На этот раз в темноте не резвилась ни едина искорка. Но было направление. То, в котором она двигалась.

Нет. Не двигалась. Летела?

Нет. Падала.

Темнота оказалась придирчивой. Ей требовались абсолютно точные определения, и сознание Аори раз за разом вспоминало слова, пытаясь подобрать правильные до тех пор, пока они не укладывались в этот мир, будто кусочки многотысячного паззла в единственно верные позиции.

Вот, например, то, что падает в этом нигде. Это тело. Голова, туловище, из которого торчат четыре конечности. Какая странная штука, она кажется совершенно чужой и неправильной, но огонек души мерцает в середине этой нелепой конструкции. Руки и ноги… Почему их четыре? Что за дурацкий набор клеток?

«Я же ими не была. Зачем я там, внутри?»

Она вытянула руку и принялась ее рассматривать. Ну и что, что вокруг только черный цвет? Это означает лишь, что поступает мало информации для разместившихся в голове глаз. Но смотреть не обязательно ими.

Кожа оказалась полупрозрачной. За ней угадывались тонкие ниточки сосудов, почему-то – бирюзовых, едва заметно светящихся. Ровно, так, словно ток крови остановился. Ради интереса Аори попробовала изменить положение этих узоров. Но они, хоть и казались удивительно знакомыми, реагировать не спешили.

Она попыталась осмотреть всю себя со стороны, но ничего не вышло. Странно, раньше ведь умела. Нет разницы, на какую сторону мира смотреть, просто отодвинься подальше.

Та часть тела, в которой укрылась душа, подала странный сигнал. Неприятный, раздражающий.

«Боль, – вспомнила Аори. – Это называется боль. А еще – отчаяние. Нет. Ненависть.»

Она задумалась, почему в теле пробудились именно эти нервные импульсы?

Память обрушилась сверху, словно лавина. Словно скатившийся с вершины горы вал снега, которого она никогда не видела вживую. И никогда уже не увидит, ведь в столице нет гор, как нет и дверей, через которые можно покинуть Дом Яна.

Никогда. Никогда не будет никакого будущего. Все закончилось.

«Я умерла.»

Аори сжалась в комочек, будто эмбрион, прижала к себе колени, спрятала в них лицо. Тело снова стало привычным, но боль угнездилась в середине груди и горела так, будто внутри зажегся настоящий костер, бирюзовый, разрывающий саму сущность на части.

Она падала. Наверное – быстрее и быстрее, раз не теряла этого ощущения.

Не все ли равно?

Время перестало существовать, просто потому, что оказалось ненужным. Его не было до тех пор, пока Аори не ощутила рядом движение.

Нет, не движение. Вибрацию.

И не рядом, а в себе самой. Но ее породило что-то, появившееся в окружающей темноте.

Она удивленно распахнула глаза.

Вокруг сплелась серебристая вязь. Миллион сияющих частиц, которые складывались в одну структуру, огромную и одновременно изящную, могучую и тонкую. И разумную.

Серебристое создание вилось вокруг, опутывало хрупкий живой комочек, который когда-то назвал себя Аори. Неведомое существо падало вместе с ней, сжимало ее в объятиях, оно тормозило телои об окружающую тьму, обдирая бока. Тысячи серебристых искр отставали и уносились вверх.

Аори осторожно коснулась извивающихся колец, и пришел звук. Утробный, гулкий, будто гудение огромного колокола, он отозвался внутри ошеломляющей ясностью, морозным холодом, встряхнувшим мысли и самую суть.

Она закричала. Не горлом – душой, истерзанной, переломанной множество раз. И прежде не поднимавшейся после удара, но находившей в себе силы жить.

Внутрь изгибающихся колец протиснулась голова, огромная, украшенная шипами наростов, и осторожно приблизилась так, что льдистые бирюзовые глаза оказались напротив желтых. Аори смотрела на серебристое существо и видела одновременно и его, и такого же человека, как сама она. Нет, не видела. Ощущала. Но постигнуть не могла.

Он приказал ей бороться, не говоря ни слова. И она боролась. Разжигала в душе волю жить, действовать, а не падать тысячелетиями в этой бессмысленной бездне.

