Прости.
Слово билось в самом сердце. Она не могла заставить этот голос замолчать.
Шум в ушах… Это кровь? Нет, кажется, это говорит жрец в бесформенном балахоне. У него яркие глаза, синие-пресиние, как вечернее небо над морем. Я видела такое, точно видела там, где нет этих серых колонн и воздуха, напитанного гарью.
Король на меня посмотрел. Что тут делает король? Что он хочет? Я все равно ничего не слышу сквозь этот шум.
Прости.
За что, Лейт? За что ты так со мной? Я никогда не смогу ничего исправить. Даже если случится чудо, даже если Ян оставит меня, как ненужную игрушку, – ничего.
У меня душа звенит. Как тот фонарь на набережной. И в него твое слово бьется противным комаром, которому не понять, что лампочка не для него светит. Она просто светит, больше ничего. Есть комар, нет комара…
Прости.
Это не значит, что тебе меня жаль. И что я нужна тебе, тоже не значит.
Ты одно этим сказал. Что знаешь.
Знаешь, что я стала женщиной. Ян сделал со мной то, что должен делать любимый мужчина. Сделал это грубо, насильно, не потому, что я захотела, а потому, что захотел он.
Ты знаешь, хотя ничего не видел. Все случилось у тебя в голове, и случилось так, как придумал ты сам. И ты смог это пережить и принять. Фантазию, а не правду. И ты не понимаешь, что я прожила эти дни на самом деле, прожила их в страхе и боли, а не придумала, простила и забыла!
Я не думала о тебе, Лейт. Дом Яна насыщен его хозяином, будто ядом. И все, что там появляется, он мгновенно отравляет. Даже мысли. Я пропиталась Яном мгновенно, я стала предназначенной ему так, как ложка, рубашка, вино в бокале… Мое место отныне – в его Доме.
И я прогнала прочь память, чтобы не отдать тебя.
Я не имела права о тебе думать. Когда, Лейт? Когда Ян вертел меня, укладывая поудобнее на углу дивана? Когда маг шнуровал платье, брезгуя прикоснуться к телу даже кончиками пальцев? Или когда другая девочка смотрела на меня каменными глазами? В каком из этих моментов отведено место для тебя?
Прости.
Это ты прощай, Лейт. Что бы ни случилось, мы больше не увидимся. Потому, что я не стану изменяющей. Не хочу. Это не шанс на лучшее. Это хуже смерти, хуже мучений тела. Я просто не выдержу, сойду с ума и потяну за собой того, кто мне дорог.
Я чувствую, как во мне течет отрава, которую называют даром. Чувствую, как он хочет меня переделать. Изменить.
И чувствую, как он выгорает.
Прости.
Мне больно… Мне до сих пор больно.
Я лежала на теплом шероховатом полу, пыталась вжаться в него и считала последние секунды. Я ждала, зная, что все ближе тот миг, когда я начну умирать.
Я не видела жреца, не видела, взмахнул ли он рукой, сказал слово или танец станцевал… Никогда не заходила в ваши храмы и больше никогда не приду, ведь достаточно одного желания улыбчивого Дагго, и в твоем теле заводится невидимое злобное существо. Сначала оно ворочается в животе, выгрызая дыру, и, обустроившись, принимается за работу.
Будто челнок, оно снует по телу, вышивая в выгрызенной пустоте новый узор. Крючком цепляются обнаженные, отчаянно сигналящие о боли нервы, подтягиваются, словно нити, и жестко всовываются в тело. Да, я знаю, что такого не может быть. Но уж очень похоже.
Их становилось все меньше, а дыру никак не удавалось закрыть… Не знаю, как я услышала твой голос. Как поняла, что ты здесь. И меня завершили этим отчаянием.
Прости.
Тело – ерунда, бывало намного хуже. Но я теперь верю, что внутри существует душа, иначе чему еще разрывать меня на части?
Когда я одна, я могу это пережить. Но если вспомнить, что где-то есть ты, если вспомнить ночь, когда ты обнимал, утешал… Если вспомнить хоть что-то хорошее, что я потеряла, – боль становится невыносимой.
Вот как сейчас.
Прости.
Ты пришел спасать меня, Лейт? Уже поздно.
За кем ты пришел, за Аори? Она умерла три дня назад. Нет ее больше. Есть дочка Яна, его плоть и кровь. Аори Акос. Мне приделали фамилию. Если бы ты догадался произнести мое новое имя, сразу бы все понял.
Ян ударил меня, и ты не вмешался. Остановился, налетел на его угрозу, будто стену.
Прости.
Ты снова хочешь решить за меня.
А я не хочу! Не хочу видеть в твоих глазах жалость и презрение! Ты быстро отвернулся, но поздно, Лейт. Я увидела. А твои руки… Ты обнимал меня, упав на колени, но каждая мышца задеревенела от отвращения. И в глубине души ты хотел, чтобы я это почувствовала. Стоило Яну появится рядом, и ты охотно меня отпустил.
Прости.
Ты снова можешь ходить, и в самой глубине души трепещет радость. Но почему это случилось, стоило мне оставить тебя?
