Она сидела на мягком стуле и методично расчесывала золотые волосы, тихо напевая. Ее отражение загадочно улыбалось в зеркале, щеки порозовели, голубе глаза были большими и радостно сияли. Она провела гребнем по еще одной пряди. Волосы не были спутанными, гребень двигался легко, ее волосы были шелковистыми.

Ее взгляд скользнул по отражению кровати и того, кто лежал на ней.

Темные волосы и властные серые глаза. Он был в мороке, редкий случай для него, но она не часто видела его таким расслабленным. Он лежал на клетчатых одеялах, на подушке и с растрепанными волосами. Он был в обычных брюках, мускулистая грудь резко выделялась в тусклом свете лампы на ее комоде. В его руке были бумаги, он скользил взглядом по записям, которые он и его партнер составили на их последней встрече.

Она улыбнулась, глядя на него в зеркале. Ее прекрасная темная луна. Ей не хватало крыльев. Было забавно дразнить его, когда он был без морока. Он прикосновения к крыльям он дрожал и отступал. Она знала, что ощущение приятное, но ему не нравилось. Она все равно его дразнила. Использовала эту простую слабость — ее силу над таким сильным мужчиной — и это всегда ее радовало.

Она еще раз провела гребнем по волосам, повернулась на стуле и выгнулась так, как выглядела привлекательнее.

— Любовь моя, — проворковала она тихо, отвлекая его.

Он оторвал взгляд от бумаг, скользнул взглядом по ее телу в шелковом платье, а потом по ее лицу.

— Нир, любовь моя, — сказала она, — разве тебе не нужно готовиться? Маахес вот-вот прибудет.

Он согласно буркнул, но не пошевелился, скользнул по ней взглядом снова, глаза потемнели. Она знала этот взгляд, желание вспыхнуло в ней. Ночи наслаждений не хватило, чтобы насытить его. Она отложила гребешок, соскользнула со стула и пошла к нему, покачивая бедрами. Его глаза темнели все сильнее с каждым шагом и движением.

Она остановилась у кровати и провела кончиками пальцев по его прессу, забрала бумаги из его руки. Она бережно отложила их на прикроватный столик, зная, что иначе Нир будет злым. После этого она повернулась к нему и снова провела пальцами по гладким мышцам его тела.

— Ты голодно смотришь на меня, — прошептала она. — Я тебя не удовлетворяю, любовь моя?

— Всегда, — ответил он, низкий голос ласкал ее, его ладонь сжала ее колено и скользнула по голой коже ее бедра. У нее перехватило дыхание. — Но я всегда хочу больше.

Он потянул ее за бедро к кровати. Она удивила его, забравшись на него, сжав его бедра. Его глаза почернели, ладони нашли ее бедра снова, скользили по ее коже, пока он задирал ее платье. Она склонилась, прижалась губами к его губам легонько, а потом жадно поцеловала. Он отвечал сильнее, его агрессивность росла. Она была в доминирующем положении. В любой миг он перевернет ее, и его умелые руки уберут барьеры одежды между ними, и…

— Я помешал?

Она отдернулась и развернулась со смущенным вздохом.

Ее роскошное солнце стояло на пороге. Его глаза были черными, ревность ожесточила прекрасное лицо. Натания замерла на месте, не зная, как реагировать. Такого еще не случалось. То, что она была их любовницей, было не озвученным секретом, о котором все они знали, но не признавали правду.

— Маахес, — пролепетала она.

Он скользнул по ним взглядом. Она не смела смотреть на реакцию Ниртарота. Если он нападет на Маахеса из-за нее сейчас…

Маахес стиснул зубы. Он прошел к комнату, и она подумала, что он идет к ней. Но он просто забрал бумаги со стола.

— Я начну в кабинете, — его слова были льдом, резали холодом. — Может, вы будете любезны и присоединитесь к нашему обсуждению, как и было задумано.

Его взгляд ударил по ней, гнев граничил с ненавистью в его глазах. Ревность была яростным зверем. Она не могла оставить его кипеть одного, растить из ревности ненависть, что уничтожит их любовь.

Не думая, она схватила его за запястье, не дав отвернуться. Его глаза недовольно вспыхнули от ее наглости. Она тут же ослабила хватку, погладила его руку. Она не могла бросить его одного, но не могла и бросить Нира. Она не могла решить, как выбрать, чтобы не навредить отношениям с одним из них или с обоими.

Она облизнула губы.

— Любовь моя, — она взглянула на Нира. — Вы оба. Я не могу расстаться с кем-то из вас. Вы знаете, что моя любовь к вам обоим неизмерима.