Они рухнули вместе. Серебряный кокон и хрупкое тело внутри него. Искры брызнули во все стороны и погасли, а Аори с громким криком прокатилась по острым камням и замерла, уткнувшись в них лицом.

– Да в рот же ж ты оттраханный анкаурт!

Она с трудом подняла голову. Все плыло вокруг, в ушах звенело, но громкий возмущенный голос раздавался прямо в голове. Кажется, он принадлежит этой темной массе, закрывшей собой половину горизонта.

– Я не анкаурт…

– Да я в курсе, и в рот тебя тоже не трахали. Или трахали?

– Нет. Ты кто?

– Оленяшка, ты что, башкой ударилась?

Мощные волосатые лапы обрушились сверху. Аори сдавленно пискнула, но ее уже подняли, покрутили в воздухе и поставили на ноги, осторожно придерживая.

Помесь волка с человеком, замершая напротив, довольно ощерилась.

– Ну? Узнала?

– Да. Веррейн. Я на Грани?

– А на что похоже, на ботанический сад при дворце?

Аори подняла взгляд на ехидно лыбящуюся пасть, слепо рванулась, выскользнула из когтистых лап. Глухо вскрикнула, подвернув ногу на неустойчивом камне, и упала на колени. Ее тело сотрясала крупная дрожь, горло сжало, и она судорожно всхлипывала – сухо, без слез, когда рыдания превращаются в хриплые стоны, а сердце готово продолбить грудь и перестать биться уже снаружи.

– За что… За что?!

– Прекрати.

– Я… – она задыхалась, но выталкивала из себя слова, выплескивала их в темный и безразличный мир. – Я же ничего не сделала! Я просто… просто… просто жила! Почему это случилось со мной? Ну почему?!

– Заткнись.

– Почему?! – истерика прорвалась горловым воем.

Веррейн снова схватил ее за плечи, поднял и потряс так, что голова замоталась из стороны в сторону.

– Прекрати! – рыкнул он. – Ты меня достала! Дурная девчонка, приди в себя! Ты не дома сопли развозишь, ты в чужом мире, где каждый второй тебя хочет сожрать целиком, а каждый первый – кусочками!

– Оставь меня в покое!

– Хочешь, чтоб я ушел? Отлично!

Он разжал лапы, едва удержавшись, чтобы вместо этого не отшвырнуть хрупкое человеческое тельце в сторону. Аори тут же скорчилась в комочек, обняла себя за колени. Перепуганные, жалобные глаза смотрели снизу-вверх, но Веррейну было решительно наплевать на ее страдания.

– Довольна? До свидания! Счастливого переваривания!

– Не уходи, – тихо прошелестело вслед.

Выругавшись, Веррейн развернулся. Хвост описывал раздраженные кривые, когда волколак склонился над девушкой, внимательно ее изучая.

– Как ты меня нашел?

– Кххрха, да ты шмякнулась с таким грохотом, что половина Грани слышала.

– Ясно. Мне говорили, что, когда я умру, то окажусь тут. И больше не смогу родиться или вернуться.

Она встала, покачнулась, но не упала.

Похоже, это та самая гряда, на которой они познакомились. Вот только валуны потемнели, лишившись радужных оттенков, а вместо ягод повсюду виднелись мелкие белые цветы. Скалы вырастали справа, теряясь в туманной темноте, слева начинался обрыв.

– Я не думала, что это случится так. Что меня встретят… Веррейн, а почему я тебя слышу?

– Ты что, ушами слушаешь?

Аори захлопала ресницами, не понимая.

– Башкой слушаешь, – он осторожно постучал когтем по ее лбу. – Уши – барабанчики такие, импульсы в мозг передают, если есть он еще у тебя. А мозг их расшифровывает. Так какая, мать твою, разница, откуда эти импульсы брать?

– Ты удивился, когда меня увидел.

– Я не знал, что это ты, – Веррейн неожиданно посерьезнел. Он отошел к краю плато и сел, свесив ноги вниз. Мохнатой лапой, когтистой, предназначенной разрывать демонов, он похлопал по камням рядом.

Поежившись, Аори все же приблизилась и села рядом, недоумевая, к чему эти нарочитые красивости.

Камни оказались теплыми, живыми, а звездочки цветов – наоборот, ледяными колючими искрами.

– Так вот, я не знал, что это ты, – он посмотрел на нее искоса бордовым глазом. – Но ждал тебя на Грани.

