1
Нил-Сонов не меньше, а может быть, и больше остальных гидов ждал возвращения Петропавла. Один из двух уцелевших свидетелей трагедии в Весёлой сторожке был наконец отпущен из лазарета. Провалявшись в госпитале несколько недель, Хромой Алёшка медленно, но всё же пошёл на поправку. Конечно, ему требовалось время на реабилитацию, однако парень сам вызвался немедленно приступить к исполнению своих обязанностей в отделе реликвий и артефактов. Наверное, он прав: за делом, среди всех этих интересующих его тайн ушедшей эпохи ему будет легче восстановиться. В тяжёлые времена многим нужен выдуманный, а то и сказочный мир. Николай, кстати, не раз указывал, что по любопытству и склонности характера Алёшка гораздо ближе к учёным (не лучшей их части, стоит отметить), только образования ему не хватает, вот и служит простым смотрителем. От лечащих врачей Нил-Сонов слышал, что из-за пережитой глубокой психологической травмы парня до сих пор по ночам мучили кошмары, иногда он даже кричал. Алёшка был всё ещё очень слаб, а после роковой ночи в Весёлой сторожке его природная хромота заметно усилилась. Нил-Сонов как можно более деликатно попытался допросить парня ещё в госпитале. Но тот сразу же замкнулся, отвечал неохотно и невпопад, словно не всё понимал, словно защитные механизмы психики вычеркнули куски страшных воспоминаний; а потом этот ступор вдруг закончился приступом паники, и допрос по требованию врача пришлось прекратить. Сегодня у Алёшки выдался первый рабочий день. Нил-Сонов навестил его утром и увидел, что в ясных и всегда по-детски весёлых глазах парня теперь поселились тени глубокой печали.
– Алёшка, я задам тебе только один вопрос, хорошо? – попросил его Нил-Сонов. – Скажи, это ведь был Лазарь?
Алёшка побледнел и отвернулся, его губы еле заметно задрожали.
– Знаю, что вы с Лазарем были друзьями, наверное, поэтому ты покрываешь его. Я тебя понимаю. Но, парень, необходимо выяснить, кто мог сотворить такое.
Алёшка исподлобья со страхом посмотрел на Нил-Сонова и глухо пробубнил:
– Не помню.
Больше ничего из него вытащить не удалось. Что ж, наверное, ему действительно нужно время. И Нил-Сонов ждал Петропавла. Чтобы получить у него разрешение на одну весьма рисковую процедуру. Погрузить Алёшку в присутствии Главы гидов в глубокий гипноз и извлечь из парня воспоминания той роковой ночи. Потому что было ещё кое-что. Возможно, даже страшнее бойни в Весёлой сторожке. За время отсутствия Петропавла Нил-Сонов совместно с патологоанатомом Университета провёл тайную эксгумацию тел, спешно похороненных тогда у плотины. И открылась какая-то совершенно чудовищная картина. Точнее, вся картинка ещё раз перевернулась.
– Очень странно, – обронил патологоанатом, глядя на Нил-Сонова.
– Что именно? – нахмурился тот.
Глаза патологоанатома как-то маслено блеснули. Затем он тяжело усмехнулся. Он был из гидов, поэтому всё, что сказал дальше, и выглядело столь обескураживающе диким.
– Понимаешь, Нил… – Он задумчиво поморщился. – Во всех телах присутствуют следы некоего фермента, секрета, выделяемого некоторыми хищниками, чтобы притормозить процесс разложения. Но дело даже не в этом. Всех учёных растерзала какая-то неведомая тварь. Подобные же раны были нанесены Алёшке. А вот гиды…
– Что гиды? – Нил-Сонов посмотрел в сторону, почему-то ему больше не хотелось видеть останки.
– Нил, все гиды были убиты из огнестрельного оружия. Все трое. Пулевые ранения и пытались скрыть, растерзав потом жертвы и сломав, например, шею Николаю. Понимаешь?
– Нет, – сипло отозвался Нил-Сонов. – Зачем такое могло понадобиться?
– Думаю, это становится главным вопросом. Но я совершенно уверен, что хищная тварь терзала уже мёртвые тела.
«Мне это известно, – подумал Нил-Сонов. – И что по гидам стреляли, тоже. Хватило одного непонятного пулевого отверстия в стене, в котором не было пули».
