Пока мы совещались в Кёнигсберге, наша маленькая армия сепаратистов и её местные помощники, численностью примерно в триста человек, медленно продвигались от Храброво к городу. Впереди, по флангам и в арьергарде на удалении в два километра двигались группы разведчиков. В каждой из шести групп было по три человека. Их задача заключалась в том, чтобы обезопасить основные силы от стремительного и неожиданного удара. В городе и в районах сосредоточения всех вооруженных сил также оставались наши люди, которые наблюдали за развитием ситуации. Теперь уже можно сказать, что в наших рядах уже были офицеры до майоров и капитанов третьего ранга включительно, что будут делать и как себя вести в штабе укрепрайона мы не знали.

Первыми зашевелились бойцы в здании КГБ на углу Советского проспекта и улицы Генделя. Когда-то на улице Генделя было наше общежитие КВИМУ, но это к делу не относится. У обшарпанного здания КГБ начались подвижки машин. Видимо до персонала здания дошло, что что-то идет не так, как они бы хотели. Затем пошла суматоха у штаба ДКБФ. До этого момента вице-адмирал Лобов особой активности не проявлял. Видимо он еще не знал, что власть в Москве гребёт «под себя» Петрушкин. А теперь он явно получил какие-то инструкции от него.

Мнения по поводу вице-адмирала у нас в компании разделились и пошёл некоторый идейный разлад. Но тут уж я настоял, чтобы мы с Лобовым играли совершенно открыто. Я решил, что пойду с Димой Костылёвым вместе к вице-адмиралу и мы ему все, в пределах его компетенции, открыто расскажем. Мы утаим только информацию о Сирийской Чёрной лихорадке. Три моряка всегда сумеют мирно всё обсудить и миром мир защитить.

Олег и Александр оставались на связи и старшим был назначен Олег. Не корысти ради, а порядку для. Мы, не теряя времени, сели в «Золотую нашу лань» и свалили в штаб на улицу Грекова. Приземлились у ног памятника Петру первому и быстренько зашагали к дверям штаба. Увешанные оружием и в полевой форме (мне ее одолжил Олег) мы представляли довольно колоритную группу, если не считать того, что я стрелял из АКМа лет тридцать тому назад и то в «молоко» хоть патронов мне дали не мало. Мой «конёк», как это ни странно, обычная винтовка или «Макар». Вот из пистолета получается, а из автомата нет. Конечно, если принять во внимание тот факт, что из того и из этого я в своей жизни стрелял раза три лет тридцать тому назад. У всех обычно всё вовсе наоборот. В общем мой автомат у меня был как представительская бутафория и не более. С таким же успехом я мог идти и с обычной дубиной, было бы несколько честнее по отношению к наблюдающим наш торжественный марш голубям.

Конечно дежурный нас стопарнул сразу, но мы предъявили бумаги «от правительства» из убежища номер один. Когда прошло минут двадцать согласований мне уже совершенно надоело ждать, и я приготовил «последний аргумент» и вовсе не в виде автомата. В этот момент прибежал дежурный и, попросив нас оставить оружие, чего я сделал с превеликим удовольствием, а Дима с неохотой, повёл нас прямо к командующему ДКБФ.

Встреча началась в тёплой и дружеской обстановке, несмотря на то, что я нахамил порядок, сев без приглашения. Но мы люди не гордые, можем и посидеть, пока адмирал стоит. Но он даже не обратил на это внимания из чего я заключил, что он «наш» человек сразу и бесповоротно. Я даже встал, затолкав гордость подальше в глубь. Дмитрий докладывал складно, а я оглядывал не такой уж и большой кабинет. После доклада на тропу переговоров ступил я и с ходу предложил Лобову предать Родину и сделать Родиной Балтийскую Русь и Кёнигсберг. Конечно нормальный адмирал на это не повелся, а скорее совсем наоборот, отнёсся ко мне недружественно и до нельзя враждебно. Сказать по правде, то он мне врезал с размаху «в бубен», но только руку почти сломал. Перебинтовывая его клешню, я стал его уговаривать и урезонивать. Мы даже открыли окно его кабинета, и я произвел выстрел файерболом минимальной концентрации мощности. Само то, что мы открыли в принципе совершенно не открывающееся окно, уже было доказательством, что мы совершенно не мухлюем. Вторым доказательством была гибель СКРа в Балтике не так давно совместно с нашим РТМс. Но он колебался, как гимназистка на вечеринке свингеров. Тогда Александр достал убийственный аргументище в виде своих наград Родины в полиэтиленовом пакетике, залитых кровью Лидера и министра обороны и предложил адмиралу проверить чья там кровь.

