Глава 1

I

Мама, пока была жива, называла его — Яритэ, а все остальные жители их города звали его просто — Юрка. Конечно, городом назвать их подземный бункер, по сравнению с теми городами, которые были на планете до нашествия архонтов, было трудно. На уроках истории им рассказывали об огромных поселениях, в которых люди жили до вторжения. Он и остальные ребята его возраста не верили, что люди могли так просто и беззаботно жить, но когда из очередного рейда Никита Сергеевич привез несколько ящиков с различными книгами, они убедились, что это правда. Еще, чуть позже, разведчики привезли несколько телевизоров с накопителями информации и на уроки в школу стали приходить взрослые. Они смотрели довоенные видеозаписи и улыбались восхищенным возгласам детей, когда на проекции экрана возникали огромные небоскребы и шикарные автомобили. В этих фильмах не было ни кровожадных акремонцев, ни злобных архонтов, про которых рассказывали разведчики, возвращаясь из рейдов.

Переводить фильмы с одного языка на другой не требовалось — в многонациональном городе говорили на многих языках, когда-то существовавших народов, но преобладал русский язык, потому что славян все-таки было большинство. Если между взрослыми разных национальностей еще некоторое время просматривался определенный языковой барьер, то дети нового поколения прекрасно понимали друг друга, используя универсальный язык, основой которого была кириллица, впитавшая в себя отдельные слова и фразы из других языков.

В свои двадцать лет о себе он знал не много. Мать звали Йоко, поэтому фамилия у него была Икин, а по отчеству он был Максимович. Про отца он знал, только со слов матери, что тот погиб во время восстания, когда акремонцы пошли против архонтов и уничтожили их корабли-матки. Мама ему всегда говорила, что он не обычный, потому что в его жилах течет кровь воинов ее народа, погибшего полностью от рук Архонтов, а отец его был не таким как все — особенным, но что она имела в виду он так и не узнал. Мама, вместе с его сводным младшим братом, которого она родила спустя два года после рождения Юрки, погибла после массированной атаки акремонцев на город, когда ему было пять лет. В тот день лицеклювые, бродившие до этого небольшими разобщенными группами по тайге, объединились в один большой отряд и совершили набег.

Из двух тысяч людей в живых остались только чуть больше половины. Погибли в основном дети, которые родились после восстания, и слепые. Из бывших узников, бежавших из лагеря архонтов, располагавшегося до этого недалеко от Патомского нагорья, ослепли те, кто вместо того что бы смотреть себе под ноги во время побега из плена, долго смотрел на сияние в небе, появившегося после взрыва одного из кораблей-маток архонтов.

Поначалу ослепшие люди были обузой, но после первого урожая капусты, пшеницы, гречки и картофеля, который собрали с плантаций разбитых возле города после лютой зимы, которая длилась всего лишь несколько недель, их начали задействовать на работы по заготовке продовольствия. Работы им хватало. Холода больше не возвращались, и урожай собирали два раза в год.

Похоронить после боя удалось не многих, потому что человеческие тела являлись для акремонцев одним из основных источником пищи. Два дня они вытаскивали из бункера людей, которые не смогли от них скрыться и уводили в сторону их лагеря — бывшего места содержания людей, основавших город. Так продолжалось до тех пор, пока бойцы из числа самых крепких мужчин, не контратаковали их, уничтожив значительную часть отряда акремонцев. Трупы погибших врагов жгли в кострах возле города на протяжении пяти суток. Благо бензина тогда еще было в достатке и черный смрадный дым от костров, стелился над лесом плотной завесой на многие километры несколько суток.

После этого столкновения установилось относительное спокойствие. Дабы избежать таких инцидентов в дальнейшем, на совете было принято решение раз в полгода отводить несколько десятков оленей, коз и овец, которых успешно разводили скотоводы, к лагерю акремонцев. Больше крупных сражений, не считая постоянных небольших стычек на границе территорий между людьми и акремонцами, не было. Добровольцы, которые отводили животных на нейтральную территорию, не вернулись только однажды, после того как волки загрызли половину стада еще на подходе к лагерю лицеклювых. Видимо их захватили взамен недостающего количества животных.

Тем, что в тот день, когда погибла его мать и брат, Юрка остался живым, он был обязан Никите Сергеевичу. В момент атаки Юра был еще с несколькими десятками детей на складе продовольствия, где они занимались переборкой проросшего картофеля. Когда началась паника, Никита Сергеевич схватил Юрку своей единственной рукой и бежал с ним в полной темноте по переходам бункера несколько километров до резервного выхода, где согласно заранее разработанного плана на случай внештатной ситуации, собрались выжившие жители, опрокинувшие впоследствии нападавших. С тех пор Юрка хвостом ходил за Никитой Сергеевичем и был его любимчиком.

Впрочем, жизнью Никите Сергеевичу были обязаны все жители их города. Именно он собрал выжившие остатки беглецов, бродивших в окрестностях бункера, после того как акремонцы подняли восстание и привел их сюда. Накормил, обогрел и раздал оружие, которое верой и правдой служило до сих пор. Из его рассказов Юра знал, что тот до нашествия архонтов был техником и сражался в отряде сопротивления, располагавшегося в этом бункере, до того момента, пока их не уничтожили акремонцы и люди из числа воинов архонтов. Из всего отряда чудом выжил только он, отделавшись лишь потерей левой руки. У него был брат близнец, который тоже погиб в том бою, спасая жизнь Никите Сергеевичу. И именно Никита Сергеевич привел в бункер вездеход, на котором и осуществляли первые вылазки после того как бои в небе прекратились.

Спустя несколько лет в автопарке города появилось с десяток танков на воздушной подушке и импульсных противовоздушных пушек. Так как запасных блоков с водородным топливом для танков было мало, их вкопали по периметру территории на подступах к городу. Импульсные пушки установили на склонах горы, в которой располагался бункер, но пользовались ими только однажды, когда истребитель Архонтов слишком близко приблизился к их поселению. До этого они прилетали, но находились на почтительном расстоянии. Каждый раз, зависая над лесом, корабль транслировал в течение получаса «Гимн Плероме», который пели в «Доме радости» каждые выходные бывшие узники городов-поселений архонтов. Первые несколько раз транслирования гимна, жители города, находившиеся снаружи бункера, впадали в транс и стояли как вкопанные, беззвучно шевеля губами. Если бы не Никита Сергеевич, никак не реагировавший на протяжные мелодичные звуки, который бегал и хлопал по щекам, застывшим людям, то неизвестно еще чем бы это заканчивалось. Видимо, бывшие хозяева не хотели так просто отпускать своих рабов. В тот раз, получив несколько снарядов, черный корабль, неуверенно ныряя, ретировался восвояси. С тех пор корабли Архонтов лишь изредка проносились высоко в небе над городом, а последние два года их вообще не видели. По рассказам Никиты Сергеевича, раньше во время нашествия, сбить их было невозможно, потому что они генерировали защитное поле. После того, как акремонцы уничтожили корабли-матки, защитное поле на технике архонтов исчезло и они стали уязвимыми.

В своих историях, которые большинство жителей их города считали сказками, Никита Сергеевич часто упоминал таинственного человека, которого называли у них в отряде сопротивленцев «Фокусником». С его слов, он слышал от своих погибших товарищей по оружию, как этот человек на расстоянии чем-то воздействовал на корабли-истребители, преследовавшие их отряд, и те разбились в неуправляемом полете о землю. По его мнению, именно этот человек как то повлиял на развитие событий, в результате которых акремонцы начали восстание. Видел Никита Сергеевич «Фокусника» всего лишь один раз — в день, когда их отряд уничтожили. Тогда «Фокусник» с каким-то мужчиной, имя которого Никита Сергеевич, как ни старался вспомнить не мог, собирался взять их вездеход, что бы добраться до какого-то очень таинственного кратера и, по-видимому, это ему удалось. Добился он своей цели или нет было неизвестно, но через несколько часов, после того как истекающий кровью Никита Сергеевич, спасся из атакованного бункера, началась битва в небе между акремонцами и архонтами. Именно этот вездеход Никита Сергеевич потом и пригнал обратно в город.

II

Поначалу население города жило скучено, так как помещений пригодных под жилые комнаты в бункере было мало, но после отражения атаки акремонцев, трофейное оружие, отобранное в бою, приспособили под собственные нужды. Предметы в виде черного полумесяца удобно ложились в человеческую ладонь и при надавливании на небольшую выемку посередине, с обоих концов излучали направленный поток ультразвука, который с легкостью разрезал пополам как человеческое, так и вражеское тело на расстоянии до двадцати метров. За свою форму оружие получило название «серп» и стало использоваться для отвоевывания нового жизненного пространства у скалы. С расстояния в два метра серп с легкостью вырезал из горной породы массивные куски камня. В течение трех месяцев непрерывной работы город внутри скалы разросся на несколько километров. Из высвободившейся горной породы соорудили сторожевые посты, обозначив тем самым территорию между землями города и владениями акремонцев.

Однако плата за добытые блага была высока. Все триста мужчин из бурильной бригады, после окончания основных работ, утратили слух, а в течение двух месяцев умерли в страшных мучениях. Как, впоследствии выяснилось, в результате различных экспериментов, легкий свист, сопровождавший серп, при его применении в закрытом пространстве разрушал не только барабанные перепонки, но и другие человеческие органы. Были неоднократные попытки разобраться в устройстве серпов и как то их отрегулировать, но после того как один из грамотеев, устроил взрыв, эти эксперименты прекратили.

Эти грамотеем был Гленн — американец по происхождению, с польскими корнями. Первоначально он претендовал на роль одного из лидеров совета. С его слов, до вторжения он был ведущим военным аналитиком своей страны, но когда выяснилось, что каждый раз Гленн возвращался из дозора в засцанных от страха штанах, его решили задействовать только на сельскохозяйственные работы, сэкономив тем самым запасы обмундирования, хранившегося в бункере с оружием. Ведь испоганенные штаны Гленн не стирал, а прятал в укромных уголках и втихаря брал со склада новые.

На сельхозработах он тоже проявил себя. Вместо того, что бы заниматься делом, Гленн только ходил и покрикивал на слепых, к которым был приставлен для оказания помощи при обработке продуктов питания. После того как один из слепых китайцев не выдержал его оскорблений и одним четким ударом выбил ему несколько зубов, Гленн был переведен в уборщики. В его обязанности входило следить за наполняемостью пустых бочек от бензина, приспособленных в качестве резервуаров в отхожих местах внутри бункера. Однако и с этой работой он справлялся отвратительно. Вывозя из бункера наружу тележки с испражнениями, использовавшимися в дальнейшем в качестве удобрения на полях, Гленн умудрялся расплескивать их содержимое на всем своем пути по ходу движения. Закончилось тем, что Гленн однажды упал в бочку с фекалиями и если бы не Камила, зашедшая в это время по нужде, то история про него закончилось бы на этом. С тех пор его по имени никто не называл, а величали просто — дурень.

От греха подальше Гленна отправили в помощь скотоводам. После случая со старым самцом оленя, который поднял этого дурня на рога из-за того, что тот ничего лучше не придумал, как от нечего делать тыкать рогачу веточкой в глаза, ему определили простейшую работу — носить с козьего пастбища молоко. Но и на этом поприще Гленн опростоволосился. Когда выяснилось, что молока, предназначавшегося для детей, до пищеблока систематически стало доходить в два раза меньше, скотоводы проследили за ним. В итоге, поймали Гленна за руку, когда тот преспокойно сидел в кустах и выпивал по несколько глотков из армейских котелков, приспособленных для переноски и так скудных надоев. Кара наступила тут же. Лишившись последних зубов, Гленн приобрел право ничего целыми днями не делать. Он шлялся по коридорам города и давал всем дельные советы, как нужно делать ту или иную работу. В последний раз Гленн дал совет в мастерской. На то, что он что-то шамкал своим беззубым ртом, давно уже никто не обращал внимания. Техники в это время занимались починкой вышедшего из строя генератора. Последние слова Гленна были: «Я разобрался». Дурень приставил два серпа рожками друг к другу и их активировал. Результат не заставил себя ждать. Организм Гленна в буквальном смысле слова «разобрался» на отдельные составляющие. Благо мужчины были в другом углу мастерской и никто не пострадал. С тех пор его имя стало нарицательным и если, кто-то допускал какие-то промахи в работе, его в шутку обзывали Гленном.

III

Гленн был исключением. Все остальные представители его нации, проживавшие в бункере, были прекрасными людьми. А в темнокожем Дастине вообще души не чаяли все без исключения жители города от мала до велика. Высокорослый и худощавый Дастин, был мастер на все руки и с его лица никогда не сходила приветливая улыбка, глядя на которую при встрече невольно хотелось улыбаться самому. Лишь изредка его лицо омрачало печаль — когда он вспоминал своих погибших, во время нападения акремонцев, двоих сыновей и тогда, когда его вторая половина Камила, выпив самогонки, кричала матерными словами.

Камила была из какого-то племя в Африке и, выпив, любила распевать национальные песни своего народа, которые почему то разбавляла русскими матерными словами. Она искренне считала, что чем громче петь, тем красивее песня. Дастин рассказывал, что когда они жили еще в одном бараке в городе Архонтов, Камилу часто наказывали акремонцы, используя нейростимуляторные браслеты, когда та слишком громко кричала «гимн Плероме» в «Доме радости». Казалось, что спокойный и скромный Дастин не пара маленькой и плотно сбитой хохотушке Камиле, но души они друг в друге не чаяли. Раз в два года Камила рожала девочек, поэтому Дастин так и грустил, вспоминая своих погибших сыновей.

Женщин в городе было намного больше, чем мужчин, хотя мальчиков и девочек рождалось одинаково, но мальчики часто умирали в детстве, не справляясь с многочисленными болезнями, гулявшими периодически по городу, к тому же из медикаментов в городе были только запасы конца двадцатого века, в основном антибиотики, иммуностимуляторы и перевязочные материалы. В связи с нехваткой сильной половины Юрка стал мужчиной в четырнадцать лет. Его к себе в комнату завлекла латиноамериканка Джессика, которая когда то в лагере Архонтов, была в одном бараке с его мамой. Джессика в ту одну единственную зиму, которая была после восстания акремонцев, серьезно простудилась и с тех пор не могла иметь детей, поэтому свою навязчивую любовь она дарила мужской половине бункера налево и направо. Со временем взрослые мужчины бункера перестали ей интересоваться, и она перешла на более молодое поколение. Как ни пытался Юрка сопротивляться умелым ласкам Джессики, природа все-таки взяла свое.

Получив свой первый сексуальный опыт, Юрка начал во всю практиковать со своими ровесницами. То, что девочки рожали в четырнадцать — пятнадцать лет, было нормально и каким-то преступлением, как когда то до нашествия, не считалось. Пар в городе, которые постоянно проживали вместе, было немного и иметь разных половых партнеров, зазорно не считалось. Образ жизни, навязанный Архонтами в городах-поселениях, людям нравился и менять его на семейные ценности особо не хотелось, поэтому жители города, в своем большинстве, жили как большая семья. Где был, чей отпрыск известно не было и только со временем, когда ребенок подрастал, определяли условное отцовство по схожести с кем-либо из мужчин, при условии, что он еще был жив. Детей похожих на Юрку, пока что не рождалось, хотя недостатка внимания со стороны прекрасной половины человечества он не ощущал. Высокий и широкоплечий брюнет со слегка просматривающимися азиатскими чертами на славянском лице, с ясными лучистыми темно-синими глазами, пользовался определенным успехом среди женщин. Он выделялся среди своих одногодок, своим обаятельным взглядом, скромной улыбкой и манерой разговора, выражавшейся в уважительном отношении к собеседнику. Даже невзрачное форменное обмундирование давно уже не существовавшей страны, в котором ходили почти все жители города, смотрелось на нем элегантно и ладно.

IV

Всех мальчиков и девочек их города с детства готовили быть воинами. С шестнадцати лет парни были обязаны заступать на патрулирование границ города наравне со взрослыми мужчинами. Поэтому науке единоборств, стрельбе из земного оружия и серпов уделяли больше времени, чем грамоте и арифметике. Историю человечества изучали на мониторах компьютеров по фильмам, хранившихся в памяти устройств. Однако набор фильмов, из которых можно было бы подчерпнуть хоть какую-то полезную информацию, был ограничен, так как добыта техника была в здании администрации небольшого поселка, который чудом остался, не разрушен при вторжении. Как в последствие выяснилось, большинство фильмов в памяти накопителей информации были порнографией и могли использоваться как наглядное пособие только на уроках анатомии. Юре этот предмет был интересен, особенно на вскрытии тел мертвых акремонцев, захваченных обычно после стычек на границах территорий. Разбирая вонючие внутренности синих трупов, Юра пытался понять, каким образом в них держалась жизнь и какой из внутренних органов самый важный в их теле.

Заметив его тягу к медицине, советом города было определено, отдать Юрку в ученики главному врачу города — Вазгену Ашотовичу. Оказать первую медицинскую помощь мог каждый в случае необходимости, так как этому учили наравне с боевой подготовкой, но квалифицированное медицинское образование имел только он. Вазген Ашотович являлся единственным человеком в городе, который мог прооперировать раненного человека без наступления летального исхода. На учебу к Вазгену Ашотовичу направляли многих детей, но в течение нескольких дней они выбраковывались из его учеников, получая на прощание от Вазгена Ашотовича емкое определение — имбицил.

На роль ведущего врача, еще до массированной атаки акремонцев на бункер, претендовал иранец Фируз, со слов которого он был ведущим специалистом в области медицины в своей стране, а точнее в иранской части бывшей Бельгии. Однако на первых родах Фируз опростоволосился. Заглянув в лоно роженицы, он потерял сознание. С того времени Фируз оказывал медицинскую помощь только пострадавшим домашним животным.

Юрка и его сверстник Давид прилежно помогали Вазгену Ашотовичу, перенимая с этим его опыт. Они были и на перевязках, и на операциях, и на родах. И если Юрка тяготел к оперативному лечению, то Давид проявлял способности в области фармакологии, используя для опытов небогатый набор медицинских препаратов из загашников бункера. В бункере была законсервированная лаборатория, которая стала полигоном для создания Давидом различных вариаций лекарств из подручных материалов. Сам Вазген Ашотович был очень брезглив и считал «храмом», достойным его внимания, только человеческий организм. Поэтому в любимчиках у него был Давид, который всегда был в идеально чистом халате, в отличие от Юрки, с халата которого акремонская внутривенная жидкость не выстирывалась. До них у Вазгена Ашотовича было два ученика подававших надежды, но они погибли в разное время в стычках с акремонцами во время планового патрулирования границ. С тех пор специалистов в области медицины отправляли в дозор лишь в случае крайней необходимости.

V

С пятнадцати лет Юрка стал замечать за собой странные особенности. Во сне он начал видеть чуждые взору создания и слышать чей-то голос, который ему о чем-то рассказывал, но что именно Юрка, каждый раз, просыпаясь, вспомнить не мог. Видения посещали его изредка, поэтому он не обращал на это особого внимания. Однако, в день своего шестнадцатилетия, Юрий проходил возле вещевого склада и случайно заглянул в щелку за слегка прикрытую дверь. Увиденное его потрясло до глубины души. Слепой и безногий Жан, заведовавший выдачей и стиркой белья, кружился с закрытыми глазами по комнате склада на обоих обрубках ног в немыслимых реверансах.

Жан был сорокалетний потомственный француз с приятными чертами лица, семья которого эмигрировала с территории бывшей Франции в Россию в середине последнего века старой истории человечества. Он был из семьи потомственных виноделов, в которой секреты изготовления благородных напитков передавались из поколения в поколения. Поэтому Жан в городе был еще и ответственными за изготовление спиртных напитков. Так как винограду взяться было неоткуда, использовали в качестве сырья в основном дикие яблоки, малину, рябину и чернику, которые придавали напиткам интересный и пикантный вкус. Зрение Жан потерял, как и многие другие, при бегстве из лагеря Архонтов, любуясь на небе странными всполохами, а ноги чуть ниже колен ему отсекло серпом во время атаки акремонцев на бункер. Именно искусство виноделия было тем фактором, повлиявшим на очередность оказания Вазгеном Ашотовичем, большим ценителем вина, медицинской помощи Жану, что и спасло ему жизнь.

Жан кружился по комнате и что-то напевал. Внезапно с Юркой что-то случилось и он испытал чувство падения вниз с высоты, которое испытывал не раз в своих странных снах. Он увидел, что он Жан — высокий и стройный юноша. Он кружится в танце с прекрасной девушкой по имени Женевьева. Его руки лежат у нее на талии, а ее у него на плечах. Ее черные как смоль волосы при поворотах в танце слегка щекочут ему ноздри, но это его только радует и волнует. Вокруг них стоит много людей, которые восхищенно смотрят на них и одобрительно кивают головами. Прекрасная переливчатая мелодия аккордеона кружит их в объятиях, и они наслаждаются друг другом. Гармония между ними переполняет не только их двоих, но и тех людей, которые смотрят на них. Они великолепны и у них будет прекрасное будущее, не смотря на жизнь на чужбине вдали от родины. Внезапно Женевьева исчезает в черной вспышке оружия архонтов и у Жана в груди остается одна пустота. Слезы льются у него из глаз от горечи потери любимой и здоровья. Теперь он просто слепой обрубок человека, которому посчастливилось выжить.

Видение оборвалось, и Юрка пришел в себя. Слезы текли у него по лицу. Жан стоял посреди кладовой и из его глаз крупными виноградинами скатывались, по изрезанному морщинами, лицу.

— Кто здесь? — спросил Жан и, не дождавшись ответа, поковылял на своих культях к двери.

Юрку как ветром сдуло. Стараясь не стучать подошвами армейских ботинок, он несся по коридору в сторону центрального зала бункера. Вбежав в центральный зал, он пулей пролетел мимо своих товарищей, ждавших его, что бы подарить праздничный пирог и выбежал по центральному ходу на поверхность, где долго стоял и жадно вдыхал знойный вечерний воздух. Его испугало не то, что он мог видеть чужие мысли, а то, что чувствовал при этом эмоции этих мыслей и их сопереживал. Немного успокоившись, Юрка вернулся обратно в зал и принял поздравления от своих друзей в честь дня рождения.

Как следует, подумав, Юра, благоразумно решил об этом инциденте ни кому не говорить, тем более таких случаев с ним больше не приключалось. Странные сны его почти не тревожили, только слепой Жан иногда как-то подозрительно на него поглядывал своими затянутыми мутной белесой пеленой глазами, но Юрка всегда считал, что ему это кажется.

 

Глава 2

I

Погода была такая ненастная, что как говорил, обожаемый всеми детьми, учитель истории дед Миша — пятидесятилетний белорус, один из немногих, оставшихся в живых, после побега из лагеря архонтов: «В такую погоду, даже акремонца на улицу не выгонишь».

Дождь лился нескончаемым потоком уже третий день, что в принципе было понятно, так как была зима, но столько жидкости обычно падало с неба за весь месячный зимний период. Влажность стояла такая, что камуфляж Юры намок еще до того как они с напарниками добрались до сторожевого поста на границе территории людей и акремонцев.

Юрка злился сам на себя. Он должен был идти в наряд только через месяц, так как он и Давид, будучи медицинскими специалистами, дежурили на охране границ раз в три месяца, но за последнюю неделю вылазки акремонцев активизировались и участились их нападения на посты наблюдения. Именно вчера было ранено в бою несколько бойцов разведки и патрули были усиленны по внутреннему периметру и там где были вкопаны в землю танки. Соответственно очередь дежурств сдвинулась, и в дозор должен был идти Давид, который сославшись на срочные дела, попросил Юрку его заменить.

Юра знал, что его срочные дела зовут Мелисой. Шестнадцатилетняя смазливая китаянка дарила свою любовь всем мужчинам без разбора, успев родить в пятнадцать лет ребенка, но Давид испытывал к ней определенные чувства и взял над ней опеку, пытаясь ее вылечить от алкоголизма, к которому ее приспособила Камила. Но в отличие от крепкой здоровьем Камилы, Мелиса была худосочной и от маленькой дозы самогона, изготовленного той же Камилой, сразу падала под стол.

По своей доброте душевной, из-за которой неоднократно страдал, Юра согласился на замену, однако об этом очень сильно пожалел, когда пришел в оружейную комнату для получения автомата перед заступлением в дозор. На сторожевую вышку он шел в ночную смену со старым военным ветераном по имени Альбо, проживавшим до нашествия архонтов на территории Эстонии, и своим погодкой Димой Гошкевичем.

В отличие от опытного и молчаливого Альбо, который всегда думал, прежде чем, что то сделать, Дима был болтлив до безобразия. И все бы ничего, но у него была одна плохая особенность — любил потрепаться. Самое страшное было то, что все его истории были выдуманы. При беседе с кем либо, без разницы то ли с ребенком, то ли с одногодкой или с пожилым человеком, у него всегда были какие-то истории из жизни, которые он считал нужным рассказать. При этом каждый раз при рассказе одной и той же истории в течение дня — она менялась несколько раз и могла менять не только события, но и персонажей. Даже просто проходя мимо, Дима мог остановиться и встрять в разговор, начиная рассказ со слов: «А вот был случай» или «А я вот помню». Всего его фантастические рассказы всегда сводились к одному — «Ай, да я и молодец».

В шестнадцать лет по его же просьбе Диму записали в охотники. Специальные отряды выходили в лес на охоту, что бы использовать в пищу мясо диких животных, а не пускать под нож домашнюю скотину. Загонщики выстрелами из автоматов направляли дичь в нужном направлении, а там, в засадах, находились стрелки, которые использовали серпы для умерщвления бегущей на них добычи. Было непонятно почему подслеповатый Дима, видевший хорошо не дальше метра, попросился в охотники. Единственным его плюсом в данной профессии был невысокий рост, благодаря которому он идеально сливался с кустарниками. Ни разу на охоте он не убил ни одного животного. Отговорка была всегда одна из двух — он бежал и споткнулся, поэтому луч серпа ушел выше или ниже, или же споткнулось животное, и опять луч ушел в сторону. На охоте он если и успевал активировать луч, то убивал или дерево или куст.

Между собой в шутку охотники рассказывали историю о меткости Димы. Как однажды тот стоял в засаде и на него вышел лось. Дима смотрел мимо него вдаль, а лось смотрел на Диму. В итоге лосю надоело ждать, когда Гошкевич его разрубит серпом, и он плюнул ему в лицо, направившись дальше в лес. А Дима так и не понял, что это было, решив, что птицы стали слишком много гадить. Так это было или не так не известно, однако когда заметили, что загоняемые звери идут на запах только в сторону Димы, его перевели в загонщики. Кажется, ничего проще нету — иди и постреливай в воздух из автомата. Но в первую же загонку Дима потерялся в лесу и чуть не вышел к акремонцам. Теперь он участвовал только в разделке туш добычи, но истории о том, какой он великий охотник рассказывать не перестал.

Возвращаясь из планового дозора, истории Димы были всегда про то, как на них напал огромный отряд акремонцев и если бы не он, то уже бы весь город был пережеван клювами акремонцев и лишь благодаря его смекалке, отваге и находчивости этого удалось избежать. И о том, как он ростом в полтора метра, справился в рукопашную с десятью лицеклювами сразу.

А истории про то, какой он герой-любовник без усмешки слушать было невозможно. С его слов, от его красоты и харизмы все красивые девушки города сходили с ума и ложились под него штабелями. А однажды в дозоре на него напала акремонка и пыталась его изнасиловать, но он ее убил. Однако сверстники знали, что его единственный сексуальный опыт был с Джессикой, которой было без разницы с кем это делать, но даже она последнее время больше его не привечала.

Кто-то Диму игнорировал, кто-то старался избегать, а кто-то просто стоял и слушал, потому что опровергать его истории было бесполезно. Когда Диму уличали во лжи — тот уверенно пучеглазил глаза и, заплевывая слюной все на свете, доказывал правдивость своей истории, все больше и больше придумывая враки. Даже когда его ставили перед неопровержимыми доказательствами, тот нисколько не смущался и начинал новую историю. Дед Миша про него говорил: «Ему хоть сцы в глаза — все божья роса».

Штудируя пособие по психиатрии, Юра нашел название болезни Димы — «паталогический лжец» или «псевдология», однако об этом никому не распространялся, потому что и так все подозревали, что у него как немного в голове не в порядке.

Вот и теперь, двигаясь в темноте по мокрому лесу под проливным дождем, Дима, презирая основной закон разведчиков о соблюдении тишины, рассказывал историю о том, как он в прошлом дозоре повстречался с существом, о котором рассказывал ветеран разведки Лао.

II

Четыре года назад группа разведчиков из десяти человек пошла на танке в сторону юго-запада в обход территории акремонцев. Целью похода было отыскание лагеря выживших людей. С момента вторжения архонтов, все современные человеческие средства коммуникации были уничтожены, и выяснить, после восстания акремонцев, есть ли еще очаги человеческой цивилизации было невозможно. Единственные источники связи в городе были проводные аппараты внутри бункера и коммуникаторы связи в танках, которые могли принимать сигнал без спутника на расстоянии только до трех тысяч километров. Периодически, с того момента, как в город пригнали несколько танков их использовали для прощупывания пространства источников каких-либо сигналов, но каждый раз в ответ была только тишина. В целях экономии водородного топлива было решено эти попытки прекратить.

В тот день проводили обучение первого пополнения в рядах разведчиков из числа первого поколения детей, родившихся в бункере. Юрка, будучи определенным к медицинскому делу, с завистью наблюдал, как его сверстники учатся управлять огромной махиной, которая с легкостью передвигалась как по суше, так и по воде. Специально для наработки практики у молодежи и была откопана боевая машина с одного из постов. Особенно обидно Юре было то, что лучшим учеником в группе новобранцев была Шарлин — одна из самых красивых девушек города, к которой по ночам он ходил очень часто и некоторые считали, что они пара. Однако с момента определения ее в ряды разведчиков Шарлин стала пренебрежительно относиться к Юре, ссылаясь на то, что она не может себе позволить иметь отношения не с воином.

Именно в тот день коммуникатор связи в танке ожил и они узнали, что есть выжившие люди кроме них. Видеосигнала не было, но отлично шел звуковой сигнал, который им поведал, что с ними говорит старший инженер связи по имени Аскольд. Он сообщил, что около пятидесяти тысяч человек находятся в одном из городов-поселений, освобожденных от архонтов и акремонцев. Город называется Озерск и располагается в районе озера Байкал. Озерск сконцентрировал в себе беженцев, выживших после восстания, с окрестных лагерей. Он же сообщил, что главным у них человек по имени Амбросий, который владеет технологиями архонтов, и они используют их технику по своему усмотрению, однако летательных аппаратов у них нет и добраться по воздуху до других источников человеческой цивилизации они не могут, а передвигаться наземным транспортом очень опасно.

Где еще остались очаги человеческой цивилизации и почему передвигаться по земле опасно, выяснить так и не удалось, потому что именно в этот момент водородный элемент в учебном танке исчерпал свой ресурс. Пока принесли новый элемент и установили в блок питания, прошло около пятнадцати минут. К сожалению как не настраивали коммуникатор на связь Аскольд больше не выходил.

Айдамир Рашидович — командир разведывательного батальона, который корил себя за то, что в целях экономии для учебы езды на танке использовал почти разряженный элемент, вызвался возглавить лично отряд, снаряженный для поиска города, представитель которого вышел на связь. Несколько дней было потрачено на проработку маршрута по старым виртуальным картам, которые удалось обнаружить в памяти компьютерных накопителей, имевшихся в наличии в активах города. Специалисты из числа совета города просчитали, что топлива на складах бункера, обеспечивающего работу генераторов, питавших все системы жизнеобеспечения, осталось на несколько лет. Также учли и то, что из-за активного прироста населения за счет новорожденных, ресурсы могут закончиться и намного раньше. Если станут генераторы, то система воздухоснабжения и водообеспечения бункера перестанет функционировать. Тогда придется большой части города селиться на поверхности, а это, учитывая соседство с лицеклювыми, весьма небезопасно. Поэтому за отправку экспедиции положительно высказались все члены совета города.

Отправился отряд, в котором был Лао, утром на рассвете на том же танке, через коммуникатор которого вышли на связь с Озерском. В том отряде был и единственный новобранец — Шарлин, которая, как, оказалось, управляла танком намного виртуозней, чем некоторые опытные ветераны разведки. Конечно, всем было понятно, что ее взяли еще и потому, что к ней симпатизировал Айдамир Рашидович. Вместимость танка была двенадцать человек, но пошло только десять, разместив на свободном пространстве запасы питания и дополнительное вооружение из двух гранатометов и цинка, особо ценных свето-шумовых гранат. Ценность этих гранат заключалось в том, что при их взрыве в толпе акремонцев, те на несколько секунд впадали в ступор, а потом в их рядах начиналась дезорганизация и они просто беспорядочно разбегались, испуганно чирикая как дикие воробьи. К сожалению этих припасов, в бункере, в отличие от патронов к автоматам и пистолетам, было мало — всего лишь несколько цинков.

Утро было прекрасное. В бирюзовом небе ярко светило солнышко и во всю жизнерадостно щебетали птахи, словно предвещая начало новой сытой и безопасной жизни. В этом были уверены все жители города, вышедшие провожать экспедицию.

Связь с отрядом пропала через сутки. Последним сообщением из коммуникатора стал отчет о том, что они без происшествий прошли уже тысячу километров и приближаются к небольшой речушке. Спустя два часа в условленное время отряд не вышел на связь. Бесплодными были и все остальные попытки установить контакт с разведчиками. Через неделю надежда на то, что отряд выйдет на связь, окончательно угасла.

Только спустя месяц к одному из сторожевых постов вышел израненный с головы до ног и с одним лишь серпом в руках, изможденный и полностью поседевший Лао. Проспав около двух суток беспробудным сном, Лао рассказал о событиях, случившихся после их отбытия.

Все шло по плану. Небольшие группы акремонцев, встречавшиеся им по пути, не рисковали приближаться к танку, и они уверенно шли, сминая под себя преграды из бурелома и деревьев, которые было невозможно обойти. Рельсовую пушку использовали только однажды, когда на их пути возник завал из огромных камней. Разметав в сторону преграду всего лишь с двух выстрелов, они пошли дальше, питаясь сухим пайком и справляя естественные надобности в специальном отсеке танка, предусмотренным его рачительными разработчиками в случае длительного перехода. Используя воздушную подушку, они без труда прошли через неширокую речушку, о которой они сообщили на последнем сеансе связи.

Затем началась неприятности. Было уже утро. Видимость была прекрасная. Двигались, используя только наружные камеры трансляции панорамы, которые давали прекрасный обзор местности на триста шестьдесят градусов. Смутные тени, проносившиеся рядом, заметили не сразу, а когда заметили, было уже поздно. Поначалу решили, что это акремонцы следят за ними, но когда активировали тепловизор, то не обнаружили никакого излучения характерного для акремонцев. Только в инфракрасном спектре успели заметить странное создание с человеческими чертами, но с невероятно длинными руками. Айдамир Рашидович приказал снизить скорость и быть готовым использовать активную броневую защиту, которая при активации выбрасывала сгусток раскаленной плазмы и сжигала все живое в радиусе пяти метров от себя. Поначалу они слышали глухие стуки о броню и видели лишь быстро двигавшиеся тени, которые шли параллельным курсом на скорости пятьдесят километров в час.

Как это создание оказалось, внутри наглухо задраенного и изолированного от внешней среды танка, понять никто не успел. Единственное, что успели почувствовать члены команды — это леденящий ужас по всему телу и покалывание в затылке. Материализовавшись прямо из воздуха в салоне бронемашины, невероятно худое создание с серой кожей и непропорционально вытянутой головой с ушами, едва заметным движением руки сняло прекрасную голову Шарлин с ее плеч. У нее изо рта с кровавым бульканьем еще вырывался крик, а без головы был уже второй член экипажа. Тело Шарлин завалилось на бок, и танк пошел в неуправляемом зигзаге сам по себе. В этот момент не растерялся только Айдамир Рашидович. Горец, откинув фиксаторы кресла, вскочил, выхватил нож и коротким резким ударом отсек созданию голову, которая откатилась под ноги к Лао.

За доли секунды тот рассмотрел, что голова схожа с человеческой, но тройной ряд тонких как иглы клыков во рту, четыре щели на месте носа, острые уши и желтые кошачьи глаза, выдавали создание не земного происхождения.

Дальше началось кровавое месиво. В салоне оказалось еще трое созданий, которые в миг просто изорвали в клочья своими руками еще шестерых бойцов. В живых оставались только Лао и Айдамир Рашидович. Одно из созданий вцепилось зубами в правую подмышечную впадину Лао, с легкостью перекусив фиксаторный рычаг кресла, предусмотренный как ремень безопасности. Лао почувствовал, что его кровь в невероятной быстротой уходит из тела прямо в рот чудовищу. То, что он был левша, и спасло ему жизнь. Будучи заблокированным в кресле фиксаторами в полулежащем состоянии, он не мог дотянуться до серпа, висящего у него на поясе. Тогда он левой рукой выхватил длинную декоративную шпильку из волос головы Шарлин, мастерски изготовленную вручную городскими умельцами из рогов оленя, и воткнул созданию в ухо. Заколка вошла как в яблочный пирог и, не встретив какого-либо препятствия, с хлюпаньем вышла с другой стороны головы. Создание издало низкий свист, неприятно резанувший по барабанным перепонкам, и, закрутившись на месте, упало в ногах Лао в конвульсиях. В это время оставшиеся две серые твари, как пиявки присосались с двух сторон к Айдамиру Рашидовичу, и Лао прямо видел, как тот бледнеет на глазах от потери крови. Умирая, он ногой дотянулся до консоли управления и активировал функцию экстренной эвакуации. В тот же миг кресло Лао закрылось прозрачным защитным латексным кожухом и его выбросило из салона на несколько десятков метров позади танка. Еще несколько секунд его по инерции несло как мяч от одного дерева к другому, а потом раздался взрыв, придавший его кожуху еще большое ускорение. Освободившись от плотных объятий кожуха, Лао наблюдал зарево огромного пожара в том месте, где еще несколько минут назад находился танк. Айдамир ухитрился запустить процесс самоуничтожения, тем самым дав возможность Лао спастись.

Потом был многодневный переход по тайге до города. Передвигался Лао по ночам и питался только подножным кормом, потому что кроме серпа у него из оружия ничего не осталось.

Эту историю Юра слышал из уст первоисточника, потому что был приставлен к Лао наблюдать за его самочувствием и поэтому он присутствовал на совещании совета, где это все рассказал единственный выживший очевидец. Во время этого повествования Юра так живо представлял себе картину произошедшего, словно он тоже там присутствовал и даже почувствовал ледяное покалывание в затылке, когда Лао дошел в истории до момента появления чудовищ в салоне танка.

Теперь стали понятны слова представителя Озерска о том, что передвигаться по земле очень опасно. Осталось только не понятным, почему кровососы из-за реки не приходят на их территории и земли акремонцев. Выяснять этот вопрос никто не собирался и на совете было решено, что Озерск скорее всего, уничтожен кровососами, так как его представители в любом бы случае вышли на связь с ними. Тогда было принято решение вылазки по изучению прилегающих территорий в сторону реки, за которой погиб отряд Айдамира, прекратить и усилить дозоры на случай нападения кровососов, про которых рассказал Лао.

Не верить ему оснований не было и все сомнения отпали, когда члены совета воочию увидели раны на его подмышке, оставленные зубами чудовища. Сотни тоненьких отверстий в теле не хотели заживать и постоянно гноились. Просроченные антибиотики, хранившиеся на складе, были бессильны против инопланетных бацилл. Скорее всего, Лао бы умер, но Давиду, тщательно изучавшему в лаборатории нагноения с его ран, удалось синтезировать новый вид препарата, который в течение недели поставил его на ноги. Единственным побочным эффектом препарата явилось то, что он почти убил печень Лао и тот сам по себе, будучи с легким желтым оттенки кожи, превратился в человека цвета осеннего листа.

III

— Стою я на вышке ночью, — разглагольствовал Дима: — и чувствую как ледяной мороз пробирается по коже. Смотрю я в лес, а там вдалеке какие-то тени мельтешат. Я, конечно, не растерялся, а вот Генрих, хоть он и старый воин, а в штаны наложил.

— Не мог Генрих в штаны наложить. Я с ним во многих вылазках был и столько акремонцев мы с ним положили, что не счесть, — усмехаясь себе в усы, перебил рассказ Димы Альбо.

— А в тот раз испугался, а я нет. Стою и думаю, что надо тварь подпустить поближе. Смотрю, а она все ближе и ближе и от дерева к дереву. Я стою: «Не брат, подойди ка ты поближе». У меня в руках только автомат был и нож за поясом. Пока Генрих стоял и думал, что делать я подпустил тварь почти к самой вышке и дал в нее рожок пуль, а ей хоть бы что. Тогда я схватил нож и кинул в нее. Клинок твари прямо в глаз и она с ним в глазу убежала. Вот теперь без ножа хожу.

— Странно, — сказал Альбо: — а мне Генрих рассказывал, что ты с перепугу на посту весь боезапас в ежа выпустил, а потом стоял и ножом ногти чистил, а когда Генрих вернулся с обхода, ты с перепугу нож и уронил в кусты, а потом его найти не смог.

— Не так все было. Придумывает твой Генрих, — начал пучить глаза Дима.

— Ну, может и не так, — дипломатично согласился Альбо, зная, что сейчас Дима в процессе убеждения заплюет слюной всех с ног до головы: — но лучше сейчас помолчать. Приближаемся к вышке.

Действительно впереди высилась пятнадцатиметровая каменная башня. Уже было почти темно, но силуэт вышки отчетливо просматривался на фоне массива кустарников.

— Кто? — раздался окрик из кустов.

— Ехали медведи на велосипеде, — ответил Альбо условленным паролем на эти сутки.

Пароли были всегда длинными, что бы можно было определить — человек отвечает тебе, или через переговорное устройство акремонец. Однажды был случай, когда отряд акремонцев захватил вышку, из-за чего не был подан сигнал тревоги. В результате нападавшие под покровом ночи беспрепятственно увели отару овец на свою территорию. О том, что акремонцы их обманули, успел поведать перед смертью почти разрубленный серпом пополам, один из стражей. С тех пор пароль составлял минимум одно предложение. Чем больше слов, тем больше шансов отличить человеческий голос от звуков переговорных устройств лицеклювых.

Суть сторожевых вышек была в том, что они были первым рубежом защиты на подступах к нагорью. Город был расположен в полукольце горного массива, где были установлены по периметру импульсные противовоздушные пушки и крупнокалиберные пулеметы старого образца из арсенала бункера. Сторожевых постов там было не много, так как нападения со стороны гор не опасались — акремонцы никогда не пытались взобраться на горы. Именно благодаря этому во время их массированной атаки, когда погибла мать Юры, защитники города смогли сгруппироваться возле резервного выхода из бункера на высоте пятисот метров и обрушить шквал автоматного огня на их головы, когда те находились на равнине у основных ворот бункера. Начав заниматься медициной, Юра после неоднократных вскрытий трупов акремонцев, пришел к выводу, что хоть у лицеклювых и было два сердца, но легочный пузырь был единственный и не большой, что не позволяло им дышать разреженным на высоте воздухом. Нехватка кислорода в организме синих пришельцев видимо была для них фатальна.

Но если со стороны склонов гор они атаковать не могли, то иногда делали это успешно со стороны лесного массива. При разработке дополнительных мер безопасности равнину на два километра очистили от растительности полностью. На их месте разбили плантации с овощами и зерновыми культурами. За ними шла сплошная лесополоса шириной в километр, которая служила естественной защитой против выветривания почвы, а также безопасным полигоном для сбора ягод и грибов. Со временем там оборудовали загоны для глухарей и рябчиков, мясо которых прекрасно заменяло жителям города курятину. Уже за этой лесополосой сразу располагались сторожевые вышки на расстоянии километра друг от друга в местах прямой видимости. Всего вышек было одиннадцать. От них на протяжении километра вглубь тайги растительность была также вырублена, что бы не мешать обзору с вышек. С высоты пятнадцати метров на километровом расстоянии все прекрасно просматривалось как днем, так и ночью. Если днем использовали обычные бинокли, то ночью пользовались приборами ночного видения из тех же складов бункера, которые хоть и давали нечеткую картинку, но все-таки отдельные детали рассмотреть было можно.

Армейских тактических радиостанций в запасниках бункера оказалось немного, к тому же аккумуляторные батареи почти не держали заряд, поэтому связь между сторожевыми вышками поддерживали при помощи световых сигналов в определенные промежутки времени, используя сигнальные фонари из технического комплекта танков, которые были предусмотрены для каждого члена экипажа. Элементы питания в них менять было не надо, а лишь раз в три месяца их помещали в специальные крепления под сиденьями в салоне танка и запускали двигатель. В течение пяти минут фонари полностью восстанавливали свой ресурс и их использовали дальше по назначению.

Если в установленное время сигнал с какой-либо вышки не подавался, значит, произошло нападение и пост уничтожен. Тогда подавался сигнал тревоги в городе и к вышке выдвигался вооруженный с ног до головы отряд из лучших бойцов города. К тому же сразу активировали танки, вкопанные на подступах непосредственно уже к городу, в которых тоже дежурили специально обученные разведчики.

Если же с вышки наблюдали, что к ним приближаются или уже прошли в сторону города отряды акремонцев, то подавалась сигнальная ракета и опять объявлялась тревога.

Таким образом сторожевые вышки были первым рубежом. За ними шла лесополоса питомника, в которой тоже посменно дежурили от десяти до пятнадцати отрядов по пять человек в каждом, задачей, которых было принять первыми бой и сдержать нападающих до прибытия специального отряда, а затем уже были танки, которые открывали бы огонь в случае приближения неприятеля непосредственно к городу.

— Альбо, это ты? — спросил из кустов голос.

— Да, дружище Салават, это я — ответил Альбо.

— Все смена, — сказал Салават, пятидесятилетний бородатый крепыш, и вышел из кустов.

Откинулся металлический люк и из башни вышли двое шестнадцатилетних парней по имени Виктор и Николас из недавнего пополнения.

— Как тут? — спросил Альбо.

— Тишина. И не слышно никого было и не видно. Нормально отстояли. Принимай смену. Фонарь работает исправно, еды вам никакой не оставили. Все мы пошли. Удачи. Кто тебя меняет утром? — напоследок спросил Салават.

— Карлос и у него в группе будет какая-то девчонка из пополнения.

— Везет ему, — вздохнул Салават и двинулся с Виктором и Николасом в кусты в направлении города, однако через секунду вернулся и шепотом на ухо Альбо сказал: — Ты пожалуйста проконтролирую того парнишу, — показал глазами на Диму Альбо: — а то две недели назад я его менял, он тогда был с Генрихом на седьмой вышке, так этот деятель вместо того, что бы сходить ночью в отхожее место в кусты, прямо возле вышки все позагаживал. На всю смену хватило о нем воспоминаний — нюхали и матерились.

Альбо тихо засмеялся и ответил:

— Хорошими бойцами не рождаются — ими становятся. Ничего придет время пообстреляется и будет лучшим.

— Ну, ну, — скептически хмыкнул Салават и ушел в кусты.

Первым в люк башни забрался Дима и, поднявшись на верхнюю площадку, схватил прибор ночного видения. За ним уже зашел Юра, а последним, закрыв из нутрии на засов дверь поднялся на верх Альбо.

— Без пятнадцати девять, — посмотрев на свои наручные часы, констатировал он: — так что еще двенадцать часов впереди. Ох…Что-то у меня плохое предчувствие. Смотрите в оба.

— Да ладно. Нормально все будет, — сказал Дима, с завистью глядя на наручные часы Альбо.

