Глава 3 Надежда
Андрей вытянул руки в стороны и громко зевнул:
— Не думал, что так соскучусь по дневному свету!
Я ухмыльнулся и потушил сигарету:
— И куда нам идти?
Андрей несколько раз повернулся на месте и сказал:
— Я узнаю это место, мы здесь бежали, как раз. И… мы бежали оттуда. — он показал рукой за мою спину, а потом в противоположном направлении. — Значит нам туда.
Потушенный бычок все глубже уходил в землю под весом моей ноги.
— Тогда пошли. — произнес Я, поднимаясь с земли.
Андрей улыбнулся, но уже через мгновение его лица отразило испуганную гримасу.
— Рустам.
— Что? — Я даже не был удивлен его реакции. Видимо, мои изменения очень заметны.
— Ты изменился… очень.
— И как же Я изменился? — мне было интересно услышать ещё одно мнение обо мне, но моя интонация показывала обратное.
— Ты белый, как смерть и твои… глаза…
— Что с ними? — в моих вопросах был издевательский тон, но мой спутник не слышал его, он был полностью поглощен изучением моего внешнего вида.
— Они черные… почти. — Андрей произносил отрывисто каждое слово.
— Черт. — только и смог сказать Я. — А они не были такими с самого начала?
— Нет. Роговица у тебя была серого цвета.
А ты наблюдательный.
— Изменения здесь не залог выживания, и Я не думаю, что они пойдут мне на пользу. — теперь Я был серьезен.
— Я тоже так думаю. — согласился Андрей. — Но что с тобой случилось?
— Понятия не имею.
— Я думаю, что ты мог чем-нибудь отравиться там. Газом?
— Вряд ли. — протянул Я. — Тогда бы ты тоже отравился.
— Верно. — согласился он. — Тогда я не знаю, что с тобой происходит. Хотя… признаки отравления могут проявиться позже.
Соглашаться или высказывать ряд предположений, которые предложил Костя, мне не хотелось — слишком много времени уйдет на это. И к тому же эти объяснения бессмысленны. Нужно было, как можно скорее найти Лёху. А после этого расставлять все точки над» i».
— Какого цвета у тебя были глаза? — Неожиданно спросил Андрей.
— Зеленого. — Пробормотал Я, неожиданно закашляв.
— У меня карие были. — Продолжил Андрей.
Я посмотрел ему в глаза: роговица была темно серого цвета, но можно было с легкостью различить зрачок. Белок был идеально белого цвета. Его глаза были в отличном состоянии, что нельзя было сказать про мои. Я обреченно опустил голову и начал рассматривать грязь на своих кроссовках.
Андрей подошел ко мне и сказал:
— Да не переживай! Я уверен ничего серьезно! — с его искренней улыбкой можно рекламировать любой товар.
Я начал кашлять снова — кашель буквально разрывал меня изнутри. По горлу прокатилась волна маленьких колючих ударов. Я схватился за горло и всё никак не мог перестать кашлять.
— Рустам, что с тобой? — ко мне подскочил Андрей.
Не знаю, как он собирался мне помочь, но дожидаться Я этого не стал. Я вытянул в его сторону руку и сквозь кашель прохрипел:
— Не подходи!
Я продолжал кашлять ещё несколько минут и когда он кончился, Я осознал что стою на коленях, схватившись обеими руками за своё горло. Вдохнув несколько раз, я ощутил сухость в горле и во рту. Такой сушняк мог быть, если заснёшь под палящим солнцем с открытым ртом. Но ведь несколько минут назад ничего такого не было.
Мое состояние стремительно ухудшалось — мне срочно нужна была вода. Другого решения проблемы у меня не было — когда вокруг тебя совершенно ничего нет, пытаешься найти самый банальный способ. Только банальностью здесь не пахло, вода — это жизнь. И где её искать? Я не знал, как ориентироваться на местности — Я даже не мог вспомнить хоть что-то, чему нас учили в школе. Я невольно усмехнулся: из всего, что Я знаю — здесь ничего не пригодится. Спасибо интернету за весь хлам, который Я из него подцепил — ничего нужного и полезного в нем не было. Да, интересы у меня были разные, но ни одного, который бы мне помог в критической ситуации. Совершенно бесполезные познания в музыке, в кино, в политике…. Бессмысленный, пустой шлак. Единственное, что хоть как-то поднимало мне настроение — была мысль, что Я не умру от голода. Те ребята, целую неделю протянули без еды и воды. Это хоть как-то компенсирует моё невежество. Я поднял голову и посмотрел на Андрея.
Что смотришь? Может, ты знаешь ответы на мои вопросы?
— Мне нужна вода. — прохрипел Я. — Быстро!
— Вода? — занервничал Андрей. — Я не знаю, где… подожди! Я видел ручей, когда возвращался из деревни! Да, точно! Я видел его — здесь не очень далеко!
— Видел? Отлично. — беспомощно улыбнулся Я.
А от него есть польза. Возможно, стоит пересмотреть своё мнение на счет него? Но это потом — сейчас нужно идти к воде. Я, конечно, не уверен, что она мне поможет, но а вдруг?
И другого варианта у меня пока нет. Сначала сухие глаза, теперь сухость режет мое горло. Поспешный вывод — Я высыхаю? Это меня совершенно не радовало — чем бы Я не отравился, на пользу это мне не идёт. Я снова умру? И что тогда? Я снова окажусь в подобном месте? И так до бесконечности? Надо спросить Костю по этому поводу — может у него есть варианты на этот счёт?
— Тебе помочь встать? — спросил Андрей, снова подходя ко мне.
— Нет. — отмахнулся Я. — Я сам.
Андрей сделал несколько шагов назад и развел руками. Мол, как хочешь. Но к его удивлению, Я с легкостью выпрямился. Увидев, что со мной относительно всё в порядке, он зашагал в сторону, предполагаемого ручья. Я зашаг за ним, стараясь подстроиться под темп моего проводника. Андрей явно спешил, только почему? Не думаю, что он так сильно за меня переживает.
Рядом со мной появился Костя:
— Ты как?
Я поднял большой палец к верху.
— Даже не сомневаюсь. Ты меня напугал — видел бы свое лицо. Я готов был поклясться, что ты либо язык выплюнешь, либо у тебя глаза лопнут! — рассмеялся он.
Я скривил лицо в знаке, «не стоило — всё нормально».
— Ага. Конечно. — фыркнул он.
После этих слов, он снова растворился в воздухе.
Люк, ведущий под землю, находился на небольшой поляне. На ней не было никаких цветов, только одна трава. Если на неё смотреть из далека и если брать в расчет мое плохое зрение, то она кажется выжженной землей. Вокруг поляны простирался уже знакомыймне лес. При такой цветовой гамме высокие березы отличительно подчеркивали свою индивидуальность. Белая шершавая поверхность ствола с черными пятнами. Местами они были сплошными, а где-то представляли сборища маленьких точек.
Мы вошли в небольшой проход между деревьями и уже через несколько шагов полностью погрузились в плен леса. Смотреть назад было бессмысленно — увидеть дорогу назад уже было нельзя. Точно также, когда Я первый раз попал в этот лес. Остаться так совершенно одному — страшно. Когда у тебя нет ни единого шанса, чтобы спастись. Но если Андрей узнавал некоторые места, то наши шансы выбраться, без посторонней помощи, велики.
Андрей стал время от времени поворачиваться в мою сторону. Он был чем-то обеспокоен, но решался спросить об этом напрямик. И пока он решается с силами, Я могу спокойно рассматривать окружающий нас лес. Не самое полезное занятие, но я смогу хоть как-то отвлечься. И все что я видел был только лес. Вся живность таинственным образом куда-то пропало. Не скажу, что этот факт меня расстроил, но помимо монстров здесь есть и обычные животные. И их сейчас не было.
— Рустам? — от изучения окружающего мира, меня прервал голос моего спутника.
— Что? — вяло, отозвался Я.
— Я вот подумал — а дальше то что?
Тут и думать не надо, что он имел ввиду.
— После того, как мы найдем Леху? — предположил Я.
— Да. Как… как мы будем здесь жить?
С чем поспорить нельзя, так это с тем, что у парня очень дальновидные цели.
— Жить? — усмехнулся Я. — Молча.
— Нет, я серьезно! — воскликнул он. — Нам нужно будет найти других людей.
— А давай этим будем заниматься после того, как найдем Леху? — предложил Я. — Сейчас у нас есть более приоритетные задачи.
— Ага. — пробормотал он. — Но их можно искать и походу поисков.
Я был абсолютно уверен, что случайно встретить здесь человека, это как увидеть единорога или чернокожего астронавта, то есть маловероятно.
— Можно. — согласился Я. — Если по пути попадутся.
— Можно и так. — погрустнев, согласился Андрей.
Андрей отвернулся и слегка ускорил шаг — такими темпами он скоро перейдет на бег. Предпочитаешь бежать от всего? От любых поставленных вопросов, всего лишь чуть-чуть склонившихся не в твою сторону?
Окружение вокруг нас стало меняться — деревья теперь не составляли сплошной фон. Между ними стали появляться огромные пространства и за ними также не наблюдалось деревьев. И уже скоро деревья кончились — мы вышли на огромный луг. Он простирался далеко вперед, и его границ не было видно. На его поверхности мирно покачивались маленькие бутончики цветов. Все они были похожи на друг друга, как две капли воды, как внешне так и по цвету. А здесь красиво. Я даже немного жалею, что не смогу попасть сюда при других обстоятельствах. Когда всё вокруг будет иметь цвет. Как ни странно, по цвету Я тосковал. Сначала Я не предавал этому значению. Мне даже показался интересным черно-белый мир. Возникло чувство, что Я смотрю старый черно-белый фильм, но самые первые немые, уже более поздние. Фильмы в которых появился звук — те фильмы, которые похоронили гениальный талант Чарли Чаплина.
Пересекая луг, Я с несвойственным мне интересом рассматривал, как верхушки цветов бьются об мои колени. В неравной борьбе, они складывались под моими ногами и лишь немногие снова поднимались с земли.
Границей луга стал крутой спуск, начинавшимся ещё на лугу. И если неосмотрительно идти, то можно упасть вниз. Мы с Андреем остановились у его начала. И здесь наши поиски подошли к концу. Внизу протекал небольшой ручей. Как раз то, что мне надо. Поверхность ручейка отражалась от солнца и была очень удобным ориентиром, если кто-то его потеряет. Увидев долгожданную воду, моё горло снова сковал неприятный спазм — нужно было добраться до неё как можно скорее. И теперь, мне это не составит никакого труда — ведь она была в каких-то считанных метрах от меня. Я провел пальцами по потрескавшимся губам — медлить нельзя. И пока Андрей копошился на месте, Я поспешил спуститься. Начиная с середины спуска, земля постепенно превращалась в грязь.
Поверх пыли, которая покрыла мои кроссовки, лепилась грязь. Каждый кусок был в самых разных местах и с каждым шагом размазывался всё больше. Но ничего страшного — сразу, как только напьюсь, Я их почищу.
И чем ближе была вода, тем сильнее Я её жаждал. Спустившись со склона, мои кроссовки полностью провалились в грязь. В кроссовки попала вода вперемешку с грязью. Я сразу почувствовал, как по ногам прошла легкая дрожь, переросшая в брезгливое чувство по всему телу. Я немного постоял, ожидая, когда пройдет отвращение к грязи, которая буквально поглотила мои ноги. Но этого не происходило — единственным адекватным решением из данной ситуации, было вылезти из грязи. Но это было возможно в любой другой ситуации, но, к сожалению, не сейчас. Грязь была повсюду и единственное место, где её не было — наверху, на лугу. Но меня этот вариант не устраивал — единственное, что меня устраивало это вода, которая была в нескольких шагах от меня. Поэтому, Я начал делать спасительные шаги к воде. Каждый шаг давался мне не то что с трудом, но грязь не хотела отпускать увязшие в ней ноги. Для каждого шага требовалось прикладывать усилия. Но это было пару шагов и грязь, что не могло быть непреодолимой преградой.
Я наклонился достаточно низко, чтобы набирать воду в ладошки и чтобы не испачкаться окончательно. И Я оказался прав — с каждым глотком воды мне становилось лучше. Меня даже не останавливал тот факт, что вода была практически ледяной. Каждый глоток получался у меня жадным. Вода не собиралась исчезнуть в следующий миг, но мне казалось, что чем быстрее и больше Я выпью, тем быстрее мне станет лучше. И это было так.
Напившись, Я выпрямился и повернулся в сторону Андрея. Но его там не было.
— Андрей? — крикнул Я, сильно удивившись.
Мне никто не ответил. Я осмотрел окрестности, находившиеся в поле моего зрения. Пусто. Андрея нигде не было.
Что задумал этот чудик? Я снова повернулся в сторону склона и к своему удивлению не обнаружил теперь и его. Вместо него был луг, который теперь находился намного ниже чем раньше.
Что-то происходит и это не к добру.
— Костя? — прошептал Я. — Что это такое?
Ответ не последовало, Я повернулся назад, надеясь увидеть его с фирменной улыбочкой на лице, но его там не оказалось. Но не только его. Теперь вокруг совершенно ничего не было — вокруг меня была тьма. Но это была необычная тьма — Я прекрасно видел себя, как будто Я был единственным источником света.
— Костя! — закричал Я.
Но мой крик о помощи был заглушен сразу же. Никакого эха — как будто Я находился в маленьком замкнутом кубе. Всё что здесь произойдет, здесь и останется. Я сделал всего несколько шагов назад и наткнулся на невидимое препятствие. Может оно и было видимо, но за счет окружающей тьмы его не было видно. Я облокотился на невидимую преграду и начал медленно по ней сползать. Всё мысли пропали из моей головы — Я даже не мог испугаться. Я был уверен, что если бы это произошло, то у меня случился самый настоящий срыв. Совершенно один в замкнутом помещении, где нет совершенно ничего и никого. Даже Костя не может сюда попасть. Обессилевшей рукой Я полез за сигаретами. Нужно покурить — срочно, нужно успокоиться. Стандартная процедура для меня, даже когда Я спокоен. Покури и не важно что, всё станет лучше. И сейчас Я думал также. К моему удивлению спичка чиркнула, но огонь не появился. Но Я отчетливо видел искры и почувствовал небольшой дымок. Я протянул руку над спичкой и тут же одернул. Мою ладонь обжег самый настоящий огонь, который не было видно. От неожиданности, Я уронил спичку на пол, которая сразу исчезла, только достигнув поверхности. Я достал ещё одну спичку и чиркнул ей. Опять никакого огня, но мне хватило прошлого раза, и поэтому Я сразу поднес её к сигарете. Во рту сразу появился привкус фильтра вперемешку с дымом. Сигарета стала медленно тлеть. Ненужная спичка полетела на пол, где сразу и исчезла.
Сигарет тянулась удивительно долго — Я скурил всего половину, но мой организм был уверен, что сигарет было пять за раз. Голова слегка кружилась, но иногда всё перед моими глазами начинало плыть, и радиус моего обзора менялся. То он медленно опускался вниз до уровня моей шеи, то потом пытался запрокинуться назад чтобы увидеть несуществующий потолок. Мне не было плохо — мой организм научился многое принимать в себя и какие-то несколько сигарет были для него небольшим дискомфортом.
Я потушил сигарету об край кроссовка и засунул её за ухо. Ещё успею.