Лёд непонимания ситуации переключился на ледоход действий. Как мог работать этот волевой человек мы увидели сразу. Пока мы пили предложенный нам кофе и мимоходом связывались с армией вторжения, в движение пришли все наземные силы флота, а сам флот перешёл в состояние боеготовности номер один. Флот теперь был готов начать боевые действия немедленно. Войсковые патрули получали оружие и, получив его, начинали разоружение полицейских нарядов невзирая и открывая огонь при малейших заминках в мыслительном процессе стражей порядка негодяев. В результате таких действий около ста новых душ улетело в накопители Творцов. Бойцы далеко не полной дивизии морской пехоты уже через полчаса блокировали все отделения полиции, почту, телевиденье, вокзалы, аэродромы и порты. К границам области двинулись части саперов и стали устанавливать минные заграждения и растягивать спиральную колючую проволоку. На танкоопасных направлениях экскаваторы уже рыли рвы и бульдозера возводили насыпи. Все мосты, ведущие в сопредельные страны, были перекрыты и заминированы. Все пограничные переходы прекратили свою работу. Всё сообщение с внешним миром было прервано до особого распоряжения.

В город вступала колонна наших сепаратистов в виде незаконного вооружённого формирования и обретало законность прямо на глазах у изумлённых обывателей. Ими было блокировано КГБ, областная Дума, резиденция губернатора и консульства государств. Сам губернатор и его замы вместе с их семьями были интернированы на футбольной арене, куда мы стали свозить всех фигурантов ненужных уже больше структур бывшей власти и элиту бизнесменов прошлой эпохи вместе с их домочадцами, которых мы просто собирали у места где был когда-то аэропорт, на вокзалах и в портах. Специально никого не ловили — было не до них. Областное радио и телевещание начало трансляцию подготовленных нами заранее экстренных заявлений. КГБ сдалось и было интернировано первым. Мы заняли его здание и превратили его в нашу штаб-квартиру в системе укрепрайона.

Вся областная дума и вообще вся областная власть разбежались кто куда уже через два часа. Во все консульства посыльные из штаба обороны пока ещё области принесли заранее составленные нами декларации, немного исправленные Временным Военно-морским Диктатором Балтийской Руси вице-адмиралом Лобовым. Нам попытались помешать силы Росгвардии. Мне пришлось самому призвать их к порядку несколькими выстрелами с борта «Золотой лани». Остатки этих войск мы свезли на футбольную арену, аналогично всему странному человеческому мусору другой эпохи.

Через шесть часов в порт Балтийск на рейд стали подходить контейнеровозы, сухогрузы и рефрижераторы, гружёные различными товарами до этого стоящими на рейде Троймяста в Польше и на рейде Клайпеды. Калининградский морской канал заработал только на вход. Потребовались рабочие руки во все порты, включая речной и все портопункты, включая Пионерский.

Мы, конечно, допустили несколько небольших и не смертельных ошибок. Одна из них была в утрате контроля за расчетами ракет с ядерной гадостью в виде боеголовок. Блокированные расчёты оставались верными уже не существующему Московскому правительству. Пришлось мне и Олегу их долго и нудно уговаривать не начинать беспонтовый досрочный отстрел человечества, суля многие блага мирной жизни. Уговорили наполовину. Они не стреляют, а мы их не замаем. На том и порешили, но выход и проезд им в город и обратно мы не закрывали и даже сняли оцепление. Доверие должно быть полным, даже если оно сопряжено с известным риском Армагеддона.