Может, ты и пришел так поздно потому, что эти несколько дней стали платой за чудо?
Прости.
Ты… Ты бросил меня, так же, как Тар! Вы оба меня бросили и предали! Он умер, и ты теперь пытаешься! Не быть, не существовать в том же мире, где есть я.
Если ты сейчас умрешь, я всегда буду тебя ненавидеть!
Слезы брызнули на платье, и граф довольно улыбнулся. Отпустив хрупкую руку, покрасневшую после его игры, он нежно, бережно погладил дочь по щеке, подхватывая соленые капли, и слизнул их с пальцев.
Ян чувствовал, как ей плохо, знал, что только его тело, его поддержка позволяют Аори стоять на ногах. Подтянув ее поближе, он зашептал в розовое ушко:
– Похоже, он умрет сегодня. Очень скоро. Ради тебя.
Ноздри графа хищно раздулись, когда он вдохнул ее тревогу и оглушительную вину вместе с запахом волос.
– Не зря мы остались, дорогая.
Он задумчиво ласкал тот нежный участок кожи за ухом, одно прикосновение к которому вызывает сладкую дрожь у любой женщины, что еще не утратила чувственности и свежести. Ласкал, но не отводил взгляда от мужчин, замерших под оком богини. Падающие из купола лучи света чуть сдвинулись – она смотрела, она владычествовала и готовилась принять новую жертву.
Ян не видел, как королевская сила разрушает оболочку обычного человека, который возомнил себя избранным. Но он чувствовал боль, как никто другой, и выставил перед собой Аори, будто щит. Пил ее чувства, как вино из бездонного стакана, чтобы не нахлебаться воды из хлещущего вокруг болотистого потока.
– Еще минуту назад он думал про любимую, а теперь нашел дела поважнее. Они находят эти дела, чтобы обезопасить себя от тебя.
Застонав сквозь сжатые зубы, Лейт пошатнулся и упал на колено, но пальцев не разжал.
Из сплетения ладоней просочилась и упала вниз багровая капля. Одна. Еще одна. Чаще и чаще. Отдельные глухие шлепки по дубовому полу превратились в радостную весеннюю капель. Дерево почему-то отторгало кровь, она собралась в лужицу, дотянулась до штанины и начала впитываться, будто пытаясь вернуться обратно к хозяину.
– Ты ошибся, – холодно произнес король. – Достаточно.
– Нет!
– Закон не преодолеть.
Лейт промолчал, упрямо смотрел на Реодора и отчаянным усилием удерживал его ладонь. Лужица почти дотянулась до ботинок короля.
– Он недостоин, – неожиданно серьезно сказал Ян, которого никто не спрашивал. – Невозможно подчиниться Закону, утратив часть себя. И, тем более, – не имев этой части никогда.
– Он достоин, – в голосе жреца, о котором все успели забыть, звучала тихая грусть. – Просто нужно чудо.
Дагго постарался, чтобы Лейт его услышал.
И он услышал.
Поднял глаза, мутно-серые, будто в них уже отражалась река Грани, окруженная голыми деревьями с сиреневыми цветами на ветвях. И встретился взглядом с другими, карими, густо подведенными синевой набухших век.
Он слабо улыбнулся уголками потрескавшихся губ, и прошептал ими беззвучно, так, чтобы различила одна Аори:
– Чудо мое…
Она зажмурилась изо всех сил, отвернулась, прижимая лицо к плечу. В темноте остались звуки, но можно хотя бы не смотреть, как на ее глазах…
«И, когда бы ты их открыла, бояться было уже нечего.»
«Их придется открыть. Как пришлось прошлой весной. Когда другой мужчина, куда более сильный, смелый и умный, умер, чтобы я могла жить.
Я бежала за ним, и брызги грязи вылетали из-под подошв, скатывались по ткани формы и вновь падали на землю. Капитан дергал меня из стороны в сторону, будто куклу, защищал мое тело, а я охотно оставалась куклой – глупой, лишенной смысла и ничего не понимающей.
Еще несколько секунд или минут покоя, и все кончится. Все окончательно закончится.
За меня снова умрет другой. И снова – зря. Потому что я этого не стою.
Я бы сама так не сделала.»
Лейт отвернулся, уронил голову, и Аори с пронзительной ясностью ощутила, каким стал мир без него.
«И я… не хочу.»
– Отпусти.
Ян вздрогнул, услышав тихий, бездушный голос. Он даже не успел рот открыть, как его ошпарило ненавистью и решимостью, будто кипятком. Так сильно, что даже боль от реального удара запоздала.
Аори вывернулась полузабытым приемом и даже не посмотрела, как Ян согнулся пополам и осел на пол. Она подняла руку, заправила волосы за ухо привычным жестом. Вспомнив хитрую, немного виноватую улыбку Сиэ, провела кончиком указательного пальца по маленькой черной капле…
И вырвала сережку ко всем демонам.