Ещё раз осмотрев всё вокруг, а точнее ничего, Я задумался, как Я вообще здесь очутился? Нужно всё разложить по порядку: Я пил воду, потом Я не обнаружил Андрея, затем всё стало изменяться и в конце концов Я оказался здесь. Как? Ведь не мог же…. Стоп. Вода. Дело в воде — Я начал пить воду и потом Я оказался здесь. Это во-первых. Во-вторых, это может быть последствия моего заражения. Именно! Почему Я не подумал об этом сразу? Скорее всего это из-за заражения! Второй вариант мне больше кажется убедительным.
Ладно, с этим Я разобрался, но как мне выбраться отсюда? Или всё само пройдет? А если нет?
Я закусил зубами сигарету, но подкуривать её не стал — этого не должно быть. Я не должен находиться здесь и тем более Я не должен оставаться здесь навсегда. Должен быть выход. Он всегда есть.
Это всё дурной сон или галлюцинация. Я закрою глаза, а когда их открою всё будет нормально. Я снова окажусь в «Ирие». Я глубоко вдохнул — хуже все равно не будет. Успокоив себя этой мыслью, Я закрыл глаза. И открывать их совершенно не хотелось — может стоит всё оставить так? Нет, не пойдет. Я открыл глаза.
Сработало?
Надо мной простиралось уже знакомое мне небо. Каждое движение глазом мне давалось с большим трудом. А возможности повернуть головой и вовсе не было. Я лежал в воде. И она была ледяной. Я лежал в ручье. Я чувствовал движение воды, которая слегка ударялась об мою голову. Надо позвать Костю. Но мне не удалось выдавить хоть одно слово. Вместо этого, Я еле слышно прохрипел.
— Рустам? — рядом раздался крик.
Надо мной появился Андрей. Его лицо было белым — за меня испугался?
— Рустам! Очнись! — закричал он, пытаясь меня поднять.
Я закрыл глаза — открывать их теперь не хотелось. И что Я там интересного увижу? Как Андрей мечется в попытках помочь мне? Нет, спасибо — мне такого счастья не надо. Но где же Костя? Почему он ничего не предпринимает? Я открыл глаза снова.
Я больше не находился во тьме. Я больше не в «Ирие». То что Я увидел шокировало меня. Я стоял в коридоре чьей-то квартиры. Она казалась очень знакомой. Я здесь был раньше. Да, был — эта квартира моих родителей. Место, где Я вырос. Очертания квартиры постепенно прорисовывались и через несколько минут они дорисовали последние куски.
Я вернулся? Я вернулся в свой дом? Это определенно был он. Но как мне это удалось? Я сделал что-то определенное для этого или же Я никуда и не уходил? Все было неестественным, но не на вид, а исключительно по моим ощущениям. Только где и в чем подвох, если он, конечно, имеет место быть. «Ирий» — ты плод моего больного разума? Не знаю. И что бы получить ответ, достаточно сделать шаг.
Я стоял в коридоре, за моей спиной была приоткрыта входная дверь. Я аккуратно закрыл её, стараясь не шуметь. После Я повернулся и замер в ожидании. Свет доносился только из зала — остальная квартира погрузилась в темноту. Я сделал шаг и замер. Почему-то Я думал, что всё тут же исчезнет. Но ничего не изменилось. Родители наверняка там — нужно зайти к ним. Шаг за шагом я дошел до зала и остановился. Оставалось только зайти, но единственное, что у меня получилось — это замереть в дверном проеме. Мое лицо стало медленно расползаться в улыбке. Родители…. Я вас так давно не видел. Вы совершенно не изменились. Вы остались такими, какими Я вас и запомнил. Набрав полную воздуха грудь, Я вошел. Родители сидели на диване и читали. Это было их любимым занятием. Они всегда собираются вечером и вместе читают. Зал был точно таким же, каким Я его видел в прошлый раз. Много времени прошло, а здесь ничего не изменилось. Всё тот потрепанный диван, тот же книжный шкаф, стоящий напротив. Тот же полосатый ковер на полу и старенькие обои. В самом дальнем углу, с потолка сыпалась известка. На чем бы ни остановился мой взгляд — всё было по-прежнему. Да и это ни к чему — они достигли всего, чего хотели и прекрасно жили. К чему какие-то перемены? Никто из них не заметил моего появления и поэтому они продолжали читать. Я не могу просто так стоять….
— Мама? Отец? — Тихо проговорил Я.
Родители оторвались от чтения и подняли головы:
— Рустам? — Отец закрыл книгу и снял очки. — Как ты вошел?
— Дверь была открыта…. — Растерянно произнес Я, совершенно не зная, что сказать им дальше.
Мама очень внимательно смотрела на меня, не произнося ни звука. Отце тоже внимательно, хотя скорее больше недоуменно рассматривал меня. Как же меня здесь давно не было. Я выдохнул воздух и продолжил:
— Я так давно вас не видел.
— Рустам, что-то случилось? — строго спросил отец. — Зачем ты пришел?
— Я не знаю. — Оправдывался Я. — Наверное, мне раньше зайти….
— И что с твоей одеждой? Ты совсем за собой не следишь. — Также строго произнес отец.
Это не бред — они настоящие и они здесь! Я не могу в это поверить!
Я не мог оторвать от них взгляд, чтобы посмотреть, что со мной не так. Наверное, Я весь в грязи….
— Да. — Я путался в словах. — Это нужно.
— Так зачем ты пришел? — повторил Отец.
— Я… так больше не могу. — слова сами вырывались из меня.
О их смысле мне оставалось только догадываться. Они были не моими, Я как будто говорил заранее отрепетированный текст.
— Рустам, что ты имеешь ввиду? — уже более мягче спросил отец, откладывая книгу.
— Я хочу начать всё сначала.
Комната погрузилась в тишину — Я ждал ответа родителей, так и не поняв, что Я имел в виду. Я понимал всё что происходит, но говорил кто-то вместо меня. Я хотел сказать им совершенно другое. Не то, что Я совершенно не понимал.
— Сынок, — наконец-то заговорила мама, — ты… серьёзно?
— Да. — Улыбнулся Я.
— Сын. Мы возвращались к этому разговору уж не один раз. — отец выпрямился. — Сколько это будет повторяться?
— Я помню. — подтвердил Я. — Я до этого дорос. И без вашей помощи у меня ничего не получится.
Родители переглянулись: на лице отца было недоверие, а мама улыбалась — Я давно не видел её улыбку. Они без слов о чем-то совещались. И это совещание кончилось после кивка отца. После мама повернулась и спросила:
— Ты голодный?
— Да. — есть Я совершенно не хотел, но Я хотел провести с ними как можно больше времени, прежде чем это кончится.
— Пошли, я тебя накормлю. — Сказала мама, поднимаясь с дивана.
— Конечно, Я только сначала приму душ.
— Конечно. — улыбнулась мама. — Не задерживайся.
Я развернулся и направился в ванную комнату. И уже в коридоре меня окликнул отец:
— Рустам. Я рад, что ты к нам зашел. — улыбнулся он. — Но больше я рад за твое решение, если это твое решение.
— Я тоже. — ком в горле мешал мне спокойно произнести самую простую фразу. Я еле сдерживался, чтобы не заплакать. — Я так рад вас видеть!
— Мы тоже, Рустам, мы тоже…. Нам предстоит через многое пройти.
Я даже не представлял, какую радость у меня вызовут родители — наверное, стоило вернуться домой намного раньше. Я хочу с ними о многом поговорить — мне столько нужно рассказать.
Войдя в ванную, Я посмотрел в свое отражение и понял, почему отец сделал мне замечание о моём внешнем виде. Трехнедельная щетина, грязные волосы, успевшие дорасти до плеч, разбитая губа с кусочками засохшей крови и грязный пластырь на носу. Я потрогал нос и с удивлением провел пальцем по пластырю. Не помню, что Я такого сделал со своим носом. Слегка надавив на нос, Я почувствовала резкую боль — неужели сломал?
Я провел по лицу рукой: со своим внешним видом надо что-то делать. Если бы мне показали мое отражение до этого, Я бы себя не сразу узнал. И как только родители меня сразу узнали? Хотя Я знаю как они меня узнали. Своего ребенка они всегда признают, даже и непутевого.
А сейчас, у меня есть неотложные дела. Доведение своего внешнего вида до приличного состояния, заняло у меня около часа. Взяв одноразовый станок, Я начал сбривать сначала щетину, а затем взялся за виски. Виски мне дались посложнее, чем остальные части лица. Несколько раз, рука непроизвольно дергалась, оставляя после себя небольшие порезы. Из них сразу потекла кровь и перемешавшись с водой на щеке, растекалась, как пятно чернил. Затем последовал душ из одной холодной воды. Горячей не было — как обычно происходил ремонт. А когда дело дошло до моих волос, Я остановился — самостоятельно подстричь Я их не мог. Не было опыта и тем более средств, которыми Я мог это сделать.
— А так ты даже на человека стал похож. — раздался голос Кости.
Я повернулся на голос — Костя стоял в проходе и улыбался.
— Давно тебя дома не было. — продолжил он.
— Я не планирую здесь задерживаться. Мне нужно только привести себя в порядок.
С Костиного лица пропала улыбка, и теперь он спросил меня со всей серьезностью:
— Рустам, может не надо уже никуда идти? Давай останемся дома с родителями?
— Нет, у нас…
— У тебя. — не дал договорить мне Костя. — Ты и так уже сделал много чего плохого. Сомневаюсь, что они простят тебя, если узнают. А мое терпение тоже не безгранично — ты не сможешь меня вечно блокировать и прятаться. Я все равно смогу до тебя достучусь хочешь ты этого или нет!
Я посмотрел на него с недоверием и продолжил, уже менее уверенней:
— Всего одно незаконченное дело — Я всё исправлю.
— Я понятия не имею о чем ты сейчас. Из-за всей этой отравы я ничего не могу разобрать в твоей голове. Но зная тебя, ничего хорошего ты не мог придумать. И если я ошибаюсь. — продолжил Костя. — За столь короткий срок ты ничего не исправишь. Даже если времени было бы больше, ты бы не смог. Такие дела…
— Я всё смогу.
— Рустам, послушай меня. Разве Я ошибался, подсказывая тебе, как будет лучше? Нет. И вот сейчас Я прав, а ты слушаешь меня, но не слышишь — ты отказываешься сделать это.
Я молчал, а Костя, воспользовавшись моей паузой, продолжил:
— Ни ты, ни Я уже ничего не сможем исправить. Давай хотя бы не усложнять?
— Исчезни. — прошептал Я.
Костя разочарованно покачал головой и исчез. Я снова повернулся к зеркалу — нужно было подстричься. Мама. Мама сможет меня подстричь — у нас, кажется, даже машинка для стрижки волос была. Вытерев лицо, Я вышел из ванной.
Опять….
Окружение менялось вокруг меня с головокружительной скоростью — только здесь было место с которым у меня были связаны самые теплые воспоминания, и теперь это уже совершенно другое место. Коридор остался на месте, но это уже был не тот коридор через который Я прошел в глубь квартиры. Хоть коридор продолжал оставаться развилкой к комнатам, в своем внутреннем содержании он был другим, чужим и невообразимо мрачным. Больше это не квартира моих родителей. Связывало ли меня хоть что-то с этим местом? Я пытался вспомнить бывал ли Я здесь раньше, но как Я не старался, вспомнить не удавалось.
Может потому, что Я здесь не был никогда? Это всё ненастоящее — всего этого нет. Не обязательно, что Я буду видеть все то, что раньше занимало место в моей жизни. Нет. Я бы объяснил такой случай, когда человек в бреду видит места, которые он раньше посещал или переживал какие-либо важные для него моменты. Больше не психологическое воздействие теми эпизодами жизни, которые оставили след, а ограниченностью мозговых ресурсов. Их невозможность создать что-то новое, поэтому они используют старые наработки и приемы, которые работали раньше. Все новое — это хорошо забытое старое или нет, не так. Зачем делать что-то новое, если от старого есть польза? Почти тоже самое. Но такие суждения мне свойственны при взгляде со стороны, а не на личном примере.
И вот снова. Я отвлекаюсь не в самый подходящий момент на личные умозаключения. И момент не тот и заключения здесь не к чему. Но Я все равно не могу избавится от этой привычки — Я от неё получаю всевозможное удовлетворение. Но каждый раз, всё хорошо обдумав, Я одергиваю себя, как маленького ребенка, сделавшего что-то не правильно. И пока Я все обдумывал, окружение тоже проводило работу.
Коридор погрузился во мрак, единственное, что давало маленькую частичку света, была лампа, расположившиеся на потолке, которая нервно моргала. Её свет был неестественным, даже для искусственного освещения. От резких вспышек глаза резала разрывающая боль, и если бы они смогли, то давно бы уже начали слезиться.
В конце любого коридора есть дверь, которая ведет наружу, к свету, к свободе. Может это и будет для меня долгожданным выходом из этого омута? Только стоило задуматься пока не поздно, есть ли там дверь и действительно ли она ведет на свободу? Выбирать все равно не из чего — нужно идти.
Сделал несколько шагов, Я увидел, как в другом конце коридора отчетливо прорисовывалась дверь. Какая удача, стоило мне только о ней подумать! Одной проблемой меньше — теперь оставалось самое простое. Но благодаря моему личному опыту, самое простое всегда самое нудное и проблематичное.
Ведя одной рукой по шершавой стене, Я шел к двери. Я не знал, что будет за ней, но и оставаться здесь было нельзя.
И насчет того, что самое простое — далеко не всегда соответствует своему статусу, Я оказался прав. Мои глаза играли со мной в злые шутки: сколько бы шагов я не сделал, расстояние до двери не уменьшалось. Я усмехнувшись собственной правоте, продолжал шагать. Может Я шагаю на месте, и всё что мне надо — это понять, как сойти с мертвой точки. Я шел через чур долго, чтобы понять, что силы мои не безграничны. Долго Я так не пройду. Может стоит остановится и отдохнуть? Но наверняка, дверь станет удаляться от меня, как будто сзади кто-то тянет меня обратно. Не самая удачная перспектива, но и другого мне не остается. Сил оставалось совсем чуть, но их количество не давало мне сделать хоть что-то большее, чем пустые разглагольствования. Рука соскользнула и Я упал наколени — силы бесследно исчезли. Только у меня было ощущение, что там на дне моих запасов есть тот самый минимум, как в бензобаке, который при всем желании не смогут забрать. Но нет… Я обреченно поднял голову и посмотрел на дверь. Она никуда не пропала и тем более не удалялась: до неё оставалось с десяток шагов, но этот десяток растянулся на километры. Я не дойду…. Нет, дойду. Я должен…. Дверь прямо передо мной — просто мой мозг готов взорваться и Я уже ничего не соображаю. Нужно только встать на ноги и пойти. Как….
Мои размышления об оставшемся расстоянии до двери прервала внезапно перегоревшая лампа. Коридор окончательно погрузился во тьму.
Самый лучший прием, чтобы накалить атмосферу и заставить сердце биться в бешеном ритме.
Нужно встать! — подбадривал Я сам себя.
Опершись руками на стену, Я начал подниматься, но тут, же с криком ужаса упал на пол. Вся стена была покрыта чем-то липким и пупырчатым. На мгновение, я представил я поддался приступу трипофобии. Тут больше был не страх, а дикое омерзение от того, что я прикоснулся к кластерным отверстиям поразившим стену. И такие чувства были из-за одной фотографии, которая мне попала в руки. На ней была изображена девушка и на её лица были эти самые кластерные отверстия. Мне стало дурно только от одного взгляда на это.
