь никогда не покупала платья сама. — Она провела ладонью по рукаву. — По-моему, ничего, а?

Он взял ее руку, поднес к губам и перецеловал все суставчики.

— Это более чем ничего. У тебя превосходный вкус. Если не веришь мне, оглядись вокруг. У тебя прирожденное чувство стиля.

Положив ее руку себе на плечо, он собрался, было поцеловать ее, но в этот момент на кухне что-то загудело — громко и требовательно.

— Ох! Жаркое готово. Ты голоден? — спросила она, отстраняясь, и, словно подхваченная вихрем своего платья, унеслась на кухню.

— Да, да. Я очень голоден, — пробормотал он скорее себе, чем ей. Почувствовал, что мучим совсем другим голодом. Через несколько часов он оставит ее, даже не зная, когда снова вернется…

Из кухни вышла Карина с полным подносом. Коди бросился навстречу, принял тяжелый поднос и опустил его на стол, где Карина уже расставила отдельные сервировочные блюда — согласно их предназначению.

Забрав опустевший поднос, она снова поспешила на кухню.

— Сегодня я купила немного вина, — бросила она через плечо, — не желаешь открыть?

Коди, улыбаясь, последовал за ней.

— Бог мой, да ты у меня становишься отважной. Даже вино!

— Если хочешь знать, — весело защебетала Карина, — я объяснила, что у нас сегодня на обед, и тогда один добрый человек предложил несколько сортов вина. И дал на пробу образцы, чтобы я сама выбрала лучшее.

— Какой такой добрый человек? — подозрительно поинтересовался Коди.

Она вручила ему бутылку.

— Один из винного магазина.

— Гм. — На мгновение он представил свою наивную маленькую жену весело беседующей с посторонним человеком. Что ж, ей надо привыкать к самостоятельной жизни.

Приступив к еде, Коди почувствовал, что действительно голоден.

— Понятия не имел, что ты умеешь готовить, — сказал он, потягивая вино. Надо же, и вино выбрала замечательное!

— Не ожидал? — кокетливо подняв бровки, спросила Карина.

— Да, надо сказать, ты меня приятно удивила.

— Я считаю, что каждая девушка должна уметь готовить пищу. А как же еще может она следить за тем, что происходит на кухне?

— Большинство женщин, которых я знаю, считают, что они погрязли на кухне.

— В самом деле? — Никогда еще ее улыбка не была такой милой, — Но тогда выходит, что не одно только кулинарное искусство влекло тебя к ним, а?

Коди едва не поперхнулся вином. Показалось, будто только что получил удар лапкой от котенка, которого нежно поглаживал.

— Я сделал тебе комплимент, — с достоинством проговорил он.

— Сравнивая меня с другими женщинами? Хорошенький комплимент!

— Постой, о чем ты толкуешь? Нет у меня других женщин.

Изучающим взглядом Карина смотрела на него поверх бокала с вином.

— Вот как? Нет?

Он стойко выдержал ее взгляд.

— Нет. Ты моя жена. И больше никого нет в моей жизни.

— Но я ведь не настоящая твоя жена. Я хочу сказать, что ты не выбирал меня, не думал на мне жениться, не делал мне предложение… — Ее голос осекся.

Коди поднялся, подошел к ней сзади и вместе со стулом оттащил от стола.

— Если собираешься добавить, что я не хочу тебя, то ошибаешься, дорогая. Здорово ошибаешься. — Схватив ее в охапку, понес в спальню.

— Коди! Что ты делаешь — мы же еще не съели и половины обеда. Ну, Коди… Ну, зачем…

Поцелуем он крепко запечатал ей рот. И ощутил вкус вина на ее губах, запах незнакомых духов, дрожь, пробежавшую по телу, прерывистое дыхание, а когда поднял голову, то увидел на ее лице улыбку поощрения.

Сознание, что она желает его, уничтожило все барьеры и окрылило его.

Несмотря на нетерпение, он со всей осторожностью снял с нее платье и комбинацию, чулки, туфли — кроме лифчика и трусиков. Потом, побив все свои предыдущие рекорды скорости, разделся сам и опустился рядом с ней на колени.

— Ты такая красивая, — шептал он, распуская ее волосы по подушке, ведя пальцами по кромке лифчика… и просовывая руки под спину, чтобы освободить от этой деликатной принадлежности туалета.

— Я чувствую себя красивой, когда ты смотришь на меня вот так, — стыдливо согласилась она, с трудом справляясь с дыханием.

Когда, наконец, лифчик был брошен на пол, по всему ее телу пробежала дрожь. Он легонько нажал пальцем на открывшуюся розовую пуговку и с восхищением наблюдал, как она утопает в тугой округлости, потом коснулся языком горделивой вершины…

Вытащив из-под Карины покрывало и простыню, укрыл ее. Спросил:

— Тебе холодно? — Она покачала головой, хотя начала покрываться гусиной кожей. — Сейчас я согрею тебя.

Он и сам дрожал от сильнейшего возбуждения, но не хотел торопить ход событий, чтобы не воспользоваться опять преимуществом, как это имело место в ночь после свадьбы. Рука медленно скользила по телу, успокаивая и вместе с тем возбуждая, поощряя ее ответить на ласки.

Как же она желанна! Противиться желанию целовать ее, больше не было сил. И он стал покрывать поцелуями все ее тело, исследовать губами каждую ложбинку.

— О, Коди! О, пожалуйста… Я хочу тебя… Да, да. Ну, пожалуйста…

Когда он прижался к ней плотнее, дав почувствовать, как сильно она разволновала его, Карина приподняла бедра в молчаливой мольбе. Как мог он устоять, если и сам желал ее с такой же страстью?

Согнув ее ноги и стоя между ними на коленях, медленно подался вперед, перенеся весь свой вес на руки. Она подтолкнула его вниз, притянула к себе и жадно приникла к его губам, раздвинув их языком, как он научил ее раньше.

Она была такая маленькая, что Коди на миг даже испугался, как бы не сделать ей больно, но она не позволила ему остановиться. Наоборот, замкнула пятки вокруг его бедер, принуждая закончить начатое.

Когда тонкий барьер был нарушен, она вздрогнула, а он проклял себя за то, что все-таки причинил ей боль, но нет… Коди видел, что она чувствовала себя прекрасно. Ничего подобного прежде он не испытывал.

Чувства нарастали лавиной, не оставляя времени для смакования. Он слишком долго ждал, провел слишком много бессонных ночей, стерпел слишком много холодных душей, чтобы сейчас отказаться от сладостного наслаждения.

Каждое движение порождало сладостный стон, и когда она, казалось, была готова вспыхнуть жарким пламенем, он потерял и последний жалкий остаток самоконтроля. И прыгнул в общий костер.

Из опасения раздавить ее своей тяжестью он перекатился, так что она оказалась наверху — все еще составляя с ним одно целое.

Его руки не знали покоя, будто действовали по своему разумению, — продолжали поглаживать и ласкать, пока он снова не ощутил растущее желание.

Карина подняла голову и посмотрела на него широко открытыми глазами. Он улыбнулся в ответ и медленно поднял бедра, заставив ее вскрикнуть. Потом осторожно развел ее колени и снова нашел губами ее груди.

Нет, никогда он не насытится ею, даже если будет стараться все последующие сто лет.

Она была само совершенство — это маленькое невинное создание. Его жена. Его маленькая женушка.

Карина приспособилась к его темпу, все убыстряя движения, пока дикая неистовость обоих не достигла предела.

Кульминационный взрыв застиг их одновременно. Коди почувствовал себя так, как если бы его высушили до капли, оставив одну оболочку. Что же такое произошло? Дважды достиг пика блаженства за такой короткий промежуток — подобного с ним никогда еще не случалось. Что сотворила эта женщина-подросток?

Он лежал, жадно хватая воздух и гадая, окрепнут ли когда-нибудь его ноги настолько, чтобы подняться с постели.

— Карина, я должен кое-что тебе сказать…

— Мы не женаты? — послышался ее голос.

Вопрос застал его врасплох, и, поперхнувшись, он рассмеялся. Когда наконец к нему вернулась способность говорить, ответил:

— Насколько мне известно, мы определенно женаты, как есть по закону.

— Вот и хорошо, — пробормотала Карина, снова опуская голову ему на грудь. — Я очень, очень рада.

Он ощущал ласковое поглаживание ее руки, и грудь начала наполняться новым всепоглощающим чувством.

— Я не хочу покидать тебя.

— Тогда оставайся, — мягко отозвалась она, не поднимая головы.

— Не могу. Я собирался сказать тебе раньше, но увидел тебя, и все мысли вылетели из головы. Я уезжаю сегодня вечером. Мне нужно было явиться в аэропорт час назад.

Тут она резко вскинула голову и впилась глазами в его лицо.

— Сегодня вечером?

— Да. Сейчас, чтобы быть точным.

Она взглянула вниз на их тесно переплетенные тела и улыбнулась.

— Прямо вот так?

Удрученный сознанием безысходности, Коди покачал головой. Никогда еще не тянуло его так сильно в противоположную сторону от долга. Он дал слово, что вернется сегодня, а не позднее завтрашней ночи ему надо быть уже в Мексике. Не один год потратил он на то, чтобы внедриться в эту банду, и теперь никто не сможет заменить его.

Но не сейчас же! — хотелось крикнуть во весь голос. Не теперь, когда его жена будет находиться за полторы тысячи миль от него! Пришлось напомнить себе, что здесь она будет в большей безопасности. К тому же она должна удостовериться, что он вовсе не так деспотичен и властен, как ее брат.

— Ты даже не успел доесть, — тихо сказала Карина.

— Верно. А кто меня отвлек? — грустно улыбнулся Коди.

Вздохнув, Карина отодвинулась, чтобы он мог сесть.

— Когда вернешься?

Он направился в ванную, боясь оглянуться, чтобы снова не броситься к ней.

— Как только представится возможность. Можешь рассчитывать на это.

 

Глава восьмая

Коди смотрел из иллюминатора на облака, проплывающие у самого края крыла. Странное ощущение: будто большая часть времени из последних полутора лет прошла в воздухе между Техасом и Чикаго. Очертя голову он бросился в работу в попытке довести до победного конца опасную операцию, которую Агентство по борьбе с наркобизнесом развернуло с его помощью.

Вздохнув, он провел рукой по лицу. Предыдущие две недели были сущим адом. Не мог вспомнить, когда отдыхал нормально хотя бы одну ночь. Уже стало привычкой дремать, где придется — на стуле, на кушетке или на скамейке. Когда же, наконец, выдались два свободных дня, он с жадностью ухватился за них, успев только наскоро принять душ и переодеться.

Коди закрыл глаза и сразу перенесся мыслями к Карине. Они не виделись почти полгода — самая длинная разлука со времени свадьбы. Шесть длинных ужасных месяцев…

Телефонные разговоры тоже не радовали. Когда бы ни позвонил, первым вопросом было: когда думаешь приехать? Его ответы неизменно были мучительными и для него самого. «Не знаю, милая, честное слово, не знаю». После этого она уже мало, что могла сказать: отвечала односложными словами.

Карина не понимала, чем он занимается и почему это так важно. А открыть ей всю правду Коди не мог. За последние пять месяцев Альфонсо стал активным действующим лицом драмы, чем Коди был потрясен до основания. Альфонсо — часть картеля наркобизнеса? Как же мог он сообщить жене, что усердно трудится над тем, чтобы упрятать ее брата за решетку?

Никогда в, жизни он так не ошибался в человеке.