Взгляд Нира тоже начал темнеть от гнева.

Она гладила его грудь и ласкала ладонь Маахеса.

— Дорогие мои, вы оба нужны мне. Я… — она притянула его ладонь к себе и поцеловала внутреннюю сторону его запястья. — Вы нужны мне оба сейчас. Прямо сейчас.

Ладони Ниртарота сжали ее бедра. Она гладила его грудь и целовала запястье Маахеса, надеясь без надежды, что они убьют ее не сегодня.

Маахес долго был напряжен, а потом задвигался. Его ладонь схватила ее за волосы, отклоняя голову. Его рот прижался к ее губам, грубо, требовательно, яростно. Его другая рука сжала ее руку и оттащила ее с кровати. Она с трудом успела встать на ноги, он прижал ее к себе, все еще целуя.

А потом Ниртарот слез с кровати и прижался к ее спине, зажав Натанию между ними. Его губы прижались к месту, где соединялись ее шея и плечо, он задевал зубами, поднимал ладонями ее платье, прижимаясь к ней сзади. Агрессивный. Властный. Требовательный.

Жар пронзил ее. Страх. Адреналин. Наслаждение. Это будет или лучший день в ее жизни… или последний.

* * *

Глаза Пайпер открылись. Она все еще ощущала губы Маахеса, ярость его поцелуя, если такое агрессивное действо можно было назвать поцелуем. Страх и желание смешались с адреналином в коктейль, от которого она задыхалась.

Как только ее глаза открылись, она увидела холодные зеленые глаза Маахеса. Она отпрянула, но поняла, что прижалась к Эшу, обвившему ее руками. Она моргнула, стало видно лицо Майсиса. Но глаза… у этих двух Ра были одинаковые глаза.

— Пайпер? — спросил он. — Ты в порядке?

— Я… я… — она тяжело дышала, пытаясь прочистить голову.

Ох, Натания была безумной. Они могли порвать ее, соревнуясь. Но она прожила достаточно долго, чтобы они убили ее для камня, и если Пайпер правильно помнила первое видение, Натании воспоминание нравилось.

— Сработало? — спросил Эш.

Пайпер поежилась. Его голос был похож на Ниртарота. Не такой низкий, но с тем же тоном и переливами. Она оглянулась, чтобы убедиться, что за ней Эш, встретилась взглядом с его тревожными серыми глазами.

— Кхм, и да, и нет, — она сглотнула, стараясь звучать ровно. — Воспоминание было, но не то.

— Твое сердце быстро забилось, и Аштарот снял чары сна, — сказал Майсис. — Что было в том воспоминании?

— Ах, кхм, — она тряхнула головой, надеясь, что в тусклом свете они не видят ее румянец. — Ничего важного. Но я так могу всю ночь пробовать, а увидеть не то. Можно как-то управлять тем, что я вижу?

— Наверное, нет, — ответил Майсис. — Если только…

— Что?

— А если ты проникнешь в Камень, а не пустишь его силу в себя? Это будет схоже с зарядкой камня, хотя, конечно, этот заряжать не нужно.

— Это опасно, — сказал Эш. — Лезть в камень с душой внутри? Мы не знаем, что может произойти.

— Как мне проникнуть в Камень? — спросила Пайпер.

— Проще всего следовать за силой Сахара в ее источник, — сказал Майсис. — Это должно быть довольно просто. Вряд ли это тебе навредит даже с душой внутри.

— Стоит попробовать прежний способ несколько раз, — сказал Эш. — Ты попробовала лишь раз. Может, с практикой придет и контроль.

Пайпер посмотрела на Сахар в ладони. Майсис не согласился с Эшем, они заспорили, красивые голоса окутывали ее, и она словно возвращалась в воспоминание Натании о Ниртароте и Маахесе. Было странно, что она сидела с возможными потомками тех двух деймонов, держала их оружие и обсуждала их возлюбленную, которая была гибридом, как Пайпер? Параллели пугали ее.

Конечно, разница была сильной. Важнее всего было то, что она не спала ни с Эшем, ни с Майсисом. И точно не с обоими сразу.

Она не хотела другие пошлые воспоминания Натании. Она выдохнула.

— Хорошо, я готова попробовать.

Майсис кивнул, и Эш прижал пальцы к ее голове. Она закрыла глаза и воззвала к Сахару. Сила, заполненная ненавистью, хлынула в нее, но Пайпер боролась с гневом, представляла магию, как реку, текущую в нее. А потом представила, как летит по этой реке в Камень в ее руках.