Если вы думаете, что мы были одиноки в России, то глубоко ошибаетесь. Ещё до нас отделился практически весь Кавказ и сразу постарался отторгнуть друг у друга и у сопредельных русских территорий землицу и бизнесы с несомненным успехом в свою пользу. Там, к тому времени, когда у нас уже был мир полыхала война и геноцид всех без разбора, кроме бандитов. Полыхнула Татария, за ней Башкортостан, Крым, Одесса, Донбасс, Саха. Московская область оказалась в руках озверевших мигрантов. Брат пошёл на брата, особенно там, где лежащую власть подняли коммунисты. Очень быстро, всего за неделю в России воцарились голод, анархия и бандитизм. Нормально держались Питер и Мурманск. Карелия и Петрозаводск по внутреннему референдуму попросились в состав Финляндии и ждали ответа. Камчатка и Чукотка вплоть до Колымы попросились в состав США и тоже пока ждали ответа. В Сибирь ринулись войска Китая и там вспыхнула партизанская война? Вовсе нет, жители юга Сибири сами попросились в состав Китая, но просчитались. Китай просто ввел туда войска и снабдил практически всех сибиряков местом в концлагере и бесплатным рисом в бараках. Кёнигсберг обошёлся практически без крови.

К десятому августа объединённой России не стало. На нашу Родину накатила беда. Нет не так, а БЕДИЩЕ! Так будет правильней. Кровь русская стала дешевле помоев. Все её лили без зазрения совести и безудержно. Тринадцатого августа собрался совет Безопасности ООН по инициативе США. Он с ходу отменил все полномочия всех представителей бывшей России, а вслед за этим образовал совет по разделу бывшей страны и созданию международных воинских формирований на основе НАТО по принуждению аборигенов, не признанных никем стран, к миру и для контроля утилизации ядерной триады скончавшейся России. На выходе из здания ООН в Нью-Йорке все российские представители были арестованы, обвинены в нарушении миграционного законодательства и отправлены в тюрьмы. В офисы и здания представительств, консульств и посольств бывшей великой страны ворвались группы спецназа полиции и арестовывали всех без разбора. Проводили обыски и находили много наркотиков, психотропных средств и ядов. Все обыски проводились без понятых и не утруждаясь. За США последовали все страны Европы, а потом Азии и Африки. Только в Австралии дорогим россиянам предложили виды на жительство, да в Новой Зеландии их вообще не трогали будто их и нет вовсе.

Уже двенадцатого августа силы ООН начали военную операцию по принуждению к миру с территории Украинской Федерации. Она практически сразу вернула отторгнутые у неё земли Одессы, Крыма и Донбасса. Но на этом вовсе не остановилась. Под руку Киева ушла вся Воронежская область, весь Краснодарский Край вплоть до Грузии. Федерация наконец соединилась с почти независимой Чечней, получив в подарок войну. До самой Волги теперь простирались земли и амбиции глобуса Украины. Стоит ли говорить, что это всё было залито русской кровью и кровью украинской? В Многострадальной и разграбленной Москве боролись мигранты, бандиты и коммунисты, В Новгородскую область вторглись войска ООН с территорий Балтии. В Камчатку и Чукотку вошли соединения США. Питер и ещё Ленинградская область держались, держался Мурманск, Держался Архангельск.

Остров Кильдин, прикрывающий вход в Кольский залив был уже давно переоборудован нами в убежище для русского Севера, и оно уже функционировало. Помните, как в начале двухтысячных па одном из островов Норвегии был заложен банк семян растений всего мира? Нет, это не мы. Нам он был не нужен. Просто как-то узнав о нашей стройке на Кильдине, ушлыми прохиндеями, как предохранительная акция, на всякий случай он и был возведён. Но сегодня Кильдин находился в опасности, а он был самым безопасным в Европе местом на время пандемии, да и Питер сдавать не было смысла.

Сопредельные государства нас не признавали и отозвали своих представителей. Мы ждали вторжения со дня на день, но война нам была не нужна. Санкциями нас душили и морской блокадой, два раза пытались остановить караваны судов, идущие в Кёнигсберг. Мне приходилось топить распоясавшихся пиратов, и я боялся, что в Балтику войдёт флот США. Тогда война будет неизбежна. Пришлось снова идти на поклон к расчётам пусковых установок бывшей ядерной триады. Разговор уже был совершенно иным. Они были согласны прикрыть Балтийскую Русь ядерным щитом. Мало этого, у них оставались каналы связи с другими подобными бункерами, подлодками и авиационными силами. Требовалось только их позвать и всё. Диктатором Лобовым было написано обращение к этим силам. Смысл обращения сводился к тому, что Балтийская Русь примет всех их вместе с семьями, если они принесут ей присягу и передислоцируются, если будет возможно на нашу территорию или уничтожат свои ракеты, не отдавая силам НАТО, а мы постараемся перед этим эвакуировать их семьи, а после уничтожения ракет и их самих. Как мы будем это делать я не имел ни малейшего понятия.