Часы были механические и изготовлены были в то время, когда создавался бункер. Юра искренне не понимал, зачем было необходимо воевать людям между собой, однако был рад, что в итоге эти приготовления к войне оказались полезными для их города. Помимо огромного запаса вооружения, обмундирования, продуктов питания и генераторов на складах нашли несколько десятков этих часов и значков. Было решено, что часы будут только у членов совета города и лучших воинов, которым давали их за боевые заслуги. Поначалу значки тоже вручали за смелость, но они никем не ценились и со временем их перестали использовать в качестве награды. А вот часы, самозаводящиеся несколько взмахами руки, на которой они находились, были мечтой любого новобранца. Единственной возможностью для них ими воспользоваться было заступление в дозор на вышку. Тогда часы выдавались одному из группы для контроля за своевременной подачей светового сигнала на соседние посты.

IV

Время, как это обычно бывает в дозоре, тягуче медленно начало свой отсчет. В прибор ночного видения смотрели по очереди по полчаса каждый. Пока один смотрел в прибор, остальные наблюдатели должны были использовать только свое зрение и слух. Дождь наконец-то утихомирился, и звенящая тишина опустилась на разделительную полосу между вышками и лесом, где начиналась нейтральная полоса между территориями людей и акремонцев. Тишину лишь изредка нарушали рыки каких-то ночных животных, доносившиеся, где то из густых зарослей непроглядной чащи.

Альбо уже два раза сигнализировал фонарем условленным кодом — три коротких, один длинный в установленное время и один раз выходил из башни, что бы пройтись по кустам, прилегавших к вышке со стороны питомника. Дима пытался что-то рассказывать о том, что какой он отличный стрелок, но Альбо грубо оборвал все его начинания. Небо было затянуто густой черной пеленой, и рассмотреть что-либо, даже в прибор ночного видения, было проблематично.

Отсмотрев в прибор первые полчаса и, передав его Альбо, Юрка поначалу рассматривал окрестности, потом по силуэтам, которые были видны при сигнализировании между вышками, пытался определить, кто из его одногодок стоит там, на посту, а затем начал разглядывать засечки, оставленные серпами акремонцев, которые в скоротечных боях пытались серпами разрушить укрепления. Их попытки заканчивались всегда неудачно. Для того что бы серп нанес какой-то серьезный урон необходимо было подойти минимум на двадцать метров, а это удавалось им очень редко. Импульсы серпа, посланные с большого расстояния, просто рассеивались и в лучшем случае оставляли небольшие засечки на каменных стенах вышек.

Хоть столкновения между людьми и акремонцами случались в основном только во время охоты на нейтральной полосе, все-таки были неоднократные попытки с их стороны пройти вглубь на территории людей. Радовало то, что их целью всегда были стада домашних животных, которых они угоняли к себе на территорию. Хотя воровать овощи с плантаций они тоже не брезговали. В связи с этим, одно время, члены совета подумывали увеличить поголовье скота, который отводили раз в полгода на отдание в дар акремонцам, но Никита Сергеевич, являвшийся одним из членов совета, убедил остальных четырнадцать человек, избранных по принципу — один представитель от национальности или расы проживающей в городе, что увеличивая количество животных, они спровоцируют лицеклювых на активные действия против них, потому что те решат, что люди ослабели.

Юра стоял и в своих мыслях задавался вопросом о том, почему акремонцы не хотят разводить животных и птиц как они, или выращивать овощи и плодовые деревья.

Неожиданно со стороны нейтральной полосы в чаще послышалось какой-то движение. Альбо забрал прибор ночного видения из рук Димы, который в это время смотрел не в сторону контролируемого пространства, а в сторону соседней вышки, потому что ему показалось, что там дежурит какая-то девушка, и начал всматриваться в сторону леса.

— Так, ребята. Сейчас спускаетесь и ляжете в траву в двадцати метрах от вышки слева и справа. Если попрут на прорыв акремонцы, будете стрелять одиночными выстрелами. Если смогут близко подойти к вышке, тогда начинаете бить очередями, — отдал приказ Альбо.

— Так там же все мокрое внизу, — таращась испуганными глазами, возвразил Дима.

— Лучше быть мокрым, чем мертвым, — ответил Альбо: — Серп я дам тебе Юра, но пользуйся им только в ближнем бою.

— Я помню, — ответил Юра. Легкий озноб охватил его, и колени начали предательски подрагивать.

— Почему ему серп? — возмутился Дима: — Я что хуже его?

— Возьми ты его, только давай быстрее выдвигайся на позицию! — с металлическими нотками в голосе распорядился Альбо.

— А гранату, — заикнулся Дима.

— Быстро по местам, — рявкнул Альбо.

Юра спустился вниз и откинул засов в сторону. Открыв двери, выбрался из вышки и пошел вправо от нее. За спиной он услышал лязганье засова и бегом кинулся на указанную позицию. Упав в траву, он услышал за собой чье-то сопение. Обернувшись назад, он к своему удивлению увидел возле себя Диму. Тот испуганно пучеглазил в сторону леса и губы его тряслись в сумасшедшей пляске.

— Дима, беги быстрее на свою позицию, — прошептал ему Юрка.

— Ага, — ответил тот, но остался лежать рядышком.

— Дима, ты что?

— Ага, — бездумно ответил тот и нехотя пополз в противоположную сторону.

Около двадцати минут прошло в томительном ожидании и когда уже казалось, что все обошлось и тревога была ложной, послышался с вышки голос Альбо:

— Внимание. Приготовиться. Противник движется в нашу сторону. Стрелять по моей команде одиночными.

Время словно замерло на месте. Сначала послышался шум валящихся деревьев. Треск стоял такой, как будто там проходил танк и подминал под себя всю растительность. Потом начали слышаться отзвуки акремонской речи, что сразу показалось Юре очень странным. Во время нападений отряды лицеклювых всегда пытались подобраться незаметными и всегда нападали молча. В этот раз они чирикали на своем так громко, что было слышно на километровом расстоянии. Решив, что это какой-то тактический ход, Юрка сильнее вжался в землю и приготовился к стрельбе, положив палец на спусковой крючок. Звук ломающихся деревьев усиливался и, казалось, что какой-то неведомый дровосек ложит деревья налево и направо.

Впереди показался размытый силуэт, который бежал прямо на то место, где лежал Юрка. Покрывшись легкой испариной, Юра совместил мушку и прицельную планку автомата, как его учили на стрельбище, и навел на приближающийся силуэт. До этого в живых созданий он ни разу не стрелял. В это время Альбо крикнул с вышки:

— Не стрелять. Этого пропустить. Бейте тех, которые за ним, — и осветил лучом фонаря приближающийся силуэт.

На расстоянии около трехсот метров яркий луч выхватил из темноты фигуру невысокого худого акремонца, который бежал, путаясь в высокой траве, с поднятыми к верху руками и из его переговорного устройства на плече доносились какие-то звуки. Прислушавшись, Юрка услышал:

— Герадамасы…Помогите…Помогите…

Показалось странным не то, что лицеклювый просил помощи у людей, а то, что у него было шесть рук и все они были подняты к верху. Таких акремонцев он еще не встречал.

Послышались звуки активации множества серпов и, возле бегущего акремонца, начали вздыматься пласты земли. Тут-то Юра и увидел за спиной бегущего лицеклювого огромную толпу его соплеменников, которые, рассыпавшись по полю цепью, преследовали его и безостановочно активировали серпы, направляя их в его сторону.

— Огонь, — крикнул Альбо. Выстрелил сигнальную ракету в небо и первым открыл стрельбу по акремонцам.

Прижав сильнее к плечу приклад, Юрка в прицел выхватил фигуру, которая была ближе всего от бегущего шестирукого чужака и выстрелил. Привычный, резкий толчок в плечо словно освободил его от страха. Волнение прошло, и Юра начал посылать в сторону нападавших одну пулю за другой. Яростный клекот доносился с той стороны и Юрка не без удовольствия видел как фигурки, на которые он направлял дуло автомата, падают, нелепо кувыркаясь в траве. Про себя он успел отметить, что слышит почему-то только выстрелы двух автоматов, но рассуждать над этим вопросом было некогда. Худенький акремонец уже почти добежал до позиции Юрки и тот приготовился, в случае необходимости застрелить его, если это была всего лишь уловка, но в это время автомат сухо щелкнул, возвестив о том, что закончились патроны. Первая цепь преследователей была выкошена, но сразу же за ней появилась вторая, которой оставалось до вышки всего лишь около пятидесяти метров. Сменив магазин и отметив про себя, что у него остался только нож, Юра навел автомат на приближающиеся тени. С левой и справой вышки от их позиции появились два перекрестных луча фонарей, которые осветили большее пространство поле боя и Юра рассмотрел третью цепь, которая двигалась сразу за второй. С соседних вышек раздались одиночные автоматные выстрелы, но особого эффекта от их выстрелов не наблюдалось — все-таки расстояние от них было приличное.

Наконец ущербный лицеклювый добежал до Юрки и упал в траву у него за спиной. Тот же про себя считая выстрелы, старательно выцеливал все ближе и ближе приближающиеся фигуры. «Эх, жалко серпа нет», — про себя подумал Юрка и приготовился отбиваться ножом от акремонцев, которые уже были на расстоянии двадцати метров, но тут наконец-то из питомника подтянулось подкрепление. Юра сначала увидел, как акремонцы валятся один за другим и только потом услышал автоматные очереди, которые доносились у него за спиной. Обернувшись, он увидел бойцов пятнадцать, которые рассыпавшись веером, стоя вели огонь очередями по лицеклювым. Через две минуты все закончилось.

Юра был словно во сне. Он видел улыбающиеся лица своих товарищей по школе и старых бойцов разведки, видел, как подъехал вездеход с группой специального реагирования, как те, разбившись по парам, двинулись осматривать поле боя, но он ничего не понимал, что ему говорили. Он просто лежал и улыбался сам себе.

Подул ветер, и тучи на небе расползлись в разные стороны. Свет полной луны осветил поле боя и Юрка увидел, что там, около сотни акремонских тел. Бойцы специального реагирования ходили между тел и ножами добивали раненых лицеклювых, собирая трофейные серпы.

Юрка начал потихоньку приходить в себя и осознавать действительность. В это время в свете фар вездехода Юра увидел, что из кустов выходят два разведчика и волокут за собой акремонца из-за которого и начался весь переполох. То, что его соплеменники преследовали именно его, а не их целью было нападение на вышку, было понятно сразу.

Откуда не возьмись, появился Дима, подбежал к лежащему акремонцу и стал ногами наносить ему удары по всему телу.

— Не трогай его, — крикнул ему Юра. Но тот с остервенением продолжал избивать синего беднягу, желтая кровь которого окрасила ботинки Димы.

— Успокойся, — крикнул Диме один из ветеранов-разведчиков и оттолкнул его от акремонца, распластавшегося на земле бесформенным тюком, раскинув в разные стороны все свои конечности.

— А где ты был? — спросил у Димы, спустившийся с вышки Альбо.

— Как где? Вон…штук сорок положил, — вытаращил глаза Дима и показал рукой в сторону боя.

Альбо резким движением выхватил у него из рук автомат и отсоединил магазин. Тот был полон патронов.

— Покажи запасной магазин, — тихим голосом приказал командир разведчиков по имени Василий.

— Я..Я…Его потерял, когда все патроны выстрелял…Надо. Его поискать в траве, — заикаясь, пролепетал Дима.

Не сговариваясь, двое бойцов из подкрепления, схватили его за руки, а третий, который спрашивал про запасной магазин, похлопал его по карманам куртки и извлек оттуда запасной рожок. Тот тоже был полон патронов.

— В вездеход его, — сухо отдал приказ разведчик: — А что ты за птица, раз за тобой отправили такую армию, — присев на корточки, возле неподвижного акремонца, как бы сам у себя спросил он.

— Врятли получиться, сейчас, узнать, — сказал Альбо: — Тот дурень разбил его переговорное устройство, — и взял в руки раздавленную коробочку с помощью, которой, лицеклювый просил ему помочь.

— Это паскудство киньте к той падле и всех в город. Там разберемся, — распорядился Василий.

Акремонца затащили в салон вездехода и в сопровождении трех бойцов, вместе со связанным Димой, отправили в город.

— Что теперь с ним будет? — спросил у Василия Юра.

— С синим или с трусом? — переспросил Василий.

— И с тем, и с тем.

— Труса под суд, а синего, наверное, попробуем допросить, а там видно будет.

Из питомника подтянулись остальные отряды патрулирования и, растянувшись на всем расстоянии между вышек, бойцы залегли в засады, на случай повторной атаки акремонцев, однако оставшаяся часть ночи прошла спокойно.

Когда рассвело, Юра рассмотрел, что место, в котором он находился на позиции, было словно вспахано от воздействия импульсов серпов, которыми его пытались уничтожить нападавшие.

— Так, ты везунчик, — рассмотрев при свете утреннего солнца поле боя, сказал ему Василий.

К девяти утра все на том же вездеходе пришла усиленная смена и привела с собой хозяйственную команду, которая в данном случае занялась утилизацией трупов акремонцев. Их собрали в одну кучу, облили бензином и подожгли. Конца процедуры Юра не дождался, а забравшись в салон вездехода, сразу уснул. Через полчаса пути его растормошил водитель вездехода, и он отправился спать в казарму, где, не раздеваясь, он упал на жесткую деревянную койку и забылся в тревожном сне.

 

Глава 3

I

Проснулся Юра от чувства голода. Комнату он делил с Давидом, но того рядом не было. Понять сколько времени в бункере было возможно, только в случае если у тебя были наручные часы или идти в общий зал, который считался в бункере чем-то вроде центральной площади и смотреть на большие круглые часы с невероятно толстым стеклом на циферблате, которые, по-видимому, еще повесили при строительстве бункера. Немного поколебавшись, Юрка решил пойти в общий зал, а оттуда зайти на кухню и что-нибудь попросить перекусить.

В коридорах города никого не было. Это ему не показалось странным, ведь могла быть ночь на улице и жители могли просто спать в это время. Однако, приблизившись к площади, Юра услышал гул сотен голосов. На площади проходило собрание совета города. Глянув на часы Юрка понял, что он проспал больше двенадцати часов, однако отдохнувшим он себя не чувствовал — во сне вернулся голос, про который он начал уже забывать, и тот настойчиво ему что-то шептал, но что именно он так не понял.

Недалеко от него в толпе стоял дед Миша и горестно кивал головой. Юра подошел к нему и спросил:

— Дед Миша, что случилось? Почему собрание так поздно?

— Плохо дело Юрка…Беда пришла к нам.

— О чем вы говорите?

— Пока ты спал, была опять попытка прорыва. Толпы лицеклювых пошли на нас сразу с двух направлений через вторую и девятую заставу. На второй заставе их остановили, но на девятой они почему-то прошли, уничтожив бойцов из отрядов заграждения в питомнике. Пока группа реагирования шла на вездеходе ко второй вышке, отряд акремонцев вышел со стороны девятой вышки на плантации. Хорошо, что сигнал тревоги подали во время и экипажи танков были готовы к бою. Как дали им из пушек, так только ошметки их вместо удобрения сейчас на полях валяются.

— А в чем беда такая большая?

— А то, что такого раньше с момента нападения на город не было. Пошли днем и организованными отрядами. Видимо у них появился какой-то командир. А поперли они, скорее всего для того, что бы отбить то паскудство шестирукое, что ты с Альбо ночью спас.

— Неужели из-за него это, — задумчиво произнес Юрка: — а сколько наших погибло?

— Двадцать бойцов как не бывало. И молодняк пропал и несколько ветеранов.

— Если они хотят его отбить, значит, он для них очень ценен, но скорее всего они хотят его убить. Я же был там и видел все, как его гнали соплеменники.

— Это пусть совет решает, но не это самое страшное, — горестно вздохнул дед Миша.

— А что же?

— Дима Гошкевич — змея подколодная…

— Что. Что? — предчувствуя худую весть, требовательно переспросил Юрка.

— А то…Гнида эта зарезал Лао. Столько человек прошел по жизни и так чудом живой остался, а тут собственный боец зарезал как барана.

— Как?

— А вот так. Сидел тот в карцере, а Лао ему обед понес. Перед судом пошли в карцер, а там Лао в луже крови лежит, а в шее сзади Гошкевича нож торчит, а самого его нигде нету. Убил и побег как пес шелудивый. Говорил я — будьте осторожны с этим пустобрехом. Таких друзей, за одно место и в музей. Из него такой же разведчик, как из говна пуля, а вот видишь… и такая пуля убить может.

Дальше дед Миша, что-то еще бормотал, но Юра его уже не слышал. Он шел сквозь толпу и вспоминал слова Димы о том, как тот потерял нож на дежурстве, кинув его непонятно в кого. А выходит нож его был всегда при себе. Что бы человек убил человека — такого в городе еще не было.

Пробившись ближе к центру, Юра стал различать речи членов совета более явственно:

— Синее чудовище надо убить и выкинуть труп на нейтральную полосу, — высказался Хо Чан.

— Послушайте еще раз, — горячился Никита Сергеевич: — этот лицеклювый необычный и может не зря акремонцы, не считаясь с жертвами, пошли на нас в атаку. Может этот шестирукий наш козырь, который мы можем использовать против них?

— Какой такой козырь? — вступил в полемику индиец Акарш Алуру: — мы даже допросить его не можем. Переговорник сломан, а трофейные тоже не хотят функционировать. За что мы кормим наших техников не понятно?

— Может попытаться узнать у них, зачем он им нужен и попробовать поторговаться, — вступил в разговор Рауль Гальярдо — представитель латиносов города.

— Хочу вам напомнить, что в прошлый раз, когда по вашему предложению договориться по поводу расширения охотничьих угодий, мы оправили переговорщиков на нейтральную территорию — никто не вернулся. Не думаю, что в этот раз что-то получится, — ответил на предложение Рауля Абидеми Эбале — коренной африканец.

— Не забывайте, что у нас заканчиваются запасы горючего и скоро нам придется частично заселять равнину, а значит усиливать охрану. Боеприпасов к стрелковому оружию еще хватает, но рано или поздно они закончатся. Водородных элементов для танков все меньше и меньше. Их боезапас тоже ограничен. Все бывшие населенные пункты в округе доступные для дальности хода вездехода мы уже исследовали, — активно жестикулировал здоровой рукой и обрубком Никита Сергеевич: — акремонцы в отличие от нас плодятся намного быстрее, чем мы. В последнем бою у них был один молодняк и их силы превосходят нас по количеству. К тому же они стали организованными, что совсем не в нашу пользу. Как бы нам не пришлось в скором времени уходить с насиженного места на юг, через их территории и тогда этот шестирук может послужить нам проходным билетом. Я предлагаю подождать и посмотреть, что будет дальше.

— Совет удаляется для принятия решения, — объявил Хо Чан и все члены совета ушли в совещательную комнату.

Юра хотел у кого-нибудь расспросить, что происходило в начале и, только сейчас рассмотрел, что в основном присутствовали на площади женщины, слепые и дети. Мужчин было не больше ста человек. Юрка пришел к выводу, что почти все мужчины были задействованы на охрану периметра.

Ближе всех к нему стояла Камила и что-то громко говорила на своем родном языке прямо в лицо Джессике, агрессивно потрясая своими полными руками в воздухе.

— Скажите, что обсуждали в самом начале, а то я проспал немного, — обратился к женщинам Юра.

К нему обернулась Камила и Юрка сразу же пожалел, что обратился к ней с вопросом. Она была пьяна почти в усмерть. Запах ее оригинального самогона резанул Юрке не только легкие, но и глаза.

— Это ты во всем виноват, — закричала Камила: — это привел сюда эту синюю тварь! Если мой Дастин не вернется из дозора, то я задушу и тебя и твою синюю зверушку одновременно! — все больше распаляясь, кричала она.

Юра счел благоразумным ретироваться от Камилы подальше, потому что знал, что в таком состоянии она очень агрессивная и однажды видел, как ее не могли повалить на землю несколько воинов, когда она впала в ярость из-за того, что Дастин, по ее мнению, был, не очень рад рождению очередной дочери. Он пригнул колени и затесался в толпу слепых.

В это время на площадь стали выходить из совещательной комнаты члены совета. Рауль Гальярдо попросил тишины и зачитал решение совета, записанного карандашом на оборотной стороне выцветшего от времени листа допотопного календаря:

— Совет постановил: первое — признать Гошкевича Дмитрия Франсовича изменником своего народа и избрать заочно в отношении него меру наказания в виде лишения жизни через повешение. Второе — акремонца, захваченного в плен, временно оставить в живых, до выяснения обстоятельств его бегства. Третье — на время выяснения этих обстоятельств объявить в городе чрезвычайное положение и усилить оборону города отрядами из числа женского резерва. Четвертое — довести постановление до всех жителей города.

— А слепые что? Пускай тоже помогают, а то жрут только, — еле ворочая языком, зычно высказалась Камила.

— И пятое, — спохватился Рауль: — на время чрезвычайного положения употребление, а также изготовление спиртного запрещено. Он достал карандаш и, присев на колено, дописал последний пункт.

По толпе прошел легкий гул, но возразить никто не посмел. Толпа стала рассасываться и Юра уже хотел довести слепых до их спален, но его окликнул Никита Сергеевич:

— Икин, иди, помоги Вазгену Ашотовичу в лазарет, — а приблизившись немного ближе, почти шепотом сказал: — и пожалуйста, Юра, присмотри за своим с Альбо синим трофеем. Боюсь, как бы не шлепнули его мои оппоненты. Я думаю, он нам еще пригодится.

Передав слепых детям, Юра прямиком пошел в лазарет.

II

— Иди и подготовь к захоронению тела погибших, а я пока разберусь здесь, — недовольно буркнул Вазген Ашотович, как только Юрка вошел в помещение, где лежало четверо раненных бойцов.

— Может этим займутся люди из хозяйственной команды? — попробовал возразить он: — а я помогу вам.

— Мне поможет Фируз, а там осталось только два тела с девятой вышки. Их собрать не успели. Хозяйственники сейчас акремонцев жгут на склонах, что бы их собратья видели и не сунулись к нам больше.

— А где Давид?

— В усилении он. Тем более не надо ему тех мертвецов видеть.

— Почему?

— Да потому, — рассвирепел Вазген Ашотович: — что если бы те двое не занимались тем, чем не надо, прорыва бы не было.

Больше вопросов Юра не задавал, а пошел в самый глубокий ярус города, где располагался морг. Мертвых не закапывали в землю, так как экономили посевную площадь и не сжигали, что бы враги по дыму костров не знали о потерях среди населения, а оставляли в специальном склепе, высеченном в горной породе, расположенном на одном уровне с противовоздушными пушками.

Включив свет в помещении, Юра увидел восемнадцать тюков с телами. На столе под основной лампой лежали куски человеческих тел. Он приблизился и всмотрелся в них повнимательней. Там были обнаженные части тел мужчины и женщины. Теперь Юра понял, что имел в виду Вазген Ашотович. Женские останки принадлежали Мелисе — фаворитке Давида, а мужские были парня из недавнего пополнения разведчиков. Имени его как Юрка ни старался вспомнить не смог. Судя по тому, что они были обнаженными и половой орган разведчика по прежнему находился в детородном органе тела Мелисы, обрубленном серпом ниже колен и чуть выше поясницы, они явно были в момент смерти не на вышке, а скорее всего где-то в кустах поблизости. Осмотрев их останки, Юра пришел к выводу, что Мелиса после того как ее прямо во время полового акта разрубили на части, была еще некоторое время жива. Это было видно по ее лицу, на котором в предсмертной агонии застыло крайнее удивление. Разъединив окоченевшие части тел, друг от друга, Юрка положил их в тканевые мешки и подтащил к общей груде тел, подготовленных для захоронения.

Размышляя о том, как воспримет новость о гибели своей любимой женщины Давид, он поднялся в помещение лазарета, однако Вазгена Ашотовича там уже не застал. В ординаторской были только два представителя хозяйственной команды — таец Кьет и финн Юхани, которые были друзьями, не разлей вода и всегда, даже к женщинам, ходили вместе. Это была странная парочка — невероятно высокий, для представителей своей нации, и толстый Кьет, всегда молчаливый и апатичный ко всему происходящему, был прямой противоположностью невысокому и худенькому Юхани, который был чрезмерно любопытен и любил поговорить на любые темы. Про Кьета дед Миша часто повторял: «Этот спокойный, как мертвый питон», а Юхани называл трындычихой. Когда Юра вошел, они сидели и пили что-то из металлических кружек. Оба повернули к нему свои лица. Лицо Кьета как обычно ничего не выражало, а Юхани вопросительно скорчил мордочку и спросил:

— Можно забирать?

— Да, все готово, — ответил Юра.

— Мы бы и сами их разложили, только Кьет не захотел. Она нравилась ему. Он очень переживает по поводу ее смерти.

Юра с сомнением посмотрел на лицо Кьета, которое ничего не выражало, и спросил у него:

— Кьет, это правда?

— Конечно правда, — как обычно бывало, за Кьета ответил Юхани: — она часто к нам в комнату приходила…Хотя она много кому ходила…

К своему удивлению Юра заметил в карих глазах Кьета, что-то похожее на слезы, но тот отвернулся и сдавленно спросил у Юры:

— Хочешь чая?

— Нет, нет спасибо. Я пойду к раненным, проверю как они, — поспешно проговорил Юра и направился к выходу. Желания пить чай Кьета у него не было. Как говорил дед Миша: «У Кьета все что движется, то еда, а то, что растет, то и чай». И сейчас, судя по запаху, напоминающему смесь мочи и гниющего мха, Кьет, скорее всего, заварил, что то из плесени.

— Как хочешь, — сказал Юхани: — этот чай очень полезен для здоровья. Ты же доктор. Ты должен понимать это. Кстати, Ашот Вазгенович, просил тебе передать, что бы ты сходил в карцер и осмотрел лицеклювого, которого приволок.

— Что он еще говорил? — спросил Юра.

— Да ничего. Только очень злился, что теперь сухой закон, — ответил Юхани и отвернулся к Кьету, который уже натянул обратно маску безразличия и что-то лениво жевал. Юра присмотрелся и увидел, что тот выгребает из кармана камуфляжа куколки гусениц и методично перемалывает их у себя во рту. Испытав легкий приступ отвращения, он вышел из ординаторской и пошел по коридору в сторону карцеров.

III

Карцеров было четыре по числу подземных этажей города. На каждом этаже был один карцер. Они были еще изначально и задумывались проектировщиками, построившими бункер, именно для использования по назначению. Попасть в небольшую комнатку, с массивной дверью, не пропускавшей ни единого звука снаружи, считалось самым страшным наказанием за провинности для жителей города. Использовать их начали последние пять лет. Сюда попадали за воровство, за пьянство, за драки, за нарушение правил несения службы и другие проступки, которые могли негативно сказаться на общественном порядке и обороноспособности города. Но отправляли в них, только в крайнем случае. Обычно совет города назначал прилюдные телесные наказания: если нарушение небольшое, то несколько ударов по голому заду палкой, если посерьезней, то били уже плетью, но только по спине и по ногам, дабы избежать случайного повреждения детородных органов, как женщин, так и мужчин. А карцер был, посерьезней. Находясь в полной тишине и темноте, в маленькой комнатушке в течение всего лишь нескольких часов, провинившийся человек начинал сходить с ума.

Так произошло с Гашеком, одногодкой Юры — тот очень любил сладкое и подворовывал мед у детей, которых с каждым годом становилось в городе все больше и больше. В карцере он просидел двое суток не за то, что съел втихаря пару ложек меда из канистры в холодильнике, расположенном на самом нижнем этаже города, а за то, что не закрыл за собой дверь и в холодильник проникли крысы, которые загадили не только мед, но и погрызли запасы мяса. Когда открыли дверь карцера, то Гашек завыл волком и, махая руками, побежал по коридорам города, выбежал из бункера и прямиком по плантациям добежал до питомника, где с ловкостью дикой кошки взобрался на верхушку самой высокой сосны, откуда спрыгнул вниз головой, махай руками как раненный тетерев крыльями. Густой мох не спас его от серьезной политравмы и через несколько часов он скончался.

Юра пошел в конец коридора и приблизился к карцеру. Возле двери стоял Альбо.

— Привет везунчик, — кивнул он Юрке: — выспался нормально?

— Не сказал бы, что очень хорошо, — ответил он.

— Меня вот поставили его охранять. Сказали: «Ты его приволок, та его и охраняй». Почти никого нет. Часть отрядов осталась на местах, а часть поменяли женщинами из боевого резерва.

— Это все из-за нас?

— Может быть и так. Я думаю, этот синий нам пригодится. И как ты ему башку не снес мне не понятно? Ты так прицельно бил по его друзьям, что я грешным делом подумал о том, что если он и добежит до наших позиций, то, скорее всего уже без головы.

— Сказать честно, я и сам не знаю, как у меня так получилось. Мне надо осмотреть его.

— Я знаю. Ашот меня предупредил. Смотри только осторожно.

Альбо открыл распределительный щиток и переключил тумблер. После отодвинул засов с массивной металлической двери карцера, и слегка крякнув, не без труда открыл ее. Акремонец лежал на каменном полу в луже своей крови абсолютно голый, хотя Юра прекрасно помнил, что когда его закидывали в вездеход, тот был в привычном для акремонцев облегающем костюме, отличавшимся от обычных костюмов его двуруких сородичей наличием дополнительных отверстий для лишних рук. Юрка наклонился к шестируку и дотронулся до его подмышечных впадин. К его облегчению он почувствовал легкие толчки крови под кожей лицеклювого.

Внутреннее строение органов акремонцев значительно отличалось от строения тела человека. Юра достаточно изрезал, как синих, так и человеческих тел, изучая особенности строения организмов. Хоть акремонцы и были похожи на людей, но все-таки Юра считал, что ящерицы с ними больше схожи. Кровь циркулировала по одному кругу, и потомство их появлялось из яиц, оплодотворяемых внутри самок. К тому же они были холоднокровными существами.

Первое, что заметил Юра необычного в строении шестирука, не считая наличие лишних рук, это было то, что у него был один половой орган спереди в том месте, как и у человека, а не у как остальных самцов его вида — который располагался в клоаке и был парным. Второй особенностью, которую про себя отметил Юра, было то, что его синяя кожа была гладкая как у человека, без всяких бородавочных наростов. Единственный бугорок у него был на лбу, чуть выше глаз и выделялся лиловым цветом.

— Его опять били? — спросил Юра у Альбо.

— Подозреваю, что да, — ответил тот.

— Неудивительно, что он ничего не рассказал. Как он еще живой непонятно. Его надо срочно в тепло. Он если не умрет, то может впасть в анабиоз, а как его оттуда вывести я не знаю.

— Ты врач, а не я. Но ты прекрасно знаешь, что я воин и без приказа тебе его не отдам. Иди в совет и там все объясни.

Юра это прекрасно понимал, и пререкаться с Альбо не стал. Что бы не терять время он сразу же пошел в основной зал бункера, в надежде, что члены совета еще на месте. Когда он приблизился к совещательной комнате, то услышал разгоряченные спором голоса членов совета:

— Еще несколько таких атак и мы останемся только с детьми и женщинами, — услышал Юра голос Рауля Гальярдо.

— Рауль, в последние две атаки акремонцы пошли с палками в руках. Это значит, что их арсеналы пусты и основная масса серпов перешла к нам, — ответил Никита Сергеевич.

— Что ты скажешь, Василий? — спросил Рауль у командира разведчиков.

— Действительно…Оружия у них мало. С серпами мы последнее время видели только старых лицеклювых, а молодняк у них в основном ходит с какими-то самоделками. Мы их видели и пришли к выводу, что это железо из мусора, который доставлялся в лагеря на переработку из разрушенных городов еще до восстания акремонцев.

— Это оружие составит конкуренцию нашим автоматам? — перебил Василия Акарш Алуру.

— Нет, — ответил тот: — но, то, что они отправили многочисленный отряд, молодые бойцы которого были вооружены в основном деревянными дубинами, свидетельствует о том, что по численности они во много превосходят нас и это была лишь разведка боем.

— Ты считаешь, что будут еще атаки? — послышался голос Хо Чана.

— Думаю, что да. Очень им нужен этот заморыш, — сказал Василий.

— Я вам говорю. Это синий — наш козырь. Благодаря нему мы узнали, что у них огромные силы из числа потомства и оружия у них мало, — гнул свою линию Никита Сергеевич.

— Никита, не забывай про нейростимуляторные браслеты, — послышался голос Акарш Алуру и он сразу спросил у разведчика: — Василий, пользуются они ими или нет?

— Вообще-то нет. Я думаю, браслетам нужна была подпитка от источника энергии, а после уничтожения кораблей — маток, по-видимому, большая часть их техники стала бесполезной.

— А как же истребитель, который все летал над нами пока мы не дали по нему из пушек? — спросил Рауль Гальярдо.

— По-видимому, где-то есть действующий источник питания, которым пользуются архонты… Или пользовались. Что-то давно тот корабль уже не видно, — высказал свое мнение Василий.

— В любом случае сейчас стоит вопрос о том, кто кого уничтожит. Мы их или они нас. В скором времени нам надо будет либо уходить выше в горы, либо уничтожить акремонцев в их лагере. А еще у нас есть непонятные существа за рекой, которые тоже, хоть нас и не атакуют, но оптимизма никакого не придают, — сказал Хо Чан.

— Василий, каковы наши шансы на успешный исход операции, если мы атакуем лицеклювых всеми силами с участием танков, — спросил у разведчика Акарш Алуру.

— Ничего я сказать не могу. Мы не знаем, сколько их и тем более не знаем, функционирует ли силовое поле лагеря. Если они могут им управлять, то наши шансы равны нулю.

— Ты же сам говорил. Что, скорее всего, их техника уже бесполезна без источника питания, — вмешался Рауль Гальярдо.

— В любом случае нужно провести разведку, — ответил Василий.

— Ты последний профессиональный военный, который остался в наших рядах. Тебе и карты в руки. Разработай план операции и подбери лучших бойцов для рейда к их лагерю. А шестирука мы пока подержим все-таки живым, — подвел итог Хо Чан: — может Никита и прав.

Юра решил, что подслушивать членов совета дальше некрасиво и, сымитировав звук шагов по коридору, постучал в двери совещательной комнаты. Дверь распахнулась и Юра спросил:

— Разрешите войти.

— Входите, — ответил Рауль Гальярдо: — что ты хотел?

В комнате были только Рауль Гальярдо, Никита Сергеевич, Хо Чан, Акарш Алуру и командир разведчиков.

— Пленный акремонец очень в плохом состоянии после допроса. Думаю, что он может не выжить. Прошу вашего разрешения перевести его в палату лазарета и оказать ему необходимую медицинскую помощь.

— Василий, распорядись, что бы пленного отнесли в лазарет, — отдал приказ Хо Чан.

— Разрешите идти? — обращаясь ко всем присутствовавшим, спросил Юра.

— Подожди, — остановил его Никита Сергеевич: — ты проводил работы по изучению анатомии акремонцев и теперь нам скажи, сколько раз в год их самки откладывают яйца.

— Точно не знаю, так как трупы беременных самок я уже два года не видел, но могу предположить, что по два-три яйца в одну кладку и несколько раз в году, — ответил Юра.

Члены совета между собой многозначительно переглянулись, однако никак эту информацию никто не прокомментировал.

— А это, что за особь у нас в карцере? — спросил у Юрки Рауль Гальярдо.

— Надеюсь ответить на ваш вопрос после того как осмотрю его.

— Все идите, — распорядился Никита Сергеевич: — и сделайте все, что бы этот лицеклюв выжил.

Василий молча шел вместе с Юркой по коридорам города. Юра хотел у него спросить по поводу наличия исправного переговорного устройства, но постеснялся и всю дорогу шел молча.

— Открывай, — отдал распоряжение Альбо командир разведчиков, когда они приблизились к карцеру.

Без лишних слов Альбо включил свет и открыл двери карцера. Вдвоем с Василием они подняли тело шестирука, и пошли следом за Юрой в помещения лазарета. Юра включил свет в операционной и молча показал рукой на операционный стол, освещенный мощными лампами.

— Альбо, побудь у входа на всякий случай, а я сейчас пришлю тебе смену, — приказал Василий и ушел в сторону перехода между этажами.

Акремонец был по-прежнему без сознания. Ощупав тело лицеклюва, Юра пришел к выводу, что диафрагма в виде толстой костяной пластины, у него сломана в двух местах. Сделав рентгеновский снимок, Юра к своему облегчению увидел, что переломы диафрагмы не оскольчатые, а есть лишь небольшие трещины. Он обработал его осадненные раны перекисью водорода, наложил на область диафрагмы тугую повязку и накрыл акремонца двумя одеялами.

Альбо, наблюдавший все время, со стороны молча, наконец, не выдержал и сказал:

— Ты с ним как с дитем малым возишься. Выживет так выживет, а нет, так нет.

— Надеюсь, что выживет, — со вздохом ответил Юра: — думаю, он пришел к нам неспроста.

В это время пришел сменщик Альбо и Юра вместе с ним, оставив акремонца на операционном столе, пошел отдыхать.

 

Глава 4

I

Выспаться Юре не удалось. Мало того, что поспал всего лишь четыре часа, так и снилась в придачу всякая дуристика, из-за которой он несколько раз просыпался. Сначала он видел какое-то существо, которое было в образе человека, но на самом деле, он точно знал, что это какая-то злобная сущность в человеческом обличье. Потом он бегал по каким-то переходам, спасаясь от высоких людей с невероятно белой кожей, а под утро он увидел в своих видениях светловолосую девушку, которая вдруг превратилась в чудовище и душила его розовыми щупальцами, которые торчали у нее изо рта. Задыхаясь, он открыл глаза и увидел, что в комнате на кровати сидит Давид. По его каменному лицу Юра догадался, что тот уже знает о гибели Мелисы.

— Ты видел ее? — вместо того что бы поздороваться спросил Давид.

— Да.

— Это правда?

— Ты про что, Давид?

— То, что она вместо того, что бы стоять на вышке совокуплялась в кустах, и из-за нее произошел прорыв?

— Я не знаю, из-за чего был прорыв, но не думаю, что она занималась тем, о чем ты говоришь, — соврал Юрка.

Лицо Давида просветлело и из его глаз выкатилось несколько крупных градин слез, которые он даже не попытался скрыть от Юры.

— Я знал, что это не правда. Она любила меня и не могла быть с другим мужчиной. Тем более я ей предложил создать семью, как было до войны — только я и она.

— Держись, Давид, — сказал Юра. Одел только штаны и побежал в душевую.

В душевой он стоял я размышлял о том, как бы воспринял Давид известие о том, что к Мелисе ходят по ночам все кому не лень, если бы они действительно стали жить вместе. Потом ему в голову закралась мысль о том, что если бы Давид с ней жил, то, скорее всего, это было бы в их комнате и ему пришлось бы из элитного, по городским меркам, жилья перебираться в общую казарму к разведчикам. Однако все мысли из его головы моментально улетучились, после того как он включил кран и обжигающе холодная струя воды окатила его сверху из лейки душа.

Горячая вода постоянно в городе была только на кухне и в яслях. В остальное время из кранов в душевой шла вода прямо из подземного озера, расположенного на самом нижнем этаже бункера. Не хочешь ждать общей помывки, когда горячую воду раз в неделю давали в душевую — мойся холодной. Во время общей помывки мылись посменно. Сначала мужчины, а потом женщины с детьми. Это было вызвано тем, что нагреть воду в системе бункера было затруднительно. Во-первых, это занимало очень много времени, а во-вторых, уходило много топлива, пока ледяная вода в накопительном резервуаре достигнет нужной температуры. Хотя в ледяном душе Юрка видел некоторые плюсы: во-первых, сразу просыпаешься и становишься бодрым, а во-вторых, очень быстро моешься.

Юрка почистил зубы, пожевав кусочек смолы пихты, потому что зубной пасты у них не было, а запасы зубного порошка, хранившегося на складе, давно в городе закончились — видимо, когда строили этот бункер, считалось, что личная гигиена для солдата не главное, и пошел в лазарет, снедаемый тревогой за здоровье пленного акремонца. К этому времени у входа в лазарет дежурил разведчик по имени Алим, который был на два года младше Юрки.

— Привет, — поздоровался в Алимом Юра.

— Ага, — ответил тот.

— Мог бы и поздороваться.

— Чего мне здороваться, — сказал Алим: — мне очень радостно охранять эту синюю тварь.

— Он очнулся? — спросил Юра.

— Откуда я знаю. Мне не интересно. Сдохло то паскудство или нет — мне без разницы. Я исполняю свою обязанность.

— Тогда, пожалуйста, отойди в сторону и не мешай мне исполнять свои обязанности, — разозлился Юрка.

Он с легкостью оттолкнул невысокого Алима от двери и зашел в лазарет. Сначала он пошел в палату, где были раненные разведчики, но те еще спали и Юра решил их не будить. Затем по небольшому коридорчику он пошел в ординаторскую и по запаху, напоминающему разлагающегося акремонца, определил, что там, скорее всего, Кьет и Юхани пьют чай. Так оно и оказалось. Пытаясь не выдать на своем лице отвращение, которое он испытывал от запаха чая Кьета, Юра отправил их двоих на кухню за завтраком для раненных. Подготовив перевязочный материал и прокипятив на бензиновой горелке инструментарий для предстоящих перевязок раненных разведчиков, Юра пошел в операционную проведать акремонца.

II

Лицеклювый лежал в том же положении, в котором Юра его оставил несколько часов назад. Он откинул одеяла и с удовлетворением про себя отметил, что осаднения на теле акремонца начали затягиваться синей корочкой, что свидетельствовало о том, что он все сделал правильно и организм акремонца восстанавливается. Юрка положил руки на диафрагму акремонцу и слегка надавил, что бы проверить реакцию его организма на болевые симптомы. Неожиданно пурпурный бугорок между глаз лицеклюва дернулся и разошелся. Юрка оторопел от удивления — нарост оказался лиловым глазом с вертикальными веками, который уставился прямо в глаза Юре и он услышал у себя в голове голос:

— Лучше бы меня убила Сурья еще в яйце, и я давно бы уже ушел в гуну раджас, чем сейчас мучиться от пыток этих бестолковых герадамасов.

Юра моментально отдернул руки от тела акремонца, как от огня.

— Наверное, я не выспался, — подумал про себя Юрка: — вот и мерещится всякое.

В это время акремонец открыл два своих обычных глаза, сел и уставился на Юрку.

— Может быть, зря его не добили, — промелькнула мысль у Юрки в голове и он, на всякий случай, взял скальпель в руку.

Акремонец еще шире раскрыл свой третий глаз, и Юра отчетливо услышал внутри своей головы слова:

— Ты меня можешь слышать?

— Кто ты? — вслух спросил Юра у странного лицеклювого.

Тот покачал головой, что чирикнул и Юра опять услышал голос в голове:

— Герадамас, я не понимаю твою речь, но я понимаю твои мысли, а ты мои. Ты праджапати своего рода?

— Кого порвать? — привыкая к такому общению, в своих мыслях спросил Юра у акремонца: — я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я праджапати своего рода. Если я могу общаться с тобой, значит ты тоже праджапати.

— О чем ты? — опять вслух спросил Юрка.

В это время открылась дверь, и в операционную зашел Алим.

— С кем это ты разговариваешь? — спросил он у Юры, осмотревшись в помещении: — это что глаз у синей твари?

Акремонец повернулся к Алиму и еще шире раскрыл свой третий глаз, прикрыв веками два своих обычных глаза.

— Чего он на меня таращится? — спросил Алим: — Вот гадость. Сейчас дам раз в голову и будешь дальше таращиться — только уже мертвый, — адресовал свои слова Алим акремонцу.

Тот видимо понял, что общение с Алимом ничего хорошего ему не принесет и лег, закрыв все свои три глаза, на операционный стол обратно.

— Видишь, плохо ему, а мне надо его подготовить для повторного допроса, — попытался разрядить обстановку Юра: — иди, пожалуйста, мне надо его осмотреть.

Алим ничего не ответил, а лишь презрительно сплюнул на пол операционной и вышел за двери.

Юрка обернулся к акремонцу и мысленно спросил:

— Ты меня слышишь?

Тот по-прежнему лежал с закрытыми глазами и не шевелился.

— Кто ты такой? — еще раз мысленно спросил он.

— Я, Савитар, — открыв третий глаз, мысленно ответил акремонец: — мне очень больно. Твои бхакты меня очень били, но я не понимал, что они от меня хотели.

— Какие бхакты? Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Герадамасы, которые тебе подчиняются, меня били, а я не мог им ответить, потому что мой дамару сломался, когда меня бил тот герадамас, который сейчас в нашем ашваттхе обещает Сурье оказать помощь в обмен на свою жизнь.

— Кто такая Сурья, — вслух спросил Юра.

— Я очень хочу, есть, — вместо ответа услышал у себя в голове Юра: — я себя плохо чувствую. Принеси мне поесть, и я тебе все объясню. Я не хочу быть против вас… Я хочу вернуться…

— Что тебе дать поесть? — спросил Юра.

— Еду.

— Понятно. Ляжь и лежи без движения пока я не вернусь.

Юра вышел из лазарета и прямиком пошел на кухню. Время завтрака уже прошло, но покормить на кухне могли в любое время суток. Он шел по тускло освещенным переходам города на верхний уровень и рассуждал, про себя, что он еще вчера чуть не погиб от рук акремонцев, а сейчас преспокойно телепатически общается с шестируким инопланетянином и его это ничуть не удивляет, как будто это вполне обыденное дело.

III

На кухне сегодня главной была тетя Поля — самая пожилая женщина их города. В лагерь к архонтам она попала в тридцать пять и успела родить двойню — двух мальчиков, которых она даже не успела подержать на руках. Пока она отходила от родов, детей унесли архонты. Ее, как и других опроставшихся матерей, готовили для перевода в другой лагерь, но акремонцы восстали, и она единственная осталась в живых из рожениц, находившихся в тот момент в медицинском корабле лагеря. Остальных порубили обезумевшие лицеклювы. Хоть ей и перевалило за полстолетие, тетя Поля по-прежнему несла на своем лице остатки былой красоты исконно кубанской казачки, несмотря на весьма раздавшиеся в ширину размеры фигуры.

Никита Сергеевич до сих пор был к ней не равнодушен еще с тех времен, когда выживших людей привел в бункер, однако он не смог смириться с тем, что вековые понятия моногамной семьи были разрушены и порядок установленный архонтами, касающихся полигамных сексуальных отношений поддерживался в городе, несмотря на неоднократные предложения Никиты Сергеевича вернуться к довоенному институту брака между мужчиной и женщиной. У нее была одна особенная черта — глаза были разного цвета. Один глаз был синий, а второй серый. С ее слов эта особенность организма передавалась у нее в семье от поколения к поколению. Детей у нее больше не было, но она с одинаковой любовью относилась ко всем отпрыскам бывших узников лагеря независимо от возраста и цвета кожи.

— Тетя Поля, — обратился к ней Юра: — дайте мне с собой что-нибудь покушать, а то я уже скоро сутки как ничего не ел.

— Конечно Юрочка, сейчас я наложу тебе картошки и мяска отрежу.

— Там и раненному надо тоже покушать.

— Девочки в лазарет уже носили завтрак, — удивилась тетя Поля.

— Там еще акремонец пленный.

На мгновение оба разноцветных глаза тети Поли потемнели от гнева, но почти сразу вернули свой цвет и она, немного помедлив, сказала:

— Он тоже живой и тоже, чей-то ребенок. Конечно, и ему покушать надо. — Линда, — обратилась она к высокой сухопарой кухарке: — Выдай Юрке с собой двойную порцию и чай налей во флягу.

— Спасибо, тетя Поля, — поблагодарил Юра и пошел за Линдой, которая уже нарезала сушеную оленину.

С двумя армейскими котелками и флягой чая заваренного на зверобое, Юрка бегом побежал в лазарет. К его удивлению в операционной он обнаружил не только акремонца, но и Кьет с Юхани. При этом акремонец с явным удовольствием тянул из кружки через свой совиный клюв, который у акремонцев, в отличие от птичьего, был пластичным и мог издалека сойти за человеческие губы, чай явно заваренный Кьетом. То, что чай именно Кьета, было понятно по запаху, витавшему в помещении — подванивало чем-то схожим между свежим навозом и ацетоном.

— Он что твой чай пьет? — спросил у Кьета Юра.

