Эвакуируемые и эвакуатор уже были готовы покинуть гостеприимные подземелья запасной базы, и я уже занёс правую руку, чтобы жезлом вызвать нашу «Золотую лань» с ништяками на борту, как в помещение вкатился обросший шерстью белый шар двухметрового диаметра.

— Кто есть у вас наш главный спасатель спасаемых? — проговорило шерстяное чудо на правильном русском языке голосом механической читалки любовных романов.

— Видимо я, хотя ваших главных у нас нет. — ответил ему я.

— Ваш ордер исполнять не можно. Он есть плохо переписан.

— Что?

— Вы есть пописан правый рука указательный палец. Это есть нарушение конвенции рабочих бумаг выразится глупо, грубо и пошло.

— А что надо сделать? Переписать есть? — спросил я.

— Переписать надо нет. Делать печать большой палец крови левой руки.

— Где крови печать?

— Здесь есть. — достал напечатанный договор, говорящий кусок шерсти, и протянул его мне какой-то щуполой из центра шара.

— Ребята, порезать мне есть большой палец левой руки, я опасаться и сам не мог. — протянул я мой палец назад и Джас его оцарапал своей лапою.

— Больно то как! Тебя не учили когти точить?! — заорал я.

Взяв себя в обе пораненные бюрократами руки, я мужественно приложил свой палец к документу и шар резво укатил в бесконечный коридор.

— Что это было? — спросил я Гошу.

— Почему ты мне сказал нет есть верно?

— Да верно я всё сказал, просто правила иногда меняют. Им же что-то надо делать.

— Ладно, но больше чтоб ты надо мной не шутил. Высморкаю в два счёта без отработки и золотых парашютов!

Теперь уже точно все дела закончены. Я запросил базу на перелёт по порталу и активировал скафандр. База через симбионта разрешила. Первым перевёз Мухаммеда и зверей. Он измучился больше всех, у него оказалась скрытая форма клаустрофобии — есть такой психопатологический симптом, фобия замкнутых или тесных пространств. Считается, наряду с агорафобией, одним из самых распространённых патологических страхов, как подсказал мне Гоша. Приболел сирийский немец. Высадил я их на спортивной площадке напротив православного собора у парка Лесамо в Буэнос-Айресе. Затем по одному эвакуировал туда всех остальных.

Затем перевез Мухаммеда, зверство и Банщика на «Звезду» по очереди. Мои остались со мной, посмотреть на город, где внук когда-то пошёл первый раз в первый класс. Мы немного просчитались. Буэнос двухтысячного года и семидесятых годов — это просто разные города. Нашего барио (района) цветущего и зелёного в трехстах метрах от Пуэрто Мадеры ещё не построено. На месте фешенебельных зданий старого порта и на месте дома, где мы снимали квартиру — фавеллы. Что такое бандиты в фавеллах мы очень хорошо знали, и я просто всех разом перенёс в двухтысячный год.

Походили, побродили, поели парижжу (это килограмм говядины, обжаренный над костром и толика овощей). Грустно и обидно, что моею жены с нами нет. Это она могла задать хорошее настроение, а без неё всё серо и печально, как на развалинах дома или на кладбище. Без моей суженой всё это просто не имело смысла и не давало отдыха.

Аргентина и так очень отдалённая от всего мира страна. Когда там живешь кажется, что ты попал на другую планету. Это чувство не покидает тебя очень долго. Меня бы оно не покинуло до самой смерти, это уж точно. Это стимулировало меня к тому, чтобы улететь на север от неё в своё время. Многие привычки местных жителей берут начало ещё в прошедших веках. Женщине трудно найти работу после тридцати пяти, она «ама де каса» — домохозяйка и не более, мужчине найти работу после сорока тоже большая проблема — должен иметь свой бизнес. Если у тебя бизнес, то работать на нём могут только наёмные работники. Ты тоже можешь трудиться, только тебя уже никогда не примут в среду таких-же владельцев. Твою квартиру должны убирать Перуанцы, а ты не можешь в противном случае с тобой перестанут здороваться соседи. И ещё множество условностей и местных проблем.