Я с отвращением начал вытирать ладони, успевшие покрыться слизью. Всего за несколько секунд, она успела засохнуть на мох руках. Теперь Я не только не мог её содрать, но и согнуть пальцы. Чтобы это не было — это мне никак не поможет, только сделает хуже. Нужно это снять и срочно! Свободной рукой Я пытался отодрать засохшие куски, но тщетно — очень крепкий материал. Безуспешно ударив засохшими местами об пол, Я решил продолжать движение к двери — потом с руками разберусь.
Выставив запачканную руку перед собой, Я продолжил идти к двери. Но дверь всё не было — сколько бы Я не прошел, её так и не было. Она просто исчезла — не мог же Я пойти в противоположную сторону?
— Так больше продолжаться не может. — произнёс Я. — Этого просто не может быть.
— И сколько раз тебе надо это сказать? — раздалось из темноты. — Не надо быть гением чтобы понять — мы в наиинтереснейшей ситуации. И даже у меня есть группа нерешенных вопросов.
Я замер и закрыл глаза — не было никакой разницы, открыты ли они или нет.
— И что нам делать? — безнадежно спросил Я. — Где мы вообще?
— Без понятия. — невозмутимо продолжил Костя. — Я только сейчас здесь появился и к твоему сведению, я тоже ничего не вижу!
Я немного помолчал, обдумывая слова Кости:
— Ты мне объясни, как это «Я только сейчас здесь появился»? Ты был со мной и до этого.
— Не был. Надеюсь у тебя есть что рассказать мне? Потому что я ничего не вижу, и говорю я не об окружении.
Меня пробрала дрожь от его слов.
— Есть. Но разве ты не помнишь? Мы были дома, там были мама и папа. И ты там был.
Костя ничего не ответил — Я даже не слышал его дыхания. Он молчал не спроста, Я сказал что-то такое, что повергло его в несдерживаемый порыв молчания.
— Костя? — решил проверить Я. — Ты тут?
— Тут. — после долгого молчания, наконец ответил он. — Я никуда и не уходил.
— Тогда почему ты молчишь?
— Я пытаюсь найти в твоей голове этот кусок, о котором ты мне говоришь. Но его нет — то, что ты сказал про дом и родителей. Этого не было, там пустота.
— А если это было при жизни?
— При жизни? Может и там стоит поискать. О чем именно мы говорили?
— Мы? Ты отговаривал меня от…. - мой голос оборвался от недосказанного. — От исправления ошибок. Я хотел все исправить.
— Я часто отговаривал тебя. — заметил Костя. — Всего и не упомнишь. Но это были воспоминания при жизни.
— Да.
— Только непонятно, почему это видел только ты. Для меня была одна пустота вокруг.
— Понятия не имею.
— Действительно. — согласился Костя. — Нашел у кого спрашивать.
Я устало выдохнул воздух — вокруг меня творится одна не поддающаяся никакому объяснению чушь. Не чушь — бред. И причем не обычный. Такой даже не померещится наркоману в угаре. Если кто и создал «Ирий», то у него изощренное понимание о том, как человек должен пройти свой путь. Или же так всё и должно быть? Тогда не стоит убирать в дальний ящик понятие Ад к данному месту. Тогда для меня выбрано довольно оригинальное наказание.
Я разочаровано опустил голову: с самого начала было ясно, что что-то не то. Я никуда не возвращался — Я все это время был здесь. Дом, родители, Костя. Теперь мне понятно, почему Я говорил не совсем то, что хотел. Я говорил по давно написанному тексу и даже не важно, что Я тогда почти с час его придумывал, стоя перед входной дверью. Как это не печально, но всё именно так и было. Банально, очевидно и давно не ново. Я даже знаю как это назвать: клише. В своем роде это да. И снова Я возвращаюсь к одной из своих излюбленных тем: человеческий разум. Его работа очень огромна и сложна: миллиарды процессов протекают в нем в секунду и когда человек начинает над чем-то думать эти процессы, их составляющие, удваиваются и напрягаются до предела. Подобно реактору АЭС, он начинает перегреваться. И вытекают следующие действия: либо система охлаждения исключает такую возможность, либо аварийная система приступает в действие. Но и конечно не стоит забывать про аварии. Сбой. Представим, что лопается малюсенький капилляр и по всей голове распространяется последствия этой аварии. Невыносимая головная боль, сопровождающая частыми импульсами. Но вернемся к выполнению работы до аварии. Мозг решает придумать нестандартный подход в делу, новою идею, оригинальную историю, но. Но он начинает хвататься за все возможные варианты, которые окружают его. Да, проще доделать до ума что-то чужое. Придуманное до меня. Но Я не поверю, что ничей мозг не хотел придумать что-то свое. Чтобы на его идеи ссылались другие люди, что бы его мысли стали основой… может религии, нового жанра, течения, новой вселенной. Вселенной в которой будет всё так, как он захочет не обращая внимания на окрики окружающих. Нет, Я отрицать не буду, что критика нужна. Причем здоровая критика, но и тут есть и недостатки. На чем складывается критика? Она складывается из привычных нам образов, сложенных эпизодов. В общем это то, что ранее вызвало у нас неописуемый восторг и мы будем до умопомрачения ссылаться на этот первоисточник. Но что делать, если перед критиком совершенно новая история — та, которая не имеет никаких аналогов, на который можно опереться? Можно искать какие-либо намеки, что это было украдено отсюда, а это отсюда. Ничего, свое — всё хорошее чужое. А если не найти? Тогда что? Тогда… взять высокую планку для произведения. Это аморально, это ужасно… это стыдно показать образованному человеку, а если это увидят или услышат дети? Хм… интересный вопрос. А будет то, какими мы их воспитали и как они, исходя из своего воспитания, это примут. Будет ли это их мнение или общественная волна? Просто громкие слова, которые не в состоянии понять даже те, кто их говорит. Или это будут идеи, которые смогут растрясти чей-нибудь разум? И если….
Пожалуй, этого хватит — Я сильно увлекся. Костя продолжает ждать от меня, что Я скажу ему что-нибудь. Но Я молчу, Я думаю не о том, как быть дальше, а как обычно — занят размышлениями, которые и останутся внутри одного человека. Не услышанные и непонятые. Даже, если и наоборот — но эта тема для другого разговора. А мне нужно закончить прошлую тему. Я легко могу переключиться с одной темы на другую и даже не важно, что первая останется незаконченной. Я его этого даже могу и не заметить. Но сейчас Я помню. Так что, при всех возможностях человеческого разума, он редко старается создавать что-то новое, что-то свое. Ведь это долго и не всегда оправдывает потраченные на него средства. Нет, Я не говорю, что так никто не делает, но таких людей не много. Что к сожалению. Поэтому Я надеюсь, что всё что Я вижу, создал не мой мозг. Я уверен, что он способен на что-то большее. И что это не мой бред, чей-то чужой. Чей-то однообразный, сделанный по образцу. Или же мой? Тогда он меня расстраивает — Я жду от него чего-то большего. И вроде Я должен радоваться, что при всей моей оригинальности, Я довольно предсказуемый. Именно то, что мне не стоит ожидать чего-то внезапного, всё и так известно. В принципе. Если это копирка — то ничего страшного мне не грозит. Классика жанра. Но не все так хорошо. Как Я уже говорил, человеческий разум — одна из моих любимых тем. И сейчас, видя наглядный пример его однообразия, мне даже становится грустно. И даже больно от того, что вероятность того, что это мой разум всё это создал, составляет шестьдесят процентов.
Но здесь есть и приятный момент: когда ещё можно увидеть в действие свой мозг на таком полигоне? С легкостью можно оценить дизайн созданного вокруг тебя мира и всю тонкость игры разума с твоим восприятием действительности или того, что мы приняли считать за неё. И пока Я продолжаю расстраиваться на этот счет — «разочарование», слишком обидное слово по отношению к себе. По десятибалльной шкале, четыре балла с натяжкой.
— Тебя иногда послушаешь…. - произнес монотонно Костя.
Проблема, иногда, когда твои мысли — это речь в слух, хотя бы для одного другого человека. Но и в этом есть и плюс. Что нельзя отрицать.
— Ты хочешь сказать, что Я не прав?
— Возможно. Твоя способность рассуждать и мыслить — это отдельная тема для разговора. Может я и составлю тебе компанию в нем, но явно не сейчас… и явно не скоро. — рассмеялся он. — Меня на такое не тянет.
Я поскоблил ногтем засохшую часть руки — результат нулевой. Пора открыть глаза. И это действие принесло пользу: Я уже достаточно долго пробыл в темноте, чтобы начать что-то различать.
Но, то, что Я увидел, вызвало у меня только ужас. Стены были покрыты чем-то очень похожим на… сопли? Скорее всего, какая-то слизь. Она не просто стекала со стен — она вздулась огромными пузырями на стене. Они изредка вздрагивали — как будто бьющееся сердце. С каждым новым ударом, пузыри делали еле заметный выброс слизи, которая едва заметно покрывала противоположную стену. Дверь продолжала быть на своем месте и если Я хочу сократить до неё расстояние, то придется наступить на горло своей брезгливости. Борясь с отвращением, Я начал идти. Слизь брызгала прямо на меня, попадая на руки, на лицо и в уши. Я с омерзением соскребал её из-под глаз, но в итоге всё больше и больше размазывал её по лицу.
Чем дальше Я шел, тем больше её становилась на моём лице. Она не просто размазывалась по моему лицу, а уже начинала затвердевать. Теперь не только руки покрылись омерзительным слоем прочности, но и моё лицо, полностью покрыв левый глаз. Я и так плохо видел в темноте, а теперь и вовсе перестал хоть что-то различать. По удачному стечению обстоятельств у моего правого глаза было сильно посажено зрение, и видел Я им очень плохо. Теперь весь окружающий мир предстал для меня размытым пятном.
Нос резал запах застоявшегося гноя — Я очень надеялся, что смогу смыть это с себя. Запах был, просто не выносим. Единственное, что радовало меня в этой ситуации, что Я больше не вижу этого ужаса.
Сделав следующий шаг, моя нога внезапно провалилась во что-то липкое и хлюпающее. Она погрузилась по колено и начала потихоньку тянуть меня вниз. Я уперся обеими руками в пол рядом с провалом и начал пытаться вытащить ногу. Нога вытягивалась с огромным трудом и мне всё больше казалось, что Я быстрее её оторву. По ноге пробежала легкая дрожь постепенно перерастающее в легкое покалывание. Началось всё с пальцев — покалывание очень осторожно начало пробираться вверх по моей ноге. Сжав зубы до характерного скрежета, Я сделал ещё один рывок, схватившись за ногу. Она выскочила из провала с такой легкостью, что Я даже не успел увернуться и ударил коленом в лицо. Результатом удара оказался специфический хруст. От внезапного удара Я завалился на спину, сильно приложившись головой об пол. Даже находясь в полной темноте, Я отчетливо увидел белую вспышку. Удар оказался настолько сильным, что засохшая слизь на моем лице треснула и небольшими кусочками осыпалась.
Удар сломал не только застывшую мое лице корку, но и мой нос — дышать мне удавалось с огромным трудом и Я чувствовал, как по лицу стекает кровь. Она стекала небольшой струйкой через мои губы и на моем подбородке начинала беспорядочно растекаться, теряясь в слое щетины. Вытерев кровь с лица, Я прижал ладонь к носу — липкая жидкость не хотела останавливаться и продолжала идти дальше. Боль поразила не только мой нос — моя голова стала следующим объектом, который получил сигнал по незатейливой цепочке.
Тяжело дыша, Я попытался встать, но тут же упал. Нога, пробывшая в провале, совершенно меня не слушалась — она не могла держаться прямо и теперь сгибалась от любой нагрузки. Поэтому Я снова упал на пол. Перевернувшись, Я потрогал ногу: на ощупь она была точно такой же, как и раньше, но теперь Я никак не мог ей управлять. Я не мог не согнуть, не разогнуть её — теперь она стала балластом.
Сложившаяся ситуация с ногой меня не обрадовала ни на сколько. Представление, как люди живут без какой-либо части тело — это одно, но когда сам с этим сталкиваешься, да ещё и в экстремальной ситуации… Я просто не знаю, как это ещё назвать. Это совершенно меняло дело. Нога мертва. Иного объяснения нет — все ткани перестали выполнять элементарные процессы. И как результат — омертвление. Чтобы ни было в этом провале, Я очень счастлив, что не упал в него головой. Но что было бы тогда? Мгновенная смерть? Илисмерть полная агонии? Даже думать об этом не хочу.
Как же болит голова — даже думать о чем-то конкретном не получается.
Если можно так сказать, то Я собрал полный набор: сломанный нос, плохо соображающая голова и нефункционирующая нога. Вроде бы и немного: список только начался, как уже закончился. Но для меня это было более чем предостаточно. Нужно продолжать движение и не думать о боли…. Проще сказать, чем сделать. Но попробовать стоит.
Можно идти и на одной ноге, опершись на стену, Но долго ли Я смогу так идти? Я потрачу больше сил, но вряд ли достигну желаемого результата. Поэтому этот вариант отпадает сразу. Остается только ползти. Бесполезная нога будет медленно волочиться за моим телом.
Вытерев снова растекшуюся кровь по подбородку, Я пополз.
Каждое движение мне давалось с трудом — Я потихоньку прилипал к полу. Весь коридор был залит слизью, и Я буквально прилипал к полу. Каждый рывок давался мне с огромным трудом — чем дальше Я полз, тем сильнее Я прилипал к полу.
Но вдруг, вдалеке, Я начал различать лучи света, пробивающиеся сквозь потолок. Они падали косыми лучами, сползая по стене. Меня даже не удивило ни отсутствие двери, из-за которой все и началось, ни кардинального изменения окружения.
Свет вызвал у меня неописуемый приступ радости — он был для меня своеобразным лучом в конце тоннеля. Только будет ли этот конец последним? Как и ранее: желание доползти до конца, а теперь доползти до света было для меня первоначальной задачей. Как будто он мог спасти меня от тьмы и от того ужаса, что в ней творился.
Слизь продолжала покрывать меня — мое лицо было почти полностью залито ей. Она пока не попала в оставшийся глаз, но уже благополучно попало мне в уши. Слух Я не потерял, но слышимость ухудшилась в разы. В этот раз моя цель не спешила увеличивать расстояние до себя. До света оставалось совсем немного, как силы начали покидать меня — каждое действие было теперь не просто тяжелым, но и болезненным. Как будто под слизью начала слазить кожа, доставляя жуткий зуд и желание расчесать всё до крови. Зуд не прекращался, но и Я на него не отвлекался — Я был убежден, что если остановлюсь, то это будет концом для меня. Я делал рывок за рывком, пока не оказался под лучами света. Свет струился медленно и хаотично, как будто он состоял из какого материала, но в то же время, оставаясь светом в привычном понимании. Он совершенно не резал глаза, а наоборот — счищал слизь и грязь с моих глаз. Свет — всегда был хорошим оружием с порождениями тьмы. И сейчас этому был наглядный пример.
Я перевернулся на спину и раскинул руки. Я был совершенно без сил и был готов потерять сознание в любой момент. Единственное, что удерживало меня в сознании — это мысль, что свет сразу исчезнет, как только Я провалюсь в омут бездействия. Слизи вокруг не было… наверное. Я был прав, когда думал, что свет имеет какую-то силу. От осознания, что ты был прав с самого начала, всегда становилось тепло на душе. Именно такие моменты меня радовали, и будут радовать.