Альфонсо через Коди переслал для Карины несколько записок, но она ни единым словом не обмолвилась о них. Коди держался от Альфонсо на определенном расстоянии, пользуясь ролью якобы обиженного за то, что тот принудил его вступить в брак. И надо же попасть в такую ситуацию! Тревога за Альфонсо и возможная реакция Карины — вот едва ли не главная причина бессонных ночей.

В душе росло чувство одиночества. Как-то уже после их свадьбы с Кариной Коди вдруг обнаружил, что тяготится взятым на себя обетом самоизоляции. А сейчас у него уже нет выбора — не ирония ли это?

Коди закрыл глаза, предаваясь воспоминаниям о тех днях, что они провели вместе в первый год жизни Карины в Чикаго. И улыбнулся про себя.

Если бы ему предстояло выбирать самые чудесные моменты каждой их встречи, он бы предпочел те, когда он только входил в дверь. Надо было видеть ее лицо: одно выражение быстро сменялось другим, но радость ликования оставалась неизменной.

Прекрасно было пробуждаться по утрам и находить ее в своих объятиях. Он ни разу не тяготился этой стороной их отношений. Напротив, с нетерпением ждал того времени, когда они будут вместе каждый день и каждую ночь, и так всю жизнь.

Чем чаще приезжал он на север, тем ближе они становились друг другу. Подавляя желание как можно дольше оставаться в постели с прелестной женушкой, Коди искусно планировал всевозможные прогулки и увеселения. Иногда устраивал походы по магазинам за покупками, на которые она сама не могла решиться. Иногда смотрели фильмы, спектакли, посещали музеи и другие достопримечательности города.

Но часы, когда они оставались наедине, Коди находил самыми желанными.

Ее стыдливость восхищала. Будучи чрезвычайно чувствительной, она никогда не начинала первой любовную игру, а только искренне старалась предугадать все его желания. Воспоминания о наиболее интимных моментах вызывали у Коди улыбку и заставляли беспокойно ерзать в кресле. Хотя внешне она выглядела строгой и одевалась соответственно даже дома, в его объятиях она сразу преображалась.

Нетерпение возрастало с каждой минутой. Скорее бы, скорее увидеть ее, услышать звонкий смех! Забыв обо всем на свете, Коди погрузился в сладостные мечты, где не было места злу.

Дела в университете обстояли отлично. Через несколько недель Карина, слава Богу, заканчивает учебу и возвращается в Техас. Вот только положение на Границе несколько осложнилось. Для возвращения время не совсем подходящее. Коди решил поговорить с ней о дальнейших планах, как только подвернется удобный момент.

Начальству уже было известно, что после завершения операции он уйдет со службы. Оставалось надеяться, что ему никогда не придется рассказывать Карине ни о том, чем он занимался в Мексике, ни о его роли в аресте Альфонсо.

Коди решил сразу с аэродрома отправиться к зданию университета и там подождать окончания занятий. Домой они поедут вместе и наверстают упущенное за долгие месяцы разлуки.

Снова представив очаровательное личико Карины, он почти осязаемо почувствовал кончиками пальцев шелковистость ее длинных волос. И уснул — с улыбкой на губах.

Перед тем как покинуть аудиторию, Карина задержалась, чтобы поговорить со своим преподавателем. До окончания курса оставалось всего три недели, и чем скорее надвигалась экзаменационная пора, тем сильнее накатывало ощущение тревоги. Несколько минут они с профессором обсуждали затронутые вопросы, затем Карина распрощалась и пошла по коридору.

Никогда не пожалеет она о том, что приехала в Чикаго и продолжила образование. Практика в местной клинике речевой терапии убедила ее в правильности выбора, но… цена могла быть очень велика.

Разлука могла стоить брака. Хотя какой у них брак? Карина грустно усмехнулась. В течение первого года она так загрузила себя работой, что не оставалось времени скучать, когда его не было рядом. Тогда он приезжал повидаться с ней через каждые две-три недели. И для обоих наступал праздник.

О чувствах друг к другу они никогда не говорили. Карина была слишком застенчивой для того, чтобы признаться, насколько обожала его, а Коди и не выказывал особенного желания слушать подобные заявления. Он так уверен в себе, так независим… Карина не сомневалась, что этому человеку не нужен никто, в том числе и жена.

Во время кратковременных наездов Коди был предельно внимателен. Некоторые воспоминания заставляли ее стыдливо краснеть.

С увеличением круга друзей расширялись и ее представления о мужчинах. Теперь она лучше поняла их нужды и побуждения и узнала, что Коди мог хотеть ее, не будучи обязательно влюбленным.

Как правило, она отдавала себе отчет в создавшемся положении, и тогда становилось легче. Но случались такие моменты, когда она чувствовала себя одиноко и сиротливо.

Прошлый раз, когда он отменил предполагаемый визит, Карина настолько расстроилась, что даже толком не смогла закончить разговор. Повесив трубку, безутешно залилась слезами и проревела несколько часов подряд.

Почему жизнь такая сложная, такая запутанная? Неужели любовь мужа такое уж необычное явление?

Она тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли.

— Карина? Привет! Подожди.

Она оглянулась и увидела Чеда, одного из своих сокурсников, с которым вместе работала в клинике.

— Привет, Чед! Что случилось?

— Теперь я на своих двоих. На прошлой неделе мой автомобиль, как говорится, приказал долго жить и отправился на небесную свалку для себе подобных. — Он молитвенно сложил руки под подбородком и посмотрел на небеса. — Мы с приятелями устроили старичку достойные проводы. Ты знаешь, он едва ли не мой ровесник и был мне больше чем друг. Мы почти не расставались. В память о потере Чарли соорудил венок из пустых жестянок из-под машинного масла, а Дэйв произнес на свалке прекрасную речь.

Карина весело засмеялась, а Чед открыл дверь, пропуская ее вперед. Поднырнув под его руку, она вышла наружу. Порыв ветра, будто только и ждал ее появления — налетел, плотно захлестнул юбку вокруг ног, растрепал по лицу волосы.

— Требуется помощь? — спросил Чед, потешаясь над ее усилиями справиться с юбкой.

Взглянув на молодого человека, Карина заметила, как задорно блеснули его глаза.

— Могу представить, какого рода помощь ты мне можешь предложить!

Тут он мрачно сдвинул брови, чисто в стиле опереточного злодея, и прорычал:

— В моем присутствии тебе ничто не угрожает, красотка, не сомневайся во мне. — С этими словами Чед положил руку ей на плечо, удерживая ее волосы в порядке. — Куда направлялась? — спросил он, подлаживаясь под ее шаг.

— Домой. До понедельника я свободна от клиники. А ты?

— А мне там надо быть уже через полчаса. Думал, ты тоже направляешься туда, и мне не придется ждать автобуса, но…

— Не беда, Чед. Я тебя подвезу — нам все равно по пути. Скажи, что ты думаешь, о малышке Морено?

Беседуя о пациентах, вверенных их опеке, они пересекли университетский двор, вполне довольные компанией друг друга.

Коди наблюдал, как они идут в его сторону. Они были настолько заняты беседой, что не замечали ничего вокруг.

Сначала он не сразу узнал Карину, поскольку не ожидал увидеть ее в обществе незнакомого парня. А когда узнал, сердце мгновенно обдало леденящим страхом. Надо же! Как тесно этот тип прижимает ее к своему плечу! Усилием воли Коди взял себя в руки. Не надо делать поспешных заключений, решил он.

Как только они увидят его, все прояснится.

На ходу Карина достала из сумочки ключи, подняла голову и только тогда увидела Коди, в небрежной позе прислонившегося к ее маленькому спортивному автомобилю — скрестив в коленях ноги и сложив руки на груди.

— Коди?

На ее лице отразилось изумление. Ничего больше.

— Господи, Коди! Что ты здесь делаешь? Почему не позвонил и не сообщил о приезде?

Коди холодно наблюдал, как она резко сбросила со своего плеча руку спутника и кинулась к нему. Хорошо, что он нацепил на нос солнечные очки: темные стекла надежно скрыли боль, метнувшуюся в глазах. Он медленно выпрямился во весь свой могучий рост.

— Привет, Карина!

Она остановилась совсем рядом, но так и не коснулась его.

— Как ты сюда попал? — спросила, едва справляясь с дыханием.

— Взял такси. Думал нагрянуть неожиданно, — отозвался он, устремив взгляд за ее спину. — Похоже, мне это удалось, а?

Карина обернулась.

— О, Коди, это Чед Эванс, мой сокурсник. Мы вместе практикуем в клинике. Помнишь, я говорила тебе, что обязана отработать двадцать часов в неделю в этом семестре?

— Помню. — Он протянул руку. — Коди Коллуэй.

Чед пожал его руку и улыбнулся.

— Я сразу понял, кто вы такой. Карина о вас все уши прожужжала.

— Вот как? — Коди посмотрел на нее сверху вниз. Карина безучастно встретила его взгляд. Что-то не похоже, чтобы обрадовалась встрече, подумал Коди. Снова холодом обдало сердце. — Должен признаться, вы в лучшем положении, чем я. О вас Карина не упоминала.

Тут Карина подала голос:

— Я предложила Чеду подвезти его до клиники. Временно он лишился собственного транспорта.

— О, это не проблема, — отступив в сторону, сказал Чед. — Ты же не знала, что тебя ждет муж. Разве я не понимаю? У вас много своих забот. А я автобусом…

— Не валяй дурака. Если тебя устроит заднее сиденье, то тебе не придется ждать автобуса в такую непогоду. — Карина пристально вгляделась в мужа — как бы в надежде услышать его мнение. Однако он хранил молчание, лишь отошел от дверцы и подождал, когда она откроет машину.

По дороге в клинику Карина и Чед вели оживленный разговор, и Коди невольно почувствовал себя ужасно старым и никому не нужным. Двух студентов, по всей видимости, связывали дружеские отношения и общие темы, которые никоим образом не затрагивали его. Он поскреб колючий подбородок и пожалел, что не побрился.

Почему не поехал прямо на квартиру? Уж лучше бы принял душ и вздремнул, вместо того чтобы тащиться к этому университету, подобно какому-то снедаемому любовью юнцу, на уме у которого лишь украдкой взглянуть на предмет своей пылкой любви! После долгих месяцев отсутствия все получилось донельзя глупо…

Сам же хотел, чтобы она испытала ощущение свободы, чтобы почувствовала себя так, будто у нее был свой выбор. Ну и что? Сделала она свой выбор? И есть ли в нем место для него?

Машина остановилась перед небольшим свежепобеленным зданием. Коди с трудом вылез наружу, чтобы Чед мог выбраться с тесного заднего сиденья. Встав на обочину, Чед поспешно протянул руку.

— Я рад знакомству, Коди. Мне не нужно рассказывать вам, что за человек Карина. Вам очень повезло.

— Я тоже так считаю, — спокойно ответил Коди. Он подождал, пока Чед не повернулся, и только тогда сел в машину. — Такое впечатление, что, проходя через мойку, эта машина каждый раз сжимается все больше и больше, — ворчал он, застегивая ремень безопасности.

— И все же она очень мила, — улыбнулась Карина. — Как раз по мне. Хорошо, что ты настоял на своем, когда я старалась отговорить тебя от покупки. Ты оказался прав.

— Я рад, что она тебе нравится.

— Куда бы ты хотел поехать?

Коди вздохнул.

— Я как-то не думал об этом, только хотел добраться сюда побыстрее.

— Ты выглядишь усталым, — заметила Карина, вглядываясь в его лицо.