— Сейчас.

Тьма окутала ее.

* * *

Она открыла глаза. Тяжелая расшитая ткань тянулась над ней, свисала с высоких столбиков удивительно мягкой кровати. Подушки и одеяла под ней. Теплый свет. Глубокие тени. Она медленно поднялась на локте, осматривая знакомую спальню.

У стены был комод с зеркалом, и на стуле сидела женщина с длинными волнистыми светлыми волосами.

Пайпер резко огляделась. Это точно была спальня из прошлого воспоминания, но без деймонов. И она смотрела не глазами Натании, а на Натанию. Теория Майсиса оказалась верной в какой-то степени. Пайпер не была внутри Натании, но и не управляла воспоминаниями.

Натания медленно провела гребнем по волосам в последний раз. Она опустила его плавно на стол и повернулась, как делала, когда поприветствовала Ниртарота в воспоминании. Пайпер напряглась. Натания посмотрела на кровать и загадочно улыбнулась.

Она была красивой. Конечно, два деймона делили ее. Ее голубые глаза были большими и выразительными, казалось, источают соблазнительный жар без усилий. Ее бежевая кожа была без изъянов, идеальные скулы и полные губы. Она сидела, скрестив ноги в коленях, женственная и прекрасная.

Пайпер так отвлеклась на ее красоту, что не сразу поняла, что Натания смотрела прямо на нее.

— Здравствуй, Пайпер.

Дыхание Пайпер застыло в легких.

Натания убрала волосы с плеч, пригладив пряди. Ее улыбка стала шире.

— Ты знаешь, кто я, верно?

Пайпер сглотнула, но не смогла обрести голос. Она кивнула.

— Тебе здесь нравится? — Натания жестом обвела комнату. — Моя спальня. Столько воспоминаний в этой комнате. От многих ты бы покраснела, уверена.

Пайпер кашлянула.

— Гм, простите, что вмешалась. Я не знала…

— Не знала, что я здесь? Ты думала, я — просто собрание воспоминаний и эмоций, бурлящих в плену камня и магии? — ее улыбка была ледяной, глаза странно блестели, даже безумно. — Нет, я еще здесь. Я была тут очень-очень долго.

Ужас сдавил горло Пайпер. Ниртарот и Маахес понимали, что обрекли Натанию на это, когда заточили ее душу в Сахар?

— Никто меня еще не навещал, — продолжала Натания, хотя блеск безумия в глазах становился ярче. — Долгое время со мной были только воспоминания. Воспоминания об украденной у меня жизни, о бессердечных возлюбленных, предавших меня.

Ее улыбка стала шире.

— Один из них заплатил, да? Я уничтожила его. Свою темную луну, убийственного дракона. Он думал использовать меня, силу, какой меня создал, но я этого не позволила. Он заплатил за мою силу безумием. И они убили его. Ты это знала?

Пайпер скованно кивнула.

— Я хотела бы уничтожить и свое прекрасное солнце, но он был всегда осторожнее. Он не пытался владеть моей силой. Редкие пытались. Много лет тишины. До… тебя, — она напела пару нот песни.

Пайпер облизнула губы, зачарованная глазами Натании, которые бледнели, все больше напоминая серебристо-голубой оттенок Сахара.

— И еще один. Дракон. Который так похож на моего Нира. Его разум того же вкуса. Не такой умный, не такой хитрый, но ох, какой гнев. У него такой гнев. Такая ненависть. Такой хрупкий. Я почти заполучила его. Его просто захватить, но им сложно управлять, — она улыбнулась. — В следующий раз я получу его. Я знаю теперь, где трещины. Я разобью его одним прикосновением.

Пайпер сжала кулаки и смерила Натанию взглядом.

— Ты и близко к нему не подойдешь. Он больше не будет использовать Камень.

— Да? Он хочет. Желает меня. Его гнев и мой. Его ненависть и моя. Со мной он все это выпустит, — она провела языком по верхней губе, пригладила шелковое платье. — Он хочет меня больше тебя.

— С чего ему хотеть тебя? — рявкнула Пайпер.

— Я — сила. А у тебя ничего нет.

Пайпер вздрогнула.

Натания снова улыбнулась, источая безумие.

— Скоро я его заполучу. Он не сможет сопротивляться мне, как мой Нир. И, когда я заполучу его, я его уничтожу, как моего Нира.

Страх трепетал в Пайпер. Она выпрямилась, скрестив руки.

— Я пришла кое-что спросить.

— Знаю.

— Д-да?