— Чего бы и не пить, он же с медом, — ответил за Кьета Юхани.

— Все, спасибо ребята, мне надо ему сделать перевязку, — сказал Юрка, одновременно выталкивая их из операционной в коридор: — а где Алим?

— Нас прислали вместо него, — опять ответил Юхани.

— Он не опасный, так что я сам справлюсь. Если что, я вас позову — кинул им уже через закрытую дверь Юрка.

Акремонец по-прежнему сидел абсолютно обнаженный на операционном столе и с интересом поглядывал на котелки в руках Юры.

— Я, Юра, — у себя в мыслях произнес он, обращаясь к акремонцу.

— Я, Савитар — праджапати бхактов, от которых, ты, меня спас.

— Я тебя не спасал, — мысленно возразил Юра.

— Есть хочу, — услышал он в ответ.

Юрка и сам хотел есть, но все-таки пообщаться с Савитаром ему хотелось больше. Однако тот закрыл свой третий глаз, который во время телепатического обмена мыслями прямо светился лиловой звездой на фоне двух его обычных глаз и протянул все свои шесть рук, пытаясь дотянуться до котелка с едой. Получив желаемое, Савитар вытянул в трубочку свой клюв и засунул его в котелок, начав с отвратительным чавканьем поедать картофельное пюре. Проглотив в несколько секунд немного жидковатое пюре, Савитар уставился на Юрку, который за это время успел съесть только три ложки своей порции.

— Есть хочу, — опять услышал у себя в голове Юра.

Он достал из кармана штанов два куска сушеной оленины и протянул их Савитару. У того при виде мяса открылся лиловый глаз и из клюва потекла слюна прямо на пол. Схватив куски мяса по одному в руку, акремонец хищно раскрыл клюв.

— О-о-о, — единственное, что услышал в голове Юрка со стороны Савитара и подумал, что, наверное, надо поторопиться со своей порцией пюре, а то возможно и это придется отдать шестируку, который в это время остервенело, рвал твердое мясо клювом и свободными четырьмя руками одновременно поглаживал себя по животу.

— Есть хочу, — опять услышал Юрка.

— На, попей чай, — ответил Савитару Юра и протянул ему открытую флягу с холодным чаем, сделав один глоток.

Тот запрокинул голову и залил себе в рот немного чая.

— У того герадамаса чай был вкусный, а это пить не буду, — отставив в сторону флягу мысленно произнес Савитар.

Юра к этому времени доел пюре и, облизав ложку, сказал акремонцу:

— Давай мы с тобой поговорим.

— Мы с тобой не говорим, а общаемся при помощи гунураджас.

— Что?

— Не знаю, как это правильно называется у вас герадамасов… Это то, что наполняет э…э.. — у вас это называется Вселенной.

— Откуда ты знаешь, как у нас это называется, — спросил у него Юра.

— Ну…, — замялся Савитар и опустил глаза в пол: — я видел некоторых герадамасов, которых приводили мой бхакты в ашваттхе.

— Куда? — перебил его Юрка.

— В ашваттхе. Мы живем в ашваттхе, а вы живете в своем ашваттхе, — ответил лицеклювый.

— Понял — это город, а бхакты — это кто?

— Мои бхакты охраняют мой ашваттхе, а твои твой.

— Понял — это воины, — подумал про себя Юра: — а как ты это слово узнал — Вселенная?

— У нас есть даммару, с помощью которых мы можем общаться с герадамасами, а я праджапати и могу иногда и без даммару понимать герадамасов, но не всех. А ты первый с кем я могу общаться через гунураджас. Таких как ты я еще не встречал.

— Я, таких как ты, тоже не встречал.

— А ты и не мог встречать.

— Почему?

— Я праджапати, а моя сестра парвати. Мы управляем нашими бхактами, которые всегда будут нас оберегать от архонтов, герадамасов и малседонцев.

Юра хотел спросить у Савитара про малседонцев, но у него отвисла от удивления челюсть. Акремонец спрыгнул со стола и отошел в угол комнаты, где, как ни в чем не бывало, стоя справил свою нужду и по-большому и по-маленькому одновременно. При этом комнату заполнил запах очень напоминающий сомнительный аромат чая Кьета.

— Что? — спросил он у Юры, посмотрев на его ошарашенное лицо.

— Если тебе надо справить свои дела, то делай это в специальном месте как делаем мы.

— В каком месте?

— Там где это не будет никому мешать.

— Мне-то не мешает.

— Пожалуйста, не делай так больше, — мысленно попросил Савитара Юра: — и оденься.

Юра достал из шкафчика свой белый халат и кинул его через всю комнату Савитару. Тот взмахнул шестью руками одновременно, но халат пролетел ему прямо в лицо. Поначалу все шло гладко, пока он одевал верхние две руки в рукава халата. Потом возник вопрос, куда девать остальные четыре руки. Тяжело вздохнув, Юра ножницами проделал прорези в халате для остальных рук необычного акремонца. Савитар был почти на три головы ниже Юры, и халат закрывал его синие ноги почти до самого пола.

— Хочу есть, — опять услышал у себя в голове Юра.

Он хотел ответить акремонцу, что бы тот потерпел до обеда, но не успел.

Входная дверь в операционную неожиданно распахнулась и с громким лязгом ударила в стену. У Юрки от неожиданности екнуло сердце, а Савитар опять нагадил себе под ноги, окрасив халат ниже поясницы в ярко-желтый цвет, и захлопнул свой лиловый глаз.

— Я не специально, — успел услышать у себя в голове Юра извинения Савитара.

Оказалось, что это пьяный в стельку Вазген Ашотович, который, судя по резкому амбре изо рта, употребил медицинский спирт из запасов лазарета.

— Все из-за тебя синяя падаль, — сказал он, обращаясь к Савитару, грозя ему указательным пальцем: — и тот безногий, слепой черт вина пожалел. У-у-у…неблагодарный.

Юра догадался, что Жан, в связи с введенным чрезвычайным положением, не дал вина Вазгену Ашотовичу и тот в результате использовал спирт не по назначению.

— Вазген Ашотович, — попытался успокоить его Юрка: — я осмотрел раненных и все подготовил для перевязок.

— Я уже все сделал сам. Хотя это должен был сделать ты, а не дуть в задницу этой мерзости. Это из-за него Давид лежит в депрессии. Хоть та девчонка и была не лучшего сорта, но мальчик очень из-за нее переживает, — остывая, пьяным языком промямлил Вазген Ашотович.

— Извините меня, но мне надо было подготовить пленного для допроса. Мне лично дали такое указание члены совета, — извинился Юра.

— Ладно, — примирительно сказал Вазген Ашотович: — я пойду, прилягу, а ты за старшего. Давид сегодня выходной. Фу… Что тут так воняет? Опять Кьет тут свой чай пил. Я же его предупреждал, что бы он свои помои в лазарете не заваривал. Ладно, потом с ним поговорю.

Когда Вазген Ашотович, пошатываясь, неуверенно вышел из операционной Юра закрыл дверь и мысленно высказал Савитару:

— Я же тебя просил так больше не делать.

— Я не специально. Меня этот герадамас напугал, — открыв свой третий глаз, ответил ему акремонец.

— Пошли в душевую, там помоешься в ванной.

Савитар беспрекословно пошел за Юркой в душевую лазарета, где скинул с себя испоганенный халат и залез под ледяную воду. Юра видел, что акремонцу очень холодно, но тот стойко молчал, закрыв все свои три глаза, и всеми своими руками смывал с себя продукты своей жизнедеятельности.

— Все вылазь, — сказал Юрка и вытащил акремонца из-под ледяной струи: — пошли тебе поменяю повязку.

IV

Перематывая бинтами диафрагму Савитара, Юра спросил у него:

— Почему ты не такой как твои собратья.

— Мои предки жили очень хорошо в своих ашваттхе, расположенных на планетах далеко отсюда. На каждой планете жил свой род бхактов, которыми управляла всегда своя парвати или свой праджапати. Потом страшная война потрясла наши ашваттхе и многие бхакты были захвачены архонтами. Бхакт не может быть сам по себе. Он не может сам думать и принимать решения. Он должен чувствовать свою парвати или своего праджапати и делать только то, что они велят. Архонты заставили парвати и праджапати подчиниться своей воле, через созданий, которых они называли элелейцами.

Мы бессильны перед ними. К тому же они превращают прану, которую отобрали архонты, в мощную силу необходимую для их виманов.

— Объясняй, пожалуйста, так, что было мне понятно, — перебил его в своих мыслях Юра.

— Я понял тебя, — ответил Савитар: — я попробую. Прана — это то, что внутри тебя и внутри меня. Это то, что делает нас живыми. Гунураджас — это Вселенная, или как ее называют архонты — Плерома. Туда уходит прана, если только ее не заберут себе архонты.

— Ничего не понял.

— Прана — это душа, по-вашему.

— Кто такая Сурья?

— На вашей планете было несколько парвати в подчинении архонтов. Каждая парвати управляла своими бхактами из своего рода. Когда что-то случилось и элелейцы перестали подчиняться архонтам, то парвати стали свободными и бхакты начали уничтожать всех на своем пути. В бою погибли все парвати и их бхакты остались без контроля. Все они были из разных родов и погибали один за одним. Каждому бхакту нужен контроль, иначе он будет только стремиться убивать. Потом в нашем ашваттхе…

— Думай, пожалуйста, так, чтобы мне было понятно. Называй вещи на нашем языке, — перебил Савитара Юра.

— Я постараюсь, — ответил тот и продолжил: — в нашем городе собралось много родов из акремонцев, которые остались в живых после восстания. Без парвати…. э… э… матки… в городе не было контроля, и выживали только сильнейшие. Слабых отводили малседонцам, что бы они не приходили на нашу территорию.

— Кто такие малседонцы?

— Это страшные создания. Это были воины архонтов, которые когда голодные могут становиться невидимыми и если нападают, то вмиг убивают и победить их не возможно. За рекой в лесу лежит корабль архонтов, на котором, во время восстания добирался в этот район отряд малседонцев. Они должны были уничтожить наши войска, но их сбили и корабль упал в том месте. Все архонты погибли, а отряд малседонцев выжил, и они теперь живут там. Архонты их сами боялись, поэтому на корабле была система безопасности, которая как-то на них воздействует, и они не могут удаляться далеко от корабля. Но когда они голодные, то могут далеко уйти в поисках пищи.

— А как они выглядят, — спросил Юра.

— Ужасные твари. Бледные и худые. Много длинных зубов. Если присосется, то прана сразу становится свободной.

— Я понял про кого ты мне рассказываешь, — вспомнил Юра про погибшую экспедицию в далекий город.

— Да, да это они уничтожили тех воинов и ваш виман. Они потом нас долго не беспокоили. Хорошо им досталось, — вмешался в Юркины мысли Савитар.

— Малседонцы на вас нападали?

— Да. Когда они становились очень голодными, то часто похищали бхактов.

— На нас они ни разу не нападали.

— Так вы дальше, чем мы и до вас они добраться не могут. А у нас много погибло — особенно потомков. Поэтому мы, что бы они не были голодными, отдавали тех животных, которых вы приводили нам в обмен на перемирие. Однако они начали быстро плодиться и теперь им надо больше еды.

— А как они размножаются? — спросил Юра.

— У них нет самок и самцов как у нас, да и у вас. Они фрагментируются. Когда малседонец умирает, то из его какой-то части тела появляется новая особь или две. Остальные фрагменты тела умирают.

— Так это тажа особь или уже новая? — задумчиво поинтересовался Юра.

— Я…не совсем…знаю, — замявшись, ответил Савитар.

— А как ты мне рассказываешь, если не знаешь? Я такого одного знал, только теперь никто не знает где он, — имея в виду Гошкевича, возмутился Юра.

— Тот герадамас….человек…сейчас у нас в ашваттхе…э. э…в городе и Сурье обещает помочь ей.

— Откуда ты это знаешь?

— Бхакты не могут быть без матки и через цикл после победы над архонтами, в третьей кладке яиц появился я — Савитар и моя сестра Сурья. Я праджапати, то есть могу управлять бхактами, а она парвати и тоже это делает. Если бы так случилось на наших планетах, что из одного яйца появился и праджапати и парвати, то меня бы убили, потому что парвати — матка сильнее самца, но тут все по-другому. Через несколько лет Сурья смогла нести яйца и подчинила себе всех бхактов, которые теперь выполняют ее приказы, а я достиг половой зрелости недавно, но она запретила самкам спариваться со мной, потому что от меня может пойти новый род, который она не сможет контролировать. Так заложено, что акремонцы из разных родов всегда конфликтуют между собой, а это помешает ей захватить ваш город.

— Поэтому у тебя шесть рук? — перебил его Юра.

— Да. И у меня есть тантра.

— Что это?

— Это тоже, что у тебя между ног.

— У других акремонцев это тоже есть, — возвразил ему Юра, только в другом месте.

— Они могут оплодотворять самок только в определенное время и не могут дать начало новому роду. Я могу это делать, когда захочу и от меня, может пойти новый род. А, Сурья, в отличие от наших самок может спариваться всегда и делает кладки по несколько раз в цикл, тем самым умножая свой род бхактов.

— Так чего же ты бежал к нам и не остался там у себя в городе? — заинтригованно спросил Юра.

Тот прескорбно сморщил свое лицо, и Юра услышал ответ:

— Сурья хотела меня убить. Я мешаю ей.

— Чем же? Она же твоя сестра.

— У нас нет понятия, такого как у вас — родители и братья. У нас только есть парвати и праджапати, и их бхакты. Я не знаю, кто меня зачал. Я не хочу воевать. Я хотел, что бы вернулись на свои планеты и жили как прежде.

— А откуда ты знаешь про ваши планеты, про войны и другое, когда появился на свет только у нас на планете? У вас там, что такие же учителя, как и у нас? — спросил Юра.

— А кто это? — вопросом на вопрос ответил Савитар.

— Это те, кто передает информацию из поколения в поколение и учит, как надо действовать в определенных ситуациях, — подумал про себя Юра, вспомнив деда Мишу.

Савитар на мгновение закрыл свой третий глаз, при этом у Юры в мыслях замелькали какие-то неясные изображения, и ответил:

— У нас, таких как дед Миша, нету. У нас всю информацию о прошедших поколениях несут в себе бхакты, но могут эту информацию воспринимать только парвати и праджапати. И уже от них зависит, как эту информацию воспримут подконтрольные им бхакты.

— Ладно. Если ты не хочешь воевать? То, что же хочет Сурья?

— Она хочет уничтожить ваш город первым и вывести новый род бхактов, которые будут ей преданны и полностью подконтрольны, в отличие от акремонцев из других родов, которые выжили после битвы на вашей планете. С вашим оружием она хочет уничтожить малседонцев и пройти к большому городу, где намного больше герадамасов.

— Вы же не можете использовать наше оружие, ведь ваши пальцы слишком толстые в отличие от человеческих и наши автоматы для вас как оружие не пригодно, а серпов у вас уже мало. Имея три пальца на руке очень неудобно управляться со стрелковым оружием. Зачем вам наши автоматы?

— Аджагава мало, но воинов намного больше. К тому же у нас есть несколько тришула, которые выжгут ваши пушки на холмах.

— Что за тришула? — поинтересовался Юра.

— Страшная сила в них… Это оружие при помощи, которого наши воины сбивали виманы архонтов во время восстания.

— Ты имеешь в виду корабли архонтов?

— Да.

— И что потом?

— Уничтожив ваши пушки, она воспользуется вашими машинами, которые охраняют город, и пойдет через территорию малседонцев к большому городу герадамасов. Захватив его, она обеспечит пищей свой род и, укрепившись, пойдет на архонтов, которые растят свою армию и тоже готовятся к атаке.

— Подожди… Не так быстро…У меня очень много вопросов, — остановил Савитара Юра, — как вы собираетесь использовать наши танки, если управлять ими, надо учиться немало времени?

— Нам не надо учиться, — чуть помедлив, ответил лицеклюв.

— Почему.

— Парвати и праджапати могут считывать информацию от любой белковой формы жизни в тот момент, когда ее прана покидает биологическую оболочку.

— Ты…хочешь сказать, что во время смерти?

— Да.

— А, при чем здесь танки?

— Ваши некоторые воины, которые попадали к нам, умели использовать эти механизмы, и теперь я и Сурья знаем, как ими пользоваться. А знаем мы — будут уметь и подконтрольные бхакты… наши воины.

— Я правильно понял? — у Юрки в голове мелькнула шальная мысль, — если убить тебя и Сурью, то остальные акремонцы будут беспомощными?

— Только некоторое время, пока не появится яйцо с новым парвати или праджапати. А это случится обязательно, потому что такой порядок установлен в…э…э…э…Вселенной…. Сурью ты не сможешь победить, тем более без меня.

— Почему?

— Хоть она и намного сильнее меня, но я имею контроль над нашим родом тоже.

— Если ты можешь управлять бхактами, почему тогда они пытались тебя убить?

Савитар опустил голову и схватился за нее верхними четырьмя руками, а две нижние развел в стороны ладонями кверху:

— Что бы выжить — она хочет уничтожить все разумные формы жизни и заселить планету, а я хочу вернуться в нашу звездную систему и восстановить прежний уклад жизни. Эта планета очень тяжелая для нас и приведет рано или поздно к необратимым изменениях в организмах нашего потомства. Мы станем отличаться от других представителей нашего вида и будем для них изгоями.

— В каком смысле?

— Ваша планета очень большая для нас. Планеты моего вида небольшие и самая большая из них как ваш Чандра.

— Не понял.

— Э…э…э…Луна.

— И что из этого? — спросил Юра.

— Тут тяжело передвигаться и тяжело дышать. Рано или поздно организмы наших потомков будут перестраиваться и мы изменимся. Некоторые уже изменились.

— А почему вы не можете вернуться на свои планеты?

Лицеклюв поднял кверху все руки и, как показалось Юре, пустил маленькую слезу из лилового глаза:

— Великие знания были утрачены со смертью парвати, погибших во время битвы с архонтами. Теперь эти знания надо накапливать от других видов, поэтому я и предложил Сурье другой вариант — объединиться с герадамасами…с людьми, — поправился Савитар: — и уничтожить архонтов. От них мы бы получили знания, захватили их виман и на нем ушли бы с вашей планеты.

— Неплохой вариант.

— Сурья не захотела и приказала меня убить. Я смог вырваться и бежал к вам, потому что теперь мои бхакты меня уничтожат, если я вернусь обратно.

— Почему она тебя так хочет убить? Ты же ей брат?

— Я бы сделал тоже самое. Если умру я, то не будет угрозы, что ее же бхакты обернутся против нее. А если умрет она, то я не буду опасаться, что меня однажды разрубит аджагавой мой же воин.

— Ты просто хочешь выжить?

— Да.

— А что ты можешь предложить взамен?

— Я тебе рассказывал. Если я буду управлять своими бхактами, то мы объединимся с вами и уничтожим город архонтов, захватив их технологии. Это позволит нам оставить вашу планету и вернуться домой.

— А что за большой город?

— За территорией малседонцев есть большой город, в котором живет очень много гер…, — заикнулся Савитар: — людей. Они смогли использовать технологии архонтов и живут в их городе, так же как и мы, но их город функционирует, потому что у них есть источник питания и они умеют им пользоваться.

— Откуда ты знаешь про этот город, если акремонцы не могут пройти через территории малседонцев?

Лицеклюв изобразил клювом что-то вроде подобия человеческой улыбки:

— Наши бхакты захватывали не только герадамасов, но и пандорцев. От них я и Сурья знаем о том, где находится главный виман архонтов и большой город.

— Кто такие пандорцы?

— Это герадамасы, которых специально выращивали архонты для войны с хармозельцами.

— Это люди?

— Да. Только они немного другие.

— В каком смысле?

— Они сильнее.

Юра вспомнил рассказ Никиты Сергеевича о том, как были уничтожены его брат и другие воины в этом бункере отрядами акремонцев и людей, которые были на стороне архонтов. Именно женщина с белой кожей, притворившись беженкой их лагеря архонтов, проникла в бункер и указала путь туда отрядам противника, которые уничтожили всех кроме Никиты Сергеевича и еще двух людей, которые скрылись на вездеходе.

Воспоминания Юры прервал мысленный поток Савитара:

— Мне холодно и я хочу есть.

Больше никакой одежды в лазарете не было и Юра ему ответил:

— Побудь пока так, только не испражняйся прямо на пол. Я осмотрю раненных и принесу поесть, и что-нибудь из одежды.

Ответа Юрка не услышал. Савитар закрыл третий глаз и лег обратно на операционный стол, сложив все руки у себя на животе.

 

Глава 5

I

В лазарете никого не было, только Вазген Ашотович упоенно храпел на одной из коек и что-то бормотал во сне на родном языке. Алима возле дверей лазарета, почему то не оказалось. На коридоре царило какое-то оживление. Бегали разведчики, спешили по стенке на ощупь куда-то слепые, дети сновали туда-сюда и стоял гул возбужденных голосов — город гудел как встревоженный улей. От одной из девушек, которая деловито спешила куда-то, при этом, не забывая кидать на встречных мужчин кокетливые взгляды, сообщила, что в центре города собирается совет для принятия какого-то очень важного решения. Юра понял, что, скорее всего, обед переносится на другое время и поспешил в центр вместе с другими жителями бункера.

Как и за сутки до этого, в толпе, в которой даже не было, куда яблоку упасть преобладали в основном женщины, дети и слепые. Однако на собрании присутствовало немало воинов и командиров отрядов, в том числе зенитных расчетов и экипажей танков, что свидетельствовало о том, что вопрос очень серьезный. Все члены совета были в сборе.

Рауль Гальярдо вышел вперед и громким четким голосом обратился к присутствующим:

— Мы, члены совета, собрали вас для того что бы все знали о случившемся. Сегодня утром к одной из сторожевых вышек подошел отряд акремонцев. Они потребовали для переговоров кого-нибудь из членов совета.

По толпе прошла волна удивленного шепота.

— Вы все знаете, продолжил Рауль: — что ни разу после победы над архонтами, акремонцы с нами в контакт для переговоров не вступали.

— Знаем, — послышались из толпы отдельные мужские голоса.

— Я был представителем нашего города на этих переговорах. С помощью переговорного устройства командир отряда акремонцев передал предложение от лидера их расы.

Толпа стихла и в воздухе повисла давящая на нервы тишина.

— Они предложили нам отдать им пленного акремонца, захваченного во время боя сутки назад, в обмен на гарантирование мира между нами. В случае отказа они будут нас атаковать, до тех пор, пока мы им не выдадим шестирукого лицеклюва, но мир гарантирован уже не будет.

— Они блефуют, — высказался командир зенитных орудий.

— К сожалению, нет, — ответил Рауль: — я видел полчища акремонцев, которые стоят в лесу за нейтральной полосой. У нас есть двое суток на размышление.

По толпе пошел гул обсуждения.

— Еще до собрания, — продолжил Рауль Гальярдо: — совет почти единогласно принял решение выдать им пленника и заключить мир.

— Конечно.

— Да, — послышались одобрительные возгласы из толпы.

Юра не выдержал и выкрикнул:

— Это неправда. Никакой мир нам гарантирован не будет. Это обман. Они готовят на нас нападение и лишь только присутствие шестирукого акремонца, мешает им осуществить атаку.

— Кто это сказал? — всматриваясь в толпу, спросил Абидеми Эбале.

— Я, — смело ответил Юра и начал пробиваться через толпу к импровизированному помосту, на котором стояли члены совета.

— С чего вы это взяли, молодой человек? — спросил Акарш Алуру, когда Юра приблизился и стал возле Никиты Сергеевича.

— Я оказывал медицинскую помощь акремонцу и смог разговаривать с пленником, — ответил Юра.

— У тебя есть коммуникатор? — спросил Хо Чан.

— Нет, но я слышал его мысли, а он мои. Я не могу этого объяснить, но я знаю, что акремонцы во главе со своей маткой готовятся захватить наш город и только то, что шестирук жив, мешает им начать атаку.

— Почему? — спросил представитель арабов в совете Аджамаль Адиб.

— Я не все понял, но мне кажется, что у акремонцев коллективный разум и ими управляет либо матка, либо…не знаю, как сказать, — сбился с мысли Юра: — э…э…главный самец, — нашел подходящее определение Юрка.

— После восстания против архонтов у них не было ни матки, ни самца, поэтому они были неорганизованны и нас не тревожили. Потом почему-то появились сразу и матка и самец, которые их теперь контролируют.

Юра на мгновение замолчал и, слегка растерявшись, глянув в удивленные глаза Никиты Сергеевича, продолжил:

— Самка хочет уничтожить наш город и захватить наше оружие, что бы пойти с ним на город Озерск, а оттуда осуществить нападение на архонтов, которые где-то живут в огромном корабле, который функционирует.

— Сказки, — перебил речь Юры Рауль: — акремонцы не могут использовать наше оружие и Озерск давно уничтожен.

— Пускай закончит, — возразил ему Никита Сергеевич: — продолжай Юра.

— Это долго рассказывать, но сейчас ими управляем матка, которая боится, что если они пойдут в атаку, то самец, который у нас в плену по имени Савитар, сможет ими управлять и направит атаку на нее вспять.

— Ха…ха…ха, — засмеялся Акарш Алуру: — откуда у бездумной твари может быть священное имя индуизма? Как можно слышать мысли? Лжец.

— Допросите его сами, — не растерялся Юра.

Несколько секунд члены совета между собой тихо пошушукались, и последовал ответ.

— Хорошо, — сказал Рауль Гальярдо, — принесите в комнату для совещаний коммуникатор, который был снят с трупа акремонца после последней атаки и члены совета лично допросят лицеклюва. Если мы зря потратим время, то ты пеняй сам на себя. Остальным всем приказано разойтись. Решение будет объявлено позже, — уже обращаясь к горожанам, сказал Рауль.

II

Люди начали расходиться, оживленно обсуждая слова Юры. Сам же он пошел с членами совета в совещательную комнату и встал в углу в окружении нескольких бойцов из группы быстрого реагирования. Все члены совета расселись на стулья вокруг круглого стола, на котором были разложены старые тактические карты.

— Почему вы мне не верите? — спросил Юра, когда входные двери совещательной комнаты были наглухо закрыты.

— Потому что есть мнение, что ты, изучая трупы акремонцев, немного помешался и проникся к ним любовью. А теперь попал под влияние пленника и перешел на их сторону, — ответил ему Хо Чан.

— Слишком это все похоже на ложь и если выяснится, что ты нас обманул, то ты будешь наказан за провокаторство, — вмешался Рауль Гальярдо.

— Что ты еще узнал от него? — с вопросом обратился Никита Сергеевич.

Юра почувствовал в его вопросе поддержку и сбивчиво стал рассказывать:

— У архонтов осталась функционирующая техника, на которой можно покинуть нашу планету, что и хочет сделать Савитар со своим родом. Создания, которые уничтожили экспедицию в Озерск, называются малседонцы и акремонцы их очень боятся.

— Почему они их боятся? — заинтересовался Аджамаль Адиб.

— Эти существа, какие-то особенные, которым необходимо обязательно питаться биологической плотью. Если они голодают, то они могут становиться невидимыми и тогда нападают на акремонцев.

— Что же на нас они не нападают? — с ироничной усмешкой спросил Рауль.

— Они находятся в зоне действия, какого-то источника на подбитом корабле архонтов в том месте, где они проживают, и он не позволяет им далеко перемещаться от него. Больше мне ничего про них не известно.

— Как ты все это узнал от акремонца? — с подозрением в глазах опять спросил Рауль.

— Я не знаю. У него есть третий глаз, и я смог с ним общаться мысленно. Я не могу это объяснить.

В это время послышался стук в дверь и, спросив разрешения, с коридора в комнату зашел Алим, лицо которого светилось от удовольствия и на нем прямо было написано: «Разрешите быть полезным».

— Пленник доставлен, — браво отрапортовал он.

— Заводите, — распорядился Никита Сергеевич.

Сначала в комнату зашел один из двух бойцов группы быстрого реагирования, который был послан за Савитаром, а за ним спиной пропихнулся в помещение второй и Юра увидел, что тот тащит скукоженное тельце акремонца за верхние две конечности, а остальные руки с ногами безвольно волокутся по бетонному полу.

— Что с ним? — спросил Рауль.

— Все нормально, — ответил Алим: — просто попытался оказать сопротивление.

— Поставьте его на ноги, — потребовал Рауль Гальярдо.

У Юры от жалости чуть не брызнули слезы из глаз, когда бойцы подняли Савитара с пола и поставили его на ноги. Тот без посторонней помощи чуть не упал, но удержал равновесие и остался на ногах. Двумя верхними руками он прикрыл свой разбитый клюв, из которого темно-желтыми ниточками стекала кровь через растопыренные пальцы прямо на пол. Две средние руки он прижал к перебинтованной диафрагме, а двумя нижними прикрывал свой половой орган. Третий глаз его был закрыт и поменял свой лиловый окрас на белый цвет.

В это время в дверь постучался и зашел Дастин, который держал в руках акремонский коммуникатор, который по своей форме напоминал небольшие песочные часы.

— Дастин, одень ему устройство, — распорядился Рауль.

Негр с опаской приблизился к Савитару и застыл в нерешительности, не зная, на какую из шести рук прикрепить коммуникатор.

— Одевай на любую, — видя озадаченность Дастина, сказал Никита Сергеевич.

Дастин поднес верхней левой руке устройство и коммуникатор сразу же прилип к синей коже акремонца как родной.

— С какой целью ты пришел в наш город? — грозно сдвинув брови начал допрос Рауль.

В ответ Савитар только испуганно сжался и сильнее прижал трехпалые руки к лицу и половому органу.

— Кто стоит во главе вашей армии? — спросил уже Акаршу Алуру.

Ответа также не последовало.

— Дастин, что с прибором? Он работает или нет? — спросил Рауль у техника.

— Если устройство присосалось к его коже, значит оно функционирует. Повреждений в нем никаких нет. Может быть оно не настроено, но разведчики рассказывали, что тот лицеклюв с которого они его сняли, перед тем как получить пулю в лоб, что то кричал через устройство на нашем языке, — ответил озадаченный Дастин.

— Почему ты молчишь? Ты понимаешь нас? — обратился Никита Сергеевич к шестируку.

Савитар по-прежнему молчал и таращил свои испуганные оловянные два глаза на членов совета по очереди.

— И как ты с ним разговаривал? — ехидно задал вопрос Хо Чан.

— Я попробую. Он открывал свой третий глаз, и я слышал его мысли, а он мои.

В комнате воцарилась тишина. Юра подошел поближе и подумал про себя: «Савитар, в чем дело? Почему ты молчишь?». В ответ Юра у себя в голове ничего не услышал. Юрка сосредоточился и даже закрыл глаза, но результат был тот же. «Савитар», — обратился еще раз к акремонцу Юра: — «Если ты будешь молчать, тебя отдадут Сурье».

— Так что же Икин ты молчишь? — спросил Рауль: — что тебе поведал твой синий друг.

— Он молчит, — ответил Юра.

— Мы видим. Интересно было бы, если бы он заговорил, — засмеялся Аджамаль Адиб.

Среди членов совета пошли глумливые смешки.

— Я с ним общался. Поверьте. Он открывал свой третий глаз, и мы с ним общались через какое-то гунураджас. Он мне рассказал, что он праджапати, а его сестра парвати и они управляют своими бхактами. И то, что он хочет нам помочь…

В комнате грохнул взрыв хохота. Смеялись все. Юра в растерянности обернулся к членам совета и увидел, что не смеется только Никита Сергеевич и Акарш Алуру, который стоял, словно в растерянности и внимательно всматривался в Савитара.

— Я видел, как синее паскудство открывало дырку у себя во лбу и пялилось на врача, — перекрикивая хохот членов совета, сообщил Алим: — а еще он вместе с ним пил варево, которое заваривает санитар Кьет.

— Теперь все понятно, — сказал Рауль: — парнишка просто напился наркоманской отравы Кьета и нафантазировал всякой ерунды, а этот видимо, что-то сильно насолил своим синим родственникам вот они и хотят его наказать.

— Я не пил чай Кьета, — тихо, но твердо сказал Юра и я ничего не фантазировал.

Смех в комнате разом смолк.

— Тогда ясно одно. Ты каким-то образом попал под влияние лицеклюва, который возможно использует тебя в своих целях.

В это время в комнату совещаний без стука забежал командир разведчиков Василий и, задыхаясь, сообщил:

— Только что акремонцы применили не известное нам оружие и третья вышка уничтожена.

— Как уничтожена?

— Что?

— Каким образом? — посыпались вопросы на Василия.

— Яркая вспышка и все. Что как именно не знаю. Я дал команду всем оставаться на своих местах, ответил Василий.

— Они перешли в наступление? — спросил Рауль.

— Нет. Стоят на своих позициях.

— Я же говорил вам, — вмешался Юра.

— Что ты говорил? — крикнул Рауль Гальярдо: — мои догадки подтвердились: — ты провокатор и специально отвлекаешь наше внимание, а это синий вражеский лазутчик, которого они хотят вернуть. Что же вернем, только мертвого он слишком много видел у нас в бункере.

— Постойте, — вмешался Акарш Алуру и, обращаясь к Юре, спросил: — откуда ты знаешь эти слова: парвати и праджапати?

— От него, — указал пальцем на Савитара Юра.

— Хватит трепаться, — рыкнул Рауль: — синему отрежьте голову, а этого провокатора в карцер.

— Я думал у нас совет и надо выслушивать мнение других, — подал голос Никита Сергеевич.

— Возможно, мальчик не врет, — задумчиво, больше адресуясь сам к себе, сказал Акарш Алуру.

У Рауля Гальярдо от злости глаза налились кровью:

— Хорошо. Будем совещаться. Провокатора и синюю тварь в карцер на разные этажи. Объявите общую боевую готовность, на случай если нас, пока мы будем совещаться, атакуют акремонцы.

— Пошел, — навел на Юру серп Алим и, не скрывая злорадной усмешки, открыл второй рукой двери.

Юра был так ошарашен развернувшимися событиями, что молча пошел вон из комнаты, успев заметить, что Савитар опустился на колени и всеми руками закрыл голову.

III

По дороге к карцеру, встречные прохожие, заметив Юру под конвоем Алима, расходились в стороны, уступая им дорогу. У кого-то в глазах читалось презрение, а кого-то сочувствие.

— Неужели действительно это мне все показалось из-за того, что я надышался парами чая Кьета? Нет. Такого не может быть, — размышлял про себя Юра.

Возле перехода на третий уровень он хотел обернуться и посмотреть, ведут ли за ним Савитара, но услышал предостерегающий окрик Алима:

— Даже не думай. Такой трюк, как вытворил Гошкевич, со мной не пройдет.

Они прошли мимо лазарета, из которого доносился храп Вазгена Ашотовича и пошли в конец коридора, где располагался карцер. Двери в нем были открыты нараспашку, словно уже все заранее было приготовлено к тому, что он туда попадет.

— Заходи, — скомандовал Алим и толкнул Юру ногой в спину.

Слегка споткнувшись, Юра вошел в камеру и глухим голосом попросил:

— Алим, принеси мне, пожалуйста, попить воды.

— Ты уже попил чайка, клоп проклятый.

Он почувствовал резкую боль в затылке, и пелена беспамятства накрыла своим черным крылом сознание Юры.

Очнулся Юра, уткнувшись лицом в пол. Сколько времени он пробыл без сознания, определить было трудно, но судя по значительной луже крови под ним, которая уже начала загустевать, провалялся он так не менее часа. Первым делом, превозмогая болевой порог, он ощупал свой затылок и к своему облегчению отметил, что кости черепа целы и только косая рваная рана от приклада при пальпации посылала в мозг весьма неприятные ощущения. Рану необходимо было обработать антисептиком, пока не начался воспалительный процесс, но взять его было негде. Немного поразмыслив, он из нагрудного кармана куртки достал бинт, который положил на всякий случай еще до заступления в то злополучное дежурство и помочился на него, обильно смочив мочой, после чего приложил к ране. Очень хотелось пить, только возникал вопрос, придется ли ему еще раз попробовать воды в виду разворачивающихся событий. Юра повернулся на спину, подложив под голову все тот же компресс вместо подушки, и попытался собраться с мыслями.

— Неужели я действительно попал под влияние шестирукого и он меня использовал в каких-то своих целях. Нет. Врятли. Я отчетливо помню, что с ним общался. Такое привидеться не может, — размышлял он про себя.

Ни единого звука не доносилось из-за массивной двери и, потихоньку, Юра вернулся мыслями к своей маме и братику, лица которых он уже начал забывать. Вспомнил первые уроки в школе, фильмы, оставшиеся от погибнувшей человеческой цивилизации, первый сексуальный опыт, пирожки с картошкой тети Поли, тот день, когда Никита Сергеевич нес его, спасая от полчищ акремонцев во время атаки на бункер и многие другие моменты, которые врезались в его память.

Незаметно для себя Юра окунулся в дрему и уже не мог определить спит он или нет. Все его чресла сковала такая усталость, что начало казаться, будто его тело вовсе не принадлежит ему, а сознание просто находится в какой-то оболочке.

Что произошло, Юра не понял, но неожиданно он увидел свое тело со стороны. Затем увидел Алима, который сидел на корточках возле двери карцера и Савитара, лежащего в карцере на самом нижнем ярусе бункера. Дальше, он, перенеся по коридорам на верхний ярус, где увидел встревоженного Василия, который отдавал какие то распоряжения бойцам из группы быстрого реагирования. Испугавшись, Юра попытался открыть глаза и видение исчезло. Ноющая боль в затылке вернула его сознание обратно. Он попытался сесть, но тело не хотело повиноваться. Пересиливая себя, Юра перевернулся на живот и стал на карачки. Он прислушался к своим ощущениям и почувствовал, что что-то в нем изменилось.

— Неужели инфекция от раны распространилась и попала в мозг, — подумал он.

На карачках Юра дополз до стены карцера и прислонился к ней спиной. Закрыл глаза и опять увидел странные картинки. Теперь он видел город, словно в разрезе сверху. На поверхности была ночь, а люди в городе не спали. Туда-сюда сновали по коридорам бойцы, женщины и дети сидели на кухне, скотоводы загоняли стада животных в коридоры бункера, слепые вереницей сносили съестные припасы к резервному выходу из города. В совещательной комнате он увидел Рауля Гальярдо, Аджамаль Адиба и Хо Чана, которые что то возбужденно обсуждали. На этом же этаже в карцере, почему-то сидели Никита Сергеевич и Акарш Алуру. За пределами города в питомнике происходила перегруппировка отрядов разведчиков, а танки по всему периметру откапывали из земли члены их экипажей.

В это время открылась дверь карцера, и Юра моментально пришел в себя.

— На, поешь напоследок, — улыбаясь, сказал Алим и кинул котелок с перловкой на пол, — утром тебя вместе с синим, отдадут акремонцам, а затем мы атакуем их и уничтожим все силы сконцентрированные возле нейтральной полосы.

— Что случилось? — спросил Юра: — Почему Никита Сергеевич и Акарш Алуру в карцере?

— Откуда ты знаешь? — вытаращил глаза Алим.

— Знаю.

— Вот ты сволочуга.

— Алим, дай попить, — попросил примирительным тоном Юра.

— Конечно, последнее желание само собой, — ответил Алим и захлопнул дверь карцера.

Через двадцать секунд дверь открылась, и Алим поставил на пол у входа алюминиевую кружку.

— Пей на здоровье.

Дверь закрылась. Юра подполз к кружке и трясущимися руками поднес ее ко рту. Резкий запах мочи ударил ему в нос из кружки.

— Сволочь, — подумал Юра и прямо закипел от обиды.

Это освободило его сознание. Он увидел, как возле двери карцера стоит Алим и заходится от хохота. Юра видел его как сквозь стекло и прочитал его мысли:

— Будешь знать, как корчить из себя грамотея, — злорадствовал в своих мыслях Алим.

Юра увидел, как по всему телу Алима расходятся импульсы от его мозга и ему казалось, что он может дотронуться до любого внутреннего органа своего обидчика.

— Интересно, — отметил про себя Юра и мысленно сжал кишечник Алима, в котором он рассмотрел полупереваренные кусочки оленины и перловки.

Все содержимое кишечника моментально вышло прямо в штаны Алиму. Тот уже не смеялся, а испуганно осмотрелся по сторонам и побежал в душевую лазарета.

Юра хотел удивиться своим способностям, но заметил, что Алим забыл закрыть засов на двери карцера. Юра уперся в дверь плечом, но не смог ее сдвинуть с места. Массивную железную дверь было открыть не так-то легко.

— Надо восстановить силы и подумать, что делать дальше, — решил Юра.

Он нащупал котелок и руками стал доставать оттуда холодную перловую кашу. Стараясь тщательно прожевывать каждую крупинку, Юра попробовал оценить открывшиеся у него способности.

IV

По-видимому, общение с шестируком как то повлияло на него и его дар видеть чужие мысли, как в случае с Жаном, когда он случайно подсмотрел его воспоминания на вещевом складе. Дар активизировался в придачу с возможностью не только видеть мысли, но и воздействовать на человека.

— А что если попробовать? — внезапная мысль осенила Юру.

Он закрыл глаза и перенесся в карцер к Никите Сергеевичу и Акарш Алуру. Они сидели и о чем-то разговаривали между собой, но о чем Юра услышать не смог.

— Ладно, — сам себе вслух сказал Юра и перенесся в карцер к Савитару.

Тот лежал без сознания и Юра увидел, что циркуляция его крови по организму почти не видна.

— Нет, дружок. В анабиоз тебе еще рановато, — мысленно произнес Юра и сжал три сердца акремонца одновременно несколько раз подряд.

Акремонец резко открыл все три глаза и сел, испуганно осматриваясь по сторонам.

Сознание Юры вернулось обратно. Голова болела неимоверно.

— Все-таки это очень тяжело, — подумал Юра и сконцентрировался на Савитаре.

— Савитар, ты меня слышишь? — спросил он.

— Юра? Как…Как ты…Что…

— Да, это я.

— О…Ты сильный праджапати…Ты…ты…Я не знаю, кто ты…Я чувствую как ты прямо внутри меня…

— Я и сам не знаю кто я, но общаться с тобой мне трудно. Ты в порядке?

— Хочу есть.

— Кто бы сомневался, — попытался иронизировать Юра: — Что-то произошло и тебя хотят отдать вместе со мной на растерзание Сурье.

— Я знаю.

— Откуда?

— Она же моя сестра и гунураджас между нами постоянно. К тому же я все же еще могу контролировать некоторых бхактов.

— Что же ты молчал об этом?

— Ты же праджапати. Я думал тебе понятно.

— Ладно. Что тебе известно.

— Сейчас. Мне надо немного времени.

Юра не видел Савитара, но увидел картинки из его сознания. Огромная обнаженная синяя матка акремонцев, размером со слона, которых до этого Юра видел только в книгах на картинках и в фильмах на уроках в школе, сидела, сложив ноги, крест на крест в каком-то помещении посреди огромного города со строениями из материала, напоминающего мутное стекло. Все ее двадцать четыре руки беспрерывно шевелились в замысловатых пируэтах, а третий лиловый глаз, размером с большую тыкву, был раскрыт нараспашку. Рядом суетились мелкие, по сравнению с ней, акремонцы и переносили яйца в огромное здание, возвышающееся посреди необычного города. Видение было всего лишь мгновение, а потом исчезло.

— Она готовится к атаке. Как только она освободит мою прану…

— Убьет? — перебил Савитара Юра.

— Да. Она отправит бхактов в наступление.

— Танки перемолотят всех тех, кто выйдет на линию атаки.

— Несколько тришула сметут ваши вышки. Как только это случится, отряд лучших бхактов пройдет на вашу территорию и через подземный ход попадут в город. Изнутри захватят всех и тогда в обмен на жизни ваших самок и их потомство, потребуют остановить ваши виманы и сдаться.

— Что за подземный ход. Я про него ничего не знаю.

— Зато знает тот герадамас, который перешел на сторону Сурьи.

— Дима?

— Наверное. Тот, который бил меня, когда я прибежал к вам.

— Ты знал про это с самого начала?

— Нет. Только сейчас я это знаю.

Юра отвлекся от Савитара и стал лихорадочно размышлять.

— А если она тебя не убьет, она будет атаковать? — вернулся он в мыслях к акремонцу.

— Нет.

— Почему?

— Молодых бхактов ведут в атаку старые опытные бхакты, которые еще воевали на стороне архонтов. Они из разных родов и могут в любой момент во время атаки начать уничтожать друг друга. Пока я жив она не может полностью контролировать всех бхактов. Я не могу объяснить это тебе…Это…У вас есть оружие, которое если его кинуть в отряд бхактов дает яркую вспышку и нарушает связь в гунураджас. Тогда бхакты становятся неуправляемыми и могут перебить друг друга. Что бы восстановить гунураджас с ними надо большие усилия, а часть ее гунураджас уходит на меня. Когда меня не станет, она полностью будет контролировать всех бхактов, и они сметут вас. А потом съедят.

— Надо предупредить совет города, — решил Юра: — А она хоть сейчас не знает о чем, мы с тобой говорим?

— Нет, — обнадежил Савитар: — праджапати в отличие от парвати могут блокировать свою прану, поэтому она меня и боится.

Юра смутно догадывался, о чем говорит Савитар, но вдаваться в подробности он не стал. Времени было в обрез. Он стал думать, как предупредить членов совета о предательстве Гошкевича и предотвратить неминуемое поражение.

— Хочу есть, — прервал ход мыслей Юры Савитар.

— Достал ты уже меня, — огрызнулся в мыслях Юра: — жить хочешь?

— Есть хочу.

Юра закрылся от Савитара и сосредоточился на происходящем снаружи карцера. Алим уже вернулся в новых штанах и грыз яблоко возле двери карцера. К сожалению Юры, Алим обнаружил, что засов был не закрыт и уже вернул его в исходное положение.

— Все-таки перловка хорошая штука, — подумал Юра, ощутив внутри себя прилив сил. — А что если попробовать?

Юра сосредоточился на мыслях Алима. Тот вытянулся в струнку, подошел к двери и открыл засов. Юра понял, что может убить Алима одним усилием мысли, заставив того самому себе свернуть шею. Он даже прощупал каждый позвонок шейного отдела своего обидчика, но делать этого не стал. Алим открыл двери карцера, развернулся и с разгона ударился головой об стену. Связь между Юрой и Алимом прервалась.

— Отдохни друг, — сказал Юра, выползая на карачках из карцера: — Давид тебя потом подлечит.

V

Свет на коридоре неприятно резал глаза. Юра поднялся на ноги и с полминуты постоял, опершись об стену, приходя в себя. Потихоньку переставляя ноги, он двинулся по коридору к переходу на верхний ярус, твердо решив, что расскажет о планах акремонцев совету города. Никого в коридоре не было. Возле перехода он встретил слепого Жана. Тот спускался, держась за поручень по лестнице, неуклюже переставляя обрубки ног по металлическим ступеням.

— Дядя Жан, что случилось, почему члены совета в карцере? — спросил у него Юра.

Тот нисколько не удивившись, повернул голову в стороны Юры и сказал:

— Нет больше совета сынок.

— Как нет?

— Теперь у нас триумвират.

— Что?

— Рауль Гальярдо, Аджамаль Адиб и Хо Чан захватили власть в городе.

— Почему?

— Не знаю что произошло, но это все из-за тебя малыш. Никиту Сергеевича и Акарш Алура арестовали и отдадут утром акремонцам вместе с тобой и синим мутантом. Потом наши войска пойдут в наступление.

— И все жители города молчат?

— Все слишком напуганы, Юра. Никто не знает, что будет впереди. Все отряды перешли в подчинение к Василию, а ты знаешь, что дисциплина превыше всего.

— Как же так? Надо предупредить Рауля, что акремонцы нас будут атаковать, как только мы отдадим им Савитара.

— Кого?

— Пленного акремонца.

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю, дядя Жан. Знаю. Поверьте мне. Гошкевич перешел на сторону акремонцев и рассказал им про какой-то подземный ход в город. Именно через него они нас и атакуют.