Мир тихо вздохнул вместе со своим жрецом, улыбнулся его синими глазами. Шевельнулся, перекатился волнами, высвобождая в себе место для чего-то нового. Чего-то, что еще не родилось до конца, что стояло, хлопая ресницами, и впервые видело каждую жилку в теле сущего.
Если запустить в реку цветные ленты, привязав их за один конец, они будут полоскаться, следуя течениям, виться, заменять собой водяные пласты. Обретут свойства струй, но все равно останутся тем, что их разделяет.
Потоки сил скользили на самом краю зрения и исчезали, если Аори пыталась присмотреться. Самыми постоянными оказались серые дымные струи, пронизывающие воздух. Огибая препятствия, они текли со всех сторон и сходились в одной точке – там, где намертво сцепились ладони двух мужчин. Вились вокруг плотным коконом, и от него веяло холодом и смертью.
Глаза Реодора полыхали настоящим золотом, подернутым тонкой пленкой ржавчины, которой не могло быть на драгоценном металле. Королевская сила впервые раскрылась мощью воплощенного Закона. Она вилась вокруг Лейта, бросалась, как атакующая кобра, пыталась найти брешь и впиться в тело. И тонкие щиты особенности, которую он не мог видеть и контролировать, вставали на пути гадины. Отражали атаки, не пускали внутрь, не давали изменить саму суть человека.
Убивали его, сжигая последние силы.
Аори шагнула вперед на негнущихся ногах. Она взмахнула рукой, пытаясь отогнать холодные потоки, и те послушно расступились, закрутились водоворотами и завитками, медленными и ленивыми.
Сердце колотилось в самом горле, горечь мешала смотреть, заливала лицо слезами. Но Аори упрямо сморгнула соленые капли и коснулась сцепленных, сведенных судорогой ладоней. Едва не обожглась – пальцы казались раскаленными докрасна.
– Не так, – попросила она. – Не сопротивляйся.
Лейт вскинул голову, дернулся, будто испугался Аори больше, чем смерти от рук короля. Реодор удержал его с неожиданной силой, перехватил покрепче и прищурился, выжидая.
Не понять, слышит или нет. Не докричаться, не пробиться сквозь стену, которую Лейт выстроил между собой и остальным миром. Как найти те слова, что не разобьются о нее вдребезги, укрепив своими ошметками? Как отдать ему себя, еще ничего не зная и не умея, только чувствуя, сгорая от этих чувств?
Ладонь пронзило болью, но Аори не пошевелилась. Их объединила эта боль.
– Это же не кто-то другой говорит, что тебе делать. Не надо, Лейт! Это ты сам пытаешься вернуться! Вспомни, пожалуйста, как ты меня обнимал ночью… Я чувствовала, что мы – одно целое! Я была счастлива, и не боялась ничего в этом мире. А ты?
Он не смог сделать следующий вдох. Грудь сжало, будто ребра разом срослись и сдавили легкие. Лейт и не знал, что так бывает. И, уже ощущая, как надвигается темнота, он поверил. И впервые в жизни сдался, доверился и открылся.
Боль ушла. Горящий ком в ладони превратился в прохладу, она пробралась в каждую клетку тела, устроилась там, занимая отведенное место. Остро резануло чувством собственного несовершенства – того, прошедшего, что Лейт не мог раньше осознать. Он понял, наконец, насколько Лана права.
«Да, Глава. Я скажу тебе это прямо. Младшие рода и впрямь ущербны.»
С силой тряхнув кистью, Реодор высвободил ее из закостеневших пальцев. Отступив на шаг, он выудил из кармана платок и принялся оттирать чужую кровь.
– Ты должен был сделать так с самого начала, – с неожиданной злостью процедил он. – Какого демона я обязан убивать?
– Я оказался не готов, – с трудом прохрипел Лейт в ответ, и король усмехнулся, различив иронию.
– Не отвлекайтесь, господа. У нас еще один обряд по плану.
Дагго, как по волшебству, оказался рядом и протянул руку, предлагая помощь. Сухие, узловатые кисти не дрожали, в облике жреца сквозило нетерпение. Его почти разрывало кипящей внутри энергией – может, и не своей, а той заемной, ради которой предки построили Зимний храм.
Лейт качнул головой и оперся локтем на колено, пытаясь отдышаться.
– Ну что еще?
– Погоди… Второй раз встать я не осилю.
– Второй?
Не ответив, Лейт поднял взгляд вверх, к сочащемуся светом куполу, будто спрашивая благословения у богини, которая и так сегодня помогла куда больше, чем другим. Ответа не было, да и не ждал он его.
– Раз уж я так удачно стою… – Лейт повернулся к той, чье сердце вынуждало трепыхаться искру в его груди. – Я ведь не спросил. Аори… Ты станешь моей женой? Ты хочешь?
Она едва не прикусила губу, застыв, как неживая.
Никогда, никому бы не призналась, что представляла эту минуту. И там, в придуманном мире, плакала от радости, смеялась и бросалась к нему в объятия, торопливо и охотно отвечала: «Да, да, конечно!»
– Конечно, – выдавила Аори и даже не попыталась улыбнуться.