Только бесконечные дожди мая чего стоили! Майский дождь может идти неделю или даже больше ни на минуту не прерываясь. И это не просто дождь, а сильнейший ливень. Во время такого дождя все в квартире отсыревает — отопления в домах-то нет. В некоторых районах города улицы превращаются в реки, где глубина воды доходит до двух метров. Старые дома так и строили на фундаментах двухметровой высоты. В январе нестерпимая жара, а в июле холод. Обычного гриппа и того там нет. Ну нет гриппа и всё тут. Не выживают вирусы. Как же нормальному человеку там выжить? Уныло. Как протухшая вишенка на торте — природа вся не русская. Нет, Аргентину можно посещать, но жить в Аргентине не стоит. Это моё твёрдое мнение.

Есть, конечно, и свои плюсы. Прекрасные и не дорогие продукты, попугаи зелёные вместо ворон, птички колибри над цветками. Но Северная Америка гораздо лучше.

И пошли мы до города Кальяо на борт «Звезды» и опять все вместе в семидесятые. Ничего, «Золотая лань» выдержала троих. На «Звезде» после акции в Перу оставались Банщик и Мухаммед с собакой и котом. Выделили им оружия сколько они попросили сами. Идти им в этом времени до Пуэрто Монтт в Чили. Это самый близкий порт, из которого можно быстро попасть в город Сан-Карлос-де-Барилоче в Аргентине. Кто в теме, тот знает о чём я пишу.

А пишу я о следах фюрера в Аргентине. Нам необходимо распутать этот клубок лжи и намеренного искажения фактов. Вот этим мы обязательно займемся, иначе нам в подземную Антарктиду не попасть.

Мы же втроём полетим в Кёнигсберг и всё, что у нас в багажнике спрячем в бункере Вервольфа у кинотеатра Родина, что на улице Киевской. Ещё у нас много работы в Польше. Затем я вернусь на борт «Звезды» уже в Пуэрто Монтт.

Скафандр опять выдержал нас троих. В бункере мы выгрузили весь багажник. Ира и Сергей уехали работать каждый в своей сфере, а я понёсся в Балтийскую Русь. Там обстановка накалялась не по дням, а по часам.

Созванный по инициативе США Совет Безопасности ООН принял по нашим трём осколкам России отдельное постановление «О жёстком принуждении к миру.». Мало этого, в отношении Калининградской области они приняли ещё и отдельное решение о передаче её в состав Германии в связи с выходом всех сроков оккупации. Так и написали «оккупации».

Время всё больше спрессовывалось в твёрдый гранит какого-то ненормального бытия. На юге бывшей страны шли кавказские войны, а вернее геноцид народов Кавказа. Вот когда они поняли кто они на самом деле в глазах всего мира. В центре всё было наоборот, кавказцы уничтожали остатки русского населения в Москве и прилегающих областях. И тут уже русские понимали, что такое многонациональная страна. Железная рука голода схватила города бывшей страны мёртвой хваткой. И не правы были фантасты пост апокалипсиса, заменителем денег стали не патроны, а обычная еда.

Но народ есть народ. Через пограничные переходы из Польши и Литвы к нам потоком везли продукты, одежду, другие товары. Мы платили, не скупясь — пусть соседи перед смертью порадуются барышам. Должен же и у них быть праздник в жизни. Но тут в порты этих стран валом повалили военные транспорты.

Естественно мы проплатили оголтелую пиар компанию против милитаризации Балтики, не без этого. Мы ловили натовских вояк на пьянстве, изнасилованьях и прочих неблаговидных поступках. Потом стали устраивать диверсии на мостах, соединяющих дороги, что вели к нашим границам. У нас совершенно не было танков. Заменителем танков стали долговременные огневые точки по границам, каждая друг от друга не более, чем в двух-трёх километрах. На грузовики мы наваривали тонкие листы корабельного железа и ставили крупнокалиберные пулемёты и мелкокалиберные пушечки. Всё в духе современных войн на Ближнем Востоке.

Народ в нашей Руси не роптал. Он видел плоды работы. В портах в три корпуса стояли суда, привозившие всё больше грузов. Если коммунисты всегда только обещали рай на Земле в будущем, мы его создавали здесь и сегодня. Мы даже разрешили высланным в Литву вернуться по домам, предварительно подписав бумагу, что они никогда больше не будут вести политической деятельности.