– Почему?

– Ты не умерла, Аори. Тебя инициировали.

– Инициировали? – она обмерла, чувствуя, как в животе разливается ледяной холод.

– Да. Ты помнишь, что с тобой случилось в реальности?

Отвернувшись, Аори прикусила губу. Что-то подсказывало, что плакать не стоит, и что Веррейн спрашивает не потому, что не знает ответа.

– Ты стала женщиной.

Он обмахнул пасть алым языком.

– Да.

– Это и есть инициация. В тебе – дар изменения. Твое тело способно выдерживать потоки сил с Грани. Благодаря этому ты ребенком выжила при переходе из мира в мир.

– Откуда ты знаешь? – слабо удивилась она и шмыгнула носом.

– Мы тут не одних демонов харчим, видишь ли. Доходят новости.

– Почему мне этого не говорили?

– Потому, что не хотели, – зло усмехнулся Веррейн. – Потому, что дар очень легко потерять, его и теряют почти все женщины. Хилые вы, чахлые.

– Значит, изменяющие знали? С первого дня?

– Не факт, – он предупреждающе поднял палец. – Дар не так просто обнаружить.

– А Сиэ знала?

– Рыжая, что ли? Ха!

Веррейн расхохотался, опасно покачиваясь на самом краю. Мелкие камни покатились вниз, и Аори завороженно смотрела им вслед.

– Что веселого?

– Да она притащила тебя, глупая ты оленяшка, чтобы провести инициацию! Помнишь?

– Ты тогда отказался, – медленно, не в силах поверить, пробормотала она. – Испугался Главы…

Он взъерошился, шерсть прекратилась в тысячи колючих игл, покрывших комок злости с горящими алым буркалами.

– Я не боюсь! Я не считаю тебя чем-то важным настолько, чтобы рисковать жизнью! Демон Грани, инициировавший изменяющую… Ты правда этого хотела бы, оленяшка?

Мерзко захихикав, Веррейн провел лапой по голове, приглаживая гриву.

– Сиэ думала, что так лучше. Но ничего мне не сказала.

– А толку говорить? Что б ты сделала? Она пыталась помочь так, как могла. Знала, что тот паренек тебя обратно в реальность вытянет.

– Ее убили… за это?

– А ты ловишь мышей, – Веррейн растянул пасть в ухмылке. – Не то, что некоторые кошки.

Думать не хотелось. Верить тоже не хотелось.

Больше всего хотелось проснуться, только вот Аори никак не могла выбрать, когда, чем начался сон. Где она – та минута, в которую хочется вернуться?

В постель к Тройну, туда, где грязные, липкие руки безжалостно мнут твое тело, раскладывают его поудобнее? Где сверху наваливается массивный живот, и ты даже не видишь, не понимаешь, что причиняет такую ужасную боль, которую нет сил терпеть больше ни одной секунды, но кто спрашивает, есть ли они у тебя, эти силы?

К Лейту? В тот день, когда она попросила быть вместе, в то утро, когда он ее будил, в ту ночь, когда их губы встретились? Или раньше – в тот вечер, когда он учил ее танцевать, и не было впереди у них ничего плохого, хотя бы потому, что не было – их?

На другую планету, к капитану, для которого убийство – так же просто и обыденно, как выпить стакан воды? К тому, кто хотел видеть ее такой же? К Теням, которых ненавидишь до глубины души, почти всех, и на кусочки раздирает от того, что любишь самого жестокого из них?

Домой? В полузабытый цветущий сад, где звучат голоса братьев, тех, что сгорели вместе с домом, стали такими же угольями? Все уже давно поросло травой. И над ней не светятся синие, коверкающие реальность порталы, в которых могут выжить лишь изменяющие…

Вскочив, Аори отбежала на несколько шагов. Лед цветов царапал ноги, кожу холодила взвесь прижавшегося к земле тумана. Она сгущалась впереди, темнела, превращалась во вьющуюся между камней полоску тьмы.

На Аори пахнуло жаждой и глухой, затаенной злобой.

– Не бегай далеко, – не оборачиваясь, посоветовал Веррейн. – Ты сейчас просто охренеть, какая аппетитная. Свежая изменятина с круглой попкой.