«Что со мной? Что со мной случилось, Лейт?»
– Хорошо, – он еще несколько секунд искал что-то на ее лице, а потом отвернулся и встал, уцепившись за узловатую ладонь жреца. – Начинай.
– А я – уже, – хитро улыбнулся Дагго.
– Что – уже?
– Уже поженил. Договора должны исполняться, Лейт.
– Я ничего не почувствовал!
– А ты думал, я вокруг вас полчаса с бубном буду плясать? Эта магия создается внутри, и все, что может старый жрец, – лишь услышать слова сердец и шепнуть их миру…
– Тьфу, – сплюнул Реодор и бросил перепачканный платок в лужу на полу. – Хоть сегодня ты мог без этого обойтись?
– Да я и так на подпевках, уж и душу отвести нельзя? Что, ваше величество, понравилось?
– Невероятно!
Взгляд исподлобья испепелил бы любого, кроме Дагго, благодушно сложившего руки на животе. Едва удержавшись, чтобы не сплюнуть снова, Реодор наклонился за камзолом.
Так и не решив, что ответить, шагнул к Аори Лейт. А она, вздрогнув, обернулась к темноте, притаившейся за арками, туда, где полыхнула и пропала багровая искра.
Показалось? Мир уже стал обычным, но сердце колотится и мышцы кажутся отделенными, будто тело стало чужим, будто им управляет кто-то еще…
И этот кто-то отдал приказ, и Аори отчаянным рывком бросилась вперед, к королю. И метательный нож вонзился под ключицу.
Девушка опустила глаза, недоуменно рассматривая черную рукоятку. Рубин на самом ее конце стремительно выцветал, и его алая муть растекалась по белой ткани платья.
Среагировав на движение, резко выпрямился Реодор, развернулся, будто пружина, готовый отразить любую опасность. Любую, кроме той, которую уже просмотрел. Еще не сообразив, что случилось, он отпихнул Аори, чтобы не загораживала обзор.
Она тихо вскрикнула, пошатнулась, не удержав равновесия, и Лейт почувствовал, как сбилась с ритма искра в его груди. Дернулась из последних сил и угасла. Он ринулся навстречу, но руки схватили пустоту. Глухо ударился о доски кинжал, перевернулся несколько раз и замер. Матовое черное лезвие, совершенно чистое, казалось трещиной в светлом дереве.
Глаза Реодора полыхнули пониманием. Ярость и сила вырвались из-под контроля, и взрывная волна прокатилась по собору, сметая все на пути.
Загрохотали пюпитры на балконе для певчих, скатываясь вниз по ступеням. Тонкие металлические рейки согнулись, изящные треноги в мгновение превратились в груды мятой проволоки.
Рухнули леса после того, как сломалась одна из опор, превратились в груду досок между статуей и стеной. Витражи каким-то чудом уцелели, хотя звук бьющегося стекла вдалеке подсказал, что, возможно, не все.
Ряды скамей опрокинуло, как домино, с хрустом впечатывая друг в друга и колонны. Устоял один лишь камень, хотя даже из пола и стен выбило волну мраморной крошки. Она повисла в воздухе густым облаком.
Людям досталось не меньше. Досталось бы больше, но Дагго успел выставить щиты. Изменение, которым не должны владеть жрецы… он надеялся, что никто об этом не узнает. А если узнает – промолчит хотя бы в благодарность за спасение жизни.
Защита исчезла спустя мгновение, погасив часть удара.
Лейт схватился за голову – он будто стоял перед огромными стадионными динамиками, и звук, слишком низкий, чтобы его слышать, сотрясал тело. Вибрировала каждая клетка, и он закричал, впиваясь ногтями в виски. Но Реодор ничего не замечал – медленно и неотвратимо, шаг за шагом, он приближался к границе освещенного круга. Туда, где, прижатый к колонне его силой и практически раздавленный, замер Глава самого могущественного рода Астрали.
– Король! – рявкнул Дагго с неожиданной мощью и напором.
Реодор замедлил шаг, сжал кулаки и чуть повернул голову к жрецу.
– Я помню, – процедил он, не глядя на Дагго. Ноздри трепетали от сдерживаемой злости. – Помню. Но это уже слишком.
– Ты – король. Ты должен пользоваться чужими ошибками, а не убивать за них.
– Да понял я! – Реодор, наконец, остановился и тяжело вздохнул. – Не хочу разбираться с ним здесь. Похищение лица под особым контролем, насилие над дочерью, покушение на убийство…
– Вполне достаточно, чтобы запретить продолжение рода, правда, ваше величество? Можно и часть наследия забрать.
Дернув плечом, Реодор окончательно погасил воздействие.
– Король, продавшийся изменяющим, – прохрипел Ян. Невозможность поражения отравляла, ведь он все просчитал, вынудил Реодора появиться в нужном месте и в нужное время… И все сложилось настолько отвратительно, что не могло быть случайностью. – Уничтожающий преданные рода. Не думал, что увижу такое. И что стану первым.
Дагго искренне рассмеялся, заметив, какое презрение проступило на лице его величества.