С прошлыми «хозяевами жизни» всё было не просто. Мы вытрясали из них деньги до последней копейки любыми способами физического и духовного воздействия. Тех, кто сдавал капитал, просто выбрасывали за границы. Мы потешались над тем, как они защищали деньги, которые к концу сентября не будут стоить и бумаги на которой напечатаны. Но они-то этого не знали.

Это шло спрессованными временными кластерами и происходило на самом деле в течении дней и даже часов. В двух других потоках время забавлялось, как в нашем. Они всё больше и больше сливались в одну струю.

Нашу Русь постепенно окружили танки, пехота, самолёты и вертолёты, ракеты и прочая убойная сила уже вовсе не вероятного, а живого противника. Подошло время делать заявления для Мира. Диктатор выразился прямо — дернитесь, превратим всех вас в радиоактивное стекло. Но соискателей лёгкой войны это не останавливало. К Мурманску тоже стягивали силы. Даже Финляндия и Эстония стали немного шевелить ручёнками и даже мечтать.

Подошла пора инициации Лобова. Перед инициацией я заинтриговал его тем, что намерен показать ему новое вооружение. И продемонстрировал «Золотую лань». Затем сказал, что он может её посмотреть изнутри. Всё остальное, как и всегда. Три часа полной отключки, а страна без Лидера. Я планировал оставить его на главном убежище, которое было в Кёнигсберге, смотрящим по понятиям. Дмитрий, Олег и Александр нужны в убежищах Питера, Мурманска и на судах Архангельска. Архангельск мог рассчитывать только на флот, ушедший подальше во льды Арктики.

Сосиски и пивко из ГДР сделали своё дело и здесь. Адмирал оживал на глазах. Потом он выдал мне всё, что обо мне думал, думает и будет думать 600 лет, пока помрёт. Затейливо так ругался. Я же говорю — наш человек. Пришлось инициировать всю его семью — адмирал всё же и Диктатор, понимать надо. В эту неделю я превратился в машину, штамповавшую пачками долгоживущих. Тихариться уже не имело смысла, а работы — не початый край. Дима, Олег и Александр уехали по местам службы и тоже с семьями инициированных.

Пятого сентября я получил уведомление, что могу забрать всё заказанное в запасном убежище Перуна в полном объёме и плюс пять проходческих комбайнов для постройки подземных убежищ. Вот это была уже радостная весть. Действительно всё сделано срочно, не прошло и пятидесяти лет. Не зря пальцы резал и кровь проливал.

На дело пошёл с Димой. Мои все в прошлом трудились на настоящее. Даже звери. Перед делом объяснил Диктатору за чем улетаю на пару часов. Посоветовал сделать заявление, что в случае военных провокаций мы уничтожим столицы стран провокаторов. И улетел в Перу.

Прежде всего мы загрузили комплекты скафандров. Они оказались совсем не такими, как у меня. Всё в них было карманного варианта, адаптированного под наш рост. Никаких неподъёмных жезлов и сфер. Так, небольшие шарики на цепочках и небольшие загогулинки на брелоках, которые удобно крепились к одежде или даже к голому телу. Все функции скафандров от этого не пострадали. Два отрезка металла для сохранения здоровья тоже соответствующих размеров и умещались в карманы или просто прилипали к телу — очень удобно. Диаметр самих силовых сфер остался тот же, только дизайн иной, позволяющий видеть больше и гораздо контрастнее, концентрировать взгляд проще и с функцией увеличения изображения. Имелась возможность скриншота в память самого скафандра для последующих скачков в порталах. Добавлялась возможность ведение переговоров на расстоянии и в разных временах. Я теперь мог из 2023 года разговаривать с друзьями в 1970.

Мы развезли скафандры по нашим людям, затем все они прилетали и забирали то, что нам выделили Хранители ну и дополнительное оружие. Нашему Диктатору мы тоже презентовали скафандр.

Смущало меня одно. В будущем Земля необитаема. Нет ни убежищ, ни экспедиции в Антарктиде, ни судов в океанах. Несколько раз проверял.

— Что-то не то в нашем королевстве происходит, однако. — впервые подумал я.

Это была мимолётная мысль, которая даже почти не зацепила сознание. Сначала мы не смогли пробиться в Антарктиду, теперь вот никак не спасём мир. Но радость от приобретённых подарков Богов была всё же сильнее крамольных мыслей.