Аори медленно опустила глаза и почувствовала, как ее лицо заливает краска.

Ни клочка одежды, как и в реальности.

– И что теперь? Я могу… колдовать?

Нервно усмехнувшись, она вернулась к волколаку. Поздно смущаться.

– Конечно! Одним движением пальца.

– Серьезно? – Аори недоверчиво посмотрела на свою руку и пошевелила пальцами.

Ничего не случилось.

– Ну сраные демоны, конечно, нет! – Взвыв от досады, Веррейн вскочил и ткнулся в Аори мордой. – Изменяющие учатся, слышишь, месяцами и годами учатся использовать потоки сил!

Волколак махнул лапой, и вокруг взвихрился багровый поток, похожий на дымку, насланную Гарлом. Шерстинки встали дыбом, Аори даже послышался треск электрических разрядов. Она глухо охнула и отмахнулась, будто простой дым отгоняя. Багровая муть неожиданно отпрянула, втянулась обратно в черную ладонь.

– А неплохо, – одобрительно проворчал Веррейн. – Может, из тебя еще что-то выйдет.

– Зачем я здесь? – выкрикнула Аори прямо в скалящуюся морду. – Зачем?!

– Да низачем. Сознание всегда грохается на Грань после инициации. Теперь вопрос времени и удачи, сохранишь ты дар или станешь обычной бабой. Если хочешь превратиться в изменяющую – должна попасть на Грань вся, целиком.

– Не понимаю. Я ведь уже здесь.

– Ты видела когда-нибудь, как изменяющие переходят?

– Ну… Вроде бы. Да, точно, в Альдрии.

– Сейчас твоя тушка валяется в реальности, в объятиях ополоумевшего от страха мужика… или бабы, уж не знаю, с кем ты там веселишься. Или, быть может, ты и вовсе маленькая зоофилка?

Он оттянул губы, ощеривая клыки, и подвигал бровями. Точнее, тем местом, где они находились в человеческом обличье.

– Даже не надейся!

– Жаль, жаль… Сюда, как во сне, скользнул разум. А изменяющей ты станешь тогда, когда каждую клеточку целиком переварит Гранью.

– Я не хочу обратно, – прошептала Аори.

– Чего вдруг?

– Я не веселюсь. Меня насилуют.

– И ни хрена не в Арканиуме?

– Нет.

– Тогда не вздумай говорить, что ты одаренная.

– Почему?

– Убьют, – серьезно ответил Веррейн. – Арканиум несет полную ответственность за всех изменяющих. За меня, за тебя, если ты ей станешь.

– За что меня убивать?

– Да демон горелый. Маги отомстят тому, кто тебя инициировал против воли. Если ты станешь изменяющей. Если. Если-и.

Последнее слово Веррейн произнес с подвыванием, старательно вытягивая морду вбок и кося багровым глазом, будто Аори могла не понять даже такое прозрачное объяснение.

– Как думаешь, знает этот говнюк, что маги с ним могут сделать?

– Знает, – без тени сомнения отозвалась Аори.

– Ну вот. А ты в реальности не можешь изменить еще ничего. Вообще, ни капельки, ни маленького грамма. В самом лучшем случае – разглядишь потоки сил, но ты это и раньше могла, просто думала, что их все видят, да, маленькое дурное создание?

– Скоро я вернусь?

– А что, тебе уже надоело? – язвительно поинтересовался волколак и медленно двинулся вперед, лавируя между валунами. На двух вывернутых коленями назад лапах, по-человечески, помахивая при каждом шаге пышным, чуть ли не до земли свисающим хвостом.

Аори поспешила следом, стараясь не отставать.

– Мне холодно. И страшно.

– Совершенно правильно тебе страшно. Во-он там, там и там, – он потыкал когтем в направлении темных расщелин, – тебя считают обедом. Довольно калорийным.

– А как тогда выживают другие изменяющие, после инициации?

– Ты слишком глубоко забралась. Странно, что вообще в себя пришла.

– Кажется, мне помогли. Кто-то большой, серебряный. Морда, как у крокодила, но не такая длинная…

– Кро-крокодила? – Веррейн остановился, его плечи дрожали. – Балда… Это дракон. Одно из самых могущественных существ Грани. Он у нас альтруист. Крокодил… Ой не могу…

– Почему ты все время надо мной издеваешься? – распсиховалась Аори. – Откуда я должна это знать?