— Я верю тебе сынок, но никто не поверит из новых хозяев города. Тебе надо бежать из города.

— Но, как и куда?

— Не знаю, но известно мне от Вахита, который заведует арсеналом, что на резервном выходе стоит вездеход. Его подогнали на всякий случай. Там загружено несколько бочек с горючим, продовольствие и оружие.

— А как же остальные жители города? — спросил Юра: — женщины, дети? Все в опасности.

— Я знаю, что ты особенный и у тебя есть какие-то способности еще с тех пор, как ты вмешался в мои воспоминания.

— Извините.

— Я знаю, что ты не специально.

— Я сам не знаю, какие у меня способности, но я могу влиять на людей.

— Верю. Поэтому я думаю тебе необходимо выжить.

Юры в голове в это время сложился моментальный план.

— Я доберусь до Озерска и приведу подмогу.

— Ох. ох. ох, — вздохнул Жан: — есть ли тот Озерск?

— Есть. Точно есть.

— Пойдем к грузовому лифту. Ты поднимешься прямиком к резервному выходу, а там тебе и карты в руки.

— Вас же за это будут судить.

— Мне не страшно. Время все расставит по своим местам.

— Мне надо забрать акремонца с собой.

Тень сомнения пробежала по морщинистому лицу Жана.

— Зачем.

— Поверьте. Он не обычный. Пока он жив акремонцы нас не атакуют. Он залог безопасности города.

— Он на нижнем ярусе.

— Я знаю.

Жан откинул сомнения и первым пошел по ступеням вниз. К облегчению Юры по дороге они больше никого не встретили. Видимо все население города находилось на верхних двух ярусах. Карцер с акремонцем никто не охранял. Дверь просто была закрыта на засов. Вдвоем с Жаном они с трудом открыли дверь, и Юра вытащил за ноги из темноты безвольное тело Савитара.

— Очнись. Мне нужна твоя помощь, — мысленно позвал Савитара Юра.

— Хочу есть, — не открыв ни один из трех глаз, отозвался тот.

— Ты умеешь управлять нашей техникой? — задал вопрос Юра.

— Конечно. Ты же знаешь.

— Знаю. Пойдем там есть вездеход, в котором есть еда. Нам надо добраться до него и уехать из города.

— Не могу идти.

Юра поднял тельце акремонца и закинул себе на плечо. Хоть тот был по весу как десятилетний ребенок, но слабость в теле после травмы давала о себе знать. В глазах у Юры появились черные точечки.

— Все-таки, наверное, у меня сотрясение, — отметил про себя Юра и сказал уже вслух: — дядя Жан, я готов.

Благо, что грузовой лифт находился недалеко от карцера и за минуту они дошли до подъемного механизма без происшествий. Жан старался не отставать и переставлял свои культи так быстро, как только мог. Порывшись в карманах своих штанов, Жан извлек ключ, в виде дверной ручки и, нащупав отверстие в панели управления, вмонтированном в стене возле лифта, вставил в отверстие. Створки с противным скрежетом раздвинулись в стороны.

— Сколько раз говорил им смазать, — беззлобно сам себе под нос бурчал Жан.

Они вошли в помещение огромного лифта, который с легкостью бы вместил в себе танк и слепой вставил тот же ключ в отверстие в панели управления внутри лифта, расположенной на уровне поясницы Юры, после чего поднял рычаг до самого упора. Лифт плавно тронулся вверх.

— Этот живой? — спросил Жан у Юры.

— Почти, — ответил Юра.

Лифт вздрогнул и остановился. Жан повернул ручку, и створки с тем же противным скрежетом разошлись в стороны. Тут их ожидал неприятный сюрприз. Когда они приблизились к вездеходу, который стоял у самых гермоворот, из него вылезли двое разведчиков из группы быстрого реагирования. Юра их знал обоих. Валдис и Сархан были на два года младше его, однако уже имели в качестве наград за боевые заслуги наручные часы. Они были в полной боевой амуниции. В руках у каждого было по серпу, за плечами автоматы и пистолеты в кабурах.

— Куда ты собрался? — спросил Сархан и навел руку с серпом на Юру.

— Сархан, мне нужно вывести акремонца из города и тогда лицеклювы не будут нас атаковать, — попытался объяснить ситуацию Юра.

— Ага, — сказал Валдис и тоже навел серп на Юру.

— Вообще-то это мы будем атаковать, а ты вражина видимо хочешь спасти и себя и своего хозяина, — ответил Сархан.

— Послушайте, как только этот шестирук попадет в руки акремонцев, они атакуют нас через подземный ход, — продолжил Юра.

— Какой такой подземный ход? Не плети ерунду, — сказал Валдис.

— Послушайте его ребята, — вмешался в разговор Жан.

— Молчи слепой огрызок, — рявкнул Сархан.

— Пока он жив город в безопасности, — продолжил Юра, хотя всмотревшись в лица бойцов, понял, что договориться с ними не удастся.

— А для кого вы ребята сторожите вездеход? — спросил Жан.

— Не твое дело, — ответил Валдис.

— Не для своих ли командиров на случай эвакуации? — опять спросил Жан.

— Не тебе решать старый обрубок, — грубо парировал Сархан.

Юра сосредоточился и проник в сознание сразу обоих бойцов. Он был уже готов послать легкий импульс им в мозги, что бы они отключились, но тут произошло непоправимое.

— Бестолковые щенки, — повысил голос Жан: — неужели вы не понимаете, что вас используют и кинут на съедение акремонцам за минованием надобности. Включите свои дурные головы и поду…

Договорить Жан не успел. Валдис активировал серп и слепого, с расстояния в пять метров, разрубило пополам.

— Укоротил немного, — заржал придурочным хохотом Валдис.

Медлить было нельзя. Юра слегка сморщил лоб и Сархан с размаха ударил головой Валдиса в лоб, отчего оба повалились без сознания.

— Надеюсь, вы вспомните про подземный ход, — пробегая с акремонцем на плече, сам себе сказал Юра. Он открыл водительскую дверку вездехода и закинул туда Савитара. Подбежал к разрубленному телу Жана и взглянул тому в лицо. Тот умер моментально. Гримаса негодования так и застыла на его лице.

— Спасибо, — сказал мертвецу Юра и побежал крутить колесо запорного механизма гермоворот.

— Савитар, заводи вездеход, — обратился Юра к акремонцу. Ответа, как и звука двигателя не последовало.

Сворки гермоворот разошли на достаточное расстояние для того, что бы прошел вездеход. Юра сосредоточился на Савитаре и, как и в прошлый раз простимулировал три его сердца одновременно. Акремонец подскочил как ужаленный.

— Заводи мотор, — крикнул вслух Юра.

Акремонец понял его, немного помедлил и через несколько секунд вездеход фыркнул, выпустив из себя облако черного дыма. Юра бросился к вездеходу и заскочил в машину. Савитар, как будто всю жизнь только и делал, что водил вездеходы, расположил сразу четыре руки на двух больших и двух маленьких рычагах управления и машина, резко взбрыкнув, пошла в темноту.

Юра сразу ощутил такую усталость, что сопротивляться ей не было никаких сил.

— Надо уйти как можно дальше, — успел сказать он Савитару и потерял сознание.

 

Глава 6

I

Очнулся Юра от острой боли в левой руке. Открыв глаза, он обнаружил, что уже светло, а вездеход стоит, упершись бампером в массивный кедр. Савитар лежал рядом на водительском кресле и с закрытыми глазами теребил в клюве его большой палец левой руки. Юра выдернул руку и увидел, что тот прокушен почти до крови.

— Савитар, проснись, — мысленно сказал Юра и потряс того за одну из рук.

— Хочу есть, — еле, еле отозвался тот.

— Сейчас посмотрим, что там у нас.

Юра открыл небольшую дверцу, расположенную за вторым рядом сидений и попытался пролезть в кузов, но не тут-то было. Сразу у дверцы стояло несколько ящиков с патронами. Пришлось вылезти из кабины и открывать задние дверцы вездехода. Тут было все: две столитровые емкости с горючим, двадцать автоматов, четыре ящика патронов к ним, несколько мешков сухарей, вяленое мясо, сыр, яблоки, два мешка картошки, различные семена овощей, два десятка свето-шумовых гранат, прибор ночного видения, водородный элемент питания и даже десяток перепелиных яиц, перевязочные материалы, медикаменты и многое другое, что необходимо в длительном пути. Немного прикинув в уме, Юра рассчитал, что припасов было примерно рассчитано на десять или двенадцать человек.

Юра дальше не стал разбираться, что было в многочисленных тканевых свертках, а решил в первую очередь подкрепиться. Перенесенные потрясения за последние трое суток весьма подорвали его здоровье. Он достал из конопляного мешка увесистый кусок солонины и пошел к кабине. Савитар по-прежнему лежал в том же положении, как и был. Юра положил возле его клюва мясо и начал наблюдать. Через мгновение Савитар открыл свои обычные два глаза, поднялся, схватил всеми шестью руками солонину и стал отрывать клювом куски мяса, которые пропадали в его горле с пугающей быстротой. Буквально за несколько секунд Савитар умолотил мясо и уставился на Юру.

— Чир…ра. ру…с, — то ли прочирикал, то ли прошипел на своем родном языке Савитар.

Юра не стал подключать свои неожиданно открывшиеся способности, чтобы не вступать в полемику с лицеклювом. И так было понятно, что он сказал: «Хочу есть».

Юра пошел и достал из кузова головку творожного сыра. Глаза у акремонца разгорелись и из клюва капнула слюна. Пока Савитар жрал сыр и урчал от удовольствия как старый жирный кот по кличке «Падла», который как то прибился несколько лет назад к разведчикам в одном из уцелевших поселков и с тех пор жил в городе, Юра тоже достал кусок вяленого мяса и стал его с наслаждением жевать. Кто придумал коту такое имя, никто не помнил, но то, что оно подходило как нельзя лучше, чем другие имена было очевидно. «Падла» наотрез отказывался ловить крыс и только ел и гадил фекалиями соразмерными с человеческими аналогичными отходами. При этом, пользуясь любовью всех без исключения женщин, работавших на кухне, беспрепятственно проходил туда в любое время суток, умудряясь умыкнуть что-нибудь вкусное из-под рук зазевавшейся кухарки.

— Я не «Падла», — прервал приятные Юркины воспоминания Савитар.

— Я ничего тебе и не говорил, — ответил ему Юра.

— Ага, — почти по-человечески вслух отозвался Савитар и проглотил остатки сыра.

Юра достал небольшой мешочек с сухарями, развязал тесемки и протянул его Савитару. Тот взял по сухарю в каждую руку, немножко подумал и забрал весь мешок. Юра вздохнул и пошел обратно к кузову, где отломал кусок сыра и, жуя на ходу, начал осматривать содержимое мешков и металлических ящиков, в которые не заглянул при первом осмотре.

К своему удивлению среди различного провианта и снаряжения он обнаружил женское зеленое платье в белый горошек. Платья в городе были большой редкостью. Женщины, как и мужчины, ходили в армейском камуфляже и ботинках. Благо обмундирования было навалом и только во время редких больших праздников, которые по своему усмотрению определял совет, избранные женщины щеголяли в платьях, добытых разведчиками во время рейдов по пустым сохранившимся людским поселениям. Счастливые обладательницы платьев не давали их в пользование другим женщинам и берегли их как зеницу ока. Это зеленое платье носила Гражина — высокая стройная блондинка, любимая фаворитка Рауля Гальярдо. Даже с армейскими ботинками это платье на ней смотрелось очень эффектно.

— Видимо Жан был прав и действительно Рауль готовился в случае непредвиденной ситуации эвакуироваться из города, прихватив свою любимицу, — пришел к выводу Юра стал искать другую одежду, что бы приодеть голого Савитара.

Тот в это время хрустел сухарями так, как будто он грыз орехи, а не хлеб. Перерыв содержимое оставшихся мешков, Юра не нашел больше никакой одежды, зато обнаружил в углу кузова снайперскую винтовку «Незабудку», которую видел однажды издалека и как она работает, знал только со слов других. Это было последнее достижение в сфере стрелкового оружия, которое появилось незадолго до вторжения архонтов. Винтовка была легче автомата, стреляла бесшумно и единственное, что нужно было сделать — поймать в прицел цель и ее зафиксировать. Дальше можно было стрелять в каком угодно направлении, но умная пуля летела к заданной цели и поражала ее. В городе их было несколько и их никогда не использовали, так как боеприпасов к ней было не много. Немного покумекав, Юра смог открыть магазин и обнаружил, что там не менее десятка пуль.

— Хороша, — подумал Юра про винтовку.

— Хорошо, — отозвался Савитар.

Юра обернулся и обнаружил, что Савитар стоит у него за спиной, и стоя справляет все надобности одновременно, окрашивая темно-зеленый мох в черный цвет.

— Хоть бы ты дальше отошел немного, вонища — дышать нечем, — сделал ему замечание Юра и продолжил осмотр кузова.

Под одним из сидений он обнаружил четыре фляжки и, думая, что это вода, отвинтил крышечку и сделал большой глоток. Это оказалось вино Жана. У Юры слегка закружилась голова, и приятная истома разлилась по телу. Питьевая вода оказалась в двадцатилитровой канистре под другим сиденьем. С наслаждением отпив из канистры воды, Юра налил ее в кружку, которая стояла рядом, и протянул Савитару. Тот выпил ее моментом и протянул обратно Юре.

— Еще.

Акремонец вылакал еще три кружки воды и заинтересованно уставился на флягу с вином, из которой Юрка сделал еще один большой глоток.

— Хочешь попробовать, — спросил он у Савитара.

— Да.

Юра протянул ему флягу и тот, запрокинув голову кверху, влил себе в клюв почти все ее содержимое. Савитар вытаращил все три глаза, сначала позеленел, потом побелел, а затем его начало рвать. Продолжалось это долго, пока его кожа не приобрела обратно нормальный синий цвет.

— Ну, вот. Только продукты перевел. Я представляю, что было бы с тобой, если бы ты выпил самогонки Камилы, — усмехнулся Юра.

Акремонец ничего не ответил, а на карачках, словно паук, отполз в сторонку от своих испражнений и лег на мох.

Про себя Юра отметил, что у акремонцев ускоренный метаболизм и непереносимость спиртного.

— А чем вы питались у себя в этом…ашв… ашваттхе все это время? — поинтересовался Юра.

— Надо, — нехотя отозвался Савитар.

— Ты уже почти как человек отвечаешь, только как не очень воспитанный, — сказал Юра.

— Как тот, который убил беспомощного герадамаса, там в городе?

— Да. Савитар, а почему среди акремонцев нету стариков? Я только видел молодых и взрослых самок и самцов.

— У нас нет стариков.

— Как так нет. Любой организм стареет и рано или поздно умирает.

— Архонты не стареют и не умирают, пока им не поможешь.

— Акремонцы тоже умирают, только не так.

— А как?

— Мы их съедаем.

— Что?

— А что? Потомство давать они не могут, а если нет потомства, то они не нужны. Зачем?

— И тебя съедят, когда ты не сможешь давать потомство?

— Может меня съедят совсем скоро.

— О чем ты?

— Сурья знает, что мы ушли из города и уже за нами идет отряд молодых бхактов из ее рода, которыми я не могу управлять.

— Откуда ты знаешь? — испуганно спросил Юра.

— Я же тебе объяснял, что гунураджас между нами всегда, но я могу прерывать эту связь, а она нет.

— Скажи-ка друг любезный, а когда ты включаешь этот свой гунураджас, она тоже тебя видит?

— Конечно.

— Вот ты остолоп.

— Кто?

— Неважно. Заводи мотор поехали.

Савитар поднялся, подошел к мешку с провизией и вытянул кусок мяса.

— Заводи мотор, — еще раз сказал Юра, вылез из кузова и захлопнул двери.

Слегка пошатываясь, акремонец залез в салон и запустил двигатель. За ним забрался и Юрка. Четырьмя нижними руками Савитар управлял рычагами, а двумя верхними держал мясо и не спеша, явно смакуя, начал его поглощать. Вездеход дал задний ход и, ломая кустарники, пошел в обход дерева, в которое они были припаркованы.

II

Юра попытался сосредоточиться и осмотреть территорию таким же образом, как у него получалось это в городе, когда он сидел в карцере. Однако у него ничего не вышло.

— Может это из-за алкоголя? — сам себя обнадежил Юра. — Хотя Савитара я слышу. Неужели я утратил эту способность.

— Нет, — вмешался в ход мыслей Юры Савитар.

— Что нет?

— Ты по-прежнему сильный праджапати, как и был.

— Не уверен. Ладно. Далеко эти бхакты?

— Рядом.

— Акремонцы не могут так быстро передвигаться.

— Эти бхакты могут.

— Как так?

— Я же тебе объяснял. Каждое новое поколение адаптируется к условиям вашей планеты. Эти уже могут быстро бегать и свободно дышать вашим воздухом.

Юрка серьезно задумался. Если акремонцы быстро адаптируются, значит уже скоро, они смогут подниматься на склоны гор и тогда атакуют город с той стороны, с которой их никто не ждет.

— Смогут, — подтвердив опасения Юры, опять вмешался в ход его мыслей Савитар.

— Перестань вмешиваться в мои мысли.

— Та можешь закрыть гунураджас так же как и я, — сообщил Савитар.

— Я к себе еще привыкнуть не могу, как следует, и не знаю, что я могу, а что не могу, — беззлобно огрызнулся Юра и попытался закрыть свои мысли от Савитара.

Получилось у него или нет, Юра точно не определил, но судя по тому, что Савитар открыл свой третий глаз и периодически таращился на него, а он ничего при этом не слышал, то скорее сего, что да.

— Осторожно, — крикнул вслух Юра, когда Савитар в очередной раз начал сверлить его своим лиловым глазом и наехал на поваленное дерево, чуть не поставив набок вездеход.

Следующие полчаса они ехали молча. Заросли кустов становились все гуще и раз за разом они упирались в стволы деревьев. Еще полчаса они продвигались, слушая только рев двигателя. Юра пытался запомнить алгоритм действий Савитара, что бы в случае необходимости сесть самому за рычаги управления.

— Савитар, — решил нарушить молчание Юра: — а почему ты молчал, когда тебе принесли переговорное устройство? Он было сломано?

— Нет. Дамару работал. Я все понимал, что мне говорили герадамасы.

— Так чего же ты молчал?

— Боялся.

— А то, что тебя могли убить прямо там, не боялся?

— Боялся.

Раздосадованный Юра закрылся от Савитара и стал размышлять, что возможно все сложилось бы по-другому, если бы акремонец тогда не смолчал и возможно сейчас, не пришлось бы трястись в вездеходе, направляясь в неизвестность.

Внезапно двигатель зачихал и замолк.

— Топливо закончилось, — сообщил Савитар.

— Сейчас заправимся. Вылезай, поможешь.

Юра открыл дверцу и выбрался наружу. Однако помощник, когда Юра открыл двери кузова, первым делом схватил головку сыра и стал ее поглощать.

— Помощничек, — выругался Юрка и в одиночку занялся заправкой. Он откупорил одну из бочек, которые предусмотрительно были поставлены возле горловины бака, выведенной как с наружи вездехода, так и внутри кузова и вставил в нее пластиковый шланг. Потянув на себя воздух, Юра немного набрал в рот бензина, однако не нашел куда его сплюнуть и решил потерпеть. Второй конец шланга он опустил в горловину и услышал, как топливо журчит, где то в утробе вездехода. Сплюнув бензин возле вездехода, Юра прополоскал рот и вернулся к баку. Когда бак заполнился до отказа, закрыл крышку бочки обратно и вылез наружу.

Солнце стояло в зените, с трудом пробиваясь сквозь густые кроны деревьев. После угарного запаха отработанного топлива, который периодически пробивался в салон, воздух пьянил лучше вина Жана, которое Юра предусмотрительно решил, хоть оно и активизировало организм, пока что не употреблять. Повсюду туда-сюда сновали мелкие лесные зверушки, деловито жужжали букашки и вовсю щебетали мелкие птахи. Идилию портил голый Савитар, который, тряся своим неприкрытым хозяйством, ходил зачем-то от одного куста к другому и что-то там высматривал.

Юра достал платье Гражины и скомандовал Савитару:

— Одевайся.

— Зачем?

— Затем, что смотреть на тебя голого никакого удовольствия нет.

Юра расстегнул пуговицы на платье и нацепил его на, покорно стоявшего, акремонца. Платье пришлось почти в пору. Только нижние две руки оказались под платьем и если Гражине платье чуть прикрывало колени, то низкорослому Савитару оно было почти до земли. Ножом Юра немного распорол боковые швы, и остальные руки Савитара оказались снаружи. Шлейки платья, словно родные, вписались в плечи акремонца. Зеленое платье прекрасно гармонировало с цветом его кожи. Картину портил только белый горошек.

Савитар горестно вздохнул и сел, подогнув под себя ноги крест— накрест. Юра всмотрелся в лиловый глаз Савитара, и у него в памяти всплыла одна картинка из какой-то энциклопедии, которую как то листал он в детстве. Савитар был почти один в один как какое-то синее индийское божество, имя которого как Юра ни старался вспомнить не смог.

Где-то неподалеку испуганно вспорхнула, какая-то массивная птица и, шумно хлопая крыльями, огласила лес своим испуганным клекотом.

— Савитар, быстро в машину.

Повторять дважды не пришлось, и акремонец пулей запрыгнул в салон. Юра захлопнул дверь кузова и повторил трюк акремонца. Двигатель взревел, и машина пошла по кустам, подпрыгивая по поваленным деревьям.

III

Юра сосредоточился и попробовал просмотреть окрестности. Способность вернулась, однако сконцентрироваться, как следует Юра не смог из сумасшедшей тряски машины. Он почувствовал чье-то присутствие, но рассмотреть кого-либо не смог.

— Это они? — спросил он у Савитара.

— Где-то рядом, — отозвался тот и добавил оборотов.

— Осторожно, мы разобьемся, — воззвал Юра к Савитару.

Тот ничего не ответил, а только раскрыл третий глаз и лихорадочно дергал рычагами, обходя одно препятствие за другим. Юра положил себе на колени автомат и серп, который прихватил из ящика с боеприпасами. Потом вспомнил про свето-шумовые гранаты и перебрался на заднее сиденье, где открыл дверцу в кузов и протянул туда руку. Хорошо, что ящик с гранатами стоял возле патронов. Юра вытащил несколько гранат и рассовал их по карманам штанов и куртки.

Неожиданно заросли деревьев расступились и они выскочили к реке. Она была шириной около сорока метров и скорее всего не мелкая.

— Иди вдоль русла, надо найти брод, — мысленно сказал Юра.

Савитар крутанул вездеход и пошел параллельно течению, по поваленным деревьям, которые были везде на расстоянии от пятидесяти до ста метров от берега, словно кто-то прошелся тут с топором. Хотя на другой стороне реки деревья вплотную подступали к кромке воды.

— Савитар, ты знаешь что это? — спросил Юра у акремонца.

— Это граница территорий малседонцев. Деревья с нашей стороны вырубили бхакты, что бы случайно близко не приближаться к воде… Очень много достойных бхактов погибло возле реки в зубах малседонцев.

— Нас преследуют?

— Да. Только они боятся выходить из леса… И я боюсь.

— Ты же праджапати, тебе нельзя бояться.

Савитар ничего не ответил, а только сильней сжал свои трехпалые руки на рукоятках рычагов.

Юра усилием воли сконцентрировался и увидел сверху вездеход, ползущий по лесоповалу, множество акремонцев, двигающихся плотной черно-синей лавиной параллельно их курсу в лесу и даже смог рассмотреть лица отдельных преследователей. Черные облегающие костюмы зентай были на них те же, а вот сами они были немного отличные от других, привычных глазу лицеклювов. Они были вдвое шире в плечах и ниже ростом. Клювы были не совиные, а уже смахивали на собачьи пасти с маленькими острыми зубками внутри. Кожа на лице отливала черно-синим окрасом.

С другой стороны реки тем же параллельным курсом перемещались бледно-серые создания, рассмотреть которые Юра не смог. Юрка вернулся в кабину вездехода, ощущая леденящий холод по всему телу и покалывание тысячи иголочек у себя в затылке.

— Это малседонцы? — спросил Юра у Савитара.

— Где?

— Двигаются по правой стороне реки.

Юра прямо ощутил волну страха, которая захлестнула акремонца, от которой того начало трясти сильнее чем вездеход.

Внезапно в пятидесяти метрах перед вездеходом пронеслась яркая, двухметровая в диаметре красно-синяя вспышка, которая сопровождаемая тихим жужжанием, мелькнула перед глазами Юры и врезалась в лесной массив на другой стороне реки. В радиусе ста метров деревьев как не бывало. Осталась только выжженная земля.

— У них тришула, — завопил Савитар.

В это время еще одна вспышка отделилась от леса, где двигался отряд акремонцев, зажжужала и врезалась где то позади вездехода. Еще, одна за одной вспышки пролетели мимо вездехода и ударили позади него.

— Не бойся, Савитар, — желая обнадежить акремонца, сказал Юрка: — там какой-то мазила слеповатый.

Это не очень помогло Савитару, который, вместо того что бы успокоиться, начал что-то щебетать по-акремонски. Яркая вспышка впереди вездехода ударила в землю. Юрка на мгновение зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что в том месте, где ударила вспышка, осталась только голая земля. Вездеход соскочил с бревна и пошел по выжженной проплешине ровненько, как по наезженной дороге. Савитар дал газа, и машина увеличила скорость с двадцати до пятидесяти километров в час.

Юра активировал свой дар. Акремонцы, которые передвигались до этого с такой же скоростью, как и вездеход, заметно отстали, но темп бега не сбавили. Среди них Юрка рассмотрел акремонца, который держал в руках не серп, как остальные преследователи, а какой-то предмет, напоминавший по виду небольшой трезубец точной такой же, как на картинках в сказках про подводного царя, которые он так любил читать в детстве. Акремонец бежал и что-то крутил в рукоятке трезубца. Юра еще хотел глянуть на другую сторону реки, но не успел — вездеход прошел всю проплешину и опять поскакал по деревьям. Юра больно ударился головой о крышу кабины.

— Сбавь скорость и маневрируй, — сказал он Савитару. — если они в нас попадут, мало не покажется.

— Если бы хотели, то попали.

— Чего ты так решил?

— Я им нужен живой.

— Хоть это радует, — резюмировал Юрка и полез обратно через дверку в кузов, откуда извлек «Незабудку».

Видимо акремонец с тришулой отрегулировал мощность, так как вспышки поменяли цвет с красно-синего на синий и уменьшились в диаметре до размера яблока. Только легче от этого не стало. Синие яблоки были по-прежнему впереди вездехода, но теперь не сжигали все подряд, а разносили на куски, оставляя в месте падения двухметровые ямы в глубину и ширину. Теперь Савитару приходилось еще объезжать и эти выбоины. Около двухсот акремонцев выбежали из леса и уже в открытую двигались по лесоповалу, настигая вездеход.

— Сильно не тряси, — крикнул вслух Юра Савитару, забыв, что тот ничего по-человечески без своего гунураджас не понимает.

Он откинул люк в крыше и высунулся с винтовкой наружу. Навел оружие в толпу и отыскал в прицел акремонца с трезубцем, который опять что-то крутил в ручке своего оружия. Юра приготовился нажать кнопку возле спускового крючка, что бы «Незабудка» запомнила свою цель, однако вездеход слишком резко подкинуло вверх, и Юра потерял стрелка из вида. Еще несколько секунд он высматривал в толпе преследователей акремонца с тришулой, а когда обнаружил, то синий шар ударил почти в метре слева от вездехода, чуть не перевернув машину ударной волной. Медлить было нельзя. Юрка словил стрелка, нажал фиксатор и сразу же спусковой крючок.

IV

Как обезглавленное тело акремонца с тришулой еще пробежало несколько метров, он увидел не в прицел, а, как выражался Савитар, в гунураджас. Пуля пошла дальше и пробила еще несколько акремонцев насквозь. В рядах акремонцев началась какая-то суматоха, но сразу же прекратилась после того как один из них вырвал из рук безголового стрелка тришулу, которая уже имела вид не трезубца, а выглядела как маленькая булава. Темп преследователи не сбавили, и расстояние между ними и вездеходом сократилось до двадцати метров. Теперь Юра уже отчетливо своими глазами видел яростные оскалы ближних акремонцев. Юра нырнул в кабину и достал автомат. Первая очередь положила ближних пять акремонцев. Вторая достала только двоих. К удивлению Юры те начали пытаться уклоняться от пуль, прячась между поваленных стволов деревьев. Как только Юра оканчивал стрельбу, они опять вскакивали и бежали за вездеходом.

— А как вам такие гостинцы, — азартно крикнул Юрка и кинул свето-шумовую гранату, предусмотрительно зажмурившись и широко открыв рот, чтобы не ослепнуть и не оглохнуть после ее разрыва.

Сверкнуло и бахнуло хорошенько. Даже сквозь закрытые Юркины веки глаз проскочила зарница. Хоть он и открыл рот, но уши все-таки порядочно заложило. Зато результат превзошел сам себя — около сорока преследователей закружились на месте и начали сами кусать себя за руки своими, то ли клювами, то ли собачьими пастями. Однако радость была недолгой — задние ряды акремонцев смяли передние и продолжили преследование, все ближе и ближе приближаясь к вездеходу, который начал сбавлять скорость.

Юра нырнул в кабину и обнаружил, что Савитару тоже досталось звуковой волной. Тот усиленно тряс головой, раскидывая слюни по лобовому стеклу, но продолжал дергать рычаги управления, а двумя свободными руками держался за свою голову. У Юрки пронеслась мысль о том, что у акремонцев, которые не имели наружных органов слуха, восприятие звуков идет через кожу.

— Приготовься, я кину еще пару гранат, — обратился в гунураджас Юра к Савитару.

Судя по его бессмысленным глазам, наполненных болью, то тот ничего не понял, но времени на объяснения не было. Юра вылез наружу и одну за другой с интервалом в две секунды кинул четыре гранаты и вернулся в кабину. При каждом разрыве Савитар подпрыгивал и бился головой о крышу кабины. После четвертого разрыва он что-то отчаянно чирикнул, закатил глаза и повалился на бок. Юра вытащил Савитара с водительского сиденья и сам взялся за рычаги управления, нажимая на акселератор подачи топлива. Одновременно с этим он вошел в гунураджас и увидел, что преследователи отстали и крутятся на месте. Только несколько акремонцев продолжали бег, но разрыв между ними и вездеходом, составляя уже около сотни метров. Всмотревшись на другую сторону реки, бледно серых созданий в лесу он уже не увидел.

— Савитар, ты в порядке? Очнись, — начал звать он Савитара: — мы оторвались.

Сердце Юры радостно застучало, когда он увидел, что русло реки сужается и уходит влево. В метрах двухстах впереди он увидел, что от одного берега реки до другого расстояние не больше десяти метров и из воды видны верхушки камней, что свидетельствовало о том, что глубина там не большая. Долго не раздумывая, Юра прибавил газа, одновременно рассуждая, что все-таки четырьмя руками проще управляться с вездеходом, чем двумя.

Когда до брода оставалось не больше пятидесяти метров, из леса наперерез вездеходу выскочил еще один отряд акремонцев, в котором бойцов было не меньше чем в первом. Граната оставалась только одна, стрелять тоже возможности не было — Савитар не мог взять управление на себя, так как еще лежал в прострации. Выход был один — ускориться и уйти на территорию малседонцев.

Юра нажал акселератор газа и отчаянно стонущий всеми агрегатами вездеход, еще больше завибрировал и на скорости пятьдесят километров в час вошел в воду почти полностью, однако гусеницы почти сразу нащупали дно, и кабина оказалось на поверхности воды. Еще мгновение и машина вышла на сушу. Двигатель зачмыхал, несколько раз кашлянул, еще отчаянней задымил и все-таки вездеход пошел дальше с разгону в чащу леса.

V

Юрка обернулся и к своему ужасу обнаружил, что свежий отряд акремонцев не остановился, а начал переправляться по торчащим из воды камням на их берег. Один из преследователей, оказывается, уже был в пяти метрах от вездехода и у него в руках был серп, который он явно собирался использовать.

— Савитар! — мысленно заорал Юрка, — ты же говорил, что ты нужен живым.

— Уже, наверное, не нужен, — отозвался тот, немного оклемавшись после того, как при нырянии вездехода, изрядное количество воды попало через открытый люк в салон.

В вездеход ударило сзади и Юра обнаружил, что серпом верхнюю часть кузова снесло ровненько, как будто, так и было. Двери кузова раскрылись и оттуда посыпались припасы с оружием под ноги к преследователям, которых становилось все больше и больше.

Машина наскочила одной гусеницей на большое бревно, и вездеход около двадцати метров прошел в диагональном положении на одной гусенице, потеряв начатую бочку с топливом.

— Было бы неплохо в нее стрельнуть, что бы она взорвалась, но передавать рычаги управления Савитару, времени не было.

Неожиданно, навстречу вездеходу, из кустов сиганула серая тень. Затем еще одна и еще. Десятки серых небольших силуэтов пронеслось возле вездехода и сзади послышалось отчаянное щебетание акремонцев. Савитар выпучил все три глаза и также начал пронзительно верещать на своем птичьем языке. Юра обратился к своим возможностям и увидел как из кустов за ними, выскакивают небольшие худые создания, у которых на лице были щупальца. Всмотревшись внимательней, Юра похолодел от ужаса — это были не щупальца, а зубы, которыми серые впивались в тела акремонцев. В течении нескольких секунд их жертвы белели и падали безжизненными куклами на землю. Юра прямо увидел весь процесс, как через небольшие каналы в игловидных зубах малседонцев, а это были именно они, кровь уходит из тел акремонцев и прямиком попадает в небольшой мешочек, расположенный примерно в том месте, где у людей легкие. Дальше рассматривать устройство тел малседонцев было некогда, хотя в Юре моментально проснулся интерес исследователя, так как вездеход пошел под углом сорок пять градусов вверх по склону и мотор машины натружено стал кашлять.

— Савитар, что делать? — спросил он у лицеклювого.

Тот не отвлекался, а продолжал чирикать, как будто погибали в зубах не преследователи, а он сам. К Юркиному облегчению машина дотянула до критической точки, и они выскочили из леса на ровную поверхность огромной поляны. Никакой растительности на ней не было на протяжении около трех километров, за исключение высокой, в человеческий рост, травы. Посреди поляны высился черный камень в виде пирамиды, верхушка которого на два метра высилась над травой. Рассматривать камень времени не было и Юра увеличил скорость до пятидесяти километров в час. Поляну прошли быстро и опять углубились в лес, деревья в котором росли почему-то очень редко и Юрка почти не маневрировал, а шел прямо. Савитар успокоился и перестал кричать, только крупная дрожь иногда пробегала по его телу. Все шесть рук его тряслись, как будто у деда Мишы, после злоупотребления самогонкой Камилы.

— Они все погибли, — сообщил Савитар.

— Кто-нибудь еще нас преследует? — поинтересовался Юра.

— Ни одного бхакта не осталось, а на счет малседонцев не знаю.

Сосредоточившись, Юра моментально глянул по окрестностям и, никого не нащупав, ни впереди, ни позади себя, даже мелкой лесной живности успокоился.

Еще полчаса прошли без приключений. Каждый из них молчал и думал о своем, пока двигатель вездехода обидчиво не рыкнул и заглох.

— Помоги мне заправить машину, — кинул Юра Савитару и вылез из кабины.

Верхняя половина кузова отсутствовала и была полна веток. Юра забрался в кузов и стал разгребать лесной мусор. Савитар поначалу ему помогал, но как только тот откопал, чудом не потерявшийся мешок с сухарями, помощь на этом закончилась. Савитар слез с кузова, разорвал клювом ткань мешка и стал поедать сушеный хлеб. Юра нашел головку сыра и, разломав ее пополам, поделился с Савитаром. Тот благодарно схватил сыр одной из рук, отошел в сторонку и приподнял полы своего платья, явно намереваясь справить свою нужду.

— Ты что собрался делать? — возмущенно спросил Юра.

— Хочу есть, — последовал ответ.

— Отойди подальше за деревья и делай там, что хочешь.

Савитар ничего не сказал, а с обиженным видом пошел в сторону от вездехода. Юра в это время жевал и откручивал крышку последней бочки с топливом. Неожиданно Юра что-то почувствовал. Леденящий холод прокатился от затылка до пят.

— Попались, — промелькнула у него мысль и тут же в подтверждение, он услышал, и почувствовал страх Савитара.

Юра поднялся с колен от горловины бака и сначала ничего не увидел. Только между деревьев что-то промелькнуло. Это мелькал белый горошек платья Савитара. Тот отошел на расстояние около пятидесяти метров, а теперь несся к машине так, что только горошек мельтешил меж кустов. Глаза были вытаращены, клюв раскрыт в немом крике, но пакет с сухарями, который он держал двумя незадействованными в хаотичном махании руками, не выкинул. Юра взял в руки автомат с серпом и выпрыгнул из кузова на землю. Савитар уже почти добежал до вездехода, но запутался в полах своего цветастого платья и упал, ударившись головой прямо о ступеньку кабины.

— Спасибо, что помог, — убедившись, что акремонец без сознания, поблагодарил его Юра и приготовился отчаянно обороняться.

Около двух десятков малседонцев окружили вездеход со всех сторон. Юра прижался спиной к вездеходу и навел на ближайшего малседонца, который был ростом с Савитара, только намного худосочней, серп. Он успел рассмотреть на лице малседонца дыхательные щели, тройной ряд игловидных зубов во рту, желтые глаза без зрачков, его острые уши и когти на пальцах несуразно длинных рук, успев сообразить, что это не когти, а тоже зубы, когда удар сзади по голове унес его от действительности в крепкие объятия небытия.

— Опять в голову, — успела у него мелькнуть обидная мысль.

 

Глава 7

I

Первым ощущением была боль. Юра, не открывая глаз, попытался просмотреть пространство вокруг себя, но попытка не увенчалась успехом — головная боль мешала сосредоточиться. Он еще раз попытался осмотреться в гунураджас, но только почувствовал чужое присутствие, от которого расходилось ледяное покалывание по всему телу.

— Герадамас, не вздумай использовать свои возможности, — услышал он тихий свистящий шепот у себя в голове.

Юра приоткрыл веки глаз и сразу же их зажмурил обратно. Яркий слепящий свет неприятно резанул по глазам. Немного проморгавшись, Юра все-таки открыл глаза и обнаружил, что он лежит внутри огромного прозрачного саркофага в форме шара из материала схожего по своему виду с тем же материалом, из которого состояли города архонтов. Шар был около пяти метров в диаметре и занимал почти все помещение, в котором располагался.

Возле саркофага то ли стоял, то ли полулежал на незнакомом приспособлении очень похожим на гнутую алюминиевую ложку, малседонец. Его лицо было все испрещено морщинами и шрамами. Голова напоминала по форме вытянутый эллипс и была обтянута темно-пепельной кожей. Из четырех дыхательных щелей и непропорционально больших треугольных ушей, никак не гармонирующих с головой, торчало множество седых волосков, которые непрестанно шевелились. Глаза цвета подсыхающего гноя пытливо смотрели на Юру. В отличие от других малседонцев, этот был одет в черную накидку, которая закрывала его тело полностью.

Оглядевшись, Юра рассмотрел, что помещение, в котором он находится, пирамидальной формы со стенами антрацитового цвета, которые заполняли при этом пространство ярким дневным светом. Ни входа, ни выхода нигде не было видно.

— Наверное, я во вражеском корабле, — решил про себя Юра и смело продолжил рассматривать малседонца.

— Ты очень проницательный, герадамас, и очень сильный сизигий, но сразу тебя предупреждаю, что свои силы сейчас ты использовать не сможешь, — услышал он у себя в голове голос малседонца.

— Кто ты и где я? — спросил, не открывая рта, Юра.

— Я, Арвила, сатрап малседонцев.

— Я, Икин Юрий Максимович, человек, — в свою очередь представился он в ответ и еще раз попробовал активировать свои возможности.

— Икин, не пытайся, как то на меня воздействовать. Этот саркофаг предназначался для элелейца, который контролировал матку акремонцев на этом ликвидаторе. После того как элелейцы неожиданно перестали содействовать архонтам, взбунтовавшиеся акремонцы уничтожили эту сущность, но саркофаг остался. Он сконструирован так, что бы сдерживать энергию элелейцев и направлять ее в нужное русло. Он ограничивает твою связь с плеромой и к тому же блокирует запах твоей крови, — остановил потуги Юры малседонец.

— Где Савитар? — спросил Юра.

— Ты имеешь в виду это бесполезное создание, которое было с тобой?

— Почему бесполезное?

— Потому что он должен быть сатрапом своего рода, а в данном случае его же сородичи явно пытались от него избавиться. В принципе, как и в каждом роду этого вида всегда главенствует матка, а не самец-оплодотворитель.

— Он праджапати, — возразил Юра.

— У нас это называется сизигий. Возможность воздействовать и использовать эоны плеромы для управления другими сущностями есть у каждого вида, существующего в плероме, но не все виды могут это использовать. Его возможности ограничены и сизигий он только для своего рода. Со мной он общаться не может.

— А со мной может, — возразил Юра.

Малседонец ничего не ответил и некоторое время что-то обдумывал, а потом прошелестел:

— Он пока жив. Почему ты за него переживаешь?

— Он мне друг.

— Я не знаю что такое друг, но подозреваю, что он тебе нужен для каких-то целей.

— Цель у меня одна. Спасти людей.

— От кого?

— Матка акремонцев хочет уничтожить наш город, а затем с помощью нашего оружия и вас.

— Акремонцы ничтожные создания, которые всегда были рабами архонтов.

— А вы тогда кто? — поинтересовался Юра.

— Малседонцы очень древняя раса, — теперь в голове у Юры голос Арвилы не шелестел, а отдавался глухими раскатами: — наша звездная система находится в центре основных галактических рукавов и когда архонты решили навести порядок, уничтожив не нужные и бесполезные виды в плероме, наши предки стали их союзниками. Лучшие ахеменейцы сражаются на стороне архонтов, обеспечивая тем самым безопасность нашей звездной системы.

— Если вы их союзники, то почему вы не с архонтами или их уже нет на планете? — задал провокационный вопрос Юра.

— Дерзкий герадамас. Если бы были другие обстоятельства, ты бы давно уже стал для меня источником энергии.

Арвила открыл рот и выставил наружу свои уже пожелтевшие зубы. Зубы-иглы начали шевелиться, теряясь друг об друга, создавая неприятный скрипящий звук ломаемых костей. Юра решил, что малседонец его запугивает, однако как выяснилось, это был способ общения между подобными себе. Стена позади Арвилы потеряла свои очертания и в ней, беззвучно рассосался в разные стороны проем, в котором появились четыре доходяги малседонца, тащившие за руки и ноги тело акремонца из отряда, преследовавшего до этого Юру с Савитаром. Малседонцы положили тело пленника на пол и один из них, что-то проскрежетал зубами Арвиле. Тот коротко ему ответил, после чего доходяги раздели акремонца и удалились обратно в проем, который также беззвучно приобрел очертания монолитной черной стены. Юра успел про себя отметить, что как он ни старался рассмотреть на глистовидных телах малседонцев половые органы, ему не удалось обнаружить ни первичных, ни вторичных половых признаков.

Из балахона, в который был облачен Арвила, высунулась его конечность с пятью пальцами, заканчивавшимися полуметровыми когтями-зубами. Без всяких усилий малседонец вонзил в подмышечную впадину синего бедняги два когтя-зуба и в блаженстве прикрыл веками свои глаза. Акремонец очнулся и с вытаращенными от ужаса глаза попытался несколько раз вывернуться, отчаянно взбрыкивая ногами. В течении нескольких секунд тело акремонца побелело и сразу же закоченело. Малседонец достал из тела мертвеца свою конечность и спрятал обратно под балахон.

— Общение с тобой Икин требует больших энергетических затрат. Малседонцы уникальны. Жизненные процессы протекают в наших организмах очень быстро, поэтому нам постоянно нужна подпитка биомассой.

— Зачем ты мне все это рассказываешь?

— Я предлагаю тебе помочь мне, — услышал ответ Юры Арвила.

— Каким образом я могу тебе помочь?

— Я помогу тебе добраться до города, к которому ты направлялся.

— А что взамен?

— Ты доставишь ко мне Зака.

— Что это такое?

— Зака — негодный амбросиец. Он был из обслуживающего персонала систем управления нашего корабля. Когда корабль был сбит, этот предатель активировал систему контроля над нашим отрядом и, прихватив с собой ничтожного герадамаса, которого архонты держали для развлечения, оставил нас, деактивировав оружие.

— Кто такие амбросийцы? — перебил Арвилу Юрка.

— Одна из ничтожных рас, которую использовали архонты для обслуживания боевой техники. Больше они ни на что не годились.

— И где этот Зака?

— Ничтожество собрал беглых герадамасов и, используя технику архонтов в своих целях, обосновался в городе неподалеку.

— Зака в Озерске?

— Не знаю это слово. Город находится возле большого резервуара жидкости, которую потребляют механизмы города как источник энергии. Он восстановил силовые установки города и теперь неуязвим для архонтов, которые почти активировали маяк и готовы открыть галактический рукав. Как только они это сделают, сюда явятся отряды ликвидации архонтов и герадамасы перестанут существовать. Останутся только пандорцы, которые будут давать потомство и обеспечат в дальнейшем победу архонтам над хармозельцами.

— Почему он так нужен тебе?

— Он отключит систему контроля и восстановит энергообеспечение ликвидатора. На нем мы покинем вашу планету раз и навсегда.

— И как я вам его интересно доставлю? — поинтересовался Юра.

— Его охраняют герадамасы очень трепетно и так просто он из города не выйдет. Он прекрасно знает, что мы его ждем.

— А я это как сделаю?

— Возле твоего города есть место, в котором сконцентрирована огромная мощь. Очень сильное оружие находится там. Это технологии, давно исчезнувших, илилифов, которыми хочет завладеть Зака. Однако настроены они на герадамасов и представители других видов не могут до него добраться.

— Почему тогда жители города не смогли ему помочь добраться до этих технологий? — спросил Юра.

— Потому что не каждый герадамас может пройти к этому источнику. Только сизигии под силу снять защиту с оружия и обеспечить ему доступ к технологиям. Он захочет тебя использовать и отправится с тобой к источнику.

— Какой-то слабый план.

— У него есть небольшой транспортный корабль. Когда вы выберетесь из города, тебе надо будет привести его ко мне.

— Как?

— Это тебе уже решать как.

— А если у меня не получится?

— Тогда бесполезный акремонец умрет и врятли он поможет тебе уничтожить матку. Тогда твой город погибнет.

— Тогда она и вас уничтожит.

— У меня очень много ахеменейцев. Пищи все меньше и меньше. Мне трудно их сдерживать. Если акремонцы пойдут на наши территории они станут пищей для нас и только. Рано или поздно система контроля ослабнет, и мы сможем беспрепятственно передвигаться в любом направлении. Тогда герадамасы врятли выживут. Самый лучший вариант — ты доставишь Зака, он активирует корабль и мы вернемся в свою звездную систему.

— А что если вы останетесь на планете, и будете использовать свой корабль против людей? — задал вопрос Юра.

— Икин, мы могли бы разводить герадамасов как архонты, но условия для нас на вашей планете не пригодны. Если ты не обратил внимание, то строение тел малседонцев отличается от привычных для вас форм жизни. Мы хотим вернуться в привычную среду обитания.

— Я не уверен, что справлюсь.

— Если ты хочешь, что бы планета осталась за герадамасами тебе в любом случае надо уничтожить архонтов. Если они активируют маяк, тогда все малседонцы, герадамасы и акремонцы будут ликвидированы. Герадамасам необходимы союзники и в данном случае — это малседонцы.

— А почему не акремонцы?

— Это примитивные создания. У них коллективный разум и все зависит от матки, которая управляет этим коллективным сознанием. Если нет матки — они опускаются до уровня животных и к разумной деятельности почти не способны.