Светлая мысль родилась в туалете у Олега. Помните, что я вам писал о национальных традициях в начале книги? Вот они и сработали. Диктатор обратился к Нации и особенно к Питеру и к Мурманску, где были вполне вменяемые руководители, с воззванием о заключении договора о консолидации в одну страну. Не больше, но и не меньше. И посыпались встречные предложения. Правда мы не всех принимали. Коммунистические и фашистские режимы мы игнорировали напрочь, без идиотов проблем и так было много. У нас набирала силу выборная лихорадка.

Конечно, понимая, что мы на пороге пандемии вроде бы и не следовало ворошить муравейник, но было надо. Надо было показать народу, что мы не негодяи. Да и в убежищах будет спокойнее. Мы строили в Кёнигсберге и надземные убежища с замкнутым циклом воздухообмена для людей, не прошедших отбор по возрасту или по болезням. Мы никого из своих не оставим за бортом. Это были просто железобетонные ангары, полностью изолированные полимерными пленками с воздухозаборниками в холодильниках. Возможно и они спасут хоть кого-то от смерти. Убежища в Польше и в Литве тоже приходилось забивать под завязку припасами, а уж о других странах, островах и континентах я вообще не упоминаю. В Канаде, в Квебеке, в Северных территориях, на Юконе было построено целых семь убежищ для населения стран Северной Америки. На Карибских островах — три, В Индонезии и Малайзии — четыре. В Тасмании, Австралии, Новой Зеландии, в Аргентине, на Южной Георгии, на островах Святой Елены — Нахтигаль, Неприступном и Тристан да Кунья, так далеко от обитаемого мира, как это было можно себе представить. Везде были убежища и в них были вложены деньги, сопоставимые с бюджетом нехилой страны за пяток лет.

Первыми стали прилетать стратегические бомбардировщики, за ними приходили подлодки, отмечались, забирали припасы, оставляли семьи и уходили в океан. В Балтике им было мало места. Каждую из них я прикрывал, как мог. Приходилось откровенно отпугивать и авиацию, и корабли НАТО. А вот с подземными шахтами было очень сложно. Их приходилось просто уничтожать, забирая сами заряды. Мобильные пусковые установки шли своим ходом в Питер, в Мурманск. Шли с боями и потерями. Благодаря этим бесстрашным воинам угроза войны от Кёнигсберга была отведена. Мир нехотя начинал нас признавать, если не юридически, то по факту нашего бытия.

В конечном итоге уже через неделю у нас образовалась ассоциация непризнанных стран Руси. Балтийская Русь, Финская Русь, Кольская Русь и Архангельская Русь. Если в Питере ещё было небольшое убежище, то в Архангельске не было. И это всё из-за агрессивной политики негодяев против нас. Надо было раньше бомбить Москву. Архангельск приходилось прямо сейчас начинать эвакуировать на острова Южной Атлантики караванами судов под прикрытием подлодок и военных кораблей, которых и так не хватало, в обстановке неприкрытой враждебности всего мира. Из Питера мы тоже сколько могли эвакуировали и тоже судами и туда же. Шло великое переселение Руси, шло в тайне и очень непросто.

И вот в это время в Кёнигсберге деструктивные силы коммунистических идиотов, поддержанных национал-социалистами, попытались начать смуту. Воевать одни были не способны по старческой немощи, а другие по молодой глупости. Старческая немощь, усиленная тупостью недоростков, решилась на большую демонстрацию в центре города на площади Победы. Были пламенные речи и кумач знамен. Были обидные плакаты, были простые обыватели. Нам не хватало времени разбираться со всеми ненормальными людьми, тогда, когда адекватные были на грани гибели. У нас были в запасе дизель поезда, связывавшие курортные города Светлогорск и Зеленоградск с Калининградом. Мы подогнали поезда к платформам Северного вокзала, которые совсем рядышком с площадью, а также остановили два прямо на путях ниже площади в туннеле и на выезде из туннеля. Затем усилили оцепление и выдавили протестующих прямо в поезда. Убежавших не ловили. Поезда закрыли двери и пошли в сторону границы с Литвой. На границе им была дана возможность выехать из Балтийской Руси в Литву. Машинисты вернулись, показав пропуска, все остальные протестанты остались в Литве. Нас совершенно не интересовала их судьба. Все желающие выехать к ним на следующее утро были посажены на поезд с обычными тремя вагонами, и процедура повторилась. Правда Литовцы пытались было конфликтовать, но мы в переговоры не вступали, а занесли столько, сколько было нужно тем, кто конфликтовал. Больше никаких эксцессов до самой пандемии не предполагалось. Правда о зверствах в Балтийской Руси вышло пару сюжетов на каналах новостей и всё забылось через день. Всех, кого мы вывезли благополучно посадили в тюрьмы за нарушение границы Литвы и там они встретили пандемию.