– Потому, что иначе ты бы сошла с ума. Заползла под ближайший куст и принялась там подыхать. Что, нет? Я неправ?

Аори промолчала, перебираясь через очередную глыбу. Хорошо Веррейну – опустился на четвереньки, оттолкнулся мощными лапами и взмыл вверх. Уселся по-собачьи, щерится и подметает лысую верхушку камня беспокойным хвостом.

– Ты не хочешь отвечать?

– Маги Астрали в последние столетия научились даже обычных людей протаскивать через Грань. Проблема не в том, чтобы сюда запихнуть комок органики. Проблема в том, чтобы его вернуть.

Понаблюдав за попытками Аори взобраться на утес, он протянул лапу, подождал, пока девушка за нее опасливо уцепится, и одним движением вытянул наверх. Она вскрикнула от неожиданности и боли. Ноги подогнулись, и Аори осела на холодный, присыпанный колючей пылью камень.

– Проблему решили, устроив на Грани точки выхода. Трупные черви прогрызли ходы в гнилом мясе.

Веррейн с наслаждением почесал бок, заставив Аори поморщиться от мерзкого скрипа. Будто картон тупым ножом давят…

– И мы туда идем?

– Ну наконец-то заработала! – обрадовался Веррейн.

– Что заработала? – тупо спросила Аори, тяжело, запаленно дыша.

– Не. Показалось, – теперь он искренне огорчился. – Головешка твоя.

– Веррейн, а ты нормальный сам?

– Я-то? Разве твоя измененная не сказала, что нет?

Он вскочил на ноги и с интересом уставился на Аори. Проследив его взгляд, она глухо вскрикнула – сизое щупальце незамеченным выползло из ближайшей расщелины, обвилось вокруг щиколотки и теперь пульсировало, набираясь сил перед рывком.

Аори вцепилась в него руками, пытаясь отодрать. Она бы и зубами вцепилась, но холодная конечность, почувствовав сопротивление, принялась извиваться, крутиться из стороны в сторону. Утащить добычу силенок не хватало, но невидимое существо очень старалось.

Веррейн наблюдал за их сражением с таким живым интересом, что, казалось, дай ему блокнот, – зарисовывать начнет.

– Да помоги же!

– Ну ладно? Даже с такой мелочью не справишься?

Присев рядом на корточки, он одним движением разорвал щупальце. Обрубок, обиженно шипя и истекая темной пылью, втянулся обратно в скалу. Аори с отвращением оторвала приставший к ноге ошметок и бросила вниз.

Благодарное чавканье придало заряд бодрости.

– Давай, двигай лапами.

Обогнув очередной граненый отрог, они оказались перед проходом в скалах. Узкая, высокая щель извивалась перед ними, уходила глубоко в тело горы. Сверху, с затерявшихся во мраке уступов, тонкими пластами стекал туман. Он стелился по острым камням, опадал и таял, будто ручей, время которого странным образом остановилось. Дно расщелины скрывалось в этом густом мареве, изнутри не долетало ни звука, но Аори чувствовала, что за ними наблюдают.

– Иди вперед, – велел Веррейн. Он изящно опирался на скалу, как важный господин – на точеную трость.

Жалобно наморщив лоб, Аори подошла к щели и заглянула внутрь.

– Там что-то есть, – прошептала она, пялясь в пугающую темноту.

Веррейн глухо зарычал. Кожа на носу съежилась, собралась множеством мелких складок, вздергивая черный нос и оголяя клыки.

Утробный, совершенно нехороший звук добрался до глубины костей, пробуждая первобытный страх и желание бежать куда угодно, лишь бы оказаться подальше от этой злой и безумной твари.

– Иди. Вперед.

Она пошла.

Мгла заливала ноги до колен, скрадывала контуры, и глаза отказывались различать что-либо дальше трех-четырех метров. Тропа виляла, тая всевозможные сюрпризы за многочисленными поворотами. Аори боялась касаться стен, по которым медленно сползал туман, и осторожно ощупывала камни босой ступней прежде, чем поставить коченеющую ногу.

Веррейн глухо топал позади, почему-то ритмично подвывая на ходу. Далеко не сразу Аори сообразила, что волколак так поет.