— Если я согласен, тогда в чем заключается твоя помощь, Арвила? — немного поразмыслив, спросил Юра.

— Я предоставлю тебе транспорт, на котором ты доберешься до города Зака.

— У меня есть транспортное средство, и я сам доберусь до города.

— Твоя машина разбита и не функционирует. К тому же я не могу тебе гарантировать, что пока ты будешь добираться к месту назначения, тебя не уничтожат мои ахеменейцы.

— Я думал ты здесь главный?

— Твоя рана слишком глубокая. Запах биологической жидкости, тем более твоей, очень привлекателен для нас. Пищи, которую ты привел к нам, пока хватает, но дальше твою безопасность я гарантировать не могу.

— А как ты мне сможешь ее гарантировать, когда я приведу к тебе Зака? — задал резонный вопрос Юра.

— Хороший вопрос…Никак… Но мы встретимся на границе территорий наших и акремонцев. Это как раз по источнику, через который шел ваш транспорт. Действие контрольной системы нашего корабля проходит по этой водной границе. Я обменяю твоего акремонца на Зака и оставлю тебе его корабль, на котором ты сможешь атаковать в дальнейшем архонтов и уничтожишь их маяк.

— Не плохое предложение только я человек, а не архонт и не знаю, как управлять их техникой, — возразил Юра.

— Ты сизигий и можешь получать информацию из плеромы и непосредственно из носителя информации. Как управлять трангеном я тебе покажу сам, а дальше ты получишь информацию от Зака и сможешь пользоваться его разведывательным кораблем и другими технологиями его города. Тебе главное войти в доверие к нему.

— И как я это сделаю?

— Когда доберешься до города, транген оставь вне пределов видимости иначе тебе не удастся его обмануть. Расскажешь ему, что ты смог пробиться на своем транспорте и уничтожил почти всех моих ахеменейцев, кроме тех которые находились в корабле в процессе фрагментации. Амбросийцы не могут проникать в эоны плеромы, но он поймет, что ты сизигий, когда ты начнешь с ним общаться таким же образом через плерому, как и со мной. Тогда он захочет тебя использовать для того что бы ты, используя свои возможности, деактивировал технологии илилифов.

— Попробовать, конечно, стоит, — неуверенно протянул Юра и немного помедлив, добавил: — я согласен.

Малседонец ничего не ответил, а открыл опять ротопасть и начал выщелкать зубами.

— Икин, я сейчас деактивирую саркофаг, и ты будешь свободен, но предупреждаю тебя, что если ты захочешь что-то изменить в нашем договоре по своему усмотрению, то будешь уничтожен.

Стена за Арвилой опять рассосалась, и в помещение вошли с десяток малседонцев. В саркофаге образовался проем, который Юра скорее почувствовал, чем увидел. Он шагнул в образовавшийся проход и сразу почувствовал, как его способности к нему вернулись.

II

Первым делом он прощупал тела малседонцев и обнаружил, что внутри их губчатая и пористая масса, напоминающая по строению человеческую печень, которая наполнялась кровью жертвы прямо через канальца игольчатых зубов и поддерживала жизнь в этих странных созданиях. Зубы были не только во рту и на руках, но и на пальцах ног. У тех акремонцев, которые вошли, масса внутри оболочки была разбухшая и желтая кровь акремонцев просачивалась по всем тканям организма в разных направлениях.

Дальше вникать в строение малсендонских тел Юра не стал, а прощупал помещения корабля. Стометровая глыба в длину и пятидесятиметровая в высоту покоилась среди большой поляны без всякой растительности. Таких же полян было раскидано вокруг корабля во всех направлениях около двадцати, на расстоянии от двадцати до двухсот километров. И на каждой стояла черная пирамида, которая являлась элементом системы контроля, ограничивающей передвижения малседонцев. Разбираться в принципах работы этой системы времени не было, и Юра вернулся к внутренностям корабля.

Транспорт был разделен на двенадцать ярусов, которые напоминали по своему строению пчелиные соты в улье. Чуждые человеческому глазу узлы и механизмы располагались на каждом ярусе и занимали около тридцати процентов пространства. Почти все они были безжизненны. Единственным источником питания на корабле было несколько метровых в диаметре черных шаров на самом верхнем ярусе корабля, от которых исходила энергия такого же черного цвета, как и обшивка корабля. Именно эта энергия поддерживала жизнь некоторых механизмов.

На каждом ярусе были живые организмы. В нескольких помещениях корабля содержались олени и козы — видимо те, которых люди отдавали акремонцам как гарант мира, а те в обмен на свою безопасность приводили их к территориям малседонцев. Рядом с этими помещениями располагались множество небольших отсеков. В одном из них Юра рассмотрел обездвиженного оленя, лежавшего на полу со связанными копытами и отчаянно пытавшегося освободиться от очень тонких черных пут. Рядом лежало тело малседонца, в котором происходил непонятный процесс. Жизнь в этом теле еле теплилась. Малседонца трясло в конвульсиях и казалось, каждая его конечность жила отдельной жизнью и тряслась мелкой рябью каждая в свой унисон. Внезапно организм начал стремительно расползаться в разные стороны и плоть малседонца расплылась словно кисель. На полу отсека осталось только мокрое пятно и с сотню зубов-когтей. В мокром пятне плескалось несколько небольших бледно-серых червячков, которые напоминали больше по своему виду пиявок. Пиявки, отчаянно дергаясь, с невероятной быстротой устремились к оленю и в мгновение ока вошли в организм животного. Юра буквально почувствовал боль бедного рогача, которому предстояло кормить плотью, отпрысков умершего малседонца.

Уровнем выше находились пленные акремонцы. Они были разбиты по пять особей в каждом отсеке-соте. Часть из них была из числа преследователей Юры и Савитара, но наибольшее количество составляли лицеклювые, которые, по-видимому, находились на корабле уже длительное время и служили источником пищи для малседонцев. Об этом свидетельствовали многочисленные зарубцевавшиеся и свежие ранки на их телах.

Догадки Юры подтвердились, когда он заглянул на ярус выше и увидел, как в одном из помещений три уменьшенные десятисантиметровые копии малседонцев, больше напоминающих земных летучих мышей, разрывают изнутри тело самки оленя и вгрызаются в тело акремонца, который даже не пытался оказать какое-либо сопротивление.

Волна отвращения подхлестнула его сознание в другом направлении по переходам корабля и тут, он наткнулся на соты, в которых покоилось несколько тысяч молодых малседонцев. Температура воздуха, в отличие от других помещений, здесь была очень низкой и ахеменейцы, которые висели на потолке вниз головами в состоянии анабиоза в полной темноте, почти не проявляли никакой жизненной активности. Юра почувствовал их голод и представил, что будет, когда они проснутся и вырвутся на свободу. Теперь он понял, что имел в виду Арвила, когда говорил, о том, что ему трудно сдерживать ахеменейцев и они только ждут, когда акремонцы попытаются пройти через их территории.

— Где же Савитар? — начал беспокоиться Юра и еще раз мысленно пробежался по ярусу, где содержались пленные акремонцы, но его там не нашел. Он еще раз лихорадочно просмотрел все ярусы и только на самом верхнем обнаружил цветастое платье в горошек.

Платьице было в весьма плачевном виде и в нескольких местах порвано. Выглядело не так уже презентабельно как ранее в отличие от его нового владельца. Савитар находился в отсеке с четырьмя обнаженными самками и с напыщенным видом что-то щебетал им на своем, одновременно пристраиваясь к клоаке одной из самок, которая безропотно ждала начала спаривания.

Все это Юра увидели за доли секунды и как ни в чем не бывало, обратился к Арвиле:

— Я не собираюсь нарушать наш договор, но хотел бы увидеть моего акремонца живым.

— Я отдам нужное распоряжение и его приведут сюда, а пока что дотронься до меня и я тебе передам навыки управления трангеном.

Арвила раскрыл пасть и проляпал зубами, что-то короткое. Один из ахеменейцев бросился вон из помещения. Сатрап вытащил из-под полы накидки свою конечность и протянул коготь-зуб Юре. Представив себе, как расстроится Савитар, когда его снимут с самки, Юра взялся рукой за конечность Арвилы и приготовился получать информацию.

III

Первым было ощущение безотчетного страха. Затем начали всплывать картинки со схемами механизмов и чертежей аппарата, который люди называли сколопендрой. Юра видел их только на проекции компьютера на уроках истории. Действующих механизмов, после восстания акремонцев, никто не встречал, поэтому Юра с интересом как губка впитывал весь объем предоставленной ему информации и когда Арвила попытался закрыться от него — Юра его удержал и вошел в сознание малседонца.

Перед глазами проплыла вся жизнь Арвилы, начиная с момента, когда он фрагментировался из тела своего предка и вгрызся в организм огромного неповоротливого существа похожего на земного жирафа, но только с двумя конечностями, которые жили в специальных теплых помещениях, предназначенных для появления и роста потомства. Он рос на одной из планет раскиданных недалеко друг от друга, расположенных возле огромной красной звезды, которая не давала яркий свет, но тепла от нее было достаточно для существования ахеменейцев тысячелетиями. Огромные подземные города были наполнены до отказа вечно голодными его собратьями и пищи им катастрофически не хватало. Арвила с момента появления готовился к битвам с созданиями из других рас. И когда очередной транспортный корабль архонтов приземлился на их планете, он без раздумий вступил в ряды бойцов их армии.

Сотни сражений прошел за свою жизнь Арвила на различных планетах и вражеских кораблях. Именно особенность его организма перемещаться в пространстве от одной точки к другой в любой момент, в отличие от своих соплеменников, которые могли использовать этот ресурс организма только на грани голодной смерти, возвышала его над другими ахеменейцами с его планеты. Именно поэтому он был назначен сатрапом своего отряда, когда отправлялись архонты на эту планету для захвата герадамасов. Все прошло бы как обычно в других мирах и на других планетах, пригодных для проживания белковых форм жизни, но в этот раз все пошло не так. Акремонцы вышли из-под контроля и сожгли все корабли-матки полностью за исключением одного, который полуразрушенный лежит сейчас возле ключевого маяка галактического рукава, совсем рядом возле города Зака. Именно из-за него он и его ахеменейцы должны ограничивать себя в питании на определенной территории. Как только Зака окажется у него и будет снят ограничитель, они поднимут свой корабль и уничтожат архонтов с пандорцами, а затем активируют галактический рукав и, наполнив отсеки пищей из герадамасов и акремонцев, отправятся в мир неповоротливых диофанесцев, чья биологическая жидкость так вкусна и питательна. Главное что бы Зака не достался архонтам. Тогда они смогут активировать свои запасы энергии плеромы и ахеменейцев уничтожат в первую очередь.

Далее Юра не успел просмотреть мысли малседонца, потому что тот резко выдернул свою конечность и спрыгнул со своего импровизированного трона на землю. Арвила был ему по пояс и испуганно смотрел на него снизу вверх испуганными желтыми глазами. То, что испуганными Юра знал точно. Теперь он знал, что Арвила не имеет способности входить в плерому как Юра и общался он с ним, только благодаря креслу-ложке, которое, оказывается, было основным элементом управления системами корабля и позволяло ему общаться с Юрой через плерому или как выражался Савитар — гунураджас. Арвила посчитал, что спрыгнув с кресла, он закроет поток информации от Юры, но ему было невдамек, что теперь он был перед ним как на ладони.

Юра вида никакого не подал, а вопросительно уставился на Арвилу. Тот начал щелкать своими зубьями и опять взобрался в кресло-ложку.

— Что ты узнал? — услышал Юра у себя в голове вопрос после того, как малседонец устроился обратно в кресле управления.

— Я, наверное, понял, как управлять трангеном, но не уверен, что у меня получится, — как ни в чем не бывало, ответил Юра.

— Герадамас, если ты считаешь, что мне так необходима твоя помощь, то ты глубоко заблуждаешься. К себе в союзники я могу взять и этого акремонца. Я могу выманить их самку и уничтожить ее. Тогда он сможет управлять своим родом и поможет захватить Зака.

— Арвила, я согласен быть твоим помощником, — поспешил Юра заверить малседонца, хотя прекрасно видел, что тот блефует и никак дальше контрольной системы не только по периметру, но и корабля выйти не может. Оставив свое кресло управления системами корабля, он потеряет контроль над голодными малседонцами и те выйдут из его подчинения, в скором времени уничтожив друг друга.

Тут стена опять рассосалась и в помещение, в сопровождении ахеменейца, вошел испуганный Савитар. На его лице уже не было такого самодовольства с которым он пытался залезть на самку. Лицеклювый даже не предполагал, что яйца, которые отложили бы эти самки, хранились бы на верхнем ярусе корабля и их содержимое пожирал бы единолично Арвила.

— Савитар, — не теряя времени, обратился к акремонцу Юра: — я тебя оставлю здесь, но через некоторое время вернусь и заберу с собой.

— Юра, не оставляй меня. Они сожрут меня. Я боюсь. Я хочу есть, — взмолился Савитар, открыв свой третий глаз.

— Тут же у тебя есть самочки.

— Откуда ты знаешь?

— Я теперь многое знаю и многое могу. Этот малседонец сам того не зная помог мне еще больше раскрыть свой дар. Не переживай и жди. Я сделаю то, что он хочет, и ты будешь свободен.

— Скажи ему, что я хочу есть.

Арвила начал клацать зубами и Савитара опять увел тот же малседонец обратно. Юра проследил, как желтоглазый провел по ярусу к транспортному механизму акремонца и вместе с ним поднялся к верхнему ярусу корабля.

— Теперь ты доволен? — спросил у Юры Арвила.

— Да.

— Что ты ему сказал?

— Разве ты нас не слышал? — сделал удивленное лицо Юра.

— Нет. Ты сизигий и я сизигий. Ты воспринимаешь информацию в понятных тебе образах, я воспринимаю тебя, а акремонца я не могу воспринимать. Я из мира калиптос, а он из мира протофанес, как и ты. Поэтому ты воспринимаешь информацию от него по-другому, а я нет.

— Ничего не понял.

— А тебе и не надо это понимать. Только архонты могут общаться со всеми расами и видами в плероме — потому что питаются эонами.

— Ничего не понял, — опять сказал Юра и с удовлетворением заметил, как испуг Арвилы проходит. Тот начал верить, что Юра не подчерпнул из его сознания лишней информации и расслабился.

— Иди за мной и не делай лишних движений.

Арвила клацнул зубами. Стена разошлась, и кресло малседонца плавно пошло в коридоре, слегка светясь. Пятеро ахеменейцев пошли за ними. Наивно полагая, что Юра ничего не увидит, Арвила заранее отключил освещение на ярусе, по которому они шли. Юра и так все уже увидел до этого и поэтому старательно дела вид, что смотрит только вслед за кресло Арвилы. Через сто метров они подошли к небольшой выемке, и зашли в нее. Механизм плавно крутанулся вокруг своей оси и переместил их с третьего яруса наружу возле корабля.

IV

Зачинался рассвет. Багряные лучи за границами поляны, на которой лежал корабль, прощупывали верхушки деревьев и уже частично проникали под их густые кроны. Утренняя прохлада приятно освежало лицо. Мелодично щебетали птички и если бы не уродливые физиономии малседонцев вокруг, можно было подумать, что он дома и ему просто все приснилось. Только это был не сон. Возле громады корабля жалкой кучкой лежало несколько мешков из скарба, который они везли в кузове вездехода. К удовлетворению Юры там был один автомат, два серпа и винтовка «Незабудка».

— Что дальше? — спросил он у Арвилы.

— Возьми с собой, что тебе нужно из твоего снаряжения, иначе Зака не поверит, что ты смог пройти наши территории и уничтожить основные силы ахеменейцев. Транген работал всегда в автономном режиме, но там есть и ручное управление. Технология амбросийцев — поэтому пилотажное место удобно только амбросийцу. Места мало поэтому много с собой не бери.

— А где транспорт?

Арвила ничего не ответил, а активировал свое кресло и в десяти метрах от них в каркасе корабле появилась ниша, из которой выкатился черный клубок, моментальной раскрутившийся в шестиметровую сколопендру. Механизм выпустил свои насекомовидные ножки и раскрыл чрево прямо посередине корпуса.

Юра приблизился к сколопендре и осмотрел пилотажное место. До этого ему казалось, что там должно быть пространства немного больше. В данной ситуации ему надо было ложиться на живот с вытянутыми вперед руками и места свободного действительно оставалось очень мало. Он осмотрел свои мешки и взял с собой кусок вяленого мяса, и небольшой мешочек сухарей. Фляжку с вином и одну фляжку с водой. Немного поразмыслив, он выбрал из оружия один серп и «Незабудку». Все снаряжение он закинул в утробу транспорта и спросил у Арвилы:

— А почему нельзя было поставить транген, в автономный режим и он бы меня сам доставил к Заке?

— Мы воины, а не техники. Была бы возможность, так бы и сделал.

— Куда хоть двигаться?

— Туда, куда и двигался. Направление ты знаешь, а там не ошибешься. Все будет видно на консоли. Только не забудь оставить транген на подходе к городу, иначе Зака ты не обманешь, и тогда погибнет твой друг и герадамасы из твоего города.

— Знаю, — ответил Юра и продолжил: — я готов, только один нюанс.

Он понял, что терпеть больше не может и организм надо срочно облегчить. Праджапати, сизигий или кто-нибудь еще, но природа требовала свое. Юра отошел в сторону, снял штаны, присел и оставил кучу переваренных продуктов питания.

— Извините, кустов у вас тут нет, а мне надо было срочно.

— До чего же вы герадамасы ничтожные создания, — отозвался Арвила.

— Как я тебе дам знать, что Зака у меня и я готов к обмену?

— Как только его транспортный корабль выйдет за пределы города — я это увижу. Все-таки у меня боевой корабль.

— Я понял. Скоро буду, — кинул на прощанье Юра и, забираясь в пилотное место, обратился к молоденькому малседонцу, который подкрался к его еще дымящимся фекалиям и уже втолкнул в них зубы, пробуя на вкус: — Что? Вкуснятина?

Малседонец недоуменно, что-то прощелкал в ответ зубами, но Юра его уже не слушал. Про себя он только отметил, что раз это создание заинтересовалось его испражнениями, значит, там были сгустки крови. Видимо сумасшедшая тряска в вездеходе не прошла бесследно для его внутренностей. Еще промелькнула мысль о том, что он может видеть любой биологический организм на сквозь, а то, что творится у него с внутренними органами увидеть не может.

Икин лег на живот, вставил пальцы вытянутых рук в несколько небольших углублений в консоли, светящейся голубым светом и активировал герметизацию корпуса.

Сколопендра сделала несколько неуверенных шагов, медленно переставляя ножки, а потом все быстрее и быстрее пошла в сторону леса, оставив восходящее солнце с левой стороны.

Арвила смотрел вслед удаляющемуся трангену и с грустью думал, что, наверное, он допустил большую ошибку, отпустив герадамаса-сизигию живым. Потом загнал ахеменейцев обратно в корабль и отправился поглощать акремонские яйца, запасов которых было очень мало. Он очень надеялся, что заложник оплодотворит как можно больше самок, прежде чем сам станет пищей для, изголодавшихся, ахеменейцев. Он дал бы им возможность наконец-то удовлетворить свой голод, но нужно было быть наготове. Скоро. Очень скоро они станут доминирующей расой на этой неудобной планетке. Все поплатятся за то, что они столько лет голодали.

 

Глава 8

I

Пока сколопендра шла по пустой поляне, все было ничего, но когда механизм зашел в лес, пришлось немного поднапрячься и упорядочить информацию, полученную от Арвилы. Управлять трангеном в условиях передвижения по пересеченной местности было намного сложнее, чем на открытом пространстве. Механизм несколько раз переворачивался вверх ногами и падал с деревьев, но немного освоившись, Юра уверенно повел транспорт по зарослям леса как будто только и делал, что всю свою жизнь управлял трангенами.

Главным в управлении этим механизмом было перемещение центра тяжести и активация нужных зацепных приспособлений. Основной трудностью было то, что пазы, в которые вставил свои пальцы Юра, были рассчитаны явно не для человека. Поэтому он пользовался только тремя пазами с одной стороны в консоли и столькими же с другой. Пальцы левой руки управляли ножками механизма с левой стороны, а пальцы правой руки отвечали за правую сторону. Средний и указательный пальцы активировали двадцать передних и двадцать задних ножек, а большими пальцами он активировал задние две ножки, которые, как и у прообраза механизма — реальной сколопендры — были длиннее остальных. Их он использовал, когда нужно было преодолеть слишком высокое препятствие. Юра задействовал только большие пальцы и транген поднимал вверх все свои сегменты, опираясь на задние ножки, после чего, он хватался за препятствие передними ножками, и сколопендра успешно преодолевала завал из деревьев или другую естественную возвышенность.

Источником питания в трангене служил темный шар, такой же, как и те шары, которые обеспечивали питанием корабль малседонцев. Юра чувствовал, что сила, которая заключена в этом странном источнике питания, очень велика — поэтому побаивался испробовать все возможности трангена, в том числе и оружие. В переднем сегменте механизма был такой же черный шар, что и тот который служил источником питания, но что там было внутри, Юра как не пытался, рассмотреть не смог. Решив не искушать судьбу, Юра абстрагировался от соблазна активировать оружие и посмотреть, как оно действует, решив сосредоточиться и обдумать свои дальнейшие действия.

— Арвила, хочет заполучить Зака, что бы отключить контроль по периметру и активировать корабль, — размышлял Юрка: — он думает, я не знаю, что он хочет пополнить запасы провизии на время перелета из людей и акремонцев — это плюс. Я знаю, что он хочет — это тоже плюс. У него Савитар — это минус. И самый главный минус — он не знает, как доставить Зака и кто это такой.

Решив действовать по обстоятельствам, Юра полностью предался управлению сколопендрой и только сейчас обнаружил, что на консоли управления перед его глазами появилась информация об объектах, которые перемещались параллельным с ним курсом. Консоль управления была устроена так, что Юра видел окружающее себя пространство на триста шестьдесят градусов вокруг, как будто он и не лежал на животе в наглухо закрытом черном сегменте механизма, а летел между деревьев словно птица, однако преследующий его объекты были почти не уловимы глазу. Он активировал свои возможности и осмотрел окрестности. Оказалось, что его сопровождали несколько малседонцев. Отправил их Арвила или они сами проявили инициативу, Юра решил не выяснять, а увеличил скорость трангена примерно до двухсот километров в час и в считанные минуты оторвался от преследователей.

На такой скорости Юра шел около четырех часов и когда понял, что нижняя часть его тела полностью затекла, в неудобном для него положении и надо было бы остановиться и размяться, механизм завибрировал, подавая предупреждающий сигнал. Юра увидел на консоли изображение огромного города, строения которого высились на десятки метров вверх. Он не понимал закорючки, которые пробегали перед глазами под изображением города, поэтому он остановил сколопендру и сосредоточился на окружающем пространстве. Прощупав возле себя окрестности и никого, не обнаружив, кроме лесной живности, которой на подступах к Озерску, стало встречаться очень много, он полностью переключился на город и определил, что до него километров десять или двенадцать. Решив, дальше не рисковать, Юра отключил источник питания трангена и, прихватив все свое барахло, за исключением «Незабудки», начал выбираться из своего транспорта.

Это оказалось не так легко, как можно было подумать. Если верхняя часть тела более-менее функционировала исправно, то ноги наотрез отказывались ему повиноваться. Икин на руках перегнулся через ложе пилотного сегмента и как мешок с песком шлепнулся на бархатистый мох. Несколько минут он с остервенением массировал свои нижние конечности и пытался снять ботинки с пугающе чужих ступней. Потом кровоток начал восстанавливаться, и боль захлестнула Юру с ног до головы. Ужасно болючие мурашки гоняли по его телу, доставляя неимоверные мучения от которых Юрке хотелось взвыть подобно волку, но он только молча скрипел зубами и ждал, когда реология крови восстановится до прежнего уровня. Такого ощущения Юра в жизни еще не испытывал. В течение десяти минут кровоток нормализировался и столько же времени ушло у него, пока он еще пообвыкся передвигаться на еще немного ватных ногах.

Икин пожевал немного сухарей, запив их глотком прекрасного вина, придавшего ему сил, еще немножко повалялся на мягком мху и принялся за дело. Для начала он закидал трансген ветками деревьями, постаравшись как можно реалистичнее замаскировать его под кучу бурелома. И только, убедившись, что издалека, не присматриваясь, обнаружить сколопендру очень проблематично, отправился в сторону Озерска.

II

Близился вечер. Перспектива ночевать в лесу Юру совсем не радовала. К тому же сказывалась усталость накопленная за последние дни с того момента, как судьба свела его с Савитаром. Хотелось не только спать, но и человеческого общения, ведь последние два дня он кроме чужих инопланетных форм жизни никого не видел. Он даже обрадовался, когда увидел недалеко от себя стаю волков, но те что-то почувствовав, вместо того что бы проявить маломальский интерес, ретировались в заросли леса. Юра спешил больше не от чувства усталости, а из-за любопытства. Ведь он был один из немногих жителей города, кто верил, что они не последние люди на планете. Начинало потихоньку смеркаться и тут заросли леса перед ним расступились, представив его взору великолепное, до селе им, не виданное зрелище.

Огромный многоэтажный город раскинул перед ним свои объятия. Тридцатиметровые строения были видны до самого горизонта. Между домами были улицы, по которым туда-сюда на высоте от двух до пяти метров передвигались летающие платформы с людьми. До города еще было около двух километров, но даже издалека было видно, что там вовсю бурлила жизнь. На протяжении километра были разбиты сады и поля, на которых небольшими группками передвигались люди одетые в разноцветные одежды.

С правой стороны от города на расстоянии около двух километров, раскинулась огромная гладь воды на поверхности, которой бликовали лучи, закатывающегося солнца. Противоположный берег Юра рассмотреть не смог. Зато хорошо просматривались какие-то коммуникации, протянутые от города к воде.

Юра вышел из леса на открытое пространство и, обрадовано замахав руками, пошел в сторону города. Пока он шел по высокой густой траве, которой было усеяна территория от леса до начала полей и садов, то тут, то там из-под его ног вспархивали куропатки и лениво разбегались зайцы. Он так был поглащен созерцанием строений города, что не сразу заметил огромное стадо коров, которое паслось чуть в стороне от его маршрута. У них в городе таких животных не было и Юрка с восхищением рассматривал буренок, которых до этого видел на экране проектора телевизора и на картинках.

Его заметили быстро. Он не прошел и трехсот метров, как из ближайшего к нему сада плодовых деревьев на встречу выплыла летающая платформа размерами около семи метров в длину и пять в ширину. По бокам платформы имелись борта высотой до полутора метров. В транспорте было семь человек одетых в желтые куртки и штаны и такого же цвета обувь. Пока Юра пытался издалека рассмотреть, что у этих людей обуто на ноги, платформа быстро приблизилась к нему и Юра увидел, что в ней стояли трое мужчин и четыре женщины его возраста. В руках у каждого из них было по серпу и только у мужчины, который стоял за небольшим возвышением впереди платформы, где, скорее всего, был расположен пульт управления этим транспортом, в руках ничего не было. Юрка всмотрелся в их лица и как можно приветливее сказал:

— Привет. Я Юра. Я из гор…, — договорить он не успел. Мужчина за пультом управления, навел на него руку и только сейчас Икин рассмотрел, что у него надет акремонский нейростимуляторный браслет, и, не говоря ни слова, его активировал. Судороги прошли сквозь все тело Юры, заставив желудок сократиться и вывернуть наружу его содержимое. Слезы брызнули из глаз сами собой, и Юра подумал про себя, что как хорошо, что до этого он сходил в туалет, иначе было бы не совсем удобно перед его новыми знакомыми.

Пока он корчился в траве, с платформы соскочила девушка с очень красивым и выразительным лицом, обрамленное светло-пшеничными волосами, подбежала к нему и со всего размаха ударила носком ноги в правый висок. Улетая в темноту, Юра успел зацепить краем сознания, что обута она была в изящные ботиночки с шипами на неожиданно твердой подошве.

— Она красотка, — успел подумать Юра и отключился.

III

В этот раз сознание вернулось к нему, в отличие от предыдущих путешествий в небытие, неожиданно резко. Он открыл глаза и увидел, что он абсолютно в голом виде лежит на невысокой кушетке. Под головой у него был мягкий валик, а обе вытянутые вдоль тела руки, чем-то прикованы к этой же кушетке. Он находился в небольшой комнате стены, которой были из материала очень похожего на мутное стекло. Потолок и стены испускали приятное глазу зеленоватое свечение. В противоположной стене был проход, который был отделен от коридора слегка видным синим свечением. Из такого же материала был город, в котором находилась сестра Савитара со своей армией бхактов. Но там все строения, за исключением центрального, были невысокие.

Только Юрка собрался войти в плерому и как следует осмотреться при помощи своих возможностей, синеватое свечение пропало, и в комнату вошла та девушка, отправившая ударом ноги его в очередное путешествие в беспамятство. Теперь она была одета в синее открытое платье чуть ниже колен. На ее стройных ногах красовались пушистые синие тапочки. Волосы шикарным водопадом спускались ей до пояса и на ее миловидном лице блуждала мечтательная улыбка, проявившая сразу две ямочки на обоих щеках. Погруженная в свои мечты, она и не заместила, как Юра с удовольствием рассматривает ее лицо и точеную фигуру.

Икин моментально закрыл глаза и решил подождать. Девушка стала возле него, и он почувствовал, как на голову ему начала небольшим ручейком лица теплая вода. Она начала мыть его волосы каким-то очень приятным по запаху жидким веществом. Вода стекала по волосам и сразу же впитывалась в кушетку, на которой он лежал. Когда она дошла до его раны на затылке, которая стала еще больше, после того как он был захвачен малседонцами, он приготовился терпеть боль, но к его удивлению красотка поднесла что-то к его голове и он прямо ощутил как началась регенерация тканей. Закончив с волосами, она что нажала и кушетка развела его руки и ноги, которые оказались тоже скованными, в разные стороны.

Девушка стала руками обтирать его тело под струями воды. Прикосновения ее были так приятны, что Юра собрал всю свою волю в кулак, что бы ни один мускул его тела не дрогнул под ее рукой. Все было бы ничего, но когда она приблизилась к его животу, та часть тела, которую Савитар гордо называл тантрой, дрогнул и, моментально увеличившись в размерах, предательски выдал, что его хозяин находится в сознании.

Юра покраснел от стыда с головы до пят и открыл глаза. Девушка стояла и заинтересованно рассматривала его подрагивающий от возбуждения причандал.

— Извини, я не хотел, — обратился Юра к девушке.

Та тоже покраснела, отложила в сторону небольшой шланг, из которого она и поливала водой его тело и, немного помедлив, неожиданно для Юры, схватила рукой его тантру, несколько раз его изучающее сжала и пырскнув звонким смехом, выбежала из комнаты.

Юра, не ожидавший такого развития событий, попытался успокоить разыгравшуюся кровь, но тело отказывалось ему повиноваться. Оно еще помнило ее прикосновения и гормоны бурлили в нем так, что начало мутнеть в глазах.

Икин сосредоточился и вошел в гунураджас. Первое, что он увидел это то, что девушка стоит за углом комнаты и кусает свои губы. Внутри нее тоже клокотало желание, которое передалось сразу же ему и предатель, который уже начал было успокаиваться, опять подскочил в боевую стойку.

— Я, Юра, — вернувшись в себя, громко произнес он вслух: — а тебя как зовут?

— Кристина, — отозвалась она приятным бархатистым голоском.

— Не бойся. Я не хотел тебя напугать, — попытался завязать разговор Юра.

— Я чего тебя бояться? Лежишь тут голый, кроме как своей штукой и пошевелить то ни чем не можешь, — отозвалась Кристина.

— Послушай, Кристина, я хотел бы поговорить с вашим предводителем.

— А чего от тебя так воняет? — без обиняков поинтересовалась Кристина и появилась в комнатном проеме.

Икин не ожидал такого вопроса и про себя подумал:

— Наверное, дурочка.

— Ты не подумай, что я туговатая, — словно прочитав его мысли, сказала девушка: — но мы считали, что людей, кроме как в Амбросинске не осталось. Ты, наверное, жил в лесу со зверями?

— Нет. Я жил в городе, который находится в нескольких тысяч километрах от вашего города.

— А как он называется?

— Так и называется.

— Как?

— Город. Так и называется. Я хочу увидеться с вашим главой, — прервал пустую полемику Юра.

— Подожди немного. Я сообщу о том, что ты проснулся.

IV

Судя потому, что поток глупых вопросов прекратился, Кристина ушла. Юра решил не терять времени даром и полностью ушел в плерому. Сначала он увидел, что находится в пятиэтажном массивном строении с множеством комнат. На первом и вторых этажах были мужчины и женщины в желтом камуфляже с серпами в руках. На третьем этаже располагалась комната, в которой находился он. Помимо него на этаже было около полусотни девушек одетых в разноцветные платья разных фасонов. На четвертом этаже было пять просторных комнат с предметами схожими со стульями и столами, только непривычного для Юры дизайна. На пятом этаже было всего лишь две комнаты. В одной была огромная кровать и какая-то кушетка с двумя отверстиями посередине и в начале, а во второй комнате был унитаз и огромная ванна. Возле кушетки стояло несколько обнаженных девушек, которые делали какие-то манипуляции над непонятной бесформенной кучей.

Юра проследил, как Кристина молодой козочкой проскакала по ступеням с третьего на пятый этаж и зашла в комнату с кушеткой. Куча на кушетке зашевелилась, и Икин обнаружил, что это очень толстый человек в преклонных годах. Дальше Юра решил не тратить силы и просто подождать разворачивающихся событий. Раны на голове не саднили, но неприятное ощущение в мозгах еще сохранялось. Тем более чувство усталости так его не отпустило.

Спустя пару минут, в комнату зашли трое молодых парней в желтом камуфляже. Оружия у них видно не было, но у каждого на руке крепился нейростимуляторный браслет. Один из воинов, а то, что это были именно они, Юра уже не сомневался, подошел к кушетке и произвел едва заметную манипуляцию где-то под ней. Юра почувствовал как его руки и ноги освободились от пут.

— Чужак, подойти к стене и помойся. Потом тебе принесут одежду, и мы пойдем на прием к патриарху, — распорядился один из бойцов.

— К кому? — переспросил Юра.

Ответа не последовало. Воины, молча развернувшись, вышли. Дверной проем за ними моментально закрылся синим свечением. Юра подошел к противоположной от кушетки стене и на голову ему, полилась струями теплая вода. Он с остервенением тер свое тело, потому что действительно от него попахивало старым козлом. Ощупав свою голову, он с удовлетворением отметил, что открытая рана на затылке зарубцевалась и при пальпации почти не отдает болевыми ощущениями. Гематомы на виске, в который его ударила при знакомстве Кристина, тоже не было. Вода, видимо имела, антибактериальный эффект. Она была намного мягче, чем та жидкость, к которой привык Юра и имела легкий приятный запах лесных трав.

Смыв грязь и, как следует, отмыв все закоулки своего тела, Юра еще несколько минут стоял под струями воды, текших на него прямо с потолка. Он наблюдал, как вода моментально впитывается в пол и пытался разгадать секрет технологий материала, из которого был он изготовлен. Вода перестала поступать и в комнату вошел один из бойцов, приходивших до этого. Он принес ему аккуратно сложенную одежду и положил ее на кушетку.

— Одевайся, — коротко сказал воин и вышел из комнаты.

Юра подошел к стопке одежды и начал ее рассматривать. Это была синяя майка с длинным рукавом и такого же цвета штаны. Икин потрогал пальцами материал и определил, что он схож по тактильным ощущениям с материалом костюмов, в которых бегали акремонцы, но намного тоньше. Дальше он начал рассматривать трусы. Они тоже были синего цвета, но в отличие от трусов, которые носили мужчины в их городе были не по колено, а коротенькие и смахивали на женские. Особый восторг у него вызвали такие же синие носки и обувь. Носки были тоненькие как паутина, а обувь была похожа на чешки и приятно пахла.

С первого раза одеться не удалось. Натянув штаны, Юра вспомнил, что не надел трусы. Опомнившись, одел трусы, но прислушавшись к своим ощущениям, понял, что нацепил их задом наперед. Одежда была немного ему маловата и села в облипку. Зато обувь оказалась в самый раз, и Юра от радости даже подпрыгнул на месте, проверяя пружинистость обновки.

Силовое поле в дверном проеме исчезло и в комнату вошли те же, уже знакомые Юре лица.

— Пойдем, — кинул ему парень, приносивший одежду.

— Пойдем, — непринужденно ответил Юра и двинулся на выход.

Один из конвоиров шел впереди, а два остальных сзади. Юра чувствовал их страх и эмоциональное напряжение поэтому попробовал разрядить обстановку и спросил:

— Ребята, а у вас тут кормят?

Ответа не последовало и весь остаток пути до четвертого этажа они шли молча. Когда поднялись на четвертый этаж, первый конвоир заглянул в комнату и только после этого зашел туда. Юра последовал за ним и увидел, что там за огромным прямоугольным столом с множеством стульев восседает тот человек, которого он видел до этого этажом выше.

— Оставьте нас, — распорядился мужчина.

Конвоиры, не задавая лишних вопросов, вышли, а Юра остался рассматривать хозяина кабинета.

V

Это был очень тучный мужчина с обвисшими жировыми складками по бокам. На вид ему было около шестидесяти лет. Его массивные губы обрамляли аккуратно подстриженные усы и густая седая борода лопатой до груди. Одет он был в идеально белую тунику и располагался на огромном стуле, который больше был похож на лежак. Перед человеком на столе лежали Юркино оружие, сухари и две фляги с вином. Глаз его, из-под густых бровей и массивных щек, Юра почти не видел и как только он собрался активизировать свои возможности, что бы посмотреть, что это за фрукт — человек заговорил густым басом:

— Я… патриарх Никодим.

— Я, Икин Юрий Максимович, пришел к вам с севера из нашего города, что бы предупредить об опасности, — сообщил о себе Юра.

— Где север, а где юг теперь уже трудно сказать. После восстания акремонцев в результате использования оружия в атмосфере нашей планеты, которое можно применять только в открытом космосе, Земля перестала быть такой как раньше. Полюса поменялись, и планета изменила орбиту движения вокруг солнца, — сказал патриарх Никодим.

— Откуда вы знаете? — спросил Юра.

— Икин, здесь вопросы задаю я. Ты из поселения, которое располагается за территориями малседонцев?

— Да. Много лет назад мы получили от вас сообщение, но потом…

— Не надо. Я знаю, что было потом, — прервал рассказ Юры Никодим: — ты мне лучше расскажи, что в этих бутылках? — указал он пухлым пальцем на фляги.

— В одной обычная вода, а во второй вино, — ответил Юра.

Глаза у Никодима загорелись и он облизнулся словно кот. Схватил крайнюю флягу и отвинтил крышку. Принюхался и, вернув на место крышку, отложил эту флягу в сторону. Схватил вторую бутылку, открыл ее и жадно принюхался.

— О-о-о…Давненько я такого не встречал, — закатив глаза к верху, восторженно произнес Никодим.

— Это вино делал лучший винодел нашего города, — пояснил Юра.

— Оно отравленное? — подозрительно сощурив глаза, спросил Никодим.

— Нет. С чего вы взяли?

— Ты не первый пандорец, засланный для внедрения к нам архонтами.

— Я не пандорец.

— Возможно. Подойди ко мне ближе и глотни из этой фляги.

— Пожалуйста, — сказал Юра и сделал шаг вперед.

Острая боль пронзила его и он упал обездвиженным на пол.

— Совсем забыл, — заржал противным конским гоготом Никодим, — это на случай если попытаешься меня убить.

Никодим что-то нажал пальцами на своем кресле и кинул издалека флягу с вином на пол возле Юры.

— Давай пей, — распорядился он.

Юра, немного придя в себя, потянулся, что бы судорога окончательно оставила его конечности. Сел и отхлебнув немного вина из фляги, смачно причмокнул губами. Немного посидел, ощущая приятную истому, разливающуюся по телу, и только собрался глотнуть еще, как Никодим остановил его:

— Все…Хватит…Я верю, — забыв про свою безопасность, Никодим на своем лежаке быстро пролетел, не касаясь пола, из одного конца комнаты в другой. Кресло остановилось возле Юры и Никодим попытался нагнуться, что бы взять своей рукой флягу из его рук. Но не тут то было. Живот ему не позволил совершить эту простую манипуляцию.

— Что ты смотришь. Дай мне флягу.

Юра протянул ему емкость. Никодим трясущимися руками поднес ее ко рту и сделал большой глоток. С минуту он просто сидел и чмокал губами. Потом еще сделал огромный глоток и замолк на минут пять. Юра благоразумно молча сидел и не пытался предпринимать, каких либо действий. Тем более вино, немного вскружив голову, не располагало к совершению каких либо активных действий.

— Скажи мне Икин, много еще у вас в городе запасов этого благородного напитка? — наконец-то отозвался Никодим.

— Тот человек, который его делал погиб, но запасов еще должно быть достаточно, — ответил Юра.

— А сколько людей у вас в городе?

— Около пяти тысяч. Я точно не знаю. Тем более, сейчас наш город в осаде. На подступах стоят акремонцы, которые хотят уничтожить нас, а потом двинуться на ваш город.

— Тьфу, на них…, — явно захмелев, ответил Никодим: — архонты ничего не могут сделать против нас, а безмозглым синим тварям это не под силу и подавно.

— Они не все безмозглые, — возразил Юра.

— Ерунда, — отмахнулся рукой Никодим и уже по-приятельски приглашающим жестом указал на один из стульев возле стола. — Садись, Икин, побеседуем с тобой, а там я решу, достоин ли ты аудиенции у владыки Амбросия или нет.

— А кто такой владыка? — делая лицо наивного дурачка, спросил Юра.

Никодим сделал небольшой глоток вина и, немного помолчав, великодушно произнес:

— Ладно, так и быть. Расскажу тебе историю нашего города. До вторжения архонтов я был важным человеком. Люди внимали мне и верили в то, что я им говорил. Но потом появились архонты и разрушили не только цивилизацию, но и всю систему человеческих ценностей. Я попал к ним в плен. Архонты, зная, что я могу управлять людьми, убеждая их словами, сначала хотели меня уничтожить, но оставили в живых и пытались переманить меня на свою сторону. Так сложилось, что я попал на один корабль вместе с владыкой Амбросием, который тоже был у них в плену. Находясь у них, он изучил их технологии и все секреты механизмов. Когда началось восстание, мы бежали с ним вдвоем. Собрали остатки людей по лагерям, разбросанным возле озера Байкал и привели сюда. Владыка смог наладить механизмы архонтов и это позволило возродить человеческую цивилизацию. Однако враги вокруг нас постоянно напоминают о себе и мешают нам создавать другие города.

— Какие враги? — осторожно спросил Юра.

— С одной стороны у нас малседонцы, а с другой архонты. И те и другие постоянно нападают на нас.

— Но если у вас технологии архонтов, то почему вы не можете уничтожить и тех и тех?

— Это не твоего ума дела — еле ворочая пьяным языком, осадил Никодим Юру: — Амбросий решает, что тут делать, а я его наместник.

— Извините.

— А кстати, как ты прошел территорию малседонцев? — поинтересовался Никодим.

— Было тяжело, но кое-как пробился. А как мне встретиться с Амбросием?

Никодим взболтнул в руке флягу, пытаясь определить, сколько там осталось вина и, удостоверившись, что еще больше половина напитка там есть, произнес, еле ворочая языком:

— Что-то я устал…Икин…Что-то я устал…Уже глубокая ночь на улице. Продолжим разговор завтра. Сейчас тебя отведут в твою комнату… А утром решим, что с тобой сделать…И не вздумай пытаться бежать. Тут полно везде мой личной гвардии, а в городе объявлено, что ты шпион архонтов…Так что не советую…

— Я бы поел, что-нибудь, — осторожно вставил Юра.

— Ладно, — широко зевнув, ответил Никодим.

В это время в кабинет Никодима зашли те же гвардейцы, что и привели его к нему. Сам патриарх уже потерял интерес ко всему происходящему и, нежно обняв литровую флягу с вином, начал засыпать. Когда уже Юра с конвоирами вышел из кабинета, вдогонку им послышался мощный храп, напоминающий раскаты грома в сезон дождей.

VI

Юру молча проводили в его комнату на третьем этаже и оставили в полном одиночестве. К своему удивлению в комнате появился унитаз. Пока Юра примеривался к унитазу, силовое поле в проеме комнаты пропало, и с сияющей улыбкой появилась Кристина. В руках она несла поднос с двумя мисками. Поставив возле него на кушетку поднос, блондинка отошла немного в сторонку и с интересом стала наблюдать за ним. Поднос и миски были из такого же материала, как и стены комнаты. На одной тарелке лежали яблоко и груша, а во второй был какой-то подозрительно зеленый супец.

— Это что? — спросил Юра, показывая рукой на тарелку с жидкостью.

— Овощной суп, — просто ответила та.

— А где ложка?

— Зачем? Это же суп, — вопросом на вопрос ответила Кристина.

Юра решил не задавать лишних вопросов и начал пить суп из миски, как чай. Блондинка наблюдала за ним и все шире и шире улыбалась.

— Точно дураковатая, — подумал про Кристину Юрка, — конечно, красивая, но…Жаль.

— Ты не пандорец, — прервала его мысли Кристина.

— Я и так знаю.

— Ни один захваченный пандорец не мог есть наши продукты. У них на корабле другое питание и нашу пищу, они не могут воспринимать. Кто ты? — спросила Кристина.

— Я тебе уже отвечал. Я человек из другого города. Там тоже живут люди. Только не так как вы, а в основном под землей.

— Почему?

— Потому что у нас нет таких технологий, как у вас и на нас постоянно нападают акремонцы.

— Слава владыке. Он нас оберегает. Акремонцев я видела только издалека один раз и все. Ой…, — прервала свой рассказ девушка: — мне нельзя с тобой разговаривать. Ложись спать.

Она схватила поднос с мисками и резко направилась к выходу. Юра успел выхватить одну грушу и с наслаждением вгрызся в нее зубами.

— А попить можно, что-нибудь? — бросил ей в спину Юра.

— Я принесу, — ответила та и юркнула за силовой барьер.

Икин просидел в ожидании около пятнадцати минут, пока освещение, исходившее от стен комнаты, в течение минуты не начало терять яркость и в комнате повис полумрак. Юра решил, что попить придется уже утром, лег на живот и начал засыпать. Была еще мысль войти в плерому и посмотреть, что происходит на других этажах, но алкоголь еще блокировал его возможности.

Внезапно сквозь сон, Икин уловил какое-то движение возле себя и открыл глаза. Через проход в стене мелькнул силуэт человека. Это была Кристина. Она была полностью обнажена и волосы красивым водопадом струились по ее вздернутой к верху сосками груди.

— Кристина, что-то случилось? — спросил он.

— Тихо, — прошептала та и легла на кушетку, прильнув к нему всем телом, впиваясь губами в его губы.

Волна неудержимого желания близости захлестнула его моментально. Он провел своими руками вниз по спине к ее бедрам и слегка их сжал в ладонях. Пока Кристина неумело пыталась всунуть ему свой язычок в рот, он левой рукой добрался ей между ног и дотронулся к трепещущей от нетерпения плоти. Девушка, задыхаясь от нахлынувших ощущений, задрожала всем телом и слегка выгнулась дугой, раздвинув ноги шире. Юра почувствовал своим телом, как ее сердце застучало с ускоренной частотой.

— Это будет первый раз, — прерывисто прошептала она ему на ухо, крепко обвив руками его шею.

— Не бойся, — так же шепотом ответил ей Юра и начал лежа стаскивать с себя одежду. Снять майку и скинуть обувь не составило особого труда, но вот когда стягивал с себя трусы одновременно со штанами, пришлось некоторое время потратить на то, что бы выпутаться из левой штанины. Освободив от непривычной одежды, Юра встал на колени перед раздвинутыми ногами Кристины, нависнув над ней телом, и немного помогая себе рукой, дотронулся тантрой до ее нежной плоти. Кристина вся напряглась как вытянутая пружина.