– В арку. Живо.
Ян с трудом отлепился от колонны и заплетающимся шагом добрел до провала. Он остановился у границы, усмехнулся Лейту нагло и пошло.
– А ведь я получил, что хотел, Джой. Спасибо, что разрешил.
– Да боги ж мои светлые, – жрец раздраженно всплеснул ладонями, и Ян улетел в темноту, будто его толкнули в спину.
Не оборачиваясь, Реодор прошел следом. По пути он коротко наклонился, подхватил камзол и натянул его на ходу, сминая рукава сорочки.
– Хороший мальчик, – пробормотал Дагго.
С кряхтением наклонившись, он подобрал что-то с пола и подошел к Лейту, который остановившимся взглядом буравил черноту портала. Словно вел беззвучный диалог, отвечая, доказывая, объясняя… не Яну – самому себе в его лице.
– Как интересно. Это же кинжал Искателей.
Дагго подбросил клинок прямо перед лицом Лейта. Тот с трудом сфокусировался, не понимая, чего хочет надоедливый жрец.
– Измененных?
– Их самых, – Дагго показал рукоятку. Камень в ней угас, обесцветился, стал таким же черным, как и металл. – Вот здесь томилась частичка души с Грани. Достаточно одного удара, и человеку ничем уже не помочь. Его суть вырывает из тела и отправляет в другой мир до срока.
– Откуда он у Тройна?
– А вот это самый интересный вопрос, – жрец спрятал кинжал в складках мантии. – Один Искатель – один кинжал. Посмотрим, где счет не сойдется.
– Я и не ожидал другого, – Лейт прищурился. Глаза пекло, голос срывался, и он коротко откашлялся, прежде, чем продолжить. – А на Аори плевать? Договор же исполнен.
Кровь на полу смешалась. Его и ее. Он недоуменно посмотрел на ладонь – ни раны, ни шрама.
– Успокойся, дитя мое. Она станет изменяющей и вернется к тебе.
– Ох… – он сразу поверил, и натянутая в душе струна лопнула. – Это правда?
– Мы в храме, Лейт. Месте, где мир вмешивается в происходящее.
– И Аори…
– Она и так сегодня получила многое в дар. Пришлось платить. Этот нож убил бы любого из нас, кроме нее.
– При чем тут любой? – он растер лицо руками. – Ян же…
– Вот поэтому Ори и кончились. Из-за того, что туго соображали. Ян целился не в нее.
Лейт снова схватился за голову.
– Зачем?!
– Иртана куда легче контролировать… Особенно, если готовился к этому всю жизнь. Всю жизнь принца, конечно. Я, опять же, рядом, чтобы принять наследия.
– И это нормально? Можно безнаказанно убить короля?
– Что случается в храме, – должно случиться. Реодор знал, чем рискует. И пришел ради тебя.
– Угу, – он плотно сжал губы.
– Постарайся об этом не забыть, Глава рода Ори, – в голосе Дагго жила насмешка, а в глазах – угроза. – А еще мы не убиваем Глав, что бы они ни натворили. Это слишком дорого обходится.
– Ян рискнул потому, что мы встретились в храме?
– Абсолютно верно. Но он не учел один маленький фактор…
– Какой?
– Твою супругу, хе-хе. Изменяющие – это узелки на нитях сил. Их всегда притягивает в нужное место, раньше или позже. Вот сам подумай, какова вероятность, что одаренная девочка попадет в наш мир из другого, не связанного напрямую? Что ради этого случится межпланетная интервенция? Набор случайностей, а, Лейт?
– Не знаю.
– Чем больше таких совпадений, тем мощнее «узелок». В нем больше нитей, за него получится сильнее дергать… Впрочем, я увлекся, не обращай внимания. Держи-ка.
Схватив Лейта за руку, Дагго насильно вложил в его ладонь маленький, почти невесомый предмет. Сощурившись, Лейт рассмотрел сережку со вставкой из обсидиана. Камень магов…
– Зачем это?
– Аори вернется к тебе. Ты же ее маяк лучезарный, – хихикнул жрец. – Но вот с контролем у нее будет проблемка. Так что, либо ты ей блокиратор вернешь, либо придется прямо сейчас обзавестись изменяющим, который будет сопровождать своего Главу день и ночь.
– Выбираю блокиратор, – он вздрогнул, представив круглосуточный контроль. – А Аори сможет стать моей изменяющей?
Дагго помолчал, рассматривая новоявленного Главу.
– Поверь, ты этого не захочешь. Этот Договор разрешено заключить один раз, и лучше бы с тем, кому не нужна свобода. Не говоря уже о необходимой квалификации. Тебе, Лейт, понадобится серьезная защита. И знания.
– Не хочу сейчас об этом думать, – он сжал сережку в кулаке. – Пусть она сначала вернется.