Но после этой мысли сила стала улетучиваться, а вместе с ней и моя радость. Как же некоторые вещи, даже совершенно разные, взаимосвязаны. От удара по одной, страдает и другая.
По свету, льющемуся из потолка, пошла трещина. Черная жирная трещина, которая стала распадаться на множество ещё таких трещин. Я с удивлением смотрел на всё это и никак не мог понять: что происходит? Я знал, что бы это ни было — это не к добру. Нужно было выбираться отсюда: куда угодно, лишь бы подальше. Но Я не мог пошевелиться — силы окончательно меня покинули, поэтому оставалось смотреть за растущим разломом. Он продлился недолго — дойдя до границы света, он взорвался глухим хлопком, и на меня полетели тысячи осколков. Их природу Я не мог назвать, но из чего бы не состоял свет, его осколки стремительно приближались ко мне. Единственное, что Я мог сделать в данной ситуации — это закрыть глаза. Это, конечно, не спасет мои глаза, если осколки будут большими или их будет слишком много. Но лучше хоть какое-то действие, чем ничего. Осколки с огромной скоростью и со свистом начали втыкаться в моё тело, принося несдерживаемую боль. Сотни осколков врезались меня, поднимая небольшие брызги крови. Я ожидал всего, но не такой боли. Это было очень больно. Я рефлекторно открыл рот, чтобы закричать, не пытаясь понять, что осколки, попав внутрь, будут разрезать всё что им попадется на пути. Но даже закричать у меня не получалось — новые осколки прерывали мой, ещё не начавшийся, крик. Эти осколки были необычными — все из-за их нестандартной природой. Как только они втыкались в мое тело, разрезая все на своем пути, они бесследно исчезали. Как капля воды, упавшая на горячую конфорку. Я не знаю, сколько они ещё сыпались — Я потерял счет времени. И когда они кончились, Я лежал весь разрезанный с открытым ртом, из которого так и не вырвался долгожданный крик. Я не мог пошевелиться, куда уж там — мне теперь даже дыхание давалось с огромным трудом. Всё тело горело от нестерпимой боли, из ран текла кровь. Единственное чего мне сейчас хотелось — так это умереть. Больше не было никакого желания бороться за свою жизнь — она приносила мне одну боль. И если раньше она была душевной, то теперь она стала и физической. Но не все мое тело получило повреждения: мои глаза остались нетронутыми. Осколки втыкались в мое тело куда угодно, но только не в глаза. И мой открытый рот так и остался не тронутым: ни один осколок не попал туда и не смог лишить меня возможности говорить. Только при количестве сил, которые у меня остались, говорить Я все равно не захочу. Точнее, это будет даваться мне с огромным трудом.
Рядом с моей головой раздались шаги. Я не видел их обладателя — кровь залила мне один глаз, а второй и так плохо видел. И даже если бы не кровь, Я бы вряд ли увидел кого-то — от боли мои глаза закатывались под самым невообразимым углом.
— Паршиво выглядишь. — Сухо произнес Костя.
— Костя…. — Еле выдавил Я.
Ответ всегда очевиден, когда он уже озвучен.
— Давай тебе помогу.
Я попытался кивнуть. В таком состоянии было сложно сделать желаемое действие, это как находится в состоянии алкогольного угара, и пытаться пройти по коридору и не задев ни одной стены. Невозможно, хотя на маленькое действие с моей стороны, думаю, сил хватит. Хотя бы открыть один глаз. Мой правый глаз медленно стал открываться. Не совсем приметное действие в темном коридоре, но этого хватило, чтобы Он меня понял. Хотя, мне достаточно было подумать об этом. Костя наклонился надо мной и сказал:
— Даже не хочу представлять какую боль ты сейчас чувствуешь.
Но сейчас мне не очень больно — если так можно сказать. Боль была по всему телу и невыносимая. Но мое полусознательное состояние это компенсировало и как могло, облегчало мои страдания.
Костя слегка приподнял меня и потащил за плечи. Места, куда Он взялся руками, запылали болью с новой силой. Более менее успокоившиеся раны, снова стали извергать кровь, но уже с новой силой. Дотащив меня до стены, Он прислонил меня к ней. В коридоре было относительно светло, не так ярко, как за несколько минут до всего этого, но этого хватало, чтобы различить Костю.
— Ты как?
— Херо… кхе-кхе… — закашлялся Я, не договорив.
Но в данной ситуации, что-то объяснять мне было не обязательно.
— Выглядишь, как фарш.
Костя осмотрел мое лицо с разных сторон и присел передо мной, сложив ноги по-турецки. Он виновато улыбнулся и стал вытирать кровь с моего лица.
— Вот, теперь другое дело. — произнес он, после нескольких минут чистки. — Теперь тебя даже узнать можно.
Я молчал — хоть боль постепенно угасала, но страх что она вернется был сильнее. Этот страх заключался сделать любое действие, ведь совершенно мало времени прошло — раны откроются заново. Костя это понимал и не лез ко мне с разговорами, он просто сидел рядом. Но страх — это состояние временное, он может отступить и развязать руки. Я постепенно стал шевелить пальцами на руках, и этого хватило, чтобы вплоть до локтя прошлась пульсирующая боль. Рано, но теперь Я знаю, что эта боль не будет такой чудовищной — такую можно терпеть и да скорее всего нужно. Именно в моем случае, ведь Я не хочу здесь оставаться дольше, чем нужно. Делая маленькие движения сначала пальцами затем и всей рукой, Я приступил к остальным частям тела. Костя, увидев, что Я готов продолжить путь, встал на ноги и протянул мне руку. Я продолжая делать все действия на автомате, даже не обратил внимания, что взялся за его руку. Но только сейчас Я понял, что всё происходящее неправильно. Я продолжал сжимать его руку и не знал, как его спросить.
— Не смотри на меня на так. — выручил он меня. — Я сам не понимаю.
— Как это возможно? — спросил Я.
Я не хотел отпускать его руку, Я просто был уверен, что после этого она снова станет нематериальной.
— Не понимаю. — повторил он. — А тебя это только сейчас начало беспокоить?
— А раньше Я за тобой такого не замечал.
Костя посмотрел на меня с легкой усмешкой, прежде чем продолжить:
— А когда я твою тушу к стене тащил, вопросов у тебя не возникло?
Точно. Я даже не обратил внимания, что нематериальная сущность обзавелась руками…
— Ещё раз назовешь меня сущностью, огребешь. — улыбнулся Костя, крепко сжимая мою руку.
Теперь у него были все шансы это сделать.
— Но тебя тогда тоже это не обеспокоило, да? — сменил тему Я.
— Самое смешное то… — он немного помолчал, прежде чем продолжить, — даже я, этого не понял. Что смог ухватиться за тебя и ещё протащить до ближайшей стены. У меня это было, как в порядке вещей — ничего выдающегося. Но когда я помогал тебе встать… я понял, что произошло что-то непонятное.
— Может, ты становишься реальным?
— Реальным? — усмехнулся Костя. — Плоть и кровь, материализовались — создали оболочку вокруг блуждающего разума?
— А как это ещё объяснить.
— Не самое убедительное предположение. — Костя пренебрежительно повел плечами.
— Почему ты не хочешь поверить в это? Ты же получил второй шанс!
— Шанс? — Костя снова усмехнулся. — Это мне теперь не надо постоянно рядом с тобой быть? Я сам по себе?
Неожиданный поворот. Начиная разговор о реальности Кости, Я совсем не подумал о том, что он может делать всё то, что он хочет.
— Ты серьезно? — голос мой дрогнул, переломив весь исход разговора не в свою сторону.
Он же не серьезно — он же не может со мной так поступить. Костя слегка прищурившись смотрел на меня. Его лицо не выражало ровным счетом ничего.
— Костя! — мои нервы не выдержали. — Долго молчать будешь?
На лице Кости стала медленно прорисовываться улыбка, после улыбка переросла в смех. Смех был наигранным от чего мне стало ещё больше не по себе.
— Ух! — смех потихоньку вырывался между слов. — Как маленький, честное слово.
Из меня вырвался нервный смешок.
— Я же знал, что ты это не всерьез….
— Да ладно тебе — оно того стоило. — улыбался он. — Столько лет прошло, а ты всё попадаешься. Давно бы уже разобрался, что к чему.
Зная его привычки и характер, Я все равно продолжаю верить его словам. Даже когда понимаю, что обратного быть не может, но все равно верю. А он всё издевается, можно считать у него это, как хобби. Взывать его к тому, что мне это не нравится — бесполезно, так что лучше не обращать внимание.
— И что дальше? — спросил Я.
Костя сразу переключился на другое развитие разговора:
— Знаешь, хоть я тебя часто это повторяю, но… как я ненавижу твои вредные привычки. Все. И перекладывать планирование наших дальнейших действий на меня — это одна из них.
Я ничего ответил — отвечать на его язвы никогда не находил приятным. Я встал, но с переменным успехом — если бы Я не продолжал держаться за руку Кости, то непременно бы упал.
Изрезанные ноги слушались меня не так хорошо, как руки.
И что-то Я слишком часто падаю и спотыкаюсь в «Ирие» — начинает напрягать.
— Сам ты не дойдешь. — констатировал факт Костя. — Давай тебе помогу.
Я оперся на Его плечо, и мы не спеша, побрели дальше, покидая освещенный участок. Но покинув этот участок, мы увидели другой. Свет становился все ярче и ярче. Чем ближе мы подходили, тем больше казалось, что мы смотрим на настоящее Солнце. И когда до освещенного участка осталось меньше десяти метров, он стал угасать. С каждым шагом его свет становился все слабее и слабее. Мы шли слишком медленно, чтобы успеть. И когда до него осталось несколько шагов — он погас.
Костя остановился и начал прерывисто дышать.
— А ты не легкий. — фыркнул Он.
Я ничего не ответил. И как ни странно — Я был спокоен. Я судил по реакции Кости: Он был спокоен, а значит всё под контролем. Так и должно быть. Или просто Он ещё не понял, что ситуация патовая. Как бы там ни было — у меня паника не начиналась только из-за непоколебимого вида Кости.
— Всё. — Сказал Он.
С этими словами, что-то начало происходить. Я не мог сказать, что именно, но Я чувствовал, как всё окружение преобразовывается во что-то иное. В этот раз не было никаких разломов и хаотично падающих лучей света, не было беспорядочной тряски. Я мог различить только нарастающий гул. И чем громче он становился, тем понятнее было что самый настоящий вой. Это был не человеческий не животный вой. Это было что-то неживое, что-то даже не совсем настоящее. Мой слух стал улавливать уже что-то большее: теперь это был не вой, а самый настоящий рев. И он становился всё громче и громче. В этом реве сплелось страшное сплетение звуков. Он звучал подобно реактивному самолету вперемешку со скрежетом метала и отдаленным эхом радио помех. Что-то похожее Я слышал в фильмах о войне, когда тысячи ракетных установок начинали стрелять. Но их я слышал только через динамики телевизора. Теперь Я мог слышать этот звук так близко, как будто сам находился на поле боевых действий.
И вдруг всё затихло. Всё смолкло в одно мгновение — как будто этого всего и не было.
Я вернулся. «Ирий»….
Прохлада омута прошла и на смену ей пришла жара моей новой реальности.
Открывать глаза не хотелось — хоть Я и выбрался из кошмара, созданного моим подсознанием, которое оказалось не таким и потерянным в плане креативности, но возвращался Я не в самое лучшее место. Но делать все равно нечего и Я с неохотой открыл глаза. Вместе с этим меня поджидали сюрпризы. Такая небольшая шайка сюрпризов. Но обо всём по порядку: Я больше не находился по среди ручейка. Я находился в другом месте. Я был совершенно сухим, но при этом до сих пор ощущал прохладу воды на своем теле. Так что обращать внимание на жарко палящее солнце пока не обязательно. И Я больше не лежал — теперь Я сидел, опершись спиной на что-то очень крепкое. Я лениво повернул голову и увидел, что прислоняюсь к стене. Где-то через полметра, она переходила в стык между стенами, и далее следовал дверной проем. Дверь была закрыта, даже мне с плохим зрением было видно, на все замки, которые находились на ней, включая ржавую щеколду. Кто-то не хочет принимать гостей и закрывает дверь на все замки, но при этом не закрывает окно, которое располагалось над моей головой.
Андрея не было рядом. Если кто меня сюда и притащил, то только он — больше ведь некому. Или есть?
— Костя? — позвал Я, не планируя даже проверить, есть ли рядом Андрей.
На мой оклик никто не ответил, поэтому Я попробовал ещё раз:
— Андрей?
Снова тишина. Костя надолго отойти не мог, на то не было ни единой причины. Это значит, что он где-то здесь, он рядом. Значит, всё в порядке.
А насчёт этого чудика, Андрея, если он сбежал, то Я не сильно расстроюсь. Точнее, Я вообще не расстроюсь. Я понятия не имел, что это за дом и где он находится, но скорее всего — это та самая деревня в которой и пропал Лёха.
Поднявшись на ноги, Я первым делом посмотрел в окно. И похоже, что Я был прав. Я находился в окружении маленьких домиков, которые были как две капли воды похожи друг на друга. Я высунулся из окна и покрутил головой, но ничего нового не увидел. Дома были расположены так, что всё, что находилось за пределами деревни, не было видно. Если, конечно, не покинуть её.
И вдруг Я вспомнил: ведь Я должен быть весь изрезан — на моем теле не должно быть ни одного целого места. И Я принялся рассматривать себя. И к счастью, ни одного пореза Я на себе так и не нашел. Довольно усмехнувшись, Я потер нос и тут же отдернул руку. В отличии от всего остального — мой нос был сломан. И касаться его было больно. Не скажу, что меня сильно беспокоило, почему из моих травм, со мной вернулся только перелом носа? А впрочем — неважно. Сломанный нос — это не самое страшное, те порезы были намного ужаснее. Но и перелом — ничего хорошего. Обнаружив кусочки засохшей крови под носом, Я нервно вздохнул — сколько уже можно? За два пребывания в «Ирие», Я стал калечиться намного чаще, чем в реальной жизни. Нет. Хватит ныть — хоть даже только и начал. Есть цели и поприоритетней.
Моё одиночество изрядно затянулось. Расставив точки над своими мыслями, Я решил: Андрей скрылся в неизвестном направлении, а Костя почему-то ещё не объявлялся. Ждать можно долго, но лучше о себе напомнить.
— Костя. — позвал Я.
И сразу же был услышан. При нашей последней встрече, Костя обрел плоть и кровь и поэтому услышав, как из-за соседнего дома кто-то выходит, Я не стал удивляться. А кто бы это мог быть кроме него? Я был в этом уверен абсолютно. И зря — лишняя самоуверенность вышла мне боком. Как мне не могла прийти в голову мысль, что мы не единственные люди, которые могут здесь находиться или хотя не люди, а какие-нибудь монстры, подобно тем, что были у гостиницы. Из-за дома вышел человек. Его лицо скрывала тряпка, концы которой были закручены вокруг его шапки. Зачем он прячет лицо? Это был парень — это можно было сказать по его телосложению. Я облегчено выдохнул, радуясь, что это кто-то прямоходящий, но сразу же напрягся. У него в руках было ружье.
Черт. Главное не дергаться. Хотя… с чего Я решил, что он настроен враждебно? Повязка на лице — не значит что-то плохое, ведь так? Надо что-то сказать пока не поздно. Я улыбнулся и помахал левой рукой:
— Привет!