— Пожалуй

— Тогда сразу поедем домой, и я приготовлю тебе хороший обед, Ты надолго?

Случилось самое худшее из всего, что он мог предположить. Он готовился найти ее недовольной, раздраженной, даже гневной, а вместо этого она вела себя с ним с холодной вежливостью как с простым знакомым.

— На пару дней, — пробормотал Коди. Откинув голову на подголовник, он наблюдал, как умело Карина влилась в транспортный поток.

Ему нравилось смотреть на ее руки — такие маленькие и изящные. Он любил касаться их и чувствовать шелковистую нежность кожи.

— Карина?

Она ответила быстрым взглядом, как будто в голосе мужа ей послышалось какое-то новое звучание.

— Да?

Не отрывая глаз от ее рук, Коди неохотно спросил:

— Почему ты не носишь обручальное кольцо?

— О, сегодня утром я очень спешила. Сняла, чтобы наложить на руки крем, а надеть забыла.

— Часто такое случается? — как можно более безучастным тоном спросил он.

— Что часто случается?

— Что ты забываешь надевать кольцо.

— Я как-то не думала об этом. Несколько кварталов ехали молча. Коди сам

решил не продолжать больше эту тему. Нервы были слишком натянуты, а сам он чересчур устал для рациональной дискуссии, да и Карина пребывала в каком-то странном настроении. Ничего подобного он раньше не наблюдал.

Оставив машину на подземной стоянке, они молча вошли в лифт и поднялись наверх. Коди вытащил из кармана свой ключ и открыл дверь. Войдя внутрь, Карина тотчас направилась на кухню.

— Начну готовить обед, — бросила она через плечо.

— Карина?

Она приостановилась, с явной неохотой обернулась в его сторону, но не сказала ни слова.

— Что случилось?

Она удивленно подняла брови.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Ты совсем непохожая.

— На что непохожая?

— На ту женщину, что обычно встречала меня, когда я приезжал.

Карина скрестила руки на груди.

— Возможно, что так. Нельзя же все время оставаться одним и тем же человеком, Коди. Мы меняемся. Мы взрослеем, становимся другими. И тебе это известно лучше, чем кому-либо.

— Это почему же?

— Сперва жена для тебя была новинкой, а свадьба — просто игрой. Устройство общего дома и эти поспешные приезды-отъезды вносили разнообразие в твою жизнь… А потом ты совсем перестал приезжать. — Повернувшись, она ушла на кухню.

Коди последовал за ней до двери и там остановился, прислонившись к косяку — руки в карманах.

— Теперь я здесь.

Она суетилась около полок, у холодильника, у буфета.

— Я знаю, — пробурчала она и стала резать овощи.

— Тебя, я вижу, это не трогает.

Вскинув голову, Карина взглянула на мужа.

— Трогает, Коди! В том-то все и дело. Еще как трогает. Я очень соскучилась. Ты обещаешь приезжать, а потом откладываешь. Я чувствую себя всеми позабытой, не знаю, что делать, на что рассчитывать. Да, мне нравится свобода, но до определенного предела. Я вроде замужняя и незамужняя. У меня есть муж, но я вижу его слишком редко. Что ты хочешь от меня?

Он пожал плечами.

— Я хотел, чтобы ты была счастливой. Как только я смог вырваться, сразу же примчался.

Отложив нож в сторону, Карина подошла к нему и, обхватив шею руками, прошептала:

— Я так счастлива, что ты дома, Коди. — Их губы встретились в долгом поцелуе.

Коди подхватил ее и крепко прижал к себе, позабыв обо всем на свете. Языком поцелуев он рассказывал ей, как страшно скучал по ней, как жаждал ее, как тосковал…

Поцелуям не было конца, но вскоре Коди почувствовал вдруг, что вот-вот взорвется. Он поднял ее на руки и отнес в спальню. Лихорадочно срывая одежду, успевал жадно ласкать…

Она отвечала так же пылко. Эта женщина, которая стала для него важнее самой жизни, лишила его дара речи и способности что-либо соображать.

Взаимная страсть быстро нарастала и нашла бурный выход в долгом сладостном стоне. Обессиленные, они прижались друг к другу.

Долго лежали без всякого движения. Коди чувствовал себя так, как будто наглотался наркотиков и потерял чувство времени и пространства. Когда же, наконец, пришел в себя, то увидел, что не удосужился даже снять покрывало. Так они и лежали поперек застеленной кровати.

Он потерся носом об ее ухо.

— Я скучал по тебе, малышка.

— Я тоже.

— К сожалению, — сейчас все очень осложнилось.

Карина отодвинулась и озабоченно взглянула в его лицо.

— Осложнилось?

— С моей работой, да и со всем прочим. Мой план должен был осуществиться еще месяц назад, но все еще не завершен.

— То, чем ты занимаешься, так важно для тебя, да?

— Если иметь в виду мой вклад в это дело, то конечно.

Вздохнув, она откатилась в сторону.

— Куда это ты собралась? — поинтересовался Коди, опершись на локоть.

Откинув волосы за спину, Карина встала.

— Принять душ и, наконец, закончить приготовление обеда.

Коди проводил ее долгим взглядом. Что же такое происходит? Во время любовных утех она полностью слилась с ним. Почему же с таким безразличием удаляется сейчас?

Впервые в жизни он почувствовал себя старым и отвергнутым. Это чувство было ненавистно… и ненавистен страх, поселившийся в груди.

Он прошел в другую ванную и тоже принял душ. Вернувшись в спальню, нашел старые джинсы и рубашку, которые оставил в один из прежних приездов.

Карина уже возилась на кухне — в сатиновом халатике цвета голубого сапфира. Волосы небрежно забраны сверху в пучок, и лишь отдельные непослушные пряди вились на затылке. Как же она прекрасна и… как сейчас далека от него!

По молчаливому согласию разговор вращался большей частью вокруг предстоящего совместного обеда, его возвращения и ее занятий. Никто из них намеренно не хотел касаться более личных тем.

Как всегда, обед был превосходным. Коди смаковал каждый кусок, чувствуя, как усталость и напряжение мало-помалу покидают его. Карина приготовила кофе, и они, устроившись перед камином, наслаждались ароматным напитком.

И снова позиция Карины и ее поступки свидетельствовали о перемене в их взаимоотношениях. Прежде они сидели на кушетке рядом, но чаще всего она забиралась к нему на колени.

На этот раз она присела на стул сбоку от Коди, а он развалился на кушетке и наблюдал, как она задумчиво смотрит на языки пламени. Профиль Карины был прекрасен. Ах, почему он не родился художником? Тогда смог бы на холсте запечатлеть совершенство ее лица — этот чуть приподнятый кверху кончик носа, чистую линию подбородка и благородный изгиб шеи. Мягкий свет камина румянил ее щеки. А ее рот… Коди едва не застонал от нахлынувших чувств.

— Коди? — не отводя глаз от камина, сухо окликнула она.

— Гм?

— Скажи, тетя Летти не обращалась к тебе?

— По какому поводу?

— О моей просьбе.

— Нет. Я давно не разговаривал с ней. А что за просьба?

Она грустно улыбнулась. Взгляд все еще направлен в сторону.

— Это уже не имеет значения.

— Все равно скажи.

Когда она повернула голову, Коди замер: в ее глазах стояла такая боль, что он пришел в состояние шока.

— Несколько месяцев назад я пыталась всеми известными мне способами связаться с тобой и вместе с тем не побеспокоить твою семью. Ты был так нужен, но я не смогла… — Голос ее прервался, она отвела взгляд в сторону и помолчала. — Нигде не могла найти тебя.

Коди выпрямился, потом склонился вперед — локти на коленях.

— Что случилось, девочка? Почему ты искала меня?

Она закусила нижнюю губу, явно стараясь обрести контроль над собой. Наконец после нескольких глотательных движений и глубоких вздохов сказала:

— Четыре месяца назад у меня случился выкидыш.

Коди, прежде чем успел осознать, подскочил с кушетки и наклонился над ней.

— О, Карина, не может быть! Я ничего не знал. Как? — Он дотронулся до ее плеча, но она словно одеревенела. Пораженный, он медленно отступил и снова сел на кушетку.

— Расскажи мне, как это случилось.

Она уставилась на сложенные на коленях руки.

— Я даже не знаю, что, собственно, было неправильно. Понимаешь, я с головой погрузилась в работу, подолгу просиживала в библиотеке. В течение нескольких недель чувствовала какое-то недомогание, но думала, что это грипп. Я тосковала по тебе, а ты позвонил и сказал, что не сможешь приехать.

Воцарилось молчание, но Коди ни за что не рискнул бы вставить хоть слово. В тяжелую минуту она оказалась одна и нуждалась в нем, а его не случилось рядом.

— Как это произошло?

Вскинув голову, она пристально посмотрела на него.

— Я была в библиотеке и вдруг почувствовала сильную боль внизу живота… Что-то вроде спазма, но намного хуже. Библиотекарша вызвала «скорую помощь», и меня отвезли в больницу. Но было уже поздно. Продержали меня два дня. Вот тогда-то я и пыталась разыскать тебя. Не хотелось тревожить и тетю Летти, поэтому я просто попросила ее, если будет возможность, передать тебе мою просьбу позвонить мне. Я дала ей номер телефона, но утаила, что это больничный номер. Ты не позвонил.

И, опять, уже в который раз, он посмотрел на ее руки.

— Домой вернулась в ужасном состоянии. Чувствовала себя виноватой, потому что не знала о своей беременности. Ругала себя за то, что раньше не спросила о симптомах, хотя доктор и сказал, что я бы все равно не смогла предотвратить случившееся.

— О Боже, Карина! Прости меня, родная. — Захотелось взять ее на руки и укачать, как ребенка. Страшно подумать, каких кошмаров она натерпелась тут одна. И боль, должно, была нестерпимой. Потрясение от услышанного постепенно уступало место чувству утраты ребенка, о существовании которого он даже не подозревал.

— Мне-то казалось, что мы были так осторожны, — тихо пробормотал он. — Я думал… — снова начал он и умолк, покачав головой.

— С тех пор я много думала о нашей с тобой жизни, — продолжала Карина окрепшим голосом. — Впервые я по-настоящему поняла, что значит быть независимой и самостоятельной. — Она улыбнулась едва заметной улыбкой, которая едва не разбила сердце Коди. — Мне потребовалось так много времени, чтобы повзрослеть… Много больше, чем большинству женшин моего возраста.

Когда она снова посмотрела на него, он не мог не заметить в ее лице внутреннюю силу, которую она обрела за последние месяцы.

— Сначала я во всем винила Альфонсо, но теперь отказалась от этой мысли. Альфонсо действовал, руководствуясь высшими побуждениями. Он защищал меня от моей собственной глупости, от навязчивой идеи, что тебя нужно спасать. Ты и я — мы оба поплатились за мою настойчивость, и я сожалею об этом. — Она опять уставилась на пламя в камине. — Я сожалею о многом, но только не о том, что узнала тебя лучше, что стада твоей женой, окунулась в совсем другую, взрослую жизнь.

Коди хотелось перебить ее, объяснить, что… А что он мог объяснить? То, что она такая отважная? Что тронула его до глубины души — так, как ни одной женщине еще не удавалось?

— Мне предложили работу здесь, в Чикаго, — тем временем продолжала Карина. — В клинике, где я прохожу практику. Сначала я отказалась, но они настояли на том, чтобы я не торопилась с ответом, и дали мне несколько дней на размышление. Вот я и размышляю. И поняла, что мне не хочется ехать обратно, в Техас, и жить на ранчо, одной, без тебя. Я не хочу разрушать наш брак, но только если ты будешь вместе со мной.