Патологоанатом поморщился:
– Зачем терзать мёртвые тела? Странная маскировка… И вот ещё что, Нил: все смертельные ранения гидам были нанесены в одну точку.
– О чём ты?
Патологоанатом вдруг изумлённо уставился на Нил-Сонова, будто его только что осенило:
– Ну конечно… Это и пытались скрыть!
– Одну точку?
– Именно! Я не знаю, что происходит. Надо говорить с Петропавлом. Ну, вот, смотри, Николай… Видишь, как вывернута его шея?
– Давай уже не беспокоить его больше, – попросил Нил-Сонов.
– Подожди, Нил, это важно. Шея и нанесённая чудовищем рана, а потом её сломали. Но рана проходит по верху горла… Это скрыли. Нил, именно туда Николая когда-то укусил его скремлин. Как ты понимаешь, эти наши ранки от укусов со временем становятся почти не видны. Понимаешь?
Нил-Сонов отрицательно мотнул головой.
– Надо говорить с Петропавлом. Тот, кто стрелял по гидам, знал об укусе скремлина. То есть он из Посвящённых. Я почти уверен, что все три смертельных пулевых ранения были нанесены гидам в те места, куда каждого из них когда-то укусил их скремлин.
«Уложить трёх первоклассных гидов в одиночку? – холодно подумал Нил-Сонов. – Да ещё так мастерски? Если это и был Лазарь, то ему явно помогали».
Вслух он спросил:
– Какая-то чудовищно-извращённая казнь? Что-то ритуальное?
– Возможно. – Патологоанатом неопределённо пожал плечами, теперь в его глазах заплясали тёмные огоньки. – А может быть, что-то намного хуже.
– Куда уж хуже? – бесцветно сказал Нил-Сонов.
– Нил… Я слышал, что нечто подобное когда-то уже происходило. Много-много лет назад. Не могу точно припомнить, что именно, но всю информацию скрыли даже от высших гидов. Только близкий круг, понимаешь? Учитель, Петропавел, Тихон из Дубны, кажется, Хардов… Это какая-то очень опасная тайна. А хуже, потому что… – Патологоанатом молча покусал верхнюю губу. – Получается, это всё вовсе не закончилось той ночью в Весёлой сторожке. Что-то происходит, и прямо сейчас.
2
Ева не стала ничего искать в предложенном ей гардеробе. Воспользовалась тем, что было у неё с собой. Надела красное платье своей матери, то, по которому её сумел распознать управляющий «Лас-Вегаса», то, в котором она учила Фёдора танцевать.
«Вот почему учение не заняло много времени, – печально подумала Ева. – Я удивилась тогда, что он прямо прекрасный танцор. А он не учился, он вспоминал…»
«И то, что он беспощадный убийца, он тоже… вспоминал. Ладно, пусть не убийца… воин, но он был безоружен, дулся на меня за стойкой бара, и что он сотворил с десятком вооружённых до зубов полицейских! Это был страшный танец… И ведь я его совсем не знаю».
Светлые и печальные воспоминания нахлынули на Еву, и она с трудом поборола желание извлечь из вещмешка ключ, однако Мелани уже ждала её. Гильдия фермеров давала сегодня бал в честь середины лета, но прежде в зале собраний («Бывшем актовом», – как сказала Мелани) Петропавел намерен представить сообществу Университета новичков, собранных гидами в Москве и по каналу, тех, кто шёл сюда в поисках защиты и крова.
– Вас семнадцать всего, – рассказывала Мелани, – новеньких. Это формальная процедура, не займёт много времени. Петропавел прочтёт торжественную вступительную речь в стиле «мы очень рады, а вы теперь под защитой Великого Университета» и назовёт каждого. Все персональные знакомства на потом. Вам дадут отдохнуть несколько дней, а затем распределят по хозяйству. Так всегда с новенькими.
– Ясно. Только я ничего не умею.
– О, Ева, ты мне нравишься, – рассмеялась Мелани. – Из-за тебя всё тут перевернулось вверх дном. Новичков специально не представляли раньше, ждали тебя, чтобы не выделялась из остальных. Университет сейчас вынужден давать пристанище многим чужакам, сама понимаешь, времена сложные, и не всем можно доверять.
