…Летом 38-го пошатнулось могущество наркома внутренних дел Николая Ежова. Он делает судорожные попытки спастись от сталинского гнева. Объявляет о своем разводе с женой, внутренне осознавая, что именно она является причиной его опалы. Но развод в те времена – это лишь полдела. Стрекоза была обречена на смерть.

В ноябре 1938-го труп Рыжеволосой Суламифи обнаруживают в подмосковном санатории, где она отдыхала. Вердикт следствия: отравление люминалом, самоубийство…

Тогда же, в ноябре, Сталин прилюдно называет Ежова мерзавцем. Был ли это намек, понятный только им двоим – диктатору и наркому внутренних дел? И если Стрекоза не покончила с собой, а была отравлена, то по чьему приказу – Сталина или Ежова?

Ежова арестовали в апреле 1939 года. К тому времени Стрекозу уже посмертно объявили английской шпионкой. Дело в том, что за несколько недель до ареста Ежова на Лубянку был доставлен второй муж Евгении Соломоновны, комиссар Александр Гладун. Под пытками он дал показания, что завербован английской разведкой через свою жену Евгению. Это якобы произошло в 1927 году в Берлине. В то самое время, когда Стрекоза сблизилась с Бабелем.

Эти показания Александра Гладуна позволили арестовать и расстрелять чуть ли не всех мужчин, состоявших в близких отношениях с Рыжеволосой Суламифью. Разыскали и казнили даже ее первого мужа – безобидного гомельского слесаря Хаютина. Расстреляли Михаила Кольцова, при странных обстоятельствах погиб Валерий Чкалов…

Под пытками признался в своей шпионской деятельности и Николай Ежов – он, дескать, также был завербован иностранной разведкой при посредничестве его жены. А 15 мая 1939 года, через месяц после ареста Ежова, был брошен в лубянский подвал «шпион» Исаак Бабель.

Исаак Бабель. Фото в день ареста. 1939 год

Кстати, документальных свидетельств и протоколов уничтожения рукописей Бабеля нет. И, возможно, когда-нибудь увидят свет наброски его романа о садизме, страшные свидетельства жизни «людей власти» в мрачные годы тоталитаризма. Романа, который Бабель никому не показывал.

…В Сухановской тюрьме, посреди разоренного храма святой Екатерины, были поочередно расстреляны и затем сожжены в мазутной печи Исаак Бабель и Николай Ежов. Бабель – 27 января, Ежов – 4 февраля 1940 года.

Прах Исаака Бабеля захоронили в так называемой «могиле номер один» в Донском монастыре. В эту братскую могилу также ссыпали пепел Михаила Кольцова. Чуть позже, по личному распоряжению Сталина, к их останкам прибавится прах Николая Ежова.

Над этой общей могилой, разумеется, не было установлено никакого надгробия. Но рядом, буквально в метре, уже высился столбик с неприметной табличкой: «Евгения Хаютина».