Глубокая ночь. Удобно устроившись на склоне холма вдали от других, в полном одиночестве, Гортон взирал на стихийно растущий лагерь. Начиналась змейка от самой стены и тянулась вдоль дороги на многие километры.

Сотни костров освещали палаточный лагерь. Никто не спал не только потому, что боялся проспать рассвет, но и из-за боязни, что не проснется. Случиться, как показали недавние события, может всякое. Началось все с единичного случая, с искры, которая переросла в пожар по всему лагерю.

После телепатического обращения архимага, к месту, где должен был открыться проход, стал стекаться народ. Людской ручеек, днем, вечером и ночью вливался сюда нескончаемым потоком.

Гортон вспоминал, как первые беженцы прискакали уже через час. Всадники на загнанных лошадях с гербом черного дракона на красном фоне. Без пожитков, зато в полной амуниции и забитыми дорожными сумками. Судя по бряцанию, лежали в них монеты. А по количеству, на глазок, тысячи золотых.

Герб узнать было не сложно. Принадлежал он барону Шамейру, чьи земли располагались в непосредственной близости от этого места. С собой он взял лишь сыновей да охрану, а слуги прикатили на доверху груженых повозках тремя часами позднее.

Другие дворяне не заставили себя долго ждать. Никто из них не хотел опоздать. Следом прискакали Лангрьеры, за ними Далескариенсо и последними Бургхо. Как и Шамейр, сами высокородные поехали вперед налегке, а с добром послали слуг на повозках. Будучи все одной масти, думали они одинаково.

Однако не все бароны покинули свои владения. У некоторых земли находились так далеко, что они попросту не успевали сюда добраться до положенного срока. Единственное, что им оставалось — это укрепиться у себя в замках, вооружить всех способных держать оружие и надеяться на лучшее.

Но были в округе и другие, иного видения бароны — что успевали, но предпочли остаться. А все почему? Да потому, что небезосновательно полагали, раз королевской семьи больше нет, а у магов, скорее всего и приложивших к этому руку и подмявших под себя столицу, разговор с ними выйдет короткий. К тому же, предполагали они, армия мертвых может оказаться всего лишь уловкой. А если и нет, даже тогда у них будет больше шансов выжить.

Конечно, не только знать, но и низы стягивались к проходу. На конях, на телегах и даже пешком. Деревни, что ни час, то пустели, разбойники покидали обжитые леса. Лагерь разросся до трех тысяч голов еще до заката и продолжал расти.

Всем известно, что беда не приходит одна. Когда твоей жизни и жизни любимых угрожает опасность, когда нет уверенности, что завтрашний день не станет последним, когда нервы на пределе, люди сбрасывают с себя ограничения, как змеи сбрасывают кожу.

Так в прошлом, если бы отпрыска барона занесло в деревню, и он покусился на чью-то жену или дочь, родственникам кровь из носа, но пришлось бы стерпеть. Как-никак, положение обязывает.

Но вот аналогичная ситуация произошла сегодня в лагере. Старший сын и наследник барона Далескариенсо с подвыпившими дружками, без стеснения, прямо посреди бела дня, затащили к себе в палатку, проходившую мимо деревенскую девку. Что с ней стало, можете себе представить.

Молодые дворяне и подумать не могли, что за ними придут. Что озлобленные родственники подобьют народ взять оружие в руки, прийти и пустить голубую кровь. Что охранников у палатки снесут и затопчут, что их полуголых, пьяных, выволокут на улицу и накажут как любого другого насильника — жертва отрежет наследственный орган, а муж, отец, брат или любой другой близкий родственник возьмет в руки кинжал и будет срезать с него кожу кусочек за кусочком.

Гортон видел, как барон пытался вмешаться, разогнать толпу. Но силы были неравны. Во всех отношениях. Люди совсем озверели от вида крови, от мести, что жила и множилась в каждом из них, и ничто на свете, казалось, не сможет их остановить.

Лишившись в неравном бою трех охранников, барон обратился за помощью к караванным магам. Обещал горы золота, лишь бы сына спасли.

Маги откликнулись на призыв. Семь людей в мантиях со скучающим выражением лица не собирались щадить толпу. Для них люди из низов и не люди вовсе, а так, грязь под ногами.

Огненный шар врезался в грудь вставшего у них на пути бедолаги. Прогремел мощный взрыв и распустился желтый бутон, а отброшенный уже труп, упал в грязь с дымящейся обугленной плотью. Толпа сразу замолкла и расступилась, образуя живой коридор. Честную сталь они б еще сдюжили, а вот магию….