– Петропавел предупредил меня.
– А теперь слушай, что тебе надо знать: сразу после общего формального балагана…
Ева понимающе усмехнулась, Мелани ей кивнула, возможно, именно в этот момент был перекинут мостик, который приведёт к дружбе.
– … тебя представят узкому кругу лиц. Очень небольшая и сверхсекретная группа гидов и учёных, с ними тебе предстоит работать. Слушай, Ева: я в курсе твоей уникальной природы. Петропавел решил, что так будет лучше для нас обеих. Ещё Нил-Сонов, начальник охраны Университета, лично отвечает за твою безопасность. Он один из самых опытных. И пока всё. Никаких доверительных разговоров ни с кем больше. Тёмные времена… такая секретность для твоей же пользы. Кстати, шикарное платье! Видно, что настоящее, из старых… Очень тебе идёт.
– Спасибо. Оно мамино.
– Ну, чего ты вдруг загрустила?! – Мелани ей ободряюще кивнула и добавила: – Возможно, всё возможно…
– Что возможно? – не поняла Ева.
– Возможно, ты не окажешься бестолковой девчонкой, и я стану заниматься с тобой. Обучу кое-чему. А сейчас иди.
3
Интерьер зала собраний (бывший актовый) поразил воображение Евы не меньше всего, что она уже успела увидеть внутри Университета. То же великолепие светлого мрамора, дерево драгоценных пород, тяжёлые и одновременно уносящиеся ввысь колонны, скульптуры и портреты на стенах, и огромные люстры с шестью рядами светильников. Один из портретов нечаянно привлёк Евино внимание, но она не поняла почему. Зал был набит битком, но, как и предупредила Мелани, всё не заняло много времени. Представляя её, Петропавел сказал: «Ева Щедрина из Дубны. Дочь нашего старинного друга. Добро пожаловать, Ева». Она поднялась со своего места на трибуне, кивнула всем, раздались аплодисменты, а Петропавел уже представлял следующего новичка.
Ева снова отыскала глазами портрет. Третий слева за колоннадой. Нахмурилась, но раздались новые дружные аплодисменты, и это отвлекло девушку.
* * *
«С корабля на бал», – подумала Ева, прогуливаясь с Мелани вдоль длинных столов, где фермеры выставили свою продукцию и за небольшое вознаграждение угощали ею всех желающих. В отличие от помпезного, хоть и несколько болезненного шоу «Бледных мутантов», устроенного на балу в «Лас-Вегасе», здесь всё дышало атмосферой деревенского праздника. В парке раскинули широкие навесы и под ними соорудили танцпол. Оркестр тоже скорее походил на деревенский джаз-бэнд, но с претензией. Солист пел, сидя на стуле, с которого порой вскакивал и выкидывал с ним разные фортели, а иногда хватался за скрипку и выдавал на ней умопомрачительные соло. Второй солисткой являлась экстравагантная дама, играющая на контрабасе. Наряжена она была также по-селянски, только подобную пастушку можно было бы встретить не на полях, а скорее в пивных Баварии, в то счастливое время, пока мир ещё не пережил катастрофу. Звучала группа очень бодро, и уже появились первые танцующие пары. Но Еву пока больше всего интересовала еда – столько богатства и разнообразия она не видела даже в зажиточной Дубне. Хозяйство в Великом Университете действительно было налажено отменно. Помимо привычных грибов, рыбы, яблок, свёклы, крольчатины и курятины, столы ломились от всякой выпечки. Значит, где-то находились огромные поля зерновых. Был представлен мёд, а настоящее коровье сливочное масло здесь не считалось деликатесом. Про всякие сосиски, беконы, окорока и колбасы говорить вообще не приходилось.
– Соскучилась по настоящей еде? – Мелани с изумлением обнаружила, что у внешне хрупкой Евы более чем здоровый аппетит. – Смотри не лопни.
– Постараюсь, – заверила Ева, намазывая очередной блин сливочным маслом и промакивая его чёрносмородиновым вареньем. А перед этим был мёд, и ещё творог, а ещё блин набивался жареной картошкой с беконом и грибами, а первых два блина были с мясом. – Но не обещаю…
– Эй, правда. У нас с едой порядок. А уж тебе точно с голоду помереть не дадут.
– Это Петропавел, да? Благодаря ему у вас такое изобилие?