Очередной шаг по зажатой скалами тропинке отозвался глухим ударом, будто она наступила на тонкую деревянную планку, дрожащую над пустотой. Аори замерла, почти не дыша, но звук уже сделал свое дело. С отрога сорвалась стая мелких темных существ, похожих на порхающие кленовые листья. Они испуганно заметались, коротко и пронзительно закричали. Несколько врезались в туманные стены, и их тут же накрыло серой жижей, потащило по скале. Черные тельца истаяли за считанные мгновения.

Те, кому посчастливилось уцелеть, пронеслись над головой. Аори присела, прижимая кулаки к вискам, а Веррейн, напротив, подпрыгнул с радостным воплем и замолотил когтями по воздуху.

Вниз полетели темные обрывки.

– Чего встала?

Она с трудом выпрямилась, заставила деревянные ноги передвигаться. Как ни пыталась ступать мягко, все равно шла будто по натянутому барабану. Скалы многократно отражали каждый звук, наполняя расщелину глухой дробью. Движений Веррейна Аори не слышала, но затылком чувствовала его жаркое дыхание и презрительный, выжидающий взгляд.

Тропа сузилась настолько, что пришлось повернуться боком, стараясь не касаться липких стен. Впереди неярко светилась щель выхода, и Аори двигалась к ней шаг за шагом, аккуратно, не спеша. Белое посередине, сияние становилось синим рядом со скалой.

Она остановилась у выхода и обернулась к спутнику.

– Я не хочу назад, – твердо сказала она. – Лучше умереть.

– Да иди ты уже! – вспылил Веррейн и что есть сил вытолкнул Аори наружу.

Она пролетела несколько метров и упала в траву. Высокую, крепкую луговую траву, густо начиненную гроздьями белых колокольчиков. Стебли покачивались сами по себе, без всякого ветра. Нежные чаши цветов едва слышно звенели.

Аори уже слышала такой звук. Хозяин прогулочной баржи-ресторана привез из степей целую гроздь маленьких, как горошины, серебряных бубенцов, подвесил под потолок, и они отзывались на самое слабое движение – шаги, удары волн о борт, даже разговоры, – наполняя воздух волшебным, едва слышным звоном.

– Ой, – она осторожно приподнялась и выглянула из зарослей.

Сверху вместо бездонной тьмы раскинулось густо-синее небо. Ни одной звезды, но нет и той щемящей, бессмысленной пустоты. Вокруг стеной встали скалы, огораживая уютную долину, скрывая ее от посторонних глаз. Холм, на вершине которого оказалась Аори, плавно сбегал вниз, к прорезавшему землю гребню скалы.

А рядом, как ни в чем ни бывало, высилась сгорбленная косматая фигура.

– Я тебя что, уговаривать должен? – Веррейн наклонил башку, рассматривая Аори так, будто выбирал, куда вонзить когти. – Ты – одаренная, хотя я бы сказал – проклятая.

– И что?

– Если ты не борешься с малой болью, то получишь большую, вот что это значит. На Грани быстро убиваю только я. И не делаю этого уже слишком долго. Сам поражаюсь своему терпению, уау!

– Почему ты меня встретил?

– Потому, – притих он, – что однажды не встретил другую девушку. Струсил и отступил.

– И она тебе не простила?

– Нет. Не успела.

Колокольчики покачивались, рассыпали дробный звон. Без них тишина разрывала бы на части вместе с чувством вины.

– Почему нельзя стать изменяющей сразу, Веррейн? – Аори с трудом поднялась, протянула руку, чтобы коснуться мохнатого плеча, но так и не решилась.

– Шанс отказаться. Надеюсь, ты этого не сделаешь, хотя тебе придется трудно, – он тряхнул головой и выпрямился. – Здесь, у выхода, твоя связь с телом должна окрепнуть. Ты даже можешь ее увидеть и пройти, как по ниточке.

– Где? – Аори обернулась кругом, пытаясь что-нибудь рассмотреть. Почему-то связь представлялась ей тонкой веревкой, которая пришита к пупку. За нее, наверное, можно управлять телом, как марионеткой.

– Так в том-то и дело, что нету! Твое тело что-то удерживает в Сущем. Не слишком крепко, иначе и сознание бы не отделилось, но достаточно для того, чтобы помешать. Там точно никаких магов поблизости?