— В противном случае?

— Я остаюсь в Чикаго и предоставляю тебе полную свободу продолжать ту жизнь, которая, по всей видимости, тебе так нравится.

— Означает ли это развод? — Коди удивился своему спокойному голосу, в то время как сердце готово было выскочить из груди. Ему стало трудно дышать.

— Все будет зависеть от тебя.

— Я не хочу никакого развода! — решительно заявил Коди.

— А чего ты хочешь? — мягко спросила Карина, заглядывая ему в глаза.

Не в силах сидеть спокойно, Коди поднялся. И начал прохаживаться по комнате.

— Хочу, чтобы мы были вместе. Хочу, чтобы у нас был дом… и семья. — Он повернулся на каблуках, вперив в нее тяжелый взгляд. — Я люблю тебя, Карина. Всем сердцем люблю.

Она не отводила потрясенных глаз. А он вдруг осознал, что впервые в жизни произнес вслух такие слова.

Медленно, очень медленно поднявшись со стула, она пошла туда, где стоял Коди — около огромного зеркального окна. Взяла его руку, прижалась к ладони губами.

— Я тоже люблю тебя, Коди. По-моему, я любила тебя большую часть жизни. Но это ведь ничего не меняет, не так ли? Во всяком случае, для тебя. У тебя на первом месте по-прежнему остается работа.

— Я делал эту работу до того, как впервые встретил тебя. Я уже говорил как-то об этом. А вся история с тобой произошла именно тогда, когда я меньше всего собирался породниться с кем бы то ни было. Я не могу просто вот так оставить свое дело… особенно на данном этапе расследования.

Она на мгновение прикрыла глаза.

— Делай то, что велит тебе долг, Коди. Я не буду мешать, потому что знаю — ничего хорошего это не даст.

— А как же ты, девочка? Ты вернешься домой, в Техас?

Она все еще держала его руку в своих. Опять нежно поцеловала его ладонь и, любовно сложив пальцы в горсть, опустила руку.

— Нет, Коди. Я не смогу сидеть в ожидании твоих случайных наездов, не имея ничего, чем занять себя в твое отсутствие. Я останусь в Чикаго. Быть может, когда-нибудь мы сможем уладить наши отношения, а пока у меня есть возможность делать ту работу, для которой я себя готовила.

— Скоро все закончится, милая, — сказал он уверенно, затем откинул голову назад и, испустив громкий вздох, посмотрел на потолок. — Как часто я говорил это с тех пор, как мы знаем друг друга? — еле слышно молвил он с отчаянием и, как бы ища поддержки в ее глазах, добавил: — Мы можем сделать это, малышка. Я знаю, у нас получится. Мы любим друг друга.

Карина отвернулась к окну, за которым уже сгустилась ночь.

— Иногда мне хочется докопаться до истины: достаточно ли в жизни одной любви?

 

Глава девятая

Год спустя.

Карина прошмыгнула через боковую дверь клиники в полной уверенности, что уже опаздывает к приему. Так и есть: в зале ожидания полным-полно. Все утро она пробыла в госпитале, но это было необходимо. Надо вернуть веру родителям, что их шестилетний Джеми снова может научиться говорить.

Она сняла пальто и вошла в коридор.

— Карина! Слава Богу, ты пришла! Она остановилась у конторки Дежурной.

— Знаю, я опоздала. Зато буду принимать до конца дня.

— Нет, нет, я не об этом. Два раза звонил твой деверь. Просил, чтобы ты, сразу связалась с ним. Сказал, что пытался застать тебя в госпитале, но ты уже успела уйти. Потом снова позвонил сюда.

Карина почувствовала, будто огромная рука схватила ее, сжала и выдавила весь воздух из легких. Едва удалось превозмочь шок, вызванный словами Хелен, осторожно переспросила:

— Мой деверь?

Хелен вручила ей розовую регистрационную карточку, на которой каллиграфическим почерком было написано имя — Коул Коллуэй, дата, время каждого звонка и номер.

— Спасибо, Хелен, — сказала Карина и отошла от конторки.

— Надеюсь, ничего плохого, — проговорила Хелен.

— Я тоже.

А сердце уже громко ухало в груди, и стук этот отдавался в ребрах. Почему звонил Коул?

Со времени свадьбы она не видела никого из родных Коди и ни с кем не разговаривала, за исключением тети Летти. Она не знала, как они восприняли ее отъезд в Чикаго. Они с Коди никогда не касались этой темы.

Тем не менее, она чувствовала, что ее позиция, скорее, оборонительная. Как может кто-либо другой понять, что они с Коди предпочли жить порознь, жить отдельными жизнями, с минимальными контактами между собой?

По ночам бывали минуты, когда она лежала, уставясь в потолок, и старалась представить, где он, что делает и с кем проводит время. Карина сомневалась в мудрости своего выбора остаться в Чикаго, но не забывала о том, что; на ранчо ей было бы, более одиноко и совершенно нечем было бы заняться.

Она посмотрела на зажатый в руке клочок бумаги и задумалась. Готова ли она услышать то, что намерен сообщить ей Коул? Поскольку до этого раза он никогда не пытался наладить с ней контакт, дело могло быть срочным, раз уж он искал ее и в госпитале, и в офисе.

Что-нибудь случилось с Коди? За последние несколько месяцев они разговаривали по телефону считанные разы.

Или, может, Коул хочет сообщить что-то, о чем он сам не решился сказать?..

Она опустилась за свой стол и дрожащей рукой подняла трубку. Ей пришлось дважды нажимать на рычаг, прежде чем она правильно набрала номер. После первого же звонка послышался голос — глубокий и очень похожий на голос Коди, отчего сердечко забилось чаще.

— Это Карина Коллуэй, — как можно спокойнее сказала она, чтобы не выдать тревогу,

— Карина! Спасибо, что так быстро перезвонила. Я не был уверен… — Он помедлил, как будто раздумывал, надо ли продолжать дальше. Его следующие слова буквально парализовали ее: — Хотел известить тебя, что Коди ранен. Боюсь, что подробнее ничего сказать не могу. Прошлой ночью его доставили самолетом из Макаллена в госпиталь в Сан-Антонио. Сейчас он в операционной. Я звоню из офиса Камерона. Все остальные находятся в госпитале.

Застрявший в горле комок лишил её дара речи.

— Как он?.. — только и смогла она произнести.

Хуже всего было его молчание. Наконец охрипшим от волнения голосом Коул ответил:

— Не очень хорошо. Одна пуля попала в грудь, другая в бедро. О других травмах пока ничего не известно.

— Вы имеете в виду, что в него стреляли? — Ее голос взвился до высокой ноты, но она тотчас взяла себя в руки. — Я сперва подумала, что он попал в автомобильную аварию. Что произошло? Где он был? Кто…

— Боюсь, что больше ничего не знаю. Это случилось в Мексике, и кто-то из местных влиятельных людей переправил его через границу в Техас, чтобы можно было здесь положить его в госпиталь. — Он замолчал. Карина поняла, что ему тоже нелегко дается этот разговор… — Они, гм… — Последовала долгая пауза, прежде чем Коул смог продолжить: — Они чуть не потеряли его во время перелета.

Карина прижала кулак ко рту, чтобы задержать, готовый вырваться крик. Переведя дыхание, произнесла:

— Я прибуду с первым же рейсом.

— Реактивный самолет находится на пути к аэропорту Мидвей. Должен приземлиться там, в течение часа.

— Спасибо, Коул. Спасибо, что позвонили. После короткого молчания он хрипло добавил:

— Я подумал, тебе будет интересно узнать об этом.

Она крепко зажмурилась, чтобы не брызнули набежавшие слезы.

— Да, — успела сказать, до того как их разъединили. Карина не могла отойти от телефона, так и продолжала сидеть с трубкой в руке — единственным звеном, связывающим ее с Коди.

Борясь со слезами, она встала, аккуратно подобрала свою сумочку, намеренно концентрируя внимание на практических мелочах, словно этим могла отодвинуть ужасное известие.

Подойдя к столику Хелен, помедлила, глубоко вздохнула и как можно спокойнее сказала:

— Хелен, мне нужно уйти. Мой муж… — ее голос сорвался, и она замолчала, прикусив нижнюю губу, — ранен. Я должна ехать к нему.

— О, Карина, мне так жаль… Я-то надеялась на хорошие вести. Могу чем-нибудь помочь?

Карина прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться. И тотчас сказала:

— Надо будет пересмотреть назначения — посмотри, кто может подменить меня. Не знаю, когда вернусь.

— Держи нас в курсе о его состоянии, ладно? А о здешних делах не беспокойся.

— Спасибо, Хелен.

Всю дорогу домой она неслась в потоке машин, совершенно отрешенная от всего вокруг. В голову почему-то лезли мысли о покупках, сделанных за последние несколько недель, о планах на будущее…

Почему понадобилось столько времени, чтобы понять, что самое важное в ее жизни связано с Коди? Почему она не нашла его и не сообщила, что готова вернуться в Техас, что уже подала заявление об увольнении, что любит его и хочет быть вместе — куда бы ни забросила его судьба?

Оставив машину на подземной стоянке, Карина поспешила к лифту. Войдя в квартиру, остановилась, раздумывая, что взять с собой. Достала кое-что из стенного шкафа и бросила на кровать, открыла ящики комода и опустошила их, поискала туфли. Потом побежала в ванную, собрала туалетные принадлежности и запихнула их в косметичку.

Из чулана достала дорожную сумку и начала упаковываться, неустанно повторяя вслух:

— Держись, Коди. Ну, пожалуйста, держись. Я скоро приеду, и мы будем вместе. Мой дорогой, не оставляй меня теперь, когда я окончательно поняла, как много ты для меня значишь. Не прошло и часу после ее разговора с Коулом, как она уже неслась к аэропорту Мидвей. Блестящий реактивный самолет уже стоял под заправкой. Раньше она отвозила Коди в аэропорт, а вот сегодня впервые полетит сама. Подхватив чемодан, Карина поспешила по гудронированной дорожке к самолету.

Пилот встретил ее на верхней ступени трапа.

— Пожалуйте, миссис Коллуэй. Разрешите вашу сумку.

— Спасибо, Сэм.

Едва освободившись от груза, Карина почувствовала, как дрогнули руки. Она прошла к одному из сидений и с облегчением опустилась в него, пристегивая себя ремнями.

— Не нужно ли чего-нибудь? До взлета остается минут пятнадцать.

Карина покачала головой, закрыла глаза и откинулась на подголовник.

Десятки вопросов роились в мозгу, не находя ответа. Что могло случиться? Почему в Коди стреляли? Он никогда не говорил ей, чем точно занимается, лишь ссылался на какие-то расследования. Почему ей ни разу не пришло в голову, что он может быть вовлечен в опасное дело, ведь тогда, ночью, она подслушала разговор о готовящемся на него покушении? Позднее он объяснил, что человек, похитивший их, затаил кровную месть против семьи Коллуэй, что теперь он на долгие годы упрятан за решетку и что оснований для беспокойства больше нет.

Она поверила ему.

— Коди, пожалуйста, ты должен выздороветь! — шептали губы. Она не могла представить мир без Коди. Ведь она так любила его… любила по-новому, как женщина, а не как прежняя девчонка.

