Блуждая в бескрайней темноте забытья, я потерял счет времени. Не понятно прошли ли недели, месяцы, годы или секунды, минуты, часы. Но вот впереди забрезжил свет. Как путеводная звезда, яркий огонек в ночи, разгораясь, манил меня, и я пошел ему навстречу.

Когда открыл глаза, меня ослепила яркая белая вспышка. Проморгавшись, первое, что я увидел, была лампа с встроенным заклинанием Светочь, свисающая с каменного потолка на длинной блестящей цепи. А первое что почувствовал — это разливающийся по телу сковывающий холод.

Я резко дернулся, и меня накрыла вспышка боли. Но хуже того, я не мог пошевелиться. Скрипя зубами, завертел головой, чтобы понять, почему руки-ноги не двигаются. Оказалось, что я был привязан к каменному столу, на котором, собственно, и лежал. Причем лежал, в чем мать родила.

— «Теперь понятно, почему так холодно».

Любое маломальское движение отдавалось ноющей болью в районе живота, и я слегка приподнял голову, чтобы взглянуть, в чем проблема.

— «А, ну точно. Меня же пырнули», — всплыл в памяти момент, когда убийца вонзил в меня кинжал.

Кто бы ни дал мне отбросить коньки, сделал он это самым варварским из возможных способов — прижег рану огнем или каленым железом. Как говорится, лишь бы не сдох. И все равно я им безмерно благодарен.

Чуть ниже одиннадцатого ложного ребра с правой стороны грудины, отчетливо выделяясь на бледной белой коже, алела полоска с засохшей кровью по краям и коричнево-желтым свежим коростом внутри.

Насколько позволяли путы, я приподнялся и, превозмогая боль, осмотрел комнату. Каменный потолок, каменные стены, каменная мебель. Все здесь было сделано из камня.

— Значит выжил-таки, да? — удивился я, заметив лежащего на соседней койке обмотанного пожелтевшими тряпками мужчину, благоухающего чарующим ароматом горелой плоти.

Узнал я в нем убийцу благодаря остроносым ботинкам с серебряной каймой на носках. Да и многих ли прожаривают до хрустящей корочки, с ожогами, характерными для такого заклинания, как Кольцо Огня?

Кроме нас двоих в комнате никого не было. Благо, чтобы сотворить заклинание мне не требовалось складывать печать. Еще не решив, что сделаю раньше — добью соседа по койке или освобожусь, я активировал умение и…. Ничего не произошло.

— Что за черт?!

Я пробовал снова и снова. Но как бы ни старался, все безрезультатно. Перед глазами, сменяя друг друга, всплывали однотипные системные сообщения:

Активация умения невозможна. Попробуйте позже.

Активация умения невозможна. Попробуйте позже.

Активация умения невозможна. Попробуйте позже.

…

Прошло пять минут, десять, пятнадцать. Жуть как хотелось пить. Я устал ждать, когда кто-нибудь придет, и закричал:

— Меня кто-нибудь слышит?! Эй, тюремщик!

Щелкнул замок и дверь открылась. В комнату вошел бритый наголо кряжистый мужичок в белой рясе с бултыхающим при ходьбе отвислым животом. И хотя умения не работали, мне все еще был доступен просмотр характеристик. Звали этого толстяка Ортонисом, и имел он 8 уровень.

Подойдя ко мне, Ортонис ни слова не сказал, сразу полез проверять рану. Сдавил пальцами края, и желтоватая жижа потекла из треснувшей корки.

— Не хорошо, — коротко заключил он.

— Ага, — согласился я. — Но не страшно. Вскройте корост и плесните пару капель исцеляющего зелья.

— Учить меня вздумал, малец? — сдвинул Ортонис брови. — Без тебя как-нибудь разберусь.

— Тогда я хотел бы другого врача, — пошутил я.

— Врача? — не понял он.

Не шутку, а слово, и я поспешил исправить свою оплошность:

— Целителя.

— Во-первых, я не целитель, — заявил он. — А во-вторых, твои желания здесь никого не волнуют.

— Хоть и знаю ответ, на всякий случай спрошу, а здесь — это где?

— Где надо, — грубо ответил Ортонис, развернулся и пошел на выход.