– Один есть, да, – кивнула Аори. – Он меня и.. э… похитил.

Она неуместно хихикнула, представив, как Гарл засовывает ее в мешок и тащит прочь.

«А ведь это был не мешок. Днем, посреди дворца… Неужели никто ничего не заметил? Может, Лейт…

Лейт уже поверил, что мне нужен Тройн. Что я играю и вру. Ему все равно, он будет заниматься очередным проектом, пока меня будут насиловать снова и снова. Пока я не умру. Гарл не даст мне превратиться в мага.

А ведь Сиэ предупреждала.»

– Как? Что ты последнее помнишь?

– «Прости» и багровая дымка.

– Ничего себе, – присвистнул Веррейн. – Прямой контроль… Это явно не изменяющий из техподдержки Арканиума!

– Это маг Старшего рода.

– Нахрена ему тебя трахать?

– Он доставил меня Главе рода, и все.

– Значит, ему смогли приказать так, что не осталось выбора. Дай угадаю… Тройн?

– Да.

– Они чувствуют одаренных. Тянутся к ним, их эмоциям, сами не зная, почему. Вот и ответ, почему маг тебя удерживает от изменения. Это его долг.

– Какой же он ответственный и порядочный! – в голосе Аори яда было не занимать.

– Если изменяющий преступит клятву Главе, он сдохнет. Мучительно. А своя жизнь ценнее любой другой. – Веррейн вздохнул и опустился на четвереньки. – Только если полюбишь, это изменится. Ненадолго. Как, любил тебя тот маг?

– Очень смешно. И что теперь делать?

– Невозможно контролировать другого человека и изменять что-либо еще. Особенно тяжело удерживать в Домах – слишком сильные запреты. Пробуй вырваться. Эффективнее всего – когда ты голая и маг за тобой не следит. Ну, сама понимаешь, когда…

– Голая? – пораженно выдохнула Аори, чувствуя, как краска заливает щеки, и едва удержалась, чтобы не попытаться прикрыться ладонями.

– Он может контролировать тебя с помощью амулетов, закладок в одежде… да мало ли чего. Поняла?

– Да.

– А теперь прислушайся к себе. Закрой глаза. Ты должна почувствовать связь, даже если ее не видишь. Куда тебя тянет?

Послушно зажмурившись, Аори замерла на месте. В темноте плавали цветные пятна, сплетались, постепенно таяли, давая отдых уставшим глазам. Сердце билось ровно, и она невольно прислушалась к его стуку. Раз-два, раз-два. Сильнее всего удары чувствовались в солнечном сплетении, и там же тянуло, знакомо, как от голода.

Она медленно повернулась вокруг оси, чувствуя, как тянущее ощущение становится отчетливее, ярче и меняет направление.

– Ну? Есть что?

– Нет, – она виновато пожала плечами. – Вообще ничего.

– Не страшно. Стой здесь. Я найду.

Веррейн скрылся в зарослях одним мощным прыжком. Потревоженные им колокольчики отреагировали возмущенным перезвоном.

Немного подождав, Аори осторожно двинулась вниз по склону – в сторону, противоположную той, куда ее тянуло.

Если Веррейн ее оставил одну, значит, тут безопасно. Просто нужно уйти подальше, может, хоть маленький шанс есть, что не найдет…

И не придется возвращаться обратно, в потные руки Яна. К тому, кто не знает сострадания или жалости, кому неведома порядочность. Он упивался ее ненавистью, ее болью, он сделает это снова и снова. Разве не лучше остаться здесь?

Среди травы то тут, то там змеились тонкие, извивистые разноцветные нити. Чем ниже Аори спускалась, тем больше их текло – они сливались в многоцветные полупрозрачные потоки, струились по земле, и белые гроздья колокольчиков отражали их краски.

Она присела на корточки и осторожно прикоснулась к одному из ленивых ручейков. Пальцы погрузились в него, как в обычную прохладную воду. Но, когда Аори подняла руку, та оказалась совершенно сухой.

Тихий, ласковый ветер огладил лоб. Коснулся щек и скользнул ниже, бесстыдно прошелся по телу и исчез. Аори подняла глаза – и вскочила, ощущая, как испуг сковывает каждое движение.