— Расслабься, а то будет немного больно, — как можно нежнее посоветовал он ей.

Кристина немного расслабилась и Юра, не теряя момента, начал плавно входить в нее.

— Мне больно, — сдавлено пискнула Кристина и попыталась сдержать мышцами между ног напор Юры.

Однако его уже было не остановить. Преодолев легкое сопротивление, он вошел в нее до упора и дал ей несколько секунд привыкнуть к новым ощущениям. Затем плавными движениями начал двигаться на ней, опасаясь совершать резкие движения, чтобы не усиливать ее болевые ощущения. Кристина тихо стонала, лишь покусывая губы и держась руками за края кушетки так, что даже в полумраке Юра рассмотрел, как у не побелели костяшки пальцев. Он хотел еще немного продлить момент присутствия в ней, но понял, что сил сдерживать себя, у него больше нет… Горячая волна неудержимым потоком вышла из него. Не доставая тантру, он лег на нее сверху и прислушался к ее ощущениям. Несколько волн наслаждения пробежало по ее телу и, наконец-то, она расслабилась.

Несколько минут лежали молча, приходя в себя. Юра рассматривал ее тело и удивлялся шелковистости ее кожи и отсутствию волос на лобке. У них в городе девушки уделяли внимание ногам и подмышкам, освобождая их от растительности, а вот на самом интимном месте волосы оставались. По крайней мере, те девушки, которых Юра видел голыми, а их было не мало, лобки не брили. Возможно, это было вызвано тем, что имеющиеся на складах бритвенные станки и лезвия из нержавеющей стали были произведены в конце двадцатого века. Ими и лицо побрить, чтобы не порезаться, надо было постараться.

— Было бы неплохо побриться, — подумал Юра, пощупав свою пятидневную щетину на лице.

— Спасибо, — сказала Кристина и легла на него сверху, закрыв его голову копной волос.

— За что? — спросил Юра.

— Мне понравилось.

— Давай попробуем еще, — предложил Юра, упершись своим тантрой, который уже был опять готов, ей в ягодицы.

— Мне немножко больно. Давай потом.

— А это будет потом? Я не знаю, что будет утром. Вы же меня считаете шпионом.

— Тебя отведут к владыке.

— Откуда ты знаешь?

— Я слышала, как об этом говорил патриарх Никодим командиру гвардейцев из личной охраны.

— А кто он ваш владыка?

— Он спаситель. Если бы не он, то все кто бежал из лагерей погибли бы. Он собрал и объединил людей, а патриарх Никодим помог ему в этом.

— Так кто руководит вашим городом?

— Никодим, но он отчитывается перед Амбросием и только он встречается с ним в универсуме.

— А что это такое?

— Это здание, в котором живет владыка вместе с лучшими инженерами и изобретателями, которые работают на благо нашего города.

Кристина немного помолчала и, вздохнув, сказала:

— И мой папа там тоже.

— А почему ты вздохнула?

— Просто я очень давно не видела своего папу.

— Почему?

— Потому что все разработки секретные и чтобы не допустить утечки информации, они не выходят за пределы универсума.

— У тебя кто-нибудь из родных еще есть? — участливо спросил Юра.

— Нет. Была мама, но она погибла во время атаки на корабль архонтов.

— Что за атака?

— Когда я была маленькая, и город еще не был таким как сейчас, наши воины пошли в массированное наступление на архонтов, корабль которых лежит недалеко отсюда, однако почти все погибли, в том числе и моя мама. Именно поэтому, что я почти сирота, сейчас я работаю не в полях или на фабрике, а подручным у патриарха Никодима.

— И что входит в твои обязанности? — поинтересовался у нее Юра.

— Я и другие девушки следим за здоровьем патриарха.

— Как именно, — спросил Юра, вспомнив обнаженных девушек, которых он видел возле Никодима.

— Готовим ему есть… Выполняем его поручения…Делаем массаж…

— Только массаж или что-то еще?

— Если ты про это, то он давно уже этого не может, — смущенно ответила Кристина.

— А почему ты тогда была в форме гвардейца, когда мы с тобой первый раз встретились.

— Я сама попросилась в охранение с разрешения патриарха, а Валдис был не против.

— Кто такой Валдис?

— Он управлял платформой. Он меня любит и поэтому согласился.

Юра немножко помолчал и спросил:

— Тогда почему ты решила, что бы я был первым твоим мужчиной?

— Я не люблю его, да и скучный он. А ты такой необычный… Тем более мужчинам нельзя делать это с подручными патриарха.

— Почему?

— Потому что того отведут к владыке и из универсума он уже не выйдет.

— А зачем…, — хотел продолжить вопрос Юра, но Кристина его перебила.

— Затем, что мне хотелось и теперь я смогу перейти из подручных в гвардейцы, — прощебетала девушка. Немного помолчала и добавила, — тем более подручные девушки рано или поздно уходят в универсум и не возвращаются.

— А что…, хотел еще задать вопрос Юра, но она опять его перебила.

— Уже скоро вставать, — прикрыла ему рот своей ладошкой и, уткнувшись лицом ему в подмышку, тихо засопела.

Юра еще немного повалялся, размышляя об устройстве общества в этом городе, и незаметно для себя уснул.

 

Глава 9

I

Проснулся Икин от того, что через начавшуюся просвечиваться внешнюю стену, солнце назойливо давало призыв просыпаться. Он лежал на кушетке один. Юра по-хозяйски встал и подошел в угол комнаты, где он в прошлый раз мылся. Его надежды оправдались — вода потекла с потолка сама собой. Как следует, отмыв нижнюю часть тела от подсохшей крови Кристины, Юра вышел из-под струй воды и оделся. Силовой барьер в стене по-прежнему светился невозмутимым синим светом. Он подошел к барьеру и крикнул:

— Эй. Кто-нибудь. Принесите воды.

Несколько минут ничего не происходило, а потом появился тот парень, который был за пультом управления платформы — Валдис. На его лице читалась такая ненависть, что не надо даже было входить в плерому, что бы понять его мысли. Барьер потух, и он с силой метнул в Юру его флягу с водой.

— Пей, архонтский выкормыш, — злобно прошипел Валдис.

— Еще раз что-то подобное сделаешь, я тебе зубы выбью, — спокойно ответил ему Юра, понимая, что в его лице приобрел себе вечного врага в этом городе.

Тот скрипнул зубами, но ничего не ответил. Барьер опять загорелся и Валдис удалился. Через некоторое время в помещение вошла девушка лет пятнадцати в открытом платьице белого цвета. Она принесла поднос с фруктами и поставила его на кушетку.

— А где Кристина? — спросил у нее Юра.

— Она сегодня на кухне, — ответила девушка и заинтересованным взглядом прощупала все выпуклости одежды на Юре.

— Спасибо.

— Я София, — сообщила о себе девушка и осталась стоять, переминаясь с ноги на ногу.

Юра спокойно грыз яблоко и молчал, ожидая, что будет потом. Девушка, в жилах которой явно текла азиатская кровь вперемешку с негритянской, горестно вздохнула и вышла за барьер. Икин решил, что у него один враг уже есть и наживать других не стоит — кто ее знает, что у нее за поклонник. Однако через несколько минут София появилась в сопровождении еще трех красивых девушек ее возраста, которые стали возле барьера и начали на него глазеть, о чем-то между собой перешептываясь. Тут в коридоре раздался грозный мужской окрик. Девушек как ветром сдуло, и в комнату вошел Валдис с еще двумя гвардейцами:

— Пошли к патриарху.

II

Вместе с гвардейцами они опять повторили вчерашний маршрут в кабинет к Никодиму. Тот восседал за тем же столом, уставленным фруктами, и поглощал мясо какой-то птицы. Сегодня он был в красной тунике с замысловатыми узорами белого цвета. Обслуживали Никодима пять девушек, среди которых была и Кристина. В отличие от других девушек одетых в разноцветные платья с открытыми плечами, на ней было глухое платьице, закрывающее в придачу с плечами и шею. Глянув на нее лицо, Юра догадался, в чем дело — вокруг губ у нее были следы сильного раздражения от его щетины, а что у нее осталось на груди и на шее он мог себе только представить.

— Садись, Икин, позавтракаем, — пригласил его к столу Никодим.

— Я думал уже пора обедать, — ответил Юра.

— Ты не думай, а ешь.

Юра сел в одно из кресел возле Никодима и перед ним одна из девушек поставила тарелку, на которой лежала отварная рыбина. Ни вилку, ни ложку ему никто не предложил. Только Кристина, слегка улыбнувшись ему глазами, принесла порезанный крупными кусками хлеб на тарелке.

Рыба у них в городе была деликатесом, который очень редко появлялся на столах, потому что ближайшая небольшая речушка, в которой ловили рыбу, находилась на территории акремонцев и рыбаки иногда не возвращались с промысла. Поэтому Юрка с удовольствием съел рыбу, название которой даже не знал.

Ели молча. Никодим с хлебными крошками в бороде, громко чавкая, обсасывал птичьи косточки, а Юра, съев рыбу, доедал предложенный ему хлеб, который оказался намного вкуснее, чем хлеб в бункере, когда на стене за спиной патриарха появилось изображение человека, сидящего в полумраке в каком-то большом помещении. Восседал человек на огромном, слегка подсвечивающимся снизу, стуле.

— Никодим, — громко прозвучал неестественный для человека голос.

Патриарх с перепугу проглотил кость и моментально покрылся испариной.

— Вон, — тряся всеми своими четырьмя подбородками, закричал Никодим.

Гвардейцы схватили, ничего не понимающего Юру, и вместе с девушками из обслуги вышли из кабинета. Там где был выход из стены выдвинулась заслонка и плотно встала в проем, не оставив ни намека на щели. Теперь они стояли перед сплошной стеной. Только Юра собрался активировать свои возможности и посмотреть, что происходит в кабинете у Никодима, как заслонка отодвинулась в сторону, и раздался голос патриарха:

— Девки пошли вон, остальные сюда.

Кристина бросила ему на прощание влюбленный взгляд и удались с девушками по коридору в сторону лестницы, а он с конвоирами вернулся обратно в кабинет к Никодиму. На того было жалко смотреть — руки тряслись от страха одновременно с головой, а пот с него лился как из ручья.

— Приготовь лаг, — распорядился Никодим в сторону Валдиса: — отправляемся прямо сейчас в универсум.

— Что происходит? — поинтересовался Юра.

— Ты удостоен великой чести встретиться с владыкой Амбросием, — ответил патриарх.

— Очень рад.

Валдис на несколько секунд вышел из комнаты и, вернувшись, доложил:

— Все готово, патриарх.

Лежак Никодима выплыл из-за стола и проследовал за угол. Юра с гвардейцами проследовал за ним. К удивлению Юра в соседней комнате наружная стена отсутствовала, и свежий воздух смело заполнял пространство. Посередине комнаты стояло небольшая трибуна, с какими-то углублениями по краям. Лежак Никодима приземлился на пол, а Валдис подошел к трибуне и начал делать какие-то манипуляции пальцами. Неожиданно вокруг Юры образовалось круглое силовое поле, а комната пришла в движение. Только теперь Юра понял, что это летающая платформа с полуметровыми бортами, а Валдис стоит за консолью управления. Платформа медленно выплыла из комнаты и спустилась до двухметровой высоты на широкую улицу.

Юра, пораженный представшим передним городом, даже забыл возмутиться по поводу того, что оказался под силовым колпаком. Повсюду были строения от пяти до тридцати метров в высоту. Располагались они как в довоенных городах вдоль широких двадцатиметровых улиц, по которым на разной высоте в обоих направлениях с небольшой скоростью перемещались такие же летающие платформы с людьми и различными грузами. По улицам ходили люди одетые в разноцветные одежды. От обилия красок у Юры зарябило в глазах. Внезапно на стенах каждого дома появилось его изображение в полный рост и где то сверху послышался мужской голос:

— Внимание, жители Амбросинска, в универсум транспортируется шпион пандорцев. Всем прекратить передвижения до особо распоряжения.

Встречные и попутные платформы прекратили движение и опустились на улицы, выполненные из такого же материала, как и все дома в этом городе. Жизнь, до этого шумевшая различными голосами, в городе замерла. Их платформа начала двигаться все больше и больше набирая скорость. Люди, которые встречались им по пути, кидали на Юру взгляды полные ненависти и грозили ему вслед кулаками.

— Икин, — с двольным лицом обратился к нему Никодим: — теперь ты понимаешь, что если ты попытаешься сбежать, то тебя разорвут жители города. У каждого из них погиб родственник от оружия пандорцев.

Юра ничего не ответил и активировал свои возможности. Кроме страха и ненависти от встречавшихся ему людей он никаких других эмоций не увидел. Через десять минут платформа долетела до самого высоко здания в городе, которое на тридцать метров было выше всех остальных строений. По сути это была пирамида, только верхушка у нее была не остроконечная, а круглая. Когда платформа приблизилась к передней грани пирамиды, в ней открылась ниша и лаг вошел в нее. Ниша закрылась, погрузив их в темноту. Только лежак Никодима слегка засветился бледно-синим цветом, когда он вновь оторвался от платформы.

— Икин, иди за мной, — сказал Никодим и лежак медленно поплыл вперед.

Силовое поле исчезло. Конвоиры почему-то остались на месте, а Никодим в упор подлетел к противоположной стене и остановился. Юра подошел к нему и стал по левую руку от него, ожидая, что будет дальше. Внезапно помещение, в котором они находились, поменяло свои очертания, и Юра почувствовал, что пол под ними пришел в движение. В мгновение ока они переместились вместе с частью комнаты куда-то вглубь. Скорость была такая, что у Юры неприятно защекотало в паху. Когда пол остановился, резкий направленный свет ударил ему в глаза. Юра зажмурился, а Никодима вырвало ему же на живот. Пока раздосадованный патриарх руками сгребал с себя в сторону свои рвотные массы, Юра осмотрелся по сторонам.

Они находились в длинном коридоре шириной около двух метров. Потолка видно не было из-за полумрака царившего здесь, если не считать узкой полоски света откуда-то сверху, направленной на визитеров, но судя по акустике, отдававшей эхом матерные ругания Никодима, он был очень высоко. Конца коридора тоже видно не было. В сорока метрах от них сидел в том же кресле, тот же человек в черном балахоне, которого Юра видел на проекции стены в кабинете патриарха.

— Когда, ты, перестанешь, каждый раз заблевывать мои апартаменты? — раздался неестественный металлический голос.

— Пора, — решил про себя Юра и вошел в плерому или как говорил Савитар — гунураджас.

Пирамида, оказалась разделена на три яруса. В нижнем ярусе кроме конвоиров, доставивших Юру в универсум, никого не было. Почти все пространство яруса было оборудовано силовыми узлами и агрегатами, питавшимися от тысяч темных шаров, аналогичных тем, которые он видел в корабле малседонцев, только энергии от них исходило намного больше. Шары находились на крыше пирамиды, и их было так много, что издалека Юра и принял их за один шар. На втором ярусе было множество комнат, в которых что-то делали люди. Это были все мужчины в возрасте от сорока до шестидесяти лет и у всех у них были парализованы ноги. Передвигались они по ярусу на небольших ложках-креслах, как и у сатрапа малседонцев Арвилы. Непосредственно Юра находился на третьем ярусе под шарообразными источниками питания.

Моментально осмотревшись в пирамиде, Юра перешел к ее хозяину и поразился. Амбросий совсем не напоминал человека, а оказался уменьшенной копией трангена, на котором Юра прибыл в Озерск-Амбросинск. Он был сколопендрой. Тело состояло из девяти сегментов покрытых черных панцирем. Верхний сегмент был головой, которую венчали два усика, два глаза и рот с небольшими жвалами. На остальных сегментах тела было по две четырехпалые конечности. Нижний сегмент заканчивался такими же более большими конечностями, как и в трангене. Теперь Юра понял, что ложе пилота в трангене идеально было рассчитано под тело и конечности амбросийца. Все тело амбросийца обрамляло множество тоненьких жгутиков, которые тот искусно использовал для мимикрии под тело человека. Сложив усики на голове и, завернув жгутики в немыслимых пируэтах, он издалека походил на человека, даже цвет лица был телесного цвета. Если сильно не всматриваться, то его можно было принять за двухметрового худого человека, но лицо казалось все равно не естественным, а как у мертвеца, к тому же с поломанным носом. Рассматривать его строение, не было времени, и Юра полностью переключился на его сознание.

III

Зака появился на одном из кораблей архонтов, во время войны против хармозельцев за одну из галактик, которая была населена орояэльцами. Ему повезло. Во время одного из многочисленных боев корабль архонтов был поврежден и совершил аварийную посадку на одной из карликовых планет. Во время приземления большая часть кладки его матери была уничтожена. Выжил только он и его брат, которого мать, будучи заблокированной в одном из многочисленных отсеков корабля, съела до того как их освободили из вынужденного плена. В том сражении победили архонты и спустя некоторое время его отправили в технический центр, где он вместе со своими сверстниками много лет постигал устройство боевых механизмов и транспорта архонтов. Благодаря тому, что он отлично разбирался в технике различных видов, населявших обитаемые планеты из числа союзников архонтов, его взяли техником на корабль-разведки, который в составе еще двух кораблей отправлялся для подчинения герадамасов в давно забытую галактику, расположенную где-то далеко в стороне от основных галактических рукавов. Это было большой честью и благодаря ему, мать получила право на существование на одной из планет архипелага, заселенного его сородичами, заслужившими за долгую службу архонтам право на полное обеспечение до конца существования. То же обещали и всем амбросийцам, которые отправлялись в рейд. Долгие годы в пути, будучи отвергнутым самками из числа персонала его вида, из-за того, что его жвала были маленькими по сравнению с другими самцами, он представлял, как вернется из рейда героем на архипелаг и обзаведется прислугой из числа покорных орояэльцев или саламексов.

На планете герадамасов его определили на корабль-ликвидатор, который постоянно находился на орбите планеты в случае появления флота хармозельцев. Мощное вооружение небольшого корабля было предназначено для уничтожения флагманских кораблей неприятеля. С этой же целью в команду корабля входили и малседонцы, которые находились в состоянии анабиоза. В случае атаки хармозельцев их бы телепортировали на вражеские корабли для уничтожения обслуживающего персонала изнутри. Однако произошло непредвиденное и архонты сами были уничтожены, вышедшими из-под контроля акремонцами.

Их корабль был направлен на уничтожение основной части акремонцев в районе наибольшего скопления лагерей герадамасов. При заходе на цель, корабль получил значительные повреждения, и им пришлось садиться на поверхность. Зака был смышленее, чем остальные члены экипажа и командир корабля — архонт Лассправит. Понимая, что падение неизбежно, а к этому времени уже были уничтожены все флагманские корабли архонтов, Зака пробрался в центр управления и убил Лассправита. Планета не совсем соответствовала для проживания на ней вне корабля, но могла сгодиться. Первоначальным планом Зака было уйти как можно дальше от корабля полного малседонцев. Именно поэтому он еще на подлете к поверхности активировал периметральные маяки, для сдерживания голодных малседонцев, которые очнувшись от анабиоза, могли уничтожить все на своем пути. Приземление было не совсем удачным, и Зака повредил верхние конечности и жвала. Прихватив с собой тунику мертвого архонта, универсальный переводчик и некоторые инструменты, которые он использовал в работе, Зака активировал периметр сдерживания и покинул корабль. По стечению обстоятельств, за ним увязался и герадамас по имени Никодим, которого на своем корабле держал Лассправит для развлечения, но и на всякий случай, что бы подкормить малседонцев. Вместе с Никодимом они несколько дней шли по лесу, скрываясь от обезумевших акремонцев, которые уничтожали друг друга и все живое на своем пути. С помощью дамару Зака рассказал свой план Никодиму — он хотел найти более-менее пригодный корабль, что бы покинуть планету. Пищи не было. Никодим питался какой-то растительностью, а Зака голодал. Поймать для себя местную пищу Зака не мог из-за поломанных конечностей, а Никодим как добытчик пищи никуда не годился. Когда Зака уже намеревался полакомиться Никодимом, им повстречался герадамас, сбежавший из одного из лагерей. Никодим завлек его своими речами и привел к Зака, который тогда первый раз попробовал спинной мозг герадамасцев, который оказался очень вкусным и питательным. Чем ближе они приближались к огромному резервуару с жидкостью, возле которого были сосредоточены несколько лагерей, тем больше герадамасов им встречалось по пути.

Если поначалу Никодим приводил к нему своих сородичей только для пропитания Зака, то когда они вышли из леса он их уже собирал возле себя, завлекая речами о защите и безопасности. Зака мимикрировал под внешность герадамаса, чтобы не пугать и так запуганных и растерянных беженцев из лагерей. Никодим придумал хорошую историю о том, что Зака человек, которого похитили архонты задолго до вторжения. Много лет он был в плену, и они ставили над ним опыты, поэтому у него не совсем привычная для человека внешность. За это время Амбросий — такое имя ему придумал его союзник, изучил технологии врага и теперь он может всех спасти. Герадамасы безоговорочно в это верили и начали считать Зака своим спасителем.

В течение длительного времени Зака обследовал брошенные лагеря и сбитые корабли в окрестностях. Наконец он нашел лагерь с функционирующими силовыми установками. Однако он был занят акремонцами. Он показал герадамасам, как пользоваться оружием архонтов и те с легкостью выбили акремонцев из поселения. Зака восстановил системы жизнеобеспечения, и за короткий срок в ряды его армии влилось несколько тысяч герадамасов, бродивших в окрестностях разрушенных лагерей, которые считали его своим лидером.

Теперь Зака уже не спешил покидать планету герадамасов. В своем мире он был обычным техником, а тут он стал спасителем. Тогда у него возник план стать хозяином этой планеты. Запасов энергии и дланка для строительства города было достаточно. Поселение разрасталось очень быстро. Герадамасы, почувствовав себя в безопасности, начали быстро плодиться. Никодим руководил городом, получившим название Озерск, от лица Амбросия. Со временем атаки акремонцев стали редкими, а вскоре и вовсе прекратились. Иногда он с помощью маршрутизатора системы сдерживания малседонцев, отключал периметр и тогда те с окраин города могли захватывать его герадамасов. Такие нападения стимулировали у населения веру в его совершенство, и все было бы хорошо, пока не выяснилось, что архонты погибли не все. Один из флагманов не был полностью уничтожен, а только значительно поврежден. После того как системы защиты города сбили несколько истребителей архонтов, в город начали просачиваться пандорцы. От захваченных в плен лазутчиков он и узнал, что около тысячи архонтов осталось в живых.

Они восстанавливают основной маяк для открытия галактического рукава и готовят новую армию пандорцев из потомства герадамасов, которые появились на свет во время колонизации планеты. Единственным минус для архонтов было то, что у них не было техников, способных активировать их поврежденные ускорители и силовые установки, поэтому они действовали наугад.

Зака построил универсум — свой город в городе, входить в который мог только Никодим и пища. Спинной мозг герадамасов для него стал лакомством, от которого он уже не мог отказаться. Некоторые герадамасы из числа ветеранов, создававших город, начали догадываться о том, куда исчезают люди. Среди жителей города началось брожение. Опять спас его Никодим, который предложил хитрый план. В итоге несколько тысяч воинов — все те, кто был в городе с самых первых дней, были отправлены в рейд для уничтожения флагмана.

Надо отдать должное Никодиму — тот, своими речами прочистил мозги им хорошенько, и ни у кого не оставалось сомнения в целесообразности нападения. Не вернулся никто. Конечно, архонты получили дополнительные запасы энергии, однако трансформировать ее для своих нужд у них возможности не было — все элелейцы были уничтожены, за исключением одной сущности, имевшейся у них на флагмане, но она была только на первом цикле развития и пока что энергию эонов могла только поглощать в качестве пищи.

Еще одной причиной, по которой ему было необходимо избавиться от ветеранов, стало еще одно поселение герадамасов, про которое успел раструбить один из его инженеров. Аскольд смог наладить связь с выжившими герадамасами, которые организовали свой город за территориями малседонцев и акремонцев, и рассказал об этом очень многим. Герадамасы из другого города могли стать угрозой для его власти, а этого он позволить не мог. Из Аскольда и других техников, которые обслуживали системы жизнеобеспечения города через универсум, Зака высосал не всю спинномозговую жидкость, оставив их в живых, но лишив их возможности самостоятельно передвигаться.

Было объявлено, что в целях безопасности города, в связи с участившимися случаями проникновения в город пандорцев, весь технический персонал будет постоянно находиться в универсуме. С того времени город начал называться — Амбросинск.

Последнее видение, которое промелькнуло в сознании Юры, была картина, как Зака-Амбросий за несколько минут до их прибытия разорвал пополам своими конечностями молоденькую девушку из числа обслуги Никодима, и высосал из ее позвоночника своими усиками всю жидкость.

IV

Это все промелькнуло в сознании Юры в мгновение, но этого было достаточно, что бы амбросиец понял, кто стоит перед ним. Он зашипел и выскользнул из своих одеяний. Длинное черное тело, перебирая ножками, моментально поднялось по стене и исчезло в темноте.

— Старый бесполезный вонючий организм, почему ты меня не предупредил? — раздался металлический голос откуда-то сверху.

— Я не понимаю в чем дело, — извиняющимся тоном сказал Никодим.

В это время позади них по стене бесшумно опустился Зака и приставил к горлу Никодима одну из своих острую как нож конечность. На другой его конечности крепился дамару, а сразу под головой на сочленении сегментов непонятно как крепилась небольшая, светящаяся полосочка. Никодим от страха весь затрясся и испражнился под себя, заполнив воздух отвратительным запахом загнивающей пищи в кишечнике.

— Мне следовало давно от тебя избавиться, но я тебя все время жалел, — проговорил переводчик-дамару почти в унисон с шипением Зака.

— Амбросий, я же…ты же…, — плачущим голосом пытался что-то промямлить патриарх.

— А ты, герадамас, можешь не стараться. Проникнуть в мое сознание ты теперь не сможешь, — довольно прошипел Зака и отпустил Никодима. Тот закрыл лицо руками и сотрясался в почти беззвучных рыданиях.

— Я к тебе, Зака, пришел с предложением, — наконец решил начать разговор Юра.

— Я, знаю, зачем ты пришел, и кто тебя прислал, — ответил Зака.

— Скажи, раз знаешь.

— Никодим, оставь нас. Следуй в жилую зону и там приведи себя в порядок. Я тебя вызову, — проскрежетал дамару.

Зака, он же Амбросий проследил взглядом, пока Никодим на своем лежаке не скрылся за стеной в дальнем конце коридора и только тогда сказал:

— Я слышал про таких как ты, но ни разу не встречал. Общаться на ментальном уровне в плероме со всеми видами жизни могут только архонты и только потому, что поглощают захваченные эоны поверженных рас для продления своего существования. Вместе с жизненной энергией они усваивают и информацию, которая позволяет им общаться, но не управлять сознанием…Ты не архонт и даже не пандорец. Кто ты?

Юра попытался опять проникнуть в сознание амбросийца, но у него ничего не вышло. Он опять просмотрел все содержимое пирамиды и даже увидел, как Никодим пытается выдернуть из-под себя обгаженную тунику, но вернуться в сознание Зака так и не удалось. Только узенькая полоска на его сочленении начала гореть нестерпимым белым цветом.

— Это изобретение илилифов, блокирующее меня от плеромы, и тебе не удастся воздействовать на меня. Поэтому давай с тобой договоримся и я дам тебе, что я хочу, а ты дашь мне то, что я хочу, — довольно потирая все свои двадцать лапок, произнес амбросиец. Он опустился на пол всеми частями своего тела и, моментально пробежав расстояние от Юры до кресла, взобрался на него, обвившись вокруг спинки как змея.

— И что же я хочу? — спросил Юра.

— Тебе нужно, что бы я попал на корабль малседонцев и тогда Арвила отпустит акремонца, который зачем то нужен тебе.

— Откуда ты это знаешь? — поразился осведомленности амбросийца Юра.

Стена справа от Юры засветилась изображение внутренних ярусов корабля малседонцев. Сначала появилось изображение отсеков, где в полной темноте висели вверх головой в анабиозе малседонцы, затем появилось изображение отсеков, где содержались пленные акремонцы, ряды которых значительно поредели, потом появилось изображение Савитара, который сидел в полном одиночестве и что жалобно сам себе чирикал под клюв. Картинки меняли одна другую и, наконец, изображение остановилось на Арвиле, который, в это время, когтями-зубами высасывал содержимое из акремонского яйца.

— Арвила воин, а не стратег. Все малседонцы безмозглые организмы, предназначенные только для уничтожения. Они даже не смогли догадаться, почему барьер сдерживания иногда ослабевает и они могут совершать нападения на Амбросинск и логово акремонцев.

Если можно было назвать улыбкой раздвинутые в сторону на голове жвала Зака, то он прямо торжествовала в этот момент.

— У меня маршрутизатор управления кораблем и от меня зависит, будут они дальше существовать или пережрут друг друга. Именно я обеспечиваю работу систем жизнеобеспечения на ликвидаторе.

— Значит, ты все знаешь про цель моего визита? — спросил Юра.

— Нет. Тот момент как ты попал к Арвиле и о чем ты, договорился с ним, я пропустил, но то, что ему нужен я — догадаться несложно.

— Зачем тогда нужно было ломать эту комедию?

— Мне нужно было понаблюдать за тобой и понять кто ты такой. Ты первый герадамас, который выбрался с территории малседонцев, да еще к тому же Арвила отдал свой единственный транген.

— И что с того?

— Мне нужно было узнать насколько ты сильный сизигий?

— Узнал.

— Да, — довольно прошипел в дамару Зака, — именно поэтому ты еще жив.

— О чем ты?

— Тебе нужно достать из логова малседонцев самца-оплодотворителя, который скорее всего тебе нужен для того что бы он захватил контроль над бхактами. Для этого ему необходимо уничтожить матку, контролирующую род. Я могу прямо отсюда уничтожить всех малседонцев прямо в корабле и дать тебе самых лучших гвардейцев для уничтожения матки акремонцев.

— А что взамен?

— Мне надо, что бы ты пробрался на флагман архонтов и доставил мне оттуда синхронизатор.

— Что это?

— Это тот же маршрутизатор, только через него завязана вся техника архонтов на вашей планете.

— Что ты с ним будешь делать?

— Архонты со дня на день запустят маяк галактического рукава. Тогда герадамасов ничто не спасет, как и меня. С помощью синхронизатора я заблокирую работу маяка и уничтожу архонтов их же оружием. Захватив флагман, я смогу оставить вашу планету, но для того что бы поднять корабль надо очень много энергии. Источник энергии необходимой для запуска всех систем корабля находится недалеко возле твоего поселения.

Тут Юра понял, к чему клонит амбросиец. Разговор начал входить в нужное русло и поднялся вопрос, про который ему говорил Арвила.

— Что за источник?

— Это не важно.

— Если не важно, тогда ты почему еще его не достал?

— Источник настроен на герадамасов и подобраться к нему я не могу. Ты можешь воздействовать на плерому, а значит, сможешь снять барьер.

— Почему ты не можешь улететь с планеты на корабле малседонцев?

— Этот корабль может уйти только через рукав. Что бы уйти через него — его нужно активировать. Если его активировать — сюда моментально заявятся сотни кораблей-ликвидаторов и тогда все станут источником энергии для архонтов, — бесстрастно скрипел переводчик Зака.

Юра на минуту задумался. Анализируя информацию, которую он получил из сознания Арвилы и Зака, он прекрасно понимал, что ни малседонцы, ни Зака планету покидать не собираются. У каждого стоит цель уничтожить один другого и использовать людей в своих целях: малседонцы в качестве пищи, а Зака — как своих подданных, ублажающих его тщеславие, и деликатес в виде восполняемого источника спинно-мозговой жидкости. Убраться с планеты хочет только Савитар, но он тоже парниша не надежный, а учитывая, что он постоянно хочет, есть, то он ушел недалеко от Арвилы и Зака.

— Допустим, я согласен на твои условия, но я вообще не представляю, как попасть на флагман и что собой представляет этот синхронизатор, — наконец заговорил Юра.

— Я давно все просчитал. Тебе выдадут одежду пандорца запрограммированную на систему безопасности флагмана. Туда ты доберешься на трангене сам. Его я запрограммирую, что бы он доставил тебя в нужное место в нужное время. На месте ты проникнешь под видом пандорца и в удобный момент извлечешь синхронизатор из нужного узла. На трангене вернешься обратно сюда и тогда с помощью синхронизатора я смогу активировать транспорт, на котором мы доберемся к источнику энергии.

— Даже если я смогу это сделать, где гарантия, что ты покинешь планету? — изображая из себя простачка, спросил Юра.

— Мне тут делать нечего. В каждом живом существе заложена цель продолжения рода, за исключением архонтов — они утратили эту способность. Мне нужны самки моего вида, а их на вашей планете нет. Я уничтожу архонтов, малседонцев, акремонцев и тогда отправлюсь в свою галактику.

— Если так все просто, то почему ты раньше не отправлял людей из своего города, что бы добыть синхронизатор?

Зака-Амбросий размотал сегменты своего тела и уселся в него как человек, после чего ответил:

— Я отправлял. Только никто не вернулся. А у тебя есть возможность управлять сознанием белковых форм жизни, а может даже и не только ими, — загадочно произнес амбросиец.

— Может, я и могу, только не умею пользоваться, — ответил Юра.

— Пандорцы привыкли выполнять приказы и с ними проблем не будет, а архонты должны думать, что ты такой же пандорец. Ничего сложного. Ну что?

— Я согласен.

— Сегодня отдохни. Будешь ночевать у самки, которая нарушила мой запрет. И не вздумай делать то же самое с другими помощницами Никодима.

— О чем ты? — округлив глаза, спросил Юра.

— Ты знаешь, — ответил Зака и на той же самой стене, транслировавшей как трапезничает у себя на корабле Арвила, появилось изображение Юры и Кристины как раз в том момент, когда она стала женщиной.

Юра не стал спрашивать у Зака, почему ему нужны в качестве питания только девственницы. Ответ он успел подсмотреть в его сознании еще до того как он заблокировался от него с помощью светящегося браслета — Зака считал, что человеческие гормоны счастья портили вкус спинного мозга.

— Никодим, ко мне, — проскрежетал амбросиец, и через несколько секунд та же стена пришла в движение, и на своем лежаке появился патриарх. Туника была уже чистая, только на лице была смесь обиды и страха.

— Да, владыка, — заискивая и преданно заглядывая в черные как смоль глаза насекомовидного инопланетянина, произнес Никодим.

— Отправляйтесь к себе. Дай ему отдохнуть и хорошо накорми. Пускай ночует в комнате у самки, которую испортил. Теперь он наш гость и союзник. То, что он потребует, ты должен выполнить.

Никодим недоуменно поднял брови вверх и вопросительно уставился на Юру.

— Все все знают, кроме тебя. Ты становишься не нужным, Никодим.

Беднягу опять затрясло от страха как осиновый лист на ветру.

— Не вздумай тут обгадиться, — прошипел Зака и добавил: — утром, что бы были у меня.

Юра больше вопросов не задавал и пошел к лежаку Никодима. Когда он обернулся, то успел только заметить, как под потолком скрылся последний сегмент тела Зака.

Стена пришла в движение. За пару секунд Юра с патриархом оказались в шлюзе, где находились гвардейцы. Лежак с Никодимом проплыл на центр платформы, а Юра опять оказался окруженным силовым барьером.

— Не надо, — обиженно буркнул Никодим, и силовое поле исчезло: — активируйте купол.

Борта лага начали одновременно удлиняться, и сошлись воедино над головой у Юры, образовав крышу. Сам лаг полностью стал прозрачным. Платформа вышла из пирамиды и поднялась на сорок метров в высоту.

— Домой, — облегченно вздохнул Никодим и приложился в невесть откуда взявшейся у него в руках фляжке с Юркиным вином.

Юру не интересовал, открывшийся его обзору, город с высоты птичьего полета. Заглянув в сознание Зака, он чувствовала страшное опустошение и усталость. Сейчас ему хотелось только спать.

 

Глава 10

I

Транген бежал без остановки уже четыре часа. Теперь управлять им, лежа в неудобной позе на животе и постоянно напрягая пальцы рук, не требовалось. Инженеры Зака хорошо поработали и переделали пилотное место трангена под человеческий организм, который, как выяснилось впоследствии, был транспортирован в универсум еще в первый день его пребывания в Амбросинске. Теперь он полулежал на спине с вытянутыми ногами и наслаждался, мелькавшими по бортам, видами ночного леса. Маршрут был заложен заранее. Юре оставалось только наблюдать за изображением на консоли, нижняя часть которой отображала картинку перед трангеном, а верхняя давала информацию о местности на двадцать километров впереди. Скоро это наскучило, и Юра вернулся к событиям, которые произошли за последние сутки.

Пока они долетели от универсума до дома Никодима, тот вылакал все остатки вина и до вечера к общению был не доступен, однако передать распоряжение владыки гвардейцам, касающегося нового статуса Юры, он еще смог, что внесло существенные изменения в его времяпрепровождение. Для начала он заказал себе на ужин рыбу, умолотив которую, потребовал у девушек из обслуги повторить его заказ. Когда он, наконец, насытился, гвардейцы по его просьбе, выгнали из кабинета патриарха, где он и разместился для трапезы на время отсутствия хозяина, всех девушек из обслуги, которые назойливо терлись возле него, посылая ему недвухсмысленные взгляды и заполняя своими феромонами все пространство комнаты.

Некоторое время он сидел в одиночестве и думал чем бы заняться до наступления ночи, пока в кабинет не зашла Кристина и не отчитала его за то, что он флиртует с другими девушками из числа помощников Никодима так, словно они уже несколько лет живут вместе. Ему было непонятно такое ее поведение, ведь в отличие от их бункера, в котором приветствовались полигамные отношения, в Озерске-Амбросинске существовал институт моногамной семьи. Женщина или мужчина, могли поменять партнера только в крайнем случае, с разрешения патриарха.

Юра для себя отметил, что, несмотря на то, что Никодим хоть и был паскудой, но лучшее и ценное, что было до вторжения архонтов из человеческих ценностей он попытался все-таки восстановить в Озерске. Да, он был законченным эгоистом и без зазрения совести приводил на верную смерть последние двадцать лет в универсум наивных молодых девочек, но внутри его еще сохранилась искорка человечности. Юра просмотрел его сознание еще в лаге по пути из универсума. Затуманенный алкоголем разум Никодима, читался легко, как открытая книга и ему не составило больших усилий увидеть всю его поднаготную.

Никодим родился в богатой и полноценной семье. Так как он был единственным ребенком, то его родители баловали с детства и ни в чем ему не отказывали. Живя на всем готовом, он вырос ленивым и безответственным увальнем, который не смог поступить ни в одно более мене пристойное учебное заведение. Хорошенько проплатив, отец пристроил его в духовную семинарию, тем самым избавив его от службы в вооруженных силах. Преподаватели семинарии отличного знания материалов учебных дисциплин от учеников не требовали, но пристально следили за своевременностью внесения пожертвований на нужды семинарии родителями таких же, как и Никодим остолопов.

Немного пообвыкнув, тот понял, что в его будущей профессии от него требуется только правильно уметь разглагольствовать. Тут в нем и раскрылся дар актерского мастерства, благодаря которому он стал лучшим учеником семинарии, по окончании которой получил прибыльное место. Кроме прибыльного места в семинарии он еще и получил любовь к веселой жизни, сопровождаемой пьянством и развратом. В итоге своей самостоятельной деятельности на религиозном поприще он начал продвигаться вверх по духовной лестнице и достиг бы большого сана, но алкоголь сделал свое черное дело. На одном из духовных семинаров по обмену опытом, Никодим напился до чертиков и в драке из-за проститутки-транса с одним из высокопоставленных сановников, выбил тому глаз. Умять скандал не получилось. Карьера Никодима покатилась под откос, пока он не оказался в одном из провинциальных городков, где и был захвачен в момент нашествия архонтов. Разум Никодима немного помутился, когда он, протрезвев в фильтрационном лагере, впервые увидел захватчиков воочию, но со временем он полностью оправился и старался заслужить одобрения со стороны своего хозяина, которого потом убил Зака. В Озерске-Амбросинске он вновь почувствовал себя хозяином жизни и возомнил себя мессией, от которого в дальнейшем зависела судьба человечества.

Ночью выспаться Икину полноценно так и не удалось. Кристина отвела его в свою небольшую и уютную комнатку, в резиденции Никодима, где набросилась на него как похотливая кошка. Одного раза ей оказалось мала и только под утро, исцарапав его всего как зебру, она успокоилась и удовлетворенно уснула, не выпуская из своих рук Юркин тантру.

Утром он с Никодимом тем же путем, в изолированном от любопытных взглядов лаге, вернулся в универсум, где и провел целый день, готовясь к предстоящей миссии. До самого вечера он пробыл вместе с инженерами, изучая виртуальные схемы внутреннего устройства флагмана архонтов, в который ему предстояло проникнуть.

Наполовину парализованные люди, которых было около сотни человек, были рады увидеть новое лицо и каждый старался быть ему полезным. Здесь он познакомился с Аскольдом — отцом Кристины, который уже, оказывается, знал, что та стала женщиной благодаря Юре. Этому он был очень рад и у него в разговоре неоднократно проскакивали фразы о том, что он скоро станет дедушкой. Юра же делал учтивое лицо и предпочитал отмалчиваться.

Ближе к вечеру ему выдали комбинезон архонтов настроенный на его генетический код, который по задуманному плану система безопасности флагмана примет за код пандорца. И только перед самой отправкой в логово архонтов, Зака рассказал ему о деталях предстоящей операции.

Транген в автоматическом режиме дойдет до рубежей с территорией архонтов, где сам подаст сигнал нескольким отрядов гвардейцев, которые уже около месяца находятся в разведывательном рейде на границе совместных территорий. Они создадут ситуацию с отвлекающим маневром и к своим рубежам архонты направят транспортные корабли с пандорцами. Юре останется только смешаться в суматохе с пандорцами и проникнуть на транспорт, который и доставит его на флагман. На схеме корабля Зака показал ему местонахождение синхронизатора в одном из отсеков систем энергообеспечения.

План казался довольно эффективным, за исключением некоторых нюансов: во-первых, Юра не представлял, как ему не выдать себя за своего среди пандорцев, во-вторых, долго не мог запомнить свое новое, реально существующее имя — 1945874 Акрандраловит, где цифры были именем, а вторая часть являлось именем архонта, которому подчинялся его отряд, в-третьих, как потом добраться обратно к трангену незамеченным и еще пешком.

Только добравшись к трангену обратно, он мог почувствовать себя в безопасности, потому что, как ему пояснил Зака, техника архонтов, за исключением нескольких кораблей истребителей и транспортников, могла функционировать в переделах небольшого радиуса вокруг корабля.

Как только стемнело, Юра сел в транген, который в течение нескольких минут вынес его за пределы города, уверенно побежав на юго-восток.

II

Только Юра в своих мыслях вернулся к обитателям своего бункера-города, как консоль трангена издала низкий предупреждающий сигнал. На верхней части консоли появилось изображение небольшого двадцатиметрового разведывательного корабля, который на небольшой скорости медленно летел над верхушками деревьев. По идее в это время должен был начинаться отвлекающий маневр, однако ничего не происходило. Только Юра подумал, что план Зака дал сбой, как тут началось.

Яркие синие вспышки осветили небосвод. Разведывательный кораблик загорелся как свечка и попытался резко уйти вверх, но на высоте пятидесяти метров от верхушек деревьев он взорвался, накрыв огненной волной расстояние вокруг себя в несколько сот метров. Занялся пожар. То тут, то там вспыхивали яркие всполохи. Сквозь пламя бушующего пожара Юра увидел, как сотни человеческих фигур в черных облегающих костюмах живой волной двигаются из леса, навстречу другой волне людей, одетых в темно-зеленые костюмы цвета хаки. Волны людей сошлись одна на одну. Лица нападающих людей были перекошены злобой и ненавистью, а вот лица пандорцев ничего не выражали. Они были сосредоточены на схватке и убивали, убивали и убивали. Пандорцы в несколько минут выкосили серпами ряды бойцов Озерска. На смену погибшим гвардейцам, с левой стороны от места сражения появилось еще, около тысячи, бойцов. Эти были вооружены не только серпами, но и тришулами, разрушающий огненный смерч которых в мгновение ока сжег ряды пандорцев.

Транген быстро приближался к месту сражения. В это время из темноты, озаряемая отблесками бушующего пламени, выплыла огромная глыба транспортного корабля. Его черное чрево разошлось в стороны, и оттуда протянулись сотни черных жгутов-щупалец, опускавших с невероятной быстротой пандорцев, которые сразу же атаковали, используя тришулы. Откуда-то справа появился еще один такой же транспортник и начал высаживать своих бойцов. Слева появилось огромное яркое пятно, несущееся на огромной скорости к кораблю. Первый транспортник резко ушел в звездное небо, а вот пилоты второго корабля зазевались. Транспортник попытался набрать высоту, вместе с болтающимися в разные стороны как сопли, на выпущенных жгутах пандорцами, но чудовищной силы удар, разломал его пополам, обрушив на головы сражающихся огненный ливень.

Юру парализовало не страшное зрелище, гибнувших людей с обеих сторон, а ужасная боль, которую чувствовали умирая и жители Озерска и пандорцы. Тысячи эонов, освобожденных из физических оболочек, влились в плерому, которая возмущенно всколыхнулась от такого потока информации.

Транген, не приближаясь к месту сражения, ушел вправо и, пробежав с километр, остановился в кустах можжевельника. Люк открылся, и Юра вывалился наружу. Пролежал он тюком около минуты, пока боль схлынула с него, как только прекратились людские крики и затихли свистящие звуки двигателей кораблей архонтов.

Пока Юра приходил в себя, сколопендра начала самостоятельно закапываться в землю. За минуту транген скрылся под землей и если бы не всклокоченный мох с обломанными ветками можжевельника вокруг, то определить, что под землей что-то находится, было бы невозможно. Поднявшись на ноги и слегка пошатываясь, Икин снял с пояса серп и побежал в сторону бушующего зарева.

Чем ближе он приближался к месту сражения, тем труднее становилось дышать. Огонь сжигал очень много кислорода и Юра, чувствуя, что у него начинает кружиться голова, побежал в сторону первого транспортного корабля, который черным камнем висел в небе недалеко от полыхавшего пожара. Он бежал и спотыкался об обожженные человеческие тела, по которым определить — кто это был гвардеец или пандорец, было не возможно. Живых людей видно не было. Только когда он приблизился к транспорту, то разглядел, что под ним находится около ста человек. Не питая надежды, что это выжившие бойцы Озерска, Юра направился к ним.

III

Как он и думал, это оказались пандорцы — парни и девушки его возраста. Среди них был только один мужчина с неестественно белым лицом на вид около сорока лет, у которого были оторваны обе ноги. От других пандорцев его отличал синий цвет костюма и наличие даммару на запястье левой руки. Он тихонько постанывал и прикладывал к своим, харкающим кровью, ранам какой-то металлический предмет. Юра поразился тому, что никто из пандорцев, не пытался оказать ему помощь. Бойцы равнодушно смотрели на истекающего кровью мужчину, как будто это был не человек, а просто кусок дерева.

Юра, движимый обычными человеческими инстинктами, двинулся сквозь толпу пандорцев к раненному, который удивленно уставился на приближающегося к нему Икина и даже перестал стонать. Юра присел на колени возле раненого и попытался натянуть на один из обрубков ног обрывки ткани от его костюма, стараясь тем самым хоть как-то приостановить кровотечение. Пандорцы, до этого разговаривавшие между собой на незнакомом Юре языке, как по команде стихли и все уставились на него.

Икин понял, что только что выдал сам себя. Раненный удивленно спросил:

— Се лотен?

Юра лихорадочно вспоминал все наречия, на которых говорили представители народов мира в их бункере, но ничего похожего он вспомнить не смог. Оставался последний вариант и Юра, дотронувшись до фонтанирующей кровью раны, погрузился в плерому.