Золотое обручальное кольцо на пальце левой руки напомнило о себе тусклым мерцанием. Карина осторожно дотронулась до него. Вспомнилось, как он был удручен, не увидев кольца. Как глупо было с ее стороны снять его на другой день после выкидыша! Слишком сильно было чувство озлобления, гнева и боли…

На лице Коди тогда отразилась такая горечь, что ей стало стыдно. С того дня она уже ни разу не расставалась с кольцом. В течение последующих месяцев одиночества, ожидания его звонков, размышлений о том, сколько правды было в его заявлении о любви в тот последний проведенный вместе уик-энд, кольцо оставалось залогом надежды. Это его подарок, он настаивал на том, чтобы она носила его, несмотря на затянувшийся разлад, как будто в его глазах этот символ обручения обладал каким-то магическим свойством.

Заслышав шум, она открыла глаза: пилот вошел в самолет, закрыл люк и исчез в кабине. Вскоре почувствовала вибрацию и поняла, что они готовятся взлетать. Она замерла. Наконец ощутила усилия мощных двигателей, когда самолет, быстро набирая скорость, оторвался от земли и стал ввинчиваться в небо.

Это был самый тяжелый момент, когда ничего не оставалось, как только сидеть и ждать… И вспоминать. Карина снова закрыла глаза, и перед ней сразу встал Коди в ту самую ночь, когда она прибежала к нему, — весь бронзовый от загара и полный жизненных сил.

— Господи, позаботься о нем, — шептала она, касаясь кольца как талисмана.

В аэропорту Сан-Антонио ее встречали Камерон и Джэнин.

— Как он? — был первый вопрос, едва она ступила на землю.

— Держится, — ответил Камерон. — Операция прошла хорошо, но доктор говорит, что есть серьезные повреждения. Если бы не быстрые действия твоего брата, то Коди не выбрался бы оттуда живым.

Они направились к машине Камерона. Карина остановилась и посмотрела на него.

— Альфонсо? Вы хотите сказать, что Альфонсо был там, когда в Коди стреляли?

Чуть подтолкнув ее в спину, Камерон заставил ее идти вперед.

— Совершенно верно. И сейчас он находится в госпитале.

Как-то все не укладывалось в мозгу. С той свадебной ночи она не видела брата, не разговаривала с ним, да и практически отвергла все его попытки к примирению. С матерью она иногда переписывалась, но из-за Альфонсо увидеться с ней не стремилась.

А теперь он в госпитале!

Уже в машине Джэнин сказала:

— Я едва узнала вас, когда вы вышли из самолета. Вы были очень милой невестой, а теперь… Нет, ты только посмотри на нее!

Карина улыбнулась, зная, что Джэнин просто старается отвлечь ее внимание.

— Возможно, всему причиной волосы. Когда я начала отрабатывать полный рабочий день, я решила найти более простой способ ухода за ними. — Она провела рукой, отводя локоны с лица, шеи и ушей.

— Отчасти, пожалуй, и так. Но вы выглядите… как бы это сказать… ну, более Искушенной в житейских делах, что ли…

— Более сексуальной, — подсказал Камерон со скромной ухмылкой в сторону жены.

Джэнин рассмеялась.

— И это тоже. Коди еще не видел новую прическу?

— Нет.

Камерон и Джэнин обменялись странными взглядами, но более не добавили ни слова.

Отрезая волосы, она хотела выглядеть совершенно по-иному и, похоже, достигла цели. Ее одежда тоже заметно изменилась. И она поняла, что теперь окончательно вступила в двадцатый век с его яркими красками и модными фасонами.

Подобной переменой Карина стремилась придать себе больше самоуверенности. Ей нравился ее новый облик. Но сейчас, в теперешних заботах о Коди, было не до этого. По реакции Камерона и Джэнин она поняла, что ей следовало заранее предупредить мужа.

Теперь уже слишком поздно, мрачно подумала Карина, да и вряд ли это что-либо могло значить. Несомненно, они преувеличивали свою оценку, чтобы отвести разговор от опасности, грозящей жизни Коди.

— Вы видели Коди после того, как его доставили сюда? — спросила она, наклонившись к паре, сидящей спереди.

Припарковались на госпитальной стоянке. И только тогда Камерон ответил:

— Нет. Он был еще в реанимации, когда мы выехали в аэропорт, чтобы тебя встретить.

Он открыл дверцу и помог Карине выйти из машины. Как хорошо, мелькнула мысль, что сейчас рядом с ней находятся люди, близкие Коди, те, кого он так любит…

До нужного этажа ехали плечом к плечу. Когда лифт остановился, Карина увидела в конце коридора Коула и Альфонсо. При ее приближении оба обернулись.

За последние два года, что Карина не видела брата, Альфонсо заметно сдал. Голова почти совсем поседела, а по лбу и щекам пролегли глубокие морщины. При виде Карины лицо его радостно просияло. У Карины стеснило грудь от невысказанной любви.

Ее брат… человек, который вырастил ее, воспитал и всегда был ей защитой. И вот теперь он здесь, именно тогда, когда она так сильно нуждалась в моральной поддержке.

Карина вскрикнула и бросилась в его открытые объятия. Альфонсо крепко прижал ее к себе, уткнулся лицом в ее волосы. И они застыли, прильнув друг к другу. Очнувшись, Карина подняла голову и взглянула на брата. Его лицо было залито слезами, что ее совершенно поразило: никогда прежде не видела она, чтобы он плакал.

— Коди? — только и могла выдавить Карина сквозь сдавившее спазмой горло.

— Они держат его под интенсивным наблюдением. Он все еще под глубоким наркозом, — тихо сказал Коул откуда-то сбоку. — Допускают к нему по одному человеку в час — всего на несколько минут.

— Как он?

Коул качнул головой.

— Что можно сказать? Его подключили ко всем возможным аппаратам. Грудь и бедро забинтованы, часть лица опухла до неузнаваемости. Что говорить, в большую переделку попал. Карина посмотрела на Альфонсо.

— Камерон сказал, что это ты доставил сюда Коди?

Альфонсо кивнул:

— Да. Я как раз рассказывал Коулу, что именно произошло.

— Слушайте, ребята, — сказал Коул, — сядьте, успокойтесь, переговорите обо всем, а мы пока что сходим перекусить, ладно? Мы быстро.

— Конечно, — тут же отозвался Альфонсо.

— Для вас прихватить что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Как во сне Карина смотрела вслед удаляющимся Коллуэям, как вдруг почувствовала, что брат легонько тронул ее за руку. Оглянулась.

— Тут есть маленькая комнатка для ожидающих. Ты бы могла пройти туда, сестричка, — сообщил Альфонсо. Затем чуть ли не насильно провел ее туда.

— Господи, хоть ты объясни, что произошло! — взмолилась Карина, опустившись на стул.

Альфонсо сел рядом и взял ее за руку.

— Да. Думаю, что теперь тебе следует узнать правду.

В страшном напряжении Альфонсо потер рукой лицо. Карина ждала.

— В течение нескольких лет, — начал он, — Коди и я действовали друг против друга. — Он снова помолчал. — Это как раз тот случай, когда левая рука не знает, что делает правая.

— Что-то я тебя не пойму, Альфонсо.

— Тебе известно, чем Коди занимался в Мексике? — хмыкнул брат.

— Он говорил — исследовательской работой.

— А знаешь, на кого он работал?

— Нет.

— На Агентство по борьбе с наркобизнесом при правительстве Соединенных Штатов.

Карина уставилась на Альфонсо недоумевающим взглядом.

— Коди — агент?

— Да… и работал под прикрытием.

— Господи!

— А еще тебе надо знать, что я выполнял аналогичную работу для моего правительства. Тоже под глубоким прикрытием.

Карина посмотрела на брата так, будто видела его в первый раз. Что же она за идиотка? Как могла не заподозрить, что между ним и Коди вьется общая веревочка?

— Таким образом, мы стали наблюдать друг за другом, подозревать один другого, пока, наконец, не узнали правду.

— Когда же открылась эта правда?

— Несколько недель тому назад.

— Ты считал, что он связан с наркотиками?

— Конечно, нет. Я думал, что Коди — один из тех техасских Коллуэев, которые любят играть с огнем. И только тогда, когда наши планы достигли стадии завершения, наши боссы сочли возможным информировать нас, что мы с ним не только родственники, но и работаем ради общей цели.

Карина опустила глаза на свои руки и задумчиво произнесла:

— Коди никогда не рассказывал мне об этом.

— Он не мог.

— Но вот ты же сейчас смог?

— Теперь я могу, потому что все уже позади. Мы успешно завершили то, что однажды начали. Спустя много времени ценой огромных трудностей и неимоверных усилий нам, наконец, удалось собрать вместе главных членов картеля, чтобы арестовать их.

— Тогда и стреляли в Коди?

Альфонсо вздохнул:

— К сожалению, да.

Как мог он годами заниматься опасной работой, а она даже не догадывалась? В течение нескольких лет Коди приезжал и останавливался у Альфонсо, подшучивал над ней, будто вообще ничего не принимал всерьез, а она, дурочка, ничего не понимала…

— Это те люди, которых я однажды подслушала? — помолчав, спросила Карина.

— Да, и они. В конце концов, мы их выследили. Их нанял Энрике Родригес, чтобы следить за Коди и сообщать о каждом его шаге. Мои люди знали их и решили, что я нанял их, а я и понятия не имел, что они находятся в моей усадьбе.

— Они тоже были вовлечены в эту нарковойну?

— Фактически нет. Их за несколько долларов нанимали на всякие грязные работы.

— Коди знает, что они были опознаны?

— Еще бы нет. Он ничего не оставляет на «потом». Он явился ко мне с информацией, имея на руках все доказательства. Вот тогда-то я в первый раз постарался наладить с тобой контакт в надежде, что ты простишь меня за то, что я сделал с вами обоими.

— Коди принял твои извинения?

— Ему они, похоже, были ни к чему. Его больше интересовал факт, что мы установили местонахождение этих людей и захватили их. — Альфонсо отвел взгляд в сторону, помолчал. — Хочу, чтобы ты знала — Коди получил пули из-за меня.

— Ты его…

— Нет, нет! Пожалуйста, не пойми неправильно. Именно я объявил членам картеля об их аресте. Вслед за этим бандиты с обеих сторон — американской и мексиканской — ворвались в комнату, но один из контрабандистов успел выхватить пистолет. Коди прыгнул между нами, сбил меня с ног и получил пули, которые предназначались мне.

Во все глаза Карина смотрела на брата. По щекам струились слезы, но она их не вытирала.

— Я немедленно организовал помощь и сделал все возможное, чтобы остановить кровотечение. У нас было несколько вертолетов для транспортировки задержанных. Нам удалось вывезти Коди и переправить через границу, а потом доставить сюда.

— Почему? Почему он так поступил? — тихо спросила Карина.

Альфонсо только вздохнул.

— Я тоже спрашивал его об этом, прежде чем он потерял сознание.

— Он ответил?

— Да. Посмотрел на меня и сказал: «Потому что Карина тебя любит».

 

Глава десятая

— Миссис Коллуэй?

Когда в дверях появилась медсестра, в комнате для ожидающих собралось большинство членов семьи, но каждый сразу же понял, какой именно госпоже Коллуэй адресовался вопрос. Карина встала, уставившись в лицо женщины.

— Да?

— Вы можете повидать вашего мужа.

Карину била такая дрожь, что она с трудом

держалась на ногах.

— Благодарю вас.

Она быстро взглянула на Коула и Эллисон, Камерона и Джэнин, тетушку Летти и Альфонсо. Кто теплым словом, кто кивком головы — все старались подбодрить ее. Карина храбро последовала за медсестрой.