Тяжело приходилось нашим людям в США и Канаде. Просто никто не хотел ехать на север в преддверии зимы. Но на то вольному воля, а спасенным подземный рай. Было найдено решение и этого вопроса. Мы предложили просто гигантские заработки на наших «шахтах» и люди пошли. Откуда деньжищи? Так их и не было уже, просто время пандемии неумолимо приближалось, и мы даже не планировали ничего выплачивать, кроме спасения жизней молодых людей.

Жени в Индокитае уже не было. Ушел Женя в кущи райские и уже там понял на кого работал, надеюсь. Вместо него остался сын, Владимир, тоже очень смышлёный и деятельный парень. И он и его отец были незаменимы в этом районе Земли. Всё и здесь было совсем не просто. Местные семьи это не два-три человека, а сразу десяток. И не все из них молоды и уж точно не все здоровы. Конечно это не Африка, но отобрать людей здоровых было просто каторгой. Как ему удалось заполнить все четыре убежища — это просто баллада. С самого начала мы не предполагали брать людей из Красного Китая, а брали образцовые семьи китайцев в Сингапуре и на Тайване. Старались не обижать людей, но убежища были не резиновые. Если бы мы сказали о приближающейся беде, то миллиарды людей просто похоронили бы нас под собой. Обошлось без преждевременных смертей. Но убежища в Малайзии и Индонезии были самыми ненадежными — климат жаркий. Их надо будет вывозить в Антарктиду в первую очередь. А там ещё даже Цыганок не валялся.

А со временем творилось что-то неладное, как будто потоки всё более и более походили друг на друга. В других временных потоках всё происходило примерно также, кроваво для России и тяжело для других стран. Уже всем из нас было видно, как три потока времён постепенно сливаются в один. Причём два-три человека совершенно органично сливались в одну личность, при этом эта личность уже имела свою историю жизни и совершенно не помнила другой жизни. Я в этом плане был страшно обделен. Изначально из всех потоков пропала моя жена. Она просто не родилась. Тёща была, но с совершенно другой судьбой, я много раз проверял. Как жить с тёщей, если жены нет? При этом дочь у меня была и внук тоже. Я начинал понимать Библию с её «Исаак родил Иакова» или где-то так, если не вникать.

Время шло, а мы ещё не были готовы к удару в полной мере. Несколько раз я мотался туда, в прекрасное далёко, но нас там не наблюдалось вовсе. Там жили жуть и ад. Года три гнили трупы по миру, где-то быстрее, а где-то медленнее. Трупами людей питались одичавшие собаки, кошки и прочие звери. Природа оживала. Многие переболевшие люди стали обычным зверьём и тоже питались всем, чем придётся, в первое время и трупами людей тоже. Наших убежищ не было и в помине. Но и манекен у Сааремаа тоже лежал БЕЗ железных ящиков. И даже памятник банщику стоял на своём месте. Только на крайнем севере Канады, на Арктических и Антарктических островах оставались вменяемые остатки человечества. Через неделю на планете взорвалось несколько атомных электростанций и реакторов добавив мёртвых зон на континентах. Через две недели остановились практически все электростанции и стали отключаться энергетические глобальные системы, прекратили работу интернет и сотовая связь. На второй год пандемии с орбит стали падать спутники. Темпоральных нелогичностей становилось всё больше, а смысла в них оставалось всё меньше. Прекрасная эра человеческой цивилизации заканчивалась очень быстро, как внезапная смерть человека от инфаркта.