По приезду всех нас устроили в одном месте — в оставшейся еще с советских времен старой пятиэтажке-общаге. Парней поселил на втором этаже, а девушки заняли третий и частично четвертый этаж. Как я понял, завтра подъедет вторая партия и будет полна горница.

В комнате стояла только кровать на пружинах, тумбочка, да небольшой шкаф в углу. Как-то сразу повеяло воспоминаниями, когда я каждое лето ездил в лагерь «Солнышко», пока мать не сократили с завода, и про бесплатные путевки пришлось забыть.

На каждом этаже в конце коридора располагался туалет с железными кабинками и дыркой в полу, ржавыми умывальниками, а за смежной дверью — душевая с выцветшей плиткой и всего одной лейкой с наполовину забитыми соплами.

Когда народ понял что к чему и пошел жаловаться на бесчеловечные условия быта, оказалось, что жаловаться вроде как некому. Алла уехала вместе с автобусом, а смотрителю общаги, которому она сдала нас с рук на руки, до наших претензий не было никакого дела.

Хотя я не понимал, что именно их не устраивает? Ну да, не Хилтон, но жить можно. Спальным местом нас обеспечили, холодная и горячая вода есть, глянул мимоходом меню — кормят вообще обалденно. Что еще для счастья надо?

Не успел я устроиться, как в дверь постучали. Открываю, а за ней целая делегация собралась. Морды кислые, от них так и разит праведным гневом.

— Через 5 минут собираемся внизу, — безапелляционным тоном заявляет мне блондинистая красотка с роскошной грудью. Ей, конечно, доить коров в хлеву — работа мечты.

— Рановато вы на обед собрались, не находишь? — ехидно улыбаюсь я ей, уставившись в разрез платья.

— Какой еще обед?! — воскликнула она. — Мы будем требовать, чтобы нас устроили как полагается.

— А как полагается? — не понимаю я.

Как собственно и она меня:

— Что?

— Я говорю, а как нас полагается устраивать? У каждого отдельная комната с кроватью, туалет с душем в конце коридора, кормить вас никто не отказывается. Так чего Вам, собственно, не хватает?

— Ты что, дурак? — выступает стоящий за ней худосочный рыжеволосый имбецил под два метра ростом.

Не думаю, что он хотел меня оскорбить, но и пропускать такое мимо ушей нельзя. Промолчишь, и будут ведь принимать подобные обращения как данность.

— Как ты меня назвал? — говоря низким голосом, оскаливаюсь я и переступаю порог. — А ну-ка повтори. Может я, что не так понял?

Я был ниже него, к тому же один против двоих. Девчонки не в счет. Но, и это очень большое НО, это еще ничего не значит. По одежде могу судить, по словам, по поведению, что их воспитывали как типичных представителей городской молодежи — гонора через край, грудь колесом, а как отвечать за свои слова, так сразу идут на попятную. Им не ломали носы, не выбивали зубы, не разбивали головы битой. Они жили спокойной, размеренной жизнью и хороши только в одной драке — словесной.

Рыжий отпрянул, сделал шаг назад. Вот он — признак слабости. Осталось надавить и….

— Довольно мериться, — так не вовремя влезла между нами блондинистый вожак и, повернувшись к своим, махнула рукой: — Пойдемте. Того не стоит, связываться с гопотой.

Гопота — броское слово, которое так часто слышат в свой адрес те, кто предпочитает улицы сиденью в кресле напротив компа, у кого нет айфона и кому он даром нам не нужен, кто не умрет за 2 часа без инета, кто не ходит по ночным клубам и не закупается в магазинах, когда на рынке вещи ничуть не хуже, но на порядок дешевле. Я этот список могу продолжать бесконечно.

— За соседней дверью Вам тоже будут не рады, — бросаю ремарку вслед агитаторам. — Там мой друг, такой же гопник, — и, хищно улыбнувшись на прощание рыжику, громко захлопываю за собой дверь.

Как я потом выяснил от Маши, смотритель общаги оказался пенсионером с богатым армейским опытом и, спокойно выслушав их, попросить подать жалобу в письменном виде. А когда доверчивые души накатали ему целую поэму, он взял листок и прямо у них на глазах, скомкав, выбросил в мусорное ведро, заявив:

— Впредь все претензии прошу складывать в мой ящик для предложений. Начальство в срочном порядке рассмотрит ваши ходатайства, и примет соответствующие решения. А теперь, прошу расходиться. Не хочу из-за вас, сопляков, сериал пропустить.

Я этого мужика только видел и еще не успел пообщаться, но очень хотелось бы послушать его истории из жизни. Вот у кого у кого, а у таких людей всегда найдется чему поучиться.

Обед почему-то многие пропустили, как собственно и ужин. В столовой собиралось от силы треть личного состава. А зря, очень вкусно кормили. На обед — овощной салатик с майонезом, наваристые щи, пюре с ежиком, сладкая булочка и компот из сухофруктов. На ужин же — запеканка, макароны с котлетой и все тот же компот с булочкой.

Обедал я в гордом одиночестве, а вот на ужин соблаговолили спуститься брат с сестрой.

Подождав, пока я отложу вилку, Мишка спросил у меня:

— Какие планы на вечер?

Первый рабочий день начинался завтра ни свет ни заря, так что в планах у меня было как следует отдохнуть.

— Почитаю книжку и баиньки. А у вас?

— Схожу, прогуляюсь. Посмотрю, что здесь да как, — ответил он за себя.

— А ты? — посмотрел я на Машу, заботливо перекладывающую на тарелку брата свою котлету.

— А меня Алина к себе пригласила.

Кто такая Алина, я спрашивать не стал. Лучше увидеть, а там, если понравится, и интерес появится.

— Книжка, серьезно? Давай лучше со мной, по девкам. Не по нашим, разумеется, а по деревенским, — предложил мне Мишка, неотрывно следя за котлетой.

Ослабив бдительность, он сказал лишнего в присутствии сестры, за что удостоился уничижающего взгляда и надменного хмыканья, подкрепленного нешуточной угрозой:

— Я когда маме звонить буду, обязательно передам твои слова.

Каким бы взрослым сын не был, для матери он навсегда останется ребенком, которого нужно постоянно учить уму-разуму.

— Валяй. Пускай порадуется, она ведь внуков хотела, — отшутился он, зная, что ничего она ей не скажет.

Покончив с ужином, я решил удалиться:

— Ну, я пошел. Увидимся завтра после работы.

— Давай, — махнул мне рукой Мишка, принимаясь за котлету.

— До завтра, — попрощалась и Маша.

Вернувшись в свою комнату, я вышел на балкон покурить. Были все-таки вдали от города свои приятности. Закат, например. Среди тысяч тонн бетона и стали, шума сигналок и ругани алкашей, доносящейся из рыгаловки через дорогу, ревущих моторов и свистящих шин, здесь закатом можно было наслаждаться бесконечно.

Отбросив щелчком пальца бычок, я оставляю открытым окно и, не раздеваясь, ложусь на кровать. Полежав немного, беру с тумбочки книгу и с первых страниц погружаюсь в удивительный мир меча и магии.

За что люблю фэнтези, поставив себя на место героя, глазом не успеешь моргнуть, как забываешь обо всех проблемах мирских.

Час пролетел незаметно. Расслабившись, глаза нет-нет закрываются, и только заставив себя, мне удается дочитать главу до конца. Ложу книгу на тумбочку, глубоко вздыхаю и бессильно откидываюсь на подушку, закрывая глаза. Вырубает мгновенно.