– Ну, формально говоря, нет. Университетом управляет Президент. Должность выборная, по очереди из гидов или из учёных. Все остальные гильдии представлены в Большом совете. Собрания проводятся в актовом зале, где ты уже была. Но фактически, да. Петропавел у нас главный, и это признают все. И, по-моему, такое положение всех устраивает.
* * *
Бал был уже в полном разгаре, когда Глава гидов предложил Еве прогуляться. Стоял тёплый летний вечер, и до наступления темноты было ещё далеко. Хотя, возможно, это было одно из немногих мест на канале, где люди не боялись оказаться на улице после заката. Но, к удивлению Евы, Петропавел вёл её внутрь Университета.
– Бал продлится до утра, – пояснил он. – Ещё успеешь потанцевать.
– Да мне вроде не до танцев сейчас, – отозвалась Ева, думая, что Мелани была права, с парочкой последних блинов был явный перебор.
– Нет, моя дорогая, тебе стоит потанцевать. Для многих новичков это первый спокойный вечер, а нам сейчас не нужно особо выделяться, Ева.
– Ну, если только вы пригласите меня, – улыбнулась девушка.
Петропавел ввёл Еву в главный корпус, и, к ещё большему её удивлению, они вернулись в актовый зал. Ева увидела респектабельного и даже, наверное, красивого человека в щёгольском чёрном френче с белыми отворотами, с длинными седыми волосами, перехваченными на затылке в конский хвост. Щёголь вальяжно беседовал с Мелани, неизвестно как здесь оказавшейся; чуть в стороне от них Ева заметила крепко сложенного человека, одетого в гидовский камуфляж. От него исходило спокойствие, и он был наделён брутальным обаянием, страшный шрам, пересекающий половину лица, лишь красил его. При появлении Петропавла с Евой все тут же устремили взгляды на них.
– Знакомься, Ева, это Хайтек, Глава учёных, – представил Петропавел щёголя.
Тот вежливо кивнул, подождал, пока девушка первой протянула ему руку. Еве не очень понравилось, что она увидела в его глазах. Вроде бы приветливых, доброжелательных, но… в них мелькнуло что-то, словно он смотрел на неё, как на диковинную зверюшку, диво дивное, которое очень интересно будет поизучать. И тут же Ева услышала весёлую реплику Петропавла:
– Хайтек у нас милейший человек и первоклассный учёный. Но он не всегда в состоянии совладать со своим любопытством. – Петропавел словно прочитал мысли Евы или прочувствовал и насмешливо кивнул Хайтеку: – Ты же постараешься, друг мой?
– Конечно-конечно, – тот смущённо закивал. – Знакомство с вами, Ева, – честь для меня.
– Вот именно, – сказал Петропавел. – Ну а о Нил-Сонове тебе уже известно от Мелани. Добавлю только, что за ним ты будешь как за каменной стеной.
– Привет, Ева. – Нил-Сонов подошёл к девушке и сам протянул ей руку. Манерам он был явно не обучен, однако от него будто бы исходил какой-то внутренний жар.
И Ева подумала, что чувствовала нечто подобное только в одном человеке, которого любила почти так же, как и своего отца, – в Хардове. Только в Хардове этого было больше.
– Завтра тебе представят ещё двух учёных, которые станут с тобой работать, – объявил Петропавел. – У них сейчас ночная вахта, поэтому завтра к вечеру сбор в моём кабинете. И пока это всё, Ева. Пока это все люди, которым ты можешь полностью доверять. Для всех остальных, Ева, кого бы ты ни встретила в Университете, будет легенда, которую мы оговорили с тобой ещё в лодке. Я лично скажу тебе, если этот круг расширится. И так будет до возвращения… Фёдора. – Петропавел тепло заулыбался. – Надеюсь, уже скоро…
При упоминании о Фёдоре Ева тоже не смогла сдержать мечтательной улыбки. Это не укрылось от Мелани. И это не укрылось от Хайтека. Но реакция у обоих была разная. В глазах Мелани опять мелькнула догадка, тревога и забота, взгляд же Хайтека выражал только недоумение.