Они миновали коридор, пару вращающихся дверей с надписью «Вход воспрещен» и вскоре очутились в палате.

Карина медленно подошла к койке и взглянула на Коди. Пришлось собрать в кулак все свое самообладание. Все оказалось хуже, чем она даже предполагала. Коди лежал такой беспомощный, с совершенно обескровленным лицом. Если бы не монотонное жужжание окружавших его аппаратов, Карина бы решила, что он мертв. На ослепительной белизне подушки лишь волосы выделялись ярким пятном. Всюду провода и трубки. Из опасения что-нибудь нарушить, Карина даже боялась прикоснуться к мужу.

Совершенно оробев, она подняла его руку и поднесла к своим губам.

— Я люблю тебя, Коди, — сами собой прошептали губы.

Он не шевельнулся. Собственно, Карина и не ожидала никакого ответа. Просто ей хотелось что-то сказать ему.

Он спас жизнь её брату, заслонил его собой. Что бы там ни случилось, он знал, как много значит для нее Альфонс. И все-таки пожертвовал своей собственной жизнью, чтобы спасти ее брата. Неужели в эту минуту он не подумал, как дорог ей самой?

— Всем сердцем надеюсь, что теперь наступил конец твоей работе в Мексике, — прошептала она. — Я становлюсь безумно эгоистичной, мой дорогой, и собираюсь настоять на том, чтобы ты уделял мне больше времени. Ты страшно нужен мне, милый.

Через несколько минут возвратилась медсестра, и Карина удалилась. Ушла неохотно, постоянно оглядываясь, а в душе было твердое намерение приходить сюда как можно чаще.

Этот человек ей дорог, она его любит и сделает все возможное и невозможное для сохранения их отношений.

Очнувшись, Коди почувствовал, будто по нему прошло стадо слонов. Разъяренных слонов. Один из них, похоже, наступил ему на грудь и пришпилил к земле.

Коди застонал и попытался перевернуться на бок, но это едва уловимое движение отдалось острой болью в бедре и во всей ноге.

Глаза застлало алой пеленой, в мозгу застучали тысячи молоточков. Именно в этот момент кто-то взял его руку и потер ею обо что-то мягкое и теплое. Коли с огромным трудом разлепил ресницы.

Где это он?

Прямо на него глядели черные глаза Карины. Он улыбнулся или попытался улыбнуться. Ничего не получилось. Лицо опухшее и безжизненное. Он молча наблюдал, как она целует его пальцы, а в мозгу сверлила одна мысль — все это наяву, все то, о чем он только что грезил…

Карина.

Она так часто царила в его мыслях, что он не нашел ничего необычного в том, что видит ее сейчас рядом с собой. Ведь всего несколько секунд до этого ему снился такой сон…

— Привет… — Хотелось сказать многое, но пересохшее горло отказало. Облизал губы и попробовал еще раз: — Где мы?

— В госпитале в Сан-Антонио.

От этой вести лицо его омрачилось. Сан-Антонио? Чего он там забыл? Последнее, что он помнил, было… Что? Где? Закрыл глаза, чтобы сконцентрироваться.

— Доктор говорит, что ты ведешь себя молодцом. Он вполне удовлетворен твоими успехами и уверен, что выкарабкаешься.

Доктору виднее. О каких таких успехах он говорит?

— Что ты здесь делаешь? — открывая глаза, спросил он.

— Сижу рядом с тобой.

— А почему… не на работе?

— Взяла небольшой отпуск.

— Понятно…

Его взгляд медленно заскользил по просторной комнате. Никогда в жизни он не был в госпитале в качестве пациента. Лежать пластом на спине — малоприятное занятие.

Стараясь не думать о боли, крепко зажмурил глаза. Что-то важное просилось — то ли сделать, то ли сказать…

— Карина?

— Да, дорогой.

Он должен был произнести это имя вслух. Улыбнулся — и погрузился в беспамятство.

Когда Коди пришел в себя, в комнате было темно, светилась только ночная лампа. Карина сидела рядом. На лице ее блуждала легкая улыбка. Она выглядела… Он поискал подходящее слово, удивляясь неповоротливости своего ума. Она выглядела… счастливой… пожалуй, это самое верное слово. Счастливой и удовлетворенной, словно исполнилась ее самая заветная мечта.

— Как я здесь оказался?

— Ты помнишь, что с тобой случилось? После короткого раздумья Коди ответил:

— Нет. Попал в аварию?

— Не совсем так.

— Тогда что?

— Думаю, что на официальном языке это называется «ранен при исполнении долга».

— При исполнении долга… — Коди задумался, картина недавнего прошлого начала понемногу проясняться. После продолжительного молчания вздохнул с облегчением: — Ах, да. Исполнение долга.

Оглядел комнату, избегая ее взгляда.

— Кто-нибудь еще пострадал?

— Нет.

Коди удовлетворенно закрыл глаза.

— Это хорошо, — пробормотал он и снова потерял сознание.

Когда же опять открыл глаза, комнату заливал яркий свет. И рядом с его койкой сидела Карина.

— Ты что, никогда не уходишь? — грубовато спросил он.

Она читала журнал. При его словах подняла голову и улыбнулась;

— Иногда. А что?

— Так, полюбопытствовал.

Чуть подвинулся, стараясь найти более удобное положение.

— Как долго они собираются держать меня здесь?

— Пока не поправишься настолько, чтобы идти домой.

— И когда же это случится?

— Врачи не говорят.

Карина взяла стакан с водой и поднесла соломинку к его губам. Коди с жадностью стал пить, наслаждаясь холодной, освежающей жидкостью. И вдруг во все глаза уставился на нее:

— Твои волосы! Что ты сделала с ними? Прежде чем ответить, она легонько тряхнула головой.

— Подстригла.

— Сам вижу, черт побери! Зачем?

— Тебе не нравится? — глядя ему в глаза, спокойно спросила она.

— Карина, мне всегда нравились твои длинные волосы. И как только ты решилась? Даже не верится… И ни, словом не обмолвилась.

Он походил на обидевшегося ребенка, и сам знал об этом. Проклятая беспомощность! До чего противно лежать на этой койке, когда каждое движение требует столько сил, а от былой энергии не осталось и следа…

— Я отращу их снова, если ты хочешь, — чуть помедлив, пообещала Карина.

— Не имеет значения, — сморщился Коди. — У тебя своя собственная жизнь. Я не имею права на замечания. — На самом деле его обуревали совсем другие чувства.

Помолчали. Потом он сменил тему.

— Как с работой?

— Как обычно, — ответила Карина.

— Неправда. Как много бы ты ни делал, всегда хочется достичь большего.

— Это и есть то самое, что удерживало тебя на работе?

Брови Коди медленно поползли вверх.

— На какой работе?

— На работе секретного агента.

— Откуда тебе известно об этом?

— От Альфонсо.

Он посмотрел на нее, стараясь по выражению лица догадаться об ее настроении, но Карина оставалась бесстрастной.

— Ты говорила с Альфонсо?

— Конечно.

— Когда?

— После того, как он привез тебя сюда. Он все время находился тут, пока ты был в реанимации, а потом возвратился домой.

— Ты простила его за то, что он принудил тебя выйти за меня замуж?

— Да.

Он широко улыбнулся.

— Ну, теперь у него гора с плеч.

— У меня такое ощущение, что ты простил его много раньше.

Коди собрался было пожать плечами, но тотчас поморщился. Потрогал забинтованную грудь, и лицо исказила гримаса.

— Просто мне не нравилось, как он повел себя, вот и все.

— Почему ты не сказал, что вы работали заодно?

— Потому что не мог. Кроме того, в течение долгого времени я не знал, что он на нашей стороне, считал его одним из тех. И со временем мне предстояло арестовать своего шурина. Мой босс излишне темнил!

— Теперь о твоем боссе — я говорила с ним, когда он приезжал сюда навестить тебя. Он сказал, что ты решил уйти в отставку, как только проведешь необходимые аресты.

— И что из этого следует?

— Выходит, что ты теперь безработный.

Он обдумал такой поворот дела и улыбнулся. Мысль Карины пришлась ему по душе. Очень славно!

— Что ж, похоже на то, полагаю, что смогу теперь подольше побыть с тобой. — Взгляд его стал неуверенным. — Конечно, если ты пожелаешь, чтобы я приехал. — Он посмотрел на ее руку и испытал радость оттого, что увидел — обручальное кольцо было на своем месте.

Коди зажмурился, стараясь подавить чувство, которое всегда ощущал в ее присутствии… Желание настолько сильное, что после часами испытывал боль.

— Тебе не придется далеко ехать. Глаза Коди распахнулись.

— Что ты хочешь сказать?

— Я оставила работу. Два дня назад заявила об этом руководству. И оно уже подыскивает замену, которая может сразу приступить к делу. Похоже, я теперь тоже безработная.

Чертовски ноет грудь. Попробовал приподняться на локтях, но не смог сладить с грудными мышцами.

— У тебя не было причин оставлять свою работу из-за того, что случилось со мной. Мне не нужно, чтобы…

— Я и не думала уходить из клиники из-за тебя. Это решение родилось, по меньшей мере, четыре недели назад. Решила преподнести тебе сюрприз по случаю годовщины.

— Годовщины?

Она улыбнулась.

— Вот именно. Через несколько недель наша годовщина. К тому времени, когда закончится лечение бедра и груди, я надеюсь, ты будешь чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы покинуть госпиталь и помочь мне отпраздновать это событие.

Коди чувствовал, как уходит давняя боль в груди. Нет, не от пулевого ранения, а та, что он носил с того самого дня, как увидел ее идущей через университетский двор в обнимку с парнем по имени Чед.

— Ты действительно этого хочешь?

— Больше всего на свете, — ответила она, улыбаясь, а потом неожиданно залилась слезами.

Несколько недель спустя Коди шел по госпитальному коридору к выходу. Наконец-то врачи уведомили его о полном выздоровлении. Иногда грудь давала о себе знать, и он все еще слегка прихрамывал, но доктор заверил его, что если он не будет перенапрягаться, то никаких проблем не возникнет, а после соответствующих упражнений исчезнет и хромота.

В течение последних двух недель они с Кариной ежедневно переговаривались по телефону. Она вернулась в Чикаго, чтобы упаковать вещи и отправить их на ранчо. Их жилище она препоручила заботам компании по продаже недвижимости и уладила все прочие дела. Затем отправилась в обратный путь и вчера прибыла домой, чтобы этим утром встретить его после выписки.

Коди остановился в дверях, вдыхая полной грудью свежий воздух и радуясь избавлению от больничной обстановки. Он мог бы выписаться еще раньше, но его босс и доктора настойчиво рекомендовали хорошенько отдохнуть и набраться сил. Он так давно ждал этого момента, и именно тогда, когда, наконец, он наступил, все силы, казалось, оставили его.

Он не хотел сознаваться, что доктора были правы. Уже давно не чувствовал он себя так хорошо, очень давно. Частично благодаря тому, что должен увидеться с Кариной. Разлука с ней всегда тяготила, а эти две недели показались вечностью. Никогда не позволит он себе снова пройти через пытку прожить целый год без нее! В остановившемся у подъезда автомобиле Коди узнал машину Карины. Улыбнулся и стал спускаться по ступеням. Дверца машины открылась, и Карина ступила на землю. Коди затаил дыхание, не в силах отвести от нее взгляда.