– Ступай тогда, – Дагго окинул страдающим взглядом зал храма и тяжело выдохнул. – А я помолюсь за вас, что ли…
Маячок магической метки появился на карте ощутимо позже намеченного. Тогда, когда Кьес уже почти расслабился, почти поверил, что обойдется. Он сам настоял на том, чтобы оставаться в машине у выезда с площади, и последние двадцать минут напряженно всматривался в экран планшета. К правительственным камерам подобраться не удалось, а вот технологиями магов лидер свободных таки разжился.
По известной ему одному прихоти Мирх решил составить Кьесу компанию. Но ожиданием не мучался. Когда заканчивалась очередная бутылка, он отдавал ее водителю и вынимал из мини-бара новую. Отхлебнув, ставил на пол, возле ноги, и утыкался обратно в телефон, воодушевленно постукивая пальцами по корпусу. На губы то и дело пробиралась довольная усмешка.
Когда метка загорелась, Кьес успешно сдержал вздох разочарования, но Мирху хватило легкой гримасы на лице, чтобы подвинуться поближе.
– Что там? – он дружески пихнул спутника в бок локтем.
– Въехал на площадь, – принялся комментировать Кьес. – Ищет место для парковки.
– Забавно получится, если просто бросит машину.
– Лейт? Вряд ли. Если есть правила, он их соблюдает вопреки здравому смыслу. Ну вот, встал, куда надо.
Мирх рассмеялся. Не задавая больше вопросов, он подхватил бутылку и сделал глоток, не отвлекаясь от экрана. Точка пропутешествовала от стоянки к дверям собора и погасла – магические контуры вокруг здания гасили сигнал.
– И снова ждать, – сокрушенно покачал он головой и щелкнул по телефону, отдавая приказ. Кьес скрипнул зубами, все больше сомневаясь в том, что собирался сделать.
Телефон зазвонил несколько минут спустя, и Мирх, выслушав доклад, хлопнул друга по плечу.
– Ты что, пытаешься нас саботировать? Схема не подошла.
– Тебе соврали, – он даже не напрягся. – Или техник – идиот. Так он поставил контроллер?
– Поставил, поставил, даже не надейся.
– Если не сработает – вопросы к исполнителю.
– Обдумаем. Пора выдвигаться, а то пропустим торжественное явление. Ты ведь хочешь посмотреть в лицо другу прежде, чем его убьешь?
Мирх снова отхлебнул, не сводя глаз с того, кого называл другом, и протянул ему полупустую бутылку.
– Давай, не стесняйся. Тебе же не стрелять придется.
Кьес выхлебал коньяк в три глотка и откинулся на спинку сидения, тяжело дыша. Тепло угасло почти моментально, оставив горький, приторный вкус во рту.
Лимузин стартовал настолько плавно, что он даже не заметил. Мягкие колеса сглаживали неровности брусчатки, убаюкивающе покачивая пассажиров в коконах кресел.
Огни встречных фонарей отражались в лакированном крыле. Из светящейся точки они разрастались в пятно, ласково оглаживали автомобиль и, вновь собравшись в точку, угасали. Эти мягкие вспышки следовали одна за другой, мерно отсчитывая пройденные метры.
– Помедленнее, – неожиданно буркнул Мирх водителю, поигрывая телефоном.
Кьес покосился в окно без особого интереса – ну внедорожники на площади, подумаешь, ну лимузин, как две капли воды похожий на их собственный… Он вздрогнул. Эти автомобили собирали на заказ, и их владельцев можно пересчитать на пальцах рук. Остальные сибаритствовали куда скромнее.
Лимузин прижался к земле перед собором, словно прибывшим никакие правила и запреты – не указ. И, поскольку лидер свободных уже сидел рядом…
– Что тут делает Тройн?
За темными стеклами Кьес не рассмотрел даже намека на движение, но не сомневался, что их вниманием тоже не обошли.
– Помогает? Мешает? Это незапланированный визит, раз я о нем не знал.
Мирх прищурился, рассматривая автомобили. Телефон в его руках вращался, будто лопасть пропеллера.
Внедорожники и длинная колбаса лимузина остались позади.
– Может, они Лейта ждут?
– Тройн? Не смеши, – Мирх задумчиво дернул уголком рта. – Меняем план.
Он пересел ближе к водителю, зацепив ногой бутылку, и негромко отдал приказ. Достал из ниши между сидениями темные очки и нацепил на нос.
– Мне идет?
Кьес недоуменно пожал плечами.
– Буду считать твой ответ положительным.
Лимузин свернул в одну из боковых улиц и остановился.
– На выход. Прогуляемся.
Стоило им выбраться, как машина тронулась с места и скрылась за углом.
– Пусть думают, что я случайно мимо проезжал, – хихикнул Мирх и поправил пиджак. – А мы пока подышим свежим воздухом.
Вернувшись на площадь, они остановились у столика уличного кафе. Невысокое деревце удачно закрывало внедорожники, а ступени собора просматривались, как на ладони.
Кьес отмахнулся от официантки, а его спутник, напротив, рассыпался в комплиментах и получил в итоге, помимо пузатого бокала, еще и салфетку с криво нарисованным номером телефона. Пока они ворковали, техник сидел, как на иголках, старательно закрывая рукой экран планшета. Когда Мирх, наконец, расплатился и девушка упорхнула на кухню, он положил прибор на стол и тяжело навис над ним, подпирая кулаком подбородок.