Но такого приветствия с его стороны Я не ожидал. Парень вскинул винтовку и выстрелил. Осознание выстрела дошло до меня одновременно с болью. Мгновение назад в моем поле зрения были парень, моя рука и миловидное окружением. Но один выстрел всё изменил: окружение резко стало агрессивным, парень стоял с направленным на меня ружьем, а мои пальцы летели в разные стороны. Единственная мысль, которая успела ко мне прийти до того, как Я упал на пол и начал кричать: почему?
Я упал на пол и не переставая кричать, схватился за раненую руку. Из оторванных пальцев маленькими толчками брызгала кровь. Было чертовски больно, Я такой боли не чувствовал даже тогда, когда у меня был открытый перелом руки, и кость приветливо торчала наружу.
Я посмотрел на те огрызки, что раньше были моими пальцами и сразу отвернулся. Мои пальцы — это мои пальцы.
— Сука! — закричал Я сквозь силу. — Ты совсем ебанутый?!
Нельзя здесь оставаться — нужно убегать пока Я не получил пулю ещё куда-нибудь. И скорее всего это будет уже голова.
Мой крик боли разделили крик потери. Теперь у меня не будет пальцев на руке… нет, все не может так закончится. Не так. Нет!
Я постарался успокоиться насколько это возможно, но рвущий крик боли от этого не пропал, наоборот, он оставил только размытую картинку перед глазами.
Прижав к груди кровоточащую руку, Я начал ползти в другой конец дома — там тоже должно быть окно, через него и убегу. Но мне нужна помощь и прямо сейчас.
— Костя! — заорал Я. — Где ты?
Но он не ответил и никак не дал о себе знать.
— Костя, твою мать! Отвечай! — взвыл Я.
Твою мать. Это плохо, очень плохо. Он молчит и….
Да чтоб тебя!
Я шаркнул раненой рукой об пол и снова вскрикнул. Как больно! Посмотрев на раненую руку, Я застонал — кровь продолжала идти. Это конечно понятно — мне кусок мяса из руки оторвало, ясно, что кровь будет идти. Но её столько много — Я не смогу выжить с такими потерями. Нужно спешить.
Закусив губу до крови, чтобы мои стоны были гораздо тише, Я продолжил ползти. Помимо боли, которая буквально сжигала мою руку изнутри, моя голова получила ещё один сюрприз: внутри было состояние равносильное хорошему алкогольному опьянению — веки старались закрыться и не дать мне продолжить выполнять поставленную задачу. Я хотел остановиться: просто лечь и уснуть. Но это действие не принесет мне никакой пользы. Картина повторялась, Я снова убегаю от источника опасности, который прямо нацелен на меня. Все существующее здесь только живет, чтобы убивать другого — залог выживания, так это называется? Ещё и Костя куда-то пропал. Почему именно сейчас? Он никогда меня не оставлял, когда мне грозила опасность!
Я почти дополз до следующей комнаты, как получил сильный удар в спину. От неожиданного удара, Я ударился лбом об пол и снова потревожил раненую руку. Кажется мой нос окончательно ушел в сторону, оставляя внутри меня множество осколков раздробленной кости.
Кричащего от боли меня, кто-то перевернул на спину. Сквозь закрывающиеся глаза Я разглядел того парня, который и стрелял в меня. Я слегка вытянул руки вперед, пытаясь защитить себя от всего окружающего мира, но этот жест был весьма комичным — ведь рука не могла защитить меня от пули, особенно с такого расстояния.
Но ружье больше не было направлено в меня, теперь оно висело на его спине. Бросив на меня презрительный взгляд, парень схватил меня за капюшон куртки и потащил за собой. Упираться и вырываться Я даже не решился, Я был без сил: потеря крови сказывалась на мне. Протащить меня удалось недолго, капюшон с хрустом оторвался и остался в руках психа. Он глухо выругался и схватил меня за шиворот. Вытащил он меня через дверь, которая была раньше заперта. Все тело ломало от боли, на нем не было ни одного места, которое бы оставалось нетронутым. Ноги бесформенно волочились за мной. Мой убийца был сильным — мое тело с особой легкостью следовало за ним. А почему убийца? Ну не желает же он поговорить со мной таким способом.
Я сжимал раненую руку все сильнее, как будто надеясь, что она снова станет прежней. И с этой мыслью Я был дотащен до места назначения. Он прислонил меня к забору и отошел. Я осторожно поднял взгляд и посмотрел на своего убийцу. И теперь он был не один. Рядом с ним стояли ещё пять человек, и у каждого на лице был завязан платок. Каждый был похож на своего напарника: платки с одинаковым рисунком лисы, шапка с горизонтальной полосой, наподобие обруча. И серые куртки с огромным количеством карманов в которые с легкостью можно спрятать любой предмет. За спиной каждого висел средних размеров походный рюкзак. Внешне все они выглядели одинаково, скорее всего из-за того, что все вещи они брали в одном месте. И конечно, чтобы подчеркнуть свое единство. Вспоминая старое клише, сразу становится понятно о способе их заработка на жизнь.
И как ещё один пункт в подтверждение к моему доводу их оружие. Точнее то, что они держат его на виду и явно не для самозащиты. Огнестрельное оружие было только у одного из них, остальные довольствовались всем тем, что могло нанести неплохой урон. Не вдаваясь в детальные подробности, Я отметил для себя их арсенал. Под «арсеналом» Я охарактеризовал то, что находилось в их руках. Начну по возрастанию: ножик, топор, бейсбольная бита с воткнутыми в головку гвоздями, снова топор, тесак и ружье. Ружье, наверняка, им досталось случайно. А все остальное — это набор «что нашел, то и пойдет». То есть, такая же случайность.
Это сборище явно мне было не радо и дело было даже не в моем случайном присутствии.
— Это не он. — произнес один из них. — Нахер ты его сюда приволок?
— А ты не думал, что он с ним заодно? — ответил тот, что притащил меня.
Пока банда выясняла цель моего присутствия здесь, Я негласно пронумеровал их: от одного до шести. Тот, что меня подстрелил — первый, который его спросил обо мне — второй. И так далее.
— Сомневаюсь. — отмахнулся второй.
— Чё?
— Если он с тем уебком заодно, то какого он подставляется под пули?
— Это…. - замялся первый. — Надеялся, что мы стрелять не будем…
— Тогда мне скажи, по своему личному опыту — как часто мы на такое надеемся? — вмешался в разговор третий.
Обладатель ружья опустил голову:
— Допустим, он тут случайно оказался, но ведь не с проста же?
— Это можно у него спросить. А ты сейчас потратил патрон, понимаешь? Целый патрон и впустую!
— Я не…
— Знаю, ты не подумал! — отмахнулся второй. — Ладно, не бери в голову. В следующий раз, будь умнее.
Пока компания разбиралась, о целесообразности траты патрон, рядом со мной возникли чьи-то ноги. Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать их владельца. Летние туфли в сеточку. Ну кто же ещё? Костя.
Он присел рядом со мной и произнес:
— Я снова, как ты сказал, нематериальная сущность.
Он опустил голову и почесав затылок снова обратился ко мне:
— Раньше никак не мог здесь появиться. В отличии от тебя, Я из того кошмара выбирался значительней дольше и как вижу, ты уже успел вляпаться. — подставив руку под щеку, он продолжил. — Но зато я слышал все, что здесь происходило. А ты меня нет.
Я продолжал прижимать руку к груди — теперь её защита была у меня первостепенной, после собственной жизни конечно. Если с ней что-то ещё случится, с рукой конечно, то есть вероятность совсем без неё остаться.
— Давай тогда сделаем так: Я, конечно, понимаю, что ты сейчас не в самом лучшем виде. Но только твои руки смогут хоть что-то сделать. Поэтому… ножик ещё при тебе?
Я не мог проверить наличие в своем кармане, но четко помнил что Я его нигде не доставал и оставить тем более не мог. Значит он все ещё в кармане. Я слегка приподнял ногу и почувствовал, как по ноге прочерчивается границы ножа. Так же еле заметно Я кивнул.
— Отлично. И как ты до сих пор не порезался. Но ладно. У них только одно ружье на шесть человек. У остальных оружие только для близкого контакта. Надо захватить ружье, но ты должен помнить. В ружье возможно зарядить два патрона. Один выстрел уже был, значит у тебя всего один. Смотри дальше шесть человек — один патрон. На понт их не возьмешь, так что… отбери ружье и выстрели себе в голову. — рассмеялся он. — Проще будет.
Я смотрел на него теперь со страхом — от него до сих пор не последовало ни одного грамотного предложения. Значит дело очень плохо — нужно думать, как сбежать. Суицидальные мысли у меня прошли, как и переживания за свою руку. Теперь Я хотел убежать отсюда. Убежать, целым и невредимым, на сколько это возможно.
Обожаю свое нынешнее состояние — ни одной адекватно сформулированной мысли, одни огрызки.
— Ладно. — Костя снова стал серьезным. — Он сейчас тебя будут расспрашивать.
Я бросил на него недоуменный взгляд: за всем этим Я совершенно перестал следить за бандой и даже не думал, какие вопросы мне будут задавать и что им отвечать.
— Я тебе потом расскажу, что я в себе нового открыл. — подмигнул он. — А ты, отвечай, как я тебе буду говорить. Мы выберемся — я обещаю.
После его фразы, второй отделился от группы и подошел ко мне. Прежде чем что-то спрашивать, он предварительно пнул меня по ноге:
— Эй! Ты тут?
Я осторожно посмотрел на него и кивнул. Лучше лишний раз не злить их — все делать спокойно. Я уверен, что оставлять меня в живых, в их планах нет. Если конечно не окажется, что все это недоразумение и они извинившись, отпустят меня. Я безмолвно усмехнулся собственной шутке. Так или иначе, нужно делать всё, как скажет Костя — не зря же он про нож спросил.
— Отлично. — продолжил второй. — Мы понимаем, что ты не тот человек, которого мы ищем, но мы также не исключаем возможности, что ты можешь его знать. Поэтому, я начну издалека. Что ты здесь делаешь?
Костя не задумываясь выдал ответ:
— Я умер, а после очнулся здесь.
Времени на обдумывание ответа не было и Я воспользовался готовым вариантом.
— Я… тут очнулся…. - выдавил Я. — Я умер и очнулся тут.
— Значит так, да? — уточнил он. — Хорошо. Ты очнулся здесь. А почему именно здесь? Это не самое подходящее для этого место.
— Я не знаю…
Его терпение было очень коротким.
— Вот врать мне не надо, хорошо? — рявкнул он. — Ладно, ты подумай ещё раз. Но пока ты думаешь, мы пойдем дальше. Где твой дружок?
Костя проплыл за спинами шайки:
— Нет никакого дружка.
Я старался, чтобы мой голос не дрожал:
— У меня нет никакого друга, Я не понимаю…
Но мой ответ был прерван сильным ударом в лицо. Я только успел понять, что в мой нос летит его ботинок. Единственное, что Я успел сделать — это подставить под удар лоб.
— Знаешь, у меня плохое настроение. Очень плохое настроение! Говори где он?
Удар был достаточно сильным: моя шея пошла назад и резко сместилась обратно, и из носа снова потекла кровь. Больно… опять….
— Я не знаю о чем ты! — всхлипывая, ответил Я.
— Я могу делать тебе больно очень долго, и ты не умрешь, знаешь ты это или нет. Но очень надеюсь, что ты ответишь на все мои вопросы!
Я смотрел на лису, которая болталась недалеко от моего лица. На платке она выглядела ещё агрессивнее, чем человек, который её носил. Я был уверен, что это не человек мне угрожает жестокой расправой, а именно эта безобидная лисичка. И сейчас это безобидная зверюшка будет меня убивать….
Второй подобрался ко мне вплотную и наклонив голову, посмотрел мне в глаза:
— Вот и зачем ты молчишь?
— Я действительно….
Второй резко дернул головой и Я вместе с ним — Я думал, что он собирается снова ударить меня. Но вместо этого он только рассмеялся:
— Ты понимаешь, что наш разговор с тобой зашел в тупик? Я тебя спрашиваю, а ты, делаешь удивленные глаза. Может тебе ухо оторвать? — он повернулся к четвертому и спросил. — Как думаешь — человек с оторванным ухом хорошо соображает?
— Ага. — заржал он. — Но слышит плохо.
Теперь заржала вся группа.
— Так как мы будем выбираться из этого тупика? — снова обратился ко мне второй. — Ты говоришь или я приступаю к уху?
Дело плохо, очень плохо. Мне конец. Сначала одно ухо, затем второе, а потом как ему захочется…. Костя, ну почему ты снова стал бесплотным? Ты бы сейчас очень помог!
— Я за выход из тупика, а ты? — усмехнулся Костя.
Мне тоже был предпочтительней этот вариант, но…похоже, что Я был без шансов — они хотели услышать что-то конкретное. А самое обидное было то, что Я даже не подозревал, о чем они говорят.
— Я за выход из тупика. — выдавил Я.
— Отлично! — рассмеялся он. — Хоть трезво мыслить ты ещё можешь.
Он снова повернулся к четвертому и сказал:
— Видишь? Хороший удар по лицу сразу заставляет человека вспомнить абсолютно всё!
Я медленно выдыхал воздух стараясь успокоиться — чем дальше, тем для меня становилось хуже. Нужно вести себя спокойно и что-то придумывать. Костя, почему ты не можешь ничего придумать.
Ты не прав — я думаю.
Второй громко чмокнул и стянул со своего лица платок. Я всхлипнул и ещё сильнее вжался в забор. Теперь понятно, почему он носит платок. Не для того, чтобы он мог продолжать совершать налеты на людей, а для того чтобы спрятать своё изуродованное лицо. Только сейчас Я заметил, что один его глаз не настоящий — до этого момента Я не решался пристально смотреть ему в лицо. Но сейчас, не смотря на страх, Я не мог смотреть куда-то ещё. Его стеклянный взгляд был только началом уродства, которое только могло поместить на себе лицо человека. Второй глаз тоже не был обделен: под ним был вырван кусок плоти, обнажая небольшую впадину и почерневшую кость. Его нос также отсутствовал и он не был хирургически удален — он был вырван, вместе с хрящами и похоже вместе с костью. Но кровь из его ран не шла — они были покрыты коркой из которой торчали разные кусочки. Это была пыль вперемешку с грязью — калека не следил за состоянием своих ран и, видимо, заражения крови не боялся. Через другую целую щеку тянулся неровный шрам, его толщина оставляла мысль, что его полоснули огромным кухонным ножом.
— Черт, ты какого творишь? — спросил его шестой.
— Все нормально — мы разговариваем.
Мне с трудом удалось перевести взгляд в сторону на его товарищей. Они все носят платки — не по этой ли причине?
— И почему ты не смотришь? — спросил урод. — Тебе страшно?
— Страшно. — прошептал Я.
— Что? Я не слышу? — рассмеялся он, хотя его лицо находилось совсем рядом со мной.
— Да. — ответил Я, стараясь чтобы мой голос звучал намного громче.
— Другого и не дано. — согласился второй. — Так что мы вернемся к твоему уху — если ты начнешь нести всякую чушь, то с тобой может произойти нечто подобное. Понимаешь?
Я быстро кивнул.
— Я вижу, что твоя рука уже успела пострадать. Было больно, да?
Я снова кивнул. Он был ненормальным — ему надо лечить голову. Он явно возомнил себя каким-то маньяком, который любит вести со своими жертвами умные разговоры.