– Ну вот, Мелани, забирай Еву, и идите веселиться, – улыбнулся Петропавел. – Нил, а нам с тобой нужно будет обсудить произошедшее в Весёлой сторожке. Через тридцать минут жду тебя в своём кабинете. Идёмте, дамы, провожу вас до выхода из здания.
– Кстати, Ева, отличное платье, – сказал Нил-Сонов. Он улыбнулся и стал вдруг красивым. Невзирая на шрам. – Очень тебе к лицу.
– Спасибо, – кивнула Ева и неожиданно почувствовала смущение: комплименты от взрослых мужчин ей ещё не приходилось получать.
Они уже направились к выходу, когда Ева вдруг поняла, что портрет, третий слева, вновь привлёк её внимание. Настолько, что она даже задержалась перед ним, бросив своим провожатым:
– Простите. Одну минуточку.
На портрете была изображена очень красивая и очень степенная дама в пурпурной мантии. Её чёрные волосы были аккуратно уложены под обручем изумительной работы, который почему-то смотрелся на ней как корона. А её пронзительно-синие глаза… Ева вдруг почувствовала, что у неё ускорилось сердцебиение. И что-то она услышала, совсем тихое, но похожее на звук, которым с ней разговаривал ключ.
Тум-па-акк, т-рр-кх
Всё тут же прошло. От лица дамы словно исходил спокойный мудрый свет, а её рука покоилась в глубокой мягкой шерсти огромной собаки, лежащей у ног.
– Это Лидия, – раздался негромкий голос Петропавла за спиной Евы. – Третий президент Университета от гидов. Выдающаяся женщина. Что, понравился портрет?
– Портрет хороший, – странно сказала Ева. – А…
– Учитель… прости, Фёдор… к сожалению её не застал. Это было в его первое возвращение. А собака у её ног – это её скремлин Раджа.
– Что с ней случилось?
– Они погибли, оба. При страшных обстоятельствах. Лидия была не только талантливым организатором, она была воином. Но не стоит о печальном на ночь.
– А… когда? – Это непонятное сердцебиение опять ускорилось.
– Идём. Ева.
– А… у неё были дети? – вдруг спросила Ева.
Петропавел вздохнул и отрицательно покачал головой:
– Нет. Насколько я знаю, Лидия умерла бездетной. Идём, пора танцевать.
И Ева позволила себя увести.
Однако первым её партнёром по танцам оказался не Петропавел, а красивый юноша с печальными глазами, тоже из новичков. Пытаясь произвести на девушку хорошее впечатление, он вёл с ней оживлённый разговор. Точнее, монолог. Ева не поняла, о чём он говорит, хотя и вежливо улыбалась. Она думала о портрете. И всё встало на свои места. Эти пронзительно-синие глаза не спутать…
«Похоже, Петропавел не прав, – Ева растерянно посмотрела на своего кавалера, хотя он вёл её уверенными движениями и легко кружил; она не улыбалась, довольная, как это бывает при удачно складывающемся танце. – Похоже, Лидия умерла всё же не бездетной».
Музыка закончилась. Кавалер повёл Еву под руку к Мелани и продолжал что-то тараторить.
– Простите, – сказала Ева.
– О, если я сболтнул лишнего, прошу извинить…
Ева его уже не слушала. Исчезли все звуки. Она чуть склонила голову, пристально глядя на здание Университета.
«Лидия не умерла бездетной. У неё осталась дочь. Возможно, президент и воин Лидия держала это в секрете. Но дочь у неё осталась. Именно она спасла нас в Икше».
Т-трр-хх, тум-па-аакк, т-рр-кхх
Ева вздрогнула. Этот звук… И портрет, который висит там, в темноте, потому что освещение в мраморном зале выключили… И ещё ключ. Ей вдруг стало страшно. И захотелось срочно разыскать Петропавла. А лучше всего – Хардова, её доброго медведя, который всегда спасал её, был тайно рядом и пел ей когда-то колыбельную.
«Зачем-то Лидия держала в секрете существование своей дочери. Неизвестно, кто дал ей такое странное имя. Только и глаза, и одно лицо – трудно спутать… Женщина-воин, такая же, как и её мать. Она спасла нас с Фёдором. Только вряд ли президент Лидия могла дать собственной дочери столь нелепое имя – Раз-Два-Сникерс».