Рядом замерла высокая тень. Очертания фигуры, так похожей на человеческую, дрожали, но под внимательным взглядом обретали плотность и проступали отдельные черты.

Вскрикнув, Аори отступила на шаг. Тень подняла руки – не нападая, а примирительно, успокаивающе. Едва уловимый мыслеобраз толкнулся в сознание.

Сожаление, потеря, боль, ярость. Кем бы ни было это существо, оно очень хотело получить Аори и не могло это сделать.

Снова мыслеобраз. Горькая ирония.

Тень коснулась лица. Вверху, справа, выше провала, где могли бы быть глаза. Несколькими движениями, рваными, искусственными, похожими на нервное расчесывание.

Аори почувствовала на губах соленый вкус. Кажется, это слезы? Первые на Грани…

Она слепо шагнула вперед.

Сумрак за спиной взорвался злобным рычанием. Аори обернулась и оцепенела.

Огромная косматая тень мчалась сверху склона. Буркала, полные ненависти и безумия, горели ярким алым светом. Когти, вонзаясь в землю, вырывали с корнями траву, оставляли за собой глубокие борозды. Веррейн будто затачивал их на ходу, вонзая в тело земли, подготавливая к тому, чтобы рвать очередного демона.

Клыки обнажились, пасть распахнулась, язык извивался снаружи, будто живой. Волколак приближался огромными скачками, и за считанные секунды оказался рядом.

– Нет!!!

Он пронесся мимо, как огромный таран, обдал едким духом злобы и навалился на тень. Точнее, на то место, где она стояла – фигура изящным движением ушла с его пути.

– Веррейн, нет! Не надо!

Он не слушал – развернулся так резко, что чуть не завалился набок, и снова ринулся вперед. Огромные лапы забуксовали по влажной земле, превращая ручьи в грязное месиво.

Тень неожиданно обрела четкость. Движениями, знакомыми Аори до последней черточки, она уходила от стремительных атак Веррейна, уклонялась снова и снова. Танцевала танец, без музыки, но подчиненный строгому, выверенному ритму.

– Хватит! Хватит!

Она завизжала так, что Веррейн аж присел, прижимая уши. Тень, секунду помедлив, рассыпалась тысячей искр, и они мгновенно растворились в уцелевших ручьях.

– Какого хрена ты орешь? – он тяжело дышал, свесив набок язык. – Повезло, что это не демон.

– А кто?

– Одна из душ, еще не забывших свою жизнь. Эта станет большой проблемой. Очень, очень сильная.

– Я знаю, кто это. Зачем ты на него напал? Ну зачем?

Слезы текли по лицу, и Веррейн занервничал. Уселся ровно, словно послушная собака, и только хвост метался туда-сюда, полируя взрыхленный грунт.

– Не, ну а чего он тут ходит…

– Он просто хотел меня увидеть!

– Я заметил. Почти успел воплотиться. Какого демона тебя сюда понесло? Я просил ждать на месте, а не знакомиться с местной фауной.

– Веррейн, – Аори грустно посмотрела на него. – Когда-то он просил меня выжить. Скажи… Я должна вернуться?

– Арр, как я люблю этих человеческих девочек! – он раздраженно почесал за ухом. – «Я должна»! Да, давай, переложи ответственность на какого-то великого дядю, который тебе что-то там занял. Не «я хочу», не «я могу». «Я должна», мать твою!

– А может, я себе самой должна? Чтобы не бояться и не стыдиться?

Веррейн недоуменно наклонил голову, с интересом рассматривая Аори.

– Может. Но это все равно – «я хочу».

– Нет. Я должна. Я ни капельки не хочу, но знаю, что так – правильно.

Она упрямо сжала губы, а Веррейн неожиданно поднялся и подошел вплотную.

– Эх, оленяшка… – он погладил ее по голове – коротким, порывистым движением, быстрым настолько, что Аори не успела увернуться. – Мне тебя очень жаль. Я это сказал один раз, и больше не услышишь. А то еще сама себя жалеть начнешь.

– Тут просто нет подходящего куста, чтобы забиться, – невесело отозвалась она. – Ты нашел выход?

– Да, – жесткие ладони сдавили ее виски, и мир исчез в тошнотворной круговерти. – Счастливой дороги.

Gemini killer. I am no one.