1154123 Вахрандилавит родился на флагмане разведывательной группы, шедшей в галактику 87652333, для восстановления, нарушенного галактического рукава и создания новых баз, с которых можно было бы нанести неожиданный удар по флоту хармозельцев, находившемуся в галактике 45686387. Кто его биологические родители он не знал и никогда не интересовался. С момента рождения он, как и все новорожденные пандорцы, находился в инкубаторе под опекой мирофеасцев и как только он научился разговаривать, его перевели для обучения в казармы младшей ступени, где началась его военная подготовка. Как только он достиг половой зрелости, его перевели в действующую армию, где его на тренировке заметил сам Вахрандилавит, который спустя несколько лет и назначил его командиром ударной группы, составленной из его сверстников. К тому времени, когда флагманы вышли на условленную точку к планете герадамасов, он уже был в звании аркапата сил Вахрандилавита. Операция прошла успешно без потерь и силы сопротивления герадамасов были полностью уничтожены в первые часы операции. Вахрандилавит был им доволен и обещал, что будет ходатайствовать перед старейшинами о том, что бы задействовать его отряды при атаке на хармозельский флот, но произошло непредвиденное — старейшины погибли, а акремонцы, которые по численности превосходили отряды пандорцев в несколько раз, вышли из подчинения, повернув оружие против архонтов. Из трех флагманов остался только один и тот поврежденный до такой степени, что использовать его для перемещения уже было невозможно. Костяк его отрядов был уничтожен во время боя с акремонцами внутри флагмана. Тогда же погиб и сам Вахрандилавит. Из двадцатитысячного гарнизона в живых осталось только тысяча пандорцев. Благо, что на их флагмане находился питомник отпрысков герадамасов, которые и стали основным ресурсом восполнивших ряды ударных отрядов. Став сатрапом всех боевых ресурсов флагмана, он лично участвовал в некоторых операциях, что бы своим примером показать молодым бойцам правила и тактику ведения боя. Неоднократно, верховный архонт флагмана Алавит, высказывал ему свои нарекание о том, что ему — сатрапу нужно заниматься контролем за подчиненными ему аркапатами и батезами. Вот и сейчас, когда на рубежах с территориями подконтрольными беглому амбросийцу, который постоянно доставлял им проблему и угрозу, начался бой, он решил лично вывести молодняк для уничтожения наглых герадамасов. Он допустил грубую ошибку и не сразу понял, что это была всего лишь провокация для того что бы подманить и уничтожить их транспорт. За это он поплатился своими ногами. Теперь он умирал и думал о том, кто займет его место.

Просканировав сознание 1154123 Вахрандилавита, Юра постиг язык архонтов и ответил:

— Ро лакнд. Дхо псат.

Пока раненный сатрап обдумывал сказанное Юрой, он лихорадочно размышлял, что ему делать дальше. Среди пандорцев не было такого понятия как любовь, жалость, доброта, взаимовыручка и помощь. Они жили только для войны. Никаких эмоций, кроме гордости и позора они не испытывали. Десятки тысяч поколений пандорцев выросли на кораблях архонтов, и отсутствие эмоций начало передаваться на генетическом уровне. Среди них не было стариков и больных — их просто заводили в огромный конденсатор, где их эоны изымались и использовались в силовых установках кораблей. В каждого пандорца было заложено только одно — воевать за архонтов и дать потомство.

1154123 Вахрандилавит, наконец, понял, что Юра не пандорец и уже открыл рот, что бы отдать приказ об его уничтожении, но так и застыл с открытым ртом. Юра, находясь в плероме, нащупал его сердце и просто остановил кровоток. Пандорцы молча смотрели на Юру, и только он собрался заглянуть в их мысли, что бы узнать, кто из них наиболее опасен, как над головой раздался треск срубленного ультразвуковой волной дерева. Со стороны пожара к ним приближалось около десятка гвардейцев, которые открыли огонь из тришул. Огненный шар врезался в ряды пандорцев, ближе всего стоявших к атакующим, уменьшив их количество наполовину. Транспорт выпустил свои жгуты и Юра, моментально взлетел в ночное небо подхваченный манипулятором. Жгут перенес его в утробу корабля вместе с десятком, оставшихся в живых пандорцев. Последнее что он успел увидеть, через сомкнувшееся чрево корабля, были несколько шаров-конденсаторов, отделившихся от транспорта и устремившихся к атакующим гвардейцам.

IV

Он оказался в огромном ярко освещенном ангаре. Щупальце его отпустило и скрылось вместе с другими манипуляторами где-то под потолком ангара. Всего оставшихся в живых осталось около двадцати человек. Щупальца подхватили с земли только тех, кто не имел никаких повреждений на теле после боя. Как только щупальца убрались выжившие бойцы, как ни в чем подошли к стене ангара и встали в ряд. Юра последовал их примеру и решил не предпринимать никаких действий.

Откуда ни возьмись, где то сверху появился зеленый направленный луч, который пробежался по каждому пандорцу. Юра затаил дыхание, когда тот приблизился к нему и приготовился уже к самому худшему, но видимо система безопасности приняла его за своего и луч погас. Бойцы расслабились и начали между собой разговаривать, обсуждая детали боя. Юра решил молчать и с безразличным видом пялился в потолок. Так прошло минуты две. Юра решил все таки немного оглядеться по сторонам. Он опустил глаза и сразу наткнулся взглядом на девушку, которая стояла рядом и буравила его своими зелеными глазищами.

Ростом она была на голову ниже его с черными, как смоль волосами, аккуратно уложенными в пучок на затылке. Средней толщины губы были плотно сжаты и приятно гармонировали с острым носиком. Нельзя было сказать, что ее лицо, измазанное гарью, было очень уж красивым, но огромные зеленые глаза делали ее очень интересной. К тому же фигурка у нее была очень аппетитная. Ее груди, выпирающие красивыми, среднего размера холмами, из-под плотно облегающего костюма, интригующе притягивали к себе внимание.

Юра стоял и переводил свой взгляд то на ее грудь, то на ее глаза, размышляя, что делать ему в данной ситуации. Сначала он хотел ей улыбнуться, но потом вспомнил, что пандорцы не испытывают обычных человеческих эмоций. Из информации, подчерпнутой им из сознания умирающего командира, он уже знал, что коренные пандорцы отличаются от землян, пополнивших их ряды, цветом глаз. И хоть она и была зеленоглазой, в отличие от черноглазых пандорцев, все-таки он не решился хоть как то проявить к ней дружелюбность.

Пересилив свое желание еще раз посмотреть в ее глаза, он перевел свой взгляд на других вышедших из боя невредимыми пандорцев. Среди них было только три девушки. Зеленоглазка по-прежнему изучающее таращилась на него, а остальные две о чем — то беседовали с двумя крепко сложенными парнями одинаковой внешности. Присмотревшись, он обнаружил, что это два близнеца похожих друг на друга как две капли воды. Их лица показались ему смутно знакомыми, как будто он уже встречался с ними и не раз. Юра сделал шаг в сторону, что бы поближе рассмотреть близнецов, но зеленоглазка преградила ему путь и он невольно уперся в ее грудь. От прикосновения к ней сердце Юра забилось чаще, чем следовало и приятное волнение охватило его с ног до головы. Видимо то же чувство накрыло и зеленоглазку. Она судорожно вздохнула и уже как-то по-другому посмотрела на него.

— Чей ты? — спросила на языке архонтов девушка.

— 1945874 Акрандраловит, — как можно четче ответил Юра.

Видимо его ответ вогнал ее в ступор, потому что она опустила глаза в пол и о чем-то задумалась. Юра уже хотел активировать плерому и заглянуть в ее сознание, что бы узнать, о чем та думает и что ее смущает в ее ответе, но вспомнил предупреждение Зака, что архонты могут почувствовать его присутствие, и отказался от этой затеи. К счастью транспорт в это время слегка вздрогнул и за спиной пандорцев открылся выход.

Все направились к выходу и Юра, обогнув зеленоглазку, выскользнул за близнецами. Он мельком взглянул их в глаза и сразу понял, почему их лица показались ему знакомыми. У обоих были разноцветные глаза — синий и серый, как у тети Поли.

— Вот и нашлись близнецы, — подумал про себя Юра и представил, как обрадуется тетя Поля, когда увидит своих пропавших детей. Однако он отогнал от себя эту мысль, подумав, что неизвестно как будут себя вести сами близнецы, ведь они воспитывались архонтами и коренными пандорцами.

Они оказались в огромном освещенном помещении, где помимо их транспорта стояла еще два транспортных корабля и с десяток истребителей. Откуда-то из глубины ангара показался пандорец и приблизился к ним. Через все лицо пандорца проходил широкий розовый рубец, который свидетельствовал о том, что рана была получена не так давно.

— Все в карантин, — коротко бросил им пандорец и пошел к другому борту их транспорта, в котором открылся проем. Оттуда появился архонт в красной тунике вместе с пятью пандорцами, которые были на две головы ниже хозяина и преданно заглядывали ему в глаза снизу вверх.

Юра ни разу не видел так близко живого архонта и с жадностью принялся его рассматривать, однако вовремя опомнился и отвел взгляд в сторону, опять наткнувшись на лицо зеленоглазки, которая пристально всматривалась в его лицо.

— Неужели догадалась? — промелькнула у него мысль.

— Я, 2013456 Викарландит, — сказала девушка и замолчала.

В это время к ним подлетал лаг такой же по виду, как и летающие платформы, которые были в Озерске, только без бортов. Все организовано поднялись на платформу и та, нырнув в образовавшийся проем в стене, понесла их по широкому коридору куда-то вверх. Юра не поворачивал головы, но чувствовал, что подозрительная симпатяшка опять пытается пронзить его взглядом.

Лаг скользил по туннелю так быстро, что Юра даже начало щекотать внизу живота. Иногда, на встречу, проносились такие же лаги, но кого и что они несли, Юра рассмотреть не успевал. Внезапно транспорт остановился и сбоку в стене образовался проем, к которому от платформы протянулась откуда-то снизу аппарель. По ней пандорцы двинулись вглубь большой яркой комнаты.

Яркий свет немного резавший, после полутемного туннеля, глаза высветил прозрачный пол, в котором были ниши разной глубины и размеров расположенные в ряд. Мужчины начали раздеваться и полностью голые залазить в ниши, нисколько не стесняясь девушек, которые, тоже не стесняясь, скинули с себя костюмы. Вика, а именно так про себя решил называть Юра зеленоглазку, оголила все свои прелести, которые были без всякого намека на волосяной покров, и опустилась в углубление, положив свой костюм в какую-то выемку в задней стенке ниши, после чего уставилась своими зелеными «сканерами» на Юру. Деваться было некуда и он, неловко стянув с себя костюм, прикрывая руками свое хозяйство, запрыгнул в соседнюю нишу возле Вики, потому что свободных больше не было. Юра поискал у себя за спиной выемку и запихнул туда свой костюм. Выемка сразу закрылась, а пространство ниши начало заполняться снизу вверх теплой прозрачной жидкостью. Только теперь Юра догадался, что это такая ванна и начал умывать лицо, однако когда заметил, что Вика смотрит на него недоуменным взглядом, остановился. Жидкость была густая и приятно пощипывала кожу. Юра видел только Вику, которая находилась в полуметре от него и что делали остальные, ему было не известно, однако догадывался, что те просто стоят в своих нишах и чего-то ждут.

Стенки между ванными были из дланка, но намного прозрачнее и Юра, не без удовольствия, посматривал на красивое тело Вики. Случилось не предвиденное — организм среагировал моментально и тантра Юры пришел в возбужденное состояние. Судя потому как округлила еще больше глазища Вика Юра сообразил, что сложилась ситуация из ряда вон выходящая и не совсем приемлемая. В это время жидкость в ванне пришла в движение и начала закручиваться по часовой стрелке. К облегчению Юры из боковых стенок ванны вверх поднялись прозрачные пластины, которые сошлись над головой в форме купола, изолировав его как в коконе от внешнего пространства. Жидкость начала закручиваться быстрее и захлествывать его с головой. Первая волна прошла неожиданно и Юра, не успев задержать дыхание, немного хлебнул густой безвкусной жидкости. Волны в помывочном коконе были цикличными и, постепенно, Юра немного приноровился к такому виду принятия душа. Пока он так в течение пяти минут полоскался, организм немного успокоился, но как только жидкость схлынула из кокона, туда, откуда и пришла, и Юра посмотрел в сторону Вики, как «предатель» опять проявил себя во всей красе. Та по-прежнему смотрела на Юру, однако взгляд у нее уже был не настороженный, а заинтересованный.

Купол над головой разошелся в разные стороны и пандорцы начали покидать свои ванны. Юра опять решил не торопиться, а посмотреть на остальных. Вика развернулась, достала у себя из-за спины свой костюм, который стала одевать, как только, упершись руками в края, выбралась из выемки. Икин нащупал у себя за спиной нишу и достал оттуда свой костюм. Тот был чистый и сухой. Прикрывая костюмом свое хозяйство, Юра бочком отошел в сторонку от Вики и, отвернувшись к ней спиной, натянул костюм на тело, которое, как только он выбрался из ванны, стало сухим.

Откуда ни возьмись, появился старый, на голову выше всех парней и девушек, пандорец. На вид ему можно было дать восемьдесят земных лет, но, сколько ему было на самом деле сказать было трудно. Его костюм отличался наличием серебристой полоски на талии, что свидетельствовало о том, что он батез. Тот лишенным всяких интонаций голосом сказал:

— Всем проследовать для приема пищи. Потом отдых и распределение.

V

Батез развернулся и направился к появившемуся в стене проходу. Все последовали за ним на платформу, которая по-прежнему находилась в туннеле. Когда все разместились, лаг рванул вперед и через несколько секунд они оказались в огромном помещении, наполненным людьми. Все пространство было заставлено столами и стульями такого же дизайна, как и в резиденции у Никодима. Тут было около трех тысяч пандорцев, которые молча что-то ели из тарелок. Стараясь не оглядываться по сторонам, Юра шел за Викой и делал безразличный вид. Они подошли к большому трехметровому ящику, к которому пандорцы по очереди прикладывали свои ладони. Вика приложила на секунду ладонь и в маленькой нише, которую Юра только сейчас заметил, появилась тарелка с зеленой субстанцией с ложкой в ней, а также стакан. Икин приложил руку и с замирание сердца лихорадочно размышлял о том, что он будет делать, если этот аппарат вдруг не распознает в нем пандорца. Но ничего страшного не произошло. В нише появилась тарелка и стакан. Он взял свою посуду и поспешил за Викой, которая уверенно шла за своими сослуживцами.

Шли они в угол зала около десяти минут. Там за длинным столом, рассчитанным на сто человек, сидело около тридцати парней и девушек, молча поглощавших субстанцию из своих тарелок. Его группа стала размещаться за этим же столом. Пандорец, который их вел до этого, куда-то исчез. Юра решил не рисковать и сел возле Вики, которая украдкой бросала на него изучающие взгляды. Тарелка, ложка и стакан были из дланка, а вот из чего была субстанция в тарелке, на взгляд и запах определить было не возможно. Однако Вика, как и остальные члены их группы, спокойно закидывала в свой симпатичный ротик ложку за ложкой и смотрела на Юру. Медлить было нельзя.

Юра положил в рот ложку с зеленым месивом. К его удивлению пища оказалась весьма приятной на вкус и напоминала салат из щавля и капусты, с легким оттенком огурца. Юра подумал, что наверное этого ему будет не достаточно, что бы утолить голод, но по мере того как он съедал ложку за ложкой он начал ощущать насыщение. Не спеша, запивая зеленую кашу-малашу водой из стакана, Юра внимательно следил за происходящим, украдкой бросая взгляды на соседние столы.

Из увиденного он сделал вывод, что за каждым столом находится отдельный отряд, члены которого вставали из-за стола только когда последний из присутствующих оканчивал прием пищи. Отобедавшие подходили к тому же аппарату, выдававшему пищу, и опускали с другой стороны в нишу использованную посуду, после чего направлялись к противоположной стене от входа, где в открывавшихся проемах в стене уже стояли в ожидании платформы. Как только выходил один отряд сразу за ним в проходе появлялся другой. В каждом отряде было от пятидесяти до ста человек. Процесс был непрерывным — один отряд сменялся за другим, но пандорцы за их столом, хоть и уже все поели, но с места никто не двигался.

Юру одолевало любопытство и он боролся с желанием активировать свои возможности и просмотреть внутренности флагмана, что бы на конец-то сориентироваться по численности и расположению отсеков внутри корабля, но помня, что архонты могут почувствовать его присутствие терпеливо дожидался дальнейших событий. Корабль был огромным и, вспоминая его схемы, которые он видел в трехмерном изображение в универсуме, он до сих пор не мог понять в какой части флагмана он находится.

Пока Юра лихорадочно прокручивал в голове схемы корабля, у него за спиной внезапно появился пандорец, который их отправил в столовую и опять все тем же безразличным тоном отдал приказ:

— Следуйте в карантин до особого распоряжения.

Все одновременно стали и, задвинув стулья на место, направились за батезом. В стене расползся в разные стороны проем, и весь отряд уже в количестве пятидесяти пандорцев разместился на платформе. Теперь платформа поднималась по вертикальной шахте вверх. Сквозь прозрачные стены из дланка были видны внутренние перекрытия и отсеки корабля, однако скорость перемещения лага была очень большой, и Юра попросту не успевал рассмотреть их содержимое. Внезапно лаг начал замедлять свой вертикальный подъем и окончательно завис перед прозрачной стеной, за которой была темнота. Как только лаг поравнялся со стеной, она осветилась и Юра увидел множество прямоугольных ящиков, которые очень напоминали по форме саркофаги, виденные им в одной из книг по истории Египта. Лаг прошел внутрь огромного помещения и устремился вглубь. Все саркофаги были закрыты и только через пятьсот метров они остановились возле саркофагов с отодвинутыми в сторону верхними панелями.

— Ждать особого распоряжения, — сказал, не отрываясь от консоли управления, батез.

Пандорцы один за одним рассыпались между саркофагами и стали ложиться в них, не снимая костюмов. Юра последовали их примеру, и выбрал свободный саркофаг. Он лег на спину и перед тем как крышка саркофага начала плавно опускаться, успел заметить, что Вика нырнула в соседний с ним ящик.

— Наверное, моя подруга, что-то заподозрила, — подумал Юра и начал в темноте ощупывать стенки саркофага.

VI

Он был, как и все внутренние перекрытия корабля — из дланка, но свет не пропускал вообще. В длину ящик был два с половиной метра, а в ширину и высоту полтора. Места было предостаточно, но лежать на твердой поверхности было не совсем удобно. Юра поерзал туда-сюда и, выбрав наиболее приемлемое положение на левом боку, решил обдумать, что ему делать дальше. Он до сих пор не мог понять, в какой части корабля находится и как ему найти синхронизатор, который, согласно инструкции полученных от Зака, находился в блоке управления, расположенном в самом центре флагмана. И только он принял решение, что, наверное, следует не рисковать и по-прежнему придерживаться тактики выжидания, как крышка саркофага отползла в сторону и к нему запрыгнула обнаженная Вика.

Как только крышка саркофага стала на место, она как фурия впилась ему в губы и обхватила руками Юрину шею так крепко, что тот поначалу подумал, что девчонка догадалась, кто он и решила самостоятельно устранить диверсанта, что бы получить продвижение в военной иерархии пандорцев. Однако когда та сладостно вздохнула и немного ослабила хватку, Юра пришел к выводу, что она к нему пришла совсем по другому поводу. Вика неумело пыталась целоваться, и Юра просунул ей в рот свой язык, обхватив ее за упругие ягодицы, немного раздвинув их в стороны. Она сначала замерла, а потом еще яростней всосалась в его губы.

Юра подумал, что возможно у пандорцев нахождение в карантине подразумевает собой половой акт и поэтому, решив, что так и надо, повернулся набок, а затем повернул Вику на спину и попытался встать на колени, раздвинув ее ноги в сторону. Верхняя крышка не дала ему возможности нормально выпрямить спину, как и стянуть с себя костюм. Благо в костюмах пандорцев было предусмотрено, что в случае необходимости они могли оперативно освободить пространство между ног для справления естественных надобностей. Юра отодвинул ткань в сторону в своем костюме и достал тантру, дотронувшись им до трепещущей плоти девушки между ног. Та вся затрепетала как раненная птичка и Юра, недолго думая с трудом вошел в нее. Вика громко вскрикнула и заплакала. Юра не видел ее лицо в темноте, но почувствовал, что у нее по лицу текут слезы. Он никак не ожидал, что Вика окажется девственницей и поэтому сказал:

— Прости меня.

— Не останавливайся, — глухим шепотом ответила Вика и положила ему свои руки на спину.

Потихоньку, плавно, он начал свои движения то и дело перемещаясь в нутрии нее на разную глубину. Это дало свои результаты — Юра почувствовал, что она расслабилась и начала получать удовольствие. В самый ответственный момент Юра свел ее ноги вместе и лег сверху, облокотившись на руки, зажав свой тантру у нее в лоне еще сильней. От нахлынувшего оргазма у него свело икры ног.

В таком положении они пролежали, не шевелясь, боясь спугнуть момент наслаждения, еще с пять минут.

— Тебе надо уходить отсюда к своим, — наконец ошарашила Юру 2013456 Викарландит.

— Почему?

— Система жизнеобеспечения в столовой тебя просчитала, и тебя сожгут прямо в дольмене.

— В чем?

— Эта капсула, в которой мы лежим.

— Вика, а как ты догадалась, что я не такой?

Юра в темноте почувствовал, как та ошарашенно уставилась на него глазищами.

— Как ты меня назвал?

— Виктория.

— Это не мое имя.

— Твое.

— Нет.

— Да…У каждого человека должно быть свое имя… Настоящее…

Вика тихонько всхлипнула и обняла Юру еще крепче.

— Я не хочу что бы ты погиб. Беги…

— Я смог обмануть систему безопасности. Зачем мне бежать?

— Раздаточный аппарат продуктов анализирует генотип и каждому выдает необходимую порцию питания. Тебя в памяти быть не может. И если я тебя раскусила, то очень скоро поднимется тревога.

— Так как ты узнала, что я чужой? — спросил Юра.

— Во-первых, наши костюмы облегают шеи, и загореть она у нас во время наземных операций никак не может, а во-вторых, наши мужчины не готовы спариваться при виде голого тела, а только в дольменах при активации программы продолжения рода.

— А почему ты не выдала меня?

— Не задавай глупых вопросов. Беги…

Юра в тесноте начал лихорадочно застегивать свой костюм у себя между ног.

— Костюм оставь. Они тебя по нему сразу же отследят, — остановила его Вика и дотронулась ладонью до крышки дольмена. Та в свою очередь тихонько отползла в сторону, предоставив Юре пространство для совершения маневра по снятию костюма. Если Вика понимала о чем говорила, а в этом у Юры сомнения, почему то не возникало, то времени на разведку больше нету и осталось только одно — действовать как можно быстрее. Для начала нужно было сориентироваться, где он, потом найти синхронизатор, потом выбраться и добраться до границ территорий архонтов причем в голом виде.

— Меня зовут Юра… Спасибо…Я вернусь за тобой…А близнецам передай, что я знаю их маму…

— Кого? — спросила Вика.

— Женщину, которая их родила. Всему свое время. Помни…Ты человек, — целуя ее в губы, прошептал Юрка и, скинув полностью с себя костюм, абсолютно голый выскочил из саркофага.

VII

Только он вошел в плерому, как план дальнейших действий сложился у него в голове сам собой. Он находился в верхней части корабля. Огромными прыжками Юра понесся в строну входа в зал с дольменами. Благо через пятьдесят метров между саркофагами находилась платформа, которой Юра не преминул воспользоваться и, положив руки на консоль управления, уверенно направил лаг в сторону транспортного туннеля. На мгновение Юра окунулся опять в плерому и платформа заскользила вниз. Навстречу ему шла платформа с отрядом пандорцев. Про себя Юра подумал, что пора попробовать расширить круг своих возможностей.

— Или пан или пропал, — вспомнил он одну из пословиц деда Мишы и мысленно представил себя в образе архонта в серебристой тунике.

Это подействовало и пандорцы на платформе, пролетая мимо него, увидели вместо абсолютно голого человечка, одного из членов совета старейшин флагмана, заставив их вытянуться во фрунт. Образ архонта Юра подсмотрел, находясь в плероме, в комнате с конденсаторами, где указанный архонт проверял уровень энергии.

Еще несколько платформ с пандорцами благополучно прошли мимо него и через минуту он резко остановил платформу, как раз напротив нужного ему блока. Стена из дланка в этом месте была непрозрачна, но Юра знал кто там и что там. Он приложил свою ладонь к стене и дал команду открыть проход. Корабль, посчитав его за высокопоставленно архонта, немедленно освободил проход. Юра, не дожидаясь выхода аппарели, запрыгнул с лага в комнату и в два прыжка подскочил к своему прототипу. Тот таращился на свою копию и не понимал, что происходит. Когда Юра, пытаясь выиграть несколько мгновений для своего бегства, ударом кулака в прыжке вышиб сознание из архонта, он понял, что убив его, допустил грубую ошибку.

Освобожденная энергия эонов, поглощенных архонтом за все время своего существования, выхлестнулась в плерому огромной волной, что сразу же почувствовали все архонты. Юра, окинув мысленным взглядом корабль, увидел, что на флагмане поднялась тревога и в боевую готовность начали приводиться отряды пандорцев из числа ветеранов, прибывших с первым эшелоном.

Время на раздумие не было. Юра кинулся вглубь помещения к одному из шаров конденсаторов в котором и должен был находиться синхронизатор управления кораблями архонтов. Когда он среди сотен шаров, наконец, увидел необходимый ему накопитель энергии, острая боль сковала его тело и что-то парализовало волю.

То, что он, находясь в плероме, принял за один из шаров конденсаторов, на самом деле оказалось живым сгустком энергии. Элелеец в виде небольшого светящегося мячика медленно приближался к Юре. Он парил в воздухе, вытягивая в сторону Юры свои протуберанцы. Юра лихорадочно перебирал в уме возможные варианты событий. С такими существами он еще не встречался и если бы он заранее мог прощупать при помощи своих возможностей элелейца, то возможно ситуация сложилась бы другая. Но впопыхах он допустил грубую ошибку и теперь отчетливо осознавал, что если эта летающая шаровая молния дотянется до его головы, то он уже никогда не будет таким как был. Шар приблизился к Юре на расстояние метра и теперь с распущенными протуберанцами больше напоминал осьминога.

Что ему подсказало правильное решение осталось неизвестным. Пришел ли ответ из плеромы, используя ресурсы которой Юра получил сверхвозможности, или сработал обычный человеческий инстинкт выживания, заложенный в его гены и передавшийся из поколение в поколение, или дала о себе знать пресловутая славянская смекалка, осталось не известным, но смачный сгусток слюны с реактивный скоростью вылетел из его рта, устремившись в сторону смертельного солнышка.

Этому способу плевков его в детстве научил Дима Гошкевич, который, не зная как проявить в себя в компании одиннадцатилетних сорванцов, придумал игру, в ходе которой надо было плевать вверх и потом ловить возвращавшийся обратно плевок ртом. Побеждал тот, кто плевал выше всех и потом ловил плевок обратно. Дима никогда не выигрывал по причине своей близорукости и всегда его сопли, возвращаясь из полета, неизменно попадали ему в глаза. Моду на такие соревнования среди детей пресек на корню дед Миша, который однажды застав спортсменов за этим делом, раздал и участникам соревнований и болельщикам наград с помощью дубовой палки.

Одно из совершеннейших созданий во Вселенной, достигшее высшей ступени эволюционного развития, получив сгусток жидкости прямо в центр своей оболочки, сосредоточилось на изучении этого явления, ослабив ментальный контроль над пытавшимся сопротивляться ему примитивным белковым существом. Этого мгновения оказалось достаточным для исхода схватки. Юра почувствовав, что контроль над его сознанием ослаб, собрал всю свою волю в кулак и представил, как поток энергии сметает в стороны все с его пути. Маленькое солнышко вместе с десятком двухметровых в диаметре шаров конденсаторов невидимой волной унесло куда-то вглубь помещения.

Превозмогая усталость, Юра доплелся до нужного конденсатора и дотронулся до его антрацитовой оболочки ладонью. Ничего не произошло. Тогда Юра вернулся к уже почерневшему трупу архонта и, схватив его за руку, потащил в сторону нужного шара. Благо трехметровое тело после смерти стало легким и особых физических усилий прилагать ему не потребовалось. Приложив ладонь мертвеца к сфере, Юра с замиранием сердца ждал, что произойдет дальше. Шар загудел низким гулом и распахнулся в виде бутона розы. Из него выкатился шар с яблоко средних размеров лилового цвета.

Теперь предстояло каким-то невероятным образом выбраться с синхронизатором из флагмана и добраться до границ территорий и добраться до трангена, который сам доставит его обратно в Озерск.

Шальная мысль промелькнула у него в сознании, и этот вариант показался ему не лишенным смысла. Юра вытряхнул тело архонта из его бронзового цвета туники и облачился в нее. Затем выломал правую руку мертвеца, словно сухую ветку дерева, в районе локтевого сгиба и, подхватив с пола синхронизатор, побежал на выход к транспортному туннелю.

Лаг находился на том же месте. Юра одной рукой надавил на консоль управления, а во второй рукой под туникой прижимал к себе синхронизатор. Руку мертвеца он предусмотрительно зажал у себя между ног.

— Эх, было бы это устройство с горошину, — подумал про себя Юра и почувствовал, как синхронизатор стал уменьшаться у него в руке. За несколько секунд яблоко уменьшилось до размеров горошины. Не думая о возможных последствиях, Юра закинул в рот шарик и проглотил его. Ничего страшного не произошло. Зато теперь были свободны обе руки.

Проецируя мысленно в пространство образ убитого архонта, Юра уверенно направлял лаг вверх по туннелю в ближайший транспортный отсек флагмана, где он надеялся попытаться обзавестись более мощным транспортным средством. Навстречу и попутно по туннелям проносились платформы полные вооруженных тришулами, серпами и каким-то другим оружием пандорцев, но никто из них не обращал внимания на Юру.

Долговременное нахождение в плероме изматывало его организм, и усталость все сильнее давала о себе знать. Наконец лаг добрался до транспортного отсека и Юра кувырком нырнул с платформы в образовавшийся проем в стене, потеряв в прыжке руку архонта, про которую он совсем забыл, что она у него между ног. В ангаре находилось два небольших двадцатиметровых в длину корабля-разведчика. В одном из них был пилот. Именно поэтому, Юра и выбрал именно этот транспортный отсек для точки эвакуации.

Пока пандорец-пилот таращился черными, как смоль глазами, на то, как один из старейшин архонтов превращается в человека, который бежит и стаскивает с себя тунику, Юра в четыре прыжка перемахнул расстояние от входа до кабины и ногами вперед прыгнул в пилотное кресло-ложку. Расчет оказался верным. Удар ногами пришелся точно в лицо пандорцу. Раздался хруст костей носа и кровавые капли разлетелись во все стороны. Пока пилот приходил в себя от полученного удара, Юра поднялся на ноги и обхватил обоими ладонями голову пандорца.

— На взлет, — приказал ему мысленно Юра и представил образ того места, на котором происходило сражение при его заброске на территорию архонтов.

Кабина корабля закрылась. На консоли появилось трехмерное изображение окружающего корабль пространства. Противоположная стена ангара раскрылась, и транспорт плавным движением двинулся навстречу темневшему небу. В лучах заката Юра увидел, что повсюду, куда можно было кинуть взглядом, был только черный массив флагмана.

Пилот, подчиняясь приказам неведомой силы, завладевшей его сознанием, произвел несколько манипуляций на консоли пальцами и корабль, похожий по форме на черную гальку стремительно ринулся в сторону закатывающегося солнца.

Две минуты они неслись над корпусом корабля, словно над тушей сказочной чудо-юдо рыбы кит и только тогда, вдалеке, Юра увидел пятикилометровую полоску воды, отделявшую флагман от суши.

Когда они поравнялись с сушей и начали приближаться к массиву леса, консоль высветила быстро приближающийся к ним объект. Юра отдал мысленное распоряжение пилоту и тот вывел на консоль изображение приближающегося километрового в диаметре корабля-истребителя. Юра догадался, что это тот корабль, который может автономно перемещаться в пространстве за пределами действия силового поля флагмана.

Пока Юра размышлял, что делать и копался в мозгах пандорца-пилота, пытаясь выудить из его сознания какую-нибудь информацию, пригодившуюся бы ему в данной ситуации, истребитель начал нависать над их кораблем. По-видимому, у тех, кто управлял истребителем, был приказ не уничтожить, а захватить их корабль.

В это мгновение, откуда-то из непроглядного зеленого массива леса, навстречу им выскочило около двадцати огромных огненных шаров. Юра вошел в плерому и увидел, что это стреляют из тришул гвардейцы из Озерска, которые в количестве около двухсот человек бежали им навстречу.

Почти все огненные шары прошли мимо, но один из выстрелов ударил им в дно корабля. Разведчик, крутясь вокруг своей оси начал стремительно снижаться с километровой высоты.

— Мазилы, — успел подумать про себя Юра и все еще удерживаясь краешком своего сознания за сознание пилота, отдал ему приказ спасти его. Плерома выкинула его из себя и последнее, что мелькнуло у Юры перед глазами, было изображение деревьев, которые словно травинки ломались под корпусом корабля.

 

Глава 11

I

Когда Юра открыл глаза, то первым что он увидел, было заплаканное лицо Кристины. Та, увидев, что Юрка очнулся начала прыгать от радости так, что у нее вывались грудь из глубокого разреза коротенького кремового платья. Сначала он подумал, что его вылазка в стан архонтов ему приснилась, но когда он приподнял голову и увидел, что его тело стало похоже по цвету кожи, утыканное огромными темно-синими гематомами, на акремонца, понял, что это был не сон. К тому же он лежал в открытом дольмене, таком же по форме, как и на флагмане архонтов. Немного осмотревшись по сторонам, Юра пришел к выводу, что он находится в отсеке корабля. Оставалось только выяснить, что это за корабль и как он тут оказался вместе с Кристиной. Юра попытался окунуться в плерому и более подробно осмотреться, но слабость была такая, что даже о чем-то думать особо не хотелось.

— Где я? — не знакомым себе голосом спросил Юра.

— Мы на корабле владыки Амбросия, — ответила, сияющая от счастья Кристина.

— А где находится корабль?

— Не знаю. Мне не интересно. Главное, что ты живой.

— А как я тут оказался?

— Тебя достали из сбитого корабля гвардейцы и сообщили об этом владыке. Он сразу приказал привести меня, и я с ним отправилась сюда. Он мне сказал, что ему понадобится моя помощь.

— Сколько я был без сознания?

— Два часа, как ты уже на корабле. Амбросий приказал гвардейцам положить тебя в этот ящик, который все время светился, синим цветом, пока ты не открыл глаза.

В это время в стене открылся проем и в отсек по потолку забежал Зака. Он был без своей мантии и даже не мимикрировал под человека. Судя по тому, что вид Зака совсем не смутил Кристину, Юра понял, что она уже знает кто на самом деле такой Амбросий. Однако у нее в глазах вместо отвращения читалось восхищение этим страшным существом.

— Выйди, — прошелестел в даммару Зака, обращаясь к Кристине.

— Да, владыка, — радостно ответила Кристина и выбежала в тот же проем, из которого появился амбросиец.

— Где синхронизатор? — ощерив букашечье лицо, зашипел Зака.

— Где надо, — ответил Юрка: — Чего ты так волнуешься?

— Потому что один из истребителей был сбит гвардейцами, а второй корабль способный к перемещению по поверхности планеты, независимо от силового поля флагмана, рыскает вокруг планеты в поисках моего корабля. Это корабль технической поддержки и он не может долго находится в режиме невидимости. Как только они нас обнаружат, то сожгут. Поэтому в твоих интересах, что бы остаться в живых тебе и твоей самке — отдать мне синхронизатор.

— Где мы сейчас?

— Мы не далеко от того места, где тебе необходимо будет сделать то, о чем мы договаривались.

— Это ты про источник энергии?

— Да, — ответил Зака.

— А если бы я не смог найти синхронизатор, ты бы за мной прилетел, — поинтересовался Юра.

— Нет, — ответил Зака.

— А как же источник энергии, который так тебе необходим?

— Где синхронизатор? — вместо ответа на вопрос заскрипел в даммару Зака, — нас вот-вот обнаружат и уничтожат.

— Не мандражируй. Проглотил я его. Сейчас выйдет, — сказал Юра и начал выбираться из дольмена. Это оказалось не так просто сделать — каждое движение отдавалось острой болью в теле. Про себя Юра как врач определил, что, скорее всего, у него политравма.

— А где пилот корабля, на котором я выбирался? — между делом спросил Юра.

— Убили, конечно, — бесстрастно ответил амбросиец.

Юра засунул два пальца в рот и сразу же его желудок начало сводить рвотными позывами. Его вывернуло, однако кроме желудочного сока ничего из него не вышло.

— Не хочу тебя расстраивать, но, наверное, придется немного подождать, — сказал он Зака.

Тот зашелестел всеми сегментами тела друг об друга, как осиновый лист на ветру.

— Герадамас, не играй со мной. Я ведь могу достать из тебя синхронизатор сам, — перевел его слова даммару.

— Ты не горячись. Мне надо просто испражниться, — спокойно ответил ему Юра.

— Ложись обратно в дольмен.

Юре стало интересно, и он беспрекословно лег обратно в дольмен. Зака подошел к саркофагу и начал проводить какие-то манипуляции лапками в ногах у Юры. Дольмен слегка загудел и начал испускать от стенок красноватое свечение.

— Я ввел функцию очистки твоего организма от шлаков, — прокомментировал свои действия Зака.

— Я уже понял, — ответил Юра и, моментально вспотев, выскочил из дольмена, присев на корточки сразу возле него.

Благо раздеваться было не надо и Юра с удовольствием облегчился, такой же по цвету массой, как и та когда он принимал пищу на корабле архонтов. Зака зашипел и как только Юра отошел в сторону от своего произведения организма, как тот бросился к фекалиям и стал их разгребать.

Маленькая светящаяся горошинка была там, где ей и необходимо было быть, но огромная сороконожка не могла взять его в свои лапки и от этого только шипела.

— Верни его до нормальных размеров, — наконец сказал Зака.

— Попробую, — ответил Юра и подошел к своей кучке. Он взял пальцами горошинку и зажал ее в ладони, мысленно пожелав, что бы синхронизатор вернулся к изначальному размеру. Синхронизатор моментально увеличился до размера яблока. Зака схватил синхронизатор передними конечностями и, ни слова не говоря, побежал по стене к выходу из отсека.

— А где моя одежда? — успел крикнуть ему вдогонку Юра, но того уже и след простыл.

II

Юра решил, что надо собраться с силами и подумать, что делать дальше. То, что Зака его обманет, было понятно и так. Вопрос как ему обмануть Зака, освободить Савитара, уничтожить его сестру, освободить жителей Озерска, уничтожить архонтов и конечно спасти Вику. Спасти ее нужно было любой ценой. Какое-то странное ранее незнакомое чувство тревоги поселилось у него внутри и свербило надоедливым червячком.

Он еще больше укрепился в мысли, что очень хочет еще раз увидеть Вику, когда в отсек вошла улыбающаяся счастливыми коровьими глазами Кристина. Она принесла ему ту же одежду и обувь, в которой он ходил в Озерске. Пока он напяливал на себя одежду, Кристина вместо того что бы ему помочь, что-то увлеченно сама себе щебетала: что Никодим уже старый и Амбросий обещал ей, что она станет его помощником вместо патриарха. Юра ее слушал в полуха, а сам в это время попытался войти в плерому, но он был настолько опустошен и разбит, что у него ничего не вышло.

— Сколько тут людей на корабле? — перебив мечтания Кристины, спросил он у нее.

— Я, ты и Амбросий, — ответила Кристина.

— Он не человек.

— Конечно…Он же владыка, — ответила Кристина.

— Веди меня к нему, — жестко приказал ей Юра и сразу же пожалел, потому что ее глаза сразу наполнились слезами. — Извини, я просто устал, — сразу же добавил он.

Корабль оказался не большим и через три минуты ходьбы по узкому, но высокому переходу он вместе с Кристиной оказался в отсеке управления. Зака стоял на задних конечностях перед консолью, на которой мелькали десятки сменявших друг друга изображений, и смеялся своим противным шипящим смехом. Двумя верхними лапками он делал какие-то манипуляции с синхронизатором, а остальные лапки радостно потирал друг о друга.

— Смотри, — прошелестел в даммару Зака, заметив, что Юра и Кристина стоят у него за спиной.

На консоли появилось изображение отсека управления истребителя, который занимался их поиском. В отсеке находился один архонт в бронзовой тунике и несколько пандорцев из числа ветеранов. Они тоже увидели перед собой изображение Зака и, судя по вытянувшемуся лицу архонта, этого они никак не ожидали. Зака-Амбросий, что-то прошелестел и на консоли истребителя появилось сообщение о смене курса. Истребитель вынырнул из облаков и через несколько секунд перед ним предстал лежащий в море флагман. Картинка с консоли истребителя транслировалась на консоль их корабля, поэтому Юра отчетливо видел все то, что видел экипаж истребителя. Их корабль направился в сторону пирамиды, торчавшей прямо из воды недалеко от левого борта флагмана. Вокруг большой черной пирамиды туда-сюда сновали лаги и множество, ранее не виданных механизмов, видимо технического предназначения. Истребитель взял немного вниз и откуда-то снизу от него отделились четыре яркие вспышки, которые моментально на несколько секунд опутали ярким синим пламенем всю пирамиду.

Когда синева пламени исчезла, вместе с ней исчезли и все механизмы с транспортом, которые до этого копошились возле нее. Сама пирамида осталась нетронутой. Зака что-то недовольно проскрежетал сам себе, и истребитель резко поменял курс, устремившись свечой в небо. За несколько секунд корабль вышел в верхние слои атмосферы и, развернувшись, резко устремился вниз к стремительно приближающейся вершине черной пирамиды. Откуда-то сбоку флагмана вырвалась черная вспышка, которая мгновенно охватила истребитель. Юра замер, наблюдая как черный туман растворяет в себе архонта и пандорцев, находившихся в отсеке управления истребителя. В мгновение ока от них остались только пустые костюмы, и туника архонта плавно опустилась уже без своего хозяина. Видимо архонты еще не поняли, что корабль управляется извне и попытались уничтожить экипаж. Зака скрипел от радости жвалами, словно плохо смазанная металлическая дверь. Истребитель, не меняя курса, врезался в верхушку пирамиды и изображение с его консоли исчезло.

Зака крутанул шарик синхронизатора. На консоли возникло изображение огромного помещения, в котором находилось с сотню архонтов в красных туниках. Они все сидели за огромным эллипсовидным столом. За их спинами были видны снующие пандорцы. Это были члены совета старейшин. Зака завертел яблоко синхронизатора и к ним приблизилось изображение такого же существа, как и Зака, облаченного в облегающий чехол синего цвета. Зака заинтересованно рассматривал амбросийца и что-то опять сам себе прошелестел жвалами. Он о чем-то усиленно размышлял, что было видно по его усикам, шевелившимися на голове в разные стороны независимо друг от друга. Из предпоследнего сочленения показалась часть тела, напоминавшая собой прозрачную метровую трубку. Юра догадался, что это половой орган амбросийца и поспешил прервать его мысли.

— Зака, ты не забыл наш уговор? — спросил Юра.

Половой орган Зака моментально скрылся у него под пластиной сегмента, и он недовольно повернул голову к Юре.

— Планы поменялись, — сказал Зака: — я планировал уничтожить всех прямо внутри флагмана, но мне нужна та самка.

— Вот в чем дело, — догадался, наконец, про себя Юра.

Зака продолжил:

— Ты снимешь защиту с источника, тогда я уничтожу всех малседонцев и твой акремонец останется живой. Я сожгу логово их матки и пускай их самец сразу берет под контроль бхактов. Но мне надо, что бы они проникли на флагман и уничтожили всех кроме этой самки. Тогда я буду милосердным к ним.

— Вот ты и проговорился, — мелькнула мысль у Юры: — никуда ты улетать с нашей планеты не собирался, а теперь заполучив самку и подавно.

Однако вслух Юра произнес:

— Конечно, но как ты сможешь освободить Савитара?

Амбросиец ничего не ответил, а начал опять манипулировать с синхронизатором. Изображение зала со старейшинами архонтов погасло и сменилось изображением внутренних отсеков корабля малседонцев. Все входы и выходы корабля заблокировались. Зака просмотрел помещения корабля и когда высветилось изображение Савитара, бессмысленно щелкающего своим клювом в полном одиночестве, который по-прежнему был в цветастом платье в горошек, сказал:

— Вот твой акремонец. А теперь смотри.

Все помещения корабля малседонцев начали заполняться черным туманом, который моментально растворял все живое. Истошные крики боли умирающих пленных акремонцев и хозяев корабля ударили Юре по ушам. Через несколько минут все было кончено и черный туман, словно его не было, впитался в переборки корабля. Остался в живых только Савитар, который почувствовал смерть своих соплеменников, и, открыв свой третий глаз, истошно клекотал клювом.

— Ты видел, — наконец произнес Зака: — я часть нашего договора выполнил. Твой акремонец пока что в безопасности. Теперь выполняй ты свои условия.

Юра, подавленный таким пренебрежительным отношением к живым существам, которые просто исчезли по прихоти другого существа, ничего не ответил, а только молча махнул головой. Он краешком сознания нырнул в плерому и понял, что против Зака, у которого на шее висел блокиратор плеромы, он бессилен. Физически его он тоже сейчас победить не сможет и ему оставалось только выжидать подходящий момент. Так просто отдавать ему источник энергии Юра не собирался.

III

Их корабль взмыл в воздух и понесся над лесом. Через две минуты полета они приземлись недалеко от какого-то огромного холма, возвышавшегося грунтовой насыпью посреди леса.

— Дальше пойдем пешком, — скомандовал Зака и схватил средними конечностями Кристину поперек тела. — Это что бы было нам быстрее передвигаться.

Передняя часть отсека управления разошлась в стороны, и на Юру дохнуло свежестью утреннего леса. Утро уже было в самом разгаре. Зака, держа в лапках, испуганную Кристину уверенно побежал по глубокому мху, отталкиваясь своими свободными конечностями. Юра побежал за ним. Конечно, побежал — это было громко сказано. Бежать он не мог, а только, более менее относительно, быстро идти. Поэтому Зака сбросил темп и завис на одном из деревьев, терпеливо ожидая, когда Юра его нагонит.

— Далеко идти? — спросил он у Зака.

— Скоро, — проскрипел в тот в даммару и опять побежал вперед.

— Куда нам спешить? — спросил Юра, — ты же контролируешь всю технику архонтов.

— Быстрее, — только ответил амбросиец, и огромная многоножка понеслась по деревьям вперед.

Юра шел, как мог быстро и лихорадочно размышлял о том, как ему попытаться обезвредить Зака. Чем ближе они приближались к странному холму, тем сильнее у Юры болела голова. В глазах замелькали какие-то видения и опять в его сознании зашептал голос, который, с того времени, как он покинул бункер, ни разу не давал о себе знать.

Его попытки опять войти в плерому оставались безрезультатными. Только еще сильнее начинались головные боли, которые то затихали, то опять сжимали мозг.

Таким образом, они прошли по лесу около пяти километров, пока Зака не остановился у кустов можжевельника.

— Лезь внутрь, — прошипел Зака и переложил Кристину из одних конечностей в другие. Та молчала и испуганно таращилась по сторонам. Видимо то, что ее несет огромное насекомое не пугало ее так, как окружающий их лес.

Юра присмотрелся в кусты и увидел там нору, уходящую под землю. Прикинув, что пролезть он в принципе сможет, Юра решил потянуть время, что бы определиться, как ему поступить: попытаться убежать в лес или попытаться убить амбросийца. Однако он прекрасно понимал, что его истощенный организм врятли способен на какое-то из этих действий.