Я даже представить не могу, что он дальше придумает. Но видимо и не узнаю. Несколько бандитов резко развернулись в дороге и начали пристально всматриваться.
— Он там! — закричал пятый, указывая куда-то вперед. — Он там!
Куда он показывал, мне не было видно, и похоже это был тот самый человек, о котором меня расспрашивали. Второй снова повернулся ко мне:
— Это как раз кстати! Никуда не уходи, мы скоро продолжим разговор и твоего дружка ещё приведем. Что скажешь? — рассмеялся он.
— Мне одному надоел его смех? — спросил Костя. — Видимо нет. Но приготовься, сейчас будет наш шанс.
Шанс? Очень хочется в это верить.
— Крип, ты его сюда притащил — тебе его и сторожить. — второй махнул рукой парню с ружьем. — И если его дружок побежит сюда, то постарайся его не убить. Нам есть о чем и с ним поговорить.
— Может, проще его сразу убить? — поинтересовался Крип. — Какой от него толк?
Но у второго были другие планы на мой счёт:
— Я хочу проверить, он действительно случайно здесь оказался или как?
— Ясно. — оскалился мой конвоир.
Все за исключением Крипа пошли на поиски «моего дружка», а Я не сводил взгляда с Крипа. Тот в свою очередь наградил меня тем же.
— Теперь осталось дело за малым. — заговорил Костя. — Нужно только дождаться когда он отвернется, если ты все сделаешь правильно, то хвати и пяти секунд, чтобы с ним попрощаться. Нам его в любом случае придется убить — этого не избежать. Не думаю, что с этим делом у нас возникнут проблемы. Но это только начало.
Убить? Да запросто — он первым пытался меня убить. Но… что? Только начало?
— Нет, так не пойдет. Давай решать проблемы по мере их поступления! — прервал Костя. — Сначала дождемся, когда он отвлечется на что-нибудь.
Но, к моему сожалению, Крип не планировал отвлекаться — все его внимание было сосредоточенно на мне. Как там говорят? Только чудо сейчас поможет?
Но чудеса и «Ирий» — вещи несовместимые. По крайне мере, так показывает прожитая здесь практика. И не важно, что она равняется двум дням. Крип, казалось, смотрел на меня, не моргая. И не он один. Два поцарапанных ствола целились мне точно в голову. Один ствол располагался сразу над вторым. Так что любое неверное движение и моя голова разлетится на мелкие кусочки.
Крип смерил меня сконцентрированным взглядом и держа одной рукой ружье, начал снимать с лица платок. Разобравшись со снятием его с себя, он на несколько раз вытер свое лицо. Скомкав его одной рукой, он положил его в один из своих многочисленных карманов. Поймав мой взгляд, он резко отвел взгляд сделав при этом разозленное лицо. Но в отличии от его товарища, его лицо не было так изуродовано. Судя по его лицу, он был в этом месте достаточно долго. Но ещё дольше он пробыл вне общества. Его лицо представляло собой огромное скопление растительности. Щетину никто не трогал уже больше нескольких месяцев, что делало его похожим на мужчину в возрасте, а не на молодого бандита. Она заполонила всё его лицо, начиная от щёк и заканчивая его шеей. Именно поэтому он снял платок — ему было невыносимо жарко, и вся его растительность невыносимо чесалась. Его платок был частью их объединения, и его ношения было одним из правил. Наверное, только когда никого не было рядом, он позволял себе снимать его и не мучаться от духоты.
— Угадай, кого они ищут? — вдруг спросил Костя. — Андрея!
Я даже не постарался снова спросить: откуда он все это знаешь?
Я медленно повернул голову в его сторону, и на моем лице застыла гримаса нескрываемого удивления. И чем же он смог их так разозлить? Был через чур вежливым?
— А скорее всего! — согласился Костя. — И главное, пока у нас есть время: ты слушай меня, но глаз с этого маньяка не спускай. Я в себе открыл ещё одну способность, если конечно, её так можно назвать. Я могу копаться в мозгах людей. Раньше я мог понять только конечную цель человека, как это я сделал с Андреем. А сейчас я полностью вижу информацию о всех задействованных процессах их разума. И нет, я не смогу навязать кому-то чью-то волю, но прочитать их у меня получится.
С другой стороны от Крипа раздался какой-то шум. Он на секунду дернул головой вскидывая ружье, но при этом продолжая поглядывать на меня. Впрочем, что там происходило — оставалось загадкой для нас обоих. Поля обзора скрывал очередной забор от прилегающего дома. Казалось, что вокруг нас одни заборы.
— И вот. — продолжил Костя. — Конечно, я раньше положенного загадываю, но представь меня самостоятельным и реальным — это будет страшное сочетание.
С той стороны с которой раздался шум, раздался чей-то крик, затем позвали Крипа:
— Крип! Отрежь его — он бежит к тебе!
Крип не опуская ружье, медленно побрел на зов.
— Твой шанс. Главное не шуми! — напутствовал Костя, растворяясь в воздухе.
Воткни нож в голову, чтобы наверняка или в сердце — на твоё усмотрение.
Нож по удачному стечению обстоятельств находился в левом кармане, поэтому Я полез за ним правой рукой, что не очень удобно, попутно вставая. Тихо поднявшись, Я вытащил нож и осторожно пошел за своим охранником. Все тело ломило от боли. Крип шел довольно медленно, но если он вдруг решит повернуться, то избежать пули мне не удастся — с такого расстояния трудно промахнуться.
За забором начали раздаваться крики и шум потасовки. Я отчетливо услышал крик Андрея — нужно действовать быстрее. Пока Крип не повернулся.
До него оставалось всего несколько шагов. Нужно подойти и воткнуть в него нож. В голову. Чтобы смерть была мгновенной, и он не успел выстрелить. Потом зарядить в ружье патрон и уходить. Но все не могло быть так гладко: именно за несколько шагов, Крип резко развернулся. Ружье было направлено в сторону. Я замер в ужасе — это всё? Это конец? В меня сейчас выстрелят в упор. Сколько людей выжило после выстрела в упор?
Чего ты ждешь? Давай!
Мир вокруг меня начал замедляться — все мои действия казались до невозможного быстрыми. Я сделал небольшой замах, и лезвие ножа стало приближаться к Крипу. На его лице застыло непонятная эмоция: не то страх, не то удивление. Ещё секунда промедления и Я бы упустил момент для удара. Вовремя Я сориентировался….
Ты? Да ладно?
Лезвие ножа с треском проломило черепную коробку Крипа и ушло по рукоятку. Вместе с жутким треском из его головы брызнула небольшая каша черной крови. Крип выпустил ружье и упал колени. Я продолжал держать нож за рукоятку, поэтому рука последовала за ним вниз.
— Крип! Всё — мы его поймали! — это был единственный звук раздавшийся из-за забора.
Быстро они справились с Андреем, но у них было преимущество по всем аспектам, как в количестве, так и в умении. Сомневаюсь, что Андрей мастер уличного боя. Поэтому нельзя отвлекаться.
Следующее: вытащить нож. Мое оружие с легкостью вышло из его головы, вместе с маленькими брызгами, глаза мертвеца захлопнулись и он упал навзничь. Спрятав нож в кармане джинсов, Я перешел к следующему пункту своего плана — ружью. Схватив ружье, стараясь меньше напрягать раненую руку, Я сразу встал с ним в боевую стойку. Оставшиеся в живых пятерка не спешила выходить сюда.
— Крип! Про нашего нового друга не забудь — он тут не помешает!
Поторопись — они скоро поймут, что он мертв. А у тебя всего один патрон. Осмотри его карманы.
Я упал на колени и начал судорожно шарить по карманам мертвеца. Чувство отвращения не могло побороть страх за свою жизнь, но было все равно не приятно. Из головы Крипа набежала уже небольшая лужица черной крови, пачкая мои и без того грязные кроссовки. Где могут находится патроны? Они должны быть всегда под рукой, чтобы в случаи перезарядки их можно было сразу достать. Значит внутренние карманы отпадают, а на карманов на внешней стороне было предостаточно. Глаза разбегались от первого впечатления, но удивляться было некогда — у меня от силы минута на поиски и зарядку. Меньше думай, быстрее ищи.
Скорее всего, нужный мне карман находится на правом боку. Нет, пусто. Так, тогда… нет, не нагрудный. А если он левша? Левый боковой? Есть! Небольшая связка патронов. Несколько слоев резинки обхватывали блок патронов, при этом позволяя доставать по одному патрону. Их здесь… навскидку, около двадцати — хватит за глаза. Теперь нужно проверить сколько патронов заряжено и уходить. Ввязываться в бой против пяти человек — самоубийство и даже не смотря на тот факт, что у них нет огнестрельного оружия.
А как же Андрей?
— Скучать не буду. Он сам виноват — разозлил не тех людей.
— Интересная у тебя логика. А ты не думал, почему он остался?
— Это его личные мотивы.
— И как ты оказался здесь?
— Понятно, что Я не сам дополз, но как Я сказал, что рисковать из-за него не буду.
Костя замолчал, но было слышно его сопение — пусть злится, сколько хочет. Но есть вещи которые не стоят элементарного риска. Я развернулся и пошел в противоположном направлении — времени совершено не было.
— Ты ружье проверил? — вдруг спросил он.
— Нет. — спохватился Я и занялся открытием стволов.
Два патрона. А Крип молодец — время зря не терял.
— Тогда снимай с предохранителя и начинай стрелять.
— Что? — изумленно спросил Я.
— Они же здесь. — сухо произнес Костя.
Здесь? И почему Я об этом узнаю в самый последний момент?
— Твою мать, почему ты раньше не сказал?
— А ты как думаешь? Снимай с предохранителя!
Из-за чего так взбесился Костя? Черт, надо спешить — теперь от моей скорости зависит моя жизнь.
— Блять! Какого хрена? — Я трясущейся рукой сдвинул вперед кнопку предохранителя.
— Не переживай ты так. Как мы знаем — убивать людей довольно просто.
Из-за забора, что находился напротив эшафота Крипа, выглянула чья-то голова. Разглядывать мне было некогда, поэтому Я быстро прицелился и выстрелил. Но прицелился, это грубо сказано. Поднял и на вскидку выстрелил. Но к моему удивлению, направление было выбрано, как нельзя верно. Смерть, закованная в свинцовую оболочку, пролетела за считанные мгновения до своей цели и вонзилась в преграду, в виде забора, вставшую на её пути. В заборе образовалась дыра с множеством свисающих кусков. Размером она была с два огромных кулака — так что Я даже боюсь представить, какая рана будет у прятавшегося за забором. Вместе со звуком ломающегося дерева раздался крик полной боли вперемешку с огромным потоком ненормативной лексики.
Значит, Я в кого-то попал. Возможно, они не станут высовываться, зная, что у меня ружье. Удачный выстрел отдался эхом в моем плече болью — конечно, она была ничем по сравнению с моими оторванными пальцами. Хм… в этой суматохе, они меня перестали даже беспокоить. Шок? Я украдкой посмотрел на свою руку — кровь перестала идти. У меня не было времени удивляться.
— Костя, выведи меня отсюда. — прошептал Я, продолжая целиться в забор.
Я не представлял, с какой стороны мы пришли и куда вообще можно убежать отсюда. Поэтому у меня было несколько вариантов развития дальнейших событий. Во-первых, бежать, куда глаза глядят. Во-вторых, следовать указаниям Кости.
— Я уже тебе сказал, что помощь от меня будет нулевая, если ты бросишь Андрея? — спросил он, материализуясь из воздуха, за моей спиной.
— Какая тебе, блять, разница, что с ним будет?
Адреналин бил по вискам, заставляя меня чаще моргать и жевать язык, который уже стал разбухать.
— Хотя бы с того, что он дотащил тебя сюда и не бросил, когда запахло жареным.
Прекрасно, у Кости опять открылись благородные принципы.
— Тогда сам иди и спасай его. — прошипел Я. — Мне как-то все равно, что с ним будет.
— Вообще-то есть такое понятие, взаимовыручка. Тебе оно известно?
Костя всеми сила старался убедить меня в своей правоте. Но мне не было никакого дела до его точки зрения.
— Вспомни, ты же сам хотел продолжить с ним путь и найти Лёху.
— Да, было дело. — оскалился Я. — Но тогда не было пяти психов, которые людей калечат.
И для большей убедительности потряс раненой рукой. Но Костя посмотрел поверх неё в сторону забора и пробормотал:
— Они ждут.
— Чего? — Я молча согласился со сменой темы разговора. — Чего они ждут?
— Твоих действий. Тогда поставим вопрос ребром….
— Боком выйдет. — огрызнулся Я.
Костя выдохнул воздух и замолчал. Ему понадобилось немного времени, чтобы продолжить:
— Значит делаем, так. Андрей находится у них в заложниках. Мы вытаскиваем его — называй это как хочешь. Хоть взаимовыручка, хоть услуга за услугу. А потом мы продолжаем искать Леху. Если нет, то тут мы и распрощаемся.
Я оценивающе посмотрел на него — теперь он не шутил. Теперь он меня действительно бросит, а Я не хочу оставаться в одиночестве. И он это знает. Он знает, что без него Я не смогу — Я отвык самостоятельно жить. Почти. Но этого почти не достаточно.
— Быть мудаком тебе не идет. — произнес Я.
— Возможно. — не смотря в мою сторону, ответил он. — Но становится уродом, я тебе не позволю.
Я раздражено рыкнул и повернулся к забору.
— И что мне делать?
— Разговаривать с ними бесполезно. Так что пойдем и заберем Андрея.
— А если меня поставят перед выбором: сдавайся или наш говнарь умрет?
— Тогда я тоже буду по нему скучать. — закрыл тему Костя. — Здравый смысл меня не покинул, но так бессмысленно умирать — это бред.
— Как мило, что ты про здравый смысл вспомнил.
— Что?
Костя только делала вид, что не услышал или недопонял меня. Меня же не покидало ощущение подставы. Ведь всё вокруг не настоящее, это все бред. Такого просто не могло произойти со мной! А раз не могло произойти, значит этого не существует…. А если существует?
— Ты отправляешь меня прямо к ним. Их, если ты помнишь, как минимум четыре человека.
— Мы справимся. — спокойно произнес он. — С тобой ничего не случиться.
— О, да! Я же мастер по стрельбе из ружья.
— Представь, что это видео-игра.
Я не узнавал Костю. Передо мной был совершенно другой человек. Не было ни осмысленности в его словах, не действий, направленных на мою защиту. Он не боялся рискнуть мной, ради спасения неизвестного нам человека. И это сравнение с видео-игрой… он же терпеть их не может. А тот ли это Костя, что Я знал?
— Видео… что? Ты совсем ебнулся?
— Нет. — продолжал спокойно говорить Костя. — Тогда, я снова ставлю вопрос ребром. Разве у тебя есть выбор?
И настоящий Костя никогда бы не поставил меня перед таким выбором. Он же не мог так измениться — у него не было на это никаких причин. Но у меня же есть выбор? Сейчас он у меня есть.
— Вообще-то есть!
— Правда?
Его слова для меня оказались звонкой пощёчиной. Не было у меня выбора — Я снова возвращался к варианту продолжения своего пути в одиночку. Не пойдет.
— Веди меня. — попросил Я.
Костя кивнул. Было видно, что происходящее доставляет ему удовольствие не больше чем мне. Тем не менее, он продолжает стоять на своём.