— Да. Я была в твоей голове, дражайшая Пайпер. Я видела твои мысли, тасовала эмоции, как игральные карты. Я знаю, зачем ты пришла ко мне.

Она прищурилась.

— Зачем?

— Ты не хочешь умереть.

Пайпер прикусила щеку изнутри и с неохотой кивнула.

— Ты как я. В тебе две струны магии, и они как огонь и масло, они раскаляются, поглощают друг друга, питают друг друга, пока твой разум не сгорит с ними, — она подняла руки, пожимая плечами. — Ты хочешь узнать от меня, как избежать неминуемой гибели, да?

— Да, этого я и хочу.

— Как жаль.

Пайпер сжала кулаки.

— Почему?

— Мы все так много хотим из того, что не можем получить.

— Но… ты знаешь секрет.

— Да.

Пайпер оскалилась.

— И мне не скажешь?

— Верно.

— Почему?

— Иметь компанию — чудесно, — вздохнула Натания. Она распрямила ноги и склонилась к Пайпер. Ее радужки почти стали серебряными. — Разве не мило? Я так давно ни с кем не говорила.

— Я здесь не для болтовни.

— Разве?

— Да!

Еще одна улыбка.

— Думаешь, я скажу тебе то, что тебе нужно знать? Как просто. Может, тебе стоит выбить из меня вопросы. Попробуй. Я буду рада.

Пайпер скрипнула зубами.

— Это мой разум, Пайпер. Я всем управляю.

— Так ты отказываешься мне помогать? — осведомилась она. — И просто бросишь меня умирать?

Натания пожала плечами.

— А какая мне разница? Меня теперь радует только смерть. Не важно, чья.

— Тогда ты не лучше них. Маахеса и Ниртарота. Ты такая же злая.

— Если это успокаивает твой детский взгляд на мораль, но думай, как хочешь, — Натания задумчиво водила пальцем по губам. — Разум — странная штука, да? Ты существуешь здесь, и твой разум в твоем теле. А это место? Это сильное воспоминание. Слабые воспоминания как сны — непредсказуемы и нестабильны. Но это не просто сон.

Женщина встала и подошла к Пайпер, серебряные глаза сияли, она улыбнулась. Пайпер напряглась, но Натания просто коснулась хрупким пальцем пряди волос Пайпер почти в материнском стиле.

В мгновение ока ладонь Натании сжалась на горле Пайпер.

Натания толкнула ее на кровать, придавила коленом. Пайпер схватила Натанию за запястье, но не могла ослабить хватку. Раскрыв рот, но не в силах вдохнуть, она пыталась столкнуть с себя Натанию, но ничего не помогало. Натания была прочной и неподвижной, как камень.

— Невероятно, да? — проурчала Натания, душа Пайпер рукой. — У тебя совсем нет силы здесь. Наши тела отражают наши разумы. Твое тело бессильно, потому что твой разум бессилен против моего.

Пайпер вонзила ногти в ладонь Натании, но не смогла пробить кожу женщины. Ее легкие просили воздуха.

— Тебе не нужно дышать, конечно, но твой разум этого не знает. В этом месте твой разум — твое тело, а твое тело — твой разум, — она задумчиво напела мелодию. — Как думаешь, что будет, если я убью тебя?

Она склонилась ближе, улыбаясь в глаза Пайпер, на которых выступили слезы.

— Я подскажу: ты больше не проснешься.

Пайпер перестала бороться. Проснуться. Да. Ей нужно проснуться, пока Натания не убила ее. Зажмурившись, она пожелала проснуться изо всех сил.

Натания зашипела.

Пайпер открыла глаза. Стены комнаты дрожали. На секунду ей показалось, что она услышала голос, зовущий ее — далекий, приглушенный и мужской. Стиснув зубы, она пожелала проснуться снова. Комната мерцала, края смягчались, словно лед таял летом, но она не знала, просыпается или теряет сознание.

Натания взмахнула волосами и отпустила ее.

Пайпер охнула и закашлялась, отчаянно вдыхая. Натания отошла и вернулась к комоду, схватила гребень. Прижимая ладонь к болящему горлу, Пайпер села, размышляя, стоит ли дальше пытаться проснуться, пока Натания не попыталась еще раз убить ее. Но она умрет, если не получит информацию.

— Что это было? — хрипло спросила она.

Натания провела гребнем по волосам.

— Я передумала, — бодро сказала она.

— Что передумала?

Натания снова отложила гребень и повернулась к Пайпер, ее голос потерял переливы.