– Не боишься, что тебя узнают?
– Люди удивительно слепы. Видят то, что хотят видеть, а не то, что есть на самом деле. Она уже пожалела, что так легко дала номер, и лишний раз не подойдет. Зря ты сразу выпить не заказал, заскучаешь.
– Не хочу.
Они ждали не слишком долго. Куда меньше, эдак на десять-двадцать лет, чем Кьесу хотелось бы ждать. И он бы поперхнулся, последуй-таки совету невозмутимого Мирха.
Лейт вышел из центральной арки. Вышел. Сам. Всклокоченный, взвинченный, будто в драке побывал. Заметив караван Тройна, шарахнулся в сторону так, будто свору демонов увидел. Тут же пришел в себя и быстро пересчитал ногами ступени, стараясь держаться подальше от внедорожников. В самом низу остановился, полез в карман – видимо, в поисках ключей. Странно, неудобно, правой рукой в левый. Но, похоже, он держал в другом кулаке нечто ценное, и очень боялся его потерять.
Кьес сглотнул, всматриваясь в лицо бывшего друга. Планшет мелко дрожал.
– Так-так-так. Кто-то причастился к чудесам.
Быстро расстегнув пуговицы, Мирх выпутался из рукавов пиджака, сложил его аккуратно, плечо к плечу, и повесил на запястье.
– Он ради этого приходил…
– Скорее, получил все и сразу.
Лейт нахмурился, когда ключи выскользнули из неловких пальцев и упали на мостовую. Экран планшета подернулся легкой рябью, как от незначительной помехи.
– Ух ты, – восхитился Мирх. – Слышал, а видеть не доводилось.
– Это еще ничего не значит.
– Ну-ну. Когда он всему научится, сможет отключать приборы усилием воли. Представляешь? Стоит Ори поднапрячься, и можно, например, уронить самолет.
– Не выдумывай!
– Я выдумываю? Почитай хроники объединения.
Подобрав ключи, Лейт скрылся из виду. Вскоре пискнула сигнализация, на самом пределе слышимости мягко заурчал мотор.
– Ну, что решил?
Мирх дружески положил руку на плечо Кьеса, заглянул в планшет. В левом углу мерцала иконка активации.
– Не знаю… Я не уверен…
– У тебя буквально несколько секунд. Готов стать героем?
– Хорошо, что ты не Тройн, – Кьес отложил планшет. – Он бы просто заставил меня нажать.
– Значит, нет?
– Значит, нет.
Мирх тяжело вздохнул.
– Так я и думал. Трус. Впрочем, трус – это хорошо. Я, конечно, не Тройн, но совершенно необязательно обладать особенностью, чтобы управлять людьми. Правда?
Ладонь жестко вцепилась в плечо, в бок уперлось что-то холодное, твердое. Покосившись вниз, Кьес заледенел – из-под пиджака виднелся ствол пистолета, невесть как оказавшегося у Мирха.
– Нажимай, – ласково посоветовал он. – Мне не нужны предатели, но я допускаю, что ты просто мог немного… запутаться.
Икнув, его спутник слепо зашарил руками по столу, не в силах отвести взгляда от оружия. Планшет едва не выскользнул из вспотевших ладоней, и Кьес смог попасть по кнопке только с третьей попытки. Он с силой прижал дрожащий палец к экрану, дожидаясь, пока система распознает отпечаток и выполнит приказ.
– Молодец, – похвалил Мирх, увидев подтверждение активации.
Кьес бросил планшет на стол и закрыл лицо руками.
– Нет уж, смотри, – его снова дернули за плечо. – Нельзя пропускать финал истории.
Он покачал головой, беззвучно повторяя – нет, нет, нет!
Сейчас громоздкий, неповоротливый автомобиль выедет на узкую улицу, двинется по ней к мосту. И там, на плавном, безопасном повороте руль заклинит. Лейт попытается нажать кнопку тормоза, но она не сработает. Может, педаль? Он же снова…
Вспыхнувшая надежда угасла. Он не сможет переключить управление.
Улицы пусты. Тяжелая машина, не сбавляя скорости, нырнет в воду, прямо в один из водоворотов. Ее утащит на дно, прижмет к нему, вдавит в ил и хлам.
Мотор зарычал громче. К нему прибавилось непонятное жужжание, которого не должно бы быть. Кьес открыл глаза, посмотрел между пальцев.
Синий кабриолет проскочил мимо так быстро, что он вначале не понял. Бросил недоверчивый взгляд на экран. Метка удалялась, и на пустынной улице Кьес не видел других машин.
Мирх выругался и, оттолкнув спутника, схватился за телефон. Быстро забормотал в него приказы, сорвал очки, бросил под ноги. Кьес посмотрел на него – и расхохотался, нервно, дробно, так, что брызнули слезы облегчения.