— Иди до забора, только тихо. Они всё ещё бояться высунуться.
Расстояние до забора было преодолено быстро. Я затаился у забора, предварительно зарядив ещё один патрон, и стал слушать. Раненого не было слышно, видимо уже умер.
Нет, не умер — пока.
— Что? — не понял Я. — Я промазал?
Не отвлекайся.
— Блеск. — прошептал Я.
Четыре отморозка ждут меня — мне ещё повезло, что они сразу не начали действовать.
Осторожно заглянув в проделанную выстрелом щель, Я увидел довольно простую ситуацию. Раненый был оттащен от забора, и теперь им занимался один из членов банды. Ещё один сидел рядом и наблюдали за окрестностями. Он держал свое оружие наготове и время от времени им потряхивал им, проверяя неизвестно что. Ещё двоих не было видно — все-таки выжидать они не решились. Андрей лежал на боку за спиной часового. Его некогда белый спортивный костюм был весь перепачкан. Ни одного белого или чистого места на нем больше не было.
— Избили. — зачем-то сказал Я. — А куда делись остальные?
Так… они хотят нас обойти с другой стороны.
— С какой? — не понял Я.
Слева.
— Что мне делать?
Хм… попробуй обойти их и подстрелить ещё кого-нибудь. Огнестрельного оружия у них нет, так что постарайся чтобы они не успели объединиться — иначе задавят числом.
Сказано — сделано. Я обошел забор с противоположной стороны и остановился перед калиткой, которая была распахнута настежь.
Всего один смотрит за этим входом. Делаем так: ты резко заходишь и стреляешь.
— А если промажу?
Тогда второй выстрел не спеши делать. Смотри по ситуации.
Глубоко вдохнув, Я покрепче сжал ружье и вошел во двор. Все-таки мое появление было ожидаемым: на меня уставилось две пары глаз. Отвлекся даже тот, что помогал раненому. Но раненому помощь уже была не нужна. На груди его куртка была разорвана на части, скорее всего, его грудную клетку постигла та же участь. Рана должна быть смертельной. В эту пользу дополнялся довод в виде большой лужи крови, которая стекалась под его телом. Минус один. Осталось четыре человека. Два выстрела против и то, если попаду. Понимали это и они, каждый старался из всех сил сжать свое оружие, как будто бы это принесло в его удар намного больше ненависти и негатива.
Почему ты не стреляешь?
Я задержал дыхание и вскинул ружье. Оно обрело новую цель. Часовой успел открыть рот, чтобы закричать, но его голос утонул в грохоте выстрела.
Отдача от второго выстрела отдала в плечо уже более ощутимо, но рука дернулась раньше и поэтому, Я слегка смазал. Но вместе с отдачей в плечо, Я почувствовал вполне твердо о себе заявляющее головокружение. Состояние шока шло на убыль. Времени совершенно нет. Скоро и руки перестанут меня слушать, и всё тело охватит неконтролируемая слабость. Но это всё происходило внутри меня, а действие продолжало развиваться и за моими пределами.
Смертельный залп взял курс вверх и вместо нацеленной груди задел шею и лицо часового. Куски плоти были вырваны со своего обыденного места с невероятной силой в сопровождении брызг крови, ставшей для меня обязательным атрибутом в «Ирие». Ошметкиплатка и высоко поднятого воротника его куртки закружило в бешеном вихре и резко разбросало в разные стороны. Мою цель отбросило назад и он, поднимая, к тому же клубы грязи и пыли, упал на спину. Внезапно разразившийся и также мгновенно угасший выстрел был прерван пронзительным мычанием моей жертвы. Крик никак ему не давался, а нечленораздельные звуки выплескивались из него с невероятной громкостью. От одного взгляда, как разлетелась его плоть на кусочки, мне стало не по себе. Я всегда знал, что ружье наносит огромный урон, но не такой же… или Я много чего не знаю?
А теперь второй! Быстро! Их товарищи скоро будут здесь!
Только бы не промазать, только бы не промазать! В патроннике находился ещё один патрон. Значит один выстрел, потом перезарядка и ещё два отморозка остается. Руки слегка тряслись, когда ружье меняло свое положение. Как мне казалось, всё происходит очень быстро. Выстрел и часовой больше не представляет опасности. Слова Кости заняли от силы секунду и теперь Я готов убить следующего. С момента предыдущего выстрела Я себе не позволил выдохнуть. Задержанное дыхание было залогом моего спокойствия. Я сжимал ствол ружья со всей силы — главное не промазать. Никакие другие мысли не могли помешать моей концентрации. Одно движение пальца и снова выстрел. Плечо болезненно заныло от отдачи. После этого оно будет болеть ещё долго. Но все это бесследноисчезло, после того, как картечь попала точно в цель. Я сразу забыл и про ноющее плечо, и про двух отморозков, которые теперь жаждут моей мучительной смерти. Чувство восторга все перекрыло. Чувство скорой победы — Я понял, что мы справимся!
Второй бандит, не успел покинуть свой пост рядом с раненым. Картечь со свистом вонзилась в его лицо, превращая его в сплошную кашу. Он не успел ни вскрикнуть, ни поменяться в лице. Все произошло для него также быстро, как и для меня. Бывший часовой не спешил умирать: он катался по земле, схватившись обеими руками за рану на шее. На него бессмысленно тратить ещё один патрон — он сам умрет. Ухмыльнувшись, Я стал подходить к раненому бандиту. Не дойдя до него нескольких метров, Я остановился — раненый продолжал стонать и хвататься руками за рану. Это наверное очень больно.
Я бы на твоем месте поскорее бы перезарядился — их товарищи заходят со стороны калитки.
Черт! Они слишком быстро добежали до сюда, но с другой стороны — чего им тянуть?
Два оставшихся члена банды забежали во двор с огромной скоростью — они очень спешили, один даже потерял свой платок. Его лицо сморщилось от нескрываемой злобы, его глаза… его глаз не было. Точнее они были полностью черного цвета. Ужас….
Быстро целься в них! Они не знают, что ты не успел перезарядится!
— Стоять! — заорал Я, сжимая свое оружие трясущимися руками.
Оставшиеся в живых парни сразу же остановились. Сейчас начнут со мной разговаривать — они постараются растянуть время, которого у меня нет.
Только Я начал верить, что всё скоро закончится, как судьба подкинула мне ещё одно испытание. Два отморозка, сжимающие в руках свое оружие. Тесак и топор. Черт….
— Ты их убил…. - прошептал тот, что потерял свою маску. — Ты их убил….
Он не мог поверить в происходящее. Его друг тоже — он медленно перевел взгляд на своих павших товарищей, затем на меня:
— Ты понимаешь, что за это придется ответить?
Скорее всего, так и будет. Я не успею перезарядится.
Бандит снял маску — это оказался парень, которого я окрестил «вторым». Его изуродованное лицо Я ещё не скоро забуду…. Его нужно будет убить в первую очередь, если получится.
И пока Я размышлял, урод повернул голову к своему товарищу:
— Ты понимаешь, что так нужно?
Обладатель тесака удивленно на него уставился:
— Что?
— Прости меня. — произнес второй и резко развернувшись, скрылся за калиткой.
Он сбежал — бросил своего друга. Но это мне только на руку. Нужно воспользоваться его ступором и зарядить патроны. Ствол податливо щелкнул. Но этот щелчок стал сигналом для оставшегося бандита. Его взгляд был сконцентрирован полностью на мне. Ему нужно было около секунды, чтобы понять, что мое оружие не заряжено.
Смышленый, сука!
Первый пустой патрон упал на землю — доставать второй не было времени. Смышленый уже бросился ко мне — его тесак зашел за его голову, готовясь обрушиться со всей силы на меня. Трясущееся рука вставляла новый патрон — нужно только успеть! Черт! Я не успею!
Успокойся! Ещё не все потеряно — один патрон есть.
Так иди иначе, но Костя прав.
— Чтобы ты не говорил…. Я в тебя верю. — прошептал Костя.
Я тоже… теперь….
Владелец тесака был уже на расстоянии вытянутой руки — достать меня, не вызывало бы у него никаких дополнительных усилий. Но занервничал и не решился сразу атаковать, увидев, как Я закончил с ружьем. И все равно его рука начала набирать замах, но все это было натянуто и довольно медленно. Этой заминки с его стороны мне и хватило: ружье стразу пошло вверх и в итоге замерло напротив его лица. Я даже не успел разглядеть, какая предсмертная гримаса скривила его лицо, как Я нажал на хвост спускового крючка. Промахнуться с такого расстояния было невозможно, также как и увернуться. Благодаря впечатлению от многих фильмов, Я ожидал, что голова разлетится на множество кусочков. И моё ожидание не оправдалось… нет. Вместо разлетающихся в разные стороны части головы, последовал глухой хлопок и вместо носа у бандита оказалась сравнимых размеру дулу дыра. Одновременно с образовавшейся дырой из затылка бандита брызнул огромный ком перемешанной крови с мозгами и черепом.
Отбросило его на несколько метров, освобождая место для следующего бандита, но весь комизм ситуации оказался в том, что его не было. Он убежал и бросил своего друга. Нет, он конечно поступил правильно — сначала извинился, а потом убежал. Смерть отморозка и осознание того, что один ушел, вызвало во мне неконтролируемый всплеск ярости.
Из меня рвался необузданный вопль — вопль горечи поражения. Я не брал во внимания тот факт, что Я остался в живых. Главное, что этот урод ушел — его смерти Я хотел больше всего. За наше короткое знакомство, он вызвал у меня самое большое отторжение, как человека. Даже больше чем покойный Крип. Но меня теперь беспокоил ещё один вопрос: а что здесь делают с убийцами? Закон есть везде, даже в разрушенном мире. Только какой он здесь?
Не знаю…. Он будет ко мне применен, если меня поймают с поличным. Поэтому нужно уходить отсюда и скорее. Не исключено, что урод побежал за помощью.
Почему Я думаю, как преступник? Я же защищался и меня не за что судить. Я пытался сохранить свою жизни, а они первые напали на меня.
Заметив, что Я стал успокаиваться, рядом появился Костя:
— Видишь? Все оказалось даже проще, чем Я думал. — усмехнулся Он.
— Иди нахер! — рявкнул Я. — Ты не представляешь, как ты меня подставил. Пять трупов на мне. Не мне тебе говорить, что убийц нигде не любят, даже если это убийство при защите произошло!
Костя сначала сделал очень проницательное лицо, а затем спросил меня:
— Ты что, до сих пор уверен, что здесь действует хоть какая-нибудь система? — после этого он начал так смеяться, что из его глаз потекли слезы.
Он смеялся ещё очень долго. А я просто сидел рядом с мертвецом и сам по немного усмехался сложившиеся ситуации. К тому же, Я вспомнил про свою руку — и не потому что ко мне снова пришла слабость, а потому что с ней надо было хоть что-то сделать. И снова Я был удивлен: то что было увидено, снова не сходилось с моим представлением. Сколько раз меня уже посещало удивление? Не считал, но думаю уже порядочно. Не все мои пальцы были оторваны выстрелом: мизинец и безымянный пальцы продолжали находиться на своем законом месте. Но самое интересное было, что кровь перестала идти — на месте раны появилась огромная корка, полностью перекрывающая выход для кровопотери. Не знаю, с чем это связано… но это спасло меня! Как же Я рад, что мне не придется бегать и искать, чем мне остановить кровь или накладывать жгут…. Столько проблем было решено сразу. Но… мои пальцы…. Черт! Это были мои пальцы! Мои драгоценные и единственные пальцы. Как хотелось предаться нытью, о том, что много вещей Я мог ими сделать. Но это чушь — никогда Я бы об этом не стал ныть. Мне было жалко и очень больно, что Я потерял часть себя…. Мне будет не хватать их.
Костя, кажется стал успокаиваться:
— С тобой не соскучишься! — вытирая слезы, произнес Костя. — Я в восторге.
— А ты представь в каком Я! — оставалось только усмехнуться и мне. — Ты противоречишь сам себе!
— И в чем же?
Я протащил шершавым языком по обсохшим губам и продолжил:
— Ты говоришь, что не позволишь мне становиться уродом, но в тоже время подстрекаешь на убийство пяти человек. Понимаешь?
— Понимаю, но… эта банда, как ты их окрестил, не переживают от того, что кого-то надо убить и готов поспорить этим они и занимаются — убивают людей ради содержимого их рюкзаков. А что касается Андрея, то он не такой, как они. Может он и убог и его поступки при жизни были ужаснее чем твои, но не факт, верно? И я считаю, что он — хороший человек, который заслуживает жизни, а не это дерьмо, которым теперь только мух заманивать.
Я посмотрел на Костю с неуверенностью:
— Твоими словами, Я сейчас сделал хорошее дело?
Костя театрально взмахнул руками и произнес:
— Как ты любишь всё опошлить! Да, можешь считать, что всё именно так!
Посмотрев на мою покалеченную руку, он произнес:
— Мне действительно жаль, что с твоей рукой так вышло и что я не смог вовремя определить некоторые тактические ходы. Могли бы и по другому закончить.
— А ты правда ушел бы, если бы Я отказался возвращаться за Андреем?
Костя немного подумал прежде чем ответить:
— Уйти — нет. А вот разговаривать я с тобой точно бы перестал.
— Понятно. — прошептал Я.
Я совершенно перестал понимать, что происходит. Мысли, что это всё дурной сон продолжали занимать мою голову. Вроде это тот же самый Костя, но какой-то другой. Я не мог этого объяснить, но чувство, что родной человек стал иным только усиливалось. Куда делся мой Костя? В самом начала ведь был именно он. Когда Я просмотрел тот момент, когда его подменили? И получается, что с этой подменой мне предстоит весь путь? Я не смогу. Не смогу, зная, что ведёт меня чужак. Но идти все равно надо. Я сейчас убил пять человек и внутри меня теперь должна сиять пустота. И она есть, но только из-за Кости.
— Мировая? — рассмеялся Костя, протягивая мне руку.
Я болезненно улыбнулся и ударил по несуществующей руке Кости.
— Так, раз мы разобрались с этим, может поищем того, ради кого это и затевалось? — спросил Костя. — Но сначала….
Он резко замолчал. Я посмотрел на него — он смотрел мне за спину. На его лице было нескрываемое удивление. Он потер висок и произнес:
— Кстати, пока ещё не слишком поздно — перезарядись?
— Что?
— Повернись и сам посмотри, я не могу понять, как это возможно….
В фильмах в подобных ситуациях частота воспроизведения кадров замедляется и не для того, что бы показать невероятную реакцию главного героя, а чтобы подготовить зрителя. Мне подготавливать было некого — Костя уже был в курсе. Только насчёт чего? Я резко развернулся.
Я ожидал увидеть, что позади меня собралась новая группа отморозков, что снова появился монстр, который не брезгует человеческой плотью. Но всего это не было. Ко мне медленно шагал мертвый отморозок. Тот самый, что первым принял выстрел, когда Я вошел во двор. Но он должен быть мертв! В его шеи не было небольшого кусочка и его челюсть была частично разворочена. Его куртка была залита кровью. Огромным пятном оно растеклось по его вороту и груди, а ближе к поясу превратилась в хаотичные брызги. Он потерял слишком много крови, у него нет куска плоти и не где-то, а в шеи. Он не может оставаться в живых! Как это возможно?
Ружье вывалилось из моих рук и упало на землю. Я с ужасом перевел взгляд на другого отморозка, тот, что погиб вторым. Он также оставался лежать в той же позе и никаких признаков жизни. Я не мог смирится с мыслью, что он жив! Нет, такого не бывает!