Когда я вернулся на Русь мы срочно стали формировать один батальон, вооружённый плазмомётами. Подобрали умных молодых офицеров и стали их тренировать на простых гранатомётах — огнемётах РПО-А «Шмель». Этого добра было на складах очень много.

Принцип действия практически один и тот-же. Для мобильности к батальону приписали два вертолёта. Размещались они все на аэродроме Чкаловск. Как показало время очень своевременно мы это сделали.

У старого кинотеатра «Родина» закипела работа. Весь сквер на пересечении улиц был окружен забором, за ним довольно урчал экскаватор. Через час работы докопались до входа в схрон. Я уже давно знал расположение его помещений и спустился впервые туда по лестнице, как нормальный человек. Бойцы из секретного батальона пошли за мной.

Передали в бункер обычные оружейные ящики. Там мы осторожно перегрузили всё стреляющее добро из Перу в пустые ящики. Ящики увезли на Чкаловск. Вход в бункер опять засыпали. За своей долей прилетали все руководители русских убежищ. Остальные руководители убежищ по всему миру получали свое оружие в Перу, попутно проходя обряд инициации если это было необходимо.

Супостаты иногда попробовали нас на вкус. Перекрыли нашим судам проход Балтийскими проливами в один из дней. Мы понимали, что это организованно не столько ООН, сколько тайными агентами Четвёртого Антарктического рейха, которые или уже нащупали врага, или только пытались его локализовать. Но мы уже не скрывались и сами. Очередной наш конвой с беженцами мы уже охраняли в скафандре. Наши суда попытались остановить и досмотреть в Бельтах.

На траверзе Корсора у моста в Большом Бельте лежали в дрейфе два фрегата типа «Ивер Хуитфельдт» 2016 года постройки. Основные ударные корабли Датчан. В отличие от «Абсалона», более старого датского фрегата, который разрабатывался как корабль управления и поддержки, фрегаты типа «Ивер Хуитфельдт» предназначены для решения боевых задач. Они оснащены крылатыми ракетами «Томагавк», и являются ударными кораблями датского флота.

Против наших грузовых судов противник выставил не сопоставимую силу. Фрегаты потребовали от наших судов остановиться и лечь в дрейф. Наши остановились и легли. Две досмотровые шлюпки отошли от фрегатов и пошли к нашим судам. Ошвартовались у двух наших и досмотровые группы поднялись на палубы. Там их разоружили наши бойцы из состава морской пехоты. Всех гостеприимных датчан положили мордами в палубы и начали переговоры с фрегатами.

Почему и зачем они останавливают наши суда? Балтийские проливы свободны для прохода любых судов стран Балтийского моря. Мы не имеем на борту грузов, принадлежащих Дании. Мы спокойно и мирно идём себе в океан и никому не мешаем. В ответ один фрегат произвёл выстрел из 127 мм орудия, установленного в слоте «А», неподалёку по курсу нашего флагмана. Затем последовало предложение отпустить досмотровые группы обратно под угрозой обстрела.

Этого делать ему было нельзя. Нельзя было выставлять нам ультиматумы. Новейший фрегат не СКР старой постройки. Взрывы Его и его собрата видели даже в Копенгагене. Каким-то чудом выдержал ударную волну мост. После расстрела фрегатов, присмиревшие досмотровые группы наши моряки посадили на палубах наших судов на цепи по нескольку человек на каждом, наподобие собачонок и забавные картинки об этом мы распространили по Юутубу.

Только чудом мы сбили две ракеты с берега. Это просто везение и не более, что ракеты не долетели до цели. Поднявшись чуть повыше я произвел два выстрела по Копенгагену половинной мощностью заряда. Пока в том районе кипел мелководный пролив Зунд и падала расплавленная русалочка из стратосферы на грешную землю, мы миновали мост Большого Бельта с труднопроизносимым и не важным для нас названием. По всем каналам мы предупредили о том, что за любой обстрел наших судов будет расстреляна одна из столиц Европы.

Простывших датских моряков мы ссадили на их шлюпки у острова Анхольт в Каттегате, предварительно слив бензин из всех их шлюпок. Надо иногда помогать ближним согреться работой.