— Моя темница — пустота и неподвижность, непоколебимый камень, который не портят внешние стихии, кроме другого разума. Ты не можешь представить эту скуку. Тишина и лишь мои воспоминания. И тут… ты, — она раскинула руки, ее серебряные глаза загорелись. — Мое существование стало интереснее, когда ты коснулась моей силы. У тебя есть дар разрушать, Пайпер.

Пайпер сжала губы. Натания не убила ее, потому что ей было весело? Она потерла рукой лоб, сглотнула, хотя горло болело. Она почти слышала, как ее звал далекий голос.

Натания села на стул и скрестила ноги.

— Ты знаешь, почему магия скоро заберет твою жизнь?

Пайпер моргнула, не ожидая деловой тон от Натании.

— Потому что во мне две магии, которые не уживаются.

— Да. И какое решение может быть?

— Ну… — проще было избавиться от них, но ее мама сказала, что другие женщины-гибрили обладали двумя видами магии. — Разделить их, наверное…

— Именно.

— Н-но как это сделать?

— Ты не можешь.

Пытаясь держать себя в руках, Пайпер сжала колени руками.

— Ты издеваешься?

Натания отвернулась к комоду и принялась убирать на нем.

— Ты знаешь, какое величайшее преимущество деймонов над чеймонами в магии?

Пайпер чуть не сказала «чистая сила», но голос Лира всплыл в памяти, недавний разговор с ним.

— Деймоны могут видеть магию, — сказала она. — Чеймоны — нет.

— Верно.

Пайпер смотрела на отражение Натании в зеркале. Она прищурилась. Во что Натания играла теперь?

— Ты знаешь, как деймоны создают морок?

Пайпер нахмурилась. Если Натания знала все в голове Пайпер, то прекрасно знала, что Сейя рассказывала, как работал морок, когда они сбегали из Подземного мира. Словно мыслью она вызвала это, Пайпер услышала вдали голос Сейи.

— Они создают новый облик, когда пересекают Пустоту, — кратко ответила она. — Это не иллюзия, а искажение реальности. Что это за опрос?

— Близко, — ответила Натания, поправляя украшения в резной деревянной шкатулке. — Но они не создают облик. Лей-линия Земли формирует им новый облик, выбирая его в первый раз, когда они входят в эту лей-линию.

Пайпер нахмурилась.

— Не понимаю.

— Лей-линии — магия планет. Она не разумна, но и не инертна. Когда деймоны приходят на Землю, магия здесь меняет их облики в нечто знакомое, принадлежащее этому месту. Лей-линия дает им облик, порой близко к человеку, порой — нет. Это их единственный облик в мороке. Удерживать морок на Земле просто, магия Земли сама готова держать его на них. В Подземном мире деймону удерживать морок сложнее, потому что подземники предпочитают быть такими, какими есть.

— Откуда ты все это знаешь?

Натания загадочно улыбнулась.

— Мои солнце и луна делились со мной многими секретами. Удовлетворенные мужчины — как открытая книга.

— Зачем ты рассказываешь мне?

Натания взяла кулон и смотрела на блеск рубинов.

— Ты знаешь, почему чеймоны, хоть в них кровь человека и деймона — выглядят как люди?

— Нет.

— Нет? — Натания бросила пронзающий взгляд через плечо. — После всего, что я рассказала?

Пайпер покачала головой. Она не имела понятия, и терпение от игры Натании быстро пропадало.

Натания бросила кулон в шкатулку.

— Многие чеймоны рождаются на Земле.

Пайпер выпрямилась и смотрела на спину Натании.

— Магия Земли, как ты сказала, делает деймонов похожими на людей. Тогда… магия Земли тоже делает чеймонов похожими на людей?

Натания кивнула.

— Нет. Я не стала вдруг полудеймоном-мутантом, когда попала в Надземный или Подземный мир.

— Конечно. Ты не пересекала Пустоту. Тебя несли.

— Погоди, хочешь сказать…

Натания захлопнула шкатулку.

— Надеюсь, ты выживешь, Пайпер, — тепло сказала она. — Мы могли бы повеселиться вместе.

— Выжить…

— Постарайся не погибнуть в Пустоте. Это был бы самый неприятный способ умереть.

— Что…

Натания повернулась на стуле и улыбнулась. Кровь Пайпер похолодела, она смотрела на блеск в глазах женщины.

— Отдашь ли ты вою человечность деймону — зависит от того, как ты сильна. Я жду этого.

Пайпер открыла рот, чтобы потребовать объяснений, но комната расплылась. Слабые голоса становились громче в ее ушах, слова она не могла разобрать. Мир погрузился в непроницаемую тьму.