— Костя, как это возможно? — чуть ли не визжа воскликнул Я.
— Не знаю…. Ты веришь в зомби?
— Никогда не верил!
Костя кивнул на лежащее оружие:
— И какого черта ты бросил ружье?
— Я… — Я не знал, что и сказать. Страх перед ожившим трупом сковал мои действия.
Я не мог даже начать отходить назад, а мертвец приближался. Надо что-то делать. Ведь всё же просто: поднять ружье, зарядить его и убить мертвеца. Если это зомби… нет, их не существует. Это просто древний японский миф. Это сюжет для фильмов ужасов… их же не существует?
— Рустам! Он уже почти дошел! Подними это чертово ружье! — заорал Костя.
Страх ни куда не делся — пронзительный крик Кости только вывел меня из оцепенения. Мертвецу до меня оставалось несколько шагов, но он не предпринимал никаких активных действий. И Я даже не хочу знать почему. Я быстро нагнулся и поднял ружье. Пустые гильзы упали на землю, их место заняли целые собратья. Я сделал шаг назад и прицелился: его голова была у меня на мушке. Кроме своей цели, Я увидел, что его лицо не выражало никаких эмоций. Он явно не понимал, что в его голове появится огромная дыра. Я закрыл глаза и выстрелил. Звук падающего тела было отчетливо слышен не смотря на оглушающий грохот. Мое плечо раскалывалось от боли — это оплата за выживание. Только после этого Я смог открыть глаза. Мертвец лежал на боку — теперь он был точно мертв. Я облегченно выдохнул и упал на землю. Раскинув руки в разные стороны, Я обратился к Косте:
— Что это было?
— Точно не зомби. — огласил новую догадку Костя.
— Ты же сам сказал….
Мне становилось легче и спокойнее — все кто должен быть мертвым — умер. Все хорошо. Я теперь даже не переживал из-за того факта, что урод сбежал. Да и черт с ним.
— Я ошибся. Помнишь, мы раньше смотрели фильмы Ромеро? Так вот, исходя из логики фильма — мыслей у зомби быть не может. А все его мыслительные процессы я видел.
— Да? И о чем же он думал? — спросил Я.
Костя потер ладонью об подбородок и продолжил:
— Он хотел умереть. Он не умер тогда — он все это время был жив.
Из позы лежа, Я перебрался в сидячую позицию:
— Ты шутишь? Ты видел какие у него раны были?
— Видел. Но я тебе говорю, что я видел в его голове. Он был жив — он не умирал!
Не умирал? Такого же не бывает. Все умирают. Если не считая его, Я убил четырех человек и никто из них не сопротивлялся естественному процессу. Он был особенным?
— Не думаю. Тут должно быть другое объяснение.
— Слушай, Я честно не могу сейчас соображать — меня до сих трясет от увиденного.
— Не поверишь: мне самому не по себе.
Я посмотрел на недавно ещё живого мертвеца. Он не умирал — он был живым.
Только как? Впрочем, это пока не важно — если мне суждено это узнать, что ответ сам огласит себя. Но самое главное, что Я окончательно убедился, что зомби не существует. А что, если бы они существовали? Может, поэтому этот мир и рухнул и всё что от него осталось — это развалины и грабители. Я видел достаточно фильмов про то, как люди выживают в таких условиях. Хэппи эндов не бывает. Я бы тогда выстрели бы себе в голову — лучше смерть, чем этот ад.
Смешно. Я ведь уже мертв.
Действительно смешно. Сначала на моем лице поползла еле заметная улыбка, но вскоре она переросла в поток искреннего смеха. Я смеялся недолго — ведь толк в хорошей шутке заключается в том, что нужно вовремя остановиться. Костя смотрел на меня с нескрываемым ужасом. Я вяло улыбнулся и спросил:
— Что такое?
— Твое чувство юмора меня всегда поражало.
— Это на нервной почве. — поспешил успокоить Я. — Скажи, мне что-нибудь в округе угрожает?
Костя продолжительно стал смотреть в разные стороны. Закончив осмотр, он произнес:
— Нет. Вокруг никого нет.
Отлично.
Костя подошел ко мне вплотную и произнес:
— Может, все-таки закончим и отправимся дальше?
Я устало повернул голову в сторону Андрея — он продолжал лежать не подовая никаких признаков жизни.
— Слушай, а он случайно не умер?
— Нет. Пошли.
С огромной неохотой Я поднялся с земли — сейчас любое действие давалось с трудом. Руки тряслись, плечо болело. Черт! Только подумал про больное плечо, как неровные куски, что раньше были моими пальцами, заболели снова. Рука слегка горела — болевой шок видимо иссякал. Но Я не так и понял, почему кровь остановилась и что за корка заросла на месте моей раны.
— Кстати, Костя. — позвал Я. — Что ты думаешь насчет этого?
Я потряс рукой перед Костей. Он слегка наклонил голову и удивленно хмыкнул.
— Не знаю….
Я разочаровано опустил руку — все-таки Костя тоже может также и ошибаться, и чего-то не знать. Но может некоторые моменты так и должны оставаться нераскрытыми? Но Костя не собирался сдаваться — его взгляд был наполнен решимостью и азартом. Его это зацепило и теперь он, во что бы то ни стало, хотел найти ответ. Похоже это тот самый Костя, которого Я и знал.
— Что-то много за один день накопилось вопросов.
Я запрокинул голову назад и закрыл глаза. Костя медленно шагал вокруг меня и напевал какую-то песню. Где-то на середине куплета он замолчал и спросил:
— Ты долго стоять не месте будешь?
Иду-иду. Откуда столько нетерпения? Я раздраженно фыркнув, направился к Андрею. Андрей лежал на боку. Сколько раз Я уже описал его положение именно таким способом? Не знаю, но уже не раз. Это связанно с тем, что Я стараюсь охарактеризовать или описать любое действие или бездействие. Но с Андреем, Я впадаю в небольшую заминку — нечего здесь рассматривать подробно. Лежит и точка. Не вдаваться же мне в описание, как кусочки грязи покрыли его некогда белоснежный костюм. Раз отметил и этого достаточно. Может, более точный анализ ситуации не получается из-за предшествующий событий? Пять человек мертво, Я покалечен и мое негативное отношение к Андрею. Кстати, надо будет узнать чем о смог разозлить этих парней? Надеюсь, это что-то стоящее….
Иначе, ты и его убьешь?
— Ха-ха. — натянуто произнес Я.
Я слегка пнул Андрея по ребрам. Глухой звук удара тут же пропал.
Хотя бы сделай вид, что ты заинтересован в приведении его в чувство!
Я нагнулся над телом Андрея и перевернул его. На его лице было полно засохшей крови. Заплывший глаз, рассеченная бровь и несколько зубов выбито. Хорошо они его побили.
— Андрей! — позвал Я и ударил его ладонью по лицу.
Удар отозвался забавным хлопком, а Андрей продолжал лежать без сознания. Я вопросительно посмотрел на Костю, а он одобряюще кивнул. Удары последовали один за другим. Нет, Я не старался разбить ему лицо ещё больше, но от слабых и редких ударов пользы будет мало. И когда прошло с десяток ударов, Андрей открыл глаза и испуганно закричал:
— Не надо! Остановитесь!
— Эй! Не ори! — рыкнул Я. — Их больше нет!
Андрей щурился и с опасением смотрел на меня.
— Успокоился? — спросил Я. — Их больше нет.
— Как нет?
Я умиротворенно сложил руки на груди.
— Нет и всё. Тебя что-то не устраивает?
— А что случилось?
Ему было достаточно, чтобы понять, что произошло. Но он не мог оторвать от меня взгляда. Его неосведомленность злила меня ещё больше. И теперь, когда он пришел в себя, Я смогу узнать из-за чего все началось. Ведь всё началось именно из-за него.
— Что случилось?! — заорал Я. — Это Я у тебя хочу спросить! Что, ты сделал?!
Я был в бешенстве — ещё минуту назад Я планировал спокойно узнать о ситуации. Но теперь Я не мог спокойно говорить. Сквозь свои вопли Я брызгал слюной и был абсолютно уверен, что если бы окружающий мир мог позволить, то моё лицо было бы красным.
— Что ты им сделал, а? — продолжал Я надрываться. — Ты посмотри, что они сделали со мной!
Я показал свою травмированную руку. Андрей испуганно дернулся назад, пытаясь уползти от меня. Но Я не дал ему этого сделать — Я схватил здоровой рукой за его олимпийку и продолжил кричать:
— В меня стреляли! Меня били! Мне оторвало три пальца! Три! И всё из-за тебя!
Андрей взвизгнул и закрыл свое лицо руками. Я с отвращением отпустил его олимпийку, и Андрей разлегся на земле. Я выпрямился и закусил губу. Я сейчас сорвусь и убью этого придурка!
— Так ты мне скажешь, что ты сделал этим ребятам? — проорал Я, пиная землю рядом с Андреем, закидывая его грязью.
Андрей прятал свое лицо в руках и плакал. С каждой секундой его плач становился с каждой секундой все громче. И когда Я ожидал, что он разразится истеричным воем, он смолк. Он прижал свои ноги к груди и не опуская рук начал всхлипывать.
— Молодец. Умеешь ты общаться с людьми. — разочарованно произнес Костя.
Я бросил на него не менее яростный взгляд:
— Так надо!
— Нет. И ты это знаешь.
Андрею сейчас все равно до того факта, что Я разговариваю сам с собой. Именно поэтому Я не скрывал присутствия Кости.
— Вот только сейчас не начинай! — прорычал Я.
— Хорошо. — сдался он. — Но лучше тебе держать себя в руках. Целее будешь.
Последнюю фразу он добавил с насмешкой и снова растворился. Я медленно сжимал и разжимал кулаки. Слишком много событий произошло за столь короткий период. Слишком много вопросов — нужно уже начать получать ответы. Я присел рядом с Андреем и спросил уже более спокойно:
— Андрей? Ты меня слышишь?
Мой спутник еле заметно кивнул, продолжая всхлипывать. Сам себе на горло наступаю такое говоря:
— Ты извини — Я немного погорячился. Вышел из себя, понимаешь?
Он снова еле заметно кивнул.
— Ты можешь мне рассказать, что произошло?
Андрей медленно убрал руки от лица и посмотрел на меня испуганными глазами. Я старался сохранять спокойствие и не начать снова кричать. Давай же, говори!
— Подожди, пожалуйста — я только успокоюсь. — икая произнес Андрей.
Он сел на землю и с ужасом начал крутить головой:
— Господи, что тут произошло? — прошептал он.
Я закатил глаза.
— Они не оставили мне выбора. — произнес Я.
Андрей с ещё большим ужасом посмотрел на меня:
— Ты их убил?
— А что мне ещё, по-твоему, оставалось делать? — вызывающе спросил Я. — Они хотели убить меня.
— Нет, все не так должно было случиться. — шептал Андрей. — Этого не может быть.
Я потер свой висок и собравшись с мыслями, снова спросил:
— Андрей, ты мне скажешь, что произошло?
Андрей ещё несколько секунд осматривал труппы, а затем произнес:
— Один ещё живой.
— Что? — не понял Я.
Я повернул свою голову в ту сторону в которую он смотрел. Недобитым оказался тот, что первым получил порцию картечи в грудь. Именно он выглядывал через забор. И он до сих пор жив. Черт, как же всё сложно. Я сходил до ружья и направился к раненому. Почему он не сдох сразу, как и его дружки? Зачем всё усложнять? Сдохни и не отравляй жизнь другим, всё просто!
Ты же не собираешься его добивать?
Вообще-то, да. Я ещё под впечатлением от того «зомби». Будет лучше, если он окончательно умрет. Всем от этого будет лучше: и мне спокойнее и он перестанет мучаться.
— Что ты собираешься делать? — испуганно взвизгнул Андрей. — Рустам?
То, что должен.
Раненый еле заметно двигался и пытался вдохнуть, как можно больше воздуха. Но разорванная грудная клетка мешала ему сделать самое естественное действие. Я встал рядом с его головой и замер. Мой противник был беспомощен — он не мог мне сделать абсолютно ничего. Для него даже поднять руку было бы невыполнимым действием. Заляпанный кровью подбородок подрагивал — он что-то пытался сказать, но не мог. Не хватало воздуха. И теперь у меня стоял выбор: убить его или оставить мучиться. Двоякая ситуация. Буду рассуждать по порядку: можно расценивать его убийство, как жест милосердия — Я облегчу его страдания. А с другой стороны — он должен страдать. Но если Я его не убью — тут у меня заиграло клише из зарубежных фильмов. Когда есть возможность убить главного героя, ею никто не пользуется и потом главный герой приходит и всех убивает. «Надо было убить меня, пока была такая возможность!» Именно так он и говорит. Может у меня такая же ситуация — Я дам ему шанс жить, а он потом вернется за мной. Мне предстоит ещё долго пробыть в «Ирие» и оставлять в живых врагов не стоит. Он определено будет хотеть моей смерти. Ещё есть тот урод — но… хотя вряд ли он придет мстить за своих друзей. Ведь он смог так запросто убежать. А даже, если и вернется… то лучше он будет один, чем с кем-то ещё.
Я прицелился раненому в голову — самый проверенный способ.
— Рустам, не надо! — закричал Андрей. — Он же ничего не сможет нам сделать! Не убивай его!
Выстрел.
Лицо раненого теперь уже никогда не смогут собрать в единое целое. Сотни маленьких кусочков разлетелись в разные стороны. Больше не было одного целого — теперь это огромная мозаика, которую невозможно собрать. Я посмотрел на Андрея: он был так же испуган, как и в тот момент, когда Я на него орал. Его глаза снова наполнились слезами и были готовы вырваться наружу огромным потоком. Сначала он бессмысленно приоткрывал рот, как будто пытаясь мне что-то сказать, а затем он снова начал плакать.
Как сложно человеку осознать, что тот мир, в котором он раньше жил безвозвратно уничтожен. Особенно, если это мир был полон доброты и тепла. Человек не хочет отпускать всё хорошее, что было в его жизни. К хорошему привыкают быстро. И когда вокруг тебя запросто убивают людей — человек начинает сходить с ума. Ведь раньше со смертью он сталкивался изредка и то, когда покидали этот мир близкие ему люди в силу болезней и возраста. Смерть имеет странную природу: либо она приходит в твою жизнь, либо ты несешь её другим людям. Есть и другие признаки, но сейчас они не имеют место быть. Я слышал такое мнение, что человек изначально не может причинить вред другому человеку. Что это заложено у него от рождения, как и инстинкт самосохранения. И что если он причиняет другим людям страдания и если он способен убить другого человека, то это болезнь. Чушь. Человек, сам по себе, отвратительное существо. Он врет, ищет везде выгоду и пытается унизить любого другого, и только лишь для того, чтобы это не коснулось его. И самое печальное, что это только верхушка списка. Люди убивают друг друга с большим азартом, чем животные. И то, последние это делают только для того, чтобы найти себе пищу и продолжить свой цикл. Дать шанс своей популяции существовать как можно дольше. А человек, при всех удобствах жизни и её упрощению, ищет все больше способов, как досадить своему ближнему и только лишь из-за того, что он чем-то отличается от норм придуманных ещё большими неудачниками. Жизнь не может быть такой простой — нужно все упросить ещё больше и оставить только тех, кто подходит под определенные требования.