А я прокричал ему вслед:

— Эй, не целитель! Мне бы водички и может, позовешь кого-нибудь поразговорчивее?

— Обязательно, — не оборачиваясь, пообещал он мне и закрыл за собой дверь.

Долго ждать не пришлось. Самое большее пять минут, и дверь снова открылась. Первым вошел Ортонис с глиняным кубком в руке, следом за ним шла женщина, годам ближе к тридцати, чем к двадцати, одетая как воин.

«Алгермения, 17 уровень, принадлежности нет», — ознакомился я с характеристиками.

Ее кожаный черный доспех с металлическими вставками в жизненно важных местах скрывал все кроме лица, золотые волосы были скручены в хвост и убраны за воротник, чтобы в бою не мешались, а на поясе висел с десяток метательных ножей, зловеще отливающих синевой и длинный меч с резной рукоятью за спиной. Красивое лицо несколько портил шрам на левой щеке. Имея форму крест-накрест, он больше походил на отметину или клеймо, чем на шрам.

Ортонис уже собирался меня напоить, и я с жадностью пожирал кубок глазами, как вдруг Алгермения его остановила. Положила руку на плечо здоровяка, а когда он обернулся, безмолвно задавая вопрос, отрицательно покачала головой, и начался допрос.

— Откуда у тебя это? — спросила она, достав из кармана мой перстень.

— Дай догадаюсь, пока не отвечу на все вопросы, утолить мне жажду не дадут?

— Для начала, — таинственно и немного зловеще протянула она.

— Отец дал, наказав найти одного человека, — честно ответил я.

— Кого именно?

— Шельген. Она здесь? Я могу с ней поговорить?

Алгермения ненадолго задумалась, покусывая губу, и не ответив ни на один из моих вопросов, продолжила:

— Ты пользовался магией.

«Скорее не вопрос, а утверждение. Которое, впрочем, легко можно объяснить» — Пользовался. Но не магией, а артефактом. Мне говорили, что рыбацкий квартал — опасное место, и без защиты сюда лучше не соваться.

Казалось, мои слова она пропустила мимо ушей и задала следующий вопрос:

— Как зовут твоего отца?

— Гортон Санмарейт, — ответил я, и на всякий случай добавил: — некромант.

Упоминание темного не на йоту ее не испугало. Видимо она просто не знает, какого именно темного я упомянул.

— Если все, что ты сказал — правда, тогда зачем следил за нами? Почему сразу не пришел?

— А я и не следил. Я время коротал, ожидая возвращения посыльного с приличной одеждой. Не был уверен, что в таком виде меня пустят, — когда речь зашла об одежде, я кое-что вспомнил: — Кстати, не могли бы вы меня уже прикрыть. А то поддувает, знаете ли.

— Обойдешься, — отмахнулась она от меня и хотела еще что-то спросить.

Но я устал отвечать на вопросы. У меня у самого их было полно так что, перебив ее, я задал самый животрепещущий из них:

— Сколько я пробыл без сознания? Райкас уже прошел?

Алгермения нахмурилась:

— Здесь я задаю вопросы.

Даже зная, что нахожусь не в том положении, меня взяла злость, и я огрызнулся:

— Сперва ответь на мой вопрос, а затем уж свои задавай.

— Значит вот так, да? — вкрадчиво спросила она и плотоядно мне улыбнулась.

Ее мимика и интонация не предвещали ничего хорошо, но не отступать же сейчас?

— И что теперь, пытать меня станешь? Ну давай, приступай. Заодно выносливость себе прокачаю. Убить ты меня все равно не убьешь. В противном случае, и не спасали бы.

Она бы, наверное, и впрямь стала меня пытать, если бы Ортонис не вмешался, сказав:

— Я все понимаю, ты хочешь за него отомстить. Но мне проблемы не нужны. Все что надо было, он уже рассказал. Давай теперь ее позовем.

— Ладно, — нехотя согласилась Алгермения. — Сходи за ней.

— Эээ, нет! — возразил он ей, сложив руки на груди. — Лучше я с ним останусь. Заодно Балея позови. Уж не знаю, какой Хронвейт использовал яд, но его ни огонь, ни зелья не берут.