Гортону не было бы до всего этого дела, не вмешайся в происходящее Айлуна. Откуда она появилась, он и сам не заметил. Вот мелькнула перед глазами лохматая голова, а вот дорогу семерке уже перегородила магесса.

Каждый из семерки был сильнее ее. Они это понимали, и она это понимала. А также обе стороны понимали, что ни один маг Башни без серьезных оснований не может атаковать другого мага Башни.

Гортон понимал так же, что никакие слова сейчас не заставят отступить Айлуну. Он видел, через что пришлось пройти матери девочки, и через что впоследствии пришлось пройти ей.

Он не стал лезть, надеясь, что на словах все и кончится. Ведь тот, кто первым нападет, тот будет отвечать перед Высшими, и наказание может быть не просто суровым, а беспощадным.

Маги спорили и кричали. Но вот ситуация вышла из-под контроля, и один из семерки не выдержал, держа в уме сколько денег стоит на кону. Да и толпа потихоньку начала заводиться, что не есть хорошо.

Подготовив заклинание за спинами товарищей, маг тут же выпустил его, и ветвистая молния ударила в ноги Айлуны. Сила заклинания заведомо была снижена. Так, чтобы не убить, а оглушить магессу.

Не ожидая атаки, она вскрикнула и рухнула наземь. Тело некоторое время еще билось в конвульсиях.

— Можешь присоединиться. Я не против твоей компании, — выйдя из раздумий и подождав немного, сказал Гортон в темноту.

За спиной зашуршали кусты. Раздвигая тоненькими ручонками густые заросли ежелеска, на пригорок вышла молодая девушка.

Встав у него за спиной, Айлуна сказала:

— Простите, я не хотела Вам мешать. Лишь поблагодарить, что заступились за меня сегодня.

— Не стоит. Правда. Лучше скажи, как самочувствие. Ничего не болит? — не оборачиваясь, спросил у нее Гортон.

— Я как очнулась, сразу выпила зелья. Так что…. Не возражаете, если рядом присяду?

— Прошу. Места на всех хватит.

Айлуна расправила мантию, и плавно опустилась рядом с Гортоном. Села она близко. Очень близко. Чуть ли не плечами касаясь.

— А у вас ведь теперь из-за меня будут проблемы, — тяжко вздохнула она.

Гортон ободряюще улыбнулся:

— Не бойся, дитя. Ничего они со мной не сделают. Пострадать — никто не пострадал. Сильно. Так что думаю, все обойдется.

— Но….

— Не кори себя, слышишь? Ты поступила правильно. Даже слишком правильно, будучи магом Башни.

— А можно спросить еще кое-что?

— Можно ли? Да, пожалуйста. Я открытая книга.

— Ваш сын, Дани…

Гортон едва заметно подернул плечом:

— А что с ним не так?

Прорезалась в спокойном голосе тревожная нотка.

— Нет-нет, ничего такого. Просто каждый раз, когда я пытаюсь с ним заговорить, он всячески меня избегает. Может, я что-то сделала не так? Как-то обидела его?

— Не бери в голову. Дани ни с кем не находит общий язык, потому так старательно и избегает людей, — расслабившись, поспешил успокоить ее Гортон. — Признаюсь, часть вины в том лежит на мне, ибо из-за того, кто я есть, местные с ним не разговаривали. Так что он даже не пытался наладить с ними контакт. Зато столько книг прочитал, что другой взрослый за всю жизнь не осилил. Как отец, я необычайно им горд. Дани очень умный, смышленый и целеустремленный мальчишка. Просто не самый открытый. Надеюсь, хоть в Башне он себе друзей заведет.

— Значит, собираетесь отвести Дани на Райкас? — спросила без особого смысла Айлуна.

— Раньше хотел, но передумал. Какой же отец сознательно подвергнет сына опасности?

— Думаете…?

— Думаю, — не дал он ей договорить. — Но Дани все равно твердо желает учиться в Башне. Никогда прежде он мне не перечил, а тут взял и уперся. Пойду, говорит, и слышать ничего не хочу.

— Что плохого в том, чтобы пойти по стопам отца? — легонько коснулась она морщинистой руки.

— «Девочка всю жизнь искала силы. Стала магом, тратила все до последней монетки на книги и каждый день практиковалась. Однако, сколь бы сильна она не стала, сама того не понимая, искала вовсе не этого. А искала она надежную спину, за которой можно укрыться. Что защитит ее, как мать защищала».

Сколько у него осталось времени? Два, может три года? А столько еще предстоит сделать! Гортон понимал, что не должен сейчас отвлекаться, но не убрал теплой ладошки Айлуны с руки. Вместо этого, он накрыл ее своей и нежно улыбнулся.