На ней было ярко-красное платье, подчеркивающее стройную фигуру, и туфли на таких высоких каблуках, что при ходьбе ее бедра слегка покачивались из стороны в сторону. На тротуаре трое мужчин остановились и засмотрелись на нее, а один автомобилист, с жутким скрежетом тормознув в последний момент, чудом не врезался в переднюю машину, чей водитель высунулся в надежде еще раз ухватить мельком ее удаляющиеся формы.

Да, это была совсем не та женщина, которая практически жила в госпитале, пока он валялся там, — в простых джинсах и без какой-либо косметики. Сейчас на ней были темные очки, скрывающие верхнюю часть лица и высвечивающие очаровательный ротик.

Медленно Коди двинулся ей навстречу, гадая, знает ли она о том, что представляет опасность для движения транспорта. По выражению ее лица можно было судить, что ни о чем она не ведает, кроме его присутствия.

Карина опустила очки на нос и посмотрела поверх их темного ободка. Затем поднялась на носки и поцеловала в губы — сама нежность. Спросила с улыбкой:

— Хочешь, я поведу?

Мужчины с другой стороны улицы стрельнули по нему серией взглядов, в которых были и восхищение, и досада, и зависть. Коди мог понять их реакцию.

— Душечка, что за чудо-платье ты откопала! Оно же способно спровоцировать нарушение общественного порядка.

Она рассмеялась.

— Я купила его специально для этого случая — надо же отметить. Тебе в самом деле нравится?

— Не будь мы на глазах у публики, я показал бы тебе, до чего оно мне нравится, — ответил Коди глухим голосом. Он обнял ее за талию, и они направились к машине.

Усадив Коди на место для пассажира, Карина поспешила за руль. Едва она открыла дверцу, как Коди услышал ревущий вой проносящегося мимо мотоцикла и вздрогнул. Только тогда он понял, что Карина сидит рядом в своем коротком облегающем платьице.

— Знаешь, это чертовски хорошо, что у меня крепкое сердце, моя дорогая. В противном случае мне бы несдобровать, — сказал он, любуясь ее обнаженной ножкой.

— Ты о моем платье? — спросила Карина, заводя мотор.

— Ага, частично. Его как-то не очень много, не так ли? Я имею в виду… не слишком ли оно коротко?

— Ну, Коди… Это же модно.

— Гм. Интересно, что подумала бы твоя матушка.

Она поправила очки и, не высказывая своего мнения на этот счет, тронулась со стоянки. Коди наблюдал, как проворно ее ручки справляются с переключением передач, потом его взгляд скользнул выше и остановился на лице.

— Спасибо, что помогла мне выбраться из госпиталя. Еще один день, и я бы полез на стену.

— Я уверила докторов, что тебе будет обеспечен круглосуточный присмотр и внимание, если они разрешат взять тебя домой.

— А что они сказали? — с улыбкой спросил он.

Карина глянула на него краешком глаза.

— Ты точно хочешь знать?

Слабый румянец коснулся ее щек, который он счел довольно интригующим.

— Угу.

— Счастливый парень, — сказала она безучастно.

Откинув голову назад, он рассмеялся и тотчас схватился за грудь.

— Тебе больно?

— Знаешь, боль боли рознь. Мы едем на ранчо?

— Да, то есть, нет. Коул предложил нам погостить на их семейной вилле на Южном острове. Так как отсюда это будет почти триста миль, то я подумала, что мы спокойно пообедаем, переночуем в какой-нибудь гостинице, а завтра продолжим путь. Нас никто не торопит, и это так славно.

— Кажется, неплохой план.

Она одарила его мимолетной улыбкой, немного нервной, как ему показалось. Любопытно, что она задумала?

Несколько часов спустя они сидели в тускло освещенном ресторане и пили кофе. И снова Коди показалось, что Карина чем-то взволнована. Не потому ли, что скоро им надо отправляться назад, в гостиницу?

Насколько он ее знал, то мог с большой долей уверенности вообразить, что у его маленькой прелестной жены есть на его счет определенные намерения… весьма обольстительные намерения.

Они покончили с кофе, и какие-то доли мгновения Коди с восхищением наблюдал, как свет свечи ласкает контуры ее лица. Она взяла свою сумочку и поиграла защелкой. Наконец взглянула на него из-под густых темных ресниц:

— Ты готов ехать?

— Как только ты прикажешь, моя королева, — ответил он с улыбкой, что, несомненно, польстило ей.

Коди положил деньги на поднос рядом со счетом и поднялся. Помог встать Карине и предложил пройти вперед. На стоянке он открыл дверцу салона, терпеливо подождал, пока она сядет, и захлопнул дверь. Сам с трудом протиснулся на место водителя. Посетовал:

— Знаешь, девочка, эта твоя «глаз не оторвешь» спецовка… У меня с ней одна проблема — количество жадных глаз. В ресторане, когда ты проходила мимо, некоторые типы едва не попадали со стульев. Я что хочу сказать, мне нравятся короткие юбки в обтяжку, но я не совсем уверен, что мне также нравятся другие мужчины, следящие за моей женой, одетой в такую юбку.

— Я должна понимать так, что ты против того, чтобы я носила это платье? — спросила Карина. Выражение ее глаз заставило его не торопиться с ответом. И он на минуту задумался.

— Нет, мадам, я не против. Мое высказывание — это просто констатация предпочтения одних вещей другим. Что тебе носить — абсолютно твое личное дело.

Никто из них не сказал больше ни слова. Когда приехали в гостиницу, Коди отдал ключи от машины дежурному по стоянке и проводил Карину в здание.

Сегодняшний моцион его вполне устраивал, но вместе с тем он сознавал, что силы еще не восстановились полностью, и это его огорчало. Чувствовалась усталость, что тоже не нравилось. Совсем не нравилось — при данных обстоятельствах. Он был наедине со своей женой и имел определенные намерения относительно программы вечера, что могло потребовать и энергии, и выносливости. Как-то отрешенно Коди поскреб грудь и вздохнул.

Войдя в номер, Карина извинилась и удалилась в ванную. Коди добрел до окна и посмотрел вниз, на реку, которая, извиваясь, пересекала деловую часть города.

Спустя пару минут он прошел в спальню. Из ванной слышалось журчание воды, и он решил, что она, должно быть, купается и что это займет некоторое время. Присел на краешек кровати, снял обувь, затем, избавившись от остальной одежды и укрывшись по грудь простыней, блаженно растянулся на постели.

После всех неудовольствий, связанных с пребыванием в госпитале, он не мог не согласиться, что иногда постель оказывалась весьма полезной штукой. Да, этого нельзя отрицать.

Включив телевизор с помощью дистанционного управления, прошелся по разным каналам. Нет, он не собирался смотреть что-либо конкретное, но знал, что и ко сну совершенно не готов. Что же еще остается делать?

Шум воды прекратился. Коди теперь мог различать звуки мягких, пластичных движений и ясно представлял Карину в большой ванне. Подмывало желание составить ей компанию. В конце концов, это был бы уже не первый случай, когда они купались вместе. Но он вовремя вспомнил о своих едва подживших ранах и решил подождать еще несколько недель, прежде чем позволить себе предаваться этому удовольствию.

А покуда оставалось смотреть телевизор и вспоминать о проведенном вместе времени, что не способствовало ни умиротворению души, ни успокоению истомившегося тела.

Немного погодя услышал, как открылась дверь ванной, но не поспешил тотчас обернуться. Упрекнув себя в трусости, перевел взгляд от экрана только для того, чтобы убедиться, что она еще не вышла из ванной.

Запах духов дразняще ударил в нос, и он вспомнил про флакон, который подарил ей в одну из своих поездок в Чикаго. Вспомнился и тот день, когда они вместе выбрали стимулирующие духи, и тот вечер, когда он провел наглядную демонстрацию на различных точках тела, где духи могут применяться с превосходными результатами.

Коди сквозь зубы застонал. Проверил еще три канала и остановился на коммерческой передаче. Наконец она вышла.

— О, мой Бог, — прошептал он, не будучи уверенным, было ли это молитвой о помощи или же вознесением хвалы за представшее перед ним видение.

Он привык к ее белым хлопчатобумажным сорочкам, всегда находил их милыми и возбуждающими.

Одеяние, в котором она появилась сейчас, можно было назвать как угодно, кроме, пожалуй, скромного. Сработанное из материи настолько прозрачной, что ее трудно заметить человеческому глазу, оно было, как и ее глаза, мерцающе-черного цвета. Сквозь кружевную отделку проглядывали кораллового цвета соски.

Ниже талии сорочка распахивалась на обе стороны, открывая длину стройных бедер.

— Это и есть то, в чем ты теперь спишь? — спросил Коди хрипловатым голосом. — Удивляюсь, как ты не подхватила воспаление легких.

Карина пошла к нему — внешне безразличная к его замечанию. Подойдя, нырнула под покрывало и растянулась у него под боком.

— Никто никогда не увидит меня в этом, кроме тебя, Коди.

Ему пришлось сделать глотательное движение, прежде чем он смог выговорить:

— Надеюсь. Мне чертовски не хотелось бы убивать кого-либо на этом этапе моей жизни.

Она повернулась к нему лицом, опершись на локоть.

— Я хотела, чтобы ты нашел меня сексуальной.

— Если я найду тебя чуточку более сексуальной, я взорвусь.

Сказанное действительно было недалеко от истины. Коди не был уверен, что сможет сладить с такого рода стимуляцией — после целого года вынужденного воздержания. Напомнив себе, что совсем недавно вышел из госпиталя, он легонько притянул ее к себе и потерся носом об ее подбородок.

— Мы будем смотреть телевизор? — игриво справилась Карина.

Не глядя, Коди ткнул в кнопку пульта дистанционного управления и припал губами к ее шее. Услышав ее неровное дыхание, почувствовал, как она коснулась его. Это прикосновение воспламенило его.

Он положил свою дрожащую руку ей на бедро и ощутил тонкую ткань — единственное, что разделяло их в этот момент.

И снова кончики ее пальцев забегали по его разгоряченному телу.

— Где ты научилась этому? — спросил он, припоминая, какой стыдливой она была раньше.

Карина взглянула на него из-под длинных ресниц.

— Прочла об этом в одной книжке — что нужно делать для получения удовольствия и как доставить приятное другому.

— Тебе нравится касаться меня?

Заметив, как краска стыда залила ее лицо, он улыбнулся. Несмотря на продолжительную разлуку, она совсем не изменилась.

Наблюдая за ним широко открытыми глазами, она кивнула головой. Коди ответил долгим взглядом и сказал:

— Похвально. Ну-ну. Давай. — С этими словами он энергично притянул ее к себе.

В ее глазах блеснул испуг.

— Покажи мне, чему еще научила тебя книжка, — улыбаясь, попросил он.

Улыбка тотчас оставила его, когда она, точно следуя его инструкциям, приступила к чудодейству.

— Ох, Карина, дорогая. Я не могу этого вынести. Я так давно ждал и… о!..

Позже он не мог вспомнить, когда Карина невесомо опустилась на него, не причинив ни малейшего беспокойства его ранам. Она парила над ним, как бабочка. Он забыл обо всем, кроме того, что они снова вместе. Никаких мыслей — только страсть властвовала над ними. Испытанное им блаженство не поддавалось сравнению.

Не будучи дольше в состоянии сдерживать себя, он будто одеревенел и исторгнул крик, чувствуя, как ее ритмичные движения иссушают его.

— Что с тобой? — с тревогой спросила Карина. — Тебе больно? Мы сделали что-то…

И не было сил рассмеяться.

— М-да. Я бы сказал — мы сделали что-то необыкновенное. — Отдышавшись, добавил: — Моя нежная женушка в постели обернулась тигрицей.