– Схема, – захлебываясь, истерично бормотал он. – Схема не подошла…
– А ты знаешь, – наклонившись, лидер свободных людей заглянул ему в лицо, и смех мгновенно встал в горле комом, – что построить филармонию куда сложнее, чем собрать невидимый для Арканиума автомобиль?
Камера с знаком королевского дворца повернулась вслед за юркой машинкой. Та без проблем миновала поворот, проскочила мимо затянутого яркой тканью разрыва в ограждении. Колеса запрыгали по мостовой – старый кабриолет очень сильно уступал по комфорту тем автомобилям, на которых положено ездить Главе рода.
Впрочем, Лексаз не сомневался, что с поддержкой Реодора Лейт быстро наверстает упущенное. Но с парня станется и не менять авто… Чисто ради того, чтобы побесить окружающих.
Он отвернулся от экрана и улыбнулся, заметив, как дует губы любимая Глава. Она забралась в кресло с ногами и командовала оттуда. А Лексаз послушно исполнял каждый приказ.
Пожалуй, ему нравится такое ее состояние, когда Лана позволяет себе забыть о роли хранительницы и ненадолго превращается просто в женщину. Капризную, с колючим и неуступчивым характером, но такую обожаемую.
– Видишь? Все закончилось хорошо. Но будь Лейт чуть внимательнее…
– И что?
– Эвин. Он держал газету вверх ногами, пока возился с автомобилем.
Лана захлопала ресницами – и расхохоталась. На одном из экранов в ее кабинете камера показывала кафе у перекрестка. Калориферы грели вовсю, разгоняя вечернюю прохладу, но за переполненными столиками не найти места никому, кроме изменяющего.
– Подумаешь! Он бы не понял.
– Будь я на его месте, всяко бы свел в…месте то, что стою на светофоре который цикл и перевернутую газету с ногами, которая ничего не заказывает.
– Жаль, что ты не стал Главой.
– Да ну, зачем? Приемы, балы, красавицы младые, лица новые…
Он широко взмахнул рукой и усмехнулся, показывая, что новые лица ему куда интереснее старых (и потому довольно потрепанных) красавиц.
– Теперь мне и его защищать.
– Сегодня ты прекрасно справилась.
– Вынудить сменить машину несложно. Куда тяжелее спасти его задницу на ближайшем заседании совета. Старики не будут рады, что к ним всунули этого придурка.
– Ладно тебе! Может, когда-нибудь наш сын женится на его дочке?
– Впервые радуюсь, что я этого не увижу, – пробурчала Лана и отвернулась, невольно положив руку на живот.
Лексаз изменился в лице, подошел, опустился на корточки. Взял крепкие, привыкшие к дракам ладони Ланы в свои, чуть потянул, заставляя обратить на себя внимание, и прищурился, заметив в глазах слезы.
– Не надо, Лисичка. Мир слишком быстро отнимает то, чего мы не заслужили. И я это прекрасно знаю.
– А я верю в тебя, – слабо улыбнулась она. – И в то, что ты сумеешь стать счастливым.
– Обижаешь. Я уже счастливее всех в мире.
Она не ответила – смотрела за спину, на один из экранов. И ярость на ее лице подсказывала Лексазу, что лучше не оборачиваться.
Кожа руля вытерлась, стала гладкой и скользкой, но ему это не мешало. Как, видимо, и Аори.
Прохладный ветер забирался в волосы, но в кабриолете пахло ее духами. Лейт мог поклясться, что, если открыть бардачок, там он их и найдет. Экстренный запас, на тот случай, если забудет воспользоваться перед выходом… И домашний флакон наверняка полный.
Он легко рулил одной рукой, боясь потерять маленькую сережку. Стоило, конечно, убрать ее. Но он увидел кортеж Тройна, растерялся, даже испугался, бросился к машине, как последнему шансу на спасение… Как он не заметил их раньше? Идиот.
На повороте перед мостом колеса заскользили, одновременно заныла грудь. Все прошло без следа, стоило выровнять кабриолет. Когда брусчатку сменил асфальт, Лейт протянул руку к подстаканнику и разжал пальцы. И не смог понять, упала невесомая сережка или нет. Отвлекся на секунду, посмотрел, стряхнул ее, прилипшую к ладони, прямо на ключи.
Серый внедорожник сорвался с места в тесном переулке. Разогнался заранее, точно рассчитав время, скорость, расстояние. Усиленные дуги сверкнули в свете тусклой лампочки над боковым входом, запертым на ночь. Боковое зеркало задело мусорный бак, он свалился с грохотом, завертелся на асфальте. Изнутри с истошным мявом вылетела ополоумевшая помойная кошка и забилась под трубы отопления.
Ревущий автомобиль даже не притормозил. Выскочил, как пуля, преодолел узкий тротуар и с размаху влепился в бок маленького кабриолета, корежа и сминая. Протащил его перед собой через встречную полосу, визжа тормозами и наполняя воздух запахом горелой резины. И припечатал всей массой к стене под витриной цветочного магазина, взорвавшейся от удара осколками запотевшего стекла.
Beyond the black. Unbroken.