4
Нил-Сонов даже не успел постучать в дверь кабинета Петропавла, когда услышал:
– Входи, Нил, открыто…
Он улыбнулся и подумал, что, невзирая на возраст, Петропавел не утратил ни своего сверхчуткого слуха, ни остроты зрения, ни своей почти легендарной меткости. Тот, кто этого недооценит, сильно ошибётся. В поединке Петропавлу, наверное, до сих пор не было равных, по крайней мере в Университете. А рассказать Главе гидов Нилу требовалось о многом. Выковырянной из стены пулей дело не обошлось. Ошеломляющие результаты эксгумации не давали Нил-Сонову покоя, но, вернувшись с Евой и без Учителя, Петропавел дал понять, что поговорить придётся позже и наедине. Было ещё кое-что: Страна Теней, в которой Нил когда-то побывал и из которой его вытащил Петропавел.
Они тогда слишком долго находились в тумане, и Нил-Сонов потерял контроль. В первый, и надеялся, что в последний, раз в жизни. Не всё помнил и не всё понимал. Экспедиция в поисках пропавших гидов завела их в самое сердце тумана или самое сердце тьмы. Эти дети были, конечно, злобными мутантами, но, наверное, их можно было ещё спасти. Хотя бы некоторых из них. Только Нил-Сонов видел, что они сделали с людьми из его отряда, его верными товарищами, устроив из их отрезанных голов свои жуткие тотемы. Петропавел принял решение дождаться утра, но ночью к Нил-Сонову вышел из тумана Хохочущий Император… Нил-Сонов ушёл за ним в эту жуткую деревню детей-мутантов и убил всех до единого, потом сжёг их жалкие шалаши. А Император сидел на троне из голов его товарищей и того, во что превращались сгоревшие дети, и продолжал хохотать… Когда появился Петропавел, было уже поздно.
– Нил, – сказал Глава гидов, – иди за мной. Быстро. Уходим отсюда. Ты очень долго находился в тумане, и тебе нужна помощь.
Экспедицию тогда срочно свернули, никому ничего не объясняя. Нил-Сонов не помнил, что натворил, узнал обо всём позже. Когда Петропавел погрузил его в глубокий транс и очистил, извлёк кошмарные воспоминания. Лечение помогло быстро. Это даже не было лечение гипнозом, просто туман порою может сотворить с нами чудовищные штуки. Никто ничего не узнал.
И Страна Теней исчезла. На десять лет. А с дурными снами Нил-Сонов справился самостоятельно. И особой медитации не понадобилось. Петропавел ни разу об этом больше не заговаривал. И вот она вернулась. После происшествия в Весёлой сторожке Страна Теней вновь постучалась в его ночные кошмары. И конечно, Нил-Сонову требовалось поговорить с Петропавлом и об этом. Как это могло быть связано с укусом скремлина? Со смертельными пулевыми ранениями, нанесёнными в эту сокровенную точку… И Нил рассчитывал на полную конфиденциальность. Поэтому был крайне удивлён, обнаружив в кабинете у Главы гидов Хайтека.
– А этот здесь зачем? – недружелюбно покосился на него Нил-Сонов.
– Входи, Нил, – повторил Петропавел. – Давай.
Улыбнулся, отложил пишущее перо и отодвинул от себя какие-то бумаги. Нил-Сонова несколько удивило и даже насторожило странное тихое злорадство в глазах Хайтека. А ведь ещё прошлой ночью он заходил к нему с бутылкой арманьяка и выглядел при прощании, как побитый пёс.
– Нил, – мягко произнёс Петропавел. – Как ты знаешь, у меня нет от Главы учёных секретов, и я полностью доверяю ему. Мы не справимся с этой ситуацией по отдельности. Только вместе. Но прежде скажи, где твоя лодка?
– В смысле, моя лодка? – удивился Нил-Сонов.
– Твоя лодка с изображением знака Рыбы на носу? Это ведь твой знак?!
– Где ж ей быть… – Нил перевёл несколько обескураженный взгляд с Петропавла на Хайтека. – Что он успел про меня наплести?!
– Не он. Новый Барон речных скитальцев. Нил, тебя никто ни в чём не обвиняет – это просто вопрос. Но очень важный. Как ты можешь объяснить, что твою лодку с изображением знака Рыбы видели направляющейся в Пирогово? И что у гребца был шрам, пересекающий половину лица?