Бочком-бочком она отодвинулась от него и вытянулась рядом.

— Хорошо было?

— О, любимая… прелесть моя, это, в самом деле было неплохо!

На следующее утро Коди проснулся от бившего в лицо яркого солнечного света. С трудом поднялся, задернул шторы и вернулся в постель.

Смутно припомнил, что спать почти не пришлось, а если быть точным, то и совсем не довелось, потому что небо уже посветлело, когда он, опустошенный, собрался отдыхать, обняв рукой теплое тело Карины.

Она не пошевелилась — ни когда он вставал, ни когда, вернувшись, снова лег. Приподнявшись на локте, Коди стал смотреть на нее.

Они снова вместе, и на этот раз он твердо решил больше не разлучаться. Жена оставила свою работу, которая, по его мнению, много для нее значила. Предстояло обсудить, как быть дальше.

Еще в госпитале он спросил как-то Коула и Камерона, что они думают об открытии в Сан-Антонио клиники речевой терапии. Братья решительно поддержали эту идею. Таким образом, к их годовщине у него будет свой подарок.

Открыв глаза и увидев, что он наблюдает за ней, Карина улыбнулась. Нет, более красивой женщины он никогда еще не видел.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— Превосходно. В полном согласии с окружающим миром. А ты?

— Так же. Я имела в виду твои раны.

— Несмотря на нашу активность прошлой ночью, я чувствую себя на редкость хорошо отдохнувшим. — Он зевнул и опустился на подушку. Играя с ее локоном, проговорил: — Я наблюдал за тобой, когда ты спала, и думал о том, как ты дорога мне и как я боялся в прошлом году потерять тебя. Слава Богу, ты предпочла остаться верной брачной клятве, хотя ее пришлось давать против воли.

— Коди! Это же не так! Я рассердилась на Альфонсо за то, что он силой принудил тебя жениться на мне. Я надеялась, что когда-нибудь ты, возможно, сделаешь мне предложение, но хотела, чтобы ты сам решился на это. Я понимала, что ты чувствовал себя как в ловушке, что ты никогда не думал обо мне в этом плане, но жениться на мне при тех обстоятельствах было благородно с твоей стороны.

Коди взял ее за руку и привлек к себе. — Хочу рассказать тебе одну историю, — сказал он, целуя ее пальчик с обручальным кольцом. — Когда убили моих родителей, все, чем я жил, весь мой мир — все разлетелось в прах. Я обозлился на всех и каждого, а сделать ничего не мог. Особенно памятна мне одна ночь. Тетя Летти зашла в мою комнату очень поздно, много позже после того, как все ушли спать. Не пойму, как она узнала, что я еще не сплю. Иногда я начинал верить, что ее глаза, подобно рентгеновским лучам, способны видеть сквозь стены и за многие мили. Эта леди почти никогда не ошибалась. — Он поцеловал Карину в носик. — Оглядываясь назад, я понимаю, что она, вероятно, проверяла меня каждую ночь, а я об этом ничего не знал.

Я сидел на подоконнике и, глядя на звезды, думал, что две из них могли быть моей матерью и отцом. У меня не было четкого представления, где находятся небеса и как люди попадают туда. Я ожидал, что вот сейчас она велит мне ложиться в постель, скажет, что завтра надо идти в школу и прочее. А вместо этого она подтащила стул, села и повела рассказ.

Даже теперь я не перестаю удивляться ее словам, потому что, как ты хорошо знаешь, Летиция Коллуэй самый несентиментальный человек в мире. Начала с того, как встретились мои мать и отец. Она поведала их историю, которая разворачивалась на ее глазах, — как ее брат по уши влюбился и как он ухаживал за красивой молодой девушкой. Рассказала мне и о том, как однажды брат пришел домой вне себя от радости и заявил, что его любимая согласилась выйти за него замуж.

Потом она опустила руку в карман и достала какой-то предмет. Было слишком темно, чтобы разглядеть его. Не отрывая глаз от раскрытой ладони, она говорила:

«Твой отец купил твоей матери изумительное кольцо, украшенное драгоценными камнями, а она сказала, что хотя и находит кольцо очень красивым, но не будет чувствовать себя уютно, если станет носить его. У нее были маленькие, изящные ручки. Тогда он пошел и купил ей вот это».

С этими словами тетушка протянула мне руку. Я ощутил, как что-то упало в мою ладонь. Это было золотое филигранное колечко. По сей день помню, и как я смотрел на него, и как остро защемило в груди. Последний раз я видел его на маминой руке. Она никогда не расставалась с ним. Тетя Летти сказала также, что хочет, чтобы кольцо напоминало мне об удивительной любви моих родителей друг к другу и к нам троим. Помню слово в слово, что она сказала:

«Коул и Камерон старше тебя на несколько лет, им легче сохранить память о родителях, Коди. Для тебя нужно что-то более реальное. Поэтому храни это кольцо как самое дорогое на свете».

Ладонью Коди коснулся щеки Карины.

— Даже в десять лет я понимал, какой замечательный подарок вручила мне в ту ночь тетя Летти. Она возвратила мне веру в жизнь и в будущее, вручила символ прекрасной любви. Я носил это кольцо с собой до того самого дня, когда надел его на твою руку.

Большим пальцем он нежно смахнул слезу с ее щеки, но на смену ей тут же набежала другая.

— Даже тогда, когда я еще не совсем разобрался в своих чувствах, я считал правильным, что носишь его ты. — Он поднял ее руку и снова расцеловал тонкие пальчики. — Для меня это кольцо всегда служило символом вечной любви, а ты стала ее олицетворением. Долгое время я боялся сознаться в этом, да, я был большим трусом.

— Коди, ты можешь называть себя кем угодно, но только не трусом.

Он покачал головой.

— Тетя Летти с первой минуты, как увидела тебя, знала о моих подлинных чувствах к тебе. Она все поняла, потому что на твоем пальчике увидела это кольцо. А еще поняла, что я обязан дать тебе свободу, иначе вместе никому из нас не суждено стать счастливым.

Карина засмеялась.

— Настоящая женщина, не так ли?

— Да, такие не часто встречаются. Вымирающее поколение. Неприступная как скала, но для тебя готова пойти на все. Для нее семья превыше всего.

— Семья много значит и для меня, Коди.

— Знаю, дорогая. Вот почему я так рад, что вы с Альфонсо помирились.

— Я имела в виду… мою собственную семью. Вот почему я так глубоко переживала потерю ребенка.

— Я не сказал, как тот случай тронул меня, потому что я был… я ужасно переживал из-за ребенка и сожалею, что тебе одной пришлось пройти через весь этот кошмар. И я намерен провести оставшуюся жизнь так, чтобы восполнить те тоскливые годы, когда мы были в разлуке.

— Будь осторожнее с обещаниями, любимый. Я ведь могу так занять тебя воспитанием детей, что ты будешь мечтать о днях, проведенных в одиночестве.

Он прижался к ее губам и оторвался только для того, чтобы прошептать:

— На это не рассчитывай.

 

Эпилог

Коди сидел на веранде, положив ноги на перила и откинувшись назад, так что стул под ним покачивался на двух задних ножках, и смотрел на холмистую местность, расстилавшуюся вокруг дома Коула. По обе стороны от него в таких же позах восседали Коул и Камерон. Каждый думал об одном и том же — сегодня, в День благодарения, они переусердствовали за столом и теперь расплачиваются за это.

— Ковбои показали превосходную игру, — ни к кому конкретно не обращаясь, вымолвил Камерон.

— Что верно, то верно, — согласился Коул. — В этом году определенно возьмут высший приз.

— Ты каждый год так говоришь, — напомнил брату Коди.

— Что с того? В этом году у них действительно сильная команда. Такой не было многие годы.

Сознательно провоцируя, Коди сказал:

— Не отчаивайся. Если когда-нибудь надоест болеть за ковбоев, переключайся на нефтяников. В этом году им везет как никогда.

— Типун тебе на язык, малыш, — огрызнулся Коул, и братья расхохотались.

— А знаете, — начал Коди после длинной паузы, — мне кажется, нам очень не хватает тети Летти, хотя, я уверен, сейчас она наслаждается круизом. А уж как бы она отчитала нас за наши пороки! Ну что бы, например, сказала она, увидев нас сейчас? — Настроившись, пожурил фальцетом: — «Так не принято сидеть на стульях. Не для того я растила вас, чтобы вы уподобились шайке каких-нибудь варваров. Вы знаете, как надо вести себя».

— Право, ты здорово копируешь нашу тетушку, — с улыбкой сказал Камерон.

Позади послышался нежный голосок: «Папа?» И сразу три стула стукнулись о перила, три пары ботинок шаркнули об пол и три пары глаз повернулись, чтобы увидеть того, кому он принадлежал.

Ковыляя, к ним приближалась Шерри Линн Коллуэй. Сзади наседкой плыла ее мать. Коди спикировал коршуном и подхватил свою годовалую дочурку.

— Здравствуй, моя крошка, — заворковал он. — Хорошо ли ты поспала? — Он оглянулся кругом и увидел, что жена и оба брата, что твои дурачки смеются над ним.

— Что такое со всеми вами?

Коул прочистил горло, Камерон помялся на месте, а Карина погладила его по шее.

— Ничегошеньки, Коди. Совсем ничего. Ты, случаем, не присмотришь за своей дочкой? У нас там, видишь ли, наметилась отличная партия в картишки.

— Разумеется, — отозвался Коди, усаживаясь на свой стул, на этот раз чинно, на все четыре ножки. Шерри посадил на колено.

— В этом возрасте они просто восхитительны, — заключил Коул, и никто из присутствующих не стал возражать.

— Я все собирался сказать вам, — неторопливо начал Камерон. — Мы с Джэнин решили усыновить малыша.

— Прекрасно, Кам, — обрадовался Коди, поглаживая спинку дочери.

— Ему скоро два. Мы сказали, что возраст не имеет значения. Я думаю, это единственное средство не отстать от вас.

— Ты, брат, на меня не поглядывай, — ответил Коди, — мы начали обрастать семьей спустя четыре года после свадьбы.

Горькая усмешка покривила губы Коула.

— Стыдись, малыш. Тебе понадобилось столько времени, чтобы сообразить, что ты обязан был делать.

— Твое счастье, что у меня сейчас руки заняты!

К разговору подключился Камерон:

— Но ты должен согласиться, что, однажды поняв, в чем весь смак, ты уже не тратил время попусту. Клэю едва исполнилось три, Шерри только что перевалило за годик, а Карина опять в положении. Коди улыбался:

— Не стану оспаривать факты.

— Триша ждет не дождется братика, — продолжал Кам. — Хочет еще нескольких. Наверное, уже смакует, как будет всеми командовать.

Коул посмотрел на близлежащие холмы.

— Наши старики были бы рады увидеть всех нас вместе, за одним столом.

— Не знаю, как вы, а я ловлю себя на мысли, что разговариваю с детьми точь-в-точь как наш отец, — сказал Коди. — По-моему, именно это и сохраняет традиции семьи — повторение рассказов, наследование пословиц и поговорок.

— Они научили нас любить, — глубокомысленно изрек Кам. — Урок, который заслуживает того, чтобы его усвоили.

Коди посмотрел через плечо и увидел, что Карина опять стоит в дверях — вне всякого сомнения, заглянула проверить свою кроху. Продолжая глядеть на жену, Коди ответил брату теплым, проникновенным голосом:

— Даже если ждать приходится так долго.

КОНЕЦ.