По пыльной улице разносится топот ботинок, выстрелы и чьи-то обрывистые приказы. «Опять пираты, да сколько можно то? У меня другие планы на вечер!» — мысль оборвалась, когда Ник развернулся, беря размах тяжёлой, уже испачканной кровью косой*. «Совсем оборзели!» — проносится в голове, когда он смотрит на разъярённых пиратов и уворачивается то от дубинок, то от изредка пролетающих мимо капсул.

     Сегодня банда напала на Риверкост не дожидаясь заката, зная, что это самое спокойное время — кто спит, кто собирается в рейд.

     — Ник! Да брось ты свою косу, ещё от неё уворачиваться! — высокий светловолосый мужчина, стоявший к Нику вполоборота, периодически пригибался, уклоняясь от размашистых движений Ника. Прицелиться было сложно, но стоять приходилось близко — прикрыть иначе не получалось.

     — Нет! — он расхохотался. — Патронов жалко, капсул нет! И это весело, Эван! — Ник вонзил лезвие одному из пиратов в грудь.

     — Весельчак, блядь! — Эван снова оглядывался по сторонам, выискивая глазами тех пиратов, у которых ещё остались капсулы. — Осталось немного, остальных окружили на въезде в город!

     — Прекрасно! — Ник устремился вперёд, поняв, что количество пиратов значительно уменьшилось.

     Оглянувшись на Эвана, он снова посмотрел вперёд и заметил в паре десятков метров от него целящегося пирата. Ник остановился, пытаясь разглядеть оружие на предмет трубок и воздушного баллона. «Кажется, огнестрел...», — он ухмыльнулся, и, не найдя поблизости укрытие, решил, что жить осталось пару секунд. За спиной пирата возникла Хизер — напарница, появившаяся из-за угла дома и, не долго думая, выстрелила в тому в плечо. Мужчина рухнул без сознания, а она, приблизившись, коротко кивнула и направилась в противоположную сторону.

     Ник почти добежал до окраины, когда понял, что нападение остановлено, а отстрелявшиеся трейсеры уже волокут оставшихся в живых, связанных пиратов, к пустырю, чтобы казнить — с ними разговор короткий.

     — Всё пропустил, — он вздохнул, стряхивая с косы густеющую кровь, и отправился обратно к зданию Палладиума. Смотреть на казни не интересно.

     Ник уселся на крыше многоэтажки, меланхолично уставившись в закат и вытирая потёки крови с лезвия какой-то ветошью. Обочина старого мира — побережье Северного моря, в лучах закатного солнца готовилось погрузиться в сумерки.

     С крыши хорошо просматривается город. За многоэтажными домами, двориками и когда-то цветущими парками — площади и дороги, сквозь трещины которых пробивается к солнцу дикая трава, вспарывает оставшийся асфальт, стремится жить. За жилыми кварталами и облезлыми постройками, что десятки лет назад были торговыми центрами и парками развлечений, тянется лес — местами высушенный кислотными дождями, местами зеленеющий и приспособившийся, осваивающий новые территории год за годом.

     Он устало прикрывает глаза, закуривая. В голове возникает яркий образ: ласковое летнее солнце заставляет жмуриться темноволосую девчонку в соломенной шляпке. Девочка идет по берегу, осторожно ступает босыми ногами по песку и иногда заходит в воду по колено, приподнимая подол голубого платьица...

     На самом деле Ник никогда не смог бы представить всего этого — он не видел ни по-настоящему беззаботных детей, ни соломенных шляпок, не знал он и ту девочку. Ему просто кто-то рассказал однажды об этом. Но кто? Он не помнит. Он родился уже в таком мире.

     Девочка оборачивается, придерживая полы шляпки, и звонко смеётся, а потом исчезает. Теперь на побережье вот уже десятки лет покоятся лишь покорёженные корабли и лодки, похожие на скелеты.

      В небо поднимается бледная луна и Риверкост просыпается.___________________________________________________________* Имеется в виду боевая (модифицированная) коса, а не сельскохозяйственный инструмент. Лезвие имеет небольшой изгиб, и располагается относительно рукояти под небольшим углом, а не под углом 90 градусов. Отличается от глефы.