— Зака, я прекрасно понимаю, что ты хочешь сделать, — тихо сказал Юра, — я добыл тебе синхронизатор. Поэтому убирайся с планеты…

Звенящая тишина повисла в воздухе. Юра только сейчас обратил внимание, что на всем протяжении пути от корабля до холма, им не повстречалась ни одна лесная живность.

Зака зашипел и вцепился своими жвалами в левую руку Кристины, от чего та истошно закричала. Крик боли потерялся среди деревьев, беспристрастно взиравших на беснующегося от злости амбросийца. Тот встал на нижние лапки и вытянулся во всю длину, нависая над Юрой.

— Сначала я разорву эту самку, — проскрежетал даммару, — а затем оторву тебе ноги и руки, но ты не умрешь. Ты увидишь, как я сожгу твой город и только потом я съем твою мозговую жидкость.

— Отпусти ее, — все также тихо сказал Юра.

Зака опустился на все конечности и прижал, тихо стонущую Кристину к земле, задней лапой, пригвоздив к земле ее окровавленную руку.

— Герадамас, тебе надо только добраться до источника и поместить в него синхронизатор, — вкрадчиво прешелестел Зака, протягивая Юре яблоко синхронизатора, который начал светиться багровым цветом.

— Ты станешь моим наместником на этой планете и у тебя будет все, а главное ты останешься в живых. Мы создадим новую армию, откроем рукав и, используя, этот источник энергии создадим новый порядок в мирах бесполезных созданий.

— Зачем мне это?

— Ты ничего не видел, кроме свой заброшенной планеты и ты не знаешь, как многогранен мир, которым сейчас владеют только архонты. Неужели ты не хочешь стать владыкой тех миров, о которых ты даже понятия не имеешь… Решай, — сказал Зака и приподнял заднюю лапу, освободив Кристину, которая сразу же отползла в сторону, жалобно всхлипывая.

— Нет, — ответил Юра и закрыл глаза, готовясь принять смерть.

Он вспомнил маму, маленького брата, подумал про отца, которого никогда не видел, почему то перед ним промелькнули глаза Вики и с сожалением подумал, что так и не сможет помочь людям, которые так отчаянно цеплялись за жизнь.

Помощь пришла совсем неожиданно, в виде огромного трехметрового медведя выпрыгнувшего из кустов позади Юра. Такого медведя Юра в жизни ни разу не видел. Те особи, которые иногда забредали в питомник города, по сравнению с этим, казались безобидными котятами. Его пасть с обломанными желтыми клыками была настолько огромна, что в нее спокойно вошла бы человеческая голова. Медведь был покрыт густой седой шерстью, свалявшейся в отдельных местах в колтуны до такой степени, что напоминали наросты, как у старых акремонцев на коже.

В прыжке медведь слегка оттолкнул Юру боком, однако этого было достаточно, что бы пролететь ему в неуправляемом полете несколько метров. Голова амбросийца с загнутыми назад усиками полностью вошла в медвежью пасть, как раз до уровня браслета, висевшего на сочленении сегментов Зака. Зубы сомкнулись, и раздался такой треск, как будто раскололся огромный грецкий орех. Тело Зака выгнулусь в дугу, задрав вверх все свои конечности. Медведь резким движением крутанул тело амбросийца, оторвав его от земли. Голова Зака провалилась где-то в утробу седого исполина, а остальная часть тела отчаянно извиваясь, пролетела несколько метров, шмякнувшись о ствол пихты, отчего несколько конечностей отлетело в разные стороны. Однако упав, на землю обезглавленное тело сразу же подскочило и поползло вверх по стволу дерева, скрывшись в его кроне.

Медведь повернулся к Юре, посмотрел на него и направился было в сторону кустов, из которых пришел, но вдруг встал на задние лапы и отчаянно заревел рыком полным боли. Его брюхо ходило ходуном. В районе горла из него вылез усик амбросийца и разрезал брюхо медведя ровно до задних лап. Чрево медведя разошлось и оттуда, вместе с дымящимися органами зверя, вывалилась голова амбросийца, которая сразу же активно работая жвалами, начала зарываться в мох.

Юра, недолго думая, схватил пульсирующий разными цветами синхронизатор, который сиротливо валялся неподалеку, в два прыжка подскочил к огрызку Зака и с силой опустил на его голову шар. Бархатистый мох амортизировал удар, но Юра не останавливался. Уворачиваясь от вращавшихся в разные стороны смертоносных усиков амбросийца, он методично раз за разом опускал, на голову не желавшей подыхать твари свое импровизированное оружие, пока голова Зака не превратилась в месиво из хвои, шишек и черной субстанции вперемешку с осколками панциря. Он остановился только тогда, когда с верхушки дерева оставшаяся часть тела многоножки, потеряв связь с умершей головой, ломая ветки, грохнулось на землю.

С минуту Юра просто сидел на земле и приходил в себя. Затем подполз на коленях к медведю и заглянул ему в глаза. Жизнь в нем затухала. Животное смотрело на него умными глазами и как будто что-то хотело сказать. Юра дотронулся до его головы и все понял.

Медведь оказался в этом месте неслучайно. Повинуясь неведомой силе, медведь ждал много лет и охранял это место, чтобы именно Юра, а не кто-то другой смог исполнить то, что и было задумано чем-то, а может и кем-то. Образ пожилого человека с улыбающимся и смутно знакомым лицом промелькнул в сознании медведя и исчез.

Юру отвлек истошный вопль Кристины:

— Ты….ты…убил владыку…

Почувствовав неладное, Юра обернулся, но было поздно. Кристина, с лицом искаженным гримасой ненависти, вся исцарапанная, в разорванном в клочья платье, с окровавленной, висящей безвольной плетью левой рукой, схватила здоровой рукой обломок усика амбросийца и нанесла им удар Юре в правую сторону груди, проткнув его насквозь.

От удара, усиком как ножом ей срезало четыре пальца, которые веером рассыпались по мху, окрашивая его в цвет крови, но она даже на это не обратила внимания. Всхлипывая и растирая обрубками пальцев по лицу слезы и кровь, она медленно направилась к телу амбросийца, опустилась на него и начала безудержно плакать.

Такого разворота событий Юра никак не ожидал. Необходимо было что-то делать и очень срочно. Он снял с ноги ботинок-чешку и подошел к дереву. Прижал край, торчащего из него усика к дереву обувью и подался всем телом назад. У него промелькнула мысль, что удобнее было бы это делать обычным армейским ботинком, а не мягкой эластичной чешкой, но острая боль отринула неуместные в данной ситуации мысли. Кровь резкими толчками начала фонтанировать из его раны. Юра прекрасно понимал, что помочь ему никто не сможет, но инстинктивно он знал, что надо делать. Затыкая рану левой рукой, Юра начал пропихиваться ужом в нору. Надо было, во что бы ни стало, добраться до источника энергии, которым так хотел завладеть Зака.

IV

Сколько времени он полз, извиваясь подобно земляному червю в узкой норе, определить было сложно. Воздуха стало катастрофически не хватать, и только Юра подумал о том, от чего он быстрее умрет: от асфиксии или потери крови, как он оказался внутри чего-то. Яркий свет плотно охватил его, словно он окунулся в воду. Стало тепло, и боль в ране исчезла. Усталость как рукой сняло. Голос, который до этого назойливо гудел у него в голове, тоже затих.

— Так вот, что после смерти, — мелькнула у него мысль.

— Ты жив, — прозвучал мужской голос из ниоткуда.

Юра начал осматриваться и обнаружил, что он не видит не только говорившего, но и собственное тело.

— Кто вы? — спросил Юра.

— Неважно кто я. Важно кто ты, — прозвучал голос.

— Я, Икин Юрий Максимович…

— Неважно как тебя зовут…Важно, то для чего ты существуешь…

— Для чего?

— Ты один из тех, кому предназначено восстановить баланс во вселенной…

— Я не понимаю…

— Ты можешь воздействовать на процессы, происходящие в плероме, и это является твоим предназначением.

— Кто вы? — еще раз спросил Юра.

— Так будет лучше, — последовал ответ и Юра очутился внутри шара, который был подобен тому, в котором он был на корабле малседонцев.

К своему удивлению Юра опять увидел свое тело и своего собеседника. Это был дельфин, точной такой же, как и дельфины, изображение которых он видел на уроках биологии в детстве, только тело его было покрыто синими чешуйками с металлическим блеском. Сфера, в которой они находились, неслась в каком-то пространстве, постоянно меняющим свой цвет, словно в потоке реки.

— Пускай тебя не смущает мой вид, — не открывая рта, произнес дельфин: — Я, Аллоген и это всего лишь оболочка илилифа, в которой сейчас я нахожусь.

— Один малседонец мне сказал, что илилифы давно исчезли.

— Да.

— Тогда как же…

— Сейчас мы в другом времени и в другом пространстве. В этом времени расы, которые та уже встречал, только начали развиваться. Это неважно…

— А что важно?

— Важно, зачем ты появился…У каждого существа во Вселенной есть свой смысл. Это один из законов, которому подчиняется все существующие формы жизни. Я, Аллоген, и мое предназначение восстанавливать баланс во вселенной, когда рано или поздно начинают нарушать существующие законы. У каждого живого существа есть то, что люди называют душой или эон. Именно это и составляет плерому. После биологической смерти тела эон не исчезает, а появляется в новой форме жизни, возраждаясь каждый раз, пока не достигнет определенной ступени развития. Архонты смогли извлекать эоны из живых существ и использовать их энергию в своих целях, но этим они нарушили баланс. Тебе предстоит попытаться его восстановить. Только это может спасти твою расу от исчезновения.

— Почему мне?

— Каждый эон несет в себе информацию о прожитой жизни, но в последующем своем воплощении существо не помнит о своих прожитых жизнях. За исключением Аллогенов, смысл существования которых — стоять на страже баланса мироздания.

— И много…э…э…таких как вы существ.

— Не знаю, но ты был зачат человеком, который стал Аллогеном.

— Мой отец Аллоген? — ошарашено спросил Юра.

— Теперь да, но когда ты был зачат, он был только на пути становления. Именно поэтому у тебя возможности, находясь в физической оболочке, взаимодействовать с плеромой и влиять на другие эоны живых существ.

— Я не знаю, как это использовать.

— Эта сфера и есть тот источник, который позволит тебе использовать свои силы для восстановления баланса. Эта разумная энергия, которая теперь в тебе, а ты в ней. Используй ее по назначению и помни, что грань очень легко перейти. Злоупотребляя воздействием на плерому, ты можешь сам нарушить баланс и тогда последствия могут совсем другие от желаемых.

— Я не готов.

— Я когда то тоже был не готов. Прощай…сын…

Последние слова Юра уже не услышал, потому что от резко возникшего свиста заложило уши.

 

Глава 12

I

Юра по-прежнему лежал в узком лазе и задыхался от нехватки кислорода.

— Началось кислородное голодание, — решил про себя он и подумал о том, что неплохо было бы воспользоваться антибиотиками, которых полно у них в лазарете, что бы обработать рану.

Внезапно он очутился в ординаторской лазарета. В комнате никого не было, за исключением Юхани, который, сгорбившись, сидел с котелком в руках и размазывал по лицу слезы. Появление Юры вызвало перепад напряжения в электросети и лапочки в посещении отчаянно заморгали. Юхани поднял голову и котелок вывалился из его рук, расплескав по полу его содержимое. Приторно-вонючий аромат чая распространился по комнате.

С минуту Юра удивленно таращился с открытым ром на Юхани, а тот на Юру.

— Наверное, много конопли заваривать нельзя, — вздохнул Юхани и опустился на пол, затирая замызганным рукавом кителя, лужу с чаем.

Юра осмотрел себя сверху вниз. Он по-прежнему был в той же одежде без одной чешки на ноге. На груди справа в разрезе разорванной майки у него розовел свежий шрам от раны, которая затянулась сама собой. От всего его тела исходило легкое свечение. Он вспомнил слова илилифа о том, что энергия теперь в нем, а он в ней. Словно в подтверждение его мыслей сияние от его тело разошлось по комнате и обрело форму сферы. Юра закрыл глаза, и сфера легким светящимся маревом вошла обратно в его тело.

Юхани, наблюдая за этой сценой, перестал тереть лужу и испуганно смотрел на Юру.

— Юхани, это я Юрка Икин, — наконец, открыв глаза, сказал Юра.

Юхани поднялся с колен и робко подошел к Юрке. Недоверчиво потрогал его пальцем в грудь и опять заплакал.

— Как ты тут оказался? — сквозь слезы спросил маленький финн.

— Неважно. Украл одну вещицу у архонтов, — ответил Юра.

Юхани недоверчиво смотрел на Юру и то порывался отойти в сторонку, то подойти ближе.

— Где Вазген Ашотович, Давид, Кьет? — решил прервать его мытарства Юра.

Уже начавшие высыхать на лице слезы опять хлынули из глаз санитара:

— Давид пошел делать массаж Гражине. Теперь он ее личный врач. Так приказал Рауль. Раненных у нас теперь нет, потому что их всех отдали акремонцам.

— Как отдали?

— Гошкевич — собака, на стороне акремонцев. Когда ты уехал с лицеклювом несколько дней продолжались бои с акремонцами. Они неожиданно напали на нас со стороны гор, откуда их никто не ждал. Один из их отрядов пробивался к нам по заброшенному туннелю под землей. Рауль предусмотрел этот вариант и в туннеле стоял большой отряд, который отбил их атаку, но в это время они спустились с гор и захватили танки.

— Чем закончилось?

— Атку отбили. Захваченные два танка мы уничтожили, а они в свою очередь один наш экипаж. Очень было много раненных. В итоге через два дня к последней уцелевшей вышке вышел Гошкевич и предложил от его имени заключить перемирие. В результате всех раненных и неугодных Раулю таких, как Никита Сергеевич, отдали лицеклювам, а они отвели своих солдат от наших рубежей.

— Сколько людей отдали?

— Около тысячи и Кьета тоже, — опять залился слезами Юхани.

— А его чего?

— Потому что он толстый и много ест.

— А Вазген Ашотович где?

— Умер.

— Как умер?

— Ты теперь объявлен предателем. После того как ты убил Жана, вина больше Вазгену Ашотовичу никто не давал. Запасы были реквизированы. Поэтому он начал пить самогонку Камилы и через три дня умер. Давид сказал, что от цирроза печени.

— Я Жана не убивал. Это сделали бойцы Рауля.

— Я верю. Только изменить теперь ничего нельзя.

— Юхани, я сейчас исчезну, только ты не пугайся — это такая технология инопланетная, — у Юры в голове начал вырисовываться план дальнейших действий: — а ты пока меня не будет, никому о том, что меня видел, не рассказывай, а то тебя тоже отдадут акремонцам.

Юхани утвердительно закивал головой.

— Есть что-нибудь перекусить? — поинтересовался Юра. Он понял, что очень хочет есть, хотя усталости и слабости в себе не чувствовал, но желудок его урчал как двигатель погибшего вездехода.

— Да, да, конечно, — суетливо залепетал Юхани: — У Кьета всегда была заначка, на всякий случай. С одной из полок, на которой лежали пакеты с физраствором, он, немного порывшись, достал мешочек с сухарями, которые Юра моментально умолотил, запив водой из крана.

— Я скоро буду, — сказал Юра и представил место, где остались останки Зака.

II

Опять сработало. Юра моментально очутился возле куста с подземным лазом. Уже темнело, и сумерки потихоньку плотно затягивали верхушки деревьев. На месте сражения с амбросийцем, вовсю хозяйничала стая волков. Десяток матерых псов ожесточенно грызлись между собой, деля свою добычу.

Эта была Кристина. Волки разорвали, ее когда-то красивое тело, на несколько кусков и таскали от дерева к дереву, жадно вырывая мясо друг у друга из пасти. При этом останки медведя и амбросийца их совершенно не интересовали.

Волки сначала почувствовали и только потом заметили появление Юры. В сумерках сфера вокруг его тела светилась ярким светом, освещая ближайшее пространство вокруг. Один из волков, недолго размышляя, прыгнул на Юру и упал замертво в метре от него, пораженный невидимой силой. Юра ничего не делал. Источник сработал сам, устранив угрозу для его носителя. Это отрезвляюще подействовало на остальных зверей, которые моментально ретировались в лес, бросив добычу.

Слезы навернулись на глаза. Юра подумал, что если бы он не тратил время, пока забивал живот сухарями, то возможно он успел бы спасти Кристину. Пускай она — дитя мира созданного Зака, слепо верившая в своего защитника, и пыталась убить его, обезумев от горя, но она была человеком и, возможно, со временем он показал бы ей другой мир, с другими людьми и другими ценностями.

Сначала он думал похоронить ее, но закапывать особо уже было нечего. Большую часть ее тела унесли с собой в желудках волки. Поэтому Юра решил действовать. Он поднял с земли синхронизатор, который сразу же трансформировался до размера горошины и положил его в чешку, которая по-прежнему валялась в его крови возле дерева. Надел чешку на ступню и представил Савитара.

Как только Юра появился в отсеке, в котором был заперт Савитар на корабле малседонцев, тот от испуга подпрыгнул чуть ли не выше своей головы и как обычно обделался.

— Ты потолстел или мне кажется? — спросил у него Юра.

Тот испуганно хлопал всеми тремя глазами и, немного проморгавшись, с радостным клекотом принялся обнимать Юру всеми шестью руками.

— Ну, все, все успокойся, — сказал ему Юра и тот понял его человеческую речь.

— Ты великий праджапати, — прочирикал тот, — я теперь понимаю язык герадамасов.

— Не уверен, но разберемся по ходу. Ты умеешь управлять этим кораблем?

— Нет. Но если мне увидеть прану того кто умеет, то смогу.

— Погибли все малседонцы и архонты на этом корабле.

— Я знаю. Я чувствовал. Очень страшно было. Я все чувствовал, — закивал головой шестирук и добавил: — Хочу есть.

— Кто бы сомневался. Ладно, пойдем поищем, где тут конденсатор. Возможно, я смогу использовать информацию из него.

— Что?

— Неважно. Надо торопиться.

Юра обратился в плерому и пробежался по отсекам корабля. Внизу он увидел черный шар в который ушел черный туман, после того как его активизировал Зака. Юра мысленно активизировал выход из отсека и первым пошел в темноту коридора. Савитар, как побитая собачонка поплелся за ним, испуганно, осматриваясь по сторонам.

— Не все погибли. Кто-то очень опасный следит за нами, — мысленно сказал Савитар.

— Я знаю, — ответил Юра и приготовился отражать опасность. Он уже знал, что это Арвила.

Благодаря своей особенности перемещаться в пространстве в любое время, тот во время эвакуировался за пределы корабля во время активации конденсатора и теперь как только почувствовал появление Юры, кинулся в атаку.

Юра оттолкнул Савитара и отскочил в сторону сам. Мимо пронеслась смерть, щелкнув когтями в пустоту. Не выходя из плеромы, Юра видел, как Арвила перемещается из одного края коридора в другой. Несколько раз он безуспешно атаковал Юру, но тот благополучно уходил с линии атаки. Только один раз Арвила слегка зацепил когтем Юру, но сфера сработала отлично, откинув того в сторону. Это его не остановило, и он вознамерился, во что бы это не стало, убить дерзского герадамаса.

Юра видел, что тот уже устал и попробовал его остановить:

— Арвила, перестань. Давай поговорим.

Тот, наконец, понял, что справиться с Юрой, перед сверхспособностями которого ему противопоставить было нечего, у него не получится и тогда он решил убить самца акремонца, который испуганно жался у стены.

Юра мог с легкостью освободить эон малседонца, направив энергию плеромы в нужное русло, но источник был так силен, что он боялся навредить Савитару. Поэтому он решил действовать по-другому. Когда Арвила в стремительном прыжке сиганул в сторону Савитара, Юра достал из чешки горошинку синхронизатора и воткнул ее в глаз, пролетающего мимо, как в замедленном кадре фильма малседонца. Тот не успел понять, что произошло, потому что синхронизатор трансформировался до размеров яблока и разорвал содержимое его головы.

В теле Арвилы еще теплилась жизнь, но Савитар, как коршун сорвался с места и вцепился в тело малседонца всеми руками, нанося удары клювом в его и так разломанную пополам голову.

Его лиловый глаз засветился яркой звездочкой. Так Савитар считывал нужную ему информацию из эона, покидающего тело Арвилы.

Все было кончено, однако Савитар, не отпускал безжизненный организм малседонца, начав отрывать куски его плоти и заглатывать внутрь.

— Перестань, — остановил акремонца Юра.

Тот жадно откусил еще кусок и как провинившийся ребенок подошел к Юре.

— Я теперь могу управлять кораблем, — как ни в чем не бывало, сообщил он Юре.

— Я тоже. Подними тот шар и не вздумай его потерять, — указал ему Юра на синхронизатор.

Транспортер плавно перенес их в отсек управления, где Савитар уверенно запрыгнул в кресло-ложку и, ловко манипулируя по консоли всеми руками одновременно, активировал системы корабля. Тот слегка завибрировал и взмыл в вечернее небо.

Через пять минут полета ликвидатор приземлился в саду возле Озерска.

— Жди меня здесь. Я скоро вернусь и тогда, мы проведаем твою сестру, — приказал Юра Савитару. На что тот утвердительно закивал головой.

Юра перенесся опять к месту смерти Кристины. Стараясь не смотреть на то, что от нее осталось, он поднял огрызок тела Зака, закинув его себе на плечо.

— Тяжелая гадость, — сказал сам себе Юра и активировал источник.

III

Никодим сидел у себя в апартаментах в полном одиночестве. Поглощая увесистый кусок телятины, он размышлял над тем, почему до сих пор не появился Зака. Многие жители города видели, как улетал транспорт Зака, который он с целью экономии энергии, никогда не использовал и, как докладывали гвардейцы, среди народа началось роптание и не нужные вопросы. Несколько часов назад с ним на связь вышел командир разведчиков, базировавшихся на рубежах территории с архонтами, и доложил, что истребитель архонтов атаковал флагман, нанеся ему значительные повреждения. Это значило, что Зака получил синхронизатор. То что во время этой операции, по переброске того необычного парнишки, погибло в отвлекающем маневре две тысячи гвардейцев и еще полтысячи во время его эвакуации, мало его тревожило. Нарожают еще.

Поэтому, когда из ниоткуда прямо перед ним возник Юра, старый пройдоха от удивления подавился куском мяса. Хлопая ресницами так, как будто он хотел с их помощью взлететь, патриарх обделался и беспомощно разевал рот. Юра сбросил с плеча тело амбросийца и нагнулся к Никодиму, взяв его за замызганную трапезой бороду. Резко оторвал его тело от земли и ударил ладонью по спине. Мясо освободило дыхательные пути патриарха и тот, судорожно глотнув воздуха пролепетал:

— Это он…Я только выполнял приказы…

Юра увидел, как сердце Никодима, столько лет толкавшее кровь, по заплывшим жиром кровеносным сосудам, затрепетало как рваная тряпочка, грозя вот-вот остановиться. Поэтому он направил свою энергию внутрь тела патриарха, очистив в мгновение его кровь и нормализовав работу сердца.

— Слушай меня, старая паскуда, сейчас ты объявишь тревогу в городе и активизируешь все экраны. Людям ты покажешь труп Зака и расскажешь им правду, что он оказался не тем, за кого себя выдавал. Скажешь им, что амбросий планировал выменять всех жителей города у архонтов, в обмен на корабль, который был должен доставить его на родную планету. Кристина узнала его планы и в неравной схватке уничтожила это создание. Тем самым она спасла город. А я сюда скоро вернусь с другими людьми из моего города, которые будут жить вместе с вами. А если, ты сделаешь что-то не так, то ставлю тебя в известность, что у меня есть один хороший друг, который очень любит кушать.

Для подтверждения своих слов, Юра активировал источник и нашел в универсуме систему связи. На стене появилось изображение Савитара, который в это время, находясь в отсеке управления трофейного ликвидатора, стоял на коленях, упираясь всеми руками в пол и отрыгивал останки Арвилы, которые, видимо, не захотел усваивать его прожорливый организм.

Зрелище шестирукого акремонца в цветастом платье, из клюва которого вывалился один из зубов Арвилы, так поразило Никодима, что Юре пришлось опять помочь его сердцу не разорваться от страха. Сам же Савитар, увидев на консоли изображение рассерженного Юры и испуганного толстого человека, раскрыл свой третий глаз, и Юра услышал его голос:

— Этот герадамас, как твой кот «Падла». Только жрет и гадит.

— Ты прав, — отозвался Юра и перенесся обратно в ликвидатор.

Никодим, узрев, что Юра только что державший его за бороду, стоит уже возле шестирукого акремонца на корабле малседонцев, потерял дар речи.

— Никодим, делай, как я сказал. Тогда останешься жив, — вывел его из ступора голос Юры и придал его движениям ускорение.

Изображение на стене погасло и Никодим, дотянувшись рукой до своего лежака, вызвал гвардейцев из числа личной охраны.

IV

Ликвидатор несся в ночи над верхушками деревьев, изредка бросая блики отраженного света луны от своей антрацитовой поверхности.

— Давай еще раз согласуем план наших действий, — сказал Юра Савитару.

— Мы приземляемся в центре ашваттхе и я освобождаю прану Сурьи, после чего беру контроль над всеми бхактами, а ты в это время спасешь своих герадамасов.

— Хорошо. Только как ты будешь контролировать бхактов из адаптировавшегося поколения.

— Никак. Верные мне бхакты защитят меня и их уничтожат.

— А если нет. Черно-синие сильнее остальных бхактов.

— Тогда не знаю. Ты же праджапати, может тогда ты войдешь в гунураджас и возьмешь их под контроль?

— Я так понимаю, что плана у нас нет. Тогда будем импровизировать, — вместо ответа на вопрос произнес Юра и сосредоточился. Источник засветился вокруг него мягкой аурой и Савитар на всякий случай боязливо отодвинулся от Юры подальше.

Юра увидел город акремонцев, до которого оставалось несколько километров, как на ладони. Вокруг города было множество постов охранения, состоящие в основном, из привычных глазу лицеклювов, но были среди них и вооруженные тришулами черно-синие особи. Которые, повинуясь приказам Сурьи, почувствовавшей приближение Савитара, усиленно всматривались в темноту. В самом городе, акремонцы были сосредоточены по баракам. При чем, черно-синие особи, были в отдельных бараках, расположенных на окраине города. Большинство помещений города были заполнены яйцами, а в десяти строениях были размещены пленники. Сурья была в самом большом здании в центре города.

— Приготовься, — сказал Юра Савитару.

Он взял в руки синхронизатор и активировал систему питания города, располагавшуюся на корабле технической поддержки на окраине города. Силовые барьеры моментально заблокировали в строениях все входы и выходы. Один выстрел из пушки превратил бараки с черно-синими акремонцами в расплавленную лужу дланка. Однако мощь оружия архонтов была так велика, что вспышка захватила в придачу еще с десяток бараков. Юра, не выходя из плеромы, поспешил заглянуть в бараки с людьми и, убедившись, что никто не пострадал, направил корабль в центр города.

Посадка была жесткой, но быстрой. Корабль подмял под себя несколько бараков в акремонцами и Савитар, чувствуя смерть своих соплеменников, только тихо застонал, схватившись за голову. Все-таки Юра не подрассчитал траекторию приземления и ликвидатор остановился в двухстах метрах от здания, в котором была Сурья.

Медлить было нельзя. Юра прижал к себе Савитара как можно плотнее. Он не знал, сможет ли сфера, ставшая часть его организма, перенести в нужное место другой живой организм. Если с трупом Зака это получилось, то не факт, что это получится с живым организмом. Савитар почувствовал сомнения Юры и еще сильнее прижался к Юре своим тщедушным тельцем.

Вдвоем они оказались в огромной зале, в которой восседала Сурья. Та с пятиметровой высоты, уставилась своим лиловым третьим глазом на непрошенных гостей и, раззявив клюв, издала такой громкий клекот, что у Юры заложило в ушах.

Недалеко от входа лежал на полу скрюченный, абсолютно голый Кьет. Его большое тело представляло собой сплошной синяк, а лицо напоминало кровавую лепешку. Возле него стоял Гошкевич, облаченный в большой, не по размеру, костюм-зентай, однако на ногах у него были армейские ботинки. При этом на правой руке у него висел даммару. Юра глянул на забрызганные кровью ботинки Гошкевича и все понял. Тот, что бы услужить своей хозяйке, целый час избивал Кьета, что бы его мясо стало нежнее перед тем, как та его сожрет.

Пучеглазая гнида, увидев Юру, еще больше вытаращил глаза и кинулся со всех ног к своей хозяйке. Та, протянув все двадцать четыре руки, дернула свое слоноподобное синее тело в сторону Юры с Савитаром, пытаясь встать на непропорционально короткие ноги, но ее попытка не увенчалась успехом. Она лишь приподняла на мгновение свою тушу и сразу опустилась обратно, придавив под собой Гошкевича, который спасаясь от расплаты, пытался спрятаться у нее в ногах.

Савитар по-прежнему стоял, крепко вжавшись в Юру, не открывая глаз.

— Действуй, — крикнул ему Юра и оттолкнул его от себя.

Он помнил, что вмешиваться ему нельзя. Тому было необходимо самому освободить прану своей сестры, что бы это почувствовали все акремонцы.

Несколько секунд они буравили друг друга глазами. Внезапно Савитар сорвался с места и с кошачьей ловкостью взобрался по брюху своей сестры, в мгновение, добравшись до ее головы. Такой прыти от Савитара Юра не ожидал. Впрочем, Сурья тоже. Она лишь успела взмахнуть всеми руками, как Савитар уже вцепился клювом в ее третий глаз, раскидывая в разные стороны лиловые ошметки. Савитар полностью углубился в глазницу сестры и только синие ноги дергались, придавая инерцию его телу. Сурья захрипела, закрыла все три глаза и обмякла.

— Савитар, — громко позвал акремонца Юра.

Через несколько секунд веко матки раскрылось, и оттуда вывалился Савитар. Он прямо весь сиял от гордости распиравшей его. Лиловая слизь стекала с него ручьями. А его зеленое платье в зеленый горошек окончательно поменяло цвет и стало лиловым без горошка.

— Теперь я праджапати, — браво прощебетал он.

— Прикажи освободить людей и следи за тем, что бы кто-нибудь не вздумал, из твоих бхактов, полакомиться ими.

— Кьет, — обратился он к бедняге, — все закончилось. Передай нашим, что я скоро вернусь за вами.

Тот, наблюдавший за происходившим лежа на полу, лишь невозмутимо кивнул головой.

 

Глава 13

I

Юра очутился не совсем там, где хотел. Вместо отсека с дольменами, в котором он расстался с Викой, он ненароком запрыгнул в сам дольмен, в котором у них была близость. Этот саркофаг был уже занят женщиной, оказавшейся исконным пандорцем. Когда Юра шлепнулся на нее из ниоткуда, та без лишних слов просто схватила руками его за шею и стала душить. От такой встречи Юра немного оторопел, а сфера никак не отреагировала, что бы защитить своего носителя, поэтому первое, что он сделал, что бы хоть как-то успокоить агрессивную даму, это схватил ее за голову и звучно ударил об днище, на время, освободив ее от сознания.

Юра опять обратился к источнику и оказался в столовой. При чем, его знакомая перенеслась вместе с ним и в том же положении лежа под ним. В столовой было около трехсот пандорцев, которые, как по команде уставились на Юру и в воздухе повис немой вопрос. От внимания Юры не ускользнуло, что в столовой были только пандорцы в возрасте. Никого из нового поколения, родившегося в лагерях и на флагмане, не было.

— Надо было, наверное, немного отдохнуть, — подумал про себя Юра, поднялся на ноги и сосредоточился на образе Вики.

В этот раз он попал куда надо. Вика сидела на корточках в отсеке, в котором помимо нее были все те же лица, которых эвакуировал транспорт из леса, после отвлекающего маневра грардейцев Озерска. Все без исключения удивленно уставились на Юру. Вика радостно вскинула на него глаза и что-то похожее на улыбку проскользнуло по ее лицу, но она не бросилась в его объятия, как предполагал Юра, а осталась на месте.

— Я вернулся, — сказал Юра.

— Я думала, что тебя уже не увижу, — ответила Вика.

— Что происходит?

— После того как ты покинул флагман, нас атаковали. Когда стали разбираться, то наш отряд и другие отряды из числа пополнения, изолировали в грузовых отсеках.

— Мне нужна ваша помощь, — обратился Юра ко всем присутствующим на языке архонтов.

— С чего это мы должны тебе помогать? — спросил один из близнецов тети Поли.

— Ты им говорила про их маму? — спросил он у Кристины.

— Да.

Юра решил убедить близнецов и остальных членов отряда, что они люди, а не безразличные пандорцы. Для этого он немного упорядочил свои мысли и начал:

— Сейчас люди живут в двух городах расположенных неподалеку отсюда. И там и там людям тяжело. Они не знают о существовании друг друга, но верят, что есть и другие очаги жизни на нашей планете. Вы не пандорцы. Вы люди. У каждого из вас есть эмоции и именно это отличает вас от пандорцев. Помните, там, в лесу, во время сражения я подошел к вашему раненному командиру, что бы помочь ему. Так поступил любой человек. И любой из них помог бы вам, а не просто ждал, пока вы умрете, — воодушевленно начал свою речь Юра, но видя, что ребята никак не реагируют, потихоньку стал терять свой запал. И тут его осенила интересная идея.

— Возьмитесь все за руки и подойдите ко мне как много ближе, — распорядился Юра.

Все двадцать парней и девушек недоверчиво протянули руки и сгрудились как можно плотнее к Юре. Явное недоверие читалось на их лицах, поэтому Юра решил поторопиться. Он взял Вику за ладонь и показал им свои воспоминания. Сначала он им показал свою маму и братика, за тем тот день, когда город подвергся нападению и как Никита Сергеевич, выносил его на своем плече. Потом он показал им уроки в школе, особенно он задержался на уроках истории, где им рассказывали о жизни людей до вторжения. Затем он перешел к воспоминаниям, как праздновались дни рождения и другие праздники в городе, свой первый сексуальный опыт и первый поход в рейд. Он выхватывал из своих воспоминаний дорогие ему лица близких людей и показывал наиболее приятные моменты, проведенные с ними. В конце он показал картину, на которой тетя Поля варила борщ в огромной кастрюле, а возле нее ходил и ластился кот «Падла», настойчиво выпрашивая себе что-нибудь вкусненькое. Для этого импровизированного экскурса в свои приятные воспоминания Юре понадобилось не больше двух минут. Когда он отпустил руку Вики, то с радостью отметил, что на лицах ребят появились смешанные чувства.

— Я сейчас отлучусь. Через несколько минут откроются шлюзы всех отсеков, где содержатся люди. Поэтому я хочу, что бы вы собрали всех людей в одном месте. Самый лучший вариант это столовая. Я заблокирую пандорцев в отсеках и вам, останется только дождаться меня.

— Как ты это сделаешь? — спросила Вика.

— Вы все скоро поймете, — уже второпях сказал Юра, потому что все отряды пандорцев на флагмане были уже подняты по тревоге.

II

Он уже видел помещение, в котором находился совет старейшин флагмана, поэтому без труда перенесся туда прямо к столу, за которым находилось не более двадцати архонтов все в тех же красных туниках. Остальные члены совета лично руководили операцию по розыску и уничтожению лазутчика, проникшего на корабль.

Юра, предусмотрительно привел источник в состояние повышенной готовности, сосредоточив его энергию на пассивную защиту.

Как только он появился, несколько пандорцев, из числа личной охраны в чине батезов, кинулись к нему, однако источник среагировал моментально и легкая синяя вспышка, сопровождаемая легким хлопком, раскидала их в разные стороны. Архонты моментально активировали свои защитные поля, генерируемые их туниками.

— Предлагаю провести переговоры, — обратился к архонтам Юра.

Ответа не последовало. Вместо этого в помещении появился лаг, на котором стояло около двадцати пандорцев вооруженных нейростимуляторными браслетами и серпами. Источник, светившийся трехсантиметровой аурой от тела Юры, предупредил их действия. Лаг перевернулся, придавив под собой всех воинов.

— Я не хочу напрасных жертв. Поэтому давайте проведем переговоры, — еще раз предложил Юра и прощупал сознание всех присутствующих архонтов.

Огромный поток информации, лавиной накрыл его, чуть не выкинув из плеромы. Информация из тысяч эонов, поглощенных архонтами за время своего существования, использованных ими для продления существования своих тел, обрушилась на Юру неудержимой лавиной, вызвав приступ головной боли. Теперь он узнал многое, но самое главное он увидел, какая участь была уготована первому потомству, появившемуся в лагерях. Они считались не надежными, потому что их генетическая память несла информацию о человеческих эмоциях. Именно для пресечения этой памяти и существовало правило, по которому запрещалось новобранцам вступать в половые отношения между собой. Размножение было поставлено таким способом, что бы они вступали в половой контакт только с пандорцами из числа ветеранов. Этим архонты хотели как можно быстрее стереть генетическую память у их потомства, сделав их тем самым идеальными, лишенными эмоций и чувств орудиями для убийства. Кроме этого Юра увидел, что архонтам удалось восстановить связь с основным своими силами и к земле направляется десять флагманов, которые заполнены пандорцами, которым предстоит освоить их планету.

Один из архонтов, туника которого была чуть темнее, чем у остальных членов совета, встал из-за стола и направился к перевернутому лагу. Навстречу ему, оставляя кровавую полосу, цепляясь руками за гладкий пол, ползла верхняя половинка тела разрубленного пополам пандорца. Архонт наступил на нее ногой и нагнулся к сиротливо лежащей тришуле. Крутанул в ней ручку мощности до отказа и направил оружие в сторону Юры. Вырвавшийся трехметровый шар снес эллипсовидный стол вместе со всеми архонтами, которые находились за ним. Силовое поле туник архонтов оказалось бессильным перед огненным вихрем. Проглотив всех, кроме Юры, огненная волна разошлась в стороны.

— Кто ты? — спросил архонт Амондилксавит и Юра увидел, что страх охватил существо, которое уже несколько тысячелетий считало себя венцом вселенной.

— Человек, — просто ответил Юра.

— Это невозможно. Только бессмертные из мира Барбелло могут использовать плерому, — возмутился Амондилксавит.

— Как говорит один мой знакомый по имени дед Миша: «Пусти свинью за стол, она и ноги на стол».

— Не понял, — ответил Амондилксавит.

— Не важно, — ответил Юра: — важно то, что я предлагаю архонтам убраться восвояси.

— Хорошо, — сказал архонт и опять направил в сторону Юры тришулу.

Юра предполагал, что так будет, поэтому вошел в сознание архонта и тот, уронив оружие на пол, направился к консоли управления флагманом.

Амондилксавит понимал все происходящее, но противиться чужой воле, завладевшей им, не мог. Он активировал передачу данных и вывел свою проекцию по всем отсекам корабля.

Только Юра собрался воплотить свой план, что бы архонт отдал приказание всем сложить оружие и покинуть корабль, как произошло непоправимое. Оплавленная часть десятиметровой консоли под собственной тяжестью скрутилась в трубочку и накрыла Амондилксавита, вплавив его в пол.

— А теперь пора импровизировать, — сам себе сказал Юра и достал из чешки горошину синхронизатора. Он моментально увеличился в размерах и засветился. Юра весь обратился в плерому и подключился через синхронизатор к системе управления флагманом.

Он просматривал внутренности громадного корабля, отыскивая там людей, блокируя в отсеках пандорцев и других существ, из числа обслуги корабля. Все пошло не так. На флагмане начался хаос. Оставшиеся в живых на корабле архонты, приступили к активным действиям. Во главе своих отрядов пандорцев они как по команде направились к отсеку управления. Они еще не знали, что все системы корабля находятся под контролем человека.

Как только отряды пандорцев заняли верхний ярус флагмана, на котором располагался отсек управления, в котором находился Юра, он заблокировал все входы и выходы, замкнув систему энергообеспечения верхнего яруса. Поняв, что они оказались в ловушке, некоторые архонты начали пытаться пробить перекрытия корабля с помощью тришул, но кроме бесполезных жертв среди пандорцев, сгоравших сотнями, это ничего не дало.

Теперь предстояло эвакуировать всех людей и их детей с флагмана на сушу. Сделать было это нелегко. По плану действовали только его Вика и братья близнецы, которые после того, как Юра открыл грузовые отсеки, стали пытаться собирать людей и направлять их в столовую. Но особых успехов они не достигли. А ведь ему предстояло еще вернуться в свой город и там навести порядок.

III

Спустя сутки, на распаханные огороды между питомником и бункером приземлилось два транспортных корабля. Отряды разведчиков в экстренном порядке начали стягиваться к городу и Юра, чтобы избежать недоразумений, вывел высоко в небо свою проекцию.

— Друзья, это я Икин, мы вернулись с людьми, которых Рауль отдал на растерзание акремонцам. Они свободны и теперь акремонцы на нашей стороне. Выходите из бункера. Не бойтесь.

Из бункера никто не появлялся, только два танка, надрывно гудя двигателями, вышли на позицию, удобную для прямого обстрела кораблей.

Что бы избежать напрасного кровопролития, для подтверждения своих слов, Юра открыл шлюзы, и люди радостно начали высыпаться наружу. Сразу же из основных гермоворот бункера высыпала толпа и кинулась в сторону кораблей. Две людские лавины неумолимо сближались с друг другом и, наконец, сошлись в радостных объятиях и поцелуях. Радостный смех звенел вперемешку с рыданиям жителей города, которые уже думали, что не увидят людей, которые им были дороги.

Маленький Кьет, с разманными по лицу слезами вперемешку с соплями, обхватил за ногу Юхани, который в городе акремонцев успел за это время разжиться костюмом-зентай, сидевшем на нем в облипку, и радостно улыбался.

Юра, уже собирался выйти наружу, но, не увидев в толпе Рауля, сказал Виктории:

— Без меня не выходите. Я скоро вернусь.

Источник доставил его прямо в центр города-бункера. По которой в противоположную от выхода наружу сторону спешил Рауль Гальярдо в сопровождении нескольких преданных разведчиков.

— Танк готов? — спросил Рауль у одного из бойцов и осекся. Из ниоткуда перед ним возник Икин, весь окутанный каким-то синим свечением.

— Рауль, я думаю тебе надо предстать перед судом и объяснить людям, почему ты разогнал совет.

Разведчики удивленно смотрели на Юру, не предпринимая никаких действий. Однако, Рауль, нисколько не сомневаясь в разумности своих действий, выхватил из-за пояса серп и активировал его в сторону Юры. Смертельная волна ударилась в невидимую преграду в полуметре от Юры и разошлась, канув в пространстве.

— Это бесполезно. Я неуязвим, — сказал Юра.

Рауль как будто ничего не слышал. Он сорвал с плеча ближайшего разведчика автомат и открыл стрельбу. Конечно, ни одна пуля не достигла цели. Только кусочки сплющенного свинца отлетели от энергетического щита, генерируемого источником.

Юра мог убить Рауля за это время уже несколько раз, но не стал этого делать. Он прощупал его организм и спровоцировал обширный инсульт головного мозга. Парализованный Рауль кулем упал на бетонный пол. Он все понимал, но ничего не мог сделать. Только хрипящие отрывки слов вместе со слюной вылетали из его открытого рта.

— Идите на выход. Вас ждут там друзья, — обратился Юра к разведчикам, стоявших с растерянным видом возле Рауля. Те решили не медлить и поспешили на выход. Юра подошел к Раулю, опустился возле него на корточки и сказал:

— Все население эвакуируется в Озерск. Ты тоже полетишь с нами и будешь видеть теперь до конца жизни, как люди вокруг тебя будут радоваться и заживут полной жизнью, но ты в этом участвовать не будешь. Теперь ты заперт в своем теле, пока не наступит твой час. А наступит он не скоро. Теперь у тебя будет много времени обдумать свои поступки.

— Ы..ы…ы…, — все силился сказать, что— то Рауль, но Юра и так знал что именно. Теперь это было неважно. Предстояло впереди очень много работы, что бы как то наладить совместное существование людей из разных социумов.

IV

Юра был уверен, что люди из бункера быстро интегрируются в общество Озерска. А вот людям, появившимся в лагерях и на кораблях архонтов, воспитывавшихся в обществе пандорцев, разговаривавших только на языке архонтов, предстояло преодолеть не только языковой барьер, но и освоиться с человеческими ценностями, существовавшими в обществе, еще задолго до того, как их предки освоили эту планету.

Однако главной проблемой оставался флот архонтов, неумолимо приближавшийся к их галактике. Ему предстояло восстановить маяк и выйти через него в населенную вселенную, что бы там найти союзников в этой войне между архонтами и хармозельцами, заложниками которой стали все существа во вселенной. Но прежде чем восстановить баланс во вселенной предстояло навести порядок на родной планете.

После того как Юра, используя несколько транспортных кораблей, доставил на флагман отряды акремонцев, которые беспрекословно подчинялись Савитару, и те в течение пяти часов, пока Юра на остальном транспорте эвакуировал людей из логова Сурьи, зачистили все уровни корабля от архонтов и их отрядов. К сожалению Юры никто, из архонтов и пандорцев не пожелал сдаваться на милость победителя. Поначалу Юра думал уничтожить их всех их же оружием — черным туманом, но на флагмане было много существ других рас из числа обслуги корабля, которые погибать совсем не хотели. Поэтому акремонские отряды и действовали так долго, пока на верхнем уровне не искрошили всех несогласных в капусту.

За это время, Юра, внимательно изучая синхронизатор, обнаружил, что на планете существует еще несколько очагов не только человеческой, но инопланетных цивилизаций. Кто-то проживал в оставленных городах-поселениях, а кто-то использовал корабли архонтов. Всех их предстояло собрать с поверхности и чуждых существ разместить на флагмане, который по замыслу Юры, должен был вместить в себе всех существ из других миров на своем борту и пройти через восстановленный галактический рукав на просторы вселенной.

— А дальше будет видно, — подумал Юра и перенесся в пилотный отсек транспорта к Вике.

Помимо нее и Савитара, который уже принарядился в зентай, в транспорте уже находился дед Миша, который, не теряя времени даром, решил осмотреть вражеские корабли.

— Ты чья, девочка? — вопрошал он у Вики, которая и была бы рада ответить, но не понимала, что от нее хотят.

Савитар, который с тога момента, как получил полный контроль над своими соплеменниками, стал выглядеть более менее презентабельнее, размахивал всеми шестью руками, пытаясь жестами объяснить непонятливому герадамасу, что бы тот ничего не трогал на консоли управления кораблем.

— Ты мне, паскудство синее, руками тут не размахивай, а то махну, мало не покажется, — ласково улыбаясь во все свои три зуба, сказал дед Миша, продолжая пристально изучать консоль.

— Дед Миша, это мои…наши…друзья, — поправился Юра.

На внезапное появление из ниоткуда Юры деда Миша никак не отреагировал, а только спросил:

— Что это за девочка с тобой?

— Познакомились на корабле архонтов, — ответил Юра, а сам про себя подумал, что надо бы ему подобрать себе команду на флагман из числа надежных людей своего города, Озерска и бывших пандорцев. На помощь только одних акремонцев и других представителей инопланетных миров в предстоящей нелегкой миссии полностью полагаться не стоило. Кто их знает, что у них на уме. Как бы не перегрызли друг друга они во время предстоящего путешествия в открытом межзвездном пространстве.

Вика, словно почувствовав тревожные мысли Юры, подошла к нему и взяла его ладонь в свою, слегка сжав пальцев в знак поддержки.

— Хороша, — голосом знатока женщин сказал дед Миша, наблюдая за этой картиной.

— Хорошо, — вполне членораздельно прочирикал Савитар, грызя сухарь, выпавший из дырявого кармана штанов деда Миши.

— Надо заготовить как много больше припасов на корабле, — мелькнула еще одна важная мысль в голове у Юры и сразу канула в небытие, потому что Вика уже присосалась к нему в страстном поцелуе и все мысли о насущных проблемах как